Наконев Владимир : другие произведения.

Сказки для взрослых

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сказка ложь, да в ней намёк.
[]

  СЧАСТЬЕ

  Он появился в нашем доме чуть больше месяца назад. Почему-то я его сразу не взлюбила. Мне никто из мужиков не нравился, с которыми пыталась сойтись моя мама, хотя они с самой первой минуты нашего знакомства начинали подлизываться ко мне. А этот не подлизывался и, вообще, старался обойти меня стороной.
  Моего отца я не знаю. Его никогда не было. Много раз я пыталась расcпросить об этом маму, но она всегда говорила, что я его никогда не увижу, что от любви до ненависти - один шаг и, однажды, я услышала, как мама плакала после такого разговора. Больше мне не хотелось говорить на эту тему. Подумаешь, без отца. Да таких много у нас в деревне. Вон и Ольга - моя лучшая подруга - тоже живёт только с матерью.
  Этот был какой-то правильный, хозяйственный. Всё чего-то мастерил и ремонтировал в доме или дворе. Мама с ним похорошела, помолодела и начала подкрашиваться. Я некогда не видела её такой. И решила быть нейтральной к нему. Строго на "вы", от и до, и ничего больше. Он тоже был ко мне чуть ли не безразличен. Всегда называл меня полным именем. Не лез на мою территорию и всегда встречал меня спокойным изучающим взглядом, если я оказывалась возле него.
  Девчонки приходили ко мне в гости, разглядывали его издали и спрашивали меня.
   - Ну, и как ты с ним?
   - Никак, - отвечала я, - Он мамин.
  А другие мальчишки и девчонки всё время прикалывали и дразнили меня. Особенно Колька. Он такой противный.
   - А знаешь, что он сейчас делает, когда ты не дома? Он делает твою маму по-собачьи, - и он задвигался, показывая, - Или как кролик, - и показывал быстрее, - Или как хряк, - закрывал он глаза и медленно шевелил задом.
  Когда я злилась, надо мной смеялись ещё больше. Потом я чуть-чуть плакала от обиды, когда шла домой, и дома чувствовала, что я его не люблю.
  Шло время. Мы привыкали друг к другу. Я его тоже начала называть по имени, но всё равно на "вы".
  
  Захожу во двор после школьной практики и вижу, как он ремонтирует загородку для цыплят. Он повернулся на звук моих шагов.
   - Ирина! Как хорошо, что ты пришла. Помоги мне, пожалуйста. Возьми вон тот конец верёвочки и подержи вот здесь.
  Взял в руки инструмент с пузырьком воздуха и начал его прикладывать к верёвочке, командуя мне ниже или выше.
   - Держи крепко!
  Оттянул за середину и отпустил. Верёвочка стеганула по доскам, оставив на них белый след.
   - Спасибо, Ирина! Ты - настоящий друг.
  Хмыкнув, я отправилась в дом.
  Вечером я прошла через зал в пижаме. Мама и он сидели обнявшись перед теликом. Я, почему-то, заревновала. Уселась полулёжа маме на колени и обняла её, отпихивая его.
   - Вот же прилипала! - попыталась оттолкнуть меня мама.
   - Она не прилипала, - сказал он, - Ей просто скучно, - и он стянул меня с маминых ног, крутанул в воздухе и посадил к себе.
   - Пус..., - начала я, но он приложил свой палец к моим губам, накрыл мои ноги пледом и прижал к себе как маленького ребёнка. Я лежала на его руке, моя голова на его груди, а вторая его рука вернулась на плечи мамы.
   - Пустите меня!
  Но он склонился ко мне и прошептал.
   - Закрой глаза.
  Я подумала, что не стоит скандалить из-за пустяков и прикрыла веки. Меня удивило, что я чётко услышала биение его сердца. "Ту-тук", "ту-тук", "ту-тук". Словно какая-то большая машина. Так я и слушала не знаю сколько времени, как вдруг "ту-тук, ту-тук, ту-тук", ускорились звуки. Я приоткрыла глаза. Они целовались надо мной. Хм, как интересно! А если я его поцелую, сердце тоже забьётся быстрее? Снова зажмурилась и принялась обдумывать это.
  - Малыш хочет спать, - услышала я словно идущий изнутри груди голос. Задремала! Я хотела встать, но он поднялся вместе со мной и понёс меня в мою комнату. Уложил на кровать, отбросив одеяло, убрал плед, накрыл меня одеялом и подоткнул под бока.
  - Расскажи мне сказку, - я и сама не заметила, что обратилась на "ты".
  Он кивнул, улёгся рядом, оставив ноги на полу. Запрокинул руки за голову. Я повернулась на бок, уткнулась носом ему в подмышку и стала слушать.
  Открыв утром глаза, я долго пыталась вспомнить, на каком месте я уснула. Но казалось, что я слушала всю сказку до самого конца. Ну, почти до самого. Всё теперь было по-другому. Почему-то я думала о нём только хорошее. Почему так всё изменилось? Я поднялась и, на цыпочках, зашла к ним в спальню. Он лежал на спине, чуть приоткрыв рот, а мама прикорнула у него под боком. Точь-в-точь, как я вчера вечером. Склонившись над ним, я прикоснулась губами к его губам. Он открыл глаза.
   - Доброе утро, папа! - неожиданно для себя сказала я.
   - Доброе утро, дочка! - шёпотом ответил он.
  Мне вдруг стало хорошо, как на празднике. И я повторила.
   - Папа! Хочешь, я приготовлю тебе чай?
   - Хорошо, дочка. Ставь воду, я сейчас приду.
  На кухне я поставила чайник на газ и, когда он вошёл, я шагнула к нему и обняла.
   - Папа! А ты от нас не уедешь?
   - Если тебе не надоем, то нет, - он наклонился и поцеловал меня в макушку.
   - Не надоешь, - пообещала я, сильнее обхватывая его.
  Мы уже разлили чай по чашкам, когда к нам пришла мама. Сели за стол. Я потянулась к сахарнице.
   - Папа! Сколько тебе сахару положить?
  Ложечка выпала из маминой руки, звякнула о блюдце и покатилась по полу. В её глазах было всё сразу: удивление, испуг, непонятливость. Он едва заметно подмигнул мне.
   - Положи сколько и себе, дочка. Но не перестарайся, а то попа слипнется.
  Мы все рассмеялись, поискали ложечку и продолжили завтракать.
  После обеда ко мне пришли девчонки. Мы собирались пойти купаться.
  - Папа! Можно я пойду с ними на озеро? - нарочито громко спросила я.
  - Можно, дочка! А где это? Я к вечеру тоже приду.
  Всю дорогу девчонки трещали, как сороки.
   - А как это? Но он же не твой отец. А почему...?
   - Раньше был не мой, а теперь мой, - гордо отвечала я. И только Ольга шла молча рядом со мной и держалась крепко за мой локоть.
  
  Вечером он показался на дороге со свёрнутым полотенцем под рукой. Издали разглядывал нас, стараясь отыскать меня среди многих девчонок и мальчишек. Конечно, он же не видел меня в купальнике.
   - Папа! Я здесь! - крикнула я и припустила к нему. Подбежала и с разбега прыгнула ему на шею, обхватив руками и ногами. Он придержал меня, наклонился и поставил на землю. Скользнул по мне взглядом, взял обеими руками за плечи и тихо проговорил.
   - Дочка! Поправь бюзик.
  Я опустила глаза. Боже мой! Моя "анжелика" сдвинулась, когда я напрыгнула на него и вся правая часть оголилась! Дёрнулась, чтобы отвернуться от него, но он удержал меня за плечи и так же тихо сказал.
   - Этого никто не видит. Поправляй.
  Какой он умница! Получила бы я насмешек на год вперёд, если бы повернулась к мальчишкам с голой грудью. Я засунула за лиф большие пальцы и подтянула его наверх, закрыв всё как положено. Он улыбнулся, подал мне руку и я повела его ко всем.
  - Всем здрасьте! - поздоровался он. Ему ответили. Он положил полотенце на траву и подошёл к берегу.
   - А слабо вам нырнуть с берега? - сказал Колька. Вот же противный!
   - Не слабо. Но надо знать место, где ныряешь, чтобы ни на что не напороться.
  Мальчишки сыпанули в воду. Подплыли к небольшому обрывчику и, наперебой, начали кричать.
   - Вот здесь надо! Здесь - самое классное место! Три метра глубина!
  И заныривали стоя, подняв руки над головой и показывая, что здесь можно нырять. Я стояла с девчонками поодаль. Мы молчали. Он снял с себя рубашку, сандалии и брюки, оставшись в одних трусах. Мальчишки одобрительно загудели. Среди девчонок тоже кто-то сказал.
   - Какой сильный!
  Жалко, что сейчас не было других взрослых, чтобы сравнить. Но и без сравнения он был что надо. Точь-в-точь Кинг-Конг, только безволосый. Он подвигал руками, шеей, крутанулся несколько раз и несколько раз присел. Подошёл к берегу, отсчитал шаги и, вдруг, прошёлся "колесом", оттолкнулся ногами от земли, сделал настоящее сальто в воздухе и, так же ногами, врезался в воду.
   - О-о-о! - только и сказали все.
  Он вынырнул, отфыркиваясь, и поплыл от берега. Все смотрели на него, а я сделала вид, что мне это уже знакомо, подошла к его одежде и стала складывать её аккуратной стопочкой. Пока я это делала, Ольга подошла ко мне, подняла с травы полотенце и положила его сверху на одежду.
   - Ириша! - послышалось с озера.
  Я разогнулась. Он был в воде далеко от берега. Я помахала рукой.
   - Я здесь, папа!
   - Дочка! Ты умеешь плавать?
   - Да!
   - Плыви ко мне.
  И зачем я только сказала "да"! Я плаваю "по-собачьи", понемногу и только рядом с берегом. И все это знали. Поэтому расступились, освобождая мне проход к берегу. Сейчас опозорюсь! Обречённо я зашла в воду и поплыла. Изо всех сил я гребла под себя руками, двигала ногами и с ужасом чувствовала, что мои ноги тонули всё больше.
  - Не высовывайся из воды, - услышала я радом и вцепилась в протянутую ко мне руку, - Наоборот, старайся как можно больше погрузиться в воду. До самого носа. Тогда вода станет тебя выталкивать. Чуть приподнимись, вдохни ртом воздух и выдыхай с пузырями в воду. Понятно? Держись за мои плечи и бултыхай ногами.
  Мы плыли всё дальше от берега. Он - на спине, лицом ко мне, а я сверху. В один момент, я оглянулась. Берег был далеко-далеко. Так далеко, что я уже не видела лиц тех, кто там был. Мы заплыли на самую середину озера.
   - Отдохнула? Тогда проплыви вокруг меня.
  Класс! Никто из девчонок не заплывал так далеко, как я. Обратно я плыла у него за спиной, держась за его плечо то одной, то другой рукой и помогая ему. Берег всё ближе и, наконец, я встала на ноги.
   - А можно я тоже с вами проплыву? - это была Ольга.
  Он посмотрел на неё, потом на меня. Я чуть заметно покивала.
   - Можно. Как тебя зовут?
   - Оля.
  Он присел перед ней в воде, она взялась за его плечи и они поплыли. Сделали большой круг около берега. Когда возвращались, Ольга уже держалась за него одной рукой и почти сама плыла рядом.
  На берегу он растёрся полотенцем, потом обернул его вокруг тела и снял под ним трусы. Выжал и повесил на ветку куста. Вытащил из кармана брюк сухие и, так же под полотенцем, надел их. Оделся и повернулся ко мне.
   - Дочка! Ты когда вернёшься домой? Там у нас есть дело.
   - Я ещё часик побуду здесь. Можно, папа?
   - Можно, - он взмахнул рукой уходя, - Всем до свидания!
  Никаких у нас там дел не было. Он просто хотел, чтобы я его ещё раз назвала папой при всех. Я это видела по его глазам.
  
  Мы шли по дороге домой. Мальчишки всё ещё обсуждали сальто-мортале. Девчонки шли парами.
   - Какая ты счастливая! - тихо сказала Ольга, - А ты фамилию менять будешь?
  Я не успела ответить.
   - А он Ирку за жопу держал. И она его "чмок-чмок-чмок".
  Вот же гад этот Колька! Я обернулась к нему, но не успела ничего сказать, как на него набросились все девчонки.
   - У тебя язык, как собачий хвост! Помолчал бы лучше, дурак! Чего ты везде лезешь во все дыры?
  А Федя - самый старший из мальчишек - вдруг сильно дал Кольке подзатыльник и молча зашагал от него. Я видела, как Кольке было больно. Он шёл, опустив голову и прижав руки к бокам. Слезинки капали с опущенной головы на дорогу. Мне стало его жалко, но и злорадство тоже радостно шевелилось во мне: так ему и надо. Сколько раз я ревела после его подколов. Пусть теперь сам узнает, как оно.
   - Классный мужик! - сказал Федя, догнав нас, - Здоровый как бульдозер. Я бы хотел с ним познакомиться. Ира! - он взглянул сбоку в моё лицо, - Можно я к вам в гости приду?
  У меня вдруг сильно забилось сердце. Все девчонки "западали" на Федю. Стараясь казаться как можно равнодушней, я пожала плечами.
   - Если хочешь...
  Вечером я опять вошла в зал. Они сидели обнявшись на диване. Специально я проползла по их ногам и стала моститься с другой стороны у папы. Он обхватил меня рукой до самой попы. Видел бы это Колька! Но я же не виновата, что я такая маленькая и вся моя попа умещается в его ладони. Как много изменилось в моей жизни за эти два дня!
  
  В субботу мы натопили баню. Он зашёл в хату, вытирая об себя руки.
   - Всё готово. Женщины и дети - первые.
  Мама взяла в руки стопку чистого белья.
   - Пошли, Ира. Я потру тебе спину.
   - Пусть мне потрёт папа.
  Мама поперхнулась и чуть не выронила одежду на пол. Посмотрела на него странным взглядом. А что тут такого? Он уже видел меня на озере без лифчика, хотя об этом никто, и мама тоже, не знает. Мама сунула мне в руки бельё.
   - Ну, раз ты так хочешь, иди первая.
  Я сидела на скамейке, потому что на полке было слишком жарко, поджав ноги к груди и обхватив колени руками. Он стоял сбоку и уже вымыл мне голову, а сейчас тёр вехоткой спину, макая её в шайку. Зашла мама. Без одежды. Взяла второй тазик, набрала воды и полезла на полок.
   - Справляетесь? - спросила, проходя мимо.
   - Запросто, - ответил он, - Котёнка всегда легче мыть, чем слона.
  Я зафыркала, представив слона и котёнка, моющихся рядом. А он уже тёр мне руки и я потихоньку выпрямлялась. Вехотка заскользила по моему животу.
   - Вставай! - он легонько шлёпнул меня по попе. Я поднялась на ноги, стараясь оставаться к нему всё так же боком, и он стал мыть мои ноги. Держась за полок, я посмотрела на маму. Она делала вид, что трёт себя мочалкой, и с любопытством смотрела на нас.
   - Помой себя между ног, - сказал он, поливая из ковша. Потом поднял свою ногу передо мной на скамейку.
   - Держись за колено!
  Я наклонилась и взялась обеими руками. Ой! Он лил на меня воду из ковша и мыл мне попу! Нет, этого я никогда не расскажу Ольге.
   - Выпрямляйся! Будем полоскаться. Так, первый ковш - тёплая. Не дышать! - и он вылил мне воду на голову, - Теперь попрохладнее. И теперь ещё холоднее. Постой здесь, я принесу полотенце.
  Он пошёл к двери. Я посмотрела на его трусы. Хм... мы с мамой голые, а он в трусах. А если..., нет-нет, хватит загадывания желаний. Тем более, что я знала, что я там увижу. Я уже видела это у мальчишек, когда мы купались голые после захода солнца, чтобы не идти домой в мокром и по прохладе. Я повернулась к маме.
  - Как хорошо быть маленькой, мама!
   - Да, ты права, - глаза её стали печальные.
   - Повернись ко мне и держи здесь полотенце, - он уже стоял возле меня с развёрнутым большим махровым полотенцем. Я придержала конец полотенца, как фартук, и он завернул меня в него, как конфету. Взял на руки и вынес в предбанник. Усадил на скамейку, помог выпростать из полотенца руку и подвинул кружку с квасом.
   - Сейчас мы помоемся и придём. Не глотай холодное. Подержи во рту, пока не согреется, а потом проглатывай. А то может горло прихватить.
  Ну всё он знает! Он повернулся уходить.
   - Папа!
   - Да, дочка, - оглянулся он.
   - Поцелуй меня.
  Он шагнул ко мне и наклонился, прицеливаясь к щеке. Но я повернула голову, собираясь встретить его губами. Он выпрямился, шутливо нахмурил брови, взял меня рукой за подбородок так, что мои губы сложились в трубочку между его пальцами, и чмокнул. Я так и не поняла, что это было. Папа открыл дверь бани и шагнул за неё. Потом из-за двери показалась его рука, швырнувшая трусы на скамейку, и дверь закрылась. Интересно, они сразу мыться будут или целоваться сначала?
  Я проснулась под утро в моей кровати. На мне была ночная рубашка. Ну конечно же это сделал папа. Мама бы просто не смогла дотащить меня сюда, не разбудив.
   - Папа, папочка, папуля, папулечка, - в голос повторяла я новые для меня слова. Как жаль, что мне уже двенадцать лет. Было бы мне пять, а ещё лучше три. Тогда бы папа всё время носил меня на руках. И с этими хорошими мыслями я опять заснула. Вот оно, счастье!

  ОДИН ДЕНЬ СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ.
  
  Я смотрела в потолок и понимала, что я его ненавижу. Ненавижу всей моей душой. Наверное, не существует в мире другая ненависть, которая могла бы сравниться с моей. Каждый день я просыпаюсь с этим чувством. Я лежу в постели, смотрю в потолок и готовлюсь к действию. Моя ненависть сконцентрируется в одно только движение, которое я собираюсь сделать.
   Повернула голову. Он лежал спиной ко мне и сопел равномерно в такт поднимающемуся и опускающемуся боку. Боже мой! У него появляется лысина! До сих пор мне не бросалось в глаза, что волосы вокруг макушки поредели и среди них просвечивает розовая кожа. Когда-то он был худеньким парнем с густой и непокорной шевелюрой жёстких волос. Я усмехнулась, вспомнив, как мне нравилось запускать пальцы в его волосы, отбрасывать на бок его чуб, чтобы заглянуть в глаза. Прижаться бы к этой спине, обхватить руками и замереть, как это было много лет тому назад; ах, он меня обнял; ах, он потрогал, словно невзначай, мою грудь...
   Ненавижу! Я резко выбросила руку и нажала на кнопку будильника за какое-то мгновение до того, как он зальётся трелью. Как я ненавижу этот будильник! Поэтому я всегда просыпаюсь раньше и жду несколько минут, чтобы выключить его именно тогда, когда он собирается взорвать тишину в моём доме. Несколько секунд наслаждаюсь моей победой над этим техническим монстром и поднимаясь с кровати.
   Умываюсь в ванной, промокаю лицо полотенцем, слегка касаюсь губ помадой и собираю волосы в пучок под резинку. Не понимаю женщин, которые не обращают внимания на то, как они выглядят дома, накрашиваясь и наряжаясь только тогда, когда выходят на люди.
   Захожу в детскую, поправляю одеяло на сынишке. Он так брыкается во сне, что одеяло оказывается в любом углу кроватки. На дочку я только посмотрела и даже не подошла к ней: она вся в меня и спит чутко, просыпаясь от малейшего движения поблизости. Выхожу из комнаты, протиснувшись боком в приоткрытую дверь, и медленно закрываю, приподняв её, чтобы не скрипела. Теперь можно не осторожничать. Захожу на кухню, смотрю на часы. Ещё полчаса мужу можно поспать. Самые сладкие минуты. Это я знаю по себе. Было же время, когда он поднимался раньше меня и приносил мне завтрак в спальню. Хи-хи! И всегда спрашивал:
   - Вам кофе в постель?
   - Нет, лучше в чашку, - неизменно отвечала я и после этой шутки, и быстрого опустошения подноса, мы начинали кувыркаться в нашей койке, заканчивая эту гимнастику одним и тем же: он сверху, я под ним, он во мне и я вся вокруг него. Мы даже сделали фотографию этой композиции. Надо найти ту фоту и перепрятать подальше. А то дочка подросла настолько, что ставит меня в тупик своими вопросами, типа: а мне можно носить лифчик?
   Подошло время. Иду в спальню. Встаю на колени возле кровати, обхватываю спящего мужа руками и прижимаюсь к нему.
   - М-м-м-м... пора вставать? - пробурчал он, не открывая глаз.
   - Да, уже без десяти.
   Он вздохнул, потянулся, открыл глаза, обнял меня, опуская ноги на пол, и этим объятием снял мои руки с себя. Дежурно чмокнул меня в губы. Повернулся и пошёл в ванную, откуда через секунду донеслось журчание струи в унитазе. Эх... проза жизни.
   Я отбросила одеяло с кровати, расправила простыню и взбила подушки. Пока постель проветрится, надо идти кормить мужа. Он работает шофёром, это вам не хухры-мухры и завтрак должен быть солидным. Он ест один. Я буду завтракать позже, вместе с детьми. Иначе, трудно заставить их поесть перед школой. Мне нравится быть рядом с мужем, когда он ест. Угадываю его желания и подаю ему как раз то, что понадобилось. Любуюсь моим мужчиной и, в этот момент, словно и не было этих лет и передо мной сидит всё тот же застенчивый мальчик. Хе-хе! А у мальчика уже лысина пробивается. Когда прохожу за его спиной, наклоняюсь и чмокаю его в макушку.
   - Что? Что-то не так?- удивлённо обернулся он.
   - Не-а. просто захотелось тебя поцеловать.
   Он ушёл, забыв хотя бы обнять меня. Только слегка коснулся губами моих. Такого никогда не случалось, когда мы "женихались в девках", как говорил тогда мой дедушка.
   Ну, началась гонка со временем. Поднять детей, умыть, накормить, одеть , отвести в школу, не забыв одеться и докраситься, чтобы тоже отправиться на работу. День начался.
   Работа моя, в основном, сидячая. Хотя, иногда, хочется вскочить из-за стола и надавать пинков некоторым мачо из моих коллег, которые, как павлины, распушив хвосты, шляются по фирме, поволакиваясь за молодыми девчонками. Наверное, я тоже считаюсь молодой, потому что сейчас один из таких бездельников уселся задом на мой стол и втирает мне про мои красивые глазки и привлекательные губки. Отшивать такого бесполезно. Он думает, что это игра и только усиливает нажим. Смотрю на этого пижона и размышляю, не послать ли его в магазин за покупками, которые мне нужно сделать после работы. Фиг он откажется. Но, потом, так же, фиг от него отвяжешься.
   - Ты обратил внимание, что сел в чернила? - спрашиваю.
   Коллега с грохотом спрыгивает со стола и оттягивает свои брюки. На шум оборачиваются все в зале.
   - Я его не трогала. Он сам упал, - сообщаю заулыбавшимся и снова обращаюсь к нему, - Мог бы и догадаться, что чернила с прошлого века не используют. Иди отсюда. Не мешай работать.
   Так, одним поклонником меньше. День заканчивается спокойно. Включаю домашнюю программу: забрать детей из школы, покупки в магазине, заезд на городскую детскую площадку, где расслабляюсь в болтовне с другими мамами, пока наши дети играют. И домой. Дома - уроки, стирка, перемежающаяся с домашними заданиями, дети ужинают и мы совершаем небольшую прогулку перед сном. Ванная по очереди. Дочка уже стесняется мыться в одной ванне с маленьким братиком в моём присутствии. Ох, скоро начнутся новые заботы и хлопоты. Всё замирает в доме, кроме приглушённого телевизора. Я с утюгом в руке посматриваю на часы. Что-то задерживается.
   В коридоре щёлкнул замок. Выхожу на приветственный поцелуй. Он слегка отворачивается, касаясь угла моего рта, и я улавливаю запах спиртного. Тревога! У нас это не является обычным. Бросается в глаза некоторая скованность и замедленность его движений.
   - Что-то случилось?
   Муж поворачивается ко мне, смотрит в глаза.
   - Не со мной. Не бойся. Неприятная была картина.
   Я не настаиваю на продолжении. Расскажет сам, если захочет. Но включаю программу психологической разгрузки. Вчера у нас ничего не было. Значит, сегодня не только можно, но и нужно. Мы уже давно реже стали заниматься сексом. Как-то само-собой так получилось. Уже отошли в лету наши ежедневные игры и по нескольку раз в день. Сейчас, в лучшем случае, это бывает раза три в неделю. Чаще - два. И уже не помню, когда мы последний раз были близки два дня подряд.
   В кровати тоже всё не так, как раньше. Молча целует меня в губы, опускается на шею, потом на грудь. Мог бы остановиться и сказать, что меня любит. Но делать нечего, привычно закрываю глаза и глажу его волосы, когда он сосёт мои груди. Его палец бродит в моей промежности, давит на клитор и лезет внутрь. Только-только начинаю заводиться, как он, убедившись что у меня уже мокро, переваливается через мою ногу и вставляет мне пенис. Двигается, придавливая меня и ёрзая по мне всем телом. Мне передаётся его возбуждение, ловлю его движения, догоняя его и успеваю кончить вместе с ним. Он же хрипит мне в ухо, прихватив зубами мою мочку. Беспорядочно дёргается и замирает в моих обьятиях. Его слюна сползает по моей шее, но шевелиться нельзя. После его первого вздоха, я вытаскиваю моё ухо из его зубов и вытираюсь заранее приготовленным полотенцем.
   Так, пора вылазить. Но милый только крепче обхватывает меня и остаётся сверху. Ну-ну, мы потом отлипнем или нет? Его дыхание замедляется и он засыпает прямо на мне. Жду ещё немного, сваливаю его тело с меня и отлавливаю выскочивший писюн. Вытираю его, чтобы не испачкал простыни. Встаю и иду в ванную подмываться. Возвращаюсь и долго любуюсь на голое тело спящего мужа. Накрываю его, ложусь рядом и, протянув руку, включаю будильник. Как же я его ненавижу!

  СТЕРВА.

  Когда мама и отчим уезжают, в нашем доме появляется нянька. Это не настоящая нянька и детей не баюкает. Он - друг моих предков и считается, что приходит делать кучу работ по хозяйству, список которых они составляют заранее. Но я-то знаю, что - это моя нянька, хотя мне дуре уже восемнадцать лет. Было дело, оставили меня одну на несколько дней, но лучше об этом не вспоминать. Мне до сих пор стыдно, что я натворила. Я особо не заморачиваюсь такой опекой: у меня с нянькой хорошие отношения и всегда просто исчезаю из дома, зная, что там всё будет под присмотром и я могу возвращаться когда захочу. И ничего мне за это не будет.
   В этот раз он заявился через пару часов после отъезда предков. Я сидела на кухне, нервно хватаясь за лежащий на столе телефон, словно там могло оказаться что-то забытое или непрочтённое.
   - Ну почему мне никто не звонит?
   - Потому что ты никому не нужна. У всех дела, - сказал он вместо приветствия.
   - Какие дела? Я и есть самое главное дело.
   - Я тебе про это и говорю, - давит он на моё самолюбие, - Ты ошибаешься, если думаешь, что ты одна такая нужная и доступная дама. Что ты сегодня ела?
   - Не хочу есть, - отбиваюсь, - Я уже сегодня съела пирожное.
   - Ага! - делает он вид, что мой ответ его удовлетворил. Засучивает рукава, проводит ревизию продуктов и быстро приготовляет борщ и пельмени. Обедаем вместе. Пельмени и борщ - это вещь! Я отодвинула от себя пустую тарелку и откинулась на спинку стула.
   - Не хотят звонить и не надо! Никуда сегодня не пойду.
   Протянула руку и выключила этот дурацкий телефон. Моя нянька насмешливо взглянул на меня, понимающе кивнул и пошёл делать дела, бросив, выходя из кухни
   - Засунь посуду в машину.
   Было ещё светло. Я пошарахалась по дому, развешала моё постиранное и села к телевизору, положив рядом лэптоп: мама должна была позвонить после приезда. Она и позвонила.
   - Чем занимаешься? - спросила она, появившись на экране.
   - Ничем. Телевизор смотрю.
   - А он где?
   - Сейчас позову.
   Он зашёл, сел рядом перед вэб-камерой, и засмеялся на мамин вопрос, чего я делаю.
   - Лежит на диване. Пельмени переваривает. Кто же уходит из дома, где хорошо кормят!
   Я фыркнула, поднялась, стукнула его в шутку по спине и пошла в мою комнату. Вот сейчас переоденусь и свалю отсюда, не сказав куда. В комнате оглядела мой разложенный диван, как обычно не убранный после ночи, и рухнула на него. Сейчас чуть-чуть полежу, потом переоденусь и пойду.
   Проснулась когда было темно. Я лежала одетая, но укрытая одеялом. Вот это полежала! Протянула руку, повернула к себе будильник. Стрелки светились на цифре 'три'. Мне так никто и не позвонил. Ах да! Я же выключила телефон. Блин! Я уже два дня не трахалась! И ещё не известно, буду ли завтра. То есть, уже сегодня.
   Раздевшись, уже собралась нырнуть под одеяло, как мне в голову пришла интересная мысль: а вот пойду сейчас и соблазню его. Во-первых, он и мой друг. Во-вторых, никому не расскажет. В-третьих, короче, сейчас устрою себе праздник. Помылась под душем, высушила волосы и, не одеваясь, отправилась на нижний этаж, в гостевую комнату. Там, в темноте, он ритмично посапывал на кровати. Потихоньку подняла угол одеяла и втиснулась под него. Сердце забилось сильнее и мне стало жарко. Да я же по-настоящему возбудилась! Одним движением я преодолела пространство, разделяющее наши тела и прижалась к нему. Он дёрнулся от неожиданности и его руки скользнули по мне.
   - Малыш! Что-то случилось?
   - Не-а, - я потянулась к его губам.
   Быстрым движением он свёл мои руки вместе, развернул меня спиной и обхватил за живот, прижимая к себе. Я почувствовала задом, как в меня упирается его пенис, вздыбившийся под его трусами. Как быстро он завёлся! Он тоже почувствовал это шевеление и передвинулся так, что кроме живота меня ничего не касалось.
   - Ты не забыла, что мы друзья?
   - А что? Разве друзья не могут?
   - Могут. Но потом они не будут уже друзьями.
   - А кем они будут?
   - Любовниками. Это другой уровень. И все, что было до этого, будет потеряно.
   Я сделала попытку освободиться, но из этих лап невозможно было выбраться. Вот же горилла!
   - А если только один раз?
   - Да хоть полраза. Стоит нам только соединиться здесь, - он хлопнул меня ладонью между ног, - И мы никогда не сможем смотреть друг другу в глаза, как раньше. Всегда будет что-то недосказанное или придуманное. И не такое честное, как сейчас.
   - Отпусти меня, я пойду.
   - Разве тебе не нравится лежать сейчас здесь?
   Вот спросил! Что я должна на это ответить? Но обида не отпускала: меня отвергли!
   - Ты понимаешь, что я пришла согласная!?
   - Понимаю. Но и ты должна понимать мою и твою ответственность за то, что может случиться.
   - Ничего не случится. Я принесла презерватив.
   - Я не об этом, - он нащупал мою руку и отшвырнул пакетик в сторону, - Иди ко мне.
   Развернул меня как куклу, уложил меня себе под бок, поправив мне одну грудь, чтобы лежала на нём, а вторая была под боком, подтянул мою ногу между своих ног и подсунул мне подушку под голову, чтобы я лежала над ним. Мне осталось обнять его одной рукой, и он расправил одеяло на нас обоих.
   - Рассказывай малыш о проблемах.
   - Почему ты ни разу не говорил мне, что у меня красивые глаза?
   - ... и чувствительные губки, похожие на розу, а ещё волнующая попка и совершенной формы грудь, - подхватил он.
   - А разве не правда?
   - Конечно правда. Особенно для того, кто хочет тебя трахнуть. Поэтому они и врут самозабвенно. Вспомни, как они про всё забывают, когда заканчивают. А для меня ты всегда самая симпатичная, самая лучшая. Но глаза у тебя, в последнее время, как у блудливой мартовской кошки.
   Мне стало смешно.
   - Почему в последнее время? Ты знаешь, когда я начала?
   - Знаю. В тринадцать лет. Ты сама об этом мне рассказывала пару лет назад. Помнишь, я тебе ещё объяснял тогда, что нужно быть стервой, а не станком
  - Хм! Про стерву я всегда помнила.
   - Вот и запомни ещё одно правило, стерва: не трахайся где живёшь и не живи где трахаешься! Вообще-то, это правило лучше звучит с другими словами.
   И он ещё раз повторил это правило.
   - Действительно лучше, - согласилась я.
   - Ты уже в порядке?
   - Э-э..., хм..., ну да.
   - Тогда предлагаю два варианта развития событий: а) ты остаёшься здесь до утра, б) идёшь спать в свою комнату и завтра будет сюрприз. Приятный. В первом варианте, естественно, никаких сюрпризов.
   - Тогда второй.
   - Тебя проводить?
   - Да.
   Мы поднялись по лестнице. Удивительно, но вся моя обида улетучилась, и я совсем успокоилась. Когда проходили по коридору, где из окна падал свет, я посмотрела на него, у него всё ещё торчал! Он перехватил взгляд.
   - Руками не трогать! У тебя таких много.
   - А целоваться с друзьями можно?
   - Чего-о? - протянул он, но я бросилась ему на шею, впившись в губы.
   Он мне ответил! Руками погладил по голове, плечам, рукам. Одна рука заскользила по спине, другая прижала к груди. Развернул меня в сторону кровати и шлёпнул по попе.
   - Приятного сна!
   Я залезла под одеяло, пригрелась и уснула с мыслью, что всё было здорово, хоть и не так как я хотела. Поздно утром открыла глаза. Чего-то не хватает. Сюрприза. Вскочила с постели, набросила халат и помчалась его искать. Нашла в саду.
   - Привет!
   - Здрасьте!
   - Ты обещал сюрприз.
   - Обещал, значит будет.
   - Вещественный?
   - Нет, чувствительный. Когда надумаешь принять ванну, позови меня и я помою тебе спину. Безо всяких сексуальных поползновений. Как другу.
   -Тпру-у! Отставить! - он выставил перед собой ладони, - Я сказал, когда будешь мыться, а не сейчас.
   Я и сама не заметила, что попыталась прыгнуть на него, как ночью.
   - Тогда я пошла в ванную.
   Я сидела в пенной ванне и блаженно мурлыкала, как кошка, зажмурив глаза. Он придерживал меня ладонью под шеей и тёр губкой мою спину.
   - М-м-м! Если хочешь, встану на ноги, чтобы тебе было удобнее.
   - Размечталась! - он поднял из воды мою руку и сунул в неё губку, - Дальше сама. Тебе уже больше четырёх лет.
   И ушёл, сполоснув руки в раковине.
   - Я тебе тоже могу помыть! - крикнула я вслед, но он не ответил.
   За обедом я прослушала ещё пару лекций об отношениях между разнополыми особями. И только вечером включила телефон, объявившись для моих друзей. Прослушав сообщения на автоответчике, убедилась, что он прав: я нужна только для удовольствия. Нужно продолжать стервозное образование. И решила, что сегодня тоже никуда не пойду. Надо же доесть пельмени.

  КЛИН КЛИНОМ.

   Я смотрела на застывший профиль Светки и отчаянно пыталась что-нибудь придумать. Подруга сидела боком ко мне и смотрела в окно. Точнее, она всем видом показывала, что смотрит в окно, но я видела, что её взгляд упирается в угол стены, выступающий возле окошка. Хорошо, хоть ночью она спала. По крайней мере, мне кажется, что спала. Потому что весь вечер она рыдала. Её бросил хахаль. Как говорится, поматросил и бросил. Говорила я ей, что мне не нравятся его глаза. Не сами глаза, конечно, а что-то такое, что в них было.
   Но Светка так запала на него, что теперь думает, что жизнь закончилась. Хотя, я не знаю, как бы я себя вела на её месте: меня пока не бросали.
   - Свет, а Свет! Давай на выходные к моему дедушке съездим? Развеемся. Я уже три года там не была.
   - Поехали, - равнодушно сказала Светка.
   - Там козочки, курочки, кот Кузька..., - начала я перечислять прелести деревенской жизни.
   Светка повернула голову.
   - Я же сказала; поехали.
   И мы поехали и приехали. Дедушка сначала обрадовался. Потом сообразил, что выходные для него пропали. Не будет ни рыбалки, ни посиделок с соседками. Да и в магазин надо идти, чтобы купить продуктов для двух уже взрослых тёлок. В сердцах стукнул веником, сунувшегося было в хату кота, сел на свой мотовелик и уехал. Мы распаковали наши сумки и разложили одежду в комнате на койках. Светка села на край кровати, подняла колено к груди, обхватила его руками и уставилась в окно. Смотреть там было нечего, потому что окно занавешено тюлем и светлыми занавесками. Она всю дорогу в поезде просидела в такой же позе, не обращая внимания на мои попытки разговорить её. Я мысленно махнула рукой и ушла в зал. Включила телевизор и тоже уселась на диван с поджатыми ногами.
   - Дед! - послышался голос из открывшейся двери хаты, - Ты сегодня что делаешь?
   - О! - говоривший увидел Светку, сидевшую на койке напротив входной двери, - Привет!
   - Ты кто?
   - Света, Наташина подруга.
   - А она где?
   - Там.
   Я повернула голову на шорох отодвигаемой занавески и увидела соседа, лучшего дедушкиного друга. Наверно и моего тоже, потому что я его давно знаю. Раньше он всегда подхватывал меня на руки, подбрасывал в воздух, ловил, ошалевшую от страха, задирал мне рубашку или платье и "пру-у-у" выпускал ртом воздух, прижав губы к животу. Я визжала от щекотки и просила сделать ещё. В каждый мой следующий приезд я была на два-три года старше, и он уже не делал мне "пру-у-у", но всегда придумывал какой-нибудь новый прикол. В последний раз он так прижал меня к себе, обнимая, что я чуть сознание не потеряла. Но понравилось.
   Сейчас я просто протянула руку:
   - Привет!
   Он элегантно подчёркнуто коснулся губами запястья. Я схватила его за руку и потянула к себе на диван. Он сел, обхватив меня за плечи, и я привычно прижалась к нему.
   - Дед где?
   - В магазин поехал.
   - А-а-а...
   Разговаривая, мы смотрели в телевизор. Он чуть шевельнулся. Я повернула голову и увидела, что он смотрит мне в разрез блузки. Я усмехнулась, подняла руку и расстегнула ещё одну пуговицу. Он взглянул мне в глаза, опустил руку с плеча на грудь и мы оба повернулись к телевизору. Какая грубая рука. Словно напильник. Но какое ласковое прикосновение! Он наклонился к моему уху:
   - Может нам пора по-товарищески потрахаться?
   - Не, у меня есть, кому это делать. О! - я подпрыгнула на диване, - Потрахай Светку. Она сейчас в кризисе. Сейчас я её проинструктирую.
   Вытащила его руку, застегнула пуговицу и выскочила из зала. Светка сидела в том же положении, как я её оставила.
   - Светка! - я понизила голос, - Потрахаться хочешь?
   Она повернулась ко мне.
   - С кем?
   Я прижала палец к губам, призывая не повышать голос, и показала в сторону зала.
   - С ним. Он такой классный парень!
   - И сколько лет этому классному парню?
   Мои губы непроизвольно вытянулись в улыбке.
   - А тебе это сильно важно? Но если хочешь знать, то он в два раза старше меня. Раньше был в три.
   Видя, что Светка сменила своё отупевшее состояние и уже может связать пару слов, я принялась тараторить не останавливаясь.
   - Он не женат. Не пьёт и не курит. Спортсмен. Тебе же надо отвлечься. Короче, ты пойди сейчас в зал, сядь с ним и пусть он тебя за сиську потрогает. Главное - не сопротивляйся. Разреши ему делать всё, что захочет. И вы пойдёте к нему. Согласна?
   Светка пожала плечами, поднялась с кровати. Я, обрадованно, одёрнула на ней подол юбки.
   - Кофточку смени. У этой ворот высокий.
   Светка опять пожала плечами.
   - Зачем? Захочет потрогать, снизу залезет.
   Я молча замахала руками, выражая согласие. Почти толкая Светку в спину, довела её до зала и протолкнула в проём двери. Занавеска колыхнулась и закрылась за ней. Я радостно бросилась на кухню и принялась там возиться, нарочно постукивая ложечками, вилками, чайником и тарелками. Ну же, давайте там! Договаривайтесь.
   Снова ожила занавеска. Первой вышла Светка с румянцем во всю щёку. За ней он, с оттопыривающимися спереди брюками. Светка бросила на меня выразительный взгляд, и молча шагнула в дверь на улицу. Он мне подмигнул, проходя мимо, и я не удержалась и шлёпнула его по заду.
   Как медленно тянется время, когда ждёшь. Уже вернулся дедушка. Мы вместе приготовили еду. Я соврала ему, что Светка пошла прогуляться. Наконец, в коридоре послышались шаги. Она зашла с таким видом, что у меня отлегло от сердца. Ну, наконец-то выздоровела! Когда мы уединились в комнате, я начала приставать.
   - Как было? Понравилось?
   - Нормально.
   - Сколько раз?
   - Два.
  -Ещё пойдёшь?
   -Да.
   Когда стемнело, Светка сбросила шлёпанцы и надела босоножки. Я тоже натянула вязаную кофту.
   - Я с тобой.
   Светка удивлённо остановилась.
   - Зачем?
   - Посмотрю, как вы трахаетесь. Да ладно-ладно, шучу. Не забывай, что он мой друг.
   Собака в его дворе радостно встретила нас, помахивая хвостом. Хорошо иметь много друзей. Мы зашли в хату. Он сидел на кухне, ел и читал книгу. Вскочил, увидев нас.
   - Есть хотите?
   - Не, мы уже поужинали. Ты ешь, а мы телевизор поглядим.
   В зале я включила телевизор и осмотрела огромный самодельный диван. Оглянулась на Светку.
   - Здесь?
   Она мотнула головой, отрицая, и кивнула в сторону спальни.
   - Там.
   Я сунула голову в дверь. Хм, новая кровать. Раньше была другая. Упала на неё, раскинула ноги и руки.
   - Хорошо-то как! Чего стоишь столбом? Падай рядом.
   Светка присела на край, подальше от меня.
   - А как он тебя здесь?
   Она порозовела.
   - Да иди ты! Попробуй, сама узнаешь.
   - Свет! Давай ему праздник устроим?
   И зашептала мой план. Подруга согласилась.
   - Девки, вы где?
   - Мы в спальне. К секасу готовимся.
   Он зашёл, посмотрел на нас, лежащих на кровати, и улёгся между нами. Я подмигнула Светке, и мы обняли его с обеих сторон.
   - Ты как относишься к стриптизу? - спросила я.
   - Положительно. А что, сегодня будет?
   - Обязательно.
   Мы принялись его раздевать. Он слегка покраснел, но послушно приподнимался и переворачивался, когда это было нужно. Наконец, на нём ничего не осталось. Он лежал голый между нами с торчащим членом. По нему было видно, что такое приключение впервые в его кровати и, казалось, его симпатичный отросток готов лопнуть от возбуждения. Светка и я, по очереди его потрогали.
   - Если хочешь? - Светка взглянула на меня.
   - Не, мне нельзя. Этот больше моего.
   Он лежал и молча наблюдал за нами. Ему нравилось. Мы со Светкой поднялись с кровати и начали медленно раздевать друг друга. Потом снова легли к нему, придавив сверху.
   - Уф! - вздохнул он, погладив наши груди, - Столько сисек и все мои.
   - Не мучай человека, - толкнула я подругу, - А то перестоит.
   Она, по-хозяйски, улеглась рядом с ним, раздвинув ноги. Я потянула его за руку, заставляя лечь на Светку. Он улёгся и, как-то виновато, посмотрел на меня.
   - Что, мешаю?
   - Да нет, но, понимаешь, непривычно.
   - Эх! А я думала, эротику посмотрю, - я соскользнула с кровати, ушла в зал, уселась в угол дивана и навострила уши.
   Сначала они сопели. Потом Светка начала стонать. К её стонам добавились шлепки тела о тело. Я сидела и наслаждалась этими звуками, представляя, как всё происходит. Потом они начали орать и наступила тишина. Я поднялась и пошла посмотреть. Светка обхватила его руками и ногами и они не шевелились. Но дышали, как загнанные лошади. Я забралась на кровать, склонилась над ними и укусила его за ягодицу. Он дёрнулся от неожиданности, загоняя свой аппарат в Светку. Она ойкнула, не открывая глаз. Мне стало смешно и я повторила. После нескольких раз поняла, что они пошли на второй круг, и просто легла на них. Светка открыла глаза, посмотрела на меня мутным взглядом и пробормотала между стенаниями:
   - Ну, вы, блин, даёте!
   И снова их закрыла.
   А я, войдя в роль постановщика сцены, насильно меняла им позы, любуясь действием и получая от этого какое-то новое удовольствие. Когда он кончил, то почти сразу уснул. Я швырнула Светке полотенце, лежавшее на тумбочке с моей стороны.
   - Вытри его.
   - У нас сегодня самообслуживание, - пробурчала она, засовывая один конец полотенца себе между ног.
   - Вот какая ты нехорошая! Получила удовольствие, а платить не хочешь.
   И я сама вытерла его, как-то сразу вспомнив всё от "прру-у-у" до сегодняшнего дня.
  - Пойдём домой?
   Светка уже закончила обтирание и начала моститься у него под боком.
   - Зачем куда-то идти, если здесь так хорошо!
   Согласившись с ней, я тоже уснула у него с другой стороны. Мне снился хороший сон: я с моим парнем в постели. Он играется со мной пальцем. Я вся намокаю и раздвигаю ноги. Он наваливается на меня, и... я просыпаюсь. На мне лежит мой друг. Встретился со мной взглядом и отрицательно покачал головой.
   - Не-а. Просто поболтать захотелось.
   Уже светало. Мы так и лежали, разговаривая, когда проснулась Светка. Увидела нас в этой позе и глаза её округлились. Он приподнялся на мне, показывая ей пространство между нами.
   - А пися-то, вот она.
   Светка хмыкнула и мне захотелось её наказать за неверие. Пощупала его рукой и, убедившись, что аппарат готов к действию, схватила Светку, переворачивая её на меня попой кверху.
   - Я больше не хочу, - захныкала она, когда он пристроился к ней сзади.
   Но уже скоро забыла про своё "не хочу" и начала стонать в ответ на его проникновения вовнутрь...
   Вернувшись в дом дедушки, помылись, выслушали дедушкино ворчание, что мы - бездомные и Светка вдруг схватила свою сумку и начала запихивать в неё одежду.
   - Поехали обратно. Прямо сейчас.
   - Что-то случилось?
   - Нет. Но если ещё раз к нему пойду, то уже не уеду.
   - А ты не ходи. Он не обидится.
   - Не пойти я тоже не могу. Собирайся!
   Мы собрались, распрощались с дедушкой и я, таки уговорила Светку сходить и попрощаться с ним. Расцеловали его, раскрасив всё лицо губной помадой, и отправились на вокзал.
   - От чего заболел, тем и лечись, - задумчиво сказала Светка, когда прозвучал станционный колокол и перрон медленно пополз назад перед окном нашего купе.

  ДЕРЕВЕНСКИЙ ДЕТЕКТИВ

  Деревня живёт своей закрытой жизнью. Не интересуюсь происходящим вокруг. Даже телевизионные и радиоинтервенции не нарушают размеренное течение времени. Исправно работают 'сарафанное радио' и телефон. Кто, куда, зачем, с кем и сколько? Всё становится известно сразу всей деревне. Если кто-то чихнул на одном краю этого населённого пункта, на другом тут же желают здоровья.
   Подвыпившие друзья шли по улице. В деревне пьют покрепче, чем в городе. И по крепости и по количеству. Шли они, значит, шли и захотелось им по-маленькому. В деревне даже собаки знают, что делать это надо возле каких-нибудь препятствий на местности, будь то столб, угол дома или просто пень. Друзьям попались сложенные дрова, возле которых они и стояли, покачиваясь и облегчаясь.
   К дому на тракторе подъехал хозяин поленницы. Тоже не совсем в себе, потому, что рабочий день уже заканчивался.
   - Вы что тут возле моих дров делаете, козлы!?
   Приглушённое самогоном самолюбие двух приятелей, не особо озаботилось ответом на вопрос о действии. Но сравнение с парнокопытным их оскорбило. Воспользовавшись тем, что у каждого в руках было орудие мщения и завалив его на его же поленья, друзья применили нестандартный метод воздействия к трактористу. Облегчив душу и организм, приятели побрели дальше по улице, еле поднимая ноги и загребая ими снег. Усталость их валила с ног.
   Тракторист был в меньшей степени отравлен напитками. Он оправил штаны, зашёл в хату, взял чистый лист бумаги, написал на нём заявление и отвёз его на тракторе в милицию.
   Деревенская милиция работает оперативнее городской и два друга, уже подходившие к своим домам на автопилоте, были подхвачены под руки и отнесены для отдыха в КПЗ.
   Тракторист вернулся домой, освежился огуречным рассолом, подумал, представил последствия и пересуды деревенских обитателей, когда все узнают. Ближе к полуночи опять сходил в милицию и забрал своё заявление, объяснив, что это было простое недоразумение между соседями. Дежурный милиционер посмеялся и пошёл выпускать из камеры закрытых там нарушителей общественного порядка. Но, увидев их сладкий сон и вспомнив зимнюю температуру на улице, махнул рукой и оставил их до утра.
   Наступило утро. Два друга просыпаются и с ужасом обнаруживают, что находятся в камере отдела милиции.
   - Что мы натворили?
   - Я не знаю.
   Толкнули дверь. Она оказалась незапертой. С шапками в руках осторожно заглянули в дежурку.
   - Здравствуйте. Нас что, будут судить?
   Милиционер поднял голову.
   - Нет. Можете идти домой.
   - А почему мы здесь?
   - Вас задержали по заявлению гражданина.
   - Мы что-то сделали?
   - Да! Поимели его в задницу.
   - Ё-моё! И что теперь будет?
   - Ничего. Идите домой. Потерпевший отозвал своё заявление.
   Благодаря и сталкиваясь друг с другом, колхозники вышли на крыльцо. Только там надели шапки и зажмурившись от низкого солнца, они вдохнули полной грудью густой морозный воздух. В синем кристалле неба над деревней высились дымовые столбы из печных труб. Вместе с чистотой воздуха души наполнились отвагой и решительностью. Тело жаждало продолжения праздника.
   - Не, ты понял! Заявление на нас написал!
   - Ага! Козёл драный! Пошли, его бабу склеим.
   - Идём!
   Твёрдым, уверенным шагом приятельская пара двинулась к дому обидчика...
   Жена тракториста не стала подавать на них никаких заявлений, но в деревне, всё равно, все узнали об этом.

  СПАСЕНИЕ.

   Рука, обнимающая меня, просунулась под мышку и больно сдавила мне грудь. Я дёрнулась, пытаясь освободиться, но чужая нога обхватила мою ногу, не давая мне вскочить, а другая рука уже ёрзала под подолом, отыскивая резинку трусов. Упёршись в другой стул рядом, я сопротивлялась и крутила головой, избавляясь от назойливых губ. Вот и закончился праздник, мелькнуло в голове. Сейчас меня оттрахают, а я, пьяная, даже не буду знать кто. Несмотря на выпитое вино и водку, в голове молотом забила трезвая мысль: удрать, немедленно удрать отсюда. Я упёрлась рукой в чужое лицо и, как можно чётче произнесла:
   - Мне нужно сходить в уборную. По-маленькому. Сейчас вернусь.
   Воспользовавшись заминкой, вывернулась из рук и выскочила из дома. Ночная прохлада совсем меня не освежила. Скорее наоборот, ноги еле меня слушались, голова гудела как станционный колокол, но меня тащила вперёд только одна мысль: домой! Стараясь не наступать на растения, я продвигалась огородами, перелезая кое-где через невысокие изгороди. Шла домой. Дом был через три улицы. Голова уже не гудела, а просто отказывалась соображать. Вылезла на дорогу. До дома оставалось метров триста. Прислонилась к чей-то калитке передохнуть. Она неожиданно распахнулась. Мне удалось сделать пару шагов по двору и не упасть. Собака подскочила ко мне, махая хвостом и я узнала пса и двор. Здесь жил друг моего отчима.
   - Пиратик! Ты меня любишь? - склонилась я к собаке. Этот наклон сдвинул что-то в моей голове, и я выключилась.
   Остатки мыслей об опасности заставили меня открыть глаза. Я лежала в темноте, в незнакомом месте, но с знакомым запахом. В деревне все хаты пахнут по-разному. Я лежала в полной тишине на диване, накрытая простынёй и одеялом. Вспомнив руки, лапавшие меня, я схватилась за одежду, что была на мне. Это была мужская рубашка! Снова гул в голове и я с ужасом убедилась, что под рубашкой не было ни лифчика, ни трусов. Со страхом сунула руку между ног, но целка была на месте. Чудеса, однако! Сделав усилие, я встала с кровати и начала обход тёмной комнаты, пытаясь догадаться где это я заночевала. Подошла к окну и увидела знакомый двор нашего друга. Ага! Значит мне удалось спастись. Открытие не помогало мне сохранять равновесие, и я благоразумно вернулась под одеяло.
   Второй раз я проснулась уже засветло. Вышла из зала. На кухне деловито двигался наш знакомый, ставя на стол чайник, хлеб, чашки. Повернулся ко мне:
   - Гуд морнинг, миледи! Как изволили почивать?
   Не дождавшись ответа, отодвинул табуретку от стола:
   - Садись! Хлебни сладкого и крепкого чаю. Это тебе поможет.
   Голова всё ещё была не моя и я послушно опустилась на холодную крашеную поверхность. С отвращением посмотрела на еду на столе и потянула к себе большую чашку с густым чаем.
   - Он не горячий, - предупредил меня хозяин, - Я его давно уже налил.
   Прикоснулась губами к поверхности. Действительно не горячий. И я, с жадностью, присосалась к краю. Ой! Мой желудок скрутило позывом рвоты. Еле успев отставить чашку, я ринулась в заднюю дверь, выходящую в огород. Рвотные судороги сотрясали моё тело, хотя желудок был пуст и я, прижимая к груди рубашку, чтобы не испачкать, экала в борозде между грядок.
   - Избушка-избушка! Повернись к лесу задом, а ко мне передом, - услышала я.
   Повернула голову. Он стоял с ковшом в руке на пороге дома и смотрел на меня. Только тут я с ужасом почувствовала, что рубашка слетела с моего зада на спину и я так и стояла перед ним в такой позе. Судорожно перехватила подол рубашки одной рукой, натягивая на задницу, и простонала между позывами:
   - Не смотри на меня!
   - А что тут такого? - искренне удивился он, - Я уже видел это ночью, когда отмывал грязного, заблёванного поросёнка. Подставляй руки!
   Я отрешённо повернулась и он стал поливать мне на руки. Умывшись и прополоскав рот, я подняла подол рубашки, чтобы утереться. Когда отняла руки от лица, вспомнила, что это единственная одежда на мне и наш друг с интересом разглядывал меня внизу. Стыд и злоба смешались во мне. Злоба пересилила. Я сорвала через голову рубашку, скомкала её, с силой сунула ему в руки и гордо, как мне показалось, прошла голая мимо него в хату. Зашла и растерянно остановилась посреди кухни. А дальше что? Он зашёл следом, прошёл мимо меня, опустил ковшик в ведро, швырнул рубашку на пол и повернулся ко мне. Под его взглядом я непроизвольно прикрыла рукой между ног, а другой - груди. Он шагнул ко мне, больно за локоть повернул меня и с силой ударил ладонью по заднице. Ударил так, что я взвизгнула и схватилась обеими руками за это место. Он, не обращая на это внимания, потащил меня в коридор, где на спинках стульев возле радиатора была развешана моя выстиранная одежда. А на полу стояли туфли. Совершенно чистые.
   - Я бы на твоём месте не выпендривался. Особенно передо мной. Одевайся! Кстати, дома знают, что ты ночевала здесь. Я сходил ночью и предупредил.
   Ну, слава Богу! Одной проблемой меньше. Я надела то, что было сухое, а влажную кофту взяла в руку. Приподняла подол платья, оттянула резинку трусов и посмотрела. Ничего себе! А если так по голове?
   Скромно, насколько позволяло мне воспитание, поблагодарила его и отправилась домой, ощущая, как болит на каждом шагу место шлепка. Погладила по голове Пирата и пошла по улице под фотографическими взглядами соседок. Будет им новая тема для пересудов. Вошла к себе во двор. Наша собака радостно выскочила из будки и помчалась ко мне, загремев цепью. Ткнулась носом в ладонь и замерла, втягивая в себя знакомый запах соседской собаки. Из-за угла вышел мой отчим с охапкой сена в руках.
   - Заявилась! - буркнул он и скрылся в сарае.
   М-да-а... Сегодня я не на том уровне нахожусь, чтобы меня по-другому встречали. В хате мама мыла посуду в тазике на столе. Остановилась и повернула ко мне голову.
   - Мам! Не ругай меня. Я уже знаю про меня всё, что нужно. Больше этого не повториться.
   - Я в пятнадцать лет вела себя по-другому, - спокойно сказала мама, - Но времена меняются. Помни только, что если принесёшь в подоле, то это будет на всю жизнь. Отнеси ему молока. Там, в кладовке на полке.
   Я оставила сушиться мою кофту, надела другую, сунула в сумку трёхлитровую банку с молоком и снова отправилась по улице. Вездесущие соседки уже не "фотографировали", а просвечивали меня насквозь своими взглядами.
   - Пиратик! Ты меня любишь? - спросила я, войдя во двор нашего друга и, открыв капроновую крышку, щедро плеснула собаке молока в миску. Вхожу в хату. Он стоял возле зеркала и маленькими ножницами подстригал себе усы. Я оставила сумку на столе и шагнула к нему. Обхватила его под руками и прижалась к его телу.
   - Прости меня, пожалуйста! Я себя плохо вела.
   - Хочешь я тебя поцелую? - неожиданно спросил он.
   Вот это да! Конечно, хочу! Я подняла лицо, подставляя губы, но он нагнул мне голову, взяв за затылок, и прикоснулся своими губами к моему лбу. Не просто прикоснулся, а прижался. Надолго. Я сильнее обхватила его, зарылась носом между пуговицами его рубашки и замерла, втягивая запах его тела. Жаль, соседки не видят этого. Но ничего, когда-нибудь я специально сделаю это на людях.
   - Хочешь, я буду называть тебя папочкой?
   Он наклонил голову, заглядывая сбоку в мои глаза.
   - Нет. Лучше потом, когда повзрослеешь, меня потрахаешь.
   Я фыркнула, пытаясь представить, как это будет.

   КОЛДУН.

   Я понимала, что он вернётся домой за полночь и снова устроит скандал, разбудив дочку. И следующий день будет продолжением предъидущего. Наша семейная жизнь, как разбитый корабль, шла ко дну. Покрутив диск телефона, я позвонила подруге, чтобы она попросила за меня на работе срочный отпуск, в связи с разводом. Собрала дочку, покидала в сумку её одежду и пару своих платьев. Уехать отсюда хоть на несколько дней. Подышать другим воздухом. На вокзале купила билет на ближайший поезд и через два дня была у мамы. В её новой хате в деревне. С её новым мужем.
   Мама обрадовалась внучке. Не обрадовалась причине, приведшей меня. Но рассудительно сказала, что я могу жить здесь сколько захочу. Её муж равнодушно встретил нас, но это было понятно: не сразу привыкнешь к внезапно свалившемуся 'счастью' в виде внучки и дочки...
   - Посмотри, - сказала мама, глядя в окно, - Ну прямо как два Наполеона.
   Я заглянула через её плечо. Во дворе, скрестив руки на груди и выставив вперёд ногу, стоял незнакомый мужчина, а напротив, в точно такой же позе, стояла моя дочь.
   - Кто это?
   - Наш сосед. С другой улицы. Смотри, как серьёзно они разговаривают.
   Моя дочь вдруг шагнула к мужчине, и он поднял её на руки. Я нервно выскочила на улицу. Он осторожно нёс мою дочку, поднимаясь на крыльцо.
   - Мама! Он живёт недалеко, - затараторила моя дочь, увидев меня, - И наша Пальма его знает. Он пришёл к бабушке спросить про помидоры.
   - Привет! - ожёг меня взглядом чёрных глаз мужчина, проходя в хату. Я осталась стоять на крыльце, словно мне прибили ноги. А из дома доносилось повторение всех новостей, но уже для бабушки. Наконец я справилась со ступором и тоже вошла. Он сидел на табуретке, у него на коленях моя дочь. Мама раскладывала на столе пакетики и все трое их сосредоточенно перебирали. Я не знала с какой стороны присоединиться к этой компании и опустилась на табурет возле печи. Моё дитё вело себя так, словно всю жизнь сидело у него на руках, словно знает его уже давно. Дочка повернула голову, увидела меня и вдруг, ни с того ни с сего, выдала, схватив мужчину за подбородок.
   - А поцелуй мою маму!
   Моя мама широко открыла глаза, услышав это. Мужчина же, ничуть не смутившись, перехватил мою егозу поудобней и серьёзно сказал.
   - Нет. Не могу. Твоя мама боится.
   - Правда мама? - дочка повернулась ко мне и, когда я кивнула, вскочила на ноги у него на коленях и заявила.
   - Это совсем не страшно. Смотри, надо сделать так, - и ткнулась своей мордашкой в губы мужчине.
   Я растерянно посмотрела на маму. Она на меня, но сразу отвела взгляд.
   - Колдун! - пробормотала она, вернувшись к своим пакетикам.
   Моя дочь не отходила от него всё время, пока он был у нас. Мужчина позанимался какими-то железками во дворе с нашим новым дедушкой и ушел, обещав прийти на ужин, отметить наш приезд. Дочь, расстроившись, что я не разрешила ей пойти с ним, долго махала рукой ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.
   - Что ты имела в виду, когда сказала, что он колдун? - спросила я маму, убедившись, что дочка вернулась во двор.
   - Он живёт рядом со старухой, которая заговаривает испуги. Вся деревня к ней детей носит.
   - Ну а он-то почему колдун? - не отставала я.
   - Потому, что рядом живёт.
   - И что в этом такого?
   - Ничего, но бабка говорит, что он особенный.
   Так ничего я и не добилась в тот раз от мамы. Мужчина ещё пару раз приходил к нам по каким-то делам и, в последний раз моя дочь буквально заставила меня пойти к нему в гости. Когда мы зашли во двор его дома, собака бросилась через весь двор к моей дочке. Я вскрикнула от страха, но тут же замолчала, увидев более чем странную картину: моя дочь, обнимающая собаку и та, виляющая хвостом, словно они знали друг друга и раньше. Мужчина насмешливо взглянул на меня и пояснил.
   - Не бойся, дворняжки не приучены кусать детей. Кроме того, девочка пахнет Пальмой и, значит, она будет лучшим другом для моего пса.
   Мы совершили экскурсию по его хозяйству, посмотрели сад и всех его животных. Вошли в дом. Огромные, непривычно пустые комнаты. Скромная обстановка. Сразу видно отсутствие женской руки. Я явно была лишней в этой компании. Он и моя дочь разговаривали, дурачились, мельтешили туда-сюда по хате, и мне не оставалось ничего другого, как усесться на подоконник в зале и молча наблюдать за ними. Наконец, они уселись на диване. Дочка, как обычно у него на коленях. Он перехватил её, укладывая на руку.
   - А теперь мы будем спать.
   - Она никогда не спит днём, - вмешалась я.
   Но они не обращали на меня никакого внимания. Дочка послушно закрыла глаза и он начал напевать колыбельную.
   - Баю-баюшки-баю! Не ложися на краю. Придёт серенький волчок и ухватит за бочок...
   Колдун, вспомнила я, увидев, как расслабилась и засопела носом моя девочка. Он посмотрел на меня хитрым взглядом, поднялся с дивана и понёс малышку в спальню. Вышел оттуда, подошёл ко мне и встал рядом, глядя мне в глаза. Оказывается, у него не чёрные, а тёмно-коричневые. Я вдруг обратила внимание, что ноги мои широко разведены и он стоит между моих коленей. Наверно я сильно покраснела, пытаясь одёрнуть подол задравшейся юбки. Он совершенно проигнорировал это моё движение и, воспользовавшись тем, что руки мои были заняты, прижал меня к себе. Я потеряла равновесие и тоже обняла его. Непроизвольно. Его руки скользнули по моей спине, нырнули под юбку и потянули с меня трусы. Ой! Попыталась оттолкнуться от него, но он приподнял меня и перетащил моё исподнее через колени. Держа меня одной рукой за спину, завозился другой под подолом моей юбки.
   - Дочка сейчас проснётся, - прошептала я, пытаясь остановить руку внизу.
   - Она проснётся только через час, - так же шёпотом ответил он и закрыл мне рот поцелуем.
   А-а! Будь что будет! И я закрыла глаза. Он заскользил внутри меня и меня начало выключать. Я сильно прижалась к нему. Он сопел, двигался. Я пыталась отвечать на его движения, но было неудобно. Потом стало полегче. Открываю глаза. Мы уже лежали на диване, мои ноги согнуты, его руки под моими коленями и внутри меня всё бодал и бодал его отросток. Он кончил в меня и вдруг пришла мысль, что ни он, ни я не думали о предохранении. Не успев испугаться, я улыбнулась: я только что в первый раз изменила мужу. С такими думками я и лежала под ним, гладя его по голове и целуя его волосы. Он пошевелился и посмотрел мне в глаза.
   - Я тебя не обидел?
   - Нет, что ты! Было очень здорово! Так у меня первый раз. Спасибо!
   Мы рассоединились, вытерлись и сели, обнявшись на диване. Хорошо, но надо и честь знать. Разбудили дочку, попили чаю, и я засобиралась уходить, к неудовольствию моей дочи. Когда она прощалась с собакой, он посмотрел поверх неё на меня, поднял руку с часами, показал пальцем полукруг, означавший прохождение шести часов и, тем же пальцем очертил другой полукруг от меня к себе. Я растерянно кивнула и снова покраснела.
   Дома мама внимательно на меня посмотрела, когда мы вернулись, но ничего не сказала. Да и что говорить, если на мне всё написано. Я убедилась в этом, посмотрев в зеркало. Вечером натопили баню. Я вымылась последняя, когда баня остыла. Оделась и зашла в хату. Мама была в зале, освещаемая дёргающимся светом работающего телевизора. Её муж, я так и не могла придумать, кем он мне приходится - сидел на маленьком стульчике возле печки и выпускал одну за другой струйки папиросного дыма в открытую дверцу. Когда я проходила у него за спиной, он вдруг сказал.
   - Если хочешь сходить в гости, я присмотрю за девочкой. У меня сегодня бессонная ночь: коза разродиться должна.
   Я споткнулась на ровном месте. Вернулась, склонилась над ним и чмокнула в небритую щёку.
   - Спасибо!
   Быстро переоделась и двинулась к двери. Проходя через кухню, услышала.
   - Дверь закрывать не буду. Возвращайся, когда захочешь.
   - Спасибо! - и я отправилась на мою авантюру, которая - я была в этом уверена - уводила меня всё дальше и дальше от моей прошлой жизни. От разочарований и неуверенности. Нет, разумеется, я не собиралась связывать свою судьбу с моим новым... хм... моим новым другом, наверное. Потому что он не будет мне ни мужем, ни любовником. Но сейчас это был мой островок спасения.
   ... Была глубокая ночь. Мой друг спал. В доме было жарко. Мне не спалось: а уходить не хотелось. Я сидела на кровати рядом с ним и задумчиво перебирала пальцами его... ну, в общем то, что было у него. Почему мне никогда не было так хорошо с моим мужем? Может потому что я такая фригидная? Я где-то прочитала объяснение этого слова и часто о нём думала. Муж, правда, называл меня колодой. А сегодня, почему-то, 'колоде' нравилось всё и хотелось ещё и ещё. Я и сейчас бы с удовольствием повторила бы то, что было час назад. Продолжая шевелить пальцами, я осмотрела, насколько позволял полумрак, тело, вытянувшееся на кровати. Такой незнакомый. И такой добрый, хороший и любимый. Мне стало немного не по себе, когда я произнесла про себя это слово. Нет-нет! Он не мой любимый. Я его не люблю. Но я его хочу! То, что было в моей руке, уже не умещалось в ладони. Я гладила и гладила это до тех пор, пока не решилась и не уселась на него сверху. Не-ет! Я не фригидная. Я нормальная и у меня всё будет хорошо. У меня уже всё хорошо и будет ещё лучше. Как говорит моя подруга, была бы дырка, а затычка найдётся. Она знает, о чём говорит: уже второй раз замужем.
   - М-м-м, - замычал он, просыпаясь.
   - Спи-спи, - зашептала я, склонившись и прижавшись к нему, не забывая приподниматься и опускаться на его тело.
   - Ага! Как раз спать мне сейчас очень хочется, - окончательно проснулся он, приподнял меня и взял в свои ладони мои груди, пощипывая сосочки.
   И началось сумасшествие.

  УРОК.

   В воскресенье мы договорились сходить к нашему другу. Мы - это я и Катька. А наш друг, это действительно наш друг. Взрослый мужчина. И, между прочим, неженатый. Почему-то неженатый. Но этот факт его биографии нас не волновал. Точнее, совсем наоборот, было здорово, что он неженатый. Мы запросто, без предупреждения или договорённости, могли прийти к нему и спросить совета или объяснения непонятного. Даже и на темы, которые у мамы спросить стыдно.
   Мы подружились случайно. Однажды мы разругались с девчонками в классе. Даже не так. Это девчонки с нами разругались и пообзывали нас всякими грязными словами. Мы ушли с уроков, чтобы успокоиться. Сидим на пеньке на берегу реки и не знаем, что делать дальше. А мимо идёт он. С магазина идёт. С сумкой в руке, где видны, завёрнутые в бумагу продукты. Посмотрел на нас, весело улыбнулся и сказал:
   - Ох, сколько проблем нарисовано на четырнадцатилетних личиках!
   Мы удивились, что он угадал, сколько нам лет. Но он, оказалось, знает наших родителей. Нам было всё равно кому жаловаться и мы рассказали ему всё. Он выслушал, не перебивая, потом пригласил к себе и угостил чаем. За чаем он дал нам первые, хорошие советы, которые изменили нашу жизнь. Мы сменили школу и избавились от гадостей. Потом, когда закончили восьмой класс, вдвоём пошли в профтехучилище, которое было рядом с нашими домами. Но это было потом. А тогда мы так запали на него, что с любой трудностью бежали к нему.
   Больше всего нас удивляло его джентельменство. Он был не такой, как другие мужчины или взрослые парни. Никогда не дотрагивался до нас так, что это могло показаться обидным или отвратительным. Но, шутя, он мог положить кого-нибудь из нас на колено и несильно дать по попе, но это была игра. Не более.
   Прошло три года. Нам уже почти по восемнадцать. Мы учимся на последнем курсе училища. И ничего не меняется в наших отношениях.
   - У нас есть вопрос, - говорим мы, приходя к нему.
   - На каждый вопрос у меня есть три ответа, но только один из них правильный, - всегда отвечает он и мы усаживаемся для поболтать.
   В это воскресенье мы собрались говорить о том, что делать после училища. Я надела платье и пошла к Катьке. У неё я обнаружила Эльку. Элька - наша подруга. Она на год старше нас. Я вопросительно посмотрела на Катьку. Она тоже была уже в платье для визита. Катька ответила на мой взгляд едва заметным пожиманием плеч. Видно, что Элька пришла надолго и нам не удастся от неё избавиться.
   - Куда это вы так вырядились? - спросила Элька.
   - Никуда, - сказала Катька.
   - К другу, - одновременно с ней сказала я.
   - Так никуда или к другу? - съязвила Элька, но посерьёзнела и пожаловалась, - А мой меня бросил, наверное. Я с ним уже трахалась. Обещал на мне жениться. Теперь меня избегает. Можно я с вами пойду?
   Мы замолчали, переваривая всю свалившуюся информацию. Мы с Катькой ещё целки. У нас и парней даже нет. А тут... Элька. Взглянули друг-другу в глаза. Теперь я пожала слегка плечами.
   - А сколько лет вашему другу? - не унималась Элька.
   - Много, - решилась Катька, - Пойдём.
   Наш друг поприветствовал нас, с интересом поглядев на Эльку. Он её не мог знать. Она из другой деревни.
   - Чай или квас?
   Уф! Чай в такую жару! Как он его пьёт? Мы уселись как обычно: мы с Катькой напротив него на табуретках. А Элька уселась рядом с ним и без всякого стеснения его разглядывала. Он ей нравился! Я показала Катьке взглядом, что голая коленка Эльки прижималась к его ноге. Катька сцепила зубы и дрогнула уголком рта. Элька отбирала у нас нашего друга. Но постепенно мы перестали нервничать и расслабились за весёлым разговором на общие темы.
   - Какие проблемы, девочка? - вдруг спросил он, положив руку на шею Эльки. У неё заблестели глаза и она, совсем не обращая на нас внимания, стала рассказывать ему свою ситуацию. Мы тоже слушали и не видели, что он гладит её волосы, шею, плечо и она всё больше прижималась к нему. Я опомнилась только тогда, когда увидела, что его рука уже не лежит на плече Эльки, а исчезает у неё за пазухой. Его пальцы шевелились под материей. Я вцепилась в Катькину руку и почувствовала, что она дрожит. Прошло не знаю сколько времени. Мы сидели, смотрели на их довольные физиономии и не знали, что делать. Это же надо!
   - Кажется мы здесь не одни, сказал он, - вытаскивая руку от Эльки и, взяв её за голову, привлёк к себе и поцеловал прямо в губы. Она не сопротивлялась! Он отодвинулся от неё, наклонился к нам, чуть приподнял нам подол и слегка прикусил кожу на ноге сначала у Катьки и потом у меня.
   - Есть много хорошего и приятного, - с этими словами он погладил нам ноги и этим поглаживанием вернул подолы на место. Откинулся на спинку дивана, приподнял руку, приглашая Эльку подвинуться к нему. Она, как кошка, снова прижалась, положила свою голову ему на плечо и закрыла глаза. Пошарила рукой, нашла его руку, притянула к себе, положила к себе на колени. Потом расстегнула себе пуговицу на халате и сунула другую его руку туда. Снова его пальцы зашевелились у неё на груди. Катька перестала дрожать и мы постепенно вернулись к нашим разговорам, в которых доминировали темы любви, взаимоотношений... Мы уже готовы были простить Эльке всё, понимая что наш друг просто помогает ей в её трудности. Он, и в самом деле, начал ей давать прямые советы, типа, сделай так, попробуй это.
   - Какой классный мужчина! - сказала Элька, когда мы возвращались домой, - Если б он попросил, я бы ему прямо там дала. Прямо при вас.
   Это было слишком! Мало того, что она его видела в первый раз, так она ещё хотела его присвоить.
   - Мы что-то натворили, - сказала Катька, когда Элька ушла, - Мы разрушили наш идеал. Она вечером может пойти к нему. Я этого не хочу.
   - Я тоже не хочу. А что мы можем сделать, чтобы помешать?
   - Пошли снова к нему? Когда стемнеет.
   Я задумалась.
   - А что мы ему скажем? И что мы там будем делать?
   - Придумаем потом, - и Катька посмотрела на фотографию нашего друга, которая стояла у неё на столе. Это не простая фотография. На ней наш друг в двадцатилетнем возрасте и совсем не похож на сегодняшнего взрослого. Он нам дал давно это фото, подписав по-английски: 'ай лав ю'. Сказал, что с помощью такой провокации мы можем всегда избавиться от нежелательного ухажёра. И мы, по очереди, владели этой фотографией. Сегодня она была на столе у Катьки.
   Вечером, в потёмках, мы постучались в его дом. Он нам совсем не удивился. Мы уселись на привычные места, где всегда разговариваем. Он хитро прищурил глаз.
   - И?
   Но тема у нас была заготовлена.
   - А как это делается в первый раз? - спросила Катька. Она всегда вперёд меня успевает. Иногда мне кажется, что в Катьке сидит какой-то командир. Она-то - старший ребёнок в семье и командует младшей сестрой. А мне некем командовать. Точнее, скомандовать я смогу, но от этого станет мне же хуже: мой брат на пять лет старше меня. Из-за него-то и мальчишки со мной не водятся. А к Катьке липнут. Вот и сейчас она вылезла. Он даже не улыбнулся. Он, вообще, выслушал Катькин вопрос с видом, словно мы каждый день такое спрашиваем. Встал, сходил в зал, принёс бумагу и карандаш, положил на стол, обошёл нас, обнял за плечи и произнёс:
   - Вот мои подружки и выросли. И стали задавать взрослые вопросы.
   Раздвинул наши табуретки, сел между нами и стал рисовать, объясняя анатомию половых органов. Мы привыкли к его прямой манере объяснений и слушали не стесняясь. После краткой лекции он поднялся, вымыл руки и лицо под умывальником и повернулся к нам, вытираясь.
   - Первый раз у вас будет не совсем так, как вы это себе представляете. Поэтому не лишне будет кое-что попробовать. Для тренировки.
   Выключил свет. Во всём доме стало темно. Только из окна пробивался призрачный лунный свет. Шагнул к входной двери и повернул защёлку.
   - Чтобы нам никто не помешал.
   Взял меня за руку.
   - Ты не боишься посидеть здесь одна?
   Я помотала головой. Он повернулся к Катьке и потянул её за собой в зал.
   - Пошли. Не бойся. Ничего страшного не случится.
   Они ушли. Я сидела и смотрела в окно. Слушала еле слышный шёпот из зала и пыталась сообразить, что же они там делают. Иногда шёпот удваивался. Это Катька ему что-то отвечала. Потом они вышли и он включил свет. По Катьке ничего не было заметно, кроме какого-то превосходства во взгляде. Типа, я знаю, а ты нет. Он снова умылся, положил руку на выключатель и посмотрел на меня.
   - Не передумала?
   Я энергично замотала головой. Снова темнота. Катька остаётся, а меня он за руку ведёт в зал. Страшно, но интересно. Подошли к дивану. Он встал передо мной и положил свои руки мне на плечи. В темноте поблёскивали его глаза.
   - Леночка! Ничего не бойся. Девственности ты не лишишься. Секса не будет. Будет игра. Попробуй расслабиться и получить удовольствие от новых ощущений. Если тебе что-то не понравится или ты испугаешься, ты мне скажешь и всё прекратится. Согласна?
   Я покивала. Его руки скользнули с плеч на мою спину и он, прислонившись ко мне, начал целовать мою шею. Ой! Меня впервые целовали мужские губы. Дыхание моё прерывалось, а поцелуи продолжались. С шеи он опустился в вырез платья и это было уже не ой, а ой-ой!
   Он отстранился.
   - Нравится?
   Я кивнула.
   - Страшно?
   Набравшись храбрости, я прошептала:
   - Нет.
   - Умничка!
   Он опустил руки, прихватил подол и начал поднимать руки, снимая с меня платье. Я схватила его за руки, когда они поднялись до пояса. Он остановился.
   - Страшно?
   Я закивала, согласившись, но тут же решительно потянула его руки, чтобы он продолжал, а не понял эту остановку как сигнал к прекращению. Он слегка присел и, поднимая моё платье, целовал меня в живот, между грудями, в шею в подбородок и снял его совсем. Я стояла перед ним без лифчика из-за жары, а он сразу отвернулся и аккуратно повесил моё платье на спинку стула. Не поворачиваясь, снял с себя рубашку и швырнул на стул. Повернулся, шагнул ко мне, не давая мне опомниться, прижал к себе и прошептал на ухо:
   - Правда, хорошо?
   Я покивала головой, но спохватившись, тоже прошептала:
   - Да.
   - Давай так постоим. Привыкни.
   Прошла, наверное, целая минута. Он выпустил меня, наклонился, взял на руки и шагнул к дивану.
   Положил и остался стоять, склонившись надо мной. Я лежала, как солдат, руки по швам. Он поцеловал мне живот, взялся за трусы и потянул их книзу. Вот тут-то и стало страшно! Я схватилась за них:
   - Трусы нет!
   Он замер. Просто стоял и смотрел на меня. Мне стало стыдно. Представила себе, как Катька была с ним храбрая и потом будет мне рассказывать, а я ей буду завидовать. Отпустила трусы и дёрнула головой:
   - Снимай!
   Он медленно снял, а я сменила позу, прикрыв обеими руками между ног.
   - Повернись на живот, - попросил он.
   Поворачиваясь, я скользнула по нему взглядом. Он так и не снял спортивных штанов. Это добавило мне храбрости. Я перевернулась и повернула голову в его сторону. Он целовал мне под коленками, ягодицы, покусывал за бока и спину. Взял каждую руку и погрыз ладошки. Как приятно! Страх уже прошёл. Я лежала и балдела. Покусывания за руки, плечи и шею. Поцелуй в щёку. Класс!
   - Повернись на спину.
   Я улеглась, снова опустив руки. Он снял мои руки и положил туда свою.
   - Если стесняешься, то я закрою.
   Мне стало весело: стесняюсь, чтобы не увидел, но разрешаю трогать. Что я вытворяю!
   Снова целует ноги, живот, грудь и ... ой! Сосочки! Вот тут-то мне и захотелось всей этой игры. Я его обняла и лежала, слушая стук моего собственного сердца, тащилась от его прикуса грудей и гладила его волосы. Неужели это я! Он оторвался от груди, приподнялся и прошептал:
   - Леночка! Ты - прелесть! Не рассказывай Кате про трусики. Её только здесь можно было потрогать. Отсюда до сюда.
   И пальцем чиркнул мне по горлу и животу.
   Ой! Мамочки! Что я делаю! Я собралась было вскочить с дивана, но он положил мне руку на живот и сказал:
   - Всё. Больше не будем. Подними руки.
   Уже привыкнув подчиняться, я забросила руки за голову. Он прижал свои ладони к моим локтям и стал опускать их по бокам, приговаривая:
   - Потягу-у-у-у-нюшки!
   Ай! Это было точь - в - точь как мне делали папа и мама, когда я была маленькая. Я не успела ничего и подумать, как моё тело само вытянулось в струнку и дыхание остановилось. А он прекратил движение на моих коленках, поднял ладони к моим локтям и повторил опять:
   - Потягу-у-у-у-нюшки!
   За это я его сразу полюбила! Я больше ничего не боялась. Схватила его руку и прижала к своей груди. Теперь я понимаю Эльку! Он лёг рядом, сжал мне грудь, почти до боли, придавил своей ногой меня между ног и потянулся к моим губам. Согласна! Я обхватила его шею и стала жадно целовать его губы. Он оторвался от меня.
   - Всё. Первая часть урока закончена. Не вставай. Я надену трусики.
   С этими словами он ласково пошебуршал по волосам у меня внизу живота, взял мои трусы, покрутил в руках, и, не спеша, надел на меня. Распрямился и потянул меня за руку. Мы стояли друг против друга голые по пояс. Я шагнула к нему для поцелуя. Он подставил губы, погладил меня по спине и взялся за мои груди. Мне всё это было лишь фоном для моих действий: я целовала мужчину! Он выбрал паузу, когда я оторвалась, чтобы вздохнуть и шепнул:
  - Одевайся. Это ещё не закончилось.
   Помог расправить мне платье и громко позвал:
   - Катя! Иди к нам.
   Катька сунула голову в дверь.
   - Можно?
   - Нужно! Он взял нас за руки и повёл в спальню. Включил там свет и мы все зажмурились. Потом он поставил нас напротив себя и полез рукой в карман своих брюк.
   - Продолжаем, девочки. Самое главное для вас - это использование презерватива. Без него можно заразиться какой-нибудь болезнью или забеременеть. Поэтому, с самого первого раза, только с презервативом. Потом, в будущем, когда отрегулируются ваши любовные отношения и вы многому научитесь, поступайте как захотите. То, что я вам сейчас покажу, в школе не проходят. Поскольку мы уже видели друг друга почти со всех сторон, попрошу в обморок не падать. Вот так, - он подбросил на руке маленький пакетик, - используется этот резиновый предохранитель. Говоря это, он спустил с себя трико вместе с трусами. Катька схватила меня за руку. Мне тоже было не по себе увидеть это. Но это не исчезало. Он стоял перед нами, улыбаясь. Штаны спущены до колен и ниже живота торчал... Нет, лучше бы он был чуть-чуть поменьше.
   - Девочки! Спокойно. Поднимите головы и посмотрите мне в глаза. Так. Хорошо. Теперь опускаем взгляд и наблюдаем. Это - половой член. Это - яички. Этот капюшончик - крайняя плоть, которая прикрывает головку. Вы должны уметь надевать презерватив сами, потому что всяким гоблинам до лампочки ваша безопасность. Им лишь бы воткнуться. Смотрим, как это делается.
   Он медленно, объясняя, надел презерватив.
   - Вопросы есть?
   Нам уже было не до вопросов. Он привёл себя в порядок, выключил свет и позвал нас в зал.
   - Пойдёмте, полежим на диване. Успокоимся.
   Он нас проводил до дома, где я повисла у него на шее и сильно-сильно его поцеловала. Катька удивлённо посмотрела на меня и сделала то же самое.
   - Хотела бы я знать, что мы будем делать у него в следующий раз? - сказала Катька на следующий день. Мне бы тоже этого хотелось. Но следующего раза не было. Наш друг, неожиданно, продал дом и уехал. Навсегда.

  ДНЕВНИК ЛЮБИМОЙ ЖЕНЩИНЫ.

   Я влюбилась, когда мне было три года. Много раз я вспоминала этот день и могу рассказать всё, что произошло, до мельчайших деталей. Мы все были у бабушки, когда приехал папа и сказал, что поедем к дяде, маминому брату. Мальчишки обрадовались возможности поиграть с плэйстэшен. Сестра всегда была вместе с мальчишками, а я любила дядю и была очень рада снова его увидеть.
   На крыльце папа предупредил нас, что взрослые ремонтируют пол в доме и мы должны, не мешая никому, пройти в зал, где телевизор, и сидеть там. Мы вошли. Весь коридор был заставлен всякими коробками и инструментом. Мальчишки побежали играть, а я осталась одна и стала подниматься по лестнице наверх, откуда доносился всякий шум и разговоры. В одной из спален я увидела Его. Он сидел на полу, опустившись на колено, доставал из коробки досточки, соединял их между собой, а потом подставлял эту линию из досок к новому сверкающему полу, что был перед ним и, постукивая ладонью, соединял их вместе.
   Поскольку он сидел, то был только чуть-чуть выше меня. Перестав смотреть на его руки, я рассмотрела крепкую шею, обрамлённую воротником клетчатой рубашки, коротко стриженные чёрные волосы, среди которых как редкие звёздочки сверкали белые волоски.
   Засмотревшись на них, я подошла так близко, что когда Он повернулся за доской, то его рука задела мои ноги. На меня близко-близко смотрели светлые серо-голубые глаза. Какое у него было красивое лицо!
   - Здравствуй, - сказала я, - Меня зовут Мария.
   - Здравствуй, Мария! - ответил он, наклонился ко мне и, опёршись одной рукой об пол, придержал меня другой за спину и прикоснулся губами сначала к одной, потом к другой моим щекам. Имя, которое Он назвал, было именно то, которое удивительно шло ему. Меня обдало запахом парфюма, который я запомнила навсегда и могла отличить его среди тысячи других. Ну, может быть, не тысячи, но среди многих, которые используют мужчины.
   - Можно я буду тебе помогать?
   - Конечно, Мария, - серьёзно ответил он.
   Я подавала ему дощечки, пока они не закончились. Он поднялся с пола и отряхнул колени. Какой Он высокий! Если бы я его сейчас обняла, то мои руки обхватили бы чуть выше колена. Он подошёл к лестнице, спустился на несколько ступенек, повернулся и подал мне руку. На меня опять близко смотрели весёлые, уже знакомые кружочки, с чёрной точкой посередине. Я протянула к нему обе руки, и сильная рука подхватила меня и прижала к рубашке. Поскольку, спускаясь, он смотрел под ноги, я обхватила его руками за шею и уткнулась лицом в звёздочки. И закрыла глаза. Слишком быстро мы спустились вниз. Он набрал на руку много картонных коробок (какой он сильный!), повернулся ко мне, сморщил смешно нос, вернул коробки на пол и взял только несколько из них.
   - Помогай, Мария.
   Я вцепилась в другой край длинных картонок, и мы стали подниматься по лестнице. Сейчас-то я понимаю, что он тащил и коробки и меня, но в тот день я была страшно горда моей помощью.
   Мы продолжали делать пол, когда в комнату зашёл папа.
   - Мария! Ты что тут мешаешь? Где ты должна сидеть? Почему мне приходится тебя искать?
   - Мария мне не мешает, она мне помогает, - сказал Он и подмигнул мне одним глазом (как он это делает?).
   - Ну, ладно,- сказал папа, - Тогда будь здесь и смотри не упади, когда будешь спускаться по лестнице.
   Мне стало смешно: ну как я могу с Ним упасть? Я сказала 'угу', повернулась и подмигнула Ему. Сразу обоими глазами.

   Вот и всё, что я помню с того дня. Следующие мои воспоминания, почему-то не складываются в какую-то стройную, связанную историю. Я помню только отдельные случаи, каждый из них очень чётко и ясно, но никак не вместе. Видимо я, как и все маленькие девочки, жила моей детской жизнью и влюблялась снова и снова, когда он оказывался где-то, где я его видела.
   Помню как папа и он разложили у нас в доме на столе большие бумаги (сейчас я знаю, что это были чертежи и схемы) и что-то рисовали на них, меняли одни на другие, сбрасывали одни на пол, потом искали среди них нужную и возвращали её на стол. Мама в тот день была на кухне и носила в комнату чашечки с кофе. И я зашла вместе с ней, подошла к Нему и дотронулась:
   - Здравствуй!
   - Здравствуй, Мария!
   Он наклонился с улыбкой, взял меня на руки, чмокнул в обе щёки, посадил меня на руку, наклонился вместе со мной к столу, взял карандаш и в этот момент мама забрала меня у Него.
   - Ну-ка, ну-ка, не мешай тут.
   От обиды я хотела зареветь, но Он посмотрел на меня, улыбнулся, сморщил нос и подмигнул. Я снова удивилась и, когда мама отпустила меня, подошла к зеркалу. Подмигивать. Но получилось только тогда, когда я закрыла глаз ладонью.

   Следующее воспоминание. Какой-то праздник. На кухне готовят ужин. В саду стоит длинный стол. Но все мальчишки и я с сестрой, вместе с папой и дядями, играем в зале. Он - тоже здесь. Мы по очереди садимся на ноги взрослых, и они нас качают, словно на лошадке. Я всегда встаю в очередь к папе и к Нему. Нет, один раз меня покатал дядя.

   Какой-то вечер. Он и папа пожали друг-другу руки, и Он сел в автомобиль. Я подбежала, встала рядом с папой, посмотрела наверх в окно машины и спросила:
   - Ты меня поцелуешь?
   - Конечно, Мария, - улыбнулся Он.
   Вышел из машины, присел, и я быстро обхватила его шею руками и ткнулась носом в обе его щёки. После этого он ещё два раза коснулся моих щёк. Опять сел в автомобиль, подмигнул мне, два раза бибикнул и уехал.

   Мы с сестрой ругаемся. Я даже бросаюсь на неё. Брат нас разнимает. Они надо мной смеются. Сестра говорит, что она Его любит. И любит дольше, чем я. Потому что я - слишком маленькая. Наконец мы миримся, договорившись, что сестра любит дольше, а я сильнее.

   Он привёз нам подарки. Брат убежал играть со своим плэйстэшном, сестра ходит по дому и всё время смотрит, сколько времени на её маленьких часах на руке. Я сижу, надувшись, на диване с огромным, больше меня, глупым, улыбающимся синим ёжиком. Я что, маленькая?
   - Почему ты не унесёшь ёжика в твою комнату? - спрашивает мама, проходя мимо.
   Я потащила этого великана наверх. Зашла в спальню и со всей силы толкнула ёжика на кровать. Мягкий зверь перелетает через койку и падает на пол на другой стороне. Мне видны только его задние ноги. Мстительно засмеявшись, я пошла посмотреть на лежащего обидного четвероногого. Он лежал, уткнувшись головой в пол, улыбался и смотрел укоризненно на меня, словно хотел спросить: 'тебе не стыдно?' Мне и в самом деле стало стыдно. Я подняла ёжика. Он был такого же роста, как и я.
   - Прости ёжик, я больше не буду, - пообещала я и чмокнула его в чёрный блестящий нос.
   Мой собственный нос вдруг уловил слабый знакомый запах. Я уложила ёжика на кровать и принялась его обнюхивать. В самом деле, в одном месте он пах сильнее. Я прижалась к этому месту лицом, обняла подарок, пригрелась и уснула. Так у меня появился новый настоящий друг, которому я рассказывала мои секреты по вечерам.

   Однажды, когда я уже ходила в настоящую школу, мама попросила меня помочь завернуть еду, которую она приготовила для мужчин, помогавших нашему второму дедушке отремонтировать водосборные каналы и трубы. Дедушка живёт один и, поэтому, мама сделала обед. Мы сели в машину и поехали. Наверху папа и дядя укрепляли пластмассовую трубу. Мой брат и двоюродные тоже были там. Они ничего не делали, а просто смотрели. Они только что приехали. Мама стала накрывать стол, а нас дедушка повёл вниз, посмотреть, как там идут работы.
   А-а-а! внизу с дрелью в руке был Он! Быстро поднявшись по приставной лестнице, он сверлил дырки, потом быстро спускался, брал в руки инструмент и какие-то штуки, на которых висят трубы, поднимал, закреплял их на стене и снова спускался. Увидев нас, он остановился, вытер руки, пожал каждому мальчишке ладонь и поцеловал меня в щёки. Мне кажется, что я покраснела от удовольствия, потому что мне вдруг стало жарко.
   Мальчишки увидели высокую лестницу, которая верхним концом доходила до самого балкона и заспорили о том, кто сможет по ней подняться.
   - Нет! Нет! - закричал дедушка, - Ещё мне проблем из-за вас с вашей мамой в моём доме не хватало! Всё! Всё! Все уходим. Все вместе, наверху обед ждёт.
   Мне вдруг в голову пришла мысль. Я дождалась, когда все стали выходить из дворика, встала за дверь и умоляюще посмотрела на Него, приложив палец к губам. Он улыбнулся и понимающе кивнул. Мы остались одни. Я храбро схватилась за лестницу.
   - Я поднимусь?
   - Поднимись, - согласился Он.
   Я зашагала по перекладинам. На пятой остановилась и посмотрела вниз. Боже! Какая высота! Подо мной серо-голубые глаза внимательно следили за моими движениями. Я посмотрела наверх. Где-то в вышине тонкой линией покачивалась лестница, упираясь, как мне показалось в синее небо. Страх сковал мне руки и ноги.
   - Ты мне поможешь? - спросила я безо всякой надежды.
   - Конечно, Мария, - спокойно сказал Он.
   Поднялся, встал рядом со мной, обхватил меня рукой, прижал к себе и скомандовал:
   - Смотри вверх, перехватываем по очереди: рука-нога, рука-нога. Вперёд!
   И мы полезли. Я чувствовала, как перекатываются мускулы на его руке, крепко держащей меня. Рядом с моими руками, перебирающими перекладины, то появлялась, то исчезала его вторая рука. Вот и перила. Он перекинул через них одну ногу, я взмыла в воздух и плавно опустилась перед папой, который молча смотрел на нас.
   - Ну, народ! Вы даёте! - только и сказал он.
   Тут на балкон выбежали мальчишки и долго не могли поверить, что я поднялась по лестнице.

   Моя сестра стала уже совсем взрослая. У неё выросли груди и она носит лифчики. Как-то, когда её не было дома, я взяла один у неё в комнате и надела на себя. Прямо на майку. Посмотрела в зеркало и мне стало смешно. И завидно, что у меня нет грудей. Сбросила футболку и снова примерила этот взрослый предмет. Мне понравилось то, что я увидела в зеркале. Поверх лифа снова натянула майку и ещё покрутилась перед зеркалом. Два маленьких бугорка, оттопыривающихся спереди, мне показались самым лучшим украшением, которое я видела в отражении.

   Я тоже выросла. Теперь, когда Он бывает у нас, мне уже не нужно заглядывать вверх в автомобиль, если я оказываюсь рядом и хочу поцеловать Его на прощание. Да и поцелуями это уже не назовёшь. Мы просто касаемся щеками и слегка причмокиваем, как это делают и другие. В моём отношении к Нему тоже что-то изменилось. Я уже не маячу где-то поблизости, поедая его глазами, не подхожу к нему первая. Но, если есть возможность, то с удовольствием наблюдаю за ним, сравнивая Его с кем-нибудь рядом, и чувствую, как у меня теплеет в груди, когда вижу его превосходство. Он называет сестру и меня принцессами и, иногда, целует нам руки, как это показывают в исторических фильмах. Приятно.

   Брат перестал расти. Он всегда был больше меня. Ведь он - старше. Но теперь, когда сестра стала совсем взрослой, а я догнала её во всех размерах, мы вдруг увидели, что братик всё ещё мальчик. Он, когда сердится, называет нас толстыми коровами. Тогда мы бросаемся на него, валим на пол и, держа за руки, начинаем целовать. Он кричит, вырывается, потеет, но мне кажется, что ему это нравится.

   У меня появилась самая лучшая подруга. Когда-то я с Мартой ходила в начальную школу. Потом они уехали. Теперь она вернулась. Сестра дружит с парнем. Я всё пытаюсь её порасспрашивать про то, как они целуются и делают ли что-нибудь ещё. Сестра фыркает и говорит, что мне всё это ещё знать рано. А у меня начались менструации. Если бы мама не рассказала мне всё это раньше, я могла бы сильно испугаться. Как же мне больно, когда это случается. Четыре или пять дней больно. Марта говорит, что у неё болит только два дня. Счастливая!

   Почему Он не меняется? Всё те же весёлые глаза, всё те же блестящие звёздочки на голове. Если бы я не была такой большой, то можно было бы подумать, что время для него остановилось. Иногда я специально сажусь на пол с книгой в руке, ожидая, что Он пройдёт мимо, и я смогу посмотреть на него как раньше: снизу вверх.

   Сестра выходит замуж. В доме полно гостей. Все танцуют на террасе, где играют музыканты. Я в новом красном платье. Друзья жениха толпятся возле него и сестры. Там же и какие-то незнакомые мне взрослые девчонки. Я мало кого знаю и хожу в толпе гостей, не присоединяясь ни к какой группе. Вдруг мне захотелось увидеть Его, потому что я увидела за забором знакомый автомобиль.
   Покружив безуспешно среди молодых и взрослых, я принялась за поиск в доме. Проходя мимо прикрытой двери кухни, я услышала, как что-то стукнулось там за дверью и два знакомых мужских голоса громко заговорили, перебивая друг друга. Я потянула за ручку двери. Возле стола стояли папа и Он. Похоже, что они о чём-то спорили, потому что оба сразу замолчали, а Он взял что-то со стола и сунул в карман папиного пиджака. Я подошла к ним и спросила.
   - Вы что, ругаетесь? - и, обращаясь к нему, продолжила, - Я хочу с тобой потанцевать.
   Вместо ответа он подал мне согнутую в локте руку и я положила мою руку на серый рукав. Так мы вышли в сад, дождались, когда музыканты заиграют танго и соединили наши руки среди качающейся массы других пар. Я сразу поняла, что он опытный танцор. Он вёл меня в танго по своему ритму, заставляя делать нужные шаги, словно, экзаменуя. В один из быстрых поворотов я, чисто автоматически, перешла на вальсовый шаг. Я же занимаюсь в танцевальной школе. Он замедлил движение, убрал руку с моей спины и сделал знак музыкантам. Музыка танго стала замедляться и плавно перешла в вальс. Другие пары перестали танцевать и отходили к краю террасы. А мы полетели в вальсе. Я прикрыла глаза, и всё внимание обратила на мышечные чувства. Мы кружились в одну и другую стороны, делали 'дорожку', поддержку. Я вращалась в сольных оборотах, прижималась к нему и откидывалась на его ладонь.
   - Проснись, принцесса, - вдруг услышала я его голос, - Сейчас закончится музыка. Сразу разбегаемся и встречаемся на кухне. Я голоден, как стая волков. Посмотрев вокруг в наших последних вращениях, я увидела, что кроме нас, никто не танцует. Ничего себе мы спектакль устроили!
   Музыка смолкла. Все захлопали в ладоши. Мы раскланялись, и он отвёл меня туда, где была моя сестра с женихом. Поцеловал мне руку, я присела в 'книксене' и все захлопали ещё сильнее.
   - Ой, как это было здорово! - обняла меня сестра, - Как в кино! Я не успела ничего ответить, как меня кто-то схватил за локоть. Это был один из друзей жениха.
   - Следующий танец со мной, - толи спросил, толи заявил он, обдав меня запахом вина. Я отвернулась, вытаскивая руку из его пальцев.
   - Я устала и хочу отдохнуть.
   Покрутив головой, я не нашла серого костюма и, на мгновение задумавшись, пошла через толпу в противоположном от дома направлении. Снова заиграла музыка, все запрыгали и я, незаметно, за спинами вернулась в дом. Он сидел за столом, повязав на шею салфетку. Мне стало так смешно, что я совсем забыла, зачем мы сюда пришли. Спохватившись, я поставила кипятить воду и бросилась к холодильнику.
   - Что будешь? Сыр? Колбасу?
   - Сыр, - ответил он и, когда я повернулась к столу, добавил, - С колбасой.
   - Стая волков не ест колбасу
   Он засмеялся:
   - Стая волков ест всё, что дадут.
   И действительно, он уминал всё, что я доставала, с такой скоростью, что мне не хватало времени на удивление.
   - Без обеда сегодня, - пробормотал он между делом, - Не хотел опоздать. Если не жалко, положи ещё пару ложек сахара.
   Я уже перестала метаться, надела мой фартук, подсела к столу и намазывала маргарин на маленькие кусочки хлеба, точь-в-точь как это делал он, сверху укладывала ломтик колбасы или ветчины и завершала композицию сыром. Потом подавала этот бутерброд Ему и повторяла операцию. Я кормила любимого мужчину.
   Он допил кофе, промокнул губы салфеткой, сложил её и аккуратно поместил на край стола. Поднялся и протянул мне руку. Я машинально подала ему мою. Он обхватил её обеими руками.
   - Спасибо Мария! Ты настоящий друг. Я исчезаю, у меня ещё столько дел!
   Наклонился над рукой, приблизив серебристые звёздочки, прижался к моему запястью губами, выпрямился, подмигнул и через мгновение исчез в проёме двери.
   Мне почему-то захотелось заплакать. Чтобы не полились слёзы, я сделала несколько глубоких вдохов, а потом прижалась моими губами к руке, прямо в том месте, где поцеловал Он. Наверное, именно в этот момент я влюбилась по-настоящему.
   Не знаю, сколько времени я просидела за столом, рассматривая след губной помады на руке. Потом мне на глаза попалась чашка, из которой пил Он. Я поспешно схватила её в руки и прижалась губами к краю, где касались Его губы.
   - Боже мой! Мы там пляшем, а тут ребёнок голодный!
   В дверях кухни стояла моя мама.
   - Я уже поела.
   Я взяла с блюдца оставшийся ломтик ветчины, сунула в рот и принялась жевать, убирая со стола. Открыв посудомоечную машину, я прикоснулась ещё раз губами к краю чашки и поставила её внутрь.
   После того вечера не было ни одного дня, чтобы я не вспомнила о нём. Особенно вечером, когда я выключала свет, забираясь в кровать, обнимала ёжика и целовала его прохладный нос. Потом я с ним разговаривала.

   - А как у вас ЭТО было в первый раз? - спросила я.
   Сестра, сидевшая задумчиво, положив руки на свой большой живот, вдруг покраснела и смущённо посмотрела на меня.
   - Ну, так же, как и у других. Ты сама потом узнаешь.
   - А я уже знаю. Мы видели видео в интернете у одной девочки.
   В глазах сестры мелькнул интерес.
   - И как там было?
   Тут смутилась я.
   - Ну, там было так, - и я подвигала вперёд-назад вытянутым пальцем.
   Мы посидели молча.
   - А ты у мамы не спрашивала, как надо делать?
   Сестра отрицательно покачала головой и отвела взгляд. Я подвинулась вперёд и взяла её руки в свои.
   - Ну, пожалуйста! Как это всё делается в первый раз?
   - Да ты сама всё быстро узнаешь. Сначала нужно потерпеть, а потом всё будет хорошо. Только не торопись это делать. Тебе ещё рано.
   Так я и не узнала ничего. Несколько дней, ложась спать, я пыталась представить, как я лежу так, как нарисовано в книжке, а на мне лежит Он. И мы обнимаемся. Дальше моя фантазия ничего не находила. Я даже попробовала положить на себя моего маленького ёжика, но ничего не почувствовала. Просто немного теплее, чем просто под одеялом.

   В нашем классе девчонки начали ЭТО пробовать. Мы уже понимали, что те, кто стали это делать, ходят с гладкой кожей на лице, а не с прыщиками, как, например, я и Марта. Но спрашивать у них было нельзя, а то, вдруг, они будут смеяться, что я сама ничего не знаю.
   - Как ты думаешь, у нас много девчонок уже начали... с мальчиками? - спросила я Марту.
   - Я знаю, что всё больше и больше. Когда-нибудь и мы будем. Только сначала надо влюбиться.
   Вот это да! Я уже давно влюбилась, но ничего не делаю. Это противоречие так ошеломило меня, что я замолчала и больше ни с кем не разговаривала на эту тему.

   Мальчишки стали такими противными. Иногда, где-нибудь в тесноте, хватали меня за грудь, и не только меня. Некоторые девчонки переносили это молча, другие пытались ударить такого хватателя. Я же всегда давала пинка и, когда мой обидчик на меня замахивался, обещала рассказать про него брату. Моего братика в школе помнили и постепенно все от меня отстали.

   Так проходили недели, месяцы. Мы уже учились в последнем классе, когда Марта стала дружить с мальчиком из другого класса. Они ходили, держась за руку по улице и, однажды я видела, как они целовались. Значит они влюбились, подумала я отвернувшись. Через несколько дней, придя в школу, я увидела, что Марта пересела подальше от меня и не глядит в мою сторону. На перерыве я подошла к ней и спросила, что случилось.
   - Я тебя ненавижу!
   - За что?
   - Он говорит, что тебя любит.
   - Кто?
   - Сама знаешь кто, - и Марта отвернулась, вытирая слёзы.
   - Привет!
   На моё плечо опустилась чья-то рука. Я обернулась. Возле меня стоял, улыбаясь, друг Марты. Я сбросила с плеча его руку, но он снова вернул её. Взглянув на Марту, я увидела, что она как-то ссутулилась, выставив поверх плечи, которые вздрагивали. Она плакала. Во мне вдруг закипело необъяснимое бешенство. Никогда, ни до этого момента, ни после я не была такой. Я посмотрела прямо в наглое лицо и медленно, выговаривая каждое слово, произнесла:
   - Если ты сейчас не уберёшь свою руку, я пну тебя между ног, и после уроков ты будешь разговаривать с моим братом. Мальчишка отдёрнул руку и поспешно отступил назад.
   - Да ладно. Строишь из себя недотрогу. Все вы одинаковые. Посмотрим потом.
   Я успокоилась так же быстро, как и разозлилась, обняла Марту и отвела её в класс. Посадила на её обычное место, дала ей в руки пакет с бумажными платками вытащила телефон.
   - Говори, Мария, - отозвался тихим голосом мой брат.
   - Ты можешь встретить меня после школы?
   - М-м-м... Я сейчас в библиотеке. У тебя проблемы?
   - Почти нет.
   - Я тебе перезвоню через пару минут.
   Марта уже вытерла слёзы и сидела, съёжившись, глядя на меня. Вся такая жалкая, несчастная. Я обняла её за плечи.
   - Он тебя сильно обидел?
   Подруга так странно повела плечом, что у меня всё похолодело внутри.
   - Ты с ним... Он тебя...?
   Марта сверкнула глазами.
   - Если тебе интересно, то да, мы с ним два раза потрахались. Мне об этом противно вспоминать, но хочется ещё.
   В голове у меня зашумело. Я замерла монументом и простояла бы так долго, если б Марта не тронула меня за руку.
   - У тебя телефон звонит.
   - Мария? - голос брата вернул меня к действительности, - Я не смогу сейчас освободиться, но тебя встретят Мануэль и Рауль.
   - Я их знаю?
   - Мануэль - это наш сосед, а Рауль там всё отрегулирует. Всё будет в порядке, сестричка Целую!

   Когда мы выходили из школы, Марта замедлила шаги, увидев направлявшуюся к нам компанию во главе с её обидчиком. Он улыбался. Я схватила Марту за руку и, почти насильно, потащила её к машине, из которой выходили Мануэль и... О! Вот это был парень! Здоровенный, широченный, кучерявый и с бородкой. В такого запросто можно влюбиться.
   - Привет, Мария, - сказал Мануэль, - Это - Рауль.
   Все мы по очереди - щёчками 'чмок-чмок'.
   - А проблема-то где? - спросил Рауль звучным баритоном.
   - Вон там, - показала я на переставшую улыбаться компанию.
   - Ага.
   И, покачиваясь на широко расставленных ногах, Рауль отправился к ним. Но они не стали его ждать, а развернулись и быстро зашагали в противоположную сторону. Рауль вернулся и потянул дверцу машины.
   - Карета подана, принцесса, сказал он, обращаясь, почему-то, только к Марте.
   Марта зарделась, опустила голову и скользнула вовнутрь. Я обошла с другой стороны, где Мануэль уже держал дверцу открытой. Когда я проходила мимо него, он кивнул головой в сторону Рауля, усаживающегося на переднее сиденье, и скорчил гримасу: 'О как!'. В ответ я оскалилась в пугающей мине: 'Молчи!'. И всю дорогу болтали только я и Мануэль, а наши попутчики отделывались односложными ответами.

Вечером я долго не могла уснуть. Ну как же так: 'сначала нужно потерпеть' и 'противно об этом вспоминать', а 'потом будет хорошо' и 'хочется ещё'? С ума можно сойти.

   Сестра развелась со своим мужем и живёт теперь с сыном у бабушки. Её бывший муж стал наркоманить, перестал работать и заставлял её просить деньги у родителей. Квартиру, где они жили, продали и деньги разделили между супругами. За всё это время, пока у сестры шли проблемы развода, я, кажется, стала взрослей на десять лет, и в один вечер, когда мы ужинали вместе: мама, папа, брат и я, разговор, как обычно, вернулся к теме сестры.
   - Папа! Помнишь, на свадьбе я вошла на кухню и вы разговаривали? Что это было? Что лежало на столе?
   Мама вопросительно посмотрела на папу.
   - Он тогда сказал мне, что жених - наркоман и заставил меня взять подарочные деньги, потому что не хотел отдавать их в руки жениху. Я ему тогда не поверил.
   - Ты мне об этом не рассказывал, - сказала мама.
   - Когда бы я тебе мог это рассказать? - вскинулся папа, - Сначала мы все были в эйфории, а потом было уже поздно.
   Мы закончили ужин в молчании. Когда мужчины ушли из кухни, мама повернулась ко мне.
   - Мария...
   - Не надо, мама, - остановила я её. - Я уже взрослая и всё понимаю.
   - Да я просто хотела сказать...
   Я обняла её и чмокнула в губы.
   - Мам! Я же говорю, что не надо. У тебя есть взрослая и умная дочь. У нас всё будет хорошо.
   - Ты стала молчаливая в последнее время. И задумчивая. О чём ты всё время думаешь?
   - О школе мама, о школе. Не волнуйся за меня, пожалуйста.

   Может быть чуть чаще, чем нужно, я навещаю сестру. Почти всегда она встречает меня с припухшими глазами. Разве можно столько плакать? Странное у меня отношение к моему племяннику. Пока я его не вижу, мне он ненавистен: без него у сестры было бы всё по-другому, но когда он встречает радостным воплем 'Малиа!', внутри что-то вздрагивает и я готова всю мою жизнь отдать за это маленькое существо. Мы часами ползаем по полу среди его кубиков, машин, вертолётов и динозавров.

   - Мария! Ты где?
   Голос мамы вернул меня на землю. Я повела взглядом вокруг. Мы были на воскресной мессе в церкви.
   - О чём ты задумалась?
   - Да сама не знаю. Обо всём сразу.
   - Сходи на покаяние.
   - Зачем?
   - А зачем все ходят? Покаешься, облегчишь душу... сходи, сходи.
   Пожав плечами, я отправилась. Когда освободилась кабинка, я вошла, села на табурет, обратилась к решётке, за которой белело лицо:
   - Здравствуйте, Батюшка!
   - Здравствуй, дочь моя, - ответил он и замолчал.
   - Я... я...я люблю мужчину, - вдруг выпалила я. И тоже замолчала.
   - Это хорошо, дочь моя. Любовь - это угодное Богу дело. Все мы дети любви наших родителей. За это мы всю жизнь должны благодарить Бога. Это не есть грех.
   - Спасибо!
   Я не стала задерживаться там и поспешно вышла из церкви к ожидающей меня маме. Я вдруг поняла, что мне надо делать. Еле-еле я удерживалась, чтобы не побежать бегом домой.
   Вернувшись, я, первым делом, села за стол, раскрыла новую тетрадь и начала писать мой дневник. Я описала всё то, что я помнила про Него. Если мне что-то не нравилось в написанном, я безжалостно вырывала страничку и переписывала её заново. И через несколько дней мой дневник получился-таки таким, что мне понравилось. Теперь я стала записывать в него каждый день, когда я вспоминала Его. Практически писала каждый день.

   Была суббота. Я сидела одна в доме над моим раскрытым дневником. Писать было нечего, но я упорно катала пальцем по столу шариковую ручку. Вчера Он был у нас, но я его не видела. Когда я подъезжала на автобусе к остановке, то увидела уезжающий с нашей улицы знакомый автомобиль. Я вышла из автобуса и разочарованно помахала рукой вслед.
   Почему у меня до сих пор нет его фотографии? Мне было бы легче переносить мои страдания. Я вскочила и заметалась по комнате. Если прямо сейчас я не увижу его, я просто умру! Или заболею. Выхватила из шкафа платье, быстро расправила его на себе, надела туфли, взбила волосы и ринулась к выходу. Проходя мимо кухни, я остановилась, подумала и направилась к холодильнику. Вытащила бутылку с вином и плеснула немного в стакан для храбрости. Выпила одним глотком и сморщилась: ну и гадость! До сих пор я только пробовала вино сильно разбавленное газировкой. Плеснула ещё и снова выпила. Мне и в самом деле показалось, что я стала смелее.
   В автобусе было прохладно, но на улице выпитое мне ударило в голову, и я почувствовала, что мне с трудом удаётся сохранять равновесие. Я ловила на себе странные взгляды встречных, но упорно шла к своей цели. Мы приезжали несколько раз с папой к Нему и адрес я помнила. У заветной двери я с облегчением опёрлась о стену и стала пальцем вести по табличкам с кнопками. Нажала нужную и стала ждать.
   - Кто это? - спросил меня знакомый голос через некоторое время.
   - Это я, Мария.
   - О! Здравствуй Мария! Я сейчас ставлю машину в гараж и говорю с тобой по телефону. Подожди меня минут пять. Хорошо?
   - Хорошо, - ответила я и с облегчением присела на ступеньку. Что такое пять минут, по сравнению с тем временем, сколько я ждала. По телефону!? Я недоумённо посмотрела на кнопки. Ничего себе!
   На дорожке показался Он. В светлой рубашке, в светлых брюках. В одной руке он держал кучу пакетов с покупками. Я поднялась и сделала несколько шагов навстречу.
   Губы коснулись моих щёк и он, слегка отстранившись, внимательно посмотрел на меня.
   - От тебя пахнет вином. Что-то случилось?
   - Да.
   - Пошли домой. Там расскажешь.
   Поддерживая меня за спину рукой с пакетами, он вытащил из кармана ключ, повернул его в замке и толкнул дверь ногой. Мы поднялись на лифте и подошли к двери. Он протянул руку к звонку (зачем?), потом поднёс к двери ладонь. В двери что-то щёлкнуло, и она приоткрылась. Он толкнул дверь, распахивая её настежь, и пропустил меня вперёд. Поймал мой непонимающий взгляд и улыбнулся.
   - Никакого волшебства. Это - электронный замок. Иди, посиди на диване, я сейчас сделаю сок со льдом.
   Я расслабленно плюхнулась на софу и огляделась вокруг. Уже прошло много времени с того нашего последнего визита, но здесь ничего не изменилось. Та же мягкая мебель вокруг низкого столика. Всё тот же огромный зал с двумя окнами и сверкающим полом вокруг огромного же ковра.
   Послышались шаги, я повернулась и заполучила в руки высокий запотевший стакан. Сделала несколько глотков и с облегчением почувствовала, как прояснилось в голове. Он сел рядом, отпил из своего стакана и поставил на стол. Я тоже оставила мой рядом.
   - Что у тебя стряслось?
   На меня в упор глядели льдинки, в которых плескалось беспокойство.
   - Я тебя люблю!
   Глаза слегка расширились, но он сидел молча.
   - Я тебя люблю, - повторила я, - Я тебя всегда любила.
   Он вдруг поднял руку и положил мне её на грудь. От неожиданности я дёрнула плечом, освобождаясь, и Он убрал руку. Во мне словно что-то надломилось. Вот дура! Ведь надо потерпеть. Слёзы полились из глаз ручьём, я бросилась ему на шею и, продолжая реветь, стала рассказывать ему всё то, что раньше описывала в своём дневнике.
   Так мы и сидели. Я обливала его слезами, пересказывая написанное, а он молчал. Одной рукой обнимал меня за спину, а второй гладил по боку, опускал ниже до самой ноги. Он гладил меня по попе! Это открытие так потрясло меня, что слёзы сразу высохли.
   - Принцесса, а ты знаешь, сколько мне лет?
   - Нет. А сколько?
   Когда он сказал, у меня перехватило дыхание: он был всего на год моложе папы. То есть, когда мне будет столько, сколько ему сейчас, ему будет... ему будет... Вот что значит привычка к калькулятору. Наконец я справилась с вычислениями и вздохнула облегчённо: он будет моложе моей бабушки, а я буду старше мамы, и, может быть, уже сама буду бабушкой.
   - Ну и как там у нас с математикой? - спросил он, перестав меня гладить.
   - С математикой у нас всё нормально.
   Я взяла своей рукой его ладонь и протянула к груди. Терпеть, так терпеть! Но он мягко пересилил меня и попробовал отстранить.
   - Пойди, умойся. Да и мне рубашку сменить надо.
   Я ослабила руку и тут же обхватила его шею обеими.
   - Я сейчас выгляжу как...
   - Как зарёванная девчонка, - закончил он, - Не беспокойся, я не буду на тебя смотреть и пойду первым.
   Мы поднялись, я расслабила руки, он отвернулся, и я отпустила его. Он шёл впереди меня, снимая рубашку. Я шла следом, сама себе не веря, что это не сон. Он щёлкнул выключателем, толкнул ладонью дверь, швырнул, не останавливаясь, в ванную скомканную рубашку и пошёл в спальню.
   Я прикрыла за собой дверь и посмотрела в зеркало. М-да! Открыла кран, но, тут же его закрыла. Огляделась, нашла тазик, плеснула в него воды и пальцами расправила в воде рубашку. Только потом я занялась моим лицом.
   Выйдя из ванной, я прихватила с собой полотенце и прижала его к лицу. Но предосторожность была излишней: Он сидел, откинувшись на спинку, с задранной головой и закрытыми глазами. Я подошла, и он похлопал рукой рядом с собой.
   - Садись, Мария.
   Я села поглубже и откинулась на него, как я это делала, когда была маленькой. Мы молчали. Он обхватил меня за живот.
   - Ты ещё маленькая девочка. Когда ты повзрослеешь...
   - Я тебя люблю! - перебила его я.
   - ... ты влюбишься в какого-нибудь молодого человека... - Я тебя люблю! И сейчас снова буду плакать.
   Я повернулась в его объятии и обхватила его руками, спрятав лицо у него на груди. О! Снова этот парфюм! Еле различимый, но такой же волнующий. Он взял в ладони мою голову и заглянул в глаза.
   - Если ты меня любишь, ты должна меня слушаться.
   - Я всегда буду тебя слушаться, - пообещала я, глядя на него.
   - Тогда сядь, как раньше
   Ну вот! Но делать нечего. Я же пообещала. Я опять повернулась и снова прижалась к нему спиной. Заодно сбросила туфли и подогнула ноги под себя. Он подсунул руку под мои руки, обнимая, но я перехватила его ладонь и положила себе на грудь. И мы замерли.
   Его рука дрогнула под моей рукой, пальцы растопырились и слегка сжались, обхватывая мою грудь. Боже! Как приятно! Я слышала, как в груди колотится моё собственное сердце. Я погладила сверху его руку, приподняла один его палец и поцеловала. Это был мой первый неритуальный поцелуй с Ним.
   - У меня и вторая рука есть, - сказал Он мне на ухо.
   А-а-а! Мне можно! Я быстро повторила манёвр с другой его рукой и, убрав мои руки, увидела, что его руки перекрещены. Ну вот! Я быстро уложила его ладони правильно на моих грудях и аж застонала от удовольствия, когда он начал их сжимать. Сначала я наблюдала за его руками, но потом закрыла глаза: пусть делает всё, что хочет. Если это называется потерпеть, то я не против.
   Он меня гладил, пощипывал, сжимал и вдавливал несильно соски вовнутрь. От последнего у меня перехватывало дыхание, и всё тело напрягалось изнутри.
   Он отодвинулся и положил меня головой на свои колени. Я решила не открывать глаза и подождать что будет. Он погладил мне лоб и волосы, пощекотал за ухом и провёл пальцами по обеим щекам. Потом пальцы опустились с подбородка на шею и я с готовностью её выгнула.
   О-о-о...! палец опускался по шее всё ниже и ниже, пока не упёрся в вырез платья. С ума сойти! Не отдавая себе отчёт, я, всё так же с закрытыми глазами, подняла руки и расстегнула одну пуговицу на платье. Палец вернулся на подбородок и снова отправился в путь по шее, остановившись чуть ниже. Я открыла глаза. Любимый! И расстегнула следующую пуговицу. Снова 'дорожка' пальцем.
   Ожидая нового прикосновения, я вся замирала и, даже сердце, казалось, переставало биться. На последней четвёртой пуговице палец коснулся лифчика. Ну вот ведь глупая! Надела бы кофточку, которую можно распахнуть до низу.
   А глаза! Он никогда так раньше не смотрел на меня! Под его взглядом я просто таяла как мороженое и хотелось сделать какую-нибудь глупость. Я чуть повернулась, взяла его руку и засунула за отворот расстёгнутого платья. Ой! Это не через одежду! Он погладил мне грудь и вытащил руку. Застегнул мне платье и, обняв, уткнулся в волосы и, как-то по-звериному, понюхал меня. 'Нет, я точно с ума сойду', подумала я, когда он несколько раз поцеловал мои волосы.
   - Тебе пора домой, Мария, - сказал он, - Ты не взяла телефон и, если не сказала куда идёшь. Родители забеспокоятся.
   Уже открыв было рот для возражения, я вспомнила, что надо слушаться. Хорошо, что он не видел моего лица! И я просто кивнула.
   Пока я обувалась, он выпрямился и заправил рубашку. Я шагнула к нему и обняла, положив голову на грудь. Я ему была как раз до подбородка.
   - Я тебя люблю!
   - Боже мой, принцесса! Ты всё-таки, выросла, - проговорил он, целуя мою голову.
   Не произнеся больше ни слова, мы пошли в гараж, сели в машину и поехали. Всю дорогу я смотрела, как он вёл машину. Весь такой серьёзный и сосредоточенный. Мой мужчина!
   Он остановился на автобусной остановке и повернулся ко мне. О, нет! Я не хочу больше этих касаний щеками 'чмок-чмок'. Я хочу по-другому. А ведь за всё время он ни разу не поцеловал меня! Что делать? Я посмотрела на его руки, лежащие на руле. Эти руки ласкали мою грудь! Я склонилась и поцеловала его руку.
   - Я приду к тебе завтра? - спросила, посмотрев в глаза.
   - Да, Мария.
   Хорошо, что дома никого не было, когда я вернулась, и мне удалось успокоиться не вызывая подозрений.

   На следующий день я была сгустком энергии. Сделала уроки, помогала маме со стиркой и уборкой дома. Вместе сготовили обед. После обеда я начала сборы. Надела правильную одежду.
   - Ты куда идёшь? - спросила мама.
   - Я ненадолго и засветло буду дома.
   - Постарайся вернуться пораньше. Поедем к бабушке.
   Всю дорогу мне казалось, что автобус еле тащится, что светофоры специально закрывают проезд. Но вот я, наконец, стою перед дверью и пытаюсь отдышаться. А вдруг его нет дома. Ведь мы не договорились о времени.
   Чтобы разом разрешить все сомнения, я с силой надавила на кнопку.
   - Да?
   - Это я.
   - Входи, Мария.
   Я только вышла из кабины лифта, как дверь щёлкнула и приоткрылась. Я вошла. Он показался мне навстречу из дверей зала. Мы сблизились, и я прижалась к нему, как вчера. Его руки погладили мои волосы, прошлись по шее, опустились по спине и остановились на изгибе поясницы.
   - Здравствуй, принцесса!
   Я вздохнула, ощутив поцелуй на лбу. Подняла лицо, чтобы посмотреть на него и увидела приближающиеся ко мне глаза. Влажные губы прижались к моим. М-м-м... как вкусно! Ноги перестали меня держать, но упасть из этих рук было невозможно.
   - Хочешь чего-нибудь выпить? - спросил он.
   - Нет, - сказала я, мотнув головой 'да'.
   Мы оба рассмеялись, и этот момент вернул мне силы. В обнимку мы пошли на кухню. Он выбрал сок, я кока-колу. Насыпали в стаканы ледяных кубиков, и пошли в зал. На столе в вазе стояли цветы! "Это он для меня", - колыхнулось у меня в груди.
   Мы сидели рядом и посасывали соломинки. Я ощущала его своим плечом, локтем, ногой. Всего этого мне показалось мало. Я сбросила туфли и положила свои ноги на его. Он улыбнулся, отставил стакан и, прихватив одной рукой меня за колени, а второй за попу, посадил себе на руки.
   Я приблизила соломинку к его губам.
   - Хочешь?
   Он послушно потянул коку. Когда он отпустил трубочку, я вложила стакан в его руку. Он наклонился вместе со мной и поставил стакан на стол. Я сильнее повернулась к нему и расстегнула верхнюю пуговицу кофточки. Он привлёк меня к себе, поцеловал в лоб, нос, слегка коснулся губ, поцеловал подбородок, потом под ним и перешёл на шею (ой-ой-ой!). Последний контакт пришёлся на грудь, где была расстёгнута пуговица. Это был самый долгий поцелуй. Когда он отстранился, я подняла руки ко второй пуговице. Мне понравилась эта новая игра. С каждым новым освобождением пуговицы он возвращался наверх и снова опускался с поцелуями. Каждый раз поцелуй в губы был крепче предыдущего, и я уже непроизвольно тянула мои губы к его.
   Закончились пуговицы на моей кофточке. Я получила последний поцелуй в живот ниже пупка и задумалась, что же делать дальше.
   - У меня тоже есть пуговицы, - прошептал он мне на ухо.
   Точно! И можно продолжать целоваться. Я села верхом на его ноги и начала, как и он, с поцелуя в лоб. Потом я модифицировала игру, целуя его сверху- вниз и снизу-вверх с каждой новой расстёгнутой пуговицей. Нет, в это невозможно поверить! Целуюсь с моим любимым мужчиной.
   Закончились пуговицы и на его рубашке. Когда я вытягивалась, поцеловать его в лоб и моё тело в расстёгнутой кофточке касалось его, меня прямо обжигало. Хотелось раздеться донага, чтобы прижаться к нему лицом, грудью, животом, ногами, спиной. Хотелось прямо завернуться в него.
   Он приподнял руку передо мной. Я без подсказки расстегнула манжету, потом другую и, уже не в силах сдерживаться, сдёрнула с него рубашку, распахнула на себе кофточку и прижалась к нему.
   М-м-м...! Кажется, я замычала вслух. Он глубоко вздохнул и начал вытаскивать низ кофточки из юбки. Я, не отрываясь от него, по очереди, позволила ему освободить мои руки и крепко обхватила его тело, уткнув губы в волоски на его груди! И это называется, 'противно вспомнить'? Ничего не понимаю.
   Его рука сняла с моего плеча бретельку лифа и, неловко изогнувшись, он поцеловал плечо в том месте и вернул бретельку на место. Лифчик! Я же должна его снять! Я сунула руки себе за спину, но он перехватил моё движение.
   - Разве ты не хочешь, чтобы это сделал я?
   - Сделай.
   Я не помню, как он это сделал. Мне кажется, что я наполовину потеряла сознание. Непрекращающиеся поцелуи. Каждый из них словно бил меня током: в груди, между ними, в сосочки.
   Помню только, что потом мы были обнявшись. Моя голова покоилась на его руке, его лицо рядом с моим. Так близко, что, вытянув губы, я касалась его губ. Конечно, я делала это постоянно. Мои груди сплющились между нами, и это новое чувство было непередаваемо.
   Мы болтали обо всём: о погоде, о школе, о моих планах после школы.
   - Мне нужно идти,- сказала я со вздохом, - Я обещала маме.
   Вместо ответа он одарил меня таким долгим поцелуем, что я чуть не задохнулась. И уже пожалела, что это сказала. Но что сделано, то сделано. Я начала подниматься, но вдруг замерла: он же увидит меня такой обнажённой. Когда он меня целовал, это было одно, но вот так встать перед ним...
   - Закрой, пожалуйста, глаза. Я оденусь. Он понимающе кивнул и откинулся на спинку. Я быстро позастёгивала и позаправляла всё, что надо и взяла в руки его рубашку.
   - Иди ко мне.
   Закончила с его пуговицами, и снова начали обниматься.
   - Я тебя люблю!
   - Я тебя тоже люблю, Мария!
   Ну, слава Богу! Наконец-то он мне это сказал
   - Когда я смогу тебя увидеть? Я могу прийти после школы.
   - Через десять дней.
   - Так долго! Почему?
   - Я уезжаю. Далеко.
   - Я заболею. Или сойду с ума.
   - Наоборот. Ты выздоровеешь и будешь меня ждать.
   - Конечно буду, - вздохнула я. Я же должна тебя слушаться.
   - Ты опять без телефона?
   - Ага. Я его выключила и оставила дома.
   Он взял свой телефон с другого дивана, понажимал кнопки, посмотрел на экран и сказал:
   - Диктуй.
   Снова понажимал кнопки, глядя на экран, и сунул телефон в карман.
   - Мой номер есть у меня в телефоне. Я тебе позвоню, когда приеду.
   - А раньше?
   - И раньше тоже.
   Когда он, как и вчера, отвёз меня домой, я не стала обдумывать, а просто обняла его и поцеловала в губы. Вот так! Теперь у меня всё по-настоящему.
   Мама посмотрела на меня долгим взглядом. Вздохнула и ничего не сказала.

   Дни ожидания проскочили как дни новогодних каникул. Каждый день, поздно вечером я получала 'эзэмэску' или он звонил. Разговоры мы вели серьёзные. Мне совсем не хотелось доверять телефону мои слова, которые я уже говорила ему.

   Девочки в школе сильно потеряли имидж в моих глазах. 'Ах! Он такой внимательный!', 'Ох! У него такие красивые глаза!'. Это вызывало у меня улыбку. Ни 'ах' и не 'ох'. Я его люблю и очень счастлива.
   Марта с интересом поглядывала на меня, но ничего не спрашивала. И я была ей за это благодарна. Я ещё не была готова хвастаться.
   Он вернулся не через десять, а через двенадцать дней. Я забежала к нему всего на полчаса, потому что пятничный день у меня был занят. Мы пообнимались, поцеловались. Он погладил мне спину, пониже и несколько раз провёл рукой по ногам, вызвав у меня серьёзную задержку дыхания. Я не утерпела и расстегнула-таки рубашку, которую в тот день конфисковала у брата и получила порцию поцелуев в обе груди.
   Мы договорились на завтра, и я поехала домой.

   В субботу я, опять надев уже опробованную одежду, позвонила в заветную дверь. Времени было навалом, поэтому мы начали с мороженого. Сидели, лизали ложки, кормили друг друга. Я хвасталась полученными от него 'эзэмэсками' и, наконец, обнялись.
   - Ты не будешь против, если я тебя раздену? - спросил он, когда мы разомкнули губы.
   - Только в том случае, если я сделаю это с тобой, - постаравшись остаться серьёзной, ответила я.
   Раздевание продолжалось долго: пуговицу у меня - чмок, пуговицу у него - чмок. Снова пуговицу у меня. Когда от всего этого у меня уже серьёзно кружилась голова я, наконец, закрыла глаза, отдав мою грудь его рукам, а шею - губам. Его руки от грудей перешли на живот и пальцы втиснулись между телом и поясом юбки. Ой! Чтобы ему было легче, я втянула живот и стала привыкать к новым ощущениям, когда его ладонь погружалась под пояс и выскальзывала обратно. Он расстегнул мне сзади молнию. Я набрала воздуха в лёгкие и стала ждать. Он чуть-чуть потянул юбку вниз. Я сделала выдох-вдох и не шевелилась. Снова юбка пошла вниз и остановилась. Застряла, что ли? Я схватилась за юбку обеими руками и хотела сдёрнуть её сама. Он перехватил мою руку, остановил и снова сам продолжал медленно стягивать её, пока она не свалилась с ног.
   - Тебе удобно в этом? - спросил он, приподняв резинку моих стрингов?
   Какое там удобно? Я в первый раз надела их специально для него, если не считать примерки после покупки. Девчонки говорят, что стринги - это 'секси'. Может быть и 'секси', но сейчас я, во-первых, ощущала себя голой и поэтому не открывала зажмуренных глаз, а во-вторых, мне было ужасно ощущать эту ленточку между ягодиц, которая, кажется, уже начинала мне натирать.
   - Если честно, то не очень, - призналась я.
   - У нас хвостики почти одинаковые. Пойди в спальню и поменяй на любые в шкафу.
   Я дёрнулась и застыла: ага! Сейчас я повернусь к нему голым задом и пойду в спальню.
   - Я не смотрю.
   Открыв глаза, я убедилась, что он зажмурился. Быстро поднялась и широкими шагами пересекла зал. В шкафу я выбрала трусы-шортики и с облегчением избавилась от 'секси'. Скомкала стринги. И что с ними делать? Нести обратно или оставить здесь? Скользнув взглядом по висевшим рубашкам, я нашла решение: сунула стринги в карман рубашки, а рубашку надела на себя.
   Вышла в зал. Он сидел, всё ещё зажмурившись. Но он был без брюк. В точно таких же шортиках, что были на мне. И на его шортиках спереди оттопыривалось. Мне было ужасно неловко, я отводила глаза, но они упорно возвращались на этот бугорок. Я сделала над собой усилие и сказала:
   - Можно открывать.
   Боже! Какой взгляд! Я прихватила руками полы рубашки, сделала книксен и покружилась на месте. Остановилась и приподняла рубашку, демонстрируя обновку.
   Он встал, шагнул ко мне, обнял и сказал, целуя волосы:
   - Так лучше. В женщине, а тем более в девочке, должна быть тайна. А стринги - это вызывающе.
   Я покивала, прижимаясь к нему. Руки скользнули по мне и потянули рубашку кверху. Я послушно подняла руки. Чего уж тут маскироваться, если на нас ничего нет. Он бросил рубашку за спину и подхватил меня на руки. И понёс к двери спальни.
   Всё! Теперь надо терпеть. И я закрыла глаза. Прохлада кровати приятно холодила кожу. Я лежала на спине с вытянутыми вдоль тела руками и ждала. Он ко мне не прикасался, но знала, что его тело было рядом. Вдруг я почувствовала на груди его горячее дыхание и его зубы небольно сдавили сосок. Ай! Он отпустил грудь и сделал так же на другой стороне. Ой, не могу! Меня передёргивало, выгибало, скручивало. А он целовал и покусывал меня всё время в разных местах. Не успевала я ответить на прикосновение к моим губам, как он тут же прихватывал меня зубами за живот или ногу. Когда я полностью потеряла ощущение пространства и времени, он лёг на меня сверху, придавив всем своим телом. Как здорово! Хоть и тяжело.
   Он опёрся на локти, и мне стало легче. Набравшись храбрости, я открыла глаза. Он улыбался. Обнял меня и перевернулся вместе со мной так, что я оказалась сверху.
   Мой любимый мужчина! Сложив руки у него на груди, я рассматривала его в непривычном положении. Он снова перевернул меня и стал, глядя вниз сближать наши сосочки.
   - Есть один контакт, - сказал он, прижимаясь ко мне одной стороной.
   - Второй контакт, - добавила я, когда соединились соски другой стороны.
   Он присосался к моим губам и, когда оторвался, проговорил:
   - Третий.
   - Не хватает четвёртого, - вдруг, неожиданно для себя сказала я и показала взглядом в сторону ног.
   Он сдвинулся, сел на колени между моими ногами и потянул трусики вниз. Я закрыла глаза. Медленно-медленно оголялся мой живот внизу и, когда осталось совсем немного, он поцеловал меня в самом низу. Почти там! И вернул трусики на место. Лёг рядом, повернул меня так, что я оказалась на боку, и прижал к себе. Заглянул мне в глаза.
   - Малыш! Ты не представляешь, что со мной делается. Я превращаюсь в глупого мальчишку.
   - А я, наоборот, кажусь себе взрослой тётей.
   Мы проболтали до самого вечера, когда мне нужно было возвращаться. Прощальный поцелуй в машине у нас получился длиннее обычного.

   Собираясь на моё следующее свидание, я надела платье, здраво рассудив, что его можно быстрее снять, чем кофточку и юбку. И взяла с собой вторые трусики в сумочке. Это ужасно, возвращаться в мокрых между ног трусах. Интересно, это у всех так или только у меня?
   С платьем я угадала. Оно слетело с меня ещё до того, как мы уселись в зале с мороженым.
   Когда мне капнуло с ложечки на ногу, он наклонился и слизнул.
   - Правда же так удобней?
   - Правда, - согласилась я. - Если у тебя упадёт, то я тоже так сделаю.
   Он посмотрел мне в глаза, наклонил ложечку и уронил каплю себе выше колена. Я обрадованно поставила мою вазочку на стол и опустилась на колени возле него. Поцеловала каплю на ноге, покрытой редкими волосками, а сама скосила глаза на то, что было рядом со мной. Как же оно выглядит?
   Поднимаясь, я склонилась над бугорком и поцеловала его живот в том месте, где волосы полоской поднимались от трусов к пупку. Я целовала всё выше и выше, чувствуя, как мне это нравится всё больше и больше. Когда дошла до сосочка на его груди, я его слегка прикусила.
   Он весь передёрнулся, с шумом втянул воздух, схватил меня и посадил себе, обхватив руками и ногами. Оказывается, я тоже могу его так же мучать, как это он делает со мной!
   Мы сидели, сплетясь в невообразимый узел. Вот бы сфотографировать и посмотреть, как мы выглядим. Я потянулась к его уху.
   - Почему ты вчера меня не... не... нужное слово никак не оказывалось на языке.
   - Посмотри туда, - он повернул меня к столу, где стояли цветы, - Тебе нравятся эти розы?
   - Очень!
   - Потому что они распустились. Если я сорву вон тот маленький нераскрытый бутон, он засохнет и пропадёт, так и не показав спрятанную красоту.
   - Я что, как этот бутон?
   - Ты лучше. И сложнее.
   - Но ведь все это делают.
   - Делают. Но все по-разному.
   Передо мной промелькнули выражения лиц сестры и Марты, когда они говорили про это. Нет, я бы не хотела, чтобы у меня остались такие воспоминания. Сейчас я была уверена, что терпеть мне не придётся. Но сколько же ждать?
   - Хочешь, пойдём в спальню?
   - Ты меня понесёшь?
   Он сдвинул меня за спину, сел передо мной и обхватил мои ноги.
   - Держись!
   Ой! Как здорово! Сколько уже времени я не каталась на чьей-нибудь спине? Кажется, в последний раз так меня носил брат. Проходя мимо зеркала, он остановился, чтобы я посмотрела. Мне понравилось. Он уложил меня на спину и лёг рядом. Нет, так мне не нравится. Я начала его завоёвывать; сначала взяла за руку, потом положила вторую ему на живот. Обняла ногой и окончательно залезла на него. Всё было хорошо, только его рёбра больно давили мне грудь и живот, и я никак не могла найти удобной позы. Поэкспериментировав, я подсунула ему под голову три подушки, и он стал весь такой плоский и удобный. Только бугорок внизу поддавливал меня или в живот, или между ног, но это мне не причиняло никаких неудобств.
   Не сговариваясь, мы начали игру: я должна была поцеловать его туда, куда поцеловал он меня. Скоро не осталось ни одного места, где бы я не прикоснулась к нему губами. Ну, почти не осталось!
   Когда я лежала на животе, он вдруг спустил мне трусики. Я замерла. Он поцеловал мне обе ягодицы и вернул трусы на место. Теперь была моя очередь. С замирающим сердцем я потянула резинку вниз. Оголились два белых полушария, покрытые небольшими, но чёткими волосками. Я чмокнула их по очереди, отпустила его трусы, рухнула ему на спину, обхватила его руками и ногами изо всей силы. Этого мне показалось мало, и я вцепилась зубами в его плечо рядом с шеей. Всё моё! Никому не отдам!
   Свалилась с него и начала втискиваться под него. Хочу! Хочу! Чего хочу, я толком не соображала. Хотелось, чтобы мне было тяжело, трудно, плохо, радостно, легко. Всё сразу хочу.
   Так мы и продолжали наш разговор: я под ним расплющенная и счастливая и он сверху, весь такой добрый, умный. Когда он меня отпустил, я втянула в себя воздух. Я же почти не дышала!

   Мы сидели 'паровозиком'. Он - сзади, обхватив меня руками и ногами, а я игралась с его рукой, то перебирая пальцы, то проводя его ладонью себе по груди, по животу. Вот почему это прикосновение совсем не похоже на то, когда я себя трогаю сама? Так и не найдя ответа, я решительно сунула его ладонь себе между ног и сжала их вместе. И только сделав это, я с ужасом вспомнила и почувствовала, что вся мокрая. Его рука напряглась, схватывая меня в горсть там внизу. Как всегда - ой! Стыд пересилил, и я раздвинула ноги. Вытащила его руку и отодвинулась, посмотрев на него.
   - Извини! Я вся мокрая. Совершенно забыла.
   Он поднял руку, освобождаясь от меня, и положил палец себе на язык. Ничего себе!
   - А у мужчин бывает мокро?
   Вместо ответа он показал на влажное пятнышко на оттопыренном месте почти под резинкой.
   Видно в этот день я совсем лишилась тормозов, потому что прикоснулась пальцем к пятнышку и тоже сунула палец в рот.
   Он засмеялся и мягко поцеловал меня.
   - Пойди, поменяй трусики.
   От моей прежней стеснительности не осталось и следа. Я спустила ноги на пол и вышла из спальни. Вытащила из сумочки те шортики, в которых вчера вернулась домой и отправилась в ванную. Сбросив мокрые трусики, ополоснулась в биде и подошла к зеркалу. Сейчас я надену сухие трусики и через час опять поплыву в них. Погладила себя по бокам ладонями и решилась. Взяла большое полотенце и завернулась в него, как в индийское сари. Положила ненадетые трусы на полочку, улыбнулась сама себе в зеркало и пошла в спальню. Он полулежал, откинувшись на подушки, сцепив за головой руки. Такой широкий, сильный! И с интересом смотрел на мой наряд.
   Я встала в позицию боком к нему и подняла артистично руки. Продолжая смотреть ему в глаза, я повела плечом, и полотенце послушно свалилось к моим ногам. Не опуская рук и мелко перебирая ногами, я стала поворачиваться к нему спиной, продолжая следить за его глазами. Его взгляд постоянно перебегал, оглядывая меня сверху до низу. Мне даже показалось, что по мне перекатывалось тёплое ощутимое пятнышко от его взгляда. Повернувшись к нему лицом, я опустила руки и спокойно ждала его реакции. Он медленно встал с кровати, подошёл ко мне и прижал к себе. Всё-таки, в его объятиях я чувствовала себя храброй. Поэтому, я подняла голову и сказала:
   - Вот, я такая.
   Он поцеловал меня в губы, потом между грудями, ниже в живот и, опустившись на пол, прямо туда! Прижался виском к низу живота, обняв меня за попу, и чмокнул в ногу с внутренней стороны.
   - Милая!
   Поднялся, повернулся ко мне спиной, соединив мои руки на себе. Постояли молча, переводя дыхание. Он расцепил мне руки и положил их к себе на талию, засунув мои большие пальцы за резинку. Я потянула его шортики вниз. Легко скользнув по его ногам, они упали на пол. Выпрямляясь, я потёрлась щекой о ногу, ягодицу, спину и, когда встала, то снова прижалась к нему всем телом и обняла.
   - Я похожа на распущенную женщину?
   - Не больше, чем я на распущенного мужчину, - ответил он, рассоединяя мои руки.
   - Закрой глаза! Я подчинилась и мышечным чувством 'видела', как он повернулся, взял меня за руки и отступил.
   - Открывай!
   Ого! Я, вообще-то, видела это у моего брата, когда он, думая, что один в доме, голым купался в бассейне, а я подглядывала за ним через цветок на окошке, но это! На меня, подрагивая, наставилось похожее на пушку из фильма про войну, огромное! Или огромный. Ведь слово писюн - мужского рода. Я, конечно, знаю слова член и пенис, но они мне не нравились.
   Пока я размышляла, он шагнул ко мне. Ой! Сейчас это упрётся в меня! И что я должна делать? Но 'пушка' мягко скользнула по моему животу кверху и осталась между нашими телами, как и мои груди.
   Приятно. Он вдруг отстранился от меня, нагнулся, подобрал трусы и надел их. Зачем? А я что должна делать? Он поцеловал меня.
   - Сними ещё раз. Сама.
   А-а... Ну, это уже лучше. Я храбро потянула вниз резинку. Но трусы не соскользнули вниз, как только что. Они зацепились. Ну конечно! Поэтому он позволил мне сделать это первый раз сзади и помогал при этом. А сейчас я это делала сама. Я перехватила резинку и оттянула её, снимая с..., всё-таки, члена. Резинка неожиданно выскользнула у меня из пальцев и хлестнула его. Вскрикнув, я рухнула на колени и прижалась губами к месту удара. Слёзы сами навернулись на глаза.
   - Я сделала тебе больно?
   Он засмеялся.
   - По нему можно так щёлкать, но такой удар по яичкам повергнет меня в печаль.
   - Как я должна делать?
   Он поправил шорты.
   - Прикрой ладошкой яички, а другой снимай.
   Я уже совершенно спокойно, словно делала это всю жизнь, засунула руку сбоку под член, перебрала слегка пальцами, укладывая яички в ладонь и, стянула, наконец, шорты. Они, почему-то, не желали сами падать на пол, и мне пришлось повозиться в неудобной позе. Но почему так трудно? И только, поднимаясь, я обратила внимание, что рука ещё всё прикрывала яички.
   Не успела я смутиться или посмотреть на него, как он нагнулся и... р-раз! Опять надел трусы на себя. И рухнул спиной на кровать.
   М-м-м... Я начала получать удовольствие от этой игры и поняла, что для него было так же приятно снимать с меня нижнее бельё. Дав себе слово, что всегда буду оставлять ему этот процесс, я опять полезла к нему рукой.
   Сняла, отшвырнула шорты на край кровати, легла на его ноги сбоку, так что пенис был между нами, и посмотрела в любимые глаза. Он протянул руку, взял его пальцами и потянул кожу к низу. Красноватая верхняя часть выскочила из складки. Словно голова. Сейчас-то я знаю, что это 'головка', но почему этому не учат в школе или ещё где-нибудь? Не у мамы же спрашивать!
   - Иди ко мне.
   Я легла ему под бок, подчиняясь его рукам. Поцеловались. Теперь, когда между нами не было никакой одежды, вкус поцелуев был другой. Вообще всё было по-другому. Если раньше я могла лишь из-под тишка взглянуть на то место, то теперь, стоило лишь повернуть голову и вот он. Протянуть руку и потрогать, погладить. Так я и сделала. Положила руку на всё сразу и целовалась.
   - Почему ты не женат?
   - Не получилось, а потом я женился на моей фирме и стало просто некогда. Ладно, иди поизучай, - добавил он, увидев, что я опять обернулась.
   Ну как он догадался, что мне больше всего этого хочется? Я улеглась на него поперёк и первым делом попробовала подвигать кожицу вверх-вниз. Как интересно!
   - Не больно?
   - Нет. Приятно. Не бойся.
   Я оглянулась, он лежал, закрыв глаза. Урраа! Я сама себе хозяйка. Поделав всё, что хотела, даже потихоньку поцеловала его в том месте, куда ударила резинка.
   Он погладил меня по попе и стал гладить между бёдрами, втискивая руку всё глубже. Он тоже хочет меня поизучать! Не поворачиваясь к нему, я стала поднимать колено и его рука улеглась у меня на промежности и стала её потирать туда-сюда.
   М-м-м... Вдруг он надавил пальцем на клитор. Я хоть и знала, какое это место, не выдержала и всхлипнув, схватилась обеими руками за его руку, сжала ноги и уронила голову. Когда я смогла расслабиться, быстро легла рядом с ним, раздвинула ноги, положила его руку туда и попросила:
   - Ещё!
   Он улыбнулся, присосался к сосочку и снова надавил пальцем. Всё! Умираю!
   Потом я передумала умирать. Притихшая, я лежала на его плече.
   - А он у тебя всегда так?
   - Нет, обычно он висит вниз расслабленно. Просто я сейчас возбуждён моей любимой.
   Я погладила ему.
   - А что нужно, чтобы он... ну, это... Расслабился.
   - Ему нужно подвигаться в скользком и тёплом месте.
   - И?
   - Из него выльется жидкость.
   - От этой жидкости получаются дети?
   - Угу.
   - А у меня там тепло и скользко?
   - Да.
   - Цветочек пора срывать?
   - У нас нет на это времени. Тебе пора домой.
   Я взглянула на часы. Ужас! Уже не просто пора!
   - Я позвоню. Вошла в салон и нашла в сумочке телефон. Включила. Ну вот, два звонка и один из них от мамы. Я нажала кнопку:
   - Ма! Я уже выезжаю и скоро буду дома.
   Вернулась в спальню. Он лежал в той же позе, как я его оставила, и его... писюнчик склонился в сторону. Я взяла его в руку и вдруг почувствовала, что он пульсирует у меня в руке.
   Я посмотрела вопросительно.
   - Это он наполняется кровью.
   Как интересно! Я прижалась ухом к его груди. Точно! Удары сердца отдавались мне в руку.
   - А у меня тоже так?
   - Да. Только это не так сильно выражено.
   Он сделал попытку подняться, но я не отпускала. Он чуть потянул, я сжала сильнее и из дырочки на конце показалась капелька. Чтобы она не упала на постель, я взяла её и растёрла между пальцами. Какая скользкая! Точно как у меня, когда я мокрая.
   - Ну всё, - сказал он, - Пописять, умыться и в дорогу.
   - Ага.
   Он ушёл, а я сунула палец в рот. Хм! Интересно!
   Он вернулся в трусах, поцеловал меня в нос и шлёпнул по попе.
   - Тебе понравилось сегодня?
   - Я всё ещё боюсь, что это сон. Вот я сейчас проснусь, и ничего не будет.
   - Я тоже этого боюсь.
   Но мы не проснулись, а опять поехали в машине.
   - Когда я тебя увижу?
   - Когда захочешь. Я всю неделю... хотя нет, вот чёрт! Можно в среду только.
   - Согласна. До среды. Ты мне позвонишь?
   - Конечно.
   М-м-м...! Как вкусно!

   В среду у меня началась менструация. На четыре дня раньше обычного. Всё пропало! Раздевания, игры, всё! И в таком настроении я пошла в школу.
   - Ты сегодня не такая. Уже много дней я наблюдаю за тобой и готова была поклясться, что ты влюбилась. А сегодня ты - просто сгусток злости. Что-то случилось?
   Я улыбнулась Марте.
   - Ну, могу же я один раз в месяц быть в плохом настроении.
   - А-а-а... Только это. Но ты же влюбилась, правда?
   - Правда.
   - Он из нашей школы?
   - Он из нашего города. Я люблю взрослого мужчину, Марта.
   - И ты уже с ним...?
   - Нет, - я вдруг вспомнила, - Мне сестра сказала, чтобы я с этим не торопилась.
   - А сколько ты его уже любишь?
   - Я... - я замерла с открытым ртом: если я скажу, то Марта может догадаться, - Я тебя скоро с ним познакомлю.
   - Но ты с ним уже целовалась?
   - Конечно. Ещё в первый день, - соврала я.
   - Ты его сразу полюбила, как только увидела?
   - Да, - я рассмеялась, представив, что будет с Мартой, если я ей расскажу про то, как я его увидела в первый раз.
   - Марта! Я хочу задать тебе серьёзный вопрос. Я действительно не знаю на него ответа.
   - Про меня?
   - Нет, про нас. Про всех. Почему, например, в школе нет никакого специального образования по сексу? Вот ты откуда набралась знаний?
   - Да, ничего я не знаю. Всё, что мне нужно, я узнавала в книжном магазине.
   - Магазине?
   - Конечно в магазине. Там можно найти книги на любую тему. Ты что, ни разу не ходила в магазины?
   - Ходила, но только в музыкальный отдел. Книги я всегда подбирала за сестрой и братом.
   - Ну вот, многое и пропустила. Там всегда можно быстренько пролистать книжку и даже с рисунками и фотографиями. А раньше, говорят, в школе что-то преподавали. А сейчас у всех одно и то же: в начальных классах покажут книжку и всё.
   - Знаю-знаю, - подхватила я, - Есть у меня такая книжка с прозрачными телами, лежащими друг на друге и сосиска в животе у женщины.
   - В общем-то, это близко к действительности.
   Я вспомнила то, с чем я играла по вечерам и чуть не сказала, что таких сосисок не бывает, но вовремя спохватилась. Марта, как-то подозрительно, на меня посмотрела. Чтобы сменить тему разговора и перевести внимание Марты, я достала телефон. О! 'эсэмэска'!
   'Сегодня не могу. Скажи когда?'
   - От него? - спросила Марта, - Видела бы ты себя сейчас!
   Я покивала, прикидывая. С одной стороны, конечно, очень плохо, а с другой - слава Богу, что не нужно идти к нему с прокладками и тампаксами.
   'В воскресенье', - отправила я ответ.
   'ОК' пришло ко мне через пару минут, и снизу буквами было нарисовано сердечко. Я не выдержала и показала это Марте.
   - Здорово! А как он это делает?
   - Я не знаю.

   - Мария, я хочу с тобой поговорить, - сказала мне мама, когда мы убирали на кухне после завтрака.
   - Поговори.
   - Ты сильно изменилась в последнее время.
   - Я расту, мама.
   - Знаю. Я не про то. Ты скоро станешь совершеннолетней...
   - И только тогда мне можно будет распоряжаться своей душой и телом, - перебила я.
   - Да нет... то есть, да, - смешалась мама.
   - Ма-м! - я её обняла и поцеловала, - Ну что ты ходишь вокруг да около? Вместо того, чтобы прямо спросить то, что ты хочешь знать. Хочешь, я тебе отвечу на все вопросы, которые ты хочешь задать?
   - Ну, ответь.
   - Да, мама, я люблю человека. Нет, мама, я ещё девственница, возможно последняя в нашем классе.
   - Ты нам его покажешь? То есть, ты его с нами познакомишь? Ф-ф-ф-у! Я прямо теряюсь. Такой взрослый разговор с моей маленькой дочкой.
   - Да, мама, покажу.
   - А может, мы его знаем?
   - Да.
   - Кто это?
   Когда я назвала имя, моя мамулечка стала опускаться, и мне пришлось поднаправить её, чтобы она попала на табуретку.
   - Дочка! Ты знаешь, сколько ему лет?
   - Знаю.
   - То-то я смотрю, что он перестал к нам заезжать.
   - Мамочка! Чтобы избежать недоразумений, я отвечаю на следующие твои вопросы: инициатива была моя, я его люблю уже давно и он тоже меня любит. Завтра он будет у нас. А теперь вопрос у меня: можно я сегодня останусь у него?
   Мама взялась рукой за горло и опустила глаза. Я ждала.
   Она встрепенулась и поднялась.
   - Конечно можно, Мария. Я хочу, чтобы ты была счастлива.
   Обнявшись, мы простояли целую вечность.
   - Что будет, когда узнает папа?
   - Ну, не знаю, мам, придумай что-нибудь.
   Вечером, когда я собрала учебники в сумку и двинулась к двери, меня перехватил папа.
   - Ты куда?
   - В город. Я переночую у Марты.
   - Я тебя подвезу. Мне тоже нужно в город.
   Только этого не хватало! Теперь придётся заходить к Марте, и она будет знать. Вздохнув, я поплелась за ним к машине. По дороге мы шутили, смеялись, и я совсем не смотрела на дорогу. Остановились. Я повернула голову. О ужас! Мы стояли возле его дома! Я посмотрела на папу. Вид у меня, наверно, был ещё тот, папа улыбнулся и, протянув руку, ласково потрепал меня за ухо.
   - Спокойно девочка. Я давно всё про тебя знаю. Он мне сразу рассказал. Давай, иди. У тебя же свидание. Вот только не представляю, как я всё это скажу маме?
   Смех брызнул из меня вместе со слезами, и я бросилась ему на шею.
   - Папулечка! Ты же у меня такой умный! Придумай что-нибудь!
   Не в силах больше сдерживаться, я несколько раз его поцеловала и выскочила из машины. Пробежав половину дорожки, я повернулась и помахала рукой. Я люблю тебя, папочка!
   Ворвавшись как ураган в квартиру, я повисла на любимом.
   - Боже! Как я тебя люблю! Как я по тебе соскучилась!
   Впилась в его губы и, переведя дыхание, сообщила:
   - У меня есть разрешение на то, чтобы ты завтра отвёз меня в школу. Оба родителя согласны.
   - Как тебе это удалось?
   - Я им пообещала, что ты завтра будешь у нас.
   - Ого! И что мне сделает твоя мама?
   - Поцелует.
   - Если хочешь, можем сходить куда-нибудь поужинать.
   Ага! И по дороге или там встретить кого знакомого. Нет, я была ещё не готова хвастаться направо и налево.
   - Давай начнём с мороженого.
   И мы начали. Когда закончили, то оба были сладкие и липкие во всех местах.
   - Придётся мыться, - со вздохом сказал он.
   - Придётся, - согласилась я.
   - Кто первый?
   - Я.
   - Ну, иди. Полотенце там найдёшь. Я сейчас принесу тебе халат.
   Я пошла, сняла трусики и посмотрела прокладку. Ну, слава Богу! Кажется закончилось.
  Он постучал в дверь.
   - Заходи.
   Он зашёл, повесил халат и повернулся.
   - Ты куда? А кого я буду мыть? А меня кто?
   Как хорошо, когда так запросто можно шутить. Я вцепилась обеими руками в резинку, перетащила её через торчащий писюнчик, и спустила его трусики на пол.
   Мы стояли под струями воды и мыли друг друга. Спокойно, не торопясь. Я наслаждалась новым чувством владения моим мужчиной.
   В длинных халатах мы повалились на кровать. Повалился, конечно, он, потому, что я была у него в руках. Когда он улёгся рядом, я развязала пояс, покаталась туда-сюда, выбираясь из широких рукавов, спихнула халат с кровати.
   - Я готова.
   - К чему?
   - Ты обещал сорвать цветочек.
   Он засмеялся, вывернулся из своего халата прямо на меня и начал целовать, приговаривая:
   - Нехорошо обманывать старших. Я этого не обещал. Просто тогда времени не было...
   Я млела от объятий и прикосновений. И, наверное, глупела. Одновременно я была и маленькой и взрослой. Как всё здорово! Мы ещё ни разу не повторились в наших играх. Целуя меня, он спускался всё ниже и ниже. А я подглядывала за ним. Раздвинув мне ноги, он подхватил их руками, заставляя меня согнуть ноги в коленях. Я обессиленно откинулась на подушку. Всё! Больше меня ничто не защищает! А-ах! Ой! Он лизнул меня там! От неожиданности я чуть не сдвинула ноги вместе. А он продолжал делать это, еле-еле касаясь меня. Я напрягла ноги и приподняла низ туловища, оторвав попку от кровати, и получила более тесный контакт с его языком. Не успев обдумать произошедшее, я снова дёрнулась. И чем чаще я дёргалась, тем больше меня выгибало от касания. В конце концов я просто свалилась обессиленная с болью в мышцах и задыхаясь от нехватки воздуха. Он ещё пару раз провёл там языком, но у меня не было сил реагировать.
   - Что это было? - спросила я, когда он лёг рядом.
   - Тебе понравилось?
   - Я могла умереть.
   - От этого не умирают.
   Мы поцеловались. Вкус его губ изменился. Ну, конечно! Это же так у меня там интересно, а как у него?
   Я повернулась и наклонила голову. Писюн одиноко возвышался над его телом. Бедненький! Я протянула руку и погладила его. Вот бы попробовать взять его в рот. Глупая, пронеслось у меня в голове! Ведь он только что делал мне это. Значит и мне можно! Я чуть скосила глаза: он лежал зажмурившись. Ну, всё! Я начинаю.
   Так же, как и он, я поцелуями спускалась по нему вниз. Последние поцелуи прямо возле него. Посмотрела вверх, глаза закрыты. Можно продолжать. Взялась рукой и поцеловала каждое яичко. Приятно. Целуя, я приближалась к головке, где опять была капелька. Я затаила дыхание и слизнула её. Я уже знаю этот вкус!
   Ну, была-не-была! Я открыла рот и опустила голову на пенис. Мои зубы корябнули по нему и я с ужасом почувствовала, как он вдавился своей попкой в кровать. Я замерла с открытым ртом; я сделала ему больно! Я не дыша подняла голову и прикоснулась губами в самом верху; прости любимый! Так, надо что-то делать с зубами. На нижние я высунула язык, а верхние прикрыла натянутой губой. Интересно я, наверно, сейчас выгляжу! И медленно-медленно, помогая себе рукой, захватила наш писюн. Он поместился только наполовину. За вторую я держалась руками. Нет, больше нет места. Если суну дальше, могу подавиться. И я приподнялась, освобождая рот. Он вздохнул и шевельнул попкой. Ему хорошо! И я снова опустила рот. После пяти - шести раз у меня заныла шея от непривычного положения и я без сил свалилась ему на живот.
   - Шея заболела, - пожаловалась я.
   Он аккуратно вылез из-под меня и встал с кровати.
   - Иди ко мне.
   Я поняла, чего он хочет. Опустилась сразу на колени и взяла в руки и рот моего шалунишку. Ну, конечно же, так удобнее. Он даже больше залазит и шея совсем не болит. Я двигалась с удовольствием, слушая, как задыхается мой любимый. Он взял меня руками за уши и стал помогать мне, двигаясь навстречу. Хи-хи! А я-то всегда была уверена, что уши - это для того, чтобы слышать. Он вдруг резко выдернул пенис у меня изо рта, подхватил меня под мышки и рухнул со мной на постель. Зажатый между нами писюн вдруг начал дёргаться и животом я почувствовала что-то горячее. Не успела я подумать про это, как у меня перехватило дыхание: мой милый не дышал, а сердце у него колотилось так, что казалось, собирается выскочить из его груди.
   Я дёрнулась, но он крепче сжал меня, погладил ладонью по плечу и приложил палец к моим губам. Я притихла и ждала, поглаживая его по спине.
   - Фу-у! - выдохнул он, поднял голову и чмокнул меня в губы, - Я тебя не напугал? Прости, не удержал.
   - Так у тебя выливается?
   - Да.
   - И что мы сейчас будем делать?
   - Сначала вытремся, а потом подумаем.
   Он подтянул свой халат и протиснул его между нами. Я ему помогала, вытирая себя.
   - Я принесу влажное полотенце.
   Он согласно кивнул. Я поднялась, прихватила запачканный халат и пошла в ванную. Намочила ладонь, протёрла себя и вытерлась полотенцем. Потом намочила его и пошла в спальню. Он спал! Чуть повернувшись на бок, раскинув руки и ноги, он даже похрапывал. Писюн безжизненно лежал на его ноге. Такой маленький, жалкий! Я двинулась было с полотенцем, и замерла. Ну, да! Сейчас холодное и мокрое полотенце спящему! Вернулась в ванную и долго подбирала температуру воды, проверяя намоченное полотенце у себя на сгибе локтя и на внутренней части бедра.
   Достигнув желаемого, залезла с ногами на кровать и занялась вытиранием живота и, конечно же, маленького пениса.
   - М-м-м! - начал просыпаться он.
   - Спи, любимый, спи!
   Я расправила простыню, накрыла его, легла рядом и тоже заснула.

   Ах! Чья-то рука гладила меня, слегка щекоча, по боку, под грудями, внизу живота, по спине и попке. Конечно же я знаю, чья это рука. Но просыпаться не буду.
   - Если спящая принцесса сейчас не проснётся, то её стая волков помрёт с голоду.
   Я крутанулась в его руках. В свете фонарей, пробивающихся через окно, поблёскивали его глаза.
   - Ты это помнишь?
   - Конечно, помню!
   - Как здорово! Я тоже помню, словно это было вчера.
   - Нет, - вздохнул он, - Это было не вчера, а ровно один год, десять месяцев, семнадцать дней и два с половиной часа тому назад.
   Я попробовала было подсчитать, но без калькулятора это было невозможно. Вдруг я вспомнила.
   - Ты меня опять обманул.
   - Где?
   - Здесь. Вечером. Насчёт цветочка.
   Он засмеялся.
   - Так получилось. Да и нам много чему надо ещё научиться.
   - Чему, например?
   - Презерватив надевать.
   -Э-э-э... Ну да, согласна. А ещё что?
   - У меня праздник, Мария. Я - владелец молодой девушки, которую могу взять, когда захочу. Хоть сегодня, хоть завтра, хоть через неделю.
   - А я что? Должна терпеть?
   - А тебе не нравится?
   Я озадачилась. И вправду, всё было здорово. Но сдаваться не хотелось.
   - Но тебе же нужно, чтобы... чтобы... он расслаблялся.
   Он снова засмеялся. Вытянул руку, включил свет и приблизил свои весёлые глаза к моим.
   - Мы сегодня на семейном ужине обсудим эту проблему и назначим день празднования. И приложил губы к моим.
   Ужин, в самом деле, был семейный: я сидела в халате у него на коленях и мы кормили друг друга. Заглянув на полчасика в телевизор, мы снова забрались в постель и долго-долго болтали обо всём на свете. Болтали, пока не заснули.

   Утром он разбудил меня поцелуем в руку, торчащую из-под простыни.
   - Принцесса собирается сегодня в школу?
   Я открыла глаза. Он весь довольный, побритый, с знакомым запахом склонился надо мной. Уже одетый.
   - Почему ты не разбудил меня раньше?
   - Совершенно незачем было.
   - Поцелуй меня.
   - Не-не-не! Это вчера я был с взрослой девушкой, а сегодня маленькая девочка должна идти в школу.
   Я отвернулась с деланно-обиженным видом. Простыня медленно сползла с меня. В спину - чмок, в бок - чмок, в живот - чмок, в обе груди - чмок, чмок. В губы - м-м-м-м!
   - Я прощён?
   - Конечно!
   В голову - чмок.

   Я попросила его остановить машину подальше от школы, чтобы не попадаться на глаза девчонкам. Мы поцеловались, я проверила в зеркальце помаду и вышла из машины. По дороге нагнала Марту. Она критически оглядела меня
   - У тебя губы припухшие.
   - Да, вчера потренировалась.
   Мы подошли к девчонкам. Привет - привет, то да сё...
   - Мария, а кто это был вчера на такой большой машине? - подошла ещё одна из наших, - только не говори, что это был какой-нибудь твой сосед, потому что я видела, как вы целовались.
   Девчонки оживились: появилась тема. Марта, в ответ на мой взгляд, слегка дёрнула губой: чем я могу помочь? Я повернулась.
   - Это был мой муж. Ещё есть вопросы?
   Судя по открытому рту, вопросов у одноклассницы больше не было.
   Я вытащила телефон, включила и отошла в сторону. Набрала номер.
   - Ма! Здравствуй, это я.
   - У тебя всё нормально?
   - Да, мама. У меня никаких изменений.
   Мама запнулась:
   - Ты хочешь сказать...
   - Ты правильно поняла, мама.
   - Ты сегодня придёшь домой?
   Тут остановилась я. Ничего себе! Я только что получила завуалированное разрешение на вторую ночь.
   - Да, мама. Ты же помнишь, что сегодня у нас гость. Всё. Целую!

   - Классно ты срезала нашу язву, - сказала Марта, когда мы уселись в классе, - Теперь она не успокоится, пока не ответит.
   - Не сможет, - усмехнулась я - Он заедет после уроков за мной.
   - Ты была у него?
   - Да.
   - Поздравляю!

   После уроков мы, как обычно, толкались группами и парами возле школы. Мы болтали с девчонками, когда я увидела подъезжавшую машину. Я толкнула Марту локтем.
   - Девочки! Пошли, я вас познакомлю с мужем. Марта прикусила губу, чтобы не рассмеяться и опустила голову. Одноклассницы, перешёптываясь плелись сзади. Он вышел из авто и сделал несколько шагов навстречу, поняв что будет презентация. Он был в синей в полоску рубашке с закатанными рукавами. Я подошла, прижалась к губам.
   - Здравствуй, милый! Это девочки нашего класса. Когда-нибудь позже я тебе их представлю поближе. Ну, а Марту ты знаешь.
   Они с Мартой никогда не виделись, но он даже бровью не повёл. Шагнул к ней, приложился к щекам.
   - Здравствуй Марта. Если хочешь, мы довезём тебя домой.
   Марта порозовела и кивнула. Он взял её за локоть, довёл до машины и усадил на заднее сиденье. Открыл переднюю дверцу и ждал. Я небрежно махнула подругам:
   - Чао, девочки!
   Они нестройно ответили. Я уселась на переднее сиденье и, застёгивая ремень, краем глаза следила за наружной обстановкой. Мой мужчина закрыл дверь с моей стороны и, обходя машину, прощально помахал девчонкам. Некоторые ответили. Вид у всех был далёк от обычного язвительно-шутливого. Мы поехали. Я опустила козырёк и посмотрела в зеркало на Марту. Она растянулась в улыбке и потрясла в воздухе кулачком с оттопыренным большим пальцем.

   Он, папа, мама и я сидели на кухне за столом. Мужчины на одном углу и я с мамой на другом. Стая волков уничтожала всё, что им подавали мама и я. После кофе мама встала и положила мне руки на плечи.
   - А теперь наша послушная девочка поднимется к себе и будет делать уроки.
   Я поперхнулась:
   - Ма-ам! Я их сделаю потом.
   - Нам нужно поговорить.
   - Обо мне, конечно.
   - И о тебе тоже. У нас есть взрослые темы. Иди, не бойся. Мы тебя позовём, когда закончим.
   Я зашла к себе и посмотрела на улыбающегося ёжика.
   - Вот так у нас обращаются с послушными девочками.
   Быстро расправившись с заданиями, я уставилась в окно, уперев кулаки в подбородок. Как медленно тянется время!
   Мама стукнула в дверь и вошла.
   - Ты можешь спуститься.
   Когда я проходила мимо мамы, она меня придержала.
   - Мария! Если ты захочешь побыть у него, то просто предупреди нас. Можно по телефону.
   - Мамочка! Ты у меня - золото!
   В зале сидели папа и он на одном диване. Я заколебалась. Куда же сесть? Не к нему же на ручки. Папа посмотрел на меня, подмигнул и, наклонившись, похлопал по дивану рядом с ним. Я не стала ждать повторения. Уселась, подобрала под себя ноги и прикрыла их подолом. Скосила на него глаза и пошарила рукой за собой, отыскивая его руку. Положила себе под грудь и прижалась к нему спиной. Сегодня меня точно никто за это не будет ругать. Они продолжали свой разговор, в котором я абсолютно ничего не понимала: 'Блокирование ложного сигнала позволит расширить диапазон возможностей...'.
   Я проснулась от шёпота в ухо:
   - Меня проводит кто-нибудь до выхода?
   'Конечно, проводит', - подумала я и спохватилась: да я же сплю!
   Он поцеловался с мамой, пожал руку папе и мы вышли на крыльцо. Э-э-э..., слишком высоко и кто-нибудь нас увидит. Спустились во дворик. Теперь наши соседи могут посмотреть в окно. Я продолжила движение, таща его за руку. Вышли на улицу и сели в его машину. Ну, наконец-то! М-м-м...! Оторвавшись от него, глотнула воздуха и опять склонилась к его губам.
   - У вас было всё хорошо?
   - Лучше не бывает, - сказал он, - Всё отрегулировано.
   - Без меня?
   - С тобой, с тобой. Не волнуйся. Ну, мне пора.
   - Когда можно?
   - Я тебе позвоню. У нас там есть маленькие трудности и до завтра я не могу тебе ответить.
   М-м-м...
   Я стояла у калитки до тех пор, пока его автомобиль не свернул за угол. Зашла в дом и затормозила: к себе в комнату или в зал?
   - Иди к нам, Мария! - позвала мама.
   Я зашла в зал. Родители сидели на диване, ко мне спиной, глядя в телевизор. Между ними было расстояние. Так сидят в гостях. Я подошла к ним, свела их вместе и, взяв папину руку, положила на плечо мамы.
   - Нет ничего приятнее для послушной дочки, чем видеть обнимающихся родителей.
   Обошла диван и улеглась им обоим на колени.
   - Если я чего нарушила, то у вас есть возможность наказать меня прямо сейчас. Я готова.
   Чья-то рука, кажется мамина, шлёпнула меня по попе.
   - Вот, никогда не угадаешь, что она выкинет в следующий момент.
   - Ну, это не так уж страшно.
   И рука, на этот раз точно папина, погладила меня по голове.
   - У тебя в ближайшее время многое изменится, Мария. Но ты сама этого захотела. Мы же с мамой хотим лишь одного: чтобы у тебя всё было хорошо. Хватит нам одной проблемы.
   Я согласно кивнула.
   - Тебе сейчас, возможно, понадобится иметь карманные деньги. Вот это на столе - твои.
   Я подняла голову. Ого!
   - На неделе мы сходим в банк и сделаем тебе кредитную карточку.
   Я опустила голову и лёжа покивала.
   - Ну, а остальное зависит только от тебя.
   - Угу.

   И начались в моей жизни изменения.
   - Ну, всегда я узнаю всё самый последний, - обиженно сказал брат, войдя вечером в мою комнату, - Могла бы хоть намекнуть. Но я очень рад за тебя, сестрёнка. За вас, - поправился он. Когда ты поняла, что его любишь?
   - Четырнадцать лет назад.
   - У-у-у... Ты нас всех перещеголяла. И ты всё помнишь?
   - Всё, это что?- насторожилась я.
   - Ну, всё! Как ты влюблялась, потом забывала, потом опять влюблялась.
   - Я не забывала, - неуверенно ответила я.

   Сестре я сказала сама.
   - Здорово! Вот бы ни в жизнь не подумала, что ты так сможешь сохранить своё детское увлечение. А что, среди твоих друзей и знакомых не было никого, на кого бы взглянуло твоё сердце?
   - Ты бы их видела этих друзей и знакомых, - усмехнулась я.
   Сестра опустила голову.
   - Извини. Я не хотела.
   Боже! Что я наделала! Вот всегда старалась следить за словами, чтобы не напоминать.
   - Это ты меня извини!
   Мы обнялись. Чтобы сменить тему, я её спросила:
   - А ты пробовала взять пенис в рот?
   Как она покраснела!
   - Почему ты об этом меня спрашиваешь?
   - Ну, я слышала что-то в школе среди девчонок, - соврала я, но, посмотрев на лицо сестры, не выдержала.
   - Я это делала, мне понравилось.
   - А меня он заставлял, но я отказалась, - сестра глядела мне в глаза, - А у тебя как?
   - Я с ним вытворяю всё, что мне взбредёт в голову.
   - Счастливая! А он как?
   - Он тоже со мной делает почти всё.
   - Почти?
   - Я ещё девственница, сестрёнка.
   - Ничего себе! А сколько вы уже.... вместе?
   - Я только один раз ночевала у него.
   - И он тебя не...?
   - Нет. Но я была согласна.
   - Фантастика!

   В школе все без исключения одноклассницы вдруг стали мне лучшими подругами. Иногда подходили по одной и, краснея, задавали вопросы. К счастью все вопросы были наивные и детские. Даже у тех, кто уже пробовал. И я не роняла мой новый имидж очень знающей и опытной женщины.

   Женщины! Мы договорились, в какой день мы это сделаем. Каждый день я с замирающим сердцем отсчитывала оставшиеся дни. Осталось две недели. Полторы недели!

   На моих часах появился новый браслет. На самом деле, это только с виду браслет, а в действительности это- ключ от квартиры. Теперь мне нужно, подойдя к двери, провести рукой, как это делает он, возле кнопки звонка, чтобы активировать систему, и в двух местах поднести руку к двери. Замок щёлкает и дверь приоткрывается. Осталось три дня.

   Я уже многому научилась. И не только одевать презерватив. Я уже запросто могу 'расслабить' нашего 'шалунишку'. Так я придумала его назвать.

   Мы болтали обо всём, когда нам не надо было никуда спешить.
   - Я вот до сих пор не могу понять, почему нас не учат этому в школе? - вспомнила я.
   - Эта новая политика правительства, чтобы не ущемлять права сексуальных меньшинств. Нам это ещё аукнется. Государству, я имею в виду, а не нам с тобой.
   - А вот как они... Ну, как два мужчины, я могу себе представить, а как две женщины?
   -Да, всё так, как и гетеросексуальные пары. Ты знаешь это слово?
   - Ага.
   - Вот только член у них искусственный. Сходи в секс-шоп, там много чего увидишь.
   - Потом, когда-нибудь.
   Но это 'потом', я просто позабыла. Осталось два дня!

   Пятница.
   - Он меня сегодня сделает женщиной, - похвасталась я Марте.
   Глаза у неё стали большие и круглые.
   - Ты хочешь сказать, что вы ещё ни разу...?
   - Не-а.
   - А что вы делаете, когда вместе?
   - Всё! Особенно мне нравится слизывать с него мороженое.
   Марта посмотрела на меня, покраснела и промолчала.
   - Марта! В первый раз очень больно? А он весь вовнутрь залазит?
   - Ф-ф-у! ну что ты ко мне пристаёшь? Узнаешь!
   - Марточка! Ну, пожалуйста! Сестра мне сказала, что ей было очень больно. И страшно.
   - Мне тоже было страшно, потому, что я не хотела.
   - Он тебя изнасиловал?
   - Да, нет. Просто я перестала сопротивляться, решив, что надо же когда-то начинать. А больно только в самом начале, а потом - хлоп! И всё. И крови немного было.
   - А по длине?
   - Да, там не много длины-то было...
   И Марта раздвинула пальцы. Ой-ой! Это было всего две трети того, что будет у меня вечером. Осталось три часа!

   - Мама! Я останусь.
   - Хорошо, дочка, счастливо!

   Я выключила телефон и уставилась в телевизор. Его ещё не было и я решила себя чем-то занять. Пойду, сготовлю ужин. Открыв холодильник, я обнаружила три коробки с пиццей, торт и кулёчки с едой из китайского ресторана. Готовка отменяется. Может стиркой? Но корзина была пуста. Вот не везёт! И я пошла, готовить спальню. Обтянула простыню на краях матраса, положила на тумбочку у изголовья три полотенца. Потом подумала и выложила рядом два презерватива. Он говорил, что первый раз лучше с ними. Бросила поперёк кровати два халата, осмотрела композицию и осталась довольна.
   Вернулась в зал, выключила телевизор и стала перебирать 'сидюки' возле стерео, пробуя незнакомые. Неземная музыка медленно наполняла квартиру. Покрутив громкость, я сделала её чуть слышной, включила постоянную прокрутку и нажала на паузу. Ну, теперь, вроде бы, всё, готова. В прихожей щёлкнула дверь. Заколотилось сердце, и я выскочила из зала. В коридоре был огромный букет! Он разделился надвое и вот он! Довольный, сияющий. Я прыгнула на его шею. Цветы посыпались на пол. Мы целовались на этом импровизированном ковре.
   - Ну, здравствуй, невеста!
   - Здравствуй, жених!
   - Давно ждёшь?
   - Всю мою жизнь!
   И это было правдой. Нарочито медленно, и мне нравилась эта медленность, мы пособирали цветы, поставили их в воду и расставили их в спальне. Потом помылись в душе и пошли подкрепиться. Вместе с вазочками с нашим любимым мороженым с изюмом мы сидели в зале и ели не дурачась. Торжественность приближающегося действия завораживала.
   - Я тебя люблю!
   И я рухнула в его объятия. Слабость навалилась на меня всей тяжестью. До этого момента он ни разу не говорил мне эти слова первый. В каком-то полуобмороке я позволила довести себя до постели, покорно ждала, когда он сбрасывал с меня халат, и как кукла повалилась на кровать. Он разложил меня на спине, руки-ноги раздвинуты и, выпрямившись, откинул свой халат на пол. Я следила за приготовлениями, словно видя всё это со стороны. Он выключил верхний свет, оставив только боковые, которые не так били по глазам. Лёг рядом.
   - Я люблю тебя!
   Сил моих хватило только на то, чтобы повернуть голову и поцеловать его в плечо. Да что же это со мной? И он начал. От каждого его прикосновения на мне словно оставался ожог. Когда у меня горело уже всё тело и я, уже вышедшая из ступора, довольно живо прыгала по кровати, гоняясь за его язычком, он вдруг выпустил мои ноги и выпрямился.
   - Пойду попью.
  Я согласно кивнула, восстанавливая дыхание, и он ушёл. Постепенно обретая ясность мысли, я успокаивалась и остывала. Ну, сколько же можно пить! Полежав ещё минуту, я не на шутку рассердилась. Да что же это такое делается! Спрыгнула с кровати и помчалась на кухню. Я ему сейчас...! Я его сейчас...! Он стоял, опершись попой на мебель со стаканом в руке. Поставил стакан позади и протянул ко мне руки. Я приникла к нему. 'Шалунишка', уже успевший было опуститься, начал подниматься обратно, толкая меня между ног. Я отодвинулась и поправила его вверх.
   - Тебе что, нужна сумасшедшая жена?
   - Я люблю тебя!
   И обхватив меня за попку, он понёс меня в зал. Проходя мимо стерео, ткнул пальцем. Как он узнал? Положил меня на кровать и сумасшествие продолжилось. Когда я снова стала задыхаться, он повернулся, достал пакетик и надорвал его. Наконец-то! Я расправила резинку на 'шалунишке', подоткнула под нас полотенце, и собралась было шлёпнуться на спину, как он удержал меня. Усадил на ногу и поднял свою вторую ногу мне на плечо
   - Сделай это сама.
   Я уже решила не отступать. Придвинулась к ноге, обхватила её рукой. Второй рукой схватила и направила 'шалунишку' куда надо. Подняла голову, посмотрела ему в глаза и, надавив до боли, рванулась навстречу этой боли. Снизу полоснуло, словно лезвием, в глазах потемнело, и я повалилась на него и в темноту. Открыла глаза. Он был надо мной, опираясь на руки. Наклонился и поцеловал.
   - Добро пожаловать в мир взрослых, моя девочка!
   Я приподняла голову. Рукой я всё ещё держала его, и он был внутри меня.
   Опустилась обратно и сложила в колечко губы. Он с готовностью поцеловал.
   - Спасибо, мой любимый мужчина! Подложи мне ещё подушку под голову. Я хочу видеть.
   Убрала руку. Тело 'шалунишки' исчезало во мне, раздвинув меня.
   - Вытащи.
   - На нём может быть кровь.
   - Ну, кровью меня не испугаешь.
   Он медленно стал отдаляться. Я видела, как он выскальзывал из меня и, одновременно чувствовала, как внутри меня шло движение. Как интересно! Головка своим утолщением корябнула меня и вышла наружу. Я похлопала сбоку по его попке.
   - Засунь.
   Головка раздвинула меня, снова царапнув, и писюн заскользил внутри. Вдруг упёрся. Он чуть надавил, и мне стало больно.
   - Не получается. Нет места?
   - Ничего страшного. Так бывает. За недельку мы тебя растянем.
   - Сделай ещё раз.
   - Что?
   - Вытащи и засунь.
   - Тебе же больно.
   - Я потерплю.
   - Только один раз. А завтра ты отдохнёшь, всё заживёт и никогда уже не будет больно.
   Ужинала я, лёжа в постели, и впервые спала с любимым мужчиной, надев трусы. Утром, снова в постели, я вытерла рот после торта и кофе и сказала:
   - Бедные девчонки!
   - Почему?
   - Всех их... начинают совсем не так. Без праздника.
   - Ну, не всех, но кое-кому, конечно, не до праздника.
   - Вот и я про то же. Когда я спрашивала, то чего только мне не говорили. И противно вспомнить, и надо потерпеть. А я согласна повторять, что было вчера каждый день или лучше через день.

   Весь день субботы я провела у него. Конечно, с маминого разрешения. Протирала окна, готовила обед, постирала, заглядывала то в телевизор, то в кабинет, где сидел, обложившись бумагами, мой милый. Если он меня замечал, то я бросалась к нему в объятия и целовалась с ним до тех пор, пока не начинали болеть губы, и снова уходила выдумывать себе занятия. Ближе к вечеру я пощупала себя пальцем внутри. Больно не было. Ну, всё! Хватит терпеть! И я пошла в кабинет. Он привлёк меня к себе, но я отстранилась и потянула его за руку.
   - Пойдём!
   В спальне я не стала ждать игр, а просто быстро посбрасывала с себя одежду и рухнула на кровать, раздвинув ноги.
   - Скорей!
   Любимый, казалось, снимал трусы целую вечность. Склонился надо мной, вставил 'шалунишку', выпрямил ноги и, опираясь только на локти под моей спиной, задвигался внутри меня. Как здорово! Иногда его толчки были чуть сильнее и он упирался внутри. Но мне нравилась эта боль. Как и раньше, он стал сопеть, задыхаться, порыкивать, как лев. Когда он замер, весь напрягшись, я схватила рукой 'шалунишку', не помещавшегося во мне и тоже замерла, прислушиваясь к новому чувству - как он кончает во мне. Милый сполз набок, а я, уловив момент, когда 'шалунишка' стал уменьшаться, убрала руку, и он весь исчез во мне. Наши тела теперь полностью прижимались друг к другу. Я уложила мужа на себя и обхватила его руками и ногами. Я - счастливая женщина!
   Муж отдохнул, и я почувствовала, как 'шалунишка', который всё ещё был во мне, начал выпрямляться. Я терпела, сколько могла, но, в конце-концов, стала отстранять тело мужа.
   - Мне больно!
   Он отодвинулся, лёг на бок, обхватил своими ногами одну мою ногу и положил на себя вторую. И в таком положении снова стал двигаться внутри меня, лаская рукой мои груди. Я закрыла глаза и погрузилась в блаженство. Вот оно 'потом будет хорошо'. Прошло довольно много времени, пока внутри меня снова брызнули струйки, и я вдоволь насладилась моим первым настоящим половым актом.
   А потом я делала уроки, разговаривала с мамой по телефону и впереди у нас была целая ночь.

   - Ну и как? - спросила меня Марта в понедельник.
   - Что, как? - прикинулась я непонимающей.
   - Ты же говорила, что станешь женщиной.
   - Я и стала.
   - А по длине?
   - Привыкну когда-нибудь.
   Мне нравилось говорить загадками, дразня Марту. Она-то мне вообще ничего не рассказывала, когда начинала это делать.

   Растягивали меня не одну, а целых три недели. В школе у меня было много дел, и любимый уезжал два раза по своим делам. Но зато как здорово стало! 'Шалунишка' упирается внутри, его тело с яичками придавливают снаружи. Он руками сдавливает меня за попу или за плечи. 'Шалунишка' раздувается, когда заканчивает и я, каждый раз всё больше и больше ощущаю себя женщиной.
   - А если бы я пришла к тебе раньше? Сейчас бы мы могли иметь большой стаж.
   - Сейчас, в таком случае, мы не были бы вместе.
   -Почему? Я знаю девчонок, которые начинали это в четырнадцать.
   - Да. С такими же глупыми мальчиками, а не с взрослыми мужчинами. Вопросы морали обойти трудно.
   Мне стало стыдно, что я начала этот разговор.

   Теперь я все дни делила пополам. Половину жила в одном доме, половину в другом. И только, когда мой милый уезжал, я надолго возвращалась к папе и маме.
   В то воскресенье мы завтракали. Брат посмотрел на часы и подпрыгнул. Обежал вокруг стола, целуя нас, и хлопнул дверью.
   - Куда это он так? - спросил папа.
   - Как куда! Потренировался с поцелуями и побежал пробовать, - хихихнула я.
   - Кстати, он там живой ещё? - спросила меня мама, - А то, что-то, перестал у нас бывать. Совсем.
   - А зачем ему к нам заходить, если она к нему всё время бегает, - подколол папа.
   Я почувствовала, как запылали мои уши, и побежала наверх. Звонить. Как раз сегодня он должен вернуться.

   Вечером мы снова были вчетвером на кухне и ужинали.
   - Ну, мне пора, сказал мой любимый.
   - Ничего тебе не пора. Койка у Марии, правда, не такая большая, как у тебя, но вы поместитесь. А завтра забери её к себе. Хватит девочку мучить. От тебя ей и в школу ближе будет. А сейчас, зятёк, иди с тестем в зал, мы вам кофе приготовим.
   Я так и осталась с открытым ртом. Ничего себе, даёт моя мама! А мой любимый покраснел. Потом я спохватилась и бросилась к маме.
   - Мамочка!
   - Ну ладно, - сказал папа, - вы тут пока обнимайтесь, а если вспомните про кофе, мы будем счастливы. Пошли!
   Наши мужчины ушли.
   - Мама!
   - Молчи, дочка. У меня было немного похоже, только мне пришлось просить мою маму.
   - А сколько тебе лет было?
   - Школу я уже закончила, но тогда учились на год меньше.
   - Тебе было только семнадцать лет?!
   - Да ну тебя, - оттолкнула меня мама, смутившись, - Ставь воду.
   Я принесла кофе. Мужчины, как обычно, сидели по углам дивана. Расставив чашки, я раздвинула любимому колени и уселась боком между ними, положив мои ноги на одну его ногу и обняв его под руками. Он обхватил меня за плечи. Чего тут стесняться, если все свои! Мама принесла печенье и пирожные, посмотрела на нас и тоже привалилась к папе, поёрзав спиной, заставляя его обнять себя. Мир и дружба витали над нашими головами. Эту ночь я впервые спала без ёжика.
   Утром заспанный брат застыл на пороге кухни. Он пришёл заполночь и ничего не знал.
   - Вау! Какие люди!
   Первым делом подошёл и обнял моего мужа.
   - Поздравляю! Я очень рад за вас.
   Чмокнул его в щёку, потом меня и обнял нас обоих.
   - А когда я снова стану дядей?
   - Что ты выдумываешь! - замахала на него руками мама
   - Ничего не выдумываю. Когда я заканчивал школу, две девчонки в классе уже были беременны.
   - Садись за стол и лучше расскажи нам, где это ты пропадаешь каждую ночь?
   - Я, как последний свободный индивидуум нашей стаи, брожу по ночам в дискотечных прериях, рассчитывая захватить одну или несколько свободных самок для моего пустого вигвама.
   Я ехидно посмотрела на него и открыла рот. Брат показал мне прикушенный язык. Я так и сделала.

   Переезд у нас не занял много времени. Я собрала лишь мои учебники и тетради. Мой мужчина сказал, что не нужно разрушать этот мир, а лучше создать новый. Новый мир я создавала обстоятельно и не спеша. Мой милый дал мне ещё одну кредитную карточку.
   - Не экономь и покупай всё, что тебе нравится.
   Не привыкнув ещё к такому образу жизни, я старалась делать покупки с ним.
   - Нравится? - спрашивала я, прикладывая какую-нибудь вещь к себе. И если, замечала хоть малейшие сомнения, возвращала вещь на место.

   В школе начались экзамены, и у меня появилось больше свободного времени. Иду, однажды по улице, а навстречу мне идут Рауль и Марта. Такие оба чопорные. Разговаривают и иногда, словно невзначай, касаются друг друга то плечом, то локтем. Я притаилась за киоском и неожиданно для них сделала шаг навстречу.
   - О! Какие люди! Привет!
   - Привет, - сказал Рауль и приложился к моим щекам. Марта тоже, но я бы не сказала, что она была очень рада прервать разговор. Пусть даже из-за меня.
   - А что вы такие неразговорчивые, - продолжала я, испытывая терпение Марты, - Рауль! Ты что, не видишь, что твоя спутница печальна и скучна? Ты должен взять её за руку, - с этими словами я соединила их руки, - А прощаясь, не забудь поцеловать девушку. Мы это любим.
   Оба, покрасневшие, стояли передо мной, но рук не расцепили.
   - Ну, всё, дети мои. Желаю вам счастья! А меня муж ждёт. Чао!
   Отойдя на приличное расстояние, я оглянулась: они так и стояли на том же месте и Рауль не выпускал руку Марты из своей руки.

   Когда милый уезжает, я звоню маме и отправляюсь домой... из дома.
   В наших семейных отношениях ничего не изменилось. Мы всё так же остались шутливые и добрые.
   - Вставай соня! Мама сказала, чтобы ты спускался к завтраку.
   - О Боже! - простонал брат, натягивая одеяло на голову, - Я думал, что замужество сестры сделает меня счастливее. В реальности стало намного хуже.
   - Вставай, вставай!
   Я скомкала одеяло и сбросила его с кровати.
   - У! Противная бесстыдница. Я же мог спать голым!
   - Ну и что там у тебя такого, чего я ещё не видела? Висит там такой маленький пистолетик, - я слегка раздвинула большой и указательный пальцы, - Я его видела, когда мы мылись в одной ванне.
   Брат фыркнул, завалил меня на кровать, сел мне на спину и, стал шутя бить ладошкой по попе.
   - Вот тебе! Вот тебе! За то, что ты старших обижаешь.
   Поднял меня, развернул и прижал к себе
   - Похоже, что мне ещё долго надо привыкать, что моя маленькая сестрёнка - взрослая женщина. Всё! Катись отсюда! А то я покажу тебе голую попу. Сейчас спущусь.

   Как я хочу, чтобы у сестры наладилась жизнь! Но не знаю, с какой стороны к ней подступиться. Как я уже только не пробовала начать этот разговор, но она становилась сразу как ёжик, свернутый клубком. И во все стороны торчат иголки. А не пушинки, как у моего синенького улыбающегося друга.

Уже давно закончилась моя первая тетрадь дневника, и я продолжаю писать в другой. Зачем я это делаю, я и сама не знаю. Наверное, по привычке. А в первую тетрадку я подклеила листок, вырванный из календаря. Сейчас эти календари - редкость и я долго его искала. На листке я пометила: '18 часов 50 минут' в этот момент я стала женщиной.

   Всё-таки, с презервативом хуже. Весь такой гладкий, скользкий. Чтобы свести к минимуму его использование, я научилась не только одевать его в одно мгновение, но и точно определять момент, когда это нужно сделать. Мы начинаем всегда без него, а когда я улавливаю изменение дыхания у любимого, я спрыгиваю с 'шалунишки', надеваю резинку и отправляю писюнчик на место, где он должен закончить процесс. Он говорит, что его такая остановка не беспокоит, потому, что ему тоже нравится - без.

   Сходив на консультацию по совету мамы, я не только проверилась, но ещё узнала про всякие противозачаточные. Даже принесла домой тюбик с гелем. Он покрутил в руках этот гель, прочитал всё на упаковке и в инструкции и... бросил гель в мусорное ведро.
   - Обойдёмся без всякой химии. По крайней мере, пока кого-нибудь не родим.
   А ещё я столько разных положений попробовала, что даже стала задумываться: а нужно ли всё это знать? Целый комплекс упражнений, получается: начинаю на спине, переворачиваюсь на бок, попрыгаю сверху, а потом быстро снова шлёпаюсь на спину, обхватываю моего дрыгающегося мужчину руками и ногами и начинаю повизгивать от восторга, чувствуя струйки, которые бьют внутри меня.

   Мы поженились. Сразу после моего совершеннолетия. И ещё заключили брачный контракт. На этом настоял мой муж. После того, как мы его подписали у нотариуса, все вышли из конторы, расселись по своим машинам и поехали в разные стороны. Папа и мама домой, свидетели - по своим делам, а муж спросил меня, прежде чем поехать:
   - Почему ты не поинтересуешься, каким капиталом ты владеешь?
   - Потому, что мне это не интересно. А каким?
   - Если хочешь, то тебе можно всю жизнь не работать.
   Я озадачилась.
   - Как не работать? А моя мечта?
   - Я же сказал: если хочешь.
   Я положила голову на его плечо
   - Можно я сегодня не буду тебя слушаться?
   - Можно.

   Я восстала против свадьбы. Потому, что мне некого на неё приглашать. Одноклассницы после школы поисчезали. В университете, куда я только что поступила, я ещё не обзавелась новыми подругами. И ещё меня беспокоило какое-то суеверие, вспоминая свадьбу сестры. Поэтому мы, после того, как расписались в муниципалитете, пригласили только родственников с обеих сторон. Праздновали у родителей. Зная, что сестра обязательно должна прийти, я оставила в её комнате мою первую тетрадь с дневниковыми записями. Приехала мама моего любимого. Это было первый раз, когда мы увидели друг друга. Она такая симпатичная! Наверное, я ей тоже понравилась, потому, что она целый вечер не отходила от меня ни на шаг. То волосы мне поправит, то какую-то невидимую складку расправит. Она подарила мне красивую золотую брошь. Говорит, что этой вещи 130 лет. Что я с ней делать буду?

   - Мария! Ты сестру не видела?
   Я затаила дыхание. Вот оно! Скрестила пальцы на обеих руках: пусть почитает!
   - Может она поднялась к себе в комнату?
   - А-а... Ну, пусть она побудет там.
   - Это на что мы так держим? - спросил меня муж на ухо, взяв за руку.
   - Я тебе потом скажу.

   Мы сидели за столом, когда в зал заглянула сестра со спящим сыном на руках. Улыбнулась издали, чуток помахала мне из-под него рукой. Папа и брат приподнялись одновременно, но брат протянул руку и папа вложил ему ключ от машины. Брат наклонился над мамой, сказал ей и отправился к выходу, кивнув мне по дороге.
   Улучив момент, когда меня оставили в покое, я помчалась в комнату сестры. Дневник лежал на том же месте. Может не увидела? Подойдя поближе, я заметила уголок бумаги, торчащий из страниц. Вытащила его и увидела посреди листа чёткий отпечаток губной помады. Ура!

   - Ты должна научиться водить машину. Несолидно моей жене ездить на автобусе.
   Я раньше никогда не задумывалась на эту тему. Папа, мама и брат имели права, а мы с сестрой остались вне этой темы. Но теперь муж сказал 'должна' и, значит, нельзя ослушаться.
   - Выбери время и запишись в эту школу, - он протянул мне листок с напечатанным, - Предварительно я уже договорился. Хочешь, поедем куда-нибудь и потренируемся.
   Я повисла у него на шее.
   - Зачем ты меня спрашиваешь? Я с тобой хоть в космос!
   Мы выехали в поле на нашем джипе. Нет, автомобиль - это не компьютер и не кухонный робот. Вроде всё понятно, но всей мощи мотора мне не хватало, чтобы плавно тронуться. Пару раз я, правда, сама умудрилась поехать, но колёса при этом провернулись на месте, подняв тучу пыли. Хорошо, что на этом поле были только кролики. Их задавить у меня не получалось.
   - Давай вот что попробуем: я сяду за руль, ты садишься мне на ноги и поставишь свои стопы поверх моих. Попробуй почувствовать, как должны сработать обе ноги вместе.
   Я уселась к нему на колени, когда он отодвинул сиденье.
   - Вот..., - начал он, хватаясь за руль.
   Я схватила его за руки. Ой! Если я сейчас это не сделаю, то не знаю, что со мной будет. И судорожно завозилась, одновременно сбрасывая и кроссовки и шорты вместе с трусами. Он понял с полунамёка и втиснул руки между нами, расстёгивая себе молнию. Справившись с моими шортами, я, вместе с ним потянула его штанишки книзу. Освободившийся 'шалунишка', шлёпнул меня между ног. Схватив его, я приподнялась и с размаху уселась на него. Уф-ф-ф! вцепилась обеими руками за руль и полетела, то есть запрыгала. Муж стал задыхаться. Ну вот! Сейчас! И вдруг внутри меня что-то взорвалось, в ответ на его струйки из меня что-то хлынуло горячее и непонятное. Заорав, я, всё-таки, схватила что было силы моим влагалищем моего 'шалунишку'. Я уже умею это делать.
   - Сейчас мы будем сидеть в луже, - пожаловалась я, когда перевела дыхание.
   - Угу, - пробормотал мой любимый, стаскивая с себя рубашку.
   Потом приподнялся вместе со мной, запинал свою обувь вместе с шортами между педалями. Открыл дверь и, поддерживая меня за живот, поставил ноги на землю. Я всё ещё сжимала его пенис и он, раздутый, оставался во мне. Когда муж выпрямился, я вдруг вспомнила лестницу и его руку. Воспоминание сдавило мне горло. Даже не пришло в голову похихикать, что в этот раз я висела не только на руке.
   - Ещё хочу, - хрипло выдавила я.
   Он швырнул меня на сиденье и начал методично заколачивать меня вовнутрь. Меня снова накрыло: я брыкалась, орала, у меня снизу что-то лопалось, из меня выливалось, текло по ногам, краем сознания я пыталась предохраниться, чтобы ручка между сиденьями не колотила меня в грудь. И продолжалось это, не знаю сколько времени. Мои ноги онемели, болтаясь в воздухе. И вдруг я вся съёжилась от испуга: мне больше не хотелось! Я словно высохла внутри, каждое движение пениса вызывало боль. Ну, скорее! Заканчивай скорее, пожалуйста! Когда, казалось, не хватало уже никаких сил терпеть, милый прижался ко мне, 'шалунишка' напрягся и во мне, в пустоте, упали последние капли. Потом мы, утёршись его рубашкой, и одевшись, сидели, обнявшись на заднем сиденье, мне вдруг стало смешно. Я подняла голову с его груди и заглянула в глаза. Но спросить ничего не успела. Он опередил.
   - Нет, - сказал он, - Машину в спальню мы загонять не будем. Ну что? Потренировались! Поедем домой?
   - Едем.
   Оставив его, чтобы спустить машину в гараж, я быстро поднялась в квартиру, вымылась в душе, приготовила ванну и, когда он пришёл, я его раздела и уложила в тёплую воду с ароматным пенным шампунем. Я отмывала любимого мужчину, а он мурчал, как довольный кот, и послушно поднимал руку или ногу, поворачивался на бок.
   Страх от нового чувства не прошёл, когда мы проснулись, и я поиграла с 'шалунишкой', приводя его в форму, и запустила его на место. Слава Богу, всё было как обычно. Теперь я на самом деле стала женщиной.

   Марта уже беременна вторым ребёнком. Как быстро летит время! Мы уже несколько недель не пользуемся презервативами. Хорошо! Я тоже хочу ребёночка. Теперь я знаю, для чего я веду дневник. Я его отдам дочери, когда она вырастет. То, что у меня обязательно будет дочь, я не сомневаюсь.

   Мы начинаем принимать гостей. Этому тоже надо учиться. Дополнительные хлопоты, беспокойство. Но, вроде бы, не в тягость.
   Мама сказала, что сестра встречается с парнем. Слава Богу!
   Брат продолжает путешествовать по 'прериям'. Ему остался последний год в универе. Надо навестить родителей, а то стали общаться только по телефону.

   Прошёл второй год со времени, когда я отправилась завоёвывать свою любовь. Любимый в отъезде. Печально. Позвонили. Сказали, что посыльный. В дверь вошёл молодой человек с огромным букетом. В букете - конверт. Читаю письмо от любимого и лью радостные слёзы. До его возвращения осталось два дня.

   Прошли ещё одни месячные. Не получилось. Обмякшее тело мужа свесилось с меня на бок, чтобы я смогла отдышаться. Теперь у меня, как и у него, получается задержка дыхания и сильно бьётся сердце, когда мы кончаем. У меня это происходит два или три раза и последний я стараюсь подгадать, чтобы сделать это вместе с ним. Как хорошо! Но надо вставать, потому что я лежу в мокром. Теперь из меня выливается столько, что мне нужно специально застилать постель клеёнкой под двумя простынями.
   Я моюсь в ванной, возвращаюсь с полотенцами, вытираю любимого и, скатывая в рулон, убираю с постели лишнюю подстилку. Потом закину стирать. А сейчас обниматься и целоваться, пока он не уснул.
   - Тебе надо сходить проконсультироваться.
   - Почему?
   - Потому что у нас не получилось.
   -Ты думаешь это из-за меня? А может ты?
   - У меня всё нормально.
   Тон, каким он это сказал, буквально меня заморозил. Вот я и узнала, что такое ревность. Я лежала, прижавшись к нему, слушала биение его сердца и разглядывала моего "шалунишку". Моего ли? Сколько у него было женщин? Сколько их было в этой постели, где сейчас лежу я? Может быть у него есть дети от другой? Сколько лет ребёнку? Почему мне до сих пор ничего не сказала мама? Что мне делать? Заплакать? Закричать? Потребовать, чтобы он мне всё рассказал? Что всё? Нужно ли мне всё это? Делали ли другие ему то, что я делаю?
   Стоп-стоп-стоп! Если я так дальше буду думать, я закончу в клинике. У меня есть проблема. Чтобы её решить, нужно разделить её и по частям от неё избавиться. Конечно, у него были женщины. И не одна. Он же взрослый. Я это всегда подразумевала. Ну и какое мне до них дело? Любая из них, если бы хотела, могла сделать себя и его счастливыми. Они не захотели? У них не получилось? А я это сделала! Так. Думаем дальше. Если бы у него было что-то негативное, то и мама и папа мне об этом бы сказали. А они, наоборот, словно помогали мне, когда узнали.
   Ребёнок. Наверное, ребёнок был. Но там всё должно закончиться, иначе, опять-таки, мама меня бы остановила любой ценой. Сколько лет может быть ребёнку, если он был? Как моей сестре. Хе-хе! Я - мачеха и пасынок старше меня.
   Всё! Забыть про всё! Это было в другой жизни. Я повернула голову и присосалась к сосочку на его груди. Он потвердел. У мужчин такая же реакция, как и у нас. Я обняла мужа и посмотрела в родные серые льдинки, которые ждали окончания моих мыслительных упражнений.
   - Меня ведь тогда ещё не было, правда?
   - Правда.
   - Тогда меня ничто не волнует.
   М-м-м... Ещё раз!

Мой любимый был прав: проблема была во мне. Из-за того, что я так возбуждалась при акте, моя яйцеклетка просто вымывалась из меня, и нечему там было встречаться со спермой. Мне подсказали позу для соития, и я начала готовить день, когда я это сделаю. Мы сделаем, конечно! Посчитав дни вперёд, я постаралась выбрать день поближе к дате, когда три года назад я закончила мой детский период.

   Вечером я объявила милому, что у нас сегодня праздник. Он сразу стал такой робкий, послушный. Я довела его до нужного состояния всеми моими приёмами и похлопала по его попке, "давай, милый!". Встала на колени и улеглась грудью на постель, выставив кверху мою попу. Он вошёл в меня сзади, качнул всего четыре раза и зарядил меня маленьким ребёночком.
   - Сегодня у нас самообслуживание, - заявила я, - Мне нужно полчаса так постоять.
   Муж свалился рядом, отдышался, сходил за полотенцем, вытер меня и долго целовал в этой конфигурации.

   То, что я беременна, я почувствовала к концу недели. Начала постоянно ощущать чувство голода. Поев, я уже через полчаса тащила что-то в рот.
   - Ну всё, прощай фигура, - пожаловалась я маме.
   - Ничего страшного. Родишь и постепенно сбросишь лишнее. И, если в спортзал походишь, будет быстрее.

   Я подклеила в мой дневник ещё один календарный листок и время написала. Беременность протекает без осложнений: у нас резус крови одинаковый. Животик медленно увеличивается и нам нравится его рассматривать. "Шалунишку" мы продолжали баловать, но из нашего набора мы исключили одну позицию: я снизу. Всё остальное - как обычно. Нет, наверное, не как обычно. Теперь я всё больше чувствую себя его частью. Интересно. Я, даже чувствую моменты, когда он где-то далеко и думает обо мне. Когда я рассказала ему об этом, он рассмеялся, и мы решили записывать время. Совпало больше двух третей. Вот почему я очень часто беру в руки телефон за полминуты до звонка милого.

   Урррррраааа! Сегодня врач сказал, что у меня будет девочка. Я знала! Я знала! Я знала! Всё. Больше ничего не буду писать в мой дневник. То, что я написала раньше, я заверну, заклею и положу хранить до тех пор, пока моя дочка не вырастет. Я подарю ей эту историю моей любви и историю начала её жизни. Дочка! Я надеюсь, что это тебе поможет в твоей жизни. Я люблю тебя!

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"