Аннотация: К cтихотворению "Ах, мадам!". На особую глубину не претендует.
ЭПОХА КОРОЛЯ ЛЮДОВИКА XV
в популярном освещении частного лица
XVIII веком восхищаются и одновременно чернят. Блистательный и порочный, полный побед и свершений, гордости и безверия.
Но есть в нем некие малозаметные черты, которые делают его... скажем так: домашним.
Король Луи Пятнадцатый, юноша весьма красивый, честный и умный, но склонный к приступам сильнейшей меланхолии, был женат на польке Марии Лещинской, некрасивой, неумной и набожной. Поначалу он был хорошим семьянином и человеком, в быту непритязательным настолько, насколько это позволительно верховному владыке. Часто сам варил себе кофе, одевался просто и любил мастерить из дерева точно так же, как и его несчастливый преемник - из металла.
И детей своей жене делал исправно, нисколечки не глядя налево.
Надо прибавить, что его - и вообще любое - бракосочетание представителя королевского дома сопровождалось широкой раздачей приданых тем девушкам, которые не могли выйти замуж из-за одного этого. Без всяких шуток можно сказать, что это было продуманной демографической политикой и неплохо обеспечивало прирост французского населения.
Кризис в королевской семье наступил, когда Мария Лещинская открыто заявила, что ей надоело изображать из себя машину для производства наследников и наследниц. И вообще: выполнять супружеские обязанности - это такая скука!
Вот тогда король и стал подыскивать себе фаворитку. Вернее, к этому его энергично подтолкнули.
Собственно, фаворитка из среды аристократок была вполне официальным лицом и званием при дворе - куда странней было ее отсутствие. Браки ведь заключались в откровенно династических и государственных целях! Прирост территорий, заключение мира и так далее. И королята, разумеется.
Многие дворяне мелкого пошиба совершенно открыто навязывали своих невинных чад женского пола королю для разового употребления с последующей наградой. (Но это было уже позже и скорее шокировало общество.Одно хорошо: побочные дети не оставались без призора и устройства.)
Жанна-Антуанетта Пуассон д`Этиоль, маркиза де Помпадур, происходила из третьего сословия. Была откровенной белой вороной в тех кругах, где вращалась. Именно это восстанавливало против нее буквально все слои населения - наряду с практически неограниченным влиянием на короля. Впрочем, это влияние было скорее благим: еще до возвышения она держала салон для людей свободомыслящих, позже выступала в поддержку энциклопедистов и Вольтера (который затем не весьма ее отблагодарил), вкладывала свои капиталы в строительство зданий стиля рококо (брат ее был незаурядным архитектором). По ее инициативе были созданы Севрские фарфоровые мануфактуры и учрежден Сен-Сир, знаменитая военная академия. Она выдвинула малоизвестного художника Буше и финансово поддерживала многих деятелей искусства. Неплохо разбиралась в государственных делах.
Куда менее удачны были ее попытки управлять внешней политикой и войной, хотя ум у нее безусловно был незаурядный.
Скончалась она от долгое время подавляемого туберкулеза в возрасте 43 лет и была похоронена в склепе герцогини де ла Тремуй рядом с прахом сей великой женщины. На свой собственный "домик" ей. и в самом деле, пожалуй, денег не хватило. В день ее похорон в Версале разыгралась нешуточная буря со шквальным ветром - королю даже запретили следовать за гробом.
Вторая знаменитая фаворитка Людовика, к тому времени уже старика, была женщина совсем иного замеса. Мари Жанна Бекю была, по-простому, роскошная шлюха, которую ее муж и одновременно сутенер граф Дюбарри подкладывал под аристократов. Однако такая красавица, что ее решились предложить для утех скучающему владыке Франции...
Короля очаровало то, что при первом же знакомстве она села к нему на колени и поцеловала в губы. Мари Жанна была ничем не хуже прочих королевских любовниц, но "улица" наложила свой отпечаток на ее речь: в простых выражениях она не стеснялась, чем немало забавляла Людовика. Что взять с "мужички"? Любила бриллианты - и только смерть короля помешала ей купить то самое знаменитое "ожерелье королевы", что было связано с тем самым грандиозным скандалом, что окончательно запачкал имя королевы Марии-Антуанетты. Впрочем, роскошествовала Дюбарри не более всех других при дворе.
Но вот что безусловно служит к чести Мари Жанны. Когда король заболел оспой (не черной, как у меня в стихе, но в те "до-дженнеровские" времена и простая была страшна, и прививка от нее опасна - содержимым пустул переболевшего человека), она самоотверженно ухаживала за ним и только чудом не заразилась сама. Дочери Людовика, будущие монахини, и то побоялись. Выгоды от короля ей к тому времени не ожидалось никакой.
После смерти короля Дюбарри вела относительно скромную жизнь, вышла замуж. Очевидно, ей, при ее невеликом уме, и в голову не приходило, что революционный Конвент может захотеть ее крови. (А, может быть, просто выбраться из Парижа не успела.) Ей отрубили голову, причем никакой типично дворянской выдержки при этом она не проявила: ее крики "Погодите еще минуточку, господин палач!" вошли в историю.
А "чих в корзину", "плевать в корзинку" и означает, уж простите, конечный результат описываемого выше процесса на тогдашнем французском арго.
Еще комментирую. Так как Помпадур держаласт при дворе истинной королевой и живой богиней, ей приличествуют в стихотворении образы лилий (королевский герб Франции), пены, кружев и жемчуга (Афродита). Ее преемница латентно характеризуется более резкими эффектами (хотя снова - царственные лилии плеч): пурпур (блудница в пурпуре, но и королева; моровая язва короля) и алмазы (небо в конце ее странствий).