Ну вот, и пришла пора нам взяться за плуг, пропахать борозду, бросить в неё чьё-то семя, удобренное потом, и, в общем, подытожить результат наших мистических отражений и откровений. Собственно, неплохой вышел конкурс и компания в финале подобралась весьма достойная.
Немного общих слов о моих симпатиях. Стиль и язык ставлю впереди сюжета, придерживаясь той мысли, что некие подвижки в естественной вербальности и номинальности, смысловые зияния, словесные фокусы и недомолвки говорят куда больше текста, чёткого, как научная статья. Что они сами по себе сюжет, иной раз детективный. Люблю я также головоломки, когда с первого раза понятна едва ли половина текста - при условии, что исполнение на уровне (уверяю вас, это видно и без того, чтобы сколько-либо затрудняться смыслом). Не очень люблю (надо бы сказать, что терпеть ненавижу, да уж ладно) мораль, даже не поданную в лоб, а протаскиваемую деликатно. Убедилась на своем веку, что многие стереотипы, выглядящие очевидными, таковыми не являются вовсе. Впрочем, наличие твёрдых нравственных устоев - не причина сбавить рассказу балл.
Изящный, хорошо выверенный рассказ о любви, которая никак не может соединить обе свои половинки. Чувствует вторую половинку андрогина интуитивно, может предсказать несчастье и даже самоотверженно его предотвратить. Конец - юноша, пожертвовавший собой для любимой, без сознания, но жив и даже становится возможна их встреча? Или их судьба - видеться лишь на тончайшей границе бытия и небытия? Скорее второе: ведь даже в одном мире оба видятся в "минуту жизни роковую". А вот насчет послесмертия - это стоит подумать. Мне кажется, что они, наконец, станут одним.
Видно, что пишет мастер - и поэт. Снова время разделяет героев, появляется мотив тропинки, характерный для Александра Грина, и ощущение, что они оба - на сей раз оба - не отсюда и могут лишь грустить в мире, где они "третьи лишние". Если у одной - тропинка, у другого, возможно, "выворотничество", иной облик, который приходит с той стороны. Хотя, судя по некоторым человеческим деталям, там он муж или возлюбленный героини.
Немалый плюс рассказа - некая туманность, недосказанность. Страх - не уйти из постылого мира в желанный, ибо можешь вообще лишиться корней? Как это человечно...
Игра в зеркалах. Игра сложных симметрий. Игра с живым и хищным зеркалом, которое способно похитить и переплавить твою суть. И после многих игр и терзаний - освободить её от скорлупы случайного.
Язык очень атмосферный и изощрённый. Ясный - и в то же время создан не для всех. Что-то мне "помстилось" еще из игр с анимой и анимусом человека по Юнгу, хотя у почтенного старикана были разнополые сущности. Кукла в руках - модель сущности человека?
Повестушка из серии о вещах, которые выброшены на помойку и коротают век, рассказывая друг другу истории. Эта - детективная. На потеху очень колоритным вещам не менее колоритные люди пересказывают по-своему одну историю, которая может быть детективной, а может и не быть. Слегка пахнуло Акутагавой с его вариантами одного и того же убийства...
А вот это - хорошее постмодернистское подражание уже непосредственно японскому жанру. И тоже рамка. Внутри "японщины" внезапно мелькает персидский эпос о ненасытном царе Зоххаке и его змеях. Ужас с лёгким оттенком комизма (слуга верен и правдив несмотря на то, что это уже демон, и в доказательство сдирает с себя шкуру) нагнетается до тех пор, пока не делает полный круг.
Написано очень живо, детально и по-доброму.(Что не совсем моё - живые жизненные подробности того, что хотела бы видеть сложносочинённой притчей. Но это уже мой частный вкус.) Хотя метафора "льда" как холода и оледенения души довольно прозрачна, но тут она повёрнута неожиданной стороной: как зеркальное (а зеркало и лёд сходны) отражение - отторжение злокачественной агрессии. Как возможность вернуть её по адресу.
И, конечно, связано живыми нитями с той бедой, которая окружала и окружает нас сейчас.
С самого начала, когда я увидела реку, застывшую и в то же время слитно стремящуюся вдаль всем телом, я поняла, о чём это будет. И повествование какое-то тягомотное, и доходит до всех трёх героев, как до жирафов или верблюдов. И колоритный Харитон ни для кого, кроме читателя, не ассоциируется с Хароном. Не совсем безупречно, однако хорошо написано. И всё-таки...
Вот эта центральная фраза. "Я просто умер. Надоело жить, взял и умер. Может, настроение такое было - умереть." Она вызывает не просто сочувствие. За ней ожидаешь совершенно иной поворот сюжета, чем следует далее. Потому что лишь так и надо уходить.
Нет, я понимаю, что лишь тогда человек достоин смерти, когда пил жизнь из полной чаши, захлёбываясь от радости, и перенёс эту радость через порог, - а от главного героя веет свинцовой скукой. Но уж больно мелки причины для радости, которые подсовывают герою собеседники. Смысл их - чисто животный. Я понимаю, отчего пучина отвергла героя - но почему Харитон перевозит двух особей, которые погибли чисто по дури? Явно менее зрелыми, чем тот, который познал в мире хотя бы то, что именуют "тщетой", "суетой" и "пеплом"?
Рассказ хорош потому. что подвигает на раздумья о том, что является венцом жизни. Просто - я по этому поводу кое-что для себя уже сообразила.
Качественный ужастик без примеси мистики - но написан простовато по стилю (строение в виде кольца). Вызывает неприятный озноб и полное отсутствие возвышенных мыслей. Такой жанр, что ли. Не мой. Хоть в самом деле убей - не понимаю, зачем такое, в смысле чистый хоррор писать. Без примеси черного или инфернального юмора, священного трепета по Киркегору, своеобразной лирики в духе Эдгара По... Хотя это снова личное и необъективное. (Кстати: Лавкрафта я люблю, но как-то не так ощущаю: без капли страха, любуясь стилем и пробуя найти в его монстрах нечто благородное. (У его последователей последнее наличествует.)
Впрочем, вспомнила: если хоррор - это прививка от страха перед смертью, то следует признать его жизненную необходимость. Только вот это сыворотка, а не вакцина.
Да, претензии не к самому жанру рассказа, а к тематическому несоответствию.
Вот здесь плодотворного ужаса полной ложкой. Особенно мимолетно возникающее предположение, что каким-то образом Майстрюк сдирает, регенерирует и продаёт кожу мертвецов - а то откуда она? Стиль богатый, хотя начало "плохо привязано" к основному тексту и оттого грешит излишней подробностью. Повествование, однако, увлекательное. Посыл очень благородный - но (уж простите, снова частное восприятие лезет) - стремление упокоить мертвецов (вне контекста рассказа) и заботиться о них для меня близко к некрофилии. "Развей по ветру и пожелай им доброго пути". Откуда это - не знаю, вроде о деньгах, а не трупах. Но с моим мироощущением сходно. И то, и другое - бренность.
Ну вот, то ли ангел, то ли нет. (Ангелы, на мой взгляд, куда больше похожи на воинов-убийц, чем на путти с крылышками) История благостная, сделана добротно, но меня не цепляет. Возможно, оттого - что красиво, а мне кажется слащавым? (Особенно сцена со старичком.) Или от Машиных фраз типа "Не оставляйте меня одну. Пожалуйста. Мне одной страшно! И холодно" и так далее, в которых мне почудилась вначале не столько благодарность, сколько вязкий собственнический инстинкт? То есть я бы поверила всему, если бы... если бы Маша была более живой, менее благостной и отчасти не помнящей добра, а наш вдовец забыл себя в самоотвержении. Она - лишь пластырь на раны. А раны должны заживать сами. Воскрешает человека активное противоборство, а не убаюкивание.
Достаточно избитая идея, которую легко сформулировать - "Не вскармливай в себе зло и мстительность". А вот исполнение такое виртуозное и отточенное, люди и хищные домовички такие живые, что идею легко прощаешь. Это благодаря очень характерной прямой речи, которая создаёт эффект присутствия. Впрочем, я уже давно читала этот рассказ и теперь пытаюсь освежить былой восторг, оттого и несколько хладнокровна...
Вещь мрачная, колоритная и очень непростая. Экзотика и архаическое мироощущение - вещи для изображения благодарные, умение влезть в совершенно чужую шкуру - непростое. Смена слоёв реальности, посю- и потустороннего, "флешбеки" (так они называются - возвращения в прошлое?), выпуклые характеры, изрядная загадочность и жуть происходящего заставляют читать не отрываясь. Идея "не тревожь чужих могил" (кто помнит историю с прахом и черепом Тамерлана?) не так выпячена, как в других сходных рассказах. Это скорее мысль о том, что нельзя лезть со своим уставом в чужой монастырь даже во время чумы, весьма ныне актуальная. Идея рока - земля всегда возьмет своё. В архаических культурах мы обнаруживаем неведомое раньше богатство и понимание того, как устроен мир. А тут - очень верно - описан бурятский шаманизм, сильнее которого лишь (это я изучала) нганасанский.
По зрелом размышлении и несколько отойдя от впечатления, замечаешь, что описание увечья Коляна не связано с дальнейшей его ролью литературно. Что стоило бы больше "спараллелить" образы Галчи и русского юноши - это ведь астральные или какие там двойники. Немой от природы Галчи начинает свою роль с того, что говорит - но этим как бы отнимает речь у Коляна. Он умен - Колян "блаженненький". некие вопросы не находят разрешения (это не беда, напротив). Почему Галчи едет Галчи на белой кобыле вместо владельца и почему "пузырь" у него? Это что-то связанное с душой и магией шамана - или с погибшей девочкой?
В общем, именно этот рассказ произвёл на меня самое большое предметное и идейное впечатление, хотя было и чувство, что не все "хвосты" подобраны, некие детали даны просто ради них самих. Хотя - в литературном смысле есть другие лидеры, знатоки в вербальной игре.
Главные сюжетные ходы и намёки на них довольно обычные - о том, что получится игра со временем, сразу же намекает книга об Эйнштейне, который позже появляется сам - в виде наменитого юморного портрета на футболке, "закавычивая" собой юмор. Вообще вся история именно на юморе и держится, им жива и свежа. Клещ, который играет роль этакого нечаянного примирителя враждующих сторон (привет Джону Донну), герой, которого забили в пушку, примерка красных и белых ролей, харканье избыточной кровью - умно, весело и без натуги поучительно.
Изысканная притча, напомнившая моего любимого Пелевина. "Жёлтая Стрела", помните? В самом деле текущая, как ручей с множеством струй... Или лент? Можно попытаться расшифровать символы и сложить их заново, как сложную аллегорию ( шут - добрый трикстер, тройной колпак - Тримурти или христианская триада, лента - жизнь, путь к рождению, потом (с билетиком) путь к смерти, роза - опыт прошедшей жизни, которым одаряют ушедшие тех, кто придет позже, утюг - чистилище, складки - грехи, типа амортизация такая, сияющая девушка, которая осознает себя личностью, - истинный, или совершенный человек) - то есть это история человеческого бытия как потока реинкарнаций и карм. Но зачем это надо? Лучше помедитировать над заглавием...
Воистину моё. Ибо не только мы носим маски и играем в игры. Наш земной мир тоже таков.
Идея очень хороша, собственно, близка к моему сердцу, исполнение добротное (не считая некоей осыпи запятых), но не сильно впечатлило. Дело даже не в том, что борьба Бога с Сатаной - не более чем борьба за огуречную грядку. Она такова - это две ладони, которые формируют из глины истинного человека и не гнушаются для того никакими средствами. Дело в относительности добра - если глядеть на дело со стороны. Не стоит поливать человечество благодеяниями - если это не от сердца, если это рыба вместо удочки, если это укрепляет привязанность к жизненной суете. Но вот избавить прекрасное тело от вполне очевидной участи "овоща" - это есть добро. Именно потому, что идет вопреки принятым общеморальным установкам. Штучное.
Да, есть параллели между принесением жертвы (нарочно "подсунутой" Сашке так, чтобы он проникся виной) и прыжком с фаллоса (насилующего небо), жертвой и выкупом за неё. Кажется мне, что автор если и не весьма искушён в стилистике, то хорошо проникся жизненной мудростью. Хотя читается как раз легко.
Я специально прочла цикл, чтобы разобраться. Главный недостаток - рамка "рассказывает дед" - не приросла к тексту органично. Это лишь повод для повествования. Сам сюжет банален, причём это касается обеих его линий: "отдай то, что тебе не надо" и "не желай зла ближнему - против тебя обернётся". Ну и плюс "Русалочьи (болотничьи) чары". Стоило бы перекинуть сюжет в жизнь - слушательницы, например.
Один из самых мрачных и великолепно выстроенных рассказов. Хотя нынче все, кому не лень, изощряются в апокалиптике разного калибра (я тоже), но здесь малую новизну тематики с лихвой искупают литературные достоинства. Самая заметная - концовка перенесена в начало, что сдвигает предметную, так сказать, формальную напряжённость сюжета в область психики. Димка достиг цели - но легче ему оттого не сделалось. Мастерски употреблён рефрен "...пустой, нестрашный Ромка". Выразительно подан дядя Саша: палач, мучитель и спаситель. Его финальная иеремиада в адрес зажравшегося человечества, однако, несколько затянута - стоило бы разбросать идеи по тексту. Не вполне понятно, "пуст" ли к концу дядя Саша (кажется, уже крепко его ухватили)- ведь недавние Пустые сохраняют некую активность, а у него активности больше, чем нужно. Вода имеет чётко символическое значение - магия очищения, посвящения и смерти.
И под конец повисает в воздухе самый главный для меня лично вопрос, на который, очевидно, нет единого решения: стоит ли чего-либо жизнь, завоёванная такой ценой? Жизнь, в которой можно просуществовать лишь "волком", опутанным паутиной заклинаний? Видите ли, предки вот как раз так - не жили, они умели входить в резонанс с миром и отчасти поднимать его до себя, а не подминать и не выгораживать для себя "зону". Но этот логический и мирный путь закрыт: и для Дмитрия, и - боюсь - для реального человечества.
Зло, которое рисует девочка и выявляет грязная вода. Зло, которое сходит с картины и начинает бесчинствовать в мире, пока его не останавливают - злобой, равной ему по силе. Рассказ хорош своей амбивалентностью - снежаны вначале прекрасны, а "огненная" весна, которую так ждут, может оказаться гибельной. По стилю это не столько мистика, сколько хоррор с нагнетанием атмосферы.
Лучшее из лучших. Отдых для души и сердца. Почти идеальное чувство меры. Два мира, которые на Самайн очевидно проникают друг в друга - ведь и там, и там нечто ломается, нечто ненужное и надоевшее выбрасывают, и находятся добрые "арестанты", штопальщики (мое слово), которые дарят новую жизнь и надежду старым вещам. Часть из них (и тех, и других) - игрушки, часть - погибшие люди, но чёткой границы между теми и этими не проводится. К достоинствам рассказа следует отнести, помимо изящного стиля, и эту нечёткость, зыбкость, образную афористичность. Как выглядит Глаз? Каков на ощупь? Где проходит грань, за которой игрушка принимает вид человека?
И эта прореха в середине неба - ну, я надеюсь, те, кто добрался уже до починки домов, способны в конечном счёте залатать само мироздание.
Красивая стилизация плюс перевёртыш. Некий анклав с отчётливым ароматом пушкинских времён, говорящие портреты, способность мальчика оживить Бородинское сражение, смерть отца - а потом оказывается, что мёртв мальчик, а отец до поры до времени жив, и что события происходят в начала двадцатого века. (Если я верно подсчитала, возможно, мальчик родился и умер в конце девятнадцатого). Таинственные слепушонки - то самое, что называется хтоническим существом (обычно для этого используют мышь). Они неощутимо соединяют мир отца с миром сына и, похоже, причастны ко всем метаморфозам и к конечному пониманию мальчиком сути дела.
И ещё тут есть аллюзии из Льва Толстого (по признанию автора) и лёгкое воспоминание о другом графе - Алексее Толстом с его "Детством Никиты" (магия семейных портретов).
Рассказ простой и сдержанный по композиции и языку, стилистически изящный, идея благородная. Но для меня она немного слишком в лоб дана. Хотя проблема-то вечная: необходимость - для тебя самого - простить, власть над человеком рода, к которому он, прощённый присоединяется на той стороне. Интересно было бы послушать и другую сторону, как говорят латиняне - но автор признался, что не хотел рассказ перегрузить.
Наверное, любовь русских к отеческим гробам так сильна, что проецируется уже и на Японию будущего. Сам рассказ хорош, и преемственность юных собеседниц мальчика, навечно замурованного в голографии, радует и утешает душу.
Небольшое замечание. Несколько удивили европейские имена погибших японцев (Лиза - европейка? Но все равно, было бы Ямамото Лиза) и еще больше - их препозиция. Это при том, что в окрестностях не наблюдается ни одного "бледнолицего".
Страшная мысль: голограммы - это просто иные существа? Никак с умершими людьми не связанные, но подпитываемые энергией родственников? Наподобие кукол, которых у Саймака (не помню) оживляет игра ими в театр? Да-а...
Вещь сильнодействующая, на мой взгляд, сплетена из нескольких проходных сюжетов (хотя очень умело). "Песочный человек" Гофмана, а также все истории о шахматном "роботе" истории о магических шахматах (у того же Дж. Мартина, хотя у него фантастика без мистики, Дж. Форд "Вечер в "Тропиках"", где описаны магические шахматы Изиазо. Вовсе не обязательно, чтобы автор все это читал). Колорит - описания пиршеств, естественнонаучных опытов, внешности дьявола во плоти - отсылает нас к девятнадцатому веку и, на мой взгляд, несколько избыточен. Иначе говоря, автор вольно или невольно хочет создать ощущение, что рассказ написан в ту давнюю эпоху и там, так сказать, остался: но где тогда сам автор? Или его постигла типично постмодернистская смерть? Шучу.
Трогательный рассказ о мальчике с паранормальными способностями, который из-за них оказывается под обстрелом неких "природоохранных сил", специально не персонифицированных. Ибо Миханик - не архангел, но и не бес. И о том, как этот мальчик жертвует собой, чтобы увести беду и возмущение из мира, в котором его существование нарушило некий незыблемый распорядок.
Стиль живой, чёткий, адекватный. Есть небольшие грамматические неряшества - но они тут есть, похоже, у всех.
Развёрнутая притча с сильным оттенком мифологизма, изложенная с большим мастерством и продуманностью, с хорошо выверенной долей загадочности. О силе рода и родовой памяти, о цельности человеческой натуры, призванной соединить в себе прошлое с настоящим. О корнях.
В общем, тут философствовать - только дело портить, потому что хорошую вещь пересказать нельзя - там ровно столько слов, сколько необходимо, не больше и не меньше.
Снова привлекательная притча - на сей раз основанная на сказочном сюжете типа "Солдат и Смерть", но сильно от неё "отъезжающая": также о своего рода штопальщике, который забирает жизнь у того, кому она обрыдла, и дарит другим (хотя бы в виде надежды). Композиционно рассказ построен в виде спирали, и это делает его логически незавершённым.
Щемящая и загадочная история о любви и одновременно её невозможности, изящно балансирующая на грани между реалом и нереалом. Грань эта зыблется, стирается, вновь возникает, но единственно что остаётся неизменным, - притяжение двух девушек.
Текст при всей кажущейся нелогичности очень выверен - именно так. чтобы поддержать идею несуществования, так сказать, твёрдой материи. Чистая игра духа. Так я это вижу.
Это не так уж совершенно технически - есть порядочные грамматические, стилистические и логические огрехи. Идея не нова, исполнение ученическое, герои разбегаются в стороны друг от друга, язык автор не очень пока чувствует. Но текст, тем не менее, живой: это самое главное, остальное - придёт со временем.
В общем, dixi, как говорится. И не поминайте лихом, а то ещё вернусь с добавкой!
Пы Сы. Не обижайтесь и не удивляйтесь, если баллы будут хуже сказанных здесь слов. Ну нет здесь рассказов плохих, но есть более и менее мастерские.
