Что делать, когда алчность есть, а ума нет? Верно – прятаться.
Я украл деньги и влюбил в себя дочь, пострадавшего от меня, бизнесмена. Говорит, что финансового добра у неё всегда было в достатке, а, вот, душевного… Так и замирала как дура, при слове «душа». Чего ещё хотеть? Собой хороша, гены, значит, здоровые. А готовить научится. Но потом, когда выберемся.
Из страны скрыться, конечно, сразу не получилось. Поэтому сидим мы с моей зазнобушкой в заброшенном зале полном игровых аппаратов прошлого века, и ждём курьера со шлемами для виртуала.
Виртуал нам нужен по трём причинам: договориться о покупке поддельных паспортов, заказать билеты на автобус и выжить. В виртуале метаболизм замедляется - это позволяет человеческому организму значительно дольше держаться без еды, воды и сна. Однако человеческий мозг в виртуале работает с повышенной активностью, поэтому долго торчать в вымышленных мирах становится невозможным. К счастью, конторы, предоставляющие фальшивые паспорта, способны забронировать билеты на любой транспорт. В конкретно нашем положении, нам настоятельно рекомендовали автобус. Ничего не поделаешь, бывают ситуации, когда комфорт меняешь на безопасность.
Доставили шлемы для входа в виртуал. Курьеры – самые уважаемые люди в крупных городах. Каждый имеет свой скелет в шкафу у курьера. Независимая от государства организация, предоставляющая хранение личных секретов, имеет огромную власть, ведь она способна в любой момент указать на слабое место любого клиента.
Мой никнейм - Философ. К сожалению, я не могу его поменять, чтобы прибывать в виртуале инкогнито. Микроволны, излучаемые мозгом, уникальны как отпечатки пальцев. Однако нас с Панночкой попытаются скрыть. Команда хакеров нам предоставит убежище в одном из скрытых виртуальных секторов, заведомо вбитых в исходный код ОС. Ни курьер, ни хакеры не беспокоятся о том, что мы им не заплатим по окончанию договора, ведь они в курсе любого нашего передвижения. Да, социальная система так устроена, что правительство ограничивает себя законами, а вместе с ними - доверием к себе. Никто из хакеров не идёт работать на государство, ведь государство не способно им предоставить ничего ценного в финансовом или информативном плане. Единственная цель Архетипов, как именуют себя хакеры, – это игра. Игра с судьбами людей.
На предстоящие три дня они играют в нас – Философа (иногда толкуют, как «трепло») и Панночку. Я не расстраиваюсь, когда меня называют треплом, ведь Панночка со мной, да и деньги бизнесмена - тоже.
День первый. Процедура входа в виртуал всегда стандартная - шлем мгновенно усыпляет своего носителя набором электронных импульсов. После усыпления, пользователь получает базовый набор команд. В нашем случае, мы имеем дополнительную кнопку приглашения в новую локацию, нажав которую, попали туда, где нам предстоит просидеть все три дня. Данное убежище нам представили, как Санктуарий. Хакеры решили над нами подшутить и создали что-то на подобии церквушки. Что ж, ирония зачтена. Правила сохранения жизненной энергии советуют нам сидеть тихо и особо не шевелиться. Куда тут шевелиться? Нет ни кухни, ни спальни с санузлом. Кстати, о ночлеге: вместо стандартной лежанки, которую в виртуале используют лишь в виде декораций, посередине церквушки стоит открытый гроб.
Что ж, гроб или сарай, а нужно терпеть. Чтобы из-за частоты соединения в безлюдном месте нас не отследили, мы должны куковать тут в течение трёх дней без разрыва связи. Не большая плата за светлое будущее. Поизнемогаем чуток, но быстро реабилитируемся, с такими-то деньжищами! Будут потом нам и ванны, и массажи, и свежий воздух. И да – никакого виртуала.
Наше присутствие в виртуале заносится в подкорку сервера, поэтому кибер-полиция настроила своих дронов на «нашу волну». То есть, на волну нашего мышления, выделяемую головным мозгом. Дроны – это автономные программы со стандартным набором следящих механизмов. Их преимущество заключается в том, что они не прерывают своих действий на еду и сон. В критических ситуациях дрона заменяет человек.
Панночка у меня молодец. Она спокойно улеглась в выдуманном кем-то гробу, а вскоре совсем уснула, в надежде, что виртуальный сон подействует на неё, как и реальный. Конечно же – это самообман, но выставленный ею таймер сна, на пять часов избавит меня от попыток её развлечь.
У нас есть таймер. Он становится видимым для пользователя при первой же мысли о времени. Это выглядит просто: в метре от моего лица появляются полупрозрачные цифры размером с мою голову и шрифтом, как на будильнике дома.
Первая ночь. Полицейские дроны зачастили с пингованием нашего хранилища. Видимо, чтобы они отвязались, нужно подать какой-то знак. От гула проснулась Панночка. Очень некстати. Запросы обратной связи от цифровых дронов отображаются в виртуальном мире, как нашествие писклявой саранчи. Наши рецепторы воспринимают атаку этих программ слишком реально. Стук о стены вымышленной церкви теперь издаётся отовсюду. Монотонный треск не устающих роботов, вперемежку с писком запросов другого характера, заставило меня схватиться за голову. Панночка не выдержала и выскочила из гроба, принявшись бегать по периметру помещения, словно это поможет убежать от назойливых программ. Пришло время заговорить: я начал выкрикивать несложные эхо-команды, которые не подействуют на человека, но способны сбить программу. Я давно уже опустился на колени, закрываю голову руками и, словно наговаривая молитву, с закрытыми глазами нашёптываю в пол эхо-строки.
Не знаю, сколько прошло времени, но я опомнился лишь тогда, как почувствовал руку Панночки у себя на плече. Она улыбается и, до сих пор, не сказала ни слова. Даже не уверен, логично ли её теперь дурёхой называть. Эхо-строки моих команд подействовали. Они, как правило, обозначают перепад напряжения в сети или стандартную работу микросхем. В общем, то, что относится к «железу», нежели к пользователю виртуала.
Осталось два дня до завершения договора. Я изрядно устал, посылая команды. Панночка поначалу была очень сдержанной, но часы безделья и немоты начали на неё давить. Пару раз я вовремя схватывал её за руку, чтобы удержать от отключения от виртуала. А кто знает, сколько попыток предотвратила она сама?
Предложил ей поспать, а после улёгся и сам, установив таймер на четыре часа в отличие от её - шести. Лёг на полу, грея себя мыслью о том, что в реальности я нахожусь в кресле, старом игровом кресле перед аппаратом с игрой «Duck hunt».
Проснулся от сильного грохота, не доспав четыре минуты от установленного таймером времени. Гроб с Панночкой грохнулся на пол, разбудив мою зазнобу. Выскочить Панночка не успела, так как вмиг оказалась под потолком. Впервые за почти два дня, моя сообщница взвизгнула. Я сначала огляделся, потом начал прислушиваться. Писка нет, стоит шум, но не характерный для атаки. Видимо, дроны пришли устранить неполадку. Какие же эхо-коды я им наслал, что нас решили починить? Что ж, радует одно – нас беспокоят программы, не полиция. Панночка держится обеими руками за парящий надо мной гроб, и закрывает глаза. Затаила дыхание, открыла глаза и посмотрела вниз. Далее раздаётся громкий визг моей избранной, потом следует попытка спрыгнуть вниз. Чтобы приглушить её страх, я заорал. Взор Панночки сфокусировался на мне, потом она осмотрела церквушку более осознанным взглядом, отпрянула от края гроба сама, и убрала свесившиеся вниз ноги. Я не включил таймер, чтобы засечь время её кружения надо мной, но, спустя какое-то время дроны ушли, этим скинув гроб на пол Санктуария. Я проверил физическое состояние Панночки – всё в пределах нормы. Раны в виртуале настолько же опасны, как и в реальности. Так получается, что эффект плацебо переносит физическое состояния виртуала в реальность. Большое количество «умников» ушло из жизни, пытаясь перехитрить виртуальность и доказать, что возможности виртуальной жизни очень недооценены.
День третий. Осталось менее пятнадцати часов.
Не знаю, о чём всё это время думала Панночка, но заставить её идти спать так и не удалось. Мы просидели в обнимку десять часов, не меняя позы. Скорее бы курьер. Неужели нельзя паспорта сделать быстрее? Конечно, можно. Но у нас контракт. Контракт – это не деньги, это время. Не знаю, плачет ли Панночка на самом деле, но слёз в виртуальности нет, если их не включать. Так же, за проведённые часы без движения, наши тела совершенно не онемели. «Затекло» наше сознание. Мы очень устали.
Я не удивился, когда вместо дронов по Санктуарию прошли команды человека. Их легко отличить от однотипных и равномерных сигналов программ. Мы орали, мы боялись. Не может пустой сектор в коде ОС выдавать подобные штуки, какие выдавали мы. Кто за нами пришёл? Так ли силён шифр хакеров, чтобы выдержать натиск атаки, высланного к нам агента? Атака уверенная и эмоциональная, словно с нами общаются, словно на нашу церквушку направили опытного дипломата с сильным характером и прокаченной харизмой.
Наши полупрозрачные интерфейсы замигали сообщением от курьера: «Это не полиция. Это Вий. Меняем время договора на минус четыре часа и семнадцать минут».
- Бля, это сколько?! – выругался вслух я.
Панночка тоже была в замешательстве. Сложно высчитывать время в столь стрессовой ситуации. Пришло следующее сообщение: «Время договора завершится через четыре минуты».
Хоть за подсчёт спасибо. Теперь Вий. Он взломал защиту ГОВА (Государственная Оборона от Виртуальных Атак) за сорок одну секунду только для того, чтобы поздравить их с Новым Годом. А у нас минуты и их целых четыре! Видимо, он прослеживает канал полицейских сводок и, забавы ради, берётся за некоторые их дела.
Строка запроса от Вия к серверным данным по поводу преступлений за последние два дня проверяет степень нашей угрозы. Строка запроса существования и активности Санктуария показала 64 часа и 39 минут. Из-за длительного пребывания нас в виртуале он понимает, что мы не угроза, а те, кто угрозы пытается избежать.
Его команды не зашифрованы никакими скриптами, чтобы мы могли понять уровень атаки и полностью насладиться своей беспомощностью. Следующий запрос от Вия обращён строго к сотрудникам ГОВА:
- Поднимите мне логи!
Поднятие логов, то есть предоставление хакеру следов, которые всегда остаются от любого действия в цифровом мире, покажет, каким образом строилась защита. А это прямой пусть к расшифровке кода безопасности Санктуария.
Осталось две минуты и двадцать семь секунд.
Сотрудник ГОВА положительно отвечает на запрос, ведь сэкономить Вию время сегодня – означает сохранить безопасность серверов ГОВА завтра.
Осталась минута и одна секунда.
Вий взломал Санктуарий и вперевалку вошёл внутрь убежища. Я тратил силы на спокойствие, от которого зависит душевное состояние моей зазнобы, поэтому не могу даже пинка отвесить тому, кто стоит в минуте от нашего с Панночкой светлого будущего. Вий осмотрел сломанный гроб, прошептал несколько восстанавливающих командных строк в его сторону, и подошёл к середине церквушки. Секунда, и целёхонький «футляр для мертвецов» стоит на месте, где и стоял по нашему прибытию в Санктуарий.
Осталось двенадцать секунд.
Я пытаюсь встать на «ватных ногах», опираясь на изнеможённое тело Панночки, но соскальзываю и падаю прямо на неё. Вий выставил правую руку вперёд, мол, «не суетись», оглядел повторно вымышленное помещение, в котором мы пробыли почти трое суток и улыбнулся.
Четыре секунды после завершения договора с курьером.
Вий указывает сотруднику ГОВА, который вошёл в Санктуарий, на гроб с пожилой женщиной внутри. Эта женщина проходила по делу национальной безопасности и числилась в розыске. До последнего момента никто из сотрудников спецслужб не верил, что пожилая женщина может являться столь способным хакером и образом старухи не прикрывается кто-то другой. Вий не стал дожидаться расспросов ни про Санктуарий; ни про старуху, что являлась его матерью, и завещала похоронить себя в пределах виртуала; ни о тех, кто мог ещё находиться в помещении в момент его прибытия. Зачем? Люди любят друг друга, пусть спокойно примут ванну и им сделают долгожданный расслабляющий массаж. Да и девчонка, в коем веке, пусть научится готовить.