Метафизические глубины "Тигра" У. Блейка

Стихотворение Уильяма Блейка "Тигр" ("TheTyger"), впервые опубликованное в Песнях Опыта (1794), остается одним из самых анализируемых и загадочных произведений в англоязычной литературе. За его гипнотическим ритмом и яркой образностью скрыты глубокие метафизические вопросы о природе Божества, творения, добра и зла. Блейк, погруженный в эзотерические и мистические традиции своего времени, создает образ Тигра не просто как хищного зверя, а как воплощение устрашающей, но неотъемлемой грани божественной мощи, выходящей за пределы человеческой этики.

С первых строк Блейк задает тон благоговейного ужаса:

Tyger Tyger, burning bright,
In the forests of the night;
What immortal hand or eye,
Could frame thy fearful symmetry?

(Тигр, Тигр, горящий ярко, / В лесах ночи; / Какая бессмертная рука иль глаз / Смогли создать (букв., обрамить) твою устрашающую симметрию?)

Ключевое здесь устрашающая симметрия ("fearful symmetry"). Это не только физическая красота и мощь зверя, но и метафизический баланс, пугающий своей непостижимостью. Вопрос Какая бессмертная рука иль глаз / Смогли создать... указывает на Творца, чья природа ставится под сомнение или, по крайней мере, требует исследования. Этот Творец не однозначно благ в традиционном понимании; Он способен породить нечто столь же великолепное, сколь и смертоносное.

Здесь отчетливо прослеживается влияние немецкого мистика Якоба Бёме, чьи труды были известны Блейку. Бёме постулировал существование в Божестве некоего основания или безосновного (Ungrund), изначальной воли, которая содержит в себе как потенциал гнева и огня (Qual), так и любви и света. Эта темная природа, как отмечает С. Фостер Дэймон в своем "A Blake Dictionary", не есть зло в человеческом понимании, а необходимая первооснова, из которой эманирует вся полнота божественного бытия (Damon, S. Foster. A Blake Dictionary: The Ideas and Symbols of William Blake. Brown University Press, 1965). Тигр, горящий ярко ("burning bright"), несет в себе этот божественный огонь, изначальную энергию, которая может быть как созидательной, так и разрушительной. Его глаза пылают огнем, источник которого непостижим:

In what distant deeps or skies.
Burnt the fire of thine eyes?

(В каких далеких глубинах или небесах / Пылал огонь твоих очей?)

Далекие глубины или небеса могут быть интерпретированы как аллюзия на тот самый Ungrund Бёме всеобъемлющую, нелокализованную первооснову, источник всех противоположностей.

Более того, метафора обрамления ("frame") Тигра бессмертной рукой иль глазом находит параллели в лурианской каббале, с которой Блейк, вероятно, был знаком опосредованно. Идея Эйн-Софа (Бесконечного, Абсолютного Божества) и акта Цимцум (божественного самосокращения или самоограничения, чтобы образовалось место творению) резонирует с блейковским образом. Рука иль глаз Творца обрамляют, то есть придают форму и конечность, частице этой бесконечной божественной энергии, которая воплощается в Тигре. Как предполагает Марша Кейт Шухард в своих исследованиях эзотерических корней Блейка, знакомство поэта с каббалистическими идеями через различные мистические круги его времени могло существенно обогатить его собственную мифопоэтику (Schuchard, Marsha Keith. William Blake's Jewish Swedenborgians: A New Look at the Contexts of Blake's Esotericism. Pennsylvania State UniversityPress, 2008). Светоносная, огненная субстанция Эйн-Софа словно горит в Тигре, особенно в его глазах.

Дальнейшие строфы конкретизируют процесс этого устрашающего творения, используя образы кузницы символа титанического, почти насильственного акта созидания:

And what shoulder, & what art,
Could twist the sinews of thy heart?
[...]
What the hammer? what the chain,
In what furnace was thy brain?
What the anvil? what dread grasp,
Dare its deadly terrors clasp!

(И какое плечо, и какое искусство / Смогли скрутить жилы твоего сердца? / [...] / Какой молот? Какая цепь, / В какой печи был [сотворен/выкован] твой мозг? / На какой наковальне? Какой грозный захват / Осмелился объять его смертельные ужасы!)

Эти вопросы указывают не только на невероятную мощь, необходимую для создания Тигра, но и на искусство ("art") сознательный, хотя и пугающий творческий акт. Грозный захват ("dread grasp") и смертельные ужасы ("deadly terrors") указывают на то, что создаваемое существо находится за пределами человеческих категорий добра и зла; оно воплощает первозданную, неукротимую энергию Вселенной, скрытого за ней Божества, энергию, которую Демиург (или сила Цимцум) осмелился ("Dare") обуздать и воплотить.

Создание, точнее говоря, формование Тигра не обязательно подразумевает внешнего, отделенного Творца в традиционном деистическом смысле. Скорее, в духе панэнтеизма, присущего многим мистическим традициям, включая ту, что повлияла на Блейка: процесс творения можно понимать как имманентный акт самого Божества. Абсолют, или Ungrund Бёме, формует Тигра изнутри Себя, через акт самоограничения (подобный каббалистическому Цимцуму) выделяя и оформляя часть Своей собственной безграничной сущности. Таким образом, Тигр это не просто творение, но и проявление одной из граней самого Божества, его огненной или гневной (в терминологии Бёме) природы, которая становится видимой и оформленной.

Кульминационный вопрос стихотворения связывает Тигра с его антиподом Агнцем, символом невинности, кротости и жертвенной любви из Песен Невинности:

When the stars threw down their spears
And water'd heaven with their tears:
Did he smile his work to see?
Did he who made the Lamb make thee?

(Когда звезды метнули вниз свои копья / И оросили небеса своими слезами: / Улыбнулся ли Он, увидев Свой труд? / Тот ли, Кто создал Агнца, создал и тебя?)

Падение звезд может символизировать космическую драму, возможно, отсылая к падению ангелов или к моменту, когда творение осознало свою двойственность. Вопрос Улыбнулся ли Он, увидев Свой труд? ("Did he smile his work to see?"), вероятно, несет в себе глубокую иронию, направленную на упрощенное, антропоморфное понимание Божества, распространенное в популярном христианстве. Бёмевский Абсолют, Ungrund, как недифференцированная первооснова, не улыбается в человеческом смысле, не испытывает удовлетворения от отдельных хороших или плохих творений. Скорее, Блейк этим вопросом подрывает конвенциональное представление о Боге, который якобы радуется лишь добрым творениям, таким как Агнец. Он ставит читателя перед дилеммой: если Бог улыбнулся Агнцу, то какова была Его реакция на Тигра? Или же само понятие такой персонифицированной эмоциональной реакции неприменимо к истинному Творцу? Вопрос, таким образом, служит для того, чтобы подчеркнуть трансцендентность и непостижимость подлинной божественной природы, которая охватывает и порождает все противоположности. Ключевым становится следующий вопрос: Тот ли, Кто создал Агнца, создал и тебя?. Нортроп Фрай в своей знаковой работе "Fearful Symmetry: A Study of William Blake" утверждает, что для Блейка Тигр и Агнец представляют не просто добро и зло, а два необходимых противоположных состояния человеческой души (contraries), Невинность и Опыт, которые оба происходят из одного божественного источника (Frye, Northrop. Fearful Symmetry: A Study of William Blake. Princeton University Press, 1947). Без этих противоположностей, согласно Блейку, нет прогресса.

Следовательно, Тигр не является воплощением чистого зла. Он символизирует энергию, мощь, опыт, иногда гнев и разрушение, но все это необходимые аспекты полноты бытия. Он существует за пределами узких человеческих этических категорий. Его устрашающая симметрия заключается именно в том, что он, будучи столь отличным от Агнца, является его диалектическим дополнением, созданным тем же Божеством, или, точнее, проявленным из той же Божественной Сущности.

Финал стихотворения повторяет первую строфу, но с одним значительным изменением:

Tyger Tyger burning bright,
In the forests of the night:
What immortal hand or eye,
Dare frame thy fearful symmetry?

(Тигр, Тигр, горящий ярко, / В лесах ночи: / Какая бессмертная рука иль глаз / Осмелились (или дерзнули) создать твою устрашающую симметрию?)

Замена Could frame (Смогли создать) на Dare frame (Осмелились/Дерзнули создать) смещает акцент. Если вначале вопрос стоял о способности создать Тигра, то в конце он ставится о дерзости, о смелости пойти на такой акт творения. Это подчеркивает рискованную, почти трансгрессивную природу создания чего-то столь могущественного и потенциально разрушительного. Это дерзость самого Божества, которое не боится проявить Себя во всей своей устрашающей полноте, включая аспекты, которые могут показаться человеческому восприятию темными или опасными. Для Блейка это "дерзновение" является неотъемлемой частью божественного творческого процесса, который не ограничивается лишь конвенционально "благими" проявлениями.

В Тигре Уильям Блейк не дает простых ответов. Вместо этого он поднимает в сознании читателя вихрь вопросов о фундаментальной природе реальности, о Божестве, которое создает как невинность Агнца, так и яростную энергию Тигра. Стихотворение бросает вызов дуалистическому мышлению, предполагая, что свет и тьма, созидание и разрушение, любовь и гнев это неразрывные части единой, всеобъемлющей, устрашающе симметричной божественной драмы. Тигр, таким образом, становится мощным символом этой имманентной, амбивалентной и вечно горящей силы, лежащей в основе мироздания.