Наталья Патрацкая
Стихи 1988-1994


Стихотворения 1994

Айсберг-льдина 

У осени порядок свой
в ковре опавших листьев.
Земля, покрытая листвой,
морозцу дарит кисти.

Мороз проходит сквозь пальто,
бодрит жизнь на рассвете.
Исчезли грезы и тепло,
И мир в холодном свете.

Стареет медленно любовь
и жизнь стареет с нею.
Уходит в прошлое. Где новь?
Сугробы индевеют.

О, Боже мой! О, Боже твой!
Возможно?  Все едино?
Быть может, мы одной судьбой
растопим айсберг-льдину?

Снега лежат всегда пластом
годами, словно айсберг.
Но все роднее отчий дом,
а дома есть свой мастер.

Но кто растопит чувства ком,
когда они замерзли?
Когда и взгляды все снежком,
когда в лед вмерзли весла.
1994

***
Крещенские морозы,
прекрасный светлый лес,
деревья в снежных позах,
голубизна небес.

Божественно и мило
блестит на солнце снег,
необъяснима сила,
морозных, жгучих век.

Стоят дома лесные
и в юбках дерева,
ветра летят сквозные,
сжигая все дрова.

Любовь в душе притихла,
и ясен небосвод,
не зеленеет пихта,
замерзли волны вод.
1994

Дорогой вигвам 

Поездки по стране такое чудо!
А цены на них быстро лезут вверх.
Вопрос отпал, где утром завтра буду,
а то от пожеланий свет мой мерк.

"Я далеко сегодня же уеду!"
А уйму тысяч, где теперь найдешь?
Не раскатаешься пешком с мешком по свету,
а, может, свои прихоти уймешь?

Не нужно людям ездить очень много,
совсем не надо климат им менять.
Здоровье нам предсказывает строго,
вменяет свои просьбы - усмирять!

Своей квартире уделите время,
помойте окна, вытрите полы.
Свою природу, почву любит семя,
зачем чужие обтирать столы?

А чем стол хуже? Разве, что привычен.
Зато родной, знакомый только вам.
Вам хорошо здесь, просто без кавычки.
Ваш дом и есть ваш дорогой вигвам.
18 января 1994

***
Привыкли все давно к своим маршрутам,
к своим дорогам, к мыслям по пути.
И редко, кто меняет в жизни круто,
и друг от друга трудно нам уйти.

Но рвутся очень часто нити дружбы,
любви, семьи, работы и долгов.
Болезненно меняют место службы,
уходят от друзей как от врагов.

В автобусах их сталкивают снова.
Куда уйдешь ты в жизни от дорог?
А нет врагов, долгов - судьба готова
вновь помирить и дать любви залог.

С тобой столкнулась. Ласково и мило
 вдруг засветились ясные глаза. 
Ведь только что сидела я уныло! 
Ура судьбе! Есть в жизни чудеса!
24 января 1994

Замерзшие сновидения

Торжественно спокойствие в природе,
когда белеют небо и леса,
когда зима, или весна восходит,
когда видна проталины слеза.

Спокоен мир, нет ветра, просто тихо.
Влюбленность наша близится к концу,
быть может, ненадолго страсти стихли,
я не хочу идти с тобой к венцу.

Ведь все прошло. В мозгах бело и тихо.
Я не звоню и не лечу к тебе.
По вечерам сижу, вяжу я лихо.
Спасибо овцам или же себе.

А ты, дружок, пойми - я дорогая,
я не беру ни денег, ни наград.
Есть только страсть, а с ней и я другая,
проходит страсть, и остается град

замерзших слез, замерзших сновидений.
Я не с тобой. Люблю я быть одна.
Ушла я в мир лесных стихотворений,
и в них как в сновидениях не видна.

Похожи мы с тобой, конечно, были:
глаза и внешность, чувства и тоска.
Торжественно к спокойствию приплыли,
простимся у соснового леска...
1994

Зови не зови

Мельтешит потихоньку снежок,
оседая спокойно повсюду,
для меня ты уже не божок,
и тебе поклоняться не буду.

Отошли наши теплые дни,
холодает в душе непогода.
Да и ты в ночь спокойно усни,
не ищи ко мне мысленно брода.

Снег летит, ускоряя свой бег,
и кружится от ветра невольно.
Пролетает снег быстро у век,
только мне забывать тебя больно.

Много лет нашей тихой любви,
она редко гуляет меж нами,
а теперь ты зови, не зови,
мы ее позабудем и сами.

Так бывает у нас, и порой
только снег между нами летает.
Снег кружит, как встревоженный рой,
оставляя снежинки медали.

Мельтеши если хочешь во сне,
наяву очень снежно, спокойно,
подари ты спокойствие мне,
расстаемся с тобою достойно.
1994

***
Блестят снега в лучах морозных, 
февраль открыл дома мирам, 
на землю им смотреть не поздно: 
красоты ведь сродни дарам. 

Сегодня чуточку красиво:
летают птицы в синеве. 
Зима, морозя, ждет отлива 
всех холодов. Поклон листве. 
1994 

Волшебный мир 

Вокруг меня морозный, жгучий воздух,
когда все небо блещет синевой,
в такой момент заглядываться поздно,
хотя апрель мне говорит: "Я свой!"

Почувствуйте, прекрасно жить на свете,
какой простор для мыслей или дел.
И вы всегда за все во всем в ответе,
не нужно только видеть своих тел.

Лиричность взгляда, может быть, прекрасной,
природа необузданно сильна,
любовь приемлют милостью, негласной,
и лучше там, где ревность не вольна.

Любить, когда? Когда проходишь мимо.
Похожи чувства все на небеса.
Из поднебесья взгляды, хоть для примы,
и пусть молчат продрогшие леса.

Волшебный мир очей да в день весенний.
Пронзит прозрачный воздух ясный взор,
и ты раздета, будто ты в бассейне,
так очень точен пламенный обзор.

Вот так, друзья, возвышенные взоры,
порой сильней всех низменных страстей!
Мы все бываем изредка ретивы,
но без сорок нет в мире новостей!
1994

Весенний воздух 

Под солнцем было все чудесно:
раскрылась верба и ольха,
среди сережек - птицам место,
они пушисты как меха.

Погода портилась немного,
пригнало тучи, серость струй.
Все стало мрачно и с тем строго,
и пропитался влагой грунт.

Весна вдыхала воздух лета,
очистив поры от снегов.
Стоят деревья как скелеты,
и это множество веков.

С огромной силой, полновесно
весенний воздух здесь и там,
и всем доподлинно известно,
что травка всходит по местам.

Всегда все так и не иначе,
плюс-минус дни или часы,
нас радость ждет или удача
в преддверие лиственной красы.

Как хочется, чтоб снег растаял,
а листья к небу поднялись,
пусть лето в воздухе витает,
пусть вновь зеленым станет лист.
25 апреля 1994

Приятный май 

Прощай, зима! Весна опять в ударе.
Синеет небо, перья - облака.
Поэзия всегда с весною в паре
и будней ноша будет им легка.

Приятный май, спокойный как из брома,
листва весною нежно зелена.
Рабочий стол и кульман очень скромный,
и мне прохладно, все-таки весна.

На окнах шторы желтые спокойны,
за ними простирается массив.
Мы все немного лучшего достойны,
и каждый незабвенен и красив.

Люблю я мир, прозрачный, словно утро,
всегда спокойны люди в этот час.
Быть надо ровной и немного мудрой,
и счастье навестит, возможно, вас.

Все так красиво. Город чист и светел.
Толпа людей весной озарена,
и ты меня влюбленностью приветил,
и я тебе немножечко верна.

На кафедре сижу не первый год я,
работаю, не зная почему,
в окно смотрю, какая там погода,
и отвечаю, что, зачем, к чему....
1994

Таймер весны

Прекрасный мир весны и красок!
Сверкает снег в лучах весны,
а жизнь все ждет рожденья сказок,
и дни по-божески красны.

Волшебный миг любви и тайны
из наших помыслов глухих,
давно отсчитывает таймер
избытки чувств весной лихих.

Но есть любовь, что тут попишешь,
твоя любовь - она со мной,
и голос твой - любви не финиш.
Душою, милый, тихо пой.

Весна тебе поможет в этом,
мои глаза - они не лгут.
Идешь ты, весь залитый светом,
но, Боже мой, какой ты плут!

Так и живем, живем на грани
своей любви, печали сна,
чуть-чуть залечивая раны,
идем туда, где свет, весна!

Вот грома слышатся раскаты,
дождинок в небе пелена,
и дождик моет чьи-то скаты.
Вновь я одна. Пишу одна.
1994


Июль

Пленительные звездочки июля,
ласкают своим видом шелест трав.
Листочки шепчут, словно целый улей,
и усмиряют чей-то гордый нрав.

Миг изумления, лира в тихой речке,
в благоуханье запаха ветвей.
И летом спят дровишки в русской печке,
и запахи духов среди людей.

И Русь, Россия с ивами повсюду,
и невозможно взглядом мир объять.
Лишь только ветер радовался чуду,
и мог слегка на жизнь людей влиять.

С годами исчезает треугольник,
фигуры из общения все сложней,
и каждый ненавязчивый поклонник
картину жизни делает сильней.

А ночь пленит телесным вдохновением,
трепещут наши клетки, как листки,
у каждой есть задача и решение,
и волосы смеются, завитки.

Поклонники, как звезды небосклона.
Любимый - солнце, может быть один,
он обожжет без собственного клона.
Пленительный он ночью господин.
1994

Мера

Сложнее жизнь, дороже. Своенравность,
где круче нравы, новенький виток.
А может кто-то умный и коварный,
поэтому шлю мысленный поток.

Любить - люби, но есть всему же мера,
и эта мера - лучшие весы.
Все разделить: вот жизнь, а вот химера,
иначе не заметишь всей красы.

Остановись же, если бег нарушен
на той дороге, сложной и крутой.
И вижу я, что ты судьбой надкушен,
характер у тебя не золотой.

Оставь меня, ведь отзвучали страсти
слепой любви и нежных зрячих рук.
Пусть мы с тобой одной российской масти,
но и для нас начертан жизни круг.

Не перейти нам больше ограждений,
пусть ты один и я давно одна.
Не вынести любовных ожиданий.
На улице бело. Мне не до сна.

Я мысленно с тобою буду рядом,
а быть с тобою, больше не могу,
мне только мысли бывших чувств награда.
Ты ловишь мысли, правда, я не лгу.
1994

Прообраз чувств

Любовь людей чувствительная очень,
неудержим физический напор.
Хвалебные слова пусть, между прочим,
преодолеют временный отпор.

Флюидная любовь дана природой,
в ней импульсы запрятаны в словах,
симпатии диктуются породой,
одежда возвышается в правах.

Нельзя кричать, так этого не делай,
но с возрастом проблемы посильней.
В любви прекрасно действовать умело,
а от свободы с чувствами вольней.

Жизнь хороша, когда везет немного,
и солнца свет - прообраз лучших чувств.
Приятней всем без слов простых и грубых,
и хуже нет упрека милых уст.

Спасибо Богу за такое чудо,
за просто чувство, данное к тебе.
От чувств любви меняется жизнь круто,
становится спокойно все в судьбе.

Пусть живы все как можно дольше
будут, оберегай любимые дела.
И вас потомки ваши не забудут,
и это то, что вам любовь дала.
8 августа 1994

Летний монолог

Любить тебя иль обходиться,
надрыва чувств не извергать,
все может в жизни пригодиться,
не надо чувствами играть.

А на природе нынче жарко,
там солнца теплого печать.
Одежды цвет лишь белый, маркий,
за все нам в жизни отвечать.

А я люблю опять зеленый,
и город в зелени листвы,
и облик города холеный,
там, где-то ходят ты и Вы.

Тебя сегодня не тревожу,
тебя влекут свои дела.
Ты - неслучайный, ты прохожий,
у нас похожие тела.

Тебя я что-то забываю,
у нас есть общие дела,
я от любви не завываю,
не прикасаются тела.

А вот и остров знаменитый.
Горит костер, трещат дрова,
слегка закрытые ланиты,
слега истоптана трава.

Вода вкруг острова святая.
Плывешь по ней. Тебя люблю,
но от любви давно не таю,
пусть губы милые ловлю.

Спасибо, милый за науку,
мне легче жизнь переносить,
забыла я с тобой про скуку.
Пора и жать, пора косить.

Красиво там, где ты все любишь,
плачу любовью за любовь.
И рада, что меня не судишь,
и в наших чувствах - снова новь.

Я оценю твои усилия
в запасе добрые дела,
нас не покинули все силы,
еще крепки наши тела.

Еще любовь не позабыта,
еще ясны глаза любви,
нам не страшны проблемы быта,
и горячо еще в крови.

Есть кабинет и это чудо,
что нет людей, спокойно мне.
Судьба летит куда-то круто,
мечтой пришел ко мне во сне.

Побудь один. Давай простимся,
и будем там, где есть всегда.
Мы от разлуки утомимся,
от ожидания нет следа.

Ты где? Ты как? И что с тобою?
А я одна. Я здесь пишу.
Я не хочу лишь в сердце сбоя.
Нет, не хочу: 'Забудь, прошу'.

Побудем врозь. Так видно нужно.
Побудем врозь. Судьба - судьбой.
Свой воз везу давно натужно,
еще выдерживаю бой.

Еще мой мозг вполне хороший,
еще есть память, разум, жизнь.
Есть у меня и ты, пригожий,
ты от уныния - воздержись.

Твоя любимая природа
слегка открылась для меня.
А из нее за одой - ода.
Живу, тебя я, не виня.

Живи и все. Смотри на воду.
Люби себя. Цени других,
не обижай шальную моду,
живи без дум, без дум плохих.

Слова любви плывут по миру,
бывают тут, бывают там,
порой прихватывают лиру,
иль капают по всем местам.

Прошли года, сменилось время,
сама старею по часам,
и поднимаю жизни бремя,
свой вес, сверяя по весам.

И не хвались - я не хвалюсь.
Вчера страдала от мучений,
сегодня лучше, я клянусь,
не ввергну дом я в поучения.

За мной следят? Наш мир просмотрен,
в ученом мире мы давно,
и многим в нем бывают смотры,
и даже там, где кимоно.

Живу и все. Жизнь на подъеме,
лишь бы придумать все и вся,
и не запутаться в разъеме,
и не живу, тебе я мстя.

Ведь месть ползет змеей ползучий,
ее нельзя носить в себе,
то станешь вечно невезучей,
будь доброй в собственной судьбе.
9 августа 1994

Прощальный дождь

Прекрасен дождь. Привет, родной,
тебя сегодня мы не ждали,
а ты пришел сплошной стеной,
мы от тебя слегка устали.

Дождь так пошел, что пузыри
красиво бегали по пене,
и от зари, и до зари
на небе облачная смена.

Умылся город, лист, трава.
И дома с пеной убирала.
Ты закруглил свои права,
уехал вновь в края Урала.

И я одна. И чистота.
Везде и всюду - все едино.
Здесь капли капают с листа,
и едут вдаль твои седины.

Что будет дальше? Скажет кто?
Куда? Насколько отлучился?
А дождь идет. Тебя никто
любить еще не разучился.

Дождинок в небе пелена
и грома слышатся раскаты.
А я одна. Пишу одна.
А дождик моет чьи-то скаты.

Устали мы. Кто от кого?
Привычки давят нам на плечи.
И все же дышится легко.
Стоят нетронутые свечи.
11 августа 1994

Неведомые буйства 

А любовь? Она слегка полога,
не вбирает все, что есть в крови.
Если ты святая, недотрога,
все равно есть бунт в любой любви.

Все равно в тебе вскипают чувства
бунта, чрезмерной немоты.
Вот смирить неведомые буйства.
Да, для этих чувств и нужен ты.

Не пугать людей своим вниманием,
чрезмерной тягой ко всему,
чтоб вопросы не были дознанием,
продолжением к вещему же сну.

Резюме от жизни - нахлобучка.
Обойти все колкости. Но как?
Если нет могучей рядом кучки,
то не брать советы у макак.

Поняла, что ты опять творила?
Вот скажи: зачем и почему?
Что, кому, когда ты говорила?
А зачем звонила ты ему?

Очень просто. Есть в крови излишки
из эмоций, чувств и красоты,
и умы, и мелкие умишки,
ищут для них вечные мосты.

Прикоснись - уйдут любые токи,
поцелуй - и буйство в тишине.
Знают тебя руки, знают ноги,
знает все спокойствие во мне.

Где найду я тишь, где наказание?
Где любви неведомый итог?
Что за чудо есть в твоих лобзаниях?
Как меня добиться только смог?
18 августа 1994

Простить мужчин

Нельзя жить жизнями мужчин,
у них совсем другая доля,
их не зови и не кричи,
от них бывает много боли.

Что их душа? В них солнце? Мрак?
Кому? Когда они светили?
И очень умный и простак:
любовь пройдет - тебя забыли.

С годами явственней, видней,
что циклы жизни удлинились.
Он скорпион иль водолей?
Какой в том смысл? Когда-то вились.

Когда-то ты была нужна,
тебя нещадно домогались,
но постарели. Жизнь прошла.
В душе стихов они остались.

Понять момент. Простить мужчин.
Они ни в чем не виноваты.
И старость - довод всех причин,
они теперь и сами сваты.

Они еще так хороши,
они сильны еще, но прежде
любви все жалкие гроши
все чаще отдают надежде.

А ты? Они тебя любя
обидеть могут ненароком.
Оставь их, молча, не скорбя,
ведь все равно не будет прока.
21 августа 1994

Любовный трепет 

То тепло, то охлаждение
в чувствах, отношениях.
У иного наваждения
в чувствах все общения.

На чужой любовный трепет
нечего кидаться,
был любовный чудо-лепет,
все могло воздаться.

А теперь простые будни,
жизни переплеты,
где из ножек варят студни,
а из счастья ноты.

Не завидуй, не страдай же,
не реви белугой,
не было любовной кражи,
не было и скуки.

Я его не выбирала,
даже не любила,
я его не обыграла,
жизнь его слепила

мне на радость или горе,
кто о том не знает,
лучше б пел в церковном хоре,
где судьба витает.
23 августа 1994

***
А вот и Вы! Какой успех!
Я не ждала Вас, не искала.
У Вас улыбка, а не смех.
Я никогда Вас не ласкала.

Мы с Вами кто? Лишь только ум
объединят нас так редко,
мы не из тех, кто ходит в ГУМ,
и мы совсем не однолетки.

А бабье лето в вышине,
тепло катается на листьях,
я не скажу Вам: "Милый, не..."-
такое мог придумать мистик.
1994

*** 
Тепло от Вас и в бабье лето, 
Вы так редки, как и оно, 
но наши чувства не допеты, 
и в них по-прежнему - красно. 

Цвет голубеет, мы похожи, 
мы с неких гор одной страны, 
но говорить о том негоже, 
ведь отношенья так странны. 
16 сентября 1994 

Звонок

Дождь по крыше и длинный звонок.
Очень грустно звонит телефон.
Значит, ты все от дома далек,
и не слышишь печальный трезвон.
Ты далек, ты безумно далек,
словно в сердце печальный комок.

Пусть все будет у нас хорошо,
но мечтать я о том не берусь,
все плохое с тобою свежо.
Обойдусь, обойдусь, обойдусь.
Я не жду, я все мысли гоню,
может, ты не подложишь свинью.

Дождь по крыше и длинный звонок,
о тебе я скучаю чуть-чуть.
Ты меня в своем сердце сберег.
Остальное - все муть, просто муть.
Надо главное в сердце хранить,
надо сердце немного томить.
28 сентября 1994

Прибаутки 

Выводы последних дней очень интересны:
кто богаче, кто бедней, и чьи рамки тесны.
У кого какой полог, где есть зазеркалье,
где на чувства есть налог, где породы - скалы.

Не беда, переживем многие законы,
чувства нехотя пожнем - не пугают склоны.
Вот позвали, не пришел, значит, и не надо.
Дождик утром шел и шел вдоль окошек склада.

Не приду ведь я к тебе. Не зачем дружище.
Я не все в твоей судьбе: ты корабль, я днище.
Обойдусь и перебьюсь. Многое забыла.
И тебя я не боюсь, хоть товар не сбыла.

У работы есть закон. У людей - законы.
Я не ставлю все на кон, и твои притоны.
Я задвину тебя в шкаф, жить смогу спокойней.
Человек я, не жираф, надоели козни.

Шутишь ты? Шути, шути. Снова прибаутки?
Значит разные пути. И на все: 'Нет, дудки!'
Обойдусь я без хлопот. Обойдусь кручиной.
Выпью шуточный компот, если есть причина.

Много весен, много зим осень шелестела, 
то любовник, то кузин - лето все пропела. 
А теперь пришла зима, нет, простите, осень.
Кто, откуда и куда, о тебе не спросит.
4 октября 1994

Водолаз

Проходит жизнь порой угрюмо,
любовь все реже режет глаз,
не видно неба, только трюмы.
А, что же видит водолаз?

Тревожный фильм в глубинах водных,
останки редких кораблей.
Для водолазов мир подводный
запутан в тон коралл, стеблей.

Сегодня он, пылая страстью,
прошел дорогою любви,
взойдя в вельбот в минуту счастья,
оставил пылкость чуть в крови.

Любовь блаженно опьяняла,
И водолаз в ней был с душой,
природа молодости вняла.
Мир за окном такой большой.

Он вновь на суше. Снег и город.
И море очень далеко,
любимый лик безмерно дорог,
на суше дышится легко.

Но тянет в море, к дну морскому,
поближе к рыбам, где темно.
И водолаз уедет скоро,
любовь оставив. Не смешно. 
 1994

Чужой

Погода, милая погода,
без холодов большой зимы,
и так бывает год от года,
где снега волны, там и мы.

А вот зима чужих владений,
чужой разгром, чужой позор,
уйду из них без сновидений,
не вынося излишек сор.

Чужая ссора прикоснулась
своим крылом моих краев,
любовь под тяжестью прогнулась
и ты издал звериный рев.

Погода справится не вправе
с издержками чужой любви,
тут не ославиться бы в славе,
клубника это иль киви? 

Самой бы жизнь не перепутать,
свое, чужое не сливать,
и не затягивать все путы,
и разбирать свою кровать.

Любимый мой, какие строки!
Тебе цены нет, милый мой,
да все вселенские пороки
у ног твоих. Иди домой.
1994

Словарь-переводчик

Из года в год величина
он для меня один,
и если мысли не тщета,
тогда витает нимб.

Он для меня моя страна,
над ним склоняюсь я,
звучит задумчиво струна,
и, молча, каюсь я.

Опять ни так! Опять ни то!
А здесь все вроде так.
Не отвлечет меня никто,
и в мыслях я мастак.

Люблю его, люблю чертить,
когда его часы,
без друга нам уже не жить -
контакт его усы.

На кнопках буквы, много букв,
из них бегут слова.
А вот сейчас чертежный лук
и клонится глава.

Я улыбнулась: вот он, есть!
Новинка. Это мысль!
Эх, переводчик, это весть!
Конструктор, мысль, держись!
1994

Стихотворения 1993

Космос

Отметил Космос снегопадом
День Космонавтики Земли.
Я настроения просто спадом,
снега страданья замели.

Деревья вновь одеты снегом.
По влажной, снежной целине
проходят люди, а кто следом
бежит с собакой, а я нет. 

Я не на улице.  Я дома
смотрю на снег я из окна,
и в горле нет страданий кома,
сижу спокойно я одна.

Вы позвонили, ненароком
мне душу вскрыли просто так.
Но от звонка так мало проку.
Поговорили кое-как.

Вновь я спокойна. Вы красивы,
но безразлично сердце к Вам.
Пусть речи Ваши были льстивы,
как снегопад апрельских гамм.

Отметил космос снегопадом
День Космонавтики Земли.
Слова любви ушли все с градом,
когда еще сады цвели.
12 апреля 1993

Дойди до телефона

Мне хочется звонить по телефону!
Мне не дает покоя голос твой,
но я боюсь, реакции трезвона,
и не хочу я слышать вновь отбой.

Как долго ты меня собой тревожил,
твой взгляд безумно звал меня всегда.
Мой мир спокойный словно ожил,
и ты звонил, пусть редко, иногда.

Морозило сегодня понемногу.
И чаще слышу я звонки других,
и если рассудить излишне строго,
то память в узелках весьма тугих.

Ты где? Когда? Не подводи итога.
Молчи. Пройду по солнечным снегам,
приду домой и сразу от порога
услышу телефона крик и гам...

Вода, вода замерзла от мороза.
Загадочный мой друг, ты мой герой,
тряхни-ка ты мне веточкой мимозы,
и позвони вечернею порой.

Звонок чужой. Дойди до телефона,
и позови, услышь мою любовь.
Года бегут без речи, без трезвона,
и ты меня забыть вполне готов.

Конечно, ты однажды дозвонишься, 
но будет поздно. Просто опоздал. 
Ты у судьбы своей не извинишься, 
уж лучше бы ты вовремя страдал.
1993

Абрикосы

В район вокзала в разгар июля
идти зачем?
Здесь все в тюках: ковры и тюли,
все с кое-чем.
Все ерунда, но вы, как чудо,
в стране лесов.
Хочу сказать: 'У вас я буду,
но жизнь - засов'.
Я не приду к вам, вы не ждите,
все ерунда.
Челнок я ныне, вы идите,
нужна еда.
И вот я еду за посылкой.
Вокзал. Перрон.
Воз абрикос, моя косынка.
Вновь Электрон.
Люблю я мысленно, заочно,
мне так верней,
а абрикосы, сливы сочно...
Я черт бы с ней...
Тебя не встречу, не отвечу
твоим глазам,
и не пойду я больше в Вече,
не верь слезам.
Прости мне дружное семейство -
мои стихи,
могу писать, мечтам не смейтесь,
люблю грехи.
Но лишь в стихах, статьях и фото,
хоть на столбе,
сама в сторонке я, ну что ты,
я вся в себе.
Меня не надо рвать на части,
ведь я одна,
мне все равно, какой вы масти,
мне жизнь видна.
Со всеми можно поработать 
в течение дня,
но через мерные заботы
не для меня.
И потому сегодня любо -
ведь я одна,
а все сотрудники могли бы
уйти со дна.
Я отдохну в своей работе
без лишних слов,
не умываясь в глупом поте,
чертеж - улов.
1993
   
Трели дождя

Дождливое мрачное лето.
Дождинки, дождища, дожди.
На солнце наложено вето,
и редкое солнышко чти.

Прекрасно, почти невозможно,
что этой дождливой порой
и все отношения ложны,
и модный забыт юбок крой.

И в мыслях забытые ноты
твоих расчудесных речей,
и словно одели их в боты,
иль в стук волейбольных мячей.

Все милое где-то далеко,
и радость за тучки ушла,
как птичий, не знаю чей, клекот,
и только боль в сердце и жгла.

Твои разговорные трели,
объятий забытый уют,
когда-то так трепетно грели,
теперь только дождики льют.

В дожди мир становится грустным,
твой взор позабыт в облаках.
Любовь вновь становится устной,
иль вновь растворилась в веках.
1993

Лихой взгляд

Мне нужен свежий воздуха глоток,
на Вас смотреть могу я бесконечно,
но есть лишь взгляд, и он проводит ток
настороженно, вовсе не беспечно.

Стихия чувств ко мне от Вас идет,
на Вас смотрю спокойно и ревниво,
не давит пережитого груз, гнет,
возможно ситуация ленива.

Мы далеки, не знаю почему,
и жизнь нас очень изредка лишь сводит,
а видеть чаще, то не по уму,
от частых встреч не высечь будет оды.

Живите Вы спокойно - без меня.
Красивы Вы хорошею красою,
и Вы умны. Не надо жизнь менять,
пусть будет так зимою и весною.

Хороший взгляд и вид, и цвет волос,
и небо Вас немного оттенило,
и есть в Вас даже - поколений лоск,
и все мне в Вас пленительно и мило.

Все хорошо, но Вы совсем чужой,
и дальше от меня, чем даже были,
и только взгляд пленительно-лихой,
летел ко мне по гардеробной пыли.
1993

Моя пучина

Изображать студентов не пристало,
а жаль, так что ж, другие есть лета,
я возраст бабушек уже рукой достала,
но старостью еще я не взята.

Работать в институте мне непросто,
на кафедре я в НИЧ, почти никто,
конструктор пусть не маленького роста,
работать, если честно, мне легко.

Все суета, все суета. В покое
для мыслей благодарнейшая даль,
но от нее когда-нибудь я взвою,
я двадцать лет уже рисую сталь!

Конструктор и поэт - моя пучина,
с годами, что с годами, навсегда!
Моя пучина и моя лучина,
всегда в работе, этим и горда.

Молчать мне надо обо всем на свете,
но есть язык, и он берет покой,
и есть любовь. В молчании обеты 
я не даю - в них поворот крутой.

Взлететь бы надо, но железо тянет,
я вся 'конструкций будущего плен'.
Головушка у розочки увянет,
а волосы пусть мне взлохматит фен.
1993

Пиши стихи

Влюбилась вновь? Пиши стихи.
И не ищи любви ты явной,
у сердца старые мехи,
любовь твоя не станет тайной.

Не выдержать тебе еще
всю бурю пылкости убогой,
и тайна явно затрещит
у потаенного порога.

Романа нет. Газетный стих
недолговечен очень часто.
А вдруг ты будешь просто дик,
когда в стихах найдешь негласно

свои же мысли и слова,
свои никчемные пороки,
и закружится голова,
и вспомнишь старые уроки.

Так не люби и позабудь
все то, что трепетно забыто,
но ты живи, люби и будь.
Стихами жизнь твоя открыта.

А как же ты, кому стихи
ночами поздними писала?
Ушел и ты, шаги тихи,
его в стихах я забывала.
1993

Круговорот 

Прекрасна жизнь - в ней много совершенства.
В падение снег прекрасен только миг.
Круговорот - и в этом есть блаженство.
А кто еще свой разум не постиг?

Все просто в этом мире человечьем,
кто много брал - усох в расцвете лет,
и мы порой напрасно бисер мечем,
себе же закрывая этим свет.

Вот мир блестит в своей прекрасной неге.
Леса раздеты - ясно, что зима
и утопают ноги в белом снеге.
Тут вовремя понять, где я сама?

Самой бы от себя в снегах не скрыться,
и выйти из любой большой беды.
Снега растают, вовремя прикрыться,
и уходить от встречной суеты.

Прекрасна жизнь. Ну, что тут не понятно?
Все есть у нас, и чувства есть в крови,
и чувственность любовная занятна,
и жизнь нам не прожить без чувств любви.

Все хорошо. Прекрасна жизнь земная.
Хороший день и сердцу хорошо.
И я иду, любовь не вспоминая,
и все прекрасно, мило все еще.
1993

Совесть

Трепещет осина последней листвой -
зима прилетела внезапно,
победно и быстро сменила весь фон,
хотя все прошло поэтапно.

Спокойная совесть дороже всех благ,
она бережет от мучений,
а если она не чиста, то ты наг,
и нет на тепло обольщений.

А жизнь мою кружит беда за бедой,
пора бы прийти и победам.
И пусть возвестит о них празднично той
чудесным и вкусным обедом.

Но в жизни не так. Суета из сует
обходит, законы листая,
и вновь от несчастья я слышу: "Привет".
И снег от внезапности тает.

А я не вода, не осина, не вихрь,
я просто земная подруга
и чувствую, вижу, что ветер притих
былых передряг, и спит вьюга.

Как дорого нам обошлось забытье!
Случайной судьбы не бывает.
И все - таки совесть - то, именно, то,
в чем наше здоровье и тает.
1993

Дожди любви

Любовь, дожди проходят мимо,
пусть по ночам грохочет гром,
возможно, жизнь еще терпима,
читай стихи - не нужен бром.

Напрасно я Вам позвонила,
совсем не то хотела я,
поймите, Вас я не винила.
Забыла Вас, Отелло - я.

Я не ревную. Все спокойно.
На небе будней пелена.
Живу, тружусь весьма достойно,
бывает редко, что одна.

Кто Вы? О, право, не напрасно
я задаю такой вопрос,
Вы многолики и прекрасны.
Не нужен каверзный допрос.

Мне не нужна любая ревность,
хочу я быть с собой честна,
влюбляюсь мысленно, и верность
всегда лишь там, где я одна.

А вот влюбиться ненароком -
опасно, Боже, ты спаси.
Любила много. Вышло боком.
От чувств сильнейших упаси.

Мужчин так много, и красивых,
и женщин уйма вокруг них,
пусть будут счастливы и льстивы,
средь них невеста и жених.

А я? Я женщина крутая,
и выгляжу еще вполне.
И потому, не увядая,
люблю я быть наедине.

Наедине с собой, работой,
все, выполняя для других.
Проникнув тысячной заботой,
я ухожу от дней лихих.

А за окном ветла с листвой
о чем-то вечно говорит,
а я в работе и без боя
во мне все чувствами горит.

Но дождь - дождлив, идет так часто,
что уж вполне спокойна я,
а быть спокойной не опасно,
и жизнь тогда - достойная.

Дожди прошли, любовь осталась,
в стихах осталась навсегда.
Возможно, это жизни шалость,
застыли строчки на года.
1993

***
Погода, природа, она так проста,
что в лиственных гротах теперь чистота,
нет ягод, листвой лишь красуется мир.
Стареем с тобою, и вреден нам пир.

И роскошь лесная, и роскошь в еде -
вся роскошь земная вредна в суете,
и суетность мира с годами вредна,
и вещая лира в любви не видна.

И годы белеют в твоих волосах,
и хною желтеют в моих волосах.
С годами кто толстый, а кто и худой,
а ты равномерный и только седой.
1993

***
Вот небо и земля - два разных настроения.
Сегодня и вчера, и мы с тобой - мгновенья.

И я уж не грущу, сегодня мир красивый,
и я тобой горжусь: красивый и ревнивый.

А от любви всегда туманят мысли розы,
им не грозят совсем докучливые грозы.

Простор голубизны и реют листья смело,
строители дома возводят так умело.

И пусть не повезло нам в счастье почему-то,
но жизнь тем хороша, что все изменит круто.

Мы: небо и земля, нас солнце освещает,
холодный бег дождей на время прекращает.
1993

***
Ясный, солнечный мороз,
небо ярко-голубое,
я бегу домашний кросс,
все дела мои в забое.

Очень быстро темнота
опускается на землю.
Лес - сплошная чернота,
а я небу тихо внемлю.

Пусть возникли холода,
и ноябрь стоит на стреме,
я сегодня молода,
и дела мои не бремя.
1993

Стихотворения 1992

Мухомор

По осени деревья оголились,
и в темных платьях их стоят стволы,
они давно друг в друга бы влюбились,
и желтые одежды им малы.

Увидеть жизнь, пусть смерть висит чужая,
понять, что ты, да ты еще живой,
что где-то в муках женщина рожает,
сквозь душу пропуская жуткий вой.

Да, жизнь нужна, порой без исключения,
богатым, бомжам, просто чудакам,
еще прекрасней, если есть влечение,
но в сердце дань и траурным листам.

Бывает - злость минутная клокочет.
А в сердце боль, и раздражает звук.
И все же жить, конечно, каждый хочет,
а сердце - тук, уж очень часто - тук.

Уехал ты однажды незаметно
в далекий край, где бродит НЛО,
там нет богатств каких-нибудь несметных,
запасы твои тают без кило.

Меня забыл? Ты жив иль просто сгинул?
Куда ушел? Зачем? И почему?
Иль мухомор в свою кастрюлю кинул?
А я все жду, слезу из глаза жму...
1992

Каприз

Снега еще в своей стихии,
но всюду чувствую: весна.
Она идет, шаги глухие
мир пробуждают ото сна.

Мне надоело быть рабою,
осуществлять чужой каприз.
И не хочу я быть с тобою!
Я не хочу с тобой стриптиз!

Я не хочу! И все! И точка!
Пусть твои руки лезут вверх!
От ласк твоих болота, кочки!
А от любви и свет мой мерк!

Давно - давно играю с жизнью!
Давно - давно, да, господа!
Но очень я весной капризна.
С тобой так можно? Иногда.

Чем кончился каприз? Плачевно.
Ушел и ты, ушла и я.
Пришел развод, сменил кочевье,
и развалилась вся семья.

Весна блуждает по дороге,
она мудрее ссор и бед.
Уехал ты. Весна лишь строго
смотрела вслед, да солнца свет. 
1992

Балет

Балет, он в чем-то беспредельный.
В движенье ног - весь слов запас,
и танец жестов неподдельный,
одним движеньем - разум спас.

Он спас одним лишь вдохновением,
вдохнув в себя весь эликсир
здоровья, счастья и терпенья,
и часть истории: "О, сир!"

Движенье ног, вращение талий,
и малый вес здесь идеал,
и танец часто в чувствах шалый,
как будто фильмов сериал.

А за стеной дворца метели,
там танец вихря неземной.
На сцене танцы пролетели,
и снег опять летит за мной.

Морозный день, он чародей,
прозрачным, ясным небосклоном,
подействовал на дух людей,
и бьет им снежные поклоны.

А я в метро сижу спиною
к окну, движению людей.
Балет остался лишь со мною,
как вдохновение затей.
1992

Прекрасный лик

Прошли года со дня короткой встречи.
Ваш яркий взор опять в судьбе моей.
И вот сегодня - эта наша встреча!
Пусть мимоходом, но я рада ей!

И рада я внезапности приятной
среди невзгод и жизни суеты,
и хорошо, что нет во взгляде яда,
и хорошо - любовной нет черты.

Приятно жить в волшебном ожерелье
осенних пышных крон златой листвы,
и лучший мне подарочек от ели:
да, это Вы, конечно, это Вы!

Ошибка все. Я Вас не знаю, право,
ни Вас, ни женщин, что любили Вас,
но для стихов всегда мечты оправа,
в любви вождения - Вы заметный АС.

А Вы такой, такой неординарный,
и Вы сильны, за это и люблю.
А дни мои текли слегка кошмарно,
и вновь, похоже, я люблю, люблю.

О, бред какой! Мы просто сослуживцы.
Мы просто за работой краткий миг.
И нет любви, серьезны наши лица.
Но мне приятен Ваш прекрасный лик!
1992

Улыбка

Приятны приятные люди,
улыбки для сердца - бальзам.
И с Вас, дорогой не убудет,
коль Вы улыбнетесь и сам.

Я вся растворилась в улыбке
и таю от Ваших речей,
и тут закачались так зыбко
стихи, что речей горячей.

Люблю я приятные лица,
люблю я красивый наряд,
в улыбках легко заблудиться,
и что-то, а есть в Вас на "пять"!

От горестей, прочих несчастий,
душа затаилась от бед,
возможно, они были часты,
а жизнь так хотела побед!

И вдруг эта Ваша улыбка,
я таю, как снег от лучей.
Но я понимаю все зыбко,
как этот роман из речей.

Какой уж роман? Есть работа.
Вы просто профессор Микро,
Зав кафедрой, Ваша забота,
а я лишь конструктор Никто.
1992

***
Приятно быть богатой и красивой,
и видеть белый и пушистый снег,
и быть еще от доброты счастливой,
и наблюдать внимательных глаз бег.

Я счастлива сегодня - ты прекрасен,
идешь навстречу. Лучезарный свет
сияет над тобой, и смысл мне ясен:
ты всей душой несешь мне свой привет.

Ты ждешь стихи? Так подожди, мой милый,
еще чуть-чуть, я скоро допишу.
И ты, конечно, наберешься силы,
но о любви не говори, прошу...
1992

Воля - силушка

Стареет все железо в автоматах.
А человек? Он сложный автомат.
И, если мощь его измерить в ваттах,
перегорит он: спорт поставит мат.

Тоскливо мне и нет в движенье воли.
Была спортсменка - боли по годам,
и думаю я: 'Сколько в боли соли?
Зачем бежала долго и когда'?

А почему? Все хорошо, но в меру,
чем чаще ноги бегали быстрей,
тем больше вы истерли ноги, сферы,
с годами все и кажется больней.

Вот и любовь - износ необратимый,
здоровья чахнет часто от любви,
пусть человек годами был любимый, 
но и ему здоровье скажет: 'Фи'.

А где моя вина перед здоровьем?
Конкретно я? Так, где моя вина?
Я промолчу, но есть одно подспорье:
то воля, воля - силушка моя!

Всегда все непонятное пугает,
еще не боль, не старость, сорок лет.
Здоровье свои перышки листает,
я стройная и мощная - атлет.
1992

Электричка

Вновь электричка. Повороты
судьбы людей, дорог, речей.
Жизнь набирает обороты.
А ты, мой друг, сегодня чей?

Снега, дома, движенье в окнах
сквозь запотевшее стекло,
и говор твой, и чьи-то догмы,
и много лет уж утекло.

Стекло зачем-то отпотело,
и лужи тающих снегов,
кому до чувств-то наших дело,
и до вязанья веков?

Все очевидно, даже просто,
флюиды брошенной любви
давным-давно вошли в наросты
былых терзаний на крови.

Любви, крови, снега, метели.
Обилие капель на окне.
Мы чувства разумом одели
и не сожгли их на огне.

И все прошло, тебя любила,
страдала, мучилась. Ушло.
Ты в электричке. Нет - кадило.
Не венчаны. Любовь? Прошло.
1992

***
Ветер очень сильный, словно пел он,
наклонил все веточки к стволам,
рассыпал семян созвездья спелых,
создавал в лесу шумящий гам.

Семена с испуга покидали
кисти отцветающих серег,
а потом все медленно летели,
собираясь в маленький снежок.
1992

Стихотворения 1991

Конференция

Город старинный, с церквями,
с множеством древних домов,
встретил меня дождями -
текстов из мудрых голов.

Мрамор обкомовских холлов,
сотни умнейших людей,
вид микросборок не голых,
в блеске прекрасных идей.

Бодро взмывает под вечер
целый фонтан милых нот,
и диалогом для встречи -
аплодисментов фокстрот.

Россыпи нот музыкальных,
сложные схемы у СБИС,
с точностью данных вокальных.
Что тут сказать? Только БИС!

Быстро деньки пролетели.
А конференции быт?
Вместе с профессоршей ели,
ездили в церкви. Мир сыт.

Древняя площадь и дали,
рек прихотливый разлив.
То Ярославль перед нами.
Да, он бесспорно Велик!
1991

Сударь-космос

Сухо. Ясно. Очень чисто
в этот день весенний,
а когда-то быстро-быстро
плыл корабль вселенной.

Первый - шар обычной формы,
был так необычен,
и никто не знал всей нормы,
космос непривычный.

В годы с той поры далекой
сотни полетали.
Сударь-космос черноокий,
ближе Вы не стали.

А Землян переиначить -
надо бы очнуться...
Надо бы сменить задачи,
в мудрость окунуться.

Для людского интеллекта
космос много значит,
необычный знаний вектор
часть туманов прячет.

Ну, а мы - рабы вселенной,
думаем-гадаем,
как бы сделать Миру смену,
но порой не знаем.
1991

***
Зелень роскошна в начале июля,
пышные кроны спустились к земле,
но наблюдают природу сквозь тюли
те, кто постарше, кто чаще в седле.

Годы меняют здоровье и взгляды,
спорт весь ушел неизвестно куда,
чаще жилетки вплетают в наряды,
и каблуки отошли навсегда.

Зелень роскошна в начале июля,
осень прекрасна в конце сентября,
теплые ветры когда-то здесь дули,
а вот теперь, только лишь серебря.

Песни любви тоже где-то пропали,
новые песни разносит молва.
Как же опасны любовные ралли,
но вразумить тут не могут слова.

Зелень роскошна в начале июля.
Роскошь людская - здоровье и честь.
Жизнь хороша, если вы не свернули,
если еще не споткнулись о месть.
1991

Объявление

Не пугает дождь осенний, 
в мире тихо, хорошо. 
Хороши лесные сени. 
А сегодня? Вот еще.

Объявление прочитала: 
"Продаю злато кольцо". 
А под ним стоят причалы - 
телефоны их лицо. 

"Позвоните в двадцать, Маша, 
или как Вас там зовут". 
"А меня, Олегом, Даша, 
я ищу у Вас приют". 

Расстилает осень листья. 
Люди кольца продают 
золотые, не из жести, 
а найдут у них приют. 
1991

Колючий союз

Октябрь моросит мелко, мелко, 
и все же тепло. Знаешь, друг, 
одна изумрудная елка 
сосну полюбила и вдруг... 

Она поняла очень ясно, 
что это колючий союз, 
совместная жизнь их напрасна, 
и счастье совместных их уз 

не даст в мир детей, они разно 
устроены. Жизненный груз 
они поделить могут вместе, 

но только в служебной среде, 
работать им можно без мести, 
работать всегда и везде. 
1991

*** 
Сильны стихи своею обнаженностью,
неповторимой красотой,
где чувства плачут от любви сожженной,
когда вдруг ты ушел за той.
1991

Осины

Осины трепещут в последнем порыве,
в безоблачном небе, блистая вдвойне,
и листья, как в хоре звучат с переливом,
осенней надеждой, до встречи в весне.

А встречи не будет, нас жизнь разбросает,
а встречи не будет уже никогда.
Я стану ходить по надеждам босая,
и буду тебя вспоминать иногда.

И трепетность чувств заиграет мечтами,
а, может быть, думами стихнет во мгле.
А взгляд мой притянут леса или дали,
зимой или осенью с трепетом дней.

Возможно, весной, вот сейчас, когда почки
тюльпаном невинным спокойно весят,
мне все ж улыбнется заветная почта,
иль только осины мне горько польстят.
1991 

Стихотворения 1990

Конструктор

Родился, учился, женился,
и дни протекают, как жизнь,
когда-то однажды влюбился,
потом до конца воздержись.

Подруги, друзья, сослуживцы,
семья, не семья, не родня,
со всеми непросто ужиться
порой и в течения дня.

И знаете, сложно, да, сложно
искать изо дня в день удел,
бывает совсем невозможно,
и часто терпенью предел.

Доска, чертежи, цех, технолог -
так замкнут конструктора круг,
его беззаветности полог
всегда всем конструкциям друг.

И вот из мученья, терпенья,
из всех разработок - чертеж
идет потихоньку в изделие,
когда уж в СП есть крепеж.

Потом беготня по заводу,
курировать вечный процесс.
И цеха огромные своды
всегда на вас давят, как пресс.
1990

Волоокий

Ты откуда такой волоокий
и высокий, и весь из себя?
Ты не можешь быть к жизни строгим,
и не сможешь прожить не любя.

Пробеги еще мимо, мимо,
но успей мне взглянуть в глаза,
так ведь весны вторгаются в зимы,
только так и живут чудеса.

Сколько вас есть студентов пригожих?
Очень много, но мне одного,
чтоб встречался среди прохожих,
и похож был еще на него...

То виденье промчалось, исчезло,
но зато заискрились снега,
а теперь поработаем честно,
ведь работа теперь легка.

Раз, другой, пробежишь ненароком,
еще раз пройдет мимо краса,
и не будут те взгляды пороком,
ведь глаза красотой в небеса.

Повезло мне опять бесконечно
среди юных работать и жить,
мир бывает прекрасным беспечно,
тогда новое хочется шить.
1990

Стихотворения 1989

***
Еще зима по марту бродит
и снегом балует, пургой,
а вот сегодня чудо вроде,
давно жизнь не была такой.

Весна, весна, ты вновь со мною,
ты благо солнечных лучей,
ты светишь ласкою земною,
когда вода бежит в ручей.

И я очнулась от молчанья,
мужчины мудро прячут взор,
речей приятное звучание,
ведут душевный разговор.

Я прохожу их, молча, мимо
и часто чувствую: они
не видят лет моих и грима,
их только взглядом не гони.

Они и так глядят украдкой:
вот взгляд, вот вздох, а вот и стих.
Они различны, но повадки,
интеллигента вечны в них.

Весна их словно не тревожит,
они спокойны и мудры,
и рано жизнь еще итожить,
другого времени поры...
1989

Муж-жена

Набирает август силу,
утром солнце холодит,
освежая землю мило,
и с теплом уже лимит.

Твой звонок звенит в разлуку,
сквозь прохладный, тихий день,
то итог житейской муки,
неприятность давит, лень.

Веет ветер нашей встречи,
август клонится в зенит,
скоро мы сойдемся в вече,
встреча все еще манит.

Ритм стихов, слегка игривый,
в вечер августа плывет,
и меняются мотивы,
и тебя в стихи зовет.

День за днем пройдут по кругу,
ночь коснется дважды дня,
встретишь ты меня, как друга,
я - роднее, чем родня.

Время, годы пролетают,
исчезаешь где-то ты.
Кто ты был - никто не знает,
август, зелени листы.
1989

Еще сентябрь

Еще сентябрь. Листва без желтизны,
все сильные деревья зеленеют,
для них продлились лето и весна,
а люди в этом возрасте полнеют.

Еще умнеют, думают мудрей,
спокойнее на мир упрямый смотрят,
немножечко становятся старей,
и тратят меньше, в общем-то, не моты. 

А в сердце что? Спокойствие небес.
На остановке люди - горожане,
и ты средь них из прошлого воскрес,
но это лишь в автобусе. Дрожали

от холода с тобою на ветру,
и чувства даже мельком не возникли,
потом спокойно крем в лицо вотру,
и вид морщин - осыпавшие иглы.

И отношенья встали по местам,
я не ищу ни встречи, ни свиданья.
В автобусе людей не меньше ста,
мы проезжали солнечное здание.

Все отошло. Листва лишь зелена.
Да, я тебе давно ведь неподвластна.
И в сентябре я в чувствах вновь вольна,
и нет и мысли: "О, я - сладострастна!"
1989

Парк

Водный ветер, шум фонтана,
солнца теплый водопад,
танец листьев вьет у стана,
блестки в тысячу карат.

Солнце землю охватило,
окунуло в небеса,
снегом очи ослепило,
и проснулись в миг леса.

Парк прекрасен в теплом мае,
ожил новенький каскад,
на пруду из лодок стаи,
и скамейки в ряд стоят.

Льются струи водопада
по ступенькам и шумят,
а детишки ходят рядом
и в фонтан встать норовят.

Воздух ласково и нежно
кисти веток целовал
и весну встречал. Безбрежно
шла она в девятый вал

в новом парке, где деревья
очень малой высоты,
а была здесь деревенька,
когда мерили версты.

А девятый вал фонтана 
извергался в вышину, 
опускался вниз спонтанно, 
нарушая тишину. 

Я иду в порывах ветра, 
очи щурю от лучей, 
в парке нет и километра, 
но от счастья - сто ключей.
1989

Город 

 Мой милый город средь лесных массивов,
окраина Москвы иль город - Соц.
По берегам прудов склонились ивы
и там, где гаражи, возникла ТЭЦ.

Столица предо мной иль город малый,
таится он под зеленью лесов,
а в поясе блестит слегка устало
чудесный пруд и мостик на засов.

Все пройдены любимые дороги,
знакомы мне леса и все дома,
автобусные возят меня дроги,
подругою - природа мне сама.

И так года, взрослеют, вянут лица,
по небесам проходят облака,
и город в руки взял давно синицу
за тонкие и нежные бока.

Все внешне очень тихо и спокойно,
все очень чисто, благостно почти,
и люди здесь ведут себя достойно,
о прошлом лишь в музее все прочти.

А город строится и быстро вырастает,
из Спутника растет красивый град,
и вскоре прошлое название растает,
останется одно - Зеленоград
1989

Тревожная весна

Зима ушла, растаяла бесследно,
плывут дожди по стеклам и ветвям,
еще он дома, милый мой наследник,
подверженный от юности страстям.

Волнения с ним идут, не прерываясь,
и армия маячит каждый миг.
Он, дождиком сегодня умываясь,
уже науку армии постиг.

Срастаются деревья над дорогой,
пути с его отцом, давно срослись,
для вечности все это так не много,
а для семьи, так это - просто жизнь.

Деревья набирают свою силу,
и люди набирают в жизни вес,
и вес труда, что строит дачу, виллу,
и вес, что исключат всех повес.

Мог в детстве незаметным быть ребенок,
и в юности студентом, как и все.
А в зрелости заметят: он был львенок,
он львом стал в молодой своей красе.

Но вот тогда, все было так тревожно,
и армия была не просто так,
и вспоминать бы надо осторожно,
и к ране не прикладывать пятак.
1989

Узоры от мороза

Морозный иней очень тонок,
он, словно шкурка у зверька,
а снег весь мелкий и без корок,
следов хорошего денька.

Прекрасны милые мгновенья
цветущих инеем ветвей,
они души проникновение,
они подарок добрых фей.

Хороший день. Снег чист в падение.
И утро в мареве снегов,
блеск раздается, словно деньги,
морозных солнечных долгов.

Вернулся снег. Январь в расцвете
своих морозов и снегов,
на каждой ветке, как в кассете,
уложен инея покров.

Зима, зима, зима повсюду,
замерзли чувства, спит тоска,
и скоро я совсем забуду
красу зеленого листка.

Цветут узоры от мороза,
блистает иней в тишине.
Зима - стихи, а, где же проза?
Замерзла, спряталась в кашне.
1989

***
Лесной соловьиный оркестр
выводит зеленые трели,
листва хорошеет окрест
под звуки природной свирели.

Душа от любви неземной
летает над птичьим хоралом,
и рада, что муж мой со мной,
со мной, не в степях за Уралом.

И жалко до слез, спазм в груди,
что сыну сегодня в солдаты,
но где-то уж поезд гудит,
неся свои старые латы.
1989

За окном

Мое окно объяли ветви взглядом,
под белым снегом виден их изгиб,
каким-то нескончаемым парадом,
уходит вдаль лесной красы прогиб.

Не упиваясь красотой лесною,
черчу свои обычные листы,
вдруг, вспоминаю, сын ведь не со мною,
он служит в армии, прости сынок, прости...

Чертить - черчу, но моему терпенью
ведь есть конец, когда приходит ночь,
тогда душа спешит к стихотворению
и прогоняет удрученность прочь.

Всю жизнь тянулась достигать высоты
и очень надоела суета,
и мир весь из условностей, полеты
одной души, нужны как никогда.

Мне писем нет, мой сын стал молчаливый.
И где он? Как он? Что-то замолчал.
Эх, сын, мой сын, любимый мой и милый,
как я хочу, чтоб голос твой звучал!
1989 

Скульптор чувств

Твоя недосягаемость волнует,
я в плен иду твоих далеких рук.
Мне хорошо, и голос твой чарует,
и разгоняет будни скучных мук.

Мне хорошо. Необъяснимо плохо,
что ты далек, как миллионы звезд.
Меня ведь не устроят чувства крохи,
я обойдусь без просьб любви и слез.

Но я люблю и в этом неповинна,
ты - жизнь моя, ты - зимний солнца луч,
в тебе вся Русь, и что-то есть от финна,
наверное, холодность зимних туч.

Ты скажешь: "Блажь, родная, что с тобою?"
Я подниму кричащие глаза,
любовь свою не назову слепою,
и наши затрепещут голоса.

Люблю игру на грани придыхания.
Люблю идти по острию любви,
порой любовь, как бабочек порхание.
А ты, мой друг, все искорки лови.

Но ты суров, лишенный вдохновения,
ты только шеф и больше нечего.
А я из чувств леплю стихотворение,
работать мне с тобой почти легко.
1989

Единый ум

Жил человек, взлетел слегка
над общей суетой.
Я молодой была тогда,
а, в общем-то, святой.

Я на работе день-деньской
работаю, тружусь,
вот иногда влюблюсь с тоской,
потом в любви кружусь.

Судьбу свою отдал другой. 
Она ему милей, 
и брови у нее дугой, 
и в действиях смелей. 

Он только думает: "Она". 
А пред глазами - я.
Я в его мыслях, я одна,
ни кобра, ни змея. 

Люблю его и не люблю.
В пургу чисты снега.
И ни о чем я не молю -
пурга в апрель легла.

Ушел в работу с головой,
там много верных дум.
Не проходите стороной,
у нас единый ум.
1989

***
Легкие скопления облаков
преспокойно мысли зацепили,
вместе с нежной зеленью листков,
есть в природе ласковая сила.

Стук мячей на корте, тихий бег,
розовые отсветы светила,
мысли о друзьях, возможно, тех,
тех, кого сама всегда любила.

Хорошо, что можно иногда
отойти от суеты дневальной,
в руки взять поэзию, а та
сделает из танцев вечер бальный.
1989

Тишь лесная

Таят леса свое очарование,
и каждый день в них новая среда
под голубым иль облачным сияньем,
дни не похожи, только иногда

приятно окунуться в тишь лесную,
тепло листвы почувствовать душой.
Забыть, что где-то, задыхаясь всуе,
спешат, летят за денежкой большой.

А здесь листва колышется без пены,
приглушен зной, есть волны доброты,
забыты горести, да и любви измены
и существует таинство мечты.

Я благодарна каждый день природе, 
неповторимость утренней зари 
дает мне силы, силы на восходе
и говорит: "Добро сама дари".
1989

***
Теплая осень, летает листва,
небо сегодня совсем голубое,
в нашей природе есть сень естества
та, что красивая нынче собою.

Листья слетаются стаей и врозь.
Вот, наконец, листопад прекратился.
Те, что остались, похоже, всерьез,
на своем месте к зиме зацепился.
1989

Художник

Что человеку в жизни нужно?
Скорее то, чего и нет.
Порою то, что даже чуждо,
на это тратим уйму лет.

Напрасно ветер носит листья,
художник сам в ветрах носим.
С трудом в работе его кисти,
но мы ему все мудро льстим.

И шалой осени убранство
с трудом ложится на мольберт,
но вот выходит он из транса,
усталости в помине нет!

И на картине осень встала,
художник выложил судьбу
и переплел ее с металлом,
создав ажурную резьбу.

Так что же нужно человеку?  
Картины съели тонны масла. 
Поставить в жизни кистью веху, 
чтобы ожили все эти краски.
1989

***
Улыбнулось солнце ненадолго,
ласково пригрело жизнь людей,
заглушило дождевые толки
сплошь из свежевыпавших дождей.

Чудная. Прекрасная погода
оголила руки, части ног,
заменила тепловую моду,
прикоснулась там, где был сапог.

А леса, могучие от влаги,
словно все устали. И слегка
ягоды от влаги, будто в лаке,
не успели выкрасить бока.
1989

Баскетбол

Один лишь вид прыгучего мяча,
дал мне понять, что тема горяча.

В тебе я вижу робость и азарт,
ты энергичный, как прекрасный март.

Пробежки, очень резкий стук мяча...
В корзину ты попал не сгоряча?

Красиво ноги вдруг взлетают вверх,
ты сразу стал намного выше всех.

От баскетбола станешь ли умней?
Но двигаешься лучше. Жизнь полней.

Какой же вывод? Слышу я твой смех.
Отлично. Настроенье лучше всех.

Ты подошел с усмешкой говоришь...
Ты подошел, но сердцем ты молчишь.
1989

Волны тепла

Светлая стрела дороги,
темнота родной зимы
и рабочие чертоги,
и заботой полны мы.

На работе - все в работе
от усталости гудят,
некогда вздохнуть зевоте,
но со смехом говорят.

Хозрасчет влетает лихо,
будоражит ум людей,
и часами очень тихо
все сидят без новостей.

Ни к чему нам муки ада,
надоела суета.
Да, вот так в работе надо:
все в работе - нет поста.

Дом, работа, телевизор,
дети, кухня, муж, стихи.
Развлечений в жизни - мизер,
и к любви слова глухи.

Но однажды, но однажды
рядом вспыхнуло тепло,
и отчаянно, отважно
до меня оно дошло.

Плавно двигались на воле
волны жгучего тепла,
то любовь попала в поле,
холод выгорел дотла.

Молчаливо и упрямо
ток бежал к тебе, ко мне.
Средь людей, сидящих прямо,
были мы наедине.

Да и мы для них прохладны,
ток совсем не виден им,
внешне даже благородны,
и в любви не виден дым.

А меж нами расстояние.
Как же прыгал ток ко мне?
В чем мы видели признание
на глазном, прекрасном дне?

Нет, лучились каждой клеткой,
понимали между строк.
Ток не видела соседка,
да и сам Илья - пророк.

Надоела дрема всуе,
в суете рабочих тем.
Эх, забыться в поцелуе!
Но как вредно! И мед ем.
1989














Стихотворения 1988

Тихое утро

Тишина одета в иней
запорошенных лесов,
появилось много линий
в темноте зари часов.

Прикоснулись два дыханья:
здесь мое, а там твое,
и счастливое признание
свило облачко свое.

Не проснулся сын наш малый,
ростом он уже с тебя,
от своих признаний шалый,
спит он утром, жизнь любя.

Дочка на бок повернулась,
в ней отрочество кипит,
на каникулах уткнулась
вся в подушку, как в магнит.

И рассвет замедлил бег свой,
пусть поспят сегодня дети,
и серебряной листвой
на дороге нас приветил.

Я люблю минуты эти,
когда мы идем вдвоем,
когда жизненные сети
вместе мы с тобой плетем.
8 января 1988

Добрый

И разозлиться может добрый,
и бушевать, как море Бурь,
он вылетит из дома пробкой,
а щеки красные - пурпур.

Все на него, а он ведь добрый,
везет нагрузки, хмур и зол.
А для страдальцев высшей пробы,
он всем известный хлебосол.

Как он раним, наш милый Добрый!
Как он чувствителен к словам!
И вот к нему все жмутся Кобры,
как к очень теплым островам.

А добрый, чтобы обесточить
свои усталые мозги,
на всех несчастьях ставит точки,
бросая бремя из тоски.

И жизнь с нелепой чередою,
чужих проблем из жалоб, стона,
его становится средою
и добротой сердечных тонов.

Так есть, вообще, подобный Добрый?
Зачем ему себя терзать?
Напились кровушки все кобры,
пора бы просто полежать.
11 января 1988

Вишневые розы

Вишневые розы на Вашем столе, 
вишневая шаль - дань романсу, 
а все Ваши чувства у печки в золе, 
любовь - времена ренессанса. 

Вишневые розы - волшебной красы, 
и редкой, прекрасной породы, 
слегка отвернули надменно листы 
и ждут стихотворные оды. 
1988 

Лазурь

Нету силушки побороть печаль,
нет возможности оглянуться мне.
Снег лежит кругом, и замерз причал,
радость с холодом улеглась на дне.

То ли снится мне в темном дне лазурь,
то ли снег летит, то ль слеза блестит.
Грусть - тоска моя, забери всю дурь,
оживи меня, сердце вылечи.

Эх, и грустно мне на белом снегу
с горем - горюшком целоваться - то,
то ль сама умру, то ль его сгублю,
а вдвоем - то нам не остаться-то.

Знать моя беда бредет подо льдом,
пузырьками-то знать балуется,
а бровей твоих дорогой излом,
надо мной уже не любуется.

То ли в небе я, то ль на дне реки,
то ли в облаке, то ль на льдине я.
Но найти меня людям не с руки,
и растаяла вся до жилочки.

А потом пришло озарение,
и лазурь небес воскрешения.
На меня нашло вдруг смирение,
и пришли ко мне вновь свершения.
28 января 1988

Сосна

Сосна сегодня - верх очарования,
она бела до кончика иглы,
и ей сегодня "королева" звание.
Березы белой завистью скромны.

О, как чудесно в белой сказке леса
среди ветвей и елочных страстей,
где ветки чуть изогнуты от веса,
где снег, застыв, обвился вкруг ветвей.

Вот небеса морозны и парадны,
голубизна, сугробы облаков.
И наша жизнь проходит явно складно,
а фоном служит инея покров.

Нужна любовь или ее замена,
нужны снега и зябкая метель,
нужна мне верность, только не измена,
нужны мне руки, брюки и отель.

И в роскоши лесного наслаждения,
и в контурах белеющих берез,
и в розовом, чуть с зеленью свеченье,
мне не хватает просто алых роз.

Но кто-то посадил две новых сосенки,
они уютно скрасили пейзаж.
Зимой на них снежинки будто бусинки,
и радует их новый антураж.
28 января 1988

Институт

Флюгером застыли на деревьях
три сороки. Смотрят свысока
на людские и свои пороки
без волнений, творческих стремлений.
С высоты взирают не дыша,
смотрят на людей - а те спешат.

В ясном небе пьедестал морозный
в инее от дышащих берез,
в этот день так мало льется слез,
и так часто смех звучит задорный.
На сороках модные цвета -
те, что в моде годы и века.

Стекла, кирпичи, часы, уступы
собрались в единый институт,
а внутри подъем, он очень крут,
и с него уходят с думой скупо
на глаза всевидящих сорок,
в армию служить обычный срок.

Армия вбирает людей умных,
тех, кто может думать и дерзать,
тех, кто может очень много знать,
забирает из компаний шумных.
И кричат, кричат тогда сороки,
сокращая жизненные сроки.

И пустеют группы без ребят,
зря резвятся полы на разрезах
юбок, что на ножках очень нежных,
ладно и заманчиво сидят.
И с тоской глядят тогда сороки -
отошли их молодые сроки.

В институте двери закрывают.
Что там изучают - я не знаю.
Знаю то, что знают лишь доценты,
ассистенты, аспиранты и студенты.
Кто же я? Профессор всех наук?
Нет, я стихотворец этих мук.

Мне по нраву топот в коридорах,
или пустота моих дорог.
Тогда слышно: чей-то голос строг,
объясняет что-то без укора
тихим и доверчивым студентам,
ходит взад, вперед в апартаментах.

Улетели строгие сороки,
ветерок уносит иней прочь.
Красота лесов - мороза дочь -
в институт идет давать уроки:
холода, терпенья, белой склоки.
Потеплев, уходит тихо прочь.
28 января 1988

Командировка

Командировок тысячи в стране -
они источник деловой работы,
кто едет разбираться в кутерьме.
Кто бегает по складам? Как во тьме.
Кто план перемещает с криком: "Что, ты!"

И самолеты, поезда, машины
порою заменяют телеграф,
и остаются, чуть плаксиво жены,
скрывая раздражительные тоны,
в довольно непокорный нрав.

И я, их редкий представитель,
лечу и еду, сбросив страх.
Потом расскажут, кто с кем видел,
и не поможет черный свитер,
и не спасет обычный брак.

А я люблю уйти с дороги
и делать в жизни первый шаг,
и перепрыгивать пороги,
пресечь словесные ожоги,
и думать, мысленно - я маг.

А за окном чернеет ночь,
и стук колес, почти не слышен,
и еду я с огнями прочь,
и говорю я лишь про дочь,
про волосы ее в цвет вишен.

А вот и цель. Морозный воздух
приятно щеки холодит,
и новый город - это отдых
от всех заброшенных обид.
И сердце с городом парит.

Стучат трамвайчики по рельсам,
везут людей на свой завод -
такие сказочные рельсы
бегут сюда из года в год.
В дороге знающий народ.

Люблю узнать я новый город,
и новый цех, и стаю мыслей,
и для стихов есть новый повод -
они над головой зависли,
иль просто в памяти повисли.

Я не одна. Со мною - люди,
чей опыт разумом пронизан,
идут вопросы по карнизам,
ответы - лестницей прелюдий.
Командировка вышла в люди.
5 февраля 1988

Спокойствие

Спокойствием с небес спустился снег
и равномерной белой окантовкой,
деревьям и домам добавил свет,
и лег на воротник лихой подковкой.

И влажный снег уменьшил все шаги,
и тише, и задумчивее мысли,
вот так же утром мы с тобою шли,
твои усы под снегом мирно висли.

И вот прошли любви нашей года,
где холод и жара порой встречались.
Да и теперь, возможно, не всегда
с тобою мы смиренно улыбались.

Комфортно надо чувствовать себя
среди проблем домашнего хозяйства,
и жить спокойно, вовсе не скорбя,
и я ведь не домашняя хозяйка.

Так и живем, тревожно иногда,
а в основном, в туманной атмосфере,
и тишина зимой в душе тогда,
когда друг другу мы спокойно верим.

Но плохо то, ты шапки не любил,
но капюшон набрасывал ты лихо.
А снег летит, его с усов ты сбил.
И мы идет то быстро, а то тихо.
10 февраля 1988

Человеческие ранги 

Нельзя снимать венцы с царей умерших,
и править, возвеличив лишь себя.
Нам не спасти трагедий в ад ушедших,
и надо жить, прошедшее любя.

Довольны те, кто будто бы поднялся
повыше тех, кто равным был всегда,
на самом деле - сам собой остался,
и высшая звезда - не их звезда.

О, как все любят маленькие ранги,
и вещи, и машины, и жилье,
и презирают, мысленно яранги,
но не ценить все это и смешно.

А люди-то давно перемешались,
и разум есть у каждого из вас.
Кто в чем умен... Прослойки? Да, остались.
Они заметны только лишь у касс.

В семнадцатом пытались все исправить,
писатели спешили записать.
Мозги чужие очень трудно править.
Поэтам - трудно жизнь свою спасать.

Люблю людей: и правых, и неправых,
крестьян, интеллигенцию, верхи.
Люблю людей: больных и мыслью здравых,
их подвиги, и даже их грехи.
16 февраля 1988

Чертежи

Природа отошла на задний план,
конструкции железок на подъеме,
их сердцевину вновь вращает вал,
не поднимая мой духовный сан,
не требуя и теплового съема.

Размеры, допуски, посадки
царят на чистых чертежах,
пути в цехах не так гладки,
и надо знать друзей повадки,
и не терпеть в цехах свой крах.

Простые белые листы
годами в линиях чертежных, 
как для меня они просты,
и я ищу в решениях сложных
чужие, мелкие хвосты,
чтоб быть в решениях осторожней.

Ввергаю мысли в полутьму
своих стихов из рифм сплетенных,
но в чертежи их не возьму,
ведь я люблю их - непокорных,
Немного разных или вздорных.
20 февраля 1988

ВПТБ

 За окном - застывшая Москва,
инеем подчеркнуты строения,
а в патентах жгучие слова
ждут и ждут мои изобретения.

Подбираю нужные тома,
рядом переводчица японцев,
переводит быстро и сама,
пишет тексты до захода солнца.

Мне понятны только чертежи,
с каждым часом их смотрю быстрее.
Прохожу патент, хоть ворожи,
где же те есть знания, что мудрее.

Как приятно воздух холодит,
из окна врывается в дыханье,
смотрит, каталог прекрасно свит,
выражает тихое признание.

Мир бумажных папок и бумаг!
Это просто море, просто море...
Сколько здесь патентов, каждый маг,
кто придумал новое в просторе.

За окном застывшая Москва,
инеем пронизан воздух чистый.
Вот и просмотрела класса два.
А патент? Он есть. И все в нем чисто.
26 февраля 1988

Улыбки весны

Милый мой городок, потонувший в лесах,
вдоль дорог липы очень красивы,
и деревья стоят в затвердевших слезах,
только дочь улыбается мило.

В жизнь вступила она своей легкой ногой,
темный волос сверкает на солнце,
с баскетбольным мячом и любимой игрой,
и мелькают пред ней щиты, кольца.

И весна у нее еще в снежных речах,
и для листьев пора не настала,
но улыбка ее на прекрасных губах,
чуть взрослея, с весной расцветала.

Потеплела вода, засмеялась весна,
забурлили потоки живые,
и струится вода, по протокам чиста,
и несет свои воды речные.

На лесных великанах весна прилегла,
и повисли без снега иголки,
почернела земля от притока тепла,
но становится снег утром колкий.

Улыбнитесь поэты, зачем горевать?
К вам весна - гимн красавице едет,
и не надо стихи свои льдом покрывать -
она лед тот лучами приметит.

Где по снегу, бывало, свободно прошли -
там осталась тропа снеговая.
А весной, вы попробуйте снегом пройти -
след наполнит вода снеговая.
19 марта 1988

Голубое здание

Под ногами - тонкий лед весенний,
чуть хрустят пустоты подо льдом.
День пригожий, солнечный, елейный
ослепляет инженерный дом.

Голубой, прозрачною громадой,
он стоит спокойно над прудом.
В нем есть все, что для работы надо,
все, что достигается трудом.

Только солнце ярко и нетленно
светит там, не ведая преград,
на работу заглянуло с ленью,
освещая девушек наряд.

Кульманы рядами здесь стояли,
целый зал огромный, без конца,
а за ними люди все стояли,
чтоб не видеть ближнего лица.

Да, работы много было, время
шло еще без компов и инет.
Слов таких не знали, были темы
типа калькулятор, тоже свет. 

За окном деревья не проснулись.
Лед и снег, и талые ручьи.
Мы тихонько к тайне прикоснулись
голубой. Где тайны чьи? Ничьи.
1988

Утомление

Снег растаял. Солнцем залиты равнины.
День прекрасный. Только грустно мне чуть-чуть.
Что такое, почему всегда ревниво
смотришь ты на мою ласковую грусть?

Утомление расплывается со снегом,
и восходит сила бодрая весной.
И зимою, и весною жизнь не бегом.
Я спокойна: снова ты идешь со мной.

Но бывает, вдруг завьюжит, заморозит
там, где снега и не ждешь давным-давно,
и в сердечко больно вколется заноза,
и из жизни получается кино.

Переливчато и звонко дрозды пели,
а сегодня что-то замерли леса,
и с небес совсем случайно пролетела
белым шариком застывшая слеза.
11 апреля 1988

***
По туману спустилась на землю весна. 
Ты заметил и словно бы вспомнил меня.
Теплой ножкой притронулась к снегу весна.
Прикоснулся и ты, настроеньем звеня. 

Улыбнулась. И рыхло ответил мне снег. 
Ты смеешься, а я отвечаю в ответ.
Я тонула в сугробах их утренних нег. 
И дрозды нам прислали лучший привет.
1988

Голубые очи

Я люблю Вас, голубые очи,
умный отсвет в них пленит меня.
Встречи с Вами каждый день короче,
только взгляды тетивой звенят.

Пенье птиц в иголках зазвучало,
перья птиц застыли на воде, 
звонко от дроздов, синичек стало
с солнышком на елях и везде 
  
Накопились страсти до предела,
каждой клеткой чувствую, где Вы.
Замолкаю, если нет к Вам дела,
только встречи выше головы.

Подвиг нам, похоже, не под силу,
я люблю Вас, только почему
Вы холодный - этим мне и милы,
а вот встречи видно ни к чему.

Как приятно видеть Ваши очи,
их огонь, пылающий внутри,
Вы примите страсть мою, нет мочи,
жить без Вас денька, хотя бы три.
19 апреля 1988
 
Не судьба

Отвергает чувства совесть,
день за днем идет борьба.
Сердце ноет с горя, то есть,
наше счастье - не судьба.

Ты пройди дорогой дальней,
не смотри в мои глаза.
Пережить двоих страданья
мы не сможем - их леса.

Знаешь, милый, жизнь прекрасна,
но не тронь моих волос,
даже встречным будет ясно,
что ты горюшко принес.

Я тебя любила, милый,
и не буду то скрывать,
но пойми, ведь так постыло
совесть часто бичевать.

Нам нельзя любовь с тобой
долго холить и томить, 
чувства кончатся тоской,
буду раненой ходить.

Год за годом пролетают,
совесть мечется в душе,
чувства все еще летают,
сердце - вечная мишень.
1988

Детство поэта

Вот они листья младые, лихие,
только раскрыли малютки глаза,
мысли средь них замелькали такие,
что на глаза навернулась слеза.

Листья, вы листья - бутоны, как птицы,
теплое солнце вас всех развернет,
будете тихо в ветвях шевелиться,
осень придет и вас всех оторвет.

Листья мои - паруса ощущений,
странствие памяти в ваших волнах,
раньше срывала, как плод запрещения,
ныне срываю, как истый монах.

Листья, листочки, иголки, сережки,
девичьи косы и стрижки волна,
дерево жизни и юности слезки - 
все вдохновляет - я детством полна.

Детство поэта. Оно как лучина,
быстро сгорает и светит не всем,
детство поэта, не в нем ли причина
всех позабытых и будущих тем?

Детство поэта - не детство, а мысли,
время, когда вдруг я стала писать,
мне уже было довольно под тридцать,
чувства излишек пришлось так спасать.
10 мая 1988

***
В Подмосковье растет разнотравье,
отголосок родной стороны,
здесь они разрастаются, вправе,
привлекая прохожих умы.

Рядом с чисто - чистейшим асфальтом
в белых звездочках гнется трава,
так и хочется в вихре экс вальса
закружиться - мечта не нова.

Но подходят все ближе к нам здания
красноватого люкс кирпича,
и приносят нам мысли в сознание,
что науку не рубят с плеча.

И действительно, разные лица,
представители целой страны,
все пытаются в ней заблудиться,
озадачить задачей умы.

Вот завод замыкает аллею
голубою мечтой ЭВМ.
А леса? А они зеленеют.
Как надежда для будущих тем.

В Подмосковье Москва обитает
своим разумом мыслит всегда,
потому люди в космос летают,
ум блуждает по травам тогда. 
1988

Первый зенит

Леса стареют как-то незаметно,
дома ветшают несколько быстрей,
а я старею только по приметам.
Каким? Молчанию людей.

Прошел мужчина, вроде бы красивый,
а он моложе на десяток лет,
я не могу быть дружбой с ним счастливой.
А он со мной? Я старше - чувства нет.

Ровесники, вас мало, единицы,
я вас старее жизнью и детьми.
Мне не подвластны журавли, синицы,
стихи седеют - волосы мои.

Ушли или исчезли просто чувства.
Исчез и он из вида, из забот,
прибавилось житейской, чистой грусти,
в какой-то безобразно мудрый год.

Не вижу - пары. Все мудры и тихи.
И я смиренна - не моя вина.
Деревья, травы на ветру, а стихли,
но этого не будет никогда.

Как глупо в тридцать семь считаться старой,
ровесников полно и жизнь бурлит,
но для меня другие дни настали,
да это просто первый был зенит.
11 мая 1988 

Майское везение

Опустилось солнце майское на землю,
распушились нежной зеленью леса,
и ко мне вернулось редкое везение,
как оставшаяся в памяти коса.

И вернулась я на место, где была я,
шила, штопала, учила сопромат.
Годы канули, но жизнь моя былая,
вторглась милая. Мне, кажется, впопад.

Вновь учусь, одолеваю грань науки,
вновь я шью, стригу, стираю и вяжу,
и стихи пишу не только ради скуки,
просто жизнью нашей доброй дорожу.

Одеваю, обуваю наших деток,
жизнь проста моя, и проще не сказать,
словно дерево я майское из веток,
в чертежах моя финансовая рать.

Вот везение, так везение, что тут скажешь?
Май, не май, а солнцу рада я всегда,
так словами сквозь грядущее помашешь,
и порадуешься счастью труда.

Юмор есть или усталость, как забвение.
Жизнь идет, и надо действовать, творить,
иль вновь писать стихотворение,
чтобы свои мысли усмирить.
18 мая 1988 

Жара

Три недели жара,
три недели ремонт,
я сейчас ожила,
от небес нужен зонт.
Ветерок загулял
в темной зелени трав,
он в листву забежал,
проявляя свой нрав.
Ничего, не беда,
солнце в небе висит -
это только вода,
а в квартире свой вид.
Бедность вышла от нас
с ней ремонт не в ладу,
в золотистых тонах
осень в дом позову.
Дома осень живет
на картинах всегда,
а на улице лето
и с неба вода.
И ремонт там не нужен
для тихих аллей.
А поэту что нужно?
Дом его мавзолей.
8 июля 1988

Летний пруд

Летний пруд. Вода бежит под лодкой.
Солнечные блики у весла
кажутся нечаянной находкой,
радость мне свобода принесла.

Целый отпуск солнечного лета,
я сидела с грустью лишь в дому,
не было мне счастья-то от света.
Почему? Я с жаром не в ладу.

А сегодня лето Подмосковья,
и сегодня - небо и вода,
и стихают нервы - будто сон - явь,
и качает жизнь мою волна.

Облака разгуливают в небе,
на фонтане светится струя,
радости и горести нелепы,
просто есть природа, солнце, я.

Солнце пригревает мою спину.
Весла шевелятся, как хотят.
Я пишу, а значит, я не сгину.
Чьи-то весла рядышком скрипят.

Пруд, мой пруд, серебряные ивы,
тишина душевного тепла,
ласточки полет, деревьев гривы,
это просто Сходня протекла.
22 июля 1988

Старый друг

Лес полон зелени, просветов почти нет,
все выросло до своего предела,
лишь изредка мелькает здесь просвет,
и взглядом я его почти задела.

С просвета льется капелька дождя...
Я улыбнулась тихой нашей встречи.
А ты нашел, ты долго встречи ждал,
и о несчастьях нет меж нами речи.

Как робок взор и утомлен твой взгляд!
Морщинки под глазами пробежали,
ты изменился, сник любви наряд,
и речи меня в этом убеждали.

И все же есть у дружбы свой итог,
он зеленью разросшейся наполнен,
избытки чувств давно скосили в стог,
и взгляд твой только дружбой и напоен.

Ко мне приходит чувство пустоты,
ты надоел мне, даже не сегодня.
Твой разговор - зеленые листы,
и от себя мы сквозь листву уходим.

Ты улетел туда, где ягель, снег,
по тундре на оленях прокатился,
обычный твой итоговый побег,
в моем лесу ты вновь не заблудился.
12 августа 1988

Сполохи

Листва легла под ноги удрученно.
Октябрь стряхнул последнюю красу,
и только вяз почти заворожено
листочками трепещет на весу.

Деньгами Север держит вас исправно,
не страшен ни мороз, ни мошкара,
привычки надвигаются коварно,
и возвращение - странная игра.

А климат наш умеренный и влажный,
с зеленым морем листьев и травы,
и осенью, желтеющей протяжно,
и с переходом с "ты" уже на "Вы".

И привыкаем, очень привыкаем
к своим местам в финансовом ряду,
потребности с природою сверяем,
и с совестью спокойней быть в ладу.

Ты мне сказал, что лучше жить, где холод, 
там больше денег, к ним давно привык.
Наверно, помнишь ты из детства голод,
и север для тебя - слоновий клык.

Закат расправил медленно сполохи,
пренебрегая светом фонарей.
От северных сияний - просто крохи,
но как горят, ты посмотри скорей.
1988 

Кузнечики

Стрекотали поздние кузнечики, 
и струился утренний туман, 
прятались в листве людей скворечники, 
скошенной травы стоял дурман. 

Обещало утро денек солнечный, 
обещало ласку синевы, 
но душа моя была надломленной, 
в ней зияли раны чистоты. 

Как мне объяснить природе ласковой, 
что пуста, пуста моя душа, 
что прошли недели мои страстные, 
что воспоминанья жизнь крушат. 

Дети подросли мои и выросли, 
перерос меня мой мудрый сын. 
Эх, вы мои маленькие поросли, 
вы стремитесь к тропочкам лесным. 

Утром теплым, росным и доверчивым 
сын впервые покидает дом 
и уходит он с друзьями верными 
жить в палатке под лесным листом.

И стрекочут ранние кузнечики, 
песнь поют о юности ребят, 
песнь о своей юности застенчивой,
в жизнь уходит маленький отряд. 
24 августа 1988

Очередь на выставку

Вот выставка и я туда,
покрыта очередь зонтами.
Вокруг дома. В лицо вода.
И третий встал уже меж нами.

Все хорошо. Вода с зонтов.
Трава газона зеленеет,
и яркость курток и листков
вокруг меня еще желтеет.

Напрасно все. Табу - трава
среди асфальта притаилась,
упали с дождика слова.
Да, я напрасно торопилась.

Стою. Стою. Поймет ли он,
не съев со мною соли пуда?
Все уронил листочки клен,
но тополя шумят у пруда.

На Красной Пресне этот день.
И очередь стоит упрямо.
Уйти с нее? Такая лень.
А очередь? Она как яма.

Рабочий день, а мы втроем
жуем и ждем людей новинки,
и вскоре мы уже войдем
туда, где не было пылинки.
1988

Забвение

Белые проказники зимы
облепили темные качели,
забирают горести у тьмы,
и стоят величественно ели.

Ну, а ты? Куда исчез совсем?
Где ты затерялся в белом мире?
С мыслями ты ходишь или с кем,
или растворился в белой лире?

Я иду по снежной целине,
раздвигая ветви серебрянок,
улыбаясь матушке - сосне
в тонком перезвоне льдинок-склянок.

Нет, я не ищу тебя давно,
ухожу в снега от ветвей быта,
вспоминаю очи из кино.
А твои? Твои, увы, забыты.

Новых впечатлений толщина
мягко притупила боль былую.
Жизнь моя совсем упрощена.
Я ценю ее теперь такую.
1988

Держись

Бантик розоватый в небе сером
мне напомнил, что прекрасна жизнь.
Да, совсем не сладко людям зрелым,
только и командуют: "Держись!"

Да, держусь, но хочется в пространство
полететь в уютность наших встреч.
Надоела мудрость постоянства -
я хочу услышать нашу речь.

Где-нибудь, на голубых дорогах,
выйди мне навстречу не спеша,
увези туда, где рвутся слоги,
где поет от радости душа.

Не томи сердца наши разлукой,
оторвись от прозы будних дней.
Солнце, счастье, свет будут порукой,
что вдвоем в любви душа сильней.

Знаешь, милый, мы с тобой живучи!
Наши мысли, чувства и дела
все относят к более везучим,
а все это - нам любовь дала.

Пусть зима дохнула нам разлукой,
унесла от страсти наших встреч,
но плывут по миру счастья звуки,
нас с тобой стараясь уберечь.

Да вернись ты даже на мгновенье!
Брошусь я - не помня ничего -
это будет сердца повеленье -
нашего и больше ничьего!
1988

Над облаками

Бурым медведем раскинулась осень, 
дремлет спокойно, зажмурив глаза. 
По небу стелется облака проседь. 
И покачнулась спокойно лоза. 

Ветви деревьев вонзаются в небо, 
тянутся в вечность гривастой главой. 
Мы поступаем беспечно, нелепо, 
если не можем взлететь над листвой! 

Жить на земле в ощущение полета 
горько и сладко, порой - все равно. 
Стоит ли ждать ощущение от взлета? 
Лучше лететь, я в полете давно. 

Чуть-чуть трусливо дрожало сердечко 
над облаками белейших снегов.
Но самолет пролетел сквозь колечко, 
вырвался к солнцу сквозь сеть облаков. 

А под крылом снова лава застыла, 
горы и горы с развилками рек. 
Им помахали приветливо крылья, 
я помахала ресницами век. 

Бурая осень, холодные дали,
тихий полет вопреки октябрю.
Ближе с тобой мы сегодня не стали,
но я лечу, я встречаю зарю.
1988

Невечный

Горит огнем осенняя листва,
горят огнем мои воспоминания,
и где найти для радости слова,
когда в душе живут одни страданья?

Твой робкий взгляд и резкие слова,
несправедливость жизненной дороги
и глупая, ненужная молва
порвали наши жизненные слоги.

Прости меня, тебя мне не вернуть,
но помнить о тебе не перестану,
а смерть твоя - она мой страшный кнут,
что бьет лишь болями по стану.

Ты песни пел чужие и свои,
стихов мне не писал и был беспечен.
Года на смерти делают круги,
а я вся в мыслях, что ты - вечен.
1988

Наивность

Наивность желтого листа
в том, что рожден и будет вечно.
Моя наивность - я проста,
и подошла к стихам беспечно.

Зарифмовав десяток строк,
я увлеклась такой игрою,
превознося любви порок,
гналась за строчкой я порою.

События добра и зла
с живой и мертвою водою,
с упрямством южного осла,
и с осенью такой златою.

Проблема выпита до дна,
поэт возрос в стране ошибок,
и в предсказаньях мудрых сна,
не родились стихи для зыбок.

Летит листва. В зеленых кущах
есть две недели желтизны.
Все хорошо и ветер лущит
семян коробочки, листы.

Моя наивность бесконечна,
пишу и правлю без конца,
и в строчках часто человечна,
на фоне листьев колеса.
1988 

Бежевый блондин

По лесу я брожу одна,
когда все листья наземь пали,
когда дороженька пуста,
меня влекут леса и дали.

А в мыслях бежевый блондин
уютно, нежно притаился,
он там, похоже, что один,
забрался, как-то затаился.

Все хорошо. Снежок на пнях.
Трава устало зеленеет,
и яркость четкая в ветвях
на кустиках еще желтеет.

Так что, мой бежевый блондин,
зачем ты в жизнь мою явился?
Забудь вопрос. Ты господин.
Ты новой жизнью объявился.

Леса, леса, мои леса,
без листьев в них такая сладость,
простор и дождика роса
даруют радостную младость.

Приятно быть опять младой
с надеждами на упоение,
как надоел мне чувств застой,
и сны без любых сновидений!
1988

Стадион и дождь

Дожди, дожди с утра до ночи, 
грязь ходит, бродит по пятам 
и ставит цепь нелепых точек 
на всех ногах то тут, то там. 

Дождливы дни. Холодный ветер. 
И небо смотрится в асфальт. 
На очень многих виден свитер. 
На стадионе слышен гвалт. 

Вот ветер, ветер тайной силой 
отнес дожди к другим мирам, 
природа быстро стала милой, 
вернулась к осени дарам. 

И заиграли желтым, красным, 
сквозь ветер листья на кустах. 
А футболисты быстро, классно 
забили гол - крик на устах.

Сияет осень в ярких красках, 
играет мяч, играет свет, 
но замерзает тихо сказка. 
Зима холодный шлет привет. 

Мне безразличны дождь и холод,
я за окном, вид - стадион,
пусть ветер дует там до стона,
там листья яркие - пион.
1988

***
Налетит и раздавит - 
вихрь унижений,
но поднимется гордость -
друг восхождений,

сбросит чары злословия
и взойдет на престол.
Впрочем, дуло пустое,
пуст для выстрела ствол.

И не будет салютов.
Тишина, тишина
на заснеженных ветвях
очень даже нужна.
8 января 1988

***
Знаете, прекрасно в нашем мире, 
Чудеса творят и на земле, 
В нашем несмолкаемом эфире 
Похвалу найдешь себе везде. 

Не найдешь - так, стало, быть - не надо, 
А найдешь - забыть скорее надо, 
И спокойно жить, с судьбой дружить, 
И врагом и другом дорожить. 
11 января 1988 

***
В прихожей место есть одно, 
в нем уместилось кресло, 
не просто кресло, а оно 
стихов рожденья место.
Бежали грустные часы, 
нигде меня не ждали 
и каплю маленькой слезы 
за счастье осуждали. 

За дверью комнаты - кино, 
муж, крики на экране, 
а в другой комнате давно 
дочурка на диване.
На кухне - сын.  В прихожей - я, 
где я стихи писала, 
так разбрелась моя семья, 
а я повествовала. 

Зачем пишу? Чтоб обесточить 
свои усталые мозги, 
чтоб на несчастьях ставить точки, 
и сбросить бремя из тоски. 
Счастливый год, все были вместе,
как это можно не понять?
Пройдут года, другие вести
придут иное рассказать.
13 января 1988 

***
Отступила стужа от зимы,
снег садится от весенних капель,
потому что дочке до весны
не мешает земляная накипь.
Нам на шубу денег не хватило,
а зима ее боготворила.
15 января 1988

***
Писатели технических познаний 
спокойно пишут умные тома, 
не ждут экранного признанья, 
порой их повышают в званьях, 
   
и вновь берет их в плен среда, 
и сердцу милые дома. 
Но в поисках новейших знаний, 
они все средства применяют.
   
Их путь по знаньям очень дальний, 
дорогой кто-нибудь и крайний. 
Преграды их не забывают - 
потомкам вехи оставляют. 
15 января 1988 

***
Пришла вдруг мысль, что гениев и нет,
есть просто люди, с кучей недостатков,
и зря при жизни их ругает свет,
а после смерти лижет их останки.

И в памяти вдруг остается тот,
кто умер лихо, иль прожил нелепо,
их творчества сильнейший ток
становится питаньем века.
15 января 1988

***
Усталость навалилась на меня,
на угнетение тающего дня,
так давит бело-влажная среда -
всегда.
Я тороплюсь порой ответить нет,
в расцвете и на склоне мудрых лет,
я тороплюсь к своей звезде -
везде.
Прохлада неба ляжет на ладонь,
по ней стремглав промчится черный конь,
мечты тогда смеются иногда -
всегда.
По буквам белых клавиш я стучу,
себя, других чему-то я учу,
и что-то пробуждается в душе -
уже. 
Несите кони красных русских букв, 
под равномерный, мерный, верный стук
в печатный мир белеющих бумаг.
Я - маг.
16 января 1988

***
Медленно уходит напряженье 
и приходит внутренний комфорт, 
отдает судьбе распоряженье
о приуменьшении забот. 

Суета и нервные страданья 
улеглись под снежною зимой, 
приумолкли все исповеданья 
в жизни очень тесной и простой. 

Нет иллюзий о моем признанье, 
нет надежды на любой успех, 
есть одной судьбы существованье,  
тихое конструктора призванье, 
замолчавший твой нелепый смех 
о мое спокойное молчанье. 
20 января 1988 

*** 
Уложить мне мысли часто надо, 
вьются мысли стаей у виска, 
будто в дверь стучаться мыслей склада, 
а она немножечко низка. 

Так бывает после сдачи темы, 
после всех значительных работ. 
Затихаю, я от мыслей смены, 
пусть посмотрят множество дорог. 

Надо выбрать новые стремленья, 
подкопить и знанья для рывка, 
и в ячейках мозга столкновенья 
стихнут у подножия витка. 
20 января 1988 

*** 
От наслажденья в звуках застываю 
и в музыке Чайковского тону, 
под переливы звуков точно знаю: 
перехожу я в классиков страну. 

На стороне классических звучаний 
углублена я в мудрость наших дней, 
Шекспира лучезарное признанье 
предпочитаю логике страстей. 

Есть в звуках музыки природа
и красота лесных ветвей, 
застывших, в серебристых сводах, 
и в музыкальности людей. 

И сила страсти вечной темы 
сквозит сквозь нотные листы, 
но заглушают их системы, 
и электронные хвосты. 
24 января 1988 

***
Спрятаться под куржаком,
отойти от пересудов,
слава точно наждаком
бьет паломников посуду.

Ошалевшая толпа
смотрит, пишет, рядит, судит.
Слухи, страсти с потолка
долго разум не пробудят.

Я смотрю за суетой,
нет ни зависти, ни лести,
будто каменной плитой
перемолоты все мести.
25 января 1988

***
Заманчивы - космические дали, 
но красота зеленого кольца
прекрасней падишаха дани, 
дороже королевского венца. 
1988

***
Не ищу одобренья людского,
и проходит оно стороной,
я ищу состоянье такое,
когда сердце не просится в бой.

И спокойно, порой деловито,
я иду по полям своих дел, 
и нет мысли, чтоб быть знаменитой.
Муж меня ненароком задел.

А муж мой - он на всем экономный:
на себе, на других, на делах,
внешне он, очевидно, что скромный.
Но вот в мыслях частенько есть крах.

Преклоняюсь пред знаньями века,
а муж ими пропитан до дна,
видно мне повезло с человеком,
не бываю я дома одна.

Мы и рядом, но вечно не вместе,
до сих пор искры часто летят.
Мы вдвоем, мы как строчка из песни,
нам разлуки - века не простят.

Отчим, мачеха - это пустое,
без обиды для всех говорю.
Для детей - счастье очень простое,
быть с отцом, я его не корю.
 27 января 1988

***
Ты - моя любовь - моя природа, 
нет прекрасней в мире ничего. 
Ты - красива только недотрогой. 
Что еще сказать? Нет, ничего. 
 28 января 1988 

***
Счастливый сон приснился ночью
и олимпийские огни.
И твои губы впились сочно,
в такой момент, ты не звони.

Как ты красив, великолепен!
Я не ждала тебя совсем.
Твой взгляд божественен и светел,
а вместе с тем, а вместе с тем.

С тобой болезни все вернулись
и горести пошли рекой.
А в жизни? В жизни разминулись.
Разлука нам дает покой.

Ты на дороге карты бросил.
Твоя любовь и на снегу.
Забыл ты только бросить восемь,
боялся, что я не могу.
13 февраля 1988

***
Параллельны сухие ветви,
и не гнет их лихой снегопад,
ветер ветви живые вертит,
а для мертвых он невпопад.

Вновь примолкли в сугробах ели
под тяжелыми шубами сна,
ветви их под снегами просели,
горделивой осталась сосна.

Снегопад, что ты сделал со мною?
Ты окутал меня холодком,
ощущение, что нет мне покоя,
вместе с резким, тягучим звонком.
23 февраля 1988

Картине 'княжна Тараканова'
и музыке С. Рахманинова

Чистая, прозрачная мелодия, 
всплесками весеннего ручья, 
зажурчала в комнате рапсодией, 
нищету нещадно унося. 

Раздвигались стены от безумия 
волн воды и шелеста дождя, 
и, прижавшись к креслу, как безумная, 
уходила в счастье бытия. 

В голове отточенные линии, 
словно бы из них Ваш гордый лик, 
разогнал предсмертно страх и скуку. 

Мысли становились все ленивее 
и в воде запрыгал солнца блик, 
унося с собой остатки муки. 
1988 
    
 *** 
 Перья птиц застыли на воде, 
 пенье птиц в иголках зазвучало, 
 с солнышком на елях и везде 
 звонко от дроздов, синичек стало.   

 Вербы распушились по весне. 
 Появились у берез сережки. 
 Мне приснились птенчики во сне. 
 Из гнезда слышны они немножко. 
 20 апреля 1988 

 ***
 Холод - холод, ветер-ветер,  
 снег. 
 И за пять минут деревьев темных - 
 нет. 
 Неожиданно проглянул с неба 
 свет, 
 и увидел, что весны пропал и 
 след. 
 26 апреля 1988 

***
Я вдруг поняла, что волненья напрасны, 
что все хорошо, пусть мне плохо кругом, 
мы часто в душе своей просто несчастны, 
но вдруг улыбнемся и счастье волчком. 

Казнить мне себя за язык мой болтливый, 
совсем ни к чему я такой родилась, 
с душою, чрезмерно порой совестливой, 
я в адовы муки сама забралась.  

И мне отомстить за крамолу так просто, 
стихи написать, сбросить чей-то указ, 
иначе меня поразит чья-то косность, 
иначе закончится женский мой сказ. 
1988

***
Мысли мои очнитесь, глупость уйди с тоски,
как все нелепы лики, если слова горьки.

Как надоело спорить и угнетенной быть,
Мне надоело горе, - не в чем его топить.

Если смотреть снаружи - вроде, все ерунда.
Так почему, почему же жизнь-то моя горька?

Может, сама себе я горе сие ищу,
Часто, порой напрасно, я в пустяках грущу.

И вдруг, внезапно вижу зеркало перед собой:
Женщина очень суровая тихо идет в бой.
Как все меня удручает! В холоде есть немота.
Зеркало это не знает. В зеркале - я не та.
29 апреля 1988

*** 
Усталость кончилась, прошла, 
как в полдень тень. 
Я улыбнулась и ушла 
к деревьям в сень. 

Над головою чудом жизни - 
сияет синь. 
А на ветвях сережки висли - 
попробуй, скинь. 

А вечером от утомленья - 
спасет пень, 
на нем сидишь в пылу забвенья, 
а встать уж лень. 
13 мая 1988 

***
Если б можно было укрощать себя, 
и спокойно делать, то, что скучно, 
я жила бы долго, не скорбя, 
и не лезла б в неизвестность кручи! 

Редкий пух слетает с тополей, 
отмечает годовщину знаний, 
влезла я на кручу всех быстрей - 
стало скучно от своих познаний. 
   
Вновь сижу, грущу без суеты, 
думаю: 'Ну, где теперь вершина?' 
Мне скучны всегда мои следы, 
и не интересно, что свершила. 

Да, с такой натурой двадцать лет 
трудно просидеть на тихом месте.
Новеньких квартир чудесный свет, 
не проникнет в старые подъезды. 
1988 

***
Вырастаю на каблуках
в росте, чувствах и даже в осанке,
потому что без них на бобах
я катаю лишь будние санки.

А сегодня и солнце, и май
приподняли меня над собою.
Вспоминаю я прошлое, знай,
каблуки - они были с тобою.

Здравствуй, май человеческих чувств,
светлых, ясных, нетронутых красок.
Я с тобой никогда не уймусь,
с каблуками из собственных сказок.
11 мая 1988

*** 
В моей голове возникает эфир, 
я слышу случайные фразы. 
Бывает, что ночью врывается мир - 
и в мыслях - чужие рассказы. 

Порой мне мешают чужие слова: 
сбивают настрой мой на радость, 
иль в мысли мои забегает молва, 
и сразу горчит жизни сладость. 

Живу в проводах и в эфирных волнах, 
и чувствую импульсы с теми, 
кто радостен, в горе иль ввергнут в свой страх - 
все шлют свои импульсы, темы. 
18 мая 1988 

***
Отцветает яблонька - опадает цвет, 
белой недотрогою не проходишь век.
На земле, опавшие лепестки ковром, 
как прощанье с юностью и ее ледком. 
25 мая 1988 
  
***
Крупным градом открывалось лето,
сильным ливнем, оросив леса,
дождик шумно возвещает свету,
что приходит лета полоса.

Дождь в туманы облачил природу,
на два дня завесил небосклон,
не жалея извергал он воду,
и стекали струи под уклон.

И туманной облачной погодой,
и сырой, растущею травой,
дождь легонько расправлялся с модой,
оставляя капли за собой.

Грим смывал, касался ног и платьев,
барабанил мерно по зонтам,
презирал случайные проклятья,
говорил: 'Я там, там, там, там, там'.
2 июня 1988

Аутотренинг

Остановись в лесу без суеты,
подумай о судьбе своей не с ходу,
тогда поймешь, почувствуешь, что ты
в своих делах сам делаешь погоду.

А утешение - это пенье птиц,
они замолвят за тебя пред небом,
и милыми вновь станут сотни лиц,
которым твои горести нелепы.

И ты спокоен в зоне буйных трав,
ты набираешь жизненные силы,
потом в быту от мелких, крупных травм
ты устоишь, и люди снова милы.

Душа сильна - силен и человек,
его не сломят беды и болезни,
не ждет врагов и удлиняет век,
лишь мудро избегая грубой лести.

Остановись в лесу без суеты,
вздохни всей грудью воздух очищения,
и ты поймешь, почувствуешь, что ты -
готов к проблемам или к их решеньям.
4 июня 1988

***
Описывать темы глобальные... 
Зачем, отчего, почему... 
А в жизни все темы случайные, 
глобальных тем - нет потому, 

что кот бедокурит отчаянно. 
Хозяин готов его съесть, 
и я среди криков не чаяла, 
чего б для спокойствия съесть. 
9 июня1988  

***
За двойными стеклами дождя,
унывать от влаги не пристало.
Чувствую, для жизни не устала,
за двойными стеклами дождя.

Суета дневных переживаний
медленно стекает со стекла,
так порою жизнь моя текла,
суетой дневных переживаний.

На вершине выполненных дел,
в пелене дождя все горизонты,
мысленно разделишь их на зоны,
на вершине выполненных дел.

И заметишь, что вершины стерты.
Вновь земля и капли от дождя,
но ты улыбнешься как заря.
И заметишь, что дождинки - стерты.
16 июня 1988 

***
Гуляет ветер по квартире, 
срывает листики с их мест. 
Я отпуск посвятила лире, 
живу отшельником как перст. 

Ремонт недолго мерил силу, 
опустошая часть души, 
квартиры облик очень милый, 
но его надо завершить. 

Решила сделать просто книгу, 
и собираю все что есть, 
мне далеко до высшей лиги, 
но мне приятна эта честь. 
20 июля 1988 

***
Мускулы играют у студентов
и растут под грузом кирпичей,
не волную их друзей патенты,
с каждым днем становятся ловчей.

Стены поднимаются под крышу,
дождик прекращает этот рост,
все замолкло. Речи их не слышу.
Исчезает наш оконный мост.

Да, студенты - время малых нервов,
нужно вам от жизни много брать.
Мускулы у белых и у негров
могут очень сказочно играть.

Раньше была в моде стройность римлян,
в наше время ими стали негры,
и пою я песнь под сильным линем,
мускулам, играющим, как нервы. 
29 июля 1988

***
Утром солнце подарило
блестки солнечной росы,
все травинки возродило
для придания красы.

И туман поднялся к елям,
их макушки захватил,
и прислушивался к трелям,
что кузнечик возвестил.

И тепло к траве склонилось,
к каждой капельке воды,
чтоб та больше засветилась
и исчезла, как и ты.
1988 

***
Осень кратковременно прекрасна, 
воздухом бодрит мои виски, 
изредка зальет слезой ненастной 
всех деревьев разные листки. 

Слабые деревья год от года 
первыми уходят в желтизну, 
в этом не виновна и погода, 
просто потянуло листья к сну. 
1988 

***
Стихи теряю на ходу:
пишу их мысленно
и никогда их не найду,
в бумагах письменно.

Я с детства так пишу стихи -
их не фиксирую,
и потому они тихи,
и я их - милую.

Стихи, вернитесь, я вас жду!
А вы не слышите.
Я от волнения к вам иду.
Вы еле дышите.

Я не пишу давно стихов,
пишу программы лишь,
а без стихов, во тьме веков,
лишь угнетает тишь.

Средь облаков мелькает синь
голубоглазая. 
А я несчастьям крикну: "Сгинь!" 
Я в них стоглазая!
1988 

***
Окутала лес темнота,
резвятся снежинки игриво,
зиме открывают врата
услужливо, даже ретиво.

И ждешь, и не ждешь первый снег,
а он с дуновеньем холодным
ворвется, разбросив свой мех,
и сделает мир однородным.

Похоже, спускается ночь
упрятать лесные дороги.
Толпу наблюдателей - прочь,
снежинки летят недотроги.

Желтеют огни фонарей,
белеют дневные светила.
Прекрасна зима, но быстрей 
весна бы ко мне приходила.
1988

Рождение зимы

В густом тумане родилась зима,
и в иней забрала деревьев ветки.
Исчезла даль. Тумана холода
проникли в мозговые клетки.
И иней лег на мысли, провода.
И в душу залегла зима.

Да, вот беда, и дрожь идет по коже,
и мозг замерз, и застывает кровь.
Туман виновен ли в таком морозе?
Или слова людей морозят вновь?
Иль просто каменная поза,
уносит нас в века моложе?
1988  

***
На сугробы и дрожь всего тела
дождик лил, извергая мороз,
а душа по - весеннему пела:
ты мне радость словами принес.

Ты назвал меня с лаской "весною",
за лучистый и радужный свет,
и пусть дождик дробил снег, не скрою
доброта часто лучший привет.

Дождик льет вопреки ноябрю,
и вонзается в снег как дробинки,
может, я еще много стерплю,
но никто не увидит дубинки.
1988 

***
Не сердитесь, люди, друг на друга,
не губите души сгоряча,
протяните лучше в дружбе руки,
и танцуйте танец сгоряча.

Эх, какие чудные просторы!
Прогуляйтесь по снегам полей,
в памяти останутся узоры
серебристых, снежных тополей.

Улыбнитесь ясно вы друг другу,
сбросьте горы разовых обид.
Пожелаю дружбы всему кругу,
а иначе кто-то будет бит.

Но друзья отчасти будут правы,
если разбредутся по лесам,
ведь на чувства часто нет управы,
дружбу не вмещает малый зал.
20 декабря 1988

***
Лиса красивая бродила по лесам
и наблюдала красоту земную,
и умная была не по летам,
и на небо смотрела, вот зевнула.

Вот пролетели птицы на заре,
по тусклому и скромненькому небу.
Сосна вздохнула - иней на стволе.
Лиса споткнулась, будто видит слепо.

Лиса в лесу не бойся ели скрип
и не пугайся дуновений ветра.
Снежок летит, но это ведь не грипп,
а кожа у тебя как бы из фетра.

Как не боятся, если страх в крови
сжимает все сосуды от испуга,
и смелость хоть зови, хоть не зови,
лишь хитрость ее вечная подруга.

В лесу идет вторичный снегопад,
так ветер разгоняет скудный иней,
Лиса с хвостом вздохнула  невпопад
и спряталась за вечер темно-синий.
1988

 *** 
Выдумывать можно мученья, 
а повод - простое кино, 
и спрятать себя в заточенье, 
спугнуть даже легкое чтенье 
и думать, что зло нам дано. 

Смешно и нелепо, но все же 
один у нас враг на земле: 
ассоциативный вельможа, 
он знает, на что - что похоже, 
и прочно сидит он в седле. 
1988
   
***
В мозгах возникла перегрузка: 
обиды всплыли, чей-то вздор, 
немой укор, своя нагрузка 
и, где я шла наперекор. 
Закрыта я в своих мозгах. 
Усталость спряталась в ногах. 

Хочу увидеть я просторы 
земли, вселенной. Но мираж... 
Он будто страж, иль в окнах шторы, 
иль без машин пустой гараж. 
Закрыта я в своих мозгах. 
Усталость спряталась в ногах. 
1988 

***
Потерялось чувство ритма, 
сжались в критике слова, 
проиграла в жизни битву, 
отошла стихов лафа. 

Раздражение - гасит солнце 
своим сказочным теплом. 
Глаз зажмуришь - видишь кольца, 
и играешь как с котом. 

Не могу восстать из мрака, 
утро спит в туманной мгле. 
Жизнь, обсыпанная маком, 
как листочки в снежной тле.

Соловей споет и сразу, 
ты взлетаешь к небесам, 
быстро чистым станет разум, 
и счастливым станешь сам.

Сон окутал - сон души, 
безразличия снегового. 
'Спи, спи, спи и не дыши', - 
вот мечта городового. 

Ну, а если травы рядом, 
и зеленые листки, 
то в душе прекрасным садом 
зацветают все цветы. 
23 декабря 1988 

***
С новыми друзьями, будьте осторожней,
с новыми врагами, будьте посильней,
и к себе с годами относитесь строже,
и свободу чувствуйте, вольного вольней.

В новую любовь верьте, как в затмение, 
нет у новой пассии времени в веках,
человек проверится при пересечении
всех путей дорожек прямо на глазах.

И уйдут иллюзии в вечность, без сомненья,
даже взмаха подлости им не пережить.
А сердечко бьется, ждет повиновения,
бедненькое, бедное жаждет потужить.

Призовите разум, призовите волю,
объясните сердцу, что не та любовь,
что не надо бедному уходить в неволю,
невозможно подлости стать любовью вновь.

Годы, годы тянутся, утихает жажда,
ностальгия кончилась, отошла любовь.
Все, что было в юности, очень, очень важно.
Никогда не кончится юности любовь.

Родились и выросли из нее ребята,
или дети - деточки, кто как назовет,
и совсем не важны климат и зарплаты,
главное - от юности уходить в полет.
26 декабря 1988

***
Белые сугробы, тающего снега,
утро тепло - темное с проблеском зари,
в небе нет ни звездочки, нет любимой Веги.
Утро, утро сонное свет мне подари.

Что-то очень грустно и немного тяжко,
или все невзгоды прошлого легли,
и на эти плечи, и на горла связки,
да и силы, силушки от меня ушли.

Снег осел немного на исходе года,
снежные сугробы липнут к сапогам.
Странно, очень странно, но дает погода
свежие, бодрящие силы по годам.

Главное без злобы, без воспоминаний,
налегке о будущем с мыслями идти.
Утро нежно - розовым одарит сияньем,
и стихи рождаются прямо по пути.

А когда сижу я дома и с вязанием,
то усталость медленно с пряжею идет,
кофта только вяжется в дремоте мечтания,
а обои светлые как на речке лед.

То предел усталости. Телевизор ярко
в жизнь мою вторгается, а я все вяжу.
Хорошо, что техника заменила прялку,
я у телевизора только и вижу.
30 декабря 1988