Аннотация: Лубянский стрелок: зачем и почему? Глава 1 - 5
НЕЛИКВИД
В нашей странной России можно делать все, что угодно.
Ф.М. Достоевский, "Бесы"
ГЛАВА 1.
Ба-бах! Ба-бах! На этот раз обе пули легли совсем близко к центру мишени. Всеволод Алтынбекович Булатов еле заметно улыбнулся и стянул с начинавшей уже лысеть головы антишумовые наушники. Причудливый золотой браслет многозначительно блеснул на его левой руке. Всеволод положил наушники на стойку, пистолет сдал инструктору и шаркающей походкой направился к выходу из стрелкового зала. Над выходом внушительно горела неоновая надпись: ОРУЖИЕ ШУТОК НЕ ЛЮБИТ. Слева от двери висел гламурно-кислотного вида календарь, на котором игриво улыбалась полуобнаженная девушка в кокошнике и с автоматом Калашникова в руках. Девушка призывала вступать в ряды ДОСААФ в две тысячи девятнадцатом году.
В зал ввалилась шумная компания мужчин с неуловимо похожими лицами. Не то чтобы черты этих лиц обладали каким-то явным сходством. Скорее их объединяло некое общее выражение. Такое сходство частенько приобретают лица людей, долгие годы принадлежащих к какой-нибудь тоталитарной секте или служивших в одном спецподразделении. Всеволод пропустил веселую компанию и двинулся к гардеробной.
- Кого я вижу! Сева! - услышал он приветливый бархатистый голос. - А ты уходишь уже?
- Сергей Михайлович! Здравствуйте, рад вас видеть!
Всеволод с улыбкой пожал руку крепкому, невысокому мужчине лет шестидесяти, тот дружески хлопнул его по плечу:
- Ну, как успехи? Готовишься к следующим соревнованиям?
Сергей Михайлович провел рукой по голове: аккуратный седой ежик.
Всеволод смущенно пожал плечами.
- Третье место - тоже круто, - успокаивающе сказал Сергей Михайлович. - А пойдем-ка чайку выпьем.
Он потянул Всеволода за рукав черной рубашки Calvin Klein в сторону чайной комнаты. Оттуда доносилась негромкая музыка: что-то довольно старое, американское.
Они взяли по кувшинчику матэ и присели на массивный кожаный диван под настенными часами с изображенным на циферблате двуглавым орлом. Над каждой головой орла краснела корона из трех пятиконечных звездочек. В одной лапе орел сжимал автомат, в другой - широкий, немного изогнутый меч, напоминавший укороченную катану.
Сергей Михайлович покрутил пузатый кувшинчик в руках, булькая втянул в себя через металлическую трубочку немного терпкого напитка и сказал:
- Знаешь, как древние инки использовали мате?
Всеволод отрицательно покачал головой.
- Это ведь религиозный напиток, а не просто чаек какой-нибудь... Индейцы заваривали мате в большом сосуде, остужали. Затем жрец брал морскую свинку, окунал ее головой в мате, и пока свинка в этом мате дрыгалась - жрец говорил с богами.
- А напиток потом куда девали? - поинтересовался Всеволод.
Сергей Михайлович посмотрел на него как-то немного насмешливо:
- А черт его знает, куда. Может выпивали, может выливали. А вот свинку... Свинку жрец потом съедал. Во время разговора с богами свинка принимала в себя часть их силы, эту силу жрец и забирал себе.
Всеволод поставил свою калебасу на столик.
- А ты что-то располнел, - Сергей Михайлович ткнул Всеволода в довольно объемистый живот. - Сколько набрал?
- Сейчас - девяносто два. Но я уже худею. Вот... Решил хлеб не есть, да сладкого поменьше, - смущенно ответил Всеволод.
- Девяносто два? - вскинул брови Сергей Михайлович. - Многовато, сбрасывать надо.
- Так я и сам знаю. Работаю над этим.
- Вот и славно. По твоим габаритам норма - это семьдесят пять. Ну максимум - восемьдесят. Но никак не девяносто.
Всеволод согласно кивнул головой.
- Как твой арабский?
- Учу понемногу.
- Хеиф халак?
- Бекхаир, шукран.
- О.. Молодец!
Сергей Михайлович одобрительно кивнул и хлопнул Всеволода по плечу.
- А у вас как? Как Контора? - спросил Всеволод.
Сергей Михайлович немного помрачнел. Вздохнул, махнул рукой:
- Если честно, то все как-то не так идет. Барыги в фаворе, патриоты в загоне. Но мы держимся. Ты ведь следишь за новостями? Читал, какой расклад сегодня Незыгарь давал?
- Насчет либерального клана?
- Ага. Президенту в уши льют про коррупцию среди патриотов. Мол, все здоровые силы должны группироваться вокруг премьера, он типа почестнее будет. Премьер молодой, прогрессивный. Его Запад любит. Конечно, любит! С Обамой гамбургер прямо на камеру съел, айфоны прорекламировал, тьфу, блять. А соседи? Совсем, блять, распоясались. Лука откровенно на Запад смотрит. Президент Ынбара - и тот... Недавно собрал секретное совещание и своим людям заявил: ихний президент, мол, уже не торт, надо дистанцироваться от него и дрейфовать в сторону Медвежонка. Представляешь, блин, урод какой? Президент им и дотации, и на отдых туда приезжал - на весь мир этот Ынбар рекламировал, даже в "Симпсонах" про это серия есть! А он...
Всеволод согласно кивнул головой. Сергей Михайлович внимательно посмотрел на него, затем участливым голосом сказал:
- Сева, ты вот улыбаешься, а на душе у тебя неспокойно как-то. Опять депрессия?
Всеволод печально вздохнул:
- Да. Тоска зеленая.
Сергей Михайлович понимающе вздохнул.
- Не буду тебе советов давать. Ты и сам все знаешь: побольше физических нагрузок, прогулок. Хотя... с другой стороны... запускать это дело не стоит. А знаешь что?
Сергей Михайлович порылся в кармане куртки, извлек оттуда визитную карточку с золотым теснением:
- Вот смотри. Хороший психолог. Нас-то-я-те-ль-но рекомендую.
Всеволод взял карточку, повертел в руках. Психологический центр "Аримойя". Малый Златоустьинский переулок, д. 6. Консультант Дарья Кокошина.
- Спасибо, - тихо сказал он и сунул карточку в карман черных джинсов.
- Сходи, там специалисты толковые. Туда и некоторые из наших захаживают.
Сергей Михайлович произнес слово "наших", словно бы выделив его жирным шрифтом.
- А вы..?
- Нет, не приходилось.
Сергей Михайлович усмехнулся и добавил:
- Мне не положено. А ты... Ты обязательно сходи.
- Раз вы советуете - обязательно схожу.
Сергей Михайлович отставил калебасу в сторону и встал.
- Ну, пойду постреляю. Вроде уже и не надо, оперативной работой давно не занимаюсь. А все равно полезно - в тонусе держит. Слушай, а что он там поет? Переведи, а?
Всеволод прислушался к плакучему треку The Doors, пробормотал себе под нос:
- Some are born to sweet delight, some are born to the endless night.
Затем бодрым громким голосом перевел:
- Некоторые рождены для наслаждений, а некоторые для бесконечной тьмы.
ГЛАВА 2
Дарья проспала все будильники. Один пел песню Боба Марли No women no cry, другой какую-то русскую лесбиянскую, а третий долго пытался предупредить об ожидающем в подворотне маньяке. Но проснулась она от того, что какой-то идиот закинул ей в форточку мартовский льдистый снежок.
Снежок больно ударил ее в обнаженную грудь и свалился прямо в стоявшую на полу массивную советскую пепельницу. Пара тонких окурков вылетела на линолеум. Дарья машинально натянула на себя одеяло, выматерилась, пригладила волосы и подошла к окну. Со своего второго этажа она увидела несколько упаднически одетых подростков. Один из них показал пальцем на ее окно, остальные загоготали, а потом все они двинулись прочь в сторону арки. После них осталось замусоренное вытоптанное пространство, усеянное яркими алюминиевыми банками от искусственных спиртных напитков и энергетиков.
- Совсем охренели, что ли? - злобно сказала Дарья куда-то в космос и потянулась к стоявшей на подоконнике полупустой бутылке недорогого сухого вина. Но, лишь коснувшись горлышка, она отдернула руку и взглянула на пластмассовые часы, изображавшие из себя гогеновский подсолнух.
- Блять, уже почти шесть!
Дарья отбросила на диван одеяло, тыкнула пальцем кнопку включения чайника и направилась в ванную, бормоча:
- Ебаное Новогиреево... Пиздец...
ххх
Ровно в семь она вошла во второй подъезд дома номер шесть на Малом Златоустьинском переулке, а в две минуты восьмого уже была на рабочем месте. Кабинет в стиле хай-тек с небольшим оттенком шерлок-холмсовского уюта. Уют создавали мягкая кушетка, кресло-качалка, парадный портрет королевы Виктории и камин с голографическим изображением трепещущего пламени.
Дарья включила телевизор, согрела чайник и жадно выпила чашку крепкого кофе. Налила себе еще одну, а телевизор в это время рассказывал:
- Школьники в ста двадцати трех странах провели забастовку в поддержку идей Греты Тунберг... В Утрехте неизвестный расстрелял двенадцать человек... Владимир Путин, скорее всего, подпишет закон о фейк-ньюс... Трамп заявил, что с Путиным можно поладить, однако никто не был столь жесток с Путиным, как действующий президент США...
В дверь деликатно постучали.
- Да-да, входите! - позитивным голосом крикнула Дарья и выключила телевизор. В кабинет вошел полноватый лысоватый мужчина среднего роста. На нем были черные джинсы Roberto Cavalli и бежевая рубашка Hugo Boss, левую руку украшал тяжелый золотой браслет. На лице его лежала маска тяжеловатой уверенности. Дарье показалось, что в лице есть что-то азиатское, хотя - хрен его знает. Она приветливо сказала:
- Проходите. Можно вот в это кресло, в качалочку, а можно на вот этот стул. Это вы вчера звонили?
- Я...
- Самсон?
- Нет, я Всеволод.
- Ой, извините, - немного сконфузилась Дарья. - Чай, кофе?
- Нет, спасибо. Хотя... Ну давайте чай.
- Зеленый, черный?
- Эээ... Зеленый можно.
Дарья налила из чайника кипятка, бросила в пиалу пакетик, протянула пиалу клиенту.
- Ну, рассказывайте, - улыбнулась она.
Мужчина помолчал, глядя куда-то в пол, потеребил свой золотой браслет, спросил:
- А там в камине у вас настоящий огонь?
Дарья отрицательно покачала головой:
- Голограмма.
Они молчали - минуту, две. Дарья считала, что клиента торопить не надо. Затянувшееся молчание само придавит его своей массой и заставит говорить. Обычно дольше трех минут никто из клиентов не молчал. Большинству людей выдерживать столь длительные паузы нелегко, надо заполнять собственную пустоту разным пиздежом.
- А почему вы меня ни о чем не спрашиваете? - спросил через некоторое время клиент.
- Так ведь я жду, чего вы сами скажите, - улыбнулась Дарья. - Зачем вы сюда пришли?
- Я... Есть проблемы определенные.
- Так расскажите, - Дарья приподняла свою кружку с кофе, как бы чокаясь с клиентом.
- Даже и не знаю, с чего начать-то, - хмуро сказал Всеволод.
- А вы просто начните говорить о чем-нибудь. Что вам в голову приходит? Да хоть про то, что сейчас происходит. На работе, в семье. Можете просто рассказать, чем занимаетесь.
- Занимаюсь?
- Вчера вы говорили, что вас начало угнетать то, чем вы сейчас занимаетесь. Я так поняла, вы бизнесом занимаетесь?
- Я..? Эээ... Да, бизнесом.
- Так вот про бизнес немного расскажите, если это вам интересно. Подробности не обязательно, важна эмоциональная составляющая. Как вы себя в своем бизнесе ощущаете?
- Я делаю шампунь.
- Что, простите?
- Шампунь. Мы его продаем оптовикам, а большую часть сдаем для системы интернатов по Московской области и для гостиниц.
- Нормально идет?
- Нормально.
Они промолчали еще минуту, а затем Всеволод спросил:
- Можно честно?
- Так вы именно для этого ко мне и пришли, чтобы честно. Конечно же, честно! А иначе - какой смысл?
- Я чувствую себя ненужным человеком. Каким-то лишним... Как будто я для вида существую, для картинки. А настоящая жизнь мимо куда-то идет.
- И что вы в связи с этим чувствуете? Какие ощущения от этого в душе, в теле?
- А в теле вот такое: мне даже ходить трудно. Не хочется.
- Это у вас иногда так, или постоянно?
- Иногда наоборот - я чувствую себя... почти богом. Кажется, что я все смогу. Тогда и ходить легко, как будто летаю.
- Так может вы действительно все сможете?
Всеволод удивленно посмотрел на Дарью.
- Я же вам объясняю: мне жить не хочется.
Дарья отхлебнула из кружки. Поставила кружку на хайтековский стол и спросила:
- А почему вы вообще уверенны в том, что вы живете? Что вы вообще существуете?
ххх
- И вот тут, прикинь, я ему вхуярила провокативную терапию по Фрэнку Фаррелли, - сказала Дарья и замахнула рюмку виски.
- А это что за хуйня? Что за Форель? - вежливо поинтересовался бармен Миша, наливая себе стопку белорусской водки. В баре практически никого не было, если не считать двух китаянок, щебетавших на своем тональном наречии в дальнем зале.
- А смысл в том, что ты клиента позитивом не накачиваешь, а то, что он говорит - ты до абсурда доводишь. И его провоцируешь на настоящую искренность.
- Хм... - с сомнением сказал Миша. - Он ведь итак с проблемами. А ты еще и до абсурда его. А вдруг он..?
- Да ты не понимаешь! - перебила его Дарья. - Это научно обоснованный метод. Я его сейчас осваиваю. А я и раньше его использовала, инстинктивно. Работает, блять, работает! Вот, короче, я в Советской Гавани еще когда жила...
- Где жила?
- В Советской Гавани. Это порт такой охуенный. Да не в этом дело. Прикол в том, что это - несчастный миллионер. Таких вообще до хрена в России, несчастных миллионеров. Сами не знают - чего им надо? Может яхту побольше, может девку получше.
- Так он миллионер?
- Ну, я так поняла что типа да. Шампунь производит. И прикид нормальный.
- Какой прикид? - удивился бармен.
- Так блять джинсы где-то штуку баксов стоят. Рубашка и все такое. Миша, вот твоя рубашка - сколько, блять, стоит?
Бармен пожал плечами.
- Да не помню. Тыщу где-то.
- Баксов?
- Каких баксов? Рублей. А на хрена мне рубашка за штуку баксов?
Китаянки подошли к стойке, сказали какую-то длинную фразу на абсолютно непонятном английском, поулыбались, помахали ручками и вышли.
- И что, зацепил тебя этот миллионер? - спросил бармен.
Дарья криво улыбнулась. Потом нетрезвым голосом ответила:
- Психолог не имеет права вступать с клиентом в интимные отношения. Это, блять, неэтично.
ГЛАВА 3
- Сева, посмотри на свою обувь! - раздраженно сказала мама. Они ехали в лифте: стертые кнопки, обязательная неприличная надпись.
Сева посмотрел: обувь как обувь. Обычные советские ботиночки, такие у половины мальчиков в классе.
- Нечищенная, стоптанная, - продолжала говорить мама. - Может у твоего отца в Киргизии так все и делают - стаптывают и не чистят обувь. А у нас в Москве так не принято.
Они вышли из подъезда в усаженный тонкими осинами двор, а мама продолжала:
- Знаешь, как нормальный мужчина ухаживает за обувью? У нормального мужчины ботинки всегда блестят как зеркало. Как черное зеркало блестят, да.
Сева представил себе это ботиночное зеркало, а в нем лица: в одном ботинке - лицо мамы, а в другом - её друга, пожилого адвоката. Адвокат был спокойным, приготовившимся к смерти человеком. Он никогда не обижал Севу, иногда угощал его сладкими соевыми батончиками, а иногда давал почитать Севе некоторые странные книжки, вроде напечатанных на машинке "Гадких лебедей" или подпольно размноженного на государственном оборудовании "Архипелага Гулага".
ххх
Родился Сева в очень старом и очень маленьком городке Старая Болонь. Совсем рядом с Москвой, до Кремля - всего тридцать шесть километров. Однако в городке не было станции. Либо на автобусе до Балашихи - и там на электричку. Либо опять же на автобусе до ближайшей станции метро Партизанская. Поэтому жизнь в Старой Болони была патриархальная, совсем даже и не московская. Пролетариат работал на фармацевтической фабрике "Красный Хинопром", остальные обслуживали нужды этого пролетариата. Мама у Севы была бухгалтером, одним из многих на фабрике.
Мама у Севы была русская, Алевтина Петровна. А папа был - киргиз Алтынбек Азатович. Папу Сева почти не помнил: в тысяча девятьсот семьдесят девятом он куда-то исчез, оставив маленькому Севе только свою фамилию (Булатов) да причудливое для советского Подмосковья отчество. В первом классе Сева учился в школе имени Некрасова, там было хорошо. А в третьем классе перешел в школу номер два, где его начали бить местные мальчики. Сева долго не мог найти оптимального решения проблемы, а потом вдруг понял: коллективной силе злых мальчиков можно противопоставить только индивидуальную суперсилу, других вариантов нет. Перед новогодними праздниками он провел инвентаризацию своих запасов свинца (покрытые слоем окислов решетки от старых аккумуляторов), выплавил сначала несколько увесистых свинцовых блях, а потом переплавил их в кастет.
После окончания каникул он пришел в школу с тайным осознанием своего могущества. Могущество заключалось вовсе даже и не в кастете. В конце концов, ударить на поражение можно и куском кирпича. Могущество заключалось в решимости, в готовности этот самый кастет или кирпич применить.
В столовой местный хулиган Слискин по своему обыкновению засунул Севе за шиворот кусок отвратительного жареного минтая. Сева брезгливо выгреб из-за шиворота рассыпчатую рыбную кашу, а затем спокойно сказал Слискину:
- Давай за школу выйдем.
Десятки глаз жадно наблюдали за происходящим. Сева посмотрел в глаза Иры, затем на торжествующего Слискина. Слискин хлопнул в ладоши, ухмыльнулся:
- Так давай, двигай.
Они вышли под падавший на пришкольный двор медленный снежок, подождали пока соберутся зрители. А потом Сева запустил руку в правый карман, зафиксировал на руке кастет, вытащил из кармана отяжеленную кастетом руку и со всей силы ударил Слискина по скуле. Слискин упал и начал стонать. Сева молча ушел.
После этого в школе никто не пытался наезжать на Севу, однако и героем его, почему-то, никто из одноклассников считать не стал. Его просто начали сторониться.
ГЛАВА 4
- Вы же понимаете, что корни всех наших проблем лежат в детстве? - спросила Дарья и сидевший на диванчике Всеволод, немного подумав, кивнул.
Дарья встала из-за стола, прошлась по кабинету и сказала:
- Вот если честно, не понимаю - зачем здесь стол. Стол символизирует фигуру отца, начальника. Если вы не против, я пересяду?
- Я не против.
Дарья села в кресло-качалку.
- Вы рассказали об этом травмирующем опыте, с катетом...
- Почему травмирующем? - удивился Всеволод. - Это был хороший опыт.
- Хороший?
- Конечно. Они ведь после этого перестали до меня докапываться.
- А с этим мальчиком, Слискиным, все нормально было?
- Щеку ему рассек... Синяк был. А так-то - нормально. Пластырем заклеил - да и все. И больше ничего плохого он мне не делал.
Всеволод улыбнулся было, потом пригасил свою улыбку.
- А в бизнесе вы так же действуете?
Всеволод задумался.
- Так в бизнесе никто не пихает мне вареный минтай за шиворот.
ххх
- Привет Даша, привет...
Игорь немного отстранился от объятий Дарьи и спросил у бармена:
- Что есть из эксклюзивного?
- Сегодня есть белорусская текила.
- Контрабанда, что ли? - удивился Игорь, стягивая с себя кожаное пальто.
- Какая контрабанда? - возмутилась Дарья. - Все законно. Настоящая текила, просто белорусская.
- Они там что, кактусов нарастили в теплицах? - спросил Игорь у бармена.
- Так вот именно так и было. Нарастили кучу кактусов. Генно-модифицированных, ускоренный рост, - улыбнулся бармен. - Это экспериментальная партия, в серию не пошла.
- Да уж, чего только не сделаешь на базе бесплатных энергоносителей... Ладно, наливай уже, - сказал Игорь.
Они присели за столик. Кроме них в баре никого не было. Дальний зал тоже пустовал, не было даже обычных в это время китаянок.
- Я угощаю, - сказала Дарья. - Ты мне реально помог. Очень хорошая работа, мне нравится. Давай выпьем за дружбу!
- Ты, главное, хорошо работай. И пей поменьше, - серьезно сказал Игорь. - А за дружбу... Окей, давай за дружбу. Попробуем белорусскую текилу.
Они выпили, закусили лаймом без соли.
- Слущай, а что там о Солсбери у вас в админке говорят? - спросила Дарья.
- Ой, умоляю, ну давай не будем про этот трэш. Я по внешней политике вообще не в курсе. Ты же знаешь, я чисто выборами занимаюсь. Откуда мне про твое Солсбери знать?
- Да это я так, для поддержания разговора. Я про другое сказать хотела.