- Возвращайся скорей! Не задерживайся... - крикнул старый мельник своему сынишке, уходящему в лес по тропинке, ведущей в деревню.
- Хорошо! - весело откликнулся Петька, сделав кувырок, подбросив шапку и ловко схватив ее на лету.
Мельник с любовью ворошил лопатой гору пшеницы и слушал, как падают зерна. Это был его любимый звук. Шуршание пшеницы его успокаивало.
'Хлеб - это лучшее, что есть на земле, - тихо думал он вслух, - с хлебом всегда будет все хорошо, он нужен всем... Каж без хлеба-то?'
- Перестань нервничать! - услышал он голос Дарьи. Она отворила большую скрипучую амбарную дверь и улыбнулась. - На вот, молока попей, да иди уже домой.
- Да, спасибо, Дарьюшка, - слабо пытаясь улыбнуться, взял крынку.
- Ты это, если волнуешься, так сам сходи в деревню следующий раз, что ж дитя так нагружать, тяжело ему суму такую таскать.
- Большой он уже, а ты все 'дитя'. В школу пойду договариваться, чтобы взяли на следующий год, пора уже.
Дарья вздохнула и присела на ступень снимая с головы платок:
- А будет ли школа теперь? Времена такие...
- Типун тебя на язык, дура-баба! Конечно, и хлеб, и школа всегда будут! Иди давай, спасибо за молоко, а я еще поработаю.
Дарья взяла крынку, и, закрывая тяжелую дверь, оглянулась на мужа. Сердце ее сжалось. Она быстро поймала слезинку краешком платка, вздохнула и вышла.
Мельник закончил работу, но в дом не пошел, а сел возле реки и завороженно смотрел на колесо, которое нежно крутила вода.
На него нахлынули воспоминания, как он его делал, как шкурил.
- Здесь и подожду Петьку, далась мне эта соль. Действительно, самому надо ходить, что ж малого посылать.
Дарья смотрела в окно, но не решилась его позвать. Хорошо, пусть у воды посидит, вода - она волшебница, она его душу с божьей помощью и успокоит.
Под журчание воды и стрекотание сверчков мельник задремал.
- Бать, а бать, - дернул его за рукав вернувшийся из деревни Петька.
- Да вот, тебя дожидаю. А ты, гляжу, светлее стал? - подняв подбородок сына повыше, мельник разглядывал большой синяк под глазом у Петьки.
- Ну, я это... - смущаясь, пробормотал мальчишка. - С ребятами подрался.
- За дело али как? - спросил мельник, ласково погладив по голове сына, дав понять, что ругать его не собирается.
Воспрянув духом, Петька затараторил, шумно рассказывая, как и кто первый подставил ему подножку, а он того потом в лужу окунул... Много и весело щебетал, а потом вдруг стал очень серьезным. И, глядя отцу в глаза, спросил:
- Батя, а мы кулачье?
- Кто тебе такое сказал? - закричал мельник, вскочив со скамейки.
Петька, испугавшись, опустил плечи и повесил нос.
- Прости, - вновь погладив его по голове, уже спокойным голосом извинился мельник. - Просто это важно очень. Кто тебе такое сказал?
- Мужик в черной куртке и баба с ним в красивой красной косынке. Они с дядь Степаном говорили, а потом на меня посмотрели и сказали, что я кулачье.
- Эх, - вздохнул мельник. - Какая уж тут школа, - буркнул он себе под нос.
- Что? - спросил Петька, с любопытством заглядывая отцу в глаза. Но вдруг они оба услышали шум подъезжающей к дому телеги и мужские голоса.
- Так, Петька, слушай меня внимательно! - мельник присел на корточки перед сыном, поправляя ему шапку на голове. - Беги в лес, и не оглядываясь. Помнишь лесника Егорыча?
- Да, да, конечно, бать, а что, а что?
- Помнишь или нет его землянку возле болот? Хотя, как ты можешь помнить, ты малой совсем был, когда мы с тобой ходили к нему, - руки мельника задрожали.
Через мгновение Петька звонко закричал:
- Помню, батя, я все помню, я же в лесу живу, я каждое дерево знаю!
- Тишшше, - отец прикрыл ему рот. - Молодец! Отлично! Беги туда и найди Егорыча, у него поживешь пока.
- Не понял! - Петька удивленно посмотрел на него, и тут они услышали выстрелы в доме.
- Беги сынок, и очень быстро! - закрывая его спиной тихо, но твердо сказал мельник. - Храни тебя Господь!
Он, не оборачиваясь, пошел в дом.
Петька очень любил и уважал отца, поэтому, хоть и не понимая толком зачем, исполнил его наказ и быстро исчез в лесу. Совсем не далеко убежав от мельницы, он услышал еще выстрелы, дрогнул, но бежал. Из-за слез стало сложно разглядеть ночную лесную дорогу, но он то бежал, то шел. Ему светили луна и звезды; он утирал слезы кулаком, но не останавливался...
- А правда, что на этой мельнице лесные духи живут и зерно мелют? - спросили старого лесника две молодые туристки.
- Правда, - тихо ответил лесник.
- Аня, ты слышишь, зерно шуршит? Пойдем, посмотрим?
- А можно? - шепотом спросила лесника Анна. Зерно же действительно слышно, как шуршит, и колесо вон как шустро крутится!
Лесник улыбнулся:
- Ну идите, любопытные, идите.
- А вы пойдете с нами?
- Нет, я тут посижу, на скамейке, воду послушаю.
Девушки неуверенно остановились.
- Нас ведь не съедят лесные духи?
- Нет, они не съедят. Идите, да быстрее возвращайтесь, а то нам еще до вашего лагеря далеко топать. Теперь понятно, почему вы заблудились. Любопытные больно.
Получив добро, девушки быстро добежали до большой амбарной двери, и попытались ее открыть. Дверь не поддавалась.
- Ты ведь слышишь, Ань, пшеницу?
- Конечно, слышу, не глухая, - дрогнув голосом, и вздернув подбородок повыше, Аня негромко крикнула. - Ну, духи, откройте нам дверь, мы только на пшеницу посмотрим...
Через мгновение дверь поддалась, и они зашли внутрь.
Летучие мыши взмыли вверх, создавая жуткий шорох под крышей. На голову девушкам посыпалась пыль вперемешку с прахом старой соломы.
Аня крепко схватила подругу за руку.
- Пойдем дальше?
- Да, пойдем. Пахнет сыростью, и пшеницей тоже пахнет! Идем!
- Ты слышишь?
- Да, но ничего не видно! - Аня открыла дверь нараспашку, и мельницу осветил луч солнечного света.
Девушки остановились.
Перед ними высилась огромная гора старого мха и листьев, из-под которых на них с недоумением смотрела лиса, которая очнулась первой и нырнула в глубину, громко шурша листьями.
-Аааа! - кинулись к двери подруги, пара мгновений, и они оказались возле лесника.
- А дверь что же не закрыли? Мне, что ли идти? - улыбнулся лесник.
То кивая, то мотая головами, подруги в один голос шептали:
- Но мы слышали пшеницу...
- Конечно, слышали. Каж без хлеба-то? - согласился лесник и пошел закрывать дверь...