- Ах, господин директор, кажется, эти проклятые сегодня сговорились, чтобы свести нас с ума.
- Но что же происходит?
- Десятый номер, воспользовавшись моментом, когда тот судья первой инстанции, который пришел навестить своего сына, проходил мимо его комнаты, высунулся в окно и начал говорить ему такие вещи, которые, как вы знаете, говорить не следует.
- Что он сказал, Блас?
- Что мы все... вы можете себе представить; что мы заодно с той женщиной, которая его сюда привела, и он говорил так складно, что судья уже начал интересоваться.
- А где были вы?
- Как только я сообразил, что происходит, я побежал туда.
- И что?
- Вы же знаете, что мое присутствие обладает редким свойством чрезвычайно возбуждать Рохаса, и действительно, как только он меня увидел, он начал нести чушь, в таких выражениях, что мне не стоило большого труда убедить судью, что все, что он говорит, является плодом того состояния душевного расстройства, в котором он находится.
- В любом случае, вы совершили опрометчивый поступок, еще более предосудительный, чем в любой другой ситуации.
- Господин директор, когда у тебя столько мест, за которыми нужно следить, как у меня, ты не можешь быть везде и сразу и не можешь предотвратить все.
И акцент, с которым Блас произнес последние слова, вибрируя с намеренным выражением, должно быть, имел какое-то значение для его собеседника, так как тот не ответил ему в тот момент.
Этим коротким промежутком времени мы воспользуемся, чтобы дать нашим читателям некоторые краткие сведения.
Диалог, который мы только что привели, происходил в один из дней марта 1875 года в великолепном Доме Здоровья, основанном двадцатью годами ранее почтенным доктором Моралесом, известным психиатром, которого сменил молодой доктор Монтенегро, нынешний владелец.
Поскольку нам еще представится возможность познакомиться с этим персонажем более подробно в ходе нашего произведения, и мы должны будем более подробно узнать о многих тайнах этого Дома Здоровья, мы продолжим слушать диалог между директором и главным санитаром, который был в Учреждении.
Такое фамильярное отношение, которое, несмотря на уважительный тон, используемый вторым, казалось, существовало между ними, не могло не удивить любого, кто услышал бы их разговор.
Но он происходил в галерее, принадлежащей отделению для знати, в то время, когда поблизости не было ни одного другого санитара.
- Этот Рохас, - сказал доктор глухим голосом, - нас еще скомпрометирует в самый неподходящий момент.
- Вы слышите? Вы слышите? - продолжал Блас, указывая своему начальнику на шум, который доносился с противоположного конца павильона.
- Придется прибегнуть к кляпу и смирительной рубашке.
- А не лучше ли дать ему такую трепку, чтобы он больше не мог сказать ни слова?
И Блас произнес это тихим голосом, глядя на своего собеседника зловещим взглядом.
В глазах того промелькнуло что-то вроде молнии, не негодования по поводу того, что только что сказал Блас, а скорее желания выполнить его указание.
- Этого не может быть, - сказал он после некоторого размышления.
- Тогда нам не остается ничего другого, кроме как держать его все время в наморднике.
- Не спускайте с него глаз, и это уже будет много.
- Но ведь нужно следить и за графиней де ла Эстрелла, и за этим английским банкиром, а могу это сделать только я. Как вы думаете, возможно ли уследить за всем?
- Если есть желание...
- Так же, как у вас есть желание дать мне то, что мне причитается, так же и я желаю вам служить.
- Блас!
- Господин директор, я знаю, что сейчас не время говорить об этом; но так как я никогда не могу найти ни вас, ни вашего компаньона в настроении выслушать меня, то справедливо, что я воспользуюсь первой же возможностью, чтобы высказать вам свои претензии.
- Хорошо, мы поговорим об этом в свое время.
- Это вы мне все время говорите.
- Выполняйте свой долг, ведь вы так же заинтересованы в этом, как и мы.
- Вы ошибаетесь, сеньор дон Федерико.
- Что вы хотите этим сказать?
- Что мне наплевать, будут ли эти люди говорить или нет, и пусть кто хочет узнает об их жалобах.
Директор не мог не закусить губы.
- Настоящие виновные здесь - это вы.
- И вы.
- Я могу сказать, что делаю то, что вы мне приказываете, и у меня нет другой ответственности. Вы обещали мне многое, но не сдержали своих обещаний, а я, в свою очередь, всегда служил вам с исключительной верностью и могу сказать во всеуслышание, что если Дом Здоровья находится в том состоянии, в котором он находится сегодня, то это в значительной степени моя заслуга.
- Мы уже знаем об этом, - с нетерпением ответил доктор.
- Вам хорошо знать; но вы очень мало знаете.
В этот момент крики, которые доносились с другого конца галереи, как мы уже говорили, стали еще громче.
Вперемешку с криками были слышны ругательства, стоны и другие резкие звуки, которые свидетельствовали о том, что кого-то бьют.
Доктор и Блас побежали в том направлении, откуда доносились эти крики.
Зрелище, которое предстало перед их глазами, было поистине ужасным.
И даже не ужасным, а отвратительным.
В конце галереи находилась хорошо меблированная комната, запертая массивной дверью, в центре которой было решетчатое окошко, чтобы можно было видеть, что происходит внутри.
В этот момент дверь была открыта.
Внутри комнаты мужчина, размахивая палкой, которую, без сомнения, отобрал у одного из санитаров, прижатый к стене, отбивался от четырех или пяти человек, которые его окружили.
Вид этого человека был поистине ужасным.
Он казался намного старше своих лет, а его борода и седые волосы, скорее от страданий, чем от старости, были в беспорядке, взъерошены, что придавало его лицу, искаженному гневом, еще более свирепый вид.
Он был в рубашке с засученными рукавами, а лохмотья на ней свидетельствовали о его усилиях вырваться из рук тех, кто пытался его удержать.
В тот момент, когда доктор Монтенегро и Блас подошли, сумасшедший, ибо таковым, согласно записям дома, был статус этого несчастного, кричал:
- Оставьте меня! Я уже сказал вам, что я не сумасшедший! Конечно, вы знаете это так же хорошо, как и я, негодяи!
- Брось эту палку! - кричали санитары.
- Уходите отсюда и оставьте меня! Я хочу выйти, и я выйду, даже если мне придется пройтись по головам!
И сумасшедший, в ярости, размахивал палкой направо и налево, издавая стон боли, когда палки его противников до него дотрагивались.
- Вас пятеро, и вы не решаетесь подойти! Давай, Рохас, что это значит?
И в то же время взгляд доктора, суровый и властный, устремленный на сумасшедшего, заставил его слегка смутиться.
- Что значит, спрашиваете вы? - сказал он глухим голосом. - То, что эти негодяи не хотят меня отсюда выпускать.
- Вы еще выйдете.
- Нет, я хочу выйти сейчас! - закричал сумасшедший, в ярости. - Я сыт по горло тем, что так долго здесь нахожусь и что эти мерзавцы обращаются со мной так, как они со мной обращаются. Дайте дорогу, мне нужен воздух, мне нужно увидеть солнце, и мне нужно отомстить!
И акцент, с которым сумасшедший произнес эти последние слова, был таким, что доктор не мог не вздрогнуть. Он подошел к нему и сказал спокойным и тихим голосом:
- Давайте, Рохас, будьте разумны, так вы ничего не добьетесь; когда вы полностью выздоровеете, я сам открою вам дверь, чтобы вы могли уйти.
- Просто я никогда не был сумасшедшим; вы это прекрасно знаете, и тем не менее, вы силой держите меня здесь. Ну что ж, я тоже силой уйду из этого дома.
И, размахивая палкой, которую держал в руке, он закричал громовым голосом:
- Прочь, прочь!
- Хватайте его! - приказал тогда доктор санитарам.
- Но, - воскликнул один из них, - если этот человек говорит правду...
- Эй, что это такое! - сказал Монтенегро, пристально глядя на того, кто только что заговорил. - Слушайтесь приказа!
- Я же говорю правду! - воскликнул Рохас, который услышал слова, произнесенные санитаром, - и этот человек прекрасно знает, что это так.
- Но разве вы не слышали, что я приказал?
Санитарам не пришлось повторять приказ.
Они набросились на сумасшедшего, которого яростно избили, и, несмотря на его энергичное сопротивление, которое, как легко можно понять, еще больше увеличивало его ярость и злобу, повалили его на землю.
- Быстро, смирительную рубашку! - закричал врач.
- О нет, нет! - воскликнул Рохас голосом, в котором прозвучал страх, который это ему внушало.
- Смирительную рубашку и душ!
- Но неужели вы решили свести меня с ума по-настоящему? - кричал несчастный. - Эти души меня убивают, эта смирительная рубашка меня душит; я буду спокоен, я не буду двигаться, я буду молчать, да, я буду молчать, хотя мне так много есть сказать; но не подвергайте меня этой ужасной пытке.
И несчастный метался в руках санитаров, изо всех сил сопротивляясь тому бесчеловечному обращению, которому они его подвергали.
- Как только он будет надежно зафиксирован, - сказал врач, обращаясь к одному из санитаров, - двадцатиминутный душ на голову, с интервалом в два часа.
- О доктор, доктор! - закричал Рохас с непередаваемым акцентом. - Вы меня убиваете.
- Делайте, что я сказал, - хладнокровно ответил Монтенегро.
И он направился к двери камеры.
- Это несправедливо, - сказал тот же санитар, который уже раньше что-то говорил в пользу Рохаса.
Доктор сделал вид, что не услышал этих слов, и вышел из комнаты, сделав незаметный знак Бласу, чтобы тот следовал за ним.
Оказавшись в галерее, он спросил:
- Кто этот санитар, который болтал больше, чем нужно?
- Я знаю, о ком вы говорите; его рекомендовал аптекарь из Карабанчеля.
- Как его зовут?
- Росендо.
- Так вот, этот человек подозрителен.
- Я уже слежу за ним три дня, и мне не нравится его поведение.
- Так вот, скажите чтобы он вышел на улицу, и вы знаете, что делать с подозрительными.
- Понял.
В этот момент в галерею вошла медсестра и, увидев доктора, воскликнула:
- Скорее, господин доктор, идите, потому что пятнадцатая в ярости.
- Она спокойно вышла в сад, но когда вернулась, ей взбрело в голову посмотреть в окошко восьмого номера, и она начала говорить, что там ее дочь и что она оттуда не хочет уходить.
Доктор нахмурился и спросил:
- А вы что сделали?
- Мы пытались ее уговорить, но ее ярость росла с каждой минутой, так что я посчитал необходимым сообщить вам о происшествии, чтобы вы распорядились, что делать.
- А что еще делать, как не вывести ее оттуда, если она не хочет идти добровольно?
- Мы уже пробовали, и Ромуальда, которая хотела ее взять, получила укус в руку, который, я думаю, будет ей чесаться еще несколько дней.
- Пойди, Блас, возьми пару санитаров и оттащи эту женщину оттуда.
- О, но самое главное, - сказала Магдалена, - это то, что восьмая тоже вцепилась в решетку изнутри, крича, что это ее мать.
- Вы только и делаете, что совершаете опрометчивые поступки, - сказал доктор, дрожащим от гнева голосом.
- Разве вы не говорили нам вывести баронессу прогуляться по саду?
- Если бы все окна были закрыты, как я приказал, нам бы не пришлось иметь дело с такими сценами.
- Просто я не могу понять, кто открыл это окно, потому что Ромуальда говорит, что сегодня, убирая галерею, новый санитар, который пришел несколько дней назад, ей показалось, что кто-то открывает одно из окон камер.
- Ты слышишь, Блас? - спросил доктор.
- Не беспокойтесь, он больше не будет любопытствовать.
- Не знаю почему, - пробормотала Магдалена, глядя по сторонам, - но я заметила, что в последнее время в доме что-то происходит, что заставляет меня думать, что за нами шпионят.
- Вот так! И кто же, по-вашему, за нами шпионит, Магдалена?
- Не знаю, господин доктор; потому что, чтобы подозревать кого-то одного, мне пришлось бы подозревать всех.
Доктор, все более мрачный, сказал:
- Пойдем к баронессе.
И он, сопровождаемый Магдаленой и предшествуемый Бласом, который позвал двух санитаров, вышел из галереи, пересек сад и вошел в другую, которая находилась на противоположной стороне, где располагалось женское отделение.
Рядом с одной из медсестер, у которой была ранена рука, стоял практик из лазарета.
Доктор даже не обратил на него внимания и прошел до камеры номер восемь, из которой доносился еще больший шум, чем тот, который он только что усмирил, теми же средствами, что и в камере Рохаса.
Если душераздирающим было зрелище, которое представляла собой камера Рохаса, то то, что предстало перед глазами Монтенегро, когда он добрался до женского отделения, было еще более душераздирающим.
Вцепившись в прутья решетки окна одной из камер, женщина, чей внешний вид, несмотря на то, что он был всклокочен в тот момент, как от борьбы, так и от сильнейшего волнения, отличался необычайной утонченностью, свирепо смотрела на медсестер, которые, однако, держались на почтительном расстоянии.
Изнутри камеры другая женщина, намного моложе той, что была снаружи, тоже вцепилась в прутья решетки, говоря:
- Мама! Мама! Не уходи от меня; вытащи меня отсюда.
- Не беспокойся, дочь моя, - говорила та, что была снаружи, - никто не сможет разлучить нас.
И, повернувшись к медсестрам, добавила:
- Я же вам говорила, чтобы вы вызвали доктора; мне нужно его видеть, но видеть немедленно. Что вы делаете, почему вы мне не подчиняетесь? Почему, вместо того, чтобы вытаскивать меня отсюда, вы не пошли за ним?
- Он уже идет, - сказали некоторые.
- А вот он и здесь, - ответил доктор, в тот момент появившись в галерее.
- О доктор, доктор! - воскликнула сумасшедшая; - умоляю вас, вытащите отсюда мою дочь, спасите нас обеих!
- Но баронесса, ради бога! Что это значит? - воскликнул доктор, пытаясь скрыть под маской изысканной вежливости впечатление, которое он только что испытал.
- Разве вы не слышали? Здесь, внутри, находится моя дочь; беспощадная рука, которая преследовала меня, преследовала и мою невинную дочь, и я не хочу, чтобы она так страдала; вы слышали?, я не хочу.
И баронесса, - так как доктор дал ей этот титул, - яростно стучала ногой по полу.
- Пойдемте, успокойтесь, моя дорогая; успокойтесь, я вам обещаю...
- Вернуть мне мою дочь?
- Да, мадам.
- О! Немедленно, доктор, немедленно!
- Не так быстро; пойдемте со мной в вашу комнату, я даю вам слово, что вы очень скоро увидите свою дочь.
- Нет, нет, - ответила баронесса, качая головой из стороны в сторону; - я уже знаю, чего стоят все ваши слова; как вы хотите, чтобы я им поверила?
- Я сказал вам, чтобы вы шли со мной.
- Я не сдвинусь с места, даже если меня разорвут на части.
- Пойдемте, баронесса, мне было бы неприятно использовать другие средства, чтобы заставить вас отсюда уйти.
- Никакие; ничто не будет достаточно, чтобы разлучить меня с моей дочерью; она здесь, она слышит меня, она говорит мне не бросать ее, и я ее не брошу.
- Нет, мама, ради бога, не уходи отсюда! - в свою очередь закричала молодая женщина.
- Нужно положить конец этой сцене, - пробормотал доктор, обращаясь к Бласу, который был рядом, и с которым он обменялся несколькими словами вполголоса.
- Баронесса; поверьте мне, вы должны мне подчиниться, - сказал он затем.
- Не буду я подчиняться, я уже сказала; можете, когда хотите, использовать все методы лечения, которые подскажет вам ваше гнусное сердце.
- Мадам, в последний раз прошу вас...
- Нет никаких просьб, которые могли бы меня заставить, - закричала в ярости баронесса; - прикажите немедленно открыть эту дверь, и когда я обниму свою дочь, когда она будет у меня на руках, тогда да, доктор, я буду вам подчиняться как ребенок.
- Вам придется подчиниться мне силой. Ну, оттащите эту женщину отсюда!
Санитары и медсестры, сопровождавшие доктора, собирались выполнить полученный приказ.
Но баронесса, гордо подняв голову, когда увидела, что они приближаются к ней, закричала:
- Разве вы не слышали, что я не хочу уходить? Там, внутри, моя дочь. Убийцы!
- Посмотрим, - сказал доктор, делая знак Бласу.
Тот взял резиновый шланг, отсоединил его от резервуара в галерее и направил струю воды на голову баронессы.
Ошеломленная силой и холодом воды, она издала душераздирающий крик и машинально отпустила руки решетки, прижав их к лицу.
Этот момент, уже предусмотренный доктором, был достаточным для того, чтобы санитарки схватили ее, и, несмотря на ее крики, сопротивление и безутешные рыдания заключенной в камере, вывели ее оттуда и отвели в ее отделение.
Немедленно закрыли окно восьмого номера, и доктор, обернувшись к Бласу, сказал ему тихим голосом:
- Нужно внимательно следить за всеми служащими дома, а что касается этого Росендо...
- Не беспокойтесь, у него больше не будет желания шпионить.
И, отпустив шланг, он направился внутрь заведения,
Не прошло много времени, как доктор снова был поражен, услышав еще более яростный, чем два предыдущих, крик, в котором доминировали голоса помощи и крики агонии.
- Что происходит? - спросил он, бросившись к месту, откуда доносились эти стоны.
Это был участок сада, предназначенный для прогулок самых низших по статусу сумасшедших.
Железная решетка отделяла это пространство от остального здания.
Высокая стена, выходившая в поле, не позволяла сумасшедшим пытаться сбежать с этой стороны.
Когда доктор приблизился к решетке, сопровождаемый несколькими служащими заведения, сумасшедшие, столпившиеся в центре площадки, которая образовывала сад, казались полными величайшей радости.
Внезапно они разошлись, образовав круг.
В своих руках они держали одеяло, на котором виднелась бесформенная масса.
Они начали трясти его, и вдруг, после более быстрого движения, чем предыдущие, тело было подброшено в воздух силой одеяла.
- Что это такое? - воскликнул доктор, подходя к решетке.
- Это Росендо, которого сумасшедшие только что наказали за его шпионаж, - ответил Блас, который бесшумно подошел к доктору.
Глава II
Доктор Монтенегро и его сообщник
Несмотря на все свое спокойствие и непроницаемую маску равнодушия, покрывавшую его лицо, зрелище, которое он только что видел во дворе, где находились сумасшедшие, заставило его вздрогнуть.
Его губы дрогнули, и он на несколько секунд замолчал.
Наконец, он повернулся к санитару и сказал:
- Блас, такие вещи не должны повториться.
- А что вы хотели, чтобы я сделал? - пробормотал санитар. - Этот человек должен был исчезнуть, и это единственный способ сделать это без лишних подозрений.
- Прежде всего, нужно соблюсти приличия, - сказал доктор.
И он бросился, сопровождаемый старшим санитаром и всеми остальными, кто там был, во двор.
План старшего санитара не мог не дать удовлетворительного результата.
Это был уже не первый раз, когда он использовал подобный метод, чтобы избавиться от нежелательного врага.
Сумасшедшие, собравшиеся во дворе, были из самых буйных и самых низших по статусу.
То есть, их безумие было вдвойне ужасным, потому что оно с еще большей силой возбуждало их низменные инстинкты.
Санитар, который случайно оказался один среди этой толпы несчастных, мог считать себя счастливчиком, если отделался бы только несколькими ударами.
Поэтому они всегда ходили туда большой группой, и только силой им удавалось разделить и отвести в свои камеры эту опасную толпу.
Блас и Монтенегро заподозрили санитара, который посмел осудить их поведение, и, поскольку его увольнение могло привести к нежелательным для них последствиям, они решили избавиться от него тем хитрым способом, который уже видели наши читатели.
Старший санитар послал его под предлогом во двор, где были собраны сумасшедшие.
Они набросились на него, ужасно избили его, мстя несчастному за удары, которые им часто наносили его товарищи, и, наконец, на одеяле одного из сумасшедших начали его подбрасывать, причиняя ему самые мучительные и ужасные страдания.
Когда доктор, Блас и санитары прибежали во двор, бедный санитар уже давно был мертв.
Однако, ужасная толпа все еще терзала его безжизненное тело.
Доктор поспешил отдать распоряжения: сумасшедших заперли в их отделениях, а о несчастном случае, который лишил жизни одного из них, было сообщено властям. В происшествии, без сомнения, была виновата неосторожность самого санитара, который в одиночку проник в отделение буйных.
После составления и отправки отчета доктор остался один в своем кабинете, опершись головой на руки и погрузившись в глубокие размышления.
Воспользуемся этим моментом, чтобы добавить к тем сведениям о враче и лечебнице, которые мы дали в предыдущей главе.
И нам действительно необходимо это сделать, потому что события, которые будут развиваться дальше, едва ли оставят нам время для этого.
Как мы уже говорили, директор, Федерико Монтенегро, за много лет до событий, которые мы сегодня рассказываем, был очень талантливым врачом, который закончил свою карьеру с блестящими оценками, но его поведение было таково, что он лишался клиентов, которых должны были бы привлечь его глубокие знания.
Безудержный гуляка, азартные игры, женщины и алкоголь поглотили его скромное наследство, оставленное ему родителями. За неимением собственных средств появились долги, а как логическое следствие - использование не совсем законных средств для их погашения.
Энрике Ортис был его компаньоном в безумствах.
Он также несколько лет учился на медицинском факультете, но был вынужден бросить учебу из-за отсутствия средств.
Будучи гораздо более развращенным, чем Монтенегро, он, тем не менее, обладал превосходным умением скрывать свои пороки, перекладывая вину за все свои проступки на других.
Это позволило ему стать практикантом в знаменитой лечебнице, которую доктор Мартинес основал в Эль-Пардо, которая, как мы знаем, находится совсем недалеко от Мадрида.
Доктор Мартинес был известным психиатром, а его лечебница по праву считалась лучшим заведением такого рода во всей Испании.
По одному из необъяснимых феноменов честный доктор питал настоящую привязанность к развращенному Энрике, и именно он пользовался его полным доверием.
Благодаря этому юный практикант, как говорится, делал все, что хотел, злоупотребляя снисходительностью, которую к нему питал его добрый начальник.
Однажды доктор был сражен апоплексическим ударом, и все ресурсы науки оказались бессильны, чтобы спасти его.
Энрике остался управлять лечебницей.
Но у молодого человека были амбиции, и он задумал приобрести эту лечебницу, которая в то время не имела другого владельца, кроме бедной старухи, вдовы доктора, которая, как и он сам, питала к Энрике большую привязанность.
Практикант отправился к своему другу Монтенегро, который уже практиковал медицину. Он предложил ему сделку, она ему понравилась, и они уговорили вдову продать им заведение, выплатив ей деньги в течение десяти лет.
Энрике объяснил своему другу, что им нужно сделать, чтобы за короткий срок собрать капитал в десять миллионов, и Монтенегро нашел эту идею настолько блестящей, что воскликнул:
- Да говорю тебе, не десять миллионов, а двадцать мы можем сделать за десять лет! Мы оба молоды, у нас есть ум, и мы знаем мир; десять лет пролетят быстро, и даже если для соблюдения приличий нам придется наложить на себя некоторые ограничения, мы потом сполна оторвемся.
- Для начала, - ответил Энрике, - нам нужно искать братьев, которым мешают их братья, жен, которые хотят избавиться от своих мужей, и мужей, которых раздражают их тесть, и поскольку всего этого добра в нашем обществе предостаточно, ты увидишь, какую великолепную клиентуру мы создадим.
И действительно, они так хорошо справились, что
вскоре лечебница стала содержать большое количество людей из знатных семей, а касса заведения наполняться ценными бумагами.
Монтенегро и его друг были молоды. У них были приятные и выразительные лица, и они прекрасно умели себя вести в обществе.
Каждый год они, то один, то другой, совершали поездки за границу и изучали все методы и достижения, которые могли быть применены в их лечебнице. Пресса, с которой они были в самых лучших отношениях, расточала им всевозможные комплименты, а власти относились к ним с большим почтением. Благодаря огромному влиянию, которым они обладали, лечебница, как говорится, шла полным ходом.
Из одного из своих путешествий Энрике привез с собой молодую девушку, почти девочку, которую он прекрасно использовал для сеансов гипноза, науку которого он тщательно изучил.
Благодаря ей они успешно провели несколько лечений, которые, возможно, были бы реализованы и без этого метода. Но дело в том, что это еще больше увеличило их славу, и лечебница доктора Монтенегро стала модной.
Доктор уже долгое время был погружен в свои размышления, как мы говорили в начале этой главы, когда звонок заведения возвестил о прибытии кого-то.
Металлический звук вывел Монтенегро из задумчивости, заставив его воскликнуть:
- Кто же это сейчас? По правде говоря, мы уже давно играем в очень опасную игру, и я каждую минуту боюсь, что нас разоблачат и разрушат все наши надежды. Однако, - продолжил он, поднимаясь со своего места, - мы уже собрали хорошую сумму, а в этом мире, когда у тебя есть деньги, ты всегда можешь выйти из воды сухим.
Он хотел продолжить свой монолог, как вдруг дверь комнаты распахнулась, и в кабинет ворвался Энрике.
- Слава богу, ты пришел! - воскликнул доктор.
- Неужели я так тебе понадобился? - спросил молодой человек. - Не думай, что я зря терял время. Я отнес несколько объявлений в газеты и выполнил все остальные поручения по поводу лекарств и других вещей, которые нам нужны. А что здесь произошло за время моего отсутствия, что ты при виде меня воскликнул таким образом?
- Пустяки. Сядь, и я тебе расскажу.
- Послушай, обо всем этом мы можем поговорить за столом. Я умираю от голода.