"...И восстанет на месте его презренный, и не воздадут ему царских почестей, но он придет без шума и лестью овладеет царством. И полчища будут потоплены им и сокрушены... он будет идти обманом и взойдет и одержит верх с малым народом. Он войдет в мирные и плодоносные страны и совершит то, чего не делали отцы его и отцы отцов его. Добычу, награбленное имущество и богатство будет расточать своим, и на крепости будет иметь замыслы свои. И будет поступать царь тот по своему произволу, и вознесется, и возвеличится выше всякого божества, и о Боге богов станет говорить хульное, и будет иметь успех, доколе же свершится гнев: ибо что предопределено, то исполнится".
Библия, книга пророка Даниила, глава 11.
Россия, г.Магадан, 1999 год.
Сначала откуда-то из темноты донеслись смутные, почти неразличимые отголоски своего "Я". Они как бы дразнили сознание, а что-то большое, окружив и давя со всех сторон, мешало сосредоточиться на чём-то конкретном... Спустя некоторое время пришло понимание - это боль. И холод. Тело пока не давало никаких сигналов. Его даже будто не было. Лишь тишина, смутное осознание себя и боль. Мысленно, словно на ощупь он нашёл мозговой центр, отвечающий за связь мозга с глазами. Через сильное напряжение и усилившуюся боль получилось на доли миллиметра поднять веки. Это стоило настолько невероятных усилий, что глаза пришлось пока закрыть.
***
Заперев Бура в холодильнике, Артём направился в рабочую кандейку. Ничего необычного он там не увидел. Травин с командой труповозников и их друзьями как обычно устроили попойку на рабочем месте. В полуторалитровых бутылках из под "Медового крепкого" и "Медового лёгкого" было налито отнюдь не пиво. Как правило, команда "Груз 200" пробивала чистый медицинский спирт у ординаторов кардиологии, а самогон покупали в частных домах близлежащего района "шанхая". Состав отдыхающих обычный: Травин, Серёга с МЧС, Макс и Саня (в прошлом сослуживцы по Чечне, ныне же заблудшие души с нарушениями психики, такими, например, как "снос башни"), и какой-то незнакомый паренёк, по виду из санитаров.
Артём поздоровался со всеми, с удовлетворением заметив, что "семинар" только в самом разгаре. Это значит, что ещё можно рассчитывать на помощь. Если же дотянуть до того момента, как у Макса или Сани "сорвёт чеку", всё полетит к чертям. Неважно, кто из них первый отринет реальность и вернётся в Чечню. Стоит одному потерять контроль, второй тоже берёт в руки "автомат". Хорошо если они в память о службе в горах просто начинают играть в любимую игру "вампиры". Её правила заключаются в заваливании ближнего своего на пол, стараясь прокусить ухо или шею до крови. Когда они отпускали жертву, причём "попавшим", мог быть и один из них, вскакивали на ноги с весёлым детским смехом и вновь шли бухать. Но иногда они включали по-настоящему страшный юмор. Опасно было даже находиться с ними рядом в этот момент. Они вскрывали шкафчик патологоанатомов, доставали оттуда секционные ножи и шли упражняться в метании оных, отнюдь не победы ради, а самого метания для. Артём с Юрой каждые несколько дней бегали в "Роспечать" за постерами, чтобы спрятать стены с дырявым кафелем. На чём держалась дверь, было вообще не понятно. Эти тяжёлые скальпели, размером с нож для резки хлеба, с цельнометаллической рукояткой, давно изрешетили её так, что под постером не прощупывалось твёрдой поверхности. Чтобы сохранять тайну, ночным дежурным приходилось помимо плакатов звёзд кино и эстрады крепить на дверь фанерные листы. Можно было бы довольствоваться метанием в стены - медицинская сталь легко врезалась в кафель, не кроша его, а входя как в пенопласт. Но однажды кто-то из гостей метнул нож слишком сильно, тот, ударившись рукояткой, отскочил в чугунную болванку на подоконнике и от самого его кончика откололся маленький треугольный кусочек. Настолько маленький, что домохозяйка даже не обратила бы внимания, просто без помощи мужа, заточив его в привычное состояние. С секционным ножом всё было сложнее.
На следующее утро обоих дежурных вызвали на ковёр к главврачу, а тот в свою очередь устроил им такой разнос, что неделю труповозники заезжали в морг только по службе. А все гулянки устраивали у себя в бараке напротив. Но основным средством доходов всё же являлось место работы Артёма и Юры, поэтому вскоре место дислокации труповозки вернулось в морг. Да. Как это ни странно, но именно там, именно в ночную смену вертелись деньги, алкоголь и связи. Простой обыватель, жизнь которого не коснулась этого заведения в те годы, вряд ли допустит в свою голову мысли о возможности заработать что-то кроме оклада в хранилище трупов. Но это действительно было так.
Началось всё банально с "коррупции" ещё до Артёма. Юра впускал людей "повидаться" с усопшими родственниками, до того, как над ними поработает Гриша патологоанатом. Не то, что он своими манипуляциями их сильно уродовал, но некоторым ночным визитёрам было невероятно сверхъестественно нужно посмотреть на своих мёртвых близких. В этот бизнес лихо втянулся и Артём, который устроился в морг для подработки с ночлегом, чтобы всегда было запасное место, где можно на время укрыться или просто использовать как перевалочный пункт. К тому же, тогда у него ещё не было бабушкиной квартиры и, оставив полный взаимного непонимания родительский дом, жил он где придётся.
***
Наконец у него получилось открыть глаза. Мерзкий запах нашатыря. Бордовый кафель тянется от самого носа, до противоположной стены. В обзор попадает ещё кто-то. Тоже лежит, скрючившись, с руками за спиной.
- Эээй... - Своего голоса он не услышал. - Ээээй, ты...
Ничего кроме хрипа. Какой-то звук сзади. Он попробовал покрутить головой, но дальше чем до белого, с облупившейся краской потолка, повернуться не смог. А звук сзади. Он попробовал протянуть руки и, наконец, почувствовал, что они связаны за спиной. Повернув голову вниз, увидел, что привязан к стулу, который лежит на боку. Вдруг стало темно. Он понял, что на лицо ему набросили какую-то тряпку. Внезапно у него прорезался голос и он начал орать. Сам не понимал что, но какие-то слова. Угрозы. Понял, что не помогает, затих и прислушался. Вокруг него происходила какая-то работа. Чьи-то руки подхватили его вместе со стулом и поставили вертикально. Со всех сторон навалился какой-то первобытный страх, который питал ненавязчивый, но тем не менее пропитавший всё кругом приторный запах. Тишина. Шаги сзади, звук закрывающихся железных ставень или большой двери. Теперь шаги вокруг него. Круг, ещё один, ещё... Странно, но от этого монотонного шагания закружилась голова. Внезапно с головы стянули то, что лишало его видимости. Вначале он не мог сосредоточиться на сидящих перед ним фигурах. Он как бы сидел в центре круга из других людей, словно в детском саду на устном чтении стихотворения. Люди сидели, не двигаясь, и он всё не мог понять, что же в них такого необычного, от чего подсознательно хочется закрыть глаза. Не мог... Спустя мгновение он понял. Лихорадочно он всматривался в одно, второе, третье лицо... Отказывался верить увиденному и начинал надеяться на то, что следующее не оправдает его нарастающей паники. Мышцы связанных за спиной рук забились в истерике. В висках молотом колотила кровь. Это было единственное обстоятельство, которое всё ещё держало его над пропастью безумия. Ведь в этом круге он был единственным, способным напрячь свои мускулы или почувствовать биение своего сердца. Лица остальных представляли собой такие разные в своей схожести лики смерти.
***
Позже визит нанесли шылыбинцы. Эта группировка крепче всех стояла на ногах к концу девяностых, и о ней ходили самые страшные слухи. Миша, один из визитёров, по обоюдному согласию "морговчан" и бандитов, стал куратором по "нетрадиционным методам решения проблем" от банды Шылыбина. Примерно раз или два в неделю он один или с компанией привозил "клиента". Неважно чем был тот обязан такому вниманию. Была ли это неподписанная дарственная о передаче коттеджа на Старой Весёлой в руки бандитов, или же просто крупная сумма денег. На пейджер, оставленный дежурным морга шылыбинцами, приходило сообщение о двухчасовой готовности. Это означало, что ночные хранители царства мёртвых, они же дежурные, должны были преобразовать холодильник в комнату страха.
Он представлял собой помещение пять на три метра. Вдоль стен, по всей длине помещения, протянулись полки, на которых возлегали усопшие. Бордовый кафель на полу и желтоватое свечение со всех сторон - лампочки скрывались где-то за трубами воздухонагнетателя. На самом деле определение "холодильник" мало подходило для этого помещения. "Хранилище" - да. "Склад мёртвых тел, где слегка прохладно" - да. А вот "холодильник" - нет. Но раз уж должно быть какое-то определение, пользовались работники тем, которое придумали до них. Единственное, что могло натолкнуть непосвящённого на то, что перед ним хладохранилище, это большая дверь, обитая железом с массивной ручкой. Да и то, только зимой она покрывалась инеем. Закрывалась она снаружи.
Смысл преобразования холодильника заключался в создании пугающей, как бы странно для морга это не звучало, атмосферы. На самом деле пугающего там ничего не было - даже человек, который первый раз посещал это заведение, уже спустя пару часов привыкал к трупному запаху, который витал там не всегда. В основном, когда Юра с Артёмом забивали на свои обязанности и переставали убираться в "секционке". В этом случае клиенты лежали на столах, приваленные к столам, на подоконниках, под ними...
Один раз мужика привезли в том же ведре, с которым он отправился за брусникой. Дело в том, что сопка уже была занята медведем. Сотрудники МЧС нашли лишь несколько обглоданных костей и череп ягодника-неудачника, уложили всё это в ведро и привезли в морг. Так и стояло оно, вызывая недоумение у посетителей и непонимание, что с ним делать, у дежурных.
Да и средство от трупного запаха там давно уже было изобретено - кто-либо из присутствующих постоянно курил Беломор. Запах мертвечины не исчезал, но как бы преобразовывался в другой, который был вполне сносен. А так чистый секционный кабинет напоминал операционную с двумя железными столами под тела и шкафчиками для инструментов и одежды.
***
Артём сидел за спиной у Бура. Складывалось ощущение, что пленник сходит с ума. Он уже чуть не свернул себе шею, пытаясь увидеть источник звуков за спиной, и один раз потерял сознание. Артёму пришлось ещё раз вылить нашатырь на грудь жертвы и сходить за кошкой в бараки труповозников. Таким образом, животное брало на себя некую мистическую роль, которую усиливали мультики и сказки, с детства навязывающие людям принадлежность кошек к тёмным силам. Немного подумав, Артём понял, что теперь знает, как начать беседу.
***
В создании "пугающей атмосферы" дежурных выручил, изуродованный войной юмор Сани и Макса. Уже на первое такое предложение проявить инициативу вкупе с фантазией, они откликнулись гораздо радостнее, чем на игры в вампиров. Немного посовещавшись, они, надев халаты и перчатки, ушли в холодильник. "Проработав" там около часа, они вышли с потными лбами и улыбками на лицах. Призывным жестом пригласив остальных войти, они разошлись в стороны.
Даже на пьяную голову, даже под самыми сильными наркотиками Артём вряд ли додумался бы сотворить нечто подобное. При том, что его психика уже изменилась и адаптировалась к специфике работы, и он обрёл ненормальность, свойственную его коллегам, всё же мозг не был настолько свёрнутым, как у этих двух отморозков. Трупы сидели около полок, стояли прислонённые к стенам, пялясь в потолок... У тех, кого трупное окоченение застало с выражением на лице, схожим с улыбкой, позы были явно не свойственные мертвецам. Один сидел на краю лежака, закинув ногу на ногу, прямо напротив входа. На лице его был настоящий оскал, при том, что марлю, подвязывающую нижнюю челюсть, "дизайнеры" снимать не стали. То, во что растянулись уголки губ мертвеца, всё же можно было назвать улыбкой... Но, господи, какая же она была страшная... Руки как у куклы, нелепо согнуты в локтях и вывернуты внутрь, взгляд вниз, но голова изогнута так, чтобы "видеть посетителя". Те же, у кого лица были "недовольны" теперешним состоянием, подверглись более тщательной обработке. Они лежали в углах холодильника или забившись под лежаки, скрюченные, с завязанными или заклеенными изолентой ртами. Глаза закрыты. Руки выкручены за спину.
Пока ошалелые дежурные рассматривали, в какой музей ужаса превратился холодильник, труповозники суетились, нанося последние штрихи - одному они в руки всунули свечку, перед вторым поставили полтарелки с борщом и столовой ложкой... В холодильнике не было трупного запаха, пахло только формалином, но, видя такую картину, запах появлялся в воображении. Кроме того, откуда ни возьмись мерещились звуки, а боковое зрение фиксировало движения именно там, куда в данный момент не смотришь. Свечку зажигали, запускали туда терпилу, закрывали дверь, шли пить водку. Через час, максимум два шли смотреть, так как криков от холодильника до кандейки слышно не было. Ещё на подходе можно было ставить ещё один плюс "нетрадиционному методу решения проблем". "Дизайнеры" с большим удовольствием включились в "работу". Война лишила этих парней понимания отличия жизни от смерти. Сами границы между этими понятиями истончились почти до исчезновения. Вандализм и глумление над телами некогда живых людей были для них чем-то вроде игры, возможности показать свою психологическую независимость от моральных устоев общества, отправившего их воевать в Чечню. Они делали это с искренним удовольствием, даже не интересуясь, какую сумму пообещали шылыбинцы Артёму с Юрой в случае удачи эксперимента. А зря... Озвученная только им двоим сумма окрыляла и уносила в мечты о светлом будущем. Сегодня Артём просто сказал коллегам, что надо припугнуть одного извращенца, который преследует его подругу.
- Вы там комнату ужасов настройте, а я дальше сам. С меня синька на толпу! - Сказав это, Артём развернулся и отправился в душ, который располагался сразу налево от кандейки.
***
Бур пребывал в абсолютно непонятном состоянии. Всё происходящее не могло быть реальностью. Это было настолько далеко от действительности, от естественного порядка вещей, что впору было свихнуться. Да ведь, наверное, он уже сошёл с ума! "Нет... Если я об этом размышляю, значит вряд ли сошёл". Эта кошка ещё... ходит кругами, особенно страшно, когда за спину заходит. К трупам он уже почти привык... настолько, насколько мало смысла можно вложить в эти слова "почти привык". Просто за несколько минут от мертвецов не поступило каких либо угроз, они всё же создавали атмосферу для развития паники. Кроме того, он явно ощущал чьё-то присутствие. Мертвецы... Кошка... и кто-то ещё. От этого также всё тело пробирала дрожь... Кошка в очередной раз спрыгнула с лежака и отправилась куда-то за спину. Внезапно сзади раздался спокойный голос, из-за которого Бур чуть в очередной раз не отключился.
- А ведь когда-то ты был хорошим, добрым мальчиком...
Этот спокойный, мужской голос чуть не свёл Бура с ума. На глазах выступили слёзы, и он попрощался с реальностью. Кот опять появился в поле зрения, но вскоре, немного покружив перед глазами, опять ушёл за спину. Ему начались мерещиться движения мертвецов в те моменты, когда он на них не смотрит. Казалось бы, страшнее уже некуда, но вот сейчас он чувствовал истинный ужас, словно его невидимой иглой вместе с адреналином закачивали в вены.
- Скоро ты вернёшься к людям...
Опять бросило из жара в холод.
- Ты уже будешь другим...
Кот вновь появился на глаза. Опять ушёл. Тук! Тук! Тук! Тук! Тук! Тук!Тук!Тук!Тук! Спокойный голос еле различим на фоне биения сердца. Он по- прежнему не может ничего сказать. Неизвестно, как бы он повёл себя, задай ему невидимый голос вопрос, но сейчас точно знал - ни слова, ни писка он издать не сможет.
- Ты будешь жить по моей воле, по моим законам, слушаясь лишь моих апостолов...
Мозг отключился, хотелось лишь домой к маме и папе. Через мгновение всё стало безразлично. Этот голос был единственным, что напоминало о его жизни среди людей, и он сейчас был готов впитывать каждое слово, жить каждым приказом этого невидимого собеседника, только бы хоть на минуту вернуться назад. Хотя бы попрощаться с родными.
А монотонный спокойный голос всё твердил, что-то о его жизни, о его знакомых, о правильных и неправильных поступках... Шанявский? Он-то тут причём? Аааа... он апостол... оберегать и слушаться... понятно... трупы, улыбки, оскалы, перекошенные лица... кот...
- А теперь я дам тебе шанс!
***
За пять лет Артём проделал огромный труд. Правда, теперь ему не надо было делать грязные дела своими руками - у него были его верные послушники. И с каждым месяцем их становилось всё больше. На улицах города среди суеты ходили они, ничем особым не примечательные, но сильные своей незримой массой. Это были настоящие роботы, лишённые своего "я" в угоду страхов, которые он навязывал им всё более изобретательными способами. Сам же он по прежнему оставался в тени, держа связь со своими людьми через единственного человека, который знал его в лицо - Алексея Шанявского, в прошлом забитого щенка с полураздавленной психикой, ныне же "апостола" могущественного демона.
Было сложно в одиночку координировать такое количество людей, и настоящим спасением стала сотовая связь, которая в Магадан пришла, как и все новинки, с запозданием - в самом начале двадцать первого века. Тарифы, как и само оформление, исчислялись такими круглыми суммами, что если бы не накопления с "нетрадиционного метода решения проблем" получить в свои руки такое актуальное и надёжное средство связи было бы почти нереально. Кроме сбережений имелись и другие средства. Его люди начинали понемногу оправдывать вложенные в них силы и средства. Заодно новоявленный махинатор оттачивал свои стратегические способности. Некоторые схемы ему подбросили шылыбинцы, другие он придумал сам. Но в уголовном кодексе всё это квалифицировалось не иначе как мошенничество. Артём тогда стал одним из первых обладателей нескольких сим-карт, которые раздал своим самым первым послушникам. Теперь не надо было пользоваться этими громоздкими радиотелефонами "Сенао" и "Харвестами", или пейджерами. Самый первый номер достался именно Шанявскому, и лишь его Артём помнил по прошествии стольких лет.