Аннотация: Критиканские заметки на журнал Бориса Стругацкого "Полдень 21 век", Перумова, Брилеву, Еверзова.
Критиканство на журнал Бориса Стругацкого "Полдень 21 век", Перумова, Брилеву, Еверзова.
Очень давно хотел купить журнал Бориса Стругацкого "Полдень 21 век". И вот - купил. Четвертый номер.
Что порадовало? Журнал очень трудно найти в продаже. Раскупается мгновенно. Знать, много людей продолжает читать серьезную фантастику. Почитал и я.
Первое впечатление - разочарование.
Вернемся немного назад, в начало девяностых. Был такой молодежный журнал - "Парус". Помню, как читал его - с упоением, с восторгом. Размах фантазии, жизнь, настоящая жизнь плескалась со страниц. Дружба, честь, благородство души, сила слабых и слабость сильных, рассказы которые можно было даже "попробовать на зуб". Хотелось поменяться с главными героями местами, либо, на худой конец, встать плечом к плечу.
Но этой силы нет в "Полдне". Ни одному герою не захотелось помочь - ни Голлюбике из "Ленты Мру" (автор А. Смирнов), ни мальчику из рассказа С. Лукьяненко, ни погибающему Рожденному-В-Стали (автор А. Марченко). Никому.
Аллегория, гротеск и сатира здесь мне показались упадничеством. Герои не совершают поступков - они просто плывут. Эти рассказы претендуют на жанр "фантастика". То есть главные герои должны плыть хотя бы по жизни. Но нет жизни.
Например, в первых восьми десятых текста "Лента Мру" существует только шесть героев, которые в процессе чтения преобразуются в неполноценных. Остальные - генерал, клоун, говорящий поезд - существа больше механические, словно автор боится, что введение жизнеспособных героев затмит неполноценных двойников. Самое интересное - это происходит! Введение Марата (надо же, вспомнил имя без заглядывания в текст), живого, грубого, с бритым затылком и хамоватого - напрочь забивает и Веру Светову, и Обмылка и Нора. Наверно, повесть задумывалась с таким смыслом, что все люди, кроме шестерых клонов, застряли на Ленте. А получилось, что Марат - главный герой. Здорово запутала мозги глава 17 и 18. Там Голлюбика и Обмылок соревнуются в армрестлинге. Таким образом показалось, что Наждак и Зевок для меня вышли на роль слабейших в отряде, побыв перед этим в сильнейших. После этого момента я совершенно запутался в персонажах и перестал следить за сюжетом (на кой за ним следить, и так все ясно) и главу 19 только просмотрел. И шутки юмора не помогли - ну не засмеялся нигде, токмо усмехнулся скептически пару раз.
Рассказ Сергея Лукьяненко "Донырнуть до звезд" понравился, но еще больше увеличил критиканский скепсис. Это рассказ для раннего юношества, розово-романтичный, без разбора психологии, психики, без детализации. Просто зарисовка. Понимаешь, что ничего этого происходить не может, как бы ни огромна была Вселенная, и пытаешься проникнуться стилем. И тоже - не получается. Слишком мрачно, слишком безысходно, слишком просто сказать: "Звезды красивы. Почти как люди. Почти".
Когда дочитал рассказ А. Сивинского "Ручная работа", захотелось выбросить журнал подальше. Из-за последней фразы:
"Домыслите".
Я умираль и плакаль! У автора кончились мысли, сюжеты и слова. Он предлагает читателю, после того, как призывает : "Вы не сбились?", "Следите?" - домыслить!
Да дрочит, дрочит наш любимый Поликарп! И все эти пускания стрел, волосатые руки и нестриженые ногти - к чему? А чем занимался автор, когда писал этот рассказ?
Рассказ Ларисы Подистовой тоже оставил неприятный осадок. Я хорошо знаком с ее творчеством, и считаю "Бастион" лучшим рассказом в номере, но в совокупности рассказы (еще раз повторюсь) оставляют гадкое впечатление декаданса. Для меня главный герой трансформировался из слабого, беззащитного старика в злобного, ничего не умеющего и не жалеющего вампира. И получился смысл рассказа, как в анекдоте: "И тут выхожу я - весь в белом". Все вокруг - дерьмо, один я хороший. Достоевский, Ницше, Чайковский, Камю, Черчилль, на худой конец - Карузо или Паваротти - вот люди достойные общения, с ними и общается "Робинзон". И когда выпадает возможность понять этот мир, узнать на вкус кровь, попробовать, что такое - "низменный инстинкт", выплеснуть слова, которые все-таки употребляет главный герой - "ублюдки, шакалы, придурки, уроды", то он вдруг понимает, что без пистолета - тоже слаб. Это простая истина. Мне не жаль того, кто даже не смог ее осознать и в преклонном возрасте. Такой человек нежизнеспособен, его не следует жалеть, будущее - за молодыми. Пусть и такими, какие изображены в произведении. Они, эти молодые "ублюдки, шакалы, придурки, уроды" - выше главного героя, по крайней мере, выше его понимания. По крайней мере, это именно это я вынес из рассказа (могу доказать:-)).
Рассказ "Рожденный-В-Стали" произвел впечатление написанного на сон грядущий, от скуки с примесью лени. Огромное введение, что прерывается странными репликами - "Забыл", "Короче", "На чем я остановился?" Этот прием (довольно странный) используют многие авторы сборника (например, В. Ягоар в "Чаше Дель Жереза": "О чем я говорил?", "Приготовься" и А. Сивирский в "Ручной работе" см. выше).
Это что - веяние моды? Такие попытки показать внутренний мир героя и автора - посредством этих фраз - по меньшей мере вызывают недоумение. Технические подробности впечатляют. Не говоря уже о перлах, типа "тревожной сигнализации" и "вместилище модуля", но трудно представить инженеров, что работая по принципу "Где тонко там и рвется", делают специальные сверхнеудобные скафандры. Кроме прочего, хочется и придраться. Самого меня уже приучили, что числа (цифры) в тексте - неуважение к читателю. Последнее время пытаюсь ни одно число или цифру не вставлять в текст просто так. Здесь же - планета со странным названием RP 4987943/Х3, 3 марта 1047 года. Даже далекий от истории человек поймет, что ни число, ни дата к Лукреции Борджиа никакого отношения не имеют. Если это и было "ружье на стене" (в чем сильно сомневаюсь), то выстрелило оно в такое "молоко", что можно только улыбнуться. А морали в рассказе действительно нет. Почему так придираюсь? Да просто столько навидался подобных рассказов, когда автору приходит в голову какая-либо идея, и он, думая: "А что бы и не писнуть?" пишет вот такую муть. "Бурундук - хозяин тайги" от Н. Горного и С. Павлова-мл. несомненно хорош. Видно, что люди знают, о чем пишут и понимают, чего хотят. Правда, после строк: "Сорванные башни танков с глубокими царапинами от когтей" понимаешь, что автора немного "повело". Но это, конечно, мелочь. Куда важней, что герои (в который раз!) словно ватные. Вроде бы Андрей всем хорош: и друга не бросит в беде, и девушка у него прекрасная, а вот настает "момент истины" - и авторы сами пугаются, либо не хотят расписывать, что же на самом деле произошло (хотя бы в душе главного героя). Концовка безжалостно смята, такой был размах, и удар - будь здоров, только удар этот - по воздуху.
Над "Чашей Дель Жереза" пришлось задуматься. А думал вот о чем - на кой в одном журнале два одинаковых рассказа? И в том, и другом - высшее существо, наблюдающее за человеком и имеющее возможность помочь лишь косвенно. Даже стиль одинаковый и время, измеряемое столетиями. Может быть, имелось в виду сравнить, как пишет уже сформировавшийся автор по сравнению с молодым? Но не так уж они отличаются - ни в том, ни в другом произведении не веришь ни единому слову. Зарисовки, и достаточно неудачные. Не понял я смысла их совмещения.
В литературе иногда начинают существовать правила. Когда учитель литературы в школе просит подготовить план сочинения с простейшими пунктами - введение, основная часть, вывод (заключение) - то призывает учеников создать литературное произведение. Дает вводную, как оно (произведение) должно выглядеть и что содержать. А содержать оно желательно должно введение, основную часть, вывод (заключение). В рассказе "Трое и один" отсутствует введение. Три основных части, в которых все правила соблюдены и заключение, в котором мальчик пускает мыльные пузыри. Мне непонятно, зачем все это задумывалось - только чтобы показать, что автор умеет складывать слова в предложения? Для этого хватило бы и "...одного".
Так и хочется сказать - "красота спасет мир, но погубит литературу". Рассказы в "Полдне", наверно, красивы. Ан, не заметил. Может быть, несут огромный внутренний смысл. Но не нашел. Возможно, это новый этап мышления, хотя в после прочтения большинства из них ощущал в голове некий "туман", пытаясь понять, что хотели сказать авторы. Сначала хотел сравнить рассказы с прозой, в частности с "...пропастью во ржи", "...кукушкиным гнездом" и "Америкой" Кафки, но понял, что это будет стрельба из пушки по воробьям. Слишком уж велики смысловые отличия при вполне сходном литературном уровне. Слишком уж отличается желание "куска мяса" от российского фатализма. Фатализма не в литературе, но в душах.
На этом все.
Удачи всем. Ринат.
Вечер. 3 октября.
Сочинение. (Это мое личное мнение, то есть: критикуй - не хочу (в обоих смыслах)).
На тему: Мироощущение в произведении Н. Перумова 'Семь зверей Райлега' и сравнение мира Райлега с Сибирью в романе Ф. М. Достоевского 'Записки из мертвого дома'.
1. Введение
2. Мир Райлега и Сибирь через призму описаний. Стиль, приемы.
Достоинства описания мира Райлега Ника Перумова и Сибири Ф.М. Достоевского.
Недостатки.....
На примерах описания:
" Статичной картины мира
" Взгляд на мир глазами его обитателей
" Описание конкретных моментов в повествованиях (описание утра)
Сравнение с произведением Ф. М. Достоевского 'Записки из мертвого дома' по мере раскрытия композиционных линий произведений.
3. Заключение.
Наверно, все согласятся со мной, что от восприятия читателем места, где происходят события, описанные в произведении, зависит и восприятие произведения в целом. Описанные живым словом, краткие, емкие, красивые и ненавязчививые описания уводят читателя в мир, расположенный на бумажных страницах, заставляя жить, страдать и мечтать вместе с героями произведения. Для себя я назвал все это - мироощущением, способностью писателя показать нам сотворенный им мир. В фэнтези подача мироощущения особенно важна, так как авторы в большинстве своем представляют на суд публике миры, которые не существуют, и героев, существующих только в (писательском) воображении. Несколько раз я пытался найти произведение, где композиция, способы раскрытия событий и персонажей были бы схожи со 'Зверями...'. В конце концов я остановился на 'Записках...' Ф. М. Достоевского. По моему мнению произведения схожи не только композиционно, но где-то соприкасаются и идеями.
Описание мира Райлега начинается буквально с первых фраз. Понравилось то, что не смог с ходу вспомнить ни одной религии, описывающей мир подобным образом. Аналогии, конечно, возникали, но уже потом, по мере прочтения.
Автор пытается нам показать, насколько созданный им мир разнообразен. Например, явное противопоставление создается при прочтении фраз о 'зловонных городах' и 'великолепном снежном тигре'. Читатель понимает, что в мире Райлега найдется место и тем (городам), и другим (тиграм), что они способны сосуществовать.
Этот мир величественен, как может быть величественен только фэнтезийный мир, где нет места просто горам, силам и свету. Здесь это: исполинские горные пики, истинные силы, даже Свет написан с заглавной буквы, напоминая о его обособленности и, быть может, душе и разуме (раз это звучит как имя собственное).
Хотя решительно не понимаю, каковы функциональные различия между светом, Светом и Истинным Светом; смерти, Смерти, Истинной Смерти, и Не-Смерти. Или просто с синонимами напряг? (заметка на полях).
Теперь обратимся к первым строкам 'Записок...'.
'В отдаленных краях Сибири, среди степей, гор и непроходимых лесов, попадаются маленькие города, с одной, много двумя тысячами жителей, деревянные, ...больше похожие на хорошее подмосковное село...'. Федор Михайлович сначала говорит, что края отдаленные, а затем слово 'края' сливается со степями, горами, лесами. Цифры, которые должны придать конкретику описанию - 'одна или две тысячи жителей', наоборот, расширяют картину. Читатель видит, что в Сибири найдутся города, в которых есть и 999, и 1765 жителей и еще много и много таких городов. Некоторые и не города вовсе, а деревянные села, и в них количество проживающих колеблется разнообразно. На звуковой ряд тоже прошу обратить внимание. Множество букв 'О' в предложении дает почувствовать на слух количество, кондовость и достаток здешних мест. Автор подготавливает нас к тому, что в Сибири 'хорошо', что потом и раскрывает это в последующих строках: 'умеющие разрешать загадку жизни с наслаждением укореняются... приносят богатые и сладкие плоды...в Сибири можно блаженствовать...Икра удивительная...земля благословленная'.
У обоих авторов можно найти несомненные параллели в описаниях создаваемого перед читателями мира. И тот и другой используют сравнение 'жизни и дыхания' с древом, передавая существам (обывателям и чиновникам - у Ф.М, сидам и Предвечным - у Н.Д.) свойства и функции растений. То есть - 'люди...укореняются ... приносят богатые и сладкие плоды ...', и 'четвёртый воплотился в исполинское древо'. К сожалению, некоторые логические несообразности у Н.Д не позволяют мне проанализировать эти параллели, так как я не совсем точно улавливаю смысл 'предания сидов'. Приведу пример: если 'невоплощённым заполнено было всё, и ничего, кроме него, не было', то после воплощения четырех духов, ставших Стихиями, и возникновения миров-листьев откуда взялись Предвечные? Это духи или Стихии? И тогда кто сотворил миры, древо и смертных? У меня два варианта:
1. Если Предвечные - Воплощенные, то как может четвертый Воплощенный странствовать по самому себе, если 'стал сотворённом ими Древом'. Или появился еще один Воплощенный, пятый, точная копия четвертого?
2. Если Предвечные - сами по себе, то в сказаниях, до '...В начале не было ничего...' стоит хоть упомянуть о них. По всей видимости, и тогда они были серьезными ребятами, достойными уважения и хотя бы маленькой ссылки.
Такие логические загадки (на пустом месте) очень мешают анализу текста.
'Дух Ветра в неистовом полете' у Перумова прекрасен своим движением. Его описание, Духа и полета, выпукло и красочно. Автор уместно использует повторы, ощущение бешеной скорости усиливается от картины пёстрого вечноизменчивого ковра земли, несущегося внизу. Города в этом безумном полете сменяются лесами, горами и вновь возникают, уже в других землях 'сотнями краснокирпичных труб'.
Но вначале, даже без повторного прочтения, возникает чувство ограниченности этого мира, его малых размеров. Ведь 'Дух знал, что великолепие земных красот имеет свои пределы'. Ветер 'не особенно расстраивался', а значит, все-таки иногда 'особенно расстраивался', а следующие строки объясняют, почему: 'Просторы мира достаточно велики. Есть где разгуляться'. Подсознательно я слышу: 'не достаточно, нет где разгуляться', ведь первое предложение, логически связанное, несет скрытое отрицание (не расстраивался). Умопомрачительная скорость Духа не расширяет границы мира, а сужает. Дух летит по кругу, сначала 'вырвался на волю из плена тесных ущелий', а потом возвращается обратно, впрочем, 'не желая вновь блуждать по ущельям и долинам'. Кроме того, при описании мыслей Духа Ветра происходит явное нарушение физических законов. '....Ничто. Даже не мрак, не пустота...' написано у Н.Д, а обычно считается, что в природе не бывает пустоты, пусть не вакуум, так хоть антиматерия должна быть. Конечно же, это допустимо для фэнтезийных миров, но для меня лично еще больше ограничивает, закупоривает мир Райлега.
Противопоставляя Духу Ветра у Н.Д статичное описание неба у Ф.М, мы находим в 'Записках...' огромный мир, пусть и существующий за валом с часовыми. Но даже через щель забора виден 'краешек неба, не того неба, что над острогом, а другого, далекого, вольного неба'. Используя повторы Достоевский говорит нам о том, что даже в обыденном мире может быть два измерения, два неба. Одно из них (свободное) мы все знаем, а второе, за стенами мертвого дома, и показывает нам Ф.М в своем произведении.
Утро в казарме у Достоевского динамично и реалистично. Реализм создается путем противопоставлений, узнаваемых нами и через полтораста лет: 'дрожа от холода' в 'страшной духоте', '...Свежий зимний воздух ...понесся клубами пара...'. Динамика видна в последовательности и непрерывности событий: 'барабан пробил зорю...Стали просыпаться...Большая часть была молчалива... Иные крестились, другие начинали вздорить...У ведер... набирали в рот воды и умывали ...руки и лицо изо рта'. Реализм и логичная последовательность, понятная каждому, налицо.
У Ника Перумов описания утра вышло явно неудачно. 'Утро плеснуло в глаза' - действие происходит внезапно, будто не было зари, а солнце сразу выскочило из-за горизонта. Или герои спали глубоко в пещере? Этого не сказано. То же самое происходит с лесом, который 'ожил'. До 'водоворотов света' лес, получается, находился в полном безмолвии, не замечая восхода. '...Сияние... в седловине меж двумя каменными великанами' повергает меня в мрачные мысли о красоте русского языка. Потом, 'море равнинных лесов и рощ' наводит на мысль, что их (открывшихся взору лесов и рощ) было много. А между тем, с реалистической точки зрения даже один лес просто окинуть взглядом сложно. Например, Татьянин лес (местное название) в Мещере (даже не в Сибири!) и с самолета трудно 'охватить'. А из текста Н.Д получается, путем нехитрых логических выкладок, что роща в основном состоит из трех-четырех деревьев, а лес - из пяти-шести десятков.
Даже поверхностное проведение параллелей между Н. Перумовым и Ф.М. Достоевским указывает на то, что в творчестве авторов, живущих в разное время и пишущих в разных жанрах можно найти точки соприкосновения. Например, оба автора в этих произведениях придерживаются одной и той же линии композиции, в описаниях одних и тех же эпизодов используют одинаковые приемы. Следует заметить, что численно по количеству метафор и сравнений Н.Д превосходит Ф.М., не говоря уже о том, что Перумов использует их в превосходной эмоционально окрашенной форме (Например: просто 'горы' у Ф.М. и 'каменные великаны' у Н.Д.). И все-таки мир Райлега для меня лично выглядит слабее, бледнее и невыразительней, чем Сибирь, которая по большому счету, является просто краем 'степей, гор и непроходимых лесов', кусочком нашей планеты. Лично я считаю, с миром Райлега это произошло из-за неумения (или нехотения) Ника Перумова логично и последовательно следовать своим мыслям в описаниях; недостатке авторского материала (ощущений); стилистической недоработке (редактировании).
Обзор романа Ольги Брилевой 'По ту сторону рассвета'
Статья размещена на
http://eressea.ru/tavern7/023-0005.shtml
Человек губит свой талант, если пишет хуже, чем он может писать.
Э. Хемингуэй
Творчество Д.Р.Р. Толкина породило много споров и множество последователей. Для меня это свидетельство того, что автор 'Властелина колец' был великим человеком. Он заставил многих взяться за перо. Множество последователей - это ли не признак гениальности? Но каковы они - его последователи, создатели так называемых 'фанфиков'? Иногда кажется, что продолжатели есть лишь паразиты на теле литературы. Но есть и другое мнение. Может быть, это талантливые люди, разбуженные 'глаголом' гения? Или даже желающие превзойти своего учителя, научиться на примере, встать вровень, выложить то, что зрело в душе? В конце концов, не прав ли Анатоль Франс, говоря нам: '... что великий писатель...заимствует больше, чем сочиняет сам'? Давайте попробуем разобраться...
Роман Ольги Брилевой 'По ту сторону рассвета' на сегодняшний момент является самым большим произведением по мотивам 'Сильмариллиона' Д.Р.Р. Толкина из прочитанных мной. Не откладывая дела в долгий ящик, скажу, что произведение написано хорошим языком. Даже сказал бы - хорошим русским языком. Роман отлично читается - причем с любого места. Нет 'новорусских' выражений, почти нет ругательств, непонятные моменты и слова (термины) прописаны и объяснены в примечаниях. Это добротный, много раз вычитанный, хорошо отлежавшийся роман, в котором заметно авторское чувство стиля и ритма. Приятно видеть, что автор знает, о чем он пишет, при этом прекрасно владея терминологией и историей Средиземья.
Хочется привести отрывок, замечательно доказывающий предыдущие высказывания:
'... на ночь они остановились в месте, называемом Кирит Мегил, Ущелье Меча. Мало кто знал о нем. По приданию, здесь Астальдо бился с Морготом, ударил врага мечом, промахнулся и проложил лезвием это ущелье в гряде Криссаэгрим. Ущелье и вправду было прямое, а стены его - отвесные, словно вырубленные исполинским мечом. По дну ущелья пролегало песчаное русло речки, наполнявшееся только во время дождей, она так и называлась: Сухая Речка'.
Всего несколько предложений - но перед глазами уже встает описываемое место. История, где было место для богов, их битв, - и сегодняшнее ущелье, в котором осталось место только пескам и дождям.
Прорисовка героев, ландшафта, городов, даже мелочей в одежде - все это автор сумела подать с тщательностью, достойной уважения. Мир, в котором существует Берен - это узнаваемый, реальный мир 'Саги о неведомых землях'. Ольга Брилева не скупясь вносит в произведение множество мелочей, которые дают ощущение реальности происходящего. Например, Саурон не утверждает, что Берен - враг. Падший майар говорит:
' - У тебя в котомке нашли точильный брусок, завернутый в обрывок горского плаща. Родовые цвета Беорнингов...'.
Даже этот кусочек текста говорит нам, что горцы носили плащи, и Саурон разбирается в родовых цветах, но не спешит делать скоропалительные выводы, а Берен, хотя и сделал глупость, так и не решился расстаться с кусочком Родины, и завернул в него не нож - но точильный брусок, как будто предупреждая, что и ножом он умеет общаться... И это хорошее качество для автора - уметь придать смысл каждому слову. В этом смысле текст Брилевой для меня часто перекликался с 'Золотым Храмом' Мисимы. Там тоже каждое слово - не просто так.
И, к сожалению, именно отсюда начинаются мои претензии к произведению. Даже бы сказал - одна претензия. Но настолько большая, что перечеркивает все достоинства романа. В произведении есть слова и смысл - но нет чувства. Можно сказать, что я уже трижды перечитывал роман - но это словно жвачка, словно документальная литература. Хорошо сбитый, со многими подробностями и деталями справочник по Средиземью.
Любовь Берена и Лютиэн - это любовь самого Толкина, уже описанная им. 'Лэ о Лэйтиан' полна отчаяния, ярости, силы, угрозы, радости, скорби, красоты. Сравните: '... и не бывало в мире подобного поединка пса с волком, ибо в лае Хуана слышны были голоса рогов Оромэ и гнев Валаров; в вое же Кархарота были ненависть Моргота и злоба, что беспощаднее стальных клыков...' (Толкин).
И Брилева:
'Потом серо-белый вихрь смял черного волка, и во все стороны полетели клочья окровавленной шерсти - и черной, и жемчужно-серой...' Потом идет много-много слов, как себя чувствовал Берен, а потом эльфы 'делали что-то такое, от чего он непременно закричал', потом вновь идут какие-то объяснения...
Но где же чувства, где же гнев и злоба, где ненависть и любовь? Почему это скрылось в водопадах слов-объяснений?
Мне показалось, что автор не понимала, что хотела сказать или, вернее - не знала. А потом я узнал, что этот роман - не о любви, но о поиске веры. Мало того, - о поиске христианской веры! И вот я снова читаю роман, и вижу, что это так - много зачастую бесполезных слов и объяснений, 'закон соблюден, польза несомненна', но где же любовь?
... Любовная история без любви, восстание без ненависти, предательство без подлости, Зло - бесцветно, как и Добро... Для меня таковой стала и автор произведения - хороший стилист и только.
В этом отношении было бы хорошо сравнить (кратко) роман с другими посттолкиеновскими произведениями. Проще всего было бы сравнить 'По ту сторону рассвета' с 'Кольцом тьмы' Ника Перумова. Вот уж где чувства хлещут через край! Ведь за описанием 'полета каждой стрелы' (с) скрывается боль, страх и мужество. Энергетика 'КТ' просто бешенная. Я без преувеличений считаю эту работу Перумова лучшей в серии 'фанфиков' по мотивам Толкина. Такова особенность книг Перумова: автору хочется верить, даже когда он говорит, что свет есть зло, а тьма - добро ('Адамант Хенны'), что фашизм - это не так уж и плохо ('Череп на рукаве')...
Что же происходит с 'Кольцом Тьмы', чего нет в романе О. Брилевой, или, например, в 'Последнем кольценосце' К. Еськова? Почему Перумова читали, читают и будут читать - а эти авторы, не смотря на то, что они писали непосредственно 'по следам' Толкина, знают лишь немногочисленные 'продвинутые' толкиенисты?
Я долго размышлял на эту тему и пришел к следующему выводу. Перумов создал (как ни странно) собственный мир. Он взял за основу Средиземье и населил его собственными героями (Фолко, Торин, Санделло, Орлангур, Олмер и др.). Кроме того, Ник наделил каждого из них душой, характером, привычками. Это легко проверить. Можно просто взять и заменить имена героев 'Кольца тьмы'. Ничего не изменится, произведение ничего не потеряет. Это и в самом деле - хороший, талантливый и удачный роман по мотивам творчества Д.Р.Р. Толкина.
Ольга Брилева (как, в принципе, и Кирилл Еськов) оказались в более сложной ситуации. Их герои уже существуют - в творчестве того же Толкина. Чтобы написать хорошее произведение Брилевой, на мой взгляд, было просто необходимо выйти на уровень первоисточника. Но Брилева говорит, что: 'моей задачей не было переписать поэму Толкиена лучше Толкиена. Я писала историю обретения веры. В основу лег сюжет Толкиена'. Это многое объясняет и многое запутывает, потому как поэма уже существует, а история обретения веры вполне бы могла обойтись без Берена. В конце концов - зачем тогда нужен сюжет Толкина? Но попробуйте заменить имена собственные в романе - и вы увидите, как произведение практически потеряет смысл. Герои потеряют мотивы к действиям - ведь эти мотивы 'запрограммированы' в первоисточнике! Если кто-то не верит - пусть попробует, этот эксперимент достаточно легко произвести на компьютере. Еськов из подобной ситуации выбрался с меньшими потерями - он посвятил книгу второстепенным героям: лекарю у орков и 'третьему мечу Гондора'. Их имена тоже оказались вполне заменяемыми.
Из вышеприведенного и вышесказанного позволю сделать некоторые выводы. Во-первых, 'По ту сторону рассвета' существует только в том случае, пока существует 'Сильмариллион' Толкина. А из этого вытекает еще большая неприятность. Я не считаю 'Берена Белгариона' самостоятельным литературным произведением. Более того, в данном произведении я вижу попытку 'завершить мир' Средиземья, сделать его 'готовым, не подлежащим живому анализу, переделке, со-творчеству, но только апологетике, воспеванию' (с). Такой панорамный роман являет собой отрицание литературы как творчества.
Мини-рецензия (?) на произведение Еверзова С. Л. "Побег".
http://zhurnal.lib.ru/e/ewerzow_s/pobeg
Признаюсь честно, я долго не мог дочитать это произведение. Мешали проволочки на работе (основной) и в работе (бумагомарательской). Но, теперь понимаю, что не зря откладывал это в долгий ящик, потому как сейчас воспринял повесть с иной, более зрелой (равновесной) точки зрения. Хотя прошу учесть, что все нижесказанное будет ИМХО (Имею мнение, х.. оспоришь).
На первый взгляд - безыскусное произведение. И первое впечатление, как всегда, обманчиво. Обычно привык видеть за текстом самого автора и не обольщаюсь больше изысканной стилистикой. Здесь же, копаясь в идеях-мыслях-словах автора вдруг понял, что создание "Побега" шло не один год. Как обычно пишет тот, кто считает себя писателем? Появилась некая идея, мысль, персонаж и - оп-ля! - называющий себя писателем хватает это, находит сюжет, вспоминает, придумывает, облекает и предлагает читателю. И все начинает зависеть от таланта, т.е. насколько создателю удастся сделать красиво ту, либо иную вещь. И очень мало произведений, которые вызрели, пошли от души, а не от таланта. По пальцам пересчитать - где талант и душа слились воедино. Как мне кажется, здесь именно сплелось, назрело, прорвало, да и не одну идею, а совокупность идей, мыслей, образов (я не исключаю, что писалось в течение одного утра), а потом отшлифовывалось долгое время. Это произведение - не талантливое. Оно - просто зрелое.
Планета Эней (видимо, ассоциации со "Звездами-холодными игрушками") нарисовали передо мной поверхность, навсегда покрытую снегом. Эней - иней. В жестких условиях вечной зимы живут, трудятся и умирают люди. Рои - надсмотрщики и деоны - рабы. Архонты и усмирители-надсмотрщики. Все работает "как часы" и последнее восстание было тридцать лет назад.
На что же это похоже? Для меня это - муравейник. Матка, самцы, охранники, бойцы, рабочие-муравьи... И то, что одна из деонов неподвластна гипноизлучению - просто ошибка в программе, не более. Но, скажите, неужели бы люди смогли выжить на этой планете, будь они поодиночке? Конечно, некоторые бы и выжили, имели бы вид современных народов крайнего севера - но ни о каких звездолетах, костюмах с подогревом и бластерах речь бы не шла. Это же для меня подтверждает и то, что усмиритель Азра похож на робота.
И тут я, как обозреватель и критик, начинаю пробуксовывать:-).
С одной стороны - проблема рабства. Что бы этого избежать, надо бороться. И автор с помощью главной героини - Элли - показывает, как это надо делать. Кстати, ее невероятная устойчивость к всевозможным неблагоприятным факторам (голоду, холоду, жажде, электричеству) опять напомнила мне живучесть насекомых.
Вторая сторона - это рои (дворяне, помещики, капиталисты, аристократы - не путать с олигархами! - это разного поля ягоды.). Ведь, работай деоны лишь на благо имущих, тогда бы верхушка каталась как сыр в масле - жратва, вино, любовницы, пресыщение. Но в тексте такого не наблюдается. Да, положение роев много лучше, чем у деонов, но отнюдь - не идеальное. И радеют они, если почитать, за правое дело - за порядок и дисциплину, которой же и сами подчиняются ("Их сплачивает железная дисциплина, за нарушение которой (ходили слухи) полагались весьма суровые наказания"). Свобода - но только относительная. Так что же, Элли желает отдать свою жизнь (причем дважды) за относительную свободу?
Как ни странно, но и положительный рой - Оскар (декабрист, как видно) - тоже оправдывает господ и существующее положение дел на Инее. "...приличный запас лекарств, ..хирургический набор" - разве это возможно без хорошо развитой техногенной цивилизации? А само существование колонии - разве было бы возможно без нуль-транспортировки, без костюмов со стронциевыми батареями, без всеразмерных башмаков?
"Это намного страшней, чем кажется - очутиться на другом краю континента, без еды, оружия, связи. Эней - пустыня. Тундра, льды... Думаю, все они уже мертвы. Человеку там не выжить" - говорит автор устами Оскара. Но откуда же взялось - еда, оружие, связь? Да все это и сделали руки работяг, рабов, деонов. Круг замкнулся. Цивилизация (по крайней мере - техногенная) невозможна без эксплуатации человека человеком. И чем суровей условия внешней среды, тем страшнее рабство-дисциплина.
Но автор не замыкается на этой крайней точке. Он ищет выход, и, может быть - находит его. Но не как Платон - для всех (что обычно кончается плачевно для больших масс людей). Только для одного человека. Для слабой, маленькой девочки-рабыни. Не стандартный, неприглядный, жесткий, воистину российский путь. Чтобы уйти от страдания, надо бороться и страдать с еще большей силой, не жалея себя, умирая и второй, - а если надо то и третий, четвертый, сотый раз. И даже отстрадав положенное, пройдя все круги ада не надо обольщаться. Надо ждать и ценить то немногое, что еще есть у тебя самого. И тогда, может быть, через пять лет бесконечной, черной пустоты, вдали от Родины, в черной бездне небытия ты поймешь, что жизнь прошла. Или только начинается...