Natalia : другие произведения.

Свет над временем 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

  
  
  
  
  
   Р О М А Н " СВЕТ НАД ВРЕМЕНЕМ "
   ( для тех, кто умеет смотреть вглубь)
  
   КНИГА 2
  
  КТО ТЫ, ЧЕЛОВЕК,
  ЗВЕРЬ ИЛИ Б О Г ?
  ЗАВЕСА ПРЕД ТОБОЙ,
  ОТКРОЙ ЕЕ
  ИБО, ТЫ - ЧЕЛОВЕК,
  ЭТО ТВОЕ ПРАВО!
  
  
  
  
  
   К Н И Г А 2: " ВСЕ ЕЩЕ УТРО"
  
  
  
   ГЛАВА 1
  
   " ЧЕЛОВЕК, ТЫ ДОЛЖЕН СТАТЬ СЫНОМ Б О Г А ! "
  
  
  
  Папирус и кольцо. Вот то, что оставила после себя эта прекрасная женщина...
  А мы вернемся к нашему герою. Он один на этом краю чужой земли - что ждет его, и что он должен исполнить, мы пока не знаем...
  
  Письмо на шее вновь начало себя обнаруживать каким-то труднообъяснимым то ли зудом, то ли движением. Нет, эти слова не могли вместить в себя суть ощущения, наверное, это как магнит, но другой природы, этакое живое существо, долго хранящее свою тайну, и вдруг захотевшее ее проявить.
  Доминик сжал в ладони свиток, он грел и пульсировал. Доминик, быстро остановившись и почти сорвав его с шеи, развернул, но развернув не смог остановить движение - р а з в е р т ы в а н и е п р о д о л ж а л о с ь. Шла развертка ч е г о - т о , о н о ширилось и росло, а человек очень быстро, не в силах противиться, все разматывал и разматывал эту причудливо возникающую форму.
  В конце-концов, последовал хлопок, как от сжатого воздуха, и Доминик увидел себя в большой корзине, а над ним - в небе - висел огромный шар, надутый чем-то более легким, чем атмосферный воздух. Корзина, крепко привязанная к этому объекту, трепыхалась на ветру, послушно следуя вместе с ним.
  Синее небо, чайки, внизу океан, белые тучки тут и там обгоняли воздушное судно, солнце ласково светило, наполняя сердце изумлением и радостью. После стольких испытаний во тьме, неизведанности и опасности, - вдруг простор и свобода! Ощущение полета, упоение воздухом и солнцем, что может желать человек, еще недавно лишенный всего? Но наш герой не был простым мечтателем, он внимательно осматривал горизонт, пытаясь зацепиться взглядом за какой-нибудь ориентир, - нужно определить что, где, как, - беспомощное болтание в воздухе его не устраивало - это тоже тюрьма, правда иного рода.
  Прошло какое-то время, солнце не сдвинулось к горизонту, не ослабило своего излучения и безбрежный океан был так же огромен и неизмерим, ветер продолжал дуть с той же силой и в том же направлении. Картинка не менялась, даже тучки были одинаковы, они как овечки бежали по небу, ничем не нарушая однообразный пейзаж.
  У Доминика возникло ощущение движения времени без изменения пространства, казалось, он находился в глубине прекрасно нарисованной акварели, и могли пройти столетия, а человечек на воздушном корабле все так же плыл бы в голубом небе, над синем морем, в ласковых лучах полуденного солнца.
  Мысль придя, пронзила сознание, но была отогнана, - ведь было же движение: ветер, вода, тучи - все перемещалось, но - не изменялось. Как один и тот же кадр, раз за разом вставленный в киноленту. Вы, дорогие читатели, можете представить себе такое кино: и если это пять минут, то ничего, а если часы и более, и конца не видно?
  Вечное движение, как бег на месте. Где-то, что-то прокручивалось и в этот же миг возвращалось на место. Новое ощущение начинало крепнуть и он понял, что бесполезно подносить руку сложенную лодочкой ко лбу, чтобы вновь и вновь вглядевшись в горизонт, разочарованно вздохнуть, протереть глаза, дотронуться до подбородка и, заложив большой палец правой руки за пояс, поднять глаза к небу. И он поймал себя на мысли, что не только повторяет одни и те же движения раз за разом, но и мысли, словно одинаковые бабочки, вспархивают с одинаковых цветов в одинаковой последовательности.
  Но мысль-озарение тут же была потушена хороводом повторений, и так колесо пространства закрутилось. Время шло, Доминик как заводная игрушка заученно выполнял ритуал одних и тех же движений. На подбородке у него отросла щетина, щеки ввалились, в глазах появился лихорадочный блеск, кровь стучала в висках, отдаваясь звоном в ушах, суставы и мышцы болели и подрагивали - он весь как бы уменьшился в размерах - усох, но вместо него с внешней стороны тела возникала другая поверхность кожи, мускулов и вообще, - всего туловища!
  Вырастал другой человек для этой картинки, искусственный, ею же созданный, как муляж человека, механическое чучело. А сам живой субъект уменьшался в размерах, сжимаясь внутри этой куклы, отдавая ей силу свою и жизнь.
  Фантастика! Человеческий разум не может даже вообразить о существовании другой реальности, которая находится совсем близко и не зависимо от этого незнания, он может не миновать ее. Доминик уже осознал грозящую ему опасность, он как бы раздвоился: в человека внешнего-скорлупу-оболочку и маленькую сущность, еще живую и трепещущую, закованную в центр бездушного робота.
  Еще немного времени и процесс может стать необратимым. Его внешнее "я" радостно совершало этот парадоксальный бег на месте с чувством огромной важности выполняемой им задачи, уверенности в правильности своего выбора, ничто не волновало скорлупу, она была права, тысячу раз права в своей силе и непогрешимости, ей не нужно было ничего знать, все и так хорошо, спокойно, радостно:
  - Но вот только этот несносный человечек внутри, мешает, вопит, корежится. Он кричит и бьется и доставляет беспокойство. Что ему нужно? Скорее бы он утихомирился! - А его внтреннее "Я" болело и страдало не в силах вырваться из этого ада и самое главное, - оно осознавало реальность пропасти в которую падало и свое бессилие.
  Доминик лихорадочно пытался собрать обрывки мыслей, а они действительно таковыми являлись: одни кусочки внутри - еще внутри, а другие уже принадлежали внешнему:
  - Что же ....делать? - Он с трудом соединил эту фразу:
  - Делать что? - это подумалось уже легче.
  ЕСТЬ!!!
  - Изменить надо слов порядок, - это перевернутое предложение тем не менее уже можно было осознать.
  - Не спасет никто меня кроме,- так, дальше!
  - Внутри обратись в огонь,
  - Светильник зажги, поклонись БОГУ, - ну же, еще немного!
  Ну Доминик, ведь ты таешь, уже почти не осталось внутри тебя ничего - человечек размером с футбольный мяч послушно повторяющий своего огромного двойника и тающий, тающий при каждом движении.
  Ну же, Доминик, - не погибай, ведь и мы любим тебя, своего героя, такого умного, сильного, доброго. Вспомни, вспомни же слово!!!
  И он вспомнил:
  - Ц Е Т О ! О Т Е Ц ! - и смог, смог произнести уже немеющими губами:
  - Отец, помоги сыну! - Вот, что значит изменить течение процесса вспять.
  Единственное слово, как бы его не записывали, каким бы символом не обозначали, ОТЕЦ - един, неделим, нескончаем в своем многообразии.
  Позови его, человек, и он придет, придет к тебе на все времена. Ничто не будет властвовать над тобой: ни время, ни пространство, лишь имя БОГА. Оно произнесено и все, все покоряется Ему, все покоряется тебе, как Сыну ЕГО.
  Только ты и ОН, ВЫ - едины.
   * * *
  И вмиг иллюзия распалась. Он вновь в тоннеле. Нет солнца, нет неба, нет моря, но каково облегчение!
  Мираж, мираж поглощающий все, на что смог наложить свою лапу обмана.
  Мир Майи, это твой сын Мираж только что чуть не погубил Человека.
  Доминик облегченно вздохнул, взглянул на свои руки, плечи, ноги - все было нормальным и подчинялось ему, выполняя любые движения в разном порядке. Он опять принадлежал себе, владел собой, создавал себя!
  Юноша чувствовал усталость и может даже какое-то ощущение предела. Да, он измотан физически и морально, да он победил очередной раз, вышел невредимым, уцелел там, где смогли спастись лишь единицы, но где же окончатнльная победа? Где свет в конце тоннеля? И сколько еще нужно преодолеть, чтобы постичь, но и затем, затем предстоит дорога назад и он не уверен, что она будет легка.
  Волна бессилия окатила его: " К чему же он так стремился и что еще предстоит преодолеть? Стоит ли игра свеч? Или он оказался глупой бабочкой летящей на огонь?". Эти и многие другие вопросы проносились и не получали ответа, возвращались вновь и вновь ввергали душу в отчаяние.
  "Да, он устал, он одинок и даже не знает цели, и нет уверенности в обретении долгожданного отдыха и освобождения. А он должен освободить своих товарищей и спасти Шарлоту, где он возьмет силы, если уже сейчас так измотан и находится сам неизвестно где, добровольно заточив себя на десятки, может сотни километров от людей. Да, раньше он был отважен и уверен в своей силе, не боялся препятствий...", - он лежал на спине, широко раскинув длинные и сильные руки и ноги, непослушные локоны волос разметались вокруг высокого лба, из-под ресниц в уголке глаз замерла скупая слезинка, прямой нос побледнел, губы отвердели, на мускулистой шее билась жилка, дыхание постепенно выровнилось. Юноша уснул.
  Сколько продолжалось сладкое забытье определить трудно, но проснулся он как от толчка. Народная пословица "утро вечера мудреннее", в который раз подтверждала свою правоту. Страхи и неуверенность отступили, впереди опять брезжил свет надежды. "Надежда умирает последней", - это та последняя струнка в человеческой душе, что заставляет ее играть в могучем оркестре жизни. И если великий Паганини смог закончить свой концерт на одной струне, то и другие великие личности в истории человечества на единственной струне - надежды, не имеющиие больше ничего и находящиеся в крайних обстоятельствах с блеском исполняют свои симфонии жизни и, побеждают! Таких людей - сынов человеческих ждет триумф.
  Доминик ощутил прилив сил и света через этот маленький мостик, что в который раз протянула ему надежда: "Я не погибну потому, что я единственный из ныне живущих людей проник в "святая святых" египетской земли, быть может здесь ждет меня сокровище мировой мудрости. Не может бесследно исчезнуть тот избранник, что был допущен к порогу тайны. Не зря я так подробно знаю путь в лабиринте, не зря стоял на арене перед разъяренными быками, видел старика "Ветхого Днями" и "Белая птица" приоткрыла мне завесу тайны и так обнадеживающ был ее урок.
  Я кое-что знаю и могу, и поэтому должен - обязан преодолеть этот путь. Кто-то все равно откроет тайну лабиринта, почему же я думаю, что я не смогу этого сделать? И наверно от этого зависят жизни людей и моих товарищей."
  Он не знал о проишедших событиях, не подозревал, что его друга и учителя уже нет на этой Земле, а Шарлоты в Египте.
   * * *
  Юноша встал, свиток на шее тихонечко пульсировал, как бы призывая к действию. Доминику не нужно было в него заглядывать для того что бы выбирать повороты, избегать тупиков, он шел по наитию. Даже возник какой-то азарт - ожидание очередного препятствия с которым он должен сразиться. Что это будет? Монстр или кипящая бездна? Он опять чувствовал в себе силы и знал, что должен преодолеть все. От его воли и решимости зависела жизнь. И вот краем глаза он начал ощущать что-то постороннее, какой-то намек на движение, чье-то присутствие, но как только он пытался разглядеть все исчезало : "Интересно, что еще? Кто сопровождает меня?"
  Он уже не сомневался в своем вначале смутном, затем оформленном ощущении. Все те же стены, смутные очертания свода, воздух и не спертый и не свежий, монотонность хотьбы, и еще что-то... Это будоражит и привлекает внимание. Как к этому отнестись? Друг или враг? Поможет или помешает? - Мешает. Мешает идти, отвлекая, рассеивая волевой импульс, ослабляя решимость. Надоедливо и неотступно. Что это?
  -Кто ты? Откликнись! - Доминик остановился неповорачиваясь. Ответом было эхо, насмешливое и незаконченное. Юноша упрямо сел, облокотившись спиной к стене, руки сжал в кулаки, брови нахмурены, глаза упрямо сверлили одну точку. Губы отвердели, кончик носа побледнел :
  - Я дойду, дойду чего бы это не стоило, если нужна для этого моя жизнь, - я ее отдам, но только БОГУ! - Вмиг возникло свечение и как серебристое облако прошелестела какая-то тень мимо юноши по направлению вперед: " Ты опять вышел победителем, милый юноша, не устаем удивляться твоему уму и силе, хоть ты и не имеешь права на ошибку, но каков соблазн! Ха-ха-ха," - серебристым колокольчиком звенел впереди смех и увлекал за собой: " Ты красив, умен, удачлив иди, иди за нами и мы приведем тебя к порогу, ты будешь обладать всем, ты станешь могучим, тебе будет подвластно все. Иди, иди за нами, конец близок...".
  Доминик внимательно следил за удалющейся тенью. Вперед, вперед двигаться, не стоять на месте, так еще учил добрый монах Торио. Юноша шел и шел углубившись в воспоминания, образы далеких лет проносились плавной вереницей событий. Его любовь к королеве, вначале неосознанное обожание переросшее в могучее чувство, которое заковано, пленено узами чести и долга, когда благородство не давало ни малейшего повода для малодушного подчинения своим желаниям. Да, любовь убивать нельзя, это величайший грех, но своею любовью убивать честь других людей, заставлять отрекаться от своей внутренней сути ради любви, лишая их свободы и права выбора - еще больший грех и лишь очень сильные души могут обуздать свои чувства, если для их развития и проявления судьба не дала своего согласия.
  Мы все страдаем в этом мире, проходя испытания, делаем выбор и в зависимости от него имеем тот или иной результат. И часто задаваясь вопросом, почему я так несчастлив, а вот Маша, Петя живут припеваючи, мы просто из-за двери собственной квартиры не видим целый мир, не осознаем о существовании мировых законов и не подозреваем, что страдаем и мучаемся всего лишь в иллюзорном временном промежутке.
  Но вы не согласны страдать даже в мельчайший момент времени, вы осознаете себя Сыном единосущным ОТЦУ, тогда все гораздо проще - не страдайте по таким пустякам как нехватка денег, неустроенность жизни, недостаток любви и так далее... Тебе, Сыну своего ОТЦА это все не важно, не нужно и не имеет смысла, а в вечности мы все любим друг друга как части единого великого целого, а нехватка денег сейчас - это такая мелочь по сравнению со всеми богатствами Мира, что ОТЕЦ отдает, всегда отдает своему Сыну
  Хочешь быть богатым, любимым и счастливым, так осознай себя таковым и совершиться великая магия становления совсем другой личности. Ты вправе строить себя сам, используя свои знания законов Мироздания. Но не дай БОГ тебе нарушить их, расплата будет тяжелой, ты сам накажешь себя и твоя судьба методично будет подбрасывать одни и те же испытания и задачи, пока ты правильно их не решишь. Если ты осознаешь себя Богом, то и поступай как ему положено, а для Бога Честь превыше всего. Осознай себя высокорожденным и ты станешь таковым.
  Юноша погруженный в воспоминания настолько отвлекся от действительности, что когда случайный камешек, попавший под ноги вернул его сознание в лабиринт, возникло чувство как после глубокого сна. Там в прошлом - насыщенная жизнь, пусть трагичная и тяжелая, но в гуще событий и людей и, самое главное, там всегда была возможность выбора, а здесь...- здесь один путь вперед - все остальное равносильно гибели. Доминик поежился, действительность не давала не малейшего шанса ни на отступление, ни на слабость. Человек на семьдесят седьмом уровне под землей не может и мечтать об остановке или возврате. Кто узнает о нем, услышет его и может спасти?
  Никто. Ни один из живущих последние десять тысяч лет людей на этой планете не только не спускались сюда, но и не знал о существовании этого места. Лишь легенды в народе, да таинственные символические изображения в жреческих храмах, и учение на них опирающееся. Но из всех посвященных в него и прошедших испытания в пирамидах (нет не лабиринте), лишь избранные из жреческого сословия (а в этой касте так же существовал особый - внутренний круг), знали о существовании лабиринта, но далеко не о сути его. Никто повторяем, никто почти ничего не знал о тайне цивилизации, что оставила о себе свидетельства за долго до существования современного миропонимания.
  Один - один только человек, нет он не дерзнул, его привели, удостоили чести. И вот к ней идет этот человек, он преодолел, очень много преодолел ("скоро сказка сказывается, не скоро дело делается"- помните?) и может быть он единственный из людей, который оказался достойным, может за тысячи лет еще не было претендента, но этого мы не знаем. Слишком много всего должно совпасть, чтобы н у ж н ы й человек оказался в н у ж н о й точке в н у ж н ы й час.
  Опять "маленькое" (которое у нас очень легко вырастает в большое, но простите нас, мы так хотим вам все-все рассказать)отступление. Что значит "нужный человек"? Это прежде всего человек, у которого Потенциала, то есть количества силы-энергии достаточно, чтобы выполнить необходимую работу, а для работы выполняемой сейчас Домиником необходим был колоссальной силы Потенциал, огромный запас энергии и он мог бы ее использовать для достижение цели и при этом его силы не иссякли бы
  Кроме того, у "нужного" человека должны были быть хорошо развиты поля, что бы этот Потенциал мог свободно через них проявляться. Эфирное поле у претендента на такое Посвящение должно быть хорошо развитым и упругим, то есть оно прекрасно может проводить через себя энергию Потенциала, как бы напитываться водой, как губка, легко ее передавать и так же легко удерживать в себе. При давлении обстоятельств такой человек может согнуться, но все равно не сломается, и как только давление обстоятельств ослабевает, его воля вновь выбирает нужное направление.
  Учение СИНТЕЗА и работа " Разомкнутый круг" тщательно разбирают необходимость упругости воли, которая выражает себя через эфирное тело человека. Несгибаемый индивидуум не годится для роли Посвященного, так как человек находящийся в этом пласте материальности в любом случае имеет болевые точки предела, это либо желания и чувства, либо разум, либо физическое тело может не выдержать давления обстоятельств и, воля такого человека окажется сломленой. Примеров тому масса: либо шло перерождение личности, вы прекрасно помните все диктатуры и чем они заканчивались и для людей ввергнутых в развитие события, а так же самого такого лидера "начал за здравие, кончил за упокой", так же многочисленные аскетические пути руководимые несгибаемой волей никогда не могли окончиться удачей и освобождением, всегда вокруг него были страдания людей, близких и далеких, и всегда у такого человека не выдерживало одно из тел. Самым прочным в данных случаях оказывалось физическое - аскет просто умирал в полной уверенности в правильности своего пути, ну а оказавшись за порогом - получал от судьбы счет по всем долгам, которые попрал ногами в угоду своей воле. Далее для Посвященного важно астральное поле - желаний, чувств. Оно должно быть мягким " как бы пушистым" (это можно даже увидеть органами ясновидения) к такому человеку хочется прилепиться, смотреть ему в глаза, греться в его ауре, он никогда не выплеснет на вас свои эмоции, весь негатив как бы тонет в его ауре,- перерождается, он не кипит страстями, даже неотложные чувства в нем не бурлят, а зреют. И конечно, высшее из земных полей - ментальное - тело мысли должно быть легким, легко накрывая собой огромные объемы информации, легко проникаясь ей, поднимая ее, такой человек всегда творец, любая мысль его объемлет собой предмет в целом и ищет пути его улучшения, развития, людей он всегда берет под свой "покров", но не насильно, а с большого расстояния, не мешая развитию индивидуальности и лишь изредка ненавязчиво указывая направление, ни в коем случае не принуждая человека к чему-либо.
  Гармоничный человек и в других людях, в природе видит лучшее - потенцию возможностей и никогда не вмешивается , ведь его воля- упруга - она поддерживает, его чувства не обжигают, а согревают, а его мысли не навязываются, а открываются: хочешь принимай, а не хочешь - иди своим путем, он твой - может хуже, может лучше, но только ты сам его можешь пройти, и только сам за него будешь в ответе перед ОТЦОМ.
  И если все это еще имеет за собой мощный Потенциал, который эти качества делает объемлющими и постоянными, то вот вам портрет Посвященного космического уровня, такого каким должен стать каждый человек в недалеком будущем. И Учителя человечества старательно выращивают таких индивидуумов, ведут их по пути, подбрасывают им задачи и помогают их правильно решить, развивая , но не стесняя личность, так как самое ценное в человеке - его индивидуальность, которая есть творческая составляющая работы самого человека и ОТЦА- его и всего сущего.
  Кроме того "нужный" человек должен кармически оказаться в нужном месте в нужный час и только тогда, может решиться очередной урок для человечества. Чем больше среди людей Посвященных такого уровня, тем лучше для всей цивилизации, ведь они служат всем, отдают себя полностью и этим высветляют всеобщую ауру Земли.
  Идет человек, но мы не знаем, не знаем окажется ли наш герой таковым, хватит ли у него сил физических, душевных и духовных. Хватит ли? Мы верим в тебя, Доминик, мы любим тебя, с тревогой следим за твоим продвижением и переживаем все это вместе с тобой. Но ты знаешь еще одну тайну, ту тайну, знание которой дает силу, власть и ключи ко всему существующему или когда-либо существовавшему, или которое только будет существовать - это то, что ты не один стоишь перед дверью, не один преодолеваешь путь и что ты не маленький и одинокий человек.
  Он знал о БОГЕ - ОТЦЕ и это ему было ведомо еще с самого раннего детства, он знал, что избран и ведом от рождения.
  Есть и сейчас такие дети, они рождаются с памятью и знанием своего места и пути в этом мире. Вы разочаруетесь, вот опять роман о каком-то необыкновенном человеке, а что нам простым смертным брать с него пример, сопереживать и искать вместе с ним! Мы вам ответим - вы все Сыновья одного ОТЦА, но находитесь на разном уровне своего эволюционного осознавания и каждый, повторяем каждый в свое время оберетет такую же силу и Благодать.
  ... Серебристое облачко все так же маячило впереди, переливаясь и будоража тонким смехом, зазывно привлекая внимание, увлекая за собой. После того как Доминик очнулся от своих воспоминаний это было единственным движущимся чем-то, что хоть как-то, но помогало не чувствовать своего жуткого одиночества и оторванности от остального мира. "Ни чего себе! Какая-то тучка, прямо скажем потусторонняя, смеющаяся и вообще вроде бы живая (ох) и помогает от одиночества - сказочка про кошки-мышки", - воскликнет иной читатель: " Да от такого общения может запросто и "крыша" поехать!" - и будет в чем-то прав. Как обыкновенный человек может отреагировать на живое, смеющееся облачко, да еще и славословящее!
  Но Доминик уже закалился и был готов к любым неожиданностям и фантомам, иллюзии и волшебству. Уж если ты послушался "чего-то" и решился на такое мероприятие, то будь невозмутим при любых сюрпризах, главное при этом не вдаваться в подробности - не отвлекаться от цели, главное не отвлекаться! Только вперед и вперед!
  Вдруг все: стены, пол, потолок сузились и сошлись в одну точку. Нет коридора, нет пола и потолка, исчезли стены, есть - конец пути? Все. Пришел!
  Доминик вытер пот с лица, провел рукой по лбу, дотронулся до кончика носа, глаза с непониманием обшаривали пространство. Сзади уходящий тоннель, откуда пришел, впереди тупик. Неужели такой путь и мог так кончиться? И чем же? - Шершавое на ощупь углубление и квадратик на его дна.
  Пальцы бездумно скользили по поверхности стен каждый раз вновь и вновь дотрагиваясь до тупика. "Ничего. Нет ничего за что можно зацепиться, глаза не обнаруживают ни малейшей трещины, выемки, края. Значит все - блеф. Зря шел, потерял столько времени, подвергал свою жизнь опасностям, вновь и вновь их преодолевал и шел, шел за призраком...? А там наверху его друзья могли решить, что с ним что-то случилось, что он погиб, нуждается в помощи! - Правильно подумают и не смогут больше надеяться на его помощь. Как он жестоко ошибался! Ловил журавля в небе. Нужно было жить и действовать на земле, а не спускаться в ее недра! Потрясающий, самовлюбленный болван (!), возомнивший себя избранным, для которого приготовили путь и удел. Несчастный, слабоумный человечек, что ты хотел найти здесь, у тебя была цель, так скажи в чем же она заключалась? Не даром говорят: " Благими намерениями выстлага дорога в аад". Да, как глупо поддаться иллюзии, питаемой собственным тщеславием, бросить все: друзей, которые нуждаются в нем и которые в беде, и отправиться на поиски призрачного знания, тайны, о которой никто ничего не знает, которая не была никому открыта, решив, что ты достойный ее избранник. Какая ошибка, которая может стоить жизни многим людям, брошенных им, да и его собственной! "
  Тяжело разочарование. Мысли спутались в клубок, стиснутые чувством раскаяния и сожаления. Юноша чуть не плакал, но мы грешим против истины. Он действительно плакал: в носу защекотало, глаза с усилием заморгали, пытаясь прогнать тысячи мелких острых иголочек боли, их заволокло пеленой и спасительная влага омыла персохшее "зеркало души". Да, сердце действительно за время борьбы и пути затвердело, оделось коркой, броней, одержимое одним импульсом: ничто не принималось в расчет, любые сомнения и задержки с усилием на одном дыхании подавлялись: " Только вперед! Прочь все, что может отвлечь!"
  И вот сейчас он сидит у "цели" - такой незначительной: "Вот смотри, любуйся, человек, это то к чему ты так упорно шел - это твоя награда, это то, радим чего ты все бросил, отказался от борьбы там - наверху, нет тебе было ее недостаточно и ты оставив всех спустился сюда к ней, к этой "великой" цели. Зачем? Чтобы возвыситься, обрести то, что не доступно другим? Несчастный! Вот сиди, плачь теперь здесь, пока твои друзья там наверху страдают и мучаются в плену и опасности".
  Доминик плакал. Слезы, одна догоняя другую, торопливо катились по еще юным щекам. В центре груди болело, нет не там, где физическое сердце, а в самой середине - как-будто кусок льда вызывал боль, прожигая холодом близлежащие ткани. Но лед таял и таял от потока горячих слез, становясь все меньше и от этого еще острее. Как маленькое лезвие острозаточенного кинжала вонзилось в его сознание: "Я совершил предательство, бросив Шарлоту в заложницах и Учителя наедине с опасностью, а ведь ему предречено погибнуть!" Он вспомнил щит, который учитель получил от "Белой птицы", дыхание захватило от этой мысли: "Кую-ун может погибнуть, а его ученик, как какой-то авантюрист сидит под землей на сотню-другую километров от него!"
  Эта мысль вначале вызвав острую боль, моментально привела в чувство: "Немедленно назад, может он что-то еще успеет и не даст погибнуть другу и затеряться в числе многочисленных наложниц Шарлоте!"
  Резко выпрямившись, Доминик сильно ударился головой о нисходящий свод. В глазах, в которых еще не просохли слезы, померк свет. Юноша потерял сознание... Он видел тоннель, тоннель, тоннель... облачко летело, звало и смеялось:
  - Что? Что? Куда? Зачем?
  - Мне ничего не надо. Там наверху, а может внизу - мои друзья без помощи и поддержки. Я не хочу, не хочу больше бежать за призрачной птицей!
  И тут птица возникла из облака:
  - Милый мальчик, птенчик мой, молодой и горячий! Разве можно мыслить и чувствовать так узко, позволять увлекать себя в неуправляемую бездну? Да, от своих друзей ты далеко и как бы быстро ты не бежал назад, ты им уже не поможешь - этим не поможешь. Так все же есть наверно другая сторона события? Опомнись, получил по макушке, может твоя голова теперь став больше, благодаря шишке, увидит смысл того, что произошло? - Истинный смысл!
  Доминик очнулся, он был удивлен, упасть в обморок от такого пустяка, сколько ударов он уже получал, а здесь... Рука дотронулась до места на голове, где еще ощущалась боль. Да, там действительно было небольшое уплотнение - шишка! Невольная улыбка осветила лицо. Ирония судьбы. Как там ему сказали - будешь умнее, так как голова теперь больше на шишку?
  - Птица!!! Опять эта птица, ведь это она завлекла его сюда, это ее облачко маячило в конце злополучного пути. Что же теперь ей еще нужно? Почему даже за порогом бессознательного она не оставляет его? Тут в голове прояснилось то, что Шарлоте угрожает смерть от женщины близкой к ней и то, что учитель должен отдать свою жизнь - ведь это та же иллюзия что и его сюда привлекла.
  Или наоборот не иллюзия, а реальность. А он просто ослеп, ослаб и впал в истерику. А как же старик, присутствие и любовь которого он чувствовал на себе, а препятствия, которые он преодолел и ощущение победы, которое возникало при этом каждый раз. Бесконечные "а" сопровождающиеся словом "которые" - говорили об одном и том же - он действительно несколько поторопился с выводами, и все гораздо сложнее. И прежде чем принимать скоропалительные решения нужно привести свои мысли и чувства в порядок, и уже только затем действовать.
  Доминик вытер остатки слез, промассировал лицо, голову, установил дыхание и сосредоточился на одном из упражнений Цигун, затем установив тишину внутри себя, обратился с горячей молитвой к БОГУ:
  - ОТЕЦ мой, Небесный!
  Прости неразумного сына.
  Прижми к груди своей дитя единокровное.
  Напитай его милостью своей и благодатью!
  ДА, будет мудрость - в моем разуме,
  Любовь Твоя - в моем сердце,
  Сила Твоя - в моем теле,
  Воля Твоя - в моей деле,
  Сияние Твое - в моей душе!
  Во Имя ОТЦА и Сына и Святого ДУХА! АМИНЬ!
  И сразу он почувствовал воздух вокруг себя, чистый, легкий и свежий. Стены раздвинулись и перед ним - ДВЕРЬ.
  Даже не дверь, а врата: огромные, окованные многочисленными металлическими крепежными элементами, с тонкой вязью по углам и сходящейся в центре, но запоров и замков не было. Массивность и так подразумевала неприступность, кто может решиться открыть такую дверь ударом кулака, либо ноги? У кого дерзнет мысль вышибать ее с помощью чего-либо? Лишь со смирением, преклонив голову -" посыпав ее пеплом", отряхнув прах с ног и опустив глаза, можно робко приблизиться к ее порогу.
  
  Доминик стоял на пороге.
  Медленно, без единого звука, дверь плавно раскрылась и... С В Е Т
   * * *
  
  Юноша очнулся под кроной дерева, рядом небольшой колодец, вокруг - насколько хватает глаз серый песок, - океан песка, граничащий на горизонте тонкой линией с бездонной синью небес. Слабая зелень маленького оазиса, да птица, размером с ворона, сидящая на почти голой ветке верева. Этот собрат нашей "мудрейшей" сидел точно так же, склонив голову набок и наблюдал за молодым человеком, мирно спавшим, - в руке его пряталась вещь, которая так интересовала птицу: блестит, переливается на солнце нестерпимым светом и манит, манит к себе любителя безделушек. Но это не безделушка, хотя она от этого не менее притягательна для птицы: "Вот бы украсть и унести вгнездо! Но нужно, чтобы человек уснул покрепче, лучше вообще не проснулся, умер - и все и, драгоценность моя!" - так думал ворон-египтянин, так как это племя живет во всех уголках земли и имеет одинаковую природу во всем. И если бы птица могла думать, как думают люди, она наверняка бы внимательно рассмотрела Путника и тот предмет, что он сжимал в руках.
  Легкий ветер горячими покрывалом обдувал лицо и могучую грудь человека не остужая, а наоборот еще иссушивая уже слегка обгоревшую кожу. Юноша лежал на спине, теперь глаза его открылись и следили за редкими одинаковыми облаками, спешащими во высокому небу. Он был здесь, но мысленно - там, и не было ему сейчас дела ни до пустыни и одиночества, ни до высыхающего колодца и ворона, который с алчным блеском в глазу наблюдал.
  Авессанарий смахнул пот со лба, потер висок и упрямо сжав губы, вновь и вноь пытался привести мысли в порядок, уж слишком парадоксальным и одновременно величайшим по своей значимости было все происшедшее с ним. Качаясь в волнах воспоминаний, он то тут, то там выхватывал отдельные моменты, но выстроить цепь событий у него не получалось, словами или смысловыми понятиями было не объять свершившегося, хотя он прекрасно знал, что имеет этот целостный и гармоничный образ внутри себя, - в своем Всезнании, которое не подчиняется земным законам, земным словам, земным формам.
  Там, где он был, хотя слово "где" теряет свой смысл: нет времени и нет пространства, вернее сказать он присутствовал за "порогом", после которого нет времени и пространства. Как только Доминик ушел в свет, произошла странная метаморфоза не только окружающего мира, но и его воспринимающих каналов и чувств. "Да, опять полный сумбур!" - Авесаннарий еще раз решил начать свои рассуждения сначала, ведь сейчас он был на Земле в своем таком родном физическом теле и мирно полулежал-полусидел под деревом: " Надо собраться и выразить, иначе это будет не давать мне покоя!".
  - Итак, едва ( вернее - в это же мгновение, так как после этого "едва" времени не стало вообще (!) , оно просто исчезло, причем бесследно, от него даже не осталось воспоминания) он переступил порог "той двери" и опять слово "переступить" через что-то - неправомочно, так как "там" и пространственные объекты не имеют реалии, "там" нельзя пройти по чему-то, переступить через что-то, обойти вокруг чего-то - нет, нет, и нет!
   - Опять запутался! Начну сначала и по-другому:
  ... Свет. Бесконечный. Нет времени. Нет пространства. Есть Свет и есть "Я" в Свете. "Я" растворяюсь в Нем, живу в Нем, дышу Им, думаю Им. Я - везде и всегда. Я знаю это, Я впитал это всеми своими порами, клетками, атомами, которых не чувствую, но знаю они остались со мной, они тоже есть.
  "Я" объемлю все, "Я" - есть все, то что есть и то чего нет - это тоже "Я". Но... чу-,... есть и единица "я" - Авессанарий и "Я" говорит с ней - с "я" Авессанарием: " Сын Мой, ты достиг того, что не один смертный еще не вправе познать, маленькие "искорки" подлетая к "порогу" на чуть-чуть, осознают лишь отсвет Вечного и если человек еще должен вернуться назад, мы не допускаем его, иначе сгорят его смертные оболочки. "Нирваной" это зовут мудрецы среди людей, но то лишь предверие, иллюзия, фантом - легкое упоминание о Свете. Единицы, проникшие "за", после возвращения обрели бессмертные оболочки. Твой брат ИИСУС славен на Земле и вышел отсюда, добровольно обрекая себя в кандалы земных тел, принес жертву за человечество. Все вы - Великие, вас много и мало, но вы это Я, и ты это тоже Я, ты почувствовал это и теперь знаешь, что это значит. Нет разделения между Сынами БОГА и ОТЦОМ", - так говорил Авессанарий "Я" с "я" - тоже Авессанарием, и это был не диалог, это было осознание в один миг, который являлся вечностью, и В С Е...
  Но опять чуть-чуть послабление для земного ума "я" Авессанария: " Ты должен вернуться, проявляя себя, свой свет на Земле, твой долг служения человечеству еще не окончен, карма не искуплена. Ты обрел себя в Свете, ты Есмь, кто ты Есмь, но ты обязан служить людям, спасать и вести, это твой дальнейший путь - так повелел тебе ОТЕЦ, это ЕГО Воля - Высшая! Знание своей высшей природы приведет тебя на самые низшие уровни и поможет подняться следующим за тобой сознаниям людей. Кто как не ты, познавший Я Есмь спасет многих, укажет путь, ведь они немощны и слепы и лишь твоя сила, мудрость и любовь, которые ты должен отдавать им помогут. Да, теперь ты обрел свое "Я", ты - Посвященный, но впереди еще работа и долг. И если бы у Человечества не было сынов - Спасителей - оно никогда не стало бы Сыном Бога."
  Это было Всезнание, которое не имело границ, простираясь в вечности, но самое парадоксальное это то, что в любой своей точке являло себя абсолютным.
  Авессанарий смотрел ввысь, где он был ? Наверху - на небесах, внизу - под землей на 77 уровне таинственного лабиринта? Нет, тот Свет, что теперь горел в нем был внутри и исходил изнутри, внутренней сущности всего. Да, аллегорический спуск под землю к ее центральной силе и сути, как и свет, который представлял собой сущность Солнца, никак не уводили и не обманывали в том, что человек даже летя к звездам или спускаясь вглубь океана, на самом деле всегда находился в преддверии Света у себя, в своей собственной сущности.
  И совсем не надо долго идти или лететь, все есть во всем: и твои "небеса" всегда в тебе, нужно лишь открыть их. Но для этого необходимо очистится, пройти путь по обретению "себя", закалить свои силы, обрести мудрость, а сделать это только ради любви и только тогда можно обрести "Царство" и живя в нем, дыша им, наполняясь им, служить Земле, помогая и поднимая остальное Человечество. Старшие братья всегда пестуют и ведут младших - это космический закон, данный нам ОТЦОМ.
  Авессанарий, обретя свое истинное "Я" стал таким старшим братом для Человечества - Сыном БОГА.
  Такие Великие Сущности испокон веков жили среди людей, либо воплощаясь, добровольно принимая на себя земные оболочки, как Будда или Иисус, либо вырастая среди вас, начиная с самых низов: из воплощения в воплощение, страдая, болея, падая и искушаясь и не смотря на это, вновь и вновь поднимаясь, отдавая свою силу, любовь и мудрость всем кто нуждается, кто рядом, пока, наконец, не очистив свою судьбу от долгов, смогли благодаря этому, подняться над временем и пространством, осознать себя в "себе", приняв венец "Сына БОГА", и уже в осознании своего могущества и избранности ( это не просто красивые слова) вести работу по осветлению человечества, по поднятию его из плена тяжелых энергий.
  Они и сейчас живут среди вас и так же вырастают и обретают себя на поле земной жизни. Да, это тяжело, когда ты так же искушаем и тебя так же пронизывают черные потоки гордыни, тщеставия, корыстолюбия, ненависти, лени, страха, суеты, развращенности. Но у них есть осознание цели и каждый раз, когда такой избранник вновь и вновь искушаем, он тем не менее видит свет и равняется на свет и всегда возвращается к свету. Раз за разом падая и отвлекаясь, он вновь встает и идет. И это качество мы называем "упругостью воли". И если вы знакомы уже с нашим учением Синтеза, то вы найдете там его среди 7 основных условий, после соблюдения которых перед человеком раскрывают Путь. Как перед Авессанарием в его манускрипте был изложен подробный план лабиринта, но о том какие испытания и препятствия ему предстоит пройти, не было сказано ни слова. Он знал направление и шел, боролся, отчаивался и вновь поднимался. На самом деле каждый внутри себя уже имеет такую карту-план и дело лишь за "малым", нужно чтобы тебя подпустили к дороге, а это зависит лишь от тебя. И как только ты будешь соответствовать этим 7 качествам: упругость воли, мягкость сердца, светлый разум, твой выбор, небольшое количество долгов, способность работать над их раздачей и, наше расположение - то есть мы имеем для твоей "искры" силовое поле парное ей (подходящее по вибрациям), ты спускаешся в лабиринт, пройдя его, ты сможешь оказаться на пороге. И мы с радостью приветствуем каждого кандидата.
  Ну, что же вы загрустили? Вы сомневаетесь в своих возможностях? Напрасно! Человек имеет необъятный Потенциал и не единожды возникали ситуации, экстремальные обстоятельства, в которых тот самый слабый человек - из мяса и костей оказывался сильнее стихии и обстоятельств. Примеров тому несчесть. Поэтому, говорим: "Дерзайте, у каждого свой (отличный от остальных) лабиринт.
   * * *
  Вернемся к нашему герою - Авессанарию. Вы уже поняли, что Доминик окончательно принял свое основное имя, которое раньше лишь знал, но полностью не мог еще связать с собой. Доминик обрел высшее сознание благодаря испытаниям и Посвящению и теперь у него не было трудностей в этом, да и во многом другом.
  Помните, в начале романа, ведьма на корабле пыталась воздействовать на Доминика и его учителя - Кую-ун-Порху, ее ядовитые стрелы пролетели мимо, они не смогли в астральном поле (в котором действуют силы зла) обнаружить объект под именем Доминик. И это его спасло, но теперь Сыну Бога - Авессанарию не нужно прятаться, и его сущность сияла во всех планах Земли и Вселенной, всеми своими оболочками. Это уже не простой человек, это - Великий Посвященный сознательно обладающий силой и мудростью своего ОТЦА и проявляющий любовь своего Божественного Родителя. И конечно мы вновь вспомним горячо любимого нами маленького человека и большого Мастера - корейца - Кую-ун-Порху - Великую Душу, исполнившую свой долг и свое предназначение, полностью завершившую свой круг великим подвигом долга и любви. И он тоже обрел Свет, вечный и неистребимый. Но Мастер уже не придет на Землю в ее тяжелые объятия, его путь простирается в вечности и уже вне планеты Земля, хотя по великой братской любви он неотступно следит за близкими ему людьми, помогает и направляет их в трудном пути.
  Две таких разных жизни: одна яркая, но несмотря на Высшее Посвящение обреченная вновь на земное служение, а другая - вроде бы незаметная, усредненная (матросы тихонько подсмеивались над странноватым маленьким человечком), но накопив, обретя несметное могущество, он единым подвигом раз и навсегда отдал все долги и в пламени БОГА сжег все свои земные оболочки, полностью переродив их. Ведь вы в нашем повествовании не увидели куда делось само тело корейца. А тело исчезло не оставив и следа на планете, и тому было много примеров в истории человеческой цивилизации, об этом упоминают священные книги: " Он был взят живым". Да, мы немного через автора, так как сам автор конечно не смеет это знать, приоткрываем вам этот великий процесс освящения земных материальных тел человека: физического, эфирного, астрального и частично ментального (помните мысль - материальна). Когда некий человек либо длительным служением и работой над собой, либо величайшим подвигом, а чаще всего и тем и другим, освящает их, каждый раз проводя через эти тела энергии из Высших планов, они постепенно очищаются, как бы умываются, тяжелые структуры с каждым таким контактом-наложением Высшего становятся все чище, тоньше и прозрачнее,- как в природе: графит перерождается в алмаз, благодаря многочисленнным химическим реакциям, происходящим под действием высоких температур и давлений, так же и полевые структуры человека, благодаря многочисленным алхимическим воздействиям (духовным упражнениям, испытаниям и подвигам), приобретают другую природу - соответствующую своему Высшему полю, которое непосредственно на него проявлялось со всей своей силой и энергией. И конечно в итоге человек становится уже Сверхчеловеком, приобретая внутреннее свечение.
  Вспомните многочисленные примеры из вашей истории. Начнем с целителей и учителей. Что это за дар, как его получают, осознают, используют. Почему они, а не мы? Есть такое правило, человек постоянно стимулирует своими мыслями, чувствами, действиями одно из полей, которое начинает развиваться, делается более пластичным, легким, сильным, и по закону "анатомии" тонких тел человека, эти свойства оно получает от своего высшего собрата, ему соответственного: Эфирное - тело воли, действия, силы и здоровья получает приращение этих свойств от Высшего Поля воли Бога - Атмического; астральное - тело чувств, желаний, талантов, притягательности, любви от Высшего Поля Божественной Любви - Будхиального, а ментальное- тело разума, силы мысли от Высшего Поля Божественной Мудрости - Каузального. Когда говорят о каком-либо человеке: " Он врач, музыкант, артист,художник и т.п. ... от БОГА", эта фраза как раз и означает, что по его каналу, где он прикладывает наибольшее усилие, чувство, стремление течет истинно животворная энергия с Высшего Поля Божественной реализации.
  И как вы понимаете, чем больше поток, тем он чище и шире, а источник этого не иссякаем. Поэтому такая работа всегда в радость, она дает дополнительные силы, ею творятся чудеса и неожиданные открытия. Но все мы люди и конечно, мы постоянно искушаемы и конечно часто такие каналы связи человека-Бога подвергаются агрессии, зависти, алчности, гордыни, - они выглядят как плотины, завалы на пути Божественого Света, и если человек не сумеет справиться с такими преградами, или его поток еще не окреп, он может потерять "нить Ариадны" - свой выход-контакт, а продолжая творить, силу получать из других источников, которые подменят собой и искривят истину. И самое трагичное в этом то, что человек сам может не заметить, что стоит уже перед закрытой дверью. Примеров таких взлетов, а затем падений гораздо больше, чем хотелось бы.
  Но мы опять отвлеклись, да простят меня мои уважаемые читатели, тем не менее разговор у нас о совсем других каналах-выходах Полей БОГА к избранным. И очень многие святые до самого последнего часа, мига своего воплощения сохраняли такой Божественный канал. И Иисус, и Прометей, и Будда, и Джордано Бруно, и, и, И... Их не смогли увлечь миражи человеческих страстей. И что же мы видим, что случилось с их земными оболочками? Они не смогли подвергнуться земному разложению. Мощи и даже просто вещи святых - яркое тому доказательство. И благославенный Джордано в пламени костра лишь обрел свою истинную природу - тот самый философский камень, и если бы пепел смогли сохранить, он так же как и мощи святых указал бы на свою особую природу. Величайшая реликвия этого мира - Туринская плащаница,- когда в момент Вознесения прошли через ее простую материю - "земные" тела Господа нашего, освятилась их великой природой.
  Земное стало небесным - вот та великая тайна трансформации материи в Свет - великую энергию. Но не забудьте, все есть все и все есть во всем. Конечно это возможно, так как самая, даже самая грубая материя была создана и построена только благодаря Высшему началу всего, и только поэтому возможен ее возврат в начало. То есть материя была создана энергией из энергии, и материя может быть вновь превращена посредством энергии опять в энергию.
  Но не все так просто. Легко спускаться вниз, но как тяжело возвращаться. И ваша поговорка: "любишь кататься - люби и саночки возить" как нельзя лучше к этому подходит.
  Наш любимый герой Кую-ун-Порху исповедовал свой возврат через эфирный проводник, это был путь Воли и его учение Цигун привело его к открытию канала в Область Поля Божественной Воли. Кстати, это поле символизирует ОТЦА в Пресвятой Троице, ее самое старшее и главное начало. И своим последним подвигом, как заключительным аккордом Мастер обрел истинную Богореальность. Но обратите внимание, ведь он и раньше во время своих упражнений будучи Мастером неоднократно бывал ведом этой силой. Вспомните его состояние слияния с Космосом - это и есть проникновение и слияние в Поле БОГА. Но тогда, почему он раньше не смог получить свое Посвящение? Вы наверно не обратили внимание на одну очень важную деталь: когда идет проникновение в Высшее Поле БОГА - не важно какое из трех,- да, человек обретает свою истинную (первоначальную- потерянную)природу, освещая свою оболочку, он через нее раз за разом временно соединяется с ОТЦОМ, но... для того, чтобы полностью стать ИМ, - надо не только быть с ним соединенным, надо слиться с ним всем, повторяем - всеми тремя телами, то есть получить Посвящение или Освящение всех трех тел и тогда, в один миг стать тем, кем был от Начала. И это дает нам в нашу эпоху путь Синтеза.
  А в те времена, которые мы сейчас описываем, лишь единицы могли его осуществить. Остальные шли одним из путей, проявляя через себя энергии либо воли, либо любви, либо мудрости. И каждая религия вела свою линию, проповедуя свой путь, который легче было преодолеть ее последователям из-за их эволюционного развития и физических условий, и именно этот путь проповедовал и был первопроходцем в нем их Пророк, Учитель или Посвященный - Адепт. Но такой Сын Бога пройдя его, вынужден был вновь и вновь воплощаться на Земле, как и его наиболее продвинутые ученики и последователи, вслед за ним получившие Богосыновство через одно из тел. И так же Авессанарий был возвращен (а ведь в момент свое Посвящения в лабиринте он был "ТАМ") для дальнейшего служения.
   * * *
  Пустыня. Оазис. Человек. Он через многое прошел и многое знает, но это не освобождает его от долгов, борьбы и дальнейшего пути.
  Авессанарий поднялся: высокий молодой человек - мужественный и красивый, конечно все читательницы уже влюблены в этот образ, конечно, это и мой идеал Мужа, так же как в Шарлоте я вижу идеал Женщины. Его синие глаза светятся умом и любовью, они похожи на два драгоценных камня, глубиной своей соперничающие с синью небес. Между бровями залегла складка, говорящая не о грозе, а сосредоточенности. Скулы заострились, губы приобрели твердость и черная бородка прибавила к его облику ощущение зрелости и силы. Черные кудри рассыпались по широким плечам. Длинные руки и ноги, могучий торс. Словом, совершенный образец человеческой природы. Вот бы таких людей было по-больше! Но он не красавец с картинки, сладкий и гладкий, а человек имеющий самое главное - свою индивидуальность, и внешность его - это лишь отражение внутренней сути, которая придавала ему мужественность и полновесность.
  Авессанарий повертел в руках обруч. Откуда он у него, он не помнил, ясно, что это головной убор, представляющий собой обруч из нефрита, имеющий с одной стороны щель, благодаря которой его можно было делать больше-меньше, с противоположной стороны он расширялся в неправилный ромб, с более тупым и коротким нижним углом, верхний угол - более острый и длинный, стороны же ромба были вогнуты. Эта пластина содержала в центре себя потрясающий прозрачно-желтый камень, природу которого Авессанарий определить не смог. Камень светился и переливался ярче и сильнее окружавших его по обе стороны шести бриллиантов по три с каждой. Скорее всего это тоже алмаз, но особенный, он казался на много порядков чище всех бриллиантов мира.
  Авессанарий поднес его к глазам, любуясь игрой света в гранях бриллианта, очень необычным оказалось сопряжение между алмазами и оправой из нефрита, она была как бы оплавлена вокруг них. Современный читатель может представить себе это, если вообразит вместо нефрита обыкновенную пластмассу, но конечно в описываемые нами времена такого сравнения не могло быть. Он просто отметил про себя, что это не может быть созданием рук человеческих. И мы это так же понимаем, нефрит - это не платмасса.
  Юноша мог бы поставить рядом только один камень - рубин из кольца Шарлоты. Как ни странно мысленно они очень легко смогли оказаться рядом, более того, он увидел в своем воображении удивительный обмен-танец энергий света между ними. Два камня: ярко-красный и ярко-желтый, как два брата "обнимались" и разговаривали", шло непрерывное взаимодействие между ними. И это все сопровождалось радужным спектром вокруг и еще чем-то с трудом передаваемым, каким-то восторгом душ. Да, именно душ, Авессанарий это остро почувствовал.
  Он вздрогнул, мотнул головой и зажмурившись еще сильнее, резко открыл глаза: итак все стало ясно, - два камня - брата-близнеца, теперь он в этом не сомневался, один у него, другой у Шарлоты, их надо соединить, они стремяться к этому, подталкивая его к действию. "Шарлота!", - сердце кольнуло тревогой, болью - любовью. Авессаний одел обруч не на голову, а на шею так, что центральный камень оказался над горловой выемкой и обратясь лицом на восток двинулся через пески.
  Ворон разочарованно каркнул, он понял, что этот человек - "крепкий орешек" и случайные обстоятельства в виде укуса скорпиона или ядовитой змеи, смерти от жажды, невозможности выбраться и найти дорогу через пустыню, на него не могут подействовать. Еще некоторое время зоркий глаз черной птицы наблюдал на горизонте все уменьшающуюся точку и наконец, идущий человек скрылся.
  Все осталось как прежде. Желтая пустыня, синее небо, зеленый островок оазиса, но что-то ушло. Что? Или кто? Ушел Человек, любимый Сын ОТЦА, ушла любовь - красная недостающая краска для гармоничной картинки островка Земли. Да, без человека в этом мире было бы пусто и одиноко, несмотря на боль и страдания, которые наша Мать-природа от нас принимает, и она так же вместе со всем этим принимает через нас любовь Творца. Космос любит свою жену - материю еще и за то, что она воплотила ЕГО Сына.
  ... Вскоре показались стены храмов, вот и врата, и дворец фараона. Авессанарий не останавливаясь прошествовал в самый центр и оказался перед дверьми в зал для торжественных приемов. Было время обычной церемонии получения даров и прошений, отдачи распоряжений по насущным вопросам страны.
  Стражи-нубийцы в страхе еще большем, чем перед гневом фараона, расступились перед высоким чужеземцем на шее которого сверкало " ОКО СОЛНЦА". Да, это было ОНО. Светило по-новому заговорило и заиграло проявляясь через свое материальное воплощение, поднятое из глубины земли человеком, которому это даровано было Свыше. Ничто теперь не могло быть преградой для него. И вот оно в святая-святых - святилище фараона, его дворец, его зал, его трон, его аура божественной силы лежит на всем...
   Живое воплощение Бога Амона-РА, призванное в этот мир, посвященное в эту роль и исполняющее свой великий долг перед Солнцем. Фараон - это дом БОГА. Он велик и неделим, единосущен своему повелителю - Амону-РА, это его свечение, сила вибраций. Идет великое мистическое таинство, совершаемое ежедневно, тысячелетиями отшлифованный ритуал. Что? Где еще возможно такое великое действо? - Идет служение человека-Бога Богу в человеке. И вдруг, какой-то сбой, замешательство, завихрения энергий за вратами..., они раскрываются и в них человек? Нет! Там предстает перед очами фараона - воплощение Бога, сам БОГ, само солнце и за его лучами уже ничего больше не видно. Не видно, что это так сверкает камень, что принес его человек, хоть и Великий Посвященный. Видно ОНО - Светило, и проявлен - материализован ОН - БОГ.
  Сам Великий РА стоит на пороге. В одно мгновение все померкло вокруг, что можно рассмотреть, увидеть рядом с солнцем, лишь блеклые тени, да и то при большом напряжении. Есть только ОН - СВЕТ, и принес его человек - чужеземец. Еще немного и все увидели, осознали что это и кто это. Да, это тот самый обруч с желтым алмазом, который получил когда-то Бог РА от своего брата. И эта самая сокровенная реликвия, самый большой источник силы был потерян Египтом на многие тысячелетия и с ним вместе фараоны во многом потеряли свою божественную силу и благодать. Когда они обратились почти в смертных, вдруг такое прощение БОГА - Посланец с "Оком БОГА".
  Фараон сидел без движения, лишь черные глаза его неотрывно смотрели в синие глаза чужеземца.
  ...Когда-то Великий брат египтского Бога, БОГ с Севера ОДИН вручил "Око" своему брату, а в ответ получил рубин - олицетворяющий собой кровь из любящего сердца РА...
  Сейчас Великий Северный Брат снял и держит на вытянутых руках обруч, глаза его ласково сияют. Фараон не отрывая взгляда встает (это не предусмотрено никаким ритуалом) и снимает с пальца кольцо Шарлоты, а на подносе рабы держат письмо королевы.
  Вот и встретились два камня - два брата. В один миг Авессанарий и Хафи-РА узнали друг друга. ДА! Они - братья, и раньше не одно воплощение были вместе, спасая и поддерживая друг друга. Два близнеца одновременно сосали грудь матери и она, гладя их по кудрявым головам, пела им песни на родном им языке.
  "Брат!" - вырвалось у них одновременно и они заключили друг друга в крепкие объятия. В зале царила тишина, ни кто из присутствующих не произнес ни слова. Атмосфера была такова, что сейчас все возможно и действительно, и реально. Итак сладостно и одновременно больно было обнять брата единокровного, после тысячелетий одиночества, истинного брата - в духе, а не того рожденного физическим братом, который строит планы мести и плетет интриги. Да, они единосущны и похожи как "две капли воды", нет не внешне, а духовно, тем светом, что проявляется через каждого. Братья торжественно обменялись реликвиями и Авессанарий на одно лишь мгновение позволил себе ощутить боль безысходности и невыносимой утраты, читая прощальное письмо Шарлоты.
  Он вспомнил ту женщину, что когда-то была матерью этим двум мальчишкам-сорванцам, выросшим и спасшим свою страну и свой город от диких полчищ варваров. А их матерью была Шарлота в том дальнем воплощении и именно поэтому, она вызывала у них такую высокую и чистую любовь.
  Шарлота - великая женщина, имела великих сыновей. И сейчас оба ее сына обретя и узнав друг друга, узнали и одновременно потеряли свою мать, свой идеал женщины.
  Где ты, Шарлота? Каков твой путь? Уж очень ярок свет твоей души в этом мире и ты не смеешь потеряться в безднах времени и пространства.
  
   * * *
  
  Темная ночь, тишина, как перед грозой, холодно и немного знобит. Как надоела эта страна, скорее бы вернуться к свои кочевьям, увидеть своих многочисленных жен. Атаман измучил своих войнов бесконечными набегами, их кровь уже насытилась видом боли и страданий, их чрева переполнены сытостью от сознания того количества награбленного и отобранного добра, что переполняет многочисленные, гонимые следом за ними вьючные караваны. Они уже не хотят больше идти, их влечет к родным очагам, чтобы поразить своим богатством и силой соплеменников и родственников, манит отдохнуть на подушках рядом с женами, им надоели слепые от ярости и боли глаза поверженных наземь пленниц, им не бередит больше кровь всеохватывающая волна азарта и силы в схватке с отчаянно бьющимися насмерть войнами врага.
  Они уже начали роптать и биться как бы нехотя, пока ритм боя и угроза смерти в очередной раз не поджигала инстинкт ненависти и жажды крови. И наконец, Аниб-баш-паша объявил:" Это последняя крепость". Твердыня, зовущаяся градом Моль, и живут в нем светлолицые рыжеволосые, высокие и красивые люди. Они очень искусные мастера и город их управляется царицей - вдовой с двумя царевичами, - справедливо и достойно. Горожане счастливы и богаты, ведут активную торговлю со многими близлежащими городами. Слава об их ювелирах, кружевницах, кузнецах и камнерезах разнеслась далеко за пределами страны. Очень многие с удовольствием покупают изделия их мастеров.
  Вождь провозгласил: " Последняя крепость и к родным юртам, мы пожнем богатый урожай, разорим и сожжем этот счастливый город, возьмем в плен их прекрасных женщин и талантливых детей, и из счастливой жизни ввергнем этот народ в пучину боли и страдания. О, как я попляшу на кострище из костей царицы и ее детишек! О, как я выпью кубок крови из младенцев-пленников!!!", - и розоватая пена вместе со слюной брызгала из его щербатого вонючего рта. Глаза лихорадочно бегают и маслянисто блестят, щека с огромным шрамом дергается в непрекращающемся тике, руки, ноги и шея все время в движении. Он пританцовывает, притопывает, извивает погрузневший стан и кривит шеей. И именно такой вид главаря воодушевляет эту стаю разбойников. Их глаза наполняются ответным безумным блеском (зло заразительно, берегитесь прикосновения его, а береженого БОГ бережет), из глубины чрева раздается утробный толи рык, толи вой.
  И уже волна этой черни вновь и вновь осаждает городские ворота и опадает, отбитая мужеством немногочисленных защитников города. Защитники, их мало и они не войны, они умельцы и мастера, и только благодаря их умению, с мастерством построенная крепость все еще выдерживает осаду, спасая своих строителей, камнетесов и глиномесов. Тех, кто делал для нее кирпичи, месил глину и возводил стены, смешивая раствор с яичными белками. Их - людей, охраняет она, совсем не умеющих убивать и защитить себя. Людей, которые умеют лишь создавать, а не разрушать и, поэтому, они сейчас под угрозой гибели. И лишь остается надежда на ее высокие, очень высокие и прочные - пока неприступные стены, пока... Но она не вечна и когда-нибудь не выдержав натиска и ударов - разрушится, и враги войдут в город. "И что же будет, что будет с этими несчастными? Нет, надо выстоять, во что бы то нистало выстоять!" - так думала крепость.
  Вы усмехаетесь, нет не надо, ведь она была одушевленной, одушевленной любовью, с которой строили и лепили ее человеческие руки, ласкали человеческие глаза, создавали человеческие умы. И она так же любила и охраняла своих создателей.
  Но нет, она не одна печется о жизнях и судьбах города и людей. Царица, одинокая вдова, прекрасная женщина думает, думает и решает принести жертву, великую жертву - отдать жизни свою и своих сыновей, но спасти город, спасти свой народ. Она собирает сыновей в своей опочивальне и, они вместе продумывают план. От города есть подземный ход, и если бы на их месте были другие правители, они могли бы спокойно скрыться из города, но эти чистые души решаются на подвиг...
  ...Оба сына, с небольшим отрядом избранных юношей с двух сторон - с тыла обходят неприятеля и нападают на его открытый стан. Но стража там не дремлет, эти дикие племена имеют звериное чутье и острый слух. Их нужно отвлечь и это на себя берет царица.
   * * *
  ...И вот ночь. Погода, как перед грозой, холодно и немного знобит. Узнали? Мы вновь вернули вас к стану врага. Утром последняя попытка, еще немного и в одном месте стена не выдержит...
  И вдруг внимание дозорных, а потом и всего стана привлекли два ярко вспыхнувших пламени на самом верху крепостной стены. Да, это зажглись два огромных костра на смотровой площадке. Пространство вокруг осветилось.
  Черное небо, ярко светят звезды, луны нет. Крепостная стена частично освещена заревом от костров, низ и берег под ней теряется во тьме. Создается ощущение ее подвешенности в пространстве. И вдруг, в центр площадки выходит фигурка женщины в алом плаще.
  В полной тишине, лишь подчиняясь внутреннему ритму, она начинает кружение, обходя пламя костров. Алая восьмерка волшебным образом кружит и кружит вокруг огня.
  Тихо-тихо зазвучала музыка. Совсем неосязаем ее источник: то ли из-за крепостных стен, то ли откуда-то из глубины ночи, то ли просто звучит в ушах зрителей, навеваемая необычным танцем женщины. Все заворожено следят, не в силах усмирить волнение, которое зарождается в груди. Кажется вся Вселенная смотрит на это действо, ничего не существует в этом мире: только свет, огонь и алый плащ. Варвары в различных позах озадаченно следят, в их не развитых умах и огрубевших чувствах возникает какое-то сметение, тонкая вибрация - поклонение гармонии и магии танца.
  Темп танцовщицы все убыстряется, верчение ярким всполохом сверкает и бъется в ночи. Плащ из очень тонкой материи едва не задевает пламя.
  Фигурка все ближе и ближе к огню, костры растут, набирая силу, пламя дышит уже жарким белым маревом. Видно как в ночи словно маленькие звездочки рассыпаются искорки, от очередного сгоревшего полена, но каждая такая малюсенькая звездочка в один миг, едва оказавшись на тонкой материи, может объять ее всей силой пламени костра ее пославшего.
  Но женщина не прекращает свой танец, напротив, все быстрее, ближе, ярче ее игра с огнем. Она сверкает, кружится и переливается как живое пламя - центральный огонь.
  Вот еще и еще, и совсем чуть-чуть не достало ее горячее дыхание...
  Пламя вроде разгорелось, полыхнуло и край плаща прошел сквозь...
  Нет, показалось. Кружится, кружится фигурка. Замирает дыхание. Как она динамична, как беззащитна перед всепожирающим огнем. Зрители уже забыли обо всем на свете: кто они, где они сейчас находятся - лишь пламенеющая фигурка в алом шелке, равивающийся шлейф спорит с огнем.
  Бесстрашие и отчаяние, отчаяние утопающего в огромном океане, но не сдающегося даже в момент последнего вздоха.
  Вожак-атаман с перекошеной физиономией, выпучив глаза - ошалело взирал на действо, это не было ни на что похоже. Их дикие пляски и прыжки через огонь не имели ничего общего с гармонией и болью, что выражал танец. Руки, как два крыла раненого лебедя в свете зари, изгиб тонкого стана непередаваемой грацией, навевал ассоциацию с движением непослушного струящегося ручья, разбивающегося в миллионы брызг. Гармония и красота, а еще - магия движения.
  Царица была истиной богиней танца. Это был ее последний танец на краю жизни и смерти.
  Девятиметровый квадрат - площадка, на котором происходило действо, был почти целиком занят пылающими кострами. Свободное пространство, на котором можно было двигаться, едва представляло собой восьмерку шириной не более метра. И ей чудом удавалось до сих пор не задеть огонь плащем, руками или длинными, ниже талии волосами цвета спелой пшеницы, которые в свете огня и отраженного алого шелка полыхали едва ли не ярче пламени.
  "Жарко, очень жарко, еще немного нужно продержаться пока сыны : милые, мои родные - смогут подобраться и приблизится на достаточное расстояние, чтобы захватить в расплох врага. Еще немного, ну еще немного и, может, я успею выскочить из этого буйства огня. Как жарко, о, как мне жарко, кажется сердце расплавится в груди, кожа уже не чувствует горячего дыхания. Ну, родные мои, где же вы? Я сейчас не выдержу, упаду, сгорю! Ну, поторопитесь, пожалуйста, прошу вас!" - все эти мысли и чувства мелькали в голове Шарлоты, и она кружилась, кружилась подхваченная ритмом танца и пламенем.
  Тишина, не единого вздоха, стона, лишь слюна вытекает из искривленного рта Аниб-баши-паши, даже он замер, сжав руками до боли свой кривой нож.
  Кружится, кружится алая фигурка, искрами обсыпаются длинные прекрасные волосы и плащ, алый шлеф летит то плавно, то рывками, но не сковывая движений своей хозяйке, не путаясь в ногах и спорит, спорит с пламенем. Вот аккорд... полотно плаща, взлетев выше женщины, накрывает ее всю с головы до пят и концом задевает костер...
  Миг и, - еще одно пламя в яростном крике боли заглушило, сжало, смело то, что только что жило, пело, танцевало.
  Факел, факел боли, человеческой боли и ... в с е .
   * * *
  Но для варваров это уже не имело значения, в одно мгновение они были изрублены или задушены, остальные спаслись бегством. Оба царевича пали в этом бою, сражаясь спина к спине, отражая удары многочисленных врагов. Силы были неравные, но внезапность и решительность защитников сделала свое дело. Варвары, побросав имущество спешно отступили. Но наверно сыграла роль гибель вожака и необыкновенный танец ОГНЯ на крепостной стене.
  Вот она какая, была - царица!
  Шарлота конечно не знала об этом, вернее ее внешняя память не сохранила воспоминания о прошлой жизни. Но от этого она была не менее совершенна и любима.
  А теперь вспомним. Папирус и кольцо. Вот то, что оставила после себя эта прекрасная женщина....
  
   * * *
  
  Роскрошные волосы тяжелой волной упали на пол. Юноша стоит перед зеркалом: золотистая кожа, тонкие брови, прекрасные глаза, небольшой нос и пухлый рот, нежная линия подбородка, высокая шея и хрупкие еще по мальчишечьи слабые плечи, - вот, что мог сказать об этом пареньке случайный прохожий. Мальчишка лет четырнадцати, единственная странность - сила взгляда, наполненного пережитым, и тонкая складка боли между бровями. Но, немного измазав себя сажей и одев на себя лохмотья пилигрима, Шарлота до полной неузнаваемости изменила внешность. Кто заподозрит теперь в этом бедно одетом пареньке королеву, женщину потрясающей красоты? На таких мальчишек мало кто обращает внимание.
  И Шарлота сделала единственно правильный выбор, к которому веками прибегали отчаянные или отчаявшиеся женщины, неугомонные и таинственные, гонимые судьбой. "Прочь, прочь все осталось в прошлом. Я не могу теперь, не имею права вспоминать кто я, откуда и как мое имя. Как же теперь меня звать?" - она задумалась, в ее дворце, где она провела свое детство был мальчик, товарищ по играм, его звали Джон, - Джони! Ну что же буду Джоном. Мои рыжие волосы и хороший английский мне в этом помогут.
  Для начала она пошла на пристань в надежде встретить земляков или получить возможность сесть на корабль. Но обнаружить свой пол она посмеет лишь оказавшись в стране, где женщина независимы, здесь же - где женщины либо рабыни, либо наложницы, об этом нечего было и мечтать. Но соплеменников, как и подходящего судна не было видно. Лишь стайка мальчишек, да толстый купец - турок, отчаянно жестикулируя, руководил разгрузкой своего товары: " Эй, ты, подойди сюда!" - турок энергично махал руками всем своим видом давая понять, что призывает стоящего поодаль паренька. Шарлота встрепенулась: вначале она с большим трудом осознала, что это к ней обращаются, но медленно двигаясь поначалу, вспомнила, что она, и есть тот беспризорный сорванец, к которому взывают, - моментально перешла на рысь и уже вприпрыжку подлетела к пузатому купцу. Тот, склонив голову набок что-то подсчитывал, от усердия выставив в сторону ногу и оттопырив большой палец на левой руке, а правой, между делом, крутил кисточку на головном уборе. К подбежавшему мальчику он повернулся довольно резко и ткнув его в грудь, спросил: " Кусать хочешь?"
  Шарлоте еще совсем не хотелось есть: и от новизны положения и от небольшого промежутка времени. Но, тем не менее выдерживая роль, она кивнула. "А, да ты - рыжий", - рассмотрел купец: "Рыжий мой не надо". Но против ожидания, сама потрясенная своей реакцией, она вцепилась ему в локоть и завопила: " Кушать, кушать хочу, мой господин, что прикажите?"
  Купец озадаченно взглянул на резвого подростка и что-то в нем ему приглянулось: " Ладна, быстро хватать вот та тряпка и вытирать моя бочка до чиста, до блеск, а там мой посмотрим". Шарлота потрясенно наблюдала за собой, как она с готовностью схватила тряпку и начала неистово с песком начищать обручи дубовых бочек, острым камнем соскребать плесень и грязь с дерева, да еще при этом весело насвистывая, напевать шотландскую песню-каламбур:
  - Ойле, ойле старик наш женился,
   ойле, ойле едва не простудился.
   Ты старичок не женись, не женись
   - можешь прокашлить всю жизнь,
   да-да всю жизнь и т.д. -
  Турок довольно крякнул и вернулся к своим заботам. А Шарлота-королева в съехавшем колпаке, с измазанным лицом, лихо оттирала бочки с маслинами и оливковым маслом. Никто не удивлялся и не обращал на нее внимания.
  Начало было положено: " Поздравляю, вас мадам!". Когда работа была закончена, турок довольно потирая брюхо, бросил:
  - Хорош, очистил шесть бочек, получи кусок лепешка.
  Мальчик смело взглянул в плутоватые глаза и бросил: " Спасибо, но не шесть, а четырнадцать". Купец удивленно вскрикнул:
  - Ты умел считать, а умел ли ты писать и читать?
  - Я служил юнгой на корабле, хорошо читаю и пишу на испанском и английском.
  -Шарлота явно поскромничала, у нее был изумительный почерк и стиль, но это показывать было ни к чему.
  - Ну хорошо, очень хорошо маленький поганец, возьми еще лепешку и держись пока неподалеку, может быть ты мне еще понадобишься". Турок вдруг перестал коверкать слова, обнаруживая хорошее знание языка. Вздернув узенькими плечами, подросток отошел за барку, его тут же окружили чайки и еще какие-то птицы, и он скормил им всю лепешку.
  - Вот так все очень просто и быстро, но какова королева? Так быстро вжиться в роль маленького нищего, безродного "поганца". Да милая, ты это заслужила, получай, а если мало, то добавят еще, только успевай разворачиваться. - Одинокая слезинка украдкой показалась в уголке глаза и не успев обрести полновесность, тут же высохла, сама себя испугавшись. - "Ты теперь не королева, не Шарлота и не имеешь могущественного кольца Одина, все что у тебя осталось - это крестик, простой деревянный из очень редкой породы экзотического дерева, произраставшего когда-то на Земле, но затем, от него по преданию осталась лишь огромная лодка в форме колоды, на ней еще некоторое время плавали их почти дикие предки, что бы разведать и завоевать себе новые территории. После, эта доисторическая реликвия валялась очень много веков в одном старом замке, и из нее неизвестный мастер сделал идола, служившего оракулу и весталкам во время их ритуалов. После, уже во-времена установления династии из этого дерева были выточены кубки, которыми пользовался далекий предок Шарлоты во времена походов, и когда он дошел до Святыни, уцелел только один простой деревянный бокал, но он неожиданно начал звучать - петь. Чудо извлекли из походной утвари и освятили, затем из него сделали нательные кресты для всей семьи того рыцаря, их получилось всего двенадцать и вот один из них сейчас висел на шее Шарлоты, принцесы того древнего рода.
  Так что милая принцесса крови и королева подбери сопли и весело с надеждой смотри на мир. Судьба подбросит тебе еще не одну задачу, раз уж ты так лихо взяла "старт", - отбросив остатки лепешки с колен, она встала навстречу солнцу. И впервые за многие годы, с того далекого детства обратила чувство восхищения и преклонения к Великому Светилу, ведь оно одно не изменилось, не пропало, не потерялось из-за неудач и несчастий. А все так же дарит свои лучи всем людям ласково и серьезно. И то, что в одной стране оно редкий гость, а в другой постоянный Владыка не умаляет его значения, и оно не подвластно обстоятельствам, наоборот - оно их создает и от его активности зависят жизни и судьбы людей, зверей и растений. Вот истинный БОГ. И даже Сын БОГА, Великий Посвященный - Спаситель Мира так же вставал на рассвете, молился, грелся в его лучах и так же прятался от непогоды как все остальные живые существа на планете. Солнце выше всего и даже Бого-Человека.
  Как это понять? Шарлота задумалась, но ей не дали довести свои мысли до логического конца. Какой-то нищий со стайкой полуголодных мальчишек прошел мимо. Маленькая толпа на миг окружила мечтательного "подростка", окутав его шумным говором, сопением, кряхтением, не свежим запахом давно немытых тел и, так же быстро отхлынула, не проявив к нему ни малейшего интереса. Шарлота облегченно вздохнула, сейчас она оказалась для них не интересна, а значит не отличима от огромного вездесущего братства нищих, бездомных и безродных. Играть ребенка перед взрослыми эта замечательная женщина еще умела, но прочувствовать себя своей и в уже сыгранной и слаженной стайке мальчишек ей было бы не под силу.
  - Ну что же ты не пошел с ними? - этот вопрос на чисто английском языке почти потряс Шарлоту. Она с изумлением обернулась и увидела сидящего неподалеку на прибрежном песке мужчину лет около сорока. У него было мужественное обветренное лицо, светлые вьющиеся волосы, собранные сзади, точеные черты лица и яркие голубые глаза. Его загорелый высокий лоб избороздили морщины, у губ залегли глубокие складки, но мягкая бородка и пшеничные усы неожиданно смягчали строгое выражение лица. Глаза его сейчас улыбались, хотя губы были тверды. Шарлота на секунду замешкалась, что-то очень родное проскользнуло в облике этого незнакомца. - Но нет, такого не может быть, в этой стране на краю Вселенной и родная речь, знакомый взгляд?
  А "подросток" тем временем, отставил ногу в старом башмаке в сторону, уперся в песок пяткой, заложил руки за спину и презрительно сплюнув сквозь зубы процедил:
  - Это не моя компания,- Шарлота потрясенно прислушивалась к себе, к этому второму "я" так хорошо исполняющему роль - естественно и без напряжения. Незнакомец был одет как простой иностранный матрос, но в его манерах сквозило что-то аристократические, или может Шарлоте просто очень хотелось это увидеть.
  - Ну, а как тебя звать, постреленыш? Как такой маленький мальчик оказался так далеко от родных берегов? - мужчина спрашивал уже серьезно.
  Деваться некуда, это гораздо сложнее, чем с толстым, озабоченным, презирающим тебя турком, которого интересовала лишь собственная персона и собственный товар, сейчас же явный интерес и симпатия. К тому же это сильный, взрослый мужчина - европеец и к нему очень кстати было бы прилепиться. Шарлота это прекрасно понимала, но пугаясь сама себя, кусала губы не в силах решить как дальше вести разговор: ведь у нее ничего не было приготовлено заранее, все происходило спонтанно и даже, где-то минуя ее рассудок. Но и здесь "что-то" пришло ей на помощь. А внешне так вообще не было заметно заминки: лишь то, что мальчишка изучающе рассматривал моряка, как-будто прикидывая стоит ли тот откровенного разговора, но вот, что-то решив для себя, он расхлябанной походкой (Шарлота была прекрасной танцовщицей и поэтому ее послушному телу без труда удавалось имитировать любые движения) подошел к сидящему, присел рядом, шмыгнул носом и не спеша, все еще сомневаясь в собеседнике, вымолвил: " Зовут меня Джони, а остальное "дядя" тебя не должно волновать, я не вор и не разбойник ( при этом он широко улыбнулся и сощурил один глаз (!)), но я имею право на свою тайну, и если ты будешь настаивать, - я пойду дальше", - ответ достаточно сильно прозвучал и поразил одновременно и Христофора, так звали моряка и самого говорящего. - Ну что же, я себя назвала, значит так тому и быть, приказываю себя забыть, что я - женщина и имя мое Шарлота!
  Мужчина поднял брови и внимательно взглянул на мальчишку, но ничего больше во внешности того не выдавало той силы, что прозвучала в ответе.
  - Интересно, достаточно высокий, где-то сто семьдесят, очень хрупкий и тонкокостный, насколько можно судить о сложении, скрывавшимся под жалкими одеждами, но с какой-то неуловимой грацией и прекрасной осанкой. Интересно, очень, - повторил он про себя, - Таких мальчишек едва ли встретишь даже в старой Англии, разве что во дворце, - какой-нибудь дворянский отпрыск и мог бы посоперничать с этим юнцом.- Но мальчик не дал себя долго рассматривать, а тут же сел рядом на песок и начал подбрасывать камешки. Но руки, руки его конечно сразу выдали, хоть и измазанные, но... Христофор удивленно крякнул и решил: - Что-то здесь не так, очевидно это не нищий, и может совсем не мальчик, а девушка. Но в этой стране девушке одной опасно, ну ладно, не буду лезть с вопросами и докучать. Единственный вывод из всего этого в том, что он очень одинок, несчастен и нуждается в защите. Хорошо, если он не вор ( или воровка), а мне почему-то очень хочется этому верить, пусть будет пока рядом, а там посмотрим. - Так решил Христофор - наш новый герой и я уверена, читатели так же как и я полюбят его, это еще один глоток свободы и правды.
  Продолжим.
  Как вы уже догадываетесь, Христофор был матросом, прибывшим в Египет на одном из судов. Его хозяин, оставив груз, расплатился с матросами, так как некоторое время собирался здесь торговать. В это время всегда при надобности можно нанять новую команду, лишь капитан, да боцман не менялись.
  - Ну что ж, мой таинственный брат, пойдем поищем ночлег, осмотрим город и людей, я здесь всего несколько часов, мои друзья рассеялись по кабакам и другим интересным заведениям, а мы с тобой предоставлены себе.
  Джони молча кивнул:
  - Пусть будет, как будет.
  Базары в этой стране ни чем не уступают своим собратьям в странах Востока. Но Египет несомненно одна из величайших драгоценностей древнего мира, и не может быть сравнима ни с одной другой страной, как и бриллианты, каждый имеет свою ценность и чистоту, и никогда один из них не похож на другой. Культуры разных народов сверкают своими неповторимыми гранями, несут в себе великие тайны и дары. Христофор - опытный моряк имел возможность прикоснуться к некоторым из них, но познать суть страны моряк не в состоянии, который всего себя отдает морю, штормам и штилям, борьбе и труду, он не путешественник и не исследователь, не пилигрим и не ученый. И конечно простого моряка не интересовала история и культура, религия и быт бесчисленных городов и портов. Как правило, у таких "морских волков" все, что зарабатывалось за рейс тут же тратилось и пропивалось в прибрежном кабаке, и если моряк был совсем вольной птицей - не имел ни жены, ни семьи, то он вообще не думал о будущем. Тяжелый труд и борьба, а затем долгожданный отдых со случайными людьми, разгул и удаль, пока нищего и протрезвевшего не стукнет очередной раз нужда и одиночество. И вновь наш незадачливый гулена идет на пристань, чтобы в который раз предложить себя на корабль.
  - Вот он - я, у меня есть руки, ноги, могучие плечи и торс, а так же я смыслю в морском ветре и в непредсказуемой волне, сейчас я голоден и зол, как раз для такой работы. - Но был ли таким наш герой? Я уверена, что читатели конечно ждут чего-то необычного, экстраординарного в личности и судьбе нашего героя. Уж так складывается роман, что в нем нет места скуке и обыденности. Да и внешность героя, его манера поведения указывает на это же.
  
   * * *
  
  Солнце, великое чарующее и дарящее всем, всему свой свет и тепло, огромный источник энергии для планеты, питающий, пронизывающий собой то, что мы зовем жизнью.
  И Христофор считал себя солнцепоклонником. Да, он родился на севере Европы, жил по их обычаям и законам, но его неумолимо влекли солнце и море. Он видел себя, ощущал живущим не на земле в городских стенах, а только там, где небо и волны, где синь небес тонула в глубинах океана, и Бога он представлял не в торжественной тиши церковных сводов, он не видел ЕГО на благолепных иконах, и не приходило ощущение единения с НИМ даже под звуки музыки в соборе, так же этого не было ни в каком другом храме другой религии или другой страны, - ни в каком. Нет и еще раз нет, не там он ощущал свое слияние с Высшим, а лишь в торжественной тишине, которая устанавливается за минуты перед восходом Солнца.
  Небо и океан еще спят, но тоненькая дымка - предвестник рассвета парит над водой, затем слегка, едва заметно глазу - какое-то свечение в воздухе, тени становятся темнее на фоне рассвета. Восток говорит, заявляет о себе в начале слабым мерцанием по краю горизонта. Тихо-тихо - едва уловимо, тонкая полоска становится все шире, пока не обретает яркость окраски и распостраняется на пол-неба и океана. Редкие тучки румянятся своими пушистыми боками. Многочисленные лучи все что встречают на своем пути, весело перекрашивают в алый цвет и вот он, - самый волнующий момент за минуту до...
  Его еще нет, но все уже готово, знает и ждет, все обратилось к выходу своего Властелина, нет ничего более ожидаемого чем Восход Солнца. Заря - начало всему доброму, светлому и живому, и все самое лучшее и чистое именуется зарей, началом, прогрессией. Христофор никогда не пропускал этого великого действа. А когда небо хмурилось, затянутое тучами, он молча молился у себя, мысленно представляя восход, там далеко за облаками, он был его верным слугой и поклонником, и присутствие в этой мистерии позволяло ему ощущать себя жрецом в священодействии.
  Уважаемые читатели наверно в недоумении по-поводу места рождения нашего героя, но как и все в нашем романе не подчиняется времени и пространству, так и эта линия судьбы взята нами не на основе исторических фактов, а для понимания Психеи и Философии - двух богинь, что правят судьбами людей в этом мире. Христофор никогда не вспоминал своей родины и своего настоящего имени и не потому, что не любил свою страну, просто ему легче было быть для кого-то англичанином, для кого-то голландцем или вообще Бог знает кем, словом чужестранцем и никто не залезет тебе в душу и не будет выспрашивать и вымучивать из тебя твое прошлое, твою боль.
  Моряки вообще-то интернациональный народ и никому в голову не приходило допытываться у другого кто он и откуда, земляк или нет, вот и весь спрос. Напротив, больше было говорящих, чем слушающих: каждый с любовью и удовольствием вспоминал родные берега и с радостью изливал свою душу перед случайным собеседником, так как часто нелегкая доля гнала этих людей прочь от родной земли, с насиженных мест и лишь единицы из них осознавали море как свою единственную стихию, которым она может заменить родину. В основной массе моряки народ грубоватый и простой, - открытый, но недалекий и никто не докапывался до судеб и обстоятельств других людей.
  Наш герой от них разительно отличался, просматривалась в нем "белая кость", и он никак не смог бы пополнить ряды общей серой массы. Такое впечатление оставлял о себе он, а впечатление, которое оставляла она, мы уже знаем.
  Они продирались сквозь толпу людей, больше присматриваясь друг к другу, - чем по сторонам. Шарлота ощущала себя очень необычно. Никогда раньше этой цельной натуре не приходилось лицедействовать и самым потрясающим во всем этом оказалось то, что все шло как бы само собой, вроде - другой какой-то человек двигался, говорил, а она на все это взирала со стороны, безмерно удивляясь. Она совсем не ощущала у своего второго "я" сомнений, неловкости и у нее возникло ощущение, что этот "мальчуган" как-будто ничего и не придумывал: одинокий и бедный, но целостный и независимый мальчик, не только от внешних причин, но и от нее. Шарлота даже всерьез начала опасаться за свой рассудок, как возможно такое перерождение? Внутри нее сейчас жило как бы два существа, совершенно не связанных между собой. Это было какое-то раздвоение личности. Такие мысли проносились в сознании Шарлоты, пока они расталкивая толпу, пробирались между огромными горами фруктов, пряностей и многого другого. А Джон, между тем вертел головой, облизывался на вкусности и искоса поглядывал на своего нового друга. "Это какая-то фантастика!" - подумала Шарлота: " Мне нужно куда-то спрятаться от всех и привести свои мысли и чувства в порядок, и самое главное, разобраться со своим вторым "я", пока я совсем не потеряла над ним контроль".
  Христофор, пробираясь сквозь толпу искоса наблюдал за мальчиком, но не строил себе никаких догадок, он просто чувствовал, что почему-то должен и хочет помочь этому маленькому одинокому человечку. И совсем не потому, что тот говорил на одном с ним языке и не потому, что угадывал за его внешностью девичьи черты...
  Наконец они миновали сутолоку и оказались в одном из постоялых дворов того времени. Мы уже давали описания подобных заведений: огромные помещения с многочисленными матами-матрасами, уложенными на полу бесконечными рядами. Получив свой матрас, каждый, располагаясь на нем, клал вместо подушки свои нехитрые пожитки, а утром, уходя, сворачивал его в тугой куль и клал у выхода. Днем все эти "постели" сушились на горячем песке под палящими лучами солнца, чтобы вечером вновь принять новое тело на всю ночь, и так, пока полностью не приходили в негодность. Но люди, являвшиеся завсегдатаями подобных мест, не требовательны и не брезгливы, а для Шарлоты это было равнозначно купанию в сточной канаве, но Христофор заплатив вдвойне за каждого, добился совершенно новых матрасов.
  Хоть это немного успокаивало, но где уверенность в том, что на следующую ночь у них будут деньги? Да и будет ли рядом этот добродушный человек, готовый помочь голодному мальчишке, каких много, так же слоняющихся по порту и все они просят помощи и еды. Может в следующий раз ей придется просить милостыню или ночевать на улице, закопав ноги в еще теплый прибрежный ил? Но сейчас у нее есть ночлег и покровитель, есть ложе - неудобное и жесткое, но пожитков чтобы соорудить подушку нет, как нет и привычки спать в таких условиях. Вокруг спало огромное количество народа пестрого и не особенно разборчивого, все это стонало, хрипело, храпело и воняло. Обстановочка для королевы еще та, но ее спутник Христофор невозмутимо расположился рядом, отгородив собой угол, в котором она положила свой матрас. Всё затихло, ночные звуки, тяжелый воздух, Шарлота и подумать не могла, что люди могут отдыхать в таких условиях, лежать было крайне неудобно. Она села, благо ей кроме матраса принадлежал кусок захватанной, засаленной стены, но в темноте этого было не видно, и прислонясь к ней спиной, поджав под себя ноги, она погрузилась в размышления.
  Рядом спал человек, вызывающий ощущение надежности и силы, но она его совершенно не знала, да и он не мог предполагать кто она, совсем неизвестно как бы он повел себя в другой ситуации, короче, - она все равно была одинока и не защищена. И сколько еще она сможет выдержать тот уровень нужды, в который себя добровольно ввергла. Хотя, сказать по правде то, что пережила она в золотой клетке очевидно не многим лучше, чем здесь. Сейчас страдало физическое тело и эстетическое чувство, но никто не задел этического самосознания, хотя если вспомнить торговца и, если бы не этот светловолосый покровитель, как знать куда мог подеваться маленький одинокий мальчишка, его обидели бы взрослые бродяги или такие же как он (!) - нищие мальчишки.
  Но суть оставалась одна и та же, Шарлота хотела самостоятельности, добивалась свободы и обретения силы, независимо от положения, которое раньше отгораживало ее от людей, независимо от магического кольца и самое важное, - бежала от мира бездействия. В том, - таком далеком теперь мире, ей уже ничего не грозило: уничтожена ведьма (она теперь знала, что скрывалось под личиной фрейлины), оставил в покое фараон (хотя у нее не было уверенности, что это надолго). Ей вспомнилась встреча во внутреннем саду, тот необычный контакт, может он действительно возник только благодаря кольцу и только из-за него изменилось отношение к ней? А она - ничто, нет, она больше не хочет пользоваться этим талисманом, его силой, она не заслужила его, и поэтому, подросток упрямо сидел на своем тюфячке, погруженный в свои мысли, и не трогался с места, а все вокруг спокойно спали, их ничто не терзало, во всяком случае подобные проблемы: " Кто такой этот Христофор? Но утро вечера мудреннее, надо спать."
  Еще один вопрос волновал Шарлоту. Да, пусть она беспомощна и одинока, чужая страна, другие нравы, женщине не выжить в таких условиях, но переодевшись мальчиком, она преобразилась не только внешне. Это потрясало ее, но это второе "я" вдруг заявляло о себе настолько искренне и серьезно, что Шарлота начинала сомневаться в своем здравом рассудке, - прекрасно понимая, что такое перерождение невозможно, она с каждым разом убеждалась в обратном, ощущая себя четырнадцатилетним подростком мужского пола, с совсем другим характером, положением и историей жизни. При этом, этот маленький собрат был непредсказуем, она ни одной секунды не могла проконтролировать его мысли и чувства, абсолютно не зная, что он сделает через мгновение, а о том, что он чувствует и о чем думает у нее не было ни малейшего представления. А вот он похоже, напротив, прекрасно знал ее мысли, чувства, ее грустную историю и цель, и вел себя как старший: знающий как и что нужно делать.
  Шарлота только сейчас в тишине ночи смогла без помех попоробовать разобраться в произошедшем, как будто маленький завоеватель утомился и отдыхал после трудов праведных в этой интриге. Да, сейчас он спал, но зато при свете дня он правил, - он действовал, - хотя Шарлота не могла обвинить его в том, что он закрывает ей рот и не дает выразить мысли, просто он опережал ее, а она в изумлении убеждалась, что именно в этот момент это было единственно верное решение, поступок или ответ.
  Я думаю мы достаточно заинтересовали наших читателей и пришло время подумать над этим феноменом. Встречались ли вы когда-нибудь с подобным в своей жизни или может вам кто-нибудь рассказывал подобные истории? Нет, а может и да, ответы ваши конечно не однозначны, всегда найдется человек, который поддержит идею, и всегда найдется человек, полностью отрицающий ее. Мы же сориентируемся на "золотую середину", на просто внимательного читателя, всегда готового к новым знаниям, к новой информации , к пище для работы ума. И для этого нам не надо далеко ходить, история человечества изобилует многочисленными свидетельствами актерских прозрений, когда человек полностью перевоплощался в своего персонажа, жил с ним, думал как он, проникался смыслом его идеи, его жизненного кредо, но это происходило в рамках искусства, когда после спектакля артист вновь становился самим собой, на следующий же день вновь во время спектакля его так же невозможно было разъединить с персонажем, итак,- изо дня в день, постепенно, если роль действительно ярка и искренне осмыслена и прочувствована, артист берет на себя многие качества своего героя в обыденную жизнь, как бы отождествляется с ним, каждый в большей или меньшей степени и поверьте нам, в некоторые моменты думает, чувствует и даже делает не человек, а его герой, он не может уронить ни себя, ни его.
  Вы неудовлетворены, что ж идем дальше, в обычной жизни люди так же играют свои роли в обществе: этот - сенатор и поступает он часто не как человек, а как сенатор, а этот - отец семейства и его роль очень ответственна и ведет он себя ей соответственно, а эта - считает себя красавицей и всем подряд направо и налево строит глазки, обворожительно улыбается, она так вошла в роль, что забыла, что ей далеко за ... пятьдесят и гнилые зубы при улыбке не притягивают взора мужчин, а заставляют их спасаться бегством. Человек часто не может вытащить из глубин своих многочисленных ролей свою истинную сущность, свое настоящее "я" и, как правило, те люди, которые могут себе позволить не играть никаких ролей, а быть самим собой - это очень сильные, целостные натуры, они могут и смеют говорить, делать то, что действительно чувствуют и то, о чем действительно думают, но таких конечно мало, все же остальные - в той или иной степени марионетки: этот врач, и он всегда соблюдает дистанцию и мину, а этот психолог и с ним поговорить по-душам, равнозначно тому, что отдать себя как лягушку на препараторский стол, и так далее, и тому подобное. Люди, забудьте кто вы сейчас, кого вы изображаете, станьте как дети непосредственны и искренни, не надо интриг, многозначительных взглядов и искусственных разговоров, ведь есть категория людей, которая видит вашу истинную суть, может свериться с вашими мыслями, не то, чтобы прочесть их, она себе это просто не позволяет, но определить насколько вы искренни и насколько вы соответствуете тому, что изображаете проще простого. Это естественная способность каждого человека, просто многие ее потеряли. Но стыдно же, стыдно говорить одно, представляться другим, а быть - вовсе третьим.
  Наша героиня всегда была целостным человеком, никогда не прикидывалась и не играла роль, и вот теперь ей пришлось играть, а так как она была талантлива, то ее ввела в заблуждение ее же способность к перевоплощению, а на самом деле все просто: она поставила себе задачу стать мальчиком и стала им, вопреки своему изумлению и неопытности. Откуда она смогла взять манеру поведения, словарный запас и вообще все от мальчишки, ведь она никогда не наблюдала за такими сорванцами?
  Тут немного уже из эзотерики: из Синтеза вы можете узнать, да и из других книг тоже, что ментальное поле человечества составляет собой единую систему, что каждый человек имеет в нем свою энергетическую нишу, тем большую и активную, чем более развитым полем мысли он обладает, и, благодаря этому, может пользоваться информацией из других источников, как людей, так и просто информационного поля всей планеты. Повторяем все зависит от уровня: и книги, и открытия- все это человечество черпает из единого информационного поля, и для ментального поля Шарлоты не составило особого труда считать образ мыслей, манеру поведения для той роли, которую она себе выбрала. Но конечно это для нее осталось тайной "за семью печатями", так же как мы, совершая ежедневную трапезу, совсем не знаем и не думаем о том, как наш организм уже независимо от нас, то есть без нашего осмысления проводит серьезную работу по переработке пищи и получению из нее полезных веществ и энергии, которая ему необходима - пережевыванию, глотанию, продвижению по пищеводу, перевариванию и многое, многое..., мы не думаем, - а оно происходит. От нас лишь потребовалась команда, так же и случае с исполнением какой-то роли, дайте команду, а уж там все само придет, нужно лишь настроиться на нее.
  Ну и как положено, вывод: человек многое может, если обладает развитым сознанием, развитыми полями; и многие, ранее казавшиеся фантастическими, гениальными, необыкновенными дела, на самом деле говорят не об объективном чуде, а о субъективном совершенстве человека.
  "Вот такой парадокс", - думала Шарлота, хрупкая женщина, некогда достойная и гордая, а сейчас переодетый маленький нищий, которого можно с легкостью унизить и растоптать, но все же он (она) очень хорошо держиться, исполняя свою роль. С такими мыслями она наконец уснула.
   * * *
  Ночь прошла без сновидений. Это убогое жилище укрывало в своей утробе людей лишь ночью, с первыми лучами солнца проемы дверей раскрывались и под палящие лучи солнца вытаскивались маты для просушки. Джон испуганно жался к Христофору, при свете дня обозревая людей, с которыми провел ночь бок о бок.
  Да, они были довольно живописны, особенно для непривычного взгляда. Но "наш Джони" был из их среды и должен был бы чувствовать себя "как рыба в воде". Шарлота не смогла бы никогда так искренне вести себя среди них. Их тела не знали мыла, а волосы расчески, одежда, подобранная на свалках или снятая у одиноких прохожих, однажды одетая, лишь прийдя в полную ветхость сама потихоньку отваливалась там и сям, отрывалась, терялась - незаметно для ее хозяина, и только тогда уступала место более новому плащу или накидке, одетой прямо поверх грязных останков старой. Конечно эти люди больные и грязные жили в резко обособленном круге и случайные чужаки редко выходили оттуда без потерь.
  Но Христофор с маленьким мальчиком был им не "по зубам". Это залетная птица, временно опалив крылья, лишь пережидала, набираясь силы, что бы окрепнув и взяв легкий старт, улететь навсегда не вспомнив и не оглянувшись. И главарь этой шайки нищих молча подал знак не цепляться к чужакам.
  Джони в первый день своего преображения был настолько занят своими мыслями и чувствами, что в темноте не обратил внимания куда его привели, но утром в его глазах был вопрос: " Да, я маленький нищий могу находится здесь, но ты-то матрос только что сошедший с палубы сильный и ...", - слово не находилось. Христофор прекрасно понимал, что хотел спросить мальчик, но молча ухмылялся в темно-русые усы, затем так же насмешливо, как бы наблюдая за самим собой, сообщил : " Ну, что же мой юный друг, ночь прошла и слава Богу! Теперь днем, - время принимать решения и идти. Мы с тобой попытаемся наняться на какой-нибудь корабль, чтобы уехать из этой страны. Я вижу и ты к этому стремишься, но ты не хочешь, чтобы я узнал причину, пусть будет так. Но, мой юный друг, ты все же, в некотором роде, доверился мне, а я о себе знаю, что у меня нет ни одной даже самой мелкой монетки, чтобы бросить лепешку и порцию горячей еды в желудок. Нет, не удивляйся, сейчас, я так же беден как и ты, но моя бедность извинительна, я все проиграл в кости, - все что имел и заработал за последнее плавание. И поэтому, когда я бедный и трезвый сидел на берегу, смеясь сам над собой и вдруг увидел тебя, то сразу почувствовал, что ты нуждаешься в защите, хотя и выглядишь так независимо. Извини, но в другое время я просто не обратил бы на тебя внимания и мы с тобой никогда бы не встретились". Джони слушал, опустив глаза и слегка отвернувшись: " Мне нет дела до твоих денег, но все же я рад, что рядом со мной ты - Христофор, хотя может я и ошибаюсь".
  На этом их короткий разговор был закончен и они отправились обходить грузовые лодки и корабли в поисках работы. Джони держался немного поодаль, в разговор не встревал, а лишь наблюдал издали. Его предметом изучения был конечно Христофор, ведь это первый человек, который принял его в новом качестве и предложил свое покровительство. Шарлота была прекрасным психологом и мудрой женщиной, но сейчас единственное, что ей приходило в голову это то, что надо держаться тихо и незаметно за спиной мужчины. Они обошли все более-менее подходящие корабли, лодки и галеры, которые собирались к отплытию, но никому были уже не нужны люди. Бесцельно побродив весь день, изрядно устав, вновь вернулись в ночлежку, где были встречены совершенно беспристрастно. Съеденная за день лепешка, не утолила чувства голода и сон быстро пришел на смену суетливым мыслям, явившись спасительным занавесом от неудач последних дней.
  Христофор же заснуть сразу не смог, мешали москвиты, кряхтенье и почесывание соседей, но больше всего чувство неудовлетворенности своей нищетой и отсутствием работы. Так как для моряка, где служба- там и дом, и защита, и стол. Его крепость это его корабль и совсем не важно, что один корабль сменяет другой, суть одна: его душа всегда себя уверенно чувствует, когда тело ощущает под ногами зыбкий пол, под которым много футов воды, когда за стенами каюты просторы, открытые всем ветрам. И вот когда такой человек перед лицом стихии находится в динамичном состоянии, его сердце бьется спокойно, чело разглажено, а губы улыбаются мудрой улыбкой победителя, победителя над самим собой. Но сейчас у него под ногами твердая земля и поэтому совсем не было уверенности в завтрашнем дне.
  Христофор лежал на боку, сквозь полусомкнутые ресницы смотрел на лунный свет, который острыми лучами, как лезвием разрезал тьму пространства, просачиваясь сквозь плохо сколоченные стены и двери. В этой тишине не было успокоения, а наоборот, угнетающие состояние слабости и беспричинной хандры все сильнее и сильнее наваливалось на этого мужественного человека. Очень хотелось перескочить на несколько дней назад, когда он был уверен в себе, силен и богат, как может быть богат только простой матрос, только что получивший плату за трудное и удачное плавание, и еще не успевший спустить все денежки. К этим мыслям прибавлялась горечь и недовольство собой, своей неустойчивостью и глупостью перед ловкими жуликами, которые всегда гнездились и плодились там где суровые труженники, получив свои честно заработанные гроши и обалдевшие от открывшихся возможностей и изобилия, которое предлагала им портовая жизнь. Своим блеском, шумом и напором она напрочь выбивала их из привычного уклада жизни и мыслей, когда они очертя голову кидались ( в который раз) в очередную безъудержную пьянку или просто веселье, игру или просто любовный краткосрочный роман. И вот на утро третье или даже четвертое (на сколько хватало кошелька) такой осоловевший веселый парень с пустыми карманами, мрачно взирал на все проишедшее с ним с вершины печального опыта.
  Тоже самое произошло и нашим героем, хотя конечно ( а иначе и не может быть в нашем романе), он был не обычным матросом-гулякой и даже не просто "морским волком", была и в нем тайна, говорившая о его не простом рождении и суровом уроке жизни...
  
   * * *
  
  Далекий берег, луговая трава на холмах, крики гусиного каравана с шумом и хлопаньем крыльев, планирующих на сверкающую гладь воды.
   - Гуси прилетели! - звенящий восторженный возглас ребенка. Да, - это лето вступает в свои права и скупое северное солнце наконец раздобрившись обернулось всем своим жаром, всем своим румяным ласковым светом к этому суровому краю. Край, где не было излишества света и тепла, где природа не поражала воображение своей фантастичностью форм и не баловала своих детей плодами. Люди, жившие здесь, не были землепашцами, хотя и сеяли хлеб, обрабатывая небольшие клочки земли, чтобы прокормить себя и своих детей, главным своим делом они считали охоту и рыболовство в местных озерах.
  Непроходимые леса - суровые и холодные, полны были "красного" зверя: огромные медведи, лоси и кабаны являлись основной добычей этих мужественных людей. Дома они строили из столетних сосен, толщиною в обхват, с небольшими окошками вырубленными высоко над землей. Озеро, на котором стояли поселения этого народа, скорее напоминало маленькое внутреннее море, берега его терялись за горизонтом и прекрасный строевой лес окаймлял его четким обручем. Его так и называли : "Драгоценный колодец", а попросту "Оклад". Тип людей, населявших берега Оклада, отличался высоким ростом, статностью, некоторой суровостью черт и открытым взглядом. Светловолосые и синеглазые, как шапки снега на холмах и синь озер в яркие летние дни, они сочетали в себе силу и любовь своего края, ласково оберегавшего их - людей, которые жили в его лоне.
  Многочисленое племя могло называть себя народом, так как имело свои отличные черты и успешно разрасталось уже на протяжении многих столетий, имело легенды, богов, верило в силу природы и стихий, приносило жертвы и имело жрецов - ведунов, подчинялось своим князьям.
   * * *
  В таком княжеском роде появился долгожданый наследник - мальчик после стольких дочерей. Семь сестер предшествовало появлению царственного отпрыска и при очередном рождении каждой, князь-отец недовольно качал головой и с вопросом взирал на холм, на котором стоял дуб, являвшийся родоначальником всей дубравы, раскинувшейся далеко и вольготно. Именно это дерево символизировало собой мощь и крепость основного ствола племени, от которого тысячу лет назад начинал свой отсчет сегодняшний княжеский род. Вообще-то дубы были не свойственны флоре этой местности, тут преобладали хвойные породы деревьев вперемежку с мелколиственными, так же как и эти голубоглазые люди не имели общих черт с низкорослыми смуглыми племенами, задолго до того основавшими свои поселения на этой земле. Но как ни странно, но именно берега озера Оклад аборигенами и не были заселены, в прибрежных лесах много дичи, в водах рыбы, летом оггромные гнездовья птиц сплошь покрывали его не крутые берега, а людей не было. Край непуганный, чистый и светлый. Воздух прозрачный, пронизанный благоуханием леса, запахом травы и ароматом цветов.
  Весной, когда природа только просыпается и еще бледная травка лишь показалась из-под зимнего покрова, приходит время цветов: самых ранних и самых изысканных, не своею пышностью, а совершенством - не броской строгостью форм. Все усеяно ими, мелкими звездочками не ярких тонов, но возьмешь в руки один самый маленький, едва раскрывшийся цветок, поднесешь к лицу и он опьянит тебя своим тонким ни с чем не сравнимым ароматом - остановит твой взгляд на гармонии, и чем больше вглядываешься в это маленькое совершенство, тем ярче в душе разгорается чувство сопричастности, близости к чуду. И вот уже невозможно отвести взгляд, - в маленьком полевом цветочке поместилась тайна и гармония всего мира. Все отодвигается, затаив дыхание перед одной лишь искрой мироздания.
  Но все прекрасное в малом, отражает свою красоту и в великом. Исполины-сосны, а среди них кряжистые, могучие великаны-дубы - роща невесть как выросшая окрепшая и разросшаяся. Четкие линии холмов, зеркальная гладь озер и многочисленные ручейки, отмели, островки, поросшие легкой зеленью: все в этом крае прекрасно и совершенно, гармонично в своем единстве большого в малом и малого в большом.
  Благославенный, юный и сильный край, который был избран народом, поселившимся здесь тысячу лет назад. И не важно, что вокруг были поселения черного племени низкорослых и кривоногих дикарей, каким-то высшим отличием, своей избранностью и властью племя высоких людей ничуть не беспокоило и не раздражало своих соседей. Оно с ними не воевало и не сливалось, не подчинялось и не брало под свою опеку, уж слишком разные у них были уровни и физические тела. Как если бы на одной поляне жили два вида разных живоотных: благородные олени и сурки, им нечего делить, жизненного пространства хватает на всех, а общих интересов возникнуть из-за совершенно разной природы не может. Тишина, умиротворение между людьми и природой. И конечно в душах людей, населявших теперь его, так же был мир и гармония.
  Лишь забота о "хлебе насущном" заставляла действовать в этом царстве благодати. Нелегкий способ добывания пищи, связанный с риском и требующий силы и ловкости не позволяли расслабляться, у этого народа были в почете упражнения на развитие и отработку охотничьих навыков, кроме того очень ценились искусные мастера, что так же диктовала сама жизнь - очень суровые зимы требовали постройки крепких теплых жилищ. И если аборигены просто рыли себе землянки, укрывали их шкурами животных и из них же мастерили примитивную одежду, то в этом народе такая форма быта просто не принималась, все старались красиво и добротно одеваться, иметь удобные орудия труда, даже позволяли себе некоторую роскошь в виде изделий из серебра и поделочного камня, а так же некоторой изысканности в убранстве домов.
  Княжеский род, как мы уже говорили, насчитывал многие сотни лет, но он не являлся родоначальником своего народа. Во-первых, племя изначально появившееся в этих местах было уже многочисленным, а во-вторых, княжеский род никогда не был плодовитым, особенно на сыновей. И у сегодняшнего властителя раз за разом рождались дочери, и это никого не удивляло, но то что все никак не появлялся долгожданный наследник, настраивало лишь на поиск компромисса в законе о престолонаследии.
   * * *
  Время шло, старшей дочери минуло пятнадцать и ей начали присматривать мужа, но княгиня призналась, что вновь носит под сердцем ребенка. Князь, поглубже запрятав вспыхнувшую было надежду, продолжил свою работу над составлением нового закона о наследовании княжеского титула. Согласно ему, единственным и неоспоримым наследником, в случае отсутствия сына у князя, являлся муж одной из дочерей, которая первой родит ребенка мужского пола, но при достижении оным двадцати трех лет, все права на титул и власть передавались ему, отец же это утрачивал. Никакие другие дети этой княжеской пары, а так же дети сестер княгини не могли оспаривать этот закон. Такая категиричность была необходима, что бы исключить малейшую возможность интриги.
  Князь был еще не стар, но считал себя слабым и усталым, он уже тяготился своими обязанностями: в те времена активный возраст мужчины едва ли доходил до сорока - пятидесяти лет, и многие умирали, не дожив и до этого возраста. Войны и мужи, занятые внешней строной жизни сгорали быстро и часто не могли вырастить даже своих внуков. Но одновременно рядом с ними здравствовали старики, как старые кряжистые дубы и уже было трудно определить сколько десятков лет прошло после их столетнего юбилея.
  Княгиня ждала ребенка и с тревогой наблюдала за терящим силы и интерес к жизни мужем, обреченно ожидая рождения очередной дочери. А вокруг страших дочерей начинался круговорот из потенциальных женихов и их родственнников. Еще бы, ведь вместе с женой можно получить княжеский титул и власть, если успеешь... Да, мы говорили о чистом нраве этого народа, но никогда не бывает вся общность совершенна, всегда есть люди, даже при простоте своей и незлобливом характере, все же поддающиеся своим эгоистическим желаниям: " Своя рубашка ближе к телу", - принцип, исповедуемый большой массой людей, даже в хорошие времена и в добром окружении.
   * * *
  Князь терял силы, княгиня ждала ребенка, не надеясь на рождение наследника, а в княжеском окружении зрела интрига. На выдание были три дочери князя: старшая пятнадцати лет и двойняшки по четырнадцать. Да, там девушек очень рано выдавали замуж, чтобы она могла родить большее количество детей в молодом возрасте.
  Старшая Аянка - высокая, светловолосая с темными ресницами и бровями, немного тяжеловатыми чертами лица была любимицей князя. И отец, практически свыкся с мыслью, что муж этой дочери будет княжить. Две других сестры отличались не намного и характером и внешностью. Вся остальная часть семейства еще была мала : от десяти и меньше. Кто же станет следующим князем? Происходила не естественная смена сыном своего отца, а место должен был занять более удачливый и более изворотливый, итак, кто? Вот поэтому было так много претендентов на руки княжен, особенно старшей, хотя и у младших были шансы родить сына раньше своих сестер. И любовь здесь непричем, главное быстрее.
  И князь и княгиня все понимали и видели, но им оставалось лишь с грустью наблюдать и полагаться на волю случая.
  Между тем, близился срок рождения младшего ребенка князя и на его пол никаких надежд уже не возлагалось. В это время к Аянке посватался очередной жених и получил ее согласие, и родители одобрили ее выбор. Это был Вотбор, из знатной семьи, сын старосты из селения Змор. Сыграли свадьбу. Близняшки тоже остановили свой выбор и таким образом семья князя разрослась. Теперь оставалось ждать первого внука, тогда князь со спокойной душой передал бы ключи и фамильные раритеты отцу наследника.
  Но человек предполагает, а БОГ располагает. Подошло время родиться ребенку князя, и Вотбор начал испытывать огромное беспокойство. Ведь он женился совсем не по любви, Аянка не внушал ему светлых чувств, им двигал расчет, но сейчас, по прошествию времени, его уверенность в своей удачливости сильно поколебалась. Он ходил мрачный и угрюмый, и издалека мрачно наблюдал за княгиней, так и так прикидывая развитие событий в случае рождения у нее сына. От его взглядов бедная женщина не знала куда себя деть, у нее все валилось из рук, она забывала куда и зачем шла. "Что со мной, какая я стала растяпа, старею, да еще этот ребенок на мою бедную голову", - и совсем пригорюнившись, она забывалась беспокойным сном в подушках, которые теперь были разложены по всему дому и для князя, и для княгини.
  А Вотбор, вконец измучившись, поделился своими сомнениями с матерью, - еще не старой и энергичной женщиной. Та кинулась к "бабке"-ведунье. И старая карга, смотря в большой полированный шар, воскурив траву и шепча заклинания, прошамкала беззубым ртом:
  - Да, у князя родится ребенок - сильный и красивый мальчик, он будет умен и достоин своего рода.
  Тогда свекровь Аянки, заискивающе глядя в сморщенное лицо колдунье и ссыпая ей на стол пригоршню золотых и серебряных монет, прошептала :
  - О, любезная Земкал, подскажи нам, как обмануть судьбу, навести порчу на княжескую семью, а моего сына с невесткой сделать нашими царями?
  Ведьма в сомнении качала головой:
  - Силен парень и его Ангел, тяжело изменить провидение, но раз уж мы об этом говорим, значит есть щелочка! Устрой праздник, пригласи князя с княгиней на него, она не поедет, князь отправится один, чтобы тебя свою родственницу не обидеть, княгиня в это время родит, а повитухой буду я. Но тяжела будет моя работа и поэтому, ты мне должна еще кувшин золота, две связки соболей и свежезаколотого быка. И кормить меня будешь пять лет!
  Женщина с радостью согласилась. На том и порешили.
   * * *
  
  Рябина хвасталась своим убором, подставив свои тонкие стебли всем ветрам, не ведала, что какой-нибудь из Ветрил ее сломает. Стройна, тонка и одинока, тонкое деревце, нежное и прекрасное. И поэтому на него садится стая воронья, чтобы обклевать яркие сочные ягоды, ставшие сладкими на морозе. Вмиг рябинка превращается из красавицы-боярышни в испуганную замарашку, ее ветки клонятся не под тяжестью украшений - даров матушки-природы, а от жирных черных птиц, что с алчностью ломают, рвут и поедают ее ягоды. Отяжелевшие хищники, лениво улетают, не поблагодарив и не отдав должное хозяйке.
  Такой рябинкой была княгиня, носившая под сердцем плод-ребенка, и ее муж уже не мог быть ей защитой и опорой. Но воронье - человеческие черные желания: зависть и алчность, гордыня и ненависть, черной стаей кружились над беззащитной женщиной и готовым родится ребенком. Отец его болен и слаб, кто защитит их?
  Близился праздник Ярмилы-зимородка. Лед сковал сковал озеро и чистые ручейки, а по утрам приходилось вновь и вновь прорубать за ночь затянувшуюся прорубь. К князю и княгине приехал посыльный с приглашениями от сватьи, где князя нарекали гостем-царем, по обычаю, это значило, что все празднество строилось на величании такого гостя, он являлся центральной фигурой и конечно, не могло быть и речи, об его отказе. Так и эдак прикидывал князь: самочуствие не настраивало на гостины и у жены близился срок, но приглашение было обставлено так торжественно и витиевато, да еще и хозяева являлись не просто близкими родственниками, а семьей возможного наследника князя. Князь чувствовал, что его срок близок и оставлять жену одну с еще целым выводком маленьких дете, не заручившись покровительством для нее, безрассудно.
  Человек, откуда ты знаешь, что главное в этой жизни: что беззрассудно, а что мудро,- ты мал, очень мал иной раз перед судьбой. Как часто люди, которым дано знать многое, не видят того, что совсем рядом с ними...
  Князь уехал... Княгиня вначале тоже было собралась, но охнув, присела, но мужу не сказала, и просто сославшись на неохоту и неотложные дела, осталась дома. Сватью свою она внутренним чутьем не любила и опасалась. Было в той что-то отвращающее людей от нее, и хотя, внешностью женщина была приглядной, одевалась чисто и чинно, но в глубине серых глаз нет-нет, да проскальзывал огонек какой-то жесткости, как холодом обдавало расслабившегося было при разговоре человека, и он поеживаясь с недоумением смотрел на стоящую перед ним статную, улыбающуюся ему женщину, от которой хотелось поскорее отделаться и как можно дольше потом не встречаться.
  Зарушка, так звали княгиню, осталась дома, конечно не одна, дом был полон слуг и дальних бедных родственников. Тьма за окном сгустилась, в жилище тепло, весело потрескивает сухими поленьями огонь в очаге, слегка пахнет дымком и травами. Дом чистый, выметенный, наполненный ароматами естества природы. По стенам на лавках и сундуках лежат домотканные, вышитые коврики и подушки, накидки и скатерти, центр комнат свободен, пол матово поблескивает. Тепло, легко дышится, но Зарушка не может усидеть на месте: и подушки неудобны, и грудь сдавливает тревога, а к сердцу неровными толчками стучится кровь. Она прислушивается к своему телу и к тому, кто живет в нем.
  Муж уехал во тьму, в дом, где хозяйкой устроен устроен пир для него - совсем не нужный ему, но кому-то необходимый. Кто-то хочет, чтобы князь сейчас был вне дома! Почему, зачем? Эти мысли бились и тут же улетали, волны то жара, то холода охватывали тело и сознание женщины. Она еще никогда не чувствовала себя таакой слабой и одинокой. Одна, все эти люди вокруг - не в счет, не было главного, на кого она могла бы опереться, довериться, просто прижаться и выплакаться, сжать его руку, - отдать часть своей боли и тревоги.
  Тревога не проходила: за князя, за себя, за будущего ребенка. Что нужно этим людям, почему они вмешиваются и диктуют как им жить, где быть, что делать? Вмешиваются условности и причины, установленные человеческой общностью - большинством. А ей сейчас никого не надо, пусть все уйдут, придет лишь один человек, который так ей нужен!
  Княгиня металась от окна к окну, от стены к стене - нигде не найти спокойствия, забиться бы куда-нибудь, чтобы утихла боль и тревога.
  Страх стал материальным, тело опоясала жгучая боль. Это не первые роды, но сейчас, сейчас - это пламя боли, и уже ничего больше не существует. Пропали стены, померк свет, ушел, удалился образ мужа: тьма и изматывающая боль. Ноги у женщины подкосились и она упала, не дотянувшись до покрывала, которым был накрыт близлежащий сундук. Вырвался стон и вместе сним покатились слезы, мешаясь с капельками пота. Ее услышали, прибежали: " Княгиня подоспела! Зовите потитуху!"
  А Зарушка уже не понимала и не чувствовала, как ее раздели, уложили. Между сгустками боли и борьбы - провал в небытие, но в этом черном мареве чьи-то лица: сватья, с лицом странного зеленого цвета, кривит улыбку, неласково изгибает губы, а изо рта вырывается... черная слюна И еще старуха, ее раньше княгиня никогда не видела, кто она? Бред перемежается с реальностью и не отпускает. Вот опять старуха, но она еще страшнее и сильнее, - она ррастет, ее огромные руки тянуться к измученной женщине. Княгиня борется с ними в перерывах между болью, бьется за себя и за ребенка: " Не отдам, пустите меня, оттойдите от нас! Это мой ребеной, мой сын!"- теперь она ясно знала пол ребенка, который вот-вот должен родиться. Но как она слаба и одинока! Кто ей придет на помощь?
  Процесс творения идет своим чередом, а женщина в нем - есть лишь только лоно, из которого рождается жизнь, но охранять себя и ребенка она не может, рядом должен быть муж. А где он? - Он в угоду общественным условностям - далеко, хотя и тяготится обществом и беспокоится о доме, все же далеко: заверчен, закручен суетой и пустотой.
  Она - одна, нет - их двое! - Родился мальчик! Ее ребенок, он уложен рядом и, жадно мурча, сосет грудь. Боль отступила, осталась слабость. Княгиня устало провалилась в сон.
  Ей сниться луг, напоенный солнцем и ароматом полевых цветов, она - босоногая девчонка бежит взявшись за руки с белокурым юношей, им легко и радостно, поют птицы, трещат кузнечики. Высокое синее небо ласково взирает на детей. Но кто этот мальчик, с которым ей так хорошо? Она его очень любит, дети останавливаются, поворачиваются друг к другу, улыбаются, их глаза встречаются: " Это я, мама, - твой сын!". И вдруг темная туча охватывает всю его фигуру и он исчезает. Девочка плачет, она одна. - Княгиня со слезами просыпается. Первый порыв: " Где он? Где мой ребенок?"
  - Не волнуйся, сударушка, он здесь, мирно спит в своей колыбельке: умытый и сытый. - Над ней наклоняется жуткая старуха из предыдущего кошмара.
  - Не хочу, уйди! - плачет княгиня. В ответ старуха смеется:
  - Да, теперь я могу уйти, я сделала то, что хотела...
  Утром приехал князь и ему сообщили, что у него и княгини родился мальчик: большой и уже румяный, с огромными синими глазами. Но он не плачет, не кричит, а лишь как-то болезненно постанывает...
   * * *
  "Родился наследник!" - эта весть моментально разнеслась среди людей, все радовались за князя и поздравляли друг друга. Лишь в семье старшей дочери сохрранялось глубокое молчание, для них это означало: потерю уже предвкушаемой власти и потерю уже почти осязаемого богатства. Свекровь яростно кусала губы, ее сын ходил мрачнее тучи, даже княжна - родная сестра маленького мальчика поддалась семейному унынию.
  Князь пришел к жене растроганный и счастливый. Он сразу почувствовал прилив сил, теперь у него была цель, вырастить и воспитать сына, достойным княжеского престола, а как же закон, который он составлял?... - Пусть будет, может через многие годы и понадобиться, - для следующих поколений.
  Шли годы, мальчик рос. В семьях старших сестер уже родились дети и среди них были сыновья, род креп и разрастался. Как-будто, после долгожданного рождения младенца мужского пола в княжеской семье "прорвало плотину" и род превратился в обильный и сильный, своими детьми, сыновьями. У княгини родилась еще двойня - две девочки, одна из них умерла при рождении, но о ней и не горевали: восемь дочерей или девять, какая разница? Но среди этого счастливого семейства все же был повод для страданий, и действительно горевали и тревожились: единственный наследник князя - его сын был нем. Прошло уже три года, а он так и не начал говорить, очень хорошо развитый физически, повижный, с прекрасным лицом, ясными умными глазами, чистым высоким лбом в золотистых кудряшках, мальчик хорошо слышал и видел, все быстро делал, но - не говорил! Иногда он пел, издавая лишь музыкальные звуки, подражая пению птиц, шуму ветра и шелесту деревьев, да так искусно, что вводил в заблуждение даже самый искушенный слух, но, - человеческая речьеще не разу не сорвалась с его губ.
  Князь мрачнел день ото дня, надежда оставляла его и он с горечью вновь и вновь бросал свой взгляд на закон о престолонаследии. Родня по страшей дочери, в семье которой уже росло два мальчика - сына, испытывала злорадное нетерпение, ожидая когда же, наконец, князь объявит о другом наследнике, ввиду явного физического недостатка у своего сына.
  А князь с княгиней пытались разбудить, разговорить княжича, они призывали знахарок и ведунов, поили травами, омывали водой, освещали огнем около Великого дуба, - ничего не помогало: " За что, за что ты, Великий ОТЕЦ, дав мне долгожданную радость, вновь отнимаешь надежду?" - но молчал БОГ, молчали идолы и святыни, молчал Дуб и ничего не могли ответить старые, но "зоркие" мудрецы. Тайна не выдавали себя.
  А ребенок ни мало не смущался своего недостатка, не подозревая о страданиях взрослых, ведь он его и не имел. Да, он не был немым! Лишь в присутствии людей, язык его- ему не то что бы не повиновался, а просто как-то само собой отпадала надобность в его использовании. Ему было хорошо и понятно, его так же все понимали, - мальчик был необычайно выразителен, он пел, но не на человеческом языке, звуки из его горла лились легко и свободно, но не складывались в слова: " Чего еще хотят эти взрослые?".
  Мальчик уходил на Великое озеро и там пускал по воде щепочки-кораблики. мурлыкал себе под нос песенки на... вполне человеческом языке.
  "Гуси прилетели !" - это был его крик, но его никто не слышал и не мог услышать. Старая ведьма не смогла испортиь высокорожденное дитя, но смогла наложить заклятье, в котором ни один человек их племени не мог услышать слов ребенка. Вот такой парадокс, и ему пари людях как бы и не было нужно говорить, и как бы его не просили, он не мог произнести ни одной фразы, не мог и все. На едине же самому с собой говорить было нен о чем, лишь изредка можно спеть песенку и поспорить с говорливой сорокой, поприветствовать солнце.
  Мальчик не мог и предположить какие муки испытывают его родители, они тщательно скрывали от ребенка трагичность его положения. Немой принц в краю, где царят суровые законы людей очень близко живущих с природой: если ты немощен, а занимаешь место, которое не подобает занимать слабому, прочь. Ты - никто, изгнанник, ты не имеешь права на привилегии и богатство, ты не имеешь право на жизнь, уйди или умри, чтобы не отнимать возможности у другого.
   * * *
  Ропот поднимался. Дочери князя подрастали, выходили замуж, рождались дети. Креп княжеский род, но никто из отпрысков этой большой семьи так и не носил титула будущего князя. Есть титул, есть немой сын, которого как орлица закрывала собой княгиня. Отец его уже совсем отошел от дел и лишь изредка играл с ребенком, дела народа вели старейшины и среди них воевода, отец старшего зятя.
  Как вы догадались семейка старшей дочери была "еще та"! И внучок княжеский у них подрастал резвый и крепкий: не очень умен, но зато говорлив, да и второй ему под стать. С утра и до вечера мальчишки строили игрушечные крепости, с криками и боевыми воплями разрушая их; дрались и стреляли из самодельных луков и рогаток в птиц, пока еще домашних; ловили лягушек и тут же устраивали над ними расправу; делали ловушки на мышей и сооружали для них целое городище, чтобы затем публично казнить, с удовольствием исполняя роли то палачей, то судей.
  Прелесть, а не мальчики!
  Родовым именем для сына князя было имя Ормунзд, его мог носить только наследник. Но семья старшей дочери своего первенца так же назвала этим именем в тайне от всех, в просторечьи именую ребенка Рунздом.
   * * *
  Время летит, дети растут, вот и приспела пора отдавать их наставнику.Этот народ очень серьезно относился к воспитанию юношей, поэтому, как только мальчику исполнялось пять лет, не зависимо от положения и богатства его родителей, его забирали в школу - они назывались валлуриями. Таких школ было несколько: первая, вторая и третья. В начальной воспитывались дети с пяти до девяти лет, во второй с девяти до четырнадцати и в третьей с четырнадцати до девятнадцати. Но этим не заканчивалось образование юношей, ибо последние четыре года до достижения двадцати трех летнего возраста молодой отпрыск считался кандидатом и ему разрешали свободно жить вдоме родителей, участвовать в работах, охотах, походах но под руководством либо отца, либо наставника или другого старшего родственника. Плату и награду за него получал наставник кандидата, он же занимался с ним индивидуально и отвечал за его моральный и физический облик. И только по достижению совершеннолетия, пройдя испытания и показав себя войном, юноша становился таковым - полноправным членом народа. Он мог жениться и построить отдельный дом, если в этом была необходимость, при этом ему помогала вся ближайшая родня, мог жить с родителями и привести туда свою избранницу, становясь прямым наследниколм в родительском гнезде. Короче, к взрослому и отношение было как равному, но ответ он держал как равный.
  Беззаботное детство кончилось, маленькие, но уже оторванные от материнской опеки, дома, всего такого привычного, малыши должны быть приняты в первую валлурию. Дети недоверчиво осматривали друг друга: еще очень маленькие, впервые отделенные от родителей, все же постепенно разбились на небольшие групки по неосознанному чувству родственности и похожести, они робко переговаривались между собой, переглядывались, интуитивно держась вместе. И лишь наш герой - ребенок, которому уже пол-года как исполнилось пять лет, стоял в одиночестве.
  Старшие восьми-девяти-летние мальчики с высоты своего опыта со смешинкой в глазах рассматривали пугливую стайку новичков. Самой примечательной фигурой в школе был старичок, его все звали "нянькой", переходя от одного ребенка к другому, он ласково заглядывал в испуганные мальчишеские глаза и приглаживал их мягкие вихры.
  Дед Горжил был добрым и старым: никто не помнил сколько ему лет и даже нынешний князь когда-то вот так же стоял среди новичков и этот "нянька" так же по-доброму и по-домашнему пытался помочь мальчишкам, только что оторванным от родных.
  Всех пересчитали, новых оказалось пятнадцать детей пяти и шести лет. Ормунзд привык считать себя маленьким и беззаботным, вокруг всегда было много мамок, нянек и сестер, все его опекали и развлекали, и счастьем для него иной раз оказывалось, когда он мог вырваться от этого назойливого внимания и остаться один на один с собой и природой. Но теперь ему так остро захотелось домой, в дом полный таких родных, пусть даже и надоедливых женщин. Но... и слезы брызнули из его темно-синих глаз. Горжил сразу заметил плачущего ребенка, он знал, сто это немой сын князя и прекрасно понимал всю шаткость его будущего полжения.
  Старик, шаркающей походкой, немного постанывая при резких движениях, подошел к ребенку, стоявшему в отдалении. Конечно тот очень сильно отличался от остальных, таких "полноценных и развитых". Но конечно дело не в этом. Но сейчас, не вдаваясь в суть, мы представим перед собой просто ребенка около шести лет, а необычен он лишь непохожестью на остальных. Нет в нем еще силы и красоты сформировавшегося мужа, и об уме слудить сложно, да еще немота...
  Горжил присел и заглянул в бездонные детские глаза: они были серьезны и выражали не испуг, а вопрос: друг или нет? Слово враг еще не существовало в детской головке. Старик задумчиво гладил плечи ребенка, привычно сведя брови на переносице: " Неужели столько лет пролетело, когда-то отец этого мальчика вот также стоял перед ним, но он и тогда отличался от сына, хотя так же отличался и остальных детей. Будущий князь еще ребенком вел себя как владыка. Подумать только, совсем ребенок, но не встал рядом с остальными, потому что те дети были ниже его по положению! И много сил пришлось потратить старику, чтобы внушить тогда еще будущему князю, что действительно верными остаются лишь друзья, а слуги могут бросить в минуту опасности. И не знал Горжил, сохранил ли князь его уроки, сейчас тот уже стар и немощен, друзей у него нет, есть лишь слуги и враги. Да, видимо не смог он воспользоваться уроками своего первого учителя! Ну, а этот - сын его, почему и он стоит отдельно? Нет не он , а все отделились от него, а он с ясным и спокойным лицом, нимало не смущается презрения сверстников! Ну что же - посмотрим, что вырастет из этого птенца: орел, стервятник или воробей," - так думал старик, совсем позабыв о своем возрасте, не беспокоясь о том, что может и не увидеть результата.
  Хотя этот мудрый и добрый старик был вне времени? Глаза их встретились и утонули, как будто долгие годы ожидали этой встречи. Совсем старый, припорошенный годами, но все еще зоркий взгляд растаял, потерялся в широко распахнутых глазах ребенка. Старый, мудрый и добрый дед Горжил осознал, что этот ребенок вернет ему надежду на справедливость, он не будет похож на отца, совсем не будет похож...
   * * *
  Ребят развели по спаленкам, каждого заботливо уложили. Рано утром, разбудив и умыв, вывели на прогулку перед завтраком.
  Время было летнее, светило солнышко-Ярило, ласково улыбаясь детям. Мальчишки беззаботно бегали, пугая своими криками диких лебедей, которые с шумом шлепая по воде крыльями, спешно поднимались воздух.
  Братья - сыновья Аянки тут же начали мастерить что-то вроде невода. А Ормунзд стоял поодаль, зачарованно взирая на сверкание озера и игру солнечных зайчиков в листве прибрежной ивы. Ребенок был настолько поглощен великолепием летнего утра, что прослушал, когда всех детей собрали в кучку и увели на завтрак, а так как он не подавал никогда голоса, то в разноголосном лепете новых головок, старичок Мирко, его не увидя и не вспомнил. Очнулся Ормунзд, когда стихли детские голоса и слегка пахнуло легким ветерком: вокруг никого не было. Вокруг величественно вздыхал лес, а вдалике, на взгорке виднелась заветная дубрава и мальчика неосознанно потянуло туда.
  Ормунзд, ни мало не задумываясь, пошел, - показался дымок костра и ребенок вышел на опушку. Перед большим дубом он увидел пестроодетых людей, они разложили костер и суетились вокруг него, водружая огромного лося на вертел. Странники казались очень непохожи на народ мальчика, а так же и на черных людей, обитавших в лесной округе. Эта странная общность представляла собой полную противоположность как людям его родного племени, но так же резко отличалась и от диких лесных людей: высокие, стройные, скорее даже гибкие люди очень яркой наружности, с большими глазами, чёрными бровями, резким профилем и вьющимися длинными волосами, как у мужчин так и у женщин, при этом одетые пёстро и ярко.
  Старые женщины курили трубки, а головы их были повязаны чёрными платками. Мужчины, гибкие в юности и коренастые в возрасте чем-то напоминали воронов, а стайки детей воронят или галчат. Всё это преливалось красками в солнечном свете и жаре костра. Была слышна рассеяная трель музыкального инструмента, а над всем этим веял запах горящих поленьев и ещё чего-то.
  Дым сгустился, и охватил всё видимое пространство поляны. Лишь могучий дуб - царь этого леса, молчаливым стражем стоял над шумным и каким-то необьяснимым действом. Но что в нём было необьяснимого - понять сложно, разве что - какая-то потусторонность: вроде как они есть и одновременно их и нет.
  Мальчик подошёл ближе. На него никто не обращал внимания. Подойдя к самому костру, он стал рассматривать сложенные дрова, кучки пепла, следить глазами за искорками, отскакивающими от жаркого пламени. Ормунзд привык к тому, что с ним никто не разговаривает и поэтому, нимало не смущаясь, спокойно стоял среди живописных людей. А они занимались своим делом. На уровне глаз мальчика, мелькали яркие полотна многочисленных юбок, и широкие шаровары мужчин, подвязанные широкими-же поясами с множеством цепочек, колечек и заклёпок.
  Невдалеке стадо лошадей лениво перебирало траву. Их холёные крупы шелковисто переливались. Длинные гривы, заплетённые в множество косичек, украшенные бусами и лентами, кокетливо ниспадали на гибкие шеи. Тонкие длинные ноги пританцовывали в такт, который неосознано ощущался всеми живыми существами планеты. Сама гармония земли и природы царила здесь безраздельной хозяйкой. И изумительной красоты кони, и живописные люди, и всё убранство, и уклад жизни естественно вливался в пространство на опушке леса.
  Внезапно чья-то рука легла на плечо ребёнка, легко перепархнула на белокурую головку, а когда он повернулся и поднял голову, то сразу окунулся в океан пылающих зелёных глаз....
  Перед ним стояла очень высокая, красивая, молодая женщина, хотя ее огромный рост только казался таковым в глазах пятилетнего ребенка : многочисленные ярусы пестрых юбок, какой-то необычный терпкий аромат диссонировал с окружающей атмосферой. Картина окружающего мира отодвинулась, цыганка ( а это, как вы уже догадались, был цыганский табор) присела перед мальчиком: " Ну что же, здравствуй, мой маленький друг! Я - великая Амагда пришла специально, чтобы полюбоваться на того, кто станет моим отцом. Иди мальчик и река жизни не утопит тебя, как меня. Ты светел и смел, у тебя правдивое чистое сердце. Но знай, когда ты встретишь женщину с золотымы волосами, переодетую мальчишкой - это твоя судьба! Ты не говоришь... Все считают тебя немым, они просто недостойны твоего слова!" - ее глаза при этом, гневно засверкали: " Как мал и низок народ изгоняющий своих лучших детей, как страшен конец их, когда в ненависти своей они проклинают ближних!" От женщины шел жар, казалось, что ее зеленые и оранжевые юбки яростно полощатся в пламени костра, или это был лишь жар пламени, готовящего сытный обед?
  Все смешалось, сместилось, отдалилось, Ормунзд в каком-то экстатическом состоянии смотрел и не верил своим глазам, слушал и не верил своим ушам. И совсем не потому, что сказанное и увиденное так сильно поразило его воображение, нет - что-то здесь было еще. Голова закружилась и все исчезло.
  Очнулся мальчик уже в помещении, над ним испуганно склонился знахарь Борейко и добрый дед Гожил и еще кто-то... Из разговоров потом стало ясно, что нашли его без сознания у озера, где он по утру случайно остался один, засмотревшись на игру солнечных лучей. " значит я не был у дуба", - подумал ребенок, видимо мне все приснилось. И жизнь завертелась, закрутилась. У детсва есть один маленький счастливый юркий помошник - быстрое и беспечное течение времени. Его не замечают. Оно, смеясь изо дня в день, сменяет игры на события, события на игры, переплетаясь в веселую карусель, увлекает с собой маленьких странников этой великой реки под названием Жизнь. Что еще может быть быстротечнее и искрометнее, чем детские годы с заботами и забавами тоже детскими. Милые малыши растут, умнеют и ... взрослеют.
   * * *
  Прошло семнадцать лет и немой княжич должен стать князем. За это время много воды утекло. Его отец - старый князь умер спустя семь лет от описываемых событий, проишедших с пятилетним ребенком. И на его место встал зять - муж Аянки, он считался управителем до двадцатитехлетнего возраста княжича: управлял всем, распоряжался всеми, но не смел назначить своего сына наследником княжеского титула и власти. Наследник же престола хоть и был, но князем он стать не мог из-за своего недостатка. Но Ормунзд хоть и был нем ( так считали все), вместе с тем был умным, сильным, красивым и выразительным - жесты его еще ни один человек не истолковал неправильно. Он прекрасно слышал, видел, имел доброе открытое лицо и серьезный взгляд.
  Свекровь Аянки бесилась вместе со своим сыном: Аянка давно уже превратилась в этакую "стельную корову"- широкая и костлявая, наплодила огромное количество отпрысков и того и другого пола, а веса и голоса на семейном совете не имела. Вообще, все дочери князя оказались плодовиты и родня чрезвычайно разрослась, - не взяв качеством, побили количеством: многочисленны и жадны, горласты и малодушны одновременно. Тщеславие и алчность взяли верх над честью и чувством родства: все томились в ожидании разрешения вопроса о престолонаследии. Близился двадцать третий день рождения княжича. На нём должно собраться Вече и решить вопрос кто будет властвовать над народом. Положение немого князя не согласовывалось с негласным законом о сильных и здоровых правителях.
  Итак, что решит Вече. Кто-то торжествовал, кто-то затаился, кто-то сомневался: княжич хоть и не пользовался словами, но прекрасно и быстро мог донести до окружающих свою волю, даже его внешность создавала благопрятный настрой и для этого ему совсем не надо было обладать ораторскими данными, - все это мог заметить внимательный наблюдатель. чаша общественного мнения качалась и не могла привести народ к единству. Юноша же не стремился привлекать к себе внимание и влезать в дела государственные. Да, он обязан присутствовать на всех Советах, но пока права голоса не имел, и от выражения своих мыслей отказывался, предпочитая слушать старших. Со своими сверстниками Ормунзд был ровным и дружелюбным, со страшими почтительным и внимательным. Вообщем, идеальный тип царевича и благославенна та страна, что осчастливлена так судьбой. Но... в недрах ее зрело, зрело зло, зависть и ненависть. Управитель страной и его алчная мать не могли спать и есть, - так их заедало властолюбие, так давило нетерпение и страсть: "Что делать? Как поступить? Как убрать княжича и своего Ормунзда - старшего сына, поставить на престол?"
  - Я пойду, опять пойду к этой старой шаманке, разве я не расплатилась с ней полной стоимостью, за ее помощь в родах княгини? А она, сделав ребенка немым, тем не менее не сделала его неполноценным! Пусть же теперь доведет дело до конца! -
  И опять одна старая "карга" встретилась с другой старой "каргой". Их разговор не был сложен для них: две змеищи всегда поймут друг друга и найдут о чем потолковать " по душам". Земкал не нужно даже заглядывать в светящийся полированный шар, для того чтобы сразу узнать все мысли и чувства посетительницы.
  - Ты хочешь поспорить с судьбой, женщина? Подумай, что ты отдашь взамен? Повелитель мира сего - Змей просто так ничего не делает.
  Свекровь Аянки кусала губы, ярость переполняла ее:
  - Я не могу видеть как этот мальчишка займет место моего сына и внука!
  Старуха-шаманка ухмыльнулась, показав при этом ряд прекрасных белых зубов:
  - Так чье же это место и кто должен править народом?
  Ответ вырвался как карканье ворона:
  - Мы, только мои дети!!! - и захлебнулся в зловещем кашле.
  Ведьма о чем-то думала, прищурив один глаз, другим же она зорко вглядывалась в отполированный шар:
  - Ну что же, повелитель примет твою душу в свое царство. Ты должна утопить двух девушек, а мы обставим это так, что Ормунзд станет виновником несчастья.
  - Но как я это сделаю? - у несчастной продавшейся души даже не возникло чувства страха или сострадания к жервам, только вопрос "как" довлел сейчас над всем.
  - Скоро праздник " Грозовая невеста", в котором примут участие все все молодые юноши и девушки, и мы придумаем кое-что!
  - А пока иди, я устала, подарков от тебя мне не нужно, ты сама теперь будешь расчитываться со Змеем! - на этом Земкал выпроводила женщину:
  - Придешь завтра на закате, - было брошено вдогонку почти одновременно со скрипом захлопнувшейся двери.
   * * *
  Каждую весну, вместе с первыми грозами приходил праздник. Нарядно украшенное молодой зеленой травой и деревьями в мелких пахучих листочках озеро Оклад как бы звало и предлагало в одну из ночей вволю наплясаться и порадоваться приходу теплых ночей, пению соловьев в голубом блеске молодой луны. С вечера разжигались костры, празднично одетые девушки и юноши с нетерпением ждали сигнала. Сигналом служила огненная радуга, которая занималась от одного костра к другому, когда загорались два связанных верхушками дерева, стволами своими закопанные в два противоположных бережка узкого протока, где звонкий ручей впадал в озеро.
  Это горящее коромысло многократно отражалось в воде и луна в ночи как бы заплывала в эту огненную дугу.
  Луна, пройдя под коромыслом, оказывалась в самом центре - на макушке огненной дуги, будто-бы сама Ночная Красавица короною своей венчала другой огненный рог костров, изогнувшийся в противоположную сторону. В этот миг все с криками и смехом бросались в воду, шутливо обливались, шепча старинные заклинания на удачу, здоровье и конечно любовь. Затем веселье перемещалось к кострам, все дружно обогревались, суша намоченную одежду, начинались игры и танцы, песни и любовные признания.
  Итак - из года в год.
  Ормунзд ощущал какое-то беспокойство и даже не хотел идти на праздник. Накануне старик Горджил занемог и юноша долго сидел у его постели: " Маленький, добрый и очень древний, сколько ему может быть лет?",- думал юноша. Он всем сердцем любил его и понимал, что когда тот уйдет в мир иной, уже никого сильного и любящего рядом с ним не останется. Ни мать, ни сестры не были ему близки: слабые и бесправные, одновременно не очень-то и заботящиеся о своем таком незавидном положении. Сестры только и думали о том как выйти замуж, а мать совсем опустила руки и затворилась в своем тереме, даже изредка не напоминая о себе сыну. Женщина отошла от всего: детей, дел, жизни - не из чувства смирения, а из-за апатии охватившей ее сразу после смерти князя.
  Друзей у Ормунзда не было, его доброжелательность тем не менее не выливалась в добросердечность, и открыть сердце свое он мог только этому старому деду, который пониамл его без слов и часто гладя старой жилистой рукой по светлым волосам юноши, ласково с прибаутками сам рассказывал суть проблемы с которой к нему пришел Ормунзд, тут же разбирал ее и всегда находил либо утешение либор давал совет. Он был очень внимателен и умен этот старый дед, хорошо понимал и чувствовал каждого, кого брал " под свое крыло".
  "Был... Был ? А сейчас? Сейчас старик совсем ослаб, сколько же ему лет? ", - вопрос не давал покоя: " Еще моего отца он встретил больше чем столетним стариком. Настоящий дуб! Гордость народа."
  Юноша собрался уходить, подойдя, чтобы пожать старенькую руку, лежащую поверх одеяла, но был остановлен Горджилом :
  - Мой мальчик, время мое истекает и теперь я вижу прошлое и будущее. Я уйду, ты будешь одинок, нет рядом с тобой родной души, одни завистники, ревнивцы и враги, остальные лишь "овцы", с ними не победишь, не осилишь, на них нельзя опереться.
  -Я вижу путь твой далек, ты - сокол не из этого гнезда. Завтра во время праздника будь осмотрителен, тебе готовят западню.
  - ?
  - Ты удивлен, что ты сделал и почему у тебя есть враги?
  - Ты просто родился, вырос и стал силен, умен, красив и некоторым людям этого вполне достаточно что бы стать твоими врагами.
  - ...
  - Уходи из этих мест, это не твой удел. Уста твои откроют тебе новый мир! - и старик, утомленный тихо заснул.
  Ормунзд нахмурился, не каждый день приносит такую весть, а еще его поразила фраза: " Уста твои откроют тебе новый мир".
  - Уста мои молчат, хотя мысль работает и говорит очень четко, и я уже привык обходиться без их помощи, но судя по фразе, здесь кроется какая-то тайна.
  -Неужели я смогу заговорить? Но где и как? Ясно что не здесь. Интересно!
  Всю ночь он не спал, ворочался, вспоминая речь Горджила, сожалея о том, что нет друзей и отец умер, неуспев передать сыну все свои знания, Незаметно он все же уснул и утром был разбужен звонкой песней петухов.
   * * *
  Молодость берет свое: утро, солнце, поздняя весна - почти лето, в воздухе носится пьяный аромат первых цветов, солнечные лучи ласково манят на озеро. Юноша послушался зова приближающегося лета, босиком выбежал на берег, быстро разделся и нырнул с крутого берега, испугав стаю деловых уток. Пока Ормунзд плескался, нырял и наслаждался, на берегу что-то изменилось. Почувствовав внутренним чутьем чье-то присутствие, он обернулся к берегу. Там стояла молодая девушка.
  - Леонка! - черноволосая, чернобровая, с сочными смеющимися губами и шаловливыми глазками.
  Ормунзд и раньше замечал на себе ее огненные взгляды, но отворачивался, она ему не внушала ни любви, ни особой симпатии. Но сейчас девушка среди утренней свежести, в лучах только что пробудившегося солнышка, разрумянившаяся от легкого ветерка, а может волнения, была весьма привлекательна. Ее глаза весело и зовуще блеснули, и она показала, что держит в руках одежду юноши. Игриво захохотав, озорница забросила ее подальше от берега и неторопливо начала снимать с себя рубаху. Наш герой изумленно и зачарованно смотрел, он конечно мог представить женское тело, но увидеть воотчию ??? ему не приходилось ни разу. Девушка, целиком освободившись от одежды, распустила волосы и вошла в воду. Она ничего не говорила, лишь завораживающе смотрела на княжича. Он для нее был идеалом красоты, власти и богатства, ей очень хотелось за него замуж, но надежды на это было мало. И поэтому она (глупая гусыня!) уже давно задумала таким образом завоевать царевича.
  Ормунзд был потрясен - все вокруг говорило и пело о любви: и птицы на небе, и животные на земле, и два человечка в хрустальной воде священного озера - он и она. Она, предлагающая себя, соблазнительная и сладкая, несколько порочная своим замыслом и внешностью. И он... Он поддался, потерял остатки воли и разума и любил ее, любил со всей страстью и нежностью молодости.
  А когда туман растаял, он обнаружил, что рядом сним женщина, обнимающая ее, ему неприятна и он сейчас уже неудобно себя с ней чувствует и вообще... как-то... захотелось уйти!
  Юноша встал, оделся и ушел не оборачиваясь. Леонка в ярости завыла и уткнулась лицом в прибрежный песок. Мысли, обгоняя одна другую, пронеслись в этой неразумной головке:
  - Он не уйдет!
  - Это его первое чувство!
  - Теперь ему от меня не отвязаться, я имею право всем заявить.
  - Я не отдам его никому. Я у него первая! Я его заставлю жениться на мне!!!", и т.д. и т.п.
  Слезы обжигали лицо и высыхали на пылающих от гнева щеках.
  Юноша ушел растроенный и рассерженный на свою слабость. Он корил себя, уже столько раз при встречах с Леонкой он показывал ей, что она ему совсем не нравиться, а она продолжала его домогаться и вот сегодня, она добилась своей цели, так безрассудно ( а может наоборот ?) предложив себя, даже больше того...
  Лицо его вновь и вновь заливалось краской, но молодой мужской организм при этом, совсем не чувствовал себя виноватым, а даже наоборот! Тело наполнялось какой-то молодецкой удалью и силой, энергия сквозила в каждом его движении: хотелось бежать не разбирая дороги, окунуться в зелень лугов и кричать, петь песни. Его никто не видел и не слышал, поэтому он дал волю своему могучему голосу. все плясало и пело вместе с ним, дорога уходила вдаль, но Ормунзд в таком растрепанном состоянии чувств и гармонии тела бежал и бежал, совершенно забыв обо всем...
  Внезапно он обо что-то споткнулся и упал лицом в дорожную пыль, а чей-то смех вывел его из состояния одержимости. Юноша неторопливо повернул голову и увидел сидящую у дороги девушку.
  Она как бы на минутку присела передохнуть, а тут мимо "пролетал" вздымая тучу пыли парень, - симпатичный и странный одновременно.
  Ормунзд в который раз за сегодняшнее утро густо покраснел: " Ну это уже слишком", - подумал он: " хоть сквозь землю провалиться от стыда!"
  - Ты наш будущий князь. А куда ты торопился с такими дикими воплями, как будто за тобой гонится стадо разъяренных кабанов? Но погони я что-то не вижу. Может тебе нужна помощь?
  Ормунзд смутился окончательно. Он просто сел рядом на землю, вытянув ноги и застенчиво улыбнулся. Девушка смягчилась:
  - Ну ладно, можешь не говорить, хотя ты и так это не можешь сделать, но все же если хочешь, я буду задавать вопросы и подсказывать твои ответы, а ты будешь соглашаться или нет, договорились?
  Юноша улыбнулся и кивнул. Ему стало легко и спокойно с новым нежданным другом. Назад они возвращались вместе, весело разговаривая, вернее щебетаоа только девушка, ее знали Анной, но зато делала это она за двоих. А Ормунзд шел рядом и счастливо улыбался,- он нашел друга, ему теперь хорошо и легко.
  У ворот в главное городище они расстались, девушка побежала к себе домой, а Ормунзд пошел в центральную палату, где ежедневно собирался внутренний Высший Совет старейшин и воевод, и он, как наследник, должен был присутствовать. Там уже вовсю шло собрание, разбирали различные мелкие дела и тяжбы, ожидали заморских купцов и готовили свой товар для обмена.
  Край щедрый и богатый одаривал свой народ, и поэтому его часто посещали иноземные гости. Озеро Оклад на самом деле не являлось замкнутым, одним рукавом своим оно соединялось с суровым северным морем, этот канал достаточно широкий и глубокий позволял народу Ормунзда сообщаться с северными соседями. Жители соорудили на перешейке плотину и шлюз, поэтому всегда приходилось заранее поднимать воду, чтобы потом открыть ворота для лодок и судов соседних государств.
  Иноземцы же появлялись не часто, два раза в год и как раз весной это происходило. Пока решались все эти технические вопросы, юноша думал о своем. Ему вспомнилось утро с такой зовущей, жаркой и жадной в своей страсти Леонкой, по телу пробежал трепет возбуждения, который тут же был потушен возмущением и брезгливостью. Странное состояние стыда и желания, память вновь и вновь возвращаясь, волновала молодую мужскую чувственную природу, а строгое сердце каждый раз отвергал видение очень категорично и резко.
  Что бы вырваться из этого круга мыслей и чувств, он постарался вспомнить Анну, но облик ее ускользал, такое впечатление, что она была почти бесплотна, только лишь легкость, журчащий голос и смех...
  Ормунзд с трудом вспомнил, что она невысокая и хрупкая, лицо же совсем не обращало на себя внимание, как летнее облачко несущее теплый дождик, взбрызнет пересохшую землю и тут же улетит гонимое ветром прочь, ветром судьбы...
  " Ну ничего, после Совета я ее обязательно найду или встречу на празднике". Время тянулось медленно и скучно. Наконец все разошдись. Палаты опустели и княжич свободно вздохнул, его тяготили эти хозяйственные вопросы: "Сколько людей говорят, сколько слов льются пустым потоком, сколько времени и эмоций уходит даром. Непостижимо. Неужели им доставляет удовольствие такая жизнь, им нравится неторопливо ежедневно собираться, важно кланяться друг другу, затем яростно спорить о совершеннейших пустяках, а затем с чувством собственной значимости расходиться по домам. Странные люди и странный мир, который они сами себе создают.
  Вот мастер, он производит что-то: либо это украшение, либо домашняя утварь, но насколько интереснее и полезнее его труд, с каким упоением и любовью он выполняет свою работу, он не делает, он творит! Нет у него ханжества, нет тщеславия, он не стремиться завладеть, он отдает произведение своих рук, ума, таланта людям и радуется этому вместе с ними. Вот поистине счастлдивый человек!"
  " А что ждет меня? Что я умею и какой мир я себе создам? По праву рождения я должен править, но если это то чем я только что занимался на совете, то это совсем не нужно и скучно".
  День прошел как всегда в занятиях и спорте, послеобеденный сон был нарушен сообщением: " Умер дед ГОРДЖИЛ!"
  Ормунзд бросился туда, весь в слезах и печали, он не стеснялся плакать по уходу близкого человека, но люди сновали вокруг, совсем не испытывая чувства утраты или сожаления. Они по-деловому привычно приводили тело в порядок, обкладывали его травами, умащивали маслами, затем погребальные носилки были унесены в дубовую рощу под Великий Дуб. Там, по прошествию трех дней, тело покойного полагалось сжечь, а пепел от праха, положив в глинянный кувшин, выпустить в озеро Оклад. Кувшин устанавливался на плотик, в узкое горлышко вставляли толстую зажженную свечу и отталкивали от берега, пока он не бывал подхвачен одним из подводных течений. Далее удаляющийся огонек таял в закатной дымке и навсегда исчезал из поля зрения. Затем ветер и волны завершали его путешествие, перевернув плот и потопив горшок, а прах человеческий беспрепятственно смешивался с водой и илом. " Из земли и воды вышел, в землю и воду - уйдешь" - таков был обычай.
  Вечерело. Ормунзд, согнувшись и обхватив колени руками, сидел неподалеку от последнего ложа старого друга. Солнце клонилось к закату. Холодало. Ночная влага обрела полновесность, скопившись на листьях и траве, пропитав собой каждую капельку уже почти летнего воздуха.
  Юношу пробил ознов. Костры по четырем сторонам от ложа, хоть и горели ярко, но тепла и света не давали. Мгла покрыла землю. Показалась сама Царица Ночи - молодая луна. Своим упрямым серпом рассекая ночное небо, она плыла, ни мало не смущаясь присутствия огромного количества звезд вокруг.
  И в этой торжественной тиши со стороны озеро докучливо доносились крики, шум, музыка и смех. Это начался праздник Грозовой невесты. Ормунзд резко поднялся не опираясь руками и подошел посмотреть на своего друга, такого старого и спокойного сейчас. Он никогда не видел у него такого строгого лица, раньше оно всегда светилось энергией, добротой, на него хотелось смотреть не отрываясь, наблюдая за смеющимися морщинками, блеском зорких почти молодых глаз, ощущать на своем затылке прикосновение сухой, широкой, все еще твердой старческой руки. Не осталось и следа от того живого, милого старика: сведенные брови и сжатые губы как бы перед чем-то остановились, лицо погрузилось в тяжкую думу, как-будто дед Горджил сейчас выполнял очень тяжелую, почти непосильную работу, казалось даже векны на старческих руках крайне напряжены. Ормунзд недоуменно отпрянул: " Может это обманчивая игра света и тени, отсвет молодой луны? Что защищал старый друг сейчас, кого покрывал крылом своей любви и заботы? Уже он не жил на этой земле, но еще и не ушел от нее далеко". Юноша инстинктивно почувствовал предупреждение, как-будто внутри голосом прошелестело: " Не ходи на праздник".
  Ормунзд недовольно мотнул головой, как молодой упрямый бычок: " Что такой мне мерещется. Какой для меня может быть праздник! Пойду искупаюсь, сколько событий за день, озеро всегда помогало мне смыть пыль повседневности".
  " Не ходи...", - вновь прошелестело в мыслях, но наш герой не был суеверен, отмахнувшись, приложился губами к руке старика и опрометью бросился прочь - по направлению к озеру. Но совсем не на место праздника, откуда доносились шум, смех и пение, а к другому рукаву озера - отлогой песчаной отмели. В ночные часы он иногда там купался, а потом на мелководье просто лежал на озерном песке среди плеска ласковых волн и любовался звездами.
  Ночь прекрасна. Глубокая чернота небесного купола оттеняла блеск многочисленных звезд. Они мигая переливались, как бы переговариваясь между собой. Среди них торжественно плыл острый серп серебристой луны, как бы строго наблюдая за порядком. Наш царевич смотрел и молчал, мысли не оформлялись, а суетливо перескакивали с одного на другое: " Я наверно устал, нужно идти спать, правильно мне советовал мой старый друг. Праздников будет еще много. Он поднялся, сделал несколько энергичных движений, прошелся на руках, слегка обсохнув, оделся и пошел по направлению к дому.
  Но обходить праздничную суету лесом было неудобно, да и к чему, кто его может заставить отстаться там, где он не хочет быть? Поэтому Ормунзд пошел прямо, мимо костров с догорающими в них стволами берез - остатками грозового коромысла.
  Действительно, все веселились, танцевали, пели песни. В кострах на тонких прутиках поджаривались лепешки хлеба с завернутыми туда капустными листьями, кусочками моркови, репы - любых овощей, сохранившихся с долгой зимы в глубоких подвалах. Это означало надежду на удачу в новом урожае: съесть то, что вновь должно народиться в изобилии на этой земле.
  Как близко порой смерть ходит рука об руку с рождением и жизнью. И вот уже никому дела нет, что совсем недалеко, у Священного Дуба так же горят костры, но... погребальные. И он решительно направился мимо, но вдруг взгляд его упал на сидящую в отдалении фигурку девушки - Анна! Ормунзд подошел к ней и присев на корточки, коснулся рукой склоненной головки, заглянул в глаза, казалось он хотел сказать, что тоже чувствует печаль и одиночество в этот вечер.
  Ресницы девушки дрогнули и глаза засветились нечаянной радостью, она с обожанием взглянула на юношу, он прочел в ее взгляде столько тепла и счастья, что Ормунзд вынужден был присесть рядом. Так они и сидели молча, издали наблюдая за пляшущими юношами и девушками, всполохами костров и тьмой ночи позади освещенного круга.
  Ормунзд исподволь рассматривал Анну. В девушке не было ничего яркого, кричащего: нежное лицо и если бы не приподнимавшие тонкое полотно платья бугорки молодых еще неразвившихся грудей, да длинная коса, то можно было бы принять ее и за мальчика.
  Неожиданно сзади на них налетел как смерч крик. Это кричала Леонка. Вначале ее вопли разобрать было невозможно. Все озадаченно замолкли, невольно наблюдая безобразную сцену. Ормунзд встал и гневно сжал губы, его взгляд не предвещал ничего хорошего. Но яросная фурия не могла остановиться: кричала, пританцовывая в каком-то трансе, рвала на себе одежду, царапала щеки, шею, грудь, падая на колени, билась головой о прибрежную гальку. Девушка, полностью потеряла контроль над собой: каталась по земле, выделывая при этом движения телом, недвусмысленно говорившие о том, что она ими хотела передать.
  Сцена была ужасной, с одной стороны невольные зрители, которые только что радостно и беззаботно веселились, с другой - высокий разгневанный юноша, а рядом с ним потрясенная хрупкая девушка, больше похожая на мальчика-подростка.
  И в центре всей этой живописной картины: в отблесках костра, бросавшего кровавые блики и мерцающего света луны, многократно отраженная чернотой озера, одержимая черной ревностью и страстью, фигура другой девушки, но по динамике и чувству намного превосходящая силу обычного человека. Казалось, в ней сидит "нечто" особое, какая-то сущность ловко управляет этим бессознательным телом в его жутком танце-трансе.
  Да, это был танец - оргия тьмы и вокруг нее на большое расстояние расходились волны ужаса и злой энергии. Эти грозные стрелы были направлены на наших героев: "Ты, ты виноват в моем бесчестии княжеский сын, ты соблазнил меня и клялся в любви, а сейчас сидишь на берегу с этой "белой" мышкой и не думаешь о воздаянии! Как ты бесстыден и коварен, а хочешь стать нашим князем, за своим немым языком прикрываешь черные мысли. Ты виноват в моем безумии, да я - безумна, я прыгну и уничтожу тебя, я выпью твою кровь, я наслажусь своей победой!"
  Все это выкрикивалось вперемежку с воем и бесстыдными телодвижениями, ее безудержное движение по кругу каждый раз вновь и вновь обрывалось около Ормунзда, но что-то вновь и вновь удерживало ее от последнего прыжка.
  И новый круг и новый поток проклятий и угроз...
  А над верхушками сосен выплыло плотное облачко и в нем отсветом - толи костра, толи огня адского жерла (как в кинематографе) высветилось смеющееся во весь свой белозубый рот черное сморщенное лицо шаманки с седыми космами всклокоченных волос. В одной руке она сжимала нож, другой - держала за горло свекровь Аянки, которая с улыбкой сомнамбулы, облизывая пересохшие губы, жертвенно подставляла свою немолодую шею. Ведьма, сделав надрез, припала алчными губами к черной струйке крови, набрав ее полный рот, с силой выдохнула по направлению к беснующейся Леонке. И та от этого, обретя еще большую силу и неистовство, стала заходить на новый круг...
  В толпе зрителей с некоторыми случился обморок, а кто-то стоял не в силах пошевелиться или хоть что-то предпринять.
  Леонка двигалась по направлению к Ормунзду и рядом с ним стоящей Анной.
  Ее безумные глаза устремлены в глаза юноши. Он как бы закостенел, в нем нет страха, но все же тело его испытало странное оцепенение.
  В воздухе повисла тень, луна спряталась, звезды потускнели. Лишь фантастическое облачко скрывшее луну - темнело, наливаясь свинцовой тяжестью, казалось от туда вот-вот вырвется молния или что-то еще...
  Глаза в глаза.
  Расстояние сокращается.
  Ормунзд стоит как зачарованный: ни мыслей, ни чувств, лишь - онемение - не только голоса: руки, ноги - все тело свело, закостенело, отяжелело, притянулось к земле.
  Еще немного и он будет втянут в ее недра, так тяжел груз, что сжимает сейчас человека - человечка неземной силой,- сдавливает, продавливает и налегает, кажется сейчас, вот сейчас и... начнется деформация. Требуется сверхчеловеческое усилие, чтобы противостоять натиску черной энергии.
  Лицо одержимой страшно, ужасно, жутко: оскал молодых зубов, медленно сползающая розоватая пена по подбородку, клокочущий звук из горла.
  Вместо глаз два раскаленных угля, все остальное вообще куда-то выпало из поля зрения. Ее руки судорожно тянулись к юноше и казалось - они растут, становясь непомерно длинными. Скрюченые пальцы тянуться и тянуться к Ормунзду, к его пылающему сердцу, которое в этот миг одно живет, стучит, отстукивает мгновения и разгоняет медленно пульсирующую завороженную кровь в жилах. Могучий источник жизни - сердце будоражит, стучится в мозг, заставляя его очнуться, проснуться и действовать.
  Но тело юноши, как и всех свидетелей событий остается статичным.
  Леонка шаг за шагом, а шаги ее теперь медленные, тяжелые - кажется, что она с трудом отрывает, вытягивает ноги от земли, да так, что земля со стоном каждый раз отдает и принимает удары ее ног - ног???
  Нет! К о п ы т !!!
  Ужас объял, расколол пространство, в с ё пало ниц, - сознания людей не могли выдержать увиденного. Тонко завизжала Анна, опадая на колени в глубоком обмороке. Все готово сорваться в один миг...
  Ведьма готова... к броску. Леонка - бездушное орудие в ее руках, сконцентрировалась собираясь...
  Но вдруг крепкая старческая рука легла на плечо Ормунзда и Леонка как бы споткнулась, миг и ее лицо приобрело несколько более осмысленное выражение. Юноша почувствовал прояснение и прилив сил. Он осознал, что старый друг Горджил рядом и поддерживает его. Ормунзд набрал полные легкие воздуха, он готов ступить навстречу одержимой девушке.
  Но туча не дремала, сверкнула молния, загрохотало небо так, что вздрогнула земля и в это мгновение Леонка обрела новые силы: одним прыжком, лишь на мгновение притормозив перед княжичем, обдав его горячечным жаром, метнулась к Анне и буквально схватив в охапку бесчувственное тело дувушки, скрылось в невесть откуда поднявшейся воде озера.
  Тут же вода успокоилась, костры потухли и луна холодно осветила берег, на котором только что разыгралась трагедия.
  И лишь отголоском в ушах и измученных сердцах продолжал звенеть жалобный крик Анны: " Ормунзд, спаси, я - погибаю!"
  И металлический смех Леонки: " Ты, ты виноват в гибели наших душ! Ха-ха-ха..."
   * * *
  Народ Ормунзда постепенно успокаивался после пережитого. Но Ормунзд уже ни минуты не сомневался в своем уходе, дождался положенных трех ритуальных дней и проводил в последний путь деда Горджила. Девушек потом выловили в озере и так же совершили положеное погребение.
  Юноша ничего не ощущал, кроме грусти и желания уйти. Все счеты с родным домом закончились. Он зашел домой, поцеловал мать, сестер, племянников и племянниц. Никто его не удерживал и не жалел, лишь мать по привычке проронила несколько слезинок.
  " Что стало с тобой мама? Ну, да ладно".
  Ранним утром, в первый летний день он отправился на запад туда, откуда иногда наезжали по суше заморские гости.
  Молодой, высокий, красивый мужчина с ясными глазами, его светлые волосы свободно растрепались по плечам мягкими волнами, чистый лоб, перехваченный кожанной перевязью, удерживал на себе внимательный взгляд случайного наблюдателя своим благородством и ноткой трагичности, отправился в свой первый путь по жизни.
  Как и все герои нашего романа Ормунзд красив.
   * * *
  
  Прошло время. Наш герой жил в чужой стране, имя получил Христофор и как предсказывали дед Горджил и цыганка - он заговорил и заговорил без проблем. Конечно некоторые затруднения все же были, ведь он не знал языка страны его принявшей, но тем легче прошла его адаптация: от немого княжича в любознательного молодого человека.
  Вначале было трудно - очень. Юноша выделялся своей наружностью, но отчуждение людей проходило сразу же как только выяснялось, что он чужестранец, не имеет поддержки, а значит и не может быть опасным. Ормунзд сознательно изменил свое имя, он теперь не княжич и никогда не станет князем своего народа, значит родовое имя ему не принадлежит.
  Изредка снилось священное озеро Оклад, могучий Дуб и еще сон с цыганкой. Почему-то совсем не вспоминались сестры и мать, очень редко, но с какой-то легкой радостью текли мысли о старике Горждиле: "Ведь это он спас меня в тот жуткий вечер, но не смог полностью предотвратить трагедию. Бедная Анна!". Христофор силился и не мог вспомнить ее светлый лик, лишь чистая радость и покой обозначили это светлое существо. Она невинная жертва, но...
  Об остальном вспоминать было тяжело: "Что я сделал этим людям и почему так велико было их стремление изгнать меня". Теперь юноша достаточно глубоко понял смысл и значение трагедии, которая разыгралась на озере.
  И еще одна ребяческая мечта была у него: стать настоящим моряком и когда-нибудь на борту заморского корабля приплыть в родную гавань с иноземными купцами, еще раз увидеть берег родного озера, наполнить полные легкие драгоценного для него воздуха, увидеть Великий Дуб. Он рисовал себе картинки, но каждый раз холодной волной его окатывала мысль, что ни одно родное лицо не засияет, не засветится узнав его среди чужестранцев.
  Да, родина его не ждала и не звала. Родной язык все еще звучал в ушах, но слова не стремились слететь с губ, лучше и звучнее выходили фразы понятные для окружающих его людей, и очень скоро он ни акцентом, ни словарным запасом не отличался от коренных жителей этой страны Северо-Запада. Страны корабельных верфей и мореходов.
  Наш герой был беден и не имел близких, поэтому ему приходилось тяжким трудом зарабатывать себя на жизнь и обучение. Жизнь проносилась серыми буднями: обучение в школе юнг, вечером тяжелый труд в порту, ночью тяжелый беспробудный сон, который всегда оказывался слишком короток, что бы дать отдых усталым мышцам и мыслям.
  Христофор жил и трудился на износ, но он не был единственным юношей. который таким образом начинает свою жизнь. Многие не выдерживали, сходя с дистанции, но наш герой был из особого человеческого материала, который сродни первосортному сплаву: лицо обветрилось и похудело, стан стал тоньше, но глаза светились силой и умом, а плечи, руки и ноги приобрели к природной силе еще и выносливость. Многие девушки заглядывались на красивого парня, но он как-будто и не замечал их, это вызывало порой недоумение и насмешки, но нашего героя это не смущало. У него была цель, встать на ноги, вылезти из этого болота.
  Наконец, школа юнг закончена. Христофор получил звание моряка второго класса, это говорило о его успехах, так как большинство выпускников получали лишь третий или даже четвертый разряды. Все, кончена жизнь по ночлежкам, по вечерам бесконечные мешки и тюки в порту. Сколько их перенесли, перекатили его руки и плечи? Теперь он моряк и может спокойно наняться на любое судно, где будет происходить набор команды и получать за свою работу приличные деньги, а накопив немного, можно обучиться на штурмана.
  Так думал Христофор, поднимаясь на борт судна, на котором ему предстояло постоянно плавать. Но, "человек предполагает, а БОГ располагает". Юноша, прекрасный моряк, сильный и смышленый разительно отличался из всей команды, и его выделяли и отличали, чем вызывая зависть некоторых моряков. Они ссчитали его выскочкой и гордецом. Глупые! Они конечно не ведали, что по рождению он выше их всех вместе взятых. Род его со временем станет на один уровень со всеми царскими семействами Европы, а это что-нибудь да значит! И не надо обвинять нас за то, что мы это подчеркиваем. Закон кармы строг и логичен: просто так принцами не рождаются, даже если потом ты станешь изгнанником.
  Сейчас же мы видим бедного безродного моряка, который силен, красив, умен, умеет себя держать, говорить и не совершать поступков, из-за которых потом бы пришлось упрекать себя.
  Шли годы и где бы не был Христофор, на каком бы корабле не плавал, он всегда был один, товарищи его уважали, где-то даже "боготворили", но не было среди них человека, который понимал бы его и чувствал себя с ним на-равных. Вместе со зрелостью изменился характер нашего героя. Вспомните юношу уважающего старших, благожелательного и открытого. Жизнь сделала из него сильного и твердого мужа, жившего сегодняшним днем и совсем не склонного к компромисам. Он умел постоять за себя веско, но прямолинейно.
  Христофору было уже тридцать пять, когда корабль на котором он приплыл в Египет, остался на верфи для ремонта и команду распустили. И самое неприятное в этой ситуации для Христофора было в том, что он был "гол как сокол", то есть без денег и без работы. Причина была весьма тривиальна.
   * * *
  Интрига зародившаяся еще задолго до этого плавания достигла своей кульминации. В одном из портов постоянно посещаемых командой жил старик с дочерью. Он содержал таверну, а дочь помогала ему обслуживать заезжих моряков. Она мыла и убирала, подавала напитки и закуску. Лет ей было восемнадцать и многие довольно плотоядно поглядывали на ее пышную грудь и крепкие ножки, выглядывающие из-под пышных юбок.
  Христофору нравилась Жанна и он не раз ловил себя на мысли, что пора уже завести семью, иметь детей, жену, которая ждала бы его на берегу. Девушка была веселой, с белозубой улыбкой, с длинными вьющимися волосами, чернущими глазами, которые то светились как два солнышка, то превращались в мерцающие угли. Живая и веселая, смелая и открытая она притягивала к себе взоры посетителей и ей льстили их незамысловатые знаки внимания. Ее совсем не задевало, что эти мужчины находятся просто в плену винных паров и изголодавшегося мужского инстинкта, продолжительное время лишенного женской ласки, и нет в их внимания почтения к ней и сдержанности. Иногда не в меру разгулявшаяся фантазия толкала раззадорившихся выпивох и на более решительные действия, но тут уж здравомыслящая девушка резко осаживала кавалеров. Ее хоть и тешили мысли о своей особой притягательности, но ее недалекий, но практичный разум очень хорошо понимал разницу между непорочной девушкой, помогающей своему отцу и разбитной девицей, весело проводящей время во время вынужденной рабобты. Жанна понимала, что ее не возьмут замуж ( к чему она искренне стремилась), если она хоть раз позволит себе то, к чему ее так влекло. Но в мыслях и чувствах девушка позволяла разыграться своему яркому темпераменту, ведь по матери она была гречанкой, а по отцу еврейкой, двойная кровь бурлила и взывала, взывала к плоти. Жанна сочетала в себе расчетливость и пуританство одной нации и сладострастие и открытость другой. Вертясь, крутя своей юбкой направо и налево, оона тем не менее зорко высматривала возможного мужа.
  Первоначально Жанна остановила свой выбор на гиганте ирландце: он пил как одержимый, а затем лез к ней обниматься и целоваться, жадно дыша перегаром. Он будил ее чувственность. Девушка по-новому осознавала себя: нетерпеливая волна трепета поднималась от самых кончиков пальцев, щекотала меж бедер, охватывала лоно, живот. Дыхание прерывалось. В хорошенькой головке путались мысли, - лишь влажный горячечный туман, а сердце, испуганно сжавшись в комочек, не торопилось упорядочить свой ритм и вернуть мыслям и чувствам самостоятельность и свободу. Но ухажер меж тем не давал денег на наряды и подарки, очевидно у него не было не гроша за душой. Расчетливая девушка быстренько справилась со своими разгулявшимися эмоциями и дала ему отставку.
  Верзила очень огорчился, более того, он просто взбесился и начал приследовать девушку. Жанна испугалась последствий своей нразумной интрижки, так как никто и не думал вступаться за нее, а наоборот все с большим интересом и нескрываемым любопытством ожидали развития событий. Старик-отец вообще только и ждал случая: побыстрее спихнуть ее с рук и дело с концом. В планы расчетливого еврея входило остаться одному со своей кухаркой-сожительницей, а на место дочери нанять настоящую служанку, которая лучше бы работала и дешевле обходилась. Жанна же оставалась до сих пор своенравной и капризной дочерью и хлопот из-за нее у любящего папаши неминуемо прибавлялось. "Трудно быть отцом подросшей дочери, трудно и наблагодарно, как они - эти дети отягощают любящее родительское сердце, и надо же было вляпаться, завести себе на шею хомут, будь проклята эта скучнейшая штука любовь," - так иной раз подумывал заботливый отец, поглаживая свою жирную шею, лысину и роскошные пейсы.
  Девушка растерялась, кляня себя за легкомысленность и начала лихорадочно искать защитника. И тут ее томный взор упал на Христофора: " Вот кто сможет ей помочь, защит от пьяницы-ухажера, да, может и стоит им заняться, - он может стать не плохим мужем! Ну и что, что он несколько странный, зато какой красавчик, а странность его я из него вытравлю своей жаркой любовью", - в этом она ни сеекунды не сомневалась, чувствуя прилив молодых животворящих соков сексуальной энергии. Да ту еще и здравый расчет, в полной мере унаследованный от любящего папаши брал слово: " Да и денежки у него водятся, он всегда берет самый дорогой ужин и при этом никогда не напивается: сидит себе в уголке, наблюдает за разгулявшимся народом, ни с кем не лезет в драку и не заводит пьяный разговор "по душам", отдохнув и расплатившись, молча уходит. Стоит, стоит им заняться и может этого конька я оседлаю!" - думала недалекая тщеславная девушка.
  Сказано - сделано, но морячок не поддавался! Христофор не чувствовал себя монахом и конечно пользовался услугами портовых проституток, но разве может быть любовь за деньги, возвышенное нежное чувство к женщине он лелеял в своей душе, его не оставляло чувство ожидания идеала, своего идеала, которого он здесь не встречал. Поэтому его вполне устраивало существующее положение. А тут вдруг эта девушка, которая начала виться вокруг него словно кошка, мягко мурлыкая и заглядывая в глаза. Поначалу это совсем не возымело действия, но один случай многое изменил.
  Однажды, после очередного рейса он отдыхал в таверне за сытным обедом и кружкой темного пива, которое хорошо варила здешняя кухарка. Жанна как всегда маслянисто заглядывала в глаза Христофору, легко порхала между столиками и весело привевая обслуживала посетителей. Вдруг мерный гул сытого застолья был резко оборван. Дверь с треском отворилась, в проеме согнувшись, так как во весь рост не помещалась, возникла фигура моряка. Христофор его и раньше мельком видел в различных портах, но вместе с ним еще никогда не ходил в море.
  Верзила войдя в таверну, достаточно твердо и тяжело ступая, направился прямо к Жанне. Его лицо дышало решительностью, кривая улыбка и блеск глаз не предвещали ничего хорошего. Жанна побледнела и как-то сникла, даже уменьшилась в размерах. Все присутствующие затихли, с интересом наблюдая за разыгрывающейся сценой. Матрос, приблизившись вплотную к девушке, грубо обнял ее за талию и впился ей в губы глубоким поцелуем: " Ну что, не ждала меня голубка?" - выдохнул он вместе с перегаром, когда оторвался от нее. Жанна беспомощно обтирая лицо, со слезами в глазах жалко оглядывалась ища помощи. Неожиданно взгляд ее упал на Христофора.
  Его поразила перемена произошедшая в девушке, минуту назад так весело кружащуюся в хороводе неотложных дел и ласкающую его призывными взглядами. Сейчас это была жалкая маленькая собачонка, сморщившаяся и дрожавшая от страха. Публика в кабаке наоборот была настроена благодушно, послышались выкрики: " Здорово, Иванко, когда ты осчастливишь дочку хозяина своей женитьбой, вот повеселимся за счет скупого еврея!"
  Верзила победоносно ухмыльнулся, взглянул на Жанну и выдохнул: " Когда она поклониться мне в ножки", - схватил ее за толстую косу и согнул пополам в поклоне перед собой. Все весело захохотали, но вдруг взрогнули от шума упавшего стула.
  - Немедленно отпусти ее, - не все сразу поняли кто и к кому обращается, но затем увидели, что рука верзилы, только что державшая плачущую от боли девушку, с силой перехвачена чудоковатым в своей порядочности и еще в чем-то там... Христофором.
  Иванко вытаращил глазищи и выругался, попробовал развернуться и выдернуть руку, но тут же был повержен на пол сокрушительным ударом по голове.
  Христофор, пнув его ногой, проговорил: " Убирайся и чтобы я тебя близко не видел около этой девушки".
  Под улюлюкание невольных зрителей верзила с трудом поднялся, потирая руку и раскалывающуюся от боли голову и вышел хлопнув дверью так, что зазвенела посуда и замигали масляные светильники.
  Девушка быстренько убежала, она не знала плакать ей от обиды или радоваться нечаянному вмешательству Христофора. Нащ герой посидел еще, доел свой обед и ушел.
   * * *
  После этого он начал часто заходить в эту таверну, разговаривать с Жанной. Глаза девушки победно сверкали, а Христофор чувствовал лишь нежность к глупому созданию и ответственность за ее спокойствие. Так получилось, что ему пришлось взять ее под свое покровительство, да, это был не его идеал. Далеко не идеал, но что-то заставляло его опекать ее, приходя приносить яркие ленточки и конфеты. В его глазах девушка представляла собой нечто среднее между Анной и Леонкой, это будоражило старые душевные раны.
  А Жанна летала как на крыльях, раструбив всем, что Христофор - ее обожатель, что они скоро поженяться. Для девушки в ее положении это было необходимостью, защитой. Статус невесты серьезного парня, моряка оберегал ее от неприятностей очень возможных в этом мире.
  Время шло, но Христофор ничего не прредпринимал. Жанна и так и этак подводила его к решительному разговору, пыталась вызвать на какие-то действия. Но Христофор помнил результат своей юношеской слабости, которая окончилась так трагично. Кроме того, он прекрасно чувствовал себя в статусе одиночки-холостяка, свобода его устраивала. Иногда он вспоминал предсказание цыганки и образ златовласой женщины ни как не совмещался с этой черноглазой вертушкой.
  Время шло и отношения с Жанной постепенно окутывали Христофора паутиной условностей и интриг... Девушка нервничала: " Уже сколько времени она ухлопала на этого "замороженного" морячка. А он - "не мычит, не телиться"! Неужели мне не удасться его охомутать?"
  Как вы понимаете этот настрой и яростное желание Жанны чувствовал наш герой и так же интуитивно стремился его избежать или хотя бы отдалить. Его к ней не тянуло, ни как к женщине, ни как к человеку, но узел сжимался. Все вокруг только и говорили об их возможной свадьбе. И Христофор уже почти сдался, уговаривая себя, что нужно же иметь семью на берегу, дом где бы его ждали, но все же он решил дать себе последнюю возможность глотнуть воздуха свободы: " Последний раз схожу с командой в Египет, а затем, женившись, построю дом, куплю лодку и буду просто рыбаком!"
  С этим он и ушел туда, где в этот момент томилась, боролась и побеждала наша главная героиня романа - королева Шарлота в одежде беспризорного подростка, смело идущая навстречу судьбе, храня в сердце огонь любви к миру.
  Ну и чтобы до конца довести суть интриги расскажем, что перед своим последним плаванием Христофор оставил все свои сбережения ( немалые для этих людей и смехотворные для принца) отцу Жанны, как будущему тестю. Это считалось залогом, по возвращении на эти деньги игралась свадьба, строился дом, заводилось не хитрое хозяйство.
  Но кроме того, в это плавание вместе с ним шел Иванко, тот самый бывший ухажер жанны и в голове у него зрел план мщения.
   * * *
  Следующий день для Шарлоты (Джона) и Христофора не принес ничего нового. Они все так же бродили по гавани, помогли разгрузить барку и разобраться в одном из прибрежных складов. Здесь как раз пригодился Джон, который смог пересчитать и записать весь товар, чему хозяин-сириец был несказанно рад, но взять их себе на работу не захотел.
  Вновь заработав на еду и ночлег, они сидели на берегу реки, любуясь на закат солнца, не торопясь в свое временное жилище. Ночлежка со своими удобствами не располагала к отдыху людей, привыкших к другим условиям жизни.
  Прожорливые чайки кружились над волной, солнце клонилось к западу, и оба одновременно почувствовали тоску по странам которые некогда были их колыбелью, ни хотелось идти в ночлежку, но уже холодало, говорить не о чем, - каждый старательно выдерживал дистанцию и не касался тайны другого.
  Неминуемо наступали счумерки, солнце послало свой последний луч и скрылось. Все же пора возвращаться в ночлежку. С грустными мыслями они переступили порог барака, но что-то изменилось. Люди, ютящиеся вдоль стен не были так благодушны-равнодушны как ранее, наоборот, глаза сверкали жаждой зрелища, динамика жалких тел говорила о нетерпении и любопытстве.
  Христофор и Джон, не вникая в настроение этого сброда, взяв матрасы направились в свой угол, но он был занят...
  Христофор первым заметя это, недовольно нахмурился. На их обычном месте сидел Иванко. Он снисходительно улыбался, как бы приглашая присесть рядом, но места рядом не было. Наши герои остановились, Шарлота-Джон озадаченно отступила за спину своего товарища.
  Иванко первым нарушил подзатянувшееся молчание:
  - Ну что, мой уважаемый соотечественник, никак тебе не хватает места, да и деньгами ты видимо не богат. Как же ты думаешь возвращаться к своей невесте? Жанна - девушка расчетливая и потребует от тебя отчета о проведенных днях труда и забот. Неуж-то ты проиграл тогда весь заработок?
  Христофор молчал, думая как бы побыстрее и тише выпроводить отсюда неприятного гостя. Но тот не унимался:
  - Если тебе и твоему спутнику нужны деньги и раббота, я помогу вам, завтра поутру отходит фрегат и на нем еще требуются матросы. Куда ты денешь своего малолетнего друга? Навряд ли капитану военного судна потребуется юнга, но впрочем можешь дерзнуть. Имей ввиду, что корабль этот фрахтует команду на длительный срок и конечно это не устроит Жанну, твою невесту.
  Иванку встал и молодцеватой походкой покинул помещение. Нищей настроившиеся на зрелище были разочарованы. Они не понимали почему такой верзила не стал выяснятьотношения помощью кулаков.
  Христофор молча постелил свой тюфяк, Джон устроился в углу и казалось все погрузилось в сон. Но мысли лезли в голову и недавали уснуть: "Что еще придумал этот с виду добродушный, но такой хитрый и изворотливый враг? Именно он раньше настроил против Христофора команду, выдавая за правду плод своей фантазии, и неужели даже после того, как полностью обчистил содержимое моего кошелька, ему все мало? Ну ладно, надо заснуть, все равно пока ничего изменить нельзя, бедный Джон так боится здесь оставаться, это по всему видно, особенно если завидит стражу фараона. Что за тайну скрывает эта девушка переодетая в юношу, по всему видно, что она согласна пойти на любые условия, лишь бы уехать отсюда..." Мысли текли, таяли и уходили в небытие...
  Сон. Яркое солнечное утро, дуб, пламя костра и опять цыганка смеется, позвякивая браслетами, ее белозубая улыбка игрива и одновременно горька: " Скоро, скоро я должна вновь прийти в этот мир, чтобы пострадать."
  Улыбалась цыганка, ее зеленущие глаза вдруг превратились в карие с многочисленными солнечными брызгами, эти золотые искры делали их медовыми, манящими, зовущими... Женщина, златовласая женщина, кудри бились о стройную спину, непослушной полной скрывали маленькую грудь. Как она прекрасна! Никогда Ормунзд (сейчас он вспомнил себя под этим именем) не видел такой грации и света. Сердце защемило, женщина нежно смотрела ему в глаза как бы прощаясь с ним...
  - Глаза. Где он уже видел эти глаза? - И так всю ночь, то просыпаясь в душном влажном воздухе барака в его сумеречной мути, и там он видел эти же дивные глаза. Казалось, они не могли принадлежать земному существу и вновь забытье и сон. Где явь, где мираж, где сновидение??? Все смешалось и утонуло в сказочном видении и...
  Настало утро. Бродяги стонали и кряхтели. Джон еще спал (или спала). Христофор осторожно тронул плечо, стремясь разбудить. - Для того, чтобы успеть попасть на судно и получить работу необходимо раннее пробуждение.
  Его рука легла на хрупкое плечо, мальчик взрогнул и... - если до этого у Христофора еще оставались сомнения, то теперь они у него рассеялись окончательно. На него в упор смотрели еще овеянные сновидениями глаза. Глаза из сна! Его сна! И не нужно видеть лица и стана, что бы узнать ее.
  Она!!! И в миг сердце его заняла птица, птица - зовущаяся счастьем!
  Но Шарлота не поняла какое только что открытие сделал Христофор. Она плохо спала эту ночь, ее мучили тяжелые воспоминания, раздумья и бесконечная вереница сомнений. Страх завоевывал свои позиции. Чем больше времени проходило с момента ее побега из дворца фараона, тем больше она понимала всю абсурдность и несостоятельность своего нынешнего положения.
  Рывком Джони надвинул капюшон пониже на лоб и сутулясь поднялся.
   * * *
  
   ОСКАР
  Совсем один... Но какое-то движение вдруг нарушило целостность слияния человека с природой.
  Нет - не зверь и не ветер, что?
  Оскар мгновенно сосредоточил свое внимание на более отдаленных объектах, что-то не так, он не один!
  Кто или что?
  Опасность или спасение?
  Отец ( мысленно он почитал его как отца) мгновенно определил бы это и действовал, но ему очень далеко до качеств и знаний Авессанария, но тем не менее этот паренек не был жалким и слабым, природная сила и грация сквозили в его облике: если это дикий зверь, то он сможет избежать конфликта, как бы голоден тот не был, если человек, - это выход их тупика, одиночества и не важно друг или враг, он готов к борьбе, готов к победе или поражению.
  Великая вечная Мать-природа, прочитав силу и готовность этого маленького существа, зовущегося человеком, сладостно вздохнула и послала не опасность, а спасение в виде старика-охотника, вышедшего к нему на поляну.
  Невольно оба обрадовались нечаянной встрече и двинулись навстречу друг к другу. Старик с удивлением рассматривал высокого белокурого подростка: " Он еще очень юн, но совсем не напуган и не растерян", - подумалось ему.
  Юноша действительно с первого взгляда внушал симпатию, от него веяло чем-то родным и далеким, возникали ассоциации с собственной юностью - ее самыми счастливыми минутами и остро покалывала прямо в сердце затаенная грусть: " Этот юноша много пережил и ему нужна помощь!" - эта, окончательно сформировавшаяся мысль, переросла в решимость. Охотник улыбнулся всем своим обветренным лицом, выражая участие и заботу.
  Он еще не стар - этот охотник, по годам намного моложе Авессанария, но рядом с ним выглядел бы глубоким, хотя и крепким еще старичком, сразу отметил для себя Оскар спокойно разглядывая приближающегося.
  Юноша сделал несколько шагов навстречу и слегка поклонился в приветствии.
  Два человека с разных концов земли не могли говорить на одном языке, просто мирно поболтать друг с другом, чтобы выяснить намерения, но язык жестов, мимика и сияние глаз порой не менее красноречивы.
  Низенький и кривоногий, в ладной одежонке и сапожках из мягкой кожи и меха, в шапке из войлока старик ласково похлопал юношу по широкой и еще по-детски худощавой спине и, сняв с себя теплую меховую безрукавку, которая одевалась поверх более тонкой фуфайки, жестами предложил одеть. Старичок так и светился, всячески выражая изумление и восхищение: в это время года солнце еще не вошло в силу и местные жители не рискуют ходить в тайгу без меховой одежды, а юный незнакомец так спокойно и уверенно держит себя и казалось, не испытывает необходимости в защите своего тела.
  Природа же не балует людей, она сурова в своей непознаваемости. Народ, населявший равнину, покрытую непроходимыми лесами, вел оседлый образ жизни, промышлял охотой и рыболовством, небольшую роль играло земледелие, которое велось очень рачительно. С большим трудом удавалось отвоевывать у тайги равнинные участки, раскорчевывать их и засевать тщательно отобранным и сохраняемым зерном, оно ценилось едва ли не на уровне соли, привозимой редкими путниками. Караванные тропы далеко к югу огибали эту местность и поэтому приходилось вести хозяйство расчтитывая только на свою самодостаточность.
  Все знали, что к юго-западу тайга заканчивается, суровая река и горы, а там, там живут совсем другие люди. Обрывочные сведения приходили редко от случайно попавших в эти места путников, обрастали домыслами, превращаясь в легенды. Кроме того у народа, куда попал Оскар, выведенный из леса своим новым знакомым, существовал культ поклонения природе. Ибо жизнь и смерть всей общности людей напрямую зависила именно от нее. Трескучий ли мороз, заставивший уйти к югу большие стада лесного зверья, дождливое ли лето, принесшее неурожай на и без того скудные посевы, все это влекло за собой жизнь и смерть. Да, и это не было преувеличением.
  Как таковых крупных поселений не строили, народ проживал в достаточно далеко отстоявших друг от друга маленьких деревеньках-хуторках по два-три родственных между собой двора с многочисленными пристройками и крепкими заборами, скорее похожими на крепостные стены, так как возведены эти ограждения были из вкопанных в землю плотно пригнанных в ряд сосновых ошкуренных стволов. Этакий строй солдат - плечом к плечу и нет среди них прорехи. И не из-за опасности набегов лихих соседей, а для защиты от хищников. Кроме того, примитивность столярных инструментов диктовала именно такой ? ............ , топором не очень-то распустишь многочисленные стволы вековых пихт, деревьев чрезвычайно прочных, смолистых костенеющих со временем. Было деревом, стало камнем, даже может больше чем камнем, ибо жизнь в нем однажды замерев, - не растаяла.
  Охотник привел юношу к себе во двор, обнесенный таким же двухметровым частоколом, сами жилища, а их было три, оказались приземистыми, но широкими домишками. Они настолько вросли в землю, казалось, что на самом деле они плоды ее: как грибки, едва-едва пробив корку почвы, впервые показали неровные, взъерошеные головки. Кровля выглядела неплотной, чешуйчатой, земляного цвета, как раз под стать земле-матери.
  Прямо с порога ступеньки вели чуть ли ни на метр вниз. Суровые зимы в этих краях представляли главную опасность для людей, снега полностью заносили низенькие постройки, сложенные из столетних кедров и лишь маленькие окошечки и кончики труб скупо обозначали местонахождение людей. Кедр из которого строили жилище считался особым деревом, его древесина обладала свойством - сохранять тепло, и не только тепло внутри жилища, но так же и тепло самой древесины, дерево, срубленное среди зимы, все еще держало в своей древесине тепло, даже скорее силу живого летнего дерева. Оно не засыпало, как остальная природа, в самые трескучие морозы: белки и другие мелкие зверьки охотно хоронились в дуплах и расщелинах кедров, - будьте уверены сама природа указывала им на самую надежную защиту от мороза, страшного, немилосердного бича всего живого. Даже извесные своей выносливостью к зимним холодам пихты, лиственицы и сосны порой не выдержав сташного мороза трещали, звенели, замирая до весны, но кедр - властелин здешнего края, не засыпая на зиму, жил наперекор лютой стужи.
  Люди же, по своему справлялись с жестоким "зимником" (особо холодные дни, птица на лету замерзала, зверь из норы не высовывался, вспугни лешего, - и он не отважиться помять пятки и потрясти брюхом, недовольно перевернется на другой бок и еще глубже запрячется под снеговой периной), между постройками ставили крытые переходы, объединявшие в общую систему все близлежащие поселения, их заносило снегом, закрывало от неба, но и от мороза, не заблудишься и не замерзнешь, не занесет твою тропу - всегда выйдешь к соседу. Снежное королевство снаружи, внутри все так же жило, кипело, бурлило. Человек не может замереть, уйти в спячку, для него сон лишь кратковременный уход, отдых, покой, но за ним опять жизнь, жизнь, жизнь!
  Внутри дома в центре земляного пола размещалась печь - огромная, сложенная из глинянных, предварительно обожженых кирпичей, аккуратно побеленая, этакая матрона, хранящая во чреве своем жизнь. Огромный очаг плотно закрывался кованым листом, в ней варили, пекли хлеба, мылись и ею же и обогревались. Это был поистине дом в доме, самая главная, самая нужная вещь, скорее охранительница, спасительница своих домочадцев. За трубой от основного очага, лежанка - вместительная как горница, на ней: и стайка ребятишек и древние старики, - все находили себе место для сна ли, отдыха или полудремы, лишь хозяин с хозяйкой почивали отдельно, как тому и надлежало быть, - за печью стояла их кровать, однако так же плотно прижимаясь боком к теплой соседке. Кровать зачинала этот народ, а печь его растила, чтобы потом, сохранять ему жизнь, и уже на склоне ее, погрев старые кости, проводить на покой очередное поколение.
  Такой важный предмет в домашнем быту не мог не вызывать ответной любви и внимания со стороны людей живущей на ней и рядом с ней, поэтому печь всячески украшали, разрисовывая цветной глиной, топили только хорошо просушенными и наколотыми дровами и соблюдая строгий порядок, протапливали под конец топки осиновыми полешками, дабы очистить их дымом гарь и сажу скопившуюся в дымоходе. Это был идол - свой домашний и для него ежедневно совершался ритуал, с ним разговаривали, его просили, загадывали, гадали, - печь считалась и была оживотворенной сущностью, хранительницей дома, семьи, мира.
  Народ, повстречавшийся на пути у Оскара, поклонялся так же духам природы, лесу, солнцу. Земным духам поклонялись не в меньшей степени, особый культ при захоронении мертвых держал в страхе людей и не позволял им легкомысленно относится к этому обряду. Но сейчас мы наш краткий обзор прирвем, перейдем к действию, боюсь читатель заскучал.
  Охотника звали Даак. Оскар, почтительно следовавший за ним, переступил порог, шагнул еще и еще вниз и, оказался в помещении с низким потолком, почти в темноте, свет едва проникал через узенькие оконца, затянутые чем-то полупрозрачным. Постепенно глаза привыкли к полумраку, обозначились предметы, возникло ощущение замкнутого, но по-своему уютного пространства, хорошо пахло деревом, немного дымом, травами, едой и ... чистотой. Да, дом был чистым, не в смысле обычном бытовом - шик, блеск, красота, а чистым своим здоровым, обустроеным бытом. Он сложился наверно много десятков лет назад, его поддерживали много поколений и теперь не требовалось даже что-то переделывать, а лишь соблюдать и все, дом жил своей жизнью и правил тут порядок сам Его Величество Порядок. Парадокс, но его не заметил бы никто из живущих, только странник внезапно оказавшийся здесь, окунувшийся в него, ощутил на себе власть счатливого дома. Да, таким он и должен быть, и не имеет большого значения богатство, цивилизованность и трудолюбие хозяев, здесь правит бал счастье, рождающееся из любви всех обитателей его друг к другу и к дому тоже.
  Пока глаза привыкали Оскар стоял неподвижно, зато хозяин спокойно обогнул печь и исчез в глубине дома, с кем-то заговорил, ему ответил звонкий голосок толи девушки, толи ребенка с переливчатым аукующим акцентом. Загремела посуда. Даак вернулся, взял юношу за руку и повел за собой, меньше чем через минуту они оказались в другом помещении, служившем местом для еды и ее приготовления. Здесь лицом к людям стояла печь, хлебосольно распахнув свой зев, в котором весело горел огонь, потрескивали дрова и весело булькала в горшках еда, наполняя ароматом, спокойствием и радостью проголодавшихся, усталых мужчин. Немногочисленная утварь стояла тут же перед огнем на широком прилавке образовашемся от выступа печи. С другой стороны примостился тяжелый стол и лавка вокруг него ни чем не застеленные, а только отполированные за многие годы пользования. В свете огня Оскар рассмотрел обладательницу чудного голоса, девушку с длинной темной косой, в переднике, охватывающем со всех сторон красный сарафан который колокольчиком ниспадал почти до самого пола, на ногах были валеные сапожки, без каблуков, скругленные, не отличающиеся правая от левой, но зато красиво общитые разноцветной тесьмой, бусами и даже маленькими колокольцами. Девушка бесшумно ступала, войлок полностью заглушал шаг, но вот колокольчики переливчато, но очень тонко и ненавязчиво пели между собой. Не девушка идет, а песенка звучит, под стать ее музыкальному голосочку. Оскар поймал себя на мысли о сказочности происходящего, как будто маленькая эльфа хозяйничала здесь на миг оставив свое цветочное королевство. Но девчушка тем не менее была вполне земная: румяная, черноглазая, темнобровая, тяжелая коса, казалось, больно била по плечам и спине, струилась вслед за хозякой и никак не могла угнаться следом за ее переливчатым звуком шагов. Широкие рукава кофты предусмотрительно стянуты лентами на запястьях и заправлены так чтобы не мешали, ворот вышитой рубахи плотно завязан такой-же тесьмой.
  Наш герой сел за стол, куда ему указал Даак, поправил волосы, затем встал спохватившись и поискал взглядом куда-бы повесить безрукавку подареную охотником, не найдя ничего подходящего, просто положил рядом на скамью.
  Девушка настороженно следила за его движениями, наконец, когда он вновь сел, она поставила на стол две больших миски с овощами и мясом, дала по большому куску пресного хлеба, положила деревянные ложки.
  Хозяин сел с противоположной стороны и жестом пригласил гостя приступить к еде, что и незамедлил сделать Оскар.
  Прошло время, наш герой прижился в доме охотника, начал понимать язык народа, приобрел навыки в охоте на зверей и птиц. Особенно ему нравилась рыбная ловля на небольшой, но очень стремительной речушке. Нужно было лишь встать в узком месте, немног его сузив по краям валунами и рыбы сами заплывали в сетку. Не нужно выслеживать и убивать, вода больше привлекала юношу.
  Весна сменилась летом, которое плавно перешло в осень, природа и люди готовились к зиме. Оскар полюбил семью Даака, которая состояла еще и из старика - прадеда Алийны и старухи-пра-прабаки, сколько лет которой уже никто и не знал. Она когда-то родила сына, тот завел семью, где младшим сыном, родившимся у девяностолетних родителей был Даак.
  Сам хозяин так же был уже не отцом а дедом Алийны. Таким образом выходило, что пра-прабабке никак не меньше ста семидесяти лет, старушка хоть и стара, но зрение не потеряла, так же как не потеряла еще ни одного зуба! Не люди, а кедры, просмоленые временем и трудом. Ее сын - прадед Алийны так же сверкал крепкими, хотя и желтыми зубами, но жаловался на ноги и спину и редко слезал с печи, особенно в холодное время года. Семья жила слаженно, может немного молчаливо, да и о чем говорить если больше века вместе. Кормильцем был Даак, за домом следила Алийна, старики спокойно доживали свой век ( какой по счету?), Оскар очень кстати пришелся в семью, сильный, ловкий, старательный. У него все спорится, к нему все хорошо относятся, Алийна считает его братом, делиться своими нихитрыми секретами: как ее белочка вывела бельчат, а огромный бурый медведь - старик-велкан их чащи приходит полакомится прямо из ее рук, то свежей рыбкой, то медом, который она собирает летом.
  Хорошая девочка, хорошие люди, но зачем он здесь, не за тем же чтобы просто остановиться среди этого народа, пустить корни, да, он не чувствует себя здесь чужим, но он нигде не чувствует себя чужим...
  Дитя мира. Отец - Авессанарий привез его тогда, давно-давно в далекий город, теплое течение создавало особый климат в северном крае, и природа рачительная, спокойная, не радует изобилием и люди уравновешенные, размеренно двигаются, размеренного говорят, размеренно живут, в большинстве своем внешне мягки и добродушны, как теплые воды омывающие берег северного моря. Здесь теплая струя, а там в глубине уже замерла жизнь, холод и тьма. Так и народ - спокоен, добродушен, но в глубине способен на холод и равнодушие, все, что не касается их семьи, их добра, их достатка,- пусть протекает мимо, но если коснулось,- примем меры - чужак нам не нужен. Но все же даже среди такого народа когда-то Авессанарий и его воспитанник ощущали себя конфортно.
  Их дом - планета, и не имеет значения в какой части ее живут сыны ее.
   * * *
  Мы оставили Авессанария, когда он остановился у своего единомышленника массона в одном из городов северной Европы. Оскар, по прошествию лет, вспоминая его не мог сказать был ли Авессанарий тоже массоном, скорее нет, так как ему были доступны и подвласны все тайные общества и ордена, даже официальные братства - тот же орден иезиутов, в лице его особо продвинутых братьев, имел какие-то общие дела ли, разговоры с ним, но конечно в тайне от верховных служителей и общей массы братии. Люди обладавшие кроме просто веры, еще и знаниями, силой сразу проникались к Авессанарию сначала доверием, а затем и нескрываемой симпатией. И это во времена охоты на ведьм! Конечно эти люди рисковали вдвойне, втройне, но они не могли отказать такому человеку в помощи и поддержке. Какому? Какому ?
  Чем же его учитель, наставник, духовный отец отличался от остальных людей? Оскар часто задавал эти вопросы. Перебирал в памяти и не мог найти ответы, но всегда всплывали факты великой предрасположенности людей, причем самых лучших из них, которые сталкиваясь с его учителем тут же начинали ему служить, помогать, давать кров, советы, помощь, все чем только могли помочь. Авессанарий не боялся брать у людей, да что он брал? - Только то, что ему требовалось на пути. Благодарил и продолжал свое дело. Люди оставались, желали ему удачи и еще долго с волнением вспоминали необычного путника, какое-то неземное чувство вины захватывало их, тревожа тем, что они мало сделали, мало помогли и не смогли удержать или удержаться около этого необычного человека.
  Почему-то отец ( так в мыслях Оскар звал Авессанария) всегда будил в людях лучшее в лучших, а в худших? Оскар не мог подобрать слово, что же это, как назвать, вроде бы паралич зла. Да, злой человек как бы терял волю в присутствиии Авессанария и не мог ему вредить, а после возникшей паузы во времени не мог вспомнить, ничего связанного с этой личность. Уже сейчас будучи взрослым, а Оскар чувствовал себя таковым, он мог на расстоянии во времени и пространстве разложить мысли и чувства о своем учителе по полочкам, как-то проанализировать их, взвесить дела и слелать выводы.
  Живя среди приютившего его народа, выполняя свои нехитрые обязанности, он мог на приволье среди дикой природы вспоминать и на вспоминаниях учиться. Это был отдых перед трудным путем. Минуты концентрации перед стартом. Стартом в жизнь. Стартом в подвиг. Ведь мы пишем о людях достойных подвига.
   * * *
  Авессанарий размышлял. Таблицы вновь и вновь( в который раз) не сходились! Он проехал всю Европу встречался с многими людьми и среди них были Посвященные, но все в один голос говорили о том, что помочь Оскару сможет либо Мессия, либо практика Черной смерти, той самой магии, которой противостоять может лишь Великий Посвященный. Мессия не может быть вызван по столь незначительному случаю, как здоровье одного человеческого существа, каким бы статусом у Времени и судьбы он не обладал. Значит вершить труд по выводу ребенка из-под власти Черной смерти придется ему - Авессанарию, Посвященному Высочайшей ступени среди человеческой рассы. Высочайшей здесь, в этом времени и пространстве, но не там, где произойдет окончательная битва его и смерти. Он вспомнил себя Домиником, вспомнил своего учителя. Кую-ун-Порху завершил когда-то свой путь в этой реальности именно подвигом в смертельной схватке с жерлом, уничтожив один из выходов зла на планете Земля. Тогда была юность, любовь, полет и осознание своего долга. Сейчас остался только долг, за эти годы он неизмеримо вырос. Столько даров от ОТЦА и еще ничего не сделал, никому не помог, его встречи и контакты с людьми не в счет.
  Посвященные подобные ему, вернее имеющие силы и знания подобные его силам и знаниям, переворачивали многое, вели за собой массы, основывали религиозные ордена, перековывали человеческую природу. Некоторые из них даже проводили новую энергию в человечество путем единения людей на службе идеи, на службе ОТЦУ - Единому для всего человечества. Другие вершили перевороты в науке или искустве, их считали гениями, людьми следующего века, не понимали и изгоняли, даже сжигали, некоторых из них боготворили, но не многих. Посвященные во все времена несли новые знания, были хранителями совести века, очень многих разбудили, спасли от самих себе, от своего невежества и зла, от разврата, душевной лени и косности. Они были истиными Сынами БОГА, и ОН - ОТЕЦ их вел и поддерживал, принимал их подвиг, а затем и их... Кую-ун-Порху невидимый и незнаемый человечеством так же совершил свой труд, а сколько таких же невидимых и неузнанных? Кто-то спас от поражения целую армию перед полыхающим пожаром истребительной войны, войны ради войны, войны ради крови и боли - Святая Жанна. Кто-то спас огромный континент от мировой язвы -Несравнимая Шарлота. Кто-то научил людей делать бумагу, добывать огонь, считать звезды, властвовал над погодой и земной огненной стихией. Перед внутренним взором перелистывалась огромная книга, ее страницы несли в себе истории целых эпох и в каждой такой истории главную ролль выполнял один из великих - никем не узнанный, не разгаданный, а может не понятый.
  Если вдруг в городе родился великий ребенок, а город должен быть погребен под горой пепла, вырвавшегося из вулкана, что проще спасти ребенка или спасти весь город. Великий Посвященный сам решает : покорить ли стихию или повернуть время вспять - Бог-ОТЕЦ дает такое право выбора своим сыновьям, ОН вручает им ключи силы и позволяет сделать этот выбор, создать новое направление истории цивилизации.
  Маленький, никому неведомый человечек идет и просто сочиняет стихи, в которых воспевает все созданное Отцом, людей живущих вокруг, природу. Он тут же дарит их людям, встечающимся ему на пути, толпа почитателей, следуя за ним, что-то записывает, что-то присваивает, но он идет дальше - не его дело кому припишут авторство, главное они попадают по назначению, а люди повторяют, заучивают наизусть и их сердца расцветают силой любви к тому, что воспел этот неприметный поэт и он тоже Сын ОТЦА и ОН тоже спаситель.
  Листы спокойно переворачиваются, каждая страница - новая история, их тысячи тысяч.
  Но что же сделал я? Накопил знания, получил силы? Да, все это я обрел благодаря многим и многим преодолениям и испытаниям, но что получили от этого люди, что получил ОТЕЦ?
  Я- бездельник и гордец до сих пор почивающий на лаврах, люди льнули ко мне, чувствуя силу, повиновались мне, считая меня источником ее, но кто я, коли никак ее не применил, а жил как скупец с наслаждением перебирающий свои богатства. Отец послал мне духовного сына и я обязан его спасти, и не только для спасения одного человека встала передо мной эта задача, а должна быть уничтожена еще одна застава зла, я обязан победить Черную Смерть и тогда огромное количество людей не будет затянуто в ее липкие сети, а ребенок, спасенный мной завершит мой путь, у него огромное будущее, но его для него должен открыть я.
  Авессанарий открыл глаза, ччело его разгладилось, глубокие складки вокруг твердых губ разгладились. Наконец он нащупал правильный путь, для этого совсем не нужно было исколесить всю Европу, повстречаться с таким количеством людей, путь этот начинался и кончался в сердце - его и Оскара. Никто вовне им не поможет, только они сами смогут приодолеть препятствие. Теперь нужно было хорошенько подготовиться.
  Здесь нам придется несколько отступить в нашем рассказе, что бы читателям был понятен дальнейший смысл произошедшего.
  Что такое магия Черной смерти? Почему необходимо было применить эту практику, да еще Авессанарию, который, как вы уже привыкли, к магии, особенно черной не имел никакого пристрастия и отношения?
  Мальчика не слушались ноги, они не болели и вообще не доставляли никакого беспокойства, он просто их не чувствовал, как-будто они вообще не существовали, хотя на вид это были вполне обычные внешне даже крепкие ноги, обычного ребенка трех лет. Сейчас нам придется вновь углубиться в теоретические объяснения такого парадокса. За физическим телом человека на более высоком энергетическом уровне, то есть более тонком плане скрывается еще одно тело ( и не только оно одно, но речь сейчас пойдет только о нем) эфирное, оно пронизывает собой весь материальный мир и в том числе каждое физическое тело каждого живого существа. У каждого существа - в нашем случае мальчика - эфирное тело полностью повторяет во внешне-пространственном проявлении само физическое тело: на тонком плане нога выглядит ногой, рука - рукой и т.д. Но только либо немного больше естественных размеров обычного тела, либо немного меньше, это зависит от здоровья человека. Кроме того эфирное тело каждого еще и несет в себе признаки здоровья или болезни в виде разреженности своих светящихся атомов или их потускнения, это можно сравнить со светящейся тенью человека, но тень которая не столько повторяет, сколько сама диктует. Ибо болезни начинаются всегда сначала на тонком плане, и только уже затем переходят на физический. Вначале видно изменение в проводимости, плотности, свете эфирного тела, а только потом возникает заболевание того или иного участка в физическом теле, который был ранее обозначен на тонком плане.
  Авессанарий вызвал зрительный образ Оскара до момента его заболевания, когда еще не произошло трагедии, и увидел, что эфирное поле ребенка вполне здорово и область ног ничем не отличается от остального тела. Это говорило о том, что болезнь вызвана именно этим случаем и предласположенности к ней у ребенка не было. Далее предстояло самое трудное, резко отсечь зрение от видения общей картины всех тонких полей мальчика, дабы не смазать картину, и сузить зрение только на эфирном поле.
  И опять маленькое эзотерическое отступление. Ясновидение это послушный аппарат зрения, оно более динамично и совершенно, чем обычное зрение. Можно, например, увидеть прошлое и будущее на любой момент времени, в любой пространственной категории, при этом можно замедлить, можно ускорить или повернуть вспять бег времени; можно картину разложить по деталям: рассмотреть часности, можно их совместить, прикинуть и перекинуть так и этак; можно вызвать глобальную картину, запросить информацию в символическом отображении; можно получить даже текст с точными выводами, а так же и свободную интерпритацию, которая позволит затем повлиять на развитие событий по своему усмотрению.
  Конечно такие трансформационные возможности может сообщить своему органу ясновидения только Посвященный очень высокой ступени, кроме того он может действовать в этом поле, по своей воле изменять события и в прошлом и будущем, но тут действует непреложный космический закон: если ты смог и взял на себя задачу по изменению ситуации, то ты - являясь теперь уже ее творцом, полностью в ответе за всю череду последствий, которые вслед за этим последуют, и конечно эти последствия приведут к определенным кармическим обязательствам, а Посвященный не имеет права нарабатывать себе новую карму ибо, его связи, как правло, на этой планете в этой реальности ( раз уж он получил Высшее Посвящения) заканчиваются и только особые случаи позволяют такому адепту отступить от правила и позволить себе вмешаться в цепь событий. Но они - Посвященные крайне осторожны и предварительно попытаются использовать все возможные методы прежде, чем решиться на последнее действие. Новая карма, которая придет за этим еще надолго привяжет их к этой реальности, к этим людям, существам, природе, планете, которые изменили свой бег во-времени из-за воли такой Личности. "Мы в ответе за тех, кого приручили" - слова Экзюпери выражают как раз и эту истину.
  Нам крайне жаль современное общество столь увлекшееся всевозможными ритуалами: кармическими, магическими, спиритическими, ставяться установки, привязываются-развязываются отношения между людьми, приворот, отворот, - все это конечно непройдет бесследно и для тех кто это совершает и для тех кто их заказывает. Настоящий Посвященный никогда не будет совершать подобные действия по заказу и уж тем более рекламировать себя. Но счеловечество вольно идти как по пути прогресса, так и самостоятельно падать в пропасть: ошибайтесь, болейте и думайте, может когда-нибудь вас это чему-нибудь и научит.
  Мы же вернемся к нашему герою. Итак, он решительно закрыл зрение на все вокруг, сузив его до эфира и очень внимательно прокрутил всю цепь событий поизошедших на площади с момента казни до того времени как он, спасая мальчика, привез его к себе, восстановил его силы и тот очнулся.
   * * *
  А сейчас, дорогие читатели, на короткое время мы вместе с Авессанарием окунемся в область тонких энергий, повторимся немного, что образы, которые мы сейчас опишем существуют только в тонком плане, обычным материальным зрением их не увидишь.
  Вот два сильно связанных между собой существа: большое взрослое женское тело и подобное ему, но малое - ее ребенка, они тяготеют друг к другу, причем женское тело как бы прикрывает собой ребенка, постоянно энергетически подпитывая его, излучая в него силу и уверенность. Ребенок больше зациклен на себе - на своем мире, он еще мало сознателен и каждый свой шаг сверяет не с внешним миром, а с реакцией матери, как бы видит, слышит, чувствует через нее, конечно неполностью, кое-что и долетает до его сознания, но в виде малопонятных действий, слова обретают полновесность лишь при молчаливом согласии или разъяснении матерью, но скорее не фразами, а ее реакцией: спокойна она - спокоен он. Вот вдруг резкий скачек импульсов у взрослого существа, тут же волнение ребенка.
  Авессанарий сосредоточился на мальчике, полностью отключив внимание от его матери, прокрутил ситуацию еще раз. Энергия поступает к ребенку сначала плавно, затем резкий скачек, судорожное сжатие и обрыв.
  Стоп! Вот точка с которой начинается прерванное общение между матерью и ребенком. Наверно в этот момент ее привязывают на кострище и она полностью сконцентрирована на страхе от возможной боли, но вот опять волна силы поступила к ребенку. Наверное мать вспомнила о сыне и посылает ему энергию, забыв о себе.
  Авессанарий отвлекся от Оскара и посмотрел поближе мать, потрясающая сила духа! В ней нет ненависти к мучителям, нет горестной обиды за судьбу, есть лишь страх за сына и вера, вера в ОТЦА! Вот! Главная сила питающая эту женщину. Но почему тогда произошла трагедия с сыном, в которой повинна мать, ведь это из-за нее он потерял ноги?
  Что это? - Сил не хватило или в последний момент эта женщина не выдержала и сломалась?
  Вновь вернул Посвященный свое зрение к началу казни, немного расширив его до границ астрального тела. Какие чувства владели этой женщиной. "Так, спокойно, Авессанарий", - сказал он себе, смотри внимательно, чтобы лишний раз не тормошить прошлое и энергии с ним связанные, во всем нужно быть рачительным.
  Прошло несколько секунд. "Нет, так не пойдет! Придется рассмотреть всю картину и внешнюю и все три внутренних, иначе не получить полной картины, все не так просто как кажется вначале. Совсем не от боли и страха притянула мать своего ребенка в омут черных энергий, откупившись его ногами, что могло заставить ее это сделать?" - Авессанарий даже резко прекратил медитацию, встал, энергично прошелся, сделал несколько дыхательных упражнений и вновь замер сконцентрировавшись на сцене произошедшей несколько лет назад.
  Сучья костра, босые ноги Амагды невольно сокращаются, боль в правой ступни от острой щепки на секунду вырывает ее от почти сомнамбулической молитвы-разговора с Богом. Она вновь и вновь молит Отца спасти сына. Зачем она родила его, зачем привела в эту страну, ведь он должен жить, он так прекрасен, беззащитен, добр, он ни в чем не провинился перед судьбой. Она знает, ведь она провидица, что ее сын обладает незаурядным потенциалом, гораздо большим чем у нее самой, он пришел на эту землю по воли Бога и должен выполнить какую-то важную задачу. Какую, ей почему-то никак не удавалось увидеть, хотя она очень старалась, ведь она хотела ребенка подготовить к миссии, но ей не показывали. Как только она выходила на его будущее, она видела свет, мелькающие пространственные категории, но рассмотреть ничего не могла. Она как бы слепла, но ощущала, что это не слепота а лишь завеса. Зато Амагда чувствовала силу струящуюся от ее сына, понимала, что он уже взрослый и быстрый, знающий и могучий, что все вокруг или всё вокруг закольцовано на нём, черпает от него идет за ним, он вершит, вершит что-то значительное и покров света расстилается над ним.
  Все это пронеслось в одно мгновение, память опять уступила место сегодняшнего дня: недоумению, страху, просьбе: " ОТЕЦ, ОТЕЦ ! Спаси Оскара, я ведь знаю, что он должен быть спасен, почему этого до сих пор не происходит, неужели мне все это когда-то привиделось, мое желание воплотилось в убаюкивающий мираж материнского тщеславия? ОТЕЦ, развей моё сомнение, - нет не в твоем могуществе, а в счастье моего сына. Ведь я не выдумала его! Ведь я не нафантазировала, что мой ребенок будет великим! Почему, почему же он сейчас на соседнем костре и привязан, привязан как маленький узник, убийца или вор. Его называют сыном ведьмы. Мне все равно как нас называют, люди слепы и слабы, они еще прозреют, но сейчас душа моя болит не за них, - за него. Господи, помоги моему сыну, ведь он и твой Сын! Спаси его, а я иду к тебе, пусть мои страдания остануться только со мной, пусть не коснется его боль и отчаяние, пусть закроет его твоя могучая рука!"
  Эмоциональное тело женщины приходило во все большее волнение, беззвучные слова разрезали пространство и время и взвивались ввысь.
  Но слова почему-то вспыхнув, утяжелялись и не достигали того, кому были посылаемы. Авессанарий хорошо видел как каждое из них в виде яркого энергетического сполоха взрывалось и сгорая, обугливалось, превращаясь в капли подобные смоле, эти капли стекали под собственной тяжестью вниз и уходили, уходили, уходили...
  " В чем дело, такой порыв, такое доверие к ОТЦУ и нет ответа, более того, - происходит невероятная вещь слова падают, тяжелеют, даже загрязняют пространство, прорывают его и уходят вниз.
  В чем грешна эта женщина? Что делает она не так?"
  Авессанарий очередной раз прервался и попросил запрос личности матери Оскара. Ему показали парящее облачко: светлое, искрящееся любовью и самоотверженностью. Он приблизил его к сущности Оскара и увидел странную метаморфозу: облачко моментально сгустилось, уплотнилось и плотно обтянула своего ребенка как-бы закрывая его, прикрывая и одновременно оставляя только для себя.
  "Так вот в чем дело!" - наконец понял Авессанарий: " мать слишком сильно любила сына, готовая полностью пожертвовать собой, но в жертве своей получить право быть вместе с сыном, - для себя. Вот такой парадокс материнской любви, она хотела жить в сыне, его делами, мыслями, чувствами, ей ничего для себя было не нужно, она готова раствориться в нем, потерять свое я, но для него она хотела в с е г о ! Она уходила через порог, но оторваться от сына не могла, за порогом, за пределом она продолжала держаться за него, но теперь уже не она питала его своей энергией, а он вынужден был отдавать свою силу для поддержания этой связи.
  Все ясно. Дальше не нужно смотреть, ворошить прошлые пласты времени и пространства. Теперь нужно расчитать силы и построить тактику всей операции, а предстояла серьезнейшая операция. Дело в том, что мать Оскара в последний миг своей жизни не смогла сжечь мосты связывающие ее с этим материальным миром, а наоборот привязала себя к нему через своего ребенка и из-за этого не получила возможность соединиться со своим Духом. Вынужденная болтаться в сумеречной области, она попала под власть черного астрала и вместе с ним забирала энергию сына. Конечно она уже поняла свою страшную ошибку, но ничего поделать не могла. Черная смерть вместе с жерлом вдоволь сосала силу из этого источника.
  Оскару повезло, что рядом с ним оказался Авессанарий, именно он не дал ему погибнуть, ибо рядом с этим Посвященным всегда сохранялась аура силы-света, которую тьме было не высосать, для нее это было равносильно горящему свинцу, но подсасывать потихоньку, ослаблять мальчика она могла, вдоволь издеваясь над его матерью.
  А для той страдания и бессилие что-то изменить было бесконечным.
  Вот так порой любовь может натворить бед больше, чем ненависть.
   * * *
  Наступило утро. Вся ночь прошла в медитации.
   Авессанарий быстро встал и вышел из дома, их временного убежища, предоставленного на сей раз одной их христианских общин, руководил которой, сильный и умный человек, находящий отраду и смысл жизни в Боге, но благодаря своему высокому Духу, не принадлежащий к фанатично настроенному большинству церкви. Он с радостью принял у себя странствующего мужчину с больным мальчиком, ни о чем особо не расспрашивая их. Он позаботился о них: обеспечил едой и кровом.
  Авессанарий со своим воспитанником прожили здесь уже несколько дней и по вечерам он с удовольствием проводил время в обществе с этим строгим и сильным человеком. Авессанарий видел, что время Густава уже пришло и их встреча принесет плоды, поэтому их продолжительные беседы порой превращались в серьезный монолог-лекцию учителя перед единственным учеником - не менее молодым, но зато внимательным и почтительным слушателем.
  Но мы ошибемся, если предположим, что кроме этих двоих больше никто в их беседах не участвовал, кроме мальчика, который всегда старался бывать там, где был отец (так про себя называл он своего спасителя), было еще одно лицо. Неприметный молодой монах так же старался не пропустить ни одной встречи со странным человеком. Авессанарий не возражал и всегда, если Оскар и молодой послушник бывали не заняты, часть беседы посвящал специально и для них - пусть учаться. Но что может понимать пятилетний ребенок, спросили бы вы, - да почти то же, что и четырнадцатилетний юноша прежде никогда не развивавшийся на подобном поприще.
  Дело в том, что некоторые дети рождаются с неутраченой памятью и в пять лет им порой легче понять истину о БОГЕ-ОТЦЕ и многочисленности своих странствий во времени и пространстве, чем подростку, которому уже успели привить догматизм господствующей религии.
  Кроме этого, на этих встречах господствовал особый дух силы, некая аура благодати, которая хоть и не вполне осознавалась присутствующими, но тем не менее оказывала очень сильное влияние на их эмоциональное и физическое состояние. Такое же действие оказывают святыни, мощи, религиозные службы, здесь же перед ними был живой человек излучавший на них свою силу, мудрость и любовь. Слушатели невольно ощущали необыкновенный эмоциональный подъем, прилив сил и радостно-просветленное состояние ума. Таково обычное действие настоящего Посвященного Учителя на своих учеников. Он как бы прикрывает их своим облаком силы, рядом с ним возникает ощущение сродни эйфории, легкости и здоровья.
  Утро. Ребенок спит, Посвященный, закончив ночное бдение, с удовольствием покинул стены и вышел на улицу. Миновав немногочисленные постройки христианской общины и насыпной ров, он по легкому мосту перешел на противоположный бережок стремительной речушки, которая омывала поселение христиан. Далее тропинка вилась вверх на достаточно крутой берег, а там простиралась небольшая равнина, пропадавшая в зарослях начинающейся лесистой полосы этого не большого уголка Европы.
  Авессанарий остановился, вздохнул полной грудью и повернулся лицом к начинавшему светлеть востоку.
  Ежедневная молитва вместе с солнцем - великое действо не может быть рутинным и обычным: словно рождаешься вновь вместе с природой, планетой и всем мирозданием. Рождаешься для того, чтобы вечером, выполнив свой труд, умереть - вернуться в лоно ОТЦА и, утром опять проснувшись, - вознестись к нему, но уже в молитве.
  Как таинственен и сакрален этот миг, миг который равен вечности. Авессанарий вытянулся как струна, слился с воздухом, и обратился к свету, занимающемуся на горизонте. Мало-по-малу он растворился в нем, сам стал светом. Оболочка адепта одиноко стояла широко раскинув руки навстречу солнцу, а сама душа-сознание целиком устремилось навстречу своему божественному ОТЦУ, одним из проявлений которого, сейчас выступало дневное светило.
  Внезапно Авессанарий ощутил себя перед НИМ . В сознании билась лишь одна мысль: " Вот оно - счастье!", - так велико и значительно пребывание в этом состоянии. Такие контакты происходили и раньше, но не часто, обычно в часы утренней молитвы не возникало зрительных образов, связанных с НИМ. Да, конечно были множественные путешествия по времени и пространстве, в других реальностях и категориях, где Авессанарий по своему усмотрению так или иначе выстраивал свои отношения с их обитателями, он там мог властвовать, но никогда Авессанарий не мог предугадать наступление плотного контакта с миром ОТЦА. Он не мог и не смел в нем задерживаться по своей воле, не мог его даже вызвать, но ждал его всегда. Вот и сейчас, аудиенция у Высшего из судей происходила не по сценарию Авессанария, он лишь слушал, задавать вопросы было не в его власти, призывать к ответу мог только ОТЕЦ.
  Пространства нет, времени тоже, нет ничего и есть - все!
  ОТЕЦ вмещает в себя это все и в этом нет сомнения.
  Ты превращаешься в зрение и слух, ты ловишь, ты внимаешь, ты весь перед ним и о, счастье - ОН перед тобой! Величайшая любовь обнимает, обволакивает тебя, ты растворяешься в ней и ничто тебя уже не тревожит.
  Но голос, что звучит в тебе, заставляет вспомнить, что ты человек и не имеешь права отодвинуть свои проблемы, ты обязан их решать и этот голос вырывает тебя из неги и счастья. Он все знает о тебе и говорит тебе, заранее предугадывая все твои вопросы и ответы, дает совет, наставление и побуждает к действию.
  - Сын, великая награда пришла к тебе - ты должен завершить работу, ту самую, ради которой все это время копил знания и силы, ту самую, ради которой получил свое Посвящение в СИНТЕЗЕ, ты достиг власти над собой, природой, людьми, тебе покоряются стихии, пространство и время, материя и энергия, теперь ты должен покорить антиматерию и антиэнергию.
  Теперь вспомни свою юность, своего учителя Кую-ун -Порху и вспомни "Белую птицу". Велика сила и власть той реальности, что поставила вас тогда на путь, но теперь ты должен сравняться в силе своей даже с ней, хотя она и не принадлежит этому миру. Для нее нет добра и зла в вашем земном осмыслении, нет радости и печали в вашем человеческом понимании . Она неизмеримо выше в своей эволюции, и для людей вашей цивилизации неведома и непостигаема, самые высокие мудрецы, самые могучие маги, самые великие Посвященные человеческой цивилизации лишь младенцы перед ней, но ты - человек, - Сын МОЙ и поэтому для тебя уже нет предела и она - не предел, и никто не сможет оставить тебя позади.
  Авессанарий, слушая все это, подумал:
  - Но ведь речь идет лишь о практике "Черной смерти" для того, чтобы вырвать Оскара из лап черных энергий, но это совсем не тот уровень, о котором ты мне говоришь ОТЕЦ. Астральный план сумеречной зоны вполне земная реальность и нет там той страшной силы антиматерии и антиэнергии.
  Ответ пришел, раньше, чем его мысли оформились:
  - Ты - еще ребенок по космическим меркам и кругозор твой ограничен земным уровнем, путешествия сквозь время и прстранства, по реалиям и категориям этого космоса - всего лишь плаванье на легком суденышке по внутреннуму озеру. Тебя ждет выход в пра-Мироздание, качнув равновесие в момент схватки с черной смертью, ты даже не ведаешь, что приведешь планету на самый край пропасти, ибо, силы, что за этим стоят не просто космические, а мегакосмические. Да, Посвященные твоего уровня должны предугадывать опасность и предрекать события, которые вытекают не только от их действий, но и из всей истории, так как Сущность Времени ничего не может скрыть от Сынов моих. Но тут задействованы связи далеко выходящие за пределы вашего временного континиума и никто из людей имеющих земную оболочку не сможет предусмотреть возможное развитие событий.
  Авессанарий продолжал анализовать:
  - Если даже самые великие из Сынов ОТЦА не могут воздействовать на ту реальность, с которой мне предстоит столкнуться, то как же я - самый незаметный из них смогу выйти победителем?
  - Ты - Сын МОЙ, и у тебя именно таков удел. Ради этого пришел ты в воплощение на планету Терра миллионы лет назад. Слушай свою историю, она совсем не похожа на ту, что ты сам о себе знаешь. Да ты никогда и не любопытствовал о своей череде опытов на планете, ты их просто знал, когда, где и кем был когда-то. Но то было здесь, а что было там, почему ты вдруг пришел сюда на такую слабую и еще очень молодую планету, почему именно этот космический организм принял тебя - тебя зрелого Сына БОГА? Почему ты забыл о том, что ты могущественнее всех живущих тогда людей, могущественнее самой планеты и ее НАЧАЛ? Ты забыл обо всем, ты забыл даже о своем Божественном Посвящении, хотя ЕГО ты получил от МЕНЯ, - полностью реализовав себя. Посвящение которое ты сейчас имеешь выглядит почти ничтожно по сравнению тем, что ты когда-то имел и мог бы еще иметь. Почему Сущность столь великого масштаба спустилась сюда все забыв, все потеряв, кроме веры и любви в меня? Ведь ты МЕНЯ на протяжении многих-многих жизней вообще не помнил, а лишь верил и любил.
  И ты повторил все снова раз за разом, падал и поднимался, побеждал и вновь откатывался назад, страдал, болел и побеждал. Зачем тебе это было надо? Почему ты не мог использовать те силы и знания, которыми уже обладал по праву? Подумай об этом, Сын МОЙ!
  Авессанарий потрясенно молчал, все что он сейчас услышал вдруг всплыло в его памяти.
  - Вот он.
  - Он осознал Себя, но не Авессанарием и не Домиником и даже никем другим из его многочисленных ролей в воплощениях на Земле, хотя все они для него были ясны, как раскрытая книга. Он их мог анализировать и делать выводы: вот например, тогда - во времена красного человечества, он был верховным жрецом и поддался на уговоры ближайшего окружения, позволил ввести себя в заблуждение и результат - цивилизация сметена с лица планеты. Лишь немногие смогли спастись, вовремя покинув погружающийся под воду материк.
  Или пирамида в древней стране. О, как интересно! Ведь именно он закладывал когда-то лабиринт, по которому предстояло потом блуждать рыцарю королевы Доминику. Другая картинка он - простая прачка в маленьком городке день и ночь не разгибая спины работает и ничего ей от жизни уже не надо, когда однажды она бросает все и уходит далеко-далеко через лес и поля в горы, там питается кореньями и травами, встречает старца, тот принимает ее и обучает высшим истинам. Простая женщина обретает силу и мудрость и конец дней своих проводит в молитве и служении ОТЦУ. Люди, прослышав о ней, приходят за советом и помощью. Она никому не отказывает, за всех молится и помогает.
  Еще картинки и еще, все они необычно красочны и наполнены жизнью. Авессанарий же смотря на них понимает, что все это когда-то происходило с ним, да, он страдал и радовался, чего-то боялся и кому-то помогал - и все это лишь иллюзия. Основной его настоящий хозяин, его большая часть сознания, его большое "Я" пребывало нетронутым, неопаленным где-то вверху ли - внизу, внутри ли - снаружи, кто знает ?
  - Только ОТЕЦ! Теперь Авессанарий знает, осознает себя личностью, осознает себя индивидуальностью, осознает себя энергией, осознает себя материей, временем, вечностью. Он огромен и полностью заполняет собой пространство, но можно ли заполнить бесконечность? Можно! Он заполняет бесконечность, он - есть Бесконечность! Он заполняет собой Время, но не то время, что властвует в земной реалии, а нечто подобное времени и нечто совершенно непохожее, но так же правящее эволюцией, развертыванием, - динамикой; в противоположном же своем качестве властующее над инволюцией, сцепкой, - статикой.
  Авессанарий вмиг осознает себя всем и одновременно малой частью всего. Вот он производит работу, да, работа она и здесь - работа, работа по внесению воли ОТЦА в великой процесс Этого Мироздания. Она важна и значительна, он напрягает все свои силы и возможности, рядом с ним такие же сущности как он, но ведут себя они совершенно по иному. Огромная череда различных качеств через которые он проходит и вот яркая вспышка - сознание приобретает поистине мегакосмические масштабы. Оно видит себя в ОТЦЕ, да, не перед ОТЦОМ, а в ОТЦЕ и понимает, что нужен следущий подвиг, что ОТЕЦ ждет от него жертвы.
  Жертва невелика, когда о ней просит ОТЕЦ, для него не существует отказа, но каковы ее последствия!
  Он должен закрыть свою память, оставить свой Потенциал в этой реалии Мегакосмоса и спуститься в другую категорию: мелкую и незначительную по этим меркам. Новый космический Сын ОТЦА начинает свою работу по созданию новой формы жизни - органической жизни на основе углеводорода - странная и непонятная, но не менее любимая ОТЦОМ. ОН приказывает своему Сыну забыть отчий дом, забыть ОТЦА и уйти строить там жизнь от нуля, среди примитивных существ, примитивных отношений и неразвитых сознаний. Он сам должен стать таким неразвитым сознанием и пройти весь путь, получить то небольшое - планетное посвящение и только затем соединить в подвиге своём этот новый для него дом со своей предвечной родиной.
  Авессанарий очнулся, ОТЕЦ казалось, с участием смотрил на него. Но как может это Всемогущество выражать только одно какое-то чувство? Просто каждый воспринимает от НЕГО то единственное необходимое ему сейчас, понимает его, принимает его, воспринимает только для себя.
  ОТЕЦ всегда и везде, ОН неизмерим, непознаваем и для детей своих сверх-условен, но каждый в силу своего развития и своей потребности признает ОТЦА таким - каким бы мог его признать и отношение ЕГО к себе воспринимает такое - какое мог бы принять. Каждое существо наделяет ОТЦА своими идеальными качествами и только тогда через свой самый высокий порог он может узреть БОГА, но БЕЗМЕРНОСТЬ ОТЦА не оставляет надежды никому никогда узнать ЕГО полностью.
  ОТЕЦ "участливо" продолжил монолог:
  - Сын МОЙ, пришли к своему заключению многочисленные тропинки судеб, связавшись в один единый узелок: Кую-ун-Порху остановил мировое зло во время из его попыток экспансии мира; "Белая птица" улетела из вашей реальности, больше ей в нем нечего делать; Христофор, сделал то, что сделал: в результате он встал перед выбором пути, впервые задумавшись о вечности; Шарлота - прекрасная королева была, есть и будет в сердце МОЕМ; Доминик, пройдя испытание лабиринтом, стал Авессанарием; Египет получил настоящего фараона, а не сластолюбивого юнца; Амагда - дочь королевы сгорела на костре, но не смогла отказаться от сына; Авессанарий спас Оскара и теперь должен поставить завершающую точку как в истории близких, связанных с собой судеб, так и цивилизации в целом. Планета перейдет на новый виток эволюции, соединившись с высшей по отношению к ней реальностью и тогда все измениться: и на этой планете, и в этом космосе: планеты солнечной системы, само солнце, круг Зодиака со всеми звездными скоплениями, короче "этот" космос проявленный перейдет на новый энергетический уровень. И это должно произойти из-за окончательного прорыва в новую мегареальность, и новый уровень энергий изменит материю, словом, будет...
  Но об этом, дорогие читатели, мы узнаем позже...
   * * *
  Авессанарий закончил молитву, вернее понял, что пора заканчивать. Так было всегда - пора выходить из счастья, из забытья с новыми планами и новыми силами. Всегда молитва дарила ему минутный отдых от суеты и будней, но едва очнувшись, он понимал, что жизнь продолжается и стоять на ее обочине он не намерен. День занялся, а вместе с ним и хлопоты ему присущие.
  Нужно пойти разбудить Оскара, помочь ему привести себя в порядок, сделать массаж ног и несложные физические упражнения, на которые тот был способен, далее завтрак, ведь ребенок нуждается и в молоке и в фруктах. Авессанарий шел напевая по тропинке ведущей к поселению, но тут он почувствовал, что кто-то робко догоняет его. Повернулся - действительно, сзади на почтительном расстоянии, но не скрываясь, а просто не решаясь нарушить его уединение шел тот самый молодой послушник, что часто присутствовал при их беседах. Мальчик запыхался, не смотря на то, что наш герой шел неторопясь, но видимо скорее волнение перебивало дыхание, чем слабость физического тела.
  Авессанарий, подождав пока юноша приблизится, спросил:
  -Почему тебя нет на молитве? Ты наблюдал за мной и нарушил столь строгий распорядок, заведенный в вашей общине? Ты не боишься наказания людей? Ты не боишься наказания Бога?
  - Но ты ведь тоже сейчас молился БОГУ, почему я не могу так же как ты молиться ЕМУ на берегу реки, обратясь лицом к восходу ?
  - Я и ты - две большие разницы, я - никому не принадлежу кроме БОГА, ты - полностью находишься под властью людей, родителей, наставника, всей общины и религии, догматы которой безусловны к исполнению для таких людей как ты.
  Мальчик, опустив голову молчал, но в молчании его не было тупого упорства, он молчал потому, что искал ответ.
  - Я сейчас мал и зависим, зависим от родителей, но им до меня нет дела, у них мал-мала меньше еще двенадцать сыновей и дочерей.
  - Тем более, ты как старший обязан следить за ними, и помогать родителям.
   - Я очень серьезно отношусь к своим обязанностям по дому, но родители настолько безучасны к нам, привыкнув что нас много и порой они даже не знают кто из нас болен, а кто здоров, кто весел, а кто печален. Мы живем большой семьей, это так говорят, а на самом деле - стаей, взрослые от нас далеко, они строги и требовательны к нам, никого не выделяют, никого не поощряют, но зато если провинился, то наказанение немедленное и публичное - назидание остальным. Отец мало бывает дома. Он с раннего утра после молитвы уходит в поле или на другие работы и приходит, когда все спят. Да, он не пьет и не бъет мать, но и нас он едва ли замечает. Мы перед ним как какая-то стайка кричащих и требующих еды зверюшек.
  -Грех говорить так о родителях! - Довольно сурово прервал его Авессанарий.
  - Я их не осуждаю, но мне кажется, что младших из нас отец даже и не узнает, встретив на улице.
  - Мне не нравится как ты об этом говоришь, давай оставим этот разговор. -
  Посвященный отвернулся от паренька и пошел дальше.
  Но Томас обогнал его и встал на его пути:
  - Пожалуйста, не думай обо мне плохо, я люблю своих родителей, но я чувствую что так же я люблю всех несчастных и замученных судьбой людей.Я не могу отделить чужого по крови от родного. Мне одинаково жаль и брата поранившего ногу, но точно так же мне жаль и любого другого паренька, если с ним случится несчастье. Вот наш сосед, он без ноги, как-то зимой во время рубки дров, его привалило мощным дубом, он сломал ногу, и она долго и мучительно отгнивала по совсем не отсохла на месте перелома. Сколько еще мучений он принял пока полностью не зарубцевалась культя. А его жена - такая набожная и смиренная женщина, она бесконечно молилась и просила Господа, но ничего им не помогло. Да еще некоторые обходят их стороной, потому, что у них много детей, они очень нуждаются, а кормилец убог. Я мучаюсь от того, что все люди равны для меня, близкие мне не ближе, чем совсем чужие, я не могу сказать, что со мной прозойдет, если я окажусь далеко от родных мест, буду ли я скучать по ним и захочу лия когда-нибудь вернуться?.
  И я мучаюсь от того, что религия в которой я родился, та вера , что мне привита, не может привести меня к душевному равновесию, она мне кажется несовершенной, а это такое богохульство! Я не могу избавиться от желания искать ответы на многие мучающие меня вопросы, и если другое верование сможет дать мне ответы на них, я не уверен, что буду продолжать исполнять то к чему меня сейчас приучают.
  - Что ты хочешь от меня услышать? Чтобы я еще раз подтвердил тебе несправедливость царящую среди людей, чтобы я сказал тебе о несовершенстве их законов и слабости их религии? Мне это не нужно! Я сюда пришел не затем, что бы сеять среди вас сомнения и рознь.
   Авессанарий быстро зашагал прочь, не останавливаясь и не оглядываясь.
  Он был сердит на себя, сердит за то, что позволял этому пареньку слушать свои разговоры с Кирилом, старейшиной общины и этим внушил мальчику неуважение к своим сородичам и устройству их жизни. У него не было планов кого-то еще брать под свое покровительство, одно дело вести разговоры со взрослым сильным мужем, другое дозволить войти в искушение ребенку, который не может еще отвечать за себя и полностью соразмерить истину и иллюзию, правильно применив их. Можно растревожить мальчика, ведь он очень впечатлительный и уйдя дальше, оставив его - обречь на напрасные метания и непонимание.
  Нет, я поступил очень неосмотрительно, я не имел права втягивать подростка в круг таких глобальных вопросов. Но и сейчас я был не прав просто прервав его, пристыдив и оставив без ответа. Днем я зайду к нему, познакомлюсь с его семьей, тем более, что сегодня община отмечает один из своих праздников и поэтому оба родителя будут дома.
  Авессанарий вернулся, Оскар уже ждал его. Лицо ребенка еще румяное от сна, раскраснелось еще ярче, едва в комнату, что служила им спальней быстрой походкой вошел Авессанарий. Мальчик улыбнулся и с готовностью отдал себя в руки своего спасителя. Авессанарий быстро и ловко привел ребенка в порядок, промассажировал ноги, затем усадил за небольшой столик напротив себя, благославил пищу и они принялись за завтрак .
  Оскар ел не жадно, больше уделяя внимания разговору чем еде. Он распрашивал про погоду, про птичек, следил глазами за солнечными зайчиками, постоянно отвлекался, пытаясь одновременно и жевать и напевать, пока Авессанарий строго не пригрозил ему, тем что вынужден будет оставить его одного до самого обеда, что бы тот сидел и учился вести себя за столом. Это возымело действие. Но не надолго. Оскар вспомнил Томаса и завел речь о своем новом друге, гадая придет ли тот к нему сегодня с самого утра или только вечером, после того как переделает все свои домашние дела. А может все таки найдет минуточку и заскочит , ведь Оскар так его ждет и хочет рассказать ему что-то очень важное, но просто потрясающе интересное.
   Оскар испытывающе взглянул на отца, не заинтересовался ли тот, но Авессанарий был невозмутим. Тогда мальчик зашел с другой стороны. Томас очень интересуется путешествиями и Оскару очень хотелось бы продолжить путь в обществе своего нового друга, может Авессанарий возьмет и Кристофа с собой, если конечно того отпустят родители и община.
  Авессанарий взглянул на Оскара:
  - Тебе хочется спутника, ты уверен, что Томас именно тот друг, который поможет тебе в беде, на которого ты может положиться и сам можешь ему помочь. Ты думаешь, что ему интересно с тобой так же как тебе с ним? У нас определенная задача, определенный маршрут и Томас к нему не имеет никакого отношения.
  - Но ему все равно куда идти, лишь бы с нами, я чувствую, что он горит желанием поучиться у тебя, отец. Он не будет тебе в тягость, ведь он взрослый и не болен как я, а наоборот сможет помочь.
  - Ты же знаешь, что мне не нужна помощь, а если возникает необходимость мы всегда встречаем людей которые нам помогают. Просто ты болтливая пташка и тебе порой трудно длительное время выносить мое молчаливое присутствие. Но прежде всего нужно думать не о себе, а о том кого ты привлекаешь к себе, ведь для него это крутой поворот в жизни, он должен будет бросить все, что имел до сих пор.
  - Но он ничего не имеет, - глаза Оскара выразительно говорили о том как ему хочется, что бы его новый товарищ был рядом.
  - Во-первых, он встал на религиозный путь христианства и даже принял обет послушника.
  - Но послушник, это еще не монах, он полностью не посвятил себя служению этой церкви. Ведь ты сам отец говоришь, что ОТЕЦ един, и не имеет значения где, в какой религии человек исполняет свой долг перед ним. - Оскар для своих лет был сильным аппонентом. Если бы невольный слушатель не видя говорящих, мог только слышать их диалог, то он конечно понял бы, что разговор идет между взрослым и ребенком, но о том, что этот ребенок еще совсем мал у него не могло возникнуть даже предположения. Уж очень уверенный и серьезный голосок спорил с со старшим, почтительно, просительно, - но спорил! Он очень хорошо осознавал цель своего разговора, и раз уж он на него решился, значит он все серьезно обдумал.
  Авессанарий конечно видел мальчика "насквозь" и поэтому еще раз про себя удивился стечению обстоятельств, который толкали его на то, что бы взять себе еще одного ученика, а в том, что этот встреченный ими подросток хочет им быть у него не возникало сомнений. Но он хорошо помнил свои прозренческие в которых не говорилось еще о ком-нибудь кроме Оскара. Какое же место должен занять Томас? Может мне все-таки спросить у судьбы? Нет, вначале нужно посмотреть его семью и не на тонком плане - глазами ясновидения, а просто прийти познакомиться, это никому не возбраняется. Рассматривать же тонкие поля можно лишь по просьбе самих людей или в случае крайней необходимости.
  День обещал порадовать погодой, но июньская обычная в это время забота об урожае "когда день год кормит", не подействовала на людей. Всё поселение сегодня отдыхало. После торжественной службы, которая продлилась долше обычного, народ разошёлся по домам, накрыли праздничный обед, выставили на стол самое лучшее и радовались небольшой передышке в муторной и тяжелой в общем-то жизни.
  Авессанарий поручил Оскара заботам бабки-сиделки, которая за неболшую плату соглашалась посидеть с больными или немощными, а сам отправился по поселению. Дома в нем стояли стройными рядами в три параллельных прямых и широких улицы, который заканчивались одной стороной на широкой площади перед храмом, в котором и справлялись ежедневные службы. Домик родителей Томаса стоял где-то в центре улицы идущей ближе к реке, но Авессанарий не спрашивал и специально не искал его, он просто решил, что пойдет сегодня туда и отдался на волю интуиции. И конечно ноги его сами вывели к домику семьи мальчика. То, что этот тот самый дом Авессанарий не сомневался, хотя тот и ни чем не отличался от соседних домов. Он вошел на высокое крыльцо, постучался, получив приглашение, вошёл.
  Семья была в сборе: вместе с родителями, их стариками с обеих сторон и детьми за столом сидело девятнадцать человек. Даже просторная горница казалась мала, огромный стол, лавки вдоль все было занято кем-то. Огромное количество глаз с вопросом уставилось на пришедшего. Среди них только одна пара глаз смотрела на Авессанария с восторгом, обожанием и тревогой одновременно. Остальные смотрели хмуро, недоверчиво кто-то с усталостью, кто-то с любопытством. Его знали в поселении, он жил уже несколько недель, но особого знакомства с местными жителями, кроме главы общины не сводил.
  Авессанарий поклонился, перекрестился по обычаю, который соблюдался в этой общине и обратился к хозяину дома с приветствием и поздравлением.
  Отец всей этой ватаги ребятишек кряжистый замкнутый мужчина, сплошь поросший кучерявым рыжеватым пушком сидел не шелохнувшись, как-будто вовсе и не гость оказался на его пороге. Его огромная шевелюра даже в связи с праздником не хотела принять смиренный вид, а буйно протестовала против любого вмешательства гребня и ножниц. Маленькие выцветшие глазки под красными веками, нос картошкой и жесткие губы создавало несамое благоприятное впечатлению даже у доброжелательного зрителя. От этого человека веяло холодом и неприязнью.
  Хозяйка, когда-то была очевидно симпатичной - голубоглазой и белокурой, но сейчас об этом можно было только догадываться: в потухшем взгляде лишь изредка появлялся заинтересованный голубой огонек, седые тусклые волосы, хорошо промытые и причесаные по случаю праздника, навевали грустные мысли о скоротечности молодости и условности человеческой красоты. Кроме того, ее очень портили опущеные вниз глубокие носогубные складки, сильно кривившие рот и как бы оттягивавшие вниз и без того длинный нос, загибая его крючком и придавая всему лицу в целом плаксивое выражение.
  На стариках этой многочисленной семейки мы останавливать свой взгляд не будем, и так ясно из описания их детей, на которых жизнь оставила столь тяжелый отпечаток уже в возрасте немногим более сорока лет, и что тогда можно говорить об их родителях, которым к семидесяти. Они еще не старые по возрасту, но очень древние душевно и это полностью подтвердилось бы, возьмись мы описывать их внешность.
  Присмотримся поближе к детям, тем более такое количество человек подразумевает и возможность разнообразия характеров, но и тут даже внимательному взгляду не за что зацепиться. Парадоксальное однообразие, прав был Христоф, когда сказал, что даже родители не смоги бы их отличить между собой, как-будто эти детишки вылеплены раз и навсегда из одной формы: все рыжие, конопатые, толстоносые, но тонкогубые, с маленькими хитрыми глазками, язвительным или плаксиво-обиженным выражением лица, но, - разных размеров, кроме того они разделялись еще на мальчиков и девочек. Просто потрясающее рыжее полотно из одних и тех же лиц по-больше и по-меньше. Природа явно поскупилась на разнообразие, не пожалев однако красно-рыжей краски, щедро разбрызгав на бледные лица и тела россыпь ярких веснушек и покрыв из головки буйными жесткими волосами - такими же рыжими.
  И только один человек выделялся из этой массы - конечно это был Томас. Раньше мы намеренно не останавливались на его внешности, теперь мы хотим исправиться: это стройный, высокий, но еще худоватый подросток, как мы сказали четырнадцати лет, среди детей он был старшим. Разница между ним и следующей по возрасту девочкой составляла целых три года, и это учитывая то, что все остальные рождались друг за другом по двое и по трое с завидной регулярностью с перерывом не более года. Томас не был ни рыжим, ни конопатым, глаза у него были карии, нос прямой, улыбка приятная и слегка смущенная, овал лица правильный, шея длинная, хорошая осанка, легкие движения и даже волосы прямые, темные и мягкие. Даже ломающийся голос паренька отличался как по ритму, так и по словарному запасу, словом "белая ворона".
  Вот такая сложилась картинка, у пришедшего впервые в этот дом гостя. Авессанарий выпрямился и прямо взглянул в глаза хозяину дома, улыбнулся так, что казалось помещение осветилось солнышком нежданно усилившим свое излучение в десятки раз. Хозяин сначала недовольно крякнул - он был нелюдим и негостеприимен, но что-то заставило его повнимательнее чем обычно отнестись к этому гостю. Немного сбавив спесь, он тем не менее, грозно сдвинув брови, цыкнул на детей и тех - мигом как-будто вынесло из-за стола; хмуро прищурился на стариков и те тоже поспешили; засобирались, торопливо дожевывая остатки пищи беззубыми ртами; перевел взгляд на супружницу и та суетливо подобралась, кинулась к плите, буфету, столу. Да, к членам семьи у хозяина отношение не изменилось, он все так же грозно взирал на жену: еще круг и на столе в освободившемся месте стояла чистая тарелка, ложка, рядом свежий только что нарезанный хлеб, полотенце проворно сметает крошки и жест невольно благожелательно для самой хозяйки приглашает гостя за стол.
  Авессанарий спокойно, будто не замечая вмиг разлетевшейся семьи, присаживается рядом с хозяином.
  - Давно хотел познакомиться с таким достойным человеком как ты Моррис, мне тебя очень хвалил Кирилл, ставил в пример многим и советовал познакомиться, вот я и решил навестить тебя в праздник, поздравить тебя и твою семью.
  Лицо Морриса неожиданно для него самого расплылось в неумелой улыбке, он даже не мог понять откуда у него взялось столь радостное возбуждение и не в силах справиться с вдруг нахлынувшем на него радушием привстал и зачем-то смахнул пылинку с камзола Авессанария. Посвященный не подал вида, что заметил неловкость и неадеекватность поведения хозяина, а тот уже не мог остановиться он взахлеб начал рассказывать про свое хозяйство: корову, которая только что отелилась двумя бысками, о курах и прочей живности, о видах на урожай, надежды на погоду, начал хвасться домом, детьми, женой и совершенно неожиданно для себя начал расхваливать тещу с тестем и своих стариков не забыл. Не останавливаясь ни на минуту, тут же неожиданно, для себя наобещал по осени всем обнов с продажи урожая, ласково поглядывал на жену и заискивающе на гостя. Вся семья замерла в немом изумлении, но связать это с приходом гостя никто не посмел, только Томас все понял и досадливо поморщился. Авессанарий спокойно выслушивал чадолюбивого мужчину и постарался сделать так, чтобы последствия неожиданной разговорчивости и щедрости хозяина не ударили обратной стороной по его домочадцам.
  - Ты ладный мужчина и слово твое крепко, твоя семья боготворит тебя и всегда надеется на твою помощь и защиту, я вижу что ты добр и искренен, все соседи умрут от зависти, когда увидят как хорошо ты относишся к своей семье.
  Ему все ясно, не нужно быть ясновидцем, чтобы увидеть в этом домашнем тиране властолюбивого, жестого и одновременно слабого человека, который вдруг неожиданно для себя в присутствии сильного захотел приподняться, показаться лучше, впал в эйфорию и сейчас готов был весь мир облагодетельствовать.
  Авессанарий встал из-за стола, ему нечего было здесь делать, сказав пару ласковых слов хозяйке и детишкам, почтительно попрощавшись со стариками, он вышел.
  По дороге его догнал Томас. Мальчик просто пошел рядом ничего не говоря. Авессанарий не возражал.
   * * *
  Итак, у него еще один ученик. Кирилу он объяснил, что мальчик пока поучится у него письму и математике. Но это была не просто учеба, это был контакт учителя с учеником. Оскар еще мал и он для Авессанария как сын, Томас же может получать и должен возвращать. Для него началась новая жизнь. С утра он торопился сделать все домашние дела, что стало выполняться намного быстрее и легче, во-первых, потому, что была цель, а во-вторых, родители одобряли его ученичество у странника. Наверно это была магия, вернее неосознанная магия, та самая которая творится без воли творца. Неосознанная симпатия возникает вокруг сильного, мудрого и доброго человека и люди вокруг - знакомые и нет, стараются помочь, даже услужить такому человеку.
  Но Авессанарий не забыл своей главной цели, она была связана с Оскаром. Нужно начинать готовиться.
  Мы хотим немного отступить от нашего повествования, что бы еще раз вести читателя в мир волшебный. В умах людей стойко укоренилось понятие, что магия, волховство, волшебство и другие связанные с этим феномены - это плохо, что все это идет от темных сил и надо держаться от этого подальше. Но на протяжении всей истории цивилизациии так и не вывелись маги, волшебники, Посвященные. К ним не ослабевает интерес, и мы не побоимся заявить, что именно они двигают вперед эволюцию. Именно их действиями, их умом и стараниме человечество движется вперед или назад, это как раз и есть основной камень преткновения из-за которого порой разгорается спор, доводящий человечество и до войн и до костров инквизиции. Но все же человечество как всегда слепо и однобоко судит о том чего не знает, порой не удосуживаясь взглянуть вглубь и разобраться в чем же дело. Наука, так же как и религия резко отмежевалась от этой области человеческой жизни и наложило клеймо - обман.
   Вот так две могущественных силы, которые могли бы сотрудничать как между собой так и с магией и в содружестве своем давно бы вывели цивилизацию на новый неизмеримо более высокий уровень, только губят любую попытку человечества вырасти, стать сильнее, мудрее и лучше.
  Но конечно все это происходит от низменности человеческой природы, именно злоупотребление силой магии и принесло цивилизации столько горя и бед, не одна и не две великих рассы, а многие - погибли, так как были приведены в действие огромные силы разрушения, вызванные злоупотреблением магической энергии.
  Как же относиться к магии, не трогать - а то обожгешься или все же пробовать и вновь ( в который раз!) поставить человечество по угрозу уничтожения?
  Но религиозные войны и научные открытия тоже порой доходят до таких глубин в своих опытах, что порой ставят человечество на самый край бездны.
  Ответ один: только Посвященные могут заниматься этим древнейшим из человеческих искусств, только люди, которым даровано от ОТЦА это право имеют силы, знания и любовь, чтобы творить, но не нарушать, это тончайшая, самая хрупкая субстанция когда-либо существовавшая в мире, и только любящие сердца, светлейшие умы и чистейшие руки могут прикасаться к этой области силы.
  Но таких людей единицы, они избранные, остальные же вначале должны выучить основные космические законы, пройти огромную школу жизни, пропустиь через ум, сердце и дела многие и многие степени ученичества. На это уйдет множество жизней и только тогда может быть к ним будет послан настоящий Учитель, который посвятит его в первую ступень самой тайной из наук.
  Но читатели конечно недоумевают, а как же ? Как же происходит то, что происходит уже многие тысячелетия? Множество колдунов, магов, волшебников, гадалок, оракулов наводнили мир и проповедуют свои учения, ведут активную практику, что делают они и кто они? С одной стороны это стремящиеся, с другой самозванцы. Все в руках ОТЦА, все под контролем ЕГО и Сыновей ЕГО. И право каждого идти по пути своего развития или деградации никто не отнимет. Каждый ответит перед ОТЦОМ за дела свои и понесет за это полную ответственность.
  Но вновь пытливый читатель повторит - а как же. А как же то, что натворят они в своих поисках пути, в своих первоначальных опытах, ведь силы, которые они вызывают не шуточные? Главное для ОТЦА - это становление наших душ, их развитие, которое не может происходить без движения, без проб и ошибок, а то что при этом происходит на материальном плане - лишь наглядное пособие - область приложения. Настоящая работа, настоящее таинство происходит в душах людей, а они бессмертны.Одна, другая цивилизация,- материя меняется по мере изменения душ, которые приходят в воплощение. Планета дарует человечеству - Сыну БОГА свою материю для обучения его в школе жизни.
  Авессанарий являлся тем самым Посвященным самой высокой ступени, возможной в человечестве и имел полное право творить, его творчество было полностью выровнено, то есть согласовано с волей ОТЦА.
  Для начала ему нужно было посмотреть сценарий, по которому могли развиваться события. Он являлся со-Творцом и имел право на уровне планетарной эволюции диктовать свою волю.
  Для этого ему нужно было уйти в глубокую медитацию, а на время своего отсутствия поручить Оскара заботам сиделки и Томаса, предусмотреть все бытовые моменты и предупредить все возможные ситуации. Поэтому он объяснил Оскару и Томасу, что удаляется для работы и будет через семь дней, а сиделке, Кирилу, что идет проведать своего друга живущего не очень далеко и просит их присмотреть за ребенком.
  Таким образом все устроив, Авессанарий рано утром вышел из дома. Но путь его не был далек, пройдя селение, перейдя речку и равнину, он углубился в лес.
  Лес встретил его сдержанно, да и что мог ощутить человек, придя под власть одной из главенствующих сил на Земле - природы?
  - Я пришел и прошу, прошу принять и сохранить меня по сенью твоих деревьев, о, Мать-природа! Дай мне кров и защиту, позволь отречся от всего, что мешает моей встрече с ЕДИНЫМ! Я твой сын, я твой господин по праву дарованному мне ОТЦОМ!
  Такова была встреча с духом леса, с духом природы и он - этот дух требовал определенного настроя, который Авесссанарий и выразил своими словами. И был принят, безусловно. Деревья поднимали свои вершины, кустарники убирали свои колючки, трава мягко стелилась под ногами, птицы радостно пели, мелкое зверье танцевало совершенно не боясь чужака. Но он чужаком и не был, даже медведи и лоси , что водились в этих лесах мирно продолжали свои занятия ни мало несмящаясь присутсвия этого человека, но он и не мешал им, он слился с этим нетронутым единством, органично вошел в него и теперь был почти неотделим.
  Авессанарий выбрал место на небольшой поляне, там среди леса царила тайна, тайна прекрасной жизни без примеси цивилизации. Это место тщательно охранялось духом леса и все тропинки людей неминуемо сворачивали в сторону, уводя от заветной полянки, здесь еще не ступала нога человека и лишь Авессанарий уверенно пришел так, как-будто всегда приходил сюда.
  Он по-хозяйски огляделся, поправил склонившуюся березку и неторопливо прошел в центр, где конечно возвышался царь этого леса огромный великан дуб, ему не было равных среди деревьев в лесу, он являлся якорем, корнем и основой. Именно под ним и устроил себе ложе Посвященный. Он набрал сухих трав с этой поляны, удобно уселся и замер в многодневной молитве. Человек казалось слился со стволом дуба, слился с поляной, землей, травой, воздухом. Ничто не мешало безмолвной молитве, здесь не шел дождь, не шумел ветер, не опадали листья. Время охраняло пространство, а пространство берегло время, казалось все замерло и боялось шелохнуться, чтобы не нарушить таинства.
   * * *
  
  Сознание сконцентрировалось в точку и стало вездесущим, всепроникающим знанием. Посвященный был всем во всем: все знал и все видел...
  ...Оскар.
  ...Время замедлило свой бег, ощущая это Оскар решил продолжить свой путь. Хорошо и вольготно ему живётся, но не ради спокойствия он оказался здесь. Земля огромна и для сына ее - человека бескрайние просторы, леса и горы - все открыто и с радостью дарит защиту и кров.
  Но это только для тех кто любит и знает природу, для человека, познавшего законы бытия. Где найти такого совершенного? Не нужно искать, посмотри вглубь себя и ощути слияние с природой, она убаюкает тебя в своих деревьях, омоет родниковой водой, согреет ласковыми лучами солнца. Но мы все должники перед великой матерью человечества и поэтому вынуждены снова и снова проходить свой путь, чтобы очиститься и обрести былое единство.
  Оскар вспомнил тот крутой поворот в своей когда-то счастливой и уютной жизни под крылом матери.
  Трагедия произошла, но ребенок спасен, хотя теперь это уже калека, физические силы ушли вместе со смертью матери. Её зелёные глаза навечно отпечатались в сознании сына. Если бы мог, он утонул бы в них как в бездонном озере и не нужно страдать, не нужно бороться и искать истину, - истину и законы этого плана бытия.
  Почему так много людей охотились и участвовали в травле красивой хрупкой женщины с маленьким сыном, а когда путем предательства смогли наконец заполучить вожделенную "дичь", так радовались и глумились? Что им нужно от них беззащитных и одиноких? Неужели так велика опасность для черных людей, что такого страшного могло произойти из-за того, что где-то живет женщина-пророчица с сыном? Кому плохо от того, что она одним взглядом неземных глаз способна вселить надежду или повергнуть в отчаяние? Её голос - это голос совести, он звал и завоевывал но не города и богатства, а сердца. Сердце человека, кто хоть раз пришел к ней со своим горем навечно попадало в плен к ее чистоте и любви. И он не мог с тех пор творить зло, поддаваться на искушение, его совесть была включена и била ключом правды обрушиваясь на любое зло или обман.
  Да, она всегда говорила правду, как бы горька она не была, да, от нее шел свет истины и ты - или убит или спасен. Как разделяющий клинок слова ее глубоко проникали в сердца и будили самое сокровенное. И поэтому церковь, человеческая церковь приняла единственно правильное для себя решение. Провидицу-святую - так ее называли люди, - оболгать и уничтожить. Её нужно свергнуть с пьедистала, что воздвигли ей люди, она слишком опасна в этом царстве лжи и порока.
  И машина заработала, сочинялись доносы "честных" граждан, которые оказались свидетелями магических действий цыганки, именно она обвораживала и насылала беду на ... кого? На всех и вся. Отныне, все что случалось в стране болезнь ли, неурожай или падеж скота во всем находили связь и выход на виновницу.
  - Вот, люди, смотрите кто виноват в ваших бедах и несчастьях! Нет, не вы сами ввергли себя в нищету и болезни, это все она - цыганка Амагда. Люди, ведь эта женщина со "змеенышем" не нашего рода, откуда она? Кто ее прислал? Вы все говорили Бог, а мы говорим - сатана. Только Святая церковь может быть проводницей воли Бога, а что может одна женщина, откуда черпает она свои силы и дар прозрения? Забудьте, забудьте то чувство любви и благодарности, что посеяла она в ваших сердцах, это сделано по наущению лукавого. Как может один человек, тем более женщина знать и видеть все, покорять сердца и умы? Откуда у нее такая власть? И откуда она сама взялась? Вы не знаете ее родителей, не знаете ее дома. Называете ее цыганкой, а она сама, что она сама говорила о себе, кто она и откуда?
  - Так плелась паутина лжи и ненависти.
  Дорогие читатели, давайте и мы по цепочке через наших героев попытаемся проникнуть в тайну женщины, казнь которой состоялась на площади.
  Священничество добилось своего лишь наполовину, чудным образом был спасен или куда-то исчез ее маленький сын - "опять колдовство", прошипит иной обыватель, "честный" гражданин, отец семейства, благочестиво посещающий службы в храме, еженедельно приходящий на исповедь и исправно принимающий благославение - причастие. Да, он чист перед Богом и его слугами. Это он так считает. А может ли он знать БОГА? Если никогда сердце его не рвалось от боли и не истекало кровью от жалости к ближнему и если жертва его Богу измерялась материальными ценностями?
  - Колдовство!!! - Мальчик исчез, растаял, а палач слегка не в себе очень долго потом развязывал и вновь завязывал пыточный столб, где ранее был привязан ребенок.
  - Колдовство!!! - Город шумел и пугливо озирался. Цыганка нашлет на нас беду, теперь не миновать болезней и голода. Не нужно было казнить их - нужно было откупиться, изгнав, ласково проводив. Трусливые мысли одна обгоняя другую вырастали до невероятных размеров...
  Пока сиятельный сеньор, герцог, имеющий владения неподалеку, не появился при дворе во всем блеске своем и славе. Герцог Августо Гриз де Фонтенако разодетый в пух и прах, важно оттопыривая мизинец, старался привлечь внимание короля и все знати к перстню из темного серебра с кружевной крышечкой, закрывавшей камень.
  Король этой страны славился своей лояльностью в отношении этикета с ближайшими подданными. Он родился не здесь и когда-то не смел и мечтать о короне. Принц, младший сын племянника английского короля, впереди него выстроились в ряд пять претендентов на самый захудалый престол самого захудалого княжества цивилизованной Европы. И вдруг пришла весть: страна завоевана, королева вынуждена бежать, король погиб от шального клинка. Шок в Европе был не долог. Все царствующие династии находились между собой в близком родстве, да и святая церковь не позволит иноверцам благоденствовать на своем континенте. Объявлен крестовый поход, собраны войска и вышиблены захватчики из страны (почему же этого нельзя было сделать раньше ?). На трон посажен новый король, приходившийся к тому же внучатым племянником предыдущего и он же кузен пропавшей королевы Шарлоты. Но настоящим владыкой страны стал Рим, вернее Ватикан. Король же представлял собой светскую власть и больше занимался балами, приемами. Пешка в чужих руках, прослушная и непритязательная.
  Бал, кучки придворных, гордые дамы разодетые в тяжелую парчу, сплошь усыпанную драгоценностями, нетерпеливо обмахиваясь веерами, медленно растягивая слова, жеманно поджимают губы, закатывают глаза, обсуждая в который раз события на площади. Прошло уже нескоько месяцев, после казни цыганки, но пока самые мрачные предостережения не оправдались. Урожай собрали обычный и на здоровье горожане и особую смертность не жаловались, наоборот все также жили и размножались.
  Цыганка сожженная на площади не проявляла себя в виде мстительной силы. Да, и как теперь вспоминали очевидцы казни, ею не было произнесено ни слова, а значит над страной и не висело проклятия. Так же ни одного слова от нее не добились палачи во время пыток.
  Прекрасная молодая женщина, невысокого роста, хрупкая, скорее даже худощавая, смуглая кожа, черные вьющиеся волосы, чистый лоб и гордый взгляд зеленых немного шальных глаз. В них мелькала искорка, нет не лукавства - какая же хитрость на дыбе - искра экстаза, что сродни жертвенности. Именно такого рода огонь можно увидеть в глазах аскетов, во имя Великого ОТЦА, отдающих себя на истязание варварам.
  Амагда знала чем закончатся ее дни, не даром она была провидицей, но стремилась не заглядывать в тревожную даль. Жила сегодняшним днем, нужно поставить на ноги ребенка, пока жива, дать ему необходимый толчок в жизни, что бы не был он похож на безмозглых похотливых мужчин, весь смысл существования которых заключался в тяжелой работе днем, горячей женщине ночью и хмельном напитке желательно с утра до вечера, он им будоражил кровь и усмирял ноющее тело ничуть не меньше любовных утех.
  Они жили среди простых людей, униженных и готовых тут же отыграться при малейшей возможности на еще более слабых и несчастных.
  Она так стремилась в это страну, так как ее мог спасти только один человек, которого можно было найти тут. И крестик на ее шее из простого дерева, что оставила после себя ей мать послужил бы единственным опознавательным знаком для него. Он мог узнать ее и она надеялась на это и ждала... Так же она знала, что он родился по именем Доминика, сыном герцога Гриз де Фонтенако.
  Амагда искала, во владениях Фонтенако правил утонченный и жестокий вельможа Августо Гриз де Фонтенако, брат Доминика, и когда она внезапно предстала перед его роскошным экипажем, думая, что это и есть цель ее исканий, вышла небольшая заминка. Влиятельный сеньор, с любопытством отодвинув щелк занавеса, выслушал пламенную речь о королеве Шарлоте, кольце Одина и о том, что ей - Амагде нужна его помощь.
  Но на этот раз провидица ошиблась, вблизи мы хуже видим, чем на расстоянии. Перед ней сидел другой человек, вначале его внимание привлекла ее необычная внешность, пламенная манера разговора - ничего цыганочка - мысленно прикинул слатолюбец, но затем насторожился - что она несет? Королева Шарлота, кольцо Одина у Доминика. "Каков хитрец - мой братец, вот почему он так спокойно отказался от всех притязаний на герцогскую корону, у него кольцо Шарлоты. То самое, о котором столько говорят предания. Его нужно заполучить во чтобы то ни стало!" - он махнул платочком. Возница хлестнул прекрасную четверку лошадей, они резко тронулись и карета едва не наехала на молодую женщину, обдав ее липкой грязью из-под колес.
  - Мерзавец! Это не тот, хорошо что рядом не было Оскара - она болезненно воспринимала вопросительное молчание сына. Оскар тих и застенчив, очень ласков с матерью, но в глазах ребенка всегда читается вопрос - кто мы, почему мы так непохожи на окружающих людей. Мальчишки в играх с ним проявляли нетерпимость и грубость, они часто насмехались над его чувствительностью. Но стоило ему отважно броситься на защиту загнанной кошки или раненого птенца, никто из них не отваживался сражаться один на один с сыном цыганки. Мамки, бабки всегда предупреждали своих детишек, нельзя обижать Оскара, его мать то ли ведунья, то ли еще больше, это может быть очень опасно.
  Святой ее тоже не называли, но пользовались ее даром без стеснения. Но как только челевек переставал испытывать надобность в ее помощи, он старательно обходил стороной ее бедную лачугу. Чем же они жили? Оскар не знал, но мать с раннего утра уходила укладывать и фасовать овощи и фрукты для продажи в городе. Никто лучше ее не мог представить "товар лицом". Все, что уложила и расставила Амагда, продавалось немедленно и с выгодой. Она же за труд получала не проданные кабачки, томаты, капусту и виноград. Иногда владелец лавки расплачивался расколотой головкой сыра или кувшином кислого молока. Амагда всегда благодарила, да так, что каждый при этом испытывал беспокойство и неудобство, создавалось впечатление, что он облагодетельствовал эту женщину и в следующий раз его рука отдавала не такой уж и плохой кусок.
   * * *
  Августо злобствовал:
  - Кольцо у брата, ах негодяй, он завладел талисманом могущества и богатства. Вот почему он так здоров и доволен собой. Я перед ним сущая развалина, а ведь он старше меня! Кажется, что он вытесан из железного дерева, никакая зараза его не берет и ничто не может вывести его из себя. Цыганка что-то знает о кольце. Интересно, какое она имеет к нему отношение? Нужно о ней получше разузнать.
  Так рассуждало его неумолимое сознание.
  - Надо ее приблизить и выпытать.
  Вернувшись в свой замок, вельможа призвал управляющего и велел разузнать побольше о цыганке.
  Через несколько дней с важной миной на одутловатом лице, верноподанный "холуй" голосом, перекатывающимся на все лады, чуть ли не в стихотворной форме усладил слух своего хозяина выражениями в своей вечной преданности, затем набрав полную грудь воздуха и внезапно осипнув, почти шепотом передал собранные сведения. Они оказались крайне скупы, суть их сводилась к следущему: одиноко живет вместе с сыном, кто она и откуда взялась неизвестно, работы не боится и делает ее лучше любой другой опытной женщины, слывет провидицей, к которой можно обратиться с любым вопросом и получить ответ, а награду за свои предсказания и советы не берет никогда.
  - Ах вот откуда ей стало известно о кольце Шарлоты, она - цыганка-гадалка, и конечно к королеве не имеет никакого отношения. Но брат - плут! Нужно, чтобы никто не знал о кольце, пока я не смогу им завладеть. Для начала нужно расколоть цыганку, если она мне поможет, я справлюсь с самим королем, имея это кольцо я смогу быть самим королем, я, я, я,... - мысли побежали опережая одна другую.
  Утром Августо распорядился освободить один из домиков предназначенный для прислуги, который состоял из двух комнатушек: спальни и кухни, и велел позвать цыганку.
  Перед взором владыки стоит женщина, он на возвышении, она ниже на несколько ступенек так, что ей приходиться высоко держать голову. Он умеет напустить на себя и гнев и милость, изобразить или же дать волю чувствам. Сечас он изображает заботу, тревогу о ближнем и милосердие:
  - Любезная, я знаю ты не подневольная, а свободная женщина, имеешь право служить или нет, жить здесь или уйти в другое место. Я наслышан о твоем даре и мне хочется помочь тебе лучше донести его до людей.
  О встрече на дороге вельможа не обмолвился ни единым словом. и не выдал себя ни единым жестом.
  Амагда молчала, она поняла, что выдала себя при первой встрече и понимала какой интерес преследует этот вельможа.
  Августо продолжал, мы поселим тебя в одном из домов для прислуги и обеспечим всем необходимым, твой ребенок может играть в моем саду, когда меня там не бывает, так же мы не будем принуждать тебя работать, но ты будешь иногда объяснять мне некоторые знамения, произошедшие в моей жизни. Если кто-либо из моих гостей будет пользоваться твоими услугами, ты обязана сразу рассказать мне об их проблемах.
  Женщина усмехнулась:
  - Даже не нужно быть ясновидящей, чтобы понять что вы хотите проникнуть в тайны своих друзей, которых на самом деле вы считаете своими врагами, и можно воспользоваться даром ОТЦА моего, чтобы понять, что не только это интересует вас. Вы, в принципе, не любопытны, даже скорее лениво-равнодушны к чужим проблемам и ваше предложение о доносительстве - всего лишь ширма, у вас другая цель. Поэтому давайте оставим в покое ваших друзей-врагов с их проблемами и не будем ворошить чужое белье. Есть лишь одна вещь, которая действительно вас интересует - это власть, но власть нужно добиваться путем интриг, обмана и предательства или - она сделала небольшую паузу - везения. Вы выбрали везение не потому, что ваши моральные качества не позволяют воспользоваться другими способами, а силу того, что вы ленивы и никогда не нагибаетесь даже если у вас под ногами лежит драгоценный камень, кроме... - Амагда прервала себя на полуслове.
  Она подумала: " Он единственная ниточка, которая может привести ее к Доминику и ее нельзя обрывать".
  - Я вижу свою гибель в его лживых глазах, я чувствую угрозу в его тщедушном теле, нет ничего страшнее слабого человека, который властен распоряжаться твоей судьбой. Сильный может простить, пожалеть, полениться наконец, слабый - никогда, он вполне насладится минутой своего триумфа, он не поленится и не пожалеет. Да, это так, но сейчас это единственный человек, который знает Доминика .
  Женщина продолжила свою речь, как если бы не было ни секунды задержки:
  - Вы хотите власти, ну что же если того, что вы сейчас имеете вам мало, то будет ббольше, много больше того, что вы можете себе представить и ...
  - уже про себя добавила:
  - вынести!"
  - Но вы ошиблись во мне, я всего лишь слабая женщина, без рода и племени, я ничего о себе не знаю и мои редкие прозрения не зависят от моей воли. Я могу увидеть неожиданно для себя, но иной, раз как бы меня не просили, так и не узнать ничего...
  - Хорошо, мы еще продолжим разговор, - резко прервал ее герцог.
  Женщина, наклонив голову, вышла. Она ступила на свой последний жизненный отрезок времени. Надежда еще теплилась в ней но ничто не говорило о том, что она будет спасена, хотя очень странное ощущение не оставляло ее. Во время своих предвидений она "видела", что после ее "ухода", тем не менее связь не прерывается, что она и Оскар остаются во взаимодействии. Ее как бы нет, он жив - это точно, она проверила это не екдиножды, - но между ними идет диалог и обмен силами. Объяснить это ощущение она не могла, в себе очень трудно разобраться, особенно в своем будущем, невозможно остаться полностью беспристрастным. Будешь ты жить или умрешь, как, когда, - разум начинает бунтовать и "видение" смазывалось.
  Одно она знала, она должна найти Доминика. Он жив, целостен, не раз выходя в своем видении на его многогранную личность, она с упоением окуналась в океан эго энергии. Еще ни один живущий человек не производил на нее такго впечатления, а сравнивать ей было с кем.
   * * *
  Дар в девочке обнаружился рано, вернее люди обнаружили, она же сколько себя помнит и осознает всегда его имела. Вот бутон цветка, ребенок протянул к нему руку и он раскрылся, овеял ароматом, девочка не рвет его, а лишь разглядывает, ласково гладит маленьким пальчиком нежные изгибы совершенного создания природы. Она сразу начала понимать растения, пение птиц и даже смысл урчания диких зверей ей были открыт. Но пока Амагда была малышкой никто не обращал внимание на лепет маленькой девочки играющей с травинкой или то, что самая норовистая кобылка не упрямилась, когда на нее навьючивали люльку с малышкой.
  Цыганские дети вообще не притязательные. они могут часами лежать в неудобных позах в кулях за спинами у матерей или в котомках, прстегнутых к спинам коней.
  Амагда была сиротой. Тайна ее появления в цыганском таборе осталась закрытой даже для Курбул - главной цыганской матки, гадалки и прорицательницы. Этой старухе было больше ста лет и она могла сощурив один глаз мгновенно определить, кто из племени неверно отчитался за свой дневной заработок, припрятав в тряпье лишнюю денежку или дорогую безделушку, выпрошенную или украденную, это был честный заработок и за него нужно было честно давать ответ, делясь ровно половиной с бароном и всем табором. Она знала и видела много. Ее слабые ноги уже не могли быстро ходить, преодолевая большие расстояния, которые покрывал табор в своих дневных переходах и поэтому старая цыганка важно восседала на самой спокойной лошади, для этого ей специально смастерили кресло-седло, где она то дремала, то просыпаясь долго откашливалась и затем тут же раскуривала свою неизменную трубку. Курбул стара, ее не интересовало ни прошлое ни будущее, она жила настоящим и лишь необходимость заставляла ее раскурив трубку и делая вначале частые, затем все более медленные и глубокие затяжки окунуться в вопросы бытия.
  Табак для этого она брала особый, его ей приходилось готовить самой. Как бы не болели ноги и руки, как бы не ныла спина и не заходилась в кашле высохшая грудь, в определенные ночи и в лько ей одной ведомых пустынных участках земли, куда не ступала нога человека, старая цыганка, бормоча заклинания собирала растения: у одних только корни, у других - семена, а какое-то растение в ее котомку попадало целиком. Их всех она тщательно перебирала, расправляла, что-то сушила, а что-то растирала в порошок и извлекала капельку сока или масла. Каждое из них получало именно то внимание и заботу, которое требовалось. Как маленькие живые существа капризные и даже где-то претензиционные они снисходительно ждали когда их возьмут в руки, рассмотрят, разгладят, вдохнут их ароман, подумают над ними, и примуться за работу тщательно и бережно, сохраняя имеющееся и увеличивая усиливая главную ноту - силу каждого растения, затем извлекут ее из него и соткут единый букет силы, рецепт известный лишь посвященным в магию растений. Для составления полной композиции Курбул не ограничивалась только растительным царством, она так же не проходила мимо одной ей ведомых комочков толи земли, толи органических остатков животных, каких-то минеральных отложений и даже казалось совсем не растворимых камешков и кристаллов. Но все это шло в дело в строгой очередности согласно ритуалу. Словом, эта таинственная наука вобрала в себя огромное количество знаний, так как требовало еще и учета луны и звезд на небе их расположения, направление ветра.
  Племя, которым руководила цыганка всегда следовало по только ей ведомому маршруту. Именно она определяла куда идти и где лучше остановиться, где окажется источник с питьевой водой и безопасное место, не позволяющее напасть на табор диким хищникам ( ведь он владел большим табуном прекрастных коней), как правильно собирать коренья и травы и где и в какое время совершить ритуал принятия "сильного дыма", и как ответить на многие злободневные вопросы постоянно возникающие у людей племени. Барон табора приходился ей праправнуком, если она не ошибалась в подсчете поколений, хотя прямых потомков у нее не могло быть, ведь она весталка и только ее сестры, рожавшие и вырастившие огромное количество детей, смогли обеспечить племя сильным и живучим потомством.
  Поэтому весь табор считал ее своей прапрабабкой, но скольно на самом деле этих пра- пра- никто учитывать не брался. Ни смерть, ни свадьба, ни рождение не происходили без участия Курбул, любое событие в первую очередь всегда доносилось до ушей этой цыганской матки.
   * * *
  ...И вот однажды перед ней поставили кулек, в который была закутана девочка.
  ...Табор тогда путешествовал в пустынной местности. Вчерашний ночлег ни чем не прерывался. Нашли небольшой источник воды и раскинулись табором, развели котсры, мужчины ушли и скоро принесли только что пойманную козу, которая сломала себе ногу и не могла следовать за стадом. Обычные звуки ночи: людей, дыма, коней. Но Курбул сидела на своем кресле, которое во время остановок снимали с лошади и устанавливали куда она покажет, и беспрывно и методично курила, курила, курила, курила, - именно так как должна курить при вызывании самой сокровенной своей силы. Ее глаза не стекленели, а становились все ярче, тело охватывала то лихорадка, то оно неожиданно костенело, но через несколько мгновений обмякало а затем наливалось силой и упругостью - энергией невесть откуда возникающей в этом древнем сосуде человеческой души.
  Если бы кто-нибудь проследил сегодня за ней, то сразу отметил бы необычность вхождения пророчицы "в дым". Но все были заняты своими делами.
  ...А Курбул вспоминала. Теперь она могла полностью окунуться в свое детство. Она надвигалось на нее мощно и неукротимо. Тема детства впервые за долгие годы всецело захватила ее, вырвав из реальности. Ребенок видит высокое небо, одинокие легкие облака бегут нагоняя друг друга, солнце в зените, верхушки высоких деревьев, много воздуха - нет удушающей атмосферы подлеска, есть лишь пьянящий аромат смолы, потрескивание поленьев в костре и женщина склонившаяся над люлькой. Черные глаза матери влажно поблескивают, у нее полноватое лицо, чувственные губы, широкие, сросшиеся на переносице брови. Облик обычной цыганской женщины, уже не молодой, много рожавшей, усталой и грубоватой, но для ребенка она представляет собой центр притяжения и к ней тянулись детские ручки, за ней следили детские глаза и улыбался еще беззубый рот.
  Но вот любимое лицо отпрянуло и над ней наклонился мужчина, от которого шел резкий запах чего-то, чего ребенок не мог определить. Брови ребенка невольно сдвинулись и лицо приняло плаксивое выражение, но резкие сильные черты лица тоже не показались страшными и девочка им так же радостно заулыбалась.
  - Отец.-
  Видение у Курбул продолжалось. А мы с вами дорогие читатели все это видим через Авессанария, Амагду и Курбул, как через систему увеличительных стекол в мощнейшем бинокле времени и пространства.
  - Рядом с мужчиной еще кто-то, не разглядеть, оно находится над головой ребенка и потому перевернуто. Можно разглядеть только развевающиеся седые волосы, миножество колец и бус - это женщина, старая женщина.
  Отец берет девочку на руки и она тут же попадает в жесткие объятия старухи. Ей неуютно и страшно. Но та, не обращая внимания, рассматривает её затылок, руки и внимательно смотрит в глаза: " Ты, дитя своего народа и понесешь его силу в себе, ты будешь отвечать и беречь его, пока не придет час и в племени появится девочка не рожденная вами, ты ее вырастишь и отдашь все, что имеешь, важнее задачи у тебя в жизни не будет. Ты сразу узнаешь этого ребёнка по глазам...
  - Сейчас, когда прошло столько лет, всплыло в памяти предсказание из самого раннего, еще розового несмышленого детства.-
  Дым окутывал Курбул все плотнее и гуще, видение не прекращалось.
  - Старуха поцеловала ребенка, ее сморщенный рот обхватил почти пол-личика Курбул, та чуть не захлебнулась от ужаса, чужой слюны и чужого дыхания. Как страшны и непонятны бывают взрослые. Она уловила довольный смешок отца, мать тут же перехватила ее и деловито привязала к себе на спину в большой цыганский платок. Все цыганята выросли на спинах матерей и старших сестер, чувствуя себя вполне удобно и спокойно, пока табор совершал свои нескончаемые путешествия. От ночлега к ночлегу и только вечером детей отвязывали со спин и разрешали поползать по земле. Недостаток движения не сказывался на них, дети росли и развивались в гармонии с природой и довольно быстро и хорошо начинали ходить самостоятельно.
  Тут мы позволим себе опять маленькое отступление для читателей интересующихся этой стороной бытия.
  Каждый человек имеет не только физическое тело, на самом деле он представляет из себя что-то, что можно представить как русскую матрешку или губку пропитанную водой, как бы телов теле, более тонкое в более плотном, подробнее об этом мы рассказывали в учении Синтеза. Кроме того каждый человек имеет энергетические центры, главные из них - их от семи до двенадцати,- расположены вдоль позвоночника ( но конечно они другой природы чем физическое тело человека, и поэтому и расположены они не на нем непосредственно, а в другом теле его пропитывающем, более тоноком относительно первого, но так же занимающем это же пространство), так же каждый несет на этом тонком теле второстепеннные и третьестепненные энергетические точки, то есть вся поверхность эфирного тела буквально усыпана ими. Чтобы представить себе это можно посмотреть любое пособие по иглоукалыванию, так называемые точку аккупунтуры и есть энергетические центры.
  Один из главных энергетических центров находится в районе середины груди - сердечная чакра, а у ребенка привязанного к спине матери, как раз напротив него приходится другой важный энергетический центр - солнечного сплетения. Сердечный центр матери отдает энергию любви и заботы , а центр солнечного сплетения ребенка ее забирает и набирается сил на энергетисеком уровне, что гораздо мощнее и результативнее, чем если бы он в одиночестве вел активный образ жизни на земле.Таким образом происходит постоянный контакт матери и ребенка, мать как бы кормит своего малыша энергией, которую он недополучает ведя пассивный образ жизни.
  Девочка закутанная и замотанная, но не умытая, даже не вытертая после смачного поцелуя, с глазами еще полными слез, потихоньку убаюкала сама себя и уснула за спиной матери. Алые губки, чумазые щечки, строгие брови - все выразило наконец успокоение и довольство.
  Ребенок не плачет, значит он счастлив, если плачет - значит несчастен. Два пограничных состояния легко переходящих одно в другое демонстрирует гибкую психику маленьких детей и дальнейшую возможность развития. Родившись, ребенок еще беспомощен и как личность ничего из себя не представляет, но каждый несет в себе потенцию качеств, которые когда-нибудь сделают его либо личностью, либо тенью. Курбул родилась, чтобы стать личностью и поэтому ей было уделено много внимания от старухи-цыганки. Во всех эзотерических традициях соблюдается преемственность от учителя к ученику, от мага к магу, от провидца к провидцу. Можно понаблюдать и обнаружить, что человеческая исключительность на Земле всегда единична. природа рачительна и "соль земли" расходует экономно.
  Тем временем ребенок рос, у него появились еще сестр и братья и теперь уже она качала люльку с очередным младенцем, а когда стала повзрослее, привязывала к себе на спину платок с маленьким братишкой, чувствуя сезбя взрослой и полезной. Годы текли, срок приближался и девушка испытала новое потрясение, встреча, которая перевернула ее мировозрение, полностью разрушила мечты о красивом муже и многочисленных детишках.
  Родной табор в назначенное время пришел на племенной сход, где обычно выбирался барон, решались основные волпросы, представлялись невесты, заключались сделки.
  Молоденькая Курбул ждала этой сходки в тайне надеясь понравиться четвертому сыну нынешнего барона, красивому парню с необычными для цыган зелеными глазами. Поговаривали, что Ждан, не родной сын барона, а что его толи украли, толи подобрали в одном из бесконечных путешествий, когда племя вышло из лесных северо-западных далей. Но барон любил его больше всех своих детей и уделял много времени на его развитие и воспитание. Юноша действительно выделялся своим ростом, шириной плеч, даже цвет кожи его имел другой оттенок, какой-то особый золотистый загар подчеркивал зелень глаз.
  Словом, девушка ждала и мечтала и даже несколько раз она совсем без надобности пробегала мимо шатра семьи барона, принесла дров для его костра и крраешком глаз приметила статную фигуру Ждана. Юноша же со смехом хлестнул девушку веткой цветущей груши. Все складывалось удачно, весна, мягкий и пьянящий воздух, дымок многочисленных костров, невдалике пофыркивание прекрастных коней и радостное ожидание.
  Но..., вдруг ее мать и отец, взяв ее за руку повели совсем в другую сторону от центрального костра. Родители были строги и беспокойны и вот она перед старухой.
  В памяти Курбул не сохранилось воспоминаний первой встречи, но зато сейчас едва девочка ощутила на себе ее горящий взгляд, увидела седые пучки волос и уловила запах исходящий от нее, не обычный запах, который может иметь старая цыганская женщина, а особый - толи дыма, но не костра, толи трав, но неведомых, еще чего-то..., не совсем человеческого. Именно обоняние играющее главенствующую роль у детей нарисовало ей картину совсем было стершуюся в памяти, и ощущения вновь нахлынули на нее во всей своей шокирующей неотвратимости. Девушка замерла заледенелая, онемевшие губы беззвучно шевелились, резвые ноги приросли к земле, пальцы переплетясь, казалось намертво сцепились в бесчувствии пронзив ногтками побелевшую кожу. Так и остался навечно с Курбул шрамик на руке, как шрам на сердце, над которым девушка отныне не могла властвовать.
  Старуха сидела в огромном кожанном кресле и улыбалась сморщенным беззубым ртом.
  - Ну вот и выросла наша красавица, она меня не помнит, но теперь я ее забираю под свою опеку. Можете гордиться, что из вашего табора я беру себе переемницу. Барон заплатит вам.
  Родители почтительно по очереди поцеловали сморщенную руку старухи и сразу ушли.
  Курбул стояла не смея шелохнуться, она с усилием подняла голову и украдкой взглянула на страшную женщину. Та в упор разглядывала девушку.
  Взгляд пронизывал.
  Надежды рухнули.
  Старуха молча поманила корявым пальцем и указала на деревянный чурбачок у своих ног. Девушка как завороженная рухнула на это сиденье.
   * * *
  Курбул еще затянулась и дым окутывающий ее вновь наполнился картинами прошлого.
  Старуха внимательно относилась к обязанностям учителя. Она не перегружала девушку работой, у нее и так полно было добровольных помошниц всегда готовых помыть, почистить, убраться или сшить новый наряд. Но расчесывать себя она поручила только Курбул, причем процедура происходила довольно необычно. Вначале девушка рано утром должна одна уйти на лесную поляну ( место сходки племени, где теперь жила Курбул со своею наставницей было постоянным) и раздевшись искупаться в росе - в теплое время года, а в холодное умыть себя дождем стряхнув его с веток деревьев, окружавших ту же поляну. Затем после этого станцевать танец по окружности поляны, состоящий из определенных танцевальных па, только после этого она могла одеться и собрать несколько веточек особого дерева именуемого ЯМГ, очистить их от листьев и коры, и сделав из них что-то вроде грабелек- расчестки, вернуться к старухе.
  Там она вначале руками разбирала довольно длинные, но жидкие волосы старухи, а затем расчесывала их этой расчесткой. Каждый волос выпавший или случайно зацепленный, она аккуратно собирала в руку. Затем расчестку вместе с выпавшими волосами заворачивала в листья растений и сразу же сжигала на костре. Пока последний сучок полностью не рассыпался в прах и пепел в пламени костра, она не имела права от него уходить и не смела произнести ни одного слова. Но это пожалй была самая серьезная работа.
  Какая чушь, - скажет внешний наблюдатель,- и это называется обучение у колдуньи и пророчицы. Но он ошибется, так как самое важное от него ускользнет.
  Разгадка тайны начинается с того, что когда Курбул руками и самодельным гребнем расчесывала волосы старухи, то при этом впадала в особое состояние. Поначалу ей было очень страшно, тело деревенело и она с большим усилием, побледнев и закусив губы продолжала разбирать волосы. Боялась она не самой наставницы, да и вообще ничего не могло случиться днем среди цыганского табора, когда так весело пели птицы и ласково ссветило солнышко. Ужас шел изнутри, он сжимал сердце, леденил кровь, она тяжело стучала в висках и девушка едва держалась на ногах. Временами движения ее рук останавливались и они бессильно повисали вдоль туловища и с них как бы стекало в землю что-то тяжелое...
  Через минуту-другую ощущение переходило в удивление, затем успокоение и девушка вновь начинала перебирать седые спутанные волосы. Старая цыганка тем временем спала, громко храпя, хотя утро было в самом разгаре и суетливость дня уже начинала заводить людей и животных в круговорот повседневных дел. После процедуры наставница просыпалась, довольно жмурясь и потягиваясь, затем резким движением бодро вставала и отправлялась к барону поболтать, послоняться по табору, осмотреть хозяйским глазом лошадей и детей. В становище хозяйкой была она и только она, а никак не барон или его жена. Это был неписаный закон и принималось всеми без исключения. После обхода она принимала пищу, здесь ей и Курбул прислуживала одна из доверенных женщин племени. Затем опять сон, и девушка в это время становилась свободной, но она теперь не могла заниматься обычными делами: играть, шить или болтать со сверстниками. Во-первых, это само собой отошло куда-то в сторону, во-вторых, между ней и всеми остальными возник барьер, который негласно выделил ее из народа. Отец и мать со своим табором и ее многочисленными братьями и сестрами перекочевали в другое место и теперь кроме старухи иных объектов для общения у нее не было.
  Девушка чувствовала себя неуютно, одиночество среди огромной массы людей, гудящей, живущей своей жизнью и не принимающей ее. При её появлении люди замыкались, затихал смех, все начинали вести себя "пристойно" по цыганским меркам, лишь изредка перебрасываясь между собой красноречивыми взглядами. Ждан вообще перестал замечать девушку, он завел себе новую подружку и нарочито игриво и ласково вел себя с ней в присутствии Курбул. С болью в сердце она уходила от людей бродила по лесу, выходила на свою поляну, куда никто не смел больше заходить - в племени строго соблюдались все запреты старухи.
  О цыганах не даром распостранено суждение, как о народе обладающем особыми силами, умеющим гадать, ворожить, воровать, но стремление этой нации бесконечные странствия и обособленность, которые и привили им эти качества. Какими же силами должна обладать особа, выделяющаяся среди них всех? Она в них вселяет страх , почитание и преклонение?
  Курбул чувствовала, что ее наставница действительно необычный человек. Где бы девушка теперь не находилась, о чем бы не думала, всегда получалось так, что с ней говорил голос старухи, та всегда незримо присутствовала рядом. Внутренний диалог ни на минуту не прекращался. Курбул знала как совершать ритуалы, какие брать травы, какие читать заклинания и вообще все, все, все, так как ее сознание выслушивало и воспринимала указания постоянно звучащие в голове.
  Курбул было неудобно, вначале это походило на диалог с самим собой, но потом она поняла, что это не она с собой разговаривает. Лишь когда она возвращалась к своей наставнице голос замолкал, только рядом со старухой девушка могла услышать тишину внутри себя и тихонько посекретничать, так что бы никто ее не слышал и не знал ее мыслей, в эти моменты осада с ее мыслей и чувств снималась.
  Но тут мешала старуха, она теперь наяву занимала девушку: задававла бесконечное множество вопросов, сама рассказывала ей случаи из жизни племени, при этом небыло возможности слушать ее "в пол-уха", так как наставница очень внимательно наблюдала за своей воспитанницей и требовала самого деятельного участия в их беседах. Даже по вечерам, когда зажигались звезды она своею высохшей рукой указывала на то или другое звездное скопление, называла его, ябъясняло его роль и место в в небесном мире и учила, учила, учила.
  Вообщем скучать было некогда, а во сне ее приследовали какие-то сны с лабиринтами и многочисленными коридорами и голос, голос старухи: та внушала, учила, предсказывала и опять учила, учила, учила. А утром Курбул вновь совершала ритуал расчесывания своей учительныцы.
  Голова шла кругом, сознание порой блекло и девушка понимала, что себе принадлежит. Она находилась на грани срыва, не было возможности ни выплакаться, ни пожаловаться, едва Курбул начинала жалеть себя, тут же вмешивался старческий скрипучий голос и грубовато назидательно выводил ее из состояния жалости, не давая ни минуты покоя.
  Где найти ей норку, выплакаться остаться одной, ей одникой среди людей, вздохнуть тишины и избавиться от преследующей ее старухи.
  И вот однажды утром Курбул вышла поляну как всегда мысленно читая заклинание, вдруг на мгновение прервала свой речитатив и поняла, что сейчас здесь она одна. Ее мысли свободны, чувства не связаны, голос старухи остался там, она независима! Только природа: лето, солнце, лес, роса. Девушка молча легла на траву и отдалась утреннему ветерку. Мысли, ее мысли легко и свободно парили, подчиняясь только ей, говоря только с ней, - она разрыдалась, плакала и молилась, но молилась солнцу, ветру , лесу. Спала без снов, а когда очнулась поняла, что уже вечер.
  Девушка встала и пошла в становище, молча прошла мимо старухи, даже не взглянув на нее, оделась и вышла. Та сидела, оперевшись на палку, вперив свой огненный взгляд в землю. Затем она подняла глаза на девушку, взгляды скрестились. Курбул выдержала, не дрогнула и не моргнула. Тогда старуха, тяжело вздохнув, сказала:
  - Все, теперь я могу уйти, ты больше не нуждаешься во мне. Я передаю тебе все мои права и обязанности, а силы у тебя есть свои. Кроме одного обряда. Я должна тебя выхолостить. Это моя последняя обязанности по отношению к своей переемнице.
  Завтра как обычно ты пойдешь на поляну и совершишь обычный обряд, но дальше произойдет нечто... Курбул почувствовала всю серьезности момента и искренне опустилась перед наставницей на колени, поцеловав старческую руку.
   * * *
  Рассвет. Нагая тоненькая фигурка. Длинные черные волосы отливают синевой. Поляна. Все затаилось и ждет прихода нового дня.
  Медленно и печально девушка начинает свою песнь-заклинание. Это не пение, это вибрация - колебание перетекающих звуков. Они не имеют перевода ни на один человеческий язык.
  Вместе со звуком рождается движение: руки поднимаются над головой, распахиваются навстречу солнцу, которое в этот миг освещает поляну. Возникает кружение: тело послушно ветру, тело послушно шелесту листвы, тело послушно биению сердца, тело послушно любви - любви Вселенной.
  Никогда еще она так не танцевала, это было растворение в пространстве. Она не ощущала себя: она неслась в ветре, она сверкала каплями росы, она шелестела листвой, раскрывалась и благоухала ароматом цветов.
  Её не существовало...
  Но... внезапно всё оборвалось, обрушилось.
  Тяжело и больно...
  Падение.
  Она в э т о м мире!
  Только шум в голове, звон в ушах и тысячи вспышек перед глазами.
  Но чувства постепенно возвращаются к ней и что она видит перед собой?
  Фигура человека нарушила её танец-полет. Мужчина.
  - Ждан!!!
  Сердце готово выпрыгнуть из груди. Краска стыда залила лицо, руки, плечи. Маленькие груди напряглись, живот свело, между бедрами выделился сок женской сути.
  Юноша поражен, он не помнит как и зачем здесь оказался.
  Они вдвоем.
  Их глаза притянулись и слились, утонули в непрерывном океане любви:
  - нет больше ничего - глаза любимого,
  - нет ласкового солнца - руки любимого,
  - нет упругого ветра - грудь любимого,
  - нет нежной травы - тело любимого.
  Растворение, полное единение: но не с солнцем, ветром, землей - с человеком, а вокруг солнце, ветер, земля.
  Окутали, обласкали, скрыли от любопытных глаз, от чужих ушей, от ненужных слов.
  Волна желания, волна любви, кажется тело расплавится и взорвется: еще и еще - все солнца и звезды вспыхнули разом в сознании любящих, обняли и закружили прекрасную пару, но...
  Девушка ощутила холод, как стальной клинок прошел сквозь тело.
  Она в объятьях Ждана, а Ждан - мертв!
  Он умер, излив свою жизнь в её лоно.
  Курбул освобождается, она не может постич всего...
  мгновенье назад - неземное блаженство и.
  Живот свело судорогой, грудь разрывается невыносимой болью, она пытается н е п о в е р и т ь , проводит рукой по любимому лицу и теряет сознание...
  Девушкаочнулась на двенадцатый день у себя в шатре.
  Жужжание мух под потолком, молчаливая женщина принесла воды. Курбул обводит взглядом стены, подушки, свое тело: в глазах сухой песок, в горле царапающий комок, в груди холодный камень, внутри живота пустота...
  Да, у неё теперь нет женской тайны. Она выхолощена.
  Вот какой обряд совершила над ней старуха. Любимый унес в могилу всю её суть.
  Ничто уже не нарушит ее равновесия и не возмутит ее чувства.
  Трезвый ум, знания и долг перед своим народом - вот все, что осталось с ней. Теперь она старшая. Она знала, что за эти дни совершили обряд погребения ее наставницы и Ждана. Она знала теперь все...
   * * *
  Старуха Курбул попыхивает трубкой, дым не будоражит, он ясно и четко выстраивает в сознании всю цепь событий.
  Завтра что-то будет, она это знает, но что?
  Когда-то ее напставница ей предрекла: " Ты встретишь и вырастишь девочку, это твоя главная цель в жизни, ты узнаешь ее по глазам.
  Итак, завтра.
  А сегодня они миновали, обойдя далеко стороной долину народа, называющего себя люди-львы. Страшные легенды и слухи ходили о них. Место считалось проклятым и даже Курбул невольно содрогалась от одной только мысли о встрече с кем-нибудь из этих людей.
  Людей ли? Но совсем недавно она ощутила потребность прийти в эту местность. Зачем? Она не знала, ни трав, ни корений, ни воды оттуда нельзя брать, даже камни были прокляты, на всем лежало...
  Но в её племени не обсуждали её распоряжения. Барон всегда делал то, что она прикажет. Ей сто пятьдесят лет, сколько поколений уже сменилось за её жизнь и ни разу ни один человек не осмелился ей перечить. Всё всегда было хорошо. Но сейчас слишком велика опасность таящаяся в той долине, но она ведет свой народ, сама не зная почему, бросает его в самое страшное место на всей земле.
  С ней это впервые. Но её догадка остаётся лишь на уровне ощущений, а опасность для всего племени была более, чем реальна.
  И она страшнее смерти, все это понимали. Смерть по сравнению с той жизнью, что им грозила, им и всем их потомкам, которые когда-нибудь могут родиться, показалась бы спасением и избавлением. Тогда смерть для них значила бы - что чаша сия миновала, а жизнь - это вечное страдание без времени и конца.
  Что же это за опасность, что же за местность, что же это за люди-львы? Рождающие ужас или сами порождение ужаса? Об этом потом. Придет врремя и для рассказа о них.
   * * 9
   А сейчас племя совершает переход, послушное воле своей предводительницы, со всеми кибитками, табунами, нужно миновать, миновать как можно быстрее, но...
  Курбул вдруг распоряжается остановиться на ночлег - сейчас, здесь! Люди начинают роптать. барон приходит к прорицательнице. Мановение руки, и они остались одни.
  - Мать, зачем ты остановилась? Чего ты хочешь добиться, подвергая нас такой опасности?
  Ведь никогда ни одного возражения ты не услышала ни от меня, ни от моего отца, даде, прадеда. Мы всегда были послушны твоей воле. А сейчас, чего ты добиваешься сейчас? -
  Барон едва сдерживался .
  Курбул задумчиво смотрела мимо него, ни один мускул не дрогнул на её лице, изборожденном морщинами.
  - Раньше ты, твой отец, дед, прадед верили мне, не спорили со мной и племя наше не испытывало нужды и болезней, росло и богатело, зачем же сейчас ты задаешь этот вопрос?
  - Но сейчас я не могу соизмерить степень опасности, которой ты нас подвергаешь, зачем и ради чего? Люди боятся, даже кони и те не смеют пастись на этой проклятой земле. Чего ты ждешь?
  - Я жду ребенка.
  -???
  - Ты свободен.
  Курбул демонстративно отвернулась.
  Утром ей принесли завернутого в сверток младенца. Никто не смел развернуть его. Старуха сама распеленала долгожданное дитя. Это была девочка чистенькая и красивая. Она улыбнулась и взглянула на цыганскую матку зелеными глазами...
  Ждан!!!
   * * *
  Глаза в глаза и сердце, заныв, заболев, вылилось слезами радости: "Наконец-то они вместе!".
  Она вырастит этого ребенка, взглянушего на неё глазами любимого. Лишившись однажды любви, сейчас она её не отдаст, не променяет на призрачное могущество. Прошло полтора века, а Курбул все так же сильна и энергична и ей не требуется девочка распутывающая её волосы и снимающая этим вековую усталость и грязь.
  Этот ребенок ей нужен чтобы было кому отдать себя, кому служить. Все это время весь народ почитал и слушал её по первому слову и жесту выполнял её требования, а она в ответ защилала его, но любила ли она кого?
  Нет, ведь она после обряда не могла любить, и вот плотину прорвало, оказывается колдовство не вечно и не может затронуть самую сокровенную глубину в человеке, его извечную потребность любитиь и быть любимым. Черная сила погасит порыв, обожжет чувства, заморозит сердце разлукой, обманет, усыпит, но не навечно.Если человек стремится к любви, он её обретёт, не важно когда, ведь над любовью годы не властны.
  И вот глаза любимого вновь вернулись к ней, но сияют оони на лице ребенка, не её ребенка и даже не её народа. "Девочка не рожденная вами и ты должна передать ей все что имеешь, это твоя главная задача в этой жизни. Вот зачем вырвала из неё Ждана её старая наставницу, чтобы накрепко поселить в её сердце этого ребёнка с такими родными очами.
  Никогда она не сделает такого с Амагдой - имя само прозвучало в сердце старой женщины - не прибегнет к такой мере, чобы обязать, заставить. Только своей любовью она расскажет малютке как создан этот мир, зачем и для чего. И не важно, что родила ее другая женщина, познавшая любовь, но не сохранившая плод её.
  И Курбул от всего своего разбуженного сердца послала мощный поток сострадания той, что родила для неё этого ребенка. А женщине той - ой как нужна была эта сила. Хотя бы чуть-чуть, откуда-нибудь, ведь она таким образом отдавшая свою последнюю любовь была Шарлотой...
  Каким образом? - Не торопитесь, как в русских сказках - скоро сказка сказывается, не скоро дело делается. Так и мы пойдем своим путем и события перед нашим умственным взором потекут своим чередом...
   * * *
  Девочка появилась в цыганском таборе, самом многочисленном и сильном, в нем жил барон со своим семейством, в нем правила цыганская матка Курбул. И именно она взяла ребенка под свою опеку, покровительство, защиту. Неужели младенцу нужна защита, кто посмеет обидеть беззащитного, у кого поднимется рука на слабого? Цыгане миролюбивый народ, хотя и несколько специфичный, стариков и детей они никогда не обижают ни своих, ни чужих. В чем дело? Что вызвало агрессию и неприязнь? Ведь девочка лишь улыбалась, когда была сыта и плакала только от голода, кому она могла принести неудобство и вызвать злость? Не злость и неудобства вызывал в племени маленький найденышь, а страх, ужас связанный с её появлением.
  Мы уже коснулись того, что племя проходило через территорию где обитали люди-львы и о том, что все было проклято в этих местах, все заражено злом. Люди не могли объяснить смысла опасности, но при одном упоминании об этом у них сводило живот, немели руки и ноги, пересыхало во рту, а мысли в панике разбегались. В голове пустота, сердце сковано ужасом и в таком месте им подкинули младенца, как он мог оказаться здесь, кто мать? Кто она? Что несет на себе? Убить! Но дотронуться до него не у кого не хватило смелости: " Отнести к Курбул!" - ей решать, ни у кого не было даже тени сомнения, что мудрая матка-цыганка придумает способ избавиться от найдёныша и при этом не навлечет на племя зла. Поэтому осторожно - на палке несли смущеные люди вьючную сумку к Курбул. Лошадь же, к своему несчастью оказавшуюся невольной носительницей такого опасного "подарка" отвели подальше и привязали к одинокому дереву, подальше от табуна.
  Все с нетерпением ждали мудрого решения и оно последовало:
  - Это мой ребенок, я её беру под свою защиту!!!
  - ??? Но...!!! Ведь это может быть наша гибель!
  Но никогда ещё сородичи не видели свою матку в такой ярости, и они невольно отступили под силой её натиска:
  - Трусливые шакалы, вы боитесь призраков, а они гнездятся в ваших душах. До сих пор вы лениво полагались на мой ум и силу и я отводила от вас беду и болезни, а теперь, когда нужно проявить милосердие и сотрадание вы опорствуете в глупости и жестокосердии. Что может сделать вам младенец?
  - Он может наслать на нас беду, мы можем все погибнуть, к нему нельзя даже прикасаться!
  - Я его держу, я его прижимаю к своей высохшей груди, но сердце моё не высохло, так же как и разум. И я говорю вам, выкиньте меня вместе с этим младенцем, если посмеете, привяжите к одинокому дереву, как ту лошадь, и вы узнаете гнев Неба!
  - Это была прямая угроза. Силу своей предводительницы она знали и испытывали на себе не раз, но всегда она была направлена на их защиту или исчеление. А сейчас, сейчас она готова сорваться и поглотить. Она реальна и незамедлительна, а угроза от появления девочки лишь предположение и когда-нибудь.
  Они выбрали наименьшее и наидальнейшее из зол.
  - Авось пронесет.
  И ничего не случилось, слабые людишки послушались сильного и умного, смирились и это их спасло.
  Девочка постепенно прижилась в племени, да и не мудрено, ведь старая цыганка трепетала над ней как орлица над орленком. Когда ребенок, делая свои первые шаги, начал познавать мир, страсти утихли, воспоминания у людей стерлись и она в их глазах была теперь просто ребенком, одним из многих, кроме одного, - этот ребенок принадлежал самой цыганской матке. О его необычном появлении уже никто не вспоминал. Простой народ, ведущий кочевой образ жизни, старался не пекрегружать себя раздумьями и сопоставлениями.
  Но не Крбул, она обязана была воспитать и передать свою силу и знания девочке, а для этого ей как настоящему учителю нужно знать возможности своего ученика. Но она не хотела действовать методами своей старой учительницы, все люди разные и к каждому должен быть свой подход, кроме того она любила Амагду и как истинно любящая не хотела лишать девушку индивидуальности. Все её помысли и чаяния теперь сосредоточились на приёмной дочери, она мечтала о её будущем, о том, что та перерастёт свою учитеьницу и сможет разорвать путы рассовой принадлежности ( ребёнок теперь автоматически считался цыганским), вступит в большой мир, покорит его и поднимется насамую вершину.
  Девочка действительно выделялась из всех детей племени: золотистого цвета кожа, высокий лоб и скулы, маленький прямой носик, изящно изогнутые губки, острый подбородок, говорящий о любознательности и непоседливости, темные брови вразлет, густые пушистые ресницы, темно-каштановые волосы с оранжевым отливом, вьющиеся тугими кольцами. Но главным в этом чудном ребенке были глаза. Теперь уже Курбул разобралась, что это не глаза Ждана, хотя и велика была сила первого впечатления, но придальнейшем рассмотрении она изменилась. Просто это похожее сочетание цвета кожи и глаз, столь редкое среди людей этого племени. Но впечатление возникло не только от этого, главным был отпечаток, который накладывает судьба: в зеленых глазах того и другого любимого человека мелькнула п р е д о п р е д е л е н н о с т ь , и от этого защемило сердце.
  Курбул за свою долгую активную жизнь встречала таких людей, но только эти двое всколыхнули её сердце:
  - Почему? Значит я им задолжала, иначе они меня не взволновали бы - этот закон кармически связанных душ хорошо знала и понимала старая цыганка.
  Понимание этого закона во многом облегчает жизнь, распутывает неразрешимые противоречия и позволяет жить не прозябая.
  Человек рождается в семье и оказывается, что его никто не ждал, не любит и он для всех обуза, а другой долгожданный, любимый, взлелеяный.
  Один женится и искренне надеется на счастье,- но нет, не для того ты пришёл в этот мир, получай! Мало? Ещё и ещё. Сплошные удары судьбы и пословица:" Везде хорошо, где нас нет" - прямое тому доказательство. Куда бы не сунулся такой человек везде его не ждут и встречают как чужого, он всем мешает, всем неприятен. Так в чем же дело? Почему вместо взаимопонимания мы живя с людьми мучаемся сами и мучаем их и несмотря на это, продолжаем жить среди этих людей, влачить жалкое существование. Что нас с ними связывает?
  Вы скажете - условности. Да, человечество на протяжении всего своего существования выработало структуру всей сообщности: от внутрисемейного уклада до сложной иерархической лестницы всевозможных общественных институтов: кастовое различие, социальное, но всегда во всех воплощениях души группируются по принципу кармических долгов, которые и образуют родственные души.
  Как уже объяснялось в учении Синтеза человек состоит из тел-полеЙ, из них земле - материи принадлежат четыре тела: физическое, эфирное, астральное и частично ментальное. Всеми полями человек выходит далеко за пределы своего физического тела и соприкаСается с идентичными полями других людей, природой, планетой, Вселенной, БОГОМ. Причем, с одними - очень тесно, с другими слегка - по касательной, а с третьими вообще не касается на определенном отрезке времени. Чем ближе тебе человек и дольше ты с ним общался, тем в большем контакте находятся ваши тонкие поля, на местах контакта они сопрягаются, то есть подстраиваются один к другому. В одном случае они могут быть очень похожи, как бы одной природы и от этого переход энергии из одного поля к другому и обратно могут пройти незамеченным, это очень близкие между собой люди, они всегда стремяться держаться вместе, выручают и помогают друг друга и во всем полагаются один на другого.
  В другом случае, поля могут иметь противоположные качества и дополнять одно другое, тогда граница между полями будет явной, людей будет то притягивать друг к другу, то отталкивать, это дальные отношения. И в третьем, - два похожих между собой, но агрессивных поля, они при соприкосновении не делятся энергией друг с другом, а пытаются захватить чужую, при этом идет постоянная борьба, они жить друг без друга не могут, пока когда-нибудь кто-нибудь из них, отдав все свои долги другому, этим не изменит свой энергетический заряд и перестанет быть интересен для агрессора. Это как правило тоже близкие родственики или друзья-враги.
  Еще один вид взаимодействия - равнодушие. Эти поля даже встретившись, пройдут сквозь друг друга не зацепившись, время их взаимодействия либо не пришло, либо уже прошло и они ничего не должны друг другу.
  Если человек вообще имеет " равнодушное" поле ко всем человеческим индивидуумам, то это говорит о том, что он уже отдал все долги человечеству. Например, святые, которые любили и помогали всем кто к ним приходил, никого не выделяя, сами же не обращались за помощью ни к кому. Это, как правило, их последнее воплощение, если только они не изберут путь Бодхисаттвы, дальнейший их путь лежит в мирах высших уровеней и категорий, ведь с каждым творенией Божьим всегда остается долг ОТЦУ и его поля никогда не будут "равнодушны" к полям Духа.
  Но поподробнее об этом мы расскажем в другой книге, которую передаст вам этот же автор. Мы же, вернемся к нашей проблеме. Как вы уже поняли из вышесказанного, человек - огромная многомерная сущность и своими телами-полями, кроме физического, она слита с полями других людей, близких ему. Именно с этими людьми он общается живет, воплощается в их семьях, они рождаются у него, дружат или враждуют с ним. Но всё это одни и те же индивидуумы переходящие из воплощения в воплощение. Они приходят на планету примерно в один и тот же промежуток времени и проходят отмеренный путь в близком взаимодействии. Иногда пропускают одно или несколько воплошений другого, иногда находятся в другом пространственно-временном континиуме, но все равно пока долги не отданы, судьба их будет сталкивать, а люди общаясь, взаимодействуя, отдают и вновь делают все новые долги, при этом роли могут менятьсмя: сегодня он царь, потом купец, через несколько веков - поэт. В этом воплощении он отец семейства, а в следующем его жена будет его сестрой или братом, а может быть матерью или отцом, другом, любимой и т.д. Короче, в зависимости от задачи, которую вы должны выполнить в этой жизни вам дается роль в определенной стране, среди определенных людей и в определенной время и на определенное время. Люди, страны и роли строго соотвествуют вашим кармическим связям.
  По закону же Космоса достичь единства с ОТЦОМ Мироздания можно лишь когда твои поля чисты и не имеют долгов, то есть кармических связей, если вам должны, то это хорошо, если вы задолжали, нужно вначале отдать долг и только тогда ваш путь в Небо.
  Итак все не просто. Зеленые глаза ребенка как пароль, как нопоминание и как предупреждение.
  Старуха-цыганка неожиданно обнаружила в себе море любви и нежности к маленькой крошке. Малютке не было и двух месяцев, когда она появилась в цыганском таборе, но она хорошо держала головку и обладала хорошей координацией. Кормить её определили к одной молодой цыганке, у которой недавно родилась двойня, но один из малышей умер. Но цыганская матка не позводлила уносить от себя малышку, кормилица сама должна была переселиться со своим семейством поближе к шатру Курбул. Курбул была очень строга и её боялись, но любили, понимая что от неё зависит благополучие всех.
  Одно то, что племя благополучно миновала опасную зону, вновь посеяло в таборе благодушие. А о том, что малютка появилась в той местности, уже никто и не вспоминал. Вообщем все наладилось и пошло своим чередом.
  Время шло, миновало двенадцать лет. Девочка выросла, хорошо бегала, плясала, пела как настоящая цыганская дитя, на ней были лучшие наряды и украшения. Лишь одно украшение выделялось из общего пестрого многообразия - простой крести, он был единственной вещью которою принесла девочка вместе с собой из того мира...
  Курбул начала ненавязчиво учить её собирать травы, правильно их обрабатывать и готовить сборы, соки, мази. Но Амагда особого влечения к этому занятию не чувствовала. Первый раз, второй - интересно, приятно пробираться в чаще леса, отыскивая особый цветок или растение, оно излучает особое притяжение. Стоит только подумать о нем, как некий импульс пробегает по всему телу и девочка влекомая необъяснимой силой идет не останавливаясь и не отвлекаясь, подходит, опускается на колени, любуется этим чудесным произведением природы произносит заклинание и ... не срывает, а молча возвращается домой.
  Там её ждет Курбул, но в ответ на её вопрос, отвечает :
  - Я не нашла его.
  - Ты обманываешь меня, почему ты его не сорвала?
  - Я не нашла такой цветок, который можно сорвать, ведь он не нужен был нам сейчас, зачем срывать то, еще должно расти, цвести и приносить плоды. Есть много вредных растений, почему их никто не срывает - они никому не нужны, но всем мешают и поэтому люди и звери обходят их стороной, и в результате все новые и новые пространства оказываются ими завоеванными.
  Почему люди болеют и умирают? Ведь я же видела что в нашем таборе умирают не только старики и новорожденные слабые дети, обреченных не спасают травы. Молодые полные сил и надежд люди погибают неожиданно для себя и окружающих. Вот вспомни, бабушка, Бранка, ведь ему небыло и тридцати семи, у него полно детишек и жена слабая и безвольная. На кого он оставил свое семейство? Конечно в таборе они не пропадут, но все же они лишились отца, то есть своей головы, а мать совсем опустила руки, уж она-то вообще никому не нужна.
  Конечно они не будут голодать, дети вырастут и пойдут своей дорогой, а что будет с этой женщиной? Ведь она далеко не старуха, а посмотри на неё - потухший взгляд, опухшие от слез лицо и постоянное подёргивание всего тела. Мы можем ей дать цветок Ибриса, но нужен ли он ей? В её сердце нет света, потухли надежды, силы уходят вслед за близким ей человеком. И она не хочет больше жить, не смотрит на детей. Её маленькая дочурка все время плачет, как будто чувствует, что вот-вот останется полной сиротой. - Сказав это, Амагда испугалась, а Курбул сверкнула глазами, с трудом подавив волнение.
  - Вот оно что! Девочка провидица от БОГА и уже сейчас её не нужно ничему учиться, ей не надо знать расположения звезд, не нужно разговаривать с человеком, внимательно рассматривая линии на его ладонях, раскладывать карты, указывающие вехи судьбы, курить траву, варить особые смеси, всего этого не нужно девочке. Она прямо, без всякой помощи видит суть вещей, тонкий мир для неё открыт и там ей не нужен проводник, она зрячая!
  Курбул постаралась подавить в себе волну радости, она не ошиблась, она всё правильно сделала в этой жизни, если её БОГ избрал матерью для такого ребенка. Только сейчас она поняла как стара, что уже давно её тело просит отдыха и покоя, что ей хочется прислониться к кому-то сильному и светлому. Она не помнит себя слабой, даже когда родители оставили её на попечение прежней цыганской матке и та, по своему любя и заботясь о ней, вошла в неё и руководила её сознанием, даже тогда Курбул не могла себе позволить расслабиться и полностью положиться на силы и знания своей наставницы. Что-то всегда удерживало её, что-то заставляло надееться только на себя, не быть бездумной и безвольной и как оказалось правильно.
  Она взяла силы и знания своей учительницы и осталась собой, она переросла свою наставницу и достойно выполнила свою роль. Единственное, чего она лишилась в этой жизни против своей воли - это земной любви, обычного женского счастья. Много это или мало? Она не могла судить. Если наблюдать за людьми племени, то оно быстротечно, бурный поток скоро мельчает, распадается на мелкие ручейки и не всегда превращается в тихое, чистое озеро. Она не могла на себе проверить это, она никогда не поступит так с Амагдой. Девочка пойдет своим путем и конечно этот путь выходит далеко за пределы пути их племени.
  Курбул ласково погладила девочку по вьющимся волосам, поправила съехавший гребешок и, заглянув в любимые глаза, сказала:
  - Не надо возмущаться и недоумевать. Каждый человек получает то, что ему дарует ОТЕЦ - Единый и Всесильный. Мы не можем изменить течение времени и ход событий, не можем влиять на судьбы других людей. Даже зная о надвигающемся несчастье, мы не смеем изменить ситуацию, что-то решить и сделать за другого. Только сам человек предупрежденный нами может измениться и тогда Господь дарует ему другую судьбу!
  Давай призовем к себе эту несчастную женщину, расскажем ей то, к чему она так неотвратимо приближается из-за своей слабости и нежелания жить. Ты ей сама расскажешь о том, что может ждать её детей в случае её ухода из жизни, о том, что скоро в племени будет голод, когда мы пройдем по местам...
  - Не говори мне, бабушка, я всё это вижу, вижу и то, что какие-то люди на черных лошадаях нападают на нас, убивая мужчин, а детей и женщин уводя в рабство, что все её дочери оказываются в особо бедственном положении, им не накого опереться, некому выплакаться.
  О, милая Курбул, зачем же ты ведешь племя мимо долины в эту местность?
  - Когда-то я провела племя мимо долины ещё более опасной и страшной и тогда у нас появилась ты. И сейчас я поведу племя, поведу туда, куда укажет мне судьба. Общая судьба моего народа и судьба каждого из них, в том числе и твоя судьба, моя девочка!
  Амагда плакала:
  - Бабушка, но ведь мы расстанемся с тобой, я вижу, вижу, о, Боже, я не хочу этого видеть!
  Курбул обняла плачущего ребенка, гладила сияющие солнцем волосы и укачивала у своей груди:
  - Успокойся, не смотри, не нужно смотреть в своё будущее, это опасно, ты лишаешься сил, все равно ты не сможешь его изменить и противодействовать. А силы потраченные на эту тайну уйдут. Его можно знать лишь чуть-чуть и готовиться к борьбе, ведь мы сильные люди - можем его изменить.
  - Но не всё! - Амагда подняла заплаканное лицо к своей приемной матери:
  - Я вижу разлуку, я вижу боль, я вижу лицо ребенка, о как много всего я вижу! Я не могу с этим справиться, как-будто много-много событий сложилось вместе в гармошку и я все знаю о них, но в таком вот сложенном состоянии.
  Девочка разрыдалась. Курбул тихонько подула ей в затылок, что-то прошептала и своей рукой накрыла лицо Амагды.
  - Бедная, какой прорыв в область надвременную и такая трагическая судьба. Но я научу её большему, я смогу вдохнуть в неё уверенность в Высшее предопределение. Ведь жизнь наша бесконечна, меняются лишь декорации и роли. Она поймет что "сегодняшнюю" драму ей нужно сыграть достойно.
  Девочка спала спокойно без снов. Курбул постаралась пока больше не напоминать ей об увиденном. Дети в этом возрасте слишком впечатлительны и не нужно их травмировать. Курбул постаралась отвлечь Амагду от мистических переживаний, переключив её внимание на земное:
  - Травы собирать мы с тобой больше не будем, а вот семена, из них можно делать многочисленные украшения. Давай искать цветные коробочки растения Зрель, в них содержаться косточки различных цветов и форм. Они напоминают то кусочки кораллов, то бирюзы, то янтаря и при этом имеют перламутровый перелив. Набрав много-много семенных коробочек этого растения, очень занятно раскрывать их, из каждого россыпь ядрышек - семян. Вначале они все одного темно-зеленого цвета, но если их подержать на солнце, затем зарыть в землю, причем заворачивая в различные листья трав и деревьев, затем выкопать, промыть, просушить на легком ветерке и кадждая группа окажеться определенного цвета, всегда отличного от другого: от ярко-рубинового до фиолетового, от бирюзового до янтарно желтого. Можно приготовить несметное количество таких порций и все равно никогда ни одна из них не будет походить на другую, - цветов - семь, а оттенков миллионы. Замечательное свойство менять окраску своих семян, давно заметили люди и женщины использовали их вместо бисера и бусинок.
  Вот этим в это время года и занимались все девушки племени, не чуждающиеся любой возможности приукрасить себя. Курбул подкинула Амагде идею связать большую накидку-чехол на все свое платье из ниток с нанизанными на них ядрышками Зрель и девочка с радостью занялась творчеством.
  Пока девочка растет и развивается под мудрым оком Курбул, мы вместе с Авессанарием перенесемся назад, вспомнив о нашей любимой героине и попытаемся проникнуть в тайну ее дальнейшей судьбы.
   * * *
  Мы расстались с ней, когда она с Христоформ, нанялась на корабль отплывающий из Египта, переодевшись мальчиком, смогла на некоторое время обмануть команду и её капитана. Но что же Христофор? Находясь рядом, бок о бок, конечно нереально долго притворяться, как бы артистичен не оказался подросток неожиданно выросший взамен царственной женщины.
  Догадаться было не сложно, но он принял правила игры: " Раз ей это нужно, пусть так и будет." Наш герой сильный и смелый, но одинокий, без корней и цели в жизни. Покинув свой народ, стал простым моряком, но ради чего он жил? Кто ждал его на берегу? Разбитная невеста? Нет, её он не любил, просто пожелел. Но жалел ли он себя? Умел ли он по-настоящему жалеть. После Анны в далекой юности никто у него не вызывал жалости.
  И тут встреча - мальчик, подросток, в первый миг вспомнились худенькие плечи далекой подруги юности. Защемило сердце, захотелось помочь, закрыть собой. Но прошло время и то солнечный луч случайно упадет на золотистую кожу, то глаза вдруг утонут в лучисто-карих глазах и проникнуть сквозь завесу тайны. Конечно это - женщина, переодетая юношей, да еще красавица, и стрижка и одежда подростка не могли скрыть грации и чудесного лица. Пришла любовь, обычная земная. Они переплыли и скрылись от любопытных глаз, в рыбацкой лачуге на пустынном берегу. Он ловил рыбу, она его встречала.
  Шарлота, Шарлота, ты стала просто женщиной и то, что когда-то было осталось так далеко.
  Христофор , любимый мужчина - сильный и красивый. День один в один повторяет предыдущий. Климат позволяет жить в лучуге и не нужно думать о теплом жилище, муж ( она его теперь так звала) меняет выловленную рыбу на необходимые мелочи и они живут ни от кого не завися и не думая о завтрашнем дне.
  Шли годы. Шарлота мечтала о малыше, он ей представлялся голубоглазым с черными кудрями похожим... на Доминика.
  - Неужели ты не забыла милая королева своего пажа, влюбленного в тебя как в богиню? Чего тебе не хватает?
  Шарлота задумчиво отвечает сама себе на вопрос:
  - Мне не хватает любви!
  - Разве, а Христофор?
  - Он любит меня, но не так.
  - ???
  Шарлота теперь часто вела сама с собой мысленные диалоги:
  - Сейчас я пойду собирать плоды на ужин и буду ждать мужа. Он придет обветренный, усталый, пропахший морем и свежей рыбой, снимет одежду, искупается в теплом море и ночью будет любить её, прекрасную женщину, а утром, ни сказав ни слова, уйдет опять.
  Шарлота, Шарлота, тихое счастье разве не для тебя? Ты не хочешь всю жизнь жить на берегу теплого моря, собирать плоды и готовить пищу?
  Не искушай судьбу, не накликай беду.
  Но тяжело изо дня в деньт ходить и говорить сама с собой, отгоняя воспоминания. Менять прическу, мастерить приметивные наряды из того, что привозит муж из города, а он не смотрит, он устает и думает о погоде, о лодке, о косяках рыбы и сколько дадут в городе за улов.
  - Христофор, так нельзя жить, мы погибнем - возненавидив друг друга, у нас нет детей, у нас нет друзей!
  - У меня никогда не было друзей - возражает красивый муж, - я - волк-одиночка, от друзей одни неприятности.
  - Ты не о тех друзьях говоришь!
  - Я знаю, что говорю. Разве ты не любишь меня, тебе плохо со мной, чего тебе не хватает.
  - Воздуха, смены впечатлений, жизни!
  - Зачем же ты бежала из Египта, если тебе необходимо общество, смена впечатлений.
  Это был их первый серьезный разговор за три года совместной жизни.
  - Христофор, а что ты знаешь обо мне? Я тоже не знаю кто ты. Мы никогда не говорили об этом. Вначале мне было больно вспоминать о своем прошлом и я думала, что ты деликатен и так же не бередила твои раны, прекрасно понимая, что ты не простой матрос. Но время лечит, а скука убивает. Нельзя же все время стоять на месте. Изо дня в день одно и тоже, никакого движения, никакого стремления и никакой цели. Разве можно жить без цели.
  Ормунзд смотрел на любимую женщину. Как она прекрасна. Но он ничего не хочет знать о том, что было до него. Сейчас она принадлежит ему, а раньше? Зачем ей нужен был весь этот маскарад и бегство? Она не египтянка, это понятно. Кто она? Ему это безразлично, тогда её с ним не было, значит не было ничего. А она страдает от этого. Значит ей их счастья недостаточно, но разве он не любит её. они не страдают от холода и голода, их не притесняют чужие люди, они никому не должны. Он всю жизнь провел бы с ней, необитаемый остров, - вот предел его мечтаний. Он, она, море и небо, и клочок земли на двоих. Даже дети, если бы они появились, внесли бы сумятицу в их гармонию.
  - Шарлота, Шарлота, зачем тебе прошлое, зачем тебе будущее - живи настоящим!
  Но она не хотела настоящего:
  - Христофор, я потеряла себя, я опустилась морально, я обленилась, мои мысли и чувства благостны и ленивы им не за что зацепиться, нам с тоббой не о чем говорить.
  - Зачем говорить, мы любим друг друга и понимаем без слов.
  - А зачем человеку дана речь? Животные хорошо понимают друг друга без слов, благодаря запахам и и знакам. Но мы же не животные - мы люди.
  - Ты хочешь в мир людей! Но он жесток, ты оттуда бежала.
  - Я бежала не от людей, я бежала от своей слаббости и несовершенства,я не могла выполнять свое предназначение там, но я не могу выполнять его и здесь. Какая же разница?
  - Ах, вот как, у тебя оказывается есть предназначение, а я думал ты женщина и мы любим друг друга.
  Христофор покачал головой и ушел на берег, сел на прибрежный песок и стал молчаливо бросать камешки в прибрежную волну. Там просидел он до темноты.
  Шарлота не находила себе места. Впервые за три года такая размолвка. Она дала волю чувствам и словам, но все получилось не так как она хотела.
  Христофор не понял её, обиделся и замкнулся в себе. Её жизнь лишенная общения, работы мысли, стала ещё более изилированной. Благодатная тюрьма, из-за этого ли она шла наперекор всему, рискуя, расставаясь и отказываясь от своего прошлого. Тихая заводь с любимым. Но любимым ли? Это любовь? Может и да, но наверно Шарлота просто бесчувственная, бессердечная кукла. Другие женщины благодарили бы судьбу, молились бы на такого сильного и красивого мужа: он добр, он её любит. Нет! Что он любит? Её - Шарлоту, личность, которая имеет свои чувства и право мыслить? Или же женщину, которой по его разумению он даёт всё, всё, что может дать?
  Стоп! Что он может дать? Защитить, накормить, приласкать. Живи и радуйся. Но мне мало! Я глохну, я слепну, я разучилась думать и говорить, ещё чуть-чуть и я растолстею, превратясь в глупую самку. Бог не даёт мне детеё, значит не благославляет этого брака или такой жизни. Это болото, тина лени и благодушия, ничегго не надо, никого не надо. Маленький примитивный мирок.
  По-началу Шарлота пыталась расспрашивать Христофора о людях в городе, где он бывал по делам, о его прошлой жизни. Но ничего не могла добиться в ответ. Лишь любящие глаза и недоумение: " Зачем тебе всё это, их нет, есть только мы." Шарлота почувствовала отчаяние: " Как я его люблю, он мне бесконечно близкий родной человек. Сила его проявляется в момент опасности, а сейчас он искренне растроен и поражен её бунтом. Как мне объяснить ему, что я люблю его, но мне этого мало! Мне узок этот мир, я страдаю без движения, без дела, без людей. Мне нужно быть в гуще событий".
  Христофор пришел и молча лег спать. Шарлота не сомкнула глаз. Чувство раскаяния, вины и жалости боролись с желанием жить, жить полноценной жизнью. Что ждет их через пять лет, а через десять? Об этом не хотелось думать.
  Утром, не поцеловав жену, наш сильный мужчина уплыл добывать пищу для себя и любимой. Он так же вышел в момент отлива и его суденышко легко понеслось по волнам в нужном направлении, закинув маленькую сеть, выждав время, собрал её, втянув в лодку, разобрал как всегда неплохой улов и поплыл в город, чтобы сдать рыбу знакомому торговцу. " Город, Щарлота хочет к людям, а он боялся людей, он боялся себя среди людей. Эти годы ему было так хорошо и спокойно, но сейчас вновь попасть в этот водоворот, в эту грязь, буйство страстей." Христофор понимал, что Шарлота высказала выстраданное и всё равно уже того тихого покоя им больше не видать. Она мучается, ей мало его общества, не хватает впечатлений. Его любимая - другая, не такая как он себе представлял. Какая? Он этого не знал скорее не хотел. Сейчас она принадлежить ему. Но если она будет среди людей, то её внимание, интересы перйдут и на них, а он не хотел нис кем делиться, даже с её прошлым, именно поэтому он её ни о чем не спрашивал. Христофор не хотел ворошить воспоминания о тех людях, среди которых она жила, кого-то любила, думала, заботилась. Он не хотел её отдавать ни прошлому, ни будущему.
  Сильный-слабый человек, не думай, что так может продолжаться вечно, ты не улитка, которая может спрятаться в свою раковину и все будут проходить мимо, да и то, пока кто-нибудь случайно не наступит. Ты - человек и не должен бояться будущего, это твой долг перед судьбой.
  Мы же не будем описывать всю нескончаемую череду конфликта, этих "мыльных" опер и так достаточно в жизни каждого, это скучно и неинтересно. В конечном же итоге наши герои перебрались в город, правда на его окраину, в маленький прибрежный пригород, толи район, толи деревня - нечто среднее. У Христофора оказалось достаточно денег, чтобы купить приличный домик, не требующий скорого ремонта и вполне отвечающий потребностям двух человек. О прибавлении семьи они уже не думали. Шарлота некоторое время была занята хлопотами по устройству нового "гнезда", хотя хозяйкой, надо прямо сказать, была весьма посредственной. Да, хорошо когда светло, удобно и чисто, но ежедневная рутина: пыль, тряпка, грязные кастрюли - одно и тоже. Здесь то же и так же! Она поняла, что перемена места жительства ничего не изменило в их укладе, разве что хозяйственных забот прибавилось, но любви к домашним хлопотам у неё не было. Она не чувствовала подъема сил при мойке полов или стирке белья, её сердце не радовалось, когда усталый муж с удовольствием поглощаает ужин за пять минут, на который она потратила пол дня, оставляя за собой лишь грязную посуду. А сколько времени требовалось теперь на одежду! Ведь люди в этой деревни уделяли пристальное внимание тому кто во что одет, как сидит та или иная вещь и целыми днями чистили, шили, мыли, готовили, соревнуясь между собой.
  Женщины быстрые и крепкие вставая с рассветом успевали всё: покормить кур и свиней, наготовить еды на целую стайку детишек, сшить новую одежонку, подлатать старую и себя принарядить к приходу мужа, да ещё походя "перемыть косточки" соседям, сплести паутинку интриги и построить глазки чужим мужчинам. Их жизнь била ключом - веселые, румяные, излучающие целый сноп эмоций, слов и дел...
  Шарлота буквально ошалела от этой карусели. Доброхотливые соседки взяли было её "на поруки", но она очень быстро дала им понять, что не нуждается в их любопытстве под видом помощи. В свою жизнь она никому не позволит заглядывать. Конечно она очень отличалась от них и внешне - тоже.
  Женщины народ непосредственный: они или любят до обожания или ненавидят до крайности и переход от одного к другому состоянию всегда бывает моментальный. Только что заботливая "клуша" масляно поблескивая глазками рассказывала о том, как она кормит своего мужа ужином, подробно передавая его интимные шутки в свой адрес и в мгновение ока - это фурия, глаза мечут искры, щеки только что румянившиеся от томных воспоминаний горят огнем ненависти. Она готова тут же вцепиться в волосы этой "швабре" с золотыми волосами:" И что только мужики находят в ней. Вся деревня будто сошла с ума, едва появилась эта ведьма. Ни тела в ней, ни добротности: лицо с тонкими чертами лица, ни щек, ни губ, одни глаза, и что они все только и говорят о глазах. В хорошей женщине в первую очередь должна быть грудь, бедра, щеки, чем больше мяса - тем добротнее женщина, хозяка, мать ( а мы добавим - свиноматка). А эта - прямая как доска, с талией! Какие там ноги - не видно, но конечно же палки, как же может быть иначе при таких-то бедрах, а лицо, нет вы только взгляните, люди, в это лицо - ведьминское лицо и все тут", - так верещала добросердечная соседка, зашедшая (в который раз за день) посудачить с новенькой и вдруг встретившая неожиданный отпор, когда поинтересовалась ( всего то навсего): " А как твой-то тебя сколько раз за ночь ублажает?" И тут же была сражена холодностью "подруги" . " Вот так то, люди, бойтесь этих вертихвосток, ты к ним ( в постель) со всей душой, а они тебя за дверь! Где благодарность? А неряха то она, а грязнуля, а сама как жердь и мужика заморить хочет, как только он её терпиит такой ладный красавец? не иначе как приворожила".
  И пошла, пошла "гулять по закоулкам" - где наша не пропадала - в миг все "косточки перемыла".
  - Ну что, милая Шарлота, скучно тебе теперь? Веселись, смейся или плачь. Опять не твоё. А где же оно твоё? Где близкие люди, которые тебя любят и понимают, любят в тебе личность, человека прежде всего, который должен жить, развиваться, реализовывать свои возможности. Стоп! А какими возможностями ты обладаешь, наша милая королева? Что ты можешь сделать, именно сейчас, например для этих людей, как им помочь и нужно ли им помогать, если им и так хорошо "хрюкать и пукать"? Нужна ли ты им?
  - Нужна! Как глоток чистой воды, как свежий ветерок, разгоняющий нечистоты. Я их должна разбудить и любить, любить и прощать и тогда, может быть, они захотят узнать о чем то большем, чем то чем они живут.
  - Но почему же ты не разбудила своего мужа, близкого человека? Что ты знаешь о нём, что он знает о тебе и почему он не хочет ничего знать, почему твоя личность ему не интересна? Начни с малого и самого близкого
  Шарлота сделала красивую прическу ( научилась сама), одела любимое платье и с улыбкой принялась ждать мужа. Но прошёл обычный час его возвращения - нет, два, три, пять, волнение перехлестывало через край: "Море, несчастье, хотя сейчас оно спокойное, нет что-то случилось.Какая я дура, я же его люблю, что мне еще нужно? О, Боже, что делать, куда бежать?"
  Дроржащей рукой теребит пуговки на кофте, шпильки выбились из-под пышных волос. Но... дверь распахнулась, на пороге Христофор! Лшюбимый, красивый, родной, она бросается к нему и ... отшатывается - запах, стеклянные глаза - он пьян, сделал несколько неверных шагов и упал в грязной одежде и сапогах на кровать, их кровать.
  Королева еще никогда близко не видела пьяных, да, мужчин веселящихся, пьющих хорошее вино, она понимала, но то, что пьют в народе и от чего потом деруться, бьют жён и даже умирают! Что с ним, кто его довел до такого состояния?
  Шарлота, затаив дыхание, на цыпочках подошла к мужу, попыталась стащить сапоги, он лягнул ногой, она успела отскочить (поздравляю, мадам, вы делаетесь ловкой"), подошла со стороны головы: светлые волосы спутались и прилипли к влажному лбу, прямой нос потемнел от прилива крови, твердые губы наоборот побледнели, в уголдках глаз мерцают слезинки. Брови нахмурены, между ними залегла складочка. " Любимый, что ты с собой сделал? Зачем тебе это?"
  Для Шарлоты начались прелести жизни женщины, у которой любимый предпочитает проводить свое время в кабаке с друзьями. Домой же он приходит уже в кондиции " бифштекса рубленного", что хочешь с ним, то и делай, хоть жарь, хоть туши, его нет, он - в кастрюле, то есть в астрале.
  Сноска. Астрал, то есть область астрального поля имеющая в своем арсенале страсть и животные желания, когда сознание человека опускается в астрал, либо под действием наркотиков, колдовства или алкоголя, его тело теряет чувствительность, разум отключаеься, остаются только ощущения и желания на самом примитивном животном уровне. Личность человека уступает место антиличности, которая в полной мере использует свое влияние. Действуют только условниые и безусловные рефлексы, как например, возвращение домой, естественные надобности и полная нечувствительность к боли и неосознавание возможной опасности. Пьяный человек может свободно миновать ту или иную зону, препятствие, которые трезвый человек преодолеть не смог бы, в силу инстинкта самосохранения или мыслительного процесса. Пьяному же, как говорят, " море по колено" и порой он отделывается обычными синяками и ушибами. Словом не человек - зомби, не слышащее, не видящее, не соображающее.
   * * *
  Шарлота со страхом теперь ожидала по вечерам возвращения Христофора. Она прекрасно видела, что очень многие женщины так же страдают от своих мужей, но почему-то они относились к этому терпимо и не пытались изменить что-либо. Теперь все её благие намерения раскрыть душу перед мужем и получше узнать о его прошлом вовсе перестали быть осязаемы. Ей с трудом хватало времени и сил передалать самые неотложные дела по дому и со страхом ждать вечера и ночи.
  Что случилось и почему так резко? НЕ проходило ни одного вечера без пьяного возвращения Христофора домой и если он ещё был в состоянии стоять на ногах, то делалось ещё страшнее. Это был буйный и сильный мужчина, всё что попадалось под руку тут же с треском летело прочь, а пьяный взгляд, останавливаясь на Шарлоте вначале теплел: " А-а-а этто ты? - но вдруг подернувшись пеленой и налившись кровью - прочь, прочь стерва и т. д.". Такое перерождение и как раз с того момента, как она решила работать над собой, раскрыть мужа, приблизиться к нему, улучшить отношения, что это?
  Пришла все та же "добрая" соседка. Понюнилась на свою судьбу, посочувствовала Шарлоте, невдаваясь в подробности. И Шарлота немного растаяла, поделилась горечью и сомнениями. Последовал совет -
  - А ты сходи и посмотри с кем он веселиться, может тебе удасться увести его оттуда, пока он ещё трезв. Рыбу они сдают в одно и то же время, а потом с деньгами заходят по дороге домой пропустиь стаканчик другой. Мой-то тоже часто приходит навеселе, но я не позволяю ему долго задерживаться в этом заведении, чуть что и я перед ним - пойдем, милок, уже ужин остывает.
  - А Христофор уже и забыл наверно, когда ужинать домой приходил, - посетовала Шарлота.
  Соседка с трудом удерживала свой длинный язык, чтобы не спросить подробности, и лишь елейным голоском процедила:
  - Ты милая, сходи, сходи за ним, может и уведешь...
  Шарлота колебалась. Идти в общественное место за мужем как за неразумным ребенком, просить его уйти у всех на глазах...
  Время шло, ничего не менялось. Однажды как всегда расстегивая ему рубашку, случайно из кармана вытащила чужой платок испачканый и мятый. С брезгливостью двумя пальчиками она ваыбросила его.
  Всё продолжалось. И вот однажды, проснувшись утром на неудобной лавке, так как лечь рядом с пьяным мужем было негде, да и не хотелось, Шарлота обрела решимость не допустить сегодня очередной попойки, она встретить ешго вечером, приведет домой и серьезно поговорит...
  Но человек предполагает, а судьба располагает. Шарлота, придя к торговцу у которого они получали расчет уже не застала рыбаков, они закончили раньше и все разошлись: кто по домам, а кто и завернул выпить после рабочего дня. Решимость Шарлоты поколебалась, стоит ли идти в это злачное место, там так много пьяных людей, грубых и безудержных, да и Христофор, если уже успел выпить с ними, совсем по-другому воспримет её приход. Но что толкало её вперёд , и набравшись мужества она подошла к дверям кабака и перешагнула его порог. В нос ударил уже знакомый запах ( как от Христофора) только усиленный многократно. Её сразу затошнило, глаза заслезились, ничего не разбирая в полумраке подвального помещения, которое освещалось вонючими маляными светильниками, она пробиралась между столами.
  - Ба, какая красавица! - кто-то схватил её сзади за юбку и крепко обхватив усадил к себе на колени. Шарлота оказалась за столом сидя на коленях у потного но еще не очень пьяного верзилы. С ужасом взглянув ему в лицо, она выдавила из себя:
  - Извините, я здесь случайно, ищу своего мужа Христофора.
  - Христофора! А разве он женат? Что-то мы от него этого не слышали, да вон он - забавляется в дальнем углу с девчонкой, какой по счету? Эй, Христофор, на тебя спрос, ещё одна бабенка прибежала спустиь штанишки, себе возьмёшь или мне оставишь?
  Шарлоте показалось, что она оглохла и ослепла. Сквозь пелену она с трудом различала пьяные красные лица, нет не лица - рожи, они корчились и смеялись. Бледный Христофор с чужими глазами, закушенной губой грубо за руку выдернул её с колен верлизы и силой поволок домой; втолкнув её в дом, захлопнул за ней дверь, а сам ушёл...
  Шарлота шатаясь вышла на середину комнаты : " Вот в чем дело! Зачем ей дальше жить? Она никому не нужна, никто не нуждается в её присутствии. Одна. Чужая всем."
  Быстро собрав несколько тряпок в кожаный мешок, она выбежала из дома.
  - Прощай, Христофор!
   * * *
  Опять путь, дорога в никуда. Женщина - никто или почти никто. Главная защита от алчных глаз - это безликость. Но как стать безликой золотоволосой красавице, высокой и стройной? Вновь переодеться мальчиком? Нет, милая, теперь ты не сможешь скрыть свою женственность за костюмом подростка: шея, плечи, руки - все теперь говорит о развившейся чувственности. Прежняя Шарлота хоть и королева, - отступила перед временем, как нераспустившийся бутон перед цветком в зените лета и своей славы. Что же делать, как защитится? Сердечная рана почти заслонила инстинкт самосохранения. Ей хотелось просто броситься на острые камни с высокого утёса, чтобы перебить, превозмочь, вырвать из себя этот пожар в груди.
  Какое-то время Шарлота шла почти бежала не разбиррая дороги и направления, но постепенно усталость в ногах начала охлаждать ум. Пылающие щеки, широко распахнувшиеся потемневшие глаза бегущей женщины невольно привлекали внимание встречных.
  "Эй, красавица, куда так торопишься, садись подвезу", - окликнул её возница, проезжавший мимо. Шарлота не задумываясь и не глядя на человека предложившего помощь, запрыгнула на свободное сидение. Она подтянула ноги, уткнулась лицом в колени и в таком положении задремала. Очнулась от толчка, ноги и спина затекли от неудобной позы и теперь ныли, голова слегка кружилась, желудок сжал спазм. Она поняла, что её сейчас вырвет, резко отпрянув от стоящего перед ней старика, спрыгнула с повозки и в придорожной канаве выдавила из себя взбунтовавшуюся пищу. Скорее не пищу, а желудочный сок - горький и вонючий, такой же как её обида и боль. В глазах плясали разноцветные точки, в ушах гудело, воздуха не хватало, казалось даже легкие вывернуться наружу.
  Когда спазм прошел, Шарлота еще дрожа умылась из-под участливо поданной ей фляги с водой и вытерлась... подолом нижней юбки ( привыкай, милая, к простому обращению). Только потом она подняла глаза на мужчину, оказавшему ей помощь.Это был старик, хотя так можно было предположить лишь на первый взгляд. Его сгорбленная спина, старая одежда, бесформленная шляпа - всё предполагало дряхлого обладателя для такой экипировки. И морщинистые руки, выглядывавшие из рваных рукавов, и небритое лицо, клочки волос неравномерно торчали в разные стороны, кустистые брови, крупный нос говорили о том же, но мимические, а не старческие морщины и неожиданно твердый взгляд вдруг приоткрыли человека хорошо знающего что ему нужно.
  Вот за этот взгляд и зацепилась Шарлота как утопающий за протянутую руку. Ей не выжить сейчас, если она не примет чьей-то помощи. "Извените меня", - тихо сказала она. Старик смолчал раздумывая, а Шарлота зажмурила глаза, оперлась спиной о стойку повозки, - ей не хотелось, да она и не смогла бы ничего больше сейчас сказать. В голове пустота, в теле слабость: "Будь что будет, если он оставит её на дороге, она просто сядет на пригорок и умрет", - ей казалось это возможным и самым простым. Просто раствориться в придорожной пыли никому незаметным холмиком.
  Но "старик" поправил узлы на телеге, освободил побольше пространства и подсадил женщину, подобранную им: " Зачем она мне, сам не знаю, сколько таких бродит по дорогам, особенно после этой войны, беженцы сплошь усеяли их ещё пока мирный край. Да и что я скажу жене? Ладно, завезу её шурину, пусть помогает по хозяйству".
  Но шурина дома не оказалось, а предлагать своей сестре он не решился, неизвестно как она будет обращаться с беглянкой. "Уж больно суровая женщина выросла из когда-то смешливой девчушки. По-мужски объясняться это одно, а вот мямлить под немигающим взглядом сестрицы, глаза у неё, уф, ну прямо как у змеи!"- подумал Омар: "И как только бедный Рауф с ней уживается, ох, не завидую я ему". Но тут же поймал себя на мысли, что себе он тоже ох как не завидует: " Мужчина справный, его все уважают, занимается развозом по селам всякой всячины оттуда - сюда и обратно, кому что надо. Лошадь хорошая, молодая, он за неё дорого заплатил прошлым летом. Стоп! Опять мысли убежали в сторону от своей благоверной. Как она воспримет то, что он привезет с собой путницу, да ещё и довольно красивую, как он неожиданно для себя отметил."
  Так и ехали. Шарлота в полузабытье, возница так и этак прикидывая - ломая голову над трудной задачей. И тут его осенило: " Монастырь! Вот куда он сможет завезти женщину. И крюк небольшой". Возница Омар встрепинулся, быстро хлестнул лошадь и отбросил прочь все сомнения.
  Вечерело, они подъехали к высокой мрачной ограде. Монастырь этот был едва ли не единственным в этой местности. Люди, расселившиеся на побережье, предсталяли собой причудливое смешение расс и языков, они создавали многочисленные интернациональные семьи, в которых религиозная терпимость переросла в равнодушие не только к чужой, но и своей религии. Поэтому маленькие островки сохранившие верность своим религиозным святыням были слабы и малочисленны, разрозненны между собой и связи, чудом установившиеся между ними, обязаны были своим возникновением не крепости веры и братолюбию, а скорее экономической необходимости. И тут уже могучий фактор целесообразности вовсе разрушал такие понятия как чистота веры тем, что если христианину было выгодно вести дела с буддистом, то он вёл их, - с мусульманином, то не брезговал и этим.
  Короче, полная идилия и свобода вероисповедания, но фоне этого пренебрежение многими очень важными человеческими и религиозными ценностями.
  Итак, высокие врата, дверное кольцо. Омар постучал несколько раз. Открылось окошечко. Выглянула монашка. Шарлота тем временем сжалась в комочек и пыталась согреться, укрыться от пронизывающего ветра. Ворота открылись и она поняла, что её приглашают войти. Шарлота никогда не считала себя особенно религиозной и исполняла обряды лишь по необходимости, но никто и никогда не ставил ей это в вину. Сейчас же, когда за ней со скрипом запахнулись ворота и она поймала на себе участливый прошальный взгляд своего доброжелательного возницы, то невольно воёжилась не только от холода. Но упрямо сжав губы, наклонила голову и проследовала за послушницей в домик для проезжих мирян.
  Там указали место, где можно оставить вещи, привести себя в порядок и проводили на кухню, где её уже ждала каша - простая, почти остывшая, но показавшаяся очень вкусной. Шарлота перекрестилась, ибо вспомнила, где сейчас очутилась и принялась неторопливо есть, отламывая маленькие кусочки хлеба. Женщины проходившие мимо и занимавшиеся своими делами ни сколько её не смущали, да и казались ей одним и тем же существом безликим и бесполым. Поев, она поблагодарила и юркнула к себе на узенькое ложе, где расстелив тонкое одеяло торопливо легла и сразу же мысли завертевшись угасли, дыхание стало ровным и наша героиня уснула, обретя покой хотя бы на несколько часов...
  Большая рыба, масляно блестит, толстая кожа, без чешуи. Что это кит? Нет - я рыба. Вода мягко омывает упругий бок. Шарлота ощущает себя рыбой. Безбрежность вод, холодных равнодушных вод. А ей хочется теплого ласкового течения и берега. Но зачем рыбе берег?
  - Я сплю, сплю...
  Эти слова мелькают в сознании спящей женщины. Круги под глазами, опавшие щеки, разметавшиеся волосы, слезинка оставила след на золотистой коже, пока еще золотистой. Женщина хоть и несчастна, но все же красива. Очень. Пушистые ресницы беспокойно подрагивают, губы упрямо сжимаются, но не могут долго выдержать напряжение и вновь складываются в очаровательном изгибе. Спит женщина. Сейчас она видит сон, но что принесет ей день?
  Колокольный перезвон, торопливое движение - звуки пробудившейся жизни вернули из небытия. " Что со мной, где я, почему?" Первые мысли и чувства, головокружение, серые краски утра - вот то, что осознала сейчас Шарлота. От резкого движения в теле какой-то озноб, нет скорее дрожь. Ещё никогда так плохо она себя не чувствовала. Боль душевная притупилась ноым чувством боли, неудобства физического тела. Странно. Всегда думала, что нравственные душевные переживания сильнее физических страданий. Но сейчас даже о своей душевной ране даже вспоминать не хочеться, а только забраться в норку теплого одеяла, накрыться с головой и унять, унять эту дрожь тела, эту тошноту, которая подступила к самому горлу. Пот выступил на лбу, огонек тепла, что так бережно сохранялся в её груди таял и таял: " Я не знаю что со мной. Мне плохо. Может я просто заболела? Вокруг столько равнодушных чужих людей. Куда мне спрятаться, как укрыться, согреться? Спасительный сон возьми мменя, согрей. Но там тоже холод - холодная рыба в холодном море".
  - Она бредит, - сквозь сон доносились чьи-то слова.
  - У неё жар, нужно доложить матушке.
   * * *
  Серый день, узкое окно без шторы. " Как бойница в крепостной стене," - первая мысль Шарлоты - "надо дать знать фрейлинам, что я проснулась. Но почему такие темные серые стены, потолок, жесткая узкая кровать? Почему нет камина и вообще где я?" Сознание медленно возвращалось. " Она очнулась!" - чей-то тихий голос - чужой и незнакомый: " Продолжайте лечение, потом зайдёте ко мне", - последовал ответ хрипловатым голосом, он содержал властные нотки. Фигура закутанная во что-то мрачное под цвет стен и каменного потолка приблизилась.
  Шарлота увидела серые глаза, лишенные чувства. Нет, скорее лишенные страсти, земной жизненной силы. Они спокойны, бесстрастны, сквозь них не сквозит ( может только сейчас?) воля, желание, мысль.
  " Что-тоя не так понимаю в них. Глаза, ах да, глаза! Серые спокойные, что в них? Участие ? - Нет. Забота? - Тоже нет. Понимание? - Опять нет! Что в них?" - Шарлота с болью идущей откуда-то из нутри выгнулась дугой и вновь как пружина сжалась в комочек: " Что в этих глазах?!"
  - Она опять бредит - услышали уши, но сознание уже уплывало. Опять провал. Тьма - не чернота, нет тьма - тёмно-коричневая густая в ней все видно, в этой тьме. Впереди щель или ущелье и оттуда хлопанье крыльев, что-то приближается грозно и неотвратимо из этого ущелья. Вокруг тьма, там - темень кромешная. Вот она сгущается более и более и ... материализуется, обретает очертания - очертания тьмы и летит навстречу, навстречу, навстречу... сердцу.
  Шарлота ощущает себя сердцем - маленьким, таким горячим, напуганным одиноким сердечком во тьме. Огонек ещё теплится. Тьма летит навстречу, её кожанные крылья складываются и раскрываются, складываются и раскрываются, она ими не машет, она их складывает, не так как любое другое существо признанное летать! Как странно. Сердце Шарлота забывает про страх и с любопытством начинает размышлять, как можно двигаться, перемещаясь в атмосфере таким способом. Складывается - раскрывается и при этом - приближается? " Стоп! Ну-ка покажи мне как ты это делаешь?". Тьма споткнулась о вопрос. Она не завершила своего движения и теперь кубарем летит вниз. Но нет низа и верха, она летит в никуда, она уменьшается, превращается в маленький шарик, рассыпающийся в прах как пепел.
  Шарлота открыла глаза. Тот же потолок, но в голове, в груди - не в ушах звучит голос: " Ты всё ещё живёшь, тебе интересно, молодец - девочка! Иди дальше - испей свою чашу до дна."
  Глаза налились уже приятной тяжестью и она наконец погрузилась в оздоравливающие объятия сна. Проснулась еще все в ощущениях легкости и аромата цветущего сада, как было спокойно и радостно, достоинство и упоённость счастьем сопровождавшие её, всё ещё наполняли сердце, успокаивали мысли. Шарлота почувствовала наконец своё тело и состояние.
  Я была больна, а сейчас выздорравливаю и наверно могу начать всё сначала. В помещении в этот час никого не было.
  Монастырь? Ну пусть будет монастырь. Она сумеет быть полезной и здесь, если её в нём оставят. Да, она никогда не ощущала особой тяги к такой жизни, её сердце не тянулось к уединению в этих мрачных чертогах, но ведь её привели сюда, значит сейчас это её удел и ОТЕЦ, она даже сейчас побоялась назвать еще одно ЕГО имя - Один, всё так же ведет её и направляет.
  Шарлота ещё раз по-новому огляделась: велья узкая - около двух метров в ширину с окном-щелью, оно раскрывает свой глаз в небо высоко под потолком и до него просто так не дотянуться. Комнатушка вытянута больше вверх, чем в длину, она как-бы стоит на своём ребре. Случайные звуки в ней дробятся и только потом звучат, звучат отталкиваясь от стен. Шарлота постучала пальцами по спинке жёсткой кровати, прислонила ладонь с стене, рассматривая тонкие пальцы на фоне серого камня. Две несовместимости: мертвый камень и человеческая ладонь, голубая жилка бьётся под теплой кожей, загар с неё еще не сошёл. скорее всего это не загар, а тёплый тон кожи нашей героини, ведь она у нас вся золотистая: рыжие волосы и удивительные золотисто-карие глаза. Золотая женская фигурка в сером каменном саркофаге.
  Нет, это не могила, а всего лишь монастырь, но как он её напоминает! Узкая высокая дверь, как-будто сделанная для какой-то тени, а не живого человека открылась и в неё вошел человек в сером свободном одеянии, на голове достаточно сложно выстроенный тоже серый головной убор, впереди крест и на голове и на груди.
  Женщина, фигура оказалась женской приблизилась к нашей героине.
  Бледный треугольник лица, тонкая ниточка губ, скорее не губы, а просто щель для рта, высокие скулы и узкие глаза. " Какого цвета?" - Шарлоте сейчас казалось очень важным встретиться с кем-нибудь глазами, заглянуть в нрих, утонуть, наполниться силой и уверенностью. "Мне нужны глаза, простые человеческие глаза, участливые глаза друга! Но..." - взгляд напрасно пытался проникнуть сквозь опущеные веки. Женщина-скала, вся фигура женщины заострённая, како-то ходячий треугольник, начинающийся с острого головного убора, острый клинышек лба из-под него, острые скулы, узкие щелки опущеных глаз почти без ресниц, острый уголок сросшихся на переносице бровей, острый подбородок.
  Фигура протянула руку. Шарлота инстинктивно отпрянула сжавшись в своём жёстком ложе, острые ноготки однако не поцарапали при прикосновении. Рука, сжавшая зхапястье больной, очень твёрдо и профессионально нашла пульс и бесстрастно его проверила. Затем наконец поднялись веки и два буравчика скользнули по лицу Шарлоты, которая чувствовала себя буквально распятой на постели.
  "Хочу увидеть глаза, а не это...!" - в который раз в отчаянии подумала Шарлота. Она сейчас была очень слаба и одинока. Но "буравчики" равнодушно обежали её лицо и вновь юркнули под веки. Щель рта ещё сильнее отвердела, вытянулась в длину и побелела от напряжения, казалось, что это существо не может говорить из-за анатомического деффекта. "Как с таким ртом можно что-то произнести? А как же она ест?" - подумала Шарлота и тут же её услужливое воображение нарисовало ну просто душераздирающую картину страданий обладательницы губ при самом естественном человеческом процессе как принятие пищи. Шарлота одёрнула себя: " опять уношусь в фантазиях, передо мной человек спасший мне жизнь, заботящийся обо мне, а я его "расчленяю по косточкам". Неблагодарная!" И она попыталась смягчить свой вопрошающий взгляд и улыбнулась этому существу: " Я вам благодарна за помощь и заботу, скажите, что было со мной?" У неё едва не сорвалось - и что меня ждёт -, но она вовремя прикусила язык. Фигура колыхнулась, не поднимая глаз и не изменяя положения рта, протрубила: " Ты - грешна, но Бог на сей раз сжалился над тобой, но не расчитывай на это в дальнейшем, долги нужно отдавать."
  - Но у меня сейчас ничего нет.
  Фигура заколыхалась мелко дребезжа:
  - Есть твоя душа и ты её отдашь Богу!
  На этом она повернулась и тихо исчезла в щели дверного проёма. Сама ходящая сплошная щель! А голос, голос! - Шарлота не сразу уловила смысл, а лишь звуки льющиеся из неподвижного рта, и лишь потом, когда дверь закрылась начала осознавать смысл слов.
  Она почувствовала себя беспомощной. Как разнилось её понимание долга перед ОТЦОМ и тем, что она сейчас услышала. Никогда у неё не было сомнений, она должна Создателю всего живого, но её БОГ-ОТЕЦ - любящий, принимающий, поддерживающий, оберегающий, но о каком карающем, мстительном Боге говорило это существо? Ведь ОН один, не может быть таким разным, непохожим у двух случайно встретившихся людей? И кому она должна Богу или тому существу, которое взялось проконтролировать уплату?
  Мысли как рой потревоженых пчёл взлетели и начали суетливо жужжа метаться не находя себе места и успокоения. Тело забилось в ознобе, тонкое покрывало не могло согреть: " Уж лучшще бы я не очнулась, так хорошо было спать в благоуханном саду!"
  Прошло какое-то время, послышались шаги, в келью вошла молоденькая монашка в такой же мышиной одежде и принесла поднос с едой. Смиренно опустив взгляд она аккуратно поставила поднос перед Шарлотой и лишь потом украдкой взглянула на больную. Шарлота с благодарностью ей улыбнулась, но улыбка получилась не полная, а какая-то вымученная. Но девушка вся засветилась и расцвела смущаясь и краснея. Шарлоте стало больно от мысли, что такой цветок смирения и душевности лишён здесь видимо самого главного, если мимолетный взгляд человеческой благодарности может вызвать у него такое волнение. Но она поборола в себе чувства, готовые вырваться наружу и начала есть.
  Первое, что ей сейчас нужно сделать - это окончательно поправиться и окрепнуть, а там видно будет. Жизнь продолжается.
   * * *
  Прошла неделя. Шарлота начала выходить в монастырский садик. Фигура в сером больше не появлялась. Зато девчушка - Урсула с радостью ухаживала за Шарлотой. Это был ребенок бедных родителей, отданный в услужение в монастырь, в надежде и на воспитание и на питание, лишний же рот в этой семье был обременительным. Урсуле исполнилось двенадцать и она уже три года здесь прислуживала. Смышленая, живая она вместе с другими девочками выполняла самую грязную и нудную работу, но не жаловалась и не жалела себя. Таких как она было много, они жили отдельно от монашек и считались просто прислужкой, даже не послушницами. Постепенно из их среды выделялись наиболее перспективные, после долгих проверок и испытаний на верность монастырю и крепость веры, на хладнокровность и работоспособность. Таких девочек начинали допускать к проповедям в узком кругу, там к ним присматривались и определяли ученицами к матушкам, и только через несколько лет по рекомендациям наставниц их принимали в послушницы. Только после этого могла зайти речь о постриге. Остальные девушки, не столь достойные для монашеской доли, но выросшие в монастыре, по достижению восемнадцати - двадцати лет, определялись служанками во дворцы богатых людей и вельмож единоверцев. Иногда даже, им удавалось попасть служить во дворец к какому-нибудь властителю. Слуги выращенные и воспитанные таким образом имели хорошие рекомендации и пользовались спросом.
  Урсула была смышленой и смешливой, доброй и непосредственной, её еще детская энергия била ключом и никак не способствовала многочасовому молитвенному уединению сплошь и рядом царившему в обители.
  Всему свое время и если ты ещё не готов посвятить себя Богу, если еще полон противоречий обычной суетной жизни, если горишь желаниями и мысль твоя любознательна и смешлива, то или время твое не пришло, или форма служения предложенная тебе не подходит. Но на примерах великих святых и адептов всего мира, мы видим, что БОГ един для всех и одинаково принимает каждую душу в лоно своё. ЕМУ совсем не важно к какой из церквей, к какому вероисповеданию принадлежит человек, главное, чтобы он сам стремился, сам преодолевал своими силами, своими возможностями свой путь. Конечно с попутчиками идти легче, но если сейчас тебе их не дают, иди один.
  Есть категория людей, которым просто необходим пастырь - ведущий, лидер, мастер. Но мы говорим сейчас о личностях, а личностям в этом нет необходимости. Они никогда не перекладывают ответственность на чужие плечи, сами принимают решения и сами же их реализовывают. Изредка на пути им встречаются такие же личности и они некоторое время следуют вместе помогая друг другу, а не навязываясь, до тех пор, пока судьба не распорядится и направит их к новым поворотам, отношениям - к встечам или разлукам.
  Любознательный читатель может задаться вопросом: почему кто-то становиться личностью, а кто-то следует в толпе? Здесь дело в том, что одна единица сознания уже прошло этот путь, другая еще нет. Молодые души нуждаются в руководстве из вне и именно для них существуют многочисленные общества, школы и религиозные институты. Но как только сознание человека ищущего развивается до уровня сознательности своей Богозначимости, он свободен в выборе, может идти и искать одиин, может временно примыкать к тому или иному потоку или направлению пока тот отвечает его задачам. Как только личность понимает, что ей мал или мелок тот или иной круг, она выходит из него и продолжает искать новых людей, новые идеи, которые утолят его жажду истины.
  И действительно, большим количеством ищущих не найти истину, её можно затоптать, не заметить в суете и тесноте жаждущих. Только уединение позволяет достигнуть единства с Высшим источником. Не даром адепты, святые искали уединения, их не устраивали даже стены одиноких монастырских обителей.
  С БОГОМ можно говорить лишь один на один без свидетелей.
  Шарлота хорошо почувствовала ноту независимости и оригинальности девочки, её сильный характер и достаточно гибкий разум и поняла, что если она немного поможет этому ребенку осознать свою личность, получить уверенность в себе, то и сама сможет победить уныние и залечить свою душевную рану.
  Два одиноких существа встретились, нашли друг друга. Зрелая сильная женщина с большим прошлым и большими душевными ранами и маленькая, бедная девочка у которой свершения и страдания все впереди. но обе они похожи своей непохожестью на остальных. Им не достаточно того, что дают, им нужно больше и они готовы за это бороться, а если произграют, то достойно встретить поражение, но если выиграит очередную схватку с жизнью остаться милостивыми.
  Шарлота ненавязчиво начала рассказывать девочке случаи из жизни, обычаи других народов, легенды и сказки, но молчала о себе. Урсула стремилась каждую свободную минутку прибежать к Шарлоте и с замиранием сердца вновь и вновь вслушиваясь представлять и переживать полную приключений и таинственности жизнь совсем других людей на другой земле.
  Но конечно Шарлота оказалась отнюдь не в пансионе для благородных девиц, первое время её оставили в покое, но затем передали, что её ждёт настоятельница.
  И вот она предстала перед властительницей монастыря. Это оказалась совсем не та треугольная щелеобразная дама, что приходила к ней во время болезни. Напротив, настоятельница была высокой, достаточно грузной женщиной. Волосы у нее были убраны, но судя по цвету кожи и смоляным бровям, она была брюнеткой с когда-то ярко-синими глазами, но сейчас они потускнели толи от времени толи от образа жизни, тем не менее даже сейчас это красивая женщина с неплохой формой лба и подбородка и губы были нормальными. Шарлота даже подумала: "Очевидно та страхолюдина приходила ко мне в бреду,"- но тут же прервала себя, так как из-за тучной фигуры настоятельницы в эту минуту появилась та самая щелеобразная дама. Она выступила и тут же отплыла в сторону - в полумрак угла и в течении всего разговора не обнаруживала своего присутствия - почти бесплотная и безголосая - сейчас. Но Шарлота с содроганием вспомнила её трубный голос изливающийся из совершенно недвижимой, будто онемевшей щели рта. "Щель, " - так назвала её про себя Шарлота.
  Игуменья, между тем, подробно расспрашивала Шарлоту кто она и откуда. Пришлось по ходу дела сочинить историю о дочери богатого торговца щелком, о разбойном нападении на их селение и так далее и тому подобное...
  Словом, этому рассказу никто не поверил. Но он был принят. Главное же то, что Шарлота христианка и согласна соблюдать уставы монастыря, в начале на правах вольноживущей, а там посмотрим. Спросили, что она может делать, Шарлота ответила, что хорошо ладит с цветами, знает искусство траволечения. На этом, милостиво подпустили к руке и отпустили, приказав посещать все церковные службы.
  Когда дверь за Шарлотой закрылась, игуменья повернулась к своей верной наперстнице: " Ну, что ты думаешь? Я уверена, что она очень богата и своенравна, очевидно не поладила со своими родственниками и сейчас скрывается. В бреду она вела себя почти как королева. Кто знает, может мы получим за нее богатый выкуп или же, если она примет постриг, богатое наследство для монастыря. В любом случае, это не простая штучка, на ней аршинными буквами написано её высокое положение и богатство. Нельзя отпускать удачу из рук. Я знаю много случаев, когда людям удалось возвыситься и разбогатеть, пригрев у себя богатеньких беглецов. Следи за ней и за теми, кто будет рядом, но пока не мешай и не докучай. Пусть она расслабиться и довериться нам," - вот такой диалог, вернее монолог с одной стороны и молчаливое кивание с другой произошел между двумя такими непохожими между собой внешне и очень близкими внутренне женщинами ( или существами?).
  Читатели могут обвинить меня в предвзятости по отношению к одним и идеализации по отношению к другим. Но уж таковы законы жанра, роман предполагает контрастность образов героев и быструю смену событий - динамическое действие во преки порой времени пространству. Уж коль вас смог захватить сюжет и судьбы героев, прошу вашего снисхождения к моим погрешностям и ошибкам, а так же и - это главное, прошу помощи у Высших Сил. - АМИНЬ.
   * * *
  Шарлота облегченно вздохнула, выйдя из покоев настоятельницы. Она до сих пор еще ни с кем из монастыря не была знакома, кроме Урсулы и нескольких девушек, с которыми ей приходилось изредка встречаться. Комната, вернее келья у неё осталась та же : узкая кровать,шкаф для белья, настольный алтарь с распятием, библия. Но с сегодняшнего дня ей разрешили, вернее обязали посещать службу и питаться со всеми вместе в трапезной. Теперь у неё появится больше знакомых, хотя впечатление о главе монастыря было весьма далеким от восторженности. Одеяние Шарлоты было точно таким же как у всех, кроме головного убора: её волосы закрывала простая белая косынка, повязанная низко на лоб, концы её заканчивались у середины спины и поэтому волосы полностью под неё собирались, руки терялись в широких рукавах, стан прятался в складках материи. Не женщина, а клубок ткани. Распорядок дня строго расписан и подчинялся ударам колокола. Подъем с восходом солнца, но вместо того, чтобы встречать дневное светило, шли в храмовое отделение монастыря, где совершались обыденные службы и там в молитвах проходило утро при тусклом свете свечей и лампад, спертой атмосфере многолюдного собрания, накрываемой благоуханием ладана и запахом дыма. Размеренный речитатив молитвы и чтений разбивался велиречивыми восклицаниями и распевом хора, потрескиванием свечей, поскрипыванием пола, вздохами, охами, всхлипами. Большое собрание не настраивало на единение и уединение, на углубленность молитвы и молитвенный экстаз, всегда рядом находился кто-то, кто отвлекал, стеснял, будоражил. Шарлота очень корила себя за то, что не может испытать должный трепет, возвышенное состояние духа, а люди, собравшиеся здесь же вместо того, чтобы воодущевлять, почему то раздражают. Шарлота мучилась и винила себя в жестокосердии и гордыне:" Почему я не испытываю любви и сострадания к этим людям, почему я вижу их недостатки, их несовершенства, понимаю, что я такая же грешная, наверно еще ниже и грязнее этих людей, почему я сторонюсь их и брезгую ими, даже в церкви. Я не могу посмотреть на них оком любви, они для меня чужие. Господи! Помоги мне принять этих людей, как тебя, помоги мне найти свое место среди них!". Но голос сердца молчал, и не мог передать ответа от ТОГО, кто есть сама Любовь.
  Нет смысла полностью расписывать весь распорядок жизни монастыря, главное то что в чувствах, мыслях, которые так же имели право жить, даже в монастырских стенах.
  Но все же ежедневное служение, усилие сделало свое дело. если вначале шарлота с большим трудом выдерживала многочасовые литергии, так как не ощущала и не понимала их смысла, постепенно звуки песнопений, музыкального сопровождения , ритмичность и неторопливость действа начали успокаивать и сглаживать первоначальноое неприятие и суету.
  Окружающие перестали тяготить и раздражать и слезы умиления, скорби и надежды не едииножды подступали к её глазам, готовые вот-вот пролиться спасительным оздоравливающим дождем. Не раз она порывалась открыться на исповеди приходящему для службы священнику, но каждый раз ее останавливало, будто чего-то еще недоставало...
  После она корила себя, ведь она не преступница и не отступница, просто несчастная судьба, почему она не может открыть свою душу БОГУ?
  - Но БОГ и так знает кто она и что с ней произошло, но зачем тогда рассказывать об этом людям? Ведь возврата к прошлому быть не может. Её город захвачен, друзья погибли, а любимый предал и она идет по жизни гонимая всеми ветрами, не знающая цели и не видящая для себя пристанища. Может этот монастырь её пристанище, спасительный берег для тонущего корабля её судьбы?
  Но тогда она должна открыться этим людям, если собирается с ними разделить свою судьбу. Открыться? Кому это интересно? - Людям? Зачем, если они служат БОГУ, которому и так всё известно?
  Время шло. Настоятельница начала терять терпение. Новенькая не раскрывалась, зато исправно выполняет все правила, так же смиренно посещает службы, склоняет голову прибагославении. Но им то нужно другое! Ведь не слепые же они. Она скрывается и её конечно ищут. Ну, что ж придется идти другим путем, нужно послать послушниц за подаянием, пусть раскроют уши и где надо развяжут языки. А говорить они должны следующее: " К ним приблудилась рыжеволосая дама, по всему видно очень знатная. Она долго проболела и потеряла память, теперь они ищут её родственников.
   * * *
  А теперь мы вернемся немного назад, туда откуда ушла Шарлота уже не королевой, не переодетым пареньком, а просто несчастной женщиной.
  Поздно ночью он ввалился в дом, опять пьян и зол. От чего? На кого? Что с тобой, наш герой? Куда пропал человек? Кто виноват? Шарлота? Разве она остановила твой полет?
  Да, ты был вольной птицей, не привязанной ни к какому берегу, но вот встретил ее - прекрасную женщину в одеждах мальчишки. Любовь, безмолвное общение, не нужно слов, что бы быть понятым. Но что действительно ты знал? - Ничего. Считал, что знаешь.
  Думал, вероятно она наложница или жена одного из вельмож, ей удалось бежать, скорее всего её бывший господин старый и толстый араб или турок, ей не нравилась роль одной из многочисленных жен-рабынь. А может не так7 Ты слишком примитивен, наш бедный Христофор, не надо измерять обычными человеческими мерками неизмеримое. Любовь не терпит меры, не терпит застоя, не терпит предательства. Да, это предательство началось с самого начала. Ты принимал одно и не хотел принимать другое, пытался отрезать от неё ее жизнь, как кусочек плоти. Но это все же была её жизнь и если бы ты любил её, то принял бы все. Но отрезав прошлое, ты лишился будущего, бедный герой!
  Он боялся замутить, испачкать тот чудный образ, что прозрел в своем сердце, не веря в его истинную чистоту и яркость, он все же был приземлен, наш герой. Любя, любил всем сердцем, но допускал в себя мысли о несовершенстве, вероломности. Его идеал были лишь его идеалом, он считал себя его творцом. Создав образ и подарив его Шарлоте он не знал как далек он от действительности, что действительность намного чище и выше вымышленной им идеальной женщины.
  Люди, любите любимых и никогда не умаляйте и не приземляйте их образ в своем сердце, не бойтесь выпустить самое лучшее наружу и сравнить, быть может ваш избранник окажется еще достойнеее и выше ваших самых озаренных фантазий, дайте ему этот шанс, дайте ему это право.
  Почему вам кажется, что вы не достойны того, чтобы рядом с вами жили Ангелы?
  Итак, ангел улетел, вернее ушел с поломанными крыльями.
  Чего ты добился, Христофор?
   * * *
  Утро. Он всегда вставал перед рассветом, ведь он моряк, а теперь рыбак. Раньше восход светила был для Христофора церемонием служения Свету, теперь превратился в обычную необходимость, выныривание из сладких объятий сна, разминая затекшие члены, впереди день, работа, забота. Не то, что очень тяжелая - не семеро по лавкам, так зачем спешить и надрываться? А затем, чтобы не оставаться надолго с любимым существом, единственным любимым. Он все еще боится её, как только увидел, встретил, почувствовал - это любовь. Но почему ему тяжело с ней? Неравенство? Нет, он чувствовал, что не это омрачает и разделяет их. Вот если бы дети, но их БОГ им не посылал. Может потому, что они были не повенчаны? Но Христофор родился язычником, многочисленные скитания и долгие годы примерили его со всем миром и со всеми религиями. А Шарлота, она как-то не заговаривала о религии и замужестве, может она была замужем? Христофор не спрашивал. Больно узнать о её прошлом, что её кто-то любил, что она кого-то могла любить.
  Но, милый мальчик, хотя бы о её бегстве ты мог бы спросить,- балбес несчастный! (прим. авт.)
  Но и этого он не хотел знать. Только одно: Шарлота его и никогда не была больше нечьей! Но как такую загадочную женщину остановить на своей персоне, он простой матрос без роду и племени. Он не хотел думать и вспоминать свою родину и родных: немой князь, виновник смерти двух неповинных девушек. А Шарлота, он всегда видит её в сиянии как бы парящей над землей, что бы она не делала, она всегда невесома и чиста. Вот-вот кажется поднимется и полетит, нет он не достоин такого счастья. И ему больно и страшно осознавать, что он может когда-нибудь её потерять.
  Подальше, подальше от людей, но она наперекор ему хочет к людям. " Что же, любимая, я не в силах противиться тебе, но там соблазн, удержи меня, удержи...
  Они переселились, первые заботы, затем вновь, все не то, не та это оправа для такой женщины. Кумушки-соседки с недоумением взирают на "белую ворону": "слишком красива, возвышена, короче - не наша! Где хватка, где открытая душа нараспашку: нет не нравится нам она!", - решило общественное мнение. А потом начал работать злой язык, выиская изъяны: не хозяйка она, да и детей у неё нет, видно хворая, жалко Христофа, не такую ему женщину надо - огонь, а эта - так - облачко.
  Христофор меж тем по утрам уходил в море, вечером приходил, сдавал рыбу, деньги приносил домой. И каждый раз с замирранием сердца приближался к дому: " Здесь ли ещё моя горлица, не улетела? И, о счастье, она ждет его и тоскует, встречает ласковой грустной улыбкой. Ей тоскливо одной и грустно с ним. А что делать ему, как ей объяснить, что он не может жить и за себя и за неё: " Ну займись хоть чем-нибудь, вышивай или плети!"
  - Я не умею и мне это не нравиться. Мне нужны люди, впечатления...
  Давай уедем, найдем пристанище, или станем путешественниками, я хочу на Север в Европу.
  Но он боялся, не хотел её ни с кем делить, пусть никто не знает и не видит какое сокровище есть у него.
  Короче, замкнутый круг. Ну измените хоть что-нибудь, ребята, иначе погибните! (прим.авт.)
  Так и произошло. По дороге домой он зашел в таверну выпить кружку горячительного после большого улова и дождливой погоды, а там Жанна. Вы помните Жанну, бывшую невесту, заждавшуюся своего неверного жениха? Но она время даром не теряла, прижила походя троих ребятишек и теперь раздобрела и всем заправляла в заведении своего отца. Подобрала девочек, чтобы гостей веселилли. Жила справно в достатке и весело, но когда в селении появилась новая семья, разволновалась не на шутку: " Ненавистный предатель, я тебе отомщу, ты у меня еще в ногах будешь валяться и т.д. и т.п."
  Несколько раз приходила к дому Христофора, чтобы посмотреть на заморскую рыжую красотку и осталась недовольна : какая-то она не такая, ей не вцепишься в волосы, не расцарапаешь лицо, не побежит она выяснять отношения на потеху всему поселку и стыду Христофора. Нет этим её не возьмешь. Она не приступна. Пока. А там посмотрим.
  Ну, а Христофор? Может его соблазнить?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"