Дату прибытия жены и сына Сергей узнал за неделю. В тот же день подал заявление коменданту общежития, завизировав его у Крежинского и Водопьянова. Через пару дней из резерва выделили отдельный двухкомнатный блок, и вечером поле работы он перетащил туда вещи. За новоселье с теперь уже бывшим соседом допили последнюю бутылку виски, а накануне воссоединения с семьей, решил устроить мальчишник. Приглашены были Константин и Макс. Сначала планировали посидеть в общежитие, но с утра на вахту заступила Машка НКВД. Седовласая старушка снискала недобрую славу непримиримостью к нарушителям правил. В том числе и к тем, кто проносил и распивал спиртное. Потенциальных нарушителей бывшая сотрудница госбезопасности вычисляла с первого взгляда, и перед приездом семьи Сергею меньше всего хотелось неприятностей с администрацией. И тогда выручил Макс, предложивший для посиделок свою квартиру.
Вечером поле работы затоваривались в коммерческом магазине и с полными сумками подходили к дому. Вечер был теплый, но пасмурный. Недавний дождик разогнал доминошников и сидевших на лавке старушек. Двор был пуст, если не считать дворника, разметавшего на проезжей части лужи. Делал он это как-то странно. Метла, почти не касаясь асфальта, летала из стороны в сторону, словно в песне Кольцова " Развернись плечо, размахнись рука...". Когда подошли ближе. Он прекратил изображать удалого косаря, и, облокотившись на древко метлы, с вызывающей улыбкой произнес:
- Вечер добрый, господа!
- И вам не хворать! - буркнул в ответ Константин. В глазах дворника промелькнули иронично-воинственные искры, и тут Макс понял, что интеллигентный сотрудник ЖЭК пьян.
- А у меня, Максим, отличная новость - произнес дворник, обращаясь теперь уже только к соседу: - Прошел все круги ада, но разрешение, наконец, получил. Через неделю на П.М.Ж. Прощай немытая Россия!
Глаза будущего иммигранта блеснули, но никто его радость не разделил.
- А это почему она немытая? Подметают тут плохо? - мрачно осведомился Константин.
- Это аллегория, господа! Лермонтов! - отозвался оппонент, нисколько не смутившись.
- Да уж поняли, что не Маяковский! - парировал Константин.
- Счастливого пути! - поспешил закончить разговор Макс и потянул коллег к подъезду.
Закуску организовали по-походному быстро. Руководил сервировкой Константин, имевший самый большой в их компании холостяцкий стаж. Вскоре в широких тарелках уже была разложена крупно порезанная колбаса, в блюдцах плавали в собственном рассоле огурцы и помидоры, а в отрытой банке краснели легендарные бычки в томате. Наступил сакральный момент первой рюмки.
Продолжая лидировать, Константин предложил выпить за одновременно радостное, но и печальное событие. Потому, как с одной стороны человек воссоединяется с семьей, но при этом в нашем холостяцком полку убывает. Выпив, накинулись на закуску, однако, перерыв между первой и второй был не долгим. Чувствуя, как уходит напряжение последних дней, Сергей думал о том, что вот в таких чисто мужских посиделках есть своя прелесть. А сама традиция, наверное, восходит к далеким патриархальным временам, когда женщин допускали лишь для поднесения блюд и подтанцовку.
После очередной рюмки вспомнили про дворника, и Макс рассказал, что знал и слышал от соседей про эту загадочную личность.
- А пойдем ему морду набьем! - воинственно предложил Константин.
- Да ну его, пусть катится! Еще обратно проситься будет! - отмахнулся Макс. На что бывший сосед Сергея, хлопнув по столу кулаком, заявил:
- Назад не пущать!
Немного погодя, как альтернативу мордобитию, он предложил, спеть, и тут же густым басом затянул:
Весь Мир насилия разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим
Кто был ничем, то станет всем
Припев подхватили хором: " Это есть, наш последний ...". В устах людей, судьба которых совершила крутой вираж, слова пролетарского гимна звучали одновременно с иронией и искренним пафосом. А за открытыми окнами жила, надеялась на лучшее и преодолевала трудности страна, которую они не собирались больше никому давать в обиду.