В небольшом театральном буфете мы сидели тесным кружком вокруг старого актёра. Феохарий Дормидонтович Кречетов, человек-легенда в наших кругах, пил крепкий чай и рассказывал истории из своей долгой театральной жизни. Морщинистое лицо его хранило следы сотен сыгранных характеров, а глаза, несмотря на семьдесят с лишним лет, сверкали молодым озорством.
- А помните, в девяносто третьем, тот скандал с Елизаровым? - спросил кто-то из молодых актёров.
Феохарий Дормидонтович поморщился, словно от зубной боли:
- Ох, Елизаров... Бездарность, возомнившая себя гением! - Он отхлебнул чай и поставил стакан на блюдце с неожиданной элегантностью. - Этот прохвост тогда пустил обо мне такие слухи, что хоть из театра беги.
- И как вы справились? - спросила Маша, начинающая актриса, с обожанием глядя на старика.
Феохарий Дормидонтович хитро прищурился и обвёл нас взглядом.
- Репутация, хулиганы вы мои, подобна жужжащей мухе, - начал он, и мы все невольно подались вперёд. - Если как следует её прихлопнуть, она уже не взлетит, но зато пожужжит какое-то время. Вот только, чтобы правильно рассчитать это "как следует", надо не одну муху прихлопнуть.
Он замолчал, явно наслаждаясь произведённым эффектом.
- И что же вы сделали с Елизаровым? - не выдержал молодой актёр.
- О, ничего особенного, - старик хмыкнул. - Просто подождал удобного случая. А случай, как известно, не заставляет себя ждать, особенно когда речь идёт о самовлюблённых бездарностях.
Феохарий Дормидонтович отломил кусочек баранки и задумчиво посмотрел в окно, за которым моросил осенний дождь.
- Елизаров, видите ли, был чрезвычайно тщеславен. На все премьеры приглашал критиков, давал интервью направо и налево. И вот на премьере "Вишнёвого сада", где он играл Лопахина, я подговорил нашего монтировщика Петю чуть ослабить крепления декораций. Прямо перед главным монологом Лопахина, когда Елизаров уже раскрыл рот для своего "Я купил!", задник с нарисованным садом медленно завалился вперёд.
- Боже мой! - ахнула Маша. - Он не пострадал?
- Увы, нет, - сокрушённо покачал головой Феохарий Дормидонтович. - Но зато весь зал видел, как наш "великий трагик" с визгом прыгнул в первый ряд, прямо на колени к главному театральному критику города. Представьте: взрослый мужчина в сюртуке Лопахина сидит на коленях у старенького критика и трясётся, как осиновый лист!
Мы расхохотались, представив эту картину.
- На следующий день все городские газеты писали о "незабываемом прыжке Елизарова". Кто-то даже сравнил его с балетным танцовщиком, только без грации. После этого случая его претензии на гениальность уже никто не воспринимал всерьёз.
- И он так и не догадался, что это ваших рук дело? - спросил я.
Старый актёр аккуратно промокнул губы салфеткой.
- Догадался, конечно. Пришёл ко мне в гримёрную, скандалил, грозился директору пожаловаться. А я ему и говорю: "Голубчик, о чём это вы? Какие обвинения? Декорации падают, лампочки перегорают - обычное дело в театре. А вот актёры, прыгающие в зрительный зал от страха - это уже нечто новое. Ваше ноу-хау, так сказать".
- И что он?
- Побагровел, покричал ещё немного и ушёл. А через месяц перевёлся в театр в другом городе. Потом ещё несколько раз менял театры, но репутация-то ползёт следом, жужжит...
Феохарий Дормидонтович допил чай и задумчиво добавил:
- Но самое забавное знаете что? Через много лет мы встретились на каком-то фестивале. И он подошёл ко мне с бутылкой коньяка. "Спасибо, - говорит, - Феохарий Дормидонтович. Если бы не вы, я бы так и остался бы напыщенным ослом. А благодаря вашей науке я научился смеяться над собой". И мы просидели с ним до утра, вспоминая театральные истории.
Старик замолчал и посмотрел куда-то вдаль, словно видя всю свою жизнь, как панораму.
- Вот такая история, хулиганы мои. Репутация - штука хрупкая, но и исправимая. Главное - вовремя понять, что жужжание - это ещё не полёт.
Буфетчица объявила, что антракт заканчивается. Мы стали расходиться, но слова Феохария Дормидонтовича о мухе, которая жужжит, но уже не взлетит, почему-то застряли в моей памяти. Много лет спустя, когда и сам я столкнулся с клеветой, эти слова помогли мне сохранить выдержку и чувство юмора. А это, как говорил наш старый актёр, в нашей профессии порой важнее таланта.