Аннотация: Немного о сибирском звуке, Егоре Летове, Джонике Соловьеве, Владимире Ойдупаа Оюн. Калейдоскоп из воспоминаний о сибирской музыке 1990-х.
БАРХАТНОЕ ПОДЗЕМЕЛЬЕ: ТРИ РАССКАЗА О СИБИРСКОЙ МУЗЫКЕ
Борис Мышлявцев
БАРХАТНОЕ ПОДЗЕМЕЛЬЕ ЕГОРА ЛЕТОВА
1.
В один из зимних академгородковских вечеров года одна тысяча девятьсот девяносто третьего от Рождества Христова дверь в мою общажную комнату с грохотом распахнулась. Мы с Джоником (лидер знаменитой некогда панк-группы Б.О.М.Ж.) вздрогнули, повернулись к дверному проёму и увидели там бледного, с искаженным страданием лицом философа Игоря Рогулина.
.....
Игорь - автор некоторых знаменитых текстов "Гражданской Обороны". Про анархию, да и "Все идёт по плану" как некоторые говорят, вроде бы тоже его, хотя насчет авторства В.И.П. сейчас идут споры, а по стилистике текст этот - чисто летовский. Основная же сфера деятельности Игоря Рогулина - изучение византийской философии X - XII века.
У Игоря была роскошная большая квартира в сталинке на Морском проспекте (такие квартиры в Городке называют "пэгэ", т.е. "полногабаритными", стоит сейчас подобная пэгэшка в Верхней Зоне каких-то совершенно безумных денег).
Группа "Гражданская Оборона" в конце восьмидесятых в полном составе и обитала на этой самой хате. Там же, вроде как, жила и Янка Дягилева. Впрочем, её одноклассник, политтехнолог и музыкант Саша Кузин, утверждал во время нашей странной беседы (незадолго до его внезапной смерти в тувинском Кызыле), что Янка вообще была довольно равнодушна к мужскому полу. К теме это почти не относится, да и супруга Егора, Наталья, отнеслась к моим расспросам янкиных одноклассников весьма иронически:
- Ты бы ещё детсадовских одногруппников расспросил. Этот одноклассник тебе всякой ерунды наговорил.
Возможно. Просто с Сашей мы вместе проработали два-три года на политических проектах, и его рассказы мне запомнились, вот и лезут из памяти наружу.
.....
Кроме Игоря и многочисленных музыкантов в квартире жила также очень пожилая игорева бабушка, похожая на по случайности неубитую большевиками дворянку. Удивительный факт: бабушка вполне осознавала важность происходящего для русской культуры и всячески поддерживала музыкантов.
- Бабушка, у нас кончилась трава! - горестно восклицал Игорь, и бабушка, вздохнув, доставала из кошелька купюру с лысым Лениным, и кто-то из музыкантов бежал к дилеру, и все долго и шумно благодарили чудесную бабушку, а она лишь покачивала седой головой и чуть заметно улыбалась.
.....
Сейчас пьяноватый Игорь обратился ко мне с таким же горестным восклицанием:
- Трава кончилась, совершенно кончилась! Что же делать?
Я начал было объяснять Игорю, что я ему вовсе не бабушка, но он ничего слушать не хотел и только продолжал свои горестные причитания, и тогда, разозлившись, я высыпал в его просительно сложенные ладони целый стакан тувинской травы. В ладони философа влезло не всё, часть ссыпалась на пол. Игорь секунд двадцать ошалело молчал, потом тихим голосом сказал:
- Спасибо...
И вышел в освещенный тусклым неоном коридор.
2.
Недавно мы с одним тувинским другом (назовем его Снежный Барс, примерно так его имя и переводится) поехали за город, к священному источнику, что находится в нескольких километрах от Кызыла, по дороге в Монголию. Снежный Барс врубил почти на всю громкость один из последних альбомов "Гражданской Обороны" и через некоторое время сказал:
- Вот это был честный человек и поэт. Настоящий русский. Сейчас таких уже х..й найдешь.
Я согласно кивнул, а сам подумал: как же Летов пришел к этому бархатистому, обволакивающему звучанию? Куда делась иггипоповская резкость, откуда взялось мягкое, почти шугейзинговое жужжание? В девяносто восьмом на концерте в новосибирской "Авроре", что возле метро "Студенческая", я уже слышал зародыш этого звучания. Но это был именно зародыш. Звук был всё-таки не западным, а немного посконно-русским. Откуда появился новый звук?
Проще всего кивнуть в сторону летовской жены и бас-гитаристки Натальи Чумаковой: так это же всё она.
Отчасти так и есть. Да не отчасти даже, а практически на все сто. Ну, не на сто, но на восемьдесят. Но событийные потоки здесь достаточно тонкие, не прямолинейные.
.....
Наташа была подругой моей университетской подруги Иринапи (Иринапи с большими веселыми глазами, очаровывавшими мгновенно всех городковских андеграундных звезд и непризнанных писателей). Чумакова входила (по моему тогдашнему мнению) в то крыло новосибирского музыкального андеграунда, которое категорически отрицало всё русское, а создание песен на русском языке и для русского слушателя почитало делом несколько смешным и абсолютно бессмысленным. К этому крылу относились, например, группы вроде Nuclear Losь, Hot Zex и прочие "англофилы".
(- Нет, я вовсе с ними не тусовалась. Ментально? Нет, и ментально нет, - опровергла мои представления Наталья, но я считаю что представления эти все равно близки к правде. Впрочем - "что есть истина"? Мы эту самую правду ретроспективно постоянно переписываем в своём мозгу, минута за минутой.
Позже я узнал, что Наталья слушала ГО еще в восемьдесят девятом, а в девяносто первом, после гибели Янки, музыканты ГО некоторое время жили у нее).
Звук тех вестернизированных команд не был в полной мере британским, к нему подмешивалась добрая толика Нью-Йорка. Корни же всей этой музыки, как мне кажется сейчас, были в ворхолловском проекте The Velvet Undeground, а Velvet, как вы понимаете, просто квинтэссенция нью-йоркского саунда, так что...
.....
В городковской околомузыкальной тусовке (по крайней мере, в той части, в которую входил я) слушать Летова и сибирский пост-панк (да и в целом "русский рок") считалось несколько дурным тоном. "Академгородковский снобизм", ага.
Исключение, почему-то, делалось для Янки Дягилевой, которую могли не только слушать, но иногда и спеть. Особенно хорошо это получалось у вокалистки группы Б-402, Анжелы. Но она, кстати, как-то смущалась и переживала из-за того, что её голос находили сходным с янкиным, хотя с самой Янкой отношения у неё были вполне хорошими. Они в своё время вместе выступали на концертах, "курили одну папиросу на двоих" и т.п.
3.
Какова мечта академгородковского андеграундного музыканта конца восьмидесятых? Уехать в Нью-Йорк. На худой конец - в Лондон.
У Артема Азарскова (группа "Компресс") это почти получилось. Как это почти?
В восемьдесят девятом он отбыл в Лондон и неплохо встроился в тамошний музыкальный мир. Больших денег не зарабатывал, однако на жизнь ему и его музыкантам хватало. Артем не слишком много рассказывал об этом периоде своей жизни, но одну историю я помню. Они сделали турне по психиатрическим больницам Великобритании. Всё это было оплачено благотворительным фондом Её Величества, психи были жутко рады, Артём и его музыканты наслаждались концептуальностью гастрольного тура. Короче, жили они в Англии довольно весело.
Но... через пару лет Артема депортировали из-за какой-то мелкой проблемки и навсегда закрыли ему въезд в Великобританию.
Перед депортацией Артем за четыреста фунтов купил в Лондоне новенькую, только что выпущенную на рынок драм-машину Roland. Сколько сибирских треков под этот ритм-компьютер было записано... Не счесть! Фактически, на весь Новосибирск это был тогда чуть ли не единственный прибор столь высокого уровня.
.....
Тогдашний муж Иринапи, басист Евгений "Джон" "Фассбиндер" купил у Артема эту драм-машину и она находилась у нас на репетиционной точке в совместном пользовании. Кто-то выделил компрессор, кто-то фуз, кто-то вау, дилэй, ну а Джон, кроме процессора Proton, внес этот чудесный Roland. Репетиции проходили в каком-то из подвалов НГУ. Я иногда наблюдал, как Джон и Митя (бывший нуклерлосевский гитарист) репетируют. Часами они сидели под мерные удары драм-машины, нажимая на синтезаторе какую-нибудь ноту и тихонько крутили ручки примочек. Со стороны это выглядело весьма безумно.
Некоторые из их треков, насколько знаю, неплохо пошли в Америке. А игравший тогда с ними Рома Ревуцкий чуть ли не с тех пор и до нынешнего времени шлепает новые и новые диски для западного рынка. Как блины.
(Почему-то наибольшей популярностью музыка Ромы пользуется в Мексике).
Иногда к ним присоединялся Аркаша, барабанщик "Гражданской Обороны". Мне он казался наглым, неприятным типом. Однажды мы с ним почти подрались, но молчаливый, очень сильный Митя нас разнял и успокоил.
.....
К чему я это всё? Для той части новосибирской музыкальной тусовки, куда входила Наталья Чумакова, главным в музыке были не мелодические ходы или гитарные запилы, а ЗВУК. Именно над звуком люди и работали месяцами.
Почему же все эти люди не стали российскими звёздами? Во-первых - они изначально ориентировались ТОЛЬКО на западный рынок. Во-вторых - в России интересный звук никому на хер не нужен. В-третьих - многие из них были совсем не приспособлены к сибирским реалиям.
"- Я написал роман про одного молодого англичанина. - И где же он? Можно почитать? - Нет. Я думаю, пока слишком рано публиковать эту вещь. Я обернул рукопись в полиэтилен и закопал на огороде у мамы, до поры-до времени".
Некоторые считают также, что виной всему ЛСД и циклодол, а в качестве примера неизменно приводят Джоника Соловьева и Джекила из Б.О.М.Ж.а.
Не знаю, не буду спорить.
.....
А как работал над звуком ранний Летов? Он, конечно, тоже кучу всякой хорошей музыки переслушал, тот же The Velvet Undeground. Но летовские альбомы восьмидесятых своим звучанием вряд ли способны кого-то восторгать. Для него тогдашнего главным был не звук, а высказывание.
Впрочем, это лишь моё личное мнение.
А высказывание... Оно удалось. Микропример: иду по насыщенному парами химки Уссурийску, на поребрике сидит парень с коробкой, играет на гитаре песню Летова. Я положил ему полтинник и спросил:
Вот это - высшая похвала. Вот это - высказывание, достигшие цели.
"Народная".
4.
Мы со Снежным Барсом набрали из источника воды в канистру и начали спускаться обратно в город. Зданий почти не было видно из-за густого смога, лишь кое-где внизу поблескивало что-то таинственное, словно в фильме Дэвида Линча. Снежный Барс выключил Летова и спросил:
- Так говоришь, это нью-йоркский звук?
Я пожал плечами:
- Корни там, мне кажется. Но точно я не знаю. Надо бы Наталью Чумакову расспросить, ведь именно с её приходом в группу саунд кардинально поменялся.
- А ты спроси, интересно же.
- Спрошу как-нибудь.
- А ты понимаешь, что я единственный тувинец, который может поговорить с тобой об особенностях нью-йоркского звука? О Егоре Летове?
Я кивнул:
- Скорее всего - так и есть. Хотя... Есть ведь ещё Альберт Кувезин.
- Ну какой из него тувинец? Он больше хакас, тадар, - махнул рукой Снежный Барс.
Он включил другую пластинку, какое-то концертное выступление, и звуковая волна снова затянула нас в летовское бархатное подземелье.
.....
Через пару минут наш белый Lexus въехал в сумрачный зимний город, очень похожий на недоделанную декорацию к фильму "Бегущий по лезвию 2049".
- Словно иней - сердобольный снег, славно падает на... на... Русское поле экспериментов, - сквозь бархатистое жужжание гитар и баса сострадательно сказал Летов.
.....
P.S. Я скинул Наталье набросок текста и она его жестко раскритиковала:
- Я с "Лосями" никогда не тусовалась, даже ментально. И играть я начинала в русскоязычной группе. И с чего же ты решил, что это нью-йоркский звук? Вообще-то - это Калифорния.
- Но ведь Калифорния мягче и прозрачнее...
- Ага, а Dead Kennedys?
Тут я не нашелся, что ответить. "Срезала".
Текст я решил оставить таким, как был: полным заблуждений. В конце-концов, главным событием текста был сидящий на уссурийском поребрике парень, исполняющий песню Егора Летова и уверенный, что песня - народная.
А это событие - чистейшая правда.
.....
Январь 2020
В 1987 - 1989 годах новосибирская панк-группа Б.О.М.Ж. прогремела на весь Советский Союз своим крайне необычным для тех времен саундом и странными интеллектуальными текстами, перенасыщенными множеством аллюзий. Лидер группы, Евгений "Джоник" Соловьев - кандидат математических наук, работал в Институте математики СО РАН. В 1989 году фирмой "Мелодия" был выпущен виниловый диск группы, что крайне необычно для коллективов, игравших в СССР подобную музыку. Впрочем... Подобной музыки в СССР и не было.
Стремительная карьера Б.О.М.Ж.а в шоу-бизнесе оборвалась мгновенно, и вовсе не потому, что на этой музыке продюсерам трудно было зарабатывать деньги (не трудно), а по причинам трагично-мистическим. Об этом и пойдет речь в нашем небольшом рассказе, посвященном одной из страниц истории новосибирской андеграундной культуры конца 1980-х - начала 1990-х.
JOHNNY"S TALE, THE Б.О.М.Ж. & MR. ДЖЕКИЛ
Часть I
Эйфория, странная поза.
Не беспокойся, я знаю дозу.
Я красно-белый, я красно-черный.
Эйфория.
Под юбкой капкан,
Я вижу ноги Айседоры Дункан.
(группа Б.О.М.Ж.)
В сентябре года две тысячи пятого от Рождества Христова среди поклонников полузабытой ширнармассами группы Б.О.М.Ж. прошел слух: Джоник Соловьев умер. И, как пел Егор Летов, "не было никого, кто бы это опроверг". Слухи расползались по интернету, словно толпа дорвавшихся до сахара муравьев.
Только через пару месяцев стало понятно: Джоник вполне себе жив.
Кажется, он мирно работал в ту пору научным сотрудником Института математики, что в новосибирском Академгородке. А может тихо жил в родном городе Кургане. Умер же он примерно годом позже.
(Примечание. Далее мы Академгородок будем называть просто "Городком", как это в обычае у местных жителей; жители же расположенного рядышком Бердска кличут Городок "Акадэмом", что, надо сказать, несколько фраппирует городковскую публику... Впрочем - Бог с ними, с бердчанами).
Моя малолетняя дочка, изучив биографию полузабытых уже панк-звезд, заметила:
- Если о его смерти начали писать заранее, значит они все этой смерти зачем-то хотели.
Хмм... Возможно.
В годы моего с ним знакомства Джоник (а все звали его так, и это имя сидело на нём достаточно хорошо) выглядел как внезапно потерявший в росте Борис Гребенщиков. Я про лицо Джоника, которое с годами стало почему-то всё больше напоминать фэйс его более удачливого коллеги по шоубизу.
.....
Узнал я о группе Б.О.М.Ж. в веселом одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмом. Мне было тринадцать, перестройка уже "шла по плану", рок-группы плодились как грибы после организованного компетентными органами информационного дождя. Мы с Аней слушали в тот летний вечер бутусовскую "Разлуку" на больших старинных бобинах. За окошком с уютным шуршанием накрапывал мелкий дождь. Вдруг Аня спросила:
- А знаешь ли ты группу Б.О.М.Ж.?
Я с сожалением покачал головой: увы, не знаю.
- Ты что! Это же сейчас самое-самое. У нас в школе все слушают.
Аня училась в английской спецшколе. Они там много чего слушали.
- По чему же вы у себя в классе угораете? По песне "Девяносто лет Новосибирску"?
Я смущенно помолчал. Мои одноклассники и вправду крутили на своих кассетниках "этот отстой". Перебирая стопку пластинок, я поинтересовался:
- А что такое Б.О.М.Ж.? Что это за слово-то?
- "Без определенного места жительства". Милицейская аббревиатура.
- А записи этих "бомжей" есть? Я бы переписал.
Аня подняла на меня серые с зеленой искоркой глаза:
- Нет. Я пленку подруге погонять отдала.
Она встала и двинулась к массивному катушечнику.
- Давай еще раз "Наутилусов" включим, ты не против?
Я не возражал.
А Б.О.М.Ж.ей я в те годы так и не послушал, в буквальном смысле - "до седых волос". Совсем недавно вспомнил об этой группе, нашел в Ютубе какую-то концертную запись и включил. Ну...
Я сказал, что не слушал группу Б.О.М.Ж., и это правда. А вот её лидера, сольно, слушал. В то время, когда Джоник у меня жил, я упросил его сыграть на неподключенной электрогитаре пару вещей. Кажется, это была "Нина Хаген" и еще одна совсем новая песня о родственниках Адольфа Гитлера.
....
Год одна тысяча девятьсот девяносто третий был еще веселее и намного голоднее полусытого восемьдесят седьмого. Рок-группы к тому времени стали никому на хер не нужны, Цой умер, Янка утопилась под железнодорожным мостом... Ну вы понимаете.
В Городке было особенно голодно, "ведь от большого ума - лишь сума да тюрьма", и российским учёным тогда достаточно бодрый ещё дедушка Ельцин выдал старенькую, неказистую суму.
Впрочем, в то время в Городке проходили ещё масштабные международные фестивали ("Сибирский Вудсток", ага), а Юля Злобинская в Городе уже планировала открыть в бывшем кинотеатре "Пионер" нечто вроде московского клуба с живой инди-музыкой ("вечер пятницы - для гомосексуалистов и лесбиянок" и всё такое).
.....
В четыреста второй комнате десятого общежития НГУ, на четвертом этаже, жил бородатый парень по имени Иван Просеков ("вождь окрестных гомосеков", как его не очень справедливо дразнили). Через пару лет Иван разбогатеет на оптовой торговле мукой, но пока что был он беден, как общажная мышь.
В аскетично обставленной большой комнате Ивана проходила круглосуточная тусня, ("секс, наркотики, рок-н-ролл"), Иван же помнится мне сидящим посреди всего этого бедлама на кровати без матраса, с проволочной сеткой, отрешенно орущим иггипоповскую Now I Wanna Be Your Dog. (Очень уж он любил эту песню, или делал вид, что любит, для имиджа).
Как-то раз мы с моим университетским товарищем зашли в ту веселую комнату. Была большая перемена, и мы решили настроиться должным образом на прослушивание лекции престарелого профессора Рижского, известного библеиста. Девяностопятилетний Рижский уже перешел возрастные границы обычного человека, поэтому ему позволялись некоторые "не от мира сего" причуды. Например, он курил во время лекций дешевые папиросы "Беломорканал". Собственно, для курения "Беломора" мы в четыреста вторую и зашли.
На одной из безматрасных кроватей (прямо на голой панцирной сетке), отвернувшись к стене, лежал съёженный, небольшого росточка человек.
- Это Джоник. Джоник Соловьев, группа Б.О.М.Ж., - ткнул в человека пальцем Иван.
- Тот самый Джоник? - удивился я. - Что же он тут делает?
Я обвел рукой шумное помещение.
- Он спит.
- Не, я вообще.
- Так он всегда спит. Надо бы его выгнать отсюда... Койкоместо занимает, - неожиданно ворчливо, как-то по-старчески ответил Иван.
И повернулся к миловидной студентке мединститута, давая понять, что разговор окончен. Булатик задумчиво курил. Студентка приятным голосом напевала песенку про художника, что рисует дождь, и песенка эта звучала диссонативно в пропитанной испарениями инди-музыки и постпанка комнате. "Ну хоть бы какой-нибудь Hotel California пела, ну не это же вот...", подумалось зачем-то мне.
Впрочем, голос девушки звучал весьма приятно, гораздо приятнее, чем у тогдашней звезды Анжелики Варум, и я невольно заслушался песенкой про столь влюбленного в потоки атмосферных осадков художника.
В это время Джоник встал, забрался на массивный каменный подоконник, сел там на корточки и некоторое время так сидел. Затем поднялся и легко, так легко, как шагал в светлое будущее советский человек на плакатах тридцатых годов, шагнул за окно, в нависавший над крышами мрачный сосновый лес.
Подоконник опустел. Студентка уже закончила свою попсовую песенку и теперь хихикала над остротами молодого писателя с римским профилем. Роман рассказывал ей что-то из Рабле, запинаясь во время цитирования. Видно было, что Роме приходится мысленно и с некоторым трудом переводить слова со старого французского на мединститутский русский.
Булатик листал книжку Жириновского о последнем броске на юг, зачитывая особенно понравившиеся куски вслух. Несколько человек на затоптанном полу сосредоточенно играло в преферанс. Из магнитофона доносилось равномерное гитарное жужжание.
Я подошел к окну, выглянул вниз. По асфальту расплывалось темное кровавое пятно. Джоник лежал на асфальте в позе сломанной куклы.
- Он спрыгнул, - обернулся я сквозь дымное марево к занятой своими делами аудитории. Но никто не обратил на мои слова ни малейшего внимания.
- Джоник из окна выпрыгнул, - более громко произнес я, и тогда через пару секунд в комнате воцарилась почти что тишина. Лишь американская инди-группа продолжала жужжать из магнитофона, подобно большой сытой мухе. Люди неуверенно двинулись к оконному проёму. Кто-то закричал, бросившись к встроенному стенному шкафу:
- Сейчас менты набегут! Надо срочно уносить траву!
.....
Через полгода Джоника выписали из больницы. Сложные переломы костей таза, голеней и рук срослись на удивление ладно - даже хромоты не осталось. Зимним туманным утром я встретил его где-то на улице Ильича, у городковского Торгового Центра (он же "ТЦ", он же "Торец"). В легонькой, не по сезону курточке главный "бомж" медленно шел по скользкой мостовой, помахивая желтым пакетом израильского овощного бульона. "Еврейский супчик", как называл его Джоник, был в те голодные времена одним из основных продуктов нашего питания.
Мы поговорили немного. Выяснилось, что бывшая жена Джоника из дому выгоняет, и жить ему совершенно негде. Работы нет, даже в НИИ. В лаборатории Института математики, куда он пытался устроиться, его недоуменно спросили: у нас уже есть один кандидат наук, остальные все доктора; этот кандидат посуду моет, а ты чем будешь заниматься?
Не особо думая над своим поступком, я пригласил маленького Гребенщикова пожить у меня - "пока суть да дело". Суть да дело затянулись на пару месяцев. Впрочем, Джоник не доставлял нам с супругой ни малейших хлопот. Свои дни и ночи он проводил на выделенной ему койке и, в основном, спал. Изредка Джоник вставал, чтобы принять дозу "еврейского супчика" или чего-нибудь от нашего стола - а потом снова ложился и спал. Нет, мы, конечно, разговаривали. Но вовсе не так уж и часто.
Я расспрашивал Джоника о жизни восходящей рок-звезды, о столичных титанах, вроде того же Мамонова или Кинчева, а он с еле заметной улыбкой рассказывал. Главным же вопросом, чрезвычайно меня интересовавшим, был: что могло заставить человека бросить заниматься музыкой на самом старте его карьеры, когда боги или демоны только начали сулить золотые горы и обожание девственниц из английских спецшкол?
Часть II
- В Трептов-парке сегодня праздник,
Нина пьет холодное пиво,
Трептов-парк находится в Берлине,
А я в Сибири - мне без Нины тоскливо.
Ich will fragen, ich will fragen:
- Wo ist heute Nina Hagen?
- Nina Hagen, schonste Frau,
Komm aus Berlin nach Moscau!
Джоник отложил гитару, лицо его чему-то улыбнулось.
- Это "Нина Хаген", пояснил он. - Слышал эту песню?
Я смущенно покачал головой. За окном стояла непроглядная ночь, лишь светились напротив огоньки других общежитий.
- А всё-таки, почему ты бросил музыку? - спросил я, наливая себе бледной заварки.
Джоник помолчал.
- Понимаешь... - начал он, - Еду как-то в метро. И вижу в вагоне нескольких девушек. А у них большие круглые значки. А на значках - моё лицо. И мне стало страшно. Получается - я как бы стал больше самого себя. Вышел за пределы. То есть это уже не я руковожу поступками своей жизни, а сформированный на моей основе эгрегор.
- Ну и что? - удивился я. - Ты боялся, что тебя будут узнавать на каждом шагу? Так носил бы темные очки.
- А я итак носил темные очки.
Я выпил рюмку "Рояля", запил бледным чаем. ("Рояль" я купил мелким оптом на барахолке, вместе с водочными бутылками и этикетками. Хотел развести до сорока градусов и поставить у себя в киоске под видом водки. Тогда все так делали. Но киоск закрылся, а "Рояль" остался). Я предложил "Рояль" Джонику, но тот отказался. Он практически всегда отказывался от спиртного.
- Так всё-таки, почему..?
- Потому что вся эта музыка от дьявола. От темных сил. Ничем хорошим это кончиться не могло, - серьезно сказал Джоник.
Я ажно поперхнулся своим безвкусным чаем.
- От дьявола? Да ну нафиг! Вон, Кинчев какой-нибудь, выступает - и ничего.
- Кинчев ни с кем из демонов в связь не вступал. Кто он такой для них? Зачем он им? У нас же был совсе-ем другой случай.
Я негромко включил Леонарда Коэна. Коэн спел:
- Верните мне Сталина и Святого Павла... Я вижу будущее. Это - бойня.
Джоник продолжил:
- Знаешь, почему я из окна выбросился? Мне злые духи приказали. У меня в голове постоянно, много лет звучали голоса. Нудели, бубнили: покончи с собой, и будет тебе счастье, покончи с собой, покончи с собой.
- То есть..? У тебя постоянно мысли о самоубийстве крутились?
Джоник отрицательно покачал головой.
- Нет. Не было у меня никаких мыслей о самоубийстве. О самоубийстве постоянно говорили голоса демонов.
- Э-э... А сейчас голоса есть? - осторожно поинтересовался я, уже начиная жалеть, что предоставил кров такому небезопасному скитальцу.
- Нет. После прыжка - ничего больше нет. Ушли. Я ведь их обманул. Они мне рекомендовали всякие мучительные способы. А я взял - и по легкому... Прыгнул, да и всё. Помнишь, Иисус заставил демонов войти в свинью, а потом свинья бросилась в пропасть? Вот я и был такой свиньей. Оказывается, из свиньи-то демоны тоже вышли, от шока. Разорвалась тонкоматериальная связь. Просто об этом в Библии не пишут. А я проверил на своем опыте.
Джоник улыбнулся, а я замахнул еще рюмашку "Рояля". Кому бы эти два ящика сдать по-быстрому? - подумал я, потом спросил:
- А остальные участники группы чем сейчас заняты?
- Да кто чем, - пожал плечами Джоник. - Живут обычной жизнью обычных людей. Джекил, конечно, совсем безумен... Но тоже - живет как-то.
- Джекил? - переспросил я.
- Джекил в группе был очень важным человеком.
Леонард Коэн добавил:
- И если ты проездом будешь в наших краях, помни: твой враг спит, и его женщина сейчас - свободна.
- А ты не хочешь заново начать? У тебя имя есть. Брэнд, как американцы говорят. Можем денег заработать. У меня есть классный барабанщик, и басист хороший. Выступим для начала на "Интернеделе"...
- Не-е... Заново начинать? Ну ты что! Я в эту дьявольщину больше ни ногой.
- Но может дело не в темных силах, а в циклодоле? - предположил я.
- Да..., - вздохнул Джоник. - Циклодола мы много съели в своё время. Слишком много.
- На вахте в университете Инна Ли открыто продает циклодол, - поделился я.
- Даже так? Вот времена настали... Свобода... Раньше Инна Ли таких возможностей не имела, - иронично отметил Джоник. - А она всё так же бреет голову наголо?
Я кивнул.
- Все-таки дело не в циклодоле. Это концертные энергии и наш звук. Все думают, что мы панк играли, или постпанк, словно Joy Division какой-нибудь. А мы играли авангард, настоящий авангард. Просто играть плохо умели, вот и получалось похоже на панк. Так вот этими своими энергиями мы что-то из каких-то очень темных глубин и вызвали... а оно в нас вселилось.
Я был несколько ошарашен. Не, я знал, конечно, что в Джима Моррисона в своё время вселился дух сбитого машиной его родителей индейца... Но вот так, в живую, видеть перед собой подобного моррисона?
- Давай я тебе лучше совсем новое прочитаю, - сказал Джоник, пошарил под кроватью и выудил оттуда толстую потрепанную тетрадь.
Он зачитал длинную поэму о некой очень молодой немецкой девушке. Стихи были хорошими, но очень странными.
- А про кого это написано?
- Про сестру Адольфа Шикльгрубера, - с чувством ответил Джоник и бережно убрал тетрадь в сумку.
- Джоник, я вот всё хотел спросить... Тебе говорили, что ты похож на Бориса Гребенщикова?
- Говорили, - улыбнулся Джоник. - Сам Гребенщиков и говорил.
- А ты что, с ним знаком? - поразился я.
- А что тут удивительного? Вот у тебя в туалете стоит унитаз, в который блевал Виктор Цой. И вообще, Цой в этой комнате неделю-другую прожил, так ведь?
Я с гордостью кивнул:
- Потом этот унитаз можно будет продать на аукционе за неплохие деньги. Надо новый поставить - а старый продать фанатам.
- В этот унитаз не только Цой блевал, но еще и Янка Дягилева... Да много кто. Тут ведь жил Кирилл Горелов.
(Кирил Горелов в конце восьмидесятых занимался гастролями питерских и московских андеграундных звезд).
- Так вот, как тут у тебя Цой жил - так же и я жил в свое время у Гребенщикова. Места у него было мало, поэтому спал я под столом.
- Под столом? - удивился я.
- А в принципе нормально. Много ли человеку места надо? Тем более - такому небольшому, как я...
...В это время дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался философ Игорь Рогулин, соавтор летовской песни про анархию.
- Ребята, у нас кончилась трава! - горестно воскликнул укутанный в полушубок соавтор.
- Аллилуйя! - ответил из магнитофона Леонард Коэн.
.....
Как-то раз мы с Аней шли по Пироговке и тут она указала на неприметного мужчину лет тридцати пяти.
- Это Джекил, из группы Б.О.М.Ж., - громким шепотом сказала Аня.
- Джекил?
Я проводил взглядом удалявшуюся сутулую фигуру.
- Слушай, а чем он сейчас занимается? - спросил я.
- Кажется, работает в Институте математики. Он ведь математик, - ответила Аня.
Джекил совсем не походил на рок-звезду, даже бывшую. Впрочем... Если бы гитарист из группы Sex Pistoles бросил карьеру в шоубизе и устроился в одну из оксфордских лабораторий ведущим научным сотрудником - как бы он тогда выглядел? Фиг его знает.
- Давай догоним, а? - предложил я. - Хочу познакомиться.
Мы развернулись, ускорили шаг, почти побежали - и догнали мрачного, углубленного в себя Джекила.
- Меня Борис зовут. Группа "Хойда". Хотел с вами познакомиться.
Джекил некрепко пожал протянутую мной руку, кивнул. Видно было, что находится он сейчас совсем не с нами. В каких-то других мирах. "Математические абстракции смешанные с постциклодольным бредом". А может - инфрафизические миры, по Даниилу Андрееву. Как я уверен ныне, созерцание этих джекиловских миров могло бы до ужаса напугать большинство обычных граждан.
Мы перебросились парой ритуальных фраз, и больше я Джекила никогда не встречал. Да и не вспоминал о нём, не было поводов. Лишь через семнадцать лет после нашей встречи я снова вспомнил о Джекиле, прочитав о нем страшную заметку в группе поклонников группы Б.О.М.Ж.
.....
На Крещение мы с дочкой возвращались из церкви, как всегда - через полуснесенный деревянный Шанхай.
- Папа, а как становятся знаменитыми? - почему-то спросила меня дочка.
И я зачем-то рассказал ей описанную здесь небольшую историю. Придя домой, она уткнулась в смартфон, время от времени комментируя прочитанное:
- Умер в две тысячи шестом, а все начали говорить о его смерти еще в две тысячи пятом... Вот описание концерта: "Скупой, но невероятно мрачный звук, навевающий чувство тотального ужаса... Тексты группы поражали небывалым для панка, полным тонких аллюзий интеллектуализмом...". А вот какой-то его друг пишет в комментах... Папа, ты послушай: "Джоник Соловьёв покойный - он пророк. Он родился в Кургане и умер дома, как и пел: "я умру дома", в песне "Нина Хаген". Он реально пророк, с ним можно выйти на связь по биоинтернету под мескалином, реально.
Его убили, ведь он ни чем не болел и хорошо себя чувствовал. Писал роман про доктора Менгеле, как Менгеле просочился сквозь время и о том что везде ложь. В девяностых ему пришлось работать в МММ, дабы хоть как то жить".
- Ого! МММ? - удивился я. - Хотя... Основатель МММ, Мавроди, он ведь тоже был хорошим математиком.
- Ой, папа, слушай! - с ужасом в голосе воскликнула дочка.
- Что там такое?
- В две тысячи пятнадцатом Джекил, бывший музыкант группы Б.О.М.Ж., убил свою мать. В настоящее время уже пятый год находится на принудительном лечении в психиатрической лечебнице.
Мы замолчали. Дочка смотрела на меня округлившимися глазами. "Хорошо, что из церкви мы захватили бутыль крещенской воды", - подумал я.
.....
Помните про зеленый огонёк надежды, о котором говорил романтичный алкоголик Фицджеральд в своем "Великом Гэтсби"? Мол, этот огонёк всегда должен жить в сердце, даже если твоя Дэзи - персонаж почти что выдуманный. Выдуманный под влиянием переживаемого тоскливого ужаса, под холодным дождем в раскисших окопах великой европейской войны.
Да, всё так. Но ведь у огонька должна быть и какая-то реальная цель, помимо напоминания грустному бутлегеру о существовании прекрасной Дэзи. В романе Фицджеральда, насколько я помню, огонек горел на пристани. Он выполнял роль маяка для проплывавших мимо миллионерских яхт.
Проблема Джоника заключалась в том, что никакой пристани у него не было. Какая, на хрен, пристань у человека, назвавшего свою группу Б.О.М.Ж.ом?! Так что и огонек устанавливать Джонику было абсолютно некуда.
Что касается демонов... Существуют они или нет - но держаться от них нужно подальше. Сомневаетесь?
- Но ведь Ойдупаа - это же... Он беззащитен перед мнением людей. Что он скажет? Он ничего уже и не скажет. Вот он пел: "Во весь голос, во всю Вселенную, прославляю имя твое, Отец мой Небесный... В тюрьмах и лагерях, через кассетные магнитофоны...". Это он в девяносто восьмом на кемеровской зоне так спел, да?