– Ишь ты какая вещь забавная, – сказал пожилой секьюрити, ласково рассматривая пойманную муху. – Ведь если её помазать столярным клеем, то ей, пожалуй, и конец придет. Вот ведь история! От простого столярного клея! Без всяких ГМО, ДДТ и «Дихлофосов»! Без всяких инсектицидов и, упаси Господи, майданов! Без всяких смузи и бьюти. Была муха, летала, жужжала, даже на хлеб гадила и нет больше мухи. С простого столярного клея. Без всяких СПИДов и Зиков, без «Искандеров» и куриного гриппа. Может еще и сама малярию какую переносила, а с простого столярного клея ей конец придет. Без всяких санкций и Доу-джонса, без офшоров и виолончелей, без микроблейдинга, без дронов и ИГИЛ. Клей он штука пользительная, это еще и Антон Павлович Чехов Каштанке говорил. Все-таки хлипкая штука муха, основательности ни на грош. Только и есть радости что жужжит.
– Эй ты, таможня! – небрежно окликнул секьюрити смазливый молодой человек слегка малахольной наружности, одетый в жёлтые кожаные перчатки. Видать под хипстера «косил». Хотя кто его знает, может обычный п…р, прошу прощения – слишком буквально воспринявший «общеевропейские ценности» No человек.
Опытный секьюрити сразу же понял, что это обращаются к нему, но, игнорируя молодого человека, продолжал пристально смотреть на несчастную муху, как будто гипнотизируя ее.
– Не тебе, что ли, говорят? – нервно крикнул молодой человек, судорожно размахивая перчатками. Со стороны возникало ощущение, что в руках его бьется, пытаясь вырваться большая желтая птица. Может быть даже китайский страус. Или где там водятся страусы ярко желтого цвета? А может быть, это сильный ветер раздувал концы крепко зажатой в руках желтой шелковой ленты. Или китайский воздушный змей в форме дракона судорожно пытался обрести краткую и совершенно не нужную ему свободу. – Эй ты, скотина инклюзивная! Чего застыл то как истукан с острова Пасха? Не слышишь?
Секьюрити, закончив вынужденный сеанс гипноза, брезгливо раздавил злосчастную муху пальцем и, не поворачивая головы к молодому человеку, косящему под хипстера, негромко сказал:
– А ты чего, негодник малолетний, орёшь-то? Я и так слышу. Нечего орать-то, чай не на Болотной! Вырядятся как на маскарад и орут тут! Вот ты бы второго августа так прогулялся… Живо бы понял всю полезность форменной одежды.
Наглый молодой человек почистил желтыми кожаными перчатками свои клетчатые брюки (ну точно хипстер!) и слащаво-деликатным голосом не традиционно сексуально ориентированного ведущего популярного телевизионного ток-шоу спросил:
– Скажите, «противный» строгий дедушка, как тут пройти на небо?
Секьюрити озабоченно посмотрел на молодого человека, прищурил по-Ленински один глаз, потом прищурил другой, став необычайно похожим на Мао Цзэдуна, потом почесал себе пегую бородку, став похожим на «всесоюзного старосту» Калинина, ещё раз внимательно посмотрел на нахального молодого человека и сказал:
– Ну, нечего тут задерживаться, тут не место происшествия, проходите мимо, не задерживайтесь. Первое апреля давно уже прошло. Цирк тоже давно покинул наш гостеприимный город, который вовсе не зря многие считают культурным. Ишь ты, чего вычудили то. На небо пройти. Хорошо хоть не в Кремль.
– Извините, – смущенно сказал молодой человек, – ведь я по срочному делу. Там для меня уже и комната приготовлена.
– Ладно, – подумавши, сказал секьюрити, – но тут тебе не Шенген. Ежели билет есть, то вопросов нет. Хотя, думается мне, комната для тебя вовсе не на небе приготовлена… Покажи билет!
– Билет не у меня; они говорили, что меня и так пропустят, – замявшись, сказал молодой человек, просительно, как свежеиспеченный пенсионер в пенсионном фонде, заглядывая в строгое лицо секьюрити.
– Ишь ты! Они ему говорили! Они перед выборами такое говорят… Прямо «молочные реки в кисельных берегах» сулят кому ни попадя. Хотя, думается мне, в «учреждение закрытого типа» тебя точно и так пропустят, без всякого билета. Еще и рады будут, как родственнику, внезапно «червонец» вернувшему – подмигнув, сказал секьюрити.
– Так как же? – спросил молодой человек, заметно волнуясь. – Пропустите меня? Или нет? Они же сказали…
– Ладно, ладно, – смилостивившись, сказал секьюрити, взвесив дубинку в руке. – Идите, коль надо.
– А как пройти-то? Куда? – облегченно спросил молодой человек. – Ведь я и дороги-то не знаю. Я первый раз туда.
– Вам куда нужно то? – спросил секьюрити, делая официальное лицо и медленно, со значением, почесывая концом резиновой дубинки переносицу.
Молодой человек манерно прикрыл рот ладонью в желтой перчатке и очень тихо сказал:
– На небо!
Секьюрити стремительным рывком наклонился вперед, подвинул правую ногу, чтобы встать потверже, как памятник, пристально посмотрел на молодого человека и сурово спросил:
– Ты это чего тут? «Ваньку валяешь»? Или перед скрытой камерой меня разыграть хочешь? Повыучили вас на свою голову! Облысели все! Тоже мне «Камеди клаб» выискался. А может ты спайсов накурился, тинэйджер вчерашний? Клей столярный гораздо лучше! И мух убивает и вреда для здоровья никакого, одна сплошная польза: что столярам, что плотникам, что эллинам, что иудеям.
Молодой человек, обаятельнейшим образом, как начинающий педофил пугливой первокласснице, как старый Волк дерзкой Красной Шапочке, улыбнулся, поднял правую руку в жёлтой перчатке, быстро помахал ею над головой, подражая несущему винту вертолета, и вдруг, внезапно, исчез.
Секьюрити настороженно понюхал воздух. В воздухе запахло жжёными перьями, «Кока-Колой» и, почему-то, зимними мухами.
– Ишь ты! Привидится же такое! – сказал секьюрити, распахнул синюю форменную куртку, почесал себе обильный живот, метко плюнул в то место, где стоял молодой человек, рядящийся под хипстера, поправил форменную фуражку и медленно пошел в обход по супермаркету, бдительно следя за стремительно снующими покупателями. – Распродажа, мать ее ети! «Сале», прости Господи! Вот и собралась всякая нечисть! Санкций на них нет!