Нет, все-таки немного предвещало. Весна в этом году слишком робко вступала в свои права: ступила раз, ступила два, да и замерла на полушаге. Уже апрель, а лужи по утрам покрыты морозной корочкой, противная сухая крупка сыпется на недотаявшие сугробы. Холодно, ветрено, грустно.
В понедельник утром Майка устроилась на рабочем месте, привычно крутанула стул к экрану и загрузила Прогноз. Умка с заставки помахал ей лапой, прикрыл нос и нырнул в прорубь. Майка выбрала раздел демографии, год вперед и щелкнула мышкой.
Красная строчка бросилась в глаза сразу. Архангельск! Майка заволновалась и пролистала весь список. Еще две - Норильск и почему-то Рязань. Очень много желтых строк, Салехард, Тюмень и Лабытнанги мигали оранжевым. Зелеными, благополучными оставались южные города, видимо, за счет притока эмигрантов, а также Москва и Питер.
Майка отсортировала таблицу по уровням рождаемости, распечатала на цветном принтере. Потом не удержалась, и влезла в экономику, сразу на двадцатку. Спад, конечно, что и следовало ожидать. Надо немедленно оповестить начальство.
- Раиса Дмитриевна, - сказала Майка в телефон. - Разрешите подойти с докладом?
- Майечка, у Вас что-то срочное?
- Боюсь, что да.
- Через пятнадцать минут.
У начальства утренний кофе. Ну и пусть, потом будет не до этого.
Раиса Дмитриевна сразу оценила ситуацию.
- В пятницу было заметное понижение уровня рождаемости?
- Заметного не было, - сказала Майка. - Меньше, чем в текущем, процента на три-четыре, но до критических отметок не доходило.
- Четыре процента в масштабах страны - это население небольшого города. Посиди, сейчас разберемся.
Раиса Дмитриевна нажала кнопку громкой связи.
- Иван Семенович, мне из группы прогноза рождаемости сигнализировали о значительно понижении. Что у нас там, на полюсе?
- Нормально, вроде, - откликнулись из динамика. - Все здоровы, кушают хорошо.
- Хорошо кушают - это главное. Какие данные по Троицку? Поступали сигналы из Пулково, Душанбе?
- Минуточку, я сейчас узнаю.
По громкой связи Майка услышала, как Иван Семенович призывал какого-то Олега и требовал с него ответа.
- Значит так, - сказала Раиса Дмитриевна, послушав селектор. - Через десять минут Вы докладываете по всем объектам.
Через десять минут совершенно малиновый Иван Семенович оправдывался, поминутно отирая лоб:
- У них, в ИЗМИРАНЕ, начальник в отпуске, а старший группы заболел...
- И никто не обратил внимание, что Земля замедлила вращение?
- Нет, обратили, только не знали, что нам надо звонить.
- Бардак! - Раиса Дмитриевна в сердцах бросила на стол карандаш, который вертела в руках. - А что обсерватории?
- Пришла телеграмма из Пулково, что красное смещение уходит в фиолетовую зону, я только что получил...
- Немыслимый бардак! - сердито сказала Раиса. - На полюсе все в порядке?
- Э-э-э. Нет.
В комнате на мгновение повисла тишина.
- Что?!! Что еще?!! - взорвалась Раиса.
- Не работают.
- Как это? Кушают хорошо, а не работают?
Иван Семенович пожал плечами.
- Немедленно Сосникова ко мне.
Иван Семенович побагровел:
- Я отпустил Андрея Борисовича, у него теща заболела.
- Вызывайте как хотите! Сосников наша последняя надежда, и Ваш единственный шанс остаться на работе.
Иван Семенович сменил цвет на темно-бордовый.
- А может Запашных пригласить?
- Запашные тигров дрессируют, понятно? Это совсем другие звери! Сосникова ко мне в срочном порядке и готовьте спецрейс. Майя, поедете тоже. Проверите прогноз на месте.
Сосников явился на следующий день, когда еще пять регионов попали в зону рисковой демографии. Он ввалился в Майкин кабинет, пропахший блинами и тещиным самогоном, и с ходу начал грузить:
- Подготовишь распоряжение о командировке, возьмешь билеты на самолет до Питера, закажешь спецрейс на полюс, свяжешься с Синицыным насчет корюшки...
- Я не знаю никакого Синицына, - твердо сказала Майка. - И распоряжений писать не буду. У меня свои функции, а Вы делайте то, что Вам поручено.
Майка Сосникова не любила. Был он кособок, носат и вечно учил на своих примерах. Медведи, по слухам, его боялись.
До Питера Майка поехала на поезде, Сосников полетел самолетом, на спецаэродроме они оказались одновременно. В красно-бело-синий самолетик уже грузили ящики с подмороженной корюшкой.
- Мелковата рыбка, - Андрей Борисович сунул нос в ящик, переворошил рыбьи тушки.
- Корюшка всегда такая. Главное, чтобы по весу хватало, - возразил Синицын.
- Это ты зверям расскажешь, когда мне руку по локоть откусят. До конца моей жизни будешь пенсион платить.
- Я не доживу, - с чувством произнес Синицын. - Хочешь, в следующий раз треску заготовлю? Она большая.
- И невкусная. Все? Загрузили? Майя, залезай.
Самолет разбежался по бетонной полосе и нырнул в облака. Майка притулилась между ящиками и Сосниковым, который, перекрикивая шум самолета, рассказывал ей в ухо поучительные истории из личной жизни. Майка как могла, отодвигалась, ибо в личной жизни Андрея Борисовича хватало поучительности, но недоставало занимательности.
Купол встретил их ледяным полярным молчанием. Сосников резво сбежал по трапу и приник к смотровому окну. Майка подошла и встала рядом.
- Где они? - спросила она.
- Пока не вижу. Сейчас, сейчас...Есть! Справа от оси! Видишь, пар от дыхания поднимается.
Майка пригляделась. Справа от большого рубчатого столба поднимался к стеклянному своду парок, застывая на куполе лохматыми сталагмитами. Больше ничего она не разглядела.
Сосников набрал рюкзак корюшки, закинул его за спину и начал карабкаться на купол по белым резиновым ступенькам. Честно говоря, Майка ждала, что Андрей Борисович войдет внутрь, но у него, видимо, были другие технологии.
Пока Сосников лез, Майка разложила солнечные батареи, подключила ноутбук, и загрузила Прогноз. В таблицах ничего не изменилось. Весь север полыхал красным, желтым и оранжевым.
Тем временем Сосников добрался до оси и начал дергать люк, поросший ледяными сталагмитами. Люк не открывался. Андрей постучал по стеклянной поверхности, звон растекся по куполу. Вниз посыпались осколки сосулек, но люк не дрогнул.
- Примерз, наверное, - сказал летчик у Майки за спиной. - Надо горячей водой полить. Как в рекламе.
- Надо, - согласилась Майка. - Только где ж ее взять?
- Или пописать.
Майка фыркнула и отвернулась.
- Эй! - крикнул летчик Сосникову. - Ты на замок пописай! Барышня не смотрит.
Сосников что-то крикнул в ответ неразборчиво и полез вниз.
- Какое там пописай, - пробурчал он, спрыгивая на снег. - Роты солдат с их генералами не хватит, чтобы этот люк обоссать. Медведи, сволочи, надышали, все заледенело.
Майка неуместно хихикнула.
- Чего веселишься? - накинулся на нее Сосников. - Выходит, зря слетали, вернемся ни с чем, начальство взгреет по самое небалуйся.
- Ну почему ни с чем. Есть же боковая дверь. Зайти оттуда.
- Ты чего, совсем ку-ку? К белым медведям в логово соваться! Он тебе башку откусит и не заметит.
Майка растерялась.
- А я думала, Вы к ним заходите:
- Еще чего! Сверху, через люк бросаю у оси. Они нажрутся, а потом чешутся как миленькие.
Пилот посмотрел наверх.
- Давай горючки нальем на люк и подожжем.
- Опасно. Растечется, либо стекло лопнет, либо сам загоришься. Ладно, хватит мечтать, командир, вертай самолет, полетели в Мурманск, пару дней переждем, глядишь, потеплеет.
- Не потеплеет, - сказала Майка. - Пока медведь не почешется, весна не проснется. Надо что-то делать немедленно.
- Ничего сейчас не сделаешь, поверь старому и опытному медведеведу, - Сосников сплюнул под ноги и пошел к самолету. Пилот поколебался, было, но все-таки побежал следом.
Майка понуро поплелась за ними. Почему-то вспомнилась старшая сестра, которая так и не вышла замуж. Личный прогноз показывал удачную встречу три года назад, а медведи не встали, и на десять дней жизнь остановилась.
- Любовь у них случилась, - сказал Сосников. - Каждый апрель такая история. Забьются в берлогу и давай любить друг друга. Когда неделю, когда две. А потом от устатку спать ложатся. Только корюшкой и выманишь.
- Так если они спят, значит можно пройти внутрь, к оси?
Сосников пожал плечами.
- Попробуй. Завещание напиши и вперед.
Майка подошла к Андрею Борисовичу и решительно потянула на себя рюкзак.
- Возьмите еще корюшку и встаньте у люков, куда еду бросают. И что-нибудь такое, чтобы шуметь и отвлекать, если медведи меня заметят.
- Психическая, - пробурчал Сосников. - А может и пронесет.
Майка, затаив дыхание, вошла в стеклянную дверь. Бронированное стекло тихо звякнуло о купол. Майка замерла. В ста метрах высился рубчатый столбик земной оси, теряющийся в небе. На снежной поверхности виднелись отпечатки огромных лап, Майка осторожно двинулась к оси, стараясь не наступать на них. Медведей не было видно. Майка прошла мимо двух сугробов, огромных, как барханы, сгрузила корюшку около осевого столба и пошла назад. Вдруг один из сугробов зашевелился, из него выглянул любопытный глаз и влажный, черный глянцевый нос. Нос подергивался в сторону рюкзака, пропахшего рыбой. Нервы у Майки не выдержали, она швырнула рюкзаком в медведя и с пронзительным визгом бросилась к выходу. Сзади что-то шумно обрушилось, но Майке было не до оглядывания.
Сосников метался у окошка невдалеке, колотя в купол чем-то звонким. Пилот стоял у выхода с ключом наготове. Майка вылетела наружу, пилот захлопнул дверь и повернул ключ в замке.
- Пронесло! А ты отчаянная, - с уважением сказал он. Молодец, только в следующий раз так не рискуй.
Майка кивнула, всхлипнула и отерла кулаком запоздалые слезы.
Самолет, улетая, сделал три круга над куполом. На горизонте сверкали зарницы, с белоснежной ледяной поверхности поднялся и заклубился белый туман. Майка всматривалась в окно, стараясь разглядеть, что делается под бронированным стеклом. И то ли она увидела на самом деле, то ли показалось, как два огромных белых зверя на вечном морозном снегу чешут о рубчатый столб толстые мохнатые спины.