Загорская Наташа : другие произведения.

Назло судьбе (часть 1)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.32*27  Ваша оценка:
  • Аннотация:

    ВНИМАНИЕ!!!

    Выложен ознакомительный фрагмент.

    ЗАВЕРШЕНО. ЧЕРНОВИК.

    Ей казалось, что мир - это добро и свет. Она верила в то, что есть дружба, преданность и сострадание. Но смерть благодетеля, приютившего ее, изменила все. Дружба рассыпалась в прах, преданность оказалась мифом, а сострадание сменил костер, готовый пожрать ее. Только Тьма протянула руку, чтобы спасти и защитить. Так притягательно, так заманчиво и так опасно. Как не поддаться соблазну могущества, как не пустить в душу Тьму, когда каждый новый вдох может стать последним? Бежать! От вчерашних друзей, ставших сегодня врагами. Бежать далеко и без оглядки. Туда, где есть море, где живут драконы, где есть надежда и... любовь.
    Аннотация принадлежит перу Юлии Цыпленковой!! Спасибо огромное!!!

    За такую красотень на обложке спасибище огромное КУЗЬМЕ!!!!!!!


  
  
  Мои замечательные читатели.
  В этом файле представлен ознакомительный фрагмент, включающий в себя только шесть первых глав.
  Полный текст романа можно приобрести в интернет-магазине.
  Если вас заинтересовала эта история, то подробности покупки можно узнать в моей группе ВК http://vk.com/club100713868
  Назло судьбе. Часть первая.
  
  ГЛАВА 1.
  Весна в этом году выдалась ранняя. Всего лишь конец марта, а земля уже покрылась зеленым ковром, густо усеянным мелкими, яркими весенними цветами, словно небо звездами. На деревьях распускались почки, появлялись первые изумрудно-зеленые листочки и запах весны отчетливо ощущался в воздухе, будоража воображение, обещая перемены, навевая воспоминания.
  Я стояла на пригорке, кутаясь в плащ. Моему взору открывалась знакомая с детства картинка: отчётливо виднеющиеся силуэты гор, упирающиеся своими вершинами в лазурно-голубое небо и словно разделяющие мир на две половины. Мне всегда отчаянно хотелось побывать по ту сторону скалистой гряды, но пока как-то не доводилось. Зато я всегда с любопытством слушала рассказы путешественников о народах, что живут по ту, другую сторону гор. Говорили, что они отличаются от нас не только образом жизни, но и внешностью, манерами, своим поведением и моралью. Мне трудно было это себе представить, но не доверять рассказам тех, кто бывал в далеких краях, не было причины.
  Справа от них, за пахотными полями и пастбищами, возвышалась над равниной каменная громада замка местных властителей - князей Тодэа, и образ этого величественного сооружения прочно впечатался в мою память. В его стенах прошли последние десять лет моей жизни, так что мне ничего не стоило припомнить расположение построек на внутреннем дворе. Я знала там каждый закуток, и могла беспрепятственно проникнуть практически в любое помещение в замке.
  Старый князь Димитриу был суров, но справедлив. Он железной рукой управлял своими владениями, не давая спуску ни воинам из дружины, ни крестьянам, ни собственному семейству. Говорили, что он мог поспорить даже с самим королем и выйти победителем из этого спора. Князя уважали не только здесь, в родных местах, где он был почти богом и родным отцом для каждого крестьянина, но и в столице, среди аристократов. Он был добр и ко мне, когда десять лет назад взял безродную девчонку в свой замок и приказал обучать меня всему вместе со своей младшей дочерью. Так я и росла, всегда следуя тенью за княжной Славеной, являясь не столько ее верной служанкой, сколько подругой и наперсницей.
  Десять лет мы жили с княжной под одной крышей, сидели за одной партой, вместе устраивали проказы и так же вместе несли за них наказания. Мне казалось, что это сблизилось нас, сроднило, сдружило, но... Высокородная княжна не захотела вступиться за безродную девчонку. Не пожелала помочь той, что на протяжении долгих лет делила с ней радость и печаль. Мне было горько и обидно. Еще вчера вечером, я плакала от несправедливости. А сегодня...
  Сегодня мною владели совсем иные чувства и мысли.
  Зарождался новый день. Первые солнечные лучи робко выглянули из-за горизонта и осветили землю. Мой взгляд ушёл вправо, туда, где еще вчера располагалось селение, в котором я родилась. Место, где я делала первые шаги, дом, из которого меня забрали десять лет назад по приказу старого, а ныне покойного, князя Димитриу.
  Сейчас же я смотрела на развалины домов и хозяйственных построек, на пепел, густым слоем укрывавший еще вчера зеленеющую траву, на мертвые тела крестьян.
  Кровь... как много крови... в воздухе отчетливо пахнет гарью... и смертью...
  Лютая ненависть владела всем моим существом. Я бежала всю ночь, в надежде успеть, предупредить, спасти...
  Не успела.
  Слишком медлительны человеческие ноги по сравнению с галопом лошадей. Слишком ничтожны, оказались вилы и косы простых селян по отношению к мечам и копьям бывалых вояк из карательного отряда молодого князя. Да и не ожидали местные жители, что беда придет от того, кто должен был их защищать. Никто не думал, что сам князь, хозяин этих мест, поднимет меч на своих же слуг.
  Сжав зубы с такой силой, что свело скулы, я сделала судорожный вдох. Мутная пелена слез заволокла глаза.
  Он все-таки выполнил свою угрозу. Уничтожил все, что было мне хоть сколько-нибудь дорого. Как же я его ненавижу! Как же я хочу отомстить. Заставить его страдать точно так же, как страдали мои родные и близкие.
  Ненависть... она переполняла меня. Не давала вдохнуть... Не позволяла думать... Все мое существо наполнялось одной лишь ненавистью, и она вытесняла все остальные чувства и эмоции. Уходили прочь радость и счастье, давно уже прошла любовь... сейчас мной владела только ненависть и... боль. Всепоглощающая. Черная.
  Слепая ненависть к тому, что учинил все это. Кто ради своих желаний посмел посягнуть на жизнь ни в чем не повинных людей. Тупая боль от предательства того, кто еще вчера прикидывался моим другом или благодетелем.
  В рассветной тишине раздался топот множества копыт, ржание лошадей, голоса воинов... Я вздрогнула, не в силах отвести взгляд от ужасной картины разгрома. Карательный отряд вернулся? Решили посмотреть на то, что учинили здесь несколько часов назад... Разве мало горя они уже принесли на эту землю? Разве мало им было смертей в эту ночь? Возможно, решили добить выживших... Только зря все это... Здесь нет живых...
  Раз каратели вернулись, значит, они получили приказ. Возможно, заметив мой побег, молодой князь отправил погоню.
  Я часто заморгала, чтобы избавиться от слез, и усмехнулась - целый карательный отряд искал в окрестностях одну беглую ведьму.
  Воины въехали в разоренную деревню. Их лошади равнодушно ступали по обагренной кровью земле, густо усыпанной пеплом. Командир отряда спешился первым и, ведя своего коня за повод, приблизился к разрушенному огнем и людской злобой дому. Презрительно скривил губы, рассматривая мертвого ребенка, лежащего у калитки. Бесчеловечно... За что?
  Закрыла глаза, сильнее впиваясь ногтями в ладони. Мне на миг показалось, что я вернулась в прошлое. Что вижу действо, разворачивающееся здесь несколькими часами ранее...
  Шум, крики... детский плач, проклятия... и страшные слова:
  - Уничтожить всех!
  - Пощадите!
  - Не убивайте детей!
  - За что?!
  И снова этот страшный приказ:
  - Уничтожить всех! Сжечь здесь все до тла!
  Черная пелена, стоявшая перед глазами, пришла в движение. Меня окутало черным туманом. Сдержать слёз я не смогла. Они ручьями текли по щекам, капали с подбородка... перед глазами расплывался мрак...
  А потом я услышала шёпот:
  - Отомсти. Они пришли и уничтожили все, что тебе дорого. Отомсти.
  - Как? - прошептала в ответ искусанными губами, не соображая, что разговариваю сама с собой.
  - Выпусти меня, я сделаю все, чтобы они пожалели о содеянном. Так, что никто из них больше никогда не причинит вреда ни одной живой душе...
  - Как? - бездумно повторила свой вопрос.
  В этот момент меня не заботило, что это не нормально. Что только темные силы, могут делать подобные предложения. Я хотела мести. Хотела видеть, как корчатся в муках тела моих обидчиков, как открываются их рты в беззвучных воплях боли... Как захлебывается собственной кровью молодой князь.
  - Что я должна сделать?- повторила вопрос уже громче и услышала смех в своей голове.
  - Я все сделаю сама. Отпусти меня. Закрой глаза, расслабься, постарайся отрешиться от всего, что окружает тебя. Выпусти меня. Тебе это под силу... Только тебе.
  - Что ты потребуешь взамен? - у меня все же проснулись зачатки здравого смысла
  - От тебя ничего. Только души. Их души.
  Такой ответ меня устроил, я закрыла глаза, пытаясь отрешиться от происходящего.
  - Ведьма! Господин, там ведьма!
  - Взять! Уничтожить ведьму! - мгновенно среагировал командир карателей.
  - Князь приказал доставить ее живой!
  - Ведьма!
  - Ведьма....
  Я не собиралась бежать или прятаться. Воины из карательного отряда хорошо обучены, они верхом и догонят меня в два счета. Нет, бежать - не выход. Но и сдаваться - гиблое дело. Еуджен не помилует меня, он лишь продлит агонию, получая болезненное наслаждение от моих мучений.
  Крики стали тише. Мне все же удалось отрешиться от окружающей действительности. Я отпустила от себя ту, что стала моим проклятием... моей спутницей...
  ...Меня вновь окутало черным туманом. Словно кокон, свитый из сгустков первородной Тьмы, он клубился, бережно касаясь моих рук, нежно смахивая слезы, что до сих пор текли из глаз, расплетая, сбившиеся в результате длительной пробежки по лесу, волосы. Словно волшебный эликсир, черный туман очищал мою израненную душу, выпивал всю боль, забирал с собой ярость и ненависть.
  - Отомсти, - прошептала одними губами, и меня поняли.
  Я все еще ничего не видела. Вокруг меня лишь тьма. Сквозь черный кокон долетали крики, мольбы о помощи, но я ничего не чувствовала... совсем ничего...
  Мне стало хорошо, легко. Предсмертные крики воинов не находили отклика в моей душе. У меня не было к ним ни жалости, ни сожаления, я не стыдилась того, что заключила сделку с самой Тьмой.
  Она единственная, кто не оставил меня, не предал, не бросил на произвол судьбы. Она забрала мою боль, принеся взамен лишь покой и безразличие.
  ***
  Я пришла в себя на том же пригорке. День уже клонился к вечеру. Солнце, завершив свой путь по небосводу медленно, но верно скатывалось к горизонту. Застонав от слабости, я попыталась встать и тут же снова рухнула на примятую траву. Головокружение, сухость во рту, тянущая боль в висках - вот лишь то немногое, что остались мне на память от моей неверной помощницы.
  - Почему же, неверной? - услышала ее голос. - Я выполнила свое обещание. Посмотри туда. Не выжил ни один. Они все сполна заплатили за твою боль и слезы.
  Я очень медленно приподнялась на согнутых в локтях руках и осторожно, чтобы не приведи боги, не нарушить хрупкое равновесие, которое воцарилось внутри моей головы, посмотрела в сторону разрушенного селения.
  Моим глазам предстала все та же выжженная долина, разрушенные, обгоревшие, дома, поваленные заборы. Только теперь к трупам крестьян добавились тела воинов из карательного отряда и их лошадей.
  Я с превеликим трудом встала на ноги, и все время, спотыкаясь и падая, двинулась туда. Я хотела увидеть это своими глазами, желала удостовериться в том, что моя месть почти свершилась.
  У меня не было жалости к этим воинам. Я не хотела даже задумываться о том, что они выполняли приказ. Нет! Усиленно гнала такие мысли из своей головы и сожаление из сердца. Они виновны! Они пришли с мечом и огнем! Они убили всех, кто попался им на пути!
  Сделала еще один шаг вперед и, споткнувшись, упала на колени. Тьма снова окутала меня. На этот раз она не ласкала, не пыталась оградить от боли. Наоборот, она стремилась не пустить, удержать, заставить повернуть обратно. Но я упорно пыталась встать на ноги. Мне нужно туда, вниз, я чувствовала какую-то болезненную необходимость в том, чтобы спуститься с этого холма и своими глазами увидеть тела тех, кто был мне дорог, последний раз посмотреть на дом, в котором я провела самые счастливые дни своей жизни.
  - Не надо, - шептал мне голос, ставший наваждением и проклятьем. - Не смотри. Уходи отсюда. Здесь уже нет ничего, что могло бы тебя удержать.
  Но я продолжала бороться, все равно рвалась вперед, пыталась победить Тьму, и у меня получилось. Черный туман рассеялся, голос, что до сих пор звучал в моей голове, уговаривая и соблазняя, постепенно затих. Но мое торжество было не долговечно. Силы закончились. Я упала на траву, погрузила пальцы в рыхлую землю, сжав зубы так сильно, что показалось, еще немного, и они раскрошатся. Чувствуя, как сердце в груди колотится раненой птицей, шум в ушах нарастает, снова провалилась в темноту.
  ***
  В очередной раз я очнулась от тряски. Меня, перекинув через седло, куда-то везли. Руки были связаны за спиной, на голову надет пыльный вонючий мешок. Дышать было нечем, каждый толчок отдавался болью во всем теле, жутко хотелось пить, воздуха не хватало. Я пыталась пошевелиться, но кто-то прижал меня тяжелой рукой так, что дыхание перехватило, и перед глазами появились разноцветные круги.
  "Ну, где же ты? - взывала я про себя. - Помоги! Спаси меня!"
  Ответа не было. Моя нежданная помощница не спешила отзываться или в очередной раз помогать. Она тоже оставила меня. Бросила на произвол судьбы, как и все остальные. Во рту появилась горечь, горькие слезы снова выступили на глазах.
  Ну, уж нет! Я не буду плакать. Не доставлю своим врагам и тюремщикам такой радости.
  Копыта лошадей зацокали по булыжнику, что говорило о близости конечной цели нашего путешествия. Меня вернули туда, откуда я сбежала на рассвете.
  Мне не нужно было смотреть, чтобы это определить, - я и так знала здесь каждый закуток, каждую постройку. Десять лет - достаточный срок для того, чтобы изучить дом, в котором ты живешь, даже если этот дом - самый настоящий замок.
  Лошади остановились, всадники спешились. Меня бесцеремонно сдернули с лошадиной спины. От тычка в спину я пролетела несколько шагов, споткнулась и со всего размаху плюхнулась на землю, больно ударившись коленками. Невольное шипение вырвалось из груди.
  - Молчи, ведьма! - пробасил кто-то, и меня наградили еще одним тычком. Я едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть от боли.
  В следующее мгновение, с моей головы стянули пыльный мешок. Сделав глубокий вдох, открыла глаза. Было уже темно. Как я и предполагала, меня привезли в замок князя Тодэа. Внутренний двор, вымощенный неровным булыжником, по периметру стоят воины, держащие горящие факелы, так что светло, словно днем. Ого! Сколько их тут. Неужто весь гарнизон собрали, чтобы посмотреть на меня.
  - Так-так-так! - раздался знакомый голос и в поле моего зрения показался высокий, еще не старый, но уже совершенно седой воин - командир замкового гарнизона, правая рука старого князя, Лазар Танасэ.
  Мерзкий тип. Грубый, жестокий, отвратительный. Хороший воин, которому безразлично кому служить. После кончины князя Димитриу, одним из первых принес присягу его второму сыну, тем самым практически передав ему княжескую корону, потому что гарнизон ни за что бы не пошел против своего командира. А Еуджен Тодэа не имел прав на титул в обход старшего брата. Но он захватил власть силой, обвинив брата в измене и переманив на свою сторону воинов.
  Лазар рассматривал меня, слегка склонив седую голову к плечу. Я не видела выражение его лица, но не обольщалась - этот не пощадит, скорее, наоборот, заставит мучиться подольше. Ходили слухи, что в искусстве развязывать языки он был едва ли не лучше замкового палача.
  - Вы ее все-таки поймали, - произнес Лазар, прищурившись, и по-прежнему, не сводя с меня внимательного взгляда.
  - Поймали, господин, - кланяясь, ответил один из стражников.
  Я непроизвольно посмотрела в его сторону, стало интересно, кого послали на поиски сбежавшей ведьмы. Странно, всего лишь замковые стражники. И как они умудрились отыскать меня? Скорее всего, следовали по следам карательного отряда и случайно наткнулись на бесчувственное тело на том пригорке. Я поморщилась - они видели, что случилось с воинами из карательного отряда. Теперь меня обвинят еще и в этом. Хотя, это единственное мое прегрешение. И я нисколько не раскаиваюсь в том, что уступила уговорам Тьмы и позволила ей выпить жизни убийц. А мое положение хуже быть уже не может.
  - Чур, меня! - вдруг завопил стражник, закрывая лицо руками. - Чур!! Чур!! Эта ведьма смотрела на меня!!! Она колдует!
  Я удивленно вскинула брови, но взгляда не отвела. За что и поплатилась. От удара голова мотнулась назад, в глазах потемнело, рот наполнился кровью.
  - В камеру ее, - коротко скомандовал Лазар, а затем, наклонившись и ухватив за подбородок, так чтобы я смотрела ему в лицо и не могла отвернуться, добавил намного тише, лишь для меня, - князь с тобой разберется, ведьма. А сперва, мы пообщаемся без него. Жди меня.
  Я вздрогнула, но продолжала смотреть в лицо Лазару. В том, что он не упустит возможности поиздеваться надо мной, сомнений не было. И оставалось лишь с замиранием сердца ждать этого момента и проклинать тот самый день, когда я появилась на свет.
  Меня вздернули на ноги и наградили очередным тычком в спину.
  - А ну, шагай!
  Возможности обернуться и посмотреть, кто именно подталкивает меня, не было. Я старалась не запутаться в юбках и не упасть. Волосы, растрепанные и сбившиеся в колтуны, падали на лицо, мешая смотреть под ноги, и мне приходилось то и дело дергать головой, откидывая их за спину. Щека горела от удара, тело слушалось плохо, связанные за спиной руки онемели.
  Я с трудом спускалась по каменным ступенькам, спотыкаясь и получая ощутимые тычки в спину от своих сопровождающих. Заговорить ни с кем не старалась - что толку? Меня вели в подземелья замка, туда, где располагались камеры для заключенных и пыточные. Страх, холодной липкой змеей обвился вокруг сердца, вымораживая все изнутри. Что они со мной сделают?
  Несмотря на всю браваду, я понимала, что не выдержу пыток, не смогу терпеть боль и насилие. Это сломает меня, уничтожит.
  В наших местах ведьм обычно сжигали на кострах, очень редко, им привязывали камень на шею и бросали в бурные воды реки Амузаны. Но чаще все же сжигали.
  Я не питала напрасных надежд, прекрасно зная о том, что Еуджен убьет меня. Он неспроста при всех назвал меня ведьмой и во всеуслышание обвинил в том, что я убила старого князя Димитриу. У него не было доказательств, но это мало кого волновало. Мое слово против слова молодого князя, хозяина этих мест, не имело ровным счетом никакого веса. Князь обвинил меня, князь приказал казнить - все заторопились выполнять.
  Я поморщилась при очередном воспоминании об Еуджене. Средний сын князя Димитриу безумен в своей жестокости. Он не помилует. Только не меня. Его гордость и так пострадала в результате отказа безродной выскочки.
  Мы прошли полутемными коридорами, спустились еще глубже и, наконец, мои тюремщики остановились. Лязгнули засовы, натужно заскрипела дверь в одну из камер.
  - Заходи! - буркнул один из сопровождающих меня стражников. - И это... давай без глупостей там. А то у нас разговор короткий.
  Не глядя на него, я сделала шаг и остановилась на пороге камеры. Нутро моей темницы пугало непроглядной тьмой, запахом плесени и мышей.
  Стражники не стали дожидаться, пока я соберусь с духом и сделаю следующий шаг. Сильный толчок в спину, и вот я уже лежу на каменном полу камеры, едва сдерживая стон боли, а снаружи слышится скрип запираемого замка.
  При падении я больно ударилась плечом о каменный пол и на несколько мгновений зажмурилась, терпя боль. Когда же открыла глаза, то просто перевернулась на спину и осталась лежать, глядя вверх.
  В камере было темно, стражники не потрудились оставить мне факел, да это и не положено заключенным. Но для меня темнота еще никогда не была проблемой.
  Усмехнувшись своим мыслям, перекатилась на бок. Надо попробовать справиться с веревками, что стягивали запястья.
  Снова закрыла глаза и попыталась призвать силу. Глубоко под землей, в каменном мешке, она практически не отзывалась, но я старалась, изо всех сил напрягала свое сознание. Мне повезло. Веревка, которой мне связали руки, была сделана из льняных волокон не так давно. И они отозвались на мой зов, подчинились моей силе. Спустя некоторое время, я сидела на холодном каменном полу, усиленно растирая и разминая затекшие руки, радуясь тому, что хоть кости у меня еще целы.
  ГЛАВА 2.
  Они пришли в замок на рассвете и попросились на постой. Их было двое. Серые хламиды, в которые они кутались, покрытые платами головы и постоянно опущенные долу глаза, вкупе с тихими голосами, могли обмануть кого угодно, но не меня. Я с самого начала поняла, что за внешней скромностью и смирением, что усиленно демонстрировали всем окружающим эти женщины, на самом деле скрывался сильный дух и упорная вера.
  Монахини из ордена святой Елены пробыли в замке два дня и две ночи. Они ушли на рассвете, никого не потревожив, и замковые обитатели забыли о них почти сразу. Но не я.
  Те два дня, что монахини пробыли в замке, я, пренебрегая своими обязанностями и покинув на произвол судьбы княжну Славену, рискуя быть наказанной и остаться без обеда или ужина, провела подле них.
  Мне было интересно все, что они могли рассказать. С замиранием сердца, я слушала истории их странствий, рассказы о странах, в которых побывали монахини и которые никогда не удастся увидеть мне. Но больше всего меня занимали рассказы о жизни в обители.
  - Ты ловишь каждое их слово, раскрыв рот, - выговаривала мне Славена. - Что такого могут рассказать эти монашки, которые практически всю свою жизнь провели взаперти за каменными стенами своего монастыря?
  - Это неправда. Они много путешествуют. Объездили почти всю страну, неся в мир свет и добродетель. А ты знаешь, что их монастырь находится на скалистом острове, посреди бушующего моря? Говорят, там на многие мили вокруг не видно ничего, кроме воды. А когда начинается шторм и волны такие высокие, что могут доставать до самых небес, они не трогают монастырь. Представляешь? Сам господь и святая Елена хранят их. Оберегают от невзгод и напастей.
  - Глупости, - отмахнулась Славена. - Это все сказки для таких легковерных дурочек, как ты. Не может такого быть. А твое увлечение морем просто смехотворно. Все в замке смеются из-за того, что ты часами простаиваешь возле той картинки. Да-да, - усмехнулась тогда княжна, - и не думай, что никто этого не заметил. Об этом все знают. Если уж тебе так хочется повидать море, то уговори отца или Еуджена и пусть они отвезут тебя на побережье.
  Но я не верила словам княжны и не собиралась никого просить отвезти меня к морю. Я все равно убегала в людскую, где в молитвах проводили дни монахини и просила рассказать мне еще что-нибудь. Об их жизни в монастыре, о самом острове, о море...
  Ближайший крупный торговый порт располагался всего в трех днях пути от наших мест, но я никогда не была там. Никогда не видела моря. Зато всегда замирала, глядя на картину кисти неизвестного мне художника, висевшую в галерее. Огромные волны накатывали друг на друга, небо почти слилось с водой, а между ними едва держался на плаву маленький кораблик. Его единственная мачта не выдержала очередного порыва ветра и сломалась, белые паруса, словно крылья диковинной птицы, распластались по темной воде. Мне всегда казалось, что если долго смотреть, то эта картина оживет, и можно будет заметить фигурки людей на корабле, что так бесстрашно вышел в море во время шторма, почувствовать на щеках дуновение ветра, а на губах привкус соли.
  И я с замиранием сердца слушала рассказы монахинь и мечтала, что когда-нибудь я все же увижу море.
  ***
  Эти воспоминания накатили на меня внезапно. Тот визит почти стерся из моей памяти, а тут вдруг.
  Но сейчас в моей голове всплыли не рассказы монахинь о море, я вспомнила, как прощаясь со мной перед своим отъездом, одна из них, взяла в ладони мое лицо и сказала:
  - Я вижу в тебе особый дар, девочка. Не зря тебе было даровано такое имя. Придет время, и ты придешь к нам. Сама судьба приведет тебя к порогу обители, и ты станешь одной из нас. Мы будем ждать тебя, девочка. Постарайся не утратить свой дар.
  Тогда я не придала этому напутствию никакого значения, а сегодня вдруг вспомнила так отчетливо, будто этот разговор состоялся вчера. Припомнила и то, что, несмотря на внешнее смирение и беспомощность, обе женщины были довольно сильны и выносливы, а еще они носили под своими хламидами мужские брюки и оружие, а их заплечные мешки были заполнены склянками с неизвестным мне содержимым и какими-то странными предметами. Тогда я просто не обратила на все это внимание, но после визита монахинь во мне проснулась сила.
  Был ли это знак? Возможно.
  Но зато теперь я знала, как мне поступить. Нужно во чтобы то ни стало выбраться из замка и отправиться туда, в монастырь на остров святой Елены. Там мое место. Там меня ждут.
  Погрузившись в воспоминания, я не сразу услышала шаги по коридору, а потому вздрогнула когда звякнули металлические засовы - кто-то открывал замки на двери моей камеры. Ничего хорошего от этого визита ждать не приходилось. Ну, кто может навестить меня в тюремной камере? Только Лазар или, не приведи боги, вернулся князь и потребовал срочно представить меня пред его светлые очи.
  Оба варианта не сулили мне ровным счетом ничего хорошего. Даже представить не могу, что для меня хуже - встреча с Еудженом или разговор по душам с командиром замкового гарнизона.
  Сердце колотилось раненной птицей, к горлу подступил комок, непроизвольно я сжала руки в кулаки и попыталась призвать силу. Откликалась она неохотно, слишком глубоко под землей я находилась. Вокруг меня было мало живительной энергии, а тело было слишком измождено.
  Наконец, замок поддался, и дверь в камеру распахнулась. Свет от факелов резанул по глазам, заставляя зажмуриться.
  - Ну, - холодный голос вошедшего Лазара, заставил меня заледенеть от страха, - я слушаю тебя, ведьма. Думается мне, что тебе есть, что мне рассказать.
  Я медленно открыла глаза, порадовавшись, что волосы спутанными прядями закрывают почти все лицо. Говорить мне не с ним не хотелось. Судорожно сглотнув, опустила глаза и попятилась к самой стене.
  - Молчишь? - Лазар прикрепил факел к держателю и сделал шаг ко мне, дверь в камеру он не закрыл, очевидно, не беспокоясь, что кто-нибудь осмелится помешать нашему общению. Впрочем, это и не удивительно, в замке не было никого, кто так или иначе мог бы выступить против командира гарнизона.
  Он был большим, очень большим и сильным и нависал сейчас надо мной, как скала. Я покосилась на внушительные кулаки бывалого воина, привыкшего махать мечом и булавой. Один удар - и от меня не останется даже мокрого места.
  - Отвечай, когда я тебя спрашиваю! - рявкнул вдруг Лазар, а я присела от страха, сильнее вжавшись в холодную стену.
  Воин же сделал еще один шаг, оказавшись совсем близко и, схватив меня за волосы, рванул со всей силы, заставляя поднять лицо. Я зажмурилась в ожидании удара, закусила губу и съежилась. Мне так хотелось в этот момент исчезнуть, просто раствориться в воздухе или превратиться в невидимку и сбежать отсюда далеко-далеко. Как никогда ранее, сейчас я жалела, что все рассказы о том, как ведьмы умеют превращаться в ворон или летучих мышей, всего лишь выдумки невежественных крестьян.
  Разъяренный моей видимой покорностью, Лазар еще раз больно дернул меня за волосы, наматывая длинные спутанные пряди на кулак, заставляя вскрикнуть от боли, а затем я почувствовала, как его ладонь больно сжала мою грудь, а в лицо ударил запах прокисшего вина и лука.
  - Молчишь? - выдохнул мне в лицо Лазар. - Думаешь, что князь тебя спасет? Даже не мечтай об этом, ведьма, - он говорил, наклонившись к самому моему лицу, опаляя горячим дыханием щеку и мне казалось, что вот сейчас я уже не выдержу, потеряю сознание от страха, и тогда он сможет сделать со мной все, что ему заблагорассудится. - Сейчас я посмотрю, что в тебе такого, что сам князь покой потерял.
  Он говорил мне еще какие-то мерзости, а его рука в это время продолжала шарить по моему телу, сминая ткань платья и разрывая его на груди.
  Я заледенела от этих прикосновений и лишь мысленно молила богов, чтобы все закончилось и меня оставили в покое. Я столько лет умудрялась избегать домогательств со стороны Еуджена, замковых воинов, заезжих гостей князя. А сейчас не видела для себя спасения. Предательские слезы потекли по щекам, голова, оттянутая за волосы, болела. Как же сильно в этот момент я желала возвращения Тьмы, как молила, чтобы снова услышать в голове ее ехидный голос. Но она безмолвствовала, а Лазар продолжал рвать на мне платье, матерясь, когда крепкая ткань не желала поддаваться.
  Он рванул корсаж в очередной раз и вдруг, выругавшись, резко оттолкнул меня в сторону. Налетев на каменную стену, я с такой силой ударилась спиной, что дыхание враз перехватило, а перед глазами стали расплываться радужные круги. Стены камеры, в которой меня заточили, заходили ходуном, и в рваном свете факела это выглядело еще более устрашающе.
  - Ах, ты, тварь! - взревел Лазар, тряся окровавленной рукой и наступая на меня.
  Запоздало я вспомнила о коротком кинжале, что сунула за корсаж платья, когда утром убегала из замка. По-видимому, пытаясь избавить меня от одежды, Лазар как раз напоролся на оружие и поранил руку. Расценив это, как попытку напасть на него, он впал в самое настоящее бешенство. Его лицо побагровело от ярости, взгляд приобрел безумное выражение, губы кривились в устрашающем оскале, обнажая желтые крупные зубы.
  Я сжалась у стены, глядя на мужчину с ужасом, и понимала, что вот она, моя смерть, надвигается, изрыгая проклятия. Короткий замах огромного кулака Лазара, и я закрыла глаза, шепча молитву.
  Но удара не последовало. До меня донёсся чей-то зычный голос, сопровождаемый торопливым перестуком шагов:
  - Командир!! Командир Лазар! Князь вернулся и требует вас к себе! Незамедлительно!!
  Воин выругался, а я выдохнула и медленно открыла глаза, все еще не веря, что мне и в этот раз повезло. На пороге моей камеры замер один из замковых стражников с факелом в руках. Совсем еще молодой парнишка, он с опаской оглядывался по сторонам, видимо боялся попасть под раздачу от своего командира, но потом его взгляд остановился на мне. Не знаю, что именно я ожидала увидеть, но в его глазах вспыхнуло вожделение. Чересчур поздно сообразив, что лиф платья разорван и сквозь лохмотья видна обнаженная грудь, я принялась судорожно стягивать обрывки, чтобы хоть как-то прикрыться. А стражник в это время шарил взглядом по моему телу. Никогда я еще не чувствовала себя настолько оплеванной и униженной.
  - Когда князь вернулся? - рыкнул на своего подчиненного Лазар, отворачиваясь от меня.
  - Да меньше четверти часа назад и сразу же затребовал вас, - стражник по-прежнему не сводил с меня сального взгляда. - Злой очень.
  - Молчать! - рыкнул на него командир и, даже не взглянув на меня, вышел из камеры, бесцеремонно выталкивая посланца перед собой.
  Снова звякнули металлические засовы, на двери моей камеры защелкнулся замок и две пары ног протопали по коридору. Только тогда я смогла выдохнуть. Ноги не держали и, съехав по стене на пол, я обхватила голову руками и глухо застонала. Меня колотила крупная дрожь, зубы стучали так, что, казалось, этот звук отражался от каменных стен и потолка, ладони вспотели.
  В очередной раз мне удалось избежать насилия. Но как долго будет продолжаться мое везение? И тут же в мыслях возник ответ - не долго. На этот раз, Еуджен не отступит. И нет больше никого, кто мог бы заступиться за меня. У меня вообще больше никого нет. Слезы потекли из глаз потоком, я закусила зубами сжатые в кулак пальцы, чтобы не завыть в голос.
  В этот момент я ненавидела саму себя, ненавидела свою сущность, ненавидела проклятье ведьм.
  - Ведьмы - они особенные, - говорила когда-то мне моя наставница, жена замкового лекаря, госпожа Элара. - Нам дан великий дар - созидание жизни. Мы - хранительницы всего живого. Но и каждая ведьма несет на себе проклятие своего рода. Нам дарована красота, от которой все мужчины сходят с ума. Мы почти не стареем и обладаем удивительной способностью сохранять привлекательность лица и тела. Но за это нам приходится и расплачиваться. Нас нельзя любить, детка. Запомни это. Мужчины - они несут зло в себе, желают нас и добиваются, а тем самым губят не только свои души, но и наши жизни.
  - Почему вы так говорите? - спросила я. - Ведь у вас есть муж. И господин Мариу хороший человек. Он лечит не только замковых обитателей, но и тех, кто приходит к нему за помощью из деревень. Я сама слышала, как крестьяне хвалят его и возносят молитвы за его здоровье богам.
  - Хороший, - подтвердила госпожа Элара, грустно покивав головой, - но это ничего не значит, детка. Мужчинам нельзя доверять, они - средоточие зла. Никогда не забывай этого. И не отдавай свое сердце тому, кто его недостоин.
  Я в точности выполнила пожелание своей наставницы. Мое сердце оставалось со мной, как и моя честь. Но вот как долго мне позволят всем этим распоряжаться?
  Пока был жив старый князь Димитриу, Еуджен лишь делал мне неприличные намеки, да пару раз пытался пробраться в мою спальню по ночам. Но стоило пригрозить, что его отец обо всем узнает, как он прекращал все свои поползновения на какое-то время. А вот после смерти старого князя, стало совсем худо. Да еще и Славена встала на сторону брата, когда я имела неосторожность искать у нее защиты. Скривившись так, словно ее напоили уксусом, княжна сказала, что от меня не убудет, если я несколько ночей погрею постель ее брату.
  - Или ты всерьез думаешь, что сможешь найти себе достойного мужа? Не смеши меня, кому не нужна жена-голодранка, пусть даже последние годы она и прожила в замке.
  Это было вчера утром, а спустя два часа, когда я в очередной раз избежала изнасилования, Еуджен отправил карательный отряд уничтожить деревню, в которой жили мои родители, чтобы мне некуда было возвращаться. Он убил своих же людей, крестьян, что обрабатывали его землю и платили налоги в его казну. Но даже этот факт не смог заставить сумасшедшего князя остановиться.
  Видно, права была госпожа Элара, мужчины в своей похоти теряют разум и перестают слушать доводы рассудка.
  Я сжалась в комочек у стены и положила подбородок на колени. Хотелось спать, но было страшно закрыть глаза и пропустить момент, когда за мной придут по приказу князя. А в том, что Еуджен пошлет кого-то привести к нему пойманную наконец-то ведьму, сомнений не было никаких.
  Истерзанное тело болело, лицо горело огнем, кажется, синяк расползся на всю щеку. Было страшно. Неминуемая встреча с князем пугала. Что я могу противопоставить сильному мужчине, обличенному властью? Ничего, ровным счетом.
  Еуджен и так при всех назвал меня ведьмой и обвинил в том, что я наслала порчу на его отца. Это слышали многие в замке. И пусть никто не мог с уверенностью утверждать, что видел, как я колдую, это ничего не меняло. Против слова князя никто не пойдет. А в этой ситуации, у меня был один путь - на костер. Даже замковый капеллан откажется причащать меня перед смертью. Ведьм боятся и ненавидят.
  Вероятно, я все же задремала, потому что скрежет открываемых замков заставил меня вздрогнуть и усиленно заморгать. Факел, который Лазар принес в прошлый раз и не забрал, все еще продолжал гореть, значит, времени с его визита прошло не так много, как мне бы хотелось.
  Интересно, а сейчас уже утро или все еще ночь? А может быть, уже следующий день клонится к обеду? В этом каменном мешке жизнь, казалось, остановилась. Никогда раньше не задумывалась о том, насколько мне нужен солнечный свет и воздух. И, хоть знала, что для ведьмы - открытое пространство и единение с природой - это возможность восполнить свои силы, старалась никогда особо не прибегать к таким способам.
  Мои размышления были прерваны распахнувшейся дверью. На пороге показался один из тюремных стражников. Он настороженно осматривал камеру, пока не заметил меня, сжавшуюся в комочек в углу у самой стенки.
  Узрев мою фигурку, стражник слегка расслабился, но лишь на минуту, затем на его лице, отразилось что-то наподобие презрения. Наверное, не увидев меня сразу, он решил, что я просто растворилась в воздухе. Люди, не обладающие даром, часто приписывают ведьмам способности, коими мы не обладаем. Один раз я слышала, как крестьянин, привезший в замок зерно на продажу, клялся и божился, что лично видел, как одна ведьма превратилась в ворону и с карканьем взмыла в небеса, спасаясь от преследователей. Полнейший бред, если честно. Ведьмы не умеют превращаться. Ни в ворону, ни в лису, ни в летучую мышь. Это не возможно. Зато мы можем наладить контакт с ветром, вызвать дождь или спасти от лихорадки, но никто никогда не оценит этого.
  - На выход, - пробасил стражник, вырывая меня из плена собственных невеселых размышлений. - Князь желает говорить с тобой, ведьма.
  Я нехотя поднялась на ноги, тело затекло от неудобной позы, но сильно сомневаюсь, что этот олух будет ждать пока я смогу растереть ноги.
  Руки мне в этот раз связывать не стали. То ли боялись прикасаться, то ли просто упустили это из вида, но, тем не менее, подниматься по лестнице из замковых подвалов мне было намного удобнее, чем спускаться сюда ранее.
  Было страшно от предстоящего свидания с Еудженом. Но немного обнадеживало, что князь приказал привести меня в замок, а не в одну из пыточных, коих хватало в подземельях.
  Меня провели длинными коридорами и вывели на замковый двор. Новый день только занимался, небо окрасилось во все оттенки розового и лилового, совсем скоро первые лучи солнца коснутся небосвода.
  Я подняла лицо к небу, жалея, что солнце еще не показалось из-за горизонта и мне не удастся напитаться его живительной энергией. С закрытыми глазами, я вдыхала запах свободы. Никогда не думала, что проведя одну ночь в подземелье, буду вот так сильно скучать по свежему воздуху. Какой-то странный, неуместный в это предрассветное утро стук заставил меня открыть глаза. Я обвела взглядом внутренний двор, чтобы найти источник странного звука и заледенела от страха. В центре окруженного каменными стенами круглого пятачка, слуги и стражники споро сооружали костер. Не было и тени сомнения для кого они так стараются.
  В замок меня ввели через один из боковых входов, предназначенных для челяди и слуг. Это был один из длиннейших путей в жилую часть, минуя бесконечные коридоры, лестницы и пустынные залы. Мои тюремщики, словно специально продлевали срок агонии, давая мне возможность смириться с неизбежным и принять свою участь. Я шла, опустив голову, спрятав лицо за завесой темных спутанных волос. Руки мне так и не связали, за что я в некотором роде была даже благодарна замковым стражникам. Относительная свобода давала возможность не только передвигаться, но и стянуть на груди разорванное Лазаром платье. Сверкать обнаженной грудью перед стражниками или, что еще хуже, Еудженом, мне не хотелось.
  - Стой! - один из конвоиров тронул меня за плечо, останавливая.
  Я осмотрелась по сторонам. В своей задумчивости даже не заметила, как из помещений для слуг, мы наконец-то выбрались на господскую половину и теперь топчемся перед комнатой, которую князь Димитриу использовал как рабочий кабинет. После смерти отца, сюда переселился Еуджен. Правда, младшему сыну старого князя совершенно не подходила атмосфера этого места. Я закрыла глаза, вспоминая.
  Тяжелая мебель из темного дерева, массивный письменный стол, на котором всегда царил идеальный порядок, дорогой темный ковер на полу, до блеска начищенная каминная решетка и книги. Так много книг в шкафах вдоль стен, что разбегались глаза. Старый князь любил читать, и его часто можно было увидеть здесь или же в саду, когда позволяла погода и свободное время, с книгой в руках. Какая жалость, что никто из его детей не унаследовал от отца эту страсть. Мне на мгновение показалось, что вот сейчас дверь распахнется, и я снова увижу все то, что было так живо в моей памяти. И письменный стол, и шкуру какого-то диковинного зверя на полу возле камина, а в одном из кресел, с книгой в руках будет сидеть князь Димитриу. Он поднимет свою седую голову и окинет меня взглядом не по возрасту ясных глаз. Эта картинка была настолько яркой и правдоподобной, что я зажмурилась крепче, стараясь сдержать невольные слезы от осознания того, что такого больше никогда не будет. Больше никогда я не войду сюда с высоко поднятой головой, не увижу человека, который пусть и не баловал лаской, но был по-своему добр ко мне, заботился и опекал.
  Пока я предавалась воспоминаниям и боролась со слезами, стражники распахнули передо мной тяжелую дверь, не слишком вежливо подталкивая в спину.
   В кабинет я почти влетела, едва удержавшись на ногах, запнувшись о край ковра, но тут же выпрямилась и, откинув с лица спутанные пряди волос, осмотрелась. С первого взгляда, здесь ничего не изменилось за то время, что князя Димитриу не стало, но для меня отличия были очевидны.
  Исчезла шкура диковинного зверя, что всегда лежала у камина, стол, который во времена предыдущего владельца всегда был девственно чист, теперь покоился под грудами бумаг и свитков. Они, не поместившись на широкой столешнице, были живописно разбросаны по полу вокруг. Свечи в подсвечниках оплыли - князь Димитриу всегда гонял слуг, заставляя снимать вовремя нагар, а его сын, видимо, совершенно не обращал на это никакого внимания.
  Сменился и сам хозяин кабинета. Еуджен находился у камина, спиной ко мне, но я была уверена в том, что он прекрасно слышал, как я ввалилась в эту комнату.
  Молодой князь стоял, широко расставив ноги, сцепив в замок руки за спиной. Но я видела, как напряжены его плечи, как сильно он сжимает пальцы, будто бы борется с самим собой и в этот момент была готова дать на отсечение правую руку, что он кусает губы. Еуджен всегда так делал, когда боялся или же чувствовал себя неуверенно, не знал как поступить или задумывал нечто неблаговидное.
  Наконец он обернулся и окинул меня таким взглядом, от которого кровь застыла в жилах, и появилось только одно желание - бежать. Бежать как можно дальше и как можно быстрее, пока этот смертоносный хищник не догнал меня, не заразил меня своей безумностью.
  Я отступила на шаг, со страхом глядя на Еуджена, и только потом поняла, что поступила глупо. По красивому лицу князя прошла судорога, почти до неузнаваемости исказившая черты. А глаза полыхнули настоящим бешенством.
  - Боишься, - прошипел он, надвигаясь на меня, - правильно делаешь, ведьма! Очень правильно! Ты и должна меня бояться!
  Я отступала от него, сжимая в кулаках порванное на груди платье, и чувствовала, как внутри все обмирает от страха. Он совершенно обезумел, лишился последних крупиц разума. Я никогда раньше не боялась Еуджена. Опасалась - да, но страха перед ним не было. А сегодня он пугал меня до дрожи. Таким я его никогда не видела.
  Я часто слышала перешептывания замковой прислуги о том, каким красавчиком уродился младший сын князя Димитриу, и даже про себя иногда осуждала тех несчастных, что мечтали приглянуться ему. И это было обусловлено вовсе не ревностью или праведностью - просто я слишком хорошо знала, как именно обходится Еуджен с теми девушками, которых берет в свою постель. Скольких из них, после посещения опочивальни младшего княжича приходилось долго лечить, сводя синяки и сращивая переломы, а двух служанок после и вовсе никто не видел и не знает, что с ними произошло.
  Красота Еуджена скрывала его порочную натуру, его желание причинять боль и упиваться страданиями других. Он мог играючи покорить не одно женское сердце и нещадно пользовался этим. О его голубых глазах вздыхала не одна служанка, да что служанки - знатные дамы падали к его ногам, словно зрелые яблоки. Только за всей этой внешней красотой и привлекательностью скрывался очень жестокий и порочный человек, настоящий изверг и изувер.
  А еще я знала, что его интерес ко мне был вызван моей ведьминской сущностью. Госпожа Элара подробно объяснила, как именно это происходит. Она рассказывала, что мужчины редко могут устоять перед чарами пробудившейся ведьмы, вот и Еуджен не устоял. Я не хотела этого, никогда не мечтала привлечь его внимание, но ничего не смогла сделать с проклятием, что висит над каждой ведьмой.
  - Что молчишь, ведьма? - прошептал Еуджен, опаляя горячим дыханием мою щеку. Он вплотную приблизился ко мне и теперь нависал сверху, точно скала, лишая меня остатков мужества и здравого смысла. - Думала, что сможешь сбежать?
  - Ты убил всех, - голос дрожал, глаза по-прежнему было страшно открывать, но я все же сделала это. Посмотреть в лицо нависшего надо мной мужчины не решилась, вместо этого стала прожигать взглядом рубашку на его груди.
  - Я же предупреждал тебя, ведьма. Говорил о том, что будет, если ты снова скажешь мне нет. Так что это ты виновата в том, что произошло с той деревней.
   На глаза снова навернулись слезы, при воспоминании об увиденном на рассвете. О безжизненных, окровавленных телах тех, кого я знала и любила.
  - Ты убийца, - прошептала я, и наконец-то осмелилась поднять взгляд на лицо князя.
  Меня передернуло - Еуджен улыбался. И улыбка эта была настолько предвкушающей и многообещающей, что я вжалась в дверь за спиной и боялась даже вдохнуть. А князь, словно наслаждался моим страхом, упиваясь впечатлением, что производил на меня, снова склонился ко мне так низко, что я ощущала его дыхание на своей щеке, чувствовала его запах. И этот страх, который он стал внушать мне, сковывал, лишая способности думать, заставлял замереть на месте и не давал даже вдохнуть воздуха. Я не хочу никому принадлежать. Особенному ему. Он ужасен в своем безумии, словно дикий зверь. Не зря в замке его все так боятся.
  - Может и так, - прошептал Еуджен, склонившись к самому моему уху, опаляя дыханием кожу, но вызывая толпы ледяных мурашек по спине. Он словно подслушал мои мысли, и от этого становилось в тысячу раз страшнее, - только сегодня я получу свое. А потом ты сгоришь на костре, ведьма. И после твоей смерти спадут чары, что ты наслала на меня. Я снова стану свободен и перестану желать тебя.
  Я не успела даже вскрикнуть, как он рванул платье, избавляя меня от последней, такой призрачной, защиты. Одной рукой схватил меня за волосы и потянул так сильно, что на глазах выступили слезы от боли. Я забилась в его руках, стараясь освободиться, вырваться, только что стоили мои жалкие потуги по сравнению с силой и упорством опытного воина?
  Еуджен разорвал платье полностью, и оно упало на пол, сковывая движения. По-прежнему удерживая меня за волосы, Еуджен принялся шарить свободной рукой по обнаженному телу, больно сжал грудь, заставив вскрикнуть, шептал что-то отвратительно-мерзкое на ухо, отчего мое сердце замирало от ужаса предстоящего.
  Я знала, что сопротивляться бесполезно. Он сильнее меня в сотню, в тысячу раз, но просто сдаться ему на милость не могла. Старалась изо всех сил, била кулаками по его телу, извивалась, в попытке вырваться, сопротивлялась, как могла, ломая ногти, пытаясь расцарапать его лицо. В ответ он ударил меня наотмашь и отшвырнул от себя с такой силой, что запутавшись в разорванном платье, я упала на пол. Попыталась отползти, но Еуджен не позволил, снова схватив за волосы, надавил ладонью между лопаток, прижимая меня к полу.
  - Ну, вот и все, тварь, - прошипел он мне в ухо, заставляя запрокинуть голову. - Теперь не вырвешься, и помочь тебе никто не сможет. Теперь ты моя. Можешь кричать, сколько влезет, никто не придет на помощь ведьме.
  Я захлебывалась рыданиями, внутренности сжимались от страха, сердце заходилось в бешеном ритме от осознания того, что должно сейчас произойти.
  Еуджен дернулся, расстегивая брюки, а я снова попыталась вырваться, уползти, хоть как-то справиться с ним, но снова не преуспела. Он навалился на меня всем телом, прижимая к каменному полу, одной рукой продолжая тянуть за волосы с такой силой, что мне казалось, будто он вознамерился оторвать мне голову, а второй пытался раздвинуть ноги. Я извивалась под ним, из последних сил. Моя сущность не желала смиряться. Ведьмы не приемлют насилия, не могут жить в подчинении. Но даже сила, в этот раз предала меня.
  В глазах потемнело, рот наполнился привкусом крови, я дернулась еще раз и... оказалась свободна. Еуджен больше не наваливался на меня всем своим весом в попытке изнасиловать, не удерживал мою голову за волосы. Еще не зная, что именно произошло, я перекатилась на бок и попыталась встать на ноги, но не удержалась и снова растянулась на холодном полу.
  А в нескольких шагах от меня корчился молодой князь Тодеа. Он лежал на спине, и все его тело было окутано Тьмой. Она, словно гигантский паук, оплетала его, проникала внутрь сквозь открытый в беззвучном крике рот, забивалась в нос, просачивалась сквозь поры. Тьма выпивала жизнь и энергию Еуджена, а я просто сидела в двух шагах от него на полу, сжавшись в комочек, и не могла отвести от этой картинки широко открытых глаз.
  Это было страшно. Жутко. Это было так отвратительно, что мне хотелось зажмуриться и не видеть, не смотреть. Но словно завороженная, я не могла отвести взгляда от корчившегося в судорогах тела князя. На этот раз моя невольная помощница не стремилась оградить меня от страшного зрелища, она не окутывала меня черным туманом, забирая с собой все мои страхи и неуверенность, наоборот, Тьма словно хвасталась передо мной. Кричала: "Смотри, как я могу! Смотри! Это сделала я, но это ты призвала меня!".
  - Нет, - я прошептала это вслух, мотая головой из стороны в сторону. - Нет! - повторила уже громче, запуская пальцы в волосы.
  Я не могла так поступить. Не потому что мне было жаль князя, а потому, что тогда я потеряю себя. Стану такой же кровожадной, как Тьма. Растворюсь в жестокости, и единственным моим желанием будет жажда чужой смерти.
  Ведьмы чернеют душой, когда позволяют своей сущности взять верх над разумом. Когда выпускают свою злость наружу, когда начинают убивать. Я видела таких. Их сжигают на кострах, потому что они не останавливаются ни перед чем, ради достижения своих целей. Они не гнушаются даже убийством невинных. Для них нет запретов и преград. Госпожа Элара часто повторяла мне, что для ведьмы самое главное - это сохранение жизни, тот свет, что мы несем в мир. Я не хотела становиться убийцей, не желала предавать самое себя ради мести Еуджену.
  - Нет! - выкрикнула в голос, вытягивая вперед руку, словно желая схватить Тьму, сжать ее в кулаке и навсегда запрятать там, где она была до тех пор, пока я так неосторожно не выпустила ее наружу.
  И она послушалась меня. Медленно, нехотя черный туман стек с тела уже неподвижного князя и, колышась, словно под порывами ветра, приблизился к моей протянутой ладони. Миг, и вот я уже полностью окружена непроглядной Тьмой, а в следующую секунду, черный туман рассеялся, и я услышала тихий скрип, а затем пронзительный женский визг.
  Я вздрогнула и обернулась. Один из шкафов стоял как-то странно, перегораживая кабинет. А там, где по логике должна была быть глухая стена, зиял черным провалом потайной ход.
  Именно им и воспользовалась Славена, которая, глядя широко раскрытыми глазами на безжизненно лежащее на полу тело брата, зажимала руками рот, словно пытаясь сдержать крик. Как долго она здесь стоит? Сколько успела увидеть? Была ли свидетельницей того, как я отозвала Тьму? Или же она наблюдала за происходящим в кабинете с самого начала? Видела, как ее брат пытался изнасиловать меня и ничего не сделала?
  Я не знала, но остро чувствовала, как сжимается удавка неизбежности на моей шее. Как медленно отсчитываются последние секунды моей жизни. А впереди снова боль, позор и унижение. А еще костер.
  Черная всепоглощающая ярость поднялась откуда-то из самой глубины моей души, туманом заволокло глаза, я была готова броситься на княжну и разорвать ее на кусочки, но сжимая кулаки, до крови впиваясь ногтями в ладони, старалась сдержать этот порыв. Этот была не я. Вернее, уже не я.
  Мне не свойственна такая ярость, я не умею ненавидеть. Сейчас во мне говорит Тьма. Это она жаждет крови и мести. Это она толкает меня, подговаривает совершить поступок, на который я сама никогда бы не решилась.
  А Славена и не думала сдерживаться. Она повернулась ко мне. Ее глаза горели ненавистью. Самой настоящей лютой злобой, которая обожгла меня, словно огонь. Красивое лицо исказила судорога, а губы скривились:
  - Ведьма! - закричала она, указывая на меня пальцем. - Ты убила моего брата! Убила еще одного князя! Я прикажу сжечь тебя на костре, предварительно отдав на потеху всему гарнизону!
  Если бы она только промолчала. Если бы только не выкрикнула эту угрозу, возможно, все было бы совершенно иначе. Но услышав о том, что именно молодая княжна, которая еще вчера называла меня своей подругой, собирается сделать, я обезумела.
  Яростный хрип вырвался из моего горла, перед глазами застыла черная пелена. Я больше не принадлежала себе, больше не было той светлой и нежной Елены, которая радовалась каждому восходу солнца и с замиранием в сердце слушала рассказы о море и мечтала когда-нибудь оказаться среди бескрайних водных просторов. Она просто исчезла в тот миг, когда угроза сорвалась с губ молодой княжны. Вместо нее родилась совершенно другая я - ведьма!
  Подскочив с пола, кинулась к княжне, выставив вперед руки. Понятия не имею, что именно я хотела с ней сделать, но тут как всегда вмешался случай. Возможно, Славена что-то такое заметила на моем лице, или просто оступилась, но пытаясь отклониться от моих рук и уберечь свое лицо, княжна споткнулась и, ударившись виском об угол все еще стоящего посреди кабинета книжного шкафа, с тихим вздохом осела на пол, глаза ее закатились. А я, словно наяву, увидела, как отлетела ее душа.
  Я убила ее!
  ГЛАВА 3.
  Упав на колени подле безжизненного тела княжны, я зажала дрожащими руками рот. Откуда-то изнутри рвался дикий вопль, сдержать который стоило мне неимоверных усилий.
  Я убила ее!
  Я! Своими руками лишила жизни человека! Свою названную сестру!
  Я убийца!
  Из горла вырвался полузадушенный хрип.
  Я смотрела на собственные пальцы, и мне казалось, что они покрыты кровью Славены. Словно наяву, видела, как тяжелые алые капли с глухим стуком падают на каменный пол. Кап. Кап-кап. Кап-кап-кап...
  - Славена, - тихонько позвала ее, протягивая к неподвижно лежащей девушке дрожащие руки, - пожалуйста, открой глаза, посмотри на меня, - мне хотелось выть, рвать на себе волосы, кататься по каменному полу. Но я просто тихо плакала, размазывая слезы по лицу. - Не уходи...
  Княжна не отзывалась. Она ушла туда, откуда не возвращаются. И я была тому причиной. Ледяной холод заполнял все мое существо, вымораживая изнутри. Отчаяние, боль, осознание собственной вины, вытеснили все доброе и светлое, что когда-то жило во мне.
  Моя душа превращалась в покрытую льдом, бескрайнюю пустыню. Больше не было ни радости, ни теплоты. Меня захлестнула горечь и отчаяние, а кровь превратилась в обжигающе-холодное нечто, разносящее по жилам лишь полное безразличие ко всему.
  - Вссссс-тавай, - прошипела Тьма. - Ты ведешшшшшшь себя, словно глупая гуссссыня. Они скоро будут зссдессссь. Надо уходить. Шевелисссссссс.
  Я старалась не обращать внимания на ее шипение. По-прежнему, качала на коленях голову мертвой княжны и чувствовала, как медленно уходит жизнь из моего уже почти обледеневшего тела. Но древняя сила не собиралась сдаваться. Она не могла вырваться до тех пор, пока я не отпущу ее, но не успокаивалась, пытаясь достучаться до моего сознания, растопить тот лед, что сковал все мои члены.
  - Я не могла ошибиться в тебе, ведьма, - продолжала Тьма. - Не могла. Ты - та кто мне нужен. Ты - моя Хранительница. Я выбрала тебя и не позволю умереть раньше времени.
  - Мне все равно, - я действительно так думала. Мне было все равно, что будет со мной. Мне было холодно, даже слезы на щеках, казалось, превратились в льдинки.
  - Дура! - не выдержала Тьма. - Отпусти меня.
  - Нет.
  - Отпусти, и я смогу справиться со всеми твоими врагами. Я уничтожу их, как уничтожила тот отряд. Как избавила тебя от домогательств князя. Ты же просила меня об этом... помнишь? На том холме, ты же просила меня отомстить всем, кто лишил тебя всего самого дорогого? Ты хотела видеть, как молодой князь захлебнется в собственной крови. И ты это увидела. Я выполнила свою часть сделки. Теперь твоя очередь. Отпусссссти...
  - Нет, - я вспомнила, как извивался Еуджен. Как он корчился в агонии, когда Тьма пила его. Я не могла позволить ей сделать это еще с кем-нибудь. Не могла снова стать причиной гибели живого существа. Не тому меня учила госпожа Элара, не такой доли хотела для меня моя мама.
  Мама. Я всхлипнула, вспоминая ее. Она была слабой ведьмой, не могла ни лечить, ни заговаривать. Но она любила рассветы, часто брала меня с собой, когда я была маленькой. И мы, лежа на небольшом кургане, наблюдали за тем, как гаснут звезды и небо окрашивается в яркие рассветные цвета. Мама всегда говорила, что каждый рассвет - это рождение. Рождение нового дня, новой мечты. И это было прекрасно.
  От резкого стука в дверь, я вздрогнула и очнулась.
  Из коридора раздавались голоса, кто-то звал князя, снова стучал в дверь, и эти звуки вывели меня из прострации. Стражники заволновались, что из кабинета долго не раздавалось никаких звуков, и решили проверить, не случилось ли чего с князем.
  А когда я кричала и звала на помощь, никто и не подумал вмешаться. Им было совершенно наплевать на то, что сделает со мной их хозяин и господин. А теперь вдруг решили встревожиться. Только поздно они забеспокоились. Все уже закончилось.
  Поежившись, обхватила себя руками за плечи. Только сейчас поняла, что сижу на каменном полу, кутаясь в обрывки нижней сорочки, в тонких чулках и босиком. Так вот откуда этот холод, который сковывает тело и вымораживает меня, словно изнутри.
  Огляделась по сторонам. Ни распростертое тело Еуджена, ни мертвая Славена, лежащая подле меня, больше не вызывали никакого отклика в душе. И стоило мне так убиваться? Стоило сидеть здесь, у трупа предательницы и лить слезы, оплакивая ту, что уготовила мне участь хуже смерти? Какая глупость с моей стороны.
  Какое-то странное чувство встрепенулось в груди, но тут же было заморожено, как и все остальные эмоции.
  Я огляделась по сторонам, заметила в кресле у камина, небрежно брошенный сюртук князя и встала с колен. Пол под ногами закачался, перед глазами потемнело и меня ощутимо повело в сторону. Едва устояла на ногах, схватившись за край шкафа.
  Наверное, я задела какой-то механизм, потому что раздался едва слышный скип и тяжелый шкаф медленно пополз обратно, закрывая собой зияющую темнотой щель в стене. Еще немного и он станет на свое место.
  Я встрепенулась. Это был единственный мой шанс на побег. Единственная возможность выбраться из кабинета и, возможно, даже из замка - куда-то же приведет меня этот тайный ход.
  В памяти снова всплыли слова монахини с острова святой Елены. Они говорили, что когда-нибудь я приду к ним, что там меня всегда будут ждать, что в обители я смогу найти покой.
  Нужно выбираться!
  Я бегом пересекла кабинет, схватила сюртук Еуджена и едва успела затащить в проем в стене тело Славены, действуя, словно во сне, не отдавая себе отчета в том, что происходит. Словно это и не я была совсем.
   Книжный шкаф стал на место, отрезая меня от кабинета и погружая коридор, в котором я оказалась, во тьму.
  На несколько мгновений я просто замерла, прислушиваясь к тому, что происходило вокруг. Наверное, ждала, что Тьма снова заговорит со мной, в очередной раз подскажет, что делать дальше, но она молчала, не торопилась помогать или давать советы. А туман в моей голове стал рассеиваться, мысли обрели четкость и ясность. Нет, я не стала и дальше причитать у тела мертвой княжны, но и безразличия по этому поводу тоже уже не испытывала. Мне было безмерно жаль, что все так получилось, я никогда не прощу себе, что стала причиной смерти сестры, но и убиваться по этому поводу не буду. Не стоит медлить и терять такое драгоценное время, когда на дворе уже сооружен для меня костер.
  И хорошо, что Тьма больше не отзывалась. Сейчас я не хотела ее слушать, даже думать о ней не желала. У меня не было никакого желания становиться марионеткой во власти древней силы. Ни к чему хорошему это не приведет. Общение с Тьмой обернется для меня лишь погибелью. Больше такого не повторится. Больше я не позволю собой манипулировать, и не буду заключать сделок, не зная, чего именно от меня потребуют взамен.
  - Пора взрослеть, Елена, - произнесла вслух и, развернувшись, направилась вдоль коридора, осторожно скользя рукой по гладкой каменной стене.
  Темноты я никогда не боялась. Зачем бояться того, что живет внутри тебя? Что является частью моей сущности? Тьма не может навредить мне физически, она лишь уничтожает мою бессмертную душу, погружая ее во мрак. Заставляя меня совершать поступки, из-за которых я буду гореть в вечном пламени. Но это будет потом, а сейчас у меня появился шанс спастись и вырваться из порочного круга, в который завлекла древняя сила и людская злоба.
   И я собиралась воспользоваться этой возможностью.
  Про тайные ходы в замке мне было известно. О них шептались слуги, несколько раз об этом обмолвились в моем присутствии Славена и старый князь. Но до сегодняшнего дня у меня не было возможности познакомиться с их устройством поближе. Я никогда не пользовалась ими и даже не подозревала о том, куда ведет тот коридор, в котором оказалась волею судьбы.
  Медленно брела, чувствуя, как все больше замерзают босые ноги, как сводит от голода желудок. И если так пойдет и дальше, то совсем скоро я ослабею настолько, что не смогу передвигаться. А еще стоит подумать о том, где взять одежду, потому что бежать из замка полуголой мне совсем не улыбалось.
  Размышляя обо всем этом, добрела до конца коридора. Теперь передо мной была глухая стена без каких-либо признаков двери или иного выхода.
  Не позволяя себе паниковать, приблизилась и уперлась ладонями в неожиданную преграду, осторожно ощупывая гладкую поверхность. Выход должен где-то быть. Обязательно. Славена же как-то прошла по этому ходу, значит, и я смогу выбраться отсюда. Где-то должен быть рычаг или какая-то пружина, или еще что-то, что приведет в действие механизм и проход откроется. Вот только бы знать еще, что это за механизм и куда именно я попаду?
  Перестала ощупывать стену и отошла на несколько шагов, пытаясь рассмотреть преграду. Ничего необычного. Каменная кладка, сухая, да и под ногами мне не попадалось никакого мусора, с потолка на голову не свисала паутина. Ход находился в хорошем состоянии, значит, за ним ухаживают. Представить себе как княжна, вооружившись тряпкой или метлой, выгребает отсюда мусор, я не могла. А потому все было еще хуже, чем представлялось с самого начала - про проход знает кто-то из слуг, а это говорит о том, что рано или поздно о нем вспомнят и меня могут обнаружить раньше, чем я сумею выбраться отсюда.
  На костер мне не хотелось. Даже страшно становилось при воспоминании о том, что еще совсем недавно, сама была готова взойти на помост, чтобы огонь растопил холод, что поселился у меня внутри.
  Я хочу вырваться отсюда на свободу. Увидеть море. Хочу принять обеты в монастыре святой Елены и жить, неся в мир свет и добро. Хочу путешествовать вместе с сестрами, посмотреть страны, про которые столько слышала, познакомиться с новыми людьми, их культурой и обычаями. Я еще так много не сделала, столько всего не узнала.
  Даже не овладела своими ведьминскими способностями в полную силу. То чему меня научила госпожа Элара - на самом деле жалкие крохи от того, на что способны ведьмы. Я чувствовала это. Была уверена в том, что при должном и прилежном обучении смогу многого достичь. Ведь не зря же Тьма выбрала именно меня. Древняя сила могла избрать своей Хранительницей кого угодно, но остановила свой взор на мне, значит, я достойна этого. Значит, у меня есть сила, способная сдержать Тьму. И мне хочется почувствовать ее, ощутить, как она бьется под кожей, как переполняет меня, как выплескивается в мир.
  Я никогда раньше не думала об этом. Всегда принимала свой дар, как нечто само собой разумеющееся. А теперь, почувствовав вкус могущества, ощутив на себе, что значит быть ведьмой, не хотела расставаться с этими ощущениями. Но эти мысли ушли так же внезапно, как и появились, оставив после себя лишь опустошение и страх.
  Обхватив голову руками, опустилась на корточки и прислонилась спиной к стене.
  - Что со мной происходит? - вопрос остался без ответа.
  А душу стало заполнять отчаяние и боль. Страх от того, во что я превращаюсь, кем становлюсь.
  - Это не мои мысли! - выкрикнула в темноту. - Это не мои желания! Я не хочу этого. Мне не по душе чужая боль, я ощущаю ее как свою!
  - Это пока... - прилетело в ответ. - Придет время, и ты изменишься. Примешь свою сущность и станешь сильнее. Ты права, девочка, я не зря выбрала именно тебя.
  - Нет, - я упрямо мотнула головой и поднялась на ноги, тыльной стороной ладони стирая невольные слезы. - Я никогда больше не позволю тебе выбраться на свободу. Слышишь? Ты - зло! И я никогда больше не выпущу тебя! Никогда!
  Ответом мне был издевательский смех, звучащий лишь в моей голове и тихое, едва различимое:
  - Поздно.
  Но я не хотела сдаваться. Не желала менять себя и становиться темной. Не этому учила меня наставница. Не такой доли желала для меня мама. И пусть их уже не было на этом свете, пусть мне не суждено прижаться лицом к маминым волосам или попросить совета у госпожи Элары, но их наказы останутся со мной. Я не предам память тех, кто был мне дороже всего на свете. Никогда не променяю тот свет, что все еще теплиться в моей душе на беспросветность Тьмы. Какое бы могущество она мне ни обещала.
  Отступив еще на шаг, принялась внимательно рассматривать стены в поисках выхода из этого темного коридора. Тьма больше не заговаривала со мной. Она затаилась где-то в самых дальних уголках моей сущности и больше не давала о себе знать.
  Но я чувствовала, что она наблюдает за мной, присматривается. Пытается отыскать брешь в выстроенной наспех броне. И только от меня, от моей воли и желания зависит, сможет ли древняя сила вырваться еще раз наружу. Будет ли она и дальше питаться жизнью тех, кто попадется мне на пути или так и останется до скончания моих дней томиться в заточении.
  Я кусала губы, превозмогая боль в избитом теле, стараясь справляться со слабостью от голода и лишений, что выпали на мою долю за последние дни, но упорно продолжала шарить руками по сухой каменной кладке в поисках рычага или какой-нибудь щели. Хоть чего-нибудь, что поможет мне выбраться из этого темного коридора. Возвращаться обратно не хотелось. Кто знает, куда еще может вести потайной ход?
  И мои усилия увенчались успехом уже тогда, когда я уже была готова сдаться, почти решила вернуться к тому месту, где оставила мертвое тело Славены. Я задела один из камней в кладке и случайно оцарапалась о него, а когда, вздрогнув от резкой боли, решилась посмотреть, что же там такое, обнаружила торчащий из стены металлический прут. Небольшое усилие и раздался тихий скрип, а затем меня ослепил яркий свет - кусок стены отъехал в сторону, образуя небольшую щель.
  Ощущая неимоверное облегчение, протиснулась в нее и замерла, оглядываясь по сторонам. Ход привел меня в покои Славены. К моему счастью, в комнате никого не было. Расценив это, как первый робкий признак успеха, прошла внутрь.
  За окном уже ярко светило солнце, начался новый день. Сквозь приоткрытое окно проникали радостные весенние звуки: пение птиц, шум ветра, шелест листвы. На мгновение я просто закрыла глаза и позволила себе насладиться этим мигом, раствориться во всем этом великолепии, вздохнуть полной грудью. Подставила лицо солнечным лучам и почувствовала, как в меня потекла живительная энергия жизни. Сама природа заряжала меня силой.
  На глазах снова появились слезы, но на этот раз это были следы радости - от меня не отказались. Мать-природа не бросила свою дочь, не отвернулась от нее, несмотря на совершенные ошибки.
  Я могла бы так стоять целую вечность, но стоило торопиться. Еще слишком рано расслабляться. Я по-прежнему находилась в замке, где меня ждала смерть. Где на каждом шагу подстерегала опасность и даже стены здесь были против. И первым делом, мне необходимо переодеться. Я знала эти покои, как свои собственные, не единожды бывала здесь. Мы частенько усаживались со Славеной возле окна и занимались рукоделием, читали книги или просто делились своими девичьими секретами. При воспоминании о тех днях сердце снова сжалось от боли.
  Но отбросив прочь ненужные сейчас сантименты, я приблизилась к гардеробной и вздрогнула, заметив свое отражение в большом зеркале. Бледная, растрепанная, с огромным синяком на пол лица, босая, в рваной сорочке и наброшенном на плечи камзоле Еуджена, я выглядела как самая настоящая ведьма. Но не это заставило меня застонать. Не собственный изнуренный вид и даже не страшный кровоподтек, уродующий меня. Я смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Мои глаза. Они почернели. Яркую зелень сменила непроницаемая чернота, даже зрачки терялись на фоне антрацитово-черных радужек, таких же непроницаемых, как сама Тьма.
  Я недоверчиво подняла руку и прикоснулась к своему лицу. Щека отозвалась болью. Я позволила себе прибегнуть к силе Тьмы и теперь навсегда ношу на себе ее печать. И от этого становилось еще страшнее, потому что теперь, меня точно обвинят в колдовстве. Даже если удастся сбежать из замка, придется прятаться от людей и тем более, стараться избегать инквизиторов и стражников - черные глаза слишком необычны. Они будут привлекать внимание, а мне это нужно меньше всего.
  Грустно усмехнувшись, отвернулась от зеркала и приступила к поискам одежды. Надо было торопиться. Вероятнее всего стражники уже обнаружили мертвого Еуджена, и теперь они рыскают по замку в поисках беглой ведьмы-убийцы. Странно еще то, что до сих пор никто не стучится в дверь к Славене.
  Переоделась быстро, отыскав в самом дальнем уголке шкафа старое платье княжны. Я даже не знала, что у нее есть нечто такое, обычно Славена носила наряды из дорогих тканей, украшенных вышивкой или тончайшим кружевом. Это же было простое серое, ничем не примечательное платье, без каких-либо украшений, зато из плотной добротной ткани и не маркое. В самый раз для той, которой придется выживать.
  Заплетя волосы в косу, я осторожно приблизилась к двери. Немногим ранее из коридора доносились крики и топот множества ног. Теперь же, мне казалось, что там воцарилась тишина.
  Тяжело вздохнув, пожалела, что в покоях Славены не нашлось никакого подходящего плаща. Пусть весна в этом году выдалась достаточно теплая, но это все ж таки не лето, а я не знаю, чем обернется моя попытка побега. Но брать один из дорогих плащей княжны не решилась. Дорогая вещь на мне привлечет слишком много ненужного внимания.
  Прошептав короткую молитву и, осенив себя охранным знаком, протянула руку, чтобы отворить дверь, но тут мое внимание привлек небольшой предмет, лежащий на низком столике у окна.
  Не долго думая, пересекла комнату и взяла в руки вышитый бархатный кошель. Славена держала в нем мелочь для милостыни. Больших сумм денег у княжны никогда не было, а вот мелочевку она охотно раздавала нищим или отдавала в уплату разнообразных поручений.
  Я развязала тесемки и заглянула внутрь - не густо. Чуть больше десятка медных монеток и пара серебушек всего. Надолго мне этих денег не хватит и, если быть совсем честной с собой, то я плохо себе представляла, что вообще можно купить за такую сумму, но ощущая вес кошеля в руке и слыша позвякивание от соприкосновения монеток друг с другом, почувствовала себя увереннее.
  Позаимствовать что-то из украшений Славены мне даже в голову не пришло, хотя я знала, что у княжны были очень дорогие штучки, заказанные у известнейших ювелиров столицы. Старый князь Димитриу частенько дарил своей единственной дочери что-нибудь из фамильных драгоценностей.
  Затолкав кошель в карман платья и, приоткрыв дверь, прислушалась, а затем осторожно выглянула в коридор.
  ***
  Вздрагивая даже от самого слабого звука, я короткими перебежками продвигалась по замковым коридорам. В западном крыле, где располагались покои Славены, было тихо. Время от времени я слышала голоса или шаги кого-нибудь из замковой челяди и, чтобы не быть обнаруженной, пряталась в нишах за старыми портьерами или же в пустых комнатах, коих здесь было в избытке. Из обрывков разговоров и выкриков стражников, я узнала, что Еуджен остался жив. Тьма не выпила князя до конца, и теперь он находится на грани жизни и смерти. Его перенесли в одну из комнат неподалеку от кабинета, и теперь замковый лекарь пытался хоть как-то облегчить страдания молодого князя. Из разговоров мне также стало понятно, что послали в ближайшую деревню за травницей, что слыла чудеснейшей лекаркой, способной поставить на ноги даже самых безнадежных больных.
  Я выдохнула с облегчением, узнав об этом, и даже вознесла короткую благодарственную молитву богам, моля их сохранить жизнь молодому князю и не позволить мне запятнать свою душу еще и его смертью.
  Ведьмы рождаются для того, чтобы хранить жизнь, а не отбирать ее. Именно этому меня учила наставница. Мне и так придется весь отпущенный срок мучиться от осознания того, что я своими руками отняла жизнь Славены. Это оставило свой отпечаток в моей душе, и мне никогда не очиститься от такого греха. Отнять жизнь живого существа - это то же самое, что продать свою бессмертную душу.
  Из замка мне удалось выбраться на удивление легко. Если кто и заметил странную девчонку, в сером платье и с непокрытой головой, то во всеобщей суете меня никто не опознал.
  В одной из каморок, я нашла чей-то старый, но теплый плащ, оставленный без присмотра. Пришлось позаимствовать его. Душу грела надежда, что, несмотря на все невзгоды и опасности, теперь я наконец-то свободна. Теперь-то у меня получится добраться до моря и острова Святой Елены, где располагается одноименный монастырь. А еще, я надеялась, что монахини примут меня. Что, несмотря на все ошибки и запятнанную совесть, они не прогонят меня прочь и дадут приют. Позволят жить среди них. Я молилась, просила у богов помощи, потому что больше мне не на кого было рассчитывать.
  Солнце светило в зените, и я то и дело подставляла лицо под его лучи, нежась в тепле, что оно дарило, питаясь живительной энергией и мечтая о том, как совсем скоро окажусь в безопасности в монастыре, среди таких же как и я.
  Но солнечного света было явно недостаточно, чтобы восполнить утраченные мной силы. Все ж таки, живому телу необходимы и иные блага, кроме энергии, которой способна была поделиться мать-природа. Уже под сенью деревьев я почувствовала недомогание. Сразу, переживая о том, чтобы выбраться из замка, нервничая и трясясь от каждого резкого звука, я совершенно забыла о том, что не ела уже больше суток, да и избиения добавили свою лепту. Ступив на мягкий ковер из мха и прошлогодних листьев, едва успела ухватиться за низкорастущие ветви ближайшего дерева, но это не помогло. Земля ушла из-под ног, голова закружилась и я упала, не удержавшись на ослабевших ногах. Последней мыслью, что пронеслась у меня, перед тем, как сознание затопила темнота, было сожаление о том, что свобода была близка.
  ***
  Пришла в себя от холода. Зубы стучали, все тело заледенело. Сверху на меня ниспадали потоки воды. Оказывается, пока я лежала без сознания у самой кромки леса, начался ливень. Крупные капли барабанили по плечам и спине, плащ, что я так удачно позаимствовала у кого-то из замковых служек, промок насквозь и уже не спасал меня ни от дождя, ни от промозглого холода.
  С трудом приподнявшись на локтях, откинула с лица, прилипшие к нему волосы, и прикрыла глаза, чтобы переждать головокружение. Сквозь закрытые веки, смогла различить вспышку молнии, следом за которой последовал раскат грома. Первая гроза в этом году. И так некстати.
  Мне нужно было убираться отсюда. Быстрее. Пока в замке не опомнились и не выслали за мной погоню. Даже удивительно, что они не обнаружили меня в этот раз. Судя по тому, что сейчас было уже темно, пролежала я здесь долго, ведь когда выбиралась из замка, солнце было в зените. А теперь уже ночь или поздний вечер.
  Я снова смежила веки и прислушалась. Шелестел дождь, крупные капли падали мне на лицо. Они словно смывали с меня всю ту грязь, что появилась в результате последних событий, очищали меня, как омывают новорожденное дитя, дарили мне надежду и веру в то, что еще не все потеряно, что у меня есть надежда на лучшую долю.
  С трудом поднялась на ноги, цепляясь озябшими пальцами за мокрые ветви растущих неподалеку кустарников. Огромным усилием воли мне удалось не упасть снова.
  Со стороны дороги раздался конский топот и скрип телеги. Я замерла, прислушиваясь, уже почти была готова к тому, чтобы снова упасть на мокрую землю, пережидая пока неизвестные мне всадники, проедут мимо. В такой темноте, да среди деревьев меня будет практически невозможно различить и неизвестные путешественники просто проедут мимо. Но затем меня посетила иная мысль. Лежать на холодной земле, когда сверху тебя поливает дождь - не самое приятное времяпрепровождение. Сколько я еще продержусь без еды? Да и брести по лесу ночью в моем состоянии плохая идея. Решение пришло быстро. Да, я рисковала, что меня опознают. Да, я могла нарваться на кого-нибудь из тех, кто рыщет по округе в поисках одной непутевой ведьмы, но оставаться ночью в лесу, без еды, да еще и во время дождя, когда от холода уже сводит все члены, тоже было плохой идеей. Цепляясь полами платья и плаща за ветви кустарников, я принялась пробираться к дороге.
  Дальше все происходило словно во сне. Темноту ночи то и дело освещали яркие вспышки молнии, раскаты грома оглушали, дождь барабанил по спине и плечам, заливал глаза. Я с трудом переставляла ноги, опасаясь поскользнуться на мокрой земле или же споткнуться о корни деревьев.
  Очередная вспышка и лошадь, запряженная в телегу, взбрыкнула. Раздался резкий свист кнута, невнятное мычание, женский вскрик.
  Я все же поскользнулась и, не удержавшись на ногах, упала на колени, лишь чудом не попав под копыта нервно трясущей головой лошади.
  Очередная вспышка молнии осветила возницу.
   Здоровенный мужик замахнулся кнутом.
   Я вжала голову в плечи, ожидая неминуемого удара.
  И снова темень такая, что хоть глаз выколи, потоки воды хлещут из разверзшихся небес, словно желают смыть всех, кто так неосторожно попал под эту непогоду.
  - Пожалуйста, - успела вскрикнуть я и отшатнуться в сторону, подальше от жалящей плети. Намокшие юбки мешали, я запуталась в подоле и снова завалилась на землю, молясь лишь о том, чтобы не попасть под колеса телеги.
  - Стой! - раздался резкий женский крик, и фигура, закутанная в плащ, что до сих пор недвижно сидела на телеге, пришла в движение. - Згруваш, охолони!
  Я облегчённо выдохнула и попыталась подняться, цепляясь окоченевшими пальцами за борт телеги, но тут же поняла, что еще не все.
  Сила. Она начала закручиваться вокруг меня. Обернулась, закутала, словно в кокон. Мешала двигаться, сковала мои и без того онемевшие члены. И это не я прибегла к помощи матери-природы. Это не я пыталась нападать.
  Это она. Женщина, что не позволила забить меня кнутом, теперь использует свой дар.
  - Нет! - мне хотелось кричать, но из горла вырвался лишь слабый всхлип. - Пожалуйста. Я не желаю вам зла. Помогите!
  Держаться больше не было сил. Пальцы, что казалось, намертво вцепились в борт телеги, разжались и соскользнули по мокрому дереву, а я снова упала в грязь, чтобы на этот раз уже не подняться.
  И тут все закончилось. Чужая сила перестала давить на меня и прижимать к мокрой земле, кокон распался, и я смогла снова нормально дышать, вот только подняться на ноги - оставалось выше моих сил. Я устала и проголодалась, выбилась из сил. Мне хотелось только свернуться калачиком и забыться... пусть навсегда... пусть... Даже поливающий сверху дождь уже не мешал. Я не чувствовала холода, больше не болело избитое тело... скоро все закончится.
  И только где-то глубоко внутри все еще теплился слабый росток надежды, да легкое сожаление о том, что я так никогда и не увижу моря, не услышу шум прибоя, не вдохну соленого воздуха... никогда не встречусь с сестрами с острова Святой Елены...
  Темнота. Она окутывала меня и дарила успокоение. Я расслабилась и уже почти провалилась в небытие, как чей-то чужой громкий голос вырвал меня из забытья.
   - Забирайся в телегу! Живо! Нечего на мокрой земле разлеживаться!
  Мысли разбегались, в голове царил туман, и не было сил подняться, как и понимания, где я, что со мной? Чья-то рука схватила меня за полу плаща и резко потянула вверх, заставляя вскинуть голову.
  - Вставай, кому говорю!
  С трудом, опираясь на протянутую ладонь, я поднялась с земли. Дождь продолжал барабанить по плечам, заливал глаза, я поскользнулась на мокрой земле, и вдруг резко взлетела в воздух. Даже вскрикнуть не успела, как оказалась сидящей на телеге, а здоровый детина, что управлял лошадью, снова уселся на козлы. Телега тронулась.
  Я не запомнила, как мы ехали, сколько прошло времени с тех пор, как меня подобрали эти крестьяне. Закрыв глаза, отрешилась от происходящего, потерялась в реальности, и даже дождь уже не приносил неудобств.
  - Вставай! - и снова тот голос. - Приехали. Заходи в дом.
  С трудом разлепила веки. Дождь все еще шел, было темно, но сил даже на то, чтобы оглядеться по сторонам не осталось. Перевалилась через борт телеги, встала и, шатаясь от усталости и голода, попыталась идти на онемевших ногах. Получалось это плохо и несколько раз мне чудом удалось не упасть в грязь.
  В доме было сухо и тепло, пахло травами, вишневой наливкой, жареным луком и эти запахи заставили меня замереть на пороге и зажмуриться. Желудок уже давно скрутился в узел, а сейчас рот наполнился слюной и дыхание перехватило.
  - Стой тут, - снова скомандовала та женщина, и я послушно замерла на месте, - раздевайся, на тебе же сухой нитки нет, зальешь мне всю избу!
  И только после этих слов, я немного пришла в себя и стала оглядываться. Женщина, что подобрала меня на дороге, показалась знакомой. Я видела ее раз или два на ярмарке. Она деловито сновала из сеней, где я пыталась справиться с завязками плаща, в избу и обратно и что-то бормоча себе под нос. А у меня в мыслях пронеслось недавнее воспоминание: один из стражников говорил, что послали в соседнюю деревню за травницей, потому что замковый лекарь не знает, как лечить молодого князя.
  И все встало на свои места. И то почему эти люди оказались в ночи посреди дороги, и то почему на меня воздействовали силой, и почему она мне помогла. Травница. Ведьма.
  Я непроизвольно поджала губы. О том, что эта женщина ведьма, никто не знал. До сегодняшней ночи. Она тщательно скрывала свою сущность, раз ее еще не вычислили и не отправили на костер. И даже позволили промышлять своим ремеслом и лечить людей. Но о том, что она ведьма, а не простая знахарка, не упоминали. Сколько таких травниц живет в деревнях и помогает людям? Не счесть. Знание трав или умение готовить целебные отвары не всегда предполагает наличие ведьминской силы. На таких вот целительниц смотрят сквозь пальцы, пока они не перейдут дорогу кому-нибудь подлому и злопамятному.
   Для меня помощь этой женщины может обернуться бедой. Сомневаюсь, что ведьма будет рада от того, что кто-то посторонний знает ее секрет. Но тогда, зачем она мне помогла? Зачем подобрала? Не смогла проехать мимо? Не хватило зла, чтобы оставить меня умирать на той дороге или убить самой?
  А не все ли равно? Я жива, в тепле и, возможно, меня даже накормят. Так какая разница, какие именно мотивы владели моей спасительницей?
  - Вот, держи, - травница в очередной раз вышла в сени и протянула мне кусок мягкой ткани. - Раздевайся, вытрешься этим, а я пока посмотрю, во что тебя переодеть. И пошевеливайся.
  Она снова скрылась в избе, а я принялась с удвоенным рвением распутывать непослушными пальцами узлы на завязках. На этот раз дело пошло быстрее и уже совсем скоро, я переступила через ворох мокрых тряпок, подхватила оставленную хозяйкой ткань и принялась ожесточенно растирать тело. Как могла, просушила волосы и посетовала на то, что нет гребня. Длинные пряди спутались так, что местами образовались колтуны и, пожалуй, теперь мне придется их остричь.
  Травница снова появилась в сенях. Она протянула мне сложенную рубашку и сверху положила вязаные носки. Быстро натянув на себя длинное одеяние из плотной ткани, в которое могли поместиться пять таких худышек, как я, нацепила на ноги колючие шерстяные носки.
  Только потом я сделала несколько шагов и прошла вслед за хозяйкой внутрь, на ходу пытаясь сплести волосы хоть как-то, чтобы они не хлестали мокрыми плетями по спине и не намочили рубашку. Меня все еще трясло от холода, но сухая одежда и относительное тепло жилого дома помогали расслабиться.
   Где-то на грани сознания мелькнула мысль о том, что стоило бы позаботиться о платье и плаще, ведь у меня нет больше никакой одежды, но сил, чтобы заниматься сейчас стиркой и чисткой плаща, не было совсем.
  Изба оказалась большой, но состояла из одной комнаты, служившей хозяйке и спальней и трапезной, и кухней. Большая печь, стол посередине, на котором в небольшой плошке с жиром плавал фитилек, освещающий комнату. Возле печи еще стояла масляная лампа, и этого света вполне хватало, чтобы осмотреться вокруг. Пусть для меня темнота никогда не была причиной слепоты - связь с Древней силой давала свои преимущества - но эта ведьма не обладала подобными умениями. Что и неудивительно. Ведь она не являлась Хранительницей Тьмы, а значит, не была отмечена ее благосклонностью. Про то, что я вижу ночью почти так же хорошо, как и днем, знала только наставница Элара. И она настоятельно просила меня оставить это мое умение в тайне.
  Вокруг стола были расставлены добротные деревянные лавки, вдоль стен тянулись большие сундуки, оббитые железом, и вместительные деревянные лари, в которых хранилась домашняя утварь и всякая всячина, нажитая травницей. Спала хозяйка, скорее всего на печи, потому что никакой кровати или топчана, я не заметила. В углу за шторкой, располагалась своеобразная умывальня или, может быть, травница как-то иначе использовала этот закуток. Под потолком развешены пучки трав, связки лука. Полы устланы узкими домоткаными половиками.
  Пока я нерешительно топталась у порога, оглядываясь по сторонам, хозяйка налила в большую глиняную кружку какое-то варево и протянула мне со словами.
  - На, выпей, потом мазь дам, синяки свои намажешь и спать. А то едва на ногах стоишь, болезная.
  - Спасибо, вам, - тихо пробормотала в ответ, принимая из рук знахарки чашку и пытаясь поймать взгляд женщины. - Если бы не вы, даже не представляю, чтобы со мной было.
  - Да что уж там, - отмахнулась хозяйка. - Все мы под одним небом ходим и одним воздухом дышим.
  Внутри неприятно кольнуло, после этих ее слов. Наставница не раз предупреждала меня, учила быть осмотрительнее. И ни при каких обстоятельствах не признавать за собой долгов. Лучше лишний раз поблагодарить за оказанную помощь, чем остаться должной. Ведь рано или поздно наступит время, когда придется платить по счетам. И кто знает, что на уме у этой ведьмы, чего она потребует взамен за свою помощь?
  - И все же, - настаивала я. - Примите мою благодарность.
  - Как скажешь, - вскинула голову травница и заглянула мне в глаза. - Принимаю. А теперь пей и в постель, и чтоб пропотела как след. А то подхватишь лихорадку, а мне потом возись с тобой. А если, не приведи боги, помрешь, то, что тогда? Мне только со стражниками проблем не хватало из-за тебя.
  И она, развернувшись, скрылась за печкой. Только теперь я заметила, что и с той стороны тоже есть закуток, завешенный шкурами.
  Глубоко вздохнула, поднося к носу чашку с питьем, и блаженно зажмурилась, когда ноздри уловили просто головокружительный аромат наваристого бульона и трав. Я не ела, кажется, целую вечность, поэтому нет ничего удивительного в том, что накинулась на горячее питье, в который хозяйка добавила щедрую порцию укрепляющего отвара.
  Я делала жадные большие глотки, не обращая внимания на то, что жидкость обжигает язык и небо, чувствовала, как горячая волна проходит по пищеводу в желудок и уже оттуда, распространяется живительным теплом по телу. Но все же мне не стоило так спешить. Желудок сжался, дыхание перехватило, и я согнулась пополам от резкой боли, едва не выронив кружку с питьем.
  Мне казалось, что внутренности горят огнем, дыхание вырывалось из груди с хрипами, перед глазами пошли разноцветные круги.
  - Да что ж такое! - словно сквозь туман донесся до меня голос травницы. - Дыши глубже. Что ж ты так накинулась-то.
  Мне становилось легче, спазмы стали потихоньку отпускать, и я даже смогла сделать несколько судорожных вдохов, желудок еще не успокоился, но резких болей уже не было. Я с трудом выпрямилась, одной рукой опираясь на стол, а второй утирая мокрые от слез щеки.
  - Сколько ж ты не ела? - не унималась травница, придерживая меня под локоть и внимательно вглядываясь в лицо.
  - Не знаю, - прохрипела я. - Не помню.
  - Ох, горе горькое. На, допивай, - она снова сунула мне в руки чашку с бульоном, которую, как оказалось, я каким-то чудом умудрилась поставить на стол. И как не разбила только? - И давай в постель. На ногах не стоишь. Все остальное потом. Все потом.
  Я сделала осторожный глоток из чашки. Ничего не произошло, только в животе заурчало. Это заставило травницу нахмуриться и неодобрительно покачать головой.
  - Кости-то хоть целы у тебя? - спросила она, рассматривая мое тело, потерявшееся в складках длинной рубашки.
  - Да, устала просто. И не ела ничего. Силы закончились.
  - Иди, ложись, - не выпуская моего локтя, травница подождала, пока я допью отвар и помогла мне добраться до кровати.
  За печкой, шкурами был отгорожен небольшой закуток, который, по-видимому, являлся для знахарки спальней. Там же стояла кровать или вернее, широкий топчан, выполнявший роль спального места.
  - А как же вы? - удивленно посмотрела я на травницу. Было неудобно занимать ее кровать и заставлять уже немолодую женщину ютиться с меньшими удобствами, но с другой стороны, мне не терпелось поскорее оказаться под одеялом. Укрепляющий отвар, бульон и тепло сделали свое дело, я отогрелась, и теперь меня еще сильнее клонило в сон.
  - Ложись, потом разговоры разговаривать будем, - подтолкнула меня травница, и я уже не нашла в себе сил сопротивляться. - Как очуняешь.
  С блаженным вздохом я забралась на тюфяк, набитый сеном и застланный грубой, но чистой простыней, пахнущей травами, укрылась легким, почти невесомым, но удивительно теплым одеялом и уснула еще до того, как моя голова коснулась подушки. Самое удивительное было в том, что последней посетившей меня мыслью стало недоумение по поводу наличия у деревенской знахарки одеяла из шерсти заморских животных. Даже в замке князя Димитриу такие вещи считались роскошью. Но эта мысль проскользнула и потерялась в темноте моего сознания. Я уже спала.
  ГЛАВА 4.
  Боль накатывала волнами, она раздирала меня изнутри, лишала способности мыслить и двигаться. Каждое, даже самое легкое шевеление приносило с собой волну еще более невыносимой боли. Мне казалось, что я горю. Полыхаю, как факел и это продолжается уже так давно. Все слезы были выплаканы, горло сорвано от истошных криков и издавало лишь невнятное сипение. Я хотела, чтобы это все закончилось, чтобы меня, наконец, перестала мучить эта всепоглощающая боль, от которой, кажется, не только тело страдало, но и умирала душа. Она вспыхивала, словно факел и оседала пеплом под ногами.
  Иногда мне снились сны, и я снова чувствовала, как горят мои внутренности, прожигая тело насквозь, как от боли не было сил кричать, как тело разрывала изнутри сила, что пробуждалась и просилась наружу. Она закручивала узлом суставы, растягивала сухожилия, и казалось, что даже кости крошились под ее напором.
  А потом перед глазами возникал светлый лик монахини с острова Святой Елены. Я словно наяву видела то утро, когда, прощаясь, она брала в ладони мое лицо. Слышала ее тихий, но такой проникновенный голос:
  - Я знаю, что однажды ты придешь к нам. Не зря тебе даровано такое имя.
  И я повторяла ее слова про себя, они запечатлелись в памяти, и ничто не могло стереть это воспоминание.
  - В тебе есть сила, девочка...
  Я помнила то утро, когда монахини из ордена Святой Елены покидали замок князей Тодэа. Только-только занимался рассвет, еще даже первые робкие лучи солнца не успели осветить землю, лишь небо на восходе слегка порозовело, а сестры уже собрались в путь. И только я провожала их до замковых ворот. Мы простились, они ушли. А я еще долго стояла, глядя им вслед. Тогда мне казалось, что с их уходом я потеряла что-то очень дорогое, но и в то же время приобрела что-то не менее весомое и значимое.
  В тот день, я никак не могла сосредоточиться на занятиях, то и дело впадала в задумчивость, чем выводила из себя Славену, которая очень не любила, когда ее игнорируют и не бросаются выполнять любое ее желание с первого слова.
  А после обеда мне стало плохо. Я спускалась по лестнице, торопясь успеть в класс на занятия, и у меня закружилась голова, а ступеньки исчезли, словно растворились под ногами. Не удержавшись, я полетела в пустоту. Помню, как билась в агонии, как чувствовала, что мое тело разрывается на тысячу мелких кусочков. Мне казалось, что волосы вырывают по одному, а кожу прижигают каленым железом. Я металась, кричала от боли, пока не сорвала голос, плакала и молила о пощаде. Это потом, когда боль отступила, и сознание вернулось, госпожа Элара рассказала, что на самом деле, я трое суток пролежала в беспамятстве и даже ни разу не пошевелилась, лишь изредка издавая какие-то невнятные звуки, сквозь плотно сжатые зубы.
  Но сходя с ума от дикой боли, я представляла, что на самом деле, все не так. Мне казалось, что я осталась один на один со своей болью, в полном одиночестве переношу муки, которые могли сравниться разве что с муками ада. И лишь тихий голос, с едва различимыми шипящими нотками, время от времени звучал в моих ушах:
  - Терпи... ты сссильная... ты справишшшся. Я выбрала тебя... и теперь тебе дарована высссшшшшая благодать...
  Так проснулась моя сила. Я стала ведьмой.
  Госпожа Элара рассказала мне обо всем уже потом, когда я очнулась и смогла двигаться. Было настоящим везением, что в тот момент в замке жила взрослая ведьма, умеющая управляться со своим даром. Если бы наставницы не оказалось рядом, кто знает, чем бы обернулась для меня инициация.
  Но госпожа Элара сразу определила, что со мной происходит и все то время, что я лежала в беспамятстве не отходила от моей кровати. А потом принялась учить меня всему, что знала сама.
  ...Очнулась ото сна я резко. Распахнула глаза и тут же снова зажмурилась от яркого света. Пока лежала с закрытыми глазами, слушала шум ветра, шелест первой, еще пока молодой, листвы, пыталась различать птичьи голоса. Такие родные, знакомые с самого детства, звуки, означающие, что я все еще жива.
  Медленно открыла глаза и улыбнулась солнечному лучу, что пробился сквозь неплотно задвинутые занавески. Протянула руку и почувствовала, как живительная энергия впитывается в кожу, как бежит по венам, наполняя меня силой. Конечно, этого лучика было ничтожно мало для того, чтобы восполнить баланс сил, но зато он позволял мне почувствовать себя цельной, полной, живой.
  Я широко улыбнулась и сладко потянулась, чувствуя, как распрямляются члены, как тело наполняет энергия, как она плещется внутри и требует выхода. Хотелось петь, летать, смеяться от счастья.
  И тут я вспомнила все, что произошло со мной со дня смерти старого князя Димитриу. Несправедливые обвинения, побои и домогательства, смерть родных и Славены, побег из замка. Пришло воспоминание и о том, где я сейчас нахожусь - в доме ведьмы-травницы, которая спасла мне жизнь и приютила.
  Улыбка сошла с губ, я осторожно приподнялась на локтях, вновь прислушиваясь. Но на этот раз пыталась уловить звуки чужого присутствия в доме.
  Было тихо. Возможно, хозяйка куда-нибудь ушла. Интересно, сколько же я проспала? В этот момент живот отозвался характерным звуком - есть мне хотелось почти так же сильно, как и в тот момент, когда я только переступила порог этого дома.
  Однако стоило мне выглянуть из-за шкур, являющихся пологом для моего спального места, как дверь отворилась и внутрь вошла давешняя травница-ведьма с кувшином.
  - Проснулась, - кивнув мне, констатировала хозяйка и отвернулась, чтобы поставить свою ношу на лавку у двери. - Силы восстановились?
  Она спрашивала об этом, словно о самой обычной вещи, а ведь я не говорила ей о том, что сама являюсь такой же как она, и силу не демонстрировала в ее присутствии.
  - Немного, - слабо улыбнулась в ответ, не желая вдаваться в подробности. Кто там знает, что у этой женщины на уме, а мне надо быть осторожной, если я не хочу снова попасть в замок князей Тодэа. Ведь в следующий раз, мне может так не повезти. - Сколько я спала?
  - Да уж больше суток.
  - Сколько? - я пошатнулась от такой новости. Вот это да!
  - Ну, - пожала плечами травница, - оно и понятно. Ты ж едва дышала, вот дар и взял свое.
  Я снова поморщилась, когда она упомянула о моей принадлежности к ведьмам и решилась спросить.
  - Какой дар?
  Травница выпрямилась, уперла руки в бока и окинула меня насмешливым взглядом. Сейчас я получила возможность рассмотреть ее в подробностях. Уже немолодая женщина, но все еще сохранившая свежесть и красоту, как и все ведьмы. Среднего роста, немного полноватая, с открытым красивым лицом без единой морщинки. Нелепая одежка, скрывающая фигуру и платок, которым она обвязывала голову, ни капельки не уродовали ее внешность, хотя, судя по всему, именно для этой цели и служили. Как и большинство ведьм, эта травница была красива той особенной красотой, дарованной только таким как мы, и пыталась всеми доступными ей способами скрыть свою привлекательность. Оно и понятно, завистницы есть везде. И если какая-нибудь местная баба решит, что одинокая травница привлекает к себе внимание ее мужика, тут же ведьмой обзовет да инквизиторам сдаст.
  - Ты кого намереваешься обмануть, деточка? - усмехаясь, произнесла травница.
  - Я не... - опустила глаза, не выдержав откровенной издевки во взгляде женщины.
  - Неужто думала, что я не узнаю? - не унималась та, словно и не слышала, моих жалких попыток отвести от себя подозрения.
  - Да ты на себя посмотри. Тут и незнающий за версту увидит, что ты не простая девка, с такими-то глазами.
  Я покраснела и еще ниже опустила голову. В этом травница оказалась права. Мои глаза теперь громче любых слов кричат о том, кто я.
  - Да и наслышана я о тебе. Чай не просто так на той дороге оказалась. Из замка возвращалась. Князя молодого на ноги поднимала.
  - Князь жив? - встрепенулась я, еще не до конца понимая, что именно хочу услышать в ответ.
  - Жив. Что ему станется, - отмахнулась травница, - обессилел только. Ну да это ничего. Какие его годы, еще очуняет.
  Я выдохнула скорее с облегчением. Но затем встрепенулась снова. Если Еуджен жив, то нет сомнений, что меня уже ищут и тело Славены тоже обнаружили. И что мне теперь делать? Куда бежать? Где спрятаться от ищеек князя?
  - Ну чего ты переполошилась-то, чего? - попыталась успокоить меня травница. - Никто не знает, что ты у меня. Но, что правда, то правда, оставаться здесь тебе нельзя. Найдут рано или поздно. К тому же князь, говорят, гонцов к Серым Платьям отправил, так что скоро здесь вся округа будет этими псами кишеть, - в последних словах доброй женщины открыто чувствовалось негодование.
   Серыми Платьями называли инквизиторов. За то, что они носили особые плащи, из серой ткани с вышитым на них солнцем. Я почувствовала, как внутри меня сжимается пружина, а сердце заколотилось от страха. Инквизиторы - это уже не каратели из дружины князя и даже не стражи под командованием Лазара Танасэ. Это особо обученные монахи, обладающие редким даром видеть ведьм, умеющие искать их, а потом и уничтожать. Не знаю точно, как именно, но говорят, что они чувствуют тех, за кем охотятся.
  Может быть, конечно, все это и досужие вымыслы вкупе с пустыми разговорами, но проверять на себе не хочется.
  Дверь в избу резко распахнулась, и на пороге появился просто огромный мужик. Высокий настолько, что ему приходилось сгибаться почти наполовину, чтобы пройти в дверь, широкий в плечах, заросший бородой почти до самых бровей, так что было не определить сколько ему лет. С одинаковым успехом ему могло быть и тридцать и все пятьдесят. Нечесаные грязно-русые космы падали на лоб, придавая и без того не слишком приятной наружности еще более устрашающий вид.
  Я вздрогнула, и дернулась было прятаться обратно за печку, но меня остановил голос хозяйки.
  - Згруваш, ты чего вломился? Надо чего?
  Услышав знакомое имя, я замерла на месте. Именно этот мужик управлял лошадью, в ту ночь, когда меня подобрали в лесу. Я вспомнила, как тогда травница называла его по имени.
  Згруваш же промычал что-то невразумительно и принялся обшаривать меня взглядом. Его маленькие, глубоко посаженные глазки, словно буравчики просверливали насквозь и по телу тот же час побежала неприятная дрожь.
  - Что встал?! - закричала на него травница, замахиваясь полотенцем, которое держала в руках. - Али девку никогда не видел? А ну, вон из хаты! А ты, - она вдруг повернулась ко мне, - постеснялась бы в одном исподнем-то щеголять.
  Я ойкнула, опомнившись, что и в самом деле на мне только широкая рубашка и носки. И пусть полотно, из которого была сшита эта одежка, и не просвечивало, но все равно, стыдно же. Мышкой метнулась за занавесь из шкур и с тяжелым вздохом опустилась на топчан. От резких движений в глазах потемнело и ноги задрожали, тело покрылось испариной - все же я давно не ела, а солнечный свет - это не совсем то, что необходимо для поддержания жизни в теле живого человека, пусть даже этот человек и обладает определенным даром.
  Пока сидела, переводя дух, прислушивалась к тому, как хозяйка ругалась на Згруваша, выгоняя его из избы. С недоумением отметила, что тот ни разу ничего внятного не ответил, только мычал все время что-то невразумительное. Мысли тут же свернули на отношения между травницей и этим мужиком. Не похоже, что он ей приходился мужем, да и на сына не похож. Хотя, все может быть.
  Пока я так раздумывала, хозяйка уже выпроводила Згруваша из избы, и чем-то пошумев, заглянула ко мне.
  - На вот, одевайся, я воды согрею, тебе помыться не помешает.
  Я с улыбкой приняла от нее сверток с одеждой и развернула его, с удивлением отмечая, что мне принесли вовсе не мое платье.
  - Ты уж, извиняй, - правильно поняла выражение на моем лице женщина, - но больно твоя одежка приметная. А так, будешь на деревенскую девку похожа, только глазами не сверкай особо.
  - Спасибо вам, - тихонько ответила. - Меня Елена зовут.
  - Марта я, - представилась в свою очередь и травница и, буркнув напоследок: - не задерживайся, - вышла из моего закутка.
  После того, как все очистительные процедуры были пройдены, и даже мои волосы, благодаря какой-то особой мази, изготовленной Мартой, были расчесаны и заплетены, травница осмотрела и намазала своими бальзамами и мазями все синяки и царапины на моем теле, и наконец-то накормила меня. Теперь мы с ней сидели на лавках за столом, неторопливо попивая напиток из сушеных ягод. Двигаться не хотелось, даже дойти до закутка, в котором мне пришлось спать, казалось, сил не осталось. А потому я просто сидела, поставив локти на стол и подперев кулаками подбородок, осоловело хлопала глазами и из последних сил старалась не уснуть, чтобы не обидеть хозяйку, которая делилась со мной историями из своей нелегкой жизни.
  - Вот что, девонька, - произнесла вдруг Марта, отставив уже опустевшую чашку на стол, - подумала я тут, надо тебе уезжать побыстрее. А то не ровен час Серые Платья доберутся. А от них уже точно не вырвешься. Наша-то деревня, ближе всех к замку.
  - Мне к морю надо, - тихо произнесла я, мечтательно прикрывая глаза.
  Сейчас мне было так хорошо, тепло и сытно, тело, после того, как Марта попрактиковалась на моих синяках и ушибах, не болело, желудок наконец-то успокоился, а сама я пребывала в блаженной неге. Уходить куда-то не хотелось совершенно.
  - Насчет моря, я тебе помочь не могу. А вот в Скарет Згруваш тебя отвезти сможет.
  Я встрепенулась. Скарет - небольшой городок как раз на пути к побережью. И он располагается уже за пределами владений князей Тодеа. Спрятаться там, а затем найти способ добраться до ближайшего порта, было самым правильным решением в моем случае. Даже, если бы люди Еуджена и забрели бы туда, в поисках беглой ведьмы, то среди большого количества жителей Скарета затеряться намного проще. Город - это не деревня, где все друг другу родственники и с пеленок соседей знают.
  - Выедете на рассвете. Как раз к полудню в Скарет и успеете.
  - Спасибо вам, Марта, - благодарно улыбнулась я травнице. - Огромное спасибо. Пусть мать природа благословит вас и хранит от невзгод и напастей.
  - Ты тишей тут о такие слова сказывать, - цикнула на меня она. - В наше время и стены в родном доме слушать умеют, и донести могут.
  - Простите.
  - Давай-ка поднимайся, и будем тебя в дорогу собирать. А Згрувашу я потом скажу, что от него требуется.
  - А Згруваш... он... - решилась я все же утолить свое любопытство относительно родственных связей Марты и странного мужика.
  - Да примак он, - отмахнулась Марта. - Пришел как-то к нам в деревню, говорить не может, сам весь битый-перебитый. Вот я и оставила у себя. Подлечила чуток, правда речь к нему так и не вернулась, ну да ничего. Мужик он сильный, справный, по хозяйству мне помогает, а за это я его кормлю и в сенях спать позволяю. Ему больше ничего и не надо, а мне хоть какое-то подспорье.
  Вот так, переговариваясь, мы принялись собирать меня в неблизкий путь. Марта сберегла кошель с монетами, что я захватила с собой из замка, вычистила плащ, а вот с обувкой мне так не повезло.
  - Я тебе что-нибудь из своего подберу, - покивала головой травница на сапоги Славены. - А то больно приметные сапоги, дорогие. По ним тебя сразу заприметят. И вот еще что, девонька, про глаза ты уже и сама уразумела, что опущенными держать надо и по сторонам не зыркать особо, а вот руки...
  - А что с руками? - удивилась я, рассматривая свои ладошки.
  - Да где ж ты видела у деревенской девки такие ручки беленькие да гладенькие? - всплеснула руками травница. - Ой, беда мне с тобой.
  Оказалось, что беда не только с руками, но и со всем остальным тоже не все гладко.
  - И зубы у тебя белые и ровные и лицо, вон какое, точно у барышни. Да и говоришь ты не так как надо.
  - А как надо? - взмолилась я, едва не плача, рассматривая свои руки, которые уже не поражали чистотой и ухоженностью после того, как по настоянию Марты долго разгребала землю на огороде.
  - Как в деревне надо! - всплеснула руками Марта. - От тебя же за версту барством несет! Да на тебя посмотреть только и сразу видно, что ты ненашенская, а как рот откроешь, так и вообще!
  Я едва не плакала от расстройства, понимая, что Марта в целом права. Как бы там ни было, но меня целых семь лет воспитывали наравне с княжеской дочерью. Меня не учили доить коров или прясть, я не умела топить печь, никогда не работала в огороде, зато знала несколько языков, умела читать и писать, изучала географию и историю, даже астрономию немного учила, пока Славене не надоело.
  - Я никогда не сойду за деревенскую, - всхлипнула в ответ и принялась шарить по карманам, чтобы отыскать платок.
  - Ой, горе-горюшко! - схватилась за голову Марта. - Ты что там выискиваешь?
  - Платок, - снова всхлипнула я. Глаза уже заволокло слезами, а руки были жутко грязные.
  - Деревенские девки сопли рукавом утирают, - буркнула в ответ травница, но послушно развернулась и, покопавшись в большом ларе, протянула мне кусок полотна. - Ох, и непутевая ты.
  - Меня другому учили, - я старательно вытирала глаза и нос. - Я только в детстве в деревне жила, с мамой. А потом в замке.
  - То-то и оно, девонька, то-то и оно, - тяжело вздохнула Марта, присаживаясь на крышку сундука. - И те, кто тебя ищет, об этом знают. А еще и Серые Платья. Эти так вообще, наших сестер за версту чуют.
  - А как они так могут? - я присела рядом с Мартой. - У них тоже дар какой? Или...
  - Не знаю, девонька, не ведаю. Да только вот как посмотрит инквизитор на девку или бабу какую, так сразу и видит, ведьма она или нет. С одной стороны это вроде как хорошо, невиновные от них не страдают. А вот с другой... Спрятаться от них никак невозможно.
  Мы посидели немножко, думая каждая о своем. Марта поднялась первой.
  - Нет у нас времени рассиживаться. Надо тебя в дорогу собирать. Волосы платком перевяжи, голову опускай, в глаза никому не смотри, и с разговорами особо не высовывайся. Может и пронесет. А как на острове окажешься, так уже и успокоиться можно будет. Там тебя никто не достанет.
  - А откуда вы знаете, что я на остров собираюсь?
  - Так ты ж сама сказала, что к морю тебе надо. А оттуда у нашей сестры только одна дорога - в обитель.
  Сборы затянулись допоздна. Я даже представить себе не могла, сколько всего мне потребуется в дороге. Хорошо, что Марта оказалась знающей женщиной и не жадной. Кроме котомки с едой, она перебрала свои мази и бальзамы и запаковала мне изрядное количество. Амулеты, травы, приспособления, значимость и ценность которых могла понять только ведьма, тоже нашли свое пристанище в недрах моего дорожного мешка.
  - Ну вот, вроде и все, - вздохнула травница, - давай-ка спать ложиться. Вставать надо до рассвета, что бы выехать загодя. Згрувашу я уже наказала телегу подготовить в срок. Этот не подведет.
  Я улеглась на тот же самый топчан, на котором провела предыдущую ночь и заснула мгновенно. На этот раз мне снилось море, шум прибоя, волны, накатывающие на скалистый берег, а еще небо. Словно я стою на самом верху огромной скалы, будто парю в облаках, а подо мной расстилается бескрайняя водная равнина. И стоит сделать лишь шаг вперед, как меня ожидает полет, и волны сомкнутся над моей головой. И я делаю этот шаг, бросаюсь вниз, словно камень, но меня подхватывают сильные руки, я слышу шелест крыльев за спиной и лечу... лечу к облакам.
  Выспаться в эту ночь мне не удалось. За час до назначенного Мартой времени отъезда в деревню пришли инквизиторы.
  ***
  Они вошли в деревню за час до рассвета. Скользили словно по воздуху, почти не производя никакого шума. Даже природа замерла в ожидании, ветер не шелестел кронами деревьев, трава не шуршала под тяжелыми сапогами воинов, что шли следом за святыми отцами-очистителями. Деревенские собаки забились в свои конуры и боялись высунуть нос наружу. Тишина стояла мертвая.
  Они пришли с трех сторон, отрезая тем самым все пути к бегству. Три брата, облаченные в темно-серые хламиды - за плечами у каждого из них развевался серый плащ с вышитым на нем золотым солнцем.
  Каждый из них вел за собой не менее дюжины воинов, которые, рассредоточившись позади своих военачальников полукругом, так же неслышно продвигались вперед с оружием наготове. Они не имели права называться инквизиторами, но не менее ретиво служили общему делу. Воины из дружины Серых Платьев, как называли святых отцов в народе, не могли принять обеты ордена, но горели желанием с мечом в руках очистить этот мир от скверны. На первый взгляд могло бы показаться, что все эти предосторожности чрезмерны, ведь сюда их направили для поиска всего лишь одной молоденькой ведьмы. Но каждый из этих борцов за свет, мог бы многое порассказать, как иной раз вот такие, с виду совершенно безобидные деревенские бабы или девки, обладающие проклятым даром, зачаровывают мирных жителей и приказывают им вступать в противоборство со святыми отцами, с оружием в руках бросаться на оголенные мечи воинов. Именно потому Серые Платья редко направляются на зачистку в одиночестве, редко когда святого отца-очистителя можно встретить без его дружины.
  А та ведьма, которую им требовалась поймать, была коварна и очень сильна. Братья поняли это вовсе не из слов, захлебывающегося от ярости молодого князя Тодэа, и вовсе не по тому, как описывал девчонку начальник замковой дружины, порывающийся присоединиться к поиску сбежавшей ведьмы. Отцы-инквизиторы уже давно перестали прислушиваться к свидетельствам очевидцев, ибо не раз сталкивались с тем, как люди могут очернить невиновного либо же, наоборот, умалить вину виноватого.
  Они побывали на пепелище. Целая деревня пала жертвой темной ведьмы. Она не пощадила не только воинов, коих отправил за ней вдогонку молодой князь, от ее руки, из-за черноты души этой гадины, погибли ни в чем не повинные люди. Они пали жертвой ведьминского ритуала. И отцы-инквизиторы понимали - надо быть начеку, каждое мгновение ожидать подвоха. Ведьма с такой черной душой и сильным даром может натворить много бед. В той деревне дышать было невозможно от черного колдовства, зловонные миазмы которого отравили воздух. Непотребные деяния впитались в землю и еще долго на этом месте не возведут новые дома, не будут обрабатывать окрестные поля. Это земля многие годы будет томиться под гнетом черного колдовства и неизвестно сможет ли когда-нибудь очиститься.
  Обычные люди не боялись инквизиторов, это же не каратели, которые бездумно выполняют приказ и никого не щадят. Серые Платья по слухам обладали особым даром, позволяющим чувствовать ведьм и для тех, кто не владеет силой, опасности не представляли. И потому разбуженные дружинниками и подгоняемые ими же, почти безмолвно покидали собственные дома и стекались к дому старосты, который располагался аккурат в самом центре деревни. В большинстве они молчали. А что им было говорить? Да, простым жителям были не страшны очистительные молитвы Серых Платьев, но от мечей и стрел их дружинников никто не был застрахован.
  ***
  Меня разбудила Марта, шепотом причитая о том, что мы все же не успели, заставила переодеться, всучила в руки котомку, что уже была собрана и напутствовала напоследок:
  - Придется тебе выбираться самой. Они перекрыли все выходы из деревни, пришли с трех сторон. Идти придется через болота. Будь осторожна, девонька, будь осторожна. Эти не пощадят, если попадешься им на пути.
  Дом Марты располагался на самой окраине деревни, немного в отдалении. За ним начинался уже лес, а потом и болота.
  Я осторожно проскользнула в приоткрытую дверь избы и прислушалась. Было тихо. Так тихо, словно сама природа затаилась в ожидании чего-то неизведанного.
  - Ну, да пребудет с тобой мать-природа и снизойдет благодать ее, - тихонько шепнула мне Марта, напутствуя на дорогу. Я знала, что и она рисковала, оставаясь здесь. Инквизиторы, если они и в самом деле могут видеть ведьминский дар, ни за что не пройдут мимо нее. Но травница наотрез отказалась оставлять свой дом и эту деревню, а я не имела в запасе времени, чтобы переубедить ее.
  Плотнее прижав к боку котомку с вещами, собранными в дорогу, я скользила от постройки к постройке, прижималась к старым деревянным стенам, пряталась в тени заборов и слушала, вздрагивая каждый раз, когда хоть малейший шорох доносился до моего слуха.
  К лесу я выбралась без приключений, меня никто не видел и не слышал, и это внушало определенную уверенность в том, что все может получиться.
  Да, я не знала этого леса, не представляла даже, как мне пройти сквозь болота, но... даже такая призрачная иллюзия свободы лучше, чем застенки инквизиции и костер.
  Оказавшись в лесу, я побежала. Старалась особо не шуметь, но меня подгонял страх быть пойманной и желание как можно скорее оказаться подальше от деревни. В предрассветном мареве, отчетливо различала куда ступаю, ловко уворачивалась от низко нависших веток и цепких колючих кустарников.
  Я почти поверила в то, что мне все же удалось вырваться, что у меня есть шанс скрыться от инквизиторов и людей Еуджена, почти расслабилась, как вдруг услышала треск веток за спиной - меня догоняли.
  Страх окутал ледяной волной, заставляя дыхание сбиться, но я не остановилась, наоборот, прибавила скорости. На какой-то момент показалось, что за спиной у меня выросли крылья - так быстро я бежала. Дыхание сбилось, в боку стало колоть, ноги все время норовили подкоситься, но страх, захвативший все мое существо, не давал остановиться. Еще никогда я так не хотела жить, как в эту минуту. А за спиной слышался шум погони. И он приближался. Мне казалось, что мои преследователи уже близко, что я слышу их шумное прерывистое дыхание, что вот еще чуть-чуть, еще шаг и меня схватят. А потом только костер или пытки инквизиторов. И от таких мыслей я ускоряла бег, уже почти не могла дышать, но и не могла остановиться. Я слишком сильно хотела жить.
  Еще немного. Еще чуть-чуть... Но удача отвернулась от меня. Поскользнувшись на чем-то, я кубарем полетела вперед. А мои преследователи были все ближе и ближе...
  Попытки встать ни к чему не привели, ноги разъезжались в болотной жиже (я все-таки зашла в то самое болото, о котором говорила Марта, хоть и сомневалась в том, что мне это удастся), руки дрожали, сердце просто вырывалось из груди.
  Позади меня раздался шум приближающихся шагов, чье-то чересчур громкое сопение, треск веток. Я развернулась, чтобы посмотреть преследователям в глаза и замерла не в силах поверить в то, что вижу.
  - Згруваш? - практически выдохнула, чувствуя, как округляются мои глаза от удивления. - Что случилось? Почему ты гонишься за мной? Что-то с Мартой?
  Примак травницы что-то мычал и мотал головой. Первым моим порывом было вскочить и броситься обратно - если Згруваш догонял меня, то, возможно, это Марта его послала. Мне даже удалось подняться на ноги, я уже была готова бежать за мужчиной, но он вдруг остановился, посмотрел на меня и осклабился. Его маленькие глубокопосаженные глазки заблестели от предвкушения. И от этого взгляда у меня мороз по коже прошелся, и все волоски на теле приподнялись.
  С Мартой ничего не случилось, а если и случилось, то вовсе не по ее просьбе этот мужик бросился за мной следом - я прекрасно поняла это. Одного взгляда Згруваша хватило, чтобы мое сердце обмерло на мгновение, а затем снова зашлось в бешеном темпе. Слишком часто в последнее время я видела такой взгляд у мужчин. Безумный, жадный, предвкушающий и мерзкий. Так смотрел на меня Лазар в тюремной камере. Таким взглядом одаривали меня замковые стражники. Почти так же смотрел и Еуджен.
  От страха я попятилась, снова споткнулась и полетела на землю. Хорошо еще, что трясина начиналась дальше, а там, где я упала, была просто лужа с вонючей застоявшейся водой, к счастью не слишком и глубокая.
  Згруваш же ухмыльнулся недобро и, не обращая внимания на мое состояние, сделал шаг вперед.
  Наверное, мне надо было с ним заговорить, сказать что-нибудь успокаивающее, как-то отвлечь или усовестить этого деревенского мужика, что сам того не желая попал под ведьминские чары, но я онемела от страха. Не могла открыть рот, слова просто застревали в горле, не имея возможности вырваться. По лицу покатились слезы. Было страшно и противно. Очень противно. Ведь я же не виновата в том, что родилась ведьмой. И я не хотела ничего такого. Я вообще не хотела привлекать к себе внимания, никогда не желала околдовывать мужчин и покорять их с помощью силы, что мне была не нужна.
  А Згруваш приближался. Его заросшее бородой лицо лоснилось от самодовольства, рот кривился в гримасе, он что-то мычал, протягивая ко мне руки.
  Я зажмурилась, и потому пропустила появление еще одного человека. Лишь неожиданный шум заставил меня распахнуть глаза. Незнакомый мужчина появился, словно из неоткуда и набросился на Згруваша. Он двигался настолько стремительно, что я не успевала следить за ним. Несколько ударов и вот уже огромный примак Марты падает на землю.
  Не знаю, чем именно я руководствовалась в следующий момент, но перед глазами вдруг встало мертвое тело Славены. Я так отчетливо увидела, как моя названная сестра оступается, падает и ударяется головой, а затем медленно оседает на каменный пол в кабинете старого князя, что на какое-то мгновение даже не поняла, что это вовсе не княжна лежит в двух шагах от меня на земле.
  Подскочила на ноги - и откуда, только силы взялись? - пара шагов и вот я уже падаю на колени рядом с безжизненным телом Згруваша, тормошу его, бью по щекам...
  - Вы убили его! - сорвалась на крик, с ненавистью глядя на незваного спасителя. А спасителя ли?
  Он лишь пожал плечами. И этот его небрежный жест подстегнул меня на безумный поступок. Я вскочила на ноги с намерением кинуться на мужчину, колотить по нему кулаками, расцарапать лицо... но почему-то замерла на месте, не в силах сделать следующий шаг, лишь слезы катились по щекам, да судорожные рыдания вырывались из горла.
  - Зачем? Зачем надо было его убивать?
  - Он бы тебя не пощадил, - зло сплюнул мужчина.
  - Знаю... но...
  - Он не мертв, - успокоил меня мужчина, внимательно рассматривая моё лицо. - Просто оглушен. Скоро очнется.
  - Правда? - с надеждой заглянула в глаза незнакомца.
  - Правда, - кивнул он.
  У меня непроизвольно вырвался вздох облегчения. Я расслабилась на мгновение, но быстро снова насторожилась. Кто этот человек? Что он здесь делает? Почему пришел мне на помощь?
  А мужчина не спешил что-либо делать или говорить. Он по-прежнему не сводил с меня глаз, и от его взгляда стало жутко. Нет, в его глазах не было той болезненной похоти, что так часто замечала в последнее время в мужских взглядах, направленных на меня, они не горели ни желанием, ни предвкушением. Но захватили меня в свой плен, заставили замереть на месте и даже дыхание затаить. Так мы и стояли друг против друга и смотрели в глаза один одному.
   Я хотела уже заговорить. Сказать, хоть что-нибудь, чтобы нарушить это странное оцепенение, но незнакомец оказался быстрее.
  - Ведьма, - то ли спросил, то ли подтвердил собственную догадку мужчина.
  - Ведьма, - кивнула в ответ я, понимая, что лгать бесполезно, к тому же он смотрел в мои глаза, видел их необычный цвет.
  Мужчина улыбнулся уголками губ и в одно мгновение оказался позади, приставив в моему горлу клинок.
  Я замерла, глядя прямо перед собой, не делая попыток уклониться или сбежать, да и это было бы напрасно. Только теперь я начинала понимать, кто этот человек. Потертая кожаная одежда, высокая фигура, развитая мускулатура, стремительные четкие движения - воин. И не простой. Один из тех, кто служит инквизиции. Кто дает клятву следовать за Серыми Платьями и с мечом в руках очищать наш мир от скверны. Поговаривали, что такие вояки, не имеющие дара видеть, кто перед ними, ведьма или нет, были на порядок опаснее и безжалостнее. Они шли убивать и ненавидели намного сильнее, чем те же святые отцы.
  И вот один из таких воинов оказался на моем пути. Так есть ли смысл бороться?
  Усталость навалилась на плечи каменным весом. Моя жизнь круто изменилась всего несколько дней назад. И за этот короткий период, я уже несколько раз успела побывать на пороге смерти, мои мечты и чаяния разбились на груду мельчайших осколков, я снова и снова погружалась в бездну отчаяния и безысходности, и с каждым разом это погружение было все глубже. Так может быть, пора перестать барахтаться и раз за разом пытаться вынырнуть на поверхность? Может быть, стоит примириться с неизбежностью и принять свою судьбу?
  Надежда все еще жила во мне, но она слабо теплилась где-то глубоко в душе, задушенная нарастающей волной усталости и отчаяния.
  - Ты не боишься, - вдруг произнес незнакомец, слегка склоняя голову к моему плечу и втягивая носом воздух.
  - А есть смысл?- безразлично ответила я, но тут же поймала себя на том, что тоже непроизвольно принюхиваюсь.
  От мужчины пахло... странно. Кожей, потом, влажной шерстью и костром, а еще лесом и прелой листвой. Запах зверя. Хищник. Сильный, быстрый, неумолимый хищник стоял сейчас за моей спиной. Умеющий не только выслеживать и загонять свою добычу, но и быстро, безжалостно с ней расправляться. И все это подтвердило мои опасения - от него не сбежать. Я слишком слаба и ничтожна, слишком запугана и очень устала.
  Мужчина отстранился и одним плавным движением перетек из-за моей спины вперед. Высокий, сильный, широкоплечий. Темные волосы крупными кольцами падают на высокий лоб. Шнурок, что должен был стягивать их, явно не справлялся, но, тем не менее, темная кожаная полоска на лбу удивительно шла этому мужчине, подчеркивая загорелую кожу и резко контрастируя с необычно светлыми голубыми глазами, в которых сейчас мелькало любопытство, интерес, что-то еще, что я не смогла уловить.
  - Ты не пытаешься на меня воздействовать, - снова произнес мужчина.
  В ответ я лишь пожала плечами.
  - Не используешь свою силу, не бежишь, и не боишься.
  - В этом есть смысл?- повторила я свой вопрос.
  На поросшем щетиной лице засияла широкая самодовольная улыбка, голубые глаза блеснули превосходством.
  - Нет, - он качнул головой, и я заметила, что по бокам к шнурку в волосах прикреплены яркие деревянные бусины и какие-то висюльки, покачивающиеся при каждом движении.
  - Тогда, что с того, что я буду пытаться, - снова безразлично пожала плечами я.
  Он хотел что-то сказать. Уже даже открыл рот, но что-то случилось. Так ничего и не произнеся, мужчина вытянулся в струнку, прислушиваясь и мне показалось, что он втянул носом воздух, словно пытаясь унюхать что-то мне неподвластное. Голубые глаза сощурились, на лице появилось легкое беспокойство - словно зверь в предвкушении охоты.
  - Бежим, - вдруг рыкнул этот ненормальный и, резко подавшись вперед, ухватил меня за руку. - Они уже близко.
  И мы побежали...
  Он тащил меня следом за собой, крепко держа за запястье. От места соприкосновения его ладони с моей кожей, вверх по руке поднималось тепло, настолько горячей была кожа моего нового спасителя. Но времени и сил, чтобы подумать об этом, у меня не было.
  Мужчина бежал быстро, не обращая внимания на низко висящие ветви деревьев, на то, что земля, напитавшаяся влагой, скользит под ногами. Он ловко перепрыгивал через коряги и длинные узловатые корни деревьев.
  А я так не могла. Мокрая юбка липла к ногам, мешая и затрудняя передвижение, холщовая сумка, в которую добрая Марта запаковала почти половину своих запасов больно била по бедру и оттягивала плечо назад. Я то и дело спотыкалась, ноги разъезжались на прелой прошлогодней листве. А мой провожатый не обращал на это никакого внимания, он просто бежал вперед и тащил меня за собой.
  Кода я в очередной раз споткнулась и упала, решила, что все, больше никуда не побегу, силы кончились. Но тут сама земля под моими руками отозвалась. Нет, она не делилась со мной силой, просто подкинула знание о том, что нас догоняют. Я словно наяву услышала шум погони, топот десяток ног, звон оружия и силу... почувствовала силу инквизиторов. Она была не добрая и не злая. Сила веры.
  И это так меня поразило, что когда мой спаситель развернулся и, ухватив меня подмышки, резко дернул вверх, ставя на ноги, я больше не раздумывала. Сама схватила его за руку и побежала вперед.
  Я хотела жить.
  В ответ на мой порыв, мужчина хмыкнул, перехватывая мою ладонь и обгоняя, и в этом звуке мне почудилась издевка, но разбираться не стала, упрямо сжав зубы, продолжила бежать, следом за ним.
  Но моя бравада продлилась не долго. Все же, я не приспособлена к тяжелым и продолжительным физическим нагрузкам. Меня никогда не гоняли по плацу, как замкового стражника. Я всю жизнь училась быть истинной госпожой, настоящей благовоспитанной девицей. И уж точно изнуряющий бег по лесу не входил в перечень наук, кои мне было необходимо постичь.
  Совсем скоро я выбилась из сил окончательно, каждый шаг отдавался болью во всем теле и казался последним. Но я сжимала зубы так сильно, что они почти крошились, а скулы сводила судорога и продолжала бежать вслед за своим спутником. Ноги гудели, кровь шумела в ушах, легкие разрывались от нехватки воздуха, я все чаще и чаще падала, и мужчине приходилось вздергивать меня на ноги буквально, ухватив за шкирку. Но он не останавливался. Даже представить не могу, откуда у этого странного воина брались силы на то, чтобы двигаться дальше да еще и меня тащить за собой.
  Вдруг мой спутник резко остановился и замер, прислушиваясь. Воспользовавшись неожиданной передышкой, я кулем упала на землю и заплакала. Ноги болели так, словно кто-то долбил сами кости, ступни горели огнем, легкие разрывались в груди и, казалось, что со следующим выдохом я просто выплюну их наружу, в ушах шумело, перед глазами все плыло.
  И сквозь весь этот коктейль острых ощущений я вдруг четко осознала, что больше не выдержу. Что никакая сила не поднимет меня на ноги. Да, я не хотела на костер, не желала попадаться на пути инквизиторов, но встать и продолжить путь сил не осталось.
  - У тебя есть четверть часа на отдых, - услышала я голос своего попутчика. - Потом продолжим путь.
  У меня хватило сил только на то, чтобы глухо застонать в ответ. А потом я просто отключилась, провалилась в сон. Еще никогда до этого момента я не засыпала так быстро, даже не успев додумать последнюю мысль.
  ГЛАВА 5.
  Как-то резко я очнулась. Вынырнула из забытья для того, чтобы тут же пожелать снова туда провалиться. Ныло все. Раньше я даже представить себе не могла, что такие места могут болеть. Пошевелиться получилось с трудом, а вот сесть - не вышло. Я глухо застонала и упала обратно на чей-то плащ. Удивилась даже, что не на сырую землю. И под головой чувствовалась моя собственная котомка, изрядно похудевшая.
  - Очнулась, - веселый мужской голос заставил меня распахнуть глаза и даже приподняться на локтях, хоть это и было практически непосильным подвигом.
  Мой спаситель приближался ко мне, держа в руках кружку с чем-то горячим - я видела, как сверху над питьем клубился пар.
  - На вот, выпей, полегчает, - он опустился на одно колено и, поставив кружку на землю, помог мне сесть, затем протянул кружку, заставив взять ее и, не говоря больше ни слова, поднялся и вернулся к затухающему уже костру.
  Однако я долго проспала, раз мой спутник успел за это время не только разжечь костер, но и приготовить на нем питье. Бодрящий взвар - с ходу определила я.
  - Ты рылся в моих вещах?!
  - Могла бы просто сказать мне спасибо, - парировал мужчина, снова направляясь ко мне, на этот раз держа в руках небольшую склянку, которую я узнала почти сразу. Ее, вместе с кучей различных баночек и пузырьков положила в мою сумку Марта, когда помогала собираться в дорогу, мне было очень хорошо известно, для чего именно применяется та мазь, что была внутри темной баночки. Но вот откуда это известно моему спутнику и как он у него хватило наглости рыться в моей сумке?! Я уже была готова разразиться недовольной тирадой, но быстро сдулась. Мужчина вовсе не обязан был меня спасать, тащить практически на своих плечах по лесу, готовить мне бодрящие напитки и вообще - помогать. Так что я должна его благодарить, а не возмущаться. Ведь он мог просто бросить меня на произвол судьбы или же, что еще хуже, пройти мимо, когда Згруваш хотел напасть. Сменив гнев на милость, даже постаралась благодарно улыбнуться своему спасителю.
  - Как ты понял, что это такое? - спросила, принимая из его рук баночку с мазью.
  - По запаху, - отчеканил мужчина, и, прищурившись, поинтересовался: - Почему не пьешь отвар? В твоем состоянии - это лучшее, что я могу предложить. К тому же нам пора выдвигаться, если ты не желаешь остаться здесь и поприветствовать господ инквизиторов, что буквально дышат нам в затылок.
  Я опустила глаза. Не оставалось ничего иного, как пригубить напиток. Тепло разлилось по телу. И пусть этот отвар не мог сделать меня сильнее или выносливее - это невозможно в принципе, зато он прекрасно бодрил и придавал сил. Усталость не прошла, и мышцы болели по-прежнему, но после того, как я опустошила кружку, мир уже не казался мне серым и безликим. Жизнь снова становилась если и не прекрасной, то, по крайней мере, не такой унылой и безрадостной, как еще совсем недавно. Я была жива, и у меня появился шанс спастись, пусть даже и пожертвовав ради этого последними силами.
  - Сама справишься? - спросил мой попутчик, глядя на то, как я верчу в руках склянку с мазью. Все время, что я пила отвар, а потом жмурилась от удовольствия, он стоял рядом и молча наблюдал за мной, склонив темноволосую голову к плечу.
  - Справлюсь, - буркнула в ответ, пытаясь встать. Тело тут же принялось активно возмущаться против такого самоуправства.
  - Ну, смотри, - усмехнулся мужчина, наблюдая за тем, как я пытаюсь перевернуться и встать хотя бы на четвереньки. - А то я мог бы помочь.
  - Я сама, - буркнула в ответ, заливаясь краской.
  Конечно, он видит в каком я состоянии и хорошо понимает, что помощь мне не помешает. Но, учитывая какое именно место надо мазать тем, что в этой склянке, я просто не могу принять его предложение. Это недопустимо! Да я со стыда сгорю!
  - Сама, так сама, - весело отозвался мужчина и, подхватив меня сзади за талию, поставил на ноги, не обращая никакого внимания на мой возмущенный писк. - Поторопись, - скомандовал мой спаситель, а сам развернулся, собираясь отойти к костру. - Наши преследователи уже близко. Ты и так проспала дольше, чем было можно, учитывая обстоятельства.
  Я вздрогнула от его слов, тут же вернулась в суровую действительность, где за мной гонятся инквизиторы, и впереди нет ничего обнадеживающего.
  Не было, пока не появился этот загадочный мужчина, воин из дружины Серых Платьев, который вдруг ни с того, ни с сего решил помочь мне.
  - Зачем ты меня спасаешь? Что тебе с этого?
  Мужчина повернулся, посмотрел на меня внимательно, затем пожал плечами.
  - Если не желаешь помощи, могу оставить здесь.
  - И все же, - не унималась я. - Ты же один из них. Почему ты пошел против своих нанимателей и теперь бежишь от них? В чем твоя выгода?
  - Ты во всем ищешь корысть или подвох?
  - Иначе не получается, - тихо ответила я, опуская глаза. - Меня слишком часто предавали, чтобы я могла поверить в бескорыстие, - сейчас я кривила душой, ведь встретилась же мне на пути Марта, которая протянула руку помощи и ничего не потребовала взамен. Но память о предательстве Славены и остальных замковых, все еще была жива.
  - Поторопись, - жестко сказал мой спаситель, - иначе и в самом деле оставлю тебя здесь, а сам отправлюсь дальше. У меня нет никакого желания встречаться с инквизиторами еще раз.
  Тяжело вздохнув, я повернулась к нему спиной и принялась задирать юбки, раздумывая про себя о том, что он так и не ответил на мой вопрос. Так и не признался, почему вдруг решил спасти беглую ведьму от своих же? Зачем ему рисковать своей жизнью ради меня? Или все дело здесь не только во мне? Ведь там, возле болота, когда этот загадочный воин спас меня от домогательств Згруваша, он был один. И не было похоже на то, что он прочесывал окрестности. Скорее, уже тогда мой спутник бежал от тех, кому служил. И вот тут у меня зародилось подозрение - а что если этот мужчина не имеет никакого отношения к инквизиторам? Это я, по глупости, решила, что он воин из дружины Серых Платьев, просто потому, что в то время только эти воины были поблизости, но... ведь может быть все? И этот человек вовсе не имеет никакого отношения к отцам-очистителям и сам бежит от них?
   Вздрогнув от своих собственных мыслей, обернулась и нашла глазами своего спутника. В этот момент он как раз затаптывал костер. Высокий, складный, широкоплечий и очень сильный и выносливый - в этом я уже убедилась на собственном опыте. А еще он умелый воин и имеет немалый опыт передвижения по лесу, либо просто хорошо знает эти места. Интересно. Очень интересно, кто же он все-таки?
  Спустя четверть часа, когда я справилась с мазью, а мой спутник затушил костер и собрал вещи, мы выдвинулись. На этот раз уже не бежали, но идти мне удавалось с превеликим трудом. Первые шаги дались нелегко. Я кусала губы, внутреннюю сторону щек, чтобы сдержать стон, спотыкалась.
  А мой спутник бодро шагал впереди, словно до этого он не прошел столько же сколько и я, а возможно и намного больше. Он будто совсем не чувствовал никакой усталости, не замечал корней деревьев, ему не мешала скользкая прошлогодняя листва, густо устилавшая землю, на которой я то и дело поскальзывалась. Мужчина уже не тянул меня за руку, но, тем не менее, словно каким-то шестым чувством чуял, когда я падала, и каждый раз останавливался или возвращался назад, чтобы помочь.
  - Спасибо, - буркнула я, когда он в очередной раз вздернул меня на ноги, за шкирку, как нерадивого котенка.
  В ответ удостоилась пожатия плечами и насмешливого взгляда.
  - Так зачем ты со мной возишься? - решила снова попытаться его разговорить. - Почему спасаешь?
  - Тебе не приходило в голову, что у меня могут быть свои причины бежать от инквизиторов? - вопросом на вопрос ответил мужчина, подтверждая мои пока еще совсем неясные догадки о том, что он вовсе не воин Серых Платьев.
  - Но почему? - удивленно вскинула брови я. - Разве ты не один из них?
  Мне не ответили, правда, на этот раз, взяли за руку и потащили вперед. Из груди вырвался тяжелый вздох, заставивший моего спутника обернуться и бросить на меня внимательный взгляд голубых глаз. А я вдруг поняла, что даже не знаю, как его зовут.
  - Меня зовут Елена, - представилась первой. - А тебя?
  Мужчина хмыкнул и продолжил путь. Отвечать он не собирался, поняла я, и снова вздохнула.
  - Твое имя является тайной? Или ты боишься, что я нашлю на тебя порчу, если узнаю его? - после этих слов он снова обернулся и в голубых глазах сверкнул интерес.
  - Это невозможно, - тут же поспешила я разубедить своего спутника, еще и головой для пущей убедительности покачала. - Ну, то есть, может быть и возможно, но я не умею этого делать.
  И опять тишина. Какой мне все же неразговорчивый спаситель попался. Совершенно не желает ничего мне рассказывать.
  Какое-то время я молча шла следом за ним, не пытаясь больше вызвать мужчину на откровенность и не приставая с разговорами, пока снова не споткнулась об узловатые корни деревьев. Упав на колени, больно ударилась и оцарапала ладони. Хорошего настроения мне это не добавило, поэтому, когда мой спутник, в очередной раз вздернул меня на ноги, процедила сквозь зубы, отплёвываясь от собственных растрепавшихся волос:
  - Если ты тащишь меня через этот лес, чтобы в конце пути сдать инквизиции ли людям князя, то лучше сейчас прибей. Потому что это будет слишком жестоко, заставить меня терпеть такие мучения, чтобы в конце пути отправить на костер, - не выдержала я.
  Удостоилась очень заинтересованного взгляда и насмешливого фырканья. Что еще больше разозлило. Усталость, голод, боль во всем теле вылились в язвительность и с моей стороны. И пусть я понимала, что не права, уже не могла ничего поделать, мне хотелось кричать, наброситься на этого "спасителя" с кулаками и дать выход тому напряжению, что владело мной вот уже несколько часов. А еще меня очень сильно раздражала его непоколебимость, спокойствие и словно отрешенность от всего, что происходило вокруг него. Словно это не он уводит от инквизиторов беглую ведьму, не он рискует собственной головой, спасая меня.
  - Раш, - коротко бросил мужчина, снова помогая мне подняться.
  - Что? - не поняла я.
  - Меня зовут Раш, и если ты не прекратишь болтать, то я и в самом деле брошу тебя здесь. За нами гонятся инквизиторы, а у них тоже есть следопыты, так что наш путь не является для них тайной. И единственное преимущество, которое есть у нас - это то, что сейчас мы опережаем их на несколько часов пешего пути. Так что молчи и перебирай ногами, если не хочешь гореть на костре.
  Что мне оставалось после такого высказывания? Правильно - сделать все так, как он сказал. А еще, я раздумывала над его именем. Вот кто в здравом уме назовет своего ребенка "Раш"? Это вообще, что за имя такое? Откуда взялось? Очень хотелось спросить, но глядя на широкие плечи своего спутника и его стремительную походку, ясно представляя себе, сурово сведенные брови и иронично-ядовитую усмешку, решила, что лучше и в самом деле промолчать. Ну его, потом как-нибудь поинтересуюсь, что значит его имя, если будет такая возможность.
  Я так устала за этот бесконечный день, что не могла даже разговаривать. Одним богам известно о том, сколько раз я падала, сколько новых синяков и царапин появилось на моем теле. А Раш просто шел вперед, легко, совершенно не обращая внимания на низкорастущие ветви деревьев, что так больно хлещут по лицу. Ему не было никакого дела до кустарников, что так и норовили уцепиться за подол платья или полы плаща. Он ни разу не споткнулся о корни деревьев, что выскакивали из земли, словно по волшебству. Он просто шел. И откуда, только у него брались силы? Мои уже давно закончились.
  Я в очередной раз споткнулась о выступающий из земли корень и полетела на землю. Раш оглянулся, вернулся назад и вздернул меня на ноги.
  - Я больше не могу, - ноги не держали. - Иди один.
  На глаза навернулись слезы. Мне было так жаль, что я оказалась слабой и совершенно не приспособленной к выживанию. А еще грызла совесть, что из-за меня мой спаситель рискует собственной жизнью. За помощь ведьме лишь одно возмездие - смерть. Я была настолько поглощена собственными переживаниями, что не сразу услышала, как Раш что-то сказал.
  - Что? - вскинула голову.
  - Здесь недалеко охотничий домик. Там сможем передохнуть.
  Эти слова заставили меня встрепенуться. Нет, я вовсе не преисполнилась сил, и у меня не открылось никакого второго или третьего дыхания. Я лишь сжала посильнее зубы и, практически полностью повиснув на своем спутнике, продолжила путь.
  Зато, какое счастье охватило меня, стоило увидеть впереди невысокое деревянное строение с покосившейся крышей.
  Охотничьим этот дом был назван с натяжкой. Огромной такой. Прогнившее крыльцо, заколоченные досками окна, земляной пол, печь, разжигать которую было бы опасно, пара колченогих стульев и ворох какого-то тряпья в углу. Но я была счастлива уже от того, что можно будет отдохнуть. И даже голод казался мне сейчас второстепенным неудобством.
  Я кулем рухнула на старые шкуры и, закрыв глаза, откинулась на стену.
  - Разжигать печь не будем, - спокойно произнес Раш, обследовавший доставшиеся нам владения. - Дым из трубы будет далеко виден. Я схожу на разведку, посмотрю, может, здесь поблизости есть какая-нибудь вода. Не помешает пополнить запасы. А ты пока отдохни. Вернусь, попробую разжечь костер с той стороны, - он махнул рукой, указывая направление, но мне было все равно. Я уже уплывала в полудрему.
  Очнулась резко. Распахнула глаза и не сразу поняла, где нахожусь. Понимание пришло несколько позже, когда рассмотрела обшарпанные стены, утоптанный земляной пол, низкий потолок - я в заброшенном лесном домике. Одна. Пока спала, уже совсем стемнело, сквозь небольшое оконце, от которого кто-то когда-то отодрал доску (или быть может, она сама прогнила от времени и обвалилась) было видно ночное небо с россыпью ярких звезд. А я долго спала. Интересно, Раш уже вернулся?
  Мысли закрутились вокруг моего спасителя. Я прислушалась - было тихо. Ничто не говорило о том, что рядом есть кто-то еще. Ни шороха, ни треска от костра, ни запаха дыма. Неужели он ушел? Бросил меня здесь, а сам отправился дальше?
  Нет, не верю. Если бы Раш хотел избавиться от обузы в виде меня, то не стал бы тащить сюда, бросил бы раньше. Ведь ему ничего не стоило ускорить шаг, и я ни за что не догнала бы его в лесу.
  Душу заполнили страх и беспокойство. А если с ним что-нибудь случилось? Нужно найти его. Может быть, он ранен или еще что?
  Я подскочила с места, и почти не обращая внимания на боль в мышцах, рванула на выход. По дороге наткнулась на один из сломанных табуретов, споткнулась об него и полетела на пол. В ушах зазвенело и перед глазами на мгновение стало черно, но я все же пересилила себя и, тряхнув головой, словно пес, отфыркиваясь, встала на четвереньки.
  Скрип двери нарушил тишину. Я подняла голову и...
  Ночную тишину встревожил мой вопль. На пороге стоял волк. Огромный, серый с рыжими подпалинами, в бледном свете полной луны, он казался устрашающе оскаленным. Я знала, что при встрече с дикими животными нельзя делать лишних движений, отец-охотник твердил мне это все мое счастливое детство. Нельзя бежать, если повстречаешь в лесу хищника, ты все равно не сможешь его обогнать, а азарт охоты подтолкнет зверя. Я все это знала, но увидев громадного волка на пороге халупы, в которой меня оставил Раш, подскочила на ноги и метнулась к окну. Все знания напрочь выветрились из головы. Оконце было таким узким, что сквозь него не протиснулся бы и пятилетний ребенок, не говоря уж обо мне. Следующий вопль просто застрял в горле, когда я, прижавшись спиной к стене, с ужасом наблюдала за приближением зверя.
  Он не спешил и совершенно не собирался бросаться на меня. Медленно, словно издеваясь, переступил порог, сделал несколько шагов вглубь дома и сел на задние лапы, склонив голову к плечу. Мне показалось, что на волчьей морде застыло выражение крайней обреченности, пушистый хвост подметал земляной пол.
  Я замерла, прижав пальцы к губам, и со страхом наблюдала за разворачивающимся действом. Что-то было не так. Зверь вел себя странно, совершенно не так, как вроде бы должен вести себя лесной житель. А еще он был большой. Очень большой. Не такими я себе волков представляла.
  И тут что-то привлекло мое внимание. Всего на миг, когда волк слегка тряхнул головой, я заметила, как возле его уха что-то блеснуло. Заинтересовалась, понимая, что узнаю... что уже видела нечто подобное. Подалась вперед, прижимая руки к груди, готовая в любой момент снова отскочить подальше. Зверь не шелохнулся, просто сидел и сверлил меня взглядом. Я приблизилась еще немного. Волк фыркнул как-то совсем по-человечески и повернул голову на другую сторону.
  Я вскрикнула от того, насколько неожиданная сразила меня догадка. Голову волка охватывала кожаная полоска, к которой были прикреплены разноцветные бусины, какие-то висюльки. И мне было очень знакомо это украшение. Я уже видела его. Правда, на человеке. Но... этого просто не могло быть... так не бывает...
  - Раш? - изумленно выдохнула я и села прямо на пол, когда огромный зверь рыкнул, словно с облегчением и поднялся на лапы. - Мама...
  Это было так нереально, невозможно, противоестественно, что я зажмурилась. Потрясла головой, желая вытрясти такие мысли, а когда снова распахнула глаза, оказалось, что волка уже нет.
  Теперь передо мной на корточках сидел мой спаситель. Тот, кто на протяжении целого дня шел впереди, помогал мне, кто, как оказалось, не бросил и не попал в беду, а просто... Что?
  - Т- ты...- голос дрожал, зубы стучали друг о друга то ли от холода, то ли от страха, мысли, которые вот только что кружились, словно рой назойливых мух, вылетели из головы все до единой. Мне оставалось сидеть на земляном полу и хлопать глазами. В голове не укладывалось все то, чему я стала свидетелем.
  - Я, - кивнул мой спутник и широко улыбнулся. - А ты видишь в темноте. Все ведьмы так могут, или мне попалась особенная?
  - Н-не.., - я замотала головой, а затем почему-то закивала. Собственный язык все еще мне не подчинялся.
  - Ясно, - произнес Раш и встал.
  А я застыла с широко распахнутыми глазами и открытым ртом. Он был обнажен. И вот дело не в том, что я раньше не видела голых мужчин. Все же иногда помогала наставнице в лазарете при замке, но... но... сейчас почувствовала, как щеки запылали.
  - Как придешь в себя и перестанешь краснеть, - со смешком произнес Раш, наклоняясь ко мне, - выходи на улицу. Я разожгу костер.
  Он развернулся и вышел из домика, оставив меня сидящей на полу, в полном замешательстве. Отвести глаза от удаляющейся фигуры моего спутника я была не в силах, как не в силах бороться с тем, что мой взгляд словно прикипел к тому самому месту, пониже спины, название которого порядочные барышни даже знать не должны, не говоря уже о том, чтобы рассматривать его во всех деталях.
  Раш скрылся в ночи, хмыкнув напоследок так, словно смог прочитать мои сумасбродные, и в высшей степени неприличные, мысли, а я почувствовала, что теперь пылают не только щеки, но и уши, и шея, и даже, кажется, грудь.
  Я все еще сидела на полу в охотничьем домике и смотрела невидящими глазами на распахнутую дверь. Покидая это убежище, Раш не закрыл ее и теперь сквозь узкий проем был виден лес, кусочек звездного неба, а еще было хорошо слышно, как потрескивает костер, разведенный моим спутником невдалеке от покосившихся стен домика и веселое посвистывание. Кажется, мой спаситель нисколько не переживал по поводу того, что я узнала его тайну.
  А тайна ли это? Сдается мне, что Раш все подстроил специально. Впрочем, иначе относится к тому, что я увидела, и не получалось.
  Оборотень! Подумать только!
  Я слышала рассказы о том, что по ту сторону гор живут отличные от нас народы. Что у тех людей свои традиции и свое принятие жизни. Слышала я и об оборотнях, что могут принимать звериные обличья. Много разных баек ходило про это. Кто рассказывал, что это проклятие, которое заставляет людей в ночи обрастать шерстью и бегать по лесам, охотиться на своих же сородичей и убивать. Кто, наоборот, рассказывал, что иметь вторую ипостась - высшее благо и это вовсе не проклятие, а дар. Но все сходились на том, что все это выдумки. Сказки, которые рассказывают маленьким детям или чересчур доверчивым дурочкам, чтобы пустить пыль в глаза. А если когда и жили на нашей земле подобные существа, то сейчас от них остались лишь воспоминания да легенды, большая часть которых выдумки от начала и до конца.
  И вот, поди ж ты. Оборотень! Настоящий! И я даже потрогать его могла, если бы не испугалась и не растерялась.
  Впрочем, тут же дала себе мысленный подзатыльник - я его уже сегодня трогала. И не один раз. И он тоже не отказывал себе в удовольствии. То и дело хватал меня за руку.
  Все еще находясь под впечатлением, подняла ладонь к глазам и даже пальцами пошевелила. Поверить в то, что Раш на самом деле может принимать облик зверя, у меня не получалось, хоть совсем недавно я и видела это своими собственными глазами. Но, в голове никак не укладывалось, как такое вообще возможно. Вот только что передо мной сидел настоящий волк, обросший шерстью, с четырьмя лапами и хвостом, со смешными ушами и огромными клыками, а через мгновение он уже стал мужчиной.
  Да не бывает такого!
  Но я сама видела. Может, показалось? Я слишком много перенесла за последние дни, едва не отправилась на тот свет, выпустила Тьму, терпела лишения - недолго помутиться рассудком.
  - Эй, - громкий окрик моего спутника оторвал меня от размышлений о собственной ненормальности. - Ты там долго еще сидеть будешь? У нас не так много времени.
  Я подскочила на ноги, и плохо отдавая себе отчет в том, что делаю, рванула к выходу из домика. Меня подгоняло любопытство и... надежда. А вдруг? Вдруг я еще раз увижу, как Раш принимает свое звериное обличье. И уж на этот раз я не растеряюсь, а попробую погладить жесткую шерсть. Любопытно же! А страха нет. Вот нисколечко.
  Но моим надеждам не суждено было сбыться, по пути к двери, я в очередной раз споткнулась о поваленный табурет. И полетела на пол. Да что ж такое-то! Слезы навернулись на глаза от обиды на собственную нерасторопность. Такими темпами, я сама убьюсь, и инквизиторам не понадобится разжигать ради меня свой очистительный костер.
  - Ну, где ты? Елена? - Раш показался на пороге и в бледном свете луны, его фигура показалась мне еще более внушительной, чем раньше. Или это воображение разыгралось? - Ты чего это опять на полу делаешь? - удивленно спросил мужчина, заметив меня, стоящую посреди небольшой комнаты на четвереньках.
  - Я упала, - едва слышно пискнула в ответ. В горле застрял комок, слезы уже покатились из глаз, прочерчивая по щекам мокрые дорожки и капая с подбородка на шею.
  - Ох, горе ты, луковое, - вздохнул Раш, приближаясь и уже привычным движением вздергивая меня на ноги. - Вот скажи мне, сколько тебе лет?
  - Восемнадцать, - всхлипнула я еще раз, но вопрос был таким необычным и совершенно не подходящим ситуации, что даже возмутиться не подумала.
  - И как ты дожила до такого возраста? - со вздохом покачал головой Раш. - За один сегодняшний день, ты уже раз двадцать почти распрощалась с жизнью.
  - Нормально жила, - обиженно буркнула я и принялась шарить по карманам в поисках платка. - В замке. И горя не знала.
  Воспоминания о прошлой жизни, о замке и князе Димитриу, о наставнице и маме, не принесли мне успокоения. Последней же каплей стало то, что ненавистный платок все никак не находился. И я разрыдалась на этот раз по-настоящему, вслух.
  - А давай ты не будешь здесь сырость разводить? - как-то не слишком уверенно произнес Раш, неловко похлопывая меня по плечу.
  - Не буду, - я покачала головой и, понимая, что платка у меня все же нет, утерла нос рукавом. Вспомнила наставления Марты о том, что так всегда поступают деревенские девки, и зарыдала еще горше.
  - Да что ж такое-то! - воскликнул мужчина. - Что вы, женщины, за народ такой, чуть что и сразу в слезы?!
  Говорить я уже не могла, только судорожно всхлипывала, закрыв лицо руками. Весь страх, вся боль и напряжение последних дней уходили вместе со слезами. Я давно уже так не плакала и теперь словно восполняла пробелы, излечивала собственную душу.
  Раш же, постояв немного рядом, привлек меня к себе и без слов принялся поглаживать по волосам. В его прикосновениях не было ровным счетом никакого подтекста, осторожные, мне бы даже хотелось верить, что ласковые, касания, успокаивали, позволяли расслабиться, выплакаться и потом забыть обо всем. Я поймала себя на мысли, что рядом с ним я не боюсь, мне не надо все время оглядываться на него, в ожидании того момента, когда в голубых глазах вспыхнет огонек вожделения, я не ожидаю, что он вот сейчас возьмет и позволит себе чего-то большего.
  Может быть, мои ведьминские чары не действуют на оборотней?
  Эта мысль была такой неожиданной, что я даже забыла о том, что плачу и, отстранившись от мужчины, подняла мокрое от слез лицо, пытаясь рассмотреть выражение его глаз. Раш был встревожен и чуточку озадачен, может быть немного растерян. Но и только.
  - Так ты расскажешь мне, откуда у тебя способность видеть в темноте?
  - А на тебя не действуют ведьминские чары?
  Мы заговорили одновременно и так же замолчали, продолжая сверлить друг друга взглядами.
  - А ты бы хотела? - первым нарушил это неловкое молчание Раш.
  - Нет! - ответ получился резче, чем я думала, но сказанного не воротишь.
  - Я оборотень, - как ни в чем не бывало, пожал плечами мужчина.
  - На вас не действуют чары? - тут же уцепилась за его слова я, отстранилась от мужчины, всего миг подумала и принялась утирать мокрое от слез лицо рукавом - все равно платка нет под руками. - А много таких как ты? А почему я раньше никогда не встречала оборотней? А ты только в волка можешь превращаться? А...
  - Эй, эй, - Раш отступил на шаг и поднял вверх руки, - какая шустрая! А с чего я должен тебе все рассказывать?
  - Ну как? - я потупилась, но долго не выдержала и снова подняла на него глаза, - интересно же.
  - Интересно ей, - фыркнул Раш. - Идем к костру. Через час надо выдвигаться. В дружинах инквизиторов обученные воины и пусть они не настолько выносливы, как я, но подобный переход для них не составит особого труда, чего не скажешь о тебе. Так что нам надо торопиться.
  - А инквизиторы, они... - я поспешила следом за Рашем, цепляясь за его рукав, чтобы снова не споткнуться. - Говорят они могут чувствовать таких, как я. Это правда? - засыпала своего спутника вопросами. Это же так замечательно, когда есть кто-то, у кого можно спросить о том, что тебя интересует. Раньше я всегда приставала с расспросами к наставнице, но после того, как ее не стало, расспрашивать кого-либо было как-то не с руки. Да и не было в замке князей Тодэа больше никого, кто мог бы в полной мере ответить на мои вопросы.
  Впрочем, как я уже поняла, наставница Элара, тоже знала далеко не все. Она же ни разу не говорила мне про то, что где-то есть оборотни. То есть, сказки и всякие страшные истории про то, что люди могут превращаться в волков и выть на полную луну, она знала, но вот то, что такие люди и в самом деле существуют и даже можно повстречаться с ними, никогда не упоминала.
  Я резко остановилась, раздумывая над тем, что только что пришло мне в голову, и непроизвольно потянула за рукав Раша, так как все еще держалась за него.
  - Ну, - нетерпеливо повернулся он ко мне, - что ты там еще придумала? - в голосе мужчины сквозило легкое раздражение и недовольство. Кажется, он уже пожалел, что открылся передо мной. Или же опасался за сохранность своих секретов?
  - Сегодня же не полнолуние, - я запрокинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза - все-таки он очень высок, намного выше меня.
  - И что?
  - А как ты тогда... ну... - как сказать про оборот, чтобы его не обидеть я не знала.
  - А полнолуние тут при чем?- правильно понял мой невысказанный до конца вопрос Раш.
  - То есть, ты может превращаться в волка, вне зависимости от фазы луны? И все оборотни так могут? А ты только в волка можешь или еще в кого? А медведи или там, лисы-оборотни, тоже бывают? - зачастила я, стараясь не обращать внимания на смех моего спутника
  А Раш смеялся. Весело, задорно, запрокинув голову назад. Темные волосы рассыпались по плечам, кожаный шнурок явно не справлялся, впрочем, скорее всего у него было какое-то другое предназначение. Возможно, это просто памятная безделушка или обычное украшение.
  - Какая же ты глупая, - отсмеявшись, произнес мужчина, - и наивная, и еще совсем ребенок.
  - Я уже не ребенок, - обижено поджала губы, но подумав секунду, решила, что в моем положении обижаться все же не стоит.
  - Еще какой ребенок, - Раш подтолкнул меня к стволу поваленного дерева возле весело потрескивающего костра. - Уверена, что тебе восемнадцать?
  - А вы охотитесь? А как? Как волки? А... - я решила не обращать внимания на ехидные подколки моего спутника. Хочет считать меня маленькой - пусть. Мне же лучше. Только пусть отвечает и рассказывает все, что мне интересно.
  - Садись и ешь, - произнес Раш, сурово сдвинув темные брови, пресекая на корню весь поток моих слов.
  Я уселась на дерево, взяла в руки чашку с горячим питьем, поднесла ее к носу и зажмурилась от удовольствия. Бодрящий взвар - это именно то, что мне сейчас было нужно, если не считать удовлетворение любопытства.
  - Так ты мне расскажешь? - я взглянула на Раша, который пристроился прямо на земле, с другой стороны костра.
  - Что ты хочешь узнать? - сдался, наконец, он.
  - Все! - выдохнула я, наклоняясь вперед. Это получилось слишком стремительно и быстро, так что я едва не упала с бревна прямо в костер, но вовремя успела отклониться.
  Раш же покачал головой.
  - Тебя в первую очередь интересуют инквизиторы или оборотни?
  - И те, и другие, - тут же закивала я, но немного подумав, все же расставила приоритеты. Врага надо знать в лицо. - Инквизиторы, они, правда, обладают особым даром?
  - Я не знаю, как тебе на это ответить, - вздохнул Раш, делая глоток из своей кружки. - Но на самом деле никакие они не маги. Нет у них магического резерва. Совсем нет.
  - Что значит не маги? - удивилась я, не понимая, что именно пытается сказать мне оборотень. - Так они не могут чувствовать ведьм? На самом деле не могут? Но...
  Известие о том, что на самом деле инквизиторы не обладают даром, вывело меня из равновесия. Это что же получается, они не могут определить ведьма перед ними или нет? И могут отправить на костер невиновную женщину. Но как же тогда все эти рассказы? Как быть с тем, что все верят в справедливость и объективность отцов-очистителей?
  - Подожди так сильно расстраиваться, - поспешил успокоить меня Раш. - Они не маги, не имеют магического резерва, но это не значит, что у них нет дара.
  - Не понимаю, - прошептала я, качая головой и всматриваясь в лицо мужчины, освещенное пламенем костра. При таком освещении черты оборотня казались грубее, словно высеченные из темного камня, кожа отливала бронзой и лишь голубые глаза были не слишком уместны, не подходили они суровому облику этого воина, делали его более мягким, человечным, смешливым.
  - Не знаю, как тебе это объяснить, - словно сам с собой заговорил Раш, но тут же тряхнул головой, отчего темная прядка упала на глаза, а мне захотелось подскочить с места и поправить ее, провести пальцами по загорелой коже, разгладить морщинки, что появились на лбу, когда он задумался.
  Испугалась собственных мыслей, зажмурилась, помотала головой, чтобы вытрясти их. Помогло не слишком, но когда оборотень заговорил, тут же распахнула глаза и принялась слушать, забыв обо всем остальном, даже дыхание затаила, боясь пропустить хоть слово из его рассказа.
  - Вот ты тоже не маг, - медленно, словно подбирая слова, говорил Раш, - ты ведьма, у тебя нет магического резерва, ты пользуешься силой извне, черпаешь ее из окружающего мира и просто пропускаешь сквозь себя. Так же и инквизиторы. Вы с ними словно две стороны одной монеты. Очень похожи и в то же время кардинально различаетесь между собой. Это как качели, - он посмотрел на меня пытливо, будто пытаясь определить по выражению моего лица, понимаю ли я его.
  Я понимала, но не до конца. Раньше как-то мне не приходилось задумываться о природе моего дара. Не размышляла о том, почему, например, я сама родилась ведьмой, а та же Славена, к примеру, силой не обладала.
  - Ты не понимаешь, - удрученно опустил голову Раш. - Да я и не смогу объяснить тебе это все доступно. Я оборотень и мало знаком с природой ведьм, хоть и встречался с ними. Мы слишком разные.
  - Пусть так, - кивнула я, понимая, что бесполезно допрашивать оборотня, если и сама не могу постичь и уложить в голове то, что он пытается мне объяснить, так же до конца не зная деталей. - Но меня интересует, правда ли то, что они могут нас чувствовать? Что видят в женщине ведьму, если она ею является? Или все это выдумки для того, чтобы еще больше загнать несчастных ведьм в жесткие рамки и заставить бояться собственной тени?
  - Несчастных ведьм? - удивленно приподнял одну бровь Раш. - Ты сейчас о чем, девочка? Где ты таких видела? Ведьмы - жестокие, расчетливые и безжалостные. Они не гнушаются ничем ради достижения своих целей, идут за самое черное и мерзкое колдовство. Не останавливаются даже перед убийством, если это может поспособствовать им.
  - Неправда! - я подскочила с места, в горячности не обращая внимания даже на то, что прямо передо мной весело потрескивает небольшой костерок и стоило мне сделать еще один неосторожный шаг, как я могла бы воспламениться, словно факел. - Это не так. Я не встречала ни одной ведьмы, похожей на тех, что ты описываешь. И мама, и наставница, и Марта - они все были добрыми. Монахини с острова Святой Елены говорили мне, что удел любой ведьмы - нести в мир свет и хранить жизнь!
  - Кто? - Раш тоже встал и теперь практически нависал над костром, только с другой стороны. - Монахини? Ты с ума сошла, девочка! На острове Святой Елены нет монастыря! Там находится ковен ведьм. Самый сильный из всех существующих. И те ведьмы, что живут там, на сегодняшний день, являются самыми безжалостными убийцами! Или ты не знаешь, что эти, как ты их называешь, монахини, на самом деле в совершенстве постигли науку отбирать чужую жизнь? Они принимаются за любые заказы, не гнушаются ничем, если за это им платят полновесным золотом. Они - самые лихие наемные убийцы, которых только можно сыскать во всех мирах!
  - Это неправда, - я так отчаянно замотала головой, что казалось, она сейчас отвалится. Слезы потекли по щекам, волосы, выбившиеся из косы, хлестали по лицу.
  Я не хотела верить в то, что говорил Раш. От его слов становилось больно и как-то пусто внутри.
  - Я видела их. Говорила с ними. В сестрах с острова Святой Елены нет зла. Ты лжешь! - я закрыла лицо руками, чтобы не видеть его, еще бы и уши заткнула, потому что не хотела слышать жестокие, полные горечи слова оборотня.
  Он ничего не знает. Он не понимает. Сестры из ордена Святой Елены не могут быть злыми. Они несут в мир свет и добро. Они - хранительницы жизни.
  - Елена, - Раш молниеносно оказался рядом и, отнял мои ладони от лица. Сжал их в своих, больших и сильных, подышал, согревая, хоть это и не требовалось. От его кожи исходило не просто тепло - жар. И этот жар распространялся по моему телу, от кончиков пальцев, что сжимал оборотень, по рукам, плечам, к самому сердцу... Но его слова ранили больно. - Ты еще совсем юная и наивная. Ты просто не знаешь жизни, не умеешь распознавать ложь и фальшь.
  - Ты лжешь, - я упрямо поджала губы и даже зажмурилась, потому, что слезы все еще текли по щекам, а утереть их я не могла - Раш по-прежнему удерживал мои руки.
  - Нет, я не лгу. Я просто хочу предостеречь тебя. Нельзя доверять каждому встречному, нельзя верить во все, что тебе рассказывают. В мире очень много зла и, к сожалению, оно не дремлет. Опутывает своей паутиной все, до чего может дотянуться. Уничтожает все светлое и чистое.
  - Монахини с острова не злые, - я цеплялась за эти слова, как за последнюю соломинку. Это было то единственное, что еще оставалось у меня - надежда на то, что там, на острове посреди моря я найду приют и покой. Что, возможно, среди таких же как я сама, обрету, наконец, семью. А оборотень всего лишь несколькими словами нарушил то хрупкое равновесие, что я сама для себя выдумала. Играючи разбил мои последние надежды.
  - Елена, - Раш наконец выпустил мои руки но лишь затем, чтобы подавшись вперед, обхватить ладонями лицо. Очень осторожно, словно боясь причинить вред, стер большими пальцами прозрачные капли, что градом катились по щекам, заставил смотреть себе в глаза. - Ты еще совсем ребенок. Тебя же ничего не стоит обмануть. А они хитрые. И жестокие. И очень любят силу. Ты себе не представляешь, что творится в подвалах их, как ты говоришь, монастыря. Сколько вот таких наивных и доверчивых дурочек, обладающих силой и надеющихся найти там приют, просто сгинули, став жертвами их жестокости или расходным материалом для темных ритуалов.
  Я не слушала. Смотрела в его глаза и не верила... хотела не верить... гнала от себя тревожные мысли.
  Но сомнения уже зародились в душе. Они пустили корни и быстро прорастали. И эти побеги крепчали на глазах, становились увереннее... цеплялись за осколки моей души и уничтожали последнюю надежду...
  - Как ты думаешь, почему инквизиторы охотятся на ведьм? Почему они странствуют по вашим краям в сопровождении воинов. И не просто воинов - а лучших в своем деле. Я был среди них, пусть не долго, но этого хватило, чтобы понять, что случайных людей среди инквизиции нет. Да, одаренных мало и они называют себя отцами-очистителями, но все остальные - они сильнейшие и опытнейшие.
  - Инквизиторы палят костры, - тихо-тихо, почти одними губами прошептала я. - Они убивают нас. Они не разбираются прав или виноват и если почувствуют дар - сразу на костер. Иногда еще засовывают в мешок с камнями и бросают в реку. Но чаще на костер...
  Раш молчал. Да и что он мог сказать, ведь я говорила правду. Меня и саму ждала такая же участь.
  А ночь отступала. До рассвета оставалось уже совсем немного, небо стало розоветь, на смену непроглядной темноте пришли серые, словно подернутые пеплом сумерки... предрассветные сумерки. И костер догорал.
  - Нам пора выдвигаться, - произнес Раш, но сам даже не пошевелился, по-прежнему продолжал сидеть на корточках передо мной. - Надо обогнать их. Идти придется быстро.
  Я молчала. Мне не хотелось говорить, не хотелось вставать и тащиться куда-то. Говорят, что ведьмы могут жить в лесу годами, черпать силу из деревьев и трав, питаться тем, чем поделиться мать-природа. Может и так. Скорее всего, все так и есть, только вот сейчас этот лес казался мне жутко неуютным. И дело было не в том, что за плечами сгущались тени, и деревья, что сами по себе не несли никакой угрозы, выступали, словно недвижимые стражники или наблюдатели.
  Дело было во мне. Мне больше некуда было идти. Не к чему стремиться. У меня больше не было цели.
  Кто я? Кому нужна? Куда я теперь пойду?
  Я хотела увидеть море. Хотела попасть на остров Святой Елены и попросить защиты в обители, про которую столько слышала, но... но причин не верить Рашу у меня не было.
  Вернее, даже не так. Я поверила ему, потому что хотела. Потому что подспудно ожидала чего-то подобного. Те монахини, что приходили в замок... Я ведь уже тогда поняла, что с ними что-то не так. Уж больно смело они смотрели на людей, пусть и пытались прятать глаза, опуская их. В них не было покорности. Зла я тоже не чувствовала, но и смирения не было.
  И это их оружие, которое они усердно скрывали под серыми хламидами и покрытые платами волосы, и мужские брюки, которые я смогла рассмотреть...
  Я должна была понять уже тогда, но... Но что я вообще могла? Кто я? Деревенская девчонка, которую из жалости и забавы ради взяли в замок и решили посмотреть, что из этого выйдет?
  Что я знала о жизни, и о людях?
  Ровным счетом ничего.
  И сейчас мои познания не стали глубже или обширней. Я все еще деревенская девчонка, обученная кое-каким премудростям, что положено знать лишь благородным дамам.
  И я по-прежнему совершенно не разбираюсь в людях.
  - Пора, - Раш поднялся на ноги и принялся тушить костер. - У нас и так не слишком много времени. Нужно идти.
  - Зачем? - я не спешила подниматься на ноги. Все еще сидела на поваленном стволе и смотрела в лес.
  - Затем, что инквизиторы близко.
  - Нет, - с трудом, собрав последние остатки мужества, я перевела взгляд на Раша. - Зачем ты возишься со мной? Почему помогаешь? Ведь один ты уже был бы далеко. Зачем я тебе?
  ГЛАВА 6.
  {Виктор Кантемирес}.
  Виктор наблюдал.
  Со стороны могло бы показаться, что стоящий в темном углу огромного бального зала высокий темноволосый мужчина, скучает. Серые глаза, слегка прищурены, на лице - маска полнейшего равнодушия. Поза расслаблена, в руке - бокал с янтарным вином. Взгляд оценивающий, словно Виктор, пытается рассмотреть, что скрывается внутри каждого человека, оказавшегося в поле его зрения. Что спрятано под масками вежливого равнодушия или бурного веселья.
  И скучает...
  Но это было не так. Не совсем так. Виктор специально выбрал для себя это место. Здесь, он, полускрытый темной портьерой, может оставаться незамеченным. Зато сам прекрасно видит все и всех. Оценивает. Присматривается. Слушает. Наблюдает. Делает выводы.
  Его план был разработан уже давно, продуман до мельчайших подробностей, осталось лишь пара шагов для окончательного осуществления. Совсем немного и он, наконец, добьется того, к чему шел на протяжении последних столетий.
  Виктор поднес к губам бокал с вином, пригубил. И продолжил наблюдение.
  Огромный зал был полон народу. Мужчины и женщины, старики и совсем еще юные создания, только-только достигшие возраста, когда уже можно появиться в высшем обществе, веселились, пили вино, обменивались приветствиями со знакомыми, вели неспешные беседы. Женщины сплетничали. Они всегда это делали, вне зависимости от того, где именно собирались: в музыкальном салоне или на каком-нибудь из тех литературных вечеров, что в последнее время стали входить в моду. Даже на улице или в ресторации - женщины не могли прожить без того, чтобы не поделиться с подругами или не совсем подругами, а просто приятельницами, а иногда и совсем уж незнакомыми дамами, тем, что, по их мнению, было важно.
  Яркие блики горящих свечей отражались от натертого до блеска паркета, от зеркал, развешанных по стенам, плясали на позолоченных рамах и канделябрах. Даже украшения дам меркли по сравнению с их сиянием. Холодные безжизненные камни не могли соперничать с отблесками живого пламени.
  Виктор медленно обводил взглядом зал. Лица. Их было так много. Улыбки. Насквозь фальшивые, ненастоящие, завистливые...
  Приветствия... когда за каждым словом слышится двойной смысл.
  Расшаркивания...
  Взгляды...
  Это общество доживает свои последние дни. Оно прогнило насквозь. Их слишком мало и с каждым годом, десятилетием, с каждым следующим веком, становится все меньше. Они вымирают.
  Нет, не сейчас и даже не через сто лет - они же не какие-то там смертные, чей век короток... Но тем не менее...
  Все реже у магов встречаются большие семьи, все меньше и меньше рождается детей. Они пытаются, идут на крайние меры. Иной раз творят такое, что становится не по себе. Но результаты не радуют.
  Не стоит думать, что Виктор единственный, кто задумался над этой проблемой. Не был он и первым. На что только не шли его сородичи, чем не занимались ради того, чтобы продлить свой род, чтобы получить здоровое и - что немаловажно, - сильное потомство.
  Виктор еще раз обвел взглядом зал. Отыскал среди всех этих напыщенных и разряженных в пух и прах созданий, ее.
  Его невеста. Она красива, обворожительна, желанна. Так и должно быть, ведь она происходит из древнего рода. Смертные часто называют таких, как Исабель, демонами наслаждений. Она суккуб.
  Виктор продолжал рассматривать невесту. Высокая, почти такая же, как он. В темных волосах, уложенных в затейливую прическу, словно россыпь звезд, поблескивают драгоценные камни. Тонкая цепочка с вкраплениями голубых топазов, обвивает гладкий лоб, тем самым указывая на высокое положение ее носительницы. Такие цепочки не имеют права носить те, кто не имеет отношения к Высшим родам.
  У Исабель это право есть.
  Наследница. Единственная, любимая. И она знает себе цену. Величественная осанка, гордый поворот головы, смелый взгляд - эта женщина не забывает, что прекрасна, что ей нет равных. Что никто не сравнится с ней ни в красоте внешней, ни в силе дара, ни в умении им управлять.
  Виктор не жалел, что выбрал именно ее. Как не жалел и о том, что не она является его парой. Не ей доведется стать матерью его детей. Исабель будет его королевой. Его женой. Соратницей. Орудием в достижении тех целей, которые он поставил перед собой много столетий назад.
  - Любуешься? - веселый голос брата заставил дракона досадливо дернуть уголком губ.
  Появление Лаура не стало неожиданностью - его приближение Виктор почувствовал задолго до того, как тот заговорил. Но до последнего надеялся, что брат пройдет мимо и не заговорит.
  Не прошел.
  Виктор обернулся к приблизившемуся мужчине и приподнял одну бровь в немом вопросе. Больше ни один мускул не дрогнул на его лице - маска полнейшего равнодушия осталась нетронутой.
  - Невестой? - Лаур был весел. Он всегда был таким. Легко относился к жизни, никогда не унывал, не знал забот и печалей.
  Он не был главой рода.
  - Она красива, - холодно отозвался Виктор.
  - И знает об этом, - парировал Лаур, но в отличие от старшего кузена, в его голосе не было холодности. Не было там и зависти. Лаур не осуждал. Он не понимал.
  - Это недостаток?
  - Нет.
  - Тогда...
  - Привязка так и не возникла.
  Виктор поморщился после этого высказывания. Он не любил поднимать эту тему. Ему не хотелось в очередной раз выслушивать сожаления от своих сородичей по поводу того, что его брак останется бесплодным. Несмотря на всю свою красоту и величие, невзирая на происхождение и силу, что унаследована ею, Исабель Дальжено никогда не станет истинной парой Виктору Кантемиресу, а значит, не сможет родить ему наследников, не сможет стать частью рода, навсегда останется лишь средством для достижения целей и красивой оболочкой, приложением к статусу.
  - Привязка не важна, - Виктор отвернулся от друга и родственника, рассчитывая на то, что тот закроет эту тему.
  - Ты просто еще не знаешь, что это такое, - не закрыл, не пожелал смолчать Лаур.
  - Ты тоже.
  - Ну, так я и не собираюсь жениться, - пожал плечами друг.
  - А я сам решу, что мне надо, - парировал Виктор.
  Они с Лауром росли вместе, вместе играли еще в солдатиков. Вместе учились сражаться, вместе отправились в путешествие... когда-то. Давно.
  Так давно, что казалось, это было в другой жизни.
  В прошлой жизни.
  В той жизни, где Виктор Кантемирес был просто Виктором Кантемиресом. Драконом. Мужчиной. Другом или любовником.
  Но не главой рода.
  Не тем, на кого возлагают надежды все двенадцать Высших родов.
  Не тем, кто готов положить свое счастье на жертвенный алтарь всеобщего благополучия.
  Он был другим.
  Жизнь была совсем иной.
  Проще. Веселей. Не надо было оглядываться по сторонам. Ничто не мешало бросаться в очередную авантюру, словно в омут с головой. Не было необходимости думать о том, что твои поступки отразятся не только на тебе и твоем будущем. Не надо было думать о роде.
  - Я вижу, как ты решаешь, - в голосе Лаура послышалось раздражение. - Готов пожертвовать продолжением рода в угоду каким-то недостижимым целям. А что будет, когда она появится? Твоя женщина. Что тогда?
  - Ничего, - Виктор нарочито небрежно пожал плечами. - Все уже давно решено. Не стоит сейчас в очередной раз поднимать эту тему.
  - Не стоит?! - Лаур был уже не просто раздражен, он злился. - Ты хочешь оставить род без наследников? Это недопустимо, Виктор! Нас и так слишком мало. Мы вымираем. И тебе ли не знать об этом! А сам собираешься отказаться от продолжения. Своего продолжения.
  - Кто сказал, что собираюсь, - усмехнулся Виктор.
  - Но... как же... Исабель...
  - Исабель никогда не станет матерью - это решено и она приняла правила. Согласилась с каждым из них. Для нее тоже важно то, что мы пытаемся построить. Она не меньше моего желает иной жизни. А вкус власти намного притягательнее, чем чувства или...
  - Ты... ты... - Лаур был потрясен. Он смотрел на своего кузена и друга круглыми от удивления глазами и не мог поверить в то, что услышал все правильно. - Ты хочешь сказать, что она, - взмах руки в ту сторону, где стояла прекрасная невеста Виктора Кантемиреса, - согласилась прожить вечность бездетной? А как же ее род? Она же наследница! Сильнейшая из своих. Они примут такое ее решение?!
  - Уже приняли. Я - слишком ценный приз, чтобы зацикливаться на такой мелочи, как потомство, - невесело усмехнулся Виктор. - И Исабель сама согласилась. Ее никто не заставлял.
  Лаур потрясенно молчал. Он все еще не мог поверить в то, что только что услышал. Это не укладывалось в его голове.
  Их мир уже давно пошатнулся. Последние столетия они все - маги, драконы, суккубы и инкубы - пытаются выжить, вернуть себе былое могущество. И самым важным в их выживании было потомство. За практически бессмертие приходилось платить слишком высокую цену. У них редко рождались дети. А у драконов с этим было еще хуже, чем у остальных. Ведь зачать и родить ребенка дракона могла лишь одна женщина - его избранная, единственная.
  Если маги могли получить потомство от смертных, пусть даже такие дети - полукровки - не всегда имели дар и почти никогда - силу, то драконы...
  Драконы могли иметь детей только от истинных.
  Так повелось.
  А еще у них никогда не рождалось девочек.
  - Это безумие, - выдохнул Лаур.
  - Почему же? - отозвался Виктор, не глядя на друга. - Это та цена, которую ее род готов заплатить за право примерить на себя корону.
  Лаур проследил за взглядом друга. Виктор больше не смотрел на невесту. Теперь его вниманием завладела другая девушка. Невысокая, не такая красивая, как Исабель, но было в ней что-то, что выделяло ее из толпы.
  - Смертные, - скривился Лаур. - Они становятся слишком многочисленны. Везде лезут, суют свой нос, куда их не просят.
  - Они живут рядом с нами. Это нормально, что и нам приходится с этим мириться. Вести с ними дела. Это та сила, с которой нам приходится считаться.
  - Мне иногда кажется, что мир до раскола был намного удобнее. Тогда все эти людишки знали свое место.
  - Тогда шла война. И эти людишки, как ты их называешь, победили.
  - Им позволили победить. Тебе ли не знать, как именно все происходило тогда. Наши предки не могли поступить иначе. Они уступили победу смертным, чтобы сохранить хрупкое равновесие. И теперь эти... - Лаур скривился, но ругательство не слетело с его губ, - считают, что мир принадлежит им. А мы...
  - А мы не афишируем, кем являемся. И так останется. Нет смысла пытаться что-то изменить. Теперь, как ты правильно подметил, мало кто помнит о том, что было тогда. А среди смертных - так и вообще никто. Они о нас не знают, и я не вижу причин менять это.
  - Ты слишком категоричен, Виктор, - покачал головой Лаур. - Многие из высоких родов недовольны твоей позицией. Они хотят власти. Хотят...
  - Чего хотят? - Виктор резко развернулся, его серые глаза сверкнули, и Лауру на мгновение показалось, что в глубине зрачков появились алые всполохи. - Снова хотят войны? Не спорю, что мы победим. И возможно на этот раз не уступим победу, как тысячи лет назад. Но какой ценой?! В прошлый раз нас стало почти в три раза меньше. И если ты еще не забыл, то с каждым десятилетием нас становится еще меньше. У смертных тоже есть оружие, против которого мы бессильны.
  - Их слишком много, - подтвердил Лаур. - Но все равно, многим не нравится, что приходится скрываться.
  - Это их проблемы, - отрезал Виктор.
  - Не пори горячку, - Лаур положил руку на плечо другу и слегка нажал, чтобы тот не порывался сбросить ее. - Я знаю, что ты делаешь, и верю в тебя. И ты можешь на меня рассчитывать, но за тобой пока только двенадцать высших родов. Всего двенадцать! А их намного больше и пусть высших осталось не так уж и много, но остальных, тоже не стоит сбрасывать со счетов. К тому же еще остались те, кто помнит, каким наш мир был до раскола. Их мало, но они есть. И они сильнейшие, потому что очень стары. Поверь мне, зреет что-то. Что-то нехорошее. Надо быть осторожнее, Виктор. Умнее, быстрее, дальновиднее. А ты со своей принципиальностью легко можешь нажить врагов. Еще больше, чем есть сейчас. Не спеши ссориться с теми, кто не разделяет твое мнение. Лучше найти компромисс и пойти на уступки, чем потом умываться кровью.
  Закончив говорить, Лаур убрал ладонь и отошел. Спустя минуту, его уже не было видно - он затерялся среди присутствующих, а Виктор остался стоять на месте, сжимая в руке бокал с вином. Костяшки пальцев побелели - дракону приходилось сдерживать свое раздражение и следить за собственным поведением. Ведь даже сейчас за ним наблюдают сотни глаз. И не все они приветливы или просто любопытны.
  А ненависть и зависть Виктор чувствовал кожей. Слишком много у него было врагов, и еще больше тех, кто просто не желал принимать его видение их дальнейшего будущего. Многие пошли бы на все, чтобы убрать с арены молодого дракона, по иронии судьбы, ставшего сильнейшим не только среди своих сородичей - но и среди большинства членов магического сообщества.
  Ему завидуют. Его ненавидят. Желают смерти. Но пока тайком, скрываясь за маской вежливого равнодушия или приветливыми улыбками. Но так будет не всегда. Виктор правильно понял предупреждение Лаура. Кузен, пусть и был бесшабашным балагуром, смотрел на жизнь как на одно большое приключение, частенько не задумываясь не то, чтобы о будущем, но и о настоящем, тем не менее, обладал уникальной способностью чуять приближающиеся неприятности.
  Но на этот раз предупреждение Лаура запоздало. Виктор знал о том, что среди его сородичей есть брожения, подводные течения, которые вполне способны пошатнуть устоявшиеся уже основы их существования. О том, что в последние десятилетия все чаще и чаще говорят о возвращении к тому укладу, что был до великого раскола, Виктор тоже знал. Но не придавал этому особого значения.
  Недовольных последствиями раскола всегда хватало. Как хватало и тех, кто шептался о том, что в той войне драконы пошли на поводу у смертных и отняли у магов победу, заставили последних уйти в тень и признать над собой власть смертных. Скрываться и прятаться, делая вид, что подчинились. Шептаться по углам, оглядываясь. Строить козни и гадить исподтишка.
  Но они не понимают. Не видят того, что очевидно для самого же Виктора и тех, кто принял его сторону.
  Смертные поднялись. Они были слабы, но их было много. И у людей не было проблем с рождением детей. И пусть им позволили победить в той войне, но теперь об этом уже никто из смертных не помнит. Люди не сберегли эту память, но у них остались легенды. Сказки. Предания о том, что было когда-то.
  А еще страх.
  Страх перед необъяснимым и загадочным.
  Люди сохранили какое-то интуитивное желание уничтожить все, что они не могут объяснить. И они устраивают охоту на ведьм, вырезают целые деревни, если только заподозрят, что среди жителей есть кто-то не такой, отличный от них.
  Они объясняют это очищением. Борьбой со злом.
  В разговоре с братом, Виктор покривил душой - у него не было уверенности, что начнись новая война, маги выиграют. Смертных становится больше с каждым годом. Они учатся воевать. Умеют убивать. И они могут пополнять свою армию едва ли не каждые два десятка лет. В то время как у них, магически одаренных, такой возможности нет.
  {Раш.}
   - Зачем ты возишься со мной? Почему помогаешь? Ведь один ты уже был бы далеко. Зачем я тебе?
  Раш замер, услышав этот вопрос.
  А и в самом деле? Зачем? Какая ему выгода от того, что эта смешная и до крайности наивная девчонка находится рядом с ним?
  Он посмотрел на Елену. Внимательно, оценивающе. Так, словно видел ее впервые.
  Красива? Пожалуй. Невысокая, хрупкая, ранимая. Ее хочется защищать, оберегать от невзгод и напастей. Хочется видеть на этом прелестном личике только улыбку. Необычного цвета глаза скорее настораживают, чем привлекают, но не отталкивают, ни в коем случае. Они завораживают и манят, обещают неизведанное и в то же время останавливают чересчур смелые порывы. Темная коса змеей вьется по спине и появляется какое-то не совсем нормальное желание распустить ее, растрепать блестящие пряди по спине, пропустить их сквозь пальцы, почувствовать их шелковистость, намотать на кулак, чтобы приблизить к себе ее лицо, всмотреться в черные омуты ее глаз и... утонуть? Нет. Скорее протянуть руку, схватить эту несносную девчонку, и не позволить ей самой погрузиться в пучину отчаяния.
  Хочется греться в ее тепле, приобщиться к тому свету, что она излучает, искупаться в нем и очиститься.
  Вряд ли Елена сама осознает, какие именно желания вызывает в окружающих. Слишком чистая, невинная, светлая... наивная... И очень хочется, чтобы этот свет не погас, чтобы ее чистота не помутнела, не покрылась пятнами или толстым слоем грязи.
  Ее хочется сохранить. Для себя. Только для себя.
  Стоп!
  Раш тряхнул головой и отвернулся.
  Он оборотень.
  На него не действуют чары. Никакие. Ни магия, ни ведьминское притяжение.
  Тогда в чем дело? Почему он не может отвести взгляда от этой девочки? Почему не может просто оставить ее позади? Почему вся его сущность... обе его сущности, так тянутся к ней? И даже волк сегодня решил ей показаться? Ведь он никогда раньше такого не допускал, никогда ранее его вторая сущность не выходила из-под контроля.
  И сама мысль о том, что кто-то может причинить боль этой девочке, заставить ее плакать или страдать вызывает не просто злость, но глухую ярость?
  Ведь она права. Сто раз права.
  Не будь ее, он бы уже давно был в заливе. Встретился со своими людьми и, вполне возможно, был бы уже в море. На пути домой. И раньше он бы так и поступил. Оставил бы ее позади. Прошел бы мимо.
  Тогда зачем? Почему?
  Зверь внутри глухо зарычал, недовольный такими мыслями своей человеческой половины.
  Не бросить...
  Защитить...
  Сберечь...
  Не дать угаснуть этому огню... не позволить ее свету потускнеть...
  Греться в его лучах...
  Раш не понимал, не мог разобраться в собственных мыслях и ощущениях. Раньше ему не доводилось чувствовать ничего подобного. Раньше, в той, другой его жизни, которая закончилась, стоило ему встретиться с одной невезучей ведьмой посреди леса, все было просто.
  Были свои и были враги.
  Семья... друзья...
  Эта девочка не принадлежала ни к одной из групп.
  И зверь снова глухо заворчал внутри...
  Моя! Защитить! Уберечь!
  Раш прислушался к своему верному соратнику. Его вторая сущность еще никогда не подводила. Звериное чутье не сбивалось и не обманывалось.
  Зверь принял девочку в семью. Посчитал ведьму своей стаей. И будет защищать ее. Она слаба. Она не справится сама. Ей хотят причинить вред.
  Выбор один - уничтожить угрозу! Девочка - стая. Она - младший сородич.
  Третьего не дано.
  И Раш не сможет отказаться от этой связи. Не бросит ее.
  Уже не бросит.
  Мужчина улыбнулся своей спутнице.
  - Не стоит задавать вопросов, ответы на которые тебе не понравятся. Вставай. Выдвигаемся.
  Она смешно сморщила носик, но послушно поднялась. Сильная девочка. Смелая. Упрямая. И чистая.
  "Нужно беречь" - пришло понимание от волка. Их осталось так мало, вот таких чистых и невинных.
  И эту он сбережет.
  {Елена}
  В путь мы выдвинулись в сумерках. Но уже совсем скоро очертания деревьев становились четче, сквозь кроны проглядывало небо, стремительно розовеющее. День обещал быть погожим.
  Я была настолько поглощена своими мыслями, что совершенно не смотрела куда иду, и оттого все чаще спотыкалась и падала, и Рашу приходилось возвращаться, чтобы помочь мне подняться или выпутаться из цепких лап кустарников.
  - Елена, - мой спутник в очередной раз, ухватив за капюшон плаща, поставил меня на ноги, - сколько можно? Что с тобой происходит?
  И взгляд у него такой пронзительный, словно мысли мои прочитать хочет.
  - Ничего, - я старательно отворачивалась, боясь посмотреть ему в глаза.
  Он так и не признался мне, зачем тащит за собой, какая ему в этом выгода и оттого мне было страшно. Разные мысли лезли в голову и не могу сказать, что они несли успокоение. Наоборот. Вспоминались все рассказы о том, что происходит с наивными дурочками, которые рискнули довериться не тем людям. В голове вертелись воспоминания о работорговле, хоть по словам того же князя Димитриу в нашей стране такого отродясь не водилось, но все же... куда-то же исчезали те девушки, что уходили из деревень в города в поисках лучшей доли. О многих из них никто больше никогда не слышал. В замке рассказывалось множество таких историй.
  И я боялась. Накручивала сама себя.
  Впрочем, страх - это не совсем то, что я испытывала.
  Я потерялась. Совершенно перестала понимать, что делаю и, главное, зачем я это делаю? Зачем мне куда-то идти? Зачем терпеть все эти мучения, каждый раз спотыкаясь и падая, стирая ноги и разбивая в кровь колени и ладони? У меня болит все тело, синяков и ушибов - не счесть, царапины покрывают руки и лицо и с каждым шагом их становится все больше. Гибкие ветви хлестко бьют по лицу, цепляются за волосы и полы плаща, корневища, опутывают ноги и не дают идти...
  Раньше у меня была цель. Я знала чего хочу. А теперь?
  Теперь не знаю.
  Так и не дождавшись от меня внятного ответа, Раш вздохнул горестно и, ухватив за запястье, потащил вперед. На этот раз он шел рядом, старательно отводя от меня ветви деревьев и зорко следя за тем, чтобы я снова не растянулась на влажной земле.
  - Прекрати думать о всякой ерунде, - решительно произнес мой спутник. - Не забивай себе голову мыслями, от которых все равно не будет никакого проку. Это бессмысленно.
  - А что не бессмысленно? Этот путь? Куда я иду? Куда ты меня ведешь, Раш? Что ждет меня в конце? Еще совсем недавно у меня было стремление и надежды. Я шла вперед и знала, где хочу оказаться. А теперь?
  - И теперь знаешь, - уверенно тряхнул темными волосами мой спутник. - У тебя по-прежнему есть цель, Елена - вырваться из окружения и спастись от инквизиторов. Разве этого мало?
  - Что толку бежать от них сейчас? Ведь, там впереди меня ждет все тот же костер. Мне некуда идти, Раш. У меня никого не осталось.
   "У тебя оссталасссссь я" - раздался в голове свистящий шепот, от которого у меня внутри все похолодело и, споткнувшись, я полетела на землю. И даже Раш на этот раз не успел перехватить меня и не допустить падения.
  - Эй! - не выдерживает все же Раш. - Ну, хватит уже. Перестань думать о разных глупостях.
  - Я... я... - пыталась что-то придумать, но в голову как назло не приходило ничего приличного. Не говорить же Рашу, что со мной только что заговорила Тьма.
  "Почему? - усмехается Древняя. - Он нам пригодитсссся. Он сссильный".
  Ну, уж нет! Меня охватила злость. Я не собиралась жертвовать Рашем. И Тьму больше выпускать тоже была не намерена. Никогда. Я сама себе пообещала, что больше это не повторится.
  А в ответ услышала издевательский смех. И пришлось сжать зубы, чтобы не выругаться вслух, не дать моему спутнику усомниться в своей "нормальности". Это ведьму он принял и вроде как опекает, а вот Хранительницу самой Тьмы - сомневаюсь, что это придется ему по душе.
  "А ты скажи ему, - снова шепчет Тьма, на этот раз, уже не растягивая слова, и шипение исчезло, - он поймет. Или не поймет".
  - Елена, - голос оборотня прозвучал обеспокоено. Он пытался поймать мой взгляд, но я отводила глаза, пряча их за ресницами. Только, Раш совершенно не пожелал с этим мириться и, обхватив мое лицо руками, внимательно заглядывал в глаза. На миг, показалось, что он видел меня насквозь, что понимал то, что я пыталась от него утаить.
  - Что с твоими глазами? - удивленно моргнул Раш, но лицо мое не отпустил. - Мне показалось на мгновение, что я что-то заметил, но... - он принюхался, склонился к самой моей шее, пощекотал кожу горячим дыханием. - Показалось, - выдохнул он и выпустил мое лицо.
  И я решилась.
  - Не показалось. Прости. Но... думаю, ты все же захочешь бросить меня здесь.
  Он нахмурился, но не отвернулся. Ждал.
  А я заговорила.
  - Меня и в самом деле приговорили, Раш. И вовсе не безосновательно. Я... - замолчала, потому что вспоминать было больно, не хотелось бередить рану, что еще даже не начала затягиваться. Закрыла глаза, глубоко вдохнула и продолжила каяться. - Я убила тех людей. Забрала их жизни. И княжну... и Еуджен тоже пострадал по моей вине. Я рада, что он жив, но в тот момент мне хотелось, чтобы он умер... И каратели... они пришли... я стояла там. Смотрела на мертвую деревню... видела безжизненные тела тех, кого знала с рождения. Они же никого не пощадили! - последние слова я выкрикнула и мотнув головой. Слезы застилали глаза мутной пеленой, они текли по щекам, капали с подбородка, но я не обращала на это никакого внимания, продолжала говорить, путано, скомкано, перескакивая с одного на другое.
  Словами выплескивала всю боль, что накопилась внутри. Легче не становилось, но... мне было это необходимо.
  - Я не хотела так... он сказал, что у меня все равно нет выхода, что мне некуда идти. Я решилась уйти домой, вернуться в деревню к маме. Никогда не хотела до этого. Нет, ты не подумай. Я любила маму, очень любила. И отца и младших братьев и сестер, но... я уже не помнила каково это - жить в деревне. Вставать на рассвете, работать в поле или по хозяйству. А когда Еуджен... и князь умер, я решилась. Сказала, что уйду домой, и он не сможет меня остановить... он не разозлился даже... посмеялся только...
  Я вспомнила тот вечер. Открытое окно и холодный еще, весенний, ветер и запах костров, что жгли на заднем дворе замка...
  - Ты все равно уступишь, - Еуджен, развалившись, сидел в кресле, помахивая, зажатыми в руках перчатками. - Идти тебе некуда. И никто не поможет. Отца нет, и теперь князь - я!
  - Я уйду домой.
  - В деревню? - он смотрел на меня с иронией во взгляде и медленно поднимался на ноги, словно большой зверь, потягивался, не сводя с меня пристального взгляда, а на губах его застыла премерзкая улыбочка. - Не смеши меня. Ты не выдержись там и одного дня... И потом... та деревня находится на моей земле.
  - Справлюсь, - я упрямо поджала губы, но благоразумно отступила. Шаг... еще один и еще, пока не натолкнулась спиной на подоконник. Дальше отступать некуда. Все же это была не такая уж и хорошая идея.
  - Да что ты? - Еуджен приблизился. Стал почти вплотную, и я могла посмотреть ему в лицо, только запрокинув голову. Но смотреть на него не хотелось... хотелось убежать и спрятаться... - Я мог бы взять тебя силой, - он протянул руку и прикоснулся пальцами к моей щеке. Попыталась увернуться, но гибкие пальцы - у него были на удивление длинные пальцы, - больно впились в щеки, заставляя поднять голову и посмотреть в глаза моему мучителю. В эти ненавистные глаза.
  А Еуджен улыбался и его запах щекотал ноздри. От него всегда пахло фиалками и табаком... и еще чем-то сладким... неуловимо, но этот сладкий аромат всегда дурманил, лишал воли.
  - Но не хочу заставлять. Так не интересно.
  - Отпусти меня, - я дернула головой, но вырваться не удалось. - Я все равно уйду.
  - Это если будет куда, - усмехнулся он, все же отпуская мое лицо.
  Затем развернулся и вышел, а я медленно побрела в умывальную и долго терла лицо мылом и полотенцем, пытаясь оттереть с кожи его прикосновения.
  ***
  Эти воспоминания отозвались болью и заскрипели песком на зубах. Я говорила, пытаясь рассказать обо всем Рашу, но подходящие слова терялись, забывались и никак не хотели находиться.
  - Я не хотела никого убивать. Правда, не хотела, - старалась не смотреть на Раша, который замер в нескольких шагах от меня. Было больно даже думать о том, что я могла увидеть в его глазах осуждение или порицание. Ненависть. - Но не смогла удержаться. Они все были мертвы. Все. Каратели не пощадили никого: ни женщин, ни малых детей. Даже трупы не убирали... и кровь... там было так много крови.
  И перед глазами снова встала выжженная мертвая земля, разрушенные огнем дома и трупы людей, что не успели спрятаться за стенами построек от мечей. Правда, внутри их ожидала не менее ужасная кончина - сгореть заживо или задохнуться от дыма - что может быть хуже?
  В ушах стояли крики:
  - Пощадите!
  - За что?
  - За что!!!!
  И слезы катились из глаз, рыдания сдавливали грудь, и я не могла вздохнуть, захлебывалась собственными словами и упала на колени, закрывая лицо руками.
  - Я сказала неправду, - мой голос звучал очень тихо. - Я хотела их смерти. Желала ее. Я заключила сделку. Тьма отомстила, она выполнила свое обещание. И забрала их жизни следом за жизнями жителей моей родной деревни. Они были недостойны прощения, и я не жалею. Ни минуты, ни единого мгновения не жалею, что в то утро выпустила наружу древнюю силу.
  Тьма тихонько мурлыкала у меня в голове. Она не была против того, что Раш узнал о ней... обо мне... кажется, Древняя была довольна.
  А я?
  Я продолжала сидеть на коленях, перебирая опавшую прошлогоднюю листву, разглаживая складки на безнадежно испорченном платье. Мне не стало легче от того, что я выговорилась. Внутри меня разливалась пустота. И слезы резко высохли.
  А вот посмотреть на Раша было страшно.
  Во время моей исповеди, мужчина замер и не двигался, словно окаменел. Но стоило мне закончить, как он отошел. На шаг всего, и я вздрогнула. Он был среди инквизиторов. Служил им. И пусть у него была своя причина сейчас спасаться от них бегством, он ненавидел ведьм. Я поняла это еще тогда, у охотничьего домика, стоило ему начать рассказывать про сестер с острова Святой Елены.
  А Раш молчал.
  Ходил взад вперед, перекатывался с пятки на носок и молчал. И это молчание угнетало, оно, словно каменный ком, упало мне на плечи и пригибало к земле.
  - Что значит "выпустила Тьму"? - неожиданно спросил Раш, когда я уже была готова завыть от безысходности. - Она внутри тебя? Как это возможно? В тебе нет второй сущности, и ты не одержима. По крайней мере, чужих запахов на тебе нет, и я не понимаю, что это значит? Она живет в тебе? Питается... тобой... твоей силой?
  ***
  Боль была невыносима. Я горела, чувствовала, как кипит кровь, и этот жар разносился по всему телу, плавились кости, лопалась от жара кожа... и голос был сорван от крика. Никому не под силу выдержать такую боль. И я не могла... не могла больше терпеть...
  Все резко закончилось. Боль ушла, и я с удивлением осознала, что кожа цела и кости тоже не раздроблены. Только голос по-прежнему сорван и в горле не першит - дерет. На мгновение мне показалось, что я ослепла, но чуть позже пришло понимание того, что это не я слепа - это вокруг меня кромешная тьма.
  И эта тьма живая. Она плотная настолько, что, кажется, стоит протянуть руку и можно будет ее потрогать. И я так и сделала. Вытянула руку, словно хотела ухватиться за что-то, но не получилось. Густой черный туман ускользал от меня, не давался в руки, но сам начал ластиться ко мне, словно котенок, пытался стереть застывшие на щеках слезы, играл с волосами.
  - Я выбрала тебя... - чужой шепот... незнакомый и... родной одновременно. - Ты мне понравилась. Ты сильная. А мне так нужна Хранительница. Я выбрала тебя.
  - Кто ты? - страха нет, но есть любопытство и желание рассмотреть собеседницу. - Тебя послала Славена? Она решилась подшутить надо мной?
  Незримая собеседница рассмеялась. И смех этот зазвенел, словно серебряные колокольчики.
  ***
  - А потом я пришла в себя, и оказалось, что трое суток провела в беспамятстве. Лежала, словно замороженная, не двигаясь и лишь иногда слабо постанывая. А мне-то казалось, что мои крики слышны даже у подножия гор, - я невесело улыбнулась, рассматривая собственные руки.
  Раш уселся напротив меня, прямо на землю, скрестив перед собой ноги и прислонившись спиной к стволу раскидистой березы, что уже успела выпустить первые, еще клейкие, но уже одуряюще пахнущие листочки. Он смотрел на меня пристально и слушал внимательно не перебивая. И я была благодарна ему за это молчание. Начни он что-нибудь говорить или задавать вопросы, и я не смогла бы продолжить. А так... создавалась иллюзия, что все хорошо, и я просто делюсь воспоминаниями с другом.
  - Я потом рассказала про это наставнице, но она, мне кажется, не поверила. Решила, что все это был просто бред, фантазии помутненного от боли сознания. И я знала, что когда сила просыпается - это больно. Мама как-то рассказывала, но она была слабой. Почти совсем ничего не умела, а потому у нее все было иначе. Совсем иначе. Словно лихорадка, которая прошла за два дня, оставив после себя лишь слабость.
  - Ты оказалась сильнее?
  - Я родилась в особый день, - горькая усмешка появилась на губах и я опустила взгляд - смотреть на Раша было больно, и слышать его глухой отстраненный голос тоже, но я судорожно вздохнула и продолжила. - Говорят, что ведьмы рождаются ночью. Не знаю почему, но бытует мнение, что если в сильную грозу родится девочка, то она обязательно будет ведьмой. Бред, как по мне. Я родилась днем. Мама рассказывала, что тогда луна встретилась на небосводе с солнцем и на мгновение на землю опустилась тьма. День стал ночью. А когда тьма рассеялась, я издала свой первый крик. Она всегда боялась за меня, моя мамочка...
  Эти воспоминания причиняли еще больше боли.
  Мама. Красивая, еще молодая, но изнуренная тяжелой работой, семьей, вечным безденежьем, невозможностью как-то изменить свою жизнь. Она сохранила красоту, как и все ведьмы, но под глазами у нее залегли темные круги от недосыпа, и худоба была чрезмерной.
  Она уставала, но никогда не жаловалась, всегда находила время, чтобы приласкать или спеть перед сном колыбельную. И она любила отца. Даже по прошествии многих лет, прожитых вместе, они не перестали слышать и понимать друг друга. И мамины глаза всегда загорались каким-то особым светом, когда она смотрела на него. А он... он жил только для нее. И мы, дети, знали, что они нас любят, но... всегда чувствовали себя лишними рядом с ними. Им никто больше не был нужен. Они держались друг за друга, дышали друг другом...
  - Мама не хотела отпускать меня в замок. Она боялась, но разве может простая крестьянка возразить самому князю? А старый князь был суров. Ему не перечили. Говорят, даже сам король не решался возразить Димитриу Тодэа и потому отослал его от двора в родовые земли. Хотя... может, и врут, я никогда особо не интересовалась сплетнями. А Тьма пришла ко мне только один раз, после того, как во мне проснулся дар. Спустя месяц или чуть больше...
  ***
  Это был сон. Просто сон, но он был таким реальным. И я чувствовала теплые, согревающие лучи солнца на своей коже и легкие, ласкающие прикосновения ветра. Он играл с моими волосами, развевал подол чересчур длинного платья. Это платье сшили для Славены, но ей не понравился цвет. Княжна говорила, что он делает ее кожу желтоватой, а светлые волосы совершенно бесцветными. А как по мне, цвет был изумительный. Лазурный, как небо в ясный летний день, теплый, как мамины руки. Я восхищалась вышивкой и фасоном и замирала, глядя на это чудо, сотворенное руками замковой портнихи.
  - Если оно тебе так нравится - забирай, - беспечно пожала плечами Славена, она никогда не жалела нарядов. - Но придется укоротить. Ты такая мелкая.
  Мне не хотелось его укорачивать. Мне его даже снимать не хотелось, и я сбежала из замка прямо так, не заглянув к портнихе. И любовалась собой во всех отражающих поверхностях и щурилась, подставляя лицо солнечным лучам, и кружилась, кружилась...
  А потом просто упала в траву на лугу за замком и осталась лежать, раскинув руки в стороны, наслаждаясь этим солнечным днем и теплом, и тем, что была счастлива. Да, когда-то для счастья мне хватало лишь красивого платья...
  Она появилась неожиданно. Просто возникла из неоткуда на залитом солнечным светом лугу.
  - Ну вот мы и снова всстретилисс, - я узнала этот голос сразу, а вот ту, которой он принадлежал, видела впервые.
  Она меня поразила. Женский силуэт, черное одеяние, сотканное из тумана, стелящегося причудливым шлейфом по зеленой траве, длинные волосы, словно призрачные плети, развеваются на ветру. А за спиной трепещут два сгустка первородной тьмы.
  Только лица ее я не смогла рассмотреть. Его словно не было и в то же время, я не сомневалась, что узнаю ее из тысячи.
  - Кто вы? - мой голос дрожал.
  - Я? - она склонила голову к плечу, и мне на мгновение показалось, что из-за черной вуали, что покрывала ее лицо блеснули глаза. Удивительные, черные, блестящие. - Ты ведь знаешь, кто я, девочка. Зачем тогда спрашиваешь?
  - Это невозможно.
  - Почему же?
  - Но... как... - я все еще не могла поверить в то, что разговариваю с той, которую принято бояться и проклинать.
  Но она вот, стоит на расстоянии вытянутой руки от меня и наблюдает, следит за каждым моим движением и улыбается. И хоть я не могу видеть ее улыбку, но явно представляю ее себе.
  - А вот так, - и Тьма раскидывает руки в стороны, словно пытается обнять воздух, затем кружится на месте и ее туманный шлейф колышется. - Я выбрала тебя. Теперь ты моя Хранительница.
  - Почему меня? Чем я привлекла ваше внимание?
  - А почему бы и нет? Ты мне подходишь, - она рассмеялась, и смех ее взлетел до самых облаков.
  - И что мне теперь делать? - я была готова заплакать, потому что никогда не желала себе такой доли и не знала, справлюсь ли.
  - Ничего, - Тьма внимательно посмотрела на меня. И взгляд этот, казалось, проник в самую душу, в самые затаенные уголки моего сознания. - Живи, расти, набирайся сил. А я пока понаблюдаю...
  И она просто исчезла, растворилась, словно и не была на этом лугу никогда.
  - И я ничего не знала и не слышала о ней до тех пор, пока не увидела уничтоженную деревню, - Раш уже давно перебрался ко мне поближе и теперь сидел на корточках напротив, поглаживая большими пальцами мои ладони, успокаивая. - А на том пригорке, я пожелала мести. Захотела причинить боль, убить и... она отозвалась. Исполнила свою часть сделки, а я... я испугалась в последний момент. Не смогла смотреть на то, как Тьма выпивает жизненные силы Еуджена и отозвала обратно, заперла в ее темнице.
  - И что теперь? - Раш не выглядел взволнованным или настороженным, в его глазах не появилось ни презрения, ни ненависти. - Она хочет вырваться?
  - Я не знаю. Тьма по сути своей совсем не зло, как это принято считать. Она просто... просто Тьма. И это она сама заточила себя, чтобы не разрушить наш мир. Но ей скучно в одиночестве и требуется пища, хоть иногда. И тогда она выбирает себе Хранителя. В этот раз ее выбор пал на меня.
Оценка: 6.32*27  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"