Темно-синий Вольво бесшумно пересекал лубянскую площадь. Михаил Борисович Дёмин возвращался домой. Кое-где у обочины вдоль свежесобранных сугробов грязного снега мелькали жёлтые проблесковые маячки бульдозеров и ярко-оранжевые жилеты их водителей. Снег в Москве как всегда выпал "неожиданно". Михаилу Борисовичу приходилось допоздна задерживаться на работе, чтобы с комфортом, без пробок промчаться от офиса до загородного дома.
Он управлял автомобилем с лёгкостью и удовольствием. Дурачился со своим новым приобретением: смартфоном со встроенным GPS. Красная точка на карте отмечала путь его автомобиля, показывала скорость и направление движения. "До чего доросли технологии, - думал он, - лет десять назад такое можно было увидеть только в фантастических фильмах". Спутники контролировали всю поверхность Земли. Совсем недавно был запущен первый сателлит, потом Гагарин, потом Луна... Мысли о вездесущем прогрессе забавляли водителя, и Вольво продолжал рассекать фарами снежную мглу спящих улиц. "Как же устроен мир? Интересно есть ли универсальная функция, описывающая все - и как понять, что Вселенная безгранична, когда заявляют, что центр у неё есть?" - мысли водителя носились в заоблачных далях. Заболела голова.
Михаил Борисович закончил мехмат МГУ в 1980 году. Проработал 10 лет в НИИ. Затем в 90-х занимался валютой и ценными бумагами, некоторыми залоговыми аукционами. Общался с людьми, носившими "холдинговые фамилии" и сейчас выкупавшими у западных коллекционеров ювелирные шедевры или грозящими из столицы Туманного Альбиона устроить смену режима. Помимо прочего, Михаил Борисович имел связи среди военных и располагал "абонементом" в Бурденко, которым, к счастью пользоваться не приходилось.
Сейчас он дослужился до начальника инвестиционного отдела крупного столичного банка и был собой чрезвычайно доволен. Правда за успешность пришлось платить: ложился поздно, вставал рано, ел бегом, жену и детей видел редко, из-за чего на выходных приходилось выслушивать звук падающей стружки собственных костей, распиливаемых женой и тёщей. Часто он успокаивал себя мыслями о спокойной старости в достатке, о том, что каждодневная суета и мытарства - явление временное и необходимое на пути к этой пресловутой благополучной старости.
Когда Михаил Борисович в очередной раз наклонился к своему новому приборчику, чтобы порадоваться красной точке, приближавшейся к пункту назначения, из-за поворота показал свою тупую морду жёлтый КАМАЗ, гружёный снегом.
Водитель Вольво не видел, как перевернулась машина, как бешено крутились её колёса. Не видел он и лобового стекла с красными потеками и бесполезно повисшей подушки безопасности. Не видел машины скорой помощи и испуганного взгляда водителя КАМАЗа.
Михаил Борисович ждал пресловутого тоннеля, зовущих голосов и тянущихся рук. Ничего этого не было. Он открыл глаза. Вокруг мягкий свет и ничего: ни пола, ни потолка, ни стен. Единственным чёрным пятном в этом море света были его уже изрядно поседевшие волосы. Он попытался встать, но не понял, о что опереться - он висел в пространстве, лишённом всего, кроме света.
Здравствуй, Михаил, хотя теперь это звучит, по меньшей мере, странно... - произнёс кто-то.
И вам не хворать - ответил Михаил Борисович - где я и с кем говорю?
Ты не догадываешься?
Честно - догадываюсь, но хотелось бы уточнить.
Догадка верна.
Отлично, тогда можно мне встать что ли - с сомнением произнёс Михаил Борисович - как-то некомфортно висеть в "нигде".
Минуту.
Всё померкло, и Михаил Борисович больно ударился об пол. Когда свет зажегся снова, он очутился в странном помещении. Сфера гигантских размеров, окутанная прозрачными тоннелями по которым то и дело проносились голубые всполохи, и вокруг которых носились крылатые создания.
Так и где я?
В приёмном пункте - ответил голос.
Приёмном пункте чего?
Рая или Ада уж как получится.
Чисто тут у вас - попытался схохмить Михаил Борисович.
Да. Тут просто не успевают испачкать.
И куда я теперь?
Пока не знаю. Процедура требует разговора.
Может, появитесь: не удобно с радио говорить.
Хорошо.
Прямо перед Михаилом Борисовичем появилось высокое кресло. В нём, сложив руки замком на груди, сидел мужчина средних лет. Он был одет в белый костюм. Что-то пугающее было в его синих глазах, которые, казалось, знали всё и излучали такую небрежную уверенность, которую может излучать только хозяин положения. Рядом с ним показалось крылатое существо со свитком.
Распишитесь.
Это что?
Проект новой галактики.
Из сметы не вышли?
Как можно? Все просчитано.
Жизнь будет?
Нет, пока слишком дорого. Энергии не хватает.
Хорошо, пусть еще один уголок, которым некому любоваться.
Слушаюсь.
Существо исчезло. За ним появилось другое.
Сегодня совещание, не забудьте.
Да помню я, помню. Если ему так не терпится, пусть сам явится.
Так и передать?
Так и передай - у меня сегодня интересный собеседник.
Через секунду появился близнец человека, только в чёрном костюме и чёрными, как смоль, глазами без белков.
Аха! Экономист? - хихикнул чёрный, указывая на вжавшегося в пол Михаила Борисовича. - Как тебе КАМАЗик? Удачно вошёл, неправда ли. Милости прошу к нам.
Погоди ты - одёрнул его белый. - Не все же экономисты достойны Ада. Он математик, а экономист по совместительству. Сам то с чего начинал? Яблоки распространял из-под полы и до сих пор не стыдно.
Ой! Ой! И пошутить нельзя, сразу на личности переходим...
Насчёт совещания: предлагаю отложить.
Принимается. Мне в последнее время так лень, так что пойду. Бай-бай, математик-экономист, авось свидимся скоро.
Нет уж лучше вы к нам - осмелел Михаил Борисович.
А я уже у вас там вовсю, неужели не заметил? - чёрный растворился, и запахло серой.
А... - Михаил Борисович тупо отрыл рот.
Опять эти его дешёвые ароматические трюки. Сколько лет и всё одно и то же.
Человек в белом костюме встал с кресла и прошёлся взад-вперёд.
Итак, нам необходимо поговорить.
А как мне к тебе... к Вам обращаться? - спросил Михаил Борисович.
Выбери любое имя и можно на ты.
Лагранж если можно.
Я же сказал имя.
Но...
Если хочешь можно и так, тем более он Жозеф. Ты всегда отличался изящной изобретательностью.
Простое человеческое спасибо.
Простое нечеловеческое не за что.
Значит, буду называть тебя Жозеф или Лагранж, а по отчеству?.. Ах, ну да....
Отчество у меня тоже есть, но оно моё, а насчёт отчества Лагранжа можно спросить у него.
Не надо, не беспокойся.
Это ты решаешь, беспокоится мне или нет?
Не люблю, когда на меня давит начальство.
Несусветная наглость!
И какое?
Что какое?
Отчество.
Тебе знать не положено. Скажу одно, оно такое же, как имя. В прошлый раз это тоже был я, но другой.
Это как?
Цикличность во всём, все повторяется и это далеко не первая Вселенная, и далеко не последняя.
Зачем всё это? - спросил горе-водитель, обводя взглядом помещение.
Из-за боязни пустоты. Если бы не было того, что есть сейчас, цикл прервался бы. Если нет жизни, нечему умирать, если нет порядка - нечему разрушаться, а если нет хаоса после порядка, то неоткуда возродиться жизни. Вечность заключена в постоянной смене состояний. Всё "вечное" не вечно. Вечно то, что изменяется.
Получается автоколебательный контур.
Называй, как хочешь.
А можно ли его узнать?
Кого его?
Не кого, а что - имя твое.
Некоторые ищут мое настоящее имя много веков, только я не разберу зачем. Письма сюда не доходят, а человек слишком слаб, чтобы вынести ношу подобного знания. Оставим этот разговор - он бесполезен. "Многие знания многие печали, и кто умножает знания, умножает скорбь".
Значит, ты умножаешь скорбь.
Каким же это образом?
Не препятствуешь распространению знаний там, на Земле.
Ты не понимаешь.
Так поясни.
Та цитата хороша, только я бы добавил "свои" и "свою"
То есть "тот, кто умножает свои знания - умножает свою скорбь?"
Именно. И знаешь почему?
Почему?
Потому что чем больше ты знаешь, тем невыносимее становится осознание того, что есть что-то непознаваемое.
Но ведь в стремлении к знанию и есть смысл жизни.
Не совсем.
А в чем?
Для каждого свой смысл.
А, по-твоему?
Это не корректный вопрос. Я истина, у меня нет мнения, я оперирую аксиомами. Мы далеко ушли от темы.
Хорошо, так почему ты не умножаешь свою скорбь?
Потому что я знаю всё, мне нечего умножать. Я несколько раз делил ноль на ноль и получал бесконечность из ничего, так что я не умножаю, я только делю... и не так часто.
Тогда получается, что нам надо удовлетвориться знаниями каменного века и жить без скорби?
Не путай знание и умение. Люди знают ровно столько, сколько они умеют. Вы только умеете, но не знаете в истинном значении слова. В первую очередь не знаете самих себя и до сих пор не ведаете, что творите. Все достижения технической мысли умножают умения, а душевную скорбь они не умножают.
Тогда по этой логике Хиросима и Нагасаки это не скорбь?
Это скорбь, но от недостатка знания и переизбытка умения.
Я запутался: мы умножаем умения и свою скорбь, которая происходит от незнания. Но если начинаем умножать знания, то тоже скорбим?
Именно. Есть томление духа и муки тела. Первое это скорбь душевная, второе скорбь телесная.
Где же смысл?
Пойми, от умений без знания скорбит тело, а от знаний душа. Стараясь познать непознаваемое, вы заставляете страдать душу. Затем, отчаявшись, заменяете стремление к знанию умениями и добиваете тело. Устав душой и телом, погрязнув в суете, отдаётесь греху, дальше ты знаешь...
Где выход?
Там же где вход.
То есть?
Не старайся познать универсальные законы, начни с себя. Разобравшись в себе, постигнешь если не всё, то многое. Чтобы избежать томления духа надо познавать себя и других, а не гнаться за познанием Меня и Вселенной. Когда дух не томится, телу не нужен грех. Всё связано.
Я не знаю что сказать.
Иногда лучше просто помолчать, особенно, когда собеседник настолько авторитетен. Я же создал вас по "своему образу и подобию", так что познайте себя и вам откроется истина. Неужели так сложно понять? Вечно люди лезут вперёд, не поняв, что творится сзади. Зачем вам была нужна Луна? На Земле множество неразгаданных тайн. Где последовательность? Где здравый смысл, который якобы возвели в культ в вашем двадцатом веке? И что: долетели до Луны - потешили свои умения, а про себя как ничего не знали, так и не знаете. Суета. "Этот небольшой шаг для человека означает огромный скачок для всего человечества!" - скачок куда? Прогресс? А что это?
Но с голода тогда умереть можно, если сидеть и себя познавать!!!
Ну конечно! От того, что у вас появилась ядерная бомба, вы вышли в космос и "покорили" Луну еды стало больше?!
Где грань?
В умениях должны отражаться знания, а у вас наоборот: умения считаются знаниями, а это не верно. Лучше бы научились рак лечить.
Но ведь и в этих отраслях есть прорывы.
Справедливо, во всём дуализм. Не бывает все плохо или всё хорошо. Но нет у вас баланса. Умения превалируют, вы ими порабощены. Если бы впереди были бы знания, то все пошло бы проще и правильнее. Рано или поздно к этому приходят. Вспомни Возрождение. Человек стал познавать себя, и разве было плохо? Кто сказал, что Ренессанс поставил властителем мира человека? Нет, я остался владыкой, но меня искали в себе, а не вокруг.
А где же тогда сейчас человечество.
На пороге.
На пороге чего?
На пороге перемен. Если будет новый Ренессанс, то надежда есть, в противном случае вы обречены.
На что?
На существование под пятой умений. Механизация умножит суету многократно, вы, не познавая себя, будете радоваться прогрессу и рано или поздно души умрут, тела устанут, наступит тишина, но не покой. Некоторые уже умерли.
Кто?
Те, кто даже к умениям не стремиться...
Что делать? Что менять?
Не нужно ничего менять, нужно меняться.
Я не согласен. Чтобы поменять человека необходимо изменить среду.
У тебя хватает смелости спорить?
У меня хватает ума рассуждать.
Если ты хочешь изменить порядок, то ты должен быть готов взять на себя ответственность по управлению новым.
Почему?
Иначе не получится. Нужно же Вселенной наказывать кого-то за ошибки.
А не получиться менять и не нести ответственность?
Те, кто попробовали теперь неизвестно где...
А разве...
В моих регистрах записано многое, но не всё.
Времени не хватает за всем уследить?!
Тише! Ведь я могу разозлиться. Для меня не существует времени. Я есть время, я есть всё.
Твои пути неисповедимы, а я всё равно уже умер, так что мне всё равно злишься ты или нет.
Если бы тебе было всё равно, ты бы не спорил. Среда ни при чем. Её формирует человек. Изменись сам и ты увидишь, что правильно, а что суета.
Да Лагранж, наверное, ты прав.
Наверное? Наглец! Так и что ты надумал?
Чисто математически мы твоя производная. Чтобы понять первообразную, нужно работать с производной.
Так...
Производная Бога, то есть человек, состоит из двух компонент: души и тела. На них влияют соответственно знания и умения. Если умения оторваны от знания в "истинном значении этого слова" то рождается суета, умения становится достаточно, и оно воспринимается как знание...
И...
Душа уходит от этой суеты, пытаясь познать непознаваемое, а не себя, так как считает, что себя она уже знает, ведь человек столько умеет.
Продолжай...
В итоге душа начинает томиться, устаёт от бесплодных попыток узнать то, что знать не нужно. Порыв стихает, огонь слабеет. Остаётся только тело, погружённое в суету и...
Конец.
Да.
И как это исправить?
Пытаться построить жизнь так, чтобы познавать себя, чтобы все умения не были бесплодными, а были полезны для души и тела, а не только для последнего. Тогда получаем динамическую систему. Знания переходят в умения, душа занята поиском новых плодотворных путей, а тело использует "праведные" умения и им обоим некогда страдать. Значит, перед тем, как что-то сделать, нужно подумать, зачем это? Принесёт ли этот шаг пользу окружающим и тебе, станешь ли ты от этого лучше, или это суета?
Да. Но хочу тебя предостеречь. Здесь недалеко до апатии, ведь очень просто окрестить суетой всё. Даже я не могу ничего поделать. В этом случае человек решает сам. И еще одно: духовный рост ничто без воплощения умений, построенных на знании. Запомни: знания недостаточно, необходимо его использовать, причем не абы как, а правильно.
В этой системе столько переменных и условий, что решить её невозможно!
Я же решил.
Так ты же и задачник писал.
Ты моя производная и хотя тебе никогда не стать первообразной, но пересекаться со мной ты можешь - в этих точках и есть решение. Их много, их множество, найди хотя бы одно. Если научишь других, сможете построить приблизительный график первообразной. Так тебе понятно?
Я слышал многое, но про полиномиальную аппроксимацию Бога через человека впервые.
Я это называю проще.
И как же?
Жизнь! - неожиданно резко крикнул Жозеф, бросив на Михаила Борисовича пристальный взгляд бездонных синих глаз.
С глубоким рефлекторным вдохом, который обжёг лёгкие и наполнил всё тело щемящей болью, пациент госпиталя им. Бурденко вышел из комы. Санитарка, протиравшая пол в палате реанимации обернулась и, всплеснув руками, крикнула: "Очнулся, милок!"
Михаил Борисович кивнул. Санитарка подошла ближе и удивлённо сняла с седеющей головы пациента белые и черные перья.
Где ж ты их понабрал-то?
Как где? - прохрипел пациент.
У нас перьев-то в отделении отродясь не было. Всё синтетика да синтетика.
Михаил Борисович кивнул еще раз, закрыл глаза и забылся.
Елизавета Петровна, санитарка реанимационного отделения, вышла в коридор, открыла окно и выбросила в метель перья, найденные ей в палате Михаила Борисовича. Через секунду их уже не было видно. А снег, поглотивший их, бешено бился в окна и стены госпиталя. Внутри было тихо. Михаил Борисович спал.