Епитимья - церковное наказание, налагаемое священником за грехи. Выражается обычно в чтении определенного количества молитв или богоугодном деле.
***
Как-то я поехал прогуляться в парк. В тот, что около метро "Измайловский парк". Но не во всем известный развлекательный, с аттракционами, а другой. Аттракционы - направо от метро. А этот - налево. Надо пройти вдоль гостиницы, где корпуса называются "бета", "гамма" и так далее. Минут десять ходьбы и придешь к маленькому изогнутому мостику через небольшую речушку. Это место и можно считать началом парка. Хотя, по правде говоря, "парк" - это громко сказано. Там всего лишь несколько аллей между речкой и монастырем и очень мало народу. Но именно этим он мне и нравится.
Купив пончиков в ларьке около метро, я пошел по направлению к парку. Есть особенный кайф в том, чтобы есть пончики на улице. Тем более сейчас, в начале осени. Классное время - по-летнему светло вокруг, но уже по осеннему прохладно. А горячий пончик только приятно подогревает тебя изнутри, не давая ветру возможности заставить тебя поежиться. К тому же, когда жуешь такую вкуснятину, мысли текут намного плавней и спокойней.
Вот так, кушая пончики, посматривая на проходящих мимо девушек, я и добрался до парка. Кинул пустой пакет в урну и вошел на мостик, на самый его "горбик". Хорошо, что народу почти не было и никто не шастал мимо. Можно спокойно постоять, поглядеть, подумать.
Знаете, есть три вещи, на которые человек может смотреть долго, не отрываясь. Это: горящий огонь, бегущая вода и звездное небо. Многие добавляют: и как другой работает. Согласен, это тоже завораживает. Однако, здесь огня не имеется. Звездное небо будет только через несколько часов, но к тому времени я уже надеюсь быть дома. А именно сейчас есть последний из завораживающих атрибутов вечности - вода. И не важно, что она - всего лишь небольшая грязноватая речка, текущая внизу, между опорами мостика. Все равно, я мог бы смотреть на нее долго, очень долго. Просто стоять и смотреть, наклонившись вперед, опираясь скрещенными руками на перила. Когда смотришь на текущую воду - забываешь обо всем и обо всех на свете. Мысли текут так же плавно, как и река. Причем, так же не задерживаются в голове, как не задерживается эта речушка под мостом. Пожалуй это сродни... наверное, отпущению грехов.
Ох, что-то я расфилосовствовался. Прямо как старик какой-то. Наверное, это просто от усталости. Нагрузочка на работе и учебе - дай Боже! Да и сны замучили. Снится что-то странное... Обычно, просыпаясь после такого, хочется сказать: "Слава Богу, это только сон!".
А снится мне, что я под водой. Везде: сверху, снизу, сбоку - бурая, мутная мгла воды. Дальше чем полтора метра, вперед ничего не видно. Слабое течение проносит около лица мелкий мусор. Под водой я дышу свободно и могу плыть в любую сторону, а могу замереть - это ничего не меняет. Мгла везде. Движения замедлены и для любого действия приходится прилагать безумное количество усилий.
Наконец, я замираю и колышусь вместе с течением. Я не один живой здесь - иногда что-то мелкое проскакивает сбоку по границе зрения. Но мне это никакого вреда причинить не может - я это знаю.
Вдруг положение меняется. Впереди появляется что-то еще. Я просто чувствую это. Как будто это ЧТО-ТО безуспешно искало меня, но не видело. А теперь обнаружило. Мне это не нравится. Я пытаюсь развернуться и скрыться, но движения так медленны... Я бултыхаюсь во тьме между небом и землей, а впереди уже вырисовывается ЭТО. Очертаний нет, но вот... Что-то тянется ко мне! Господи, это щупальце! Боже мой! Еще одно - справа. И слева! И сверху! И, о Господи, что-то коснулось СПИНЫ!
Щупальца тонкие на концах, затем утолщаются, становятся все толще - в ширину ляжки взрослого мужчины - и скрываются во мгле. Боюсь даже подумать о том, из чего они растут!
Одно хватает меня за левую ногу, я хочу взглянуть вниз, но уже чувствую прикосновение к правой руке. Пытаюсь вырваться, дергаюсь, хочу кричать - но бесполезно. Вода сводит мои усилия на нет, изо рта не доносится ни звука. Я дергаюсь все сильнее, но вот и другая рука и нога попали в плен. Силища, с которой они сдавливаются, говорит о том, что ЭТОМУ ничего не стоит делать такое. И при желании меня просто разорвут.
Вот я весь оплетен ими. Но хозяин щупалец не показывается. При мысли о том, что это все равно произойдет, замирает сердце, а мочевой пузырь прорезается тонкой болью.
Вдруг все замирает. Щупальца не двигаются. Я тоже, поскольку не могу - скован их силой. И своим страхом. Последнее щупальце тянется из тьмы впереди. К моему горлу. И, когда оно достигает цели, я чувствую, что кожу сдавливают не резиновые жгуты присосок, как мне казалось, а пальцы. Это странно. Я скашиваю глаза и вижу, что все щупальца на самом деле оканчиваются руками. Только и кисти, и ладошки, и пальцы очень маленькие. Мгновенное возмущение всего вокруг - и на меня надвигается Хозяин.
На этом я и просыпаюсь.
Несколько минут лежу в темноте, пытаясь отдышаться. Я много раз пытался вспомнить - что же было Хозяином? Но не могу. Мозг вроде бы хватает отдельные кусочки, но в единую картину сложить не может. Когда я засыпаю после этого снова, я сплю спокойно. И, что самое странное, на утро просыпаюсь как никогда отдохнувшим, с отличным настроением!
Всегда, на протяжении детства и юношества я думал, что я особенный. Что в жизни мне уготовано что-то этакое... Но на самом деле - хренушки. И ничего такого, типа потрясающего романа или гениального изобретения мне не удается. И работка у меня довольно простая и так никем я не стал. Но очень хочу.
Это ведь нормально, что я этого хочу. Мне, как и многим другим, нужно, что бы ко мне относились с уважением, считали меня особенным человеком. Что бы узнавали, говорили "Смотри, это ведь тот самый!". А я буду делать вид, что это мне вовсе и не нравится. Ну, в общем, что тут такого?! Совершенно нормальные мечтания, людей с такими загибами полным-полно. Вот только они ничего не делают для осуществления своих планов, а я... А я очень стараюсь. Как могу. Только чего-то не хватает. Может быть, сил... А может быть и таланта. Ну-у нет, таланта у меня хоть отбавляй, это уж точно!
Сейчас я, наконец-то, плюнул на все дела и выбрался погулять. Иду, и ничего меня не заботит. Впереди - плавный изгиб набережной. Хотя это трудно назвать полноценной набережной, потому что уж больно речка мелковата. Но тем не менее, спуск к воде сделан по всем правилам: наклонные берега обложены бетонными плитами - чтобы земля не осыпалась. Над плитами пешеходная дорожка. Дальше - небольшой газон, проросший кое-где деревьями. Далее - длинная стена какого-то монастыря. Вдоль дорожки, тут и там - деревянные лавочки, на которых почти никого не было. Ведь сейчас еще не вечер, когда выйдут прогуляться мамы с детьми. И не день, когда жарко обсуждаются бабушками телесериалы. Сейчас пять часов - самое время для неспешной одинокой прогулки.
Иду по дорожке, слушаю радио через старенький плеер Sony Walkman. Передают хорошую песню 2Unlimited, где кроме ритма больше нет ничего. Блин, меня это устраивает! Так хорошо ни о чем не думать! Пусть играет простенькая музыка, а весь остальной мир под нее весело катится к черту. Мне сейчас хорошо!
Я засовываю руки в карманы ветровки и смотрю на противоположный берег. Там устроена детская площадка и ребята лет шести бегают друг за другом между горкой и "паутинкой". И настолько это все кажется хорошим, точнее... правильным, что на губах невольно появляется улыбка. Я иду с повернутой в сторону детей головой и уходить от этого места далеко не хочется. Хочется присесть, спокойно посмотреть. Ведь когда еще выберусь так погулять...
Взглядом отыскиваю лавочку - она оказывается уже совсем рядом и направляюсь к ней. Она, правда, уже занята пожилым мужчиной. Это, конечно, странно: довольно широкую и длинную лавочку, на которой сидит всего лишь один человек, назвать занятой. Но сегодня такое настроение, что хочется побыть в одиночестве.
До следующей слишком далеко, поэтому я сажусь слева от него, на другой конец скамейки. Мужчина даже не обратил внимания на мое присутствие.
Сев, я засунул руку за пазуху, выключил плеер и, мельком взглянув на своего "попутчика", увидел, что он тоже смотрит на детей. И хотя я действительно "мазнул" по нему взглядом, сразу же самому себе показалось странным, что про себя я назвал его пожилым. Не такой уж он и старый. Просто оттого, что он сидел на лавочке один, тем более в рабочий час, издалека можно было принять его за пенсионера. Ну и еще потому, что лицо у него было довольно таки... несвежим что ли. Но это я увидел, когда уже сел.
Я оперся на спинку лавочки и стал смотреть на противоположный берег. За этим-то ведь я сюда и пришел. Детишки теперь пытались забраться на "паутинку", особенно выделялся мальчик в красной курточке и черных джинсах. Он был рослее остальных и карабкался так, словно в этом была некая высшая цель, нежели просто залезть наверх. Посмотрев чуть дольше, я понял, что это так и есть. Взобравшись на макушку, пацан ловко зацепился ногами за перекладины и, удерживая равновесие, поднял руки над головой. "Только бы не упал" - мелькнуло у меня. Но он и не думал. Несколько раз хлопнул в ладоши, что-то весело прокричал. Что он кричал, расслышать было нельзя, но и так понятно: "Эгей, я первый! Я царь Горы! Йо-хо, растяпы!". Да-а, вот в такие моменты энергия и прет из человека. Я невольно улыбнулся, устраиваясь поудобнее на скамейке. Краем глаза заметил, что мужчина тоже сделал какое-то движение. Интересно, а не сын ли ему этот парень, лидер на детской площадке?
Чтобы не показаться навязчивым, я краем глаза взглянул на мужчину еще раз. Он, так же, как и я, улыбаясь, поудобнее отклонился на спинку лавки, скрестил руки на груди и положил ногу на ногу. По этому движению можно было сказать, что сидит он здесь уже давно. Но так же мне подумалось, что он не отец этому пацану. Потому что не было в его позе такой заинтересованности, какую бы проявил отец к делам своего чада. Отец, скорее всего, наклонился бы вперед, напряженно приподняв плечи и зажав ладони между колен - поза сопереживания и интереса. А если подумать, то и не стал бы родитель сидеть на другом берегу, оставив без присмотра ребенка.
Вот странно: я пришел сюда просто посидеть, поглазеть на окружающий мир, в общем - отдохнуть. А в голове появляются мысли о совершенно незнакомом человеке, просто оказавшемся рядом. Как говорится, любопытство кошку сгубило. Не знаю, сгубит ли меня, но я очень любопытный. Вот поэтому меня и заинтриговал этот мужчина. Было бы довольно интересно узнать: кто он, чем занимается, какова его жизнь, что в ней плохого, что хорошего и почему он сидит здесь, сейчас. Но спросить не получится, значит, можно попробовать додуматься самому. Использовать воображение и создать его образ. Как бы нарисовать с натуры. А может, потом мне это пригодится в создании великого романа, который я мечтаю написать.
Я еще разок оглядываю его краешком глаза и подмечаю некоторые детали. Его куртка - темно-синяя ветровка. Куплена явно на вьетнамском рынке. Он сидит, чуть откинувшись назад, сложив руки на животе. И мне видна лишь часть ладоней, но зато полностью видны рукава куртки. И манжеты. Они довольно сильно засалены. Однако, исходя из общего образа мужчины, становится понятно, что не имея возможности носить дорогие вещи, он довольствуется тем, что имеет. Это же можно сказать и в отношении рубашки, воротник которой я видел. Байковая рубашка - у меня самого такая была в детстве - с узором из разноцветных квадратиков разного размера. В таких рубашках, много времени назад, когда не было изобилия в магазинах, ходили почти все. И это были действительно классные рубашки, пока не начали гнать подделки. Выглядели подделки точно также, но не было в них того мягкого уюта, который давала настоящая байка. Но эта рубашка была из тех, настоящих. По крайней мере, мне так показалось. Этот мужик сам весь как будто не новый, но крепкий, настоящий. Как говорят - из "старых добрых времен". Не будет он носить польские подделки, если есть возможность этого избежать. Кстати, тоже относится и к его очкам. Куплены они были достаточно давно и дорого - это точно. Металлические дужки уже кое-где хорошенько потерты, но тем не менее, выглядят очень крепкими. А пластмасска на кончике дужки подклеена тонким скотчем. Этот мелкий ремонт, который, я уверен, обычно незаметен, полностью вязался с остальным образом этого человека. Если бы меня спросили: кто он? Я бы сказал - учитель. А может быть, инженер по управлению станков с ЧПУ. Впрочем, хрен бы с ним.
Да, а насчет очков мне в голову пришло одно абсолютно абсурдное сравнение. Был такой румынский мультик, про крота. Крот, хотя и был абсолютно слеп, все равно носил очки, причем явно с хорошими диоптриями. Толщиной они были в 140-ка граммовую баночку красной икры. Очки этого мужчины не были толстыми или смешно-мультипликационными, но тем не менее, чем-то напоминали их. И на краю стекла что-то темнело, напоминающее засохшую икринку.
Все это я увидел за несколько секунд, пока смотрел на него. И вот теперь, сидя рядом, я невольно, уже по-новому оцениваю свое соседство. Теперь мой сосед обрел свой определенный образ. Хоть и придуманный, но все же теперь я уже не могу относиться к нему, как к просто человеку, сидящему на другой стороне лавки. Теперь нас как будто что-то связывает. Возможно, что-то в "его" жизни совпадает с моей реальной. Да и некоторые действительно материальные совпадения нас роднят: я тоже люблю мягкие добротные вещи и тоже пришел посидеть-посмотреть.
И, пожалуй, я был прав: он - учитель.
Ребятня на том берегу резвилась вовсю. Мамы стояли кружком достаточно далеко и явно заболтались. Так что дети были предоставлены сами себе. Но дальше площадки они не убегали, поэтому мамы не беспокоились. Пацанчик в красной куртке действительно был заводилой. Теперь, под его руководством, они стали подкатывать к горке лишенную постамента бочку-лазалку, сваренную из металлических прутьев. Зачем - я понять не мог. Двое - видимо мальчики, катят за обода, с явным усилием. Одна - скорее всего, это девочка - помогает в середине. Пацан в красной куртке идет сзади и подправляет курс, то криками, то подбегает с какой-либо стороны. Вот он подскочил к парню слева и закричал что-то, размахивая руками. Парень еще некоторое время налегал на бочку, но потом бросил и распрямился. Он, и мальчик в красной курточке стояли, выпрямившись, друг перед другом. Было понятно, что началось выяснение отношений. Я уже заинтересовался. В этот момент опять заметил краем глаза движение справа. Я скосил взгляд - это мужчина напряженно наклонился вперед, облокотившись на колени.
"Все-таки он имеет какое-то отношение к этим детям" - внезапно понял я. Руки были выставлены вперед и я заметил то, что пропустил сначала. Они-то, пожалуй, выбиваются из общего образа. Ногти на пальцах очень широкие и толстые, и... Наверняка, это описывается по-другому, я уверен, даже существует специальное слово. Но первое, что мне пришло в голову - мощные. Да, они толстые, чуть желтоватые к краю, может быть, не совсем здоровые, но... мощные. Такие бывают у потомственных крестьян, к тому же привыкших много работать с землей. Даже лицо у него такое... крестьянское. Простое - взгляд ни за что не цепляется.
Я снова посмотрел на детей. Разборка уже заканчивалась, и все было ясно. Пацан в красном победил. А ведь по-другому и быть не могло. Он просто более "крутой". Говоря по-научному - имеет более высокую ранговость. И другому парнишке с этим ничего не сделать. Такие "пацаны-в-красном" всю жизнь будут наверху. Им всегда будет доставаться самая лучшая работа. Самые лучшие женщины. Которых они, на самом деле, недостойны. Но это, просто-напросто, закон природы. Один рождается таким вот крутым. А второй - нет. Вот так.
Металлическая бочка снова покатилась. Один член сообщества попытался прыгнуть выше головы, но ему не хватило на это энергии. А второй просто воспользовался той силой, что у него есть. И задавил ею. Мне кажется, в такие моменты эту силу даже можно увидеть наяву.
Подул ветерок и мне пришлось все-таки поднять воротник куртки. Вот тебе еще одно напоминание о непрерывности перемен. Все идет своим чередом и, как бы мне не хотелось этими прогулками, вздохами и прощальными взглядами хоть как-то задержать теплое лето, осень уже диктует свои правила. Поэтому, посижу еще немного, засунув руки поглубже в карманы, а потом пойду восвояси. Да и пора уже - видимо мои косые взгляды были не так уж и незаметны. Потому как мужчина забеспокоился, сел прямее и, мне показалось, напрягся. Я тоже немного напрягся - ведь не хотел доставлять неудобства чужому человеку, а видать, догляделся-таки. Чтобы он не подумал не весть что, я стал смотреть подчеркнуто прямо, на детишек на том берегу. Оказалось, что и они тоже засобирались. К ним приближалась парочка женщин, одна из них махала рукой, мол: "Петя, Маша, давайте, заканчивайте, пора уходить уже!". "Ну-у ма-а-ам, ну пожа-а-алста, еще чуть-чуть!" - так и слышу я этот извечный детский ответ. Но мамы неумолимы. Что, конечно, можно понять - у них свои дела. Однако, мне тоже не хочется, что бы детишки уходили. Ведь столько молодости, столько наивной силы в них, играющих. И, наверное, именно из-за этой силы, детской бездумной энергии, не знающей, куда себя девать, я не стыжусь того, что делал.
А мужчина не на шутку обеспокоился. Выпрямился, опершись руками на лавку и как будто устремился вперед - настолько пристально он стал наблюдать за происходящим. И сразу же полетели прочь те мои сравнения с учителем, крестьянином и тому подобным. Потому что такое целеустремление, такое напряжение я видел только однажды. Однако запомнил надолго. Так выглядел спортсмен на чемпионате по борьбе, участвующий в решающем поединке. То же целеустремление, то же сосредоточенное внимание. И вот тут-то я понял, кто он.
Он отец одного из детей. Однако с матерью они в разводе и встречаться с детьми ему не разрешено. Вот он и просидел тут целый день, смотря на своего сына или дочь. Целый день на лавочке, внимательно наблюдая, улыбаясь удачам и хмурясь промахам. Целый день, чтобы сейчас, вечером опять потерять его или ее... И ночью только лишь вспоминать этот день.
За какие же прегрешения его лишили прав на ребенка? Этого мне никогда не узнать. А жаль... Мне показалось, что он был бы хорошим отцом, надежным. Просто вот по внешнему виду, по той обеспокоенности с которой он наблюдал, как уводят его ребенка прочь.
Мужчина выпрямился, напрягся как струна, видя, что мамаши с детьми удаляются в сторону того самого уютного мостика. И, соответственно, в сторону метро. Голова его медленно поворачивалась вслед им, словно взгляд зацепился за красную курточку того самого активиста, царя горы, сейчас идущего за руку с какой-то девочкой. И все они, малыши с мамашами, шли налево по дорожке. Мамы позади - о чем-то беседуют, детишки же впереди, наверняка оживленно болтая.
Мой взгляд тоже проследовал за ними, но не так, как у этого мужчины - ведь мне, в общем-то, все равно. Тем более, все, что я хотел, я увидел. Да и понимал, что если буду столь оживленно вертеть головой вслед удаляющейся процессии, то могу вызвать подозрения со стороны мужчины. Тем более, если мои предположения насчет его отцовства правильны. Поэтому я голову держал прямо, только лишь глазами проводя эту группку до границы зрения, а потом устремил взгляд вперед. И тут же напоролся на взгляд этого мужика. По крайней мере, мне так сначала показалось. Я даже чуть напрягся, не зная что делать - то ли опустить взгляд, то ли что-то еще. Но потом понял, что смотрит он не на меня. Он просто так и поворачивается вслед малышне. А они теперь наверняка уже пошли по мостику. Значит, ему приходится смотреть мимо моего лица.
А взгляд-то у него довольно колючий. Лицо напряжено, от уголков глаз к вискам бегут высоковольтные молнии морщинок, смотрит не моргая... Пожалуй, если бы я тут не напридумывал про него столько, что сам во все поверил и если бы не просидел рядом с ним так много времени, то испугался бы. Потому как этот взгляд действительно напоминал спортсмена-борца. "Куда это уходит МОЕ?! Нет, никуда вы не денетесь!" - вот что первое пришло в голову, когда я увидел этот взгляд. Глупости какие... Да-а, что-то я совсем размечтался. Все, хватит, пора двигать отсюда!
Встав, с намерением поправить куртку и удалиться, я обнаружил, что моя спина имеет на этот счет свое мнение. От долгого сидения в одной позе она напрочь затекла. Со стоном я выпятил пузо вперед, надеясь тем самым выпрямиться. Боль проколола бока, в позвоночнике что-то громко хрустнуло. Однако - получилось! Я даже улыбнулся, распрямляясь: "Нам-то, кабанам, спиной хрустеть - что два пальца об асфальт!". А потом, по шороху одежды, услышал, как сзади встал с лавочки этот мужик. А вот у него, пожилого, даже ничего и не хрустнуло.
Если честно, мне почему-то стало неприятно. Нет, действительно, я понимаю - глупо, конечно, но... Уж больно впечатлительный я, наверное. Приходит всякое голову, вот и пугаюсь каждой тени. Дурачина-простофиля. Пора мне идти, пожалуй. А оглянуться хочется-то как... Что он там делает, сзади, куда смотрит? Может мне в спину? Гадает, чего этот парень на него пялился на протяжении тридцати минут. И чего я на него внимание обратил? Вот дурак, если бы я прошел мимо этой лавочки, то сейчас бы не беспокоился...
Сделав шаг в сторону, я стал как можно более безразличнее поправлять куртку, которая все время застревает бортом под креплением плеера, висящего на поясе. Однако что-то она не хотела поправляться и я засуетился. Неприятно, что он стоит сзади. Пришлось сильно дернуть куртку. И почему-то я тут же вспотел.
Я стал дергать сильнее. Плеер задребезжал и от тряски у него открылся кассетный отсек. Резко дернулся всем телом, но поймать выпадающую кассету не смог. Она грохнулась об асфальт и залетела под лавку. Я только глазами ее проводил.
В тот момент я понял, как чувствует себя женщина в короткой юбке, находясь в авторемонтной мастерской, полной мужиков-слесарей: кошмарно!
Я развернулся и, не поднимая глаз, полез за кассетой. Чувствуя себя ужасно глупо почему-то. Мужчина стоял около скамейки и не думал сдвигаться. В общем-то это и не нужно было - я вполне и так доставал, но... Если бы у него такая неожиданность случилась, то я бы сделал шажок вежливости в сторону, обозначающий: "Понимаю, неприятно. Не стесняйтесь, подбирайте".
Подобрав кассету, я тут же, не вставляя ее обратно, пошел прочь. К метро. Хватит на сегодня романтики. В конце концов поздно уже. Да и придурков всяких полным-полно вокруг ходит. Дома дела еще, с собакой надо гулять... Так что, пора мне домой. Оборачиваться как-то неудобно. Что он там делает, позади?
Ну его к черту. Я начал двигаться. Стараясь придать себе как можно более независимый вид. Дело в том, что я довольно щуплый парень. В школе таких, как я называли "ботаниками". Да и сейчас, в 23 года я не могу похвастаться мускулатурой. Поэтому мне всегда очень неприятны косые взгляды этих, считающих себя крутыми, ребят. Еще в школе мне от них здорово доставалось. Но они не знают одного - мускулами многого не добьешься, если в голове ничего нет. Поэтому я стараюсь добиться своего с помощью мозгов. Но не всегда хватает сил.
Однажды, (это было четыре года назад, когда у меня было очень трудное время) я услышал голос, который подсказал мне, что делать. Что делать, что бы возвыситься над этим сбродом, что бы занять положение выше, чем у этих мускулистых ребят. Голос сказал мне, что если я выбьюсь из стада, то смогу сделать Великое. И стать Великим! Но мне надо доказать, что я могу. Поэтому, после некоторых... изысканий - лучше не спрашивайте каких - я и нашел способ выбиться из общей толпы. Также нашел и источник подпитки.
Я убиваю детей.
Исследователи вампиров были слишком глупы. В каждом фильме у вампира обязательно большие клыки, ужасное лицо и льются реки крови. Создатели фильмов и книг за внешней бутафорией не смогли разглядеть сути. Дело-то не в крови. Хотя она и вкусная. Дело в Энергии.
В сущности, детей я не умерщвляю - они еще слишком маленькие, чтобы действительно умереть. Это взрослые дядьки и тетки умирают, унося с собой опыт, знания, прегрешения, все свое дерьмо. А малыши... Они лишь переходят. Из одного состояния в другое. Например: из детства - в отрочество. В юность. Затем теряют девственность, и - стареют. А до того, как они постареют, в них бурлит энергия. О, сколько энергии! Расходуемой зазря! И я лишь беру эту энергию. Она же мне очень нужна! Для того, что бы приложить ее к делу. К Великому делу. А они что? Ведь они пока лишь сгустки энергии, наделенной зачатками разума. И их убийство - не убийство. Лишь - переход. Ко мне.
Так что, привет, братан! Я не знаю, кто ты - отец, лишенный прав, хрен с ушами, сидящий на лавочке, или просто старик, решивший сунуть нос не в свое дело - мне все равно. Главное, знай: если ты сейчас не оставишь меня в покое, ты - труп.
Я на ходу распрямляю плечи, поднимаю голову, вынимаю руки из карманов и разминаю пальцы. Пусть знает, что перед ним - не жертва. А охотник. Ведь я видел, как он смотрел. Он - тоже охотник. Но пусть не переходит мне дорогу. Ведь я иду к Великому! И сотру все на своем пути, что помешает мне добраться до Великого!
Иду к метро. Теперь слева стена монастыря, деревья, жидкие кустики. За ними не спрячешься. А посмотреть, где этот, мне надо. Что делать? Если остановлюсь - заподозрит неладное. Обернусь - поймет. Может, свернуть налево, в ворота монастыря? Нет, поздно, я уже прошел их. Ладно, пройду еще немного. "Ты, что испугался что ли? Этого хрыча?!" - спросил я сам у себя. "Нет, конечно, нет! Кто он вообще такой?!" - ответил я бодро. Но откуда тогда это гнетущее чувство в груди?
Иду вперед, а сам как будто под током. Плечи напряжены, походка непонятная - пытаюсь, что бы ровная была, и от этого ноги только заплетаются. Ох, надо все-таки как-то посмотреть. Но как? Ведь глупо было бы оборачиваться... Получится словно я испугался.
Некоторое время я просто шел и корил себя за боязливость и трусость и мнительность. Но потом придумал выход.
Я нечаянно роняю кассету, которую до сих пор нес в руке. Не повезло ей - второй раз падает, но на этот раз неудачно. Один бочок пошел белыми разводами - треснула пластмасса. Ну, ничего.
Наклонясь подобрать. Смотрю - стоит примерно там же, где и был, засунув руки в брюки, приподняв подбородок. Прямо Ленин в Финском заливе, ити его мать! Рассеянно смотрит на тот берег. Хрен какой. Кстати, действительно, кто он такой? Он явно не домашний мужичок, выбравшийся на прогулку. Я чувствую это.
Кассету - в карман, иду дальше. Мост приблизился. Вдалеке, около гостиницы - толпа машин. Видимо приехал кто-то важный. Это мне поможет. Доберусь туда - затеряюсь. И дело не в том, что испугался. Просто не мой день сегодня. Явно не мой. Я не готов убить этого мужика. Просто не готов. А может и испугался - ну и что с того? Это все слишком напоминает мой сон. Такая же неприятная непонятность.
А он на том месте-то стоял? Подожди-ка... Та-ак. Сам иду, а в голове мелькают, путаются, как под ногами, мысли. Ведь, когда я в первый раз поднял кассету, он стоял прямо около лавочки. А второй раз - его фигура полностью заслонила лавку. Значит, шел за мной. Стоп! Почему за мной? Просто шел! Я пошел и он пошел. Тоже к метро. Или куда-то по своим делам. Ага, да-да, а остановился-то он ровно в тот момент, когда я кассету кинул. Твою мать! ТВОЮ МАТЬ! Стоп! ПРОСТО он остановился. Встал, пошел, потом остановился и стал смотреть напоследок, как на том берегу... ничего не происходит и никого нет. Ну и что? Нет и нет! Мне-то какая разница? Хрен с ним, пусть смотрит, куда хочет!
А если он встал ровно в тот момент, когда и я остановился, то какая же у него реакция...
Так все, хватит. Морда уже красная, потный весь - вот до чего себя довел. Ты же взрослый парень, в самом деле! Спокойно дойдешь до метро, сядешь в поезд. Если что - скроешься в толпе. Уж этого не занимать. Хе-хе, да уж, я юркий!
Дальше - с учащенным дыханием. Понял он что-то или нет? Ведь ни разу в мою сторону и не посмотрел-то! Полчаса я его осматривал, а он и внимания не обратил. Впрочем, откуда я знаю, что не обратил? Может, краем глаза, пока я отворачивался... Но я бы почувствовал. Обязательно почувствовал. А он? Черт, он-то тоже наверняка чувствовал, что на него смотрят. Мать так растак, да что ж ты за идиот! Не мог спокойно посидеть на лавочке, все нужно любопытничать! А что это, а как то..! А вот так! Черт!
Где он, интересно? Близко за спиной? Я хоть и взрослый уже, но повторяю, телосложением похож на мальчишку. Поэтому оберегаю себя от всяких неожиданностей. Благо и мозгов побольше, чем у шестнадцатилетнего. К тому же у меня есть цель. Великое! Да, так я называю, все, что могу создать, и что сможет перевернуть мир! Все, о чем смогут говорить, вспоминать через век и произносить с благоговением! Все, что найдет отклик в сердцах людских. Но... Для этого мне нужны силы. Для этого и больше ни для чего. Конечно, тот момент перехода, когда буквально чувствуешь под пальцами хруст детской шейки... Какая музыка... Когда яростно, страстно прижимаешь тельце к себе с такой неимоверной силой, что у малыша не остается сил даже на писк... А этот запах... Запах его страха. И могущества одновременно! Моего могущества!
Да, этот момент, несомненно, доставляет некоторое удовольствие. Сравнимое, пожалуй лишь с удовольствием от женщины, которое я испытал однажды...
Но, повторяю, это - лишь ради Великого! ВЕЛИКОГО!
Черт, как бы обернуться. Иду ведь все быстрее. Только сейчас начал это понимать. Надо чуть затормозить. Спокойней, спокойней. Как говорил мой покойный папочка: "Ноги ставим в ряд, чтобы было все подряд".
Так, впереди, слева по ходу - пышная гряда кустов шиповника. Народу никого. Может нырнуть туда и черт с ним - с тем, что он подумает? Ведь неизвестно, что этот мужик захочет сделать. А вдруг он следователь милиции и прочел что-то в моих глазах, что заставит его присмотреться ко мне и начать слежку?! А вдруг... Нет, ну на фиг, решено - ныряю в кусты. А там - побегу до мостика и к метро! Все, точно!
Может он подумает, что мне приспичило?
Не было бы счастья, да несчастье помогло. Пока шел, да забивал голову всякой ерундой, выдуманными опасностями, под ноги не смотрел. Вот и провалился в выбоину в асфальте. Тело инстинктивно перекосилось на одну сторону, меня повело и я мельком увидел дорогу за спиной.
А там - никого. Ни мужика, ни вообще одного человека нет. Только далеко-далеко видна согбенная бабулька с палочкой. А я-то, дурак, разнервничался! Он же стоял напротив входа в монастырь. Вот и свернул туда. Ведь там, если пройти через территорию, попадешь на шоссе и к жилому району.
Прямо от души отлегло. Даже тело как будто полегчало! Слава Богу, слава Богу... Ведь напридумывал на пустом месте, да так, что сам испугался! Да-а, ну и выдумщик я! Но что ж поделаешь, у меня сильно развитое воображение.
Легкой походкой подхожу к этим самым пышным кустам и с улыбкой вспоминаю, как хотел броситься в них. Со стороны это выглядело бы... По-дурацки. И о чем только я думал? Ладно, у страха глаза велики! Все, на сегодня хватит! Сейчас поставлю-ка я кассетку в плеер и спокойно, с музычкой, дойду до метро.
А, черт, забыл, кассета-то разбитая. Хотя... Останавливаюсь, достаю ее, многострадальную из кармана. Да, бочок в белых разводах, но если осторожно... то, как говориться, можно. Только руки очень трясутся. Поэтому очень аккуратно высвобождаю плеер из-под куртки, переворачиваю кассету нужной стороной и осторожненько вставляю ее в пазы крышки. Она не рассыпается у меня в руках, плеер не падает на асфальт. В общем, мир во всем мире сохраняется. И вот, убедившись что кассета точно встала, с приятным негромким хлопком защелкиваю крышку плеера: плоп! Мир дергается вверх и вправо, плеер вырывается из рук и взлетает вверх, а зубы лязгают с такой силой, что я с удивлением слышу их стук. Мое тело ощущает резкий рывок, затем ветки царапают руки. Одна часть мозга понимает, что я каким-то образом оказался в кустах, а вторая все еще стоит на дорожке и вставляет кассету.
"Эт что... хыть!" - резкий удар по горлу лишает возможности закончить вопрос. Господи, что же это?!
Конечно же я делаю какие-то движения, сопротивляюсь... Но, во-первых, не знаю ЧЕМУ, а во-вторых - это что, все взаправду?
Вижу, как ветки сомкнулись за моими безвольными ногами и теперь я весь в зарослях. Я?! Да нет, это не я. НЕТ, ЭТО НЕ Я!!! В конце концов, я гуляю почти в центре Москвы. Что же здесь может произойти?! Ага, руки за что-то уцепились. Так, это материя. А вот надо мной показалось лицо.
Это тот самый мужик. Его лицо теперь страшное, очень страшное. Глаза вытаращены, блестят белками, рот оскален. Надо мной висит ниточка слюны с его высунутого языка. "Почему все это?" - вспыхнул в голове вопрос. У меня как будто что-то оборвалось внутри. Как капкан захлопнулся. Какой он жуткий, когда тени пляшут по его морде! Господи, я чуть не пожалел его! Что я там думал? "Сожалеет, что его ребенка уводят прочь"?! Да он же самый настоящий псих! И не вошел тогда в монастырь, как я думал. Он просто спрятался, а потом перебежал сюда, в кусты! Чертов псих!
Жутко захотелось заорать. Причем не просто, а истерично, сорвавшись на визг. Так, что бы горло засаднило. Однако я не закричал. Сам не знаю почему. Кожа покрылась холодным и липким, словно прогорклое масло. В голове заметались обрывки самых нелепых мыслей. Мошонка сжалась, а в животе испуганно вздрогнул маленький колючий ежик. Мне стало страшно. Однако я не закричал. И начал сучить ногами-руками. Отпусти-отпусти-пожалуйста-отпусти-мне-страшно-я-готов-описаться-отпусти-пожалуйста-пусть-это-сон! Господи!
Я куда-то ему попал ногой и услышал что-то вроде удовлетворенного хмыканья. Черт, да он же сумасшедший! Господи, но не может же со мной что-то случиться посреди Москвы в поганых зарослях шиповника! Да, вот так же я убивал этих маленьких гаденышей посреди бела дня - и это было легко, и даже забавно, адреналин бегал. Но не МЕНЯ же! Я же взрослый!
Тут, словно молния, пронеслось озарение: вот почему у него так засалены манжеты. Он слишком часто касался ими лиц своих жертв. Дурак, вот я так никогда не делаю. А тот бугорок на очках... Да это же кровь!
А он, скотина, был крепок. Схватил меня в зажим и попытался перевернуть спиной вверх. Но одна только мысль о том, что может случиться, если я окажусь к нему спиной, заставила меня испустить тончайший визг и превратится в беса. Я не просто засуетился, я стал СПАСАТЬ СВОЮ ЖИЗНЬ. Грязная одежда на моем потном, уже воняющем теле вся перекрутилась, я запутался в рукаве - но хер с ней! Этот козел не отпускает, только пыхтит, я не могу попасть по нему, как ни стараюсь и... Я хочу домой! К маме! Господи! Да что же это такое?!
Извернувшись, я оказался к нему лицом. Ажур веток над головой мужчины создавал ощущение, что все это нарисовано литографией в средневековой книжке про пытки ведьм. К тому же, его лицо словно выплывало из тьмы. Как в моем сне.
У него в руке уже был нож. Это простой нож, с пластмассовой ручкой. Такой был у моего отца. Он срезал им грибы и делал свистульки, когда мы гуляли по лесу в детстве. Точно такой же нож! Стоил, по-моему, рубля три-четыре... Мужчина молниеносно провел им у меня под подбородком, с левой стороны.
Хотел, наверное, разрезать мне горло, тварь! Но ничего не получилось - я ничего не почувствовал. "Дурак, мог бы ножик-то получше прикупить. Как у меня, например" - подумал я удовлетворенно. Все-таки удача на моей стороне!
Он внезапно отстранился от меня.
Я подумал, что сумею освободиться, победить, выбраться. ПРОСНУТЬСЯ. Рванулся вперед и у меня это получилось. Хотя я и лежал, но сумел приподняться на локтях и теперь не был так беззащитен перед ним. Он сидел на корточках около меня и смотрел. Внимательно. Чуть наклонив голову, словно ребенок на новый конструктор. Сквозь свои очки, которые действительно были забрызганы кровью. И как я раньше не увидал, что они просто залиты ею? Мне наконец-то захотелось его убить. Я сглотнул и подумал, что смогу это сделать. Смогу сделать все, что пожелаю. Я сглотнул еще раз. Эта сука пережала мне горло и теперь пошла слюна. Мне пришлось сглотнуть еще раз горячие соленые слюни и я чуть не поперхнулся ими. Почему он так спокойно сидит?
Похоже, он что-то сделал с моим горлом.
Это понятно, что он хочет меня убить. Я и сам хотел бы убить его. Теперь. Но мне-то понятно, зачем - Великое. А ему-то зачем? Почти пенсионеру?
И тут я отчетливо понял, что он делал там, на скамейке. Он делал тоже самое, что и я. Выбирал жертву. Только я выбирал среди детей. А он... Может быть сначала тоже. Но потом на скамейку сел я. И я выбрал того "крутого" пацанчика в красной куртке - и в конце-концов, он не ушел бы от меня. Мужик тоже сделал выбор. Я изучал его краешком глаза, а как он это делал... Не знаю. Но как-то делал. Вот сука. Всю рубашку мне испачкал. Я весь мокрый.
Он просто сидел около и смотрел. Я даже испытывал к нему некоторое чувство благодарности, что он меня больше не трогает. К тому же, появилась передышка и я тут же оценил комизм ситуации. Мы (я, творец Великого и маньяк с ножом) находимся глубоко в кустах шиповника. Хоть кустарник еще не лишился своих листьев, был довольно плотным, тем не менее, он находится в нескольких метрах от прогулочной дорожки. Причем не в городе Забобруйске, а в Москве, в достаточно известном и посещаемом месте. В конце концов, это не нахальство? Да, я понимаю его, я тоже не стал бы ждать слишком долго с тем пацаном в красной курточке, но не так же!
Я разозлился и стал присматриваться к нему внимательней, чтобы решить, как его одолеть и выбраться. Это было просто, так как видеть я стал очень хорошо - наверное обострилось зрение в кризисной ситуации. Все веточки кустов, каждая складка одежды этого мужика бросались в глаза. Правда, все это почти потеряло цвета.
Я смотрел ему в глаза, лежа на спине, приподнявшись на выставленных локтях. А он смотрел в глаза мне, сидя на корточках. Он облокотился на выставленные колени, кисти рук свободно висели. Мне в голову пришло: "Я вижу, как у него удлинились ногти. Только больше это не ногти. Быть того не может, но это.. О, Боже!". Мне не хотелось сосредотачиваться на этом. Когда я выберусь отсюда, я все забуду. На хрен!!!
Никто не шевелился. Все было так спокойно...
А ведь мне действительно пора домой. Мама будет волноваться. Да и одежду надо сменить - она вся промокла. Впрочем... Не все ли равно? Если честно, сейчас мне хотелось уже только спать. Если уж совсем честно, я бы лег прямо здесь.
Закружилась голова и я закашлялся. Противные слюни вылетели изо рта и попали на руки, опирающиеся на землю. Я посмотрел на них и увидел, что слюни почти черные. Видимо, он все-таки поранил мне горло. Правая рука потянулась к шее. Я с удивлением нащупал скользкий, расширяющийся разрез. Первое впечатление - очень похоже на женскую "киску". Мне пришло в голову, что через этот порез я могу забраться внутрь себя. Ха-ха! Но это же ненормально, так ведь?
В тот момент я наконец понял, что горло перерезано. Видимо мои глаза расширились, а рот раскрылся. Наверное, мужик подумал, что я хочу закричать. Он быстро и внимательно оглянулся вокруг. Затем внезапно упал назад, на спину.
Освободив таким образом ноги (боже, какие у него огромные и ребристые подошвы!), он с потрясающей силой выстрелил ими вперед, мне в лицо. БАМ! Что-то громко треснуло, как будто разорвалось мокрое белье. Колыхнулся воздух, как это бывает в метро, когда приходит поезд. Мелькнуло небо. Мое тело, которое я уже, кажется, перестал ощущать, ударилось о находившуюся за спиной живую стену веток головой. Затем прилетело туловище и упало на голову всей массой. И тут внутри меня что-то порвалось. Я понял, что это так. И это навсегда. Что даже если я выживу, что-то внутри меня будет не так. Ударившись головой об землю, я увидел свою правую ногу, взлетевшую вверх и не успевшую еще упасть на землю. Она висела в воздухе, будто парила. Начала падать, но медленно, словно в замедленной съемке. Так величественно неторопливо рушилось высотное здание в одном фильме: Шш-шшу-ууу-буумм! Моя нога грохнулась и там что-то щелкнуло. Так щелкает крепкий грецкий орешек, когда наконец-то раскалывается. Почему же я не чувствую боли?!
Рядом кто-то хрипел и рычал. Или рыгал? В общем издавал весьма неприятные звуки. Видимо, этому кому-то очень не повезло.
А я-то как сюда попал?
Почему-то не могу пошевелить головой. Она как деревянная. И тяжелая, зараза! Вот, сама по себе упала на левый бок. Прямо перед глазами - кусты. С них что-то стекает. Темное, жирное, пахнущее медью. Стекает и никак не стечет. Потому что постоянно добавляется новая порция. Как будто ребенок балуется шлангом, открывая и закрывая воду. Зрение ухудшается и все вокруг начинает проглатывать тьма.
Похоже, он все-таки что-то сделал со мной. Сука. Взял мои силы? Но ему-то зачем?
Перед глазами все плывет, а голову качает, как в поезде дальнего следования. Я всегда любил верхние полки. Оттуда видно, как все уплывает назад. Как хорошо там спать...
Голову поворачивают и на глаза попадается какое-то светлое пятно. Оно выскальзывает из мглы, и приближаясь, все больше обретает узнаваемые формы. Это лицо. Это лицо из моего сна. Это Хозяин.
Я думал, что испугаюсь, если все-таки увижу его, хозяина страшных щупалец-ручонок. Но - странно! - я вдруг почувствовал умиротворенность. Наконец-то. Господи, прости меня, дурака грешного! Наконец-то не надо больше боятся Неизвестности. Наконец-то не надо больше делать всякие вещи и можно просто отдохнуть! Все это кончается. Простите меня за все... Как же я на самом деле устал. Я закашлялся и глаза сами собой закрылись. Но меня встряхнули. Открываю глаза - передо мной лицо какого-то мужчины. Где-то я его видел. Лицо приближается ко мне и говорит что-то. Я вежливо переспрашиваю: "Что Вы сказали?". Но меня перебивает какой-то трахнутый шутник, булькая через соломинку в воде. Лицо наклоняется ниже, я чувствую неприятный запах не стиранного белья и говорит чуть громче:
"Просто.
Мне.
Это.
Нравится".
Я говорил, что всегда любил верхние полки? Мне нравится лежать на твердом матраце, в затихшем купе, чуть покачиваясь от мерного бега поезда. Прямо, как сейчас. Лежишь и смотришь в окошко, в темноту.