Все-таки противоречивые мы создания! Вроде бы с тоской думаем о временах, когда мир был молод и полон тайн. И так порой хочется сбежать от серой действительности. Но лишь подует сквозь завесу материи сквознячок из иных сфер бытия, как тут же чувствуем запредельный ужас. По здравому размышлению благодарить бы надо судьбу за то, что ограждает она нас от всякой небывальщины. И все же таинственные необъяснимые наукой события иногда случаются. Одна из таких историй и произошла с моим однокурсником Сашкой Голиковым. Хорошо зная Сашку, я его рассказам верю. Впрочем, судите сами...
Случилось это где-то в середине девяностых. Как и большинство соотечественников, Сашка жил тогда плохо, но весело. Костлявый призрак нищеты, маячил на горизонте еще недавно благополучной советской семьи, но душу все равно грела надежда. Вспоминая за бутылкой коньяка те годы, мы с Сашкой горько смеемся над наивными мечтами, но тогда, словно в сказке, многое казалось возможным, и это заставляло действовать. Вот Сашка и крутился как мог, подрабатывал на четырех работах, да еще пытался свой бизнес наладить. Но в какой-то момент, измотавший до нервных срывов, понял, что должен отдохнуть. И тут, очень кстати, пришлось предложение еще одного нашего однокурсника погостить у него на даче в Могилевской области. Такое же предложение поступило тогда и мне. Зная некоторые особенности характера Мишки Пусовского, я предпочел отказаться, хотя соблазн провести пару недель на природе, честно говоря, был. Так что история эта вполне могла приключиться и со мной. Поэтому расскажу ее так, будто видел все собственными глазами.
Родовое гнездо Пусовских располагалось километрах в семидесяти от Орши, в деревеньке с забавным названием Мырки. Дом достался Мишке после смерти матери, упокоившейся тут же по соседству в березовом островке деревенского кладбища. Прямо за приусадебным участком начинались колхозные поля. Волнистым ковром уходили они к черневшему вдали перелеску. На деревьях вдоль желтой ленты грунтовки вили гнезда аисты. Гуляя вдоль кромки поля можно было спугнуть выводок куропаток, а в заброшенном саду на склоне оврага нагло паслись откормленные зайцы. Обстановка в недавно отделившейся республике, была куда спокойней, чем в других частях когда-то единого отечества. И хотя местная валюта, оправдывая неформальное название "зайчики", большими скачками неслась вниз, цены в пересчете на российские рубли радовали дешевизной. Так что, можно было бы пожить в свое удовольствие, если бы не субъективный фактор...
Как я и подозревал, Мишка, приглашая в гости, рассчитывал на бесплатную рабочую силу. И пришлось Сашке вместе с хозяином с утра до вечера работать по благоустройству "имения" Пусовских. Вечером, проглотив приготовленный Мишкиной женой ужин, они выпивали пару рюмок горилки и без сил падали спать. А поутру Мишка поднимал приятеля и тащил по грибы или на рыбалку. Давно уже поселившись в столице, он так и не утратил жадность деревенских жителей до дармовых природных ресурсов и всерьез рассчитывал на них, планирую семейный бюджет. Правда, планы эти никак не выполнялись. Избалованные городской жизнью "добытчики" просыпались по местным меркам очень поздно. Когда они только выходили за околицу, на встречу уже шла с полной корзинкой сухощавая похожая на проворную Бабу Ягу тетка Тамара. На вопрос, где нашла столько белых, Тамарка с широким жестом руки отвечала:
- Да вон тут, у леси...
- Найдешь чего после тебя "у леси"! - ворчал себе под нос Мишка. И действительно, все грибные перелески были уже тщательно обобраны и приятелям оставались только жалкие крохи утреннего урожая. С рыбалкой тоже не ладилось. Караси в ближайшем ручье, наверное, из какого-то местечкового патриотизма на крючок к заезжим москалям идти отказывались. Сашку это не особенно волновало. Вполне достаточно было посидеть с удочкой у тихой камышовой заводи. Мишка же переживал неудачи, как личное оскорбление. И вот как-то вечером, когда небо перекрасилось из голубого в молочной, а по дну оврага гигантской белой змеей полз туман, Мишка торжественно объявил:
- Собирайся, на дальние озера пойдем. Уж там клев будет!
Сашку такая перспектива совсем не вдохновляла, но спорить с хозяином он не стал. Обувшись в болотные сапоги и собрав снасти, они двинулись в путь. Форсировав ручей, перебрались через овраг, потом долго шли вдоль пшеничного поля. Небо после захода солнца окрасилось под цвет сгущенного молока. Растущий месяц с щербатой улыбкой смотрел на засыпающую землю. Из-под ног то и дело взлетали разбуженные куропатки, а между пшеничных колосьев торчали нарядные бутончики васильков. Сашке они напоминали картинки с обертки конфет, которыми угощала когда-то бабушка. И на душе вдруг стало спокойно и уютно, словно в детстве. Он уже был благодарен Мишке за эту вечернюю прогулку, но тот грубо нарушил идиллию:
- Шагу прибавь! Нам еще километра два пилить. У Михася - лесника переночуем, а утром на озера, - после короткой паузы, словно сомневаясь, стоит ли об этом говорить заранее, Мишка сообщил: - Михась вообще-то мужик с придурью! Но если Нинка дома, она ему особо разгуляться не даст.
Настроение у Сашки тут же испортилось. Ночь в копании придурковатого и возможно агрессивного во хмелю лесника совсем не входила в его планы. Оставалось только надеется, что Нинка, как примерная супруга, находится в данный момент дома.
Когда дорога свернула в лес, стало жутковато. Древесные исполины смотрели на пришельцев с затаенной угрозой. И чудилось, что в сплетениях мохнатых веток проступают древние и грозные языческие лики. Наконец, впереди показалось светящееся окно хаты. Смешной вислоухий пес тут же радостно кинулся облаивать чужаков. Немного погодя скрипом отворилась низенькая дверь, и на пороге появился низкорослый мужичонка с большими оттопыренными ушами и всклокоченной шевелюрой. Приходу незваных гостей он явно обрадовался:
- Здорово! Удачно заглянули. Нинка моя с утра к дочери в Дрибин поехала.
Приятели переглянулись. Мишка развел руками, Сашка обреченно вздохнул. Однако, предубеждения на счет хозяина быстро развеялись. Вскоре они сидели за дощатым столом, уставленным домашними солениями и пили принесенную Мишкой горилку. Под потолком тускло светила лампочка, а с русской печки щурился на гостей огромный черный кот. Разговор шел к грибах и рыбалке. Михась проявлял тут хорошее знание предмета, и даже Пусовский, предпочитавший собственные монологи, слушал, не перебивая. Время от времени хозяин вплетал эпизоды очень уж похожие на местный фольклор. Выходило, что он был накоротке почти со всей местной флорой и фауной. Белки, зайцы, лисы и даже грибы ходили у него в приятелях, а иногда упоминались и существа вообще сказочные. Мишка, слушал, его с усмешкой, и когда Михась отправился в подпол за очередной банкой, он повернулся к приятелю и выразительно повертел у виска пальцем.
Под соленые огурцы и грибочки горилка пролетела как-то незаметно. Настала очередь хозяйского самогона. Сашка по достоинству оценил качество напитка. Но голова сразу отяжелела и стала опускаться к столу. Сначала он пытался сопротивляться, но кода лоб коснулся ладоней, сознание тут же улетело в черное ночное небо, пронизанное светом звезд и обрывками сновидений. Из этого астрального путешествия на землю его вернул сильный грохот. Испуганно вскинув голову, Сашка сначала решил, что пьянка переросла в драку. Однако, гость и хозяин мирно сидели по разные стороны стола, и Мишка по пьяной привычке хвастался своей крутизной:
- ... А я им говорю : "Пусовский всех вас вот где держит!"
Для пущей убедительности, он сжал кулак и уже хотел хватить им по столу. Но стук странным образом опередил удар. Мишка с удивлением посмотрел на свою руку. В этот время грохот повторился. Стало ясно, что стучат в дверь, и Михась пошел открывать.
Вломившаяся в хату компания сразу захватила почти все свободное пространство. Впереди шествовал огромный в три обхвата мужик в расписной рубашке и широких штанах заправленных в сапоги с отворотами. Макушку украшала круглая и блестящая, как бильярдный шар, лысина, а длинные скрученные в жгут усы, придавали гостю сходство с огромным сомом. Следом впорхнули пышногрудые молодухи в расшитых кувшинками сарафанах. Завершал шествие маленький уродец, похожий на пучеглазого карася.
- Наверное, артисты гуляют! - успел подумать Сашка. И тут же гости, рассаживаясь, плотно стиснули его с двух сторон. Но грех жаловаться было на такое стеснение! Одна из артисток кокетливо прислонила свой острый локоток к его левой руке. Справой стороны навалилась пышным бедром другая.
- Здрав буде, хозяин! Давненько не гулял я у вас по тверди.- пророкотал усатый. Голос у него был глухой и булькающий, словно говорил он сквозь толщу воды.
- Рад видеть тебя, батюшка! - ответил Михась, кланяясь в пояс. Толстяк принял старорежимное выражение почтительности, как само собой разумеющиеся. Водрузившись во главе стола, он приказал свите наполнить кубки. Отвлекшись на соседок, Сашка не заметил,как изменилась сервировка стола. Откуда-то появилась расшитая узорами скатерть. На ее складках возлежали серебряные ковшики с черной икрой, на фарфоровых блюдах вкусно улыбались вареные стерлядки, воинственно щетинились багровыми клешнями раки.
- Не артисты это! Наверное, какой-то местный мафиози чудит! - испуганно подумал Сашка. И тут же свита хором крикнула:
- Здрав буде, батюшка!
Сашка выпил вместе со всеми. Дальнейшее он помнил смутно. Он еще не единожды пил, намазывал дамам бутерброды, снова пил, участвовал в какой-то народной пляске, и соседки вертелись перед ним, игриво обнажая пышные плечи. Пока толстяк - мафиози лихо отплясывал вприсядку посредине комнаты, Сашка, позабыв, что еще недавно считался примерным семьянином, напропалую волочился за девицами из свиты. И когда одна из них поманила в сени, не задумываясь, пошел, вернее, поплыл следом. Дальше был уже полный провал памяти. В себя Сашка пришел за дверями на свежем воздухе. Он стоял около калитки. У ног, ласкаясь, крутился вислоухий пес, а прохладный ночной ветерок постепенно выдувал из головы хмельные мысли. И вдруг сзади послышался звонкий женский смех. Обернувшись, он сначала никого не увидел. Потом поднял голову, да так и застыл с раскрытым ртом. Но крыше около печной трубы возлежала его обольстительница, одетая лишь в призрачную ткань лунного света. Месяц светил очень ярко, и лучи его похотливо скользили по изгибу обнаженного бедра, гладили выпуклые округлости бюста. Засмеявшись, женщина откинула назад пышные волосы, и Сашка увидел, на ее лице лягушачью маску. А, может, это была и не маска...
Из оцепенения его вывел Мишка Пусовский. Стукнувшись о низкую притолоку, он выпал из хаты, и, громко ругаясь, схватился за лоб. Все еще продолжая тереть ушибленное место, подобрал упавшее ведро, удочки и прикрикнул на Сашку:
- Чего встал! Сматываемся отсюда, быстро...
Сашка послушно пошел за приятелем и, лишь оказавшись за калиткой, нашел в себе силы обернуться. На крыше уже никого не было. Только длинная тень от трубы лежала на укутанной лунным светом черепице.
Около часа они, спотыкаясь на ямах, шли по лесной дороге. Потихоньку светало, и из монолитной черноты леса постепенно проступали мохнатые силуэты елей. Потом вдруг стало еще светлее, Сашка почувствовал под ногами песок и обнаружил, что они выбрались на берег большого озера.Мишка показал на темневшую над водой полоску суши:
- Вот тут брод до Жабьего острова. Самое рыбное место на озерах!
Раскатав болотные сапоги, они двинулись в воду. Когда выбрались на поросший камышом берег, на воду уже легла алая полоса рассвета. Достав из рюкзака сетку с прикормом, Мишка сунул в него амулет в виде серебряной рыбьей головы. Сашке показалось, что он совсем недавно где-то эту вещицу видел. Когда спросил приятеля, тот воровато отвел глаза и пробубнил, что это местная традиция. А когда два поплавка застыли на зеркальной гладью воды, Сашка забыл и про амулет и про все остальное. Ожидание продолжалось совсем не долго. Сначала Мишкин поплавок качнулся в сторону, лег на воду, и вдруг резко пошел в глубину. Мишка резко дернул удилище и в воздухе затрепетал серебристый карась, размером с ладонь. Сашка начал было поздравлять приятеля, но то грубо прервал его и показал на воду. Сашка даже не сразу понял, куда исчез его поплавок. Лихорадочно дернув удилище, почувствовал, как на другом конце леске отчаянно сопротивляется добыча.
За первыми поклевками быстро последовали другие. Не прошло и получаса, как кончилась наживка, но рыба в каком-то апофеозе самоистребления бросалась теперь на голый крючок. У Сашки скоро прошел азарт. Рыбалка из спортивного развлечения превращалась в бойню. Мишка же останавливаться не собирался. С мясом вырывая крючки из пойманных рыб, он снова и снова закидывал удочку. Вода в ведре, где бились в предсмертной агонии караси, окрасилась кровавой пеной. Чувствуя отвращение к происходящему, Сашка воткнул в песок удилище и отошел в сторону. Пред глазами снова встал амулет. И вдруг он вспомнил, что видел его на шее толстяка, когда тот во главе свиты ввалился в хату.
- Ты у кого побрякушку украл?!- закричал он, кидаясь к приятелю. Тот испуганно приложил палец к губам.
- Да тише ты, не ори! Озерный царь это. Мне про него еще мамка рассказывала... Да и не крал я ни чего! Он сам его под лавку обронил...
Не успел он это сказать, как солнце закрылось тучами, и по озеру пробежала холодная рябь. Налетевший ураган пригнул камыши к самой воде, и сквозь порывы ветра кто-то страшным голосом прокричал: "Воры!".
-Уходим! - заорал Сашка. Пусовский какое-то мгновение раздумывал, но потом тоже стал сматывать удочку. Когда они вступили в воду, расстояние от берега до острова вдруг показалось очень большим. Не прошли они и десяти шагов, как острые зубы впились в Сашкин сапог. Ударив в воду концом удилища, он попал во что-то скользкое. Зубы разжались, и воде промелькнула спина крупной щуки. Мишка тоже отбивался, отчаянно молотя во все стороны дреком рыболовного сачка. Потом он вдруг пошатнулся, выпустил из рук ведро с добычей, и рухнул в воду. Сашка кинулся на помощь, уже не обращая внимания на крутившихся вокруг щук. Оказавшись рядом, словно копьем, наугад ударил удочкой в бурлящую воду. Бамбуковое древко воткнулось во что-то упругое. На какой-то миг, над водой появилась голова огромного сома. Удочка, вырвавшись из рук, понеслась прочь.
Стряхивая щук, они выбежали обратно на остров и без сил упали на мокрый песок.
- Все больше я в воду не полезу! Тут буду сидеть. - проговорил Мишка, стуча зубами. Потом, стиснул кулаки и прокричал:
- На суше ты меня не достанешь, мокрица хренова!
Лучше бы он этого не говорил! Еще секунду назад казавшаяся незыблемой почва острова дрогнула и стала подниматься. У кромки камышей забурила вода и из песка показалась морда огромной жабы. Миллионы лет доисторическое чудовище пролежало в спячке. Менялись геологические эпохи, на спине постепенно вырастал остров. Но настал миг и монстр пробудился!
- Прости, батюшка, жадность мою, прости слова грубые и неразумные! - взмолился Мишка. Но видимо Озерный царь в искренность покаяния не поверил, и монстр, стряхивая песок, уже поднимался на лапы. Упав на колени, Мишка завопил:
-Прости, батюшка, бери у меня что хочешь. Даже "Жигуль" свой отдам, почти новенький, всего три тысячи наездил...
Толкнув приятеля, он потребовал, чтобы и Сашка пообещал что-нибудь. Тот попытался сообразить, чем бы мог пожертвовать, и тут над озером снова прогрохотал страшный голос:
- А ты отдай, то о чем в своем доме не ведаешь!
- Согласен! - не раздумывая, крикнул Сашка и тут же почувствовал, как "остров" опускается на место. А может он не куда и не двигался...
На обратном пути горе рыбаки почти не разговаривали. Мишка бубнил под нос, что не отдаст никому свой "Жигуль". Сашка списывал все фантастические события на самогон лесника. Он вполне допускал, что этот странный мужик настаивает свой чудо напиток на грибах галлюциногенах. Но на душе все равно было не спокойно, и он пытался сообразить, о чем мог не знать у себя в доме.
Еще поднимаясь из оврага, они увидели около Мишкиного дома милицейский "ГАЗик". Мишка побежал вперед. Чуть позже войдя в хату, Сашка застал немую сцену из "Городничего". Мишкина жена и дочь испуганно жались в угол, посреди комнаты с перекошенным лицом застыл глава семейства, а за столом сидел невозмутимый участковый, и заполнял протокол о угоне машины. И тут Сашку осенило:
" Дети из пионерлагеря раньше срока приехали! Вот то, о чем я в доме не ведаю!"
Этот день, наверное, стал одним из самых страшных в его жизни. Время тянулась мучительно долго. Словно в кошмарном сне он на попутках добирался до Орши, брал билет на проходящий поезд. По дороге в Москву, не выходя из тамбура, одну за другой выкуривал сигареты. Ворвавшись в квартиру, и увидев заплаканное лицо жены, Сашка не своим голосом закричал:
- Где дети!
В ответ та испуганно захлопала глазами:
- В лагере. Где им еще быть? - и тут же, не дав в полной мере почувствовать радость, выдала скороговоркой - Представляешь, неделю назад купила стиральную машину. А сегодня она уже сломалась. Звоню на фирму, там никто к телефону не подходит. Пойдешь сам с ними разбираться. В конце концов, есть у нас мужик в доме?!
И она потащила Сашку в ванную, показывать неудачную покупку.