Умники доказывают, что времени нет, пространство относительно. Но без часов чувствую себя не в своей тарелке, будто что-то важное забыл.
Настенные должны быть непременно большие, а еще одни на кухне, можно поменьше. Часы должны быть везде. Они, как расписание твоей жизни, в которое заглянуть лишним не бывает. Я долго перебирал возможные варианты. Присматривался то к квадратным, то к классически-круглым, но обязательно с электрическим ходом (не хватало еще кукушки с гирьками), то к кварцевым с горящим в темноте экраном. Часы для стены выбирал основательно. Они не должны быть особенными, они должны быть такими, как надо, к чему лежит душа, что не раздражает, а дополняет, усмиряет существование.
В ближайшем универмаге, побродил, приценился, пощупал. Все не то. В другом тоже самое. Я не расстраивался. Главное решение принято и спешить, покупая первое попавшееся, не стоит. Тем более что это главная покупка, к которой давно готовился, может год или больше, только в постоянной суете жизненных проблем постоянно забывал про нее. Лишь иногда, просыпаясь ночью, понимал, что не хватает ощущения времени, сжимающего одиночество, которое так необходимо в темноте.
Потерять ощущение времени. Это я понял однажды. Когда оказался в полумрачной камере без окон, с тусклой зарешеченной лампочкой под потолком, на подстилке из досок без часов, ботинок, шнурков и ремня. Ладно, шнурки и ремень понятно, но забрать часы. Это было наказание временем. Смещение дня и ночи, утра и вечера. Чтобы терялась последовательность происходящего. Чтобы мир переворачивался в перпендикулярное состояние, чтобы не знал, когда спать, думать, надеяться или страдать. Утром они извинялись. Но тогда, в те часы было не по себе.
Часы нужны такие, чтобы лежа в кровати и днем и ночью ощущать жизнь, движение, ведь они настроены только вперед и указывают один вектор. Обратного хода не предусмотрено.
Когда я вышел из очередного магазина, традиционно (никогда не думал, что с такой ерундой будет проблема), то напротив совершенно случайно увидел вывеску - Антиквар. Почему я зашел туда, не знаю, может погода диктовала свои правила, гнала с промозглого холода в любое мало-мальски приметное помещение. И магазин был вовсе не антикварный, а совсем обычный. Просто вывеска такая. Там я и увидел их
Моя нерешительность не беспокоила продавца, хотя помещение явно пустовало. Он сидел в пол оборота за прилавком и разбивал разноцветные конусы, квадратики, вперемешку с красочными камнями на экране смартфона выстрелами из небольшой пушки.
- Часы работают?
Молодой человек оторвался от экрана, автоматически поставив паузу.
- Какие?
- Вот эти, в серебристом корпусе.
- Обязательно. Хотите посмотреть.
- В принципе, да.
Он приподнялся, снял часы со стены.
- Вешаются на шуруп, - больше для себя произнес я, вертя их в руках.
- Угу, - через нос ответил молодой человек, недовольный прерванной баталией.
Неверие в покупку серой печатью лежало на его лице.
- Завести можно?
- Конечно.
Он достал пальчиковую батарейку и вставил в ячейку сзади. Часы мгновенно ожили. Раздалось тугие щелчки. Время пошло. Тихая комната наполнилась некой появившейся жизнью, особенной музыкой. Секундная стрелка двигалась плавно, казалось бесшумно, но внутри, словно работало сердце. Тик-тик-тик. С легким поскрипыванием.
Я сразу прирос к этой игрушке. Бывает такое. Видишь и сразу понимаешь - твое. Сочетание цветов, форма, а главное то, что появится время на стене, издалека, с любой точки. Жаль, что стрелки без фосфора, не светятся ночью, но они были стальными и на черном фоне циферблата выделялись контрастно. Буду видеть.
- Беру.
Дома я первым делом занялся ими, просверлил в стене отверстие, загнал дюбель, вкрутил шуруп. Повесил. Подравнял. Несколько минут смотрел, как движутся стрелки, потом пересел на диван, после в кресло, потом лег в постель и укрылся пледом. Спать я не думал, да и время было дневное, но хотелось понять ощущение предстоящей ночи, когда окружающее теряет координаты, погружаясь во тьму. И как будет вести во всем этом новый друг.
Несколько дней пролетело незаметно в обычных заботах и хлопотах. Утро, работа, вечерний телевизор, лишь ночью я слышал присутствие, кого-то постороннего. Или уже нет? Я привыкал. К хорошему быстро привыкаешь.
К выходным похолодало, а я такие планы делал на них. Хотел слетать на дачу, но порывистый ветер и дождь разрушили все ожидания. В такую погоду там делать там нечего. Дома тоже пустота.
Бывают дни, когда просто хочется побездельничать, без трагического опускания рук вместе с Макаревичем. Лежать, ничего не делать, тупо смотреть в телевизор, не присматриваясь к происходящему на экране, нарезать колбаску, мазать батон маслом и запивать пивом, подхватывая воздушную пену.
Пива не было, но в баре нашлась недопитая бутылка водки, конечно не пиво, но идти в магазин было так же неуютно, как и ехать на дачу.
Иногда можно. Мантра успокоения. Это нужно, для чистки нервов. Ну, рюмочку, другую, для настроения. Не ради, а для. Не потому что, а затем.
Я не помнил, как меня разморило. Проснулся от того, что было темно. Ночь, что ли? Странно. Сколько времени прошло. Посмотрел на часы. Они стояли. Нет, мне не померещилось, они стояли. Часовая стрелка на шести, минутная на двенадцати, словно военный на параде, секундная в стороне под углом, дерзкая. Мертво стояли. В уже непривычной тишине.
Я выругался матом, хотя это делаю крайне редко. Не долго длилась моя радость. Сразу представил, что надо ехать, тратить время, доказывать, возвращать. Чего не перевариваю органически. А что еще хуже, я так к ним привык за эти дни, они чудесным образом вписались в интерьер, что мысли о поисках новых, взамен испорченных физически угнетали. Я человек настроения, а оно стремительно опустилось ниже ватерлинии. Снял поломку со стены, поправил батарейку, несколько раз встряхнул, так, на всякий случай. Бесполезно. Потом зацепил обратно и влез в тапочки.
По кухонным часам понял, что время приближается к полуночи, напротив горели окна соседнего дома, а в шкафчике возле плиты хранилась бутылка отвратительного виски, купленная по случаю приемлемой цены и припрятанная на случай непредвиденных гостей. Самогон - не моя стихия.
Это было не похмелье, не желание выпить, хотя худшее случилось до этого. Это был реквием по утрате недавно приобретенного друга.
- За упокой, - произнес я, вливая жесткую субстанцию в пересохшее горло.
Кремовая жидкость камнем покатилась вниз. Обожгла. Мысли мгновенно размякли, злоба исчезла и я понял, что продолжить классический сон, это лучшее из решений.
Что снилось, не помню, но это была трудная ночь. Преследования, падения в бесконечность, засасывающая безысходность. В один из острых моментов я проснулся. Ведь очнутся - это как спасение. То, что ждало там, в следующее мгновение было разрывом и хорошо, что все прервалось. Сбитая подушка, торчащая простынь. Глотнул находящейся всегда рядом воды и вдруг услышал ожившее сердце своего "друга". Оно вновь звучало, монотонно отсчитывая прожитые мгновения. Нет, я не мог ошибаться. Это были они. "Ничего себе"! Не без радости мелькнуло в голове, но это уже потом, утром разберусь. После чего перевернулся на бок и вновь провалился.
Было воскресенье, а я вдруг засобирался на работу. Какая-то непреодолимая сила говорила, что надо. Засобирался - это громко сказано. Лежал с закрытыми глазами, понимая, что что-то не то. Было ощущение тревоги, раздвоение, когда знаешь что выходной день и одновременно физически опаздываешь на работу. В голове звучало - можно час поспать, потом включить какое-нибудь кино, а подсознание талдычило - опаздываешь, что в обычном состоянии, не как сейчас, было непростительной беспечностью. Водка, кошмары, странное погружение в дневной сон, часы... Это все вчера. Початая бутылка и непонятный сон, словно пропасть. Да часы! Вдруг мелькнуло в голове. Что с ними?
По звуку шли, и стрелки вроде двигались. Но в этом движении было нечто странное, мистическое. Звук был более жестким, как у пожилого сердечника с тревожным наполнением аорты. Или это у меня давление? Зачем вчера пил, если сегодня на работу? Но пил, же я, потому что должно наступить воскресенье? Чертовщина. Странное состояние, тело странное, ощущение чужеродное и пустота. Твою ж мать! Может инсульт, какой, или гипертонический криз. Я не был знаком с симптомами, но понимал, что это нечто особенное, безвозвратное, страшное.
Выбравшись из-под одеяла пошаркал в туалет. Потом на кухню. Нажал кнопку электрочайника, но она не залипла. Нажал еще раз - без результата.
Пульт телевизора тоже не реагировал. Темный экран смотрелся зловеще. Ощущение необычности и тревоги витало в помещении.
Сел за стол, потер лоб, пытаясь раздвинуть горизонт между сном и не сном, явью и фантазией. Наконец глянул на стену, где красовались часы. Увиденному не поверил. Долго надавливал пальцами на глаза, пытаясь убрать мираж, тер виски, до покраснения, стучал ладонью по тылу шеи, заставляя содрогнуться сознание, но всякий раз, возвращаясь к циферблату, видел, что стрелки упорно движутся в обратную сторону. Это было необычно и чудовищно.
В девять утра я позвонил на работу. На удивление там подняли трубку.
- Кто это, - прохрипел мой непослушный испуганный тембр.
- А кто вам нужен?
- Лариса?
- Да, Лариса.
- Не узнал тебя, быть богатой, это Симержицкий.
- Что-то у вас с голосом?
- Приболел. А что ты делаешь на работе в воскресенье?
- Какое воскресенье, Виталий Александрович, пятница. Вы явно не в себе. Температура?
- Да, температура, температура, - машинально произнес я, - Под тридцать девять. Скажи, что меня сегодня не будет. Заболел. Плохо себя чувствую.
- Хорошо. Выздоравливайте. Я передам.
Все смешалось. Значит сегодня пятница. Но как такое может быть, если вчера была суббота... И часы, эти странные. Я еще раз внимательно посмотрел на стрелки. Нет, все точно. Они упорно двигались в обратном направлении, и было уже без десяти девять. А может не уже, а еще?
На улицу я пошел не потому, что там мне нужно было что-то. Просто оставаться в квартире со странностями было даже опасно для психологического понимания происходящего. А подышать свежим воздухом, освежить после вчерашнего мозги, вовсе не мешало.
Несмотря на воскресенье, транспорта было много, если принимать, что сегодня воскресенье. А если пятница? Как сказала Лариса. Нужно продышаться. Глубокий вдох, выдох... Вдох выдох...
Каждое утро я брился, даже в выходной день, за редким исключением. Сегодня было не до сантиментов. Закутавшись в плащ, побрел к магазину. Зачем и сам не знал. Просто ходил туда постоянно и дорого была привычная. И хотелось войти в некую колею привычных действий, пониманий. По дороге встретил соседа. На всякий случай поинтересовался.
- Хороший сегодня день, пятница предвыходная.
- Пятница, как пятница, - пробурчал сосед, с опаской обходя меня стороной.
В киоске купил газеты. Пятничные. В магазине пиво. Свежее. Нужно было лечиться. Себя лечить или окружающих. Это предстояло понять.
В четверг, который, наступил на следующий день, что было уже не удивительно, позвонил на работу и сообщил:
- Взял больничный, - хотя даже к врачу не ходил.
Эти метаморфозы лучше переждать дома, может что-то наладится, придет в себя, решил я, наступит вселенское понимание происходящего, осознание преломлений. Ведь должен же наступить безумию конец. На улицу больше не выходил, окружающие странности только увеличивались.
Вдруг пошел дождь, но капли падали не на землю, как обычно, а летели от земли к облакам. Я даже просунул в окно руку, чтобы убедиться в этом сумасшествии. Проезжая часть, видимая из окна стремительно менялась, и уже казалось, что транспорт ходит не вперед, а движется назад, люди тоже стали пятиться, словно крабы, неуклюже перебирая ногами.
Я не брился второй день, и волосы росли задом наперед, как бы в обратную сторону. Я механически шел брить чистое лицо, и после каждого движения станка на щеке образовывалась щетина.
Но больше всего меня пугало, что же наступит завтра, послезавтра.
Я вдруг вспомнил, что в среду погасил кредит и вдруг поймал себя на мысли, что приятно будет, если тот взнос как бы отдадут обратно. Вот хохма.
В среду все так и случилось. Я спиной зашел в отделение банка, уселся на стул, и сотрудник вручила мне пачку моих же банкнот.
На работе, где я соизволил появиться во вторник, также все происходило наоборот. Я же, чтобы не находиться в этой полукомической фантасмагории, целый день ездил на машине и забирал ранее отгруженный товар.
Прием пищи превратился в некий кошмар, некое фарисейство. Из меня все шло, как бы это сказать - обратно, превращаясь в колбасы, котлеты, хлеб, молоко. Потом котлеты превращались в фарш и через мясорубку становились парной говядиной или охлажденной свининой. Молоко вливалось в пакеты и прочно запечатывалось.
После, уже привычно, спиной шел по гастроному, и когда мне на кассе возвращали деньги, аккуратно по полочкам раскладывал принесенный товар. Меня больше ничего не удивляло.
Странно, жизнь движется обратно, а мысли успевают делать вполне осознанные отметки среди всего этого сумбура, думал я. Но это были лишь мысли, действительность выглядела непредсказуемо ужасно. Не так, что бы я очень боялся, видно со всем этим пришло понимание наступившего апокалипсиса, который давно предсказывали, начиная от индейцев майя.
Вечерами, что, по сути было уже утром предыдущего, меня посещали не менее странные абстракции. Вот, было бы интересно, если и мысли прокрутить в обратном направлении. Я на секунду задумывался, пытаясь представить непредставляемое. Только этого мне сейчас не хватало до полной потери ориентации.
Я уже был готов увидеть, как опавшие листья, возвращаются на ветки и начинают зеленеть, как лето сменяет осень, весну - зима, как оживают родители, как не умирают люди, как заканчиваются войны, и как мы все возвращаемся в родовые ходы, а цивилизация в первобытные пещеры.
Нет ничего страшнее неопределенности. Ожидание затягивает в воронку, высасывает жизненные соки, медленно, через соломинку.
Страшно, когда страшно, когда происходят события непонятные и необъяснимые, когда думаешь, что это не просто так, когда это череда последовательностей, которые приводят к необратимым психологическим, моральным и физическим изменениям. Когда ожидание рождения страшнее ожидания смерти.
Эти двое появились неожиданно. Очень высокие, худые и бледные в плохо сидящих костюмах при безобразных галстуках и мятых рубашках. Как они попали в квартиру, мне было уже все равно. Мы лишь обменялись взглядами и они произнесли:
- Здравствуйте.
- Здравствуйте, - ответил я.
- Надо поговорить.
- Надо, так надо. Пойдемте на кухню.
Мы расселись за столом.
- Может чаю, - зачем-то произнес я и вдруг ощутил наступающее равновесие.
Такое особое чувство будущего спокойствия.
- Нет, спасибо, мы ненадолго.
После небольшой паузы, пристально всматриваясь в мое небритое лицо один из них, наконец произнес:
- Понимаете, произошла накладка пространства, неправильные расчеты нашей лаборатории. Вы попали в поле, которое, к сожалению, не должно было преодолевать защиту времени.
- В общем, это долго объяснять, - сухо заметил второй.
- Мы, конечно извиняемся, но надо все восстановить, вернуть обратно. И память вашу почистить. Вы сегодня ничего не употребляли из спиртного?
Вроде сегодня не было, мелькнуло в голове.
- Нет, - уже уверенно произнес я.
- Отлично. Сейчас мы произведем безопасное считывание и у вас все восстановится, а о произошедшем вы забудете.
Забудете. Легко сказать. Ну, уж нет. Столько пережил, столько впечатлений, подумал я, а вслух произнес, словно на уроке:
- Можно выйти?
И видя легкое замешательство, для убедительности добавил:
- В туалет.
Они между собой очень синхронно переглянулись и пожали плечами.
Закрывшись в уборной, я вытащил припрятанный на полке медицинский спирт. Пылился он для хозяйственных нужд, в маленьком флаконе, протереть там что, а здесь, как нашел. Затем снял крышку бачка и зачерпнул ладонью воду. Они видно что-то уже сделали со временем, поскольку я мог действовать в нужной последовательности, убрали свою чертову дыру. И этому я тоже не удивлялся. После пережитого удивление было громоздкой эмоцией.
Ну, с богом. Спирт обжигал горло, как всегда, в экстремальных условиях, попав не туда и заставил долго кашлять. На глаза навернулись слезы. Я черпал воду из бачка, пытаясь пробить образовавшийся комок.
Когда вернулся, они первым делом спросили:
- Зачем ты это сделал?
Они все знали. Вот, хитрые черти. Сначала надругались, наэкспериментировались, сорвалось у них что-то, видите ли, а теперь просто так раз и вытереть. Извините, пожалуйста. Шиш вам с маслом. А вслух сказал:
- Я же страдал, должен же хоть что-то оставить себе, хотя бы в виде памяти. Может напишу историю, как Стивен Кинг.
Кто такой этот Кинг они явно не знали.
- Ладно, произнес один из них, когда алкоголь отойдет вы начнете все забывать.
Затем он достал нечто, вспыхнувшее в их руках, будто огромный бриллиант, только не прозрачный. Провели руками перед собой и оказались похожими на рыб, только замурованными в жалюзи. Затем все вокруг засияло и видение исчезло.
Я бессильно опустился на табурет. Страшно хотелось пить. За окном пошел дождь. Правильный. Я понял по звуку.
Уже прошла неделя. Часы идут исправно, ночь сменяет утро, а я встаю и иду в магазин. На работе взял отпуск. В вино - водочном отделе меня уже все знают. Здороваются, улыбаются, шутят.
Я мог бы им рассказать, почему пью. Но боюсь, не поверят. Да и черт с ними. Вот, как я им все это объясню, эту чертовщину. Да и зачем. Рассказать, что их жизнь бессмысленная, как и все окружающее. Как дуновение ветра, как оторвавшиеся листья с осенних деревьев? Лучше напишу, позже. Книгу. Повесть или роман. А пока нужно прийти в себя. Отдышаться.
- Будьте, любезны, бутылочку водки и большую пива...
Это не ради окаянной. Я должен сохранить историю. Для потомков. Должен.