Аннотация: небольшой рассказ в стиле фильма "Матрица", только без экшн!
Дверь.
Здравствуйте! Вы может быть подумаете, что я сумашедшая, что такого быть не может, но не верьте другим, не верьте никому, кто говорит, что такого не бывает. Верьте глазам своим и тому, что я написала. Вы спросите: а кто я такая? Ответ мой прям и прост, как и всё в этом мире. Я дверь. Я простая деревянная дверь, а прописана я на третьем этаже девятиэтажного многоквартирного дома. Своё рождение я не очень хорошо помню. Те времена уже давно прошли. Я не знаю кем была в своей прошлой жизни, но когда этот же вопрос я задала своей соседке по лестничной площадке, то та только расхохоталась.
-Ты что же, кумушка, не знаешь кем была в своей прошлой жизни?- хотя мы и были одногодками, но выглядела моя соседка намного старше меня и своих лет,- ответь мне, только честно.
-Что тебе сказать, Восьмая?- мою соседку звали Восьмой, а меня Девятой,- я помню только своё детство...
Я немного задумалась, вспоминая очень яркие и памятные для меня моменты своей жизни.
-Помнится мне, я лежала в большом, пыльном, шумном и очень освещённом месте,- я стала снова говорить,- там таких как я было очень много. Нас было много: сотни и тысячи.
-И только из-за этого тебе нравятся твои детские воспоминания?- перебила меня Восьмая. По сути говоря она была не очень-то и воспитанной дверью. Скорее даже она производила впечатление не совсем уравновешенной, а временами и вовсе адрессивной двери. Не знаю почему у неё такой трудный характер, в кого она такая пошла? Может это наследственность так сильно влияет?
-Да нет, совсем нет,- я снова вспомнила своё детство. В такие моменты я становлюсь сентиментальной до неузнаваемости. Могу даже расплакаться, вспоминая те счастливые детские годы, когда ещё только начинала познавать окружающий себя мир. Но не в этот раз. Чтобы поплакать тоже настроение особое нужно, а мои мысли теперь другим делом заняты,- я помню даже человека, который вывел меня в свет.
Я вспомнила невысокого, по сравнению с другими людьми, худенького и старого, лет пятидесяти, человека с тёплыми руками и добрыми глазами. Он ещё, когда я только родилась, вытащил меня из общей массы таких как я и стал любоваться, мягко поглаживая мою раму. Он ещё называл меня нежными словами.
-Этого человека звали Никифор Валерианович. Он работал мастером по призводству деревянных изделий. Смотря с высоты моего почтенного возраста,- продолжила я,- могу сказать, что он был хорошим человеком, да и душа у него была широка и глубока.
-Да!- с ноткой глубокой ностальгии стала говорить Восьмая,- людей с таким добрым сердцем и открытой душой сейчас уже редко встретишь. Такое ощущение, что вокруг меня живут одни только наркоманы, алкоголики и тунеядцы.
И с горькой усмешкой она добавила, когда-то услышанную ею фразу от людей: "Жить стало тяжелей, жить стало веселей". Произнесла она и горько вздохнула.
В это время к нам подключился Седьмой. Он был дверью в Седьмую квартиру.
-Здравствуй, Седьмой,- ответила я и посмотрела на свою подружку.
Но Восьмая не заметила моего взгляда.
-Ой, опять это ты! Как же ты мне надоел!- грубо кинула она.
-Восьмая, нельзя же так грубо кидаться на дверь...- начала было говорить я, но меня перебил Седьмой.
-Извини, Девятая, за то, что перебиваю тебя, но тут задета честь моя. Восьмая, чем это я тебе так надоел, что ты меня ругаешь?
В голосе Седьмого почувствовалась обида.
-Ты меня достал, дубина деревенская!- Восьмая намекала, что Восьмой пришёл не как все, с фабрики, а хозяева его привезли с деревни, когда переезжали в город жить,- не хочу с тобой разговаривать!
Она даже фыркнула, тем самым показывая своё неуважение к другим.
-Так же нельзя, Восьмая! Прекрати ныть и успокойся,- посоветовала я.
-Восьмая, чем же таким, вернее, за что ты меня так не уважаешь?- тихо спросил Седьмой. Он сдержанный по натуре, но обиды не прощает.
Со своей стороны я посмотрела на эти две ругающиеся двери и рассмеялась. Обое посмотрели на меня как на кокого-то инопланетянина, внезапно появившегося перед ними.
-Ты чего это?- спросила Восьмая.
-Ты, наверное, заболела,- дополнил Седьмой.
-Со мной всё в порядке,- ответила я.
-А что тогда смеёшься?- спросила меня соседка.
-Да с вас смеюсь я. Вы как два полена ругаетесь и пыль поднимаете из-за ничего.
Они вместе дружно накинулись на меня.
-Из ничего?- с издёвкой спросил меня Седьмой.
-Как это из ничего? Ты что думаешь, я с этим деревенским разговаривать буду? Да ни за что в жизни,- Восьмая сказала, как отрезала.
-Ну всё!- устало произнесла я,- вы мне надоели оба! Не хочу с вами разговаривать, а вы ругайтесь, сколько душе угодно, если так хочеться.
-Э-э, подожди кумушка! Ты куда уходишь? Нельзя из коллектива вот так, внезапно уходить, даже не попрощавшись,- Восьмая немного снизила тон, но извинений я от неё не услышала.
Вы спросите за что извинения, ведь она не на меня ругалась? Ответ прост и короток: за хамство. Я ненавижу, когда хамят в моём присутствии.
-Слушай, Восьмая!- расвирипела я,- не называй меня больше кумушкой, никогда.! Ты слышишь меня? Никогда!
Мой тон был безапелляционным. Сказала- отрезала.
-А почему это? Я тебя всегда так называла, а сейчас что, уже нельзя?
-Да сейчас уже нельзя!- грубо ответила я.
-Но почему?- уже без всяких ноток агрессии в голосе спросила Восьмая.
-А потому, что раньше ты на меня не наезжала, никогда,- я немного подумала,- ну, может быть раньше, ещё в молодости. А сейчас ты наезжаешь на меня как лев на свою жертву.
Тут в наш разговор, вернее даже, в спор, вмешался Седьмой.
-Эй-эй, барышни! Успокойтесь, не кипятитесь!- грозным голосом закричал он, и добавил уже негромко,- а собственно из-за чего наш спор-то начался? Он и выделанного яйца не стоит. Мы тут кричим, ругаемся, а двери с других этажей, наверняка, только и делают, что обсуждают нас троих и посмеиваются над нами.
-Как? Над нами посмеиваются,- громко спросила Восьмая.
У меня появилось такое ощущение, что Восьмая является самой бесстрашной дверью на нашем этаже. Самая бесстрашная из трёх.
-Ты слишком преувеличиваешь, Седьмой,- добавила я.
-Нисколько,- безапелляционно ответил Седьмой,- вот послушайте,- и он заорал,- эй, Одиннадцатый, ты меня слышишь?
Мы все трое замерли, слушая звуки, доносившиеся сверху. Но ответа не последовало, кроме тихого, еле слышного смеха.
-Эй, одиннадцатый!- заорал во всю глотку Седьмой,- ты слышишь меня?!
Но в ответ мы снова услышали только тихий смех.
-Вот дурак, одиннадцатый,- уже обращаясь к нам сказал Седьмой,- ну да ладно. Я всегда знал, что Одиннадцатый дурак, но чтобы до такой степени- это уже слишком!
Чтобы показать свою крайнюю степень брезгливости он даже громко фыркнул.
-Ну да ладно,- продолжил говорить Седьмой,- может быть снизу не такие уж и дураки, как сверху.
И он стал кричать:
-Шестая, шестая! Быдь любезна, отзовись!- даже проживя несколько лет в городе нашем этот деревенщина не переставал удивлять меня своей почтительностью. Он рассказывал нам, что в деревне все друг с другом здороваются, независимо от того, знают ли они друг друга, или нет. Вот это жизнь! Не то, что в городе, где даже знакомые друг с другом не здороваются.
-Шестая! Ау, где ты там?!- ещё раз прокричал Седьмой.
Наконец, снизу весёлый и молодой голос ответил:
-Да, Седьмой! Я тебя слышу,- в голосе Шестой чувствовалось уважение к старшим.
-Да-а. Молодая, а старших уважает. Точно как я был в молодости. Люблю я таких,- как-то мечтательно произнёс Седьмой.
-Так уж и любишь?!- чуть слышно и с завистью прошипела Восьмая.
Я ничего на это замечание не ответила, только посмотрела на Восьмую с неодобрением.
А Седьмой тем временем продолжал говорить:
-Шестая, ты сейчас слышала как мои обе соседушки, Восьмая и Девятая, ругаются?
-Да, конечно! Мы тут всё слышим, о чём вы говорите.
-А чего вы смеётесь?- спросил Седьмой.
-Да с вас смеёмся, как вы по мелочам спорить и кричать начинаете.
Снизу послышался тяжёлый старческий кашель, а потом голос:
-Да, ребята, ну вы и даёте? Вы же не люди, чтобы спорить по пустякам. Будьте превыше этого! Не теряйте своего достоинства! Не падайте до уровня людей, этих невоспитанных и наглых дикарей вы же настоящие двери!
-Кто это бормочет всякие нравоучения?- снова заговорила Восьмая,- неужели это тот самы пятый собственной персоной?- в её голосе послышались нотки отвращения.
-Да, это я, Пятый,- гордо ответил Пятый,- а вот ты, Восьмая, самая невоспитанная из всех дверей на свете.
-Да неужели?- я поняла что Восьмая начинает издеваться над бедным стариком,- а я то думала, что тебя уже давно сменили на новую и молодую дверь.
-Нет! Как слышишь, я ещё здесь!- крикнул Пятый.
-Ты такой же старый и развалюха, как и твои хозяева,- снова съязвила Восьмая.
-Мне стыдно, что среди дверей попадаются такие плохие экземпляры как ты! Тьфу!- было слышно как Пятый сплюнул,- не хочу даже с тобой говорить!
-Да и не говори!- язвительно прокричала Восьмая вниз,- больно много я от этого потеряю, старое корыто!
Но ответа не последовало. Не дождавшись ответа, Восьмая решила высказать всё, что думает про Пятого:
-Это старое корыто! Деревяшка прогнившая! Ему давно на пенсию, на списание пора, а он всё ещё здесь мозги всем парит!
Я как могла, постаралась успокоить Восьмую, да куда уж там. Как невозможно остановить старость, так и невозможно остановить ругательства этой стервы, ой, извините за ругательство, этой помешанной Восьмой. Пока она сама не остановится, пока не выдохнется, её никак не успокоить.
Мне надоело успокаивать Восьмую и я замолчала, даже не стала смотреть на неё. Характер у неё был непростой. Она очень быстро заводилась, начинала психовать, но так же быстро отходила, становясь нормальной. Она просто, когда ей надо было выговориться, говорила всё в лицо, не стесняясь, своему обидчику, не думая о дальнейших последствиях.
Седьмой тоже не стал говорить с ней, а повернулся в другую сторону и стал думать о чём-то своём, мужском. Наверняка, он ругал нас, женщин, за непредсказуемость, психованность, но в то же время за неземную красоту. Но что делать? Такие уж мы женщины существа, что порой сами не знаем, что в дальнейшем вытворим.
Немного поругавшись Восьмая поняла, что никто её не слушает, внимания не обращает, и что слова её улетают куда-то в космос дальний. Прошло ещё немного времени и она совсем затихла, осознав безполезность дальнейшей перебранки. Вся её агрессия, бесскультурщина и чванство куда-то исчезли, оставив только грусть на лице Восьмой.
Наконец воцарилась тишина на лестничной площадке, даже лифты, эти постоянные трудяги, сидели без работы и отдыхали после напряжённого рабочего дня. Только две кошки пробежали по лестнице с верхних этажей вниз. Это Бармалей, как прозвали его люди, бездомный кот, гонялся за красивенькой и молоденькой кошечкой Матильдой, из девятнадцатой квартиры. Чем они хотели заняться там внизу, где, как говорят знающие двери, находится подвал, только и ежу понятно (как люди говорят), но не мне. Эту фразу: "И ежу понятно" я услышала от своих хозяев, когда те ругались друг с другом. Хотя, если честно признаться, я не совсем точно понимаю эту фразу. Но она очень модна сейчас в нашем подъезде. Её все образованные и продвинутые двери в свою речь вставляют. Да-а! Мода, есть мода. От неё никуда не денешься.
Скучно как-то. Когда ругаешься с кем-то, то голова кругом идёт, когда не разговариваешь, сидишь в тишине, то скука налетает. Только зеваешь. Может чуток вздремнуть, пока хозяева не пришли? А то, когда они прийдут, не до отдыха будет. Все новости, от внутрибытовых, до внешнеполитических, пока послушаешь, то голова потом болит. Неужто в мире, окружающем нас и людей столь разнообразна и разнопланова жизнь? Ах, как бы мне хотелось побывать где-нибудь там, далеко-далеко, за другими домами, что видны мне в запылённых и грязных окнах лестничной площадки! Но это всё мечты, безплодные мечты, которые никогда не сбудутся.
Так я почти что задремала, когда услышала голос Восьмой:
-Ты спишь, дорогая?- в её тоне была только одна доброта.
Я нехотя ответила:
-Почти. Если бы не ты, я бы давно уже спала.
-Ой, извини меня, кумушка,- извиняющимся голосом пролепетала Восьмая,- я не хотела тебя разбудить.
От слова "кумушка" я погагровела. Моя сонливость мгновенно прошла. На мой язык уже залетело одно крепкое ругательство, но я сдержалась, не выпустила его. Досчитав до десяти и почувствовав, что гнев мой почти уже угас я спросила:
-Тебе чего?
Восьмая посмотрела на меня удивлённо она не поняла из-за чего я стала нервная.
"Неужели она настолько глупа?"- подумалось мне, но вслух я ничего не сказала.
-Ой, Кумушка,- видимо это глупое, непонятное слово Восьмая услышала в разговоре своих хозяев,- я тебя разбудила? Ну извини, пожалуйста, меня. Я такая невоспитанная.
"Вот именно",-подумалось мне.
Я чуть не заскрипела зубами, так сильно достала меня соседка.
-Ладно, забудь что я только что спала! Хорошо?
-Да,- Восьмая закивала косяком.
-Что ты ещё хочешь мне сообщить?
-Я хотела тебя спросить снова, знаешь ли ты, как мы, двери, появляемся на свет?- голос Восьмой стал тихим и загадочным.
-Ну... ,- я немного задумалась, стараясь вспомнить про своё рождение хоть что-нибудь. Я даже закусила губу, пока вспоминала, но увы, ничего не вспомнила. Как же можно что-то вспомнить, если ты этого не знаешь?
-... я, я не помню, вернее, я не знаю,- оправдываясь, ответила я.
Мне было крайне стыдно, что я такого не знала в свой почтеный возраст (тридцать лет).
-И ты даже никогда не слышала об этом?- удивлённо спросила Восьмая.
-Ну,- мои мысли запутались, пока я вспоминала,- я много раз слышала про то, что мы произошли от Бога.
-Да? И как же зовут этого Бога?
-Его зовут Станок,- ответила я, гордясь за свой правильный ответ.
Но Восьмая с лёгкостью нисвергла моё мировозрение.
-Бога, на самом-то деле, нет,- тихо и заговорищески промолвила она.
После этих слов даже меланхоличных Седьмой повернулся в нашу сторону и стал внимательно нас слушать, не вмешиваясь в сам разговор.
Мои глаза расширились, как от испуга. Наверное, мой вид сильно ошарашил Восьмую, потому, что она поспешила добавить:
-Бога нет не в том смысле, что ты представляешь.
Я нахмурила брови, пытаясь понять хоть что-нибудь из этих слов.
-Тоесть, как нет Бога? Да ты что такое говоришь?! Это же святотатство!
Восьмая скорчила гримасу. У неё было выражение лица будто бы она "съела что-то кислое"- как выражаются люди.
-Я сейчас объясню тебе. Только не перебивай меня, а то вообще ничего не поймёшь.
-Ладно, ладно. Давай говори.
-Я однажды слышала от людей, что двери делает вовсе не твой Бог Станок, а они сами.
Я не совсем поняла и переспросила:
-Кто они сами?
-Какая же ты глупая, раз не понимаешь такие вот мелочи с первого раза,- с недовольным лицом произнесла Восьмая.
Я посмотрела на Седьмого. Он с большим вниманием слушал нас, но встревать в наш разговор не решался, хотя видно было что сделать ему это очень хочется.
-Ну, каждому, как говорится, своё.
-Это в каком смысле?- в свою очередь не поняла Восьмая.
-Это я в том смысле говорю, что каждая из нас может не понимать кое-что, хотя другая очень даже это понимает.
-Послушай, подруга. Ты меня не путай, а то все твои мудрённые слова на мои мозги отрицательно действуют. Давай лучше про твоего Бога Станок поговорим,- предложила Восьмая.
-Хорошо, уговорила!- согласилась я, пожимая плечами,- а то моя тоже кругом идёт от твоих соображений.
-Я закончила говорить на том, кто нас делает.
-Ну и кто?- одновременно спросили я и Седьмой.
-Создали нас Они.
-Но кто "они"?- вскрикнула я.
На лице Восьмой ясно высветилась хитрая улыбка.
-Нас сделали люди,- вымолвила она.
Я оторопела, услышав эти слова.
-Ты выглядишь так, словно услышала что-то священное,- промолвила Восьмая.
Я не стала отвечать на этот вопрос, а сама спросила:
-Тоесть, как нас сделали люди? Этого быть не может!- воспротивилась я. Меня душил гнев за столь глупые и вольнодумные слова подруги. Как она может столь гадко испортить любой, не только мне, двери настроение. Ужас!
-Да-а, кумушка! Плохо твоё дело!- съязвила Восьмая.
-Это почему же,- гнев переполнял меня, обещая выплеснуться через край "бурной и отборной речью".
-Ты слишком набожна, ты слишком фанатична и этот фанатизм закрывает от тебя истинное положение дел.
Я молча перенесла выпад в мою сторону, думая о том, как бы поострее и побольнее ответить. В это время Седьмой подал свой голос:
-Ну, обратно начинается,- его голос был тихим. Мы обе даже не обратили на него внимания.
-Ну что же ты не начинаешь ругать меня? Чего молчишь. А может быть ты придумываешь, как более сильно ужалить своими словами?- издевательски вымолвила Восьмая, обращаясь ко мне.
Меня взбесило, что Восьмая сумела раскусить мой замысел. Мои глаза налились злобой. Я даже потерялась что сказать, забыв все ругательства.
-Чего тебе надо?- только и сумела произнести я,- чего ты достаёшь меня?
-Хотя я и стерва,- хищно произнесла Восьмая,- но я знаю от чего ты так взбесилась, хотя ещё пять минут назад была тихой и доброй.
-И от чего же?- я всё ещё сердилась, но гнева уже не было.
-Ты столь сильно набожна, что готова даже, наверное, погибнуть из-за своего Бога!- прокричала Восьмая.
-Да! Это правда!- гордо, в глаза соседки, ответила я.
-Ну и глупая же ты!
-Почему?- спросила я, непонимая намёков.
-Ты не стоишь того, чтобы погибать из-за Бога, вот почему!
Мы немного помолчали.
-Нашим Богом является не какой-то там Станок, а люди. Обычные люди, которых ты видишь ежедневно,- вдруг негромко произнесла Восьмая.
Я неповерила своим ушам:
-Как люди? Не может быть такого!
-Какая же ты упёртая. Я тебе про это уже говорила неоднократно. А знаешь ли ты, кем были мы, двери, в прошлой своей жизни?
Я не ответила, потому что не знала ответа.
-Мы были простыми деревьями,- видя моё удивление, Восьмая продолжила,- да, да. Мы не просто не божественные создания, мы даже не созданы по образу и подобию Бога нашего. Мы простые двери.
-А как же Станок? Он же ведь... ,- начала было я, но меня перебила Восьмая.
-Станок- это не Бог. Станок-это просто такой инструмент, с помощью которого люди из больших деревьев делают нас, двери.
Я была в шоке. Голова кружилась.
-Значит ли это..., того..., ну как его... ?- я запуталась,- мы из деревьев... , а люди на станках нас...?
-Уф!- вздохнула с облегчением Восьмая,- наконец-то ты поняла, что я тебе говорю.