В далекие сталинские времена, когда мать-история, как обычно, проходила с железной метлой по головам бедных детей своих, мой отец волею судеб оказался в числе врагов народа.
Я же чудом избежал судьбы так наз. ЧСИР-ов (Членов семьи изменников родины), все это было нами так или иначе сокрыто, и я жил себе как обычный советский человек.
И ничаво по существу об отце не знал. Мы с матерью не то, что говорить, даже думать-то об этом боялись.
После крушения Советской империи мне удалось получить кое-какие материалы об отце, но они были не полны и не давали о нем достаточно ясного представления, так, что я по-прежнему не знал, кем же был мой батя.
Но по воле случая мне удалось связаться с замечательным исследователем судьбы жертв ГУЛАга на севере России (Архангельская обл.) Дойковым Ю.В., я познакомился с циклом его книг, посвященных этому вопросу, и в его книге "Свеча горит", прочитал и о моем отце Нэмени Матвее Адольфовиче.
Я кое-что знал об этом из рассказов матери, но этого было мало.
Кстати, благодаря любезности Дойкова, я наконец-то смог увидеть, как хоть выглядел мой родитель.
Из страха перед возможными обысками мать в свое время уничтожила буквально все, что касалось Матвея, все бумажки и фотографии. Осталась только небольшая фотография, на которой я восседаю на горшке, а за спиной стоит папа, но от него видны только брюки. Мать решила, что такая фотка не сможет служить вещдоком.
Так вот, Ю.В.Дойков любезно прислал мне фотографию моего бати (тюремную, разумеется) в фас и профиль.
Что же я узнал из упомянутой книги Ю.В.Дойкова, в которой ему было посвящено целых восемь страниц, что совсем немало для такого обзорного историчекого труда.
Оказывается, он был совсем не таков, каким я его себе представлял.
Я-то рисовал его облик в чем-то похожим на вольноопределяющего Марека из "Бравого солдата Швейка", каковой предполагал при первом удобном случае на фронте смыться и дезертировать. Мне думалось, что в отличие от самого Гашека, который еще подвизался в чешских войсках на территории России, мой отец сбежал обратно в Венгрию.
Вообще, я, начитавшись Гашека, предполагал в нем юмористически-скептический склад ума.
Но в действительности все оказалось настолько совершенно по другому, что мне это не могло и в голову прийти.
Оказалось, что тов. М. Нэмени был активным участником известной и достаточно нашумевшей Венгерской революции летом 1919 года, что он был ближайшим соратником руководителя Венгерской ЧК тов. Тибора Самуэли, которая (я полагаю, достаточно жестоко) подавляла очаги Венгерской контрреволюции.
Однако, Венгерская Советская Республика пала. Отчасти, как считали ярые революционеры, в том числе тов. Т.Самуэли и М.Нэмени, из-за предательства этих проклятых социал-демократов, а также благодаря двурушной политике главы Венгерского революционного движения тов. Бела Куна, предательства которого мой отец не мог ему простить, и уже в Советской России и в Венгерской диаспоре и там наверху в ЦК, он всегда об этом говорил.
Из протокола допросов отца на Лубянке, я вычитал, как отец поливал этого черта Б. Куна и на допросе у следователя.
Он говорил, что Бэла Кун предал Венгерскую революцию.
И что однажды при встрече в ЦК Бэла Кун сказал ему
- Матвей, не лезь, а то раздавлю!
И раздавил.
Но я думаю, с учетом известных нам событий, его все равно посадили бы, только позже.
Вслед за Ю.В.Дойковым приводим выдержки из показаний моего отца
Далее кратко - показания М. Нэмени:
"12 января 1919 г. я с социал-демократических позиций пе-
решел в Компартию Венгрии. Б. Кун уже приехал. Я принимал
активное участие в пропагандистской работе партии. 23 марта
1919 г. послан в г. Цеглед. Здесь редактировал партийную газе-
ту "Воля народа". Представлял ЦК в местном Союзе коммунис-
тической молодежи. 1 мая началось наступление румын. Я стал
комиссаром рабочего полка.
Приехал Т. Самуэли - организовал "отряды террористов"
(т.е. чекистов) остановил и повернул в бегство румын.
На съезде Советов наша группа во главе с Самуэли выдвину-
ла план занять всю Австрию и Чехословакию. Создать объеди-
ненную Красную армию трех стран и перейти в наступление
против румын для соединения с Советским Союзом.
План поддержали бывшие социал-демократы: Э. Ландлер,
Д. Боканьи и другие. Против выступили все другие социал-
демократы во главе с З. Купфа. Их поддержал Б. Кун и его сто-
ронники. Съезд принял линию Куна, которую он назвал "ли-
нией 2-го Брест-Литовска". Социал-демократы повели перего-
воры с антантовскими миссиями об условиях ликвидации Со-
ветской власти. Травили Самуэли и "террористов". Кун поддер-
жал социал-демократов. На съезде партии в июле З. Купфа и
др. социал-демократические вожди выступили против дикта-
туры пролетариата, требуя "смягчения", а то и полного устра-
нения террора. Они отказались принять предложенное в те-
леграмме Председателя Коммунистического интернационала
"коммунистическое" название партии.
Вопреки нашему требованию распустить немедленно съезд
и арестовать контрреволюционных социал-демократов Кун по-
шел на компромисс с ними. Партия получила название "Социа-
листическая коммунистическая партия Венгрии". Вместо арес-
та вожди контрреволюции оказались в руководстве партии и
в правительстве.
В июне-июле - волна восстаний буржуазии и социал-демок-
ратов. Я принимал участие в их подавлении. В Будапеште Кун
покрывал их.
В конце июля Клемансо от имени Антанты пообещал в слу-
чае ухода нашей Красной Армии из Чехословакии приказать
румынам отойти. Мы на заседании Севета протестовали, но ус-
ловия приняты. Клемансо не сдержал обещания. Тогда начали
наступление на румын. Но в результате предательства в Крас-
ной Армии произошло поражение. Кун - в отставку. Власть к
социал-демократам, а сам Кун - в Вену.
24 августа я арестован в Будапеште. Пытки и избиения в по-
лиции, и отправлен в тюрьму города Цегед, где пробыл до ап-
реля 1920 г., когда дали 8 лет каторги.
В 1921 г. меня обменяли.
Мы вели борьбу с "кунизмом".
Ю.В. Дойков в этом месте комментирует:
Можно представить степень жестокости венгерских "террористов", если даже
знаменитый палач Крыма - Бела Кун на их фоне выглядит "либералом".
Интересна в этом свете дальнейшая судьба фигурантов этого дела:
Бела Кун в критический момент смылся в Австрию, а в конечном итоге - в СССР.
Тибор Самуэли был схвачен на границе и расстрелян.
Матвей Нэмени, как видим, был судим Венгерскими властями и приговорен к восьми годам каторги. Он отсидел около года в тяжелых условиях, но затем его "обменяли" на венгерских военнопленных, в результате чего он тоже оказался в СССР.
Так вот каков был мой родитель!
Венгерский чекист!
Он и у нас в России все время говорил, что Венгерская революция была подавлена только благодаря мягкотелости руководителей революционного движения и недостаточно жестким мерам по подавлению контрреволюционеров. И об этом написал в своей книжке "Современная Венгрия", которую как в те года закрыли, так и не можем открыть и поныне.
История ничему не учит и все время повторяется!
Из биографии своего отца я снова понял и еще раз узнал, что поначалу в революции используются смелые люди для жестоких дел. Но, оказывается, некоторые из них, по крайней мере сначала, верят, что они действительно делают правое дело.
Пока красный каток не прокатится по ним самим.
И отец, я полагаю, тогда тоже верил в это.
На обороте своей фотографии он написал карандашом
- Хочу честно смотреть сыну в глаза.
Да, революция - это плохо.
Но и быть жалким рабом на посылках у подлых олигархов, которые не считают тебя за человека, - тоже плохо.
Психологически интересно еще и то, что, так или иначе, мой отец был смелым и, я бы сказал, отчаянным человеком. То есть, по духу он был благородного склада, своего рода ноблем.
Сказанное подтверждается еще и тем, что в 1942 г. мой батя в компании с еще двумя зэками совершили неудачный побег из Архангельского лагеря Талаги, в котором, кстати, были ужасающие условия содержания.
На побег почти никто из зэков тогда не решался и это было чрезвычайной редкостью.
Они были пойманы бравой охранкой и вскоре расстреляны.
А что же его "соперник" Б.Кун?
Он в последний год жизни жил в Москве, работал в издательстве "Гослит", занимался переводами с венгерского. Во время чисток 1937-38 годов был арестован в 1937 году. Накануне своего ареста он редактировал стихи своего любимого поэта Шандора Петефи.
29 августа 1938 года Б.Кун приговорён Военной коллегией Верховного Суда СССР к расстрелу. В тот же день (вдруг убежит?) расстрелян, захоронен на полигоне "Коммунарка".
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!
Увы, друзья мои, я совсем не таков.
Я смирный, законопослушный, обработанный имперскими обычаями и порядками, советский человек.
И хотя кровь закипает во мне при мысли о том, что мы все являемся жалкими бесправными игрушками в руках богачей, преступников и интриганов - из этого ничего не следует.
Postscriptum.
Да, Матвей без сомнения был одним из тех беспокойных, незаурядных выдающихся людей, которых мать История любит подкидывать в свою кастрюлю как перец, чеснок и аджигу, чтобы придать своему историческому вареву достаточную остроту, чтобы во рту жгло.
Он был расстрелян 22 мая 1942 года бдительными палачами в то время, когда исход войны с немцами был еще не ясен, и на всех фронтах еще гремели канонады.
Когда наши войска инициировали знаменитое Харьковское сражение, которое началось 12 мая 1942 года, и которое нынче историками называется Харьковской катастрофой.
В результате которой к 23 мая значительная часть войск ударной группировки Красной Армии оказалась в окружении.
И несмотря на все усилия, вырваться из "барвенковской западни" удалось не более десятой части окружённых.
Вот так.
Приложение.
В заключение привожу еще отрывок из упомянутой книги Ю.В. Дойкова "Свеча горит", достаточно ярко и красочно характеризующий моего отца, борца за счастье человечества.
Нэмени М.А. - активист Венгерской компартии, участник устаќновления Советской власти в Венгрии: комиссар рабочего полка и соратник Т. Самуэли (венгерского "Железного Феликса"). В августе 1919 г. арестован в Будапеште. После "допросов с пристрастием" содержался в тюрьме г. Цеглед. В апреле 1920 г. осужден на 8 лет каторги. В 1921 году освобожден по обмену с советским правительќством на венгерских военнопленных. Прибыл в Москву. В августе 1922 г. в качестве уполномоченного Крымской ЧК участвовал в "очистке" Крыма от белогвардейцев. С 1923 г. соредактор "Вестќника Наркомвнудела". Был также заведующим кафедрой истории Западной Европы Академии им. Н.К. Крупской. Работал над истоќрией Интернационала, венгерского рабочего движения, хрестомаќтией по истории Германии. Его книга "Современная Венгрия" (М.-Л., 1929), как и тысячи других, с 1930-х гг. была упрятана в спецхраны.
В ней Нэмени позитивно оценивает работу Венгерской чрезвычайки и ее создателя Т.Самуэли, но с сожалением указывает, что одной из причин падения пролетарской власти в Венгрии "было слишком мягкотелое применение диктатуры".
Мог ли Нэмени представить, что "красный каток" прокатится и по нему? Когда в Венгерской КП началась борьба фракций, Нэмени выступил против Белы Куна. В результате "фракционной интриги" ГПУ арестовало Нэмени в мае 1929 г., но в августе освободило. В 1932 году, когда начались массовые аресты "троцкистов", он "имел намерение бежать за границу". В августе 1933 г. арестован и осужден коллегией ГПУ на 5 лет. Как было обычно в те годы, потом к сроку добавлено еще 5 лет. С августа 1935 по июль 1937 содержался в Яросќлавльском политизоляторе.
В "деле" Нэмени мелькают известные имена: доктор Э. Бетельќгейм (незадачливый, "венгерский Ленин"), Т. Малли (он завербовал в советскую разведку "супершпиона" - Кима Филби), Ф. Патаки - комиссар ВЧК-ОГПУ, сотрудник ЦК ВКП(б), Л. Зубок, Л. Мадьяр и др. Как ему стало известно от жены одного расстрелянного коммуќниста-"троцкиста" арестован был не только сам Людвиг Мадьяр, но и его первая и вторая жены, а также его взрослый сын, и всех их отправили в лагеря. Сам Л.Мадьяр во время следствия вскрывал себе вены.
Однажды Нэмени был, в одной камере с В.К. Иковым, осужќденным по делу "Союзного бюро меньшевиков". С июля 1937 г. Нэмени содержится в Вологодской тюрьме ГУГБ, а с июля по ноябрь 1939 г. - на Соловках. Затем он был отправлен в Талаги, где его ждало вышеназванное "групповое дело". В Талагах он встретил своего старого боевого товарища Фаркаша, одного из основателей венгерќской компартии, активного участника рабочего движения Австрии, эмигрировавшего в СССР в 1934 г.
Талаги были одним из подразделений созданного в 1937 г. Кулойќлага. В 1940 г.
начальником Талажского лагеря был некий Филиппов, который после большевистского переворота 1917 г. был в Петрогќраде "комиссаром по делам искусств". Лагерь считался инвалидным. Кроме мужской зоны имелись зоны - женская и детская. Зэки "жили" в бараках, построенных еще украинскими "спецпереселенцами" в начале 1930-х годов. Бараков не хватало и в лагере стояло много палаток. Существовала в лагере особая зона для воров и бандитов. Через Талаги беспрерывно шли этапы заключенных, направляемые НКВД на Печору, на Воркуту. Туда их перевозили на судах.
Конечно же национальный состав Талажского лагеря предќставлял собой весь "братский Союз народов СССР". Было много иностранцев. После раздела Сталиным и Гитлером Польши в Талаги привезли много польских военнопленных, в том числе офицеров...
М.Ф. Косинский, который был там одним из з/к, вспоминал:
"Голод царил на участке. Полученная при помощи туфты пайка хлеба и жидкая ржаная баланда составляли всю пищу заключенных, занятых на тяжелых работах. За первые военные осень и зиму несколько человек повесились, не выдержав голода и изнурительной работы. Возвращаясь в лагерные бараки, мы на руках приносили ослабевших товарищей и мертвецов. Половина заключенных была поражена "куриной слепотой".
В конце зимы новое бедствие постигло лагерь. Люди стали гибнуть от пеллагры. С конца зимы 1941-42 гг. и до середины лета 1943 года в лагере и его отделениях ("участках") умерло от пеллагры более трех тысяч заключенных. Половина лагерных построек была приспособлена под больницы".
14 февраля 1942 г. Нэмени, Ламеранер и Кайзер бежали из Талажского лаготделения, но были пойманы в тот же день. 29 апреля на закрытом заседании Военный трибунал в г. Архангельске вынес приговор:
"...всех троих подвергнуть высшей мере наказания - расстрелу, без конфискации имущества за отсутствием у них такового. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит".