Сыграл сильную личность, таковой не являясь.

Сравните, одна и та же ситуация:

1. В стороне от остальных развлекались картами особа королевской крови и секретарь соанского посольства. Особа передергивала, секретарь терпеливо улыбался. В гостиной это был единственный человек, занятый делом: он собирал материал для очередного посольского донесения.

- Вы ослепительны, - пробормотал Румата, глубоко кланяясь и лязгая мечами. - Позвольте мне быть у ваших ног... Подобно псу борзому лечь у ног красавицы нагой и равнодушной...

Дона Окана прикрылась веером и лукаво прищурилась.

- Вы очень смелы, благородный дон, - проговорила она. - Мы, бедные провинциалки, неспособны устоять против такого натиска... - У нее был низкий, с хрипотцой голос. - Увы, мне остается только открыть ворота крепости и впустить победителя...

Румата, скрипнув зубами от стыда и злости, поклонился еще глубже. Дона Окана опустила веер и крикнула:

- Благородные доны, развлекайтесь! Мы с доном Руматой сейчас вернемся! Я обещала ему показать мои новые ируканские ковры...

(А. Б. Стругацкие, "Трудно Быть Богом")

2. Именно так это и случилось однажды с Тангорном, заглянувшим "на огонек" в ее салон: ему необходимо было завязать контакт с регулярно появлявшимся там секретарем кхандского посольства. Когда гости стали расходиться, красотка остановилась перед забавным северным варваром и с возмущением, которое никак не вязалось с ее искрящимися от смеха глазами, произнесла: "Говорят, барон, вы давеча утверждали, будто бы у меня крашенные волосы, - (тот открыл было рот, дабы опровергнуть сей чудовищный поклеп, да вовремя сообразил - от него ждут вовсе не этого). - Так вот - я натуральная блондинка. Хотите убедиться?" "Что, прямо сейчас?" "Ну а когда же! - И, взяв его под руку, решительно двинулась из гостиной во внутренние покои, промурлыкав на ходу: - Поглядим, так ли ты хорош в постели, как в танце..."

(К. Еськов "Последний Кольценосец")

Ну вот, представьте на секунду себя в шкуре Оканы. Вы - первая красавица королевства. Ваш взгляд стоит состояния. Вас охмуряют. Читают стихи. Надевают романтичное белое перо. Вы откровенно подставляетесь под вышку.

И тут обнаруживается, что за всем этим охмурением - ложь, стыд и отвращение.

Ваши ощущения?

Ну да, конечно, эпохи написания разные, и в Детгизе не поняли бы, если б Румата завалил Окану прямо на ируканских коврах. Но если бы сцена резала глаз авторам, редактору или читателям - её вполне можно было убрать. Или вообще не писать. Не описывается же, как Румата например отправлял естественные надобности.

Разница в том, что барон Тангорн - НА САМОМ ДЕЛЕ сильный человек.

А Антон - унылый чиновник, ИГРАЮЩИЙ крутого. И тот разговор - не Антона ли самого стоило бы спросить: "Неужели тебе никогда не хочется подраться? Все разговоры, разговоры".

Ответ был бы тем же: "Нет. Мне никогда не хочется драться".

В чём и беда.

А как мальчик должен вырасти в мужчину, если у него никогда не было отца?

Да, теория воспитания, хорошие учителя...которые учат, как вести себя хорошо и правильно, выявляют и корректируют антисоциальных...только ведь мужчина должен иногда поступать плохо и неправильно. И антисоциально.

Взрывать патроны, мучать кошек, драться, рубить мебель, показывать прислуге, кто дома главный...и вообще получать отвратительный пример. Как может мужчина вырасти мужчиной без этого?

Всё это НУЖНО. Вспомните, сколько многие из нас живности в детстве замучили. А потом приелось как-то. Само. Сами ведь поняли.

Цитата в тему:

"Если бы нолдор, когда они забавлялись с мечами, пришло в сердце искушение ударить противника по-настоящему, в кровь - они устрашились бы этого искушения и стали иначе относиться к своей забаве. Они испытали бы это искушение раз, другой, и третий - и научились бы ему противостоять. Но они испытали его лишь единожды - и сломались... Искушение - не грех, это испытание. Чтобы не поддаться искушению, нужно вовремя отдать себе в нем отчет".

(О.Чигиринская "По Ту Сторону Рассвета")

A ведь это про Антона, дословно. Вплоть до мечей.

И ведь не помогает. Будут выяснять отношения. Но подлее, втихую: "Останутся синяки".

Да, кстати, что сделали с антисоциальным Абалкиным:

"В последний его год, когда она вернулась с каникул, ничего уже не было. Что-то случилось. Наверное, они уже взяли его в свои руки. Или узнали обо всем и, конечно же, ужаснулись, идиоты. Проклятые разумные кретины. Он посмотрел сквозь нее и отвернулся".

И ещё цитата. Это воспоминания советского разведчика:

"И, конечно, Штирлиц, сразу должен был вызвать подозрение: либо импотент, либо, как теперь говорят, "голубой", либо еще что-то.

Нас учили вести совершенно нормальный образ жизни. Главное - быть обыкновенным живым человеком, которого изображаешь, хоть "голубым", но обыкновенным в своем кругу.

Общение с женщиной - это очень существенный момент, который говорит о естественности и правдивости жизни. То, что в советской литературе скрывается абсолютно".

С "Трудно Быть Богом" случилось то же, что с Джексоновским "Властелином Колец" - произведение легло на прокрустову кушетку...даже не морали - секс в Союзе очень даже был. А имперской политкорректности.

А может даже и не политкорректности.

Румата - слаб.

Сталкер из фильма - слаб.

Саул силён, но бессилен.

Сикорски силён - но ошибается.

Герои "Далёкой Радуги" - бессильны.

Камерер - силён, но бессилен.

Глумов силён - но ломается.

Малянов - слаб и бессилен.

Ёсицуне..тоже силён, но бессилен.

И это ключ к творчеству Стругацких:

И если кто-нибудь даже

Захочет, чтоб было иначе,

Бессильный и неумелый

Опустит он слабые руки.

А разве только Стругацкие? Тарковский. Высоцкий. Башлачёв.

А что общего? Пили по-чёрному.

Вот и вопрос, что тут первично: пили от бессилия, бессилие от алкологолизма или то и другое от третьей причины.

И разве только они?

То есть вся послевоенная советская литература вбивала этот комплекс заученной беспомощности.

"Ты слаб, ничего у тебя не выйдет. Ты силён, но тебе это не поможет, всё равно у тебя ничего не выйдет".

А раз не выйдет - то и делать ничего не надо. И отвечать ни за что не надо. Универсальное оправдание всего. Этот мазохизм, "я - тля" - он очень привлекателен. Как наркотик.

И так вбивалось поколение за поколением. Полвека уже.

Поэтому многие женщины и не любили советских книг - может они бы и не вывели всю эту цепочку, но на интуитивном уровне чувствовали, что книжки эти - как радиация - портят потомство.

А вот почему Мир Полдня оказался миром слабых? Да потому что это - мир-убежище. А миры-убежища создают по определению - слабые.

Сильным нет нужды убегать в виртуальный мир, они живут здесь и сейчас. Меняя наш мир так, как считают нужным. И пишут потом мемуары, за которые этот самый мир даёт им Нобелевку. А не жалкие гонорары.

В защиту Руматы. Соображение первое: земная медицина умела лечить многие арканарские болячки, типа чёрного мора. Но занимался ли кто арканарской венерологией? Какую заразу можно было подцепить с доны Оканы, с учётом её промискуитета? Ладно если бактериальную, а если вирусную? И ладно Румата, а Кира чем виновата, чтобы её экзотической заразой наделять?

Хорошо Тангорну было, он про микробов не знал.

Антон человек неплохой, очень порядочный...просто совершенно не на своём месте. Совершенно не тот склад, который подходит для такой работы. Даже менее подходящий, чем тот же Абалкин. Вспомните, как это было в предыдущий раз: мягкий человек, тоже очень порядочный, не желавший никому зла, хороший семьянин, верный союзник...в 29 лет, как и Румата, оказавшийся на самой вершине феодального общества...ну и чем это кончилось? Гуманитарной катастрофой и Ипатьевским домом.

А с другой стороны после тех же Карла Розенблюма и Стефана Орловского с их радикальными методами наведения всеобщего счастья, и требовался человек порядочный. Помните:

"Я указывал, что он - человек высокоморальный. [...] Мне не хотелось иметь дела с аморальным киллером, палящим без разбора и штабелями укладывающим некстати подвернувшихся прохожих".

(П.Александер, "Смерть зверя с тонкой кожей")

Ещё одно соображение. Помните эпизод:

"От феи остро несло смешанным ароматом немытого тела и эсторских духов [...] Святой Мика, почему они здесь во дворце никогда не моются? ".

Ну да, конечно,

Средневековье и всё такое...но только ли это имели в виду Стругацкие? Уж очень ярко..так пишут, когда сталкивались по жизни. Так вот, кажется мне, что имели в виду авторы секс советский. Секса в обществе официально как бы и не было, в результате всё, с ним связанное, казалось грязным. Ну и отсутствие какой-либо регламентации.

Эпиляция, душ перед койкой...буржуйские штучки... "Водой грехов не смоешь. Что я, благородный, что ли, мыться?".

"Когда он вошел, она вскинулась, но он не дал ей подняться, подбежал, обнял и сунул нос в пышные душистые ее волосы, бормоча: "Как кстати, Кира!.. Как кстати!..""

Душистые - потому что немытые. Помните, у Высоцкого: "Любимый запах - раскалённых солнцем волос". А самая фишка, что и Кира, и Окана должны пахнуть одинаково...а всё остальное - от восприятия.

"Ничего в ней особенного не было. Девчонка как девчонка, восемнадцать лет, курносенькая [...] Но любить она умела, как любят сейчас на Земле, - спокойно и без оглядки" - а вот тут первая фраза...между строк читается "Она конечно замухрышка, но я сделал ей одолжение". Вот...нельзя презирать того, кого любишь. Иначе это не любовь, а так...симулякр-спермоприёмник.

А ещё выбор Киры много говорит о Румате.

"И замуж ее медлили брать, потому что была рыжая, а рыжих в Арканаре не жаловали. По той же причине была она на удивление тиха и застенчива".

Выбирался заведомо второй сорт...девочка с дефектом...это ведь признак омеги...чисто подсознательно привыкшего, что лучшие женщины достаются другим. И заведомо берущего такую женщину, которая не привлечёт внимания альфа-самца.

Заметьте, когда лучшая (по меркам данного общества) женщина обращает на него внимание - начинается самая настоящая паника.

И тут стоит посмотреть на Антона в детстве:

"- Знаешь, Анечка... - начал Пашка.

- Я тебе не Анечка, - резко сказала Анка. Она терпеть не могла, когда ее называли не Анка, а как-нибудь еще.

Антон это хорошо запомнил".

Помните дона Корлеоне?

"Так ведь ты вел себя как слюнтяй. Одной жене выплатил больше, чем ей присудили. Другой боялся попортить личико, потому что она снимается в кино. Ты подчинялся в своих поступках женщинам, ? а женщины, они на этом свете только помеха делу, хотя на том, разумеется, попадут в святые, а мы, мужчины, будем гореть в адском пламени".

(М. Пьюзо,"Крестный отец")

Вот этих слов Антону никто в детстве н е сказал. И не мог сказать - потому как такого Учителя или Наставника дисквалифицировали бы немедленно. А ведь надо. Потому что это неудобная, неполиткорректная - но правда.

"Отец помощник писца в суде, брат - сержант у штурмовиков". И где благородный дон мог с ней познакомиться? Это ж два непересекающихся мира.

Но на шею она уже сесть пробует. Обратите внимание на три диалога:

"1.

- Почему ты плакала?

- Почему ты такой сердитый?

- Нет, ты скажи, почему ты плакала?

- Я тебе потом расскажу.

2.

- Барон Пампа - отличный товарищ.

- Как это так: барон - товарищ?

- Я хочу сказать, хороший человек. Очень добрый и веселый. И очень любит свою жену.

3.

- Я хочу с ним познакомиться... Или ты стесняешься меня?

- Не-ет, я не стесняюсь. Только он хоть и хороший человек, а все-таки барон".

Румата ведёт себя так, как благородный дон не может себя вести в принципе. Чтобы простолюдинка смела не ответить на прямой вопрос дона, а ещё и свои вопросы задавала? И Кира чувствует слабину. И наглеет. Раз за разом - замаскированная словесная атака - скорее обозначенная намёком - и раз за разом благородный дон тушуется и уступает.

Опять же цитата в тему. На сей раз из Мирера:

"Ничего не выйдет. С низшими нельзя обращаться как с равными. [...] Мы не ТАМ. Мы здесь. ТАМ считается, что все люди рождены равными. А здесь - нет. Он сам полагает себя низшим, этот охранник. [...] Поставим мысленный опыт. Что подумала бы ты - монтажница высшего класса, если бы Первый повел себя чересчур вежливо? Отвечай быстро!

- Что это работа чхагов, подсадивших в Первого существо низшей касты. Каковое, в силу своего ничтожества, заискивает перед тобою, существом высшего ранга!".

Следующий диалог:

"- Подожди... Румата... Сними обруч... Ты говорил - это грешно...

Румата счастливо засмеялся, стянул с головы обруч, положил его на стол и прикрыл книгой.

- Это глаз бога, - сказал он. - Пусть закроется... - Он поднял ее на руки. - Это очень грешно, но когда я с тобой, мне не нужен бог".

Во-первых, простолюдинка называет благородного дона "прямо по имени, без присовокупления титулов и званий".

Во-вторых, требует уже очень серьёзного - "снять глаз бога". По её шкале - погубить душу. Дон послушно снимает и прикрывает книжкой. Он-то знает, ничего страшного. А на самом деле? На самом деле Румату посылали в Арканар вовсе не водку пьянствовать и безобразия нарушать. А собирать информацию. И сам он только придаток к этой камере. Кстати, не нарушал бы он инструкций, не вырубал бы камеру - на патрульном дирижабле поняли бы, что дело плохо, намного раньше. Глядишь, и Киру бы откачали.

Третье наблюдение: К чему относится "Ты говорил - это грешно"? К снятому обручу или любовнице-несовершеннолетке? Потому как знакомы они не первый день и не первый год.

Теперь про запой Руматы. Представьте себе человека, который играл-играл в виртуальную стрелялку...и вдруг обнаружил, что из-за него умер реальный человек. Красивая молодая женщина. Которая всего за пару часов до того обнимала тебя и говорила "Я так ждала тебя". Причём, умерла страшно. И напрасно. И с этим теперь жить до конца жизни. В общем, не хотел грязи - извалялся в крови.

А наутро после запоя мысли появляются уже другие: "Вчера я убил дону Окану. Я знал, что убиваю, еще когда шел к ней с пером за ухом. И я жалею только, что убил без пользы. Так что меня уже почти научили". Типа, опыт рационализирован... и вывод - что ты перешёл черту.

Теперь понимаете, чего испугалась Кира? "Румата поднялся наверх, постучавшись, вошел в кабинет. Кира сидела в кресле, как и вчера. Она подняла глаза и со страхом и тревогой взглянула ему в лицо". Не просто пьяного мужика. А того, что она в Румате ошиблась. И что он сейчас начнёт восстанавливать семейный порядок методами графа де ла Фер. Но Румата ведёт себя, как нашаливший мальчик... Такого можно и пожалеть: "Бедный мой, - сказала Кира. - Погоди, я сейчас рассолу принесу".

"Хорошенькие сцены наблюдали сегодня на Земле".

Да, а чем занимались аналитики на той стороне камер? Все эти историки, социологи, психологи, на Базе, на Земле. Невооружённым ведь глазом видно: наблюдатель вразнос идёт. Водку пьянствует, камеру закрывает, ценных контактов просто проваливает. С подопытными корешится. В общем ведёт себя неадекватно.

И почему дон Кондор, со своим опытом - в том числе и провалов - не настоял на отзыве Руматы? Хотя бы временном - отдохнуть. Ведь ничего сложного: легенда - дон Румата Эсторский убывает в своё поместье. Ну да, конечно, Штирлиц 20 лет не был на Родине...а этнографы регулярно возвращаются. Обязательно ли десятилетиями торчать в Средневековье? Обязательно ли служить не ближе 50 км от дома?

А теперь про отношения Антона, Пашки и дона Кондора. Пашка называет его дядей Сашей. Когда и кого тридцатилетний называет дядей? Того, кого он знает с детства. Не учителя. Либо из родных, либо из друзей семьи.

Антон - даже наедине с собой именует его по имени-отчеству.

И вообще отношения между Александром Васильевичем и Пашкой - они менее формальные. А вот между им же и Антоном - намного холоднее и напряжённее. Отношения начальника и плохого подчинённого, которого по уму и надо выкинуть - а никак. И что в конечном счёте оказывается прав именно этот подчинённый - ничего не меняет. Скорее наоборот. Подчинённого откровенно пытаются подставить:

"- Тебе надо было убрать дона Рэбу, - сказал вдруг дон Кондор.

- То есть как это "убрать"?

На лице дона Кондора вспыхнули красные пятна.

- Физически! - резко сказал он.

Румата сел.

- То есть убить?

- Да. Да! Да!!! Убить! Похитить! Сместить! Заточить! Надо было действовать. Не советоваться с двумя дураками, которые ни черта не понимали в том, что происходит".

Дальше - самоцитата:

"Убрали бы вы, допустим, вашего Рэбу. Далее возможны только два варианта: переворот либо происходит, либо - нет - согласны? Во втором случае всё кончается благополучно, для всех - кроме дона Руматы, который отправляется на Землю, лечиться от паранойи.

- А в первом?

- В первом? В первом переворот-таки происходит, после чего поименованному дону Румате сообщается, что именно он своими дилетантскими действиями спровоцировал кровопролитие и ему самое время - опять же лечиться".

Так вот...и тут стоит задуматься, как Антон попал в наблюдатели. Факт, в своё время он был "сменным пилотом рейсового звездолета". А отношение к звездолётчикам в Мире Полдня... Цитата:

"...наибольшим почетом пользуются, как это ни странно, не космолетчики, не глубоководники и даже не таинственные покорители чудовищ - зоопсихологи, а врачи и учителя. В частности, выяснилось, что в Мировом Совете - шестьдесят процентов учителей и врачей. Что учителей все время не хватает, а космолетчиками хоть пруд пруди".

И ещё:

"И не то чтобы все это напрасно. Тебя поблагодарят, тебе скажут, что ты внес посильный вклад, тебя вызовет для подробного разговора какой-нибудь видный специалист... Школьники, особенно отстающие и непременно младших классов, будут взирать на тебя с почтительностью, но учитель при встрече спросит только: "Ты все еще в ГСП?" - и переведет разговор на другую тему, и лицо у него будет виноватым и печальным, потому что ответственность за то, что ты все еще в ГСП, он берет на себя. А отец скажет: "Гм..." - и неуверенно предложит тебе место лаборанта; а мама скажет: "Максик, но ведь ты неплохо рисовал в детстве..."; а Дженни скажет: "Познакомься, это мой муж". И все будут правы, все, кроме тебя".

А это ещё ГСП. Пилот рейсовика в этом свете должен восприниматься, вообще как " водила-дальнобойщик".

Скорее всего, в какой-то момент Антону предложили - тот же Пашка - стать серьёзным человеком. И устроил в Институт Экспериментальной Истории. Через того же Кондора. В таком случае понятно, отчего Антону так не нравится его работа - та самая чужая колея.

И понятно, почему Кондор не может отправить его на Землю.

А теперь ещё один момент.

"Он еще оставался землянином, разведчиком, наследником людей огня и железа, не щадивших себя и не дававших пощады во имя великой цели. Он не мог стать Руматой Эсторским, плотью от плоти двадцати поколений воинственных предков, прославленных грабежами и пьянством. Но он больше не был и коммунаром".

Почему даже напившись Антон не мог стать Руматой Эсторским?

Потому что дворянин, самурай...называйте как хотите - это поколения буйных воинственных предков. Не просивших ни не дававших пощады. Отбор - где трусу или малахольному - было не оставить потомства. А кроме генетики - философия, передававшаяся из поколения в поколение.

Никакой мистики - в любом обществе несколько поколений кадровой службы в боевых частях формируют очень схожие философию и менталитет. Способствуя переоценке ценности своей жизни и страха своей же смерти. Когда ребёнок видит отца - хоть доспехах, что в камуфляже - уходящим на войну, когда слышит рассказы о предках, когда боевое оружие лежит дома... Не знаю механизма, но, как мне кажется, программа менталитета хищника так же заложена в человеке, как и программа пассионария. Просто её надо запустить. И неизбежно появляется некое понятие чести. Нечто невидимое и неосязаемое, но потерять её страшнее, чем умереть.

"Я принял решение остаться в крепости и умереть быстрой смертью. Конечно, мне не составило бы большого труда прорваться сквозь их ряды и спастись, сколько бы десятков тысяч всадников не приблизилось к нам и сколько бы колонн не окружало нас. Но такой поступок не приличествует воину, такое поведение было бы трудно счесть проявлением верности. Поэтому я останусь здесь против воинов всей страны. И пусть у меня нет даже одной сотой необходимого для противостояния числа людей, я буду защищаться и умру великолепной смертью. Я покажу всем, что оставлять замок, который нужно оборонять, что ценить жизнь и ради этого бежать от опасности и показывать врагу свою слабость - не в традициях моего господина Иэясу".

Дону Пампе не нужно было размышлять, как поступить - он действовал. Нужно приказывать солдатам противника - и они ещё побегут выполнять.

Нужно в одиночку вытаскивать друга из Весёлой башни - он идёт и вытаскивает. Он не думает, чем это может аукнуться ему. Не думает про замок, баронета и бароннесу.

"Полночи я бегал по городу! Черт возьми, мне сказали, что вы арестованы, и я перебил массу народу! Я был уверен, что найду вас в этой тюрьме!".

Сравните с мыслями Антона:

"Все-таки попался барон. Я совсем забыл о нем. А он бы обо мне не забыл...[...] Что за прелесть. Казалось бы, бык, безмозглый бык, но ведь искал же меня, хотел спасти, ведь пришел, наверное, сюда в тюрьму за мной, сам... Нет, есть люди и в этом мире, будь он проклят... Но до чего удачно получилось!".

Нельзя презирать друзей.

Кстати, показательно, как вели себя перед расстрелом Колчак и Унгерн...и в какую жидкую кашицу расползлись так называемые красные командиры. Первые были кадровыми военными в куче поколений и знали, что смерть - это всего лишь ещё одно свойство жизни.

Вторые были тем самым третьим сословием. Очень здорово и без сомнений отдавали расстрельные приказы... И очень плохо умели умирать сами. Точнее даже не умирать - проигрывать.

Вы можете представить Пестеля или Колчака пишущим такое: "Верните меня к жизни, верните меня к семье - я так наказан. Теперь есть возможность писать, я Вам еще хочу написать, т. к. что то нескладно, кажется, это потому, что в своей одиночке я заболел и пишу Вам лежа в постели. Родной мой Сталин!

Сотни миллионов будут праздновать 1 Мая (я не мечтаю, как в прошлом году, вести за собой колонну танков), отпустите меня к ним!".

Так вот, "люди огня и железа, не щадившие себя и не дававшие пощады во имя великой цели" - это как раз и есть те самые красные командиры.

Ну и под конец ещё одна цитата:

"Священнику не подобает писать о полководце. Каким бы изяществом не отличался его стиль, раз он не знаком с военным делом, он не сможет постичь истинных помыслов великого полководца. Передавать же ошибочные суждения о знаменитом военачальнике последующим поколениям по меньшей мере непочтительно".