Всю жизнь хотела заниматься музыкой, но надо было зарабатывать на жизнь (прибыли в творчестве ненадёжны), а когда вышла на пенсию, то мама стала прибаливать. Через год после смерти мамы пришлось мне обедать в центре социального обеспечения. После обеда бывало, как правило, культурное мероприятие - концерт, лекция... Иногда это был концерт танцевального ансамбля, иногда хора.
На одном из праздничных концертов, который проводился в саду рядом с ЦСО, подсела ко мне руководительница хора, яркая блондинка, и спросила, почему бы мне не петь у неё в хоре. Я пришла и пела шесть с лишним лет.
Вдруг появляется у нас из другого хора одна милая женщина - никогда не понимала, как можно успевать петь в двух коллективах одновременно, - и зовёт меня в её хор. Она пела первым сопрано, была хороша собой. Но главное - сообщила, что хор тот академический, поёт на четыре голоса классику. Мне всегда этого хотелось. Долго она уговаривала. Страшно было - даже ноты читать не умею. Но полюбопытствовала, пришла. Я опаздывала, взбегала по лестнице бегом, в своём лучшем бирюзовом костюме. Наверно, это понравилось руководителю хора, потому что не все члены хора передвигались так легко.
Дирижёр и художественный руководитель Фёдор Михайлович Чашник - красивый приветливый брюнет неопределённого возраста. Большинство хористок были в него влюблены. Я отдавала должное его обаянию, но не более того. Когда он это осознал, то нисколько не расстроился.
Концертмейстером была невысокая голубоглазая блондинка из Донецка Елена Васильевна. Немного кукольное лицо, мелодичный голос - стажировалась в Ла Скала. Преподаёт в музыкальном училище. Муж-строитель приехал сюда на заработки первым. Перевёз семью и умер. Двое детей заканчивают консерваторию. Доставила под бомбёжкой больную маму. Много работает, хорошо одевается, имеет машину и квартиру в Ивантеевке.
Первых сопрано в коллективах пенсионеров всегда не хватает. Правда, я пыталась прикинуться меццо, но меня вывели на чистую воду и предупредили, что петь не своим голосом вредно.
Елена Васильевна часто опаздывала на занятия с вокалистами. Одно из первых впечатлений - красивая нарядная женщина (тут придётся часто повторятся, красивых женщин, хотя и не молодых, в хоре большинство), возмущается тем, что Елена Васильевна не пришла на вокал, а люди пришли. Та парировала, что бывает и наоборот. Она пришла, а вокалистов нет. Мне поначалу представилось, что Елена Васильевна из сил выбивается, чтобы дети не умерли с голоду. Но потом я поняла, что с голоду в семье не умирают. Елена Васильевна всё время меняла сумки, обувь, платья, украшения. Вообще большинство членов хора были яркими не только внешне, но и по характеру. Многие в юности занимались балетом и спортом.
Репетиции проходили в актовом зале одного учреждения. Там был собачий холод. Вероятность падения на наши головы потолка неоднократно обсуждалась. Но очень хотелось петь. Ещё там было темно, и Елена Васильевна носила с собой фонарик.
Стелла, которая привела меня в хор, скоро ушла, потому что её пригласили гувернанткой на большие деньги. Но за мной потянулись из прежнего хора, а здесь уже пела одна женщина, которая тоже умела сочетать два хора сразу, Тая. Её руководительница хора в ЦСО незаслуженно ругала за то, что она меня перетянула.
2 Оказалась в середине, а Лида справа
В новом коллективе обычно человек чувствует себя неуютно. Я пыталась сблизиться с Таей, но ей после выволочки от руководительницы прежнего хора не хотелось общаться со мной. Поначалу меня посадили рядом с Лидочкой. Тихая немолодая женщина с узлом волос на затылке, славянской внешности, милым чистым голосом. Худенькая, невысокая, скромно одетая, с радикулитом.
Потом меня начали от неё отодвигать, потому что каждому хотелось сидеть с ней рядом - от неё распространялось тепло. А мне нужно было следовать за ней, потому что она кончила музыкальное училище. Кроме того, на меня обрушился репертуар хора, которому исполнилось довольно давно полвека. Выучить сразу слова всех произведений было непросто. Вот я и хотела вторить. Но зато я сидела теперь прямо перед дирижёром. Это почётно, тут обычно сидят солисты.
3 Трисвятое и занятие дома
Довольно скоро мне поручили солировать в "Трисвятом" Вороновича. Говорили, что в хоре его уже несколько раз пробовали, но солистка не вытягивала. То есть когда-то давно кто-то пел, а теперь нет. Прийти и сразу солировать? Я была в ужасе, но отказаться петь не могла, потому что считала себя православной. Голос пока ещё был, но я нигде не училась толком.
Я попросила Лидочку помочь мне с подготовкой к выступлению - да! Я только начинала заниматься, а уже была назначена дата концерта! Как-то неправильно меня воспринимали концертмейстер и дирижёр. Они спросили на прослушивании: "Где вы пели раньше?" Ну, я пела в музыкальной школе в первом классе, а потом бросила - не совмещала с учёбой в обычной школе. И пианино не было. Его купили, когда я бросила музыкальную школу.
В 90-ые знакомый привёл меня в хор преподавателей музыкальных училищ, откуда меня выгнали за молчание ( я тогда много работала и не могла готовиться дома), потом я пела в хоре пенсионерок при ЦСО, где никто, кроме руководительницы и одной хористки нотную грамоту не знал. Я ответила: "В лесу". Мне и до сих пор, после того, как в академическом хоре я стала своей, больше нравится петь в лесу, птицам. Они так внимательны и доброжелательны... Подруга предполагала, что они думают, что я хочу им что-то сказать. Но на сцене петь тоже понравилось. Это такая сладкая отрава!
Лида согласилась. Я встретила её и привела домой. По дороге одна из хористок с ужасной фамилией Гвоздкова, ну, тоже красивая, что поделать, если это именно так, поэтесса, как многие в нашем коллективе, встретилась и понимающе улыбнулась: "На занятия?"
В тот день вечером я планировала исповедоваться, и когда Лида заявила, что не уйдёт, пока мы не почувствуем, что начало получаться, я испугалась, что не исповедуюсь, а значит завтра не причащусь. А вдруг она у меня ночевать останется? Правда, раскладушка есть.
Я, конечно, бывала свидетелем добросовестного труда, но давно не припомню такого сильного впечатления. Трудились мы истово. В какой-то момент мне показалось, что ничего не выйдет, но вдруг потихонечку пошло.
Ещё бы! Ведь Лидочка окончила музыкальное училище и была музыкальным работником в детском саду, то есть в какой-то степени преподавателем.
Выступали мы в какой-то библиотеке на другом краю города. Я сидела на диване с синими по локоть руками - волновалась. Слева и справа меня согревали своими телами хористки. Одной из них была Лидочка. "Главное, - думала я, - не умереть до начала выступления и на сцене не упасть".
Выступление прошло сносно, только выяснились многие признаки непрофессионализма. Пришлось потом над этим поработать.
Если человек выходит на сцену, он должен быть готов к проявлениям зависти. И они были. Например, вышла из больницы красивая(ну что же делать!) брюнетка Нина, бабушка и прабабушка, которая утверждала, что "Трисвятое" исполняла она, а я его нахально отобрала.
Но Лидочка радовалась моему выступлению больше всех: "Ты будешь концертировать. Только надо вставить зубы". Я не обманывалась. Все мои поезда ушли. Но голос остался.
И вдруг я увидела в интернете выступление Евгении Малеевой. Мне надо было готовить к очередному концерту романс Даргомыжского "Я всё ещё его, безумная, люблю", слова Ю. Жадовской.
В интернете запись её выступления привлекла меня почему-то больше всего. Может, отсутствием аффектации, чувством собственного достоинства, глубиной чувства и голосом, конечно. Прочла о ней, что кончила химфак МГУ, преподавала химию, организовала театр старинной музыки, работает в филармонии, защитила кандидатскую диссертацию, вырастила нескольких детей!
Нет, такой энергией, умом и исполнительским мастерством я не обладаю. Но всё-таки приятно, что кто-то не сразу, но пришёл к своей мечте. Я спела этот романс и довольно успешно, как мне кажется, но не так блестяще, как Малеева.
Каждый раз просить Лидочку позаниматься со мной было неудобно, да и уроки вокала с Еленой Васильевной в какой-то момент стали регулярными.
4 В метро и автобусе на пути на концерт
Дальнейшее общение в Лидой протекало сумбурно. Она приходила перед самым началом репетиций, да и я тоже. Если же я приходила заранее, то для занятий вокалом. Так что разговаривали мы в основном во время поездок на концерты. Концертов было больше, чем хотелось бы. Они оправдывали наше финансирование. Ездили в ДК в Капотне, в ДК на Каширке, на Поклонную гору и по библиотекам.
Сначала нам давали автобусы, потом предложили ездить на метро и троллейбусах. Вот тогда я могла всласть наговориться с Лидочкой. У неё была блузка из батиста, оригинально сшитая. Она объяснила, что сшила сестра. Сестра продолжает жить в том месте, откуда Лида родом, по Павелецкой дороге. У них там остался дом и хозяйство.
Отец Лиды воспитывался в еврейской семье - его усыновили. Получил хорошее воспитание. Ему привили вкус к красивым вещам. Но жить среди этих вещей не получилось, пришлось тяжело работать и потому на всех фотографиях у него трагическое лицо. Мама её тоже рано осиротела. По семейным приданиям в их роду был цыганка. Мама Лиды была яркой брюнеткой. Познакомилась с мужем на какой-то пристани. Ей некуда было идти, и он взял её в жёны.
Недовольство нереализованностью своих талантов, как у большинства мужчин, вылилось в пьянку и побои. Семья вела сельский образ жизни. Лида ухаживала за скотиной, но успевала отлично учиться в музыкальной школе и затем в училище.
Вышла замуж за жизнерадостного человека, который любил компании. Его сестра очень не хотела с ним расставаться. Лида не жаловалась на мужа, она любила его, даже когда он растолстел. Ухаживала за ним, когда он тяжело болел диабетом.
Дочь стала крупным банковским работником, но личная жизнь у неё не сложилась и она много молится . Живёт с Лидой и бабушкой. Сын женился на архитекторе и отдалился, только иногда приезжал. Внуками можно было гордиться. Они навещали её на своих великолепных машинах.
Когда возникал вопрос о скорости прибытия, Лида говорила: "Я дочери позвоню, она меня на машине довезёт".
5 Ветры-ветерочки
Ну, а Лидочка-то солировала? Да, она солировала в народной песне "Ветры-ветерочки":
Уж вы мои ветры-ветерочки
Уж выполудёны вихорёчки
Полно, полно ветры бушевати
Полно с гор желты пески сдувати
Полно с гор желты пески сдувати
Полно сине море колыхати
Что синее море колыхливо
В море бела рыбица пуглива
Всё это пел хор, а Лидочка солировала. Когда Фёдор Михайлович предложил ей солировать, я, видя её скромность, которая была похожа на неуверенность, чуть ни ляпнула, что ей это будет трудно. Хорошо, что сдержалась.
Фёдор Михайлович давно знал Лиду и хорошо её понимал. Добросовестность позволяла ей нисколько не волноваться ни перед выступлением, ни во время его. Она была готова! А голос её, чистый, добрый, нежный, звучал серебряным колокольчиком. Этот номер всегда вызывал бурные овации и крики "бис".
6 Инсульт
Однажды мы с Лидой встретились в автобусе. Она подсаживалась у магазина "Близнецы". Обе обрадовались. Приехали заранее. К тому времени мы занимались в одном из московских парков . Нас приютил его директор. Одна из наших солисток жила рядом с парком и договорилась с директором. Она умела решать многие трудные вопросы.
Для нас тогда настала счастливая пора. Мы репетировали в уютном домике с библиотекой свободного доступа, с музейными экспонатами, посвящёнными лётчику Бабушкину, с аквариумом, цветами, оригинальными светильниками и художественными выставками. Директор называл наш хор своим и приглашал на праздничные концерты в парке.
В этом милом парке с аттракционами, катком, шахматным домиком, ларьками с мороженым, пирожными и кофе мы иногда гуляли перед репетицией, а иногда и после.
Вот мы с Лидой тогда там и гуляли. Она рассказала, как у неё после смерти любимого мужа случился инсульт и как она из него выкарабкивалась с помощью близких и благодаря страстному желанию вернуться в хор. Она показала мне стихи, посвящённые маме и некоторые другие, ноты к ним... Но Михаилу Фёдоровичу она их никогда не показывала.
7 Чуть ни проехала остановку.
Мы возвращались на трамвае с юбилейного концерта хора - ему стукнуло 60 лет. Праздничный концерт во дворце прошёл успешно. Болтали без устали. Просто сидеть рядом с Лидой и обсуждать, например, рецепт пирога, было замечательно! К нам прислушивались, нам улыбались. Я потеряла ощущение времени и чуть ни проехала остановку.