Константин Эдуардович Мудрик

ПОВЕСТЬ ПОСЛЕДНЕЙ СМУТЫ

Компьютерная подготовка: Лобанова Т.А.

Оглавление

Глава 1 4

Глава 2 16

Глава 3 30

Глава 4 43

Глава 5 54

Глава 6 67

Глава 7 89

Глава 8 94

Глава 9 106

Глава 10 118

Глава 11 126

Глава 12 132

Глава 13 137

От автора

Многие действующие лица этой повести вымышлены и возможное сходство их с реально существующими людьми - случайное совпадение, а если кто и узнал в моих героях себя - так ему и надо.

Константин Мудрик

Всем не пережившим эти смутные годы, потерявшим жизнь в расцвете лет посвящается эта книга

Глава 1

Лежал он тихо, боясь пошевелиться, хотелось есть и пить. Но это время было самое опасное, любой неосторожный шорох мог выдать его и тогда... Что будет тогда - не хотелось даже думать.

Неисповедимы пути господа! Если бы полтора месяца назад кто-нибудь ему сказал, что он станет наемником и будет за деньги убивать людей, Николай расценил бы это как бред сумасшедшего, но судьба распорядилась именно так.

Все началось с того, что он решил заняться челночным бизнесом. У него было немного денег. Как человек серьезный и основательный он заранее прикинул, какой товар будет покупать, и где будет его реализовывать. Среди знакомых нашлись люди, имеющие свои торговые точки, так что реализация была бы обеспечена. К тому же, зная его честность и порядочность, кое-кто из будущих реализаторов субсидировал его деньгами, причем без всяких процентов, не взяв у него даже расписок в получении денег. Именно они посоветовали, что надо приобретать, и каковы цены на товар.

Съездив несколько раз в Китай, он решил посетить Турцию.

Оплатив дешевый трехдневный шоп-тур в г. Стамбул, взяв деньги, часть которых пришлось одолжить, немного продуктов и кипятильник, Николай прибыл в аэропорт "Внуково", откуда вылетал чартерный рейс в Стамбул. Смешавшись с толпой таких же, как он бизнесменов-челночников, миновав без особых проблем таможню, он оказался в зале ожидания, где "челноки", как правило, везущие с собой больше денег, чем было указано ими в декларации, снимали стресс прохождения таможни горячительными напитками.

Через час объявили посадку, и еще через три часа самолет благополучно приземлился в столице челночного бизнеса. Паспортный контроль, покупка марки-визы, посадка в автобусы и путь в отель заняли еще какое-то время.

Николая поселили в отеле "Меридиан", который находился рядом с крупным торговым районом Стамбула. Вместе с ним в номере поселился еще один "бизнесмен" по имени Вадим, оказавшийся на редкость тактичным парнем.

Был поздний вечер, "заниматься бизнесом" было поздно. Вадим предложил пойти куда-нибудь поесть, но Николай отказался, сказав, что попьет чай в номере. Вадим не стал уговаривать его, предупредив, однако, чтобы Николай не пил воду из-под крана, даже длительно прокипяченную, а купил бы в лавке бутылку питьевой воды.

- Да, - произнес он, - у тебя, наверно, нет местных денег. Возьми, разменяешь "баксы", потом отдашь, - и высыпал на кровать Николая пригоршню монет.

После ухода Вадима, Николай вышел из гостиницы, совсем рядом в небольшом магазинчике купил бутылку воды и буханку горячего турецкого хлеба. Затем вернулся в номер, приготовил чай, открыл банку паштета и съел его с привезенными из Москвы крутыми яйцами и репчатым луком. Вместе с сытостью пришла усталость, но он нашел в себе силы принять душ и лег спать.

Проснулся Николай ранним утром. Резко встал, залил в привезенную из Москвы банку купленную вечером воду, включил кипятильник и пошел принять душ. Вадим еще спал. После душа Николай не стал тратить время на бритье, заварил чай, открыл очередную баночку печеночного паштета и съел его с остатками турецкого хлеба.

Тут проснулся Вадим: "Послушай, Коля, мы с тобой вчера толком не поговорили. Ты же вроде в Стамбуле впервые?

- Да, раньше доводилось ездить только в Китай.

- Если хочешь, дождись меня, пойдем вместе Я тебе все покажу и расскажу.

С одной стороны, предложение Вадима показалось Николаю заманчивым, но с другой... Николай был одиночкой с самостоятельным независимым характером. Его жизненным кредо было "никогда и никому не подчиняться, никогда и ни от кого не зависеть", что-то вроде отшельника или волка одиночки. При желании и необходимости он мог прекрасно общаться с людьми, даже стать душой компании, но все же только одиночество было его комфортным и любимым состоянием.

- Сначала я сам хочу все обойти, посмотреть, разведать, что к чему, а затем, если у тебя будет желание и возможность, пройдемся вместе, - ответил он.

Гуляя по улицам, Николай поразился обилием магазинов, магазинчиков и всевозможных лавчонок, возле которых стояли продавцы-зазывалы. Казалось, что все население города поделено на две части: продавцов и покупателей. Причем продавцами были сами турки, а покупателями являлись "челноки всех мастей" из стран СНГ, Польши, Румынии и даже немцы. Правда, последние покупали, как правило, только сувениры или единичные экземпляры, в отличие от других, которые приобретали товар целыми партиями.

Зазывалы-продавцы старались затащить его внутрь своих магазинов, на все лады нахваливая свой товар, говоря при этом, что цена товара "супер-минимум" и что нигде лучше и дешевле такой качественной продукции, как у них, ему нигде не найти. Николай подробно расспрашивал их о ценах на товары, которые предполагал приобрести, брал визитки магазинов, иногда выпивал предложенный ему яблочный чай, затем шел дальше.

Неожиданно к нему подошел молодой человек, внешне похожий больше на европейца, чем на турка, и предложил на чистом русском языке пойти посмотреть товар в его магазине. Он сказал, что у них в магазине имеется большой выбор всевозможных товаров, нормальные цены, что работают они с постоянными клиентами из России и знают, какой товар предлагать. Однако их магазин расположен не на центральной улице и не на видном месте, поэтому приходится искать клиентов по всему городу и провожать их в свой магазин.

Николай поинтересовался, откуда молодой человек так хорошо знает русский язык. Незнакомец ответил, что он родом из Боснии, звать его Бойко. Сам он мусульманин, и из-за войны иммигрировал вместе с братом в Турцию, а русский выучил в школе и на курсах переводчиков, так как раньше работал гидом с группами туристов из Советского Союза. Здесь в Стамбуле вместе с братом открыл торговый бизнес. Они покупают на фабриках товар, затем реализуют его в своем небольшом магазинчике. В нем же и живут, так как благоустроенное жилье стоит дорого.

Немного подумав, Николай решил посетить их магазин. По дороге Бойко подробно объяснил, какой товар имеется в наличии, а какой можно заказать, рассказал о ценах, а также о товарах, которые пользуются большим спросом у покупателей из России.

Своим поведением и открытостью он расположил Николая к себе. Перспектива приобрести все сразу, в одном месте у людей, с которыми приятно общаться, показалась ему заманчивой.

Магазин Бойко находился недалеко от центра, напротив здания Стамбульского университета, в доме, весь фасад которого занимали вывески всевозможных магазинов и торговых фирм.

Войдя в подъезд и поднявшись на второй этаж, они попали в небольшую комнату, две стены ее были завешены всевозможными товарами, от кожаных пальто и курток до предметов женского нижнего белья. Из комнаты в разные стороны вели еще две двери. Николай решил, что за одной из дверей находится подсобка-спальня, а за другой - кухня или туалет. Мебели в комнате было мало - письменный стол, сейф в углу и несколько стульев.

Возле стола сидели двое молодых людей. Один из них чем-то походил на Бойко, видимо его брат, второй - типичный турок.

- Это мой брат, Зоран, - произнес Бойко и, показав рукой на турка, добавил, - а это наш работник Исмаил.

Зоран попросил Исмаила принести чай и кофе, а сам предложил Николаю выбрать из представленных образцов то, что тот хотел бы приобрести.

Николай стал осматривать вывешенные товары, и хотя он не считал себя большим специалистом, определил, что товар действительно качественный. Зоран помогал ему в выборе, рассказывал о той или иной модели, называл цены, которые действительно были немного ниже, чем в других магазинах.

Николай выбрал несколько моделей кожаных изделий, а также кое-что из текстильной продукции. Почти все, что он хотел купить, было в наличие в магазине. Часть отобранного товара хранилась в подсобке, за другими - послали Исмаила.

В ожидании его возвращения, Николай и братья выпили несколько чашек вкусного чая, произвели все расчеты, и Николай полностью оплатил купленный товар. Бойко быстро пересчитал деньги, проверил, нет ли фальшивых купюр, и убрал их в сейф.

Через час-полтора вернулся Исмаил с недостающим товаром. Все время ожидания Николай испытывал какое-то беспокойство, но, увидев Исмаила с вещами, успокоился. Все трое быстро пересчитали товар, при этом Николай внимательно осмотрел каждую вещь, чтобы не было брака. Зоран вынес из подсобки две вместительные сумки и очень аккуратно сложил в них весь отобранный и оплаченный Николаем товар. Затем он предложил спуститься вниз, где в кассе магазина можно выписать чеки на товар. Без чеков при вылете на таможне могут возникнуть проблемы.

Николай слышал, что если на таможне показать чеки на вывозимый товар, то в следующий раз тебе могут оплатить какую-то часть затрат, кроме того чеки, по его мнению, были необходимы, для того чтобы подтвердить сам факт покупки.

Он еле поднял две большие сумки. Бойко засмеялся:

- Ты так надорвешься, тебе поможет Исмаил, причем бесплатно, считай, что это наш тебе подарок, брат-славянин.

Николай и Бойко спустились вниз первыми, а Зоран помог Исмаилу навьючить на себя два огромных баула. На улице Бойко завел Николая в соседний магазин, где что-то сказал продавцу по-турецки. Выслушав Бойко, продавец взял небольшой кассовый аппарат и, пробив на нем несколько чеков, протянул их Николаю - суммы, указанные на чеках, примерно совпадали с суммой, выплаченной им за купленный товар. Николаю показалось немного странным, что товар отпустили наверху, в магазине Бойко и Зорана, а чеки пробили в другом месте, но тогда он не придал этому большого значения.

Зоран предложил Николаю взять такси, но тот, желая сэкономить, взвалил оба баула на плечи и пошел в гостиницу, которая располагалась не очень далеко.

В отеле Николай поставил баулы в угол, немного перекусил, пересчитал оставшиеся деньги и снова отправился за покупками, нужно было купить еще кое-что из мелочи, таким образом, у него оставалось время погулять по городу и посмотреть интересные места.

В гостиницу он вернулся только вечером, в холе отеля увидел сидящего в кресле Вадима.

- Не помешаю? - спросил Николай, присаживаясь рядом.

- Конечно, нет. Ну, как прошел день?

- Вообще удачно, закупил почти все, что хотел.

Беседа прервалась, когда они увидели выходящую из раскрывшихся дверей лифта молодую светловолосую женщину. Николай вспомнил, что видел ее в самолете, когда летел в Стамбул, но тогда на ней был спортивный костюм, а сейчас - красивое вечернее платье.

Женщина присела на диванчик в стороне от них, явно кого-то поджидая.

Николаю не хотелось идти в номер: спать было еще рано, а просто сидеть и ничего не делать - такая перспектива его не прельщала.

- Вадим, а кем ты был до всех этих перемен? - спросил он.

- Учительствовал, преподавал историю в школе, готовился защитить диссертацию.

- А "челночничать" начал давно?

- В принципе, да. С года восемьдесят седьмого. Сначала были Польша, Югославия, затем Турция, Китай, Сирия, Венгрия.

- Богатая география.

- А что поделаешь? На учительскую зарплату не только семью, себя одного не прокормишь.

- Когда же ты ездить успеваешь?

- Каникулы, выходные, больничные листы. К тому же сама работа, особого удовольствия не доставляет.

И вдруг Вадим заговорил быстро, взволнованно, как о давно наболевшем и выстраданном.

- Был бы я министром, то всю систему образования перевернул бы с ног на голову, вернее с головы на ноги. Смотри, что мы сейчас имеем - обязательное среднее образование. Мы не учим детей многому, что обязательно пригодится им в будущей жизни, и в то же время пытаемся вбить им в голову то, что в жизни им, может быть, никогда не понадобится.

Вот, например. Вспомни, сколько лет в школе ты учил иностранный язык? Тратил здоровье и время.

- Пожалуй, лет шесть.

- Правильно, а теперь какими знаниями иностранного языка ты обладаешь? Наверное, очень близкими к нулю. Да и то, что знал, - за два-три года забыл. Иностранный язык надо изучать, а не учить. Желательно, чтобы преподаватель был носителем этого языка, а самое главное - учащийся должен хотеть изучить иностранный язык и стремится к этой цели! А если он учится из-под палки, не понимая для чего ему это надо, его обучение - пустая трата средств, времени и сил.

Я считаю, что ребенку в его первые пять лет обучения надо дать основные, базовые знания по естественным наукам, хорошо обучить математике и грамоте. Затем он, конечно, с помощью родителей должен сделать выбор, по какому жизненному пути пойти, - и исходя из этого, выбрать направление своего обучения. Оно может быть гуманитарным, техническим или обучение какому-нибудь ремеслу.

Во-первых, это дает возможность учащимся углубленно изучать предметы, которые им необходимы; во-вторых, дает возможность учителям полностью выкладываться. Одно дело, когда ты видишь перед собой заинтересованные, увлеченные лица, думающие глаза, другое - равнодушно-скучающие, тупые физиономии; в-третьих, у детей останется время для развлечений, спорта и других жизненных радостей, что практически отсутствует при теперешней системе образования.

Дети находятся в школе по семь-восемь часов, да еще получают задания на дом, при добросовестном выполнении которых тратиться еще два-четыре часа. Получается даже больше, чем полный рабочий день взрослого человека, и это в лучшем случае.

В итоге, дети часто болеют, остаются умственно и физически неразвитыми. Я, конечно, понимаю, теперь не то время, когда в спортивные секции мальчишек и девчонок чуть ли не силком загоняли. Сейчас стадионы если не разрушены, то превратились в рынки или какие-нибудь элитные клубы, которые не по карману большинству наших граждан. Но в каждом городе есть школы, в каждой есть спортивный и актовый залы, и, кроме того, спортивные площадки и школьные дворы. При правильной, грамотной постановке дела можно при школах открыть множество спортивных секций: футбол, волейбол, баскетбол, настольный теннис, большой теннис, тяжелая атлетика, легкая атлетика, гимнастика, аэробика и другие. В учебных кабинетах можно открыть всевозможные кружки: технические, компьютерные, танцевальные, музыкальные, языковые курсы. Для этого нужна настоящая, а не на словах забота о подрастающем поколении - о будущем нашей страны.

Мне довелось изучать книги о том, как в старину на Руси учились ремеслу. Так вот раньше ремесленников готовили с самого раннего детства. Сначала они долгое время работали в качестве учеников, выполняя самую простую и грязную работу, постепенно, потихонечку постигая тайны мастерства. Каждый мастер с большим старанием готовил своих учеников, чтобы впоследствии гордиться ими, видеть, что дело всей его жизни находится в надежных руках.

- Ну, хорошо, а если, например, этот ремесленник впоследствии захочет стать журналистом, юристом, врачом? - спросил Николай, заинтересованный разговором.

- Законный вопрос? Если помнишь, на заре Советской власти существовали так называемые рабфаки - рабочие факультеты. Подобное можно сделать и сейчас.

Все желающие днем, если им позволяют средства, или в вечернее время могут ходить на подготовительные курсы, на которых кроме предметов, необходимых для поступления, должны преподаваться основные дисциплины по специальности, естественно в упрощенном и ограниченном виде. При этом абитуриент получит необходимые знания для поступления, а также начнет ориентироваться в своей будущей профессии, ответит для себя на вопросы: действительно ли ему это нужно и сможет ли он осилить будущее обучение.

Конечно, организация таких рабфаков потребует определенных затрат, но они себя оправдают и даже принесут прибыль. Сейчас многие поступают в Вузы с целью не попасть в армию, просто получить любой диплом, а затем заниматься чем угодно, только не работать по полученной специальности. Притом, что государство затратило огромные деньги на их обучение.

- Хорошо, а как ты относишься к платному образованию? Если студент сам оплачивает свое образование, он будет серьезно относиться не только к учебе, но и к своей будущей профессии.

- Хочу тебе возразить. Во-первых, как правило, за обучение платит не сам студент, а его родители; во-вторых, это будет выглядеть дискриминацией большей части населения, у которых просто нет средств на обучение; в-третьих, платное обучение будет выглядеть нечестно с нашей стороны по отношению к нынешней молодежи. Мы-то сами получали высшее образование бесплатно, за исключением единиц, за которых родители в то время давали взятки.

Есть еще один серьезный аспект этой проблемы. Например, заканчивают обучение в Вузе: журналист, юрист, врач, строитель. Каждый из них за свое обучение заплатил несколько тысяч долларов, а то и больше. Их ждет заработная плата в сто, двести, максимум триста долларов, если, конечно, это не фирма их родителей.

Молодым специалистам надо быстрее окупить вложенные в их образование деньги, а на деле их зарплаты едва хватает на жизнь. Так откуда они возьмут деньги?

Журналист начнет писать заказные статьи. Врач обирать своих пациентов. Юрист выпускать на свободу жуликов. Строитель воровать стройматериалы. И каждый будет оправдывать себя тем, что обстоятельства вынуждают, что возвращает свое.

- Давай посмотрим на проблему с другой стороны. Хорошо, пусть обучение остается бесплатным, но в этом случае, чтобы поступить в престижное учебное заведение, будут давать взятки. Молодой человек или девушка, только прикоснувшись к жизни, сразу же получают урок - раз ты просишь, то тебе надо дать взятку тому, от кого зависит удовлетворение твоей просьбы. С этим понятием они начинают идти по жизни, стремясь к тому, чтобы как можно быстрее достигнуть такого положения, при котором не ты, а к тебе будут приходить просители с конвертами и подарками. Конечно, они могут стать хорошими специалистами, мастерами своего дела, но при этом они готовы брать взятки, совершать другие нечестные поступки, потому что в своей жизни через это они уже прошли.

То, о чем мы сейчас говорим, - это тема твоей диссертации?

- Нет, просто я люблю свое дело и очень хочу найти выход из того болота, в которое нас всех постепенно затягивает.

Перед входом в гостиницу резко затормозила машина, шикарный белый "Мерседес".

Сидевшая на диванчике женщина резко встала, быстро вышла из гостиницы и села на заднее сиденье машины. "Мерседес" резко рванул с места.

Вадим со вздохом произнес:

- Когда же у нас будет столько денег, чтобы наши женщины перестали вешаться на чужих мужиков. Этот вроде бы ничего, крутой да еще на "мерсе", а то находят на свою голову посудомойщиков или ассенизаторов, лишь бы только был американцем или европейцем.

- Пойдем-ка лучше спать, устал я что-то от наших умных разговоров.

Николай поднялся в номер один, принял душ и лег. Сначала сна не было, в памяти всплывали отдельные события сегодняшнего дня, товары, магазины, и лица, лица... Но усталость взяла свое, и крепкий сон сморил его.

Утром Николай проснулся рано, принял душ и стал готовить себе завтрак. Вадим еще спал. Пока кипятильник нагревал воду, Николай решил посмотреть покупки. Он раскрыл один из баулов, кровь ударила ему в голову, в горле пересохло, по ногам пошла дрожь. Баул был туго набит штанами, майками, нелепыми "семейными" трусами, никаких кожаных изделий не было и в помине. Николай рванул застежку второго баула. В нем было то же, что и в первом. Николай разбудил Вадима, тот с спросонья ничего не понял, а затем выдал свое заключение: "Тебя кинули на товар".

- Не может быть!

- Здесь все может быть! Для них два баула это ерунда, кидают на целые партии товара.

- Что можно сделать? Как вернуть товар... или деньги? Куда сейчас?

- Я думаю, что никак. А что делать? Во-первых, выложи на кровать все из баулов, а я пока приму душ.

- Зачем выкладывать? Это же надо отнести назад, чтобы вернули мои вещи.

- Повторяю, о товаре забудь! Никто тебе ничего не вернет! А содержимое баулов я хочу посмотреть, чтобы определить, что можно продать в Москве, а что лучше оставить здесь и не платить за перевозку всякой дряни.

- Но я должен что-то сделать! Нет, я пойду в магазин и поговорю с ними.

- Дерзай! Что тебе еще сказать?! Я буду в гостинице после обеда. У тебя совсем денег не осталось?

- Осталось, почти двести долларов на мелочевку.

- Тогда без меня не трать их. У меня останется долларов триста - триста пятьдесят. Я дам их тебе взаймы и покажу, что ты можешь здесь еще купить. А в Москве продашь этот товар, заработаешь в два раза больше и хоть как-то компенсируешь свои потери.

Постарайся не нажить себе больше неприятностей, чем имеешь сейчас!

Вскоре Николай уже входил в дверь того злополучного магазинчика. Внутри были Зоран, Бойко и еще белокурая девица с зареванным лицом. Зоран что-то объяснял девице на непонятном Николаю языке. Увидев Николая, Бойко, ухмыляясь, подошел к нему и спросил:

- Что хочешь еще чего-нибудь докупить? Выбирай...

- Я хочу знать, где вещи, которые я у вас купил? Верните мне их или отдайте деньги!

- Тебе все вчера отдали, и если не хочешь больше ничего у нас покупать, то уматывай отсюда... - вмешался в разговор Зоран.

- Хорошо, тогда я пойду в полицию, - попытался пригрозить разгневанный Николай.

- Пожалуйста, иди, - спокойно ответил Зоран.

Николай вышел из магазина и отправился искать полицейский участок.

В полицейском управлении турок, назвавшись инспектором, внимательно выслушал Николая, посмотрел на выданные за товар чеки, а затем сказал, что цена на чеках проставлена в турецких лирах, а не в долларах.

- Ты заплатил деньги, тебе отдали товар. Ты ушел и забрал этот товар, - подытожил он.

- Но я же не мог заплатить такие большие деньги за тряпки, которые мне подсунули!

- Слушай! У нас каждый продавец сам назначает цену своему товару, за одну и ту же вещь он может объявить один доллар, а может и пятьдесят! Это его дело. Главное, что ты получил товар и ушел, а подменить его могли, где угодно.

Извините, у меня много работы, я вам все объяснил, и не отнимайте у меня время.

- Но там, в магазине сидит еще одна обманутая ими девушка, - выпалил Николай первое, что пришло ему в голову.

- Ко мне она не приходила. Придет, тогда я буду с ней разговаривать.

Николай выскочил из полицейского участка и побежал в магазин. Он хотел привести к инспектору обманутую блондинку, но в магазине ее уже не было. Не было и Зорана. Один Бойко сидел за столом.

- Ну, что сходил в полицию? - невозмутимо спросил он Николая. - И куда они тебя послали?!

Затем Бойко вышел в одну из дверей, наверное, в подсобку, и вынес оттуда две связки свитеров, штук по десять в каждой.

- На, возьми, - и он обе связки бросил к ногам Николая, - продашь, разбогатеешь, придешь еще. Мы кидаем только раз, а затем будет честный бизнес. Как там у вас в России говорят: "за одного битого двух небитых дают".

А теперь уходи, пока Зоран не пришел, он вас, русских, всем сердцем ненавидит. Вы помогаете сербам, а они убивают нас - боснийцев.

Каждый человек в своей жизни совершает поступки, вспоминая которые чувствует стыд за себя. И Николай совершил такой поступок... Он поднял с пола связки свитеров.

В этот момент он думал только о долгах, которые обязательно надо отдать, о семье - жене и детях, ради которых он сюда приехал. Реализация свитеров принесет ему 100 - 150 долларов, нужных ему сейчас как воздух.

По дороге в гостиницу Николай увидел уличного торговца с разложенным скудным товаром. Его внимание привлек раскладной нож с длинным и тонким лезвием. Николай заплатил торговцу доллар, сложил нож и убрал в карман. Он еще не знал, что именно предпримет, но сердце забилось чаще.

В гостинице его ждал Вадим.

- Ну, что? Как дела? Опять что-то приобрел? Надеюсь, на этот раз тебя не кинули?

- Извини, Вадим, мне не до шуток.

- Понимаю, ты сейчас многое отдал бы, чтобы вернулось вчерашнее утро и твои "баксы" лежали бы в твоем кармане.

- Ты прав.

Оглядев свитера, Вадим спросил:

- Сколько заплатил?

- Нисколько! Дали в довесок к вчерашнему тряпью, - и Николай пнул ногой один из баулов.

- Гляди-ка, совестливые гадюки попались! Тут кидают на много и многих. "Кидки" бывают разные - заходишь в магазин, чтобы купить кожаную куртку, продавец показывает тебе товар, ты выбираешь, что тебе надо, торгуешься, затем платишь деньги. Продавец кладет купленную куртку в пакет, а затем в этот же пакет кладет еще одну куртку, говоря тебе при этом, что ненавидит своего хозяина-жмота и хочет сделать ему гадость, и если ты поддашься на эту удочку, то тут же сам поплатишься. На выходе из магазина к тебе подойдет хозяин, откроет твой пакет и скажет, что ты вор, ты оплатил одну вещь, а взял две, и даст тебе право выбора: или он вызывает полицию и тебя ждет страшная турецкая тюрьма, или выплачивай ему астрономическую сумму - штраф.

Хочешь, еще пример. Ты покупаешь большую партию товара, торгуешься, наконец, сделка состоялась. Тебе привозят товар, и ты видишь, что половины или одной трети товара не хватает. Идешь выяснять, что случилось, а тебе заявляют, что тебе привезли ровно столько, сколько ты оплатил.

Таких примеров можно привести великое множество, а что самое страшное - на помощь нам никто никогда не придет. Ни турецкая полиция, ни наше посольство, им на нас наплевать.

- Почему же тогда ты им веришь? И почему они просто не кидают всех подряд?

- Я им верю?! Просто турок, с которым я работаю, дает товар мне на реализацию, то есть практически под мое честное слово. А что касается того, почему они не допускают в отношении нас полного беспредела, то это в первую очередь не выгодно им самим, потому что тогда к ним перестанут приезжать за товаром.

Кстати, во многом, что творят здесь турки, виноваты наши соотечественники. Когда в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году я впервые попал сюда, то к русским здесь относились достаточно уважительно. Но после того как сюда стали приезжать нечистоплотные наши граждане, которые воровали, обманывали, грабили, к нам отношение резко изменилось. Да еще подпортили наши милые дамы, которые кто за товар, кто за деньги, кто просто так ублажают этих турок.

Ты, наверное, заметил, если белая женщина идет по улице, многие турки окликают ее: "Мадам, секс! Наташа, секс! Наташа, суперсекс!"

- Да, - усмехнулся Николай, - и что это за Наташа такая, которая соблазнила весь Стамбул, оставив после себя столь теплые воспоминания?!

- Вот у турок и сложился стереотип, что русские мужики воры, мошенники и пьяницы, а женщины продажны или просто суки. Хотя и тех и других не так уж много, стереотип сложился, и сломать его вряд ли удастся.

Ладно, пошли на работу, я проведу тебя по своим знакомым магазинам и подскажу, что надо купить.

До позднего вечера Николай и Вадим ходили по магазинам, делали разные покупки. Вадим показывал Николаю товар, который можно продать в Москве с максимальной выгодой, сам торговался с продавцами, часть которых его хорошо знала.

Вернувшись в гостиницу, они попили чай с бутербродами. Николай уже хотел ложиться спать, когда Вадим спросил его:

- Хочешь, я свожу тебя на экскурсию?

- Какая экскурсия в одиннадцать часов вечера?

- Туда, куда мы с тобой пойдем, экспонаты только сейчас начинают выставляться. Ты был когда-нибудь в публичном доме?

- Конечно, нет. Что я там забыл? Мне это не надо. И вообще, я с брезгливостью отношусь к продажным женщинам.

- Тебя с ними общаться и вступать в какой-либо контакт, никто не заставляет. Просто посмотришь, будешь знать, что это такое.

- Ну, там надо будет куда-то заходить, что-то пить, когда тебе этих красоток будут показывать, а на мне только спортивный костюм и в кармане вей ветерок.

- Слушай, Николай, ты один раз уже меня не послушался, не пошел со мной и в итоге расстался с деньгами.

В твоем представлении публичный дом ассоциируется с фильмами, которые ты смотрел, или с книгами, которые читал. Может быть, такие публичные дома и есть где-то в другом месте, но здесь все иначе.

Пошли, не пожалеешь.

Они вышли на улицу. Магазины уже закрылись, прохожих на улицах почти не было, только в некоторых местах им попадись вооруженные с короткоствольными автоматами полицейские. По мосту они перешли через бухту, вдоль освещенной улицы вышли на небольшую площадь.

- Экскурсия начинается, - сказал Вадим.

Они пересекли площадь и оказались на углу одной из улиц. Николай обратил внимание, что улица была не заасфальтирована, а выложена брусчаткой, так же как Красная площадь в Москве. Она поднималась вверх, в гору. По обеим сторонам улицы стояли молодые люди и предлагали живой товар: "Десять долларов в час! Десять долларов в час!"

- Видно, поняли, кто мы, поэтому и говорят по-русски, - сказал Вадим. - Однажды я оказался в номере с парнем из Подольска, он и привел меня сюда в первый раз. Говорит, они наших баб трахают, и я хочу их турчанку попробовать.

- А что разве среди проституток есть турчанки?

- Да! Сейчас сам увидишь. Правда, турчанки они, курдки или еще кто, сказать точно не могу. Главное, что местные.

Так вот, пришли мы с ним сюда. Стал он выбирать. Насоветовали ему здесь одну скромненькую такую, худощавую, в серой косыночке и трусиках, больше ничего из одежды на ней не было. Договорились они с ней на шестнадцать долларов.

- За ночь!

- Нет. Здесь все считается до твоей первой радости. Сделал дело, слезай. Хочешь еще, плати столько же.

Слушай дальше. Так вот, ушел он с ней, а минут через двадцать выходит. Спрашиваю: "Ну, как?" А он отвечает: "Бревно бревном! Как будто колоду под тебя положили". А затем пошел снова бабу выбирать, на этот раз остановился на белокурой и грудастой польке. Правда, и цена ее была дороже, по-моему, долларов двадцать пять за нее отдал. Она все ему про какой-то суперсекс твердила.

Через какое-то время выходит. Я снова: "Ну, как?" А он мне: "Ну, что как?! Делает она, конечно, все, что пожелаешь, но такое чувство, как будто она не живая, а запрограммированный робот".

Вернулись мы с ним в гостиницу, немного выпили, закусили. Тут он мне заявляет: "Пойду-ка я, с нашими погусарю". И отправился в соседний номер, там как раз две женщины жили, которые вместе с нами в Стамбул прилетели. И пробыл он у них до утра, а утром пришел и заявил, что никаких турчанок, полячек и прочих с нашими бабами даже рядом поставить нельзя.

Пройдя почти всю улицу до конца, они свернули в один из переулков. Вход в переулок был довольно узким, а по бокам стояли два офицера полиции с автоматами.

Первые этажи домов в переулке были оборудованы под рекламу живого товара. Огромная стеклянная витрина, за ней толстая металлическая решетка, дверь, тоже решетчатая, заперта на крепкий замок. За дверью - охранник, а то и двое, за витриной - живой товар. Женщины были разных национальностей, разные по цвету кожи, волос, глаз и возрасту. Из одежды на них были, как правило, только маленькие трусики.

Само действие - выбор - происходило следующим образом. Клиент, выбравший понравившуюся ему даму, подходил к двери и приглашал ее для разговора, они переговаривались, договаривались о цене и предоставляемых услугах. Затем дама подходила к охраннику, как правило, он же был и сутенером, и согласовывала с ним свои действия. Если все их устраивало, то охранник быстро пропускал клиента в дверь и тут же снова запирал ее. Избранница провожала клиента в одну из свободных спален.

Все это происходило под улюлюканье толпы зевак, облепивших витрины, - в основном подростков и молодых мужчин. Лиц среднего и старшего возраста Николай в толпе не заметил.

Пройдя весь переулок, они увидели в самом углу небольшую витрину. Заглянув в нее, Николай ужаснулся. В помещение сидели несколько голых старух с отвисшими грудями и сморщенными животами.

- Неужели, и этих кто-то заказывает? - удивился он.

- Сам знаешь, на вкус и цвет товарищей нет, - усмехнулся Вадим.

В гостиницу они вернулись после полуночи. Весь обратный путь Николая не покидало чувство брезгливости, как будто он прикоснулся к чему-то мерзкому и гадкому. Может быть, именно поэтому он долго стоял под душем, и только потом лег спать.

Утром Вадим отправился по своим делам, а Николай просто решил походить по городу. Он посетил Голубую мечеть и другие интересные места, но вскоре неодолимая сила потянула его на торговую улицу. Глядя на магазины, на продавцов, он постепенно наполнялся злостью. Вот они торгуют, кого-то обманывают, кого-то кидают, а он теперь должен думать, где взять деньги, как рассчитаться с долгами. Неожиданно он замедлил шаг от простой мысли: почему бы ни отнять свои деньги у тех, кто его кинул. Это же будет вполне справедливо!

Одержимый этой мыслью Николай вернулся в гостиницу, взял купленный накануне нож и направился к магазину, где его так жестоко обманули.

Наступал вечер, но было еще не поздно, магазины еще работали, и на улицах было полно людей. Николай остановился недалеко от магазина, обдумывая, как лучше провести операцию.

Кто-то взял его за руку. Николай оглянулся. Рядом с ним стоял пожилой турок. Показывая в направлении злополучного магазина рукой, он сказал по-русски, почти прошептал: "Туда не ходи, там мафия". Потом приложил палец к губам, повернулся и быстро вошел в соседний магазин.

Николай решил сменить позицию, пройдя дальше по улице, он остановился возле витрины какой-то продуктовой лавки и с этого места стал наблюдать за дверьми интересующего его магазина.

Нападать на своих обидчиков на улице смысла не было, ведь денег у них с собой могло и не быть. Врываться в магазин... вряд ли он справится с тремя или даже с двумя мужчинами, имея в своем арсенале только один нож. Николай никогда в жизни не убивал людей ножом, хотя этому его обучали сначала в армии, затем на работе в органах. Он знал, куда надо наносить удар, чтобы сразу убить человека, но в то же время понимал, что для этого нужен очень близкий контакт с противником, а противник находился далеко и был вовсе не слабым.

Из лавки вышел хозяин, подошел к Николаю и спросил, чем ему можно помочь. Николая поразило, как это все турки безошибочно определяют в нем русского, и что все они довольно сносно говорят на его родном языке.

Турок стал нахваливать свой товар и расспрашивать, что нужно россиянину, но быстро понял, что Николай покупать ничего не собирается, и направился в свою лавку. Но на пороге вдруг обернулся и, показав рукой в сторону магазина Зорана, сказал: "Туда не ходи, там очень нехорошие люди".

Николай, совсем недавно ненавидевший всех турок и готовый любому из них перерезать горло, проникся благодарностью к хозяину лавки. Он еще раз убедился в прописной истине: не бывает плохих народов и скверных наций. В каждом народе, в каждой нации есть нормальные, порядочные люди, которые честно работают, растят детей, строят свою жизнь не на обмане и лжи.

Трудно сказать, что повлияло на Николая: страх быть пойманным, оказаться в турецкой тюрьме, оставить свою семью без кормильца, да еще с долгами, или бесперспективность нападения на магазин, - он решил ничего не предпринимать, хотя мысль о мести не давала ему покоя.

Вернувшись в гостиницу, он застал Вадима за упаковкой багажа. Автобус в аэропорт отходил в два часа ночи, за три часа до вылета самолета на Москву. Николай тоже стал укладывать свои вещи, откладывая отдельно то, что Вадим забраковал, как "никчемный товар, который можно использовать только для мытья полов".

Уложив вещи, они выпили чаю. Вадим прилег отдохнуть, а Николай все смотрел на груду тряпья, в которую превратились его усилия и деньги. Пришла шальная мысль, а что если все это тряпье бросить под дверь магазина Зорана и подпалить.

- Вадим, у тебя есть зажигалка?

- Да.

- Дай мне ее напрокат.

- А что ты хочешь зажечь?

- Магазин своих обидчиков.

- Не вздумай! Тебя тут же вычислят. Они знают, в какой гостинице ты остановился. Полиция позвонит в отель, здесь скажут, что мы отправились в аэропорт, там тебя и накроют. Я советую тебе сделать по-другому. Бери тряпье и пошли. За одно покажешь мне еще один "кидальный" магазин.

С пакетами, набитыми вещами, они направились к магазину Зорана. Не доходя сотню метров до цели маршрута, Вадима окликнула по имени молодая женщина, стоявшая возле магазинчика женской одежды, который, несмотря на поздний час, еще работал. Вадим подошел к ней. Несколько минут они о чем-то говорили, затем женщина вошла внутрь магазина, но очень быстро вышла, держа в руках конверт. Она протянула его Вадиму, тот, не открывая, взял и положил в карман. Они попрощались, и Вадим с Николаем продолжили свой путь.

- Вот, пожалуйста, твой собрат по несчастью, - сказал Вадим.

- Что ее тоже кинули?

- Еще как! Теперь она день и ночь пашет на турка. С раннего утра до позднего вечера в магазине. Вечером стирает, готовит турку еду, а ночью еще и ублажает его. Причем, не исключено, что не его одного, а, возможно, еще его родственников и приятелей. И все это за двести долларов в месяц. Таких в Стамбуле не мало. Деньги украли или выманили обманом, а может, и просто отняли. Дома ждут кредиторы. Вот и остается таким, как она, один путь - идти в рабство.

За разговором они подошли к магазину Зорана. Поднялись на второй этаж. Николай попробовал дверь, она была закрыта.

- Ну, что будем делать? - спросил он Вадима.

Тот молча стал высыпать одежду из пакетов под дверь, а затем расстегнул брюки и стал поливать одежду и дверь. Николай быстро присоединился к нему.

На улице Вадим сказал:

- Это, конечно, слабое утешение, но все-таки.

Автобус в аэропорт подали вовремя, и уже около трех часов ночи Николай и Вадим вносили свои вещи в здание аэропорта. На регистрацию выстроилась длинная очередь, каждый улетающий тащил две-три, а то и больше тележек, доверху нагруженных купленным товаром.

"Сколько же барахла мы здесь скупаем!" - подумал Николай.

- Мы обладаем самыми современными технологиями, одними из лучших в мире, у нас столько всевозможных производств, свое сырье, а мы вынуждены трусы, носки и прочий ширпотреб покупать за границей, - словно прочитав его мысли, произнес Вадим. - Взять ту же кожу. В нашей стране идет в пищу огромное количество мясных продуктов. Куда же деваются шкуры с забитого скота? Что, только на ментовские тулупы? Почему нельзя наладить производство своих кожаных изделий? Зачем нам кормить этих басурман?

- Вадим, вот ты торгуешь на рынке. С вас же берут деньги в виде налогов или еще как-то, которые идут государству.

- О чем ты говоришь? Государству достаются копейки, а основные денежные потоки текут чиновникам, бандитам и ментам. Какая-то часть достается перекупщикам торговых мест, но эти деньги у нас вообще не остаются. Они теперь хоть и независимые, но как раньше сосали из нас, так и сейчас сосут. Наверное, треть мужского населения Азербайджана пасется в России, грузин и армян чуть поменьше, а сейчас еще большой наплыв азиатов пошел, особенно из Таджикистана.

- Ну, и как с этим можно бороться?

- Во-первых, нам нужна граница, причем не абстрактная СНГовская, а именно граница России. В проходном дворе никогда порядка не будет.

Во-вторых, обязательно надо сделать визовый режим. Ведь именно через нашу страну идет огромное количество наркотиков из Азии в Европу. Я уж не говорю о том, какой бедой наркомания стала для нас самих. К нам едут многие, но, к сожалению, далеко не все с добрыми намерениями. Причем получение визы должно строится следующим образом: наши компетентные органы должны проверять совершало ли лицо какие-либо незаконные действия на территории России, привлекалось ли оно к уголовной или административной ответственности. Если да, то в визе должно быть отказано, также должна быть получена информация об этом человеке от компетентных органов страны, гражданином которой он является. С помощью компьютеризации все это сделать не так сложно.

Сам процесс получения визы не должен быть дорогостоящим и обременительным во времени для лица, обратившегося за ней. Группы туристов должны получать визы по более упрощенному варианту. Кроме того, в зависимости от цели приезда человека в нашу страну визы могут быть многократными, годовыми и так далее.

Эту систему придумал не я, она действует во многих странах мира, которые хотят оградить своих граждан от всевозможного зла. При этом национальный вопрос в нашей стране должен решаться очень вдумчиво и осторожно.

Я вообще считаю, что нельзя делить нашу страну на национальные образования, мы все граждане одной страны, и каждый человек должен иметь одинаковые права и обязанности независимо от своей национальности. Яркий пример - Соединенные Штаты Америки. У нас права только декларируются, на самом деле все далеко не так.

За разговором они достигли стойки сдачи багажа. Завесив багаж и доплатив за перегруз, они прошли в зал ожидания вылета. Основная масса "челноков" уже расслаблялась горячительными напитками, купленными в магазине беспошлинной торговли аэропорта. Турки, изучив нравы наших соотечественников, отвели для улетающих домой россиян отдельные залы.

Наконец, объявили посадку.

Через три часа Николай получил свой товар в московском аэропорту "Внуково".

Глава 2

Что-то сдавило грудь, резкая боль отозвалась в сердце, перехватила дыхание. Она вся напряглась, мобилизовав всю свою волю, чтобы не разрыдаться.

- Пассажиры, готовьте билеты! - разнеслось по вагону.

Вагон был плацкартный. Пассажиры уже начали устраиваться, раскладывать по полкам свой багаж. Кое-кто переодевался, кое-кто доставал продукты и готовился к трапезе.

Взяв у проводницы белье и приготовив постель, Оксана легла на свою полку. Полка была верхней. Она специально купила билет на верхнюю полку. Внизу, конечно, удобнее, но есть один большой минус - постоянно находишься на виду. Уткнувшись лицом в подушку, Оксана попыталась уснуть, но мысли о будущем отогнали сон.

Оксана вспомнила прошлое, когда все было по-другому, а то, что происходило с ней в последнее время, не могло привидеться даже в самом страшном ночном кошмаре.

Чемпионка Украины по художественной гимнастике, призер чемпионатов Советского Союза, счастливая жена, а затем и мать...

Конечно, все создавалось ценой неимоверных усилий, стоило огромного труда. Далеко не все получалось гладко. Долгие, изнурительные тренировки, травмы, нервное напряжение...

С распадом Союза все покатилось под уклон. Спорт стал приходить в упадок, стали закрываться спортивные секции.

Попытки Оксаны приспособиться к новым реалиям ни к чему не привели. Сначала она хотела организовать свою спортивную школу. За ее спортивные заслуги на первых порах ей помогли, выделили немного средств, помещение, но вскоре арендная плата и коммунальные платежи выросли настолько, что школу пришлось закрыть.

Одна из ее подруг по команде предложила ей танцевать вместе с ней в недавно открытом ночном клубе. Оксана сочла это предложение оскорбительным.

Немного денег у нее было, остались еще от лучших времен. Иногда ее приглашали участвовать в судействе на соревнованиях небольшого ранга. Ее бывшая воспитанница спортивной секции предложила ей работу преподавателя физкультуры в одной из первых частных школ Киева, естественно с условием, что ее дочери Оксана уделит больше внимания, чем остальным детям.

Муж Оксаны, Игорь входил в сборную Украины по боксу. Он хорошо выступал у себя дома, но никак не мог стать призером на международных соревнованиях. Со временем у него развился комплекс, что якобы он уже достиг своей вершины и подняться выше ему не суждено. Будучи по характеру гордым и честолюбивым человеком, он не смог смириться со своим положением "середняка" и ушел из спорта.

В большинстве случаев ушедший спортсмен начинает позволять себе то, что было запретным в период изнурительных тренировок и соревнований. Игорь попал в их число.

У него появились друзья, восхвалявшие его старые заслуги и предлагавшие ему новые перспективы, которые выглядели очень заманчиво, но, в конечном счете, все сводилось к криминалу.

Рестораны, бары, сауна, ночные клубы, бесплатная выпивка, доступные женщины - все вместе сделали свое дело. Игорь все чаще стал задумываться, почему другим можно, а ему нельзя? Почему некоторые ездят на шикарных иномарках, в магазине смотрят на качество товара, а не на его стоимость, тратят деньги без ограничений? Весь мир "лежит у их ног", а он, молодой, красивый, здоровый мужчина не знает, как создать условия для своей семьи, чтобы она ни в чем не нуждалась. Он очень любил свою жену и маленькую дочку, а если и позволял себе кое-что на стороне, то воспринимал это, как телесную прихоть, как дополнение к парилке и массажу.

Однажды его старый знакомый по спорту предложил ему поехать на работу в Германию, инструктором в спортивный клуб. Первым делом о заманчивом предложении Игорь сообщил Оксане.

Ей оно вначале не понравилось, она не хотела, чтобы Игорь находился вдали от семьи, но потом рассудила, что это неплохой вариант. Ей порядком надоели пропадания Игоря неизвестно где, бессонные ночи ожидания, его попойки, запах чужих духов.

Решили так, что как только он обживется на новом месте, то попытается выяснить возможность устроить на работу Оксану, чтобы они были там вдвоем, а лучше втроем, вместе с дочерью, но на крайний случай дочь могла бы остаться с матерью Оксаны в Киеве.

Игорь уехал. Они договорились, что он будет ей звонить раз в неделю, по субботам. Деньги Оксане передавали знакомые Игоря, часто приезжавшие в Киев. Первые месяцы она получала по 500 немецких марок, что для Украины являлись довольно приличные деньги.

Месяца через три Игорь стал звонить чаще, почти каждый день. На вопрос Оксаны, почему он перестал экономить, Игорь ответил, что у него есть хорошая новость, которую он сообщит ей при встрече. А еще через несколько дней он позвонил и сказал, чтобы она встречала его в аэропорту.

Возвращение Игоря из Германии выглядело триумфально по сравнению с его отъездом туда.

В Берлин он добирался сначала поездом до Бреста, а потом автобусом с пересадкой в Варшаве на другой автобус. С собой у него была небольшая сумка со спортивным костюмом и парой кроссовок и пакет с сушками и консервами в дорогу.

Теперь он спускался по трапу "Боинга" авиакомпании "Люфт Ганза" в шикарном костюме, стройный, крепкий, красивый с высоко поднятой головой. Он выглядел так, словно сошел с обложки рекламного буклета. Женщины, да и не только они, бросали на него взгляды, полные восхищения. После паспортного контроля Игорь направился к транспортеру, где ему пришлось подождать, пока разгрузят багаж.

Оксана с удивлением наблюдала за ним, стоя в зале прилета. Получив багаж, Игорь прошел таможенный пост и вышел в зал, толкая перед собой две тележки, наполненные сумками, свертками и пакетами.

Не смотря на трения между ними, Оксана любила Игоря и очень ждала. К его приезду она в квартире провела генеральную уборку, приготовила с помощью мамы самые вкусные и любимые его кушанья - от украинского борща до торта "Наполеон". Она помыла и отполировала их старенькую девятку, что делала крайне редко.

В облегающем красивом платье, с развевающимися распущенными волосами она выглядела такой, какой любил видеть ее Игорь, ее единственный и неповторимый.

Пробравшись через плотный строй ожидающих свою добычу нагловатых таксистов, она бросилась к Игорю. Он, увидев ее, раздвинул тележки в стороны и крепко прижал к груди. Несколько мгновений они находились в центре внимания толпы. Сила, красота, любовь и благополучие исходили от двоих молодых людей, нежно прижавшихся друг к другу. Многие мужчины, наблюдавшие эту сцену, мечтали оказаться на месте Игоря, а женщины завидовали Оксане.

Дома Игоря встретили дочь и теща. Расцеловав обеих, он принялся распаковывать коробки с подарками. Теще он привез халат, спортивный костюм и кроссовки "Адидас", дочери ворох одежды и игрушки, Оксане спортивный костюм, кроссовки, а также туфли и шикарное облегающее черное платье. В трех самых больших коробках было вино, сладости и всякие деликатесы.

Раздав подарки, Игорь отправился в ванную, принять душ, а три женщины с удовольствием занялись примеркой. Потом был праздничный обед с красным рейнским вином, привезенным Игорем.

После обеда теща, догадываясь о желании Оксаны и Игоря остаться наедине, уговорила Кристину пойти с ней погулять. Это стоило немалых трудов, девочка никак не хотела расставаться с игрушками, которые привез папа, и согласилась только тогда, когда ей разрешили взять с собой на прогулку плюшевую собачку.

Оставшись вдвоем, Оксана с мужем устроились в гостиной, ей не терпелось услышать рассказ Игоря.

Она села в кресло напротив него и поймала его взгляд... Они прожили вместе почти восемь лет, из них семь в браке, но сохранили остроту чувств и желание любви друг друга.

На Оксане был надет короткий, совсем простенький ситцевый халатик. Как-то Игорь признался, что, когда видит ее в этом халатике, чувствует себя озорным мальчишкой, желающим заглянуть под полог халатика и посмотреть, есть ли там трусики.

Игорь резко поднялся и сделал шаг к ней, она тоже потянулась к нему, и они оказались в объятиях. Сильные, горячие руки обхватили ее бедра, затем стали подниматься выше, крепко сжимая ягодицы. Игорь неистово целовал ее лицо, губы, глаза, шею. Едва отдышавшись, он признался, что загадал, если на ней под халатиком нет трусиков, то у них в жизни все будет хорошо. Она в свою очередь прошептала, что никогда не будет надевать трусики под этот халат.

Игорь поднял ее на руки и отнес в спальню. Положив Оксану на кровать, он сбросил с себя махровый банный халат и встал перед ней. Если кто-нибудь из современников захотел бы изваять нового Аполлона, то лучшего натурщика он вряд ли нашел бы. Оксана готова была впиться в это прекрасное тело, но Игорь опередил ее. Они даже не потрудились снять с кровати покрывало. У Оксаны промелькнула мысль о том, что за три месяца отсутствия Игорь, конечно, встречал женщин, ведь в спорте много молодых девушек, он мог не устоять... и подхватить какое-нибудь мерзкое заболевание. Но эти мысли испарились как несколько капель воды, попавших в жаркое пламя, - дымок и нет их.

Через несколько минут на теле Оксаны не было ни одного сантиметра, не поцелованного Игорем. Она попыталась ответить ему тем же, но он остановил ее, пообещав, что ее черед наступит вечером.

Он крепко поцеловал ее в губы, потом стал осыпать одну за другой ее по девичьи упругие груди, после чего его губы с нежностью касались ее живота, продвигаясь вдоль тела все ниже и ниже... Она давно ощущала внизу живота такой жар и такое жжение, что даже не заметила момент, когда он оказался внутри нее. Через несколько мгновений она почувствовала себя на вершине блаженства. Вскоре удовлетворенно вскрикнул Игорь, сказалось длительное воздержание. Упав рядом с ней, он прошептал, что хорошо, что она успела, а то он переживал, что кончит раньше, чем она.

Они приняли душ и снова легли в уже разобранную постель. Прижавшись к Игорю, Оксана с нетерпением ждала его рассказа. Однако Игорь стал опять ее целовать, и все повторилось с той разницей, что поцелуев на этот раз было меньше, а процесс совокупления тянулся намного дольше предыдущего.

Трудно сказать, что подействовало больше вино или любовь, но они едва нашли в себе силы принять душ, в изнеможении упали на кровать и заснули.

После непродолжительного, но крепкого сна они устроились на кухне. За чашкой кофе Игорь рассказал, как жил в Германии эти три месяца.

Работал он инструктором по боксу в спортивном клубе в пригороде Берлина. Снимать жилье даже в пригороде было дорого, и хозяин клуба предложил ему ночевать в маленькой комнатке в клубе и заодно совмещать обязанности охранника помещения в ночное время, естественно, за дополнительную оплату.

Два месяца жизнь шла довольно размеренно. Клуб открывался в семь часов утра, поэтому Игорь каждый день вставал в половине седьмого, принимал душ, брился, выпивал стакан сока и уже в начале восьмого проводил утреннюю зарядку с первыми клиентами. До обеда у него было немного свободного времени, он посвящал его изучению немецкого языка.

Основная работа начиналась около пяти часов вечера. К этому времени приезжали его клиенты. Он проводил с ними разминку, показывал и отрабатывал специальные упражнения, нанесение ударов и защиту от них, устраивал бои. Сам он в боях не участвовал, для этого в штате клуба имелись два бывших румынских боксера. Одного из них Игорь раньше встречал на соревнованиях в Польше, с другим познакомился в клубе.

Среди его клиентов был бывший гражданин Союза, немец из Казахстана, по фамилии Браун. Благодаря нему, жизнь Игоря изменилась к лучшему.

Кроме боксерского в клубе были еще два зала: волейбольный и зал силовой подготовки. Волейбольный зал использовали не только по назначению, но и для мини футбола, аэробики, восточных единоборств и многого другого. А в зале силовой подготовки в большом количестве были собраны всевозможные тренажеры, штанги, гири, гантели, а также оборудована "шведская стенка".

В клубе имелись также небольшой бассейн и две сауны с массажными кабинетами. Как правило, клиенты после занятий шли в душ, потом расслаблялись в бассейне, делая два-три захода в сауну, здесь же они пользовались услугами массажиста. Кроме того, в баре клуба всегда был богатый выбор соков, пива и прочих напитков.

Клуб работал до двенадцати часов ночи. Браун обычно приезжал к десяти, а уходил последним.

Игорь, закончив работу с клиентами, принимал душ, плавал в бассейне, шел в сауну. Получалось так, что в бассейне и сауне они часто оставались вдвоем, это и послужило поводом к их сближению. Вскоре Браун знал об Игоре все, а Игорь всякий раз наталкивался на необыкновенную скрытность Брауна. Ему удалось узнать только, что Браун крупный бизнесмен, у него свой дом в Берлине, шестисотый "Мерседес", а также постоянно ожидающие его двое телохранителей.

Однажды Браун предложил Игорю стать его телохранителем, вернее совмещать его охрану с должностью секретаря-референта. Условия были довольно заманчивые. От Игоря требовалось сопровождать Брауна на особо важные встречи, продолжать оставаться его тренером и

в свободное время изучать английский и немецкий языки, а также осваивать работу на компьютере. Зарплата, которую устанавливал ему Браун, в несколько раз превышала сумму, получаемую Игорем в клубе. Просто решался и вопрос с проживанием - Браун предложил Игорю жить у него в доме. Но главное преимущество заключалось в том, что Браун оформит вид на жительство в Германии ему, его жене и дочери.

Перед таким предложением Игорь не смог устоять. Рассчитавшись в клубе, он стал телохранителем Брауна и уже отработал у него две недели.

Несколько дней назад Браун уехал в Штаты, а Игорю разрешил навестить семью.

Оксана предложила Игорю провести несколько дней где-нибудь вдвоем. Игорь обрадовано сообщил, что он все продумал и послезавтра они уезжают на неделю на Кипр.

Оксана забеспокоилась, хватит ли у них денег. Но Игорь уверенно заявил, что поездка на двоих стоит примерно шестьсот долларов. Такая сумма у него есть. Селиться в пятизвездочный отель они не будут, можно прожить и в трехзвездочном лишь бы рядом с морем. Ходить по ресторанам и казино необязательно. Они смогут прекрасно провести время и без этого. Питание входит в стоимость тура.

На следующий день Игорь купил две туристические путевки на Кипр. Ему повезло, путевки были "горящие", так что заплатил он даже меньше, чем ожидал.

Оксана не могла пожаловаться на то, что в ее семейной жизни было мало счастливых дней, но спортивная жизнь часто разлучала ее с мужем. Сборы, соревнования, то у нее, то у Игоря. Поэтому неделя на Кипре протекла как медовый месяц. И это после семи лет совместной жизни. Ласковое теплое море, горячее солнце, синее бездонное небо. Каждый день они проводили друг с другом.

Окружающие мужчины, увидев Игоря, даже не пытались кокетничать с Оксаной, они ему явно проигрывали. Дамы вели себя более смело, но все их попытки обратить на себя внимание Игоря не увенчались успехом, он не обращал на них никакого внимания.

Однажды к Оксане попытался пристать грек. Он и два его друга ходили по пляжу, играя мышцами, подсаживались к молодым одиноким женщинам и предлагали большую любовь на одну ночь. Иногда они устраивали между собой спарринги, выглядевшие бутафорскими. По сравнению с другими окружающими мужчинами, выставлявшими напоказ свои дряблые тела и отвисшие животы, все трое выглядели Геркулесами.

Поняв, что Оксана не одна, грек, чтобы показать себя перед ней и как-то унизить Игоря, предложил ему устроить с ним спарринг. На ломанном русском языке он и его друзья попытались объяснить, что это не страшно, что бояться Игорю нечего, потому что они будут в перчатках и босиком. Игорь принял предложение грека.

Они надели перчатки, и встали друг против друга. Один из друзей грека хлопнул в ладоши и бой начался. Противник Игоря сразу же попытался провести удар ногой в голову, но Игорь сделал резкий "нырок" влево и тут же нанес по протянутой ноге грека сильный удар левой рукой, затем, сделав выпад, нанес еще один удар правой в печень. Хотя руки Игоря были в перчатках, что несколько ослабляло силу удара, грек закричал от боли и стал кататься по песку. Больше "крутых" греков они на пляже не видели.

Вернувшись в Киев, оставшиеся два дня Игорь провел с дочкой, обошел с ней почти все интересные для детей развлекательные места. Он хотел наверстать время, проведенное вдали от самых близких и любимых, подарить им хоть немного своего тепла и заботы.

Прощались в аэропорту, сидели молча в ожидании регистрации на рейс, Игорь ладонями крепко сжимал руку Оксаны. Оксана думала о том, как быстро летит время. Словно вчера в этом же здании она встречала Игоря, а прошло уже две недели, отдых на Кипре всплывал в памяти как сладостный миг.

Ее утешала мысль, что скоро они опять будут вместе. Игорь обещал в течение двух месяцев решить вопрос о переезде Оксаны и Кристины к нему, в Германию. Для этого он договорится с Брауном, и тот поможет оформить документы на жительство, Игорь снимет небольшую квартиру, а также попытается устроить Оксану работать тренером по гимнастике или аэробике в клуб, где раньше работал сам и сохранил с хозяином клуба хорошие отношения.

Объявили посадку. Игорь крепко поцеловал ее и направился к регистрационной стойке. Оксана смотрела ему вслед, тревожно заметались мысли, что-то тяжелое сдавило грудь, и сжалось сердце.

Пройдя регистрацию, Игорь помахал ей рукой. На этом их прощание закончилось.

Прошло две недели. Игорь звонил почти каждый день, уверял, что все идет по плану. Действительно, вскоре она получила вызов в Германию на себя и Кристину. Еще две недели прошли в хлопотах о получении визы, на увольнение с работы. Она переделала все неотложные дела, повстречалась со всеми своими близкими подругами и даже выучила несколько слов по-немецки. Знакомый Игоря, Виктор помог ей продать машину. Часть денег она решила взять с собой, а остальные оставить на жизнь маме. Наконец, все было готово к отъезду. Оставалось дождаться звонка Игоря, на какое число брать билеты. Но звонки неожиданно прекратились.

Оксана начала нервничать, из дома почти не выходила, боясь, что вдруг позвонит Игорь, а ее не будет дома.

Долгожданный международный звонок из Германии прозвучал рано утром. Оксана принимала душ. Трубку взяла мама. Звонил не Игорь. Мужчина с акцентом, довольно хорошо говоривший по-русски, попросил позвать к телефону фрау Луценко.

Оксана набросила на себя полотенце, с мокрыми ногами выскочила из ванной комнаты и бросилась к аппарату. В трубке она услышала чужой голос. Ее спросили, является ли Игорь Луценко ее мужем, она с недоумением ответила: "Да". Мужчина на том конце провода поинтересовался, есть ли у нее возможность приехать в Берлин, она ответила, что да, и тут же с тревогой добавила: "А что случилось?" Какое-то время в трубке было тихо, потом прозвенела фраза: "Ваш супруг погиб".

Комната поплыла перед глазами Оксаны, кружение становилось все быстрее и стремительнее, в голове стучало: "Почему?! За что?! Не может быть! Это ошибка!" Ноги подкосились, трубка выпала, и, безвольно опустив руки, она упала на пол.

Очнулась она от резкого запаха, ударившего в нос, с трудом разомкнула глаза и увидела склонившуюся над ней маму с ваткой в руке и с припухшим от слез лицом. Оксана лежала на кровати в спальне. "И как это у пожилой женщины хватило сил дотащить меня сюда и уложить на кровать", - отстранено подумала она.

- Приходи в себя девочка, ты у меня сильная, - сказала мама и в очередной раз поднесла ватку к носу дочери.

- Неужели это правда?! - тихо спросила Оксана.

- Да, его тело в берлинском морге. Ты сама должна туда лететь. Всю информацию я записала, листок лежит возле телефона.

На следующий день Оксана улетела в Берлин, взяв с собой всю наличность, имеющуюся в доме. В немецком аэропорту ее встречал полицейский, держа в руках табличку с ее именем. Он сразу повез ее в морг на опознание. Где-то в глубине души Оксана надеялась, что Игорь жив, что вот сейчас окажется, что это не он.

Ее подвели к столу, и когда сняли с тела белую простыню, в первый момент Оксана подумала, что это не Игорь. Голова была расколота, одна из пуль попала в щеку и перебила челюсть, вторая вошла в переносицу, а третья в левый глаз. На некогда красивом теле в области груди и живота виднелись еще несколько пулевых ран. Сомнений не было, все ее надежды рухнули. Лежащий на столе изуродованный труп - ее муж, единственный и любимый Игорь. Оксана качнулась в сторону, стоящий рядом полицейский предусмотрительно поддержал ее за локоть, а патологоанатом открыл пузырек с аммиаком.

Но Оксана взяла себя в руки. Ей, как спортсменке, не раз приходилось перед соревнованием собирать волю в комок, вот и теперь она как бы сгруппировалась, приготовилась выдержать все посланные ей испытания. Она сосредоточилась на решении двух проблем: во-первых, Игоря в таком виде никто не должен видеть; во-вторых, надо было выяснить все о его смерти, кто же виноват.

После опознания ее повезли в полицейский участок, где она рассказала все, что знала со слов Игоря, и попросила допрашивающих ее следователей объяснить ей, что же случилось с ее мужем.

На ломанном русском языке немолодой блондин сообщил ей, что два дня назад на одной из улиц Берлина был обстрелян "Мерседес" господина Брауна. По показаниям свидетелей, когда "Мерседес" остановился на светофоре, из соседней автомашины вышли двое мужчин в масках, вооруженные автоматами, встали перед машиной и расстреляли в упор сидевших на переднем сиденье водителя и господина Луценко, а также тяжело ранили находившегося на заднем сиденье господина Брауна. Отстреляв весь боекомплект, бандиты в масках аккуратно положили автоматы на капот "Мерседеса", сели в свою машину и уехали в неизвестном направлении. Позже машину нашли, за день до происшествия она была угнана со стоянки автомашин. Больше никакой информации нет. По мнению следователя, нападение на машину господина Брауна и убийство его шофера и телохранителя связано с криминальными разборками русской мафии. Если что-то станет известно, ей обязательно сообщат, а пока для нее сняли номер в недорогой, но приличной гостинице.

Оксана спросила, когда она сможет забрать тело мужа, и уточнила, господина Луценко.

Следователь ответил, что патологоанатом свою работу уже закончил, и забрать тело можно в любой момент, оформив соответствующие документы. Но ей надо решить, повезет ли она его на Украину или кремирует в Германии, а домой возьмет урну с прахом. И в подтверждение своей немецкой рациональности посоветовал, что кремировать намного дешевле, чем вести тело, перевозка стоит больших денег. Оксана ничего не ответила.

На полицейской машине ее отвезли в гостиницу, в кирпичный трехэтажный дом на окраине Берлина. Небольшая, чистая, уютная комната с душем и туалетом. Сопровождавший ее полицейский по-русски почти не говорил, но с помощью жестов, перемешанных русских, английских и немецких слов объяснил, что номер для нее оплачен на три дня, в стоимость проживания включен завтрак. Попрощавшись, он ушел.

Оксана приняла душ, разобрала кое-какие вещи и легла в постель. Перед глазами поплыли события прошедшего дня. Окошко - бумажки, другое окошко - еще бумажка, толчея в аэропорту, одиноко стоящий стол в белой комнате морга, обезображенное тело... Она попыталась думать о чем-нибудь другом, но картина все время возвращалась... Постепенно мысли стали путаться, картина расплываться, и она погрузилась в тяжелый сон.

Разбудил ее осторожный стук в дверь. Она встала, накинула халат, подошла к двери. Стук повторился.

- Кто там? - спросила Оксана.

- Госпожа Луценко, - обратились к ней на чистом русском языке, - извините за беспокойство. Дело в том, что вас хочет видеть господин Браун.

Оксана решила тут же позвонить в полицию, один из следователей дал ей визитку со своими телефонами, но передумала. Кто, как не Браун, может дать ей информацию о смерти Игоря.

- Почему я должна вам верить, что вы от господина Брауна, и не сделаете мне ничего плохого? - на всякий случай спросила она через запертую дверь.

- Я работал вместе с вашим мужем, - произнес голос за дверью, - он много мне рассказывал о вас. Например, как на Кипре отлупил навязчивого грека.

Зная Игоря, Оксана пришла к выводу, что вряд ли он стал бы рассказывать случайным знакомым о таких вещах, и решила рискнуть. Она приоткрыла дверь, на пороге стоял хорошо одетый, спортивного вида молодой мужчина.

- Александр, - представился он и добавил, - вам надо одеться, я буду ждать вас в машине. У входа в гостиницу серебристый БМВ. - Не дожидаясь ответа, он развернулся, сделал несколько шагов, но вдруг оглянулся и сказал, - вы действительно очень красивы. До встречи, - и стал спускаться по лестнице.

Быстро умывшись и уложив волосы, она оделась и вышла из гостиницы. Машина стояла возле входа. Александр открыл заднюю дверцу, подождал, пока Оксана устроилась на мягкой коже сиденья, сам сел рядом с водителем, и машина понеслась по ночным улицам Берлина.

Весь путь Оксану мучили сомнения, правильно ли она сделала, что согласилась ехать ночью с незнакомым человеком в чужом городе, никого не поставив в известность.

Автомобиль подъехал к металлическим воротам, из будки вышел охранник и подошел к машине. Александр сказал ему что-то по-немецки. Охранник махнул рукой, ворота открылись, очевидно, в будке находился еще кто-то. Они проехали еще метров сто и остановились перед крыльцом с колоннами двухэтажного, большого дома.

Александр вышел из машины и открыл дверь Оксане. На крыльце она увидела двоих мужчин, внешне похожих на Александра. "У этого Брауна все, как на подбор", - подумала она, проходя мимо них. Они пересекли прихожую, потом большой зал. Убранство зала напоминало музей. Огромный стол с резными деревянными стульями, большой мраморный камин, металлические рыцарские латы вдоль стен, всевозможное оружие на стенах и над всем этим огромная хрустальная люстра.

Браун лежал в спальне, но не на своей постели, напоминающей шатер из сказок Шахеразады, а на специальной медицинской кровати, видимо, привезенной из госпиталя. Рядом с ним на столиках и подставках разместились приборы и аппараты, а от них к разным частям его тела тянулись змейки разноцветных проводов. За этой техникой наблюдали две женщины в белых халатах и шапочках.

Александр предложил Оксане сесть на стул возле Брауна. Браун открыл глаза и что-то произнес по-немецки. Его язык слегка заплетался, было видно, что каждое слово дается ему с трудом. Выслушав его, медсестры и охранники вышли из спальни.

Браун внимательно оглядел ее, потом заговорил.

- Вы с Игорем были красивой парой. Мне очень жаль, что я имею отношение к его гибели. Понимаю, что сейчас любые слова утешения будут лишними, тем более что мне очень тяжело говорить. Мне нужно время, чтобы прийти в себя, поправиться. Вы можете жить в моем доме в комнате Игоря. Вы же мечтали переехать в Германию. Обещаю, ни вы, ни ваша дочь, ни в чем не будете нуждаться. Если захотите, я устрою вас на работу или помогу начать какой-нибудь свой бизнес, а пока возьмите конверт. Он лежит на секретере, в нем десять тысяч марок. Я понимаю, что это немного, но через некоторое время я дам еще, - Браун тяжело вздохнул, как-то обмяк и закрыл глаза.

Оксана встала, подошла к секретеру и взяла конверт. Глядя на пачку сотенных купюр, она представила Игоря, живого и здорового, а потом воображение нарисовало то, что от него осталось. Она вернулась к кровати Брауна.

- Мне не нужны ваши деньги, - медленно произнесла она. - Игоря не вернешь! Но как это у вас - бандитов или бизнесменов, не знаю, как назвать, принято, я хочу "заказать" тех, кто его убил. Эта сумма пусть будет авансом, - с этими словами она положила конверт на кровать Брауна. - Остальное, во что вы оценили моего мужа, пусть тоже пойдет в счет оплаты моего заказа. Всего доброго, поправляйтесь, - не дожидаясь ответа Брауна, она вышла из комнаты.

На крыльце она сделала несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться, затем пошла по направлению к воротам, пытаясь вспомнить название своей гостиницы. Недалеко от ворот она услышала шум приближающегося автомобиля. Это был БМВ, на котором ее привезли сюда. Объехав Оксану, машина остановилась, из нее вышел Александр.

- Садитесь, пожалуйста, в машину, - сказал он, открывая заднюю дверцу. - Амбиции хороши только к месту и до определенного уровня. При любой ситуации здравый смысл должен одерживать верх.

Ничего не ответив, Оксана села в машину. До самой гостиницы никто не проронил ни слова. Дверь в гостиницу была заперта, и Оксана нажала кнопку звонка. Через несколько минут привратник, то ли турок, то ли курд, открыл ей дверь.

В своем номере она разделась и упала на кровать, и, несмотря на нервное напряжение, заснула быстро.

Утром Оксана спустилась вниз, чтобы выпить кофе. В холле гостиницы размещалось маленькое кафе. Завтрак: кофе с молоком, две булочки, джем, немного колбасы - стоил пять марок. На Украине семья из трех человек могла прожить на эти деньги два, а то и три дня. Но здесь, другая страна, другая жизнь.

Она уже допивала кофе, когда в холл вошел Александр. Он не стал ей мешать и сел в кресло, стоящее возле стойки привратника.

Окончив завтрак, Оксана направилась к Александру.

- Я больше не хочу видеть ни вас, ни вашего хозяина, и, если вы не перестанете меня преследовать, я обращусь в полицию, - резко сказала она и повернулась, чтобы уйти.

- Постойте! - окликнул ее Александр. - Во-первых, здравствуйте. Во-вторых, вас никто не собирается преследовать. Я работал с вашим мужем, пусть недолго, но, тем не менее, достаточно, чтобы понять, что он за человек. У меня, да и не только у меня об Игоре сложилось очень хорошее мнение. Плюс ко всему вы...

- А причем здесь я? - прервала его Оксана.

- Такая женщина, как вы, вряд ли стала бы женой недостойного человека.

- Зачем вы приехали? Что вам от меня еще нужно?

- Не понял, почему "еще", мы разве что-то у вас взяли?

- Вы забрали у меня жизнь моего любимого, моего мужа, сделали меня вдовой. Вам этого мало?

На глазах у Оксаны выступили слезы. Привратник, наблюдавший их разговор, с неприязнью посмотрел на Александра. Смысл разговора ему, конечно, был не понятен, но как можно доводить до слез такую красивую женщину.

Александр почти вплотную приблизился к Оксане.

- Мне от вас ничего не надо. Просто вы одна в чужой стране, не знаете языка, без друзей и знакомых. Кроме, как от меня, вам помощи ждать не от кого. У меня есть два дня на решение всех ваших вопросов. Вам придется много общаться, для того чтобы отправить тело Игоря на Родину, - настойчиво уговаривал он.

- Хорошо, я приму вашу помощь. Но у меня к вам есть одна просьба. Скажите, кто виноват в том, что Игорь погиб? Кто были те люди, которые так жестоко убили его? Кто стоит за ними?

- Вам это вряд ли поможет. Ничего этим людям вы сделать не сможете, а лишняя информация в этом направлении может быть опасной и причинить вред здоровью и жизни, как вам, так и вашим близким. Поддавшись эмоциям, вы можете сделать один неверный шаг, но он обернется для вас большой бедой. Сейчас я не скажу вам ни да, ни нет. Хорошо обдумайте мои слова, и завтра, если вы захотите, мы вернемся к этой теме.

Выслушав Александра, Оксана согласилась принять его помощь. Она отлично понимала, что в одиночку ей не удастся справиться со своими проблемами. Они поехали в полицию, где Оксану ожидали последние формальности. Она выполнила все, что требовалось, и ей выдали разрешение на выдачу тела мужа. Оксана еще не решила, что с ним делать: кремировать здесь или везти в Киев. Однако когда в морге она снова увидела изуродованные останки, то опять почувствовала, что таким Игоря никто видеть не должен. Она сказала Александру, что согласна на кремацию.

Александр поинтересовался, как долго она рассчитывает пробыть в Германии. Оксана ответила, что улетит, как только получит урну с прахом покойного. Сославшись на то, что ему срочно надо сделать несколько звонков, Александр ушел.

Вернулся он примерно через час.

- Кремация назначена на завтра в одиннадцать часов утра. Урну отдадут часом позже. Самолет в Киев вылетает в шестнадцать часов. Все, о чем вы просили, выполнено.

- Спасибо. Сколько я вам за все должна? - спросила Оксана.

- Я прошу вас, не говорить о деньгах, на месте Игоря мог бы быть я. Вы отказались взять деньги у Брауна - это ваше дело. Мы же хотим выполнить свой долг перед покойным и его семьей. Давайте, я отвезу вас пообедать.

- Везите, но только с условием, что после обеда вы обязательно расскажите мне о людях, причастных к смерти Игоря.

- Хорошо. Раз вы настаиваете, пусть будет по-вашему. Только у меня к вам будет две просьбы. Первая - ничего самой не предпринимать, и вторая - вы не расскажете никому о том, что узнаете сейчас от меня.

Ответа не последовало.

Обедали они в небольшом ресторане с домашней кухней. Оксана сначала не хотела есть, но аромат и внешний вид приготовленных блюд разбудили в ней аппетит.

Александр заказал две большие свиные отбивные, две кружки пива и кофе. За едой они почти не разговаривали. После обеда водитель отвез их в городской парк, а сам остался в машине на стоянке автомобилей. Какое-то время они прогуливались по тенистым аллеям, затем Александр начал долгожданный разговор.

- Вы все еще настаиваете на том, что хотите узнать, почему погиб Игорь? - спросил он.

- Не задавайте глупых вопросов, - опять рассердилась Оксана.

- У Брауна большой и довольно разнообразный бизнес, - немного помолчав, стал рассказывать Александр. - Все, что приносит какую-либо прибыль, представляет для него интерес. Одним из направлений его деятельности является поставка автомобилей из Германии в Россию, как подержанных, так и новых. В основном транспортировка автомобилей осуществлялась через территории Польши и Белоруссии. Как правило, за один раз отправляли несколько машин, плюс еще одна, а то и две машины охраны. Охрану караванов Браун доверил одной из кавказских преступных группировок, обосновавшихся в Берлине.

Две недели назад, один из таких караванов был остановлен на территории Белоруссии. На одном из участков дороги путь им перегородила фура. Как только они остановились к ним подъехали две легковые машины с молодыми крепкими мужичками, вооруженными пистолетами и помповыми ружьями. Они назвали себя людьми некоего Стася и потребовали довольно приличную сумму денег за проезд по контролируемой ими территории.

Охранники каравана в большинстве своем лица, как теперь принято говорить, кавказской национальности, были с автоматами и пистолетами. Если через территории Германии и Польши караван следовал под охраной безоружных людей, то после пересечения Белорусской границы их встречал человек с оружием, и дальше они ехали вооруженными до зубов.

Беседа между людьми Стася и охранниками каравая сначала протекала достаточно мирно. Старший охранник вел разговор к тому, что они готовы заплатить, но не ту баснословную сумму, которую с них требовали. При этом он, как бы советуясь, обращался к своим землякам на родном языке и переговаривался с ними.

Отсутствие агрессивности, спокойный слегка шутливый тон, усмешки на лицах расслабили людей Стася, притупили их бдительность. Для них явилось большой неожиданностью, когда вдруг по ним открыли огонь сразу из нескольких автоматов и пистолетов. Бойня длилась несколько секунд. Никто из людей Стася не успел сделать ни единого выстрела. Выполнив контрольный выстрел в голову каждому, охранники сложили тела в машины и подожгли. Вскоре караван машин мчался к Москве, оставив позади сброшенную в кювет фуру и два пылающих костра.

И здесь Браун совершил большой промах. Он недооценил своего врага. Стась действительно оказался серьезным противником. Ему потребовалось всего несколько дней, чтобы вычислить хозяина каравана, продумать и осуществить акт возмездия. Остальное вам уже известно, - закончил Александр свой рассказ.

Некоторое время они шли молча.

- Александр, подскажите, как я могу кремировать тело Игоря.

- Не беспокойтесь об этом. Игорь был одним из нас, отдать ему последний долг - наша святая обязанность. Быть гордой - это, конечно, хорошо. Но сами вы здесь ничего не сделаете. Если у вас нет никаких планов, то я отвезу вас в гостиницу, а вечером позвоню и сообщу распорядок дня на завтра.

Оксана вынуждена была признать правоту Александра и согласиться с его предложением.

Он позвонил около десяти часов вечера и сказал, что машина заедет за ней в девять утра и отвезет ее в крематорий.

Всю ночь Оксану мучили кошмары, ей снились какие-то бородатые мужики с автоматами, лежащий рядом с пылающей печкой Игорь такой, какой он был до убийства, он как бы отдалялся от нее в сторону огнедышащего зева. Вдруг Игорь открыл глаза. Она закричала, но крик ее никто не услышал, даже она сама. Утром ее подушка была мокрой от слез.

Без десяти девять Оксана спустилась в холл гостиницы. К этому времени она успела собрать вещи, принять душ и втолкнуть в себя завтрак.

Машина подъехала ровно в девять. Александра в машине не было. Водитель взял вещи Оксаны и положил их в багажник. Ей он передал большой красивый букет чайных роз.

До крематория ехали минут сорок. Возле здания стояли машины и три катафалка. "В каком из них сейчас лежит тело Игоря?" - подумала Оксана.

Возле одной из машин стояли молодые люди в темных костюмах, среди них Оксана увидела Александра. Он был чем-то встревожен.

- Что-то случилось? - спросила его Оксана. - Какие проблемы?

- Нет, все нормально. Скоро нас должны пригласить в зал для прощания. Вам не потребуется помощь?

- Я справлюсь, - ответила она, хотя до конца не была уверена, что сможет совладать с собой.

Александр был действительно встревожен, и было от чего...

* * *

Этой ночью в одном из ночных клубов Берлина снайперы полицейского спецназа перестреляли большую часть "кавказской группировки", именно тех ребят, кто принимал участие в расстреле людей Стася на шоссе в Белоруссии. Всей информации о происшедшем еще не было, но то, что было уже известно, свидетельствовало о хорошо спланированной акции.

Братья-кавказцы очень любили погулять и делали это шумно и широко, при этом, как правило, многие имели при себе оружие. Случалось, что веселье заканчивалось стрельбой по лампочкам, бутылкам и другим предметам.

На этот раз все было как всегда, но стрельбу спровоцировали не кавказцы, а двое молодых мужчин, которые в самый разгар веселья открыли огонь из пистолетов по лампочкам, расположенным над эстрадой. Такое поведение молодых людей оскорбило национальные чувства кавказцев. Как это, кто-то другой делает то, что позволительно только им?! Но в то же время для открытого конфликта повода не было. Оставалось одно - показать этим "бакланам", как надо стрелять, и кавказцы открыли огонь по мигающим лампочкам.

Через несколько минут клуб опустел. Посетители словно растворились. Даже те женщины, которые были в одной компании с кавказцами, закрылись в дамской комнате. В зале остались кавказцы и начавшие стрельбу молодчики. Выстрелы продолжались во всю, свистели пули, звучали радостные крики и вопли после удачных попаданий, с барабанным звуком падали гильзы. Стоял невообразимый шум

Кавказцы чувствовали себя в полной безопасности. Клуб находился в нежилом районе. Уважающие себя немцы, охраняя свой покой, не позволяют устраивать такие заведения рядом с жилыми домами. Кроме того, кавказцы не сомневались, что никто из персонала не вызовет полицию. На то были три веские причины. Во-первых, служащие испугаются возмездия. Во-вторых, хозяева клуба, как и те, кто за ними стоит, не чисты перед законом. В-третьих, щедрые кавказцы не только компенсировали заведению причиненный ущерб, но и давали чаевые, с лихвой покрывающие моральные издержки.

Появление двух полицейских машин с сиренами и "мигалками", направленный на окна клуба свет фар вызвали у развлекающейся компании скорее удивление, чем испуг.

Один из молодчиков выстрелил два раза в сторону полицейских - огромное витражное стекло клуба осыпалось, а одна из "мигалок" разлетелась вдребезги. Кто-то из кавказцев тоже выстрелил в направлении появившихся машин - две фары погасли. Прозвучало несколько пистолетных выстрелов со стороны полицейских, а затем два мощных прожектора осветили помещение клуба.

Оказалось, что за патрульными машинами стояли с оборудованными на крыше прожекторами два микроавтобуса полицейского спецназа. Сначала их никто не заметили из-за света фар патрульных машин. Свет прожекторов ослепил кавказцев, и они не смогли ничего предпринять. В это время со стороны микроавтобусов раздались шесть выстрелов, ровно столько, сколько участников расправы над людьми Стася находилось в зале. Четверо упали, не издав ни звука, двое забились в конвульсиях, но вскоре затихли.

Александр узнал об этом от "ди-джея" клуба, его кабинка располагалась под потолком, и он сверху наблюдал за происходящим. Куда делись двое молодых людей, первыми открывших стрельбу, он не видел.

Александр не сомневался, что это дело рук Стася и все спланировано заранее. Он предполагал, что после нападения на машину Брауна Стась должен остановится. Они перебили людей Стася, он ответил тем же. В такой ситуации, как правило, следующим действием является встреча противоборствующих сторон для урегулирования отношений иногда с привлечением третьего лица, уважаемого и пользующегося доверием обеих сторон, в качестве третейского судьи. Война не нужна никому. Во-первых, никто не хочет умирать. Во-вторых, война требует затрат и не малых: оплата наемников, компенсации родственникам убитых, лечение раненых. В-третьих, излишнее внимание со стороны правоохранительных органов, что всегда влечет сокращение деловой активности. И, наконец, главное - под удар полиции попадают не только воюющие стороны, но все остальные группировки, чьи интересы находятся в районе боевых действий, а идти против всех равносильно самоубийству.

Видимо, поэтому Стась решил убрать людей Брауна руками немецких полицейских, которые люто ненавидели русских бандитов, а кавказцев за их жестокость особенно. Но гуманные законы и пресса никогда не способствовали полному выходу накопившихся эмоций. А тут "готовый случай" - вооруженное хулиганство, стрельба в представителей власти, разбитые пулями "мигалка" и фары. В такой ситуации полицейских никто не сможет упрекнуть в превышении полномочий. Все было в рамках закона.

Правильность суждений Александра подтвердил звонок одного из его осведомителей - служащего полиции, который время от времени сообщал ему интересную информацию, разумеется, не бескорыстно. От него Александр узнал интересную подробность: звонок о стрельбе в клубе поступил в полицейское управление в 2 часа 30 минут ночи. А со слов очевидцев было установлено, что стрельба началась около 3 часов ночи.

О ночном происшествии Александр не стал рассказывать Оксане, ее это не касалось. Главную свою задачу на ближайшее время он видел в том, чтобы уберечь себя, шефа и своих людей. Ему хотелось, как можно быстрее отправить Оксану домой, и заняться неотложными делами, которые неожиданно свалились на него. Так получилось, что он, сам того не желая и не будучи готовым, оказался во главе огромной вооруженной единицы, да еще во время активных боевых действий. Но несмотря ни на что, он оставил все дела и пришел проводить убитого друга в последний путь.

Из здания крематория вышел служащий и пригласил их в зал для прощания с покойным. Александр взял Оксану за локоть, но она отстранила его руку. Что-то вспомнив, он попросил ее задержаться у входа, а сам пошел к машине. Вернулся он с небольшим свертком в руках.

- Возьмите, это вам сейчас понадобиться, - с этими словами Александр протянул сверток Оксане.

В свертке оказался большой черный шелковый платок. Свалившееся на ее плечи горе, переживания и суматоха последних дней выбили ее настолько, что она даже не подумала, в чем и как будет выглядеть на церемонии прощания. Поблагодарив Александра, Оксана набросила платок на голову.

Зал для прощания, куда провел их служащий, оказался небольшой комнатой. В центре на постаменте стоял гроб. От постамента тянулась лента транспортера к небольшой дверце с крестом, расположенной на противоположной от входа стене комнаты. Гроб был белый с позолоченными ручками, двойная крышка гроба оставалась открытой в той части, которая над головой покойного.

Оксана увидела совершенно незнакомое, чужое лицо с неестественным цветом кожи. Приглядевшись, она поняла, что это маска. Промелькнула шальная мысль: "Это не ее Игорь?! Это кто-то другой, очень похожий!"

Оксана посмотрела на Александра.

- Все косметологи, к которым я обратился, отказались от восстановления лица, считая это безнадежным делом, тем более за такой короткий срок, - словно почувствовав ее немой вопрос, заговорил он. - Пришлось делать маску по фотографии и сохранившимся контурам лица. Вижу, что получилось плохо, но было сделано все, что можно.

Оксана склонилась над гробом. Мысли путались. Она понимала, что надо попрощаться, но какое-то непонятное чувство удерживало ее. Внезапно сознание ее помутилось, все поплыло перед глазами, ноги подкосились. Александр, стоявший рядом, едва успел подхватить ее. Он с трудом опустил ее безвольное тело на стул.

В это время один из служащих быстро вышел из зала и вскоре вернулся с женщиной, которая поднесла к лицу Оксаны ватку, пропитанную аммиаком. От резкого запаха она пришла в себя, и хотя головокружение прекратилось, подняться со стула сил еще не было.

Александр что-то сказал служащему, тот подошел к гробу, закрыл крышку. Затем нажал едва заметную кнопку на постаменте. Тотчас зазвучала траурная музыка, гроб стал плавно двигаться по ленте транспортера к медленно открывающейся дверце в стене. Через несколько томительных минут гроб въехал в темноту, дверца закрылась, музыка смолкла.

Александр и еще кто-то помогли Оксане выйти на улицу. Здесь она полностью пришла в себя, но нервное напряжение перешло в сильный озноб. Похожее состояние она испытывала перед выходом на помост во время крупных и ответственных соревнований. В машине Оксана попросила включить печку. Водитель выполнил ее просьбу, а сам вышел из машины, но очень скоро вернулся, в одной руке у него была бутылка "Столичной" с пластмассовым стаканчиком, надетым на ее горлышко, в другой - металлическая баночка с ассорти из орехов. Он ловко открыл бутылку, наполнил стаканчик водкой и протянул его Оксане.

Первым ее желанием было отказаться, но, подумав, она взяла стакан и стала пить мелкими глотками. Странно, но она не чувствовала вкуса водки, она пила прозрачную горячительную жидкость словно воду и даже не стала закусывать. Вскоре по телу разлилось приятное тепло, в голове слегка затуманилось.

Александр отсутствовал около часа. Все это время Оксана просидела в машине. Когда Александр сел на заднее сиденье и положил рядом с собой сверток, она повернула голову назад, посмотрела на Александра, затем перевела взгляд на сверток. Страшная мысль совершенно отрезвила ее: "Это все, что осталось от Игоря..." Из груди вырвался стон, и, совсем потеряв над собой контроль, она завыла во весь голос. Александр и водитель выскочили из машины.

Вой перешел в рыдания, затем в тихий плач, а потом она впала в прострацию, из которой ее вывел легкий стук в окно. С трудом подняв голову, она увидела лицо Александра.

- У нас очень мало времени до вашего самолета, - сказал он. - Надо ехать. Сейчас нас отвезут в ресторан, где мы помянем Игоря, а оттуда сразу в аэропорт.

- Простите, но я хочу остаться одна, а помянуть вы можете и без меня.

Александр посмотрел на нее и не проронил ни слова.

Через час они прибыли в аэропорт. До начала регистрации оставалось совсем немного времени. Александр попросил ее подождать, а сам куда-то ушел. Вернулся он не один, с ним была молодая симпатичная девушка.

- Знакомьтесь, это Галина, стюардесса с вашего рейса. Она пронесет в самолет урну с прахом, а в Киеве поможет решить вопрос с таможней.

Галина потянулась, чтобы взять пакет с урной, но Оксана отстранилась от нее, крепко сжимая пакет руками.

- Это необходимо, - твердо произнес Александр. - Для того чтобы провести урну с прахом надо выполнить кучу формальностей, и, если делать все по закону, понадобиться несколько дней.

Оксана недоверчиво протянула пакет Галине, та бережно взяла его в руки.

- Не волнуйтесь, - сказала она, - как только вы пройдете паспортный и таможенный контроль, я вам все верну, - затем обратилась к Александру, - надеюсь там действительно прах, а не что-нибудь другое, - но, увидев выражение его лица, резко повернулась и быстрым шагом направилась в сторону служебного прохода.

Александр проводил Оксану до стойки регистрации. Из багажа у нее была только одна сумка, с которой она прилетела. Прощание получилось прохладным. Оксана целиком погрузилась в свои переживания, а Александр, понимая ее состояние, не хотел ее беспокоить. Наконец она повернулась к нему.

- Прощайте, спасибо вам за все. Поймите меня, я сейчас не могу даже оценить то, что вы для меня сделали. Жизнь большая, может быть, когда-нибудь встретимся, в другое время и при других обстоятельствах.

Не дожидаясь его ответа, она поспешила слиться с толпой пассажиров. Это была их последняя встреча.

Через два дня после отъезда Оксаны, Стась под давлением преступных авторитетов, требовавших прекращения войны, предложил Александру, как исполняющему обязанности своего босса, встретиться и обсудить спорные вопросы.

Посоветовавшись с Брауном, Александр согласился. Назначили место и время встречи.

Александр думал, что предпринял все меры безопасности. Он изучил план места встречи, прилегающие улицы и переулки, а также места, откуда можно вести огонь, привлек двух снайперов для прикрытия.

Но Стась по праву считался "отморозком", который ни во что не ставил, как человеческие законы, так и воровские понятия. Накануне дня назначенной встречи машину, в которой ехал Александр, на огромной скорости протаранил грузовик, превратив в фарш всех, кто в нем находился.

Об этом Оксана так никогда и не узнала. За телом Александра, точнее, за тем, что от него осталось, полетела другая украинская девушка.

Глава 3

Наконец, он позвонил одному своему старому приятелю, Дмитрию Роговцову. С ним Николай познакомился сразу после армии, они вместе проходили центральную военно-врачебную комиссию для поступления на работу в КГБ. Под два метра ростом, широкоплечий Димка одним своим видом вызывал уважение. Говорил он всегда спокойно, четко и внятно, глядя человеку прямо в глаза.

У Николая был домашний телефон Дмитрия и телефон квартиры его родителей. Первый звонок оказался неудачным - Николаю ответили, что по этому номеру Роговцов давно не живет. Николай позвонил на квартиру родителей, трубку снял сам Димка.

- Алле, кто это?

- Это Николай, если ты меня еще помнишь?

- Какой Николай?

- Тот, с которым ты начинал работать в "девятке".

- Все, вспомнил. У тебя, наверно, ко мне есть вопросы? Не думаю, что ты звонишь мне из праздного любопытства. Сейчас у меня мало времени, твой звонок застал меня в дверях. Запиши телефон моего офиса. Позвони секретарю и согласуй с ним время нашей встречи. Буду рад тебя видеть. Готов записывать?

- Да.

Дмитрий продиктовал Николаю номер телефона, попрощался и повесил трубку.

Часа через два Николай позвонил по номеру, который дал ему Дмитрий, договорился с секретарем, что подойдет в офис к 16 часам, и уточнил у нее адрес.

Около 16 часов Николай стоял возле недавно отреставрированного здания дореволюционной постройки. Над входной дверью и по бокам здания были установлены видеокамеры. Он нажал кнопку звонка, дверь открылась почти мгновенно, на пороге стоял высокий крепкого сложения мужчина в красивом черном костюме, белой рубашке и галстуке.

- Добрый день. Чем могу помочь? - спросил он Николая.

- У меня на шестнадцать часов назначена встреча с Дмитрием Роговцовым.

- Назовите себя.

- Николай Кондрик.

Мужчина сделал шаг в сторону, давая Николаю возможность пройти внутрь здания. Сделав несколько шагов, Николай оказался в холле, из которого в разные стороны выходило несколько дверей, а в центре возвышалась широкая мраморная лестница, ведущая на второй этаж.

Мужчина, очевидно, это был охранник, подошел к столу, на котором стояли два телефона, а рядом на стене висело несколько экранов, показывающих происходящее у здания не только со стороны фасада, но и с других сторон. За столом сидел еще один охранник, такой же крепкий и рослый, как первый.

- Я отведу гостя к Дмитрию Андреевичу, - пояснил первый охранник второму и жестом пригласил Николая следовать за ним. Николаю показалось странным, что охранники не потребовали у него никаких документов, подтверждающих его личность.

Они поднялись по лестнице на второй этаж. Охранник открыл одну из дверей, и Николай оказался в приемной. Охранник вошел за ним следом, прикрыл дверь и встал за спиной Николая.

Приемная была не очень большая, но довольно уютная. Почти всю стену занимало большое окно, вдоль других стен стояли кожаные диванчики, перед каждым диванчиком - журнальный столик, а на столике бутылки с водой, высокие вазы с фруктами и небольшие вазочки с конфетами и печеньем. На стенах висели три картины: на одной - портрет Суворова, на двух других - батальные сцены, очевидно, войны 1812 года. Рядом с дверью, ведущей, видимо, в кабинет Дмитрия, возвышался двухтумбовый дубовый стол с резными ножками, на нем компьютер, несколько телефонов и стопка папок с бумагами. За столом сидела миловидная женщина средних лет.

Николай решил, что ему сейчас предложат присесть и подождать, но он ошибся. Женщина встала из-за стола и, открыв дверь в кабинет, пригласила Николая войти.

В кабинете он увидел Дмитрия, который при его появлении встал из-за письменного стола и пошел ему навстречу. Они тепло пожали друг другу руки, затем Дмитрий предложил Николаю сесть в кресло, стоящее рядом с небольшим кожаным диванчиком. Этот диванчик, видимо, специально предназначался для Дмитрия, поскольку кресло для его комплекции было явно узковато. А его черный костюм в серую полоску напомнил Николаю крутых гангстеров из американских фильмов о временах "сухого" закона.

- Ты не голоден, - спросил Дмитрий.

- Нет.

- Тогда обойдемся только закуской. Я недавно обедал и есть не хочу.

Римма Марковна, - обратился он к женщине, все еще стоящей в дверях в ожидании указаний своего босса, - пожалуйста, бутылку моего коньяка, апельсиновый сок, кофейник с кофе "по-вашему" и перекусить.

Не сказав ни слова, секретарь вышла из кабинета. Когда дверь за ней закрылась, Дмитрий обратился к Николаю: "Ну, что? С чем пожаловал?"

- То, зачем я к тебе пришел, наверно, стало для тебя банальной прозой. Судя по тебе, твоему офису и вышколенному персоналу: охранники, секретарша. Видно, ты сейчас на высоте, а, следовательно, тебе приходится принимать большое количество просителей.

Так получилось, что я - один из них, из просителей. Только я прошу у тебя не подарок и не в долг, а хочу, чтобы ты, если имеешь возможность, а я думаю теперь, что имеешь, - при этом Николай обвел глазами кабинет Дмитрия, - дал бы мне возможность заработать.

- Расскажи о себе. Сколько мы с тобой не виделись?!

- Да, лет десять. Я перешел в "семерку", а ты остался в "девятке". Ну что рассказывать. Внедрили сначала по гражданской профессии в таксопарк, а затем я переквалифицировался. Окончил училище "Интурист" и заочно техникум общественного питания - стали внедрять в рестораны и бары, где у конторы имелись какие-нибудь интересы. Работать приходилось в темную, никто не знал, кто я, даже местные чекисты и менты. В основном приходилось заниматься сбором информации, начиная с откровенных бандитов и кончая всевозможными шишками всех уровней и их женами.

- Не понял.

- Ну, во-первых, жены и другие члены семьи высокопоставленных шишек - это категория, которыми всегда интересовалась вражеская разведка, а во-вторых, многие тогдашние боссы часто просили мое руководство организовать наблюдение за своими женами, ведь по возрасту их жены больше годились им в дочери, а то и во внучки, и, конечно, любопытно, с кем проводит время любимая жена и как.

- Ну, и как?

- Трахались, да еще как! После получения собранной мной информации, руководство проводило совещания, где решался вопрос, сообщать ли товарищам-рогоносцам размеры и степень разветвленности их рогов или нет.

- Сообщали?

- Не знаю, это были вопросы не моего уровня.

В восемьдесят девятом году нас начали упразднять, наверное, слишком много мы "натоптали", и я пошел работать в прокуратуру. Был "следаком", прокурором следственного управления, но в то время, да и сейчас перед сотрудниками правоохранительных органов стоял выбор - нищенствовать или искать какие-то побочные заработки, порой не совсем законные, но несвязанные с твоей работой, или начать зарабатывать деньги непосредственно на работе, то есть предать дело, которому служишь, или уйти из органов.

- Знакомо, очень даже знакомо!

- Сначала я нищенствовал, одному можно было бы выбраться, но у меня за спиной еще трое: два сына и жена. Попытался пойти по второму пути. Не получилось! Уволился из органов, попытался заняться "челночным" бизнесом, поехал за товаром в Турцию, а там меня кинули... Вот в принципе и все...

В дверь постучали. Дмитрий встал и открыл дверь. Вошла Римма Марковна, перед собой она толкала сервировочную тележку на колесиках. Подвезя ее к маленькому столику между диванчиком и креслом, она постелила на столик салфетки и стала расставлять на них посуду.

- Римма Марковна, мы сами тут разберемся, - произнес Дмитрий и добавил, - Да, меня не для кого нет, все телефоны переключите на себя.

- Извините, Дмитрий Андреевич, но у вас на сегодня запланирован ряд встреч, люди уже ждут.

- Скажите им, что я занят, перенесите встречи на другие дни, а кто хочет, пусть дожидается.

После ухода Риммы Марковны Николай спросил Дмитрия:

- Я, наверно, тебя отвлекаю от твоих дел. Может быть, я приду в другой раз?

- Перестань! Тем, кто пришел, нужен я, а не они мне. Так что будут сидеть и ждать столько, сколько потребуется.

- Давай-ка, лучше приступим к трапезе. Коньяк армянский, мне его привозят прямо с Ичмиодзино, поэтому я называю его моим коньяком и пью только со своими близкими друзьями. Для остальных у меня есть другие напитки.

Да, кстати, насколько я помню, ты к алкоголю был равнодушен, да и не курил, девчонок, правда, стороной никогда не обходил. Помнишь, Сусловскую дачу, Серебряный бор, тысяча девятьсот восемьдесят первый год, все тогда трещало. Мой "хозяин" тогда в твоем катере женские купальные трусики нашел и твоему настучал. Тебе за это что-нибудь было?

- Нет, ничего не было. Я сказал, что это дочка "первого" забыла. Пусть попробовал бы проверить.

- Да, эти сладкие годы застоя! Не было ничего и в то же время было все. А может, мы просто были молодые, полные сил, энергии, здоровья. И даже в сказку под названием "коммунизм" верили. Помнишь, что нам Леня Брежнев обещал: "Наши внуки будут жить при коммунизме", - Дмитрий усмехнулся.

- А, что ты иронизируешь. Мы же не знаем, к кому он обращался, когда говорил эту фразу. Если ко всей стране, то да, можно иронизировать, а если к членам политбюро, то их внуки и тогда жили при коммунизме, полностью по своим потребностям. Опять же, если он обращался к депутатам съезда или партийной конференции, то у пятидесяти - семидесяти процентов депутатов внуки тоже жили при коммунизме.

- Ну, ладно, хватит ностальгии, - заключил Дмитрий, разливая коньяк по рюмкам. Затем он переставил часть лоточков с нарезанными мясными продуктами с сервировочного столика на журнальный. Перед Николаем поставил порезанный и посыпанный сахарной пудрой лимон, налил в красивые бокалы сок.

- Ну, что, по первой?

Они выпили, потом несколько минут молча ели. В армянский хлеб, похожий на листы папируса, клали мясную нарезку, добавляли зелень, приправу и с аппетитом поглощали эти чудо бутерброды. Выпили по второй, еще поели. Затем Дмитрий разлил по чашечкам ароматный кофе из мельхиорового кофейника.

- Ну, что, теперь настала моя очередь рассказывать, - вздохнул он. - Заранее хочу тебя предупредить, что расскажу только то, о чем могу говорить. Ты, на правах старого друга, можешь спрашивать меня обо всем, задавать какие угодно вопросы, но далеко не на все вопросы получишь ответ.

В комитете я проработал почти до самого нашего разгрома. Помнишь, как к нам относились все эти деятели из первого, второго главного и других управлений? Они нас за людей не считали, а сами-то страну просрали. Имея такой огромный аппарат, такую технику, такую базу. Ведь, практически везде сидели наши штатные и нештатные сотрудники, а все равно Мишу "меченного" упустили, а потом и все пошло под откос.

Много было хороших разведчиков и контрразведчиков, были и успешные операции, но страну отстоять так и не смогли. На смену опытным ветеранам пришли полуграмотные блатные, чьи-то сынки, чьи-то протеже. Зарплата была не плохая, но фиксированная. Сотрудники стали искать побочный заработок. Кто на своем "жигуленке" начал бомбить, а кто на "шишок" и новоиспеченных коммерсантов компрометирующий материал собирать, кто секреты продавать.

Одно скажу: "Органы безопасности никогда не должны быть ни боевым отрядом партии, ни боевым отрядом правителя, а должны быть боевым отрядом государства и своего народа".

Кстати о Мише отдельный разговор. На тот период главным злом был именно он.

Ты в школе химические опыты с гранитом ставил?

- Да, вроде, было такое.

- Ну, тогда должен помнить. Гранит сам по себе очень крепкий, но если его сначала накалить, а потом поместить в холод, и так сделать несколько раз, гранит превратится в песок.

Именно так Миша поступил со страной. Помнишь, когда он только пришел к власти, сразу началась борьба с нетрудовыми доходами, заговорили даже о том, чтобы людей наследства лишать. Потом, через какое-то время - поворот на сто восемьдесят градусов, закон о кооперации и закон о трудовых коллективах. Все тут же забыли о трудовых доходах и стали делать "бабки" на всем, что можно и нельзя, плюс к этому анархия на производстве. И, наконец, как кульминация - развал экономики - "сухой" закон. Казна не получает денег от продажи алкогольной продукции, рабочие и трудовая интеллигенция весь рабочий день проводят в очередях за водкой вместо того, чтобы работать. Из магазинов пропадает сахар. Научные сотрудники исследовательских и проектных институтов делятся друг с другом рецептами по производству самогона и крепких настоек. Работники конструкторских бюро проектируют и подпольно выпускают одни из самых совершенных самогонных аппаратов, а простые работяги в это время травятся денатуратом, тормозной жидкостью, косметическими средствами и прочей гадостью.

Но самое ужасное - на страну стал набрасывать свои сети паук со страшным именем - наркомания. Конечно, и раньше были любители уколоться и забыться, но в больших количествах у нашего любящего водочку, пивко и бормотуху народа эта отрава особой любовью не пользовалась. А теперь, вот, пожалуйста, прижилась!

Стала меняться и верхушка власти. Конечно, при коммунистах было полно различных маразматиков, но были и деятельные, серьезные и грамотные люди. При Мише их места сначала стали занимать те, кто вторил его болтовне, научился петь так, чтобы руководство не злить и сладкую лапшу народу на уши вешать. А уж после них пришли так называемые демократы - защитники свободы, заступники народа. На первое место вылезли те, кто "пел" много, сладко и на виду у всех.

Затем Миша сдал наших друзей за рубежом. Перестал существовать Варшавский договор, затем не стало и берлинской стены. Я очень уважаю немцев, у меня даже есть несколько совместных проектов с ними, это одна из самых добросовестных, по моему убеждению, нация. Только прошу не путать с выходцами из бывшего Союза, эти могут подвести меня и даже кинуть. Все-таки советское воспитание. Так вот, я всегда считал, что не должно быть двух Германий, это противоречит всем жизненным канонам.

Хорошо! Миша эту стенку сломал, но на фига ему надо было возводить такие же стены по всей родной стране. Получается, что берлинскую стену он не сломал, а перенес в свою собственную страну, отгородив один братский народ от другого.

- Но ведь его не было в Москве, когда происходили события, связанные с ГКЧП, когда собственно разваливался Союз!

- Николай, никто иной, как он, подвел страну к этой пропасти. А то, что его не было в Москве, то я, когда кого-нибудь заказываю, на момент выполнения заказа обязательно уезжаю как можно дальше, желательно за пределы страны. В последнее время часто ездить приходится. А потом приезжаю и иду приносить свои самые глубокие соболезнования друзьям и родственникам безвременно ушедшего.

- Дим, а как ты относишься к самому этому ГКЧП?

- Ну, во-первых, я до конца так и не понял, чего они хотели, а во-вторых, они действовали так, как бы заранее обрекая на провал свою затею, даже по "телеку" пустили траурную программу, и главное, какого черта надо было вводить в Москву войска. В кого эти твари собирались стрелять? В тебя? В меня? В жителей нашего с тобой родного города? Кого они хотели давить гусеницами своих танков?

Мое мнение, что это были звенья одной цепи. Твердый гранит превратился в песок! Колебания из стороны в сторону, реки, а то и моря пустой болтовни! На чем держится государство? На идеологии, экономике, финансах, армии и правоохранительных органах.

Идеология, конечно, и до него пошатнулась, а он ее, бедную, добил окончательно. Хотя лично я об этом не жалею, это единственное, что он положительного сделал.

Экономика - началась анархия при плановом производстве, а это само по себе крест, "сухой закон", дефицит продуктов, причем в большинстве случаев вызванный искусственно. Производство работало, товары и продукты изготовлялись, но до простого народа практически ничего не доходило.

Идет машина с телевизорами в магазин с завода, но до магазина она не доходит. В магазин привозят только деньги, и так везде и абсолютно с каждым товаром. С продуктами также, мука, сахар, спиртное и так далее. Все раскупают "свои", а народ давится в очередях за мылом и спичками.

А через какое-то время на свалку выбрасывают тонны протухшей колбасы, мешки подмоченного сахара, ящики с вздутыми консервами, изъеденные жучками и червяками тонны и тонны разной муки, крупы и других продуктов.

Финансы - эмиссия, идиотский обмен купюр, много миллиардные внешние займы, ставящие нашу страну в финансовую, да и не только в финансовую зависимость от кредиторов. Если в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году за один доллар на черном рынке давали десять рублей, то в девяносто первом - шестьдесят.

Ты в то время, сколько в своей прокуратуре получал?

- Триста рублей.

- Пять долларов, очень серьезные деньги.

Дальше, что у нас? Армия?! Здесь тоже все было продумано. Сначала ее подставили, настроив против народа, а народ против нее. Тбилиси, Баку, Вильнюс. А затем добили и полностью деморализовали после ГКЧП. Сначала попытались с ее помощью запугать свой же народ, а потом устроили чистку и тряску: кто и что делал во время путча? кто и какие приказы выполнял? Бедные вояки просто не знали, кому подчиняться и какой власти служить. Поэтому так и не смогли повлиять на развал Союза, хотя силу имели огромную.

Что касается правоохранительных органов, то про Комитет мы с тобой уже говорили, а остальные существенно повлиять на ситуацию вряд ли смогли бы.

Результат не заставил себя долго ждать, страна начала разваливаться. Ушли прибалтийцы, о чем, кстати, я очень жалею, закавказские республики, азиаты, а затем острый нож прошелся по живому. Один большой русский народ разрезали на три части, единоличной власти кое-кому захотелось.

Историю, видно, плохо изучали, битву на реке Калке забыли, когда разбили татары русских князей, потому что те были разобщены, каждый сам по себе жить хотел. Победители на убитых и раненых бросили доски и пировали на этих досках, свою победу праздновали. Потом триста лет русских людей в рабов превращали, баб поганили, да в свои гаремы забирали, а тех, кто под ярмо не попали, данью обкладывали.

С того времени и пошло наше разделение. Часть русских земель оказалась под татарами - сейчас это Россия, часть под Речью Посполитой - Малая Россия, а часть под княжеством Литовским - Белоруссия. Но нашлись сильные люди, они смогли разгромить всю эту нечисть, объединить все русские земли - и стала Россия великой державой. А сейчас опять взяли и все порезали на части.

Ты, Николай, тоже вроде этнический украинец, хотя родился и вырос в России?

- Да.

- А вот если вдруг война начнется между нашими странами, за кого ты будешь воевать?

- Такое просто не может быть!

- Может! В наше время все может. Поверил бы ты лет пять назад, что Украина и Белоруссия станут для нас заграницей? Наверняка, того, кто тебе это сказал бы, принял бы за сумасшедшего, а теперь видишь, что произошло?

Возьми, например, Югославию. С каким остервенением славяне там убивают друг друга только потому, что одни православные, другие мусульмане, а третьи католики. Так за кого?

- Для меня станут врагами герои такой войны. Их я буду отстреливать как с одной, так и с другой стороны.

- Хороший ответ, мне он нравится. Ну, так вот, дальше все пошло, как во сне.

Штаты и НАТО в самых сладких снах не видели того, что наделали наши горе-руководители. Без потерь они разгромили нас целиком и полностью.

- Не совсем тебя понимаю.

- А что тут понимать. Самые боеспособные части у нас находились в странах блока: Германии. Венгрии, Польше, а также на наших западных границах, в том числе и новейшие станции слежения и оповещения ПВО. Все это оказалось за границей. И если из стран блока кое-что смогли в Россию вывезти, то остальная часть войск осталась у новых сопредельных государств. Да и остальная наша армия на тот момент оказалась состоящей из граждан других государств. Призывались же в нее из Союза.

Да, что далеко ходить, взять хотя бы нашу контору, - то же самое - в органах безопасности России сотрудники стали гражданами других суверенных государств, интересы которых по ключевым вопросам в корне отличаются от интересов России. Основная масса людей не понимала, что происходит или не хотела понимать, а когда врубились, было уже поздно.

Идиотизм! Мы охраняли наши тайны, военные, экономические, ловили шпионов, а тут нате, пожалуйста, на блюдечке с голубой каемочкой все отдали.

Ожидание хорошей жизни у многих "новых" государств не оправдалось. И они, как могли, стали по новой сосать все из России, действуя по принципу: "что мое, то мое, а что твое, то наше". Прибалтийцы, у которых цветные металлы и близко не водятся, вышли на первое место по их экспорту, а с юга к нам потянулись фрукты, бандиты и наркотики.

Открой любую газету, прочитай: армяне с грузинами устроили разборку, не поделив это, азербайджанцы с таджиками - то. А ведь вдумайся, что они делят?! Доходные места делят по всей России, в том числе и в Москве, столице, сердце России, той России, у которой огромная армия, многочисленные правоохранительные органы, которая до сих пор считает себя супердержавой и продолжает учить других, как жить. И вот с этой России горстка наглых иноземцев собирает дань.

Независимые государства! Вот ввести им всем визы, чтобы отсеивать всю "грязь", которая к нам лезет. Вот тогда они взвоют.

- За последние несколько дней я об этом слышу уже от второго человека.

- Хорошо, что я не один так думаю. Хотя многие не видят или не хотят видеть этого, но, скорее, что кто-то не хочет, чтобы у народа открылись глаза. И чтобы этот народ отвлечь, придумали новую сказку под названием "ваучер" - три машины, две квартиры. А сами под это дело то, что было создано этим народом и на законном основании принадлежало только ему, за копейки, а то и даром, пользуясь неограниченной властью или полной безвластью, не знаю, как точнее сказать, стали обращать в свою частную собственность. Начался великий передел под названием "приватизация". В итоге появилась немногочисленная, но очень богатая каста "новых русских", а остальную часть населения опустили в нищету.

По стране зашагал капитализм во главе с премьером Гайдаром. Помнишь песню: "Гайдар шагает впереди"? Вот парадокс истории. Нам еще в детском саду читали сказку о мальчише-кибальчише, который под пытками не открыл проклятым буржуям нашу военную тайну, и сорок царей, сорок королей бились, бились и сами разбились, но нас так и не осилили.

- Помню, фильм еще тогда такой был, нам его часто в пионерском лагере показывали.

- Вот-вот, мальчик там был один такой с толстыми щечками, который любил поесть "варенье да печенье", по полю бежал, стуча гранатами себе в грудь и крича: "Я же ваш, буржуйский". Мальчиш-плохиш его звали, уж очень он мне нашего премьера в молодости напоминает. Видно смогли буржуины все-таки узнать нашу военную тайну, а "сорока царям и королям" даже биться с нами не пришлось. Нас не с наружи взяли, нас изнутри предали! Хотя и не исключаю того, что снаружи также к этому руку приложили.

Но и этого нашим правителям показалось мало, решили они до конца добить силовые ведомства. МВД в принципе и добивать не надо было. Еще при коммунистах оно не отличалось особой честностью и порядочностью.

Николай не мог с эти не согласиться. Такие милицейские структуры, как ОБХСС, ГАИ, медвытрезвитель, и при Советах не пользовались авторитетом, даже в своей среде. Существовало негласное правило, не назначать на высокопоставленные должности людей из этих управлений и отделов.

Во времена Андропова коллеги Николая разрабатывали многих работников ОБХСС. Причем установка была такая: если работник ОБХСС, курирующий несколько точек, кормился только с одной, а других "шерстил" по полной программе, то такой работник считался "честным" и его не трогали. Таковы были реалии.

Что касается ГАИ, то любой водитель хоть раз в жизни обязательно испытал на себе их "неподкупность".

- Но даже в милиции еще оставались честные и порядочные люди, преданные своему делу, - продолжал Дмитрий. - На них и направлен был главный удар. Ведь для того, чтобы развалить какую-либо структуру, надо начать с ее реорганизации и как можно чаще менять руководителей разных уровней. Одни управления заменялись другими с теми же функциями, что и предыдущие, но целый ряд сотрудников, особенно старых кадровых работников отсеивали.

Менялось руководство. А что такое смена руководства? Это значит, что каждый новый руководитель либо приводит с собой свою команду, либо отдает предпочтение тем, кто сразу же бежит к нему, выражать свою преданность. Причем деловые и профессиональные качества уходят на дальний план, а во главу угла ставится личная преданность, а также имеющийся у руководителя компромат на своих подчиненных, дающий ему возможность каждый раз ставить на место сотрудника, если тот начал вести себя неугодным ему образом.

Так сделали и с МВД. Частая смена министров, каждая из которых лихорадила весь аппарат, сотрудники не знали, что будет с ними, оставят их или уберут, все это отражалось на работе. Плюс к этому на некоторые основные милицейские посты назначались люди, не имеющие не по образованию, не по роду своей деятельности никакого отношения к правоохранительным органам. Например, ГУВД Москвы возглавил назначенный астрофизик.

Перстень с бриллиантом - красивая и дорогая вещь, очень солидно смотрится на пальце, но если ты его проглотишь, то для тебя это может кончиться трагедией. Нельзя вживлять в организм чужеродные тела.

Маленькая зарплата, которую порой несколько месяцев не выплачивали, неопределенность в жизни, неопределенность на службе, отрицательный пример других сотрудников и руководителей, их всевозможные злоупотребления не могли укрыться от взгляда профессионала, - и превратили МВД из правоохранительной организации в преступное сообщество.

- Никогда не соглашусь, что в милиции не осталось честных и порядочных людей.

- А я и не говорю, что не осталось, но они к моему великому сожалению в меньшинстве.

- Ну, и какой выход ты видишь? Как можно изменить существующее положение?

- Вот это для меня как раз самое страшное при теперешней ситуации в стране - я никакого выхода не вижу.

- Ну, например, если прибавить им зарплату, скажем, долларов на двести?

- Ерунда! Как ты себе это представляешь? Сидит какой-то милицейский чиновник, и приходят к нему гонцы из фирмы, которую он, так сказать, патронирует, а проще "делает крышу", и приносят ему в конвертиках тысяч десять - пятнадцать "зеленых", а он им: "Спасибо, ребята, что не забываете, но мне тут зарплату на двести долларов увеличили, да грамотой наградили, так что забирайте свои деньги, с сегодняшнего дня я честный человек и взяток больше не беру".

- Но, ведь, кого-то они же ловят: бандитов, насильников, воров?

- Правильно, ловят, но иначе они просто лишаться своих мест, и в этом случае гонцы пойдут уже не к ним, а к тем, кто займет их место. Да и некоторых из тех, кого ловят, тоже за "бабки" отпускают: или они, или другие, но тогда и суммы уже соответствующие.

И от меня не к одному такому дяде гонцы с конвертиками ходят. А куда денешься? Таковы правила игры, такова реальность.

- Но ведь некоторые из них вступают с преступниками в боевой контакт и не знают, вернуться ли домой живыми.

- Мои ребята, когда едут на разборку, тоже не знают, вернутся живыми или нет. Да, я и сам не всегда знаю, доживу ли до утра.

- Ну, а как поживает наша бывшая контора?

- Практически все то же самое, что я рассказал об МВД. Та же смена руководителей, реорганизации, сокращения, "инородные тела". Например, ты наверняка слышал про Севастьянова. Говорят, что, в принципе, он - мужик неплохой, но для нашей системы он - чужак.

- Ты говоришь, для "нашей" системы, как будто продолжаешь в ней работать.

- Николай, послушай, что я тебе скажу, причем это не пустая болтовня двух мужиков за бутылкой. В моем окружении сейчас, к сожалению, мало людей, с кем я мог бы так откровенно разговаривать.

За короткий период я успел объехать почти всю Европу, часть Азии, несколько раз летал в Америку. Общался со многими людьми, как с жителями этих стран, так и с "нашими", которые в эти страны переехали. И вот, что я заметил: у них, в нормальных странах такие понятия, как страна, Родина, государство, составляют одно целое, хотя далеко не все они живут в изобилии и имеют массу проблем. А у многих из нас, в том числе и у меня, да, наверняка, у тебя тоже, просто ты об этом не задумываешься, эти понятия разделились.

Я очень люблю свою Родину, землю, где родился и вырос, и не представляю себя где-нибудь там, за бугром, хотя люблю путешествовать, да и по своим возможностям могу вполне там обосноваться и богато жить, даже по их меркам. Как бы хорошо там не было, меня все равно тянет сюда, здесь я дома. Но в то же время я ненавижу страну, в которой живу, тех, кто сейчас правит ею и допускает весь этот беспредел. И если найдутся люди, которые смогут объединить во мне два этих понятия - Родина и государство - в единое целое, то я сделаю все, чтобы оказаться в одном строю вместе с ними.

Наша бывшая контора болеет всеми теми же болезнями, что и вся наша страна. Я удивляюсь, почему они Гордиевского или Калугина не пригласили ее возглавить. Хороший разведчик должен быть или патриотом, или получать за свой труд очень серьезные деньги, а у нас ни того, ни другого.

При коммунистах хоть патриотизм был, хотя тоже дурости хватало: "Глаша Дояркина надоила молока на пятнадцать процентов больше нормы, Ваня Молотков наточил резцов больше на двадцать процентов, а славные советские чекисты поймали на полтора шпиона больше, чем за отчетный период прошлого года".

Да и сама специфика работы изменилась, раньше приходилось работать больше интеллектом, а сейчас на первое место выходят навыки обращения с оружием.

Так что вот ушел я из органов, нашлись люди, которые решились на меня поставить, кое-что подсказали, кое в чем помогли.

- Но скажи честно, Дмитрий, то, чем ты сейчас занимаешься, наверняка нельзя назвать законопослушной деятельностью?

- Николай, все зависит от среды, в которой ты обитаешь. Я здоровый, еще молодой, мужик в расцвете сил, со своими представлениями, как надо жить. Если люди стоят в очереди, то и я встану в очередь, но если кто-то правдами и неправдами начнет лезть вперед, тогда я растолкаю всех и буду первым. Возможно, это не очень хороший поступок, но я сделаю именно так.

В нашей стране вошло в норму, что без очереди лезут почти все. От лозунга "человек человеку друг" мы перешли к другому - "человек человеку волк". В силу своего характера лидера я и в этой ситуации хочу быть одним из первых.

- Ну, а если ситуация в стране поменяется. Сможешь ли ты стать опять нормальным человеком?

- Ты знаешь, я тоже думал об этом и пришел к выводу, что да, смогу. Приведу тебе пример: я очень люблю отдыхать в Дубаи, это Арабские эмираты, там тихо, спокойно, безопасно, а главное, есть теплый морской залив. Ты знаешь, я могу плавать, не выходя на берег несколько часов. Приезжая туда, я беру на прокат машину, а там с правилами очень строго и на пешеходной "зебре" водитель всегда пропускает пешехода. Неделю живешь там, соблюдаешь это правило, а затем возвращаешься в Москву и начинаешь также пропускать пешеходов. Но у нас особая страна, когда ты тормозишь перед пешеходным переходом, водители, следующие за тобой, начинают бибикать и материться. И со временем вся культура вождения, достигнутая в Дубаи, проходит. Так что еще раз повторяю, все зависит от среды, в которой человек находится. Это как летом все мы ходим в майках и шортах, а зимой нам приходится надевать пальто и шубы.

Ну, ладно, давай теперь по делу. Могу предложить тебе следующее. У меня есть охранная фирма, также я занимаюсь кое-какой коммерческой деятельностью. Вот, в принципе, все, что я могу тебе пока сказать. Выбирать особо не из чего. Если хочешь, могу взять тебя, так сказать, в свой аппарат. Правда, сколько я тебя помню, ты не любишь подчиняться, сам себе хозяин.

- Да, ты прав. Я хочу жить так, как хочу этого я сам, а не так, как хотят другие. Что касается коммерческой деятельности, то здесь дать ответ тебе сразу я не готов, потому что не знаю, в чем она будет заключаться. Не хочу быть болванчиком. А в отношении твоей охранной фирмы, думаю, что вся твоя охрана заключается в предоставлении "крыши", а это не вполне законно.

- Законно, не законно... В нашем беспредельном государстве закон понятие абстрактное. Не будет нашей "крыши", обязательно найдется какая-нибудь другая. Закон - это столб посреди дороги, перед которым останавливаются только дураки и чистоплюи, "отморозки" пытаются сбить этот столб на полном ходу, а нормальные люди просто его объезжают, хотя иногда для этого приходится съезжать в грязь и, естественно, пачкаться.

- А ты, к кому себя относишь?

- Я из тех, кто объезжает, но стремлюсь к тому, чтобы у меня накопилась такая сила, благодаря которой я этот столб просто перееду и не почувствую.

Ладно, чистоплюй, есть в моей деятельности еще одно направление. В принципе, оно не законно, к тому же очень опасно, но с другой стороны, по нашим законам не преследуется. Надеюсь о болтливости тебя предупреждать не надо. Такое понятие, как "солдат удачи" тебе о чем-нибудь говорит?

- Да, по видаку смотрел "Серые гуси".

- Вот я таких "гусей" и вербую, а затем направляю в теплые для них страны.

- И как оценивается такой труд?

- Все зависит от жирности "гуся", если он хороший специалист, летчик, вертолетчик, танкист, артиллерист, снайпер, а сейчас еще и хорошие саперы, знающие мины разных модификаций, в цену вошли, то оплата довольно приличная. Всем остальным платят копейки. Ты, как снайпер, будешь получать штуку "баксов" в месяц плюс премиальные!

Но я хочу тебе кое-что объяснить, ввести в курс дела. Твоя "гусиная" удача слагается из четырех компонентов. Первое, это чтоб тебя не убил и не взял в плен противник, второе, чтобы тебя не грохнули те, за кого ты воюешь.

- За что?

- Причина вполне банальная, трупу платить не надо. Третье, чтобы ты получил всю сумму, которую заработал, а если получил ранение, то всю сумму страховки, а если, не дай бог, погибнешь, то чтобы твоя семья получила положенную ей денежную компенсацию. Ну и четвертое, это чтобы тебя не закрыли здесь за твой ударный труд там.

- Далеко придется ехать?

- Не очень. В бывшие наши братские закавказские республики. Они сейчас там, благодаря воспитанному в нас с детства "интернационализму и человеколюбию", с большим воодушевлением режут друг другу глотки.

Так вот, я тебе не договорил. Первый компонент твоей "гусиной" удачи зависит целиком от тебя - будь предельно осторожен и внимателен. А вот второй и третий - это уже мои проблемы. Все, кто едет через меня, ведут расчеты не там, а здесь с моим доверенным лицом. При таком раскладе ты получаешь сразу два плюса. Первый, что они сами не грохнут тебя из жадности, и второй, им не выгодно, чтобы тебя убили или даже ранили, потому что сумма компенсации за смерть или ранение многократно превышает ту, которая выплачивается за твой труд, а значит, они постараются использовать тебя так, чтобы ты остался жив и здоров.

- А тебя самого они не кинут?

- Исключено. У этих людей здесь свои интересы, а также большие финансовые вложения, а это самая лучшая страховка. Ну что, согласен?

- Вообще-то, можно попробовать.

- Ты не думай, что я тебя в самое пекло направлю. За три месяца у нас там погиб один снайпер, попал под бомбежку, и еще двое получили осколочные ранения, а за это же время только в Москве я потерял убитыми семерых классных мужиков.

- А как ты находишь людей для отправки "туда"?

- Снайперы практически все свои ребята, из органов, с которыми сталкивала жизнь, а в отношении других специалистов даем всевозможные объявления о том, что принимаем на работу отставных офицеров. Люди обращаются, в основном те, кто служил за пределами России, в бывших республиках Союза, и не захотел служить в армии другого государства.

- Правильно. А простыми наемниками они быть согласны?

- У меня они получают в десять, а то и больше раз, чем раньше. Кстати, я отправляю специалистов воевать сразу обеим сторонам конфликта. Правда, они об этом не знают.

- Неужели такое может быть?

- В наше время все может быть! Давай выпьем, третья рюмка пьется стоя, не чокаясь. Это за тех, кого с нами уже нет.

Они поднялись и выпили. Закусив, Николай продолжил расспросы.

- И когда можно ехать? И что для этого надо?

- А ты что, уже согласен? Двое моих людей отправляются в ближайший вторник, и, когда будут следующие, я пока не знаю. Да, а ты когда-нибудь убивал?

- Один раз, еще на службе застрелил одного негодяя.

- Ну, тогда нормально, рука не дрогнет. Ну что, едешь?

- Да.

- Тогда завтра подойдешь к моему помощнику. Он находится не здесь, в другом месте, чтобы лишний раз не было нездорового интереса к моей персоне. Он тебе все расскажет, что и как.

А сейчас, хочешь, махнем в баньку? Я девчонок выпишу, по две на каждого. Угощаю!

- Нет, спасибо. Мне это не интересно, меня жена во всем устраивает. Да и мне уже не так много и осталось, так что теперь все ей одной пусть достанется. Свое, родное, любимое и безопасное.

- Ты прямо, как монах. Да, тут у нас у каждого есть кличка, хотя кличка понятие звериное, погоняло - звучит по блатному, назовем лучше псевдоним. Я, например, "Касатка". Знаешь, кит есть такой, зубастый, а тот человек, к которому ты пойдешь, - "Гильза". Ты у нас будешь "Монах". Не возражаешь?

- Вроде ничего обидного нет. Ну, то, что ты Касатка, понятно - большой и кусачий, а почему Гильза?

- У него на стене в картинной раме маленькие полочки сделаны, на этих полочках гильзы стоят, и не просто гильзы, а пули от этих гильз в чьем-то теле дырочки проделали.

Ну, ладно, мне еще кое с кем поговорить надо, встретимся через месяц с небольшим, когда вернешься, о другом я даже не думаю. Возьми адрес, куда тебе надо подъехать, и зайди в бухгалтерию на первом этаже, получи аванс.

Из кабинета Дмитрий вышел вместе с Николаем. Все места в приемной были заняты. Дмитрий окинул пришедших быстрым взглядом.

- Я приму сегодня... - сказал Роговцов, обращаясь к Римме Марковне, и назвал две фамилии, - а остальным назначьте на другое время.

Один из посетителей попытался было возразить, но, поймав взгляд Дмитрия, осекся и понуро пошел к столу секретарши.

Николай спустился вниз, нашел дверь с табличкой "Бухгалтерия" и, предварительно постучав, открыл ее. Стены небольшой комнаты были уставлены шкафами, именно такие шкафы показывали по телевизору в рекламных роликах о мебели для офисов. За столом сидел чернявый молодой человек в белой накрахмаленной рубашке и черном галстуке. Встав из-за стола, он подошел к Николаю и протянул ему руку.

- Гриша Гутман, - представился он.

- Николай Кондрик.

- Извините, но Дмитрий Андреевич представил мне вас немного иначе.

- Тогда Монах.

- Все ясно. Сейчас я дам вам деньги, вы готовы их взять?

- Всегда рад!

Гутман отсчитал десять сотенных купюр и протянул их Николаю. Николай подумал, что сейчас ему дадут ведомость или еще какую-нибудь бумагу, которую он должен будет подписать. Однако ничего подписывать не пришлось. Гриша попрощался с ним, сказав, что будет рад увидеть его еще.

На следующий день Николай с утра прибыл по адресу, который дал ему Дмитрий. Офис Гильзы оказался обыкновенной однокомнатной квартирой в Измайловском пятиэтажном доме. Гильза - довольно молодой человек приятной наружности - пригласил Николая в комнату, предложил ему сесть в кресло и ушел на кухню готовить кофе.

В комнате находился комплект мягкой мебели - диван и два кресла, журнальный столик, небольшой платяной шкаф, а также тумбочка с телевизором и видеомагнитофоном. На стене висела картинная рама, о которой говорил Дмитрий, внутри ее были сделаны аккуратные полочки, всего - пять. Три верхние были заставлены гильзами по десять штук на каждой, на четвертой гильз было восемь, а пятая пустовала.

Вернулся Гильза, неся на подносе две чашки, наполненные ароматным кофе, и вазочку с сахаром.

- Ты давно знаешь Касатку? - спросил он.

- Мы с ним вместе служили.

- Тогда понятно, почему он сам с тобой стал рассчитываться. Как правило, все расчеты веду я. Ну, ладно, введу тебя в курс дела.

Гильза стал рассказывать о тонкостях и нюансах будущей деятельности Николая. Затем он поставил кассету в видеомагнитофон, и Николай посмотрел учебную программу по выживанию и снайперскому делу. Фильм был американский, и, судя по всему, вышел сразу после Вьетнамской войны. Отвратительный перевод вынуждал Гильзу кое-что объяснять Николаю своими словами.

В конце инструктажа Гильза сказал, где будет встреча, что надо взять с собой, и кто в их группе старший.

- С тобой летят Муха и Вялый. Старший - Муха Он уже третью ходку туда делает.

- Извини, а их псевдонимы чем-нибудь обоснованы? - поинтересовался Николай.

- Вялый слегка полноват, но подвижен, стреляет отлично, спокойный, флегматичный. У Мухи кличка еще с Афгана. Он на войне никогда с гранатометом не расстается. По характеру он вспыльчив, бывает заносчивым, но в целом мужик не плохой.

Расставшись с Гильзой, Николай поехал домой. Занимаясь необходимыми домашними делами, он вспоминал разговоры последних дней, обдумывал и анализировал ситуацию. Жене Николай сказал, что едет за товаром в Китай, рассчитывая, что позже позвонит ей и скажет, что остался подработать в каком-нибудь магазине. На всякий случай он написал письмо жене и детям. Долго решал, кому его оставить, и остановил свой выбор на Вадиме.

По телефону Николай договоримся с ним о встрече. Вадим пригласил его к себе домой. Николай быстро собрался и поехал.

Вадим жил в двухкомнатной малогабаритной квартире в северном районе, недалеко от метро "Алексеевская". С ним жили жена Марина и дочь Верочка. Большую часть его квартиры занимали тюки и сумки, набитые всевозможным товаром.

- Зачем так много? - спросил Николай, показывая рукой на сумки.

- Понимаешь, когда товар идет, берешь большие партии, а в сезон все продать не успеваешь плюс еще конкуренция. Вот это барахло и лежит, ждет своего часа.

- Как же вы в такой тесноте живете?

- Что поделаешь, бизнес требует жертв.

- У меня к тебе предложение. На сразу деньги, которые я тебе должен, и большое спасибо тебе за них. Вот еще семьсот долларов. Ты когда в следующий раз полетишь?

- Во вторник.

- Совпадение. Ну, так вот, прошу тебя, если можно, привези товар для меня. Вычти из моих денег столько, сколько считаешь нужным за свою услугу, и, если я через полтора месяца не объявлюсь, отдай товар моей жене.

Извини меня за наглость, ты и так много для меня сделал, но мне больше не к кому обратиться. Из тех, с кем я общался последнее время, ты самый порядочный. Да, вместе с вещами отдашь ей вот этот конверт. Согласен?

- Ладно, сделаем, только вот с хранением у меня проблемы, сам видишь в каких условиях живем.

- Я это предусмотрел, на ключ от моего гаража, правда, там сыровато, но недолго хранить можно.

Николай рассказал, где находится гараж и как туда проехать. Затем они на кухне пили чай с пирогами, которые напекла Марина. После чая вернулись в комнату. Николай обратил внимание на письменный стол Вадима, весь заваленный какими-то бумагами.

- Работаешь над диссертацией? - спросил он.

- Нет, это то, о чем мы говорили с тобой в Стамбуле, зачатки новой школьной реформы. Сейчас, например, готовлю программу по литературе.

- В чем же будет ее главная идея? Выкинуть из программы все произведения авторов-коммунистов, а вместо них вставить произведения авторов-диссидентов.

- Не иронизируй, пожалуйста. Нынешняя система обучения вместо того, чтобы прививать любовь к литературе, вызывает обратный эффект. Я до сих пор не могу понять, почему женщина, совершившая два смертных греха: прелюбодеяние и суицид, представлялась нам "лучом света в темном царстве". И как вообще можно ставить двойки за Толстого, Достоевского, Есенина, Пушкина! А что касается новых произведений, то они тоже нужны. Например, "Мартин Иден" Джека Лондона по теперешней жизни требует детального изучения в школьной программе.

- Ладно, "кремлевский мечтатель", ты учитель, тебе и учить. Дерзай, удачи тебе.

- И тебе, не знаю, куда ты едешь, но желаю вернуться живым и здоровым самому за своим товаром.

Глава 4

- Все нормально? - спросила она.

- Не волнуйся и не переживай, получишь свой пакет в целости и сохранности, как только пройдешь таможню.

- Я вас очень прошу, принесите мне пакет. Я хочу, чтобы он был при мне.

- Хорошо.

Оксана села в кресло. Через несколько минут Галина вернулась с пакетом. Оксана поставила его себе на колени и не выпускала из рук до самой посадки самолета в Киеве, украдкой вытирая набегавшие на глаза невольные слезы. В руках она держала не просто прах своего любимого и родного человека, она держала прах всех своих мечтаний и надежд, она держала превратившуюся в пепел свою счастливую прошлую жизнь.

Галина несколько раз подходила к Оксане, предлагала напитки и обед, но та только отрицательно качала головой. Перед посадкой, Оксана бережно передала пакет Галине, которая также бережно его приняла.

- Прости меня, девонька, что плохо подумала, тут со всяким приходится сталкиваться, - сказала она.

Без осложнений Оксана прошла паспортный контроль и остановилась у таможенной стойки. Здоровый краснощекий детина усердно перебирал вещи пожилой немки. Не найдя для себя ничего интересного, он рукой, больше похожей на саперную лопатку, отодвинул в сторону сумку с грудой выложенных вещей и оценивающим взглядом посмотрел на Оксану.

Она встала напротив него и протянула свою сумку.

- Как поработала, девочка? - обратился он к ней, и на его краснощеком лице появилась усмешка.

- Не понимаю, о чем вы?!

- Не понимаешь? Дурочку невинную из себя строишь? "Бабок" спрашиваю, сколько намыла? Они в какой у тебя валюте, в марках или "баксах"? Ты, баба симпатичная, к тебе наверно целая очередь стояла?

- Как вы смеете?! Что вы такое говорите?! Хам! Быдло!

- Хам? Быдло? Сама лучше свой рот закрой, а то за версту спермой воняет. Не поделишься по-хорошему, останешься без всего.

Василий устроился в таможню всего два месяца назад. До этого он работал в ГАИ (Государственной автоинспекции), но даже среди своих не отличающихся честностью сослуживцев, выделялся непомерной алчностью. Кроме того, на редкость грубый и наглый он особенно дерзко вел себя с людьми, зависящими от него. К вымогательствам работников ГАИ водители уже привыкли, но стерпеть грубость могли далеко не все. Начальство не раз предупреждало Василия, что его уволят, если он не изменит своего поведения. Василий обещал, но справиться со своим характером не мог. После того, как он остановил автомобиль новоиспеченного народного избранника, с работой в автоинспекции пришлось расстаться.

Используя свое положение в ГАИ, Василий оказывал кое-какие услуги людям, связанным с криминалом. К ним он и обратился за помощью по вопросу своего трудоустройства. Вскоре он стал работать в таможне аэропорта "Борисполь". За это он должен был сообщать определенным лицам, кто из прибывших пассажиров везет валюту, а те дальше решали, как эту валюту заполучить.

Ввоз валюты на территорию Украины приветствовался, но прибывшие должны были объявить ее в декларации, и Василий ревностно выполнял свои обязанности.

Он раскрыл молнию на сумке, перевернул ее и высыпал содержимое. Затем стал просматривать вещи.

Оксана, словно оглушенная, в оцепенении стояла и смотрела за всем происходящим. Но когда очередь дошла до пакета с использованным нижним бельем, ее прорвало. Резким движением она вырвала пакет из рук таможенника.

- Так вот где ты их спрятала! - обрадованный Василий обошел стойку и направился к ней. - Я же предупреждал, не поделишься, заберу все.

Кровь ударила Оксане в голову, она вытащила из пакета свои использованные трусики и бросила их в наглую физиономию.

- Извращенец! Ты об этом мечтаешь? Ты их нюхаешь или... а может, ты их к своим негодным яйцам прикладываешь?

В эту минуту, если бы не всеобщее внимание десятков людей, с интересом наблюдавших за их перебранкой, огромный кулак опустился бы на голову Оксаны. К ее счастью к ним подошел начальник таможенной смены.

- Что здесь происходит? - спросил он.

Василий, побагровевший как перезрелый помидор, начал бубнить о неповиновении и оскорблениях, причиненных ему гражданкой.

- Предъявите ваши документы, пожалуйста, - обратился начальник смены к Оксане.

Она протянула ему паспорт. Он посмотрел на фотографию, на отметки о прохождении паспортного контроля.

- Ну, и что ты из-под нее хочешь? - строго посмотрел он на своего подчиненного.

- Остап Петрович! Ну, по ней же видно, что "путана", заработала "бабок", а предъявлять их для досмотра не хочет. Да еще оскорбляет по-всякому и грязными трусами в лицо швыряется, - в подтверждение своих слов он показал зажатые в кулаке трусики Оксаны.

Начальник смены пристально посмотрел на Василия. Тот, наконец-то понял, что сделал что-то не так. Вернувшись за стойку, он лихорадочно стал укладывать в сумку Оксанины вещи. Начальник смены подошел к нему.

- За что ты обозвал женщину "путаной"? - спросил он.

- Так видно же, красивая, наглая... из Германии прилетела.

- Сейчас же извинись перед ней. А главное, всегда, прежде чем вещи трогать, смотри паспорт. Она всего два дня была в поездке. "Путаны", как ты их называешь, никогда на такой срок не выезжают. И наконец, не все красивые и прибывающие из Германии проститутки.

Краснощекий таможенник протянул Оксане собранную сумку и промямлил какие-то слова извинения. Она молча взяла свой багаж и тут увидела, что таможенник продолжает сжимать в кулаке ее трусики. Резким движением она вырвала их и наотмашь хлестнула ими по ненавистному лицу таможенника. После этого повернулась и пошла к выходу. Через несколько минут она услышала за спиной приближающиеся шаги. Она обернулась, решив, что ее догоняет таможенник, готовый расквитаться за обиду, но ошиблась. К ней приближался начальник смены.

- Извините, - произнес он, подойдя к ней, - вы сами знаете, в какое время мы живем. Таможня - это "золотой Клондайк", здесь без особых вложений можно "грести деньги лопатой", нужны только печать и авторучка, чтобы ставить, где нужно, подписи. Вот и слетаются новоиспеченные работники, кто по блату, кто за деньги. Нас, старых работников, к сожалению, осталось мало, считанные единицы. Приходится работать с такими... Еще раз, пожалуйста, извините. Всего вам доброго.

В зале прилета к Оксане подошла Галина.

- Что так долго? - поинтересовалась она.

- Да, так ничего, еще одного негодяя в жизни встретила.

Галина отдала ей пакет с урной, затем вытащила из сумочки небольшой сверток и протянула его Оксане.

- Что это? - спросила Оксана.

- Не знаю. Мне это дал Александр и сказал, чтобы я отдала тебе в Киеве. Ну, ладно, извини, меня ждут.

Она направилась в сторону выхода, но, сделав несколько шагов, обернулась: "Приходи быстрей в себя, жизнь продолжается, ты вон какая красивая. Удачи тебе".

Оксана развернула сверток. В нем оказался запечатанный толстый конверт. Немного надорвав бумагу, она заглянула внутрь. В конверте лежала пачка немецких марок, судя по толщине, сумма была немалая. "Видимо, есть какой-то баланс в жизни, то ты встречаешь на своем пути негодяя, то порядочных, хороших людей".

Первая неделя после возвращения стала одной из самых тяжелых в ее жизни. Организовать похороны помогли бывшие товарищи Игоря по спорту, но вся тяжесть общения легла на плечи Оксаны. Особенно трудной была встреча с матерью мужа. Оксана выслушала незаслуженные обвинения в свой адрес в том, что Игорь погиб из-за нее, что именно она хотела красивой и дорогой жизни, и Игорю пришлось рисковать собой, чтобы обеспечить ей такую жизнь. Обида прошла не скоро, ее сменила злость, но постепенно Оксана успокоилась.

На девятый день со дня смерти Оксане снова пришлось встретиться с матерью Игоря. Та отозвала Оксану в спальню, где никого не было. Сидя на кровати, они вместе долго плакали. Затем свекровь сказала, что у нее ближе Оксаны и дорогой внучки Кристины, никого не осталось, и, насколько хватит сил, она будет помогать им.

Без мужа Оксана вынуждена была начать все с нуля, в первую очередь надо было решить, чем заниматься и как зарабатывать деньги. Ей помогли с расходами на похороны, но и сама она потратила не мало.

В это время в Киеве в большом количестве открывались коммерческие банки, которые обещали до 18% годовых доходов в валюте. В один из таких банков Оксана и отнесла оставшиеся у нее 10 тысяч долларов. Она рассчитывала, в конце года получить 1800 долларов чистой прибыли, а в то время жить на Украине на 150 долларов в месяц можно было вполне нормально. К тому же Оксана решила работать.

Туда, где она работала раньше, возвращаться не хотелось, мешала гордыня, да и место уже было занято. Однако, обзвонив знакомых, Оксана не нашла для себя ничего, что могло бы ее устроить. Тогда она вспомнила о товарище Игоря по спорту, который на похоронах говорил ей, что занимается мебельным бизнесом - закупает мебельные гарнитуры в Испании, Германии и Румынии, а затем продает их в Киеве. Порывшись в сумочке, она вытащила его визитку: "Торговый дом "АС". Генеральный директор Конин Альберт Иосифович". Оксана набрала один из трех указанных телефонов.

- Торговый дом "АС", - ответил приятный женский голос.

- Будьте добры, Альберта Иосифовича.

- Как вас представить?

- Луценко Оксана.

- Одну минутку.

Через короткое время в трубке прозвучал мужской голос: "Здравствуй, Оксаночка. Рад тебя слышать. У тебя проблемы? Я могу чем-нибудь помочь?"

- Я хотела бы узнать по поводу работы.

- Так... сейчас десять часов, в одиннадцать у меня совещание, в четырнадцать встреча. Если не возражаешь, подъезжай ко мне часам к трем. Мой секретарь, Мариночка, расскажет тебе, как к нам добраться. Хотя, что я говорю?! Назови ей свой адрес, и в половине третьего у твоего подъезда будет стоять наша машина - черный "Мерседес", водителя зовут Петр, он и домчит тебя ко мне.

- Что вы! Назовите адрес, я прекрасно доберусь сама. Тем более, судя по телефону, вы находитесь где-то в центре, не далеко от меня.

- Извините, Оксана, но мы от своих сотрудников требуем полного послушания, а так как с завтрашнего, точнее с сегодняшнего дня вы являетесь моей подчиненной, то попрошу мне не перечить.

Водитель привез Оксану не к торговому дому, а к небольшому ресторанчику, расположенному рядом. Она недоуменно посмотрела на Петра.

- В этом ресторане Альберт Иосифович всегда обедает, у него здесь свой столик. Он просил вас подождать в зале. Столик, который облюбовал себе Конин, находится в углу, официант вас проводит. Вы можете заказать все, что пожелаете.

Присев за столик, Оксана просмотрела меню, но заказывать ничего, кроме кофе, не стала, во-первых, потому что с ее точки зрения это выглядело не хорошо, во-вторых, она уже пообедала перед тем, как ехать на встречу.

Конин появился через минут десять. Извинившись за опоздание, он подозвал официантку, та подошла достаточно быстро. Он спросил Оксану, что ей заказать, но Оксана отказалась, сославшись на то, что пообедала и кроме кофе ничего не хочет.

- Хорошо! - Конин обратился к официантке, - принесите даме все пирожные, какие имеются у вас в ассортименте и мороженое. Как только ее чашечка опустеет, принесите ей еще кофе. А что касается меня - салат из крабов, борщ с пампушечками, киевскую, только попросите, чтобы на гарнир сделали не картошку, а хорошо проваренный рис. Пить - минеральную, лучше "Боржоми", а в конце чайник чая и лимон

Как только официантка отошла, Конин повернулся к Оксане.

- Давай сразу обсудим наши дела, чтобы потом не портить процесс пищеварения серьезными разговорами. Я подумал и решил предложить вам два варианта работы. Первый, администратор в одном из торговых залов, зарплата плюс процент от реализованного товара. Второй вариант, по моему мнению, подойдет вам больше, чем первый - должность моего личного секретаря-референта. Заработная плата около двухсот долларов и кое-какие премии в зависимости от результатов нашей совместной деятельности.

Поймав на себе настороженный взгляд Оксаны, Конин осекся, но тут же заговорил снова.

- Я догадываюсь, о чем вы сейчас подумали, но смею вас заверить, что никаких сексуальных домогательств по отношению к вам я не допущу, если только вы сами не захотите.

Он внимательно посмотрел на Оксану, но не выдержал ее взгляда, и отвел глаза в сторону.

- Главное, что от вас будет требоваться, это ваше присутствие рядом со мной во время заключения сделок, ну и прочих переговорах. Это мне нужно не для показухи, а для конкретного коммерческого интереса. Вы должны иметь имидж деловой и одновременно очаровательно обворожительной женщиной, тогда ваше присутствие обеспечит мне максимальную прибыль.

- Не понимаю, как зависит ваша прибыль от моего имиджа?

- В вашем присутствии ни один нормальный уважающий себя мужчина не захочет показаться мелочным скрягой, дешевым рыночным торгашом, а "мелочь" при крупной сделке понятие относительное. В этом, уважаемая Оксана, и есть мой интерес. Но для этой работы, вам понадобятся кроме имиджа, еще и знания, а именно: работа на компьютере; знание клиентуры и умение работать с ней; знакомство с рынком мебели, как у нас на Украине, так и в странах, с которыми мы осуществляем деловые отношения. И, конечно, потихоньку надо будет осваивать иностранные языки.

- Извините, Альберт Иосифович, но у вас в штате, наверное, есть много красивых девушек, которых вполне можно использовать в должности, на которую вы меня приглашаете.

- Да, у нас много красивых девушек, но таких, как вы, к сожалению, нет.

Прошло три месяца, как Оксана стала работать в Торговом доме "АС". Условия, предложенные Кониным в первую их встречу, соблюдались полностью. Оксана принимала участие во всех переговорах, проводимых Альбертом Иосифовичем как на территории Украины, так и за границей. Несколько раз она выезжала с ним в командировки в Польшу, Румынию и один раз в Испанию. Кроме обещанного оклада, она получала неплохие командировочные, и уже дважды за это время он вручал ей конверты, в которых было по 1000 долларов. Что касается сексуальных домогательств, то и в этом все было в рамках договоренности. Иногда только, особенно во время командировок Конин пытался проявлять к Оксане повышенное внимание, но, натолкнувшись на легкое сопротивление, тотчас брал себя в руки.

Все складывалось прекрасно. Порой это настораживало Оксану, она задумывалась, а не слишком ли все хорошо. Возможно, такими мыслями, неверием в свое счастье, она и накликала беду.

Бизнес Конина набирал обороты, расширялась торговля, множилось количество торговых точек. На презентации открытия одного из новых мебельных павильонов к Оксане подошел молодой человек. Наверное, бывший спортсмен или военный, подумала она о нем. Высокий, статный, выточенного телосложения, с приятной представительной внешностью, которую не портили даже два небольших шрама. Один возле левого уха, другой над правой бровью.

- Владимир, - представился он. - По этикету надо было кого-нибудь попросить познакомить меня с вами. Но мне почему-то не хочется видеть рядом с нами кого-либо третьего.

- А вы что, имеете отношение к нашему торговому дому? - спросила она.

- Можно сказать и так, но у меня к вам есть предложение, не касающееся ни этого сборища, ни вообще бизнеса. Я хочу пригласить вас туда, куда вы сами пожелаете пойти.

- Даже на край света?!

- Я реально смотрю на вещи. Мы можем попасть туда, куда можно долететь. Если вы выберите Париж, Лондон, Нью-Йорк или Монако, то на оформление для вас визы потребуется несколько дней. Если вы пожелаете полететь со мной в Таиланд, Египет, Турцию или Эмираты, то можем отправиться ближайшим рейсом из Киева, или из Москвы.

Слушая Владимира, Оксана обвела взглядом зал. Почти все присутствующие наблюдали за ними, кто открыто, кто старался делать это незаметно. Она обратила внимание на четверых молодых людей, стоящих по периметру вокруг них и не спускающих с них глаз.

- Я понимаю, что мое неожиданное предложение шокировало вас. Давайте, встретимся завтра в обед. Всего доброго, - сказал Владимир, мягко взял ее руку и поцеловал.

Ни с кем не прощаясь, он пошел к выходу. Двое молодых людей, неотрывно смотревших за ними, пошли впереди него, двое других сзади. Как только эта процессия покинула зал, к ней подошел Конин.

- Ты что, знакома со Стасем? - спросил он.

Оксану словно ударили, кровь закипела, в голове все смешалось. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя.

- Почему он здесь оказался? Какое отношение он имеет к нам? - стараясь четко выговаривать слова, спросила она Конина.

- Ты прекрасно знаешь, что в наше время любая коммерческая структура, начиная от овощного лотка и кончая заводом "Арсенал", имеет свою криминальную крышу. Нашей крышей является Стась, он же Стасько Владимир Григорьевич. Хотя "бандитская крыша" - явление крайне неприятное, я бы сказал, омерзительное, сейчас без нее никак нельзя. Если бы не он, нас давно раздавили бы. Сколько раз нас пытались "кинуть", не заплатить за отпущенный товар, захватить фуры с мебелью и прочие. Все эти проблемы решает Стась. Деньги, которые он забирает, окупаются полностью.

Если обращаться в милицию, там тоже надо платить, а смогут они помочь или нет, это еще вопрос. Через суд... даже если мы выиграем дело, никаких денег не дождешься. А Стась снимает все вопросы в течение нескольких дней, а то и часов. Конечно, бандит он и есть бандит. Ты будь с ним настороже.

- Я вообще не хочу его больше видеть, ни осторожнее, ни как.

- Вряд ли это у тебя получится. Он всегда добивается своей цели. Странно, как это сегодня он не смог уговорить тебя поехать с ним. Кстати он добивается внимания к себе без грубости и силы, разумеется, это касается только женщин.

- Ты что?! У самого со мной ничего не получилось, под него меня подложить хочешь?

- Зачем ты так? Я просто хочу, чтобы ты поняла, что он от тебя не отстанет, пока не добьется своего. Ты молодая красивая женщина, к несчастью, осталась одна. Рано или поздно, но ты захочешь иметь рядом достойного тебя мужчину. Только от тебя зависит, станешь ли ты для него единственной женщиной на всю жизнь или девицей одноразового использования.

- Для вас, мужиков, мы, бабы, - всегда товар. В вашем понимании все продается, все имеет качество и цену, и зависит от количества денег в ваших карманах. А те, кто говорит о большой и чистой любви хотят трахнуться на халяву либо превратить бабу в няньку и домработницу.

- Нельзя всех мерить под одну мерку!

- Возможно. И среди негров встречаются альбиносы.

- Пойми, что, если ты ему откажешь, то едва ли сможешь работать у нас.

- В таком случае можете считать, что я у вас больше не работаю.

- Подумай, девочка, чем ты бросаешься. Он сейчас поступил, как джентльмен, не стал навязываться с первого дня знакомства, хотя интересовался тобой еще месяц назад. Думаю, что и сегодня он приехал на презентацию только для того, чтобы встретится с тобой. Он даже ко мне не подошел, не поздоровался.

На счет джентльменства Конин был неправ. Стась только сегодня прилетел с Кубы, где купался в океане и наслаждался прелестями тамошних девочек. Одна из семи его новых подружек в придачу к недорогим, но очень чувственным своим ласкам наградила его гонореей и, может быть, еще какой-то гадостью. И Стась послушно ездил к знакомому венерологу и подставлял мягкие части своего холеного тела для уколов. К тому же он понимал, что добиться Оксаны будет не просто, но трудности лишь подогревали его желание. Иметь такую женщину - это и приятно, и престижно.

Дома Оксана упала на кровать и разрыдалась. Второй раз судьба сталкивает ее с этим человеком, и второй раз он приносит ей горе. Сегодня она увидела его впервые, однако она не забыла, что Стась стоит за смертью Игоря, и ни минуты не сомневалась, что это именно тот Стась.

Успокоившись, Оксана приняла душ и, чтобы окончательно прийти в себя, выпила рюмку водки. Разные мысли путались в голове, постепенно превращаясь в навязчивую идею - отомстить... жестоко отомстить, во что бы то ни стало.

Как? Денег, которые лежали в банке, вполне могло бы хватить на оплату наемного убийцы, но в окружении Оксаны таких знакомых не было. К кому обратиться с таким предложением? Так, ничего не придумав, она уснула.

На следующее утро Оксана зашла в офис, оформила свое увольнение, хотя и Конин, и другие сотрудники пытались уговорить ее остаться.

В тот же день она обошла несколько фирм, с которыми сталкивалась по делам торгового дома, но почему-то на работу ее нигде не приняли, хотя раньше настойчиво предлагали перейти к ним.

На четвертый день ей все же повезло - она нашла работу, но через несколько дней ей заявили без всяких объяснений, что она им не подходит. Это повторялось и в других местах, куда Оксане удавалось устроиться. Все чаще ее посещала мысль, что это дело рук Стася.

В народе говорят: беда не приходит одна. Каждый месяц Оксана получала проценты по вкладу со своего счета в банке. Как всегда, в день получения процентов она с самого утра направилась в банк. Прошло уже полтора месяца со дня ее увольнения, она осталась без работы, значит и без денег.

Около здания банка Оксана с удивлением увидела большую толпу народа. Кое-кто из собравшихся кричал, кое-кто плакал. Женщине, сидевшей на лавочке, что-то подносили к лицу, очевидно, нашатырь.

Оксана подошла к стоящему чуть в стороне мужчине.

- Что случилось? - спросила она.

- Банк грохнулся... Собрали господа банкиры наши денежки, попрятали их по разным дальним странам, да и сами туда умотали, проложили себе путь в светлую жизнь за наш счет. А вы, что тоже на их удочку попались?

- Попала...

- Ну, у вас-то они, наверное, не последние, а тут все вчистую. Сыну на квартиру копил, он сейчас в армии. Думал, как женится, так ему квартира будет, а я пока на проценты поживу, платят-то копейки. Теперь вот ни квартиры, ни денег. А какие-то суки где-нибудь в Испании или Штатах сейчас жируют на мои кровные денежки. Конечно, ясно было, что такое может произойти, но думал, что вот еще чуть-чуть и сниму все со счета. Пожадничал, не прочувствовал обстановку.

Грех так думать, но по телевизору каждый день объявляют, что убили то банкира, то бизнесмена. Может быть и тех, кто наши деньги увел, какая-нибудь добрая душа тоже найдет и грохнет где-нибудь.

Оксана с большим трудом пробилась к входу. Стеклянные двери были закрыты. Внутри она увидела нескольких милиционеров, видимо, на случай, если толпа попытается ворваться. На двери висело объявление, в котором говорилось, что после проведенной проверки лицензия, выданная банку, отозвана. Все вкладчики, желающие получить деньги, должны подать исковые заявления в суд, и только по решению суда они смогут получить свои сбережения, но не в полном объеме, а пропорционально сумме вклада и сумме, полученной от реализации имущества и недвижимости, принадлежащей банку. Кроме того, все вклады в иностранной валюте будут рассчитаны в национальной валюте на момент открытия счета.

Оксана прикинула, за те несколько месяцев, что деньги лежали на счете, национальная валюта опустилась по отношению к доллару почти в два раза. Даже, в лучшем случае она получит одну, максимум две тысячи долларов от тех десяти, которые положила в банк

И все же она съездила в суд и подала исковое заявление. Дома она пересчитала всю оставшуюся наличность. Денег до маминой пенсии хватало только на самые необходимые продукты, а еще надо было срочно заплатить за квартиру, обязательно купить кое-что из вещей Кристине, а также отдать немалую сумму ее преподавателю по английскому языку.

Оксана снова взяла телефонную книжку и стала в очередной раз обзванивать своих знакомых. Но опять все было напрасно, кто-то обещал поспрашивать, где-то просили подождать, пока не появится вакансия, а если ей и предлагали работу, то зарплату назначали такой, что ее при самой скромной жизни втроем едва ли хватило бы на неделю.

Вечером Оксану поджидала еще одна беда. Около десяти часов позвонил взволнованный свекор и сообщил, что у свекрови инсульт, и ее забрали в больницу.

На следующее утро Оксана вместе со свекром поспешили в больницу. Состояние свекрови было еще тяжелым. Оксана организовала круглосуточный уход, купила все необходимое для больной свекрови и вернулась домой. После сделанных покупок, выплат лечащим врачам и медперсоналу денег у нее не осталось даже на хлеб.

Оксана подошла к журнальному столику, взяла в руки телефонную книжку и некоторое время задумчиво держала ее в руках, затем неуверенно положила на место.

Был в ее жизни еще один человек, к которому она могла бы обратиться. Одна из ее бывших подруг по команде работала танцовщицей в ночном клубе и получала неплохие деньги. В то время в Киеве ночных клубов было немного. На работу в них брали либо по большому "блату", либо за деньги, а некоторым удавалось сделать это с помощью женских чар.

Вика, подруга Оксаны, находилась в привилегированном положении, так как она не только танцевала, но и была художественным руководителем, поэтому имела реальную возможность устроить Оксану к себе. Оксану останавливало то, что, во-первых, танцевать надо было почти обнаженной перед часто подвыпившими и похотливыми мужчинами, во-вторых, среди посетителей могли оказаться ее знакомые, а ей было стыдно уже от одной мысли об этом.

Оксана подошла к платяному шкафу и стала перебирать вещи, может быть, удастся что-нибудь продать. Таких вещей в ее гардеробе нашлось три - два костюма, в которых она ходила на работу, и черное вечернее платье, подаренное не так давно Игорем. Остальное было или сильно ношенное, или уже не модным. Она взяла в руки платье, но, подумав, повесила его на место и вытащила костюм.

Через час Оксана стояла возле входа на один из вещевых рынков. Для того чтобы ее никто не узнал, она надела мамину кофточку и бейсболку Игоря, козырек которой прикрывал почти все лицо. Многие покупатели подходили к ней, смотрели костюм, но, как только узнавали цену, отходили. В таких местах просто не привыкли к подобным ценам. Она уже устала стоять, когда перед ней остановились двое молодых мужчин. Один из них взял у Оксаны костюм, как бы рассматривая его, а второй спросил: "Новенькая?"

- Да, вот хочу свой костюм продать. - Оксана поняла, что это не покупатели.

- Тут место денег стоит. За охрану платить надо, - сказал тот, кто держал ее костюм.

- Так что давай, оплачивай, - добавил второй, - а, в принципе, можно и по-другому, сразу за неделю вперед, или... - и он провел рукой по груди Оксаны.

Удар получился сильным и звонким. Оксана била открытой ладонью, молодой человек не был готов к этому и не успел ни защититься, ни увернуться, и удар пришелся ему по уху. Он тотчас же зажал оба уха руками и стал трясти головой.

Оксана рванула свой костюм из рук другого молодого человека и побежала. Мужчина бросился за ней. Не далеко от входа на рынок стояла милицейская машина, Оксана кинулась к ней.

- Меня хотят ограбить! - закричала она, подбегая к человеку в милицейской форме.

- Кто это, вас, гражданочка, хочет ограбить? - раздался голос у нее за спиной.

Она обернулась. Один из тех, кто требовал у нее деньги, стоял рядом, с трудом переводя дыхание. Оксана никак не ожидала, что он не побоится подойти к милицейской машине.

- Что случилось? - спросил милиционер.

- Да вот, гражданочка торгует в неположенном месте, без разрешения. Мы к ней по-человечески, а она Денису по уху и в бега.

Мужчина сделал шаг в ее сторону и вдруг нанес ей сильный удар в солнечное сплетение. Оксана ойкнула и начала опускаться на асфальт. Если бы ее не подхватил стоящий рядом милиционер, она точно упала бы.

- Потише, Петро, люди же кругом. До отдела потерпеть нельзя?

- А ты знаешь, как она Денису звезданула? Смотри, он даже идти не может, стоит, за забор держится. Давай, открывай "гадюшник". Посадим эту тварь туда, потом к Денису подъедем, он сам не дойдет.

В отделении Оксану заперли в небольшое, немытое помещение с решетчатой дверью. Вместе с ней там находились несколько мужчин и женщин. Все они были какие-то грязные, неряшливо одетые, вдобавок от кого-то, а может, от всех сразу, исходил отвратительный запах.

Оксану они встретили довольно приветливо. Один из мужчин подвинулся, уступая ей место, но вдруг вскочил, вытащил из кармана газету и расстелил ее на том месте, которое предложил Оксане.

Часа три ее никто никуда не вызывал. Отдел жил своей жизнью, мимо дверной решетки ходили люди в милицейской форме и штатские. Время от времени ее соседей по одному уводили, некоторые возвращались. Добавили несколько человек новеньких, двое из них были в крови.

Наконец, настала ее очередь. Незнакомый Оксане сотрудник проводил ее на второй этаж, подвел к одной из дверей и постучал. "Дознаватели Пасько А. В., Тарасенко И. Л." было написано на табличке, прикрепленной к двери. Они вошли.

Кабинет был небольшой, возле окна вплотную друг к другу стояли два письменных стола. За столом слева сидел молодой парень в свитере, а справа - молодая девушка в милицейской форме. Еще в комнате находились шкаф, сейф и два пустых стула, предназначенных для посетителей. Один стул рядом со столом молодого человека, другой - девушки.

- Доставил, - отрапортовал милиционер молодому человеку.

- Хорошо, свободен, - и, обращаясь к Оксане, произнес, - присаживайтесь, гражданка Луценко. Я буду заниматься вашим делом, моя фамилия Пасько.

- Каким делом? Я же ничего не совершила. Можно я позвоню домой? У меня дома мама и дочка, они волнуются.

- Вообще, насчет дела, вы правы. Дела еще нет, а есть проверочный материал, и от вас зависит, будет ли заведено уголовное дело в отношении вас или нет, и если оно будет, заниматься вами буду не я, а следователь прокуратуры. Что же касается того, что вы ничего не совершили, то здесь вы не правы.

Имеется три рапорта со стороны работников милиции. Несколько объяснений очевидцев, справка из травмопункта по поводу нанесения телесных повреждений старшему уполномоченному уголовного розыска Большакову и даже вещественные доказательства, - он кивнул головой в сторону подоконника, где лежал ее костюм.

- Но я же ни в чем не виновата! - воскликнула Оксана. - Вернее, моя вина заключается лишь в том, что я торговала в неположенном месте. Ко мне подошли двое молодых людей, внешне похожих на бандитов, и стали требовать денег за какую-то охрану. Потом один из них предложил мне... - тут Оксана запнулась, - повел себя по-хамски, за это я ударила его рукой по физиономии.

Дознаватель взял в руки один из листков, лежащих перед ним.

- Хороший у вас удар, чуть слуха его не лишили. Предварительный диагноз - сотрясение мозга. Вы что, рукопашным боем занимаетесь в свободное от торговли время?

- Нет, я мастер спорта по гимнастике и торговала в первый раз.

- Вот как?! Ну, ладно, продолжайте.

- Я не знала, что они работники милиции, они не представились. Я думала, что это бандиты. Они и вели себя, как бандиты. Вырвавшись от них, я сама побежала к стоящему у машины милиционеру, чтобы рассказать о них, как они людей грабят. А когда добежала, стало ясно, что они оказывается все вместе, да еще один из них ударил меня кулаком в грудь.

- Можете показать? - спросил дознаватель.

Девушка в милицейской форме хихикнула, Оксана промолчала.

- Ну, что же, я внимательно все выслушал, а теперь послушайте, что было на самом деле.

- Вы действительно торговали в неположенном месте. К вам подошли двое работников милиции, представились и попросили вас проследовать за ними для составления протокола. Вы же оказали неповиновение законным требованиям представителей власти, а затем и активное сопротивление, нанеся одному из сотрудников милиции удар рукой по голове, причинив легкие телесные повреждения. После чего попытались скрыться, но были задержаны работником патрульно-постовой службы.

- Но это же все неправда!

- Гражданка Луценко! Показания трех, заметьте трех, работников милиции подтверждают еще четыре очевидца, чьи объяснения лежат передо мной. А ваши слова не подтверждает никто. Сопротивление работнику милиции - это очень серьезная статья, до пяти лет лишения свободы.

Не буду вас запугивать, вряд ли вас кто-нибудь посадит. Я узнавал, вы не привлекались не только к уголовной ответственности, но и к административной. Само большое, сколько вы получите, это несколько лет условно. Но, с другой стороны, судимость - это большой позор, не смываемое пятно на всю жизнь.

- Но я же не виновата. Это все ложь. Все подстроено.

- Давайте без эмоций. Лучше подумаем, как вам достойно выйти из этой, очень неприятной для вас ситуации.

После этих слов он посмотрел продолжительным взглядом на свою коллегу. Та поняла, что от нее требуется, взяла сумочку и вышла из кабинета.

- Какие у вас есть предложения? - обратился он к Оксане.

- А какие у меня должны быть предложения?

- Вы что, не понимаете всю серьезность происходящего. Вам идут на встречу, а вы кочевряжитесь. Я же вижу, что вы не какая-то там уркаганка, и готов вам помочь. Но, к сожалению, не все зависит от меня, есть потерпевший сотрудник, есть начальство, есть надзирающий орган в лице прокуратуры.

- А нельзя ли заплатить определенную сумму, например, в виде штрафа?

- Конечно! - дознаватель даже подскочил на стуле. - Но вы только не подумайте, мне самому ничего от вас не надо, ну, если только костюм подарите. У вас с моей невестой размер одинаковый. А так, смотрите, пятьсот надо дать "терпиле", извините, потерпевшему, пятьсот, святое дело, начальству, чтобы подписало отказной, и тысячу в прокуратуру. Там люди серьезные, помалу не берут. Поверьте мне, я беру с вас по номиналу.

- Но у меня нет таких денег.

- Надо найти. Займите, что-нибудь продайте. Все находят. Кое-кто даже квартиру продает.

- Когда нужно принести деньги?

- Чем раньше, тем лучше, но больше восьми дней я дать вам не могу. По закону я должен принять решение в течение десяти дней. Так что, вот вам мой телефон, как только будете готовы, сразу звоните, назначим встречу.

Да, идти куда-то, заявлять не советую. Надеюсь, сами понимаете, кому поверят, - с этими словами он ударил указательным пальцем по стопке рапортов и объяснительных. - Сейчас вы подпишите документ о том, что обязуетесь являться по первому требованию. Затем сядете в коридоре, там есть столик, напишите объяснение и можете идти домой. Охрана, думаю, вам не нужна, вряд ли вы убежите от матери и маленькой дочери.

Оксана подписала бумагу, которую дал дознаватель, затем написала объяснительную и поехала домой без денег, без костюма, с грузом долга в 2000 долларов. В груди ныло и болело от полученного удара, на сердце было тяжело от пережитого, от всего того ужаса, который ее окружал.

После ухода Оксаны дознаватель позвонил своей знакомой и сообщил, что получил премию и всю ее потратил ей на подарок, о котором она и мечтать не могла, но который ей еще надо будет заслужить после ужина. Вернулась молодая коллега.

- Классно ты развел эту торговку! - сказала она, положив на стол пакет с пирожками.

- А то! Учись, пока я жив, - но вдруг стал серьезным и три раза сплюнул через левое плечо.

Глава 5

Через некоторое время полноватый подошел к нему.

- Третьим будешь, - спросил он.

- Я не пью.

- Ну, тогда точно Монах, - мужчина протянул руку и представился, - Вялый, а это Муха, - махнул он в сторону второго. - Гильзы не будет. Все, что надо, тебе расскажет Муха или я.

Муха сухо кивнул, взял свою сумку и направился к стойке, где проходила регистрация на их рейс.

"Да, - подумал Николай, - очевидно, он относится к той породе людей, которых даже небольшая власть портит".

Регистрацию прошли быстро, пассажиров было немного. До посадки Муха и Вялый лениво переговаривались, на Николая внимания никто не обращал.

В самолете Муха сказал Николаю, чтобы тот занял место около окна, сам сел рядом, Вялому досталось место возле прохода. Как только они уселись, Муха заговорил, обращаясь к Николаю.

- Слушай меня внимательно и запоминай. Во-первых, если кто спросит, зачем мы едем, говори, что мы работники "торгового дома" и хотим договориться о поставках вина и коньяка в Москву. Во-вторых, хотя я и старший, никакими командными функциями в отношении тебя не обладаю, моя задача обеспечить тебя всем необходимым: форма, еда, оружие. А главное - согласовать с их командованием ту задачу, которая тебе ставиться, а то иногда они требуют такого, что для нас никак не приемлемо.

На вооружении у нас "эсвдешки", но их мало, если будет свободная, то получишь ее, если нет, то на первом этапе будешь ходить на "охоту" с Мосинской винтовкой. По скорострельности, оптике и другим параметрам она, конечно, уступает Дрогунову, но, если руки и глаза хорошие, то можно работать и с ней.

- А другое какое-нибудь вооружение еще есть?

- У нас там свой арсенал, железа хватает, даже есть зенитная ракета "Стрела 3М", но чем больше железяк на тебе, тем менее ты подвижен, а значит, более уязвим, к тому же тебе они не нужны. В основном, когда идешь на задание, берешь с собой основное оружие - винтовку, пару гранат, пистолет и нож. Этого вполне достаточно.

- А сам-то ты, говорят, с собой все время гранатомет таскаешь?

- Уже рассказали?! Таскаю, он для меня что-то вроде талисмана. Мы все там становимся суеверными и сентиментальными. В Бога веришь?

- Нет.

- Поверишь, - помолчав, добавил, - если успеешь.

Слушай дальше. Войну эту можно назвать войной двух колхозов, на помощь которым пришли армейские части. Но так как они вояки не ахти какие, то каждая из сторон привлекает на свою сторону кучу всякого военного, да и не только военного, сброда. А для него главной целью является выжить и заработать, а интересы хозяев им по фигу, так же как хозяевам по фигу интересы новоиспеченных "солдат удачи".

Война позиционная, линия фронта меняется очень редко. С одной стороны, это хорошо, потому что досконально знаешь сторону противника, где может появиться цель. С другой стороны, противник тоже знает, где ты можешь устроить себе гнезда, а также пути выдвижения и отхода, и в любой момент может тебя засечь, а это верная смерть. Иногда просто обстреливают места, где мог бы укрыться снайпер или наблюдатель, если, конечно, есть лишний боекомплект. С маскировкой там тоже проблемы. Каменистые холмы, горы, растительности мало. Из оптики есть бинокли, перископы, правда, они большие и неуклюжие, приборы ночного видения. Я сейчас с собой везу насадки на оптику, чтобы прицелы зайчиков не пускали и их нельзя было засечь.

Повоюешь, денег намоешь. Купишь себе все, что захочешь: оптику цейсовскую, миниатюрный перископ в виде веточки, всевозможные насадки от бликов. Ну, вот, в принципе, и все, остальное на месте. Пойду-ка я, отолью.

Он встал, пролез мимо Вялого и направился в туалет, расположенный недалеко от кабины пилотов. Вялый, который до этого момента как будто дремал в кресле, приподнялся и пересел на место Мухи.

- Знаешь, что общего между вором и снайпером? - тихо спросил он Николая.

- Наверное, тот и другой берут чужое, один имущество, другой жизнь!

- Согласен, хотя я на самом деле имел в виду другое. Главное в профессии вора - вовремя смыться, то же самое можно сказать и о снайпере. Так что, прежде всего, думай о том, как ты будешь уходить после выстрела. Кстати, никогда не жадничай - сделал выстрел, максимум два, и уходи, потому что третий выстрел будет уже в тебя, а уж если у тебя в руках "мосинская", то второй выстрел из нее означает для тебя верную смерть.

Главное быть решительным и хладнокровным, и не вздумай затевать снайперскую дуэль. Это Муха у нас отчаянный специалист в этом плане, как начнет свои лески распутывать.

Николай вспомнил фильм, который смотрел в офисе Гильзы, в нем была показана тактика охоты за вражеским снайпером. Снайпер-охотник слева и справа от себя на расстоянии нескольких десятков метров прикреплял к веткам кусочки стекла или зеркала, затем к этим веткам привязывал леску, другой конец которой крепил в своем "гнезде", причем таких наживок могло быть около десятка. Периодически он слегка дергал концы лесок. Веточки дрожали, и стеклышки давали блики. Вражеский снайпер открывал огонь, думая, что стеклышко это бинокль или прицел, и тем самым обнаруживал себя. Снайпер-охотник поражал выдавшего себя противника. Но это было рискованно - по стеклышкам мог не снайпер выстрелить, а дать залп артиллерия или минометная батарея. Хорошо, если потом найдут хоть что-то от охотника.

- Короче, - подытожил свои советы Вялый, - пуля-дура, а снаряды и бомбы еще дурней. Хотя... Касатка действительно все делает для того, чтобы мы вернулись живыми. Мы сталкиваемся со многими вроде нас, но не у кого нет такой схемы, которую он придумал. Поэтому к нам относятся здесь, как к людям, а не как к пушечному мясу. Конечно, у Касатки в этом деле есть свой большой интерес.

- Деньги?

- Не только. Всех, кто у него работает, он собирается прогнать через войну, так сказать, проверить на "вшивость". Это то же самое, как у блатных, большим доверием пользуются те, кто прошел, хотя бы одну "ходку".

- Слушай, Вялый, а почему нас так мало, всего трое?

- Касатка использует вахтенный метод: месяц - два, и он делает замену. А то, что мало, наверно, потому что мы снайперы - товар штучный.

Вернулся Муха и сел на место Вялого. Вскоре объявили посадку.

В аэропорту Муха сразу подошел к высокому здоровому кавказцу. Они поздоровались, видно, это была не первая их встреча. Кавказец вывел троицу из здания, проводил к черной "Волге" с затененными стеклами, сам сел за руль. Машина резко рванулась с места и через несколько часов они были в расположении своей базы.

База представляла собой огромный сельский дом с небольшим двором, в глубине которого стоял маленький домик, где, очевидно, жили охранники. В головном доме несколько комнат были заставлены кроватями с панцирными сетками. В каждой комнате находился платяной шкаф. На кухне разместились газовая плита, шкаф с посудой, две лавки и большой обеденный стол.

Муха попросил Вялого, показать Николаю, где что находится, и подобрать экипировку, а сам ушел.

- За заданием пошел, - сказал Вялый, - Ну, идем в нашу гардеробную и одновременно оружейную. Он отодвинул стол, открыл деревянный люк в полу, там оказалась уходящая вниз маленькая лестница. Вялый щелкнул выключателем, расположенным где-то под полом, и они спустились по лестнице. Остановились перед толстой металлической дверью. Вялый как-то хитро открыл дверь, и они вошли. Зажегся свет, Николай огляделся. Помещение было довольно большое. По одной стене размещались стеллажи, на которых была разложена военная амуниция. Вдоль другой стены стояли металлические шкафы, очевидно, с оружием.

- Вверху нижнее белье, тут "афганка", там камуфляж и маскхалаты, - пояснял Вялый. - Мой тебе совет, возьми три комплекта нижнего белья: два зимних и один летний, а также несколько трусов под тряпки. Подбери по размеру "афганку" и ботинки. Не забудь их сразу смазать растительным маслом, чтобы размягчить кожу, а то натрешь ноги. Маскхалат возьми вот этот, там, где мы будем, он по цвету подойдет лучше всего. Фляга. Вот еще бурка.

- А это зачем?

- Ночью будет очень холодно, особенно, если будешь лежать на камнях. Овчина не даст твоему телу промерзнуть.

- А почему ты игнорируешь камуфляж?

- Камуфляж здесь редкость, а на войне, особенно ближе к передовой, лучше всего не выделяться. У снайпера противника такая же психология, как у тебя. Если он увидит перед собой сразу несколько целей, то остановит свой выбор на "фуражке" или камуфляже, а, если таковых не будет, то на том, у кого в руках что-то более серьезное, чем автомат, например, снайперская винтовка, пулемет или гранатомет. Так что, хочешь жить - не выделяйся и не выпендривайся и со своей "снайперкой" старайся не светиться.

Теперь тебя надо вооружить.

Открыв один из шкафов, он достал из него винтовку системы "мосина" с оптическим прицелом, несколько подсумков с патронами, пистолет "Макарова" с двумя обоймами, штык-нож от автомата "Калашникова", две гранаты Ф-1, похожие на ребристый черный лимон, и напоминающую консервную банку из-под тушенки РГ-42.

- Ну, вот, в принципе, все, - сказал он Николаю. - Теперь буду собираться сам, а ты экипируйся, проверяй оружие и готовься к обеду.

Николай переоделся и стал проверять оружие. Все было в отличном состоянии, вычищено и сочно смазано.

Вскоре пришел Вялый, уже одетый в "афганку", с такой же экипировкой, как у Николая. Разница была лишь в вооружении: вместо "мосинской" винтовки у него была винтовка "Драгунова", а вместо "Макарова" - небольшой "ПСМ" в оперативной кобуре.

- Как тут обстоит дело с едой? - спросил его Николай.

- В основном, готовим еду сами. У нас на базе всегда принято иметь "НЗ".

Он достал из шкафа две банки тушенки, сухари, чай и сахар. Затем сварил тушенку, которая оказалась вместе с гречкой, в кастрюльке. Они поели, предварительно отложив Мухе его порцию. Затем сели пить чай.

- Мне не дают покоя, - начал разговор Николай, - твои слова относительно того, что Касатка всех своих доверенных людей хочет пропустить через войну. Ведь сейчас много мужиков, прошедших "Афган".

- Согласен. Среди его людей уже есть несколько "афганцев". Некоторые из них ездят и сюда. Есть тут такой "Дырявый", ему душманский снайпер под Джелалабадом две пули в грудь всадил, но эскулапы вытащили его с того света.

Дело в том, что "афганец" "афганцу" рознь. Одни, например, служили в артиллерии, другие хвосты самолетам вправляли, третьи баранку крутили, конечно, все они находились в экстремальных условиях и могли погибнуть в любой момент. Но Касатке нужны только те, кто смотрел в глаза своих врагов и видел их смерть от своей руки, а это в основном снайперы, разведчики, спецназ, те, кто ходили на караваны. Таких "афганцев" не так много, к тому же такие, как правило, все уже при деле.

Их разговор прервал рев двигателей. Они вышли из дома и увидели два БТРа, на броне которых сидели люди с автоматами. С одного из БТРов спрыгнул Муха и быстро пошел к дому. Проходя мимо Николая и Вялого, он отрывисто бросил: "Пятнадцать минут на сборы. Выступаем!"

- Поесть успеешь? - спросил его Вялый. - Мы тебе оставили.

- Некогда, - буркнул Муха, спускаясь в погреб, - охранник доест.

- Перебьется, - ответил Вялый, и за несколько секунд порция Мухи из кастрюли переместилась в его желудок.

Они быстро собрались, на улице к ним присоединился Муха, на одном плече у него висела снайперская винтовка, на другом его верный спутник - ручной гранатомет.

- Я поеду на первом, вы на втором, - сказал он. - До передовой часа два - два с половиной. Должны успеть до заката, чтобы ты, Монах, смог сориентироваться на местности, ночью на "охоту".

Дорога прошла по горной местности. Движки БТРов надсадно гудели. Николай сидел рядом с Вялым, кроме них на броне сидели еще десять пехотинцев - колхозников, как называл их Вялый. Все они были одеты в "афганку", причем у многих размер не совпадал, и она висела мешком. Из вооружения у половины были автоматы с обшарпанными прикладами, у других карабины. Выделялся только один, в хорошо подогнанном обмундировании с ручным пулеметом, к верхней части которого был приспособлен оптический прицел, а внутрь вставлен круглый диск.

- Не плохая штука, - сказал Вялый, показывая на пулемет. - У нас тоже есть любители, которые снайперской винтовке предпочитают такой вот агрегат.

Чем ближе они приближались к цели своей поездки, тем сильнее холод страха и неопределенности сковывал людей. Если в начале пути кое-кто переговаривался, то сейчас все молчали, тревожно оглядывая местность по сторонам.

Николай тоже испытывал страх и пытался переключить свои мысли на что-нибудь другое. Но чувство какой-то непонятной тревоги продолжало нарастать, стало зябко и холодно, причем этот холод шел откуда-то изнутри.

Его мысли прервал нарастающий свист и через секунду рядом с первым БТРом что-то взорвалось. Тут же со стороны одного из расположенных рядом каменистых холмов стали стрелять.

- Все за левый борт! - успел крикнуть Вялый до разрыва второй мины уже возле их БТРа.

Осколки ударили по броне и по тем, кто еще не успел спрыгнуть и спрятаться, а может, это были пули, поскольку стрельба со стороны холма не прекращалась. Звук пуль, ударяющихся по броне, был не одинаковый, некоторые издавали какой-то звон, другие тупо тюкались в металл. Страшная догадка осенила Николая: пули, издающие тупой звук, ударялись в броню, пробив человеческое тело. Николая охватило оцепенение, он видел происходящее как бы со стороны, оно казалось ему чем-то абстрактным, не реальным. Свист пуль, разрывы, крики раненых. Он даже не помнил, как спрыгнул на землю.

Из оцепенения его вывел стон Вялого, который сидел, прижавшись спиной к колесу БТРа, крепко сцепив руки на животе, сквозь его пальцы сочилась кровь.

- Вялый, ты чего? Что с тобой? - кинулся к нему Николай.

Вялый попытался что-то сказать, но из-за стука пуль по броне Николай ничего не расслышал, нагнулся, чтобы понять бессвязную речь Вялого, и тут увидел, что так старательно Вялый прижимал к животу - это были его кишки.

Когда Николай работал в прокуратуре, ему часто приходилось выезжать на трупы, особенно, во время дежурств по городу. Ему приходилось сталкиваться с расчленением, сваренными головами, с трупами, превратившимися в мумии или в кучу копошащихся червей, но видеть еще живого человека с вываливающимися из живота кишками не приходилось.

Вялый вдруг опять застонал и повалился на бок. Его ноги стали скрести землю, а руки продолжали прижимать внутренности к животу. Затем он подогнул под себя ноги, дернулся и застыл.

"Все, конец, - подумал Николай. - А вдруг все-таки живой?" Он взял Вялого за ноги и стал потихоньку оттаскивать его за БТР. Огонь вели справа, так что за левым бортом было относительно безопасно.

Рядом с дорогой тянулась неглубокая канава, в ней и спрятались те, кто остался в живых. Николай спрыгнул в канаву, а затем принялся подтягивать туда тело Вялого, вдруг руки Вялого разжались и внутренности выпали прямо на землю.

- Фельдшер есть тут? - крикнул Николай. На его крик никто не обратил внимание.

Опять раздался свист. Николай бросился на дно канавы, вдавливая свое тело в землю. Мина, перелетев БТР, разорвалась примерно в десяти метрах от их прибежища. Осколки просвистели над головами раскиданных по земле людей, ударились о броню БТРа и посыпались как дождь, но, потеряв свою убойную силу, они могли только обжечь. Рядом с Николаем упал один из таких осколков. Решив, что до следующего разрыва есть немного времени, Николай приподнялся и осмотрелся.

Первый БТР лежал на боку в канаве, метрах в двадцати от них. Видно, водитель после разрыва мины с испуга резко повернул руль влево. На дороге рядом с БТРом лежало несколько неподвижных тел, двое или трое раненых катались в пыли, крича и матерясь то по-русски, то на своем родном непонятном Николаю языке. В канаве укрылись те, кто остался в живых. С их стороны кое-кто уже начал стрелять в сторону нападавших. Стреляли двое, короткими очередями бил автомат, а также были слышны одиночные выстрелы

"Наверно, это Муха", - подумал Николай.

Возле их БТРа двое тоже лежали без движения, один раненый стонал на той стороне дороги, и еще двое лежали на броне. Рядом с Николаем кто-то открыл огонь по противнику. Вглядевшись, Николай понял, что это был тот, у которого на пулемете стояла оптика. Он стрелял короткими очередями по два патрона.

Николаю стало стыдно, что идет бой, а он находится в роли наблюдателя. Поискав глазами свою винтовку, он обнаружил ее посередине дороги, винтовки Вялого видно не было. Вылезать из канавы не хотелось, слишком большой риск. Рядом с канавой лежал чей-то автомат. Николай дотянулся до него, снял с предохранителя, дослал патрон в патронник и стал обдумывать, какую позицию лучше выбрать.

Правый глаз Николая с самого рождения не отличался хорошим зрением, поэтому он приучил себя стрелять левой рукой, хотя из пистолета стрелял, держа его в правой руке. Пулеметчик вел огонь слева. Николай по канаве, раздвигая вжатых в землю людей, подполз к нему и постучал по ноге. Тот обернулся.

- Тебя как зовут? - спросил Николай.

- Вахид, - ответил пулеметчик и сразу уточнил, - Ваха.

- Послушай, Ваха, я стреляю с левой руки, а ты с правой. Давай, ты ляжешь справа за БТРом, а я слева, так мы будем более закрыты от их пуль.

Несколько секунд Ваха смотрел на него, стараясь понять сказанное, затем молча перекатился к другому концу БТРа и снова открыл огонь. Николай прижал ствол автомата к броне БТРа тоже начал стрелять в сторону противника.

Противник вел огонь из каменного сарая, расположенного в пятистах метрах от них, у подножья одного из каменистых холмов. Стреляли они теперь редко, видно экономили патроны.

Когда магазин опустел, Николай спустился в канаву и стал искать снаряженный магазин или еще что-нибудь, что годилось бы для стрельбы. Тут он столкнулся с Мухой.

- Еще живой?! - спросил он Николая и подергал носом, как бы принюхиваясь. - Даже не обосрался.

Николаю большого труда стоило удержаться, чтобы не ударить его по зубам прикладом своего автомата.

- Ладно, спокойно, - миролюбиво произнес Муха. - Где Вялый?

- Там дальше по канаве лежит.

- Что с ним? Живой?

- Нет, ему осколок мины "харакири" сделал.

- Да... хуже некуда. Попали! Ну, что делать думаешь Монах?

- Воевать, отстреливаться, чего еще?

- Это видно их рейдерская группа. И какого они на нас напали? Чем мы им не угодили?.. Будут держать нас здесь до темноты, потом смоются.

- Ты по рации сообщил кому, во что мы вляпались?

- Сообщил, но вертушку вряд ли пошлют, а танк, если и пошлют, то он приедет часа через два, а то и три, их уже здесь не будет. А без танка нам их никак не взять. Они сидят там за каменными стенами и "мочат" нас потихоньку. Хорошо, что хоть мин у них не много.

- Почему ты так думаешь?

- Группа рейдерская. Сам посуди? Тащить на себе миномет, личное оружие, боеприпасы, жратву плюс еще мины тяжело, а их всего человек десять - двенадцать. Больше в рейд не ходят.

- Откуда же они взялись?

- Тут же местные воюют, а они каждую тропку знают. Вот где-нибудь и просочились на нашу голову. Скорее всего, такие же, как мы, наемники. Война позиционная, а платить "бабки" и кормить на халяву хозяевам не выгодно. Вот они их и посылают зарплату свою отрабатывать. Вялого жалко, хороший мужик был. Надо этих гадов все-таки наказать!

- Как?

- Обойти их надо и со спины ударить. Потянешь?

- Кто? Мы вдвоем?

- Ну, не они же! - зло сказал Муха, нанеся удар носком ботинка под ребра одному из лежащих солдат.

Тот застонал от боли, выругался и отполз в сторону.

- Сам видишь, Монах, тех, кто может воевать, здесь осталось только четверо. Я, Ашот - командир этого сброда, вон он там стреляет, - Муха махнул рукой в сторону первого БТРа, - Ваха - чеченец, и, надеюсь, что ты.

- Чеченец? Я думал, что они за тех воюют. Все-таки мусульмане.

- И за этих и за тех. Мы тоже, славяне, воюем и там и здесь. - Подняв голову вверх, Муха окликнул, - Ваха!

Тот перестал стрелять, скатился в канаву и подполз к ним.

- Слушай, Ваха, мы тут с Монахом решили обойти этих гадов и наказать.

- Меня с собой возьмешь?

- Нет, ты нужен здесь. Организуй из этих... - Муха кивнул в сторону лежащих в канаве солдат, - двух, трех стрелков. Пусть, хоть как, одиночными стреляют в сторону сарая. Но! Как только увидишь, что там началась заваруха, огонь сразу же прекратите, а то нас с Монахом замочите.

Вдруг один из лежащих в канаве схватил автомат и не целясь выпустил весь магазин в сторону противника, причем часть выпущенных им пуль ударилась в броню БТРа и рикошетом разошлась в стороны. Муха подскочил к нему, вырвал из рук оружие и нанес удар прикладом горе-стрелку в промежность. Тот взвыл от боли, согнулся и затих.

- Этому точно оружие не давай! - приказал он Вахе, затем обратился к Николаю, - Сколько у тебя гранат?

- Две, но они в вещмешке, а вещмешок с той стороны БТРа, его еще достать надо.

- Достанем.

Муха облизал палец и поднял его вверх. Затем заставил троих солдат снять с себя "афганки", а одного, которого ударил, еще брюки и сапоги. Все это он связал в узел и поджег. Потом отполз в сторону и кинул горящий комок недалеко от БТРа с таким расчетом, чтобы дым от горящей одежды закрыл БТР от противника.

Сначала шел только белый дым, затем, очевидно, когда разгорелись сапоги, белый дым стал чернеть. Под прикрытием дыма Николай пополз на дорогу, обогнул БТР. Сначала он взял свою винтовку и передал ее Мухе, затем вещмешок, после чего резко приподнялся и посмотрел, что осталось на верху БТРа. Но кроме двух изрешеченных осколками и пулями трупов ничего не увидел. Не было нигде и винтовки Вялого. Дым сильно щипал глаза. Все заняло несколько секунд. Николай еще попытался затащить в канаву раненого, который стонал на противоположной стороне дороги, но в это время противник открыл сильный огонь. Пули ударили по броне, с каким-то хлюпающим звуком входили в лежащие тела.

Через несколько мгновений Николай уже лежал в канаве. И вовремя! Опять раздался душераздирающий свист, а за ним прозвучал разрыв, затем снова свист и опять разрыв, но уже ближе к первому БТРу.

Вдруг Муху как подбросило.

- Где водила и стрелок с этой коробки? - закричал он.

Двое из лежащих в канаве приподняли головы.

- Я смотрю, люк открыт. Значит, вы оба целехоньки? Кто водила?

Кавказец с масляным пятном на спине приподнял руку. Стрелком оказался парень со славянской внешностью. Муха подозвал водителя и негромко сказал ему, чтобы тот не вздумал никуда трогаться. Потом обратился к стрелку.

- Тебя как зовут?

- Сергей, - ответил паренек.

- Ты, Сережа, в боях раньше участвовал?

- Нет.

- А у тебя должность какая?

- Стрелок.

- Так какого же хрена ты не стреляешь?!

- Боюсь, вдруг с гранатомета по "коробке" шарахнут, а там внутри боеприпасов на целый батальон. Разнесет все к черту и ноготочка не останется.

- Нет у них гранатометов. Понимаешь, нет?! Если бы были, они давно наши "коробочки" разнесли бы в щепки вместе с нами. Так что, если через две минуты твоя дура не начнет стрелять, то я тебе сам отстрелю мошонку.

Через секунду Сергей запрыгивал в открытый боковой люк, а еще через несколько мгновений башня БТРа стала медленно поворачиваться в сторону сарая, где засел противник.

- Ваха, я на тебя надеюсь, останешься старшим, - сказал Муха.

- Все будет хорошо, не волнуйся. Удачи вам, - ответил Ваха и, усмехнувшись, добавил, - а на этом БТРе я и был старшим.

Николай и Муха поползли к первому БТРу, где Ашот продолжал в одиночку стрелять по противнику. Когда они подползли, Муха попросил Ашота, чтобы тот отдал Николаю свой автомат и взял его снайперскую винтовку. Ашот поставил автомат на предохранитель, сложил приклад и нехотя протянул его Николаю. Муха быстро и кратко объяснил Ашоту свой замысел. Тот так же, как и Ваха, изъявил желание идти вместе с ними, но Муха отказал ему, сказав, что там хватит и двоих, а он нужен здесь.

Муха аккуратно закрепил за спиной гранатомет, и они поползли по канаве, Муха впереди, Николай за ним. Ползти было неудобно, автомат сильно тер спину, штык-нож и кобура с пистолетом все время за что-то цеплялись. Гранаты, которые Николай положил за пазуху (подсумков под них ни у кого не нашлось) давили на грудь.

По канаве они ползли минут двадцать. Потом Муха приподнялся, огляделся и встал во весь рост. Николай поднялся вслед за ним.

- А теперь бегом, за мной, а то уйдут суки! - крикнул он Николаю.

Бежали они довольно долго, правда, не быстро, сказывалось отсутствие тренировки. Достигнув холма, за которым прятался сарай, они увидели извилистую тропу, поднимающуюся вверх постепенно огибая холм. Взяв оружие на изготовку, они пошли по тропе. Впереди Муха с автоматом, который он взял у одного из солдат, в руках и с гранатометом за спиной. Следом Николай.

Внезапно Муха остановился и поднял вверх руку. Николай уже изготовился принять бой, но оказалось совсем другое. Муха чуть не наступил на растяжку. Подозвав Николая, он сказал, показывая на натянутую в сантиметрах пятнадцати от земли проволоку: "Раз они такие предусмотрительные, то, наверняка, на тропе охрану выставили или засаду устроили. Надо придумать, как по-другому к ним подойти".

Он посмотрел наверх. Склон холма с этой стороны был почти вертикальным. "Делать нечего, - вздохнул он. - Надо лезть".

- Я не альпинист и не скалолаз, тем более у нас даже веревки нет, - возразил ему Николай.

- А тут не надо быть альпинистом, залезть наверх можно и так, главное вниз не смотреть. А вот спускаться, согласен, без веревки не получится.

Муха, а за ним Николай полезли по склону вверх. Лезли на расстоянии друг от друга, чтобы если сорвется один, падая, не зацепил бы другого. На всем пути Николай несколько раз прощался с жизнью. Сердце от страха, напряжения и нагрузки бешено колотилось, казалось, что вот-вот прорвет грудную клетку и выскочит наружу.

На вершине они немного полежали без движения, успокаиваясь и восстанавливая силы и дыхание. Затем медленно поползли к тому краю, с которого просматривался противник.

Сарай был сделан на совесть, очевидно, его делали люди для постоянного пользования. Стены выложены из неотесанных каменистых глыб. Из чего сделана крыша, сказать было трудно, но о том, что она достаточно крепкая, свидетельствовало то, что на ней лежали камни, пусть и меньше тех, из которых выложены стены, но все равно довольно увесистые. Правда, в некоторых местах с лицевой стороны крыша была выбита огнем БТРа, но даже крупнокалиберный пулемет не смог пробить толстые стены.

Между сараем и склоном холма расстояние было небольшое, и именно здесь был установлен миномет. Рядом с ним стояли двое кавказцев, примерно в метре от них на тряпках были разложены несколько мин, а в самом углу между сараем и холмом лежали два тела с накрытыми лицами. Видно не все пули, посланные товарищами Николая (свою стрельбу Николай в расчет не брал) были выпущены зря.

До заката оставалось совсем не много времени, медлить было нельзя. Муха подготовил гранатомет к выстрелу, автомат и гранату положил перед собой.

- Работаем так, - сказал он, - ты кидаешь эфешку этим двоим, после ее разрыва я бью в крышу из гранатомета. Ну, а дальше действуем по обстановке. Смотри, только не промажь.

Только успокоившееся сердце снова учащенно забилось и стало рваться из груди. Николай вытащил гранату, сомкнул расправленные в сторону усики шплинта, удерживающего кольцо, затем выдернул кольцо и бросил гранату, стараясь попасть между двух стоящих мужчин. И тут же прижался к земле, чтобы осколки брошенной гранаты не зацепили его самого. Раздался взрыв.

Через несколько мгновений после взрыва Муха привстал на одно колено и выпустил заряд гранатомета в крышу сарая. Из сарая раздался страшный душераздирающий крик, но тут же прервался.

- Молодцы мужики! - похвалил Муха. Николай подумал, что он говорит о них, но ошибся.

- Ты заметил, - продолжал Муха, - как только мы поднялись на горку, наши тут же перестали стрелять?

Какое-то движение внизу привлекло внимание Николая. По тропе, ведущей к сараю, поднимались с автоматами на изготовку двое мужчин, в таких же маскхалатах, как и те, кто был около сарая.

- Так вот кто ожидал нас на тропе, - прошептал Муха, и, вскинув свой автомат, скомандовал, - твой правый, мой левый.

Не дожидаясь Николая, Муха дал две короткие очереди. Один из мужчин выронил автомат и упал. Николай не был готов к стрельбе, и ему пришлось стрелять на вскидку. Он очень удивился, что после его автоматной очереди другой мужчина тоже упал. Однако через мгновение тот поднялся и стал прихрамывая спускаться вниз по тропе, прижимаясь к краю холма в надежде уйти из зоны обстрела.

- Давай вниз, - скомандовал Муха, - я посмотрю этих, а ты догоняй своего, если получится, постарайся взять его живым, но не рискуй и при малейшей опасности добей.

Наклон с этой стороны холма был более пологий, чем тот, по которому они взбирались, поэтому спуск прошел быстро. Муха с автоматом наизготовку кинулся к минометчикам, а Николай направился за недобитым противником. Проходя мимо убитого Мухой, Николай замешкался. Мужчина лежал на спине, глаза его были открыты, внешностью он походил на Вахида.

По тропе тянулся окровавленный след. Николай осторожно пошел по нему, ругая на чем свет Муху, который, во-первых, не дал ему времени прицелиться, во-вторых, послал его за этим "недобитком", а в-третьих, мог бы отдать ему единственную оставшуюся у них гранату. Теперь иди и жди, что вот сейчас из-за камней тебе в грудь ударит автоматная очередь или вылетит граната, а еще можно и растяжку зацепить.

Наконец, за поворотом Николай увидел того, кого преследовал. Человек полз, волоча рядом с собой автомат. Вдруг преследуемый перевернулся на спину, может быть что-то почувствовал. В него попало несколько пуль: в голень левой ноги, в бедро правой, в живот, в левую ключицу и левую руку. Ему стоило больших усилий здоровой рукой приподнять автомат, но Николай успел это сделать первым и нажал на спусковой крючок. Выстрела не последовало.

Сколько раз в ночных кошмарах Николай еще будет вспоминать чувство, охватившее его в тот момент. Дикий ужас сковал его, страх пронизал все тело, ноги налились тяжестью - он стоял перед врагом безоружный. Вряд ли он успеет переставить магазин автомата, а еще нужны секунды, чтобы дослать патрон в патронник. Пистолет в кобуре за спиной, в нем патрон уже в стволе, но надо расстегнуть кобуру и вытащить пистолет.

Противник понял, что у Николая что-то не сложилось, он как бы ухмыльнулся, продолжая одной рукой наводить на него автомат. Повинуясь животному инстинкту самосохранения, Николай схватил рукой автомат за ствол и, развернувшись вокруг своей оси, со страшным криком кинул его, как городошники биту, целясь в голову противника. Тот уже было готовый стрелять, увидев летящий в него автомат, попытался увернуться, загородиться, но бросок был сильным и с близкого расстояния. Автомат Николая не только выбил оружие из рук противника, но и на долю секунды оглушил его. Этого времени хватило Николаю. Он коленками прыгнул на грудь своего врага и с яростью всадил ему нож в правый глаз по самую рукоятку.

Со стороны сарая прозвучало несколько взрывов, а потом началась стрельба. Николай схватил так удачно выручивший его автомат, зарядил его, забросил за спину автомат убитого им противника и, не зная, чем вызвана такая канонада, осторожно направился в сторону сарая. За первым же поворотом тропы он нос к носу столкнулся с Мухой.

- Что случилось? - спросил Николай.

- В сарае от огня их боезапас взрывается.

- Живых там не осталось?

- Почти нет.

- Что значит почти?

- Один чуть дышит, он уже не жилец, ты ему гранатой все брюхо железками нашпиговал, у второго осколок в голове - сразу умер. Двое, что у сарая прятались, пулями в голову убиты. Наша работа, точнее моя. Ну, а в том, который в охранении был, я шесть дырок насчитал.

- А что с твоим?

- Чуть меня не грохнул, пришлось добить.

- Жалко, хотелось его расспросить, какая у них была задача, сколько их всего было, а то после моего "талисмана", сколько их в сарае было, не установишь.

Все оружие и трупы противника люди Ашота принесли к БТРам. Подошла долгожданная помощь - один танк и два БТРа с автоматчиками. Николай, наконец, нашел винтовку Вялого. Она лежала рядом с БТРом, а над ней на броне лежал труп солдата, которого ранило в голову, и все содержимое его головы вместе с кровью вылилось на винтовку. Поэтому-то Николай не смог ее разглядеть.

Первый БТР поставили на колеса и вытащили из канавы с помощью танка. Своих убитых и раненых, а также убитых солдат противника отправили в тыл.

Только поздней ночью двинулись в сторону передовой, но уже в сопровождении танка. На броне сидели свободно, больше половины ополченцев не доехали до фронта. Николай сидел рядом с Мухой.

- Что будет с телом Вялого? - спросил Николай.

- Сегодня сообщат Гильзе, он прилетит и организует перевозку тела в Москву, кроме того, должны прислать человека вместо Вялого.

На позицию в эту ночь уже не пойдем, дождемся следующей. Как правило, позиция занимается в начале четвертого утра. Это время считается самым безопасным. Днем я тебе все покажу и расскажу.

Николай запрокинул голову, на черном небе россыпью блестели звезды. Все, что произошло с ним за этот день, казалось, чем-то нереальным. Рано утром он был еще дома, целовал жену, потом перелет, база, война, его первый бой, застывшее лицо Вялого и смерть... всюду смерть... и люди, которых он лишал жизни. Странное чувство испытал он в тот момент. Он должен бы скорбеть по убитому товарищу, а его переполнил необъяснимый восторг: "Я жив! Я победил! Я жив! Я победил!" - звучало в голове. Ему было стыдно за эти мысли, он гнал их от себя, а они возвращались вновь и вновь.

По прибытии на место их хотели разместить всех вместе в домике, наполовину врытом в землю, но Муха был категорически против и куда-то ушел. Вскоре он вернулся с палаткой и двумя котелками, наполненными горячей рисовой кашей с кусочками тушенки. Молча поели и легли спать.

Утром Николай занялся чисткой винтовки Вялого, потом с Мухой лазили на гору, где тот показывал Николаю месторасположение противника и будущего "гнездышка" Николая, а также пути подхода к нему.

- Мин там нет, можешь не бояться. А то, что твой холмик почти возле передовой линии обороны противника, это не страшно. С него очень удобно уходить. Перелез через вершину и тебя уже никто не достанет, полтора километра пешей прогулки по низине и ты у своих, - объяснял он Николаю. - Очень хорошо, что в низине речка течет.

- Чем хорошо?

- Тем, что дерьмо свое в этой речке смоешь. Там туалета нет, а лишний раз пошевелишься - пулю схлопочешь. Вот то, что за сутки под себя наделаешь, то и смоешь. Я из Москвы специально памперсы везу.

Ладно, это все не страшно. Лично я больше всего боюсь пули в мошонку или позвоночник, чтоб калекой не стать, еще мин немного, а так, как говориться: "зубов бояться в рот не давать".

А, вообще, Монах, ты меня разочаровал?

- Это почему? Чем я тебе не угодил?

- Ты ведь из "блатных", не в смысле "урка", а то, что знакомый Касатки. Ну, я и решил, что будешь обузой, а ты вопреки моим ожиданиям нормальным мужиком оказался. Да и физически ты развит. Вчера, когда ты по канаве полз за мной, думал, что выдохнешься, заноешь, а ты ничего, и пробежался, и на гору влез. Небось, каким-нибудь единоборством занимаешься?

- Какое там единоборство?! Только утром и вечером с собакой на спортплощадке гуляю.

Вечером рано легли спать, и, если предыдущей ночью Николай долго ворочался, то сейчас заснул быстро и крепко.

Разбудил его Муха: "Пора, я договорился, с тобой пойдет сапер на всякий случай, вдруг их разведка растяжек понаставила. Да, чуть не забыл, возьми насадку на прицел. Ну, что будем жить?! Еще увидимся".

* * *

Где-то вдали раздался гул двигателей, он быстро нарастал и вскоре превратился в грохот, усиливаемый горным эхом. Из ущелья, находящегося напротив места, где занял позицию Николай, показался танк. Выехав на открытое место, танк постоял, как бы оглядываясь, затем, переместившись немного вправо, задним ходом стал подниматься в гору. Достигнув небольшой террасы, он остановился. Через несколько минут из ущелья выехали еще два танка, но они свернули влево, где каждый из них нашел себе такую же позицию, как и первый танк.

"Наверняка, позиции были выбраны заранее и подготовлены", - подумал Николай.

Люк ближнего танка открылся, и из него вылез танкист и сел на башне. От "гнезда" Николая до танка было метров 500-600. Для лучшей видимости Николай стал разглядывать танк через прицел. Танкист, сидевший на башне, что-то сказал, склонившись в люк, и из танка вылез еще один танкист.

Николая охватило чувство, которое он первый раз испытал на охоте. Стоя на берегу озера и любуясь рассветом, он вдруг увидел, как совсем близко от него из зарослей камыша выплыл селезень. Мало с чем, можно сравнить чувство охотника, когда он видит ничего не подозревающую добычу.

Вот и сейчас перед Николаем была его "добыча". Кровь сильно пульсировала, большой выброс адреналина давал о себе знать. Николай решил немного успокоиться. Положив голову на землю, он стал делать глубокие вдохи и выдохи. Отдышавшись, он снова посмотрел в прицел.

Возле танка было уже четверо, трое в танкистских шлемах и один в камуфляже. Командир и человек в камуфляже, разложив на передней части танка какие-то бумаги, вероятно карты местности, о чем-то говорили. Николаю даже показалось, что он слышит их голоса.

Двое других находились возле задней части танка, один слева, другой справа. Они расправляли маскировочную сетку, чтобы накрыть ею танк.

Николай хотел стрелять только в командира и человека в камуфляже, но передумал и решил, что начнет с них, а дальше - будь, что будет. Он выставил прицел, сделал небольшую поправку на ветер и прицелился. Первой жертвой должен был стать командир. Николай навел прицел на его затылок и плавно нажал на курок. Раздался выстрел.

Николай никак не ожидал, что отдача получится настолько сильной. Тело от длительного напряжения, от долгого лежания в одной позе и холода застыло, закостенело. После первого выстрела сразу заныло левое плечо, но мозг дал телу установку: "убивай", и при всех неудобствах тело автоматически выполняло поставленную задачу. Николай не стал смотреть, попал он или нет, быстро перевел прицел на человека в камуфляже. Выстрел! Следующим в прицеле оказался танкист, стоящий справа. Он как бы замер, прислушиваясь. Выстрел! Четвертый танкист, наверное, уже понял, что по ним работает снайпер, вскочил на танк, надеясь спрыгнуть в люк или спрятаться за башню. Выстрел! И его настигла пуля Николая. Взмахнув руками, он упал с танка на землю.

Четыре секунды, четыре выстрела, четыре жизни!

Николай уже уперся руками, чтобы вскочить и перебежать на другую сторону холма, в этот момент над ним пролетела пуля, за ней вторая. "Засекли..." - подумал Николай. Стреляли, очевидно, снайперы противника. Возможно, его еще не до конца обнаружили и стреляли на звук.

Что-то надо было предпринять. Взгляд Николая остановился на двух танках, занявших позицию справа от его холма. Башни танков медленно поворачивались пушками в его сторону. Это подхлестнуло Николая к действию. Он скомкал подстилку, на которой лежал, и резко отбросил ее в сторону, а сам вскочил и побежал в противоположном направлении. Через несколько секунд он уже лежал на другой стороне холма. Слышалась стрельба, но его она уже не пугала. Вдруг земля под ним качнулась, и его метра на полтора подбросило вверх, затем резко опустило вниз. От удара о камни он чуть не потерял сознание. Опять удар, опять он летит вверх...

Снаряды, выпущенные из танков не могли его достать, так как разрывались с другой стороны холма, но от их разрывов его тело подбрасывалось вверх и билось о землю словно мячик.

- Только бы у них не оказалось минометов - успел подумать Николай. Опытный минометчик без труда сможет положить несколько мин за холм и тогда конец.

Сколько раз его так бросало, он так и не узнал, потому что на пятый раз от удара о камни он потерял сознание. Он словно летел вниз по длинной трубе, все больше ускоряясь в своем падении. Наконец, полет прекратился. Он никуда больше не падал, но в то же время не чувствовал под собой опоры. Вдруг перед ним появилось лицо Вялого.

- Где я? - спросил Николай.

- В том месте, которое на Земле принято называть преисподней.

- Неужели, загробный мир существует?

- Земля это инкубатор, в котором формируются души. Закончив жизнь на Земле, души людей уходят к Высшему разуму, который нас всех создал. Все, как мы жили и что делали, будет отражено. Если он посчитает, что прибывшая душа достойна занять место в том, высшем мире, то ее вкладывают в новую телесную оболочку, состоящую из вечно функционирующих органов, не знающих боли, болезней и смерти. Если же Высший разум посчитает, что вновь прибывшая душа недостойна находиться в новом мире, то она попадает в хранилище душ, и будет ли она когда-нибудь востребована, неизвестно.

Молиться и просить о чем-либо Высший разум бессмысленно. Он не вмешивается в жизнь на Земле. Единственное, что сделал Высший разум, - показал людям путь к бессмертию, дал заповеди, которые они должны соблюдать. А кто эти заповеди нарушает, должен будет объяснить, почему и зачем он это сделал.

Неожиданно кружение началось снова, лицо Вялого проплыло мимо, и сознание Николая окунулось в пустоту.

Солнце уже шло к закату, когда Николай пришел в себя. Давило грудь, в голове надсадно гудело, тело было в таком состоянии, словно по нему проехал трактор, рот, глаза, нос и уши были забиты песком и какой-то вязкой жидкостью. Он попытался поднять голову, но его тут же вырвало, и он опять потерял сознание.

Очнулся он от шума голосов. Была темная ночь. Голоса приближались. Николай попробовал пошевелить рукой. С трудом это ему удалось, боли особой не было, но тело от слабости не слушалось. Приближающиеся говорили на непонятном Николаю языке.

- Если бы среди них был Муха; они говорили бы по-русски - подумал он. - Значит это противник и ничего кроме мучительной смерти его не ждет. (Вторая рука оказалась целой).

Из кармана маскхалата Николай достал гранату, которую дал ему Муха из своего запаса, и положил ее на грудь, придерживая левой рукой. Указательный палец правой руки всунул в кольцо чеки. "Вот и все, - подумал он, - конец". В голове вертелись мысли о жене, детях, родителях, но эти мысли отвлекали и расслабляли его. Он попытался представить залитое солнцем море, но и эти мысли показались неуместными этой ситуации. Тогда он стал думать о том, что его ждет. Вот сейчас он узнает, есть ли у человека душа или нет, и что ждет каждого из нас, когда сознание покидает наше тело. С этими мыслями он, услышав совсем рядом шаги, выдернул кольцо из гранаты.

Глава 6

Выйдя из ванной, Оксана прошла на кухню, где мама и Кристина пили чай.

- Что же ты, дочка, деньги все взяла, а хлеба не купила? Хорошо, мука есть, я блинчиков напекла, садись, попей чайку, - сказала мама.

- Деньги, которые были, я на лекарства потратила и врачам отдала, а валюту поменять не успела. Завтра куплю. Мне никто не звонил?

- Кто-то звонил, но передавать ничего не просили. Да, свекор звонил, он сейчас в больнице. Сказал, что будет сидеть, пока не выгонят. Спрашивал, придешь ты или нет? Может, как отдохнешь, все-таки съездишь? Я сырники сделала и морс сварила.

- Хорошо, собери все в пакет.

- Мам! - окликнула ее Кристина, - учительница по английскому просила напомнить, что в конце недели надо рассчитаться за весь прошедший месяц.

Оксана прошла в спальню, включила фен и села на кровать, но, не досушив волосы до конца, вскочила, подошла к телефону и набрала номер Вики. Вика сама взяла трубку.

- Привет, Оксанка. Рада тебя слышать, говори быстрей, что хотела, а то я стою в дверях, лечу на работу.

- Ты говорила, что можешь помочь с работой в своем клубе.

- А... девочка созрела. Но это не телефонный разговор. Позвони мне завтра, после двенадцати, я раньше не просыпаюсь. А хочешь, можешь приехать сегодня прямо в клуб?

- А это не поздно?

- Какой там поздно! Официально мы работаем с двадцати трех до трех часов ночи, но если хорошо попросят, можем начать раньше, а закончить позже, намного позже. Ну, все, пока, до встречи.

В больничной палате Оксана застала своего свекра Дмитрия Николаевича. Он сидел на стуле возле кровати, на которой лежала свекровь, и бережно держал в ладонях ее руку. Больная спала. Увидев Оксану, Дмитрий Николаевич аккуратно положил руку жены на кровать, встал и направился к двери.

- Пойдем, посидим в коридоре. Не будем ей мешать, - прошептал он, беря Оксану под локоть и выводя в коридор.

Они расположились на небольшом диванчике недалеко от палаты. Дмитрий Николаевич рассказал Оксане все последние новости о здоровье свекрови. Оксана молча слушала, но в какой-то момент чувство жалости к свекрови, к этому пожилому, страдающему за жену, человеку смешалось в ее душе с чувством жалости к себе и переполнило ее. Слезы ручьем хлынули из глаз.

- Девочка моя, ну, что ты? Все не так страшно. Она поправится. Все будет хорошо, - принялся успокаивать ее свекор.

Он прижал ее голову к своей груди и начал гладить волосы. Прошло несколько минут. Оксана успокоилась, перестала плакать. Отстранившись от свекра, она посидела молча, и вдруг ее прорвало. Она заговорила сбивчиво и подробно обо всем, что случилось с ней за последнее время, начиная с возвращения из Германии. Она не понимала, для чего рассказывает все это человеку, которого практически не знает, с которым в жизни виделась считанное число раз и от которого не ждала никакой помощи. Возможно, на нее произвело впечатление то, как бережно этот человек держал руку спящей больной жены, а может быть, сейчас во всем мире не было человека, перед которым она могла бы открыться. Даже родной матери нельзя - то, что Оксана поведала свекру, уложило бы маму рядом со свекровью, на соседнюю кровать, а может и хуже.

Когда Оксана закончила свой рассказ, они посидели молча. Затем Дмитрий Николаевич посмотрел в ее глаза.

- Спасибо тебе, девочка, - произнес он, - я думал, что в этом мире после смерти Игоря мы с супругой остались только вдвоем, но сейчас вижу, что Игорь не ошибся, взяв тебя в жены. Он был единственным ребенком, я вложил в него все, что мог. Наблюдая за ним во время боев, я чувствовал каждый пропущенный им удар своим телом. А когда рефери поднимал его руку, мне казалось, что это я стою в центре освещенного со всех сторон ринга и с гордостью смотрю сверху вниз на беснующуюся от восхищения толпу возле ног. Теперь это все в прошлом. Сейчас я пожилой человек с кучей телесных и душевных болячек. Жизнь позади, и ничего с этим не поделаешь. Из радостей только и осталось, что ты с Кристиной, да еще жена. Ну, еще по вечерам шахматный клуб, где собираются такие, как я, над которыми, как дамоклов меч, висит - "последний раз".

- Что значит, "последний раз"?

- "Последний раз" - это последний раз, когда ты сидел за рулем своей машины, стрелял из охотничьего ружья, занимался любовью, брал в руки гантели, пил водку и делал многое другое, что раньше было доступным, обыденным, а сейчас ушло. Нельзя! Я не жалею о своей жизни. Как это говорится: жизнь не прожита напрасно, если ты посадил дерево, построил дом и вырастил сына. У меня квартира в Киеве, небольшой, но добротный домик в пригороде. На моем участке я посадил целый фруктовый сад: яблони, вишни. Сына я вырастил и воспитал на зависть многим. Судьба распорядилась, к сожалению, так, что мне пришлось пережить его, но в утешение подарила мне внучку Кристю и тебя.

Мне стыдно признавать, что помощи от меня будет мало. Положения у меня нет, заработанные на старость деньги демократы и реформаторы обратили в прах. Я могу только продать загородный домик, хотя очень не хотелось бы этого делать. Когда жена поправится, я решил отвезти ее туда и вместе с ней находиться подальше от города. Кстати, если мы будем там жить, то ты можешь перевезти к себе наши вещи, а квартиру сдавать. Мы вполне проживем на наши копеечные пенсии, да еще что-то вырастим на участке. Если, конечно, здоровье нормализуется, а то весь наш бюджет на лекарства уйдет.

- Что вы! Даже не думайте об этом. Я молодая, здоровая и сильная. Все будет нормально. Сейчас я немного раскисла, просто небольшой срыв. Нам женщинам простительно.

- Тем не менее, знай, что если тебе потребуется помощь, то все, что можно, мы с женой сделаем. Мы же из того, светлого прошлого, хотя теперь нас и хают, сказать честно, есть за что. Однако мы жили намного чище и светлее, чем вы. Мы радовались, адреналин в крови увеличивался от каждой вершины, которую брала наша страна. Пусть мы не имели того, что некоторые имеют сейчас, но у нас не было беспризорности, разнузданной наркомании, поголовного взяточничества среди чиновников и бандитского беспредела.

Теперь адреналин у людей вырабатывается, когда кто-то кого-то обманет, что-то захапает, украдет или отнимет. Всем наплевать на свою страну, других людей. В каждом доме поселился страх, причем страх не за завтрашний день, а уже за сегодняшний. Люди боятся всего и вся. Боятся вечером выходить на улицу, заходить с улицы в свой подъезд. Боятся отпускать детей одних из дома. Боятся бандитов и милиционеров. Боятся оказаться на приеме у чиновника, потому что может не хватить денег на взятку. Боятся заболеть, потому что не хватит денег на "бесплатную" медицинскую помощь и лекарства. Боятся лишиться работы и заработка. Бояться повышения цен и квартирной платы. И как следствие - боятся рожать детей, создавать семью. Они перестают считать свою страну Родиной и уезжают искать счастья в другие страны.

Богатые тоже, как говорится, плачут. Хотя их страх носит другую форму. Эти боятся, что их кто-то ограбит, обойдет, подставит, закажет киллеру либо нечистоплотным правоохранителям. Их цель - преумножать и сохранять, оставаясь живыми и на свободе.

Вот и получается, что у каждого в нашей стране свой страх. Я счастлив, что большую часть жизни прожил без страха, хотя наш мир был далеко не идеален, но по сравнению с нынешним - это небо и земля.

Ну ладно, что это я, старый дуралей, темноту нагнетаю, ты и так не в себе. Мне надо бы говорить тебе доброе, хорошее.

- Нет, ничего. То, о чем вы говорите, я и сама прекрасно вижу, и во всем с вами согласна.

Да, пока не забыла, мама передала сырники и морс для нашей больной. Если еще что-то потребуется, говорите, не стесняйтесь. Завтра я занята, а после завтра обязательно приеду к вам домой. Вы сейчас совсем один, надо же убраться, постирать, приготовить еды. Приходите к нам, мама будет очень рада вас видеть, вы же знаете, она хорошо готовит. Приходите завтра на обед.

- Что ты, что ты, девонька, я сам со всем хорошо справляюсь, и постираю, что надо, и приготовлю.

- Приходите, а то обижусь. К сожалению, мне надо уходить, у меня еще деловая встреча, извинитесь за меня, - она кивнула в сторону закрытой двери палаты, - что не дождалась, когда она проснется.

- Ничего страшного, спасибо, что пришла, не забываешь нас, стариков. Удачи тебе, девонька. Береги себя. Помни, утро вечера мудренее.

Оксана вышла из больницы. Никогда она не была слезливой, но за сегодняшний день слезы наворачивались на глаза уже четвертый раз. Успокоившись, она поехала в клуб "Бинго".

Вику она нашла в гардеробной.

- Здорово, подружка. Неплохо выглядишь, хотя под глазами мешки. Что проблемы?

- Как у всех, - ответила Оксана.

- Проблемы-то у всех, только разные. У одних на кусок хлеба заработать, а у других крутую тачку купить или домину отгрохать, чтобы все вокруг от зависти лопнули.

Ну ладно, давай о деле. Место тебе будет, но не сразу. Одна из наших недавно нашла здесь свое счастье, такое большое, пузатое и вонючее, но с таким большим кошельком - обзавидоваться можно. У них, в принципе, уже все на мази, так что в ближайшее время она повысится в звании, как говорят военные, из стриптизерш будет переведена в содержанки. Как только она расстанется со своим старым "кошельком" и перейдет в руки нового, милости прошу в нашу труппу.

А пока, если есть время и желание можешь присесть за один из дальних столиков и посмотреть нашу программу. Ничего сложного в ней нет. Три - четыре репетиции тебе вполне хватить, чтобы выступать в этом гадюшнике.

- Извини, Вика, у меня к тебе еще одна просьба. Ты можешь одолжить мне долларов сто до моей первой зарплаты?

- Без проблем. Только сейчас у меня с собой долларов пятнадцать, но в конце работы, я думаю, сотенка наберется.

- Неужели вам так много платят?

- Скажешь тоже, платят?! Нам, Оксаночка, платят копейки, а то, что мы зарабатываем, нам в трусики всовывают или, если грудки руками сдвинешь, то могут между грудей бумажку запихнуть. Покрутишь задницей перед клиентом, плюхнешься ему на колени, а он тебе за это бумажечку куда-нибудь и всунет.

- Но ведь это мерзко, противно!

- Еще как мерзко, но когда под утро все эти бумажки в свою сумочку складываешь, об этом уже не думаешь. Послушай, а почему бы тебе сейчас не подработать?

- Это как же? Не танцуя, раздеться до трусов и садится каждому на колени?

- Не иронизируй. Ты можешь поработать официанткой. Когда много народу, девчонки с ног сбиваются, так что можешь убить двух зайцев сразу - программу нашу посмотреть и деньги получить.

Вика подвела Оксану к официанткам. Оксана опасалась, что девушкам не понравится Викина идея, получалось бы, что она отнимает у них заработок. Но она ошиблась. Официантки были только рады. Они выделили Оксане четыре стола вдали от сцены, за которые, по их выражению, садилась всякая шушера, а центровые места, которые занимали дорогие клиенты с толстыми кошельками оставили за собой.

Программа началась, как и положено, в одиннадцать часов вечера, к этому времени все столики были заняты. В ассортименте клуба было большое количество всевозможных спиртных напитков, соков, немного холодных блюд, множество десертов, включая торты, фрукты, мороженное. Цены были существенно выше ресторанных.

Оксана быстро вжилась в образ официантки. Заказывали немного. Чаевые давали все, кто больше, кто меньше. Стыда за свою новую работу она не испытывала. Одета Оксана была в один из сценических костюмов Вики, а на лицо она положила такой макияж, что узнать ее было невозможно.

Программа, которую выполняли девушки, для Оксаны никакой сложности не представляла. Ей потребовались бы две-три репетиции, чтобы ее освоить. В начале каждого танца движения девушек были синхронны, а затем каждая выбирала столик, возле которого вибрировала всеми своими прелестями, получая в награду одну или несколько бумажек, втиснутых ей в трусики или бюстгальтер, если, конечно, он на ней в тот момент был.

Гости вели себя по-разному, кто-то сидел спокойно, кто-то пытался схватить девушку и усадить себе на колени, а некоторые предпринимали попытки поцеловать девушку в обнаженную грудь, живот, шею.

Девушки с каждым клиентом вели себя неодинаково, одним позволяли кое-какие шалости, других, наоборот, сторонились. Очевидно, некоторых посетителей они знали и наиболее щедрым из них, естественно, разрешали всевозможные вольности. Незнакомцы и скупые клиенты вынуждены были довольствоваться созерцанием.

Программа закончилась под утро, в начале пятого. Убрав свои столы, Оксана прошла в гримерную и одновременно раздевалку Вики. Та сидела перед зеркалом и с помощью специального крема снимала с лица макияж.

- Ну, как отработала? - спросила Вика.

- Нормально, большое спасибо тебе. Еще не считала, деньги-то все разные - и российские, и наши, кто-то даже немецкие марки дал, есть еще несколько монет, я не знаю какой страны.

- Покажи.

Оксана достала из кармана монеты и положила их на столик. Вика, рассматривая, разложила их на три кучки.

- Тебе повезло, все действующие. Это финские марки, это датские кроны, а это два английских фунта, что по курсу больше, чем три доллара, - она указывала рукой то на одну, то на другую кучку. - Я тебя сведу с одним человеком, он это железо за небольшие комиссионные поменяет на баксы или на наши, как ты захочешь.

Ну ладно, иди в зал, подожди, пока я душ приму. Выпьем по рюмашке - напряжение снять, а также поужинаем и позавтракаем одновременно.

- Мне нельзя пить, я за рулем. - Еще работая в торговом доме, Оксана приобрела подержанную четверку.

- Брось ты, я тоже за рулем. Ночью ГАИшники работают до двух, максимум до трех часов, а сейчас уже скоро пять. Они свое заработали, подсчитали, поделили, по стакану залудили и дрыхнут до утра, если, конечно, к какой-нибудь бабе не завалились. К тому же ехать всего ничего. Ладно, я пошла в душ.

Она сняла трусики, и на пол упала скомканная пятидолларовая бумажка.

- Вот зараза, а я думаю, что же мне там мешает. Когда успели всунуть? Даже не заметила! - Она задержалась перед зеркалом, - а ведь я баба еще хоть куда. Согласись, Оксаночка. Мы с тобой всем этим молодым еще форы дадим.

Помнишь, девчонками на сборах в спортивном лагере жили, а мальчишки-боксеры, в том числе и твой Игорь, между мужским и женским душевыми отделениями дырочек понаделали и подсматривали за нами, когда мы после тренировок душ принимали. А мы-то?! Ведь прекрасно знали, что они во все глаза на нас пялятся. Виду не показывали, как будто не в курсе. Даже, наоборот, старались показать все, что на тот момент имели. Бесстыдницы.

- Конечно, помню. Из-за Ольги тогда эти дырочки жестью заделали, вроде бы она кому-то нажаловалась.

- Не фига подобного. Нажаловалась! Да ее тренерша застукала, когда она за пацанами подглядывала. Она, по-моему, с рождения нимфоманкой была, ею и осталась. Недавно с ней виделась, о себе сказала, что работает гейшей на очень крупных бизнесменов в Москве.

- Гейша - это же вроде проститутки, но образованная.

- Я ей тоже так сказала, но она мне заявила, что спать с клиентом необязательно, она должна обеспечивать приятное общение и женскую теплоту. Нашла, кому лапшу на уши вешать, я ее знаю, как облупленную. Она и в спорте не добилась лучшего только потому, что в постели с мужчинами оставляла сил в несколько раз больше, чем на тренировках. Необязательно... Да для нее это самая желанная обязанность.

А вообще, выглядит хорошо, солидная упаковка, и, когда расплачивалась в кофешке, где мы с ней сидели, засветила свой бумажник, а там будет покруче, чем у многих наших крутых посетителей. Мне предлагала с собой в Москву поехать, хорошие деньги обещала.

- Ну и что же ты, не согласилась?

- Во-первых, здесь мне и так не плохо, все свое родное, устоявшееся, да и на жизнь, в принципе, хватает. Во-вторых, это с ее слов с клиентами можно не спать, а там еще не известно, как будет. Пусть лучше они мне здесь во все места всовывают купюры, чем там - что-то другое.

Вика скрылась в душе, а Оксана прошла в зал и подсела за столик к пившим кофе девушкам-танцовщицам.

Вика появилась с бутылкой коньяка в руках. Оксане она вручила небольшой пакетик.

- Ну что, девчонки, вздрогнем, за еще один прожитой денек, - обратилась она к сидящим.

Они выпили и вскоре разъехались по домам.

Дома Оксана написала маме записку, чтобы ее не будили до двенадцати часов, оставила деньги на продукты и легла спать.

Разбудил ее телефонный звонок, на часах было начало одиннадцатого. Оксане очень не хотелось вставать, но, поняв, что дома никого больше нет, она дотянулась до телефона. Услышав в трубке голос свекра, Оксана испугалась, что что-то случилось со свекровью. Но звонок был по другому поводу.

- Я всю ночь провел в больнице, думал, как тебе помочь, так и заснул, а утром меня осенило. К нам в шахматный клуб ходит один очень серьезный человек, работает он в Генеральной прокуратуре на какой-то важной должности. Какой? Не знаю. Мужик он нормальный, в общении прост, мы с ним играем на равных, поэтому любим играть друг с другом. Правда, телефонами мы не обменивались, но я позвонил нашему председателю, и тот дал его телефон, домашний и служебный.

Я набрался смелости и позвонил. Знаешь, я в этом человеке не ошибся, короче он тебя ждет у себя в два часа дня, пропуск тебе заказан.

- Но я не готова к этой встречи, может быть не надо.

- Не бойся, я в этом человеке уверен, он из наших, из "старых". Твоя проблема требует решения, а это все-таки шанс, надо его использовать.

- А как там наша больная?

- Немного лучше, очень расстроилась, что не увидела тебя вчера и поблагодарила маму за гостинцы. Ну ладно, целую Кристю, маме привет. Если можешь, подъезжай вечером в больницу вместе с Кристиной. Мы будем рады вас видеть. А для жены это полезнее любого лекарства.

Закончив разговор, Оксана прошла в ванную. Вдруг в зеркале увидела на груди большой лиловый синяк от полученного удара. "Если есть шанс, его надо использовать", - вспомнила она слова свекра.

Ровно в два часа дня она вошла в кабинет, номер которого был указан в пропуске. Кабинет был небольшой. Возле окна стоял письменный стол, перед ним в торец небольшой столик, по бокам которого находились два стула, один напротив другого, встроенный шкаф - вот и вся мебель. Была еще маленькая этажерка, на ней стоял электрочайник со свистком, несколько чашек и открытая пачка чая.

За столом сидел пожилой, поджарый, довольно стройный мужчина. При виде Оксаны он резко встал из-за стола и направился к ней, протягивая руку.

- Марченко Василий Петрович, следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры Украины. А вы, я так понимаю, невестка Дмитрия Николаевича, - сказал он.

- Да, Дмитрий Николаевич говорил, что вы можете помочь в моей беде.

- "Помочь" - слово категоричное, я не мог его сказать. "Попробую помочь" звучит правильнее. Присаживайтесь.

С этими словами он отодвинул один из стульев стоявших около стола и предложил ей сесть. Сам же сел напротив нее.

- А вы очень красивы, - протянул он, восхищенно глядя ей в глаза. - Что-то все-таки есть в нашей земле такое особенное. Нигде в мире нет таких красавиц, как на нашей Украине. Вроде бы и живем черти как, люди бедствуют, голодают, экология нарушена, во многом неустроенность, стрессы, а вот нате, что ни дивчина, то самородок. Ну ладно, милая, выкладывай свои проблемы.

Оксана не стала ничего утаивать, рассказала все, как было, и о продаже костюма, и о конфликте с милиционерами, которых приняла за бандитов, о следователе с его требованиями. Молча выслушав ее, Марченко встал, прошелся по комнате, затем опять сел на стул напротив.

- Ну, что я тебе могу сказать. Таковы сегодняшние реалии. В милиции, к моему глубокому сожалению, остается все меньше честных и достойных для этой работы людей. Если раньше среди огромного числа честных, порядочных и справедливых работников попадались единицы всякой мрази, то сейчас все наоборот - честных, порядочных и справедливых единицы. В основном это те, кто остался еще с советских времен, но они, к сожалению, уходят, а на смену им появляются такие, о ком ты сейчас рассказала. Правда, и среди молодых есть сотрудники с обостренным чувством справедливости, которые получают удовлетворение оттого, что ловят и сажают преступников и негодяев, но их очень и очень мало.

- Для чего же тогда милиция? Чем она отличается от бандитов?

- Это палка о двух концах. С одной стороны, с такими милиционерами, о которых ты рассказала, нам и бандитов не надо, но с другой - они же не только шакалят на рынках и берут взятки. Они выполняют и свои прямые обязанности - ловят убийц, насильников, воров, вымогателей, хотя сами нередко выступают в роли последних. Причем выполняют свою работу добросовестно, порой рискуя жизнью. Правда, чаще всего причина этой добросовестности не в преданности своему долгу и обществу, а в страхе за свое место, что, если они не будут хорошо работать, их уволят или переведут на службу подальше от кормушки.

- Какая разница, уволят его или нет? Он все равно будет собирать дань с тех, с кого брал раньше.

- В том-то и дело, что раньше он был власть, сотрудник правоохранительных органов, а после увольнения - рядовой бандит-вымогатель. И отношение к нему уже совсем другое. В лучшем случае его просто отошьют, а в худшем - сдадут его бывшим товарищам.

- Но так не должно быть! Вы ведь честный человек, и, наверное, не один такой. Надо же как-то бороться со всем этим беспределом. Почему должны страдать мы, простые люди?

- Боремся, привлекаем нечистоплотных работников к уголовной ответственности. Сажаем, проще говоря. Всего год назад в следственном изоляторе было только две камеры для работников правоохранительных органов, а на сегодняшний день уже четыре, да и те переполнены.

- Что такое следственный изолятор?

- Тюрьма в просторечье. Сотрудники милиции, прокуратуры, адвокаты содержатся отдельно от остальных подследственных и их камеры называют "красными", а прочие сидят в "черных". Недавно общался с руководством СИЗО, так их начальник то ли в шутку, то ли в всерьез заявил, что вскоре "красных хат" станет больше, чем "черных".

- Может быть, разогнать всю эту милицию и набрать новых, честных и порядочных людей? Ведь смотришь фильмы. После революции в милицию пришли простые рабочие, непрофессионалы. Однако смогли же они покончить с бандитизмом и навести порядок.

- Тогда смогли. Здесь я с тобой согласен, но какая ситуация была тогда, и какая она сейчас. Пусть они были необразованными, неграмотными в правовом отношении, но у них было самое главное оружие - большинство из них были идейные люди, они верили в дело, которому служили, в людей, в свою страну. Теперь этой веры нет. Вместо нее денежные купюры, желательно с иностранными надписями.

Молодой опер, придя в отдел, может и хочет быть похожим на того же Жиглова из "Эры милосердия", но, проработав какое-то время, ломается. Сначала он хватается за любое дело, сбиваясь с ног, носится по чердакам, подвалам, разным притонам. Наконец, добивается результата - преступник задержан. С негодованием отвергает предложенную взятку, которую пытается всучить ему злодей, и все вроде прекрасно. Проходит время, и он видит, что преступник, за которым он гонялся несколько месяцев, недосыпая, в ущерб своему здоровью, тратя личное время, порой рискуя жизнью, оказывается на свободе благодаря какому-то непонятному "указанию" следователя, прокурора или чрезмерно мягкому приговору судьи.

Столкнувшись с таким положением вещей, с такой вопиющей несправедливостью, что ему делать? Снова ловить преступника? Где гарантия, что преступника опять не отпустят?

В следующий раз он подумает, когда прижатый к "стене" злодей протянет ему толстую пачку денег, а по прошествии некоторого времени начнет брать. И что? Мечтал стать Жигловым, а превратился в героя французского фильма "Откройте, полиция", собирающего дань со всей подотчетной территории.

Яркий пример тому, негодяи, задержавшие тебя на рынке. Правда, объективности ради, надо отметить, что и ты допустила нарушение. Пусть административное, но нарушение. Если бы ты находилась на рынке в качестве покупателя или просто проходила мимо, они не предприняли бы никаких действий против тебя.

В жизни вообще все взаимосвязано, каждый наш поступок в отношении кого бы то ни было, чей-то поступок в отношении нас самих имеет продолжение. Согласись, сделал тебе конкретный человек что-нибудь доброе, сделал от души, бескорыстно, и внутри тебя разливается какое-то тепло, переполняет чувство благодарности и хочется самому делать добро. Сталкиваясь с людьми, ты передаешь им часть своего тепла, своей души. Идет цепная реакция добра. К сожалению, в нашей жизни происходят совсем другие цепные реакции.

Вот сейчас у меня в работе уголовное дело в отношении заместителя начальника паспортного стола районного управления, точнее, теперь уже бывшего заместителя начальника. Нормальный честный мужик, служака, два года до пенсии. Случилась беда, тяжело заболела дочь, потребовалась операция. Привез он дочку в больницу, причем на нем милицейская форма надета, а ему врач заявляет, для того чтобы его дочку оперировал опытный хирург, надо заплатить триста долларов, а если денег нет, то резать будет молодой практикант.

Только представь, человеку в форме майора милиции открыто говорят такое! Дочь есть дочь, он согласился. А где деньги взять? В принципе он мог бы заработать их в своем служебном кабинете, но, как я понял, не захотел предавать дело, которому служил всю жизнь.

И все же честь мундира ему пришлось опозорить. Один из его знакомых регулировал карбюраторы и предложил майору подработать. Ты, наверно, видела, по всему городу стоят автомобили, рядом с которыми щит с надписью: "Регулировка СО". Желающих воспользоваться этими услугами довольно мало, и новоявленные бизнесмены придумали способ, при котором проблем с клиентами не стало. Майор, вооружившись ГАИшным жезлом, стал тормозить автомобили, обязывая водителей проверять содержание СО. Те, вынужденные подчиняться представителю власти, представляли свои автомобили для проверки, которую проводил компаньон новоиспеченного "эколога". Как правило, в ходе проверки выяснялось, что необходима регулировка. Да еще впоследствии оказалось, что сам прибор был настроен таким образом, что показывал превышение нормы абсолютно на всех автомобилях.

Деньги потекли рекой. Вскоре компаньон майора привлек еще двоих мастеров. Одновременно они обслуживали теперь сразу три автомобиля, рука с жезлом работала исправно. Но, как говорится, сколько веревочке не виться, все равно конец будет. Майор на свою голову тормознул следователя районной прокуратуры, и в скором времени уже суд будет решать судьбу всей компании борцов за экологию.

Судьба майора - яркий пример того, как и почему честный человек превращается в нечестного.

Живут люди, каждый занимается своим делом, все вроде бы хорошо. Но вот потребовалось врачу решить какой-нибудь вопрос с чиновником, тот ему намек: не подмажешь, не поедешь. А где врачу деньги взять? Только со своих больных. Больные в свою очередь деньги начинают доставать - кто украдет, кто бандита из тюрьмы выпустит, а кто сам в темном переулке у женщины сумку вырвет, да еще и сережки из ушей рванет. Вот и пошла цепная реакция зла. Самое страшное, что реакция действительно цепная - ее нельзя остановить.

Жизнь должна идти от плохого к хорошему, а у нас она сейчас пошла в обратном направлении.

Ну ладно, у тебя своих проблем полно, а я тут со своей философией.

- Да нет, все нормально. Вы все правильно сказали, и я очень рада, что такие люди еще есть. Мне только неудобно, что я ваше время отнимаю.

- Время здесь не причем. Ты же не просто поболтать пришла, а сообщила о незаконных действиях работников милиции. В нашем учреждении у каждого свой круг решаемых вопросов, так что напрямую я тебе помочь не могу, но могу оказать содействие. У нас не любят, когда кто-либо лезет не в свое дело, выходящее за круг его должностных полномочий, и усматривают в этом личную заинтересованность, могут и послать куда подальше, а то и рапорт руководству написать.

Сейчас должен приехать молодой человек, который непосредственно будет заниматься решением твоей проблемы. В свое время он был моим стажером, а теперь работает заместителем прокурора в районе, где тебя задержали. Ты пока напиши заявление на имя прокурора района, в нем подробно изложи все, что мне только что рассказала.

В кабинет постучали, открылась дверь, и вошел молодой человек.

- Разрешите войти, Василий Петрович? - спросил он.

- Проходи, только что о тебе говорили. Знакомься, это Оксана.

Оксана встала. Молодой человек подошел к ней.

- Сергей, - произнес он, протягивая руку. - Сергей Олегович.

- Оксана, - представилась она.

- Оксана сейчас напишет заявление, где все изложит, а мы с тобой пока пообщаемся, а то все только по телефону приходится, - сказал Василий Петрович. Затем, уже обращаясь к Оксане, - А ты, Оксаночка, присядь за маленький столик и спокойно, подробно все напиши.

Заявление давалось Оксане с большим трудом. Мысли путались, налезали друг на друга, нужные слова не находились. Пересказывать словами было намного проще. К тому же мысли перебивались беседой Василия Петровича и Сергея. Ей было неудобно, что она невольно слушает их, но, с другой стороны, они сами не сочли нужным отправить ее в коридор.

Сергей рассказывал Василию Петровичу о деле, которое сейчас вел.

- Вроде бы и есть состав, - говорил он, - и в то же время ничего нельзя им инкриминировать. Опер вместе с участковым ходят по торговым точкам и коммерческим организациям нашего района и предлагают стать клиентами некой охранной фирмы "Шит и меч", называя такую сумму за охранные услуги, что у бедных коммерсантов глаза на лоб лезут. Они в ответ: "Ребята, имейте совесть, бандитам платим, руководству УВД даем, чиновников кормим, разным проверяющим отстегиваем, а вы еще предлагаете ваших охранников по такой сумасшедшей цене".

Те вроде бы не настаивали, не хотите, не надо, а через некоторое время какие-то хулиганы витрину разбили, автомобили, стоящие возле офиса, покарябали. Конечно, разбитую витрину и искалеченные авто на этих ментов не повесишь, доказательств нет, но факт вымогательства и злоупотребления служебным положением просматривается.

- Доказать вымогательство и злоупотребления в этом случае очень тяжело. Эти менты лично ничего не просили и с коммерсантов никаких денег не требовали. Ясно, как белый день, что свой процент за поставленных охранной фирме клиентов они получат, но доказать это вряд ли удастся, - поделился своим мнением Василий Петрович. - А ты проверял, фирма эта в природе существует?

- Существует. Руководство и основная часть сотрудников этой фирмы - бывшие работники милиции, большая часть из них была уволена из органов за злоупотребления.

- Ну, тогда все ясно. Ладно, Сережа, ты с этим делом осторожней, горячки не пори. Я тут посоветуюсь кое с кем, а потом тебе позвоню.

- Спасибо, Василий Петрович. Сами-то как, не жалеете, что перешли из следователей в надзирающие прокуроры?

- Жалею, Сережа, еще как жалею. Был важником, была живая работа, с людьми, а здесь что, вот сижу, чужие дела читаю, бумажки перебираю. Спокойно, конечно, никто не дергает, но скучно очень.

- А разве у вас не было возможности остаться в следственном управлении?

- Можно было и остаться, но ты же меня знаешь. Идти против совести не могу. Помнишь мое последнее дело, которое я расследовал.

- Еще бы, из последних - самое громкое. Вы не просто расследовали, вы возглавляли целую следственную бригаду. Помню, даже в нашу прокуратуру от вас отдельные поручения приходили.

- Да, дело было большое, и велось оно в отношении очень серьезных и важных людей, суммы народных денег, похищенных этими людьми, были астрономическими. Каждому фигуранту этого дела можно было предъявлять обвинение сразу по нескольким статьям. Если бы расследование шло лет пять назад, злодеи получили бы смертную казнь. Правда, в то время они никогда столько не похитили бы.

А конец этого дела ты сам, наверное, знаешь. Кому-то условно дали, кто-то в бега ушел, двое заделались депутатами, а в отношении остальных дело прекратили.

- Как же такое получилось?

- Очень просто. "Ребятки" обнаглели, украли много, а с высшей властью не поделились. Те в свою очередь обиделись и натравили на несговорчивых жуликов нас. Мы свою работу выполнили профессионально, грамотно и на совесть.

Сначала на нас пытались оказать давление, запугивали, хотели подкупить, но здесь у них вышла промашка. Тогда они использовали финансово-денежные отношения для решения своего вопроса на самом верху, и это у них получилось. Создалась ситуация, когда мы со своими разоблачающими материалами оказались костью в горле и у тех, и у других. Начались проверки, придирки, выговора. Наконец, стали требовать открыто, чтобы дело спустили на тормозах.

Помнишь в мультфильме про Чебурашку: "Строили, строили, наконец, построили, и все напрасно". Так и у нас получилось - расследовали, расследовали... потратили много сил, нервов, здоровья, средств, и все напрасно. Собрал я тогда свою бригаду, объяснил им положение дел, высказал все, что думал о нашем руководстве и о руководстве страны. Попросил прощения за все. Жалко ребят, видно было, что у многих в душе произошел надлом...

Затем пошел к начальству и положил на стол рапорт об уходе на пенсию, благо стаж я давно выслужил. На следующий день вызвал меня к себе один из замов Генерального, в принципе неплохой человек, и предложил перейти в надзирающие прокуроры. Немного подумав, я согласился.

Вот теперь здесь, тихо, спокойно, делаю свое дело.

- А с делом что?

- Дело прекратили. Правда, не сразу. Сначала разбили на мелкие эпизоды, из одного большого выделили несколько дел в отношении мелких фигурантов, а затем прекратили и их. Всего два или три эпизода дошли до суда, да и те завершились условным осуждением. В общем, условное наказание или реальное в данном случае не главное. Обидно то, что из украденных средств государству ничего не возвратили, а те, кто воровал, не только продолжили заниматься этим, но стали воровать еще больше и уже не только для себя, но и для своей высокопоставленной "крыши".

Ну ладно, все обо мне, да обо мне. У тебя-то как? Я вашего прокурора Малярова плохо знаю. Встречались несколько раз, но никакого общения между нами не было.

- По работе пожаловаться на него не могу. В уголовные дела он не лезет. Всех ходатаев отсылает либо ко мне, либо куда подальше. А что касается хозяйственных споров, то здесь до меня доходит не очень хорошая информация. Маляров, мягко говоря, помогает некоторым коммерческим фирмам решать их проблемы. Получается, что наряду с бандитскими и ментовскими "крышами" стали появляться и прокурорские.

Власть большая и разносторонняя. Можно оказывать с помощью ментов давление, а для самих ментов устраивать всевозможные плановые и неплановые проверки, держать в руках всю свору из правящей чиновничьей "братвы" и даже оказывать влияние на решения суда.

- Да, ладно, тебе. Если решение не законно, каким образом прокурор может оказать давление на суд.

- И в суде и в прокуратуре люди работают давно, особенно на руководящих должностях. Много лет друг друга знают. Возникают какие-то личные отношения, тем более что многие судьи - это бывшие работники прокуратуры.

В нашем суде работает одна моя однокашница. Рассматривает она и гражданские дела. Иногда она заходит ко мне чайку попить, иногда я к ней, когда бываю в суде. Она-то мне и сообщила, что Маляров неоднократно обращался к ней по поводу принятия положительного решения в отношении стороны, которая согласно закону и обстоятельствам дела на положительное решение в отношении себя рассчитывать никак не может. Она хоть внешне девушка хрупкая, но по жизни человек правильный, честный, стойкий. Категорично отказывала. Тогда под каким-нибудь предлогом председатель суда эти дела у нее забирал и передавал другому судье, есть там у них такой Вахидов, наш, украинский азербайджанец.

- Так что? Выходит председатель суда тоже в доле от дел Малярова.

- Может в доле, а может - рука руку моет. Председатель суда помогает решать Малярову его вопросы, а Маляров в свою очередь не опротестовывает чрезмерно "мягкие" приговоры по некоторым уголовным делам.

- Куда мы катимся? К чему идем?

- К демократии и построению правового государства.

- Да, жестокая ирония.

Оксана давно закончила писать заявление, однако посчитала невежливым прерывать беседу и сидела молча, не привлекая к себе внимания. Уловив паузу в разговоре, она сказала, что заявление готово.

Василий Петрович встал из-за стола, подошел к ней и, взяв из ее рук исписанные листы бумаги, протянул их Сергею.

- Вручаю судьбу нашей очаровательной посетительницы в твои руки, - торжественно произнес он. Затем, уже обращаясь к Оксане, добавил, - я думаю, что все будет нормально. Так что не переживайте. Большой привет от меня свекру, пусть готовится к новым шахматным баталиям. Будет повод, звоните, приходите на чай, не стесняйтесь. Можно даже и без повода.

- Извините, что отняла у вас столько времени. Спасибо за помощь и поддержку.

- Что значит "отняла время"? Помогать людям наша прямая обязанность, для того нас сюда посадили. К сожалению, многие из моих коллег эту обязанность забыли, а кое-кто и продал вместе со своей совестью. К тому же пообщаться с такой красивой женщиной всегда радость.

Из здания прокуратуры Оксана вышла вместе с Сергеем.

- Вас подвезти? - спросила она его.

- Спасибо, я своим ходом, мне так сподручнее. Да и не надо, чтобы нас сейчас вместе видели. На днях выясню все, что касается вашего дела, позвоню вам и назначу встречу.

Они попрощались.

Прошло несколько дней. Оксана за это время освоилась на новой работе. Днем она репетировала, а ночью подрабатывала в качестве официантки. Вика, как и обещала, познакомила ее с молодым человеком, который забирал у Оксаны монеты разных стран, взамен отдавал украинские деньги.

Дебют Оксаны состоялся неожиданно. В один из вечеров, когда она сервировала свои столы, готовилась к приему посетителей, к ней подошла Вика. Судя по ее взволнованному виду, Оксана поняла, что-то случилось. Насколько Оксана знала, Вика всегда, при любых обстоятельствах умела держать себя в руках.

- Бросай свое хозяйство, сегодня ты танцуешь, - приказала она Оксане.

- Что произошло? Что-нибудь серьезное?

- Произошло. Светке ее новый хахаль морду набил.

- За что?

- Бактериологическая диверсия.

- Что за ерунда?

- Никакая не ерунда. Я тебе говорила, что у нее новый крутой хахаль, какой-то крупный бизнес по мясным продуктам, и при разводе у него могут возникнуть большие проблемы, поскольку то, чем он владеет, принадлежит не только ему, но и его супруге.

Светка мне раз по пьянке натрепала, что он ей говорил, будто бы хочет от жены откупиться "бабками" и развестись с ней, а потом он на Светке женится, а если жена по хорошему развестись не захочет, то он ее "закажет".

- И что ее убили?

- Да нет, это я тебе для информации рассказала. Беда пришла оттуда, откуда не ждали. Светкин муж, у которого рогов, наверно, больше, чем деревьев в Беловежской пуще, решил то ли отомстить ей, то ли удержать возле себя. Короче наградил он свою любимую женушку гонореей. Ну а Светка, ничего не подозревая, переспала со своим хахалем, а тот в свою очередь передал "подарок" своей жене. И вот теперь наша красавица в клинике с переломанным носом и двойным переломом челюсти. Да еще с исколотой бициллином задницей.

- А почему ты считаешь, что Светкин муж ее специально заразил? Может, он сам не знал?

- Как же? Не знал. Все он знал. Мы уже тут свое расследование провели. По сексу мы все тут активистки. Вот и приходится не совсем приличные кабинеты посещать - кому подлечиться, кому подстраховаться, так что тамошний персонал нам, как родной, не с пустыми руками приходим. Один из лекарей и поведал мне интересную историю за бутылкой коньяка.

Приходит к нему дней десять назад солидный мужчина и просит свести его с какой-нибудь дамой, у которой выявлено заболевание гонореей. Причем, чтобы других никаких болезней не было, да и дама должна быть такого поведения, чтобы за деньги согласилась поделиться с ним своим "сокровищем". На вопрос лекаря, зачем ему это надо, пациент наплел, что якобы так ему посоветовал его лечащий врач уролог, мол, у тех мужчин, которые переболели гонореей, никогда не бывает аденомы простаты - болезнь есть такая у мужиков, от которой они вроде бы импотентами становятся. Короче, убедил он нашего лекаря, правда, скорее всего не своими "аденомами", а обыкновенными "бабками". Познакомил его лекарь с одной из своих постоянных клиенток, девочкой-гонореечкой, и та за энное вознаграждение поделилась с нашим рогоносцем своим "маленьким счастьем".

Так вот в разговоре со мной лекарь колоритно описал обратившегося к нему мужчину, описание полностью совпало с внешностью Светкиного мужа.

А где-то неделю назад Светка со мной радостью поделилась: "Мой, - говорит, - раньше как к женщине ко мне раз в месяц приближался, а тут не поверишь, три дня подряд, да еще по два раза. Может у него второе дыхание открылось или пилюль каких наглотался?"

Теперь все ясно. Мелодраму можно писать "Месть рогоносца". Обманутый и униженный муж отмщен, неверная жена с разбитым счастьем и физиономией в больнице жидкой кашкой давится. Гнусный обольститель в жестоких разборках со своей женой пребывает. Не исключаю, что и она в свою очередь какому-нибудь молодому бычку-альфонсу "подарочек" успела передать.

Так что остерегайтесь случайных связей и мужей-рогоносцев.

Сейчас иди в гримерную, сегодня состоится твой первый выход.

Программу выступлений Оксана усвоила хорошо, с танцами никаких проблем у нее не возникло, а вот с техникой получения денег появились трудности. Деньги в основном давали изощренные клиенты, позволяющие себе разные вольности, такие, как схватить девушку, ущипнуть, усадить к себе на колени, и даже запустить руку под трусики. Такое поведение Оксане было противно и неприемлемо, но иначе заработать не получалось.

В результате первая ночь, как первый блин, была комом. Ее заработок оказался даже меньше, чем чаевые, которые она получала за смену, работая официанткой.

В последствии она приспособилась. Если ей протягивали деньги, она их резко выхватывала, а затем также резко ускользала. Со временем появился опыт, и ее заработок стал возрастать. Красивая, пластичная, стройная, холодно-недоступная она привлекала внимание многих состоятельных посетителей.

Оксана стала ощущать на себе недовольные завистливые взгляды других работающих вместе с нею девушек. Боясь конфликта в коллективе, она обратилась к Вике за советом.

- Ты же спортсменка, - напомнила Вика. - А в спорте как? Если ты не первый, то второй, третий и так далее. Здесь то же самое. Смогла стать лучшей - получай по максимуму. Если клиент хочет дать денег именно тебе, и не кому другому, значит, ты их заслужила. А с девчонками тебе надо пообщаться по душам, кстати, не мешало бы тебе прописаться у нас.

На следующий день Оксана попросила девушек остаться после работы. Она купила несколько бутылок спиртного, закуску и большое количество разных сладостей, накрыла стол. Все девушки остались. Сначала за столом присутствовала какая-то напряженность, но после двух бутылок шампанского, бутылки коньяка и водки отношения потеплели, скованность прошла.

- Девчата, - произнесла Оксана, подняв наполненную коньяком рюмку, - я вошла в ваш коллектив, мы теперь работаем вместе, и я не хочу, чтобы между нами возникали какие-то трения. Давайте выпьем, чтобы все у нас было хорошо!

Девушки стали поднимать рюмки.

- У нас не будет все хорошо, если ты будешь вилять своей задницей возле чужих клиентов и снимать с них "бабки", - вдруг зло сказала одна из них.

Девушку звали Ольга, именно от нее Оксана ощущала наибольшую враждебность и недоброжелательность по отношению к себе.

- Попрошу усвоить всем и навсегда, - прозвучал голос Вики, - мы не официантки, у которых каждая имеет свой стол и своих клиентов. Мы работаем группой, и каждая вольна вилять своей попкой там, где захочет, естественно, никого не отталкивая. Сколько давать и кому, решают сами клиенты. Кому не нравится, пусть уходит. Предупреждаю всех, я в своем коллективе никаких дрязг не потерплю. Мы должны быть как одно целое.

А то, видишь ли, с ее клиента "бабки" снимают. Он будет твоим клиентом, когда ты ему в его тачке минет будешь делать, а в зале все в одинаковом положении. И хватит об этом.

После ее слов наступила тишина. Вдруг Ольга вскочила с места и выбежала из зала.

- Ничего, как говорится, горячее дерьмо быстро остывает, - произнесла Вика.

Обстановку разрядила одна из девушек с красивым именем Евгения. Почему-то все ее звали именно так, а не Женей, или Женечкой.

- Девчонки, давайте выпьем за мужиков. Они хотя все порядочные сволочи и эгоисты, но без них жизнь такая же пресная, как еврейская маца, - предложила она.

- По части мужиков ты у нас наикрупнейший специалист, - вступила в разговор Вика. - Тебя больше месяца ни один мужик не выдерживает. Ты их выжимаешь материально и физически.

- Что поделаешь, приходится возмещать то, что недополучила за годы замужества. Я же еще при Советах за немчика замуж вышла, ну и поменяла нищую Родину на закордонную "сказку". Тогда об этом мечтали все девчонки - выйти замуж за иностранца.

Первое время действительно думала, что в рай попала - хорошие, вкусные, свежие продукты, шмоток полные шкафы, развлечения всякие, путешествия, круизы. Но через некоторое время вдруг поняла, что жизнь у них какая-то ненатуральная. Все по распорядку, все по правилам, а люди как роботы, или как неживые.

Мой бюргер вроде бы и неплохой мужик, меня уважал, покупал, что просила, надоедливым не был, но, сколько помню, он все время что-то считал. Там у них счетчики повсюду, даже в туалете: сходишь по большому, тебе один счет, по маленькому - другой, поменьше. Почтовый ящик вечно забит кучей разноцветных конвертов со всевозможными счетами. Даже сейчас, спустя год, если и вспоминаю моего Вальтера, то обязательно с калькулятором в руках. Он даже в постели с ним не расставался.

А уж про постель вспоминать противно. Когда встретились, еще до замужества, мужик был как мужик, а как только переехали в Германию, словно подменили. Секс у него тоже был по плану. Два раза в неделю: пятница и суббота, и это в лучшем случае. Пятница рабочий день, приходил усталый, голова забита бизнесом, только голову на подушку положит, сразу храпеть начинал. Оставалась только суббота.

Происходило это в такой последовательности. До обеда он, как правило, играл в гольф в своем клубе. Затем приходил домой, обедал, причем жрал по черному, если бы сама не видела, то не поверила бы, что в человека столько пищи может влезть. Да еще выпивал за обедом два, а то и больше литров пива. Набив брюхо, он заваливался спать. Спал долго, часа два-три. Проснувшись, выпивал кофе и глотал какие-то пилюли для эрекции. После чего мы ложились в постель. Да, забыла сказать, перед тем, как лечь, он ставил какую-нибудь порнокассету. Спустя некоторое время то ли пилюли начинали действовать, то ли благодаря порнухе приступал он к выполнению супружеского долга. Кончал буквально через несколько секунд.

Потом этот боров целый час таращился на свою порнуху, силы восстанавливал. Затем шел на вторую попытку, и, если она ему удавалась, для меня наступал настоящий кошмар. Вы только представьте, подружки, огромный боров елозит на тебе минут двадцать, при этом храпит, сопит, пукает, кряхтит и что-то бормочет. Никакого кайфа, сплошная пытка.

Вы не поверите. Я молодая, здоровая, красивая женщина, живущая рядом с мужем, в ванной на биде мастурбировала.

- Да чтобы такая баба, как ты, мужика себе на стороне не нашла. Ни за что не поверю, - усмехнулась Вика.

- Можете верить, можете не верить, но почти полгода я ему не изменяла. Позже, конечно, мужики появились. Вытерпела я так три года, потом плюнула на все. Один из моих тогдашних бойфрендов юристом был, помог мне с разводом.

Вернулась я на историческую Родину и зажила по полной программе. И теперь живу от души, гуляю от души, трахаюсь от души.

Пусть наши мужики быдловатые, но зато живые, настоящие, не какие-нибудь "эрзацы на пилюлях". И, вообще, девочки, у меня такое мнение сложилось, что сейчас за иностранцев одни только ущербные замуж выйти хотят. Нормальная баба и здесь себе достойного мужика всегда найдет.

Вернулась Ольга со слегка припухшим от слез лицом.

- Ладно, девушки, проехали. Вика, ты права. У нас нет оснований ругаться из-за каких-то похотливых кобелей, - сказала она.

Посидели еще немного и разошлись.

Вернувшись домой, Оксана сразу же легла спать. Разбудил ее телефонный звонок, звонил Сергей.

- Вы не могли бы ко мне заехать? - спросил он.

- Да, конечно, только в три часа у меня репетиция.

- Ничего страшного, приезжайте к часу.

Он назвал ей адрес прокуратуры и рассказал, как лучше ехать.

Ровно в час она была в прокуратуре. По сравнению с кабинетом Василия Петровича, кабинет Сергея был более просторным, но зато мебель в кабинете стояла допотопная, вся какая-то обшарпанная, видно, служила хозяевам не один десяток лет. Во всем просматривалась не ухоженность.

- Добрый день, Оксана. Присаживайтесь, - обратился к ней Сергей.

Ознакомился я с материалами в отношении вас. Ну что могу сказать?! Есть два варианта решения вашего вопроса.

Первый, назовем его правовой, - по этому варианту я даю ход вашему заявлению в прокуратуру, провожу официальную проверку, вывожу всех лжесвидетелей, милиционеров, злоупотребляющих своим положением, и следователя-вымогателя на чистую воду. Вариант хороший, но в то же время сказочный. Самое лучшее, что мы сможем сделать, это изобличить следователя за взятку. Дадим вам меченые деньги, микрофон, и дело сделано, но опера с участковым в этом случае мы не зацепим никак. Они будут стоять на своем, а все их торгаши - свидетели - тоже. Они не дураки, понимают, что, если против ментов пойдут, то на рынке работать уже не смогут. Останутся без кормушки. Итак, следователя мы накажем, но и у вас возникнет не мало проблем. Не думаю, что вас такой вариант устроит.

- А каков второй вариант?

- Второй вариант решается конкретно мною. У меня есть свои рычаги, чтобы повлиять на этих негодяев.

- А мне что надо будет предпринять?

- Боже упаси! Надо будет только ждать моего звонка.

На следующий день, вечером, когда Оксана собиралась идти на работу, в дверь позвонили. Оксана открыла дверь, думая, что вернулась с занятий Кристина. Но вместо дочери увидела своих обидчиков. Перед ней стояли участковый с рынка по имени Денис, фамилию его она так и не запомнила, и оперуполномоченный Большаков.

- Мы это, как его, извиниться зашли, - начал мямлить Денис, - ошиблись, не за ту вас приняли. Там таких, как вы не бывает, и мы вот так не хорошо поступили. Хотите мы денег вам дадим. Какая сумма вас устроила бы?

"Видно, какие-то очень сильные рычаги есть у Сергея, - подумала Оксана, - раз эта мразь готова дать мне денег, чтобы все уладилось".

- А что же вы вашего сердобольного вымогателя с собой не притащили, вашего кормильца и заступника?

- Это кого? - удивился Денис.

- Следователя Пасько.

- А что много вымогал?

- Пятьсот тебе, пятьсот начальству и тысячу в прокуратуру.

- Вот тварь! Вот паскуда! - воскликнул Денис. - Мне говорил, что за все про все вам триста долларов объявил, а мне всего сотню пообещал.

- Спасибо, что сказали, - вступил в разговор Большаков, - мы теперь сами с этим "крысятником" разберемся. А к вам у нас есть одно предложение. Если пожелаете, мы на рынке вам торговую точку устроим, в самом лучшем месте, причем без всякой платы и отстежек. С нами за наши, так сказать, услуги, многие товаром рассчитываются, а вы будете его реализовывать, да и у других можете брать товар на реализацию. Деньги будете иметь большие, люди за месяц на машину зарабатывают, тем более что работать будете под нашей "крышей", извините, охраной. Ни бандиты, ни администрация, ни другие менты и какие-либо проверяющие к вам не подойдут.

- Спасибо, за ваше предложение, но не думаю, что оно для меня приемлемо.

- Ну, сейчас может вам оно и не интересно, но на будущее подумайте. Да и вообще, если кто обидит, долг во время не отдает, обращайтесь, поможем.

Ну, все, что хотели, сказали, так что можем идти. Всего вам доброго, не думайте о нас слишком плохо, сейчас такая жизнь - или ты, или тебя.

Он достал из кармана визитную карточку и вручил ее Оксане. Ничего не ответив, даже не попрощавшись, Оксана закрыла дверь, прошла на кухню и бросила визитку в мусорное ведро.

На следующий день была суббота. Оксана еще спала, когда раздался звонок в дверь. Через минуту в спальню вошла мама.

- Оксаночка, вставай, девочка, - сказала она, - там к тебе какой-то жених пришел. Свататься, наверно.

Заспанная, ничего не понимая, Оксана надела халат и вышла в коридор.

Возле двери стоял Пасько. Начищенные до блеска ботинки, отутюженный костюм, накрахмаленная белая рубашка, галстук, огромный букет роз в одной руке и большая коробка с тортом в другой - внешний вид Пасько действительно вызывал ассоциации со сватовством.

Оксана вдруг вспомнила, как Игорь первый раз переступил порог ее дома. В тот день, когда он должен был прийти знакомиться с ее родителями, она от переживаний не вылезала из туалета. И когда он пришел, не смогла его встретить. Выйдя из туалета, она сразу бросилась в коридор, но кроме родителей там никого не было.

- Кто приходил? - поинтересовалась она.

- Не волнуйся, это какой-то молодой человек ходит, арбузы предлагает, - ответила мама.

Оксана открыла дверь, на лестничной клетке стоял Игорь в кроссовках, джинсах и футболке, а рядом с ним лежал огромный сетчатый мешок с арбузами. Накануне Игорь долго у нее выпытывал, что больше всего любят ее родители, и так ей надоел, что она, просто чтобы он отстал, сказала про арбузы. Отец еще пошутил тогда: "Не знаю, как там у вас все сложится, но камней в почках точно не будет".

- Чем обязана вашему визиту? - спросила Оксана Пасько.

- Во-первых, хочу извиниться, а во-вторых, сообщить, что дело в отношении вас возбуждаться не будет. Я провел детальный опрос свидетелей и потерпевшего и установил, что женщина, торговавшая в неположенном месте, вами, так сказать, не является. Так что, еще раз примите мои глубокие извинения.

Оксане показалось странным, почему на Пасько темные солнцезащитные очки. В коридоре не такая уж яркая лампочка. Однако, приглядевшись, она поняла причину, по которой Пасько воспользовался очками. В области левого глаза у него образовалась большая припухлость, которую даже очки не скрывали.

"Интересно, - подумала Оксана, - кто из ментов ему приложил: Большаков или Денис".

- Вы все сказали? - обратилась она к Пасько.

- В принципе, да. Вот это вам, - с этими словами он протянул ей торт и цветы.

Оксана подошла к двери, открыла ее, затем резко схватила Пасько за пиджак и вытолкала его за порог. Уже захлопнув за Пасько дверь, она увидела в коридоре на тумбочке пакет. Оксана заглянула в него - в пакете лежал аккуратно сложенный ее костюм.

- Мама, ты вчера вечером или сегодня мусор выбрасывала? - крикнула она.

- Нет, а что?

Оксана прошла на кухню и под удивленным взглядом матери вытащила из мусорной корзины визитную карточку, которую накануне ей дал Денис, и переписала его телефоны в свою записную книжку.

В понедельник после завтрака Оксана позвонила Сергею.

- Я очень вам благодарна за ваш второй вариант. Я прекрасно понимаю, что сейчас в нашей жизни ничего не делается просто так. Чем я могу вас отблагодарить? - спросила она сразу после приветствия.

- Не смейте ни о чем таком думать. Если хотите, можем встретиться и поговорить, но если вы что-нибудь принесете, я оформлю это как взятку.

- У меня по средам нет репетиций, если вы не возражаете, я могу подойти поблагодарить вас.

- Хорошо, жду вас в среду, после четырех.

В среду, уложив в сумочку бутылку коньяка так, чтобы ее не было видно, Оксана приехала в прокуратуру.

Сергей подготовился к ее приезду. Маленький столик в его кабинете был уставлен небольшими тарелочками с разными сладостями.

- Что будете, чай или кофе? - уточнил он у Оксаны.

- Если можно, кофе. У меня случайно бутылка коньяка с собой.

- На работе нельзя. Сам не пью и другим не разрешаю...

Ну, как, приходили к вам "ходоки".

- Да, в два приема. Сначала опер с участковым, а потом и следователь.

- Рад, что смог вам помочь, забудьте об этом горестном эпизоде.

- Я очень благодарна, Сергей. Вы не только восстановили справедливость, но и заставили меня поверить, что есть еще нормальные, честные люди, даже среди работников, носящих форму.

Мы здесь одни, и, если я чем-то обязана, не стесняйтесь, говорите.

- Я уже сказал, что вы мне ничем не обязаны. Это как индульгенция.

- Индульгенция - это что-то вроде отпущения грехов.

- Совершенно верно. Понимаете, по роду службы мне приходится делать много зла, пусть и заслуженного, но по заповедям это грех. Многих из тех, кто проходит через мои дела, мне жаль, чисто по-человечески жаль. Далеко не все преступившие закон подонки и негодяи. Есть преступники, которых никогда нельзя выпускать из тюрьмы, хотя они сидят не по очень серьезным делам, они подонки, и им не место среди нормальных людей. А есть оступившиеся, преступившие закон в силу каких-то обстоятельств, или оказавшиеся причастными к серьезным преступлениям в результате сложной ситуации, но они обычные люди, как я и вы, а их сажают в тюрьму вместе с подонками и негодяями. В результате, негодяй остается негодяем, а нормальный человек может сломаться, его характер и психика меняются, и мы получаем еще одного подонка.

Сергей не надолго замолчал.

- Она была такая же красивая... - вдруг медленно произнес он, поймав взгляд Оксаны.

- О чем вы, Сергей?

- Месяца два назад ко мне на прием пришла женщина. Очень красивая женщина. Принесла жалобу на Малярова, это наш прокурор. Я ей объяснил, что жалобу на прокурора надо подавать в вышестоящую прокуратуру. Она внимательно выслушала меня, сказала "спасибо", а потом разрыдалась. Сначала я ее водой отпаивал, а потом чай заварил. Разговорились, и вот что она мне поведала.

Работала она главным специалистом в архитектурно-проектировочном управлении, кратко АПУ, которое возглавляет хороший знакомый нашего прокурора, если не сказать больше, Хохлов. Ее начальник отдела Кедров и Хохлов не поделили что-то между собой. А так как Хохлов дружил с прокурором Маляровым, а Кедров нет, то вскоре Кедров вместе со своей подчиненной оказался за решеткой.

Что касается Кедрова, я судить не берусь. Не исключаю, что он действительно брал, злоупотреблял и так далее. АПУ для чиновников место сладкое, хлебное, туда многие несут.

Что же касается Андрейченко, так фамилия этой женщины, вся ее вина заключалась в том, что она была подчиненной Кедрова. В ее деятельности просматривался нехороший "душок", но ничего преступного она не совершала. Помимо своих обязанностей, она занималась тем, что согласовывала в частном порядке проектную документацию в различных инстанциях, естественно, получая за свой труд вознаграждения.

Арестовали ее на рабочем месте, публично, в наручниках провели по всему зданию. Затем отвезли домой и в присутствии двух ее маленьких дочек обыскали квартиру, пригласив в качестве понятых соседей.

Позже привезли сюда, в прокуратуру, где шестеро работников в жесткой, унизительной форме требовали от нее признательных показаний в преступной деятельности, которой она никогда не занималась. Бить ее не били, но издевались, как могли. Каждое второе слово, обращенное к ней, было матерным или грязным уличным выражением, звучали угрозы типа: "своих детей не увидишь... твои дочки на панель пойдут..." То ли на нервной почве, то ли срок подошел, протекла она...

Вы понимаете меня?

- Да, конечно, сама женщина.

- Так вот, представьте картину - женщина сидит, течет, а вокруг нее стоят шестеро мужиков и ржут.

- Как они могли позволить себе такое?! У них же самих есть матери, сестры, жены.

- Смогли! А перед своими женщинами они надевают маски героев из фильмов о трудной работе милиции. Некоторые просто глушат свою совесть водкой.

Хорошо в кабинет одна из наших следователей зашла, сжалилась, своими гигиеническими принадлежностями поделилась.

Андрейченко ничего так и не сказала, да ей и нечего было говорить. Семь месяцев продержал Маляров бедную женщину в тюрьме. За все это время только дважды посетил ее следователь.

По-моему, с восемьдесят пятого года существует общество "Мемориал". Они там осуждают "сталинизм", репрессии, правовой произвол, но никого не интересует, что творится в наши дни. Может быть, когда-нибудь организуется новое общество, которое будет разгребать беспредел нашего смутного времени.

Человек провел семь месяцев в тюрьме не за что. Маляров предъявил обвинение во взятках, но никаких взяток не было, а самое главное, она не являлась должностным лицом, а привлекать к уголовной ответственности за взятки можно только должностных лиц.

Но даже, если допустить, что она в чем-то виновата, даже в этом случае, зачем семь месяцев держать в тюрьме интеллигентную женщину, ранее не судимую, мать двоих детей. У того же Малярова ходят на свободе до суда десятки негодяев, по которым тюрьма давно плачет.

Сейчас много говорят о "заказных" делах, я считал, что это все надумано, чтобы нас опорочить. Однако в последнее время пришел к выводу, что "заказные" дела есть и встречаются все чаще.

- Что же случилось дальше с этой женщиной?

- В тюрьме она повредила позвоночник и стала инвалидом. Через семь месяцев ей изменили меру пресечения с содержания под стражей на подписку о не выезде.

Не буду больше мучить вас юридическими терминами и положениями. Скажу одно, на этом ее злоключения не кончились.

Ее опять обвинили по статьям, которые не имели к ней никакого отношения, отстранили от работы, торговались с ней, чтобы она хоть в чем-то признала себя виновной. Но сломить ее не смогли.

- Вы говорили, что она приходила к вам с жалобой. Значит, она тоже предпринимала какие-то шаги.

- Предпринимала! У бандитов круговая порука, они повязаны своей преступной деятельностью. К сожалению, есть это и нас в прокуратуре. Для того чтобы продержать человека в тюрьме семь месяцев, надо получить санкцию не только прокурора района, но и города, да еще подпись заместителя Генерального. И вдруг выясняется, что человек содержался в тюрьме незаконно. Возникает дилемма, с одной стороны, простой, не защищенный гражданин, с другой - целый ряд высокопоставленных государственных чиновников. Не трудно догадаться, чья чаша перевесит. Так, что ее жалобы или оставались без ответа, или направлялись на рассмотрение тому же Малярову.

- И что же сейчас с этой женщиной?

- Ее больше нет.

- Как нет?

- Две недели назад поздним вечером в ее квартире раздался телефонный звонок. Она с кем-то поговорила, затем быстро собралась и вышла из дома. А когда недалеко от подъезда переходила дорогу, непонятно откуда появилась машина марки "Ауди", мчавшаяся на огромной скорости. Женщина умерла, не приходя в сознание.

- Вы считаете, что ее намеренно убили.

- Я профессионал, чтобы найти истину, надо рассмотреть, отработать все версии. Я предполагаю, что на двадцать процентов ее смерть - случайность, обыкновенное дорожно-транспортное происшествие, еще на двадцать - это заказ ее бывшего начальника Кедрова, еще на двадцать - это неизвестные дела, несвязанные с данным уголовным следствием. Зато на остальные сорок процентов, вполне возможно, что к ее смерти причастен сам Маляров.

- Но чего им бояться? Того же Малярова, с ваших слов, его соратники прокуроры в обиду не дадут.

- В жизни все течет, все меняется. Сегодня он на коне, а завтра перешел кому-то дорогу. И тогда маховик начнет раскручиваться в обратную сторону. На свет вытащат то, что тщательно скрывалось, то, чем его можно достать, скомпрометировать.

- Это все и гадко, и страшно.

- Страшно? Для меня страшно оказаться в прокурорской форме, рядом с дочерьми этой женщины, возле ее могилы.

- Но вы ведь честный человек, болеющий за свое дело, как вы работаете с такими негодяями?

- В жизни не все так однозначно, как хотелось бы. Между черным и белым существует целая гамма цветов и оттенков. Да, они негодяи, но они же расследуют убийства, разбои, вымогательства, изнасилования и многие другие преступления, порой подвергая опасности не только свою жизнь, но и жизнь своих близких.

Это только в плохих книгах и фильмах герой бывает либо целиком положительный, либо отрицательный, а в жизни не так. Взять хотя бы твоих обидчиков: Большакова и Чернавского.

- Чернавский - это Денис?

- Да. Большаков - это опер от Бога, умеющий ориентироваться в любой обстановке. Он всегда находит правильное решение и если уж сел кому-то на хвост, считай злодей уже в камере. Денис Чернавский знает свою территорию как пять пальцев. Если что на его участке случается, всегда определит, кто в этом может быть замешан и где кого искать. За плечами у каждого из них несколько десятков задержанных преступников.

А сколько раз им самим доставалось?! Их били, пытались зарезать, в них стреляли. Денис своим телом прикрыл маленькую девочку, когда пьяный идиот, напившись до чертиков, из охотничьего ружья стал палить из своего окна по прохожим. Из его спины потом несколько дробинок пришлось выковыривать.

И в то же время наши герои вымогают, "крышуют", злоупотребляют.

- Разве нельзя найти таких, которые ловили бы жуликов и бандитов, но не злоупотребляли?

- К сожалению, нет. Сейчас многие молодые люди идут в милицию и другие правоохранительные органы не столько из-за романтики и желания бороться с преступниками, сколько рассчитывая быстро найти "хлебное" место, с которого можно кормиться.

Допустим, поймаю я Большакова и Чернавского на злоупотреблениях. Выгонят их с работы. Возьмут новых сотрудников. И что? Им, чтобы достичь профессионального уровня тех же Большакова и Чернавского, потребуются годы, а злоупотреблять они научатся за месяц.

- И с Пасько так?

- Да, и с Пасько также. Но эту гниду я все равно достану. Сволочь. Под меня деньги берет. Со взяткой поймать его будет трудно. Это вы такая смелая и принципиальная, пришли и рассказали, да и то благодаря знакомству и тому, что сами ни в чем не замешаны. А кто хоть раз что-либо криминальное совершил, рады откупиться и жаловаться не пойдут.

- Извините, - перебила Оксана, - мне уже пора на работу. Если от меня что-то понадобится, звоните. Еще раз большое спасибо. Желаю вам стать большим прокурорским начальником, и при этом не потерять себя. Оставайтесь таким, каким я узнала вас сейчас.

- Спасибо вам на добром слове, но, к сожалению, такие, как я, начальниками становятся редко. В начальство, как правило, пробиваются те, кто умеет хорошо подлизаться, пройти по головам, решить личные проблемы руководства. Я не из их числа.

Прошло три месяца, как Оксана стала танцевать в ночном клубе. Светлана так и не оправилась, хотя из больницы выписалась давно.

Состоятельных людей становилось все больше, и они искали места, где можно расслабиться, уйти от забот и волнений, поэтому теперь в их ночной клуб можно было попасть только по записи. Запись осуществляли таким образом, чтобы на представление попадали клиенты, уже зарекомендовавшие себя своей щедростью и платежеспособностью.

Финансовое положение Оксаны стабилизировалось. У нее не осталось долгов, семья питалась хорошо, одевалась добротно. Все чаще ее стала посещать мысль о том, чтобы поменять свою старенькую машину на недорогую иномарку.

Эта мысль подтвердилась материально, когда однажды за смену она заработала больше трехсот долларов, хотя из-за них чуть не сгорела со стыда. Во время танца один из клиентов пытался засунуть ей купюру под трусы. Оксана в этот момент резко повернулась, резинка на трусах лопнула, и они упали вниз. Несколько секунд она стояла в нерешительности, не зная, как поступить, а затем под восторженное улюлюканье и аплодисменты, прикрываясь одной рукой себя сзади, другой спереди, бросилась за кулисы.

На сцену она решила больше не выходить, по крайней мере, в ту ночь. Но вбежавшая в гримерную Вика потребовала, чтобы Оксана продолжила выступление.

- Чего кочевряжишься? Я понимаю, если у тебя было бы что-то не так, а у тебя все в норме, все классно. Подумаешь, кучку твоих слипшихся волосков увидели. Живо давай на выход, - призвала она.

Оксана положила на лицо большое количество грима и вышла в зал на очередное выступление. Такого аншлага у нее не было, даже когда она занимала призовые места на соревнованиях. Многие клиенты, увидев ее, вскочили со стульев и бросились к ней с купюрами в руках. Они засовывали ей деньги под трусики, давали в руки. Оксана опустила руки по швам, стараясь удержать трусы, чтобы они не соскочили. Тогда клиенты стали запихивать купюры ей подмышки. Так происходило во время каждого ее выступления в ту ночь.

После работы Вика пошутила:

- А ты, девочка, ноу-хау изобрела. Надо эту тактику взять на вооружение. Пробежишься, как бы случайно, с голой задницей по залу, а потом денежки считать устанешь.

Однажды, принимая ванну, Оксана вспомнила, как всего несколько месяцев назад, лежа в красной от марганцовки воде, думала уйти из жизни, вскрыв вены. Как хорошо, что она нашла в себе силы и не сделала этого. Теперь все в порядке, не хватает только любви.

Память о муже, работа с вечера до утра, дневные репетиции, заботы о доме, дочери и маме, тревога за родителей Игоря - все это не оставляло времени на общение, не давало возможности раскрыться перед кем бы то ни было. Но, скорее всего, в ее окружении не было мужчин, достойных ее любви и уважения. Ее душа рвалась к ласке, и не только душа, молодое, здоровое тело не раз напоминало о себе.

Расслабившись в ванне и мечтая о любви, она и предположить не могла, какое испытание в очередной раз готовит ей жизнь.

Программа в клубе только началась, Оксана вместе с девочками кружилась возле центровых столиков, за которыми сидели самые щедрые клиенты. Среди них она обратила внимание на мужчину со сто долларовой бумажкой в руках. Он не пытался засунуть ее кому-нибудь из девушек, а только слегка помахивал ею в воздухе, как веером. А когда Оксана оказалась рядом с его столиком, он протянул купюру в ее сторону. Оксана хотела схватить ее, но в этот момент встретилась глазами с мужчиной. Пол покачнулся под ее ногами, она сбилась с ритма и чуть не упала. На нее смотрел Стась.

Так и не приняв его подношение, Оксана доработала программу до конца, не приближаясь больше к столику Стася.

После работы Стась ждал ее у дверей гримерной.

- Интересно, как уживается такой гордый нрав с вашим теперешним занятием? - спросил он.

- А почему вас это волнует?

- Да так, красивая, умная, молодая женщина катится в пропасть. Вчера - бизнес-леди, сегодня - стриптизерша. А завтра? Панель.

- Никогда бы не подумала, что вы являетесь борцом за нравственность.

- Ошибаетесь! Я не борец за нравственность, как вы изволили выразиться, я мужчина, который может сделать вашу жизнь достойной и счастливой.

Кстати, я слышал, что у вас возникли проблемы с банковским вкладом?

- Потрясена вашей осведомленностью. Неужели вы такой всесильный, что можете помочь мне, вернуть мои деньги?

- Легко. Хотя скажу вам, что сумма, которая находится в банке, не будет для вас столь существенной, когда вы станете моей женщиной.

- А вы твердо уверены в том, что я буду вашей женщиной?

- На триста процентов. У вас просто не будет другого выбора. Я игрок, люблю риск, верю в удачу. Во время вашего выступления я загадал, если вы возьмете у меня деньги, то я любым способом вас добьюсь, попользуюсь и выброшу, как ненужную, надоевшую вещь или отдам кому-нибудь другому, а если деньги не возьмете, то станете моей избранницей. Я в вас не ошибся, вы не взяли денег. Так что готовьтесь к новой жизни.

Он повернулся и направился к ожидавшим его охранникам.

На следующий день, когда Оксана пришла на работу, ее встретила встревоженная Вика.

- Что случилось? - спросила ее Оксана.

- Сегодня меня вызвал хозяин клуба и категорично потребовал, чтобы я тебя уволила.

- Но как? Почему? За что? Я ничего не нарушала, все делала, как положено.

- Видно, девочка, кому-то ты перешла дорогу или кто-то крутой положил на тебя глаз, а ты ему отказала.

Оксана вспомнила вчерашний разговор со Стасем. "Этот страшный человек слов на ветер не бросает", - подумала она.

- Я пыталась и так и эдак, - продолжала оправдываться Вика, - а этот старый козел ни в какую, не согласился даже, чтобы ты работала официанткой. Единственное, что смогла у него выбить, это вот, - и она протянула Оксане конверт.

Оксана взяла конверт и, не сказав больше ни слова, пошла в гримерную за своими вещами. Вика бросилась за ней.

- Оксаночка, миленькая, ну я-то тут при чем?

- Я тебя ни в чем не виню, наоборот, я очень благодарна тебе за то, что ты протянула мне руку в трудную минуту и помогла подняться. Ты единственная настоящая подруга, которая у меня осталась.

Просто сейчас мне очень тяжело, я хочу остаться одна, обдумать ситуацию. Позже, когда я успокоюсь, обязательно тебе позвоню, мы встретимся и поговорим.

- Ладно, иди домой, успокойся, отоспись, а днем я тебе позвоню, может, что вместе придумаем.

Глава 7

- Совсем глупый, - произнес он, - перед тем как кольцо выдергивать, надо усики шплинта сгибать.

Затем он начал говорить что-то на своем языке окружившим его товарищам. Николай не понимал их языка, но смысл того, что говорил человек, державший гранату, понял, некоторые слова были сказаны по-русски.

Граната взрывается через несколько секунд после того, как от нее отделяется чека. Чеку удерживает шплинт, на конце которого вдето кольцо. Он выдернул кольцо, но усики шплинта не соединил, в результате кольцо выдернуло из чеки только один усик шплинта, а второй - продолжил удерживать чеку в гранате, и поэтому она не взорвалась.

Один из стоявших подошел к Николаю и ударил его носком ботинка под ребро.

- Вставай. Идти сможешь? - спросил он. - Нести такую вонючку на себе вряд ли кто захочет. Если только сбросить тебя с горы? Докатишься вниз живым - хорошо, убьешься - ну что ж, значит, не повезло.

Подошли еще двое. Один из них нес его снайперскую винтовку, у другого в руках была бурка. Они расстелили ее рядом с Николаем, и, превозмогая отвращение, переложили его на нее. Затем подняли, и вся группа стала спускаться с холма.

Бурка хотя и была пробита во многих местах, но тело Николая все же держала. Его несли довольно долго, носильщики часто менялись. Идти по горной тропе с такой ношей было довольно тяжело. Наконец его донесли до какого-то водоема и, размахнувшись, бросили туда вместе с буркой.

Николая бил сильный озноб от потери крови, от неизвестности, от длительного лежания на камнях без всякого движения, а теперь, ко всему этому, его бросили в ледяную воду горного ручья или реки. В голове прояснилось, но тело как будто кто-то схватил сильными руками и стал выжимать. Сначала руки и ноги занемели, затем начались судороги. Собрав последние силы, Николай с трудом выполз на берег и упал на спину. Что было дальше, он уже не помнил.

Очнулся он в палатке, над его головой склонилась незнакомая женщина. Какое-то время глаза видели только очертания предметов, но затем появилась резкость.

- Очнулся дорогой, - были первые слова, которые он услышал. - Не переживай, ничего страшного у тебя нет. Сотрясение мозга, поломанные зубы, сдвинутая носовая перегородка, переохлаждение, гематомы - это все ерунда. А вот позвоночник, хотя и цел, но кое-какие нервы возможно защемлены. Не удивляйся, если со временем со здоровьем возникнут проблемы.

Да, меня зовут Седа Робертовна, я врач. Сейчас я тебе сделаю пару уколов и дам лекарства, а ты сразу постарайся заснуть. Сон для тебя - самое лучшее лекарство.

Николай снова окунулся в похожий на забытье сон.

Проснулся он оттого, что кто-то дергал его за ногу. Открыв глаза, Николай увидел стоявшего возле кровати Гильзу.

- Ну, с добрым утром, вояка, - произнес он. - Что, жадность фраера сгубила?

Не дожидаясь ответа, он пропел: "Четыре трупа возле танка дополнят утренний пейзаж".

- Тебя же инструктировали, - начал он строго отчитывал Николая, - сделал выстрел - или уматывай быстрей, или затаись. А ты захотел стразу всех врагов перестрелять.

Теперь все, отвоевался. Встанешь на ноги и домой, заодно цинк с Вялым захватишь. Как там с тобой Касатка по деньгам разбираться будет, ума не приложу. Но это не моя головная боль. Все, будь здоров! Постарайся быстрей встать на ноги, а то Вялый совсем протухнет.

- Муха жив? - выдавил из себя Николай.

- Жив! Нам теперь с ним вдвоем за всех вас здесь отдуваться придется.

На следующий день Николай встал на ноги, а еще через день он полетел в Москву. В грузовом отсеке самолета в деревянном ящике находился цинковый гроб с телом Вялого.

При сходе с трапа Николай увидел стоящий рядом с самолетом "Мерседес" Касатки и микроавтобус УАЗ-452.

Увидев Николая, Касатка подошел к нему, сначала протянул руку, а затем обнял.

- Хоть и совершил ты большую ошибку, но все равно показал себя настоящим мужиком. Честно сказать, я даже не ожидал, - произнес он. - Как самочувствие?

- Да ничего, руки ноги только немеют и сводит их, когда сидишь, то ли от переохлаждения, то ли нерв какой зацепило, ну и голова побаливает.

- Ладно, в круизе отдохнешь, и заодно здоровье поправишь.

- В каком круизе?

- Я тебе по дороге все расскажу.

Из грузового отсека самолета вынесли деревянный ящик с телом Вялого и погрузили в УАЗик.

- Жаль мужика, отличный снайпер, хороший человек. Наверное, самый добрый из всех нас, - сказал Касатка.

В машине Касатка протянул Николаю пакет.

- Ну, я же, наверно, и аванс не отработал, - попробовал оправдаться Николай.

- Перестань. Ты хоть и мало по времени был там, но зато довольно результативно. Кроме того, получил ранение, а это уже обязывает меня выплатить тебе страховку. Но в пакете действительно денег немного больше той суммы, которую ты должен был получить. Это аванс за твое новое задание.

- Что за задание?

- Сплавать в круиз по Средиземноморью и как следует отдохнуть.

- А серьезно?

- Я не шучу. Все детали по этому делу тебе расскажет Гутман. Помнишь такого?

- Да. Когда надо ехать?

- Завтра вечером летишь в Одессу.

- Но мне надо заехать в одно место, взять вещи и перевезти их домой.

- Приедем в офис, там ты поговоришь с Гутманом. Затем я тебе выделю машину, и она до ночи будет в твоем распоряжении.

В офисе Николай сразу направился в кабинет Гутмана. Тот, завидев Николая, сразу бросился к нему с приветствием.

- Рад, очень рад, что вы живым выбрались из этого ада. Там нет места таким интеллигентам, как мы с вами. Я ни за что не направил бы вас туда, но у Касатки правило всех своих сотрудников пропускать через всякие опасные ситуации.

Я хотел, чтобы вы помогали мне решать мои проблемы и, естественно, зарабатывали на этом деньги, но Касатка поступил по-своему, несмотря на то, что он ваш друг. Но теперь-то вы работаете со мной.

Дело в том, что у меня есть младшая сестра, Ларочка, ей всего шестнадцать лет. Так получилось, что она влюбилась в одного негодяя, который жестоко растоптал ее любовь.

В свое время этот негодяй, кстати, зовут его Борис Кромус, вместе с родителями уехал в Израиль. Вместо того чтобы честно работать на благо своей исторической родины, он решил стать сутенером. Но так как все тамошние жрицы любви уже имели своих сутенеров, он стал приезжать в Россию и вербовать девушек здесь у нас. Кого-то он привлекал большими заработками, а кого-то, в том числе и мою Лару, он просто соблазнил, увез туда и там склонил к занятию проституцией.

Бедная моя девочка, подумать даже страшно, что ей сейчас приходится терпеть. Этот негодяй отобрал у нее паспорт и даже не разрешает общаться со мной, ее родным братом. Она все-таки смогла передать мне весточку через добрых людей. Хорошо, что мне. Наши родители живут сейчас в Штатах, в Нью-Йорке, и если они узнают, чем занимается их дочь, то для них это будет смертельный удар.

Теперь о том, что предстоит сделать вам. Наш шеф помог мне сделать для Лары заграничный паспорт. Слава Богу, что, уезжая, она оставила мне свои фотографии. От вас требуется, чтобы вы при отплытии договорились бы с каким-нибудь пограничником, и он поставил бы штамп о пересечении границы в ее паспорте. Затем на корабле вы познакомитесь с какой-нибудь молодой женщиной и в последний день стоянки корабля в порту Хайфы, а он там стоит всего два дня, вы проведете Лару на корабль, и она вместе с вами проследует обратно до Одессы.

- А если никто из пограничников не захочет ставить в паспорте штамп или кто-то из команды что-то заподозрит?

- Николай, извините, что обращаюсь к вам по имени, я очень не люблю все эти клички. Дело в том, что мы все живущие сейчас в России очень любим иностранную валюту. Смею вас уверить, что там, на Украине, эту валюту любят даже еще больше, чем любим ее мы. И я думаю, за две-три стодолларовые банкноты пограничники, а тем более сеньориты на корабле будут рады оказать вам содействие и помощь.

Ларочка будет тихо сидеть в вашей каюте, а на те деньги, которые будут у вас, не думаю, что она будет в чем-нибудь нуждаться.

В крайнем случае, если у вас не выйдет со штампом или если вы не сможете провести ее на корабль, то хотя бы отдадите ей паспорт и деньги. Она сама долетит до Москвы, а здесь в аэропорту тогда окажет помощь наш шеф. Но, тем не менее, я попрошу вас способствовать ее возвращению в Россию.

Это то, что касается Ларочки, - назовем это программой минимум.

Теперь, что касается этого негодяя Кромуса. Я понимаю, что предпринять что-либо за два дня просто не реально, но вдруг он пойдет с вами на контакт. В этом случае я прошу вас сделать так, чтобы он приехал в Россию.

- Каким это образом?

- Ну, например, скажите ему, что занимаетесь в Москве тем же бизнесом, что и он на Хайфе, и что можете помочь ему найти желающих поработать проститутками на Хайфе. Продумайте эту тему, она вполне реальна.

- А как я встречусь с Ларисой?

- Я вам дам телефон, правда не ее, а тех людей, которые согласились ей помочь, но пусть это будет запасным вариантом. Дело в том, что Кромус сам вас найдет.

- Не понял.

- Когда корабль приходит на Хайфу, он толчется в толпе встречающих возле выхода с территории порта, потому что сам порт - запретная зона, и на его территорию без специального пропуска никого не пускают. Здесь он и ловит клиентов, предлагая им живой товар.

Вот, в общем, все, что я хотел вам поведать, а теперь, так сказать, получите по описи.

Он протянул Николаю пачку фотографий. На некоторых снимках был чернявый молодой человек. Вот он купается в море, вот загорает на пляже, вот стоит, обнимая двух симпатичных девушек. На других фотографиях была симпатичная девушка, чем-то похожая на Гутмана.

Затем Гутман протянул Николаю загранпаспорт. Николай раскрыл его. С первой страницы на него смотрело лицо Ларисы. "Двадцать первая серия, МИДовский", - подумал он.

- Вот билет на самолет Москва-Одесса. Помните, у Высоцкого такая песня была, - произнес Гутман. - Это путевка на корабль. Каюта двухместная, но вы будете там один, по крайней мере, до Хайфы. Билеты в обратном направлении приобретете на месте. Это командировочные, здесь две тысячи долларов. Все. Если нет вопросов, то не смею вас больше задерживать.

От Гутмана Николай позвонил Вадиму, к счастью тот оказался дома. Естественно, никуда съездить за то время, пока Николая не было в Москве, он не успел. С уговорами Николай все-таки выпросил у Вадима две сумки товара, дабы оправдаться дома за свое отсутствие, с условием, что завтра он сумки вернет обратно.

Вечерело, когда Николай подъехал к своему дому. Все было по-прежнему. Ничего не изменилось за время его отсутствия, да и что могло измениться за неделю, но что за эту неделю пришлось испытать ему - Николаю: смерть врагов от его руки, смерть тех, кто был рядом с ним, да еще и через свою смерть ему пришлось пройти.

Весь следующий день он провел в бегах - отвез Вадиму его сумки, сказав жене, что отдает товар на реализацию; собрал деньги за проданный товар; купил валюту; навестил родителей.

В аэропорт он прибыл в тот момент, когда регистрация на его рейс уже заканчивалась.

Прилетев в Одессу, он сразу же направился в порт. Можно было на ночь снять гостиницу, но Николай решил провести ночь в порту с целью наладить контакт с кем-нибудь из пограничников. Корабль отходил в 10 часов утра, и времени у него было в обрез.

Пограничников нигде не было. Наконец, Николай увидел двух девушек в пограничной форме, но подойти к ним со своей просьбой не решился. Неожиданно он увидел выходящего из туалета прапорщика. "То, что нужно", - подумал Николай.

- Извините, вы не поможете мне с одним вопросом? - обратился он к прапорщику.

Тот оглядел Николая оценивающим взглядом.

- "Бабки" что ли через таможню надо пронести или еще чего поважнее, - заинтересовался прапорщик.

- Да нет, что вы. Тут судьба человека решается. Супруга моя бывшая вышла замуж за еврея, да и мотнула с ним в Израиль, но это ее дело - скатертью дорога, но эта зараза вдобавок ко всему нашу дочку с собой уехать уговорила. Сейчас девочка очень мучается, скучает по России, друзей себе там так и не нашла. А восемнадцать лет ей исполнится, так ее вообще в армию заберут.

Вот я и решил девчонку у них выкрасть. Паспорт ей сделал, а как ее сюда ввезти, если выездного штампа нет?

- Покажи документы.

Николай достал паспорт Ларисы.

- А теперь твой давай, - произнес прапорщик, просмотрев поданный паспорт.

Взяв паспорт Николая, он начал разговор.

- Отвести бы тебя, куда надо, вместе с этими паспортами, - прапорщик потряс красными книжечками перед лицом Николая.

- За что?

- За что?! А за покушение на незаконный переход границы. То, что тебе тридцать пять, а ей шестнадцать, это еще можно понять, что фамилия у нее другая тоже, но отчество у нее не Николаевна, а Иосифовна, да и внешность. Короче, ты там и близко не стоял. Ладно, триста "баксов" и ни на копейку меньше.

Уже потерявший надежду Николай протянул руку за своим паспортом. У него даже вырвался вздох облегчения. Прапорщик по-своему понял его действия.

- Хорошо, двести долларов, но это мое последнее слово. Нет - ищи дураков в другом месте.

- Согласен, - выдохнул Николай.

Глава 8

Заснула она только под утро и проспала почти до обеда. Она собиралась уже идти в ванную, когда позвонила Вика.

- Здравствуй, подружка! Успокоилась хоть немножко? - скороговоркой выпалила она. - Да, ладно, раз уж судьба такая, только вот на ум ничего путного не идет.

Кстати, тут некоторые клиенты тобой интересовались. Спрашивали: где ты? что с тобой? почему не выступаешь? Может пробить твоих поклонников, вдруг среди них действительно серьезные люди окажутся, способные тебе помочь.

- Не надо никого "пробивать". Ты прекрасно понимаешь, какую плату с меня за устройство потребуют.

- Да, от этого, конечно, никуда не уйдешь. Послушай, а почему тебе Ольге, этой гейше новоявленной, не позвонить? Она же предлагала мне вместе с ней работать, а чем ты хуже меня?

- Но ты же сама говорила, что там одним общением не отделаешься.

- А ты съезди, посмотри, попытка не пытка. Я думаю, что на первое время она тебя у себя поселит, так что потратишься только на дорогу. Погуляешь по Москве, развеешься, а за это время, может, и я здесь что-нибудь придумаю. Рискни! У нас с тобой самый дорогой капитал - это мы сами.

Оксана записала Ольгин телефон, который продиктовала ей Вика. Положив трубку, она собралась идти в ванную, но передумала и набрала телефонный номер Ольги.

- Аллё, - прозвучало на другом конце.

- Мне Ольгу, пожалуйста.

- Я у телефона. А кто это?

- Тебя беспокоит Оксана Луценко, мы с тобой в сборную Киева входили по художественной гимнастике, если ты, конечно, помнишь меня.

- Что ты, Оксаночка, ты же у нас в команде первой красавицей считалась. Как живешь? Чем занимаешься? Как семья, муж? Он у тебя, по-моему, боксером был.

- Игоря больше нет, его в Германии убили.

- Убили! Какой кошмар! Бедненькая! Да, а откуда ты узнала мой телефон?

- Мне его Вика дала. Надеюсь, ты не будешь на нее за это сердиться?

- Нет, что ты. Кстати, ты случайно не в курсе, она не надумала ехать работать ко мне в Москву?

- Она нет, а вот я, если, конечно, это возможно, хотела бы себя попробовать в роли гейши, но сразу хочу сказать, что быть проституткой, даже высокооплачиваемой, я не собираюсь. Если без этого нельзя, то меня такая работа не устраивает.

- Не понимаю, ты же вдова, что тебе терять. Мои клиенты все экстра класса, богатые, щедрые, чистые, почти все семейные, а впрочем, это твое личное дело. Насильно в постель клиента тебя никто не уложит. Просто за дополнительные услуги ты можешь получить "бабок" в энное количество раз больше, чем за свои прямые обязанности.

Короче, приезжай в любом случае не пожалеешь. Когда тебя ждать?

- Мне надо несколько дней, чтобы решить здесь кое-какие вопросы, собраться и все - могу выезжать.

- Позвони мне за пару дней до отъезда, я тебя встречу. На счет жилья не волнуйся, оно хоть и не мое, но в полном моем распоряжении. А какая здесь ванна!? Обалдеть! Я в ней сейчас сижу. Джакузи - со всех сторон в тебя струи воды впиваются, а снизу так прямо целый гейзер, как раз по любимым местам. Кайф!

Повесив трубку, Оксана вспомнила, что Вика назвала Ольгу нимфоманкой, теперь и она сама была готова с этим согласиться.

* * *

Поезд остановился на последней украинской станции. По вагону начали ходить люди в форме, в какой-то момент Оксане даже показалось, что людей в форме больше, чем пассажиров в вагоне. Примерно через час поезд тронулся в сторону России. Внизу пассажиры укладывали вещи, которые их заставили вытащить таможенники для проверки, при этом они, не стесняясь в выражениях, на чем свет ругали украинскую таможню, а заодно Горбачева, Кравчука и Ельцина. Больше всех возмущался сосед, чья полка находилась под Оксаниной.

- Это ж надо? Все талдычат о каких-то прозрачных границах. Может для тех, кто эти границы выдумал, они и прозрачные - их таможенники и пограничники стороной обходят, а нас трясут, как липку.

- И кому все это надо? - вступил в разговор второй сосед.

- Им и надо, и не только им. Если бы не граница, на чем бы они здесь "бабки" "намывали". Посмотри на особняки, что по обеим сторонам границы появляются. Это ведь все на наши денежки. Вот благодаря им и происходит разобщение. Кому нужна эта самостийность? тебе? мне? или ей? - он показал глазами на Оксану. - Она нужна тем, кто за счет красивых лозунгов о независимости "бабки" в свой карман кладет. Давай разберемся. Правителям нашим нужна независимость? - Нужна. - Почему? - А потому, что в Союзе они были в лучшем случае на вторых ролях, зато сейчас они первые, бесконтрольные. В их полном распоряжении вся власть, все финансы, да и мы с вами. Вот и крутят они всем этим, как хотят, ради своей личной выгоды.

Идем дальше. Взять чиновников всех мастей, им тоже нужна самостийность, - чем меньше проверок и контроля, тем больше возможности безнаказанно воровать, мздоимствовать и самодурствовать. Раньше, если что-то они и могли решать на местном уровне, то все равно плановые и неплановые проверки из центра их аппетиты как-то сдерживали, да и простые люди пусть с трудом, но могли до Москвы достучаться. А теперь - с кем надо, поделились, кому надо, отстегнули и гребут под себя без остановки.

Бандитам опять же легче стало прятаться, нашим в России или других бывших республиках, а ихним у нас. Нашим милиционерам своих преступников поймать - головная боль, а до чужих им вообще дела нет. В других республиках у ментов такой же подход. Главное, чтобы бандит у них ничего не совершал, тогда и трогать его никто не будет.

Есть, конечно, у нас и идейные "западники", они по любому случаю орут: "Геть клятых москалей!" Поорут, поорут, а потом мастерок со шпателем в пакетик, зубную щетку, бритву и запасные носки по карманам и к "клятым москалям" на заработки, чтобы семья с голоду не померла.

Ну, а нам, простым смертным, для чего нужна эта самостийность? Нас что, кто-то угнетал, унижал, ущемлял наши права, наше достоинство? Что разве мало наших украинцев в России? Да, полно! В армии, милиции, среди депутатов, чиновников. В одной только Москве, где-то я прочитал, больше чем полмиллиона. Так, на какой хрен, нам эта граница сдалась?

До чего договорились ее попутчики, Оксана так и не узнала. Ее сморил сон. Проснулась она, когда поезд уже подходил к Москве.

Ольга встретила ее возле вагона.

- Ты опровергаешь мнение, что женщины с возрастом теряют свою красоту, - воскликнула Ольга, увидев Оксану.

- Ты тоже почти не изменилась.

- А зачем меняться, мы с тобой выглядим так, что любые изменения пойдут нам только в минус.

Идем к машине, по дороге я тебя введу в курс дела.

Автомобиль Ольги, старенький двухдверный форд, был припаркован рядом с вокзалом.

- Квартира, в которой я сейчас обитаю, находится в районе станции метро "Белорусская", это самый центр и квартиры там очень дорогие.

У людей, на которых я работаю, таких квартир несколько и к тому же имеется несколько загородных дач. Их сейчас коттеджами называют. Эти квартиры и дачи используют для всевозможных деловых встреч, а также в них размещают приезжающих деловых партнеров. А кое-кто, в тайне от босса, в этих квартирах с бабами встречается. Ну, это не мое дело, главное, как говорится, чтобы белье было чистое.

Теперь о том, что входит в мои обязанности, точнее то, чем мы с тобой будем заниматься.

Квартира - это не гостиница, здесь нет ни горничной, ни прачки, ни повара. Все делать придется нам. Но это только одно из направлений нашей работы. Основное для нас это скрасить своей теплотой пребывание гостя. Правда, встречаются и такие, которым бабы вообще не нужны. Не то, что они какие-нибудь извращенцы, а просто мужики зациклились на делах и деньгах, но большинство на наше счастье все же нормальные.

Короче, приезжает человек, ему представляют тебя, как его секретаря-референта, и ты поступаешь в полное его распоряжение. При этом спать или не спать с ним это твое личное дело. Но, если ты все-таки решилась лечь с ним в постель, то должна быть на сто, даже на двести процентов уверена в том, что ничем его не наградишь. Ты меня понимаешь?

- Конечно, но мне это не грозит. Я ни с кем спать не собираюсь.

- Не зарекайся. Для меня сейчас главное, дать тебе как можно полную информацию, чтобы ты не наделала ошибок. Если просто приспичит, и он сам найдет себе бабу, а та его чем-нибудь наградит, это его проблемы, но если он подцепит заразу от тебя, возникнут проблемы у моего босса, а в последствии и у тебя.

- Ольга! Можно тебя спросить? Только обещай, что не обидишься.

- Я, Оксаночка, баба без комплексов, нет такого вопроса, на который я могла бы обидеться.

- Ты спала с кем-нибудь из клиентов?

- Да, и не с одним, но в то же время и не с каждым. У меня есть пять клиентов, которых я к себе подпускаю.

- Тебе не противно?

- А что здесь противного? Миллионы баб, я имею в виду не путан, а простых женщин, в том числе и замужних, едут в санатории, дома отдыха, на курорты, где заводят шашни не с одним, а порой с несколькими мужчинами. Причем их партнерами становятся, как правило, не нормальные мужики, а всякий ширпотреб, бандиты, жулики, альфонсы, бабники с кучей мужских болезней. Нормальных же мужиков единицы. А что самое интересное, раз обжегшись, они снова и опять ищут те же самые приключения.

А здесь, как правило, я общаюсь с породистыми мужиками. Богатые, умные, щедрые, почти у всех семьи, что значительно уменьшает риск чем-нибудь от них заразиться. Правда, трое из пятерых, кого я до себя допускаю, как мужики слабоваты.

- Импотенты?

- Да, нет. Просто о делах и деньгах думают немного больше, чем о бабах, но со мной даже и эти начинают себя чувствовать настоящими мужиками.

- А как ты вообще попала к этим, ну своим хозяевам, боссам?

- Года два назад была в Египте. Там познакомилась с мужиком, переспала с ним, он меня сюда и устроил. Здесь у них все законспирировано, все друг друга называют только по кличкам. От тебя тоже потребуется, чтобы ты язык за зубами держала.

- Твои хозяева связаны с криминалом?

- А кто сейчас с этим криминалом не связан? Все, у кого есть "бабки", или жулики, или бандиты, какое бы они положение не занимали и на каких бы должностях не работали. Честные только на фабриках и заводах остались, да и те вовсю халтурят и тырят, что плохо лежит.

А в общем, ничего не бойся. Будь милой, обаятельной, внимательной, говори только тогда, когда тебя спрашивают, в общем, смотри на меня и делай так, как скажу тебе я.

- Хорошо, ты занимаешься этим уже два года, В Москве много красивых, достойных во всех отношениях девушек, почему же ты предложила стать твоей напарницей Вике, а теперь согласилась устроить меня.

- Ты не представляешь, сколько раз я пробовала брать девушек и не только из Москвы, но и с Украины, Белоруссии и даже из Прибалтики, но не одна из них долго не задерживалась. Кто-то воровал, причем не только у клиентов, но и у меня, кто-то вел себя не соответствующим образом, кто-то трепал языком, где не надо. Я могу перечислить еще много всяких нюансов. В нашем деле надо иметь партнера, которому веришь, полностью доверяешь, и который тебя не подведет.

Жить будем вместе. Деньги тебе буду платить я. Если, конечно, сам клиент за что-нибудь не захочет тебе лично заплатить. В этом случае все, что он тебе дает, твое. Любые подарки принимать не возбраняется, но самой просить что-нибудь категорически запрещено. Вот в принципе и весь инструктаж, все остальное по ходу.

- Тогда последний вопрос. Ты меня берешь к себе, даешь возможность заработать. Как и чем я должна буду отблагодарить лично тебя?

- Не забивай себе голову. Брать что-то материальное с тебя, для меня не имеет смысла, я полностью упакована во всем. Мне от тебя нужна только порядочность и послушание. Ну и если я к тебе когда-нибудь обращусь с просьбой, желательно, чтобы ты мне не отказала.

На следующий день своего пребывания в Москве Оксана включилась в работу. Как правило, она вместе с водителем встречала приезжающих гостей, иногда вместе с ними присутствовала Ольга. Встретив гостя, они отвозили его в то место, где он должен был временно проживать, помогали устроиться, отвечали на вопросы. Затем все шло по намеченной руководством программе. Иногда кроме встречающего автомобиля добавлялся автомобиль с охраной.

Гости, или, как их называла Ольга, клиенты, были, как правило, люди солидные, сдержанные, если выпивали, то даже в состоянии подпития редко кто-нибудь говорил о своем бизнесе. Среди клиентов было много иностранцев из Европы и стран Ближнего Востока. Общение с ними осуществлялось с помощью небольшого запаса английских слов, которые Оксана усвоила на уроках в средней школе, а также мимики и жестов.

Вели себя клиенты с ней по-разному. Одни сдержано, другие не скрывали своей похоти, но откровенных сексуальных домогательств ни один из них себе не позволял.

Оксана относилась к клиентам ровно, никого не выделяя, даже тех, которые делали ей подарки, причем довольно дорогие.

Но жизнь есть жизнь. Рано или поздно это должно было случиться.

Шел пятый месяц ее работы в Москве. Проснувшись утром, она долго не могла заставить себя вылезть из-под одеяла. За окном хмурое, тяжелое небо, моросил мелкий колючий дождик. Так не хотелось покидать теплую мягкую постель. Заданий в этот день никаких не было, и Оксана позволила себе немного расслабиться. Понежившись в постели около часа, она заставила себя встать.

С утра, как правило, если была такая возможность, Оксана занималась гимнастикой, делала всевозможные упражнения на растяжение мышц и дыхание. Сегодня ее занятие прервал телефонный звонок. Это была Ольга.

- Оксаночка нужно срочно ехать в Шереметьево, встречать одного клиента из Парижа, - прощебетала она в трубку.

Оксана записала фамилию и имя клиента и номер рейса.

До приезда водителя с машиной Оксана успела принять душ, выпить кофе и заготовить табличку с именем и фамилией прилетающего клиента. Через два часа она уже стояла в зале прилета аэропорта Шереметьево-2 в окружении таких же, как она встречающих, и "бомбил"-частников, предлагающих приезжим "такси", обязательно добавляя при этом слово "недорого". Оксана уже знала, что такое "недорого" по понятиям частника, иногда это было не намного дешевле перелета из какой-нибудь ближайшей европейской столицы.

Перед ней остановился высокий черноволосый мужчина, на вид ему можно было дать лет тридцать. На нем было черное длинное пальто, в одной руке он держал плоский кожаный дипломат, а в другой ручку большой дорожной сумки на колесиках.

Оксана хотела обратиться к гостю с приветствием по-французски (кое-какие слова она уже выучила), но мужчина опередил ее.

- Добрый день. Я именно тот человек, чье имя написано на табличке, которую вы держите, - произнес он на чистом русском языке с небольшим акцентом.

- Добрый день. Меня зовут Оксана. Я буду вашим гидом-секретарем. Машина нас ждет.

Возле машины их встретил водитель. Большую сумку гостя он убрал в багажник, затем открыл заднюю дверь, как правило, гости располагались на заднем сиденье, а Оксана занимала место на переднем, рядом с водителем.

Но вместо того, чтобы сесть в машину, гость любезно предложил это сделать Оксане. Подумав, что он хочет занять место впереди, она села на заднее сиденье, но француз быстро обошел машину, сам открыл противоположную от Оксаны заднюю дверь и занял место рядом с ней.

В момент, когда машина тронулась, его рука как бы случайно накрыла ее руку. Это произошло так неожиданно, что Оксана не сразу поняла, что он держит ее за руку. Она решила какое-то время не отстраняться, предположив, что он сам уберет руку, но этого не произошло. Время было упущено, и теперь убирать руку было как-то неудобно, но была и еще одна причина, по которой ей не хотелось отстраняться, - это тепло, которое шло от его руки.

Подобное чувство Оксана ощущала в далекой юности, когда Игорь, гуляя с ней в парке, первый раз обнял ее и нежно поцеловал в шею, тогда, обнявшись, они, наверное, простояли целый час, боясь оторваться друг от друга и прервать то тепло, которое их в тот момент переполняло.

Через какое-то время Оксана справилась с собой. Она как бы полезла за чем-то в свою сумочку, при этом высвободив свою руку из-под руки француза.

- Вы в Москве первый раз? - спросила она, справившись с охватившим ее волнением.

- Да, хотя во мне течет русская кровь. Моя бабушка была эмигранткой первой волны, как их называют. Она носила фамилию Волынская, а меня называла не иначе как Георгий. Так что если хотите, можете называть меня так.

В этот раз мое пребывание в Москве несколько ограничено во времени, но надеюсь, что между моей фирмой и вашим руководством будут налажены прочные и взаимовыгодные отношения. Тогда я буду находиться в Москве довольно продолжительное время при том условии, что моим гидом-секретарем будете именно вы.

Георгию выделили одну из лучших квартир, что свидетельствовало о серьезности его миссии и большом внимании к его персоне со стороны ее руководства.

Показав Георгию квартиру и объяснив, что к чему, Оксана удалилась и встретилась с ним только вечером за ужином в ресторане гостиницы "Национальная".

Столик, заказанный для них, был расположен на первом этаже в зеркальном зале.

- Как странно, - произнес Георгий после того, как сделал заказ официанту, - такой хмурый, промозглый день, а в моей душе солнечное лето. В течение одного дня я встретил великолепную, обольстительную женщину и нашел серьезных, деловых партнеров.

- Вы мне льстите.

- Ни чуть. Посмотрите на себя в зеркало, и вы сами поймете, что те слова, которые я сказал о вас, только ничтожная часть того, что вы заслуживаете.

После ужина они вышли к ожидавшей их машине.

- Вы не проведете со мной еще немного времени? Я очень вас прошу, - обратился к ней Георгий перед тем, как сесть в машину, - если, конечно, вас это не затруднит, провести этот вечер у меня. Я в свою очередь обещаю, что мое отношение к вам будет иметь дворянско-рыцарский характер.

Оксана немного опешила от такого предложения, но ощущение теплоты, которое еще не прошло у нее с того момента, когда Георгий держал ее за руку, или выпитое за ужином шампанское, а может быть, в потаенных уголках души она сама желала этого... Посмотрев на Георгия, она улыбнулась и утвердительно кивнула.

В машине они сидели рядом, Георгий сжимал ее ладонь в своей горячей руке. Все было так же, как утром, когда они ехали из аэропорта в Москву, но теперь они сидели, прижавшись друг к другу.

Как только они зашли в квартиру, Георгий обнял ее и начал покрывать поцелуями ее лицо, шею, волосы. Затем, бережно подняв ее, прошел в спальню и положил на кровать.

Оксана словно плыла по волнам, все погрузилось в сладостный туман. Она не могла, да и не хотела ни о чем думать. Глубоко в подсознании, проскальзывали мысли, что надо раздеться, принять душ, что-то предпринять против возможных негативных последствий их близости, но эти мысли гасли, как искорки под большими волнами чувств, переполнявшими ее.

Оксана не могла вспомнить, как оказалась раздетой, в какой момент сбросил одежду с себя Георгий. Она только помнила его ласковые руки на своем теле, его горячие поцелуи на губах, шее, груди и дальше через живот туда, к воспламененному лону.

Она гладила его голову, перебирала его волосы, повторяя как заклинание его имя: " Жерар, Жерар". Почему-то именно это имя, а не Георгий, вырывалось из ее уст. В этом полузабытье она не уловила момент, когда он вошел в нее, и их тела слились в единое целое.

Очнулась она от нежных прикосновений к своей груди. Пытаясь понять, что это - явь или продолжение сна, она открыла глаза. Над собой она увидела Георгия, губами он нежно касался ее сосков.

- Мне нужно в ванную, - произнесла она.

- Мне тоже.

Он встал с постели, взял ее на руки и отнес в ванную комнату. Положив ее на дно ванны, он включил воду, затем попытался сесть у нее за спиной, но вдруг вылез и, не вытираясь, вышел из комнаты. Вернулся через несколько минут с открытой бутылкой шампанского. Георгий протянул ей бутылку, а сам устроился в ванне у нее за спиной.

Оксана сделала несколько глотков, после чего вернула бутылку Георгию. Через мгновение что-то холодное потекло ей на волосы. Она подняла голову и увидела перевернутую бутылку, из которой Георгий лил шампанское ей на голову. Оксана засмеялась, вырвала у него бутылку, сделала большой глоток, а затем, резко повернувшись, выпустила струю шампанского изо рта в лицо Георгию. Пока он протирал глаза, она глотнула еще раз, но вместо того, чтобы опять брызнуть ему в лицо, она прижалась губами к его губам и с поцелуем перелила часть шипучего напитка ему в рот.

Наигравшись, они немного расслабились. Георгий обнял Оксану, одна его рука ласкала ей грудь, другая гладила упругий живот. Через некоторое время Оксана почувствовала что-то упругое, упирающееся ей в спину. Она повернула к нему лицом, ей захотелось обладания прямо здесь, в ванне, но Георгий снова поднял ее на руки и отнес в спальню, где два мокрых тела снова пустились в сказочное путешествие, которое на этот раз получилось более длительным и разнообразным.

На следующее утро, поднявшись с постели, Оксана, несмотря на утомительную ночь, почувствовала необыкновенную легкость, словно у нее за спиной выросли крылья. Георгий еще спал. Она прошла на кухню, приготовила завтрак, затем вернулась в спальню и нежным поцелуем разбудила его.

За завтраком Георгий сказал, что сегодня у него переговоры с партнерами из Франции, и он должен быть в посольстве.

- Почему надо обязательно ехать в посольство? Разве нельзя позвонить отсюда? - спросила Оксана.

- Извини, но я должен быть уверен, что мои переговоры никто не прослушивает, а здесь у меня такой уверенности нет.

Впоследствии Оксана убедилась, что опасения Георгия были не безосновательными.

Прощаясь, Оксана прижалась щекой к его щеке и поцеловала его в мочку уха.

- Первый раз я сталкиваюсь с такой тактичностью, - удивился он.

- О чем ты?

- Я же не оплатил твои услуги, а ты мне даже не напомнила об этом.

Оксану словно ледяной водой окатили. Георгий вытащил из кармана несколько стодолларовых бумажек и вложил их в руку остолбеневшей Оксаны. Она разжала пальцы, купюры, вибрируя в воздухе, упали к ногам Георгия. Он нагнулся, собрал деньги и вновь протянул их Оксане. Восприняв ситуацию по-своему, он произнес:

- Прости, я понимаю, что это не много, но это только аванс. Поездка недлительная, и я взял с собой только небольшую сумму наличных денег. Хотя подожди, у меня еще есть франки.

Георгий, видя, что Оксана не берет деньги, расстегнул ее сумочку и положил их туда. Затем раскрыл свой дипломат и стал в нем копаться.

Оксана, наконец, очнулась от оцепенения, резко повернулась и выбежала из комнаты. Не вызывая лифта, она сбежала по лестнице вниз.

Машина, выделенная Георгию, уже стояла возле подъезда. Проходя мимо нее, Оксана увидела лицо водителя, он тоже заметил ее, и по его лицу пробежала усмешка.

Вернувшись в квартиру, где она проживала с Ольгой, Оксана сразу же прошла в ванную. Ее состояние было таким же, как тогда, когда она вернулась домой из милиции после сидения в камере - чувство страшной грязи на теле и омерзения. Оксана посмотрела на себя в зеркало, но то, что она там увидела, окончательно сломило ее. На ней было черное платье, которое подарил ей Игорь в последнюю их встречу. И именно в этом платье она была в объятьях этого негодяя Жерара, посчитавшего ее проституткой.

Ей вдруг вспомнился таможенник в Киевском аэропорту, посчитавший ее проституткой, пророческие слова Стася, что следующим ее жизненным этапом будет панель. Оксана села на закрытую крышку унитаза и разрыдалась.

Вошла Ольга.

- С прибытием. Размочили девочку. Ты чего ревешь-то, дура. Можно подумать, что в первый раз, целки ее лишили. Трахнулась с нормальным мужиком, да еще и "бабок" заработала. Много хоть отвесил?

- Ольга, я, конечно, благодарна тебе за то, что ты мне помогла. Но ты не имеешь права мне говорить такое. Я тебе не уличная девка.

- Вот ты как заговорила: "уличная девка", "не имеешь права". Да ты сюда приехала на все готовое. Ты и тысячной доли не испытала того, через что мне пришлось пройти.

Ты не стояла на улице. Тебя не продавали первому встречному. Тебя не затаскивали на "субботник" бандиты в какую-то грязную, вонючую квартиру или баню, где тебя по очереди, а то и одновременно имели во все места в течение нескольких дней. Тебя не продавали какому-то чуреку, который приводил тебя в квартиру, где уже ждал целый аул, они тебя там не только трахали, но и кусали, царапали, просто рвали на куски твое тело. Ты не попадала к клиентам, помешанным на садомазохизме, когда не знаешь, уйдешь ли ты от них живой или нет. Ты не делала в машине минет четырем ментам по очереди, давясь и сдерживая блевотину. И ты не глотала пригоршнями антибиотики, надеясь, что это хоть какой-то шанс не заразиться. Так что нечего мне тут выговаривать. Не нравится, убирайся.

Ольга замолчала. Некоторое время она молча смотрела на плачущую Оксану. Затем резко поставила ее на ноги и стала снимать с нее одежду.

- Что ты делаешь? Оставь меня, - обратилась к ней ничего не воспринимающая Оксана.

- Заткнись! Сейчас самое лучшее средство от истерики - это водотерапия.

Она втолкнула раздетую Оксану в кабинку для душа и включила воду. Сначала вода была теплой, затем Ольга резко открыла кран с холодной водой, потом - с горячей.

- Теперь давай сама. Десятиминутный контрастный душ - и успокоишься. Не забудь, как следует свою "работницу" промыть. А я пойду парочку пилюль достану, если не врут, то они от всех нежелательных последствий помогают, - сказала она.

Ольга взяла полотенце, вытерла руки и, глядя на стоящую под душем Оксану, произнесла: "Ты, наверное, не только мужиков, но и некоторых баб волнуешь. Только ничего не подумай, я не из таких, мне пока мужиков хватает".

Контрастный душ действительно пошел на пользу Оксане. Она успокоилась, только какой-то горький осадок остался в ее душе.

За завтраком Ольга предложила ей немного развеется.

- Сегодня прилетает один клиент из Эмиратов. Это один из тех пяти, которых я осчастливила. "Бабок" у него не меряно. Зовут его Алан, родом он откуда-то с Кавказа, но уже лет пять, а может и больше, живет в Иордании. Там у него родственники. Хотя я в дела клиентов не лезу - "меньше знаешь, дольше живешь", но кое-какую информацию все равно имеешь.

Так вот, он вроде бы торгует оружием в этих самых Эмиратах. В Москве бывает редко, но зато по его просьбе, когда мои боссы туда летят, они меня с собой берут, и там я с ним по полной программе отрываюсь.

Ты не представляешь, какой он щедрый. Одних только золотых изделий подарил мне столько, что можно уже маленькую лавочку открыть: кольца, серьги, все с брюликами и изумрудами, браслеты, цепочки и даже два золотых слитка девятьсот девяносто девятой пробы.

- Да и сам по себе он мужик на высоте. С таким трахаться - одно удовольствие. Рейс у него вечерний, так что ты отдыхай, отсыпайся, а я поеду, куплю все, что он любит, приготовлю. Если останется время, может, тоже посплю, и - за ним в аэропорт. А завтра, после того, как он встретится с нашим боссом, у нас будет шикарная экскурсия по самым дорогим магазинам и ресторанам.

Когда Ольга и Алан приехали из аэропорта, на часах было уже начало первого.

Алан оказался молодым, красивым парнем, приятной наружности. Раскосые глаза, небольшая стриженая борода и усы делали его похожим на персонаж из сказок "Тысяча и одна ночь". В общении он был прост, благодушен, много шутил.

Ольга просто млела от него, она напоминала кошечку, отирающуюся у ног своего хозяина в тот момент, когда он накладывает ей в блюдечко ее любимое лакомство.

Алан, несмотря на позднее время, проявил завидный аппетит, давал высокую оценку приготовленным Ольгой блюдам.

Единственное, что не понравилось Оксане, - это взгляды, которые Алан бросал на нее. Так смотрит хищник на свою добычу, зная, что добыча от него никуда не денется.

Дождавшись момента, когда Алан вышел из комнаты, Ольга прошептала Оксане: "Иди в спальню и постарайся до утра оттуда не выходить. Мы с ним будем в гостиной. Если услышишь стоны и даже крики, не придавай этому значение. Мы так кайфуем".

Оксане самой хотелось быстрее остаться одной. Она встала и быстро прошла в спальню.

Оксана уже засыпала, когда в комнату неожиданно вошла Ольга.

- Ты не спишь? - спросила она.

- Да, уже почти заснула. А что, что-то нужно?

- Оксаночка, ты только на меня не обижайся. Помнишь, ты спрашивала, чем ты меня можешь отблагодарить? Так вот, слушай, у меня к тебе большая просьба. Алан хочет, чтобы ты присутствовала в тот момент, когда я с ним буду заниматься любовью.

- Ты что, о чем ты говоришь? Разве так можно? За кого ты меня принимаешь? - вырвалось у Оксаны.

- Во-первых, не ори, говори тише, а во-вторых, что в этом такого страшного, с ним безобразничать буду я, а не ты. Сиди и смотри, как порнуху по телику. Я тебя очень прошу, сделай это ради меня.

- Хорошо, я согласна, но обещай мне, что такое будет в первый и последний раз.

- Обещаю, Оксаночка, - радостно защебетала Ольга и чмокнула ее в щеку. - Я постараюсь, чтобы все прошло, как можно быстрее. Накинь халатик, и идем.

В гостиной Оксана увидела Алана, сидевшего в кресле, никакой одежды на нем не было. Она села напротив него в другое кресло. Их разделял журнальный столик, на котором стояла большая ваза с фруктами, несколько тарелочек со разными сладостями, рюмки, бокалы, бутылка красного вина и два пакета с соком.

Ольга сбросила с себя халат, под которым ничего не оказалось, и уселась Алану на колени, обхватив его шею руками.

- Тебе, Олечка, - немного отстранив ее в сторону, заговорил Алан, - я доверяю свой "перед", ты прекрасно себя в этом зарекомендовала. А ты, - обратился он к Оксане, - будешь ласкать меня сзади. Мне очень нравится, когда это делают такие красивые и гордые девочки, как ты.

Кровь ударила в голову Оксане, ее пальцы, словно клещи, впились в подлокотники кресла, на котором она сидела.

- Такие мужчины, как я, не любят, когда им не повинуются или заставляют долго ждать. Раздевайся и включайся в работу. Слышишь, меня, ты, животное. Или ты плохая девочка, и тебя надо отшлепать.

Оксана не двигалась, ее взгляд был направлен в одну точку.

Алан отпустил Ольгу, встал и медленно подошел к Оксане. Немного постояв, он нанес ей резкий удар ладонью по лицу.

- Не надо, Аланчик, - закричала Ольга, - миленький! Она просто немного не в себе. Сейчас я с ней поговорю, и все будет нормально. Ты будешь доволен нами, очень доволен.

Оксана почувствовала во рту солоноватый привкус, провела рукой по губам. Тыльная сторона ладони окрасилась кровью.

- Утрись, мразь! - сказал Алан.

Он взял со стола салфетку и бросил ей в лицо. Резкий удар в промежность заставил его согнуться от боли.

Оксана встала с кресла. Она не осознала, что будет дальше, не поняла, что своим ударом его не только не остановит, а еще больше разозлит.

- Сука! - закричал Алан, выпрямляясь.

Оксана вдруг ярко представила, что сейчас произойдет. Сначала он выместит на ней всю свою злость, а затем будет делать с ее разбитым телом все, что захочет. И уже не заботясь о последствиях, словно на нее нашло какое-то затмение, она схватила со стола бутылку и со всей силой опустила ее на голову Алана. Кровь вместе с вином потекла по его лицу, туловищу, ногам, стекая на лежащий на полу ковер и быстро впитываясь в него.

Несколько мгновений Алан стоял, будто каменный истукан из фильма ужасов, затем поднял руку и сделал шаг в сторону Оксаны.

Она стояла перед ним, сжимая в руках горлышко разбитой об его голову бутылки. В этот момент ею руководил не разум, а злость и инстинкт самосохранения. Рука, сжимавшая осколок взметнулась вверх и немного вперед, острые концы стекла распороли горло Алана. Кровь сначала тоненькими ниточками выступила на шее, а потом, набирая силу, хлынула потоком. Взмахнув руками, Алан грудью рухнул на журнальный столик, давя фрукты и закуски всей массой своего тела. Его предсмертные хрипы заглушили истошный крик Ольги: "Сука! Что ты наделала?! Ты себе и мне смертный приговор подписала! Чистоплюйка! Тебе, что трудно его поласкать было?! Как какого-то слюнявого лягушатника лобызать, так это, пожалуйста. Я пленочку-то просмотрела, видела, что ты вчера с ним ночью творила. А этот, видите ли, ей не по нраву пришелся. Что теперь будет? Что будет?"

Она бросилась к телефону. Набирая номер, Ольга, словно заклинание, повторяла одну и ту же фразу: "Сама за все ответишь. Сама за все ответишь..."

Оксана, если и слышала ее слова, то их смысл все равно не доходил до ее сознания. Обессиленная она рухнула в стоящее за ее спиной кресло. Голова Алана оказалась в нескольких сантиметрах от ее коленей. Горлышко бутылки все еще торчало из его шеи.

Картина напоминала эпизод какого-нибудь фильма о вампирах. Две женщины, причем одна из них совершенно голая, другая в накинутом халатике. Стол с лежащим на нем телом голого мужчины, из шеи которого через горлышко разбитой бутылки тонкой струйкой стекает кровь.

Из прострации Оксану вывел длинный, настойчивый звонок в дверь.

Вскоре в комнату вошли двое мужчин. Оксана никого из них, как следует, не разглядела. Мужчины осмотрели комнату, тело Алана, перебрали его вещи.

Ощущение подавленности, страх и ожидание чего-то неотвратимого давили на нее, не давали сосредоточиться, остановится на какой-либо мысли.

Ольга же, наоборот, неотступно следовала за мужчинами, и рот ее не закрывался.

- Мальчишки! Вы же меня знаете, я вас никогда не подводила. Это все она, эта сучка! Чистоплюйка хренова! - как заведенная, повторяла она.

По всему было видно, что Ольга знает их. Одного она называла Монахом, а другого Мухой.

Оксане показалось, что тот, который Монах, смотрит на нее с каким-то сочувствием, не с таким холодным презрением, как второй - Муха.

Осмотрев все, мужчины ушли на кухню. Ольга направилась к ним, но быстро вернулась.

- Совещаются, что с нами делать, - сказала она. - Убьют, наверняка убьют и тебя, сучку отмороженную, и меня. Ну, тебя ладно, за дело, а я-то за что должна умирать, моя вина в чем?

Ольга на цыпочках подошла к двери.

- Попробую подслушать, о чем они там говорят, - сказала она и скрылась в коридоре.

Вернулась она через несколько минут.

- Ругаются. Муха хочет тебя прямо здесь замочить, а Монах против. Я его мало знаю, он из новеньких. Муха его обматерил и сейчас звонит главному боссу, - проговорила она шепотом.

Прошло еще около часа.

Ольга с Оксаной все это время находились в комнате, а Монах и Муха не выходили из кухни. Раздался входной звонок. Дверь открыл кто-то из мужчин. В комнату вошли еще двое мужчин. Один из них был высокий, крепкий мужчина, средних лет. Работая с клиентами, Оксана несколько раз видела этого мужчину и даже слышала, как кто-то называл его Касаткой.

Касатка так же, как и Монах с Мухой, внимательно осмотрел со всех сторон лежащее на столе тело Алана, затем, как бы обращаясь к самому себе, сказал: "По-моему, кончился мой Дубайский бизнес. Весь вытек".

Пройдя в центр комнаты, он сел на стул, заботливо подставленный ему одним из молодых людей. Глядя со стороны на голого Алана, на торчащее из его горла стекло, на пропитанный кровью ковер, он произнес: "Натюрморт".

- А теперь расскажи, что здесь произошло, - обратился он к Ольге.

Сбиваясь и путаясь, Ольга рассказала о том, что случилось. Все время пока она говорила, Касатка внимательно смотрел на Оксану, а когда Ольга замолчала, приказал: "Выйдите все отсюда". Все стали выходить из комнаты. Оксана тоже встала с кресла, но Касатка ткнул пальцем в ее сторону и скомандовал: "Ты останься".

Когда все вышли и дверь закрылась, Касатка выждал еще немного времени, а затем посмотрел на Оксану.

- Расскажи мне о себе, только покороче. Меня интересует кто ты, откуда, твоя семья. Ну, в общем, все самое важное в твоей жизни.

Первые слова дались Оксане с большим трудом, но затем, взяв себя в руки, она рассказала о себе то не многое, что посчитала нужным. Вдова, семья - мама и маленькая дочь, бывшая спортсменка. Детализировать и говорить о чем-то большем она не стала.

Когда она закончила свой рассказ, Касатка встал и подошел к окну. Он долго всматривался в ночь, о чем-то размышляя. Затем повернулся к Оксане.

- Ты понимаешь, - сказал он, - что при сложившихся обстоятельствах ты должна умереть?

- Вам не понять, но в той ситуации я не могла поступить иначе. Вы не похожи на зверя и если все-таки вы решите меня убить, то, пожалуйста, если в вас сохранилось что-нибудь человеческое, передайте деньги, которые я заработала, моей семье.

- Деньги, которые ты заработала? Да ты и представить себе не можешь тех денег, которые я сегодня благодаря тебе потерял! Ладно, ты жить хочешь?

- Да.

- А что ты готова отдать взамен за свою жизнь? У тебя есть что-нибудь?

- Я согласна на все, но только, чтобы это не принесло вреда моей дочери и маме.

Услышав ответ Оксаны, Касатка посмотрел ей в глаза. Несколько секунд они смотрели друг на друга.

- Я готов сохранить тебе жизнь только в том случае, если ты согласишься целиком и полностью принадлежать мне. Ответ мне нужен сразу, время на раздумья у тебя нет.

- Разве у меня остался какой-то выбор? Я согласна.

- В некоторых случаях, когда люди клянутся, они скрепляют договор своей кровью. В нашем случае мы тоже скрепляем свой договор кровью, правда, чужой, - и он кивнул в сторону Алана. - Слушай меня внимательно. То, что здесь сейчас произошло, ты должна забыть, как только выйдешь из этой квартиры. Твои обязанности останутся прежними с одним дополнением, кроме меня, никакого другого мужчины у тебя быть не должно, - усмехнувшись, он добавил, - и женщин тоже.

Дальше, что касается неразглашения, да и иных наших дел, тебя уже инструктировали. Также никто не должен знать о твоих отношениях со мной. Все, что касается тебя, я должен знать в полном объеме. Если я от кого-то узнаю то, что должна была рассказать мне ты, - недопустимо, а в некоторых случаях будет наказуемо. Вот пока и все, что ты должна усвоить.

- А как же Ольга?

- Об Ольге забудь, кто-то должен ответить за это, - он опять кивнул в сторону Алана.

- Но это же не честно. Она ни в чем не виновата. Как я смогу жить, зная, что погубила ее?

- Во-первых, она виновата, именно она пыталась тебя ему подставить, а во-вторых, тебя никто не спрашивает.

Завтра, - он посмотрел на часы, - вернее уже сегодня тебя отвезут к врачу. Там возьмут все анализы, если что-то не так, подлечат. Сейчас оденься, собери все свои вещи, тебя отвезут на другую квартиру, в которой ты будешь жить.

Оксана стала собираться. Все ее мысли были о том, как бы предупредить Ольгу о грозящей опасности, но Ольгу она так больше и не увидела.

Уже выходя из квартиры, в коридоре она услышала, как Касатка говорил Мухе: "Возьми у него ствол, и пусть уматывает. Да, скажи, когда понадобится, позвоним".

Глава 9

До Хайфы лайнер сделал две остановки. Одну на Кипре, вторую - в Бейруте. Из-за сильных болей Николай не стал сходить на берег на Кипре, но в Бейруте все-таки выбрался на экскурсию и прошелся по магазинам.

На палубе Николай бывал редко, большую часть времени отлеживался в каюте, но время поджимало, скоро корабль должен был прийти в Хайфу, и надо срочно познакомиться с какой-нибудь девушкой, у которой можно было бы попросить пропуск.

Николай стоял на палубе и смотрел на огни удаляющегося Бейрута. Курс корабля теперь лежал на Хайфу. Вечер был теплый, боль уже немного отступила, и он решил посидеть перед ужином на прогулочной палубе рядом с бассейном.

Возле бассейна народу в этот час было мало. Большинство туристов разбирались с покупками, сделанными ими в Бейруте, другие облачались в вечерние наряды, готовясь к ужину в ресторане и дальнейшей развлекательной программе.

На одном из шезлонгов лежала молодая женщина и при свете одного из фонариков, освещавших палубу, читала книгу.

Николай подошел к шезлонгу, стоящему рядом, и лег на него. Положив голову на руки, он стал смотреть на звезды.

Он понимал, что это не совсем прилично с его стороны - вокруг все топчаны пустые, а он занял топчан именно рядом с ней.

Давно уже прошло то время, когда он с легкостью мог знакомиться с женщинами, где угодно при любых обстоятельствах: на улице, в метро, магазине, на пляже.

Так они и лежали. Она читала книгу, а он смотрел на звезды.

Николай вроде бы уже придумал вопрос, с которым можно обратиться к ней, но никак не мог его произнести, оправдывая свою нерешительность тем, что женщина на корабле возможно не одна, а со спутником, который может появиться в любой момент.

Размышления Николая были прерваны появлением на палубе троих мужчин. Двое были кавказцами, а один имел славянскую внешность.

Пройдя по палубе, они остановились возле топчана, на котором лежала соседка Николая.

- Женщина! Ты что, глупая, что ли. В круиз едут купаться, загорать, с красивыми мужчинами знакомиться, любовь с ними иметь, а книжки дома надо читать, - произнес один из них с кавказским акцентом.

Женщина оторвала глаза от книги:

- Я вам уже говорила, чтобы вы оставили меня в покое. Не подходите больше ко мне, иначе я пожалуюсь капитану.

- Ребята с Кавказа шутить не любят, что ты выпендриваешься? Цену себе набиваешь? Твоя цена у тебя на лбу написана. Кто тут за тебя заступится? Этот фраерок, что ли? - кавказец кивнул головой в сторону Николая. Затем подошел к его топчану и сел на него так, что чуть не придавил своим телом его бок к топчану.

У Николая это вышло автоматически - он резко схватил кавказца за ворот рубашки и дернул на себя и немного в сторону. Расчет оказался правильным. Не ожидавший такого оборота кавказец со всей силой ударился головой о трубу металлического ограждения палубы, находившейся за спиной Николая. Буквально в следующую секунду второй кавказец нанес удар ногой Николаю по голове, и он на какое-то время потерял сознание.

Очнулся Николай оттого, что кто-то лил воду ему на голову. Открыв глаза и придя в себя, он увидел, что мужчина, который был с кавказцами, снял с себя футболку, мочит ее в бассейне, затем выжимает ему на голову. Рядом с топчаном сидит кавказец, которого Николай ударил головой об ограждение, а второй с помощью рубашки пытается остановить кровь, которая струится из его раны. Женщины нигде не было видно.

- Очухался, - произнес мужчина, оказывающий помощь Николаю. - Совсем вы мужики спятили, из-за куска мяса готовы поубивать друг друга. Нашли тему для разборки. Ну, этим-то ладно, - он кивнул в сторону кавказцев, - у них кровь если не у яиц, то она им в голову бьет, а ты-то вроде не из этих. Ну, ладно, подняться сможешь?

- Не знаю.

- Я тебе помогу. Меня Виктором зовут, Витек. А тебя?

- Николай.

- Давай Коля, поковыляем. А то чую, сейчас сюда баба ментов приведет, или как они тут называются "секьюрити". Засветимся - и у тебя, и у нас проблемы будут.

Он подхватил Николая рукой за поясницу, и они пошли в сторону кают.

Кавказец с разбитой головой тоже попытался подняться, но его повело в сторону, и он упал бы, если бы его не подхватил второй. Бросив злой взгляд на Николая, он немного согнулся и положил раненого товарища себе на плечи.

Через какое-то время они оказались в четырехместной каюте, в которой проживал Витек со своими "горячими" товарищами.

Лечение начали с контрастного душа и водочных компрессов, но если у Николая никаких открытых ран не было, то у Реваза, так звали истекавшего кровью кавказца, рана была хоть и не глубокая, но большая, от удара лопнула кожа на голове.

Николай, ставший к тому времени своим человеком в медчасти, где ему делали по два укола в день, предложил привести доктора. Сначала его новые знакомые были категорически против, но он их все-таки уговорил.

Доктор согласился прийти с большой неохотой. Увидев рану Реваза, он стал еще более раздраженным. Хотел даже вызвать капитана и "секьюрити", но всунутая Виктором в нагрудный карман его халата стодолларовая бумажка сделала его добрым и заботливым. Он сходил за инструментом и прямо здесь, в каюте, сделал Ревазу два укола: один от столбняка, другой обезболивающий, - побрил волосы возле раны, зашил ее, затем положил повязку и закрепил ее пластырем.

- Постарайся, чтобы тебя с этой повязкой никто на корабле не видел. Надень на голову какую-нибудь панаму и не снимай ее даже за едой. Если что, я тебя не знаю, и никакой тебе помощи не оказывал, - произнес он на прощание.

Виктор, Реваз и Гурам, так звали второго кавказца, оказались членами одной из преступных группировок Донецка и вместе с другими двенадцатью сотоварищами, которые в отличие от них взяли с собой в круиз жен или подружек, устроили себе небольшой отдых. Привлекать внимание правоохранительных органов никак не входило в их планы.

Виктор попросил Николая, чтобы он срочно нашел женщину, из-за которой возник конфликт, и уговорил ее, чтобы она никому не жаловалась. Реваз, который уже несколько раз пытался с ней познакомиться, назвал номер каюты, которую она занимала.

Из помещения Николай и Виктор вышли одновременно. Николай направился в свою каюту, чтобы переодеться, а Виктор пошел найти кого-нибудь из команды, чтобы убрали кровь на палубе и в коридоре.

Минут через десять Николай уже стучал в дверь каюты незнакомки.

- Кто там? - услышал он голос из-за двери.

- Извините, вас беспокоит мужчина, который так неудачно выбрал сегодня место, чтобы полюбоваться на звезды.

Дверь открылась. Из каюты вышла женщина, теперь на ней был надет халатик, а не спортивный костюм, в котором она была на палубе. Волосы ее были распущены. На вид ей было лет двадцать пять, может чуть больше.

- К сожалению, не могу вас пригласить к себе. Моя соседка по каюте уже легла спать. А с вами все в порядке? Я от страха сразу убежала в каюту и закрылась, даже на ужин не пошла. Утром обязательно пойду к капитану, пусть он примет меры к этим бандитам. Я так переживала за вас. Они могли вас убить или выбросить в море.

"Переживала, - подумал Николай, - а сама никому ничего не сообщила, не обратилась ни к кому за помощью". Но высказываться на эту тему он не стал.

- Николай, - представился он.

- Татьяна, можно просто Таня.

- Очень приятно. У меня Таня будет к вам одна просьба, а может и две.

- Говорите.

- Во-первых, не надо никуда ходить жаловаться. Думаю, что больше к вам эти люди не подойдут. Вторая моя просьба может показаться вам странной.

Николай вкратце рассказал Татьяне выдуманную им историю, которую приготовил для пограничника. Татьяна ответила, что подумает над его предложением.

Николай вернулся в свою каюту, выпил пару таблеток обезболивающего и лег спать.

Утром лайнер причалил в порту Хайфы.

Порт по своему внешнему виду более походил на запретную зону. Колючая проволока, вышки с автоматчиками. Чтобы выйти или войти на территорию порта, необходимо было представить паспорт и пропуск, который выдали на корабле всем пассажирам девушки-пограничницы.

В порту туристов уже ждали автобусы, которые повезли прибывших на экскурсию в Иерусалим.

Николай искал глазами Татьяну, но не смог ее найти, в конце концов он пристроился к группе своих новых знакомых из Донецка.

Виктор был само благодушие, в автобусе они сели рядом. Реваз представлял собой жалкое зрелище. Мало того, что панама давала тень на его лицо, под глазами появились два огромных синих пятна. Гурам хотя и не проявлял видимой враждебности, но Николай несколько раз замечал на себе его злые взгляды.

Выехав с территории порта, автобус остановился. До Иерусалима они должны были следовать колонной.

К автобусу подошла группа людей, кто-то что-то стал спрашивать, кто-то что-то предлагать. Среди подошедших Николай увидел улыбающегося молодого человека в шортах и не застегнутой цветной рубашке. В руках он держал небольшой фотоальбом.

Для Николая не составило большого труда узнать в этом молодом человеке Бориса Кромуса.

Николай вышел из автобуса и сделал несколько упражнений, как бы разминаясь. Борис тут же оказался возле него.

- Такие мужчины с женами в круиз не ездят, - произнес он. - Я не ошибся?

- Почти угадал, зачем с собой кого-то брать, на корабле дам вполне хватает.

- Ну, это в плавании, а здесь, на берегу, можно себе позволить что-нибудь новенькое, экзотичное.

- Негритянок, что ли?

- Зачем негритянок? Еврейские женщины очень темпераментны. Если уж посетили Израиль, то глупо не воспользоваться местным колоритом, если конечно финансы позволяют. Хотите ознакомиться?

Он протянул Николаю альбом. Николай взял его и стал рассматривать фотографии. Каждая девушка была изображена на двух фотографиях: на одной она была в одежде на фоне природы, на другой - в одних трусиках, купающаяся, лежащая на пляже или в постельных ракурсах.

- Если есть вопросы, пожалуйста, могу охарактеризовать каждую, проверено лично, - произнес Борис.

Наконец, почти в самом конце альбома Николай увидел фотографии Ларисы.

- Вот эту, - сказал он.

- У вас хороший выбор. Маленькая страстная кошечка. Сто "баксов" за ночь.

- Как мы с вами состыкуемся?

- Когда вы вернетесь с экскурсии, я буду ждать вас у порта. Можете сразу ее забрать, и она отвезет вас на квартиру. Можете зайти на корабль, она подождет вас у выхода. На территорию порта ей, к сожалению, нельзя.

Николаю в любом случае надо было зайти на корабль, паспорт Ларисы остался в каюте. Предупредив Бориса, что ему надо будет зайти на корабль и взять деньги, он занял свое место в автобусе, а Борис стал искать следующего клиента.

Экскурсия в Иерусалим заняла почти весь день. Уже смеркалось, когда они подъехали к воротам порта. Борис был на месте.

Николай поднялся на корабль, взял Ларисин паспорт и деньги, затем зашел в каюту Татьяны, но ее там не было.

Борис продолжал стоять возле выхода с территории порта. Увидев Николая, он взмахнул рукой и из стоявшей неподалеку автомашины вышла девушка и направилась к ним. Это была Лариса.

- Тебе сегодня повезло, не какой-нибудь старпер или неандерталец, а вполне достойный мужчина, - сказал Борис.

Николай отдал ему деньги, и Лариса повела своего нового клиента на квартиру. Проходя мимо автомобиля, из которого вышла Лариса, Николай заметил в нем еще нескольких девушек.

Какое-то время они шли молча. Отойдя на приличное расстояние от порта, Николай сказал: "Привет тебе от брата". Лариса вздрогнула, словно ее ударило током.

- Он просил передать тебе паспорт и деньги на билет на самолет, если, конечно, мне не удастся вывезти тебя на корабле.

- Но это невозможно. Я не смогу даже пройти на территорию порта.

- Можно рискнуть, у меня есть план. Одна девушка на корабле, возможно, даст мне свой пропуск, а я передам его тебе.

- Но там же будет ее фамилия. Солдаты сверяют фамилии в паспорте и пропуске, обман легко раскроется.

- Все правильно. Но ты должна объяснить, что случайно взяла пропуск своей соседки по каюте. Перепутала. У тебя настоящий паспорт, в котором стоит штамп о пересечении границы именно там, откуда пришел корабль. Думаю, что это неплохой шанс.

- Да, но они спросят, как я вышла с этим пропуском?

- Скажешь, что выходили вместе, а в городе расстались, и ты вместо ее пропуска отдала свой.

- Ладно, хорошо, а ты зайдешь ко мне?

- Зачем? Я дождусь, пока Борис продаст всех своих девчонок и уедет, затем вернусь на корабль. Мне нужно встретиться с человеком, у которого я возьму пропуск.

- Но ты же заплатил деньги.

- Слушай, ты тут совсем тронулась. Думай перед тем, как что-то говорить.

Николай довел Ларису до места, где она жила и одновременно принимала клиентов. Сориентировавшись, чтобы запомнить адрес и расположение, он сказал Ларисе, чтобы та никуда не уходила до утра и ждала его, собрав все необходимое, но ровно столько, чтобы поместилось в небольшую сумку.

Затем Николай направился в сторону порта. Не доходя до проходной, он остановился и внимательно оглядел прилегающую к проходной территорию. Ни Бориса, ни автомобиля, в котором сидели девушки, видно не было.

Ничего не опасаясь, он пошел к проходной. Вдруг за спиной он услышал голос Бориса.

- Что так рано? Неужели моя сладкая киска вам не понравилась?

Николай обернулся, метрах в трех от него стоял Борис.

- Все нормально, но больше одного раза мне ее не захотелось. Душа требует чего-нибудь такого особенно экзотического, - ответил он.

- Для хорошего клиента у меня найдется все. Молоденькую марокканочку не желаете? Ягодка! Недавно поступила. Даже не всему еще обучена, но кое-что, благодаря мне, уже умеет.

Борис стал перечислять любовные познания молодой марокканки, при этом он взял Николая под локоть и повел вдоль забора порта. Николай слушал всю мерзость, которую смаковал Борис. Знал бы тот, о чем думает сейчас Николай, прикусил бы язык.

Николай вспоминал недалекое прошлое, когда, будучи следователем, допрашивал одного негодяя, занимавшегося растлением девочек, и вот сейчас рядом с ним шел точно такой же негодяй.

Был уже поздний вечер, вокруг не было ни души. Николай остановился. Он увидел в нескольких метрах канализационный люк. Борис стоял слева от него, продолжая говорить. Удар в солнечное сплетение заставил его замолчать. Он стал судорожно захватывать воздух ртом. Николай левой рукой взял его за волосы и, оттянув голову назад, нанес сильный и резкий удар кулаком правой руки в кадык. Борис упал. Еще несколько секунд тело его извивалось на асфальте, затем он дернулся один раз сильно, второй - слабее и затих. Николай проверил пульс, сначала на руке, затем - около сонной артерии, пульса не было.

С большим трудом он отодвинул крышку канализационного люка и сбросил в открывшийся проем тело Бориса.

На корабль Николай не пошел, а вернулся в квартиру Ларисы.

По дороге Николай пытался осмыслить свое состояние, но как он не прислушивался к себе, никаких угрызений совести он не испытывал, были только сильное нервное возбуждение и небольшой озноб.

Лариса уже спала.

- Что-то случилось? - спросила она.

- Нет, все нормально. Просто в ночное время проход на территорию порта закрыт даже по пропускам.

- А я уж было подумала, что вы все-таки решили воспользоваться моими услугами.

- Знаешь, в чем твоя беда?

- В чем?

- В том, что тебя в детстве мало по заднице лупили. Вещи собрала?

- Да, но боюсь, что Борис может появиться в самый неподходящий момент.

- Не бойся, не появится.

- Почему?

- У него возникли большие проблемы со здоровьем, и думаю, он не скоро оправится.

Лариса посмотрела на Николая долгим внимательным взглядом, но ничего не сказала.

Она предложила Николаю лечь на постель, а себе постелила на диванчике, но он отказался ложиться на кровать и сам лег на диванчике, хотя с его ростом это было очень неудобно. Кровать в Ларисиной комнате вызывала у него чувство брезгливости и отвращения.

Заснуть Николай не мог довольно долго. Во-первых, на маленьком диванчике ему трудно было выбрать удобную позу, во-вторых, возбуждение так и не прошло.

- У тебя есть что-нибудь выпить? - спросил он у Ларисы.

- Да, в холодильнике стоит начатая бутылка водки, а еще есть "Мартини".

- Не надо "Мартини".

Николай встал, налил полный фужер водки и небольшими глотками все выпил. Вскоре он почувствовал легкое головокружение, мысли стали путаться, и он провалился в сон.

На следующий день, ближе к обеду, они пошли в порт. Каждый нес по сумочке с вещами Ларисы. По плану Николай должен был оставить Ларису недалеко от проходной, а сам сходить на корабль, взять пропуск, вернуться и передать его ей. Если с пропуском не получалось, то он отправляет ее в аэропорт, и она летит в Варшаву, Киев или сразу в Москву в зависимости от времени вылета и наличия билетов. Опасность ее перелета состояла в том, что она была несовершеннолетней, и пограничники могли придраться и что-нибудь заподозрить.

Рядом с проходной Николай увидел джип и сидящих в нем людей в форме. Увидев его, один из сидевших в джипе, не открывая двери, выпрыгнул на асфальт и пошел навстречу Николаю. "Все, абзац, приплыли", - подумал он. Мысли зароились в его голове, словно куча встревоженных пчел: "Как они смогли так быстро его вычислить? Что лучше, отпираться или во всем сознаться? Может попробовать убежать? Обратиться за помощью к арабам? Интересно, есть ли у них смертная казнь? Сколько мне дадут за этого негодяя? Что будет с моими? Что будет с Ларисой?"

Мужчина в камуфляже почти вплотную подошел к Николаю.

- Добрый день, Николай. Меня зовут Михаил, я Татьянин брат, - вдруг произнес он на чистом русском языке.

Только теперь Николай разглядел сидящую в джипе Татьяну.

- Татьяна мне рассказала о вашем "романтическом" знакомстве. Я специально приехал, чтобы выразить вам свою признательность, а этим ублюдкам начистить физиономии, а также помочь в решении вашей просьбы.

- Что касается помощи Татьяне, то с моей стороны ничего героического сделано не было, но за добрые слова я вам очень благодарен. Что касается тех ублюдков, то тот из них, кто допустил хамство в отношении вашей сестры, уже получил сполна. А вот насчет помощи, если можно, помогите. Вот эта девушка, которую надо провести на корабль.

Михаил внимательно посмотрел на Ларису.

- Ладно, - произнес он, - если ты считаешь, что этот ублюдок получил сполна, то не будем тратить на него время. Поедем ко мне, выпьем несколько чашечек коньяка или водочки, заодно и обмозгуем, как твою подружку на корабль провести.

- А успеем?

- Не волнуйся, до отхода корабля еще больше пяти часов, а до моего бунгало меньше получаса. Если, конечно, у тебя нет других дел.

Других дел у Николая не было, и через полчаса он, Михаил, Лариса и Татьяна входили в небольшой дом, где жил Михаил.

Еще по дороге Николай извинился перед Татьяной за то, что сказал ей неправду, и рассказал все, как есть, за исключением расправы над Борисом. Одновременно эту историю прослушал и Михаил.

Первым делом Михаил познакомил Николая со своей семьей: супругой Верой, двумя сыновьями и маленькой дочуркой.

Домик был небольшой, но внутри довольно вместительный. На первом этаже расположилась кухня, туалет и большая гостиная, на втором, очевидно, - спальни и ванная. Во дворе дома стоял, возможно, и не новый, но в очень хорошем состоянии "Фольксваген Пассат".

- Да, неплохо живут офицеры израильской армии, - вырвалось у Николая.

- Я полностью выполняю то, что от меня требуется, взамен получаю то, что причитается.

- Далеко не каждый российский офицер даже в конце своей службы может такое себе позволить. Если, конечно, он честный офицер.

- А я ведь тоже в ближайшем прошлом российский, вернее, советский офицер.

- Извини, Миша, что спрашиваю, но ни ты, ни твоя жена, ни Татьяна никакого отношения к еврейской крови не имеете?

- Ты прав, это сейчас я Мойша Шпигельбаум, а тогда я был Михаил Поляков. Капитан, начальник штаба мотострелкового батальона, и службу свою я нес как в песне "у высоких берегов Амура". Во всем у меня был полный порядок, живи и радуйся. Начальство отличное, жена всем на зависть, ну ты ее и сам видел, дети - у меня тогда только пацаны были - здоровые. Не жизнь, а малина.

Хотя вроде бы и жили вдали от больших городов, но на хандру и скуку вряд ли кто мог пожаловаться. Все зависит от самих людей. Как они свою жизнь поставят, организуют, так и будут жить. Многие из тех, кто живут в больших городах, не имеют и части того, что имели мы в нашем маленьком гарнизоне.

Сам посуди, что такое жизнь среднестатистического горожанина?

Утром на работу, вечером с работы. Пришел домой, пожрал и уселся у телевизора, и так каждый день. В выходные и праздники, в лучшем случае, кто-то в баню сходит, на стадион или еще куда-нибудь. А многие и в выходные или пропьянствуют, или на диване перед телевизором проваляются. Спортом занимается - хорошо, если один из сотни, а на культурные мероприятия, типа театра, кино или выставки, - один из тысячи.

Наша жизнь была в сто раз интересней, насыщенней и здоровее. Кроме обязательных служебных занятий, которые сами по себе заставляли держать тело в форме, мы устраивали турниры по баскетболу, волейболу, минифутболу, занимались восточными единоборствами, боксом, самбо. Построили вместе с солдатами классную баню, с большой парной и даже с небольшим бассейном. В здании клуба оборудовали шикарную солдатскую чайную, видеотеку и даже небольшой офицерский бар.

Экология, природа, чистый воздух, рыбалка, охота делали нашу жизнь просто сказочной.

И ведь в принципе ничего сверхъестественного в создании таких условий нет. Нужно только желание людей, их труд, при относительно небольших материальных затратах. В любом удаленном поселке, в деревне, на какой-нибудь буровой, можно создать такие условия.

Даже в городах можно создать что-то вроде клубов, созданных трудом объединенных одними интересами, одной целью людей, и помощью своих средств создать себе нормальные условия для интересной жизни - спортзал, баня, небольшой чайно-пивной зал, где будет все по-домашнему, недорого, потому что все свои.

- Михаил, не будь идеалистом. У нас такое вряд ли пройдет, особенно в городах. Обязательно найдутся люди, которые захотят на всем этом нажиться. Сначала придется давать на лапу всевозможным чиновникам, затем наедут менты или бандиты, ну и, наконец, всевозможные инспектирующие и проверяющие.

- У нас, к счастью, такого не было, да и мы никому не позволили бы себя обидеть. Одно только нас не радовало - это чувство замкнутого пространства. Хотелось хоть иногда, но вырываться в большой мир. И в этом вопросе начальство шло нам навстречу, организовывая для нас путевки в санатории и дома отдыха на побережье Черного и Балтийского морей или вблизи Москвы и Ленинграда.

Жить в гостинице в Москве или Ленинграде для нас было накладно, а так в каком-нибудь санатории рядом с городом на полном обеспечении вполне приемлемо. Целый день можно гулять по городу, посещать концерты, театры, кино, а вечером возвращаться в свой санаторный номер.

Вот в один из таких отпусков перед самым отъездом зашли мы с супругой в один из только что появившихся в то время кооперативных ресторанов. Цены, конечно, там оказались "аховые", но и уходить вроде было как-то не с руки. Заказал я бутылку сухого вина, овощей и два цыпленка табака. Вроде бы все нормально, сидим, кушаем, музыка играет.

Вдруг в зал вошли трое кавказцев, все, знаешь, такие, из одних "понтов" состоящие, ведут себя шумно, развязно. Я таких знаю. Среди призывников к нам в часть и такие поступают, но мы их быстро на место ставим. Они понимают только силу и справедливое к ним обращение, тогда они не только тебе подчиняются, но и уважают.

Села эта троица за соседний столик, о чем-то громко переговаривались на своем языке, поглядывая при этом на мою супругу. Официант принес им закуску, две бутылки водки. Они выпили.

Затем один из них поднялся, подошел к нашему столику и, не обращая на меня внимания, предложил моей жене пересесть за их столик.

Я ему очень культурно объяснил, что дама не одна, и вообще ему лучше отойти и не портить нам аппетит. Тогда он хватает со стола бутылку с минеральной водой и бросает ее мне в голову. Я еле успел увернуться, бутылка пролетела рядом, слегка задев кончик уха. Понимая, что одному с тремя мне не справиться, я для себя решаю, во что бы то ни стало вырубить одного, а уж с двумя попробую справиться, хотя на вид все трое кавказцев были довольно крепкими ребятами.

Не поднимаясь, наношу резкий удар носком ботинка в голень стоявшего кавказца, тот сгибается и расслабляется от боли. Затем наношу ему сильный боковой удар правой, метясь в краешек подбородка. Раздается хруст, и он падает как подкошенный.

В этот момент из-за стола вскакивает второй кавказец. В прыжке я бью его левой ногой в пах, а правой - снизу в подбородок. Не успев сгруппироваться после нанесенных ударов, получаю сильный удар по сопатке от третьего кавказца, и понеслось - шум, гам, удары, визг, крики милиция.

Милиционер появился довольно быстро, странно только, что он был один. Я уже потом понял, что он у них вроде охранника, или, как это сейчас принято называть, ментовской крыши.

Забрал он у меня документы и повел в какое-то помещение. Кавказцев он почему-то не тронул, и они остались в зале. Правда, один из них, которого я ударил первым, так в себя и не пришел. Его земляки пытались привести его в чувство, выливая на голову одну за другой бутылки минеральной воды.

В подсобном помещении милиционер расспросил меня, кто я и что я. Затем сказал, что будет составлять протокол, разрешил мне сходить в туалет привести себя в порядок.

В туалете я успел только нагнуться над умывальником, как тут же получил сильный удар каким-то предметом сзади по затылку.

Сознание помутилось, я упал на кафельный пол рядом с умывальником. Тут же меня начали избивать. Били ногами по голове, стараясь попасть в лицо, по спине, почкам, в пах.

Сколько человек меня били, и как долго это продолжалось, сказать не могу. Помню только, что они выкрикивали: "Русская свинья! Сапог вонючий!" - ну и, конечно, много-много мата.

Очнулся от холода. Я лежал на полу там же, в туалете, в луже крови. Рядом со мной на корточках сидела Вера и прикладывала к моей голове салфетку, наполненную кусочками пищевого льда.

Прошло еще какое-то время прежде, чем я нашел в себе силы подняться. С трудом переставляя ноги, я прошел в помещение, в котором меня допрашивал милиционер. Помимо него там находились трое моих обидчиков. Они о чем-то оживленно беседовали. Хотя каждый из кавказцев прижимал к своей голове салфетку со льдом.

Увидев меня, милиционер спросил: "Что миром закончим или в отделение проследуем со всеми вытекающими?"

Тут один из кавказцев произнес: "Что ты с этой собакой здесь разговариваешь, выйди за дверь и там говори".

Милиционер послушно встал и двинулся на меня. Мне ничего не оставалось, как сделать несколько шагов назад. Мы вышли из помещения, милиционер закрыл за собой дверь и стал мне что-то говорить о причиненном мной заведению ущербе, но я его не слушал. Словно черная грозовая туча, надвигающаяся на синее небо, меня стала заполнять злость.

Я в глаза спросил милиционера, почему он на их стороне, где справедливость. Они-то ладно живут по своим звериным законам, но он-то русский человек, работник правоохранительных органов, призванный защищать закон, справедливость, достоинство и жизнь людей.

А он мне отвечает, что я для него никто, а с них он кормится, я приехал и уехал, а ему здесь жить, кормить семью.

Ты знаешь, Николай, до этого дня я никогда не убивал людей, да и такого желания у меня никогда не возникало?! Вернее, все эти годы меня учили убивать, готовили к тому, что в интересах своей Родины, ради ее блага, если потребуется, я буду убивать себе подобных - это прямое назначение моей специальности, но враг был абстрактным. То это были американцы или какие-нибудь НАТОвцы, то наши великие соседи китайцы, хотя по моему мнению, я же служил рядом с границей, как только Китай почувствует достаточно силы, у России с ним возникнет очень серьезная ситуация по поводу Сибири и Дальнего востока.

Так вот, в тот момент абстрактные враги стали для меня реальными. Эта мразь не должна жить на земле, той земле, которую я защищал, той, ради которой должен отдать жизнь, если это потребуется. Сколько горя эти твари принесут нормальным людям, если я сейчас их не остановлю.

Со всей силы я ударил милиционера в солнечное сплетение. Он упал на пол, подогнул колени к животу, судорожно заглатывая воздух, словно большая рыба, выброшенная на берег. Нагнувшись, я вытащил из его кобуры пистолет. Проверил обойму, она была полна. Дослал патрон в патронник и вошел в помещение, где находились кавказцы.

Ты не представляешь, в кого они превратились, увидев перед собой меня с пистолетом в руке. Один стал сползать со стула, второй что-то заскулил и только третий попытался что-то предпринять.

Его я пристрелил первым. Выстрелил всего три раза, по одной пуле на каждого, два-три сантиметра над переносицей, смерть почти мгновенная.

Честно сказать, хотел и милиционера пулей отметить, не на смерть, конечно, так, задницу ему прострелить, но не стал. Взял с него честное слово, что он никому обо мне не расскажет, хотя прекрасно понимал, что такому верить нельзя. И не ошибся.

Вся моя одежда была пропитана кровью, в таком виде по городу далеко не уйдешь. Времени было в обрез, наверняка слышали выстрелы и могли уже вызвать милицию. Я заставил милиционера раздеться, надел его форму, а самого привязал к стулу ремнями из брюк кавказцев, а сам вместе с женой поехал в свой санаторий, оставив его в комнате со своими "кормильцами".

Приехав в часть, я пошел к командиру и все ему рассказал. Не сказать, что он одобрил мой поступок, но и особо осуждать не стал, только заставил меня уехать в тайгу к его знакомому леснику на один из самых дальних кордонов.

Где-то через неделю по мою душу в часть нагрянула опергруппа. Командир сказал им, что я привез жену, а сам уехал догуливать отпуск куда-то дикарем на Черноморское побережье.

Сыщики пробыли в части несколько дней. Допросили жену, собрали характеризующий материал и уехали.

Но вскоре прибыли другие и стали копать более скрупулезно.

Командир устроил им рыбалку, баню, где хорошо их подпоил, и один из приезжих проболтался, что их, оказывается, хорошо зарядили родственники убитых мною кавказцев. Те были выходцами из Дагестана, занимались поставками в крупные города тогда еще Союза левой водки и полученной от каспийских браконьеров икры и рыбы.

Я не знал, что мне делать, не сидеть же всю оставшуюся жизнь в лесной сторожке. Кроме лесника, командира и жены никто не знал, где я нахожусь.

Однажды навещающий меня командир привез с собой на кордон незнакомого мне чернявого мужчину. Отведя меня в сторону, он сделал мне предложение, которое сначала показалось мне абсурдным, фантастичным, даже предательским. Суть его заключалась в том, что я еду в Биробиджан - столицу Еврейской автономной области, там заключаю фиктивный брак с дочерью приехавшего вместе с ним мужчины, а они всей семьей в ближайшее время переезжают на постоянное место жительства в Израиль.

В противном случае я должен буду всю жизнь скрываться или сесть в тюрьму, где меня обязательно достанут родственники убитых мною кавказцев.

Что касается моей семьи, то со временем ее ко мне переправят, а пока будут защищать и опекать.

На раздумье время не оставалось, и я, прикинув все "за" и "против", согласился.

И вот, пройдя все перипетии, я офицер армии Израиля, моя семья рядом со мной, уже здесь на свет появилась моя дочь.

- Неужели тебя здесь никак не проверяли? Не докапывались что ты, кто ты? Ты же не рядовой гражданин, а офицер.

- Всего один раз вызывали в одну серьезную контору, где попросили рассказать о себе правду. Причем именно попросили. И ты знаешь, я действительно взял и рассказал все, как есть, ничего не утаивая. Больше меня никто никуда не вызывал и ни о чем не спрашивал. А где-то через пару месяцев я получил повышение по службе.

Есть, конечно, и здесь свои заморочки.

- Какие?

- Например, нас, выходцев из России, очень не любят иудеи из африканских стран, на этой почве не раз возникали конфликты. Недопонимание друг друга между ортодоксальными и светскими евреями. Трудности в поисках работы по специальности, да и просто в поисках работы, которая могла бы приносить тебе желаемый доход.

Но при всем при этом жить можно, отношения между людьми здесь добрые, доверительные, несмотря на все их еврейское своеобразие.

Кстати, репатрианты из России очень ревностно и с какой-то завистью и неприязнью смотрят на вас, посещающих Израиль.

- Почему? Что мы им такого сделали?

- Понимаешь, они уезжали из СССР в годы коммунистического мракобесия, в семидесятые - начале восьмидесятых, или в годы позднего Горбачева и раннего Ельцина, когда толпы озлобленных, голодных людей готовы были растерзать друг друга в очередях за водкой, несъедобной колбасой, спичками, хозяйственным мылом, трусами, вообще тем, что еще можно было купить.

Уехав сюда, они думали, что сделали единственно правильный выбор, а получилось все иначе. Многие из них, переехавших сюда, так и не смогли найти себя в этом мире. Доктора выращивают помидоры, ученые борются за место электрика, деятели культуры работают официантами. Живут скученно, не хватает средств. Плюс ко всему еще постоянная угроза террактов.

И вдруг оттуда, откуда они уехали, оттуда, где, по их мнению, все должны были забить друг друга в очередях, а оставшиеся помереть с голоду, приходят круизные лайнеры, с которых на берег сходят красиво и дорого одетые жизнерадостные люди, увешанные дорогими украшениями, видеокамерами, фотоаппаратами.

Да еще вдобавок не бегут в магазины, лавки и на рынки, а едут на экскурсии, на пляж, посещают дорогие рестораны.

Я, конечно, понимаю, что рабочих, учителей, военных и других живущих своим честным трудом среди прибывших почти что нет, но все равно, какая-то гордость за Россию появляется. Даст господь, и честные люди смогут позволить себе такие путешествия.

- Но ты-то сам здесь устроился неплохо. Хороший дом, машина.

- Таких, как я, здесь ценят. Я не только умею воевать сам, что уже приходилось не раз доказывать, но и учу этому других. Здесь очень уважают людей в форме, потому что действительно понимают, что мы защищаем мир на этой земле. Кроме того, большинство жителей Израиля сами носили военную форму.

Люди готовы поделиться с нами всем. Нередко увидев людей в форме, местные жители угощают нас водой, сигаретами, пивом, едой. Просто так, от чистого сердца. Хотя все это стоит денег, а деньги они считать умеют, даром здесь ничего не достается.

Да и сама военная доктрина ставит на одну чашу весов победу и жизнь солдата, а не на противоположные, как, к сожалению, всегда было у нас. Здесь от солдата требуют наряду с выполнением боевой задачи, сделать все, чтобы самому остаться в живых. Даже попав в плен, ты можешь рассказать все, что знаешь, но сохранить себя живым для своей Родины.

А у нас геройская смерть всегда стояла над человеческой жизнью. Мне приходилось часто выслушивать ветеранов Отечественной войны. Сначала на митингах, встречах с солдатами слушал героические речи о подвигах и победах, а потом в тесном кругу за стаканом водки удавалось услышать слова правды.

Сколько народу полегло из-за желания одних выслужиться, из-за страха перед начальством, просто по дурости и тупости. Солдаты грудью шли на вражеские пулеметы, когда можно было дождаться артиллерии, подхода танков, попытаться просто дождаться темноты, то есть выполнить задачу с наименьшими потерями.

Так нет же: "Вперед! Ура!" - кто отстал, тот трус, расстрел на месте.

В результате кровавые мальчики в глазах немецкого пулеметчика, раскаленный ствол пулемета, несколько пустых ящиков от патронов, а в России три села или улица большого города без мужиков. Это не мои слова, это один ветеран мне такое выдал.

Здесь даже к раненым и семьям погибших отношение несоизмеримо лучше, чем в России к ветеранам.

Так что Мойша Шпигельман сражается и будет сражаться за эту землю, которая стала мне Родиной, так же, как Миша Поляков готовился защищать свою.

- Михаил, по-твоему, конфликт между арабами и Израилем разрешим или нет?

- В ближайшем обозримом будущем никакого разрешения конфликта я не вижу. Хотя есть у меня одна бредовая идея, но для многих здесь она выглядит крамольной.

Если бы я имел какую-нибудь высшую, неограниченную власть, первое, что я сделал бы, так это позволил бы палестинцам создать свое государство и установил бы границу между нашими странами. Второе, основным камнем преткновения является статус Иерусалима, этого святого города, в глазах верующих трех основных религиозных концессий. По моему мнению, этот город должен принадлежать всем и одновременно никому, я имею в виду никакому государству.

Иерусалим должен иметь статус типа того, которое имеет княжество Монако или Лихтенштейн. Гражданами города могут считаться только те, кто живет на его территории и родился от граждан города, независимо, кто это - араб, еврей или кто другой. Только граждане должны быть наделены правами на ведение всех коммерческих дел на территории города. Весь доход от посещения, размещения и других финансовых источников должен распределяться между гражданами города напрямую или через социальные программы. Доход от туризма и паломничества уже в скором времени сделает всех граждан Иерусалима богатыми людьми.

Такое положение вещей дает толчок развитию и процветанию не только самого святого города, но и прилегающих к нему территорий, как Израиля, так и Палестины.

Далеко не все желающие посетить Иерусалим смогут разместиться в самом городе. Значит, потребуются отели от трех (для малообеспеченных) до пяти звезд (для людей с огромными деньгами). Кроме того, возникнет спрос на рестораны, казино, всевозможные клубы. Ведь для того чтобы замаливать грехи, их надо совершать.

Все это даст толчок развитию легкой, пищевой промышленности, сельскому хозяйству. Возникнет потребность в тысячах и тысячах рабочих рук, воевать будет незачем, да и некому. Какой идиот захочет при таком положении вещей что-нибудь взрывать? Да если и захочет, то ему не дадут этого сделать другие. Ведь малейший инцидент может отпугнуть туристов, а это огромные суммы недополученной прибыли.

Но, к сожалению, это только мечты. Вряд ли кто из больших политиков Израиля пойдет на это. Возможно, кто-то из них и думает так же, как я, но озвучить не может, потому что это будет крахом его политической карьеры.

Зато кладбища Израиля регулярно пополняются убитыми в боях молодыми ребятами и девушками, а также разорванными в куски телами женщин, детей и стариков - результатами террактов в автобусах, кафе и просто на улицах наших, вроде бы мирных, городов.

- Хорошо, а если все-таки палестинцы не успокоятся даже тогда, когда у них будет свое государство, будет граница между вами? Что тогда?

- Тогда, думаю, все будет намного проще. За спиной Родина, впереди враг. Все их государство мы пройдем из конца в конец, уничтожая все, что в какой-то, пусть даже и небольшой мере, будет представлять угрозу нам и нашей стране, а сил, средств и большого желания у нас, поверь мне, имеется даже с избытком.

Их беседу прервал голос супруги Михаила Веры, она позвала их к столу. Перед тем, как приступить к трапезе, Михаил кому-то позвонил.

На столе стояла водка "Столичная", несколько бутылок с безалкогольными напитками, огромное количество свежих овощей и фруктов, и как гвоздь программы две большие миски, с верхом наполненные только что сваренными самодельными пельменями.

Сначала Николай категорически отказывался пить, но Михаилу все же удалось его уговорить.

- Это же из Москвы, настоящая. Сестра с собой привезла. Тяжело ей там приходится, одна она там со стариками осталась. Помогает им, как может. И нашим, и Вериным.

Звал их всех сюда, но и те и другие приезжать категорически отказались. Саму еле уговорил, чтобы в круиз съездила, хоть пару недель отдохнула. Заодно и нас навестила, - сказал он.

По окончании обеда, когда они пили крепкий вкусный чай с маленькими пирожными, в дом вошла молодая девушка в военной форме. Михаил подошел к ней, что-то сказал, и они поднялись на второй этаж. Через какое-то время он вернулся и что-то сказал Ларисе. Та встала и направилась наверх. Минут пять ее не было.

Когда она спустилась, Николай сразу ее не признал. Лариса была одета в военную форму.

Меньше чем через час они уже въезжали в ворота порта.

Двое дежуривших на посту автоматчиков подошли к джипу, осмотрев сидевших в машине, они внимательно посмотрели паспорта и пропуска у Николая и Татьяны и пропустили машину на территорию порта. Несколько минут потребовалось Ларисе, чтобы снять с себя форму и облачиться в свою одежду.

При входе на корабль ни у Николая, ни у девушек никто ничего не спросил.

Все внимание стоящего возле трапа охранника было направлено на бравого красавца в форме израильской армии и при этом говорящем на чистом русском языке.

Глава 10

Касатка встречался с ней раза два в неделю, если никуда не уезжал из Москвы. Близость с ним не приносила ей никакого удовлетворения. Да и близостью то, что происходило между ними, назвать можно было с большим трудом. При встречах он просто говорил, что ей надо сделать для него. Получив то, что хотел, он сразу же уезжал.

Они практически не разговаривали ни о чем, что касалось их отношений. Если и было какое-то общение, то оно ограничивалось его расспросами о клиентах, с которыми она работала. За все время он ни разу ее не только не поцеловал, но даже не приласкал.

В один из своих визитов Касатка спросил, есть ли у нее загранпаспорт. Она ответила, что есть, и он забрал его с собой. На следующий день он позвонил и сообщил, что через два дня она вместе с ним летит в Дубай.

В Москве была глубокая осень, стояли хмурые, сырые, холодные дни, а в Дубае в это время около 40 градусов в тени.

Как только они вышли из здания аэропорта, Оксану охватили чувства тепла, комфорта и такого райского, блаженного спокойствия, какого она давно не испытывала.

К Касатке подошел молодой русский парень в майке и шортах. Они поздоровались, затем прошли к стоящему на стоянке джипу.

Дорога до отеля заняла не более получаса. "Коралл бич" прочитала Оксана название отеля. Он был расположен на самом берегу Персидского залива. Небольшой, но очень уютный со своим пляжем и бассейном. Номер, заказанный для них, состоял из двух комнат, в одной располагалась спальня, другая служила гостиной.

Разложив вещи, Оксана решила принять душ, но Касатка остановил ее.

- Зачем тебе душ? - сказал он. - Пойдем сначала искупаемся.

Через несколько минут она уже плыла в теплой, прозрачной воде. Вдруг Оксана почувствовала, что ее кто-то поднимает. Это был Касатка. Он поднял ее над головой и бросил в воду перед собой. Только она успела вынырнуть, как ощутила его голову между своих ног. Касатка поднялся, и Оксана оказалась сидящей у него на плечах. Он взял ее за ноги, и они вдвоем упали в воду, подняв кучу брызг.

Сначала Оксана не могла сориентироваться, что происходит с Касаткой, как ей себя вести с ним. Но, увидев его улыбающееся, по-мальчишески озорное лицо, она поняла, что московский Касатка, один из криминальных авторитетов, на совести которого жизнь Ольги и еще десятков, а может быть и сотен людей, остался там, в Москве. Его деловой вид там - это как спецовка на рабочем или форма на военном. Сейчас перед ней был сильный, здоровый, красивый, взрослый мальчишка.

Они еще полчаса резвились в воде, как два сумасшедших дельфина, затем, полежав некоторое время на берегу, повторили свое веселое купание, после чего вернулись в свой номер.

Касатка сразу направился к холодильнику, который к их приезду был до отказа набит всевозможными напитками и фруктами, а Оксана прошла в ванную и встала под душ. Подняв лицо навстречу колючим струям, она стояла и думала, какой теперь будет Касатка по отношению к ней и каким должно быть ее поведение с ним.

За шумом воды она не услышала, как Касатка вошел в ванную. Он встал у нее за спиной, затем обнял. От неожиданности Оксана дернулась, и они чуть не упали. Она повернулась к нему лицом, взгляды их встретились, Касатка нежно взял ее за ягодицы, бережно приподнял, и их уста в первый раз слились в поцелуе. Затем он стал целовать ее тело, опускаясь все ниже и ниже, уже через несколько минут они слились в одно целое.

Насладившись друг другом, они почувствовали, что голодны. Съеденные фрукты разожгли это чувство еще больше.

Касатка, хорошо знавший окрестности, предложил Оксане поужинать в китайском ресторанчике, который находился на берегу, недалеко от гостиницы. Ей было не понятно, зачем идти в другой ресторан, когда в гостинице есть свой, тем более что, насколько ей было известно, у них был оплачен полный пансион, но спрашивать его не стала.

Она хотела надеть что-нибудь приличное, но, увидев ее приготовления, Касатка сказал, чтобы она надела купальник и какой-нибудь легкий сарафанчик. Сам он надел плавки, поверх них шорты и майку. Но больше всего поразило Оксану, что он ничего не обул на ноги, посоветовав ей тоже идти босяком. В последствии Оксана поняла, зачем была нужна именно такая экипировка.

Несколько сот метров до ресторана они шли по кромке воды. Был штиль, мелкий белый песок и теплая вода мягко ласкали их ноги. Около ресторана Касатка сказал, чтобы она подождала его у входа, а сам вошел внутрь. Через какое-то время он вернулся. За ним следовал служащий ресторана, который нес над головой пластиковый стол. Вместе со столом он зашел в море и поставил его метрах в пяти от берега, затем принес два пластиковых стула.

Оставив одежду на берегу, Оксана и Касатка сели за стол. Вскоре официант принес им напитки и заказанные Касаткой блюда. Они сразу набросились на еду, блюда были небольшие, но их количество неисчислимым.

Солнце шло к закату. Насытившись, они пили зеленый чай, любуясь картиной уходящего за море солнца.

- Ну, как тебе здесь? Понравилось? - спросил Касатка.

- Сказка "тысячи и одной ночи".

- Наверное, я опять совершаю в своей жизни очередную ошибку.

- Что за ошибка?

- То, что я расслабился перед тобой.

- Чего тебе меня бояться? При желании ты можешь сделать со мной все, что захочешь.

- Я боюсь не тебя, а разочарований. Страшно представить, сколько в свое время я потратил на женщин времени, здоровья, нервов, денег, получив взамен проблемы, головную боль, предательство, ложь и непонимание. Расставшись с последней, я испытал огромное облегчение. Мне казалось, что она убила во мне все чувства. Женщины перестали меня интересовать. Точнее, в сексуальном плане я оставался нормальным, здоровым мужчиной, но о каких-то там чувствах речи уже не было. Если у меня возникала потребность, я брал женщину, использовал ее и, как только она мне надоедала, заменял ее другой.

И вдруг в мою жизнь вошла ты. Трудно представить, сколько сил мне приходилось тратить на то, чтобы сдерживать себя в те мгновения, когда ты ласкала меня в Москве, но там все-таки такая ситуация, которая заставляет быть в постоянном напряжении, а здесь вот не выдержал, расслабился.

Сейчас, когда, вроде, все чудно и сладко, в душе зародилась тревога, когда и с какими потерями эта сладость закончится. Для меня секс или "понты", типа показываться в обществе с дамой, имеющей фигуру фотомодели, или по возрасту, чтобы годилась в дочки, а может даже внучки, не нужны. Мне нужен прежде всего друг, человек, который тебя не предаст, не бросит в трудную минуту, не будет трепать нервы, раздражая по мелочам. Сколько раз мне казалось, что все, вот она - та, которую искал, но проходило время и та, которая в моих глазах была верхом совершенства, оказывалась обыкновенной алчной стервой, ради ее капризов я должен был надрываться, трепать нервы, тратить здоровье, рисковать свободой и даже жизнью.

Как странно устроен мир! Вот ты имеешь много денег, огромную власть над людьми и в то же время лишен того, что имеют миллионы других мужчин, - той единственной женщины, которая составляет твою вторую половину.

Вернувшись в гостиницу, они сразу легли спать. Близости в тот вечер между ними не было.

Две недели в Дубае пролетели, как один сладостный миг. По возвращении в Москву отношения между Оксаной и Касаткой, если и улучшились, то только в интимном плане, по жизни они так и остались чужими людьми.

* * *

Это случилось примерно через год после их первой совместной поездки в Эмираты. Как всегда в заранее договоренное время Касатка приехал к ней на квартиру. Встретив его в дверях, она сразу поняла, что случилось что-то неординарное. Касатка был пьян, таким она его еще никогда не видела.

Ничего не говоря, он разделся и зашел в ванную. Прошел час, Оксана уже стала беспокоиться, не случилось ли чего-нибудь. В конце концов, она приоткрыла немного дверь и заглянула внутрь. Касатка стоял под душем. Она успокоилась, что с ним ничего не произошло, и стала ждать.

Выйдя из ванной, Касатка выпил приготовленный ею чай с лимоном и лег в постель. Оксана легла рядом. Он обнял ее и, прижавшись, произнес прямо в ухо: "Утро вечера мудренее". Через некоторое время Оксана услышала ровное дыхание спящего человека. Сама она не смогла заснуть до самого утра.

Утром Касатка снова долго стоял под душем, затем позавтракал и опять лег в постель. Когда Оксана подошла и села рядом с ним, он обнял ее и положил себе на грудь.

- Жаль, что у тебя ко мне так и не возникло никакого чувства, - произнес он. - А теперь внимательно выслушай то, что я тебе скажу.

Ты знаешь, я не бедный человек, и могу позволить себе многое в этой жизни. Я могу делать покупки в самых дорогих магазинах, посещать самые престижные рестораны, проживать в самых шикарных отелях по всему миру, но я не могу позволить себе того, что может любой, даже самый последний мужик, - иметь семью, любимых, детей. Потому что это сделает меня уязвимым для моих врагов. В любой момент меня попытаются достать через тех, кто мне действительно дорог.

Сейчас у меня назревает конфликт с очень серьезными людьми. Я не трус и не боюсь войны, но война есть война, и даже если она заканчивается победой, кто-то до этой победы не доживает.

Ты целиком принадлежишь мне, и я могу требовать от тебя все, что угодно, но то, что я тебе сейчас скажу, пусть будет воспринято тобой как моя большая просьба, вернее две просьбы. Первая - я хочу, чтобы ты стала матерью моего ребенка, вторая, - чтобы навсегда уехала из этой страны.

- Хорошо, допустим, я соглашусь стать матерью твоего ребенка, но как же я смогу уехать из страны, у меня дочь, мама, родители убитого мужа, или ты имеешь в виду, чтобы я уехала из России на Украину.

- Ни о какой Украине речи нет, тебя там найдут в течение очень короткого времени. Пойми, если меня не будет, тебя все равно уберут. Причем это могут сделать не только мои враги, но и мои, так сказать, соратники.

Что касается дочки и мамы, то они поедут с тобой.

- И что за страна, в которую ты меня хочешь сослать?

- Не передергивай! В Южной Америке есть небольшая страна - Венесуэла. У меня там куплена вилла, прямо на берегу океана. Страна спокойная и не дорогая. Тех денег, которые будут в твоем распоряжении, хватит не на одну жизнь. На номерных счетах в двух банках Цюриха и Берлина лежит почти миллион долларов. Эти деньги будут в твоем полном распоряжении. Только депозитный процент с этих счетов превышает шестьдесят тысяч долларов в год.

Завтра ты едешь в Киев и привозишь дочку и маму в Москву. На свою квартиру дай генеральную доверенность родителям своего бывшего мужа. Пусть она будет их пенсией по старости, захотят - продадут, а лучше пусть сдают, так что на жизнь им хватать будет.

В ближайшие недели тебе, маме и дочери будут сделаны панамские паспорта, правда, имена будут другие. Как только паспорта будут готовы, Кристину и маму отправят в Венесуэлу, ты приедешь к ним после того, как проведешь со мной пару недель в нашей любимой гостинице в Эмиратах.

Вот, в принципе, все. Да, если эта старая кляча с косой, нарушит мои планы, с тобой свяжется один человек, ты его уже видела в тот день, когда убила Алана. Зовут его Николай, тогда его называли Монахом. Помнишь такого?

- Да, я хорошо помню тот день.

- Ни кому другому ты не должна говорить ничего, даже если тебя станут пытать. Хотя, если пытают серьезно, расскажешь все. Кстати, ты обязана этому Николаю жизнью.

- Как это?

- В тот раз, когда они приехали вместе с Мухой после звонка Ольги, перед ними стояла конкретная задача - убрать всех, кто находится в квартире, но Монах воспротивился, и Муха был вынужден вызвать меня. Дальше ты знаешь.

Он приподнял ее и положил рядом с собой, затем встал с постели и вышел из спальни.

Оксана лежала и смотрела в потолок. "Может быть, моя беда в том, что я такая красивая, - думала она. - Была бы я женщиной с обыкновенной внешностью, имела бы обыкновенного мужа, детей, готовила, ждала мужа с работы, довольствовалась небольшими житейскими радостями. А так не жизнь, а синусоида, то она поднимает высоко вверх, то вдруг со всей силы бросает вниз. Какое-то время ты приходишь в себя, затем опять карабкаешься в гору, чтобы потом снова больно удариться о дно".

Самым страшным для нее было то, что она не распоряжалась собой, и при данном развитии ситуации, не принять предложения Касатки не могла, никакого другого выхода у нее не было. Тем боле, что он поступал с ней все-таки честно. Пусть даже спасая ее, он прежде сего думал о своем ребенке, тем не менее он давал ей билет в жизнь, о которой мечтает большинство людей, к тому же он позаботился обо всех, кто был ей близок и дорог.

Вдруг пришла неожиданная мысль. Она встала с постели и прошла на кухню. Касатка сидел за столом и поедал мандарины. В центре стола уже образовалась большая гора кожуры.

- Я согласна родить тебе ребенка, - произнесла Оксана, усаживаясь напротив него, - я его буду любить, растить и беречь, потому что это будет и мой ребенок. Я согласна с необходимостью уехать из страны. Но у меня к тебе тоже есть просьба или условие, считай, как хочешь.

- Выкладывай.

- У меня есть враг. Этот человек пустил под откос всю мою жизнь. Я понимаю, что беру большой грех на душу, но я хочу, чтобы этого человека на земле не стало. Раз ты такой крутой и всесильный, то думаю, что тебе это будет по силам.

- Никогда бы не подумал, что ты такая кровожадная. Как же я в тебе ошибался?! Хотя, что я такое говорю, - он хлопнул себя по лбу, - совсем забыл Алана с китайской розочкой в горле. Ладно, мне нужно имя этого человека, чем он занимается и где его можно отыскать.

- Как его зовут, я не знаю, но все называют его Стась.

Дальше договорить она не успела. Услышав ее слова, Касатка поперхнулся долькой мандарина.

- Ну и врагов ты себе, девочка, выбираешь! - откашлявшись, произнес он. - Одно только имя этого человека наводит ужас на очень серьезных людей. Я, конечно, подумаю над твоей просьбой, но обещать ничего не буду.

Я обещаю только тогда, когда полностью уверен в результате. Очень многие обещают своим любимым достать с неба луну и даже солнце, но, насколько мне известно, и луна, и солнце до сих пор находятся на своем месте. Лучше не обещать, а сделать, чем не сделать, пообещав.

Через два дня Оксана уже была в Киеве.

Самым сложным было уговорить маму поехать вместе с ними.

- Я никуда не поеду. Ты что? На старости лет - на другой конец света. А кто за могилками будет следить отца, Игоря. Его родители тоже не молодые, - причитала она, суетясь по квартире.

- Мама, речь идет о жизни и смерти. Я там с ума сойду, если здесь с тобой что-нибудь случится. Нас во всем мире только трое самых близких человека и мы должны быть вместе, - уговаривала ее Оксана.

В конце концов, это ей удалось, и через несколько дней они уже были в Москве.

В течение месяца, пока решался вопрос по поводу паспортов, Кристина и мама усиленно занимались испанским языком сразу с двумя преподавателями, которых прислал Касатка.

Как только паспорта были готовы, они отбыли в Венесуэлу. Сопровождал их незнакомый Оксане то ли перуанец, то ли колумбиец по имени Марио. Причем вылетали они не из Москвы. Сначала ехали поездом до Хельсинки, оттуда самолетом до Лиссабона, далее следовал перелет до Буэнос-Айреса, а оттуда до Венесуэлы.

В доме их должна была встретить служанка, а Марио оставался водителем, садовником и охранником одновременно.

Мама позвонила через два дня. Она была просто в восторге.

- Если и есть рай на земле, то он здесь. Оксаночка, приезжай скорей, - молила она в трубку, - мы тебя ждем.

Прошло еще несколько недель после их отъезда. За это время Касатку она видела всего два или три раза. Такое положение казалось ей странным - если он хочет ребенка, то почему не спит с ней.

Наконец, он приехал к ней и сообщил, что завтра они уезжают в Дубай. Все, что нужно, она должна взять с собой, потому что в Москву она больше не вернется, по крайней мере, в ближайшие годы.

В Эмиратах они остановились в полюбившейся им в прошлый раз гостинице "Коралл бич". С Касаткой в этот раз прилетели двое телохранителей, это были молодые, здоровые парни. Для них заказали соседний номер.

Все дни Касатка проводил с ней вдвоем. Он даже установил что-то вроде распорядка дня. Проснувшись, они пили сок, затем занимались любовью, потом шли на завтрак, в еде отдавая предпочтение овощам и фруктам. Затем до обеда они купались. Обед из тех же овощей и фруктов. Послеобеденный секс. Сон. Опять соки и фрукты. Купание до самого заката. Ужин. Вечерняя прогулка вдвоем вдоль берега. Последние занятия любовью и сон.

На десятый или одиннадцатый день в их гостинице поселилась женщина, с которой у Касатки были какие-то дела по бизнесу. Режим дня у них не изменился, но теперь, находясь на пляже, Касатка уединялся с приезжей в одном из укромных мест, где они по долгу о чем-то разговаривали.

Оксане казалось странным, почему Касатка их не познакомит, и ей очень не нравились взгляды, которые приезжая иногда на нее бросала. В них читались не скрываемая злость и зависть.

Наступило первое декабря. В тот день с самого утра Касатка был какой-то странный, рассеянный. Даже когда он общался с ней, Оксана чувствовала, что мысли его о другом. Охранники не отходили от них ни на шаг. Ближе к вечеру Касатка немного успокоился.

До заката оставалось около двух часов. Это было самое лучшее время. Солнце уже не обжигало, вода как парное молоко. Любящий воду Касатка в такой воде мог часами плавать или просто лежать на поверхности. И в этот раз он не изменил своей привычке.

Охранники клеились к двум только что прибывшим, если судить по бледности их кожи, девушкам. Народу на пляже было не очень много, большинство туристов в это время отправлялись в Дубай за покупками.

Неожиданно рядом с Оксаной служащий отеля поставил пластиковый топчан. К топчану подошла та женщина, о которой Касатка говорил как о своей деловой партнерше.

- Не помешаю? - спросила она и, не дожидаясь ответа, протянула Оксане руку.

- Меня зовут Наталья, - представилась она.

- Оксана.

- Почему-то ваш кавалер меня вам так и не представил. Не хотите отметить наше знакомство?

- Спасибо, но я сейчас не хочу употреблять спиртное.

- Жаль, а то бы составили мне компанию. На душе как-то тревожно, вот и решила немного расслабиться.

Оксана посмотрела в ее сторону. Наталья наливала из бутылки виски в небольшой стеклянный стаканчик. Судя по остатку жидкости в бутылке и слегка заплетающемуся языку, Наталья и без компании неплохо расслабилась.

- Правильно, - произнесла она, выпив очередную порцию, - зачем тебе пить? У тебя и так все прекрасно. Красота - это тоже капитал, даже более стабильный, чем деньги. Вот я, управляющая банка, сижу, как говорится, на мешках с деньгами. Ну и что? Сегодня они есть, а завтра - пшик и их нет, а послезавтра - пых, пых и меня нет. А вот за красоту не убивают, ею любуются.

Я и в молодости-то не ахти какой красавицей была, нос картошкой, уши лопоухие. Мужиков, правда, много было, но подолгу они не задерживались, а я, дура, по каждому при расставании убивалась. Затем послала всех к черту, занялась работой, учебой, в серьезные люди выбилась и сейчас очень многое могу от жизни взять, но многое безвозвратно оказалось потерянным.

Взять хотя бы тех же мужиков, тогда они меня любили, потому что я им нравилась, а сейчас вокруг меня кто вьется? Одни жулики, да альфонсы. Ты не поверишь, но я даже себе мужиков за деньги заказывала, несколько раз двоих сразу. Тело, конечно, они ублажили по полной программе, а вот душу... душу кто согреет?! Ни одного нормального мужика рядом нет.

Вернее, есть один, раскатала я на него губы, но только по моим губам ты своей красотой ударила, - голос Натальи сделался резким и злым. - Я даже пластические операции стала себе делать - носик "подкурносить", ушки прижать, морщинки убрать...

Оксана не знала, как поступить. Ответить на слова Натальи резкостью или дождаться Касатку. Она порывисто встала, быстро вошла в воду и поплыла в сторону блаженствующего на воде Касатки. Когда до него оставалось несколько метров, она вдруг заметила какую-то неестественность в положении Касатки. Он лежал на воде лицом вниз, а небольшие волны колыхали его тело, создавая видимость движения.

Оксана, повернув голову к берегу, позвала охранников. Те бросились в воду, и через несколько минут тело Касатки лежало на топчане. Кто-то попытался сделать ему искусственное дыхание, но широко открытые глаза, неподвижно смотрели в небо, как бы давая понять, что все усилия вернуть его к жизни - тщетны.

Оксана стояла рядом, слезы непроизвольно текли у нее по щекам. Она не любила этого человека, но он вошел в ее жизнь, был ее мужчиной и возможно стал отцом ее будущего ребенка.

- Плачет... Плачет... Плачет... Правильно делает, что плачет. Была королевой, а теперь опять... в дерьмо! - произнесла, обращаясь то ли к Оксане, то ли к телу Касатки, находившаяся рядом с ней Наталья. - Прощай, любимый, - она запрокинула голову и вылила себе в рот все, что оставалось в ее бутылке.

Вскоре пришли двое индусов с носилками, положили тело Касатки на носилки и отнесли к ожидавшей машине скорой помощи.

Оксана не знала, что делать. Она прошла в свой номер, села на постель и здесь уже дала волю чувствам. Всего два часа назад на этой постели она занималась любовью с человеком, которого больше нет.

Прошло несколько часов, наступил поздний вечер. К горечи от неожиданной смерти Касатки добавились переживания за маму и Кристину, что с ними теперь будет, что будет с ней самой?

Зазвонил мобильный телефон Касатки. Один из охранников принес все их вещи с пляжа в номер, в сумке оказался и телефон.

Оксана нажала на кнопку приема.

- Кто у телефона? - произнес мужской голос.

- А вам кто нужен?

- Мне нужна Оксана?

- Это я.

- Вас беспокоит Николай, друг Касатки. Вы должны меня помнить, мы уже встречались, правда, меня тогда называли Монах. Слушайте меня внимательно, я в курсе того, что произошло. Скоро я буду у вас, как только будет готова виза и куплены билеты. До моего приезда постарайтесь из номера никуда не выходить и вообще, по возможности, ни с кем не общаться.

После этих слов связь прервалась.

Николай прилетел только через день. Все это время Оксана практически не выходила из номера, к ней тоже никто не заходил, кроме охранников, которые сопровождали ее в ресторан.

Войдя в номер, Николай сразу сказал ей, чтобы она собиралась.

- Через полчаса начинается регистрация на наш рейс, - произнес он. - Мы летим Аэрофлотом Дубаи - Москва с посадкой в Стамбуле. Ты выйдешь в Стамбуле. Там никаких виз не требуется, только покупаешь марку за десять долларов и все.

Так вот, купив марку, ты вклеишь ее не в свой загранпаспорт, а в паспорт гражданки Панамы. С этого момента будешь пользоваться только своим новым паспортом.

Из Стамбула у тебя билет до Лиссабона, а оттуда - до Панамы, там тебя встретит Марио. Это то, что касается дороги.

Теперь что касается денег - здесь в папке номера счетов и как ими пользоваться. Я туда не лазил, все это заранее подготовил Касатка.

Мой тебе совет. В течение первого года постарайся быть экономнее, а когда узнаешь, что, как и по чем, тогда уже действуй по своему усмотрению. И не вздумай держать крупные суммы в банках Венесуэлы и других Латиноамериканских стран. У них постоянно случаются какие-либо кризисы. Не вздумай никому писать и звонить. Всем этим будет заниматься Марио, у него почтовый ящик в Панаме.

Вот в принципе и все, если что не понятно, спрашивай.

- Что с Касаткой? Отчего он умер?

- По предварительной информации, которые предоставили местные врачи, он просто утонул.

- Этого не может быть, он же плавал, как рыба. Да и как можно здесь утонуть!

- Тем не менее, они дали именно такое заключение. Никаких повреждений на его теле не обнаружено. В легких только немного морской воды. Сейчас мы решаем вопрос, чтобы как можно скорей переправить тело в Москву, и там сделать квалифицированное вскрытие. Хотя это тоже будет проблематично.

- Почему?

- По правилам, тела умерших в экзотических странах не вскрывают. Боятся распространения всяких инфекций. Но сейчас в нашей стране за деньги можно все. Мое мнение, что смерть его не случайна.

По дороге в аэропорт ехали молча, каждый думал о своем.

"Вот не стало Касатки, а что изменилось в мире - да ничего, - думала Оксана. - Для чего вообще живут люди? Одни свою жизнь строят так, чтобы прожить как можно дольше. Другие стараются получить в жизни как можно больше власти, денег, удовольствий. Третьи стараются оставить потомкам память о себе в виде культурных ценностей: музыки, живописи и других произведений искусства. Четвертые живут просто, ни о чем не думая, плывут по течению, куда вынесет, туда и вынесет.

Касатка был из тех, кто брал от жизни по максимуму. А она? Сначала ей тоже удавалось что-то от жизни брать, а теперь? Теперь осталось только плыть по течению и ждать, куда тебя вынесет".

Приехав в аэропорт, Оксана сразу прошла в туалет. Со вчерашнего вечера она ощущала дискомфорт и боль внизу живота. Ее опасения подтвердились. Все старания Касатки оказались напрасными. Из-за нервного стресса у нее трудные дни начались за неделю до срока. Ей стало стыдно за себя, хотя никакой ее вины в этом не было.

Когда Оксана вышла из туалета, в ее глазах стояли слезы.

Увидев ее состояние, Николай спросил:

- Что случилось?

- Касатку жалко, - произнесла она, и это было сказано очень искренне. Затем Оксана продолжила, - я не знаю, как выразить тебе свою благодарность. Теперь у меня много денег, очень много, и если тебе потребуется, ты только сообщи - сколько смогу, столько получишь. Или если из-за каких-нибудь дел тебе надо будет где-то укрыться, то мой дом всегда открыт для тебя и твоих близких.

Она попыталась прижаться к нему, но он отстранился.

- Неужели я такая мерзкая? - спросила она. - Ты, наверное, думаешь, что я проститутка, - это не так, но даже если бы я была проституткой, это все равно лучше, чем такие, как ты. Проститутки приносят людям радость, облегчение, пусть даже за деньги, а такие, как ты, приносят людям смерть.

Господи, что я такое говорю. Ты уже второй раз спасаешь мне жизнь. Любой другой на твоем месте никогда не отдал бы мне эти деньги, такой огромной суммы, а просто убрал бы меня.

Правильно говорят, что нельзя допускать баб до серьезных дел. Какими бы грамотными, умными, расчетливыми мы ни были, все равно может возникнуть такая ситуация, наступить такой момент, когда чувства у женщин берут верх над рассудком.

Ничего больше не сказав, она взяла свои вещи и пошла к стойке регистрации на рейс.

Глава 11

Распался СССР, развалился социалистический лагерь. Армия бывшего Союза стала поспешно покидать сопредельные государства, иногда это напоминало бегство. Что смогли, вывезли, а остальное продавали за бесценок, разворовывали или просто бросали.

За несколько недель до окончания срока вывода войск к Яношу подошел заместитель начальника по тылу войсковой части, в которой работал Янош, - подполковник Корзун и сделал ему интересное предложение. Суть его сводилась к тому, что он, Корзун, за чисто символическую цену продаст Яношу пошивочный цех, больше похожий на небольшую фабрику со всей инфраструктурой.

Янош сначала испугало его предложение, но, подумав, он согласился, так как ничего не терял. С его специальностью найти работу было вполне вероятно, но какое-то время на это пришлось бы потратить, да и вряд ли ему стали бы сразу хорошо платить на новом месте.

Сложность заключалась в том, что у него не было даже той мизерной суммы, за которую он должен был выкупить цех. Но этот вопрос решил сам Корзун. Он внес свои деньги от имени Яноша. Кроме того, он не только за бесценок продал цех и всю его территорию, но еще оформил на Яноша здание казармы, где могла разместиться рота солдат, несколько Уазиков, два грузовика, кучу другого всевозможного воинского имущества, начиная от паркета и кончая котлами для кухни. Плюс ко всему Корзун сактировал все сырье и фурнитуру, которыми были забиты два больших склада.

От Яноша требовалось только зарегистрировать свою фирму и ввести в число учредителей супругу Корзуна. Сам Корзун, будучи офицером Советско-российской армии, не мог официально заниматься коммерцией.

С открытием и регистрацией фирмы проблем не возникло, но с введением супруги Корзуна в число совладельцев пришлось потрудиться, поскольку она не являлась гражданкой Венгерской республики.

Войска ушли, и Янош стал вживаться в роль хозяина. В это время в Венгрии, как и во всем бывшем Союзе, проходил раздел криминального влияния, то есть на голову фирм, предприятий, торговли садились бандитские "крыши". Не миновала эта участь и Яноша. К нему постучались бравые украинские хлопцы. Но он был венгр, а венгерские правоохранительные органы в отличие от правоохранительных органов стран СНГ вели пусть не победоносную, но войну с преступностью. Сначала у Яноша возникла мысль, попросить защиты у государства. Однако, взвесив все доводы "за" и "против", он решил избрать другой путь.

В Венгрии на тот момент действовали несколько сильных преступных групп. Во-первых, русская мафия, которая курировала торговлю оружием, игорный бизнес, ресторанный бизнес, торговлю подержанными иномарками и рэкет. Во-вторых, украинская мафия (производная от русской) занималась практически тем же, уступая российской в игровом бизнесе, но цепко сохраняя в своих руках почти весь секс-бизнес. В-третьих, румыно-молдавская группа, в нее входили воры, грабители и разного вида мошенники, которые, как правило, принимали на себя удары венгерской полиции и были изгоями для всех. И, наконец, венгерские бандиты - это была самая малочисленная группа, которая ничем серьезно не занималась.

Кроме больших группировок существовали еще и мелкие: чеченцы, которые держали несколько оптовых вещевых рынков и автосалонов; арабы, осуществляющие теневой обмен валюты и другие.

Янош остановил свой выбор на "украинцах". Он сам приехал на встречу в ресторан, который ему назвали посетившие его бандиты, и попросил свести его с главным среди них. Яношу пришлось ждать долго. Наконец, к ресторану подъехали две машины "Мерседес" и "Фольксваген", из них вышли как на подбор здоровые, наголо бритые молодые мужчины. Один из них вошел в ресторан и сел за столик Яноша. Назвавшись Стасем, он сказал, что время стоит дорого, и пусть Янош говорит, что он думает об их предложении.

Янош ответил, что согласен работать под их "крышей", но партнерство должно быть взаимовыгодное. Большая прибыль у него - больший процент будет получать и Стась. Затем Янош изложил свой бизнес-план, суть которого заключалась в следующем: поставка дешевой рабочей силы с Украины, решение всех вопросов с безопасностью, как самого бизнеса, так и лично его, Яноша, деловые контакты на Украине, а по возможности и в других странах.

Стась выслушал Яноша спокойно, не перебивая и не переспрашивая. Скорее всего, он готовился услышать нечто совсем иное, похожее на нытье о тяжелом положении и безденежье. Стась был мало образованным в экономике, а тем более в текстильном производстве, тем не менее, обладая богатым жизненным опытом и почти звериным чутьем, решил согласиться на предложение Яноша. Пока он ничего не терял, а при раскрутке бизнеса мог получать солидные дивиденды. Стася привлекло и то, что их новые отношения не являлись бы простым бандитским наездом, а приобретали форму делового партнерства, выгодного каждой стороне.

Затем они согласовали, какой процент прибыли будет получать Стась, причем время, когда пойдут деньги не определили.

Следующая их встреча прошла в более теплой обстановке, как в прямом, так и в переносном смысле. Рандеву состоялось в сауне одного из будапештских пятизвездочных отелей. Кроме прислуги, их обслуживали "приглашенные" Стасем четыре молодые украинские женщины. Увидев их, Янош потерял дар речи, и у него перехватило дыхание. Стась как хозяин предложил гостю сделать выбор. Каждая из претенденток была хороша по-своему. Янош не сразу отобрал двух девушек и в их сопровождении отправился в сауну.

Стась с двумя подругами остался в небольшом зале. Развалившись на кожаном диване, он лениво наблюдал, как официант сервирует стол. Вдруг он встал, подошел к одной из женщин, взял ее на руки и с ношей прошел в помещение, где находился бассейн с фтористой водой. Подойдя к краю бассейна, он, не выпуская женщину из рук, прыгнул в воду. Сначала они просто резвились в воде, затем игры приняли несколько иную форму.

Выйдя из бассейна, утомленный Стась опустился на диван. Несколько минут он лежал, приходя в себя, потом налил пива и стал закусывать. В это время из сауны вышел Янош, его вид давал основание считать, что он не только попарился. Выпив и закусив, они уединились в голубой воде бассейна. Расслабившись, почувствовав невесомость тел, они, не спеша, начали разговор о делах.

Стась рассказал о том, что нашел в Киеве, Львове и Ужгороде несколько небольших магазинчиков и ателье, которые можно недорого выкупить, и сообщил о возможности поставок дешевого сырья из Китая и Турции. Затем заговорил о том, что требуется от Яноша. Во-первых, его интересовало, будет ли он включен в число совладельцев фирмы Яноша, во-вторых, может ли Янош оказать ему содействие в легализации проживания, хотя бы временного, на территории Венгрии девушек из Украины. Причем речь шла не только о тех женщинах, которые будут работать на фабрике, но и о тех, чья деятельность будет связана с секс-бизнесом.

Первый вопрос Стася совсем не понравился Яношу, он предполагал, что рано или поздно эта проблема возникнет. Сложность состояла в том, что, если он сделает Стася совладельцем своей фирмы, то когда-нибудь его в лучшем случае отодвинут от дел, а о худшем Янош старался не думать. Из этой ситуации он видел только один выход.

Он предложил Стасю следующее: фабрика начинает работать, дает первую прибыль, часть денег вкладывается в развитие производства в Венгрии, а часть, которая должна идти Стасю, переправляется на Украину, где на них закупается недвижимость - ателье и магазины, владельцем которых становится Стась. Фирма одна, но кусок у каждого свой, тем более что ему, Яношу, намного проще решать вопросы в Венгрии, а Стасю на Украине. Оценив изворотливость Яноша, Стась пообещал подумать о его предложении.

Что касается второго вопроса по поводу девушек, здесь Янош попросил тайм аут, ему предстояло договориться с чиновниками, которые давали разрешение на ввоз в страну рабочей силы. Использование иностранцев на рабочих местах не приветствовалось - соотечественникам работать негде. Но чиновники везде одинаковые, независимо от страны, общественного строя, вероисповедания. Для них, что по закону нельзя, то за деньги можно. Янош не сомневался, что справится с этой проблемой, но не знал, сколько это будет стоить и сколько времени займет.

Стась попросил поторопиться, тем более что Янош будет иметь свой "процент" с каждой девушки, устроенной в Венгрии. Янош пообещал, что выяснит все в самое ближайшее время, но при этом выдвинул условие, чтобы работницы его фабрики не имели никакого отношения к секс-бизнесу, на фабрике все должно быть чисто и законно.

На этом деловая часть их встречи закончилась. Некоторое время они провели у стола, затем вновь вернулись к любовным утехам. На этот раз Янош вкушал плотские наслаждения в бассейне, а Стась отдал себя во власть своих подружек на диване.

Прошло несколько месяцев.

Бизнес Яноша пошел в гору. Дешевое сырье поступало из Китая и Турции, рабочую силу поставлял Стась, он же помог наладить сбыт товара на Украине и даже в России. Лекала, по которым шили изделия, Янош привез из Италии и Франции. К тому же налоговое законодательство еще только формировалось, что давало возможность предприимчивым людям уходить от налогов или платить их не полностью.

На территории Венгрии вопросы с чиновниками и полицией Янош решал сам. Через некоторое время он справился не только с привлечением на свою фабрику девушек из Украины, но и помог Стасю с поставками девушек в притоны и бордели.

Схема была довольно простая. В городах западной Украины давали объявления о наборе девушек для работы за границей. Причем указывали профиль деятельности - закройщик - портной, что само по себе как бы гарантировало хорошую работу, а не сексуальные услуги. От желающих не было отбоя, к местам, где проходили собеседования, собирались в день сотни молодых женщин. Преимущество отдавали красивым и здоровым.

Девушек даже не настораживало, что от них требовали медицинские справки о здоровье, результаты анализа на СПИД и венерические заболевания, справки из туберкулезного и психоневрологического диспансеров. Кроме того, они проходили осмотр у гинеколога. А главное, каждая должна была выдержать двухмесячный испытательный срок, после которого только возможно было заключение контракта. Влачащие нищенское существование люди были готовы на любые условия.

Прошедших отбор переправляли в Венгрию, где в бывшей солдатской казарме Янош расселял их по четыре девушки на комнату. Работали они по десять часов шесть дней в неделю. За работу Янош платил им в конце каждой недели. Зарплата была такой, какую им обещали, но к концу испытательного срока он оставлял у себя процентов двадцать самых добросовестных и грамотных работниц, а остальным объявлял, что они ему не подходят.

Уволенным девушкам оставалось два пути, либо возвращаться на свою нищую Родину, либо искать другую работу. Многие выбирали второй путь, тем более что к тому времени они уже привыкали получать неплохие деньги и не хотели опускаться обратно в нищету. Но найти другую работу было не просто, к тому же Янош заставлял их покинуть общежитие, а снимать жилье стоило не дешево. Безысходность толкала девушек к людям Стася.

Их старались сломить, опустив на самое дно. Стась и его люди устраивали новеньким страшные оргии, пускали их по кругу, издевались в течение нескольких дней. Они называли это "курсом молодого бойца". После такого курса работа на панели, в борделе или ночном клубе казались девушкам раем. Любая из них была готова на все, лишь бы снова не оказаться в руках "братков".

Стась не только использовал девушек на территории Венгрии, но и при возможности отправлял их в Австрию, Германию и другие страны.

Янош тоже не упускал возможности использовать девушек для своих утех. У него появилось новое хобби - коллекционирование девственниц. Когда на его фабрику поступала новая девушка, он, просматривая данные анализы и медицинского осмотра, выяснял, жила ли она половой жизнью или нет. На работе он ставил девственниц в привилегированное положение: хорошая комната в общежитии, премии, всевозможные знаки личного внимания, но затем наступал момент, когда девушка оказывалась перед выбором - или она идет в постель к Яношу, или попадает в лапы "братков" Стася на "курс молодого бойца". Как правило, девушка из двух зол соглашалась на меньшее и становилась любовницей Яноша. Но, когда она ему надоедала, он все-таки отдавал ее Стасю и высматривал себе очередную невинную жертву.

Шло время. С помощью Стася Янош скупил несколько магазинов и ателье по пошиву одежды на территории Украины. Легальный и нелегальный бизнес приносили немалый доход. Несколько раз Янош сам ездил в Турцию для закупок сырья. В одной из таких поездок он познакомился с турком, который предложил ему переправлять в Стамбул девушек для занятия проституцией.

Это предложение показалось Яношу заманчивым, поскольку для поездки в Турцию виза не требовалась, лишь на границе оплачивалась марка - пошлина стоимостью в 10 долларов. Кроме того, доходы такой бизнес сулил не малые, а практика у него уже была. Его волновал только один вопрос, стоит ли привлекать Стася к новому предприятию или нет. С одной стороны, Стась мог оказать большую помощь в подборе живого товара, с другой - резко сокращался процент прибыли самого Яноша. Скорее всего, жадность победила бы, если бы не одно событие.

Однажды с проходной фабрики сообщили о том, что его хотят видеть двое русских, господин Корзун и его супруга. Он дал указание пропустить их и проводить к нему в кабинет. Стараясь изобразить на лице радушие, он встретил гостей на пороге своего кабинета. Расположились в кожаных креслах вокруг журнального столика. Секретарша Яноша подала кофе, фрукты, коньяк и сладости.

Корзун, выпив коньяк, стал спрашивать о фабрике, ее мощности и прибыли. Его супруга молча пила кофе и слушала, что говорил Янош. Конечно, Янош не назвал Корзуну никаких реальных цифр, тем более что гость не знал ни о бизнесе Яноша на Украине, ни о торговле "живым" товаром. Но визит Корзуна испугал его, Янош почувствовал, что добавляется еще один "рот", и не маленький, с которым необходимо будет делиться.

Корзун не много рассказал о себе, что он ушел из армии, сейчас живет в Крыму, где купил небольшой домик, имеет несколько торговых точек на побережье, которые приносят ему неплохой доход. Однако вся беда в том, что эти точки функционируют только в курортный сезон, а это всего три, максимум четыре, месяца. В остальное время работаешь, как говорится, себе в убыток. В Будапешт он приехал вместе с группой "челноков", так дешевле. Через два дня они возвращаются на Украину. До отъезда он хотел бы обсудить все финансовые вопросы их совместного бизнеса.

Фраза Корзуна о совместном бизнесе повергла Яноша в шок, он даже на какое-то время потерял дар речи. Чтобы прийти в себя ему пришлось взять с блюда несколько нарезанных кружочков лимона, посыпанных сахаром, и прожевать их.

Корзун заметил состояние Яноша, но только усмехнулся, а затем выразил желание посмотреть фабрику. Янош на трясущихся ногах был вынужден играть роль экскурсовода в этой экскурсии. Осмотрев все, Корзун и его супруга остались очень довольны. Яношу было противно смотреть, как вел себя Корзун, - словно он уже полноправный хозяин, который инспектирует работу своего управляющего.

Прощаясь, Корзун назвал гостиницу, где они остановились, и сказал, чтобы к завтрашнему дню Янош подготовил свою бухгалтерию, для того чтобы его супруга могла с ней ознакомиться, после чего они определятся, какой процент будет получать он, Корзун, а пока пусть Янош даст им из их денег сумму на карманные расходы. Янош вытащил портмоне и отдал Корзуну почти всю наличность, которая у него была.

Как только Корзун с супругой ушли, Янош бросился к телефону. Он позвонил Стасю, точнее, не ему самому, а по номеру, который дал ему Стась для связи в экстренных случаях. Ответил мужской голос, Янош назвал себя и сказал, что ему срочно нужен Стась. На том конце провода спросили номер телефона, по которому можно перезвонить Яношу, и приказали ждать.

Янош положил трубку, но продолжал держать телефон в поле зрения. Нервы были на пределе. За время ожидания он несколько раз подходил к столику, где стояла бутылка коньяка и выпивал по рюмке, но нервная дрожь не проходила.

Долгожданный звонок прозвучал неожиданно и напугал Яноша. Стась спросил, что случилось, и Янош рассказал ему о визите Корзуна. Стась знал, кто такой Корзун и какие договоренности у него были с Яношем, и прекрасно понимал, что рано или поздно он появится, чтобы потребовать свою долю. Для себя он уже давно решил, как будет действовать по отношению к Корзуну.

Выяснив у Яноша, в какой гостинице проживает Корзун с женой, он велел Яношу ни о чем не беспокоится и вообще забыть о существовании этого человека.

В гостинице, где остановилась группа "челноков", с которой приехали Корзун и его жена, привыкли к постоянной смене проживающих. "Челноки" приезжали на два-три дня, чтобы отоварится на оптовых рынках. На Кобани они закупали дешевую китайскую и индийскую аудиоаппаратуру и бытовую технику, на китайском рынке - кроссовки и текстиль, на польском - вязаные изделия, а на вьетнамском - подделки на товары ведущих мировых фирм по производству часов. Одновременно в гостинице проживало несколько таких групп из России, Украины, Прибалтики.

Служащие гостиницы привыкли, что их постояльцы целый день таскают сумки, баулы, коробки, то несут их в номера, то грузят в автобусы. Даже ночью кипит работа, не смолкает треск скотча, обволакивающего очередной баул. Поэтому никто не обратил внимания на двоих крепких молодых мужчин, выносивших из гостиницы два больших и, как видно, тяжелых баула.

Молодые люди поднесли свою ношу к ожидающему их у входа пикапу, открыли заднюю дверь и забросили баулы внутрь. Затем сели на переднее сиденье, и машина понеслась по вечерним улицам Будапешта в сторону пригорода.

Выехав из города и проехав по трассе несколько километров, пикап свернул на новую дорогу, ведущую к строящемуся дачному поселку. Дорога еще не была готова до конца, но строительство шло полным ходом: каждый день десятки метров грунта превращались в благоустроенное шоссе. Добравшись до места, где начинались дорожные работы, пикап остановился. Молодые люди вышли из машины, вытащили из кузова лопаты и принялись копать яму там, где уже утром будет лежать асфальт.

Работали на совесть, дисциплина в бригаде Стася была суровая. За малейшее неповиновение или промах наказание следовало незамедлительно, было скорым и жестким. Если Стась приказывал, чтобы яма была глубиной два с половиной метра, то ее готовили именно такого размера. Сбросив в вырытую яму баулы, молодые люди сначала засыпали их щебнем из ближайшей кучи, а затем землей. Уничтожив все следы своего пребывания, они сели в пикап и уехали.

Стась не только держал в руке кнут, но и умело действовал пряником. За хорошую работу он давал премии, регулярно устраивал дни эмоциональной разгрузки для снятия стресса, вызванного экстремальными ситуациями.

В городе молодых людей уже ожидала сауна с двумя еще свежими девушками из последней партии, шикарный ужин и конверты с премиальными.

Несмотря на заверения Стася, что Корзун больше никого не побеспокоит, Янош не спал всю ночь. Утром он почти час простоял под душем и, не выдержав бездействия, поехал на фабрику. Он не знал, чего боится больше, появления Корзуна с супругой или звонка Стася. Несколько раз он сам порывался набрать номер Стася, но каждый раз останавливал себя.

Стась приехал около полудня. Корзун не появился, и Янош понял, что Стась выполнил свое обещание. Стась заявил, что вопрос решен, но Яношу надо компенсировать понесенные им расходы. Янош в порыве благодарности выложил Стасу информацию о поставке девушек в Турцию.

Сидевший в кресле Стась после слов Яноша запрокинул голову назад и закрыл глаза. Несколько минут он сидел так, потом открыл глаза и сказал Яношу, чтобы тот забыл о компенсации и что он рад, что не ошибся в выборе партнера.

Бизнес набирал новые обороты.

До отправления автобуса оставались считанные минуты. Все были уже в сборе, купленный товар уложен в грузовые отсеки и на задние сиденья автобуса, и только два места оставались пустыми. Отсутствовала супружеская пара. Старшая группы поднялась в их номер, но там ни проживающих, ни их вещей не было. Она быстро спустилась вниз и сказала водителю, что смысла ждать нет и пора ехать. Почти из каждой поездки один - два, а то и больше приезжающих не возвращались назад, к этому привыкли. Люди искали теплые места в Венгрии или пробирались дальше на Запад. Их судьба никого не волновала.

Автобус тронулся, полчаса покрутился по узким улочкам Будапешта, выехал на автостраду и понесся в сторону границы. Проехал он и мимо дороги, ведущей к строящимся коттеджам дачного поселка, которая за последние два дня увеличилась еще на сорок метров.

Следующая встреча Яноша и Стася состоялась в Киеве.

Целый день Янош ездил по городу, проверяя работу своих точек, а вечером Стась пригласил его в баню, попариться. Декабрь выдался в Киеве сырой, и предложение Стася пришлось кстати.

В бане они быстро разделись и сразу прошли в парную. Позже за фужером пива обсудили свои дела. Затем Стась заказал охраннику двух девушек, и они снова направились в парную.

Янош полез на верхнюю полку и вдруг в форточке увидел лицо мужчины и направленный прямо на него ствол. Это было последнее, что он увидел в жизни...

Глава 12

Лариса все это время находилась в каюте, на палубу выходила только вечером. Питалась она тем, что Николай и Татьяна приносили ей из ресторана, и тем, что собрала ей с собой жена Михаила, а также продуктами, которые купил Николай на последней стоянке в Порт-Саиде.

Проведя несколько часов в хождении по магазинам, Николай и Татьяна вернулись на корабль.

После шумного раскаленного жарким солнцем города, Николай решил немного поплавать в бассейне. Бассейн был небольшой, он сделал несколько десятков нырков то в одну, то в другую сторону, после чего блаженно растянулся на раскинутом на лежаке полотенце.

Его блаженство было нарушено подошедшей троицей его новых знакомых. Гурам с Ревазом присели на соседний лежак, а Виктор подошел к Николаю.

- Ну, как тебе Стамбул? - спросил он.

- Да так. Все, что для меня здесь интересно, я уже посмотрел, и лишний раз слоняться по этому городу, да еще по жаре, желания не испытываю. Тем более недавно меня здесь кинули.

- Такого "крутого" парня и кинули? Ну-ка расскажи.

Николай подробно рассказал историю о своих злоключениях. Во время разговора он обратил внимание на то, что кавказцы на соседнем лежаке перестали беседовать и внимательно вслушивались в его слова. Виктор, когда Николай замолчал, выразил ему сочувствие и, обматерив поганых турецких "кидал", вернулся к своим друзьям, о чем-то с ними переговорил и снова вернулся к Николаю.

- До отхода корабля меньше двух часов, если хочешь, давай накажем этих тварей, - предложил он Николаю. - Тут недалеко продаются черные кофты с капюшоном, бейсболки, а черные очки у нас у всех есть. Приходим, наказываем, связываем, чтобы не рыпались, забираем все ценное и на корабль. Естественно не всей кучей, а по одному, в крайнем случае, парами. Пока они очухаются, мы уже в Одессе будем.

Сначала предложение Виктора показалось Николаю абсурдным, опасным, а главное ненужным. Он уже хотел было отказаться от предложения своих новых знакомых, но неожиданно на него нахлынули воспоминания: как он тащится с тяжелыми сумками из магазина в гостиницу; наглые, уверенные в своей безнаказанности рожи обманувших его людей; мысли о долге, проблемах семьи, и наконец, его ожидания в засаде со складным ножом, крепко зажатым во влажной руке. Чувство ожидаемой мести и адреналин в крови взяли верх над осторожностью и рассудком.

- А почему бы и нет?! - произнес он, поднимаясь с лежака.

Через двадцать минут они уже покупали черные кофты с капюшонами, и вскоре четверо мужчин входили в помещение магазина, где так нагло и жестко обманули Николая.

В магазине все было по-прежнему, та же обстановка, тот же развешанный вдоль стен товар. Людей в магазине было только двое. Уже знакомый Николаю беженец из Югославии и какой-то незнакомый ему турок.

Зоран сразу почувствовал опасность, хотя вряд ли он смог узнать Николая в черном спортивном костюме, в надвинутой на лоб бейсболке и темных очках.

Стараясь проскочить между вошедшими, Зоран бросился к выходу, но Гурам вдруг схватил его, слегка приподнял и, сделав резкий разворот вокруг своей оси, швырнул на стену, а затем нанес ему сильный удар кулаком в нос. От удара Зоран потерял сознание, его тело сползло по стене на пол, а из носа потекли два красных ручейка.

Видевший все это турок начал скулить, а затем принялся что-то объяснять на непонятном языке. К нему подошел Виктор и ударил открытыми ладонями турку по ушам, тот со стоном упал на стул.

Никакого разработанного плана у них не было, но, наблюдая за дальнейшими действиями Виктора, Гурама и Реваза, Николай понял, что этим ребятам не раз приходилось бывать в подобных ситуациях. Между ними как бы все было распределено.

Реваз клейкой лентой привязал Зорана, а затем и турка, к стульям, предварительно обмотав им рот, чтобы они не могли позвать на помощь. Попутно он вывернул им карманы и высыпал на стол все, что в них оказалось.

Гурам в это время занимался сейфом, но тут их ждало фиаско. Без специальных приспособлений открыть сейф было невозможно, а ключа нигде не было.

Зато в столе, в карманах Зорана и в портмоне турка имелись деньги, но практически все они были в национальной валюте.

Виктор занимался тем, что набивал всевозможными вещами взятые им в подсобке сумки. Николай стал ему помогать. Брали в основном только кожаные вещи, мужские свитера и женские кофты.

Не прошло и семи минут, как они вышли из магазина. Каждый из них держал в руках по две набитые сумки. На улице они разделились. Гурам с Ревазом пошли в одну сторону, Виктор с Николаем - в другую.

Зайдя в какой-то закоулок, они сняли с себя спортивные костюмы, бейсболки и темные очки. Из одежды на них остались светлые шорты и белые футболки. После чего они направились к трамвайной остановке, затерявшись среди, как две капли воды похожих, всевозможных "челноков" и туристов.

На палубу корабля они вступили за двадцать минут до отплытия. Реваза и Гурама еще не было. Они появились только тогда, когда корабль уже отдавал швартовые. Каждый из них тащил на себе не по две, а по три сумки.

Корабль взял курс на Одессу, а новоиспеченные налетчики приступили к дележу добычи.

Задержка прибытия на корабль Гурама и Реваза была вызвана тем, что они решили потратить всю турецкую валюту. Не везти же ее домой. По дороге они зашли в магазин, торгующий кожей, и купили несколько женских обливных пальто. Правда, времени у них было в обрез, и некоторые изделия оказались с небольшими дефектами.

Самих денег было немного, они разошлись по сотне долларов и по три сотни немецких марок. Мелочь, которая осталась, они решили прогулять в баре.

Вечером, сидя за столиком в баре, выбрав момент, когда они остались вдвоем, Гурам обратился к Николаю.

- А ты ведь чудом остался живым. Если бы не Виктор, то я тебя добил бы в тот день, когда ты моему брату чуть голову не проломил, а тело сбросил бы в море. Все это время я жалел, что не кончил тебя, искал удобного случая, но то, что мы сегодня сделали вместе, положило конец нашей вражде.

Николай хотел ответить, но ничего подходящего на ум не пришло. Вскоре к столу вернулись Реваз и Виктор, которые танцевали с девчонками. Николай собрался уходить, но ему хотелось попрощаться с Виктором и поблагодарить его.

- Как надоела эта табачная вонь, - произнес Николай, - может, пройдем на палубу? Отдышимся, - обратился он к Виктору.

Выйдя на палубу, они какое-то время стояли, глядя на черное ночное море, слегка освещенное возле борта корабля.

- Спасибо тебе, Виктор, - наконец произнес Николай.

- За что?

- Гурам решил со мной пооткровенничать. Сказал, что, если бы не ты, то меня уже рыбки кушали бы.

- Хорошо, что сказал. Значит, камень из-за пазухи выкинул. В принципе его отговорить особого труда не составило. Такие люди, как он, хоть и горячие, но инстинкт самосохранения у них тоже сильно развит. Я просто сказал ему, что девчонка все видела и пошла за помощью, и, если что, она нас тут же сдаст.

- Как же вы там у себя с ними уживаетесь?

- Когда их немного, это не затруднительно, тем более что они довольно неплохо справляются с делами.

- Да, я уже обратил внимание на их действия в магазине.

- У нас они в основном квартирами занимаются.

- Обворовывают.

- Сами нет. Они собирают информацию о богатых квартирах, где есть, что взять. Сами или через информаторов собирают данные, разрабатывают план, а потом приезжают их земляки. Те с утра прилетают, совершают кражу или ограбление, сбрасывают за бесценок нам похищенное, а вечером - или домой, или, если есть еще заказ, улетают в другой российский либо украинский город. При такой постановке их очень трудно вычислить, а тем более поймать.

- Приручили зверьков, значит.

- Приручили - не приручили, но когда они над собой силу чувствуют, то ведут себя вполне нормально. Я еще по службе в армии такие наблюдения сделал. У нас в десантной роте большинство ребят были из России, Украины, Белоруссии, попадались и кавказцы, да и из азиатских республик. Так они у нас как шелковые ходили, деление шло только по призывам. Все парни были крепкие, натренированные. Каждый, если что, мог за себя постоять, такого понятия, как землячество, никто и в помине не слышал. Наоборот, я, да и многие мои товарищи старались перенять у кавказцев лучшие качества: гордость, самоуважение, смелость, выносливость, щедрость.

Два раза во время службы у нас проходили учения на Кавказе. Я побывал в Армении, Грузии, Осетии. Пусть там у них между собой было и не очень сладко, но в целом мне очень понравились люди, которые там живут. Главный парадокс в том, что, когда они приезжают к нам, то становятся совершенно другими людьми.

В человеке живут два начала: плохое и хорошее. Так вот получается, что все хорошее они оставляют там, у себя, а к нам привозят все, что есть в них плохого, плюс еще от нас самих всякого дерьма набираются.

Взять хотя бы ту же армию. Я служил нормально, а вот мой младший брат попал во внутренние войска. Вот там ему не раз пришлось лоб в лоб с этими кавказцами сходиться. Вроде бы один призыв, но наши пацаны только-только от материнской юбки оторвались, к лишениям и взрослой жизни не приучены, да и по физическому развитию в большинстве своем хиляки. Всего боятся, от всего мучаются. А ребята с Кавказа, ихние же ровесники, физически более крепкие, натренированные, большинство при деньгах, а самое главное сплоченные. Плюс еще большая, хотя и не особо афишируемая, поддержка старослужащих земляков, чего практически не происходит между нами, славянами. Вот они и начинают верховодить в своем призыве, всячески унижать и издеваться над нашими пацанами.

Братик-то мой тоже пацан вроде меня, крепенький, все-таки смог возле себя группу таких же, как он, сколотить. Устроили они своим обидчикам Варфоломеевскую ночь, ну и потом их еле-еле удалось спасти от трибунала.

Почему-то, когда им приходилось терпеть все унижения и издевательства, этого никто не видел или не хотел видеть, наверное, потому, что кавказцы почти всех офицеров и прапорщиков прикормили, кого бутылкой, кого подарками, кого деньгами. А как только они нашли силы за себя постоять, так тут же - неуставные отношения, разжигание национальной розни, под трибунал, в дисбат, в тюрьму.

Да и вообще, по моему мнению, армия многих пацанов хуже тюрьмы калечит. На долю молодых солдат в некоторых воинских частях выпадают такие унижения и издевательства, с которыми самые беспредельные зоны и близко не стояли. Их ломают "отцы"-командиры, превращая чуть ли не в рабов, над ними издеваются старослужащие и представители национальных "меньшинств", но и это еще полбеды.

Беда в том, что эти пацаны через какое-то время сами становятся старослужащими, и все свои обиды, злость, унижения, через которые прошли сами, они вымещают на молодых призывниках. А потом с этим мировосприятием они выходят на гражданку. Кто-то из них находит в себе силы для адаптации, а кто-то и нет.

- Но ты же служил в нормальной части. Почему же к браткам прибился?

- А куда деваться? Я хочу жить полной жизнью, пока молодой, здоровый. Пришел из армии. Куда податься?

Все центровые девчонки, кто не разъехался, заняты. Одни замуж вышли, другие - на содержании у "крутых" или подстилками у тех же кавказцев.

Парень я все же видный, девчонки таких любят, но в кармане то у меня шиш. На завод идти или на шахту, так там если зарплату и заплатят, то ее в аккурат хватит только на то, чтобы с голоду не помереть. А тут надо одеться, да еще, чтобы денежки на подарки и кафешки в кармане шуршали.

Потыкался туда-сюда, посмотрел по сторонам, на своих друзей, знакомых. Кое-кто из них, в основном те, кто сразу женился, пошли на завод или в шахту, кое-кому родители помогли устроиться на более теплое место, кое-кто с головой ушел в алкогольно-наркотический кайф.

В конце концов, устроился охранником на одну фирму. Зарплата хоть и небольшая, но стабильная, да и работа не пыльная. А потом выяснилось, что эта фирма принадлежит одному из наших мафиози. Увидел он меня, и вскоре я стал работать в его личной охране.

Постепенно и сам вошел в криминал, принимал участие в стрелках, разборках, а теперь уже и кровь на мне, значит, обратной дороги нет. Хотя теперь могу себе позволить все, о чем когда-то мечтал, только сам себе уже не принадлежу. Я ведь теперь официально сотрудник милиции - вневедомственной охраны. Шеф устроил. Работаю сутки через двое. День - на государство, день - на шефа, охраняю его, а один день остается мне.

- Что же тебя твой шеф на более серьезную работу в милицию не устроил? Какой толк с мента из вневедомственной охраны?

- В других структурах у него и так свои люди есть, которых он подкармливает, а они в свою очередь его информацией обеспечивают и просьбы его выполняют.

Дело в том, что штатские охранники не очень котируются, а тут человек, носящий на законных основаниях милицейскую форму, удостоверение, пистолет. В их "понтовых" кругах это довольно сильно котируется, особенно у кавказцев. Я не имею в виду Гурама и Реваза, а тех, кто сами по себе свои дела делают.

Помнишь, как у нас в детстве, что-то вроде анекдота было:

"Один еврей - стоматолог;

Два еврея - шахматный турнир;

Три еврея - симфонический оркестр.

Один русский - пьяница;

Двое русских - драка;

Трое русских - первичная партийная организация".

Сейчас подобное можно сказать и о кавказцах:

"Один кавказец - наркоторговец;

Два кавказца - безналоговая торговая фирма;

Трое кавказцев - этническая преступная группировка".

- Все из-за того, что границ нет. Было бы у нас как в нормальных странах. Пускали бы только по визам, в туристические поездки или родственников навестить, а затем, извините, погостили, пора и честь знать. А кто, не дай бог, что-то недоброе совершит, того в черный список и больше в страну не впускать.

- Может, и мы когда-нибудь к этому придем, но, сколько до этого времени они нам всем зла успеют причинить, страшно подумать.

Ну, ладно, давай прощаться, а то голова сильно болит. Меня перед поездкой сильно травмировали, а здесь еще Гурам добавил.

Пожав друг другу руки, они разошлись.

На следующий день корабль пришел в Одессу.

Во время прохождения паспортного контроля у Ларисы никаких проблем не возникло, но когда они уже прошли паспортный контроль, к Николаю подошел прапорщик, ставивший штамп в паспорт Ларисы, и выпросил у Николая еще 50 долларов.

На Киевском вокзале их встречал Гутман. Он сразу отвез их в офис Касатки. Усадив Ларису на диване в приемной, Гутман провел Николая в свой кабинет.

- Я уже все знаю, - произнес он. - Не надо только мне ничего говорить, я ничего знать не хочу. Вот здесь 17 тысяч долларов, - он протянул Николаю толстый пакет, но тут же отдернул руку. - Я понимаю, что это мало, я доплачу еще, когда у меня появятся деньги. Только можно я оставлю себе еще две тысячи. Ларочку надо обуть, одеть, обогреть?

- Мы с тобой ни о какой конкретной сумме разговор не вели. Сколько считаешь нужным, столько давай.

- Спасибо, но вы знайте, что я вам очень, очень обязан и обязательно постараюсь вас отблагодарить.

- Ладно, меньше слов - больше денег. Касатка в офисе?

- Конечно, он вас всегда примет.

Касатка не просто протянул руку, а, обхватив Николая, так его сжал, что у того снова заныла спина.

- Ты на самом деле такой везунчик или втихую какую-нибудь нашу спецшколу закончил? - спросил он Николая.

- Какая там спецшкола.

- Все, проверка твоя, а заодно испытательный срок окончились. Теперь ты работаешь на меня. Будешь выполнять мои особо важные поручения, оплата будет также соответствующая. Согласен?

- А мне теперь ничего другого не остается.

- Сейчас езжай домой. Отдыхай, жди сигнала. Да, не думаю, что этот жмот Гутман по достоинству оценил то, что ты сделал. Возьми, здесь три тысячи. Премиальные лично от меня.

Усвой сразу мой девиз: "Хорошая работа - хороший заработок".

Глава 13

Однажды Касатка вызвал его к себе в офис. Приехав туда, Николай сразу почувствовал, что случилось что-то экстраординарное. Возле офиса стояли несколько машин с людьми Касатки. Кроме того, рядом был припаркован УАЗик. Этот микроавтобус служил для перевозки трупов.

В одном из подмосковных санаториев двое молодых людей работали кочегарами, они же выполняли для Касатки работу могильщиков, сжигая трупы, которые нигде не должны были засветиться, у себя в котельной.

Вводить Николая в курс дела Касатка не стал, сказав, что Муха все расскажет по дороге. Выполняя поручения Касатки, Николай несколько раз виделся с Мухой, но общения между ними практически не было.

Как только Николай опустился на заднее сиденье, машина резко тронулась с места. В зеркало заднего вида он увидел, что за ними следует еще одна машина, в которой находились несколько молодых людей, а чуть поодаль микроавтобус УАЗ.

Муха, как всегда, был немногословен.

- Короче, одна из наших шалав замочила очень крутого делового партнера Касатки. Задача - досконально все выяснить и провести зачистку по полной программе.

В квартиру поднялись вдвоем, остальные остались ждать в машинах.

Дверь открыла молодая взъерошенная женщина, она провела их в гостиную, где сидела красавица с бледным лицом, а перед ней на журнальном столике лежал полностью раздетый мужчина. Обильная растительность на спине и других частях тела делала его похожим на обезьяну. Из его горла торчало горлышко бутылки, большая часть ковра под ним была пропитана кровью.

Ольга, так звали женщину, открывшую им дверь, рассказала, что убитый мужчина стал требовать от Оксаны, красавицы, сидевшей рядом с трупом, каких-то очень пикантных ласк. Та отказала, между ними возникла ссора, и она его убила.

Николай стоял и молча смотрел на Оксану. "Почему эта молодая красивая женщина должна умереть? За что? За то, что не стала сексуальной принадлежностью для этой волосатой обезьяны? Кому станет лучше, если сейчас она уйдет из жизни?" - мучительно думал он.

Следующая мысль заставила его содрогнуться: "А ведь это он должен будет ее убить, или, как выразился Муха, провести полную зачистку".

Николай поймал взгляд Мухи, тот с какой-то злобной усмешкой смотрел на него. Николай кивнул ему в сторону выхода и сам пошел на кухню. Муха отправился следом. Увязавшуюся за ними следом Ольгу они отослали обратно в комнату.

- Я не буду их убивать, - плотно закрыв дверь, произнес Николай.

- Думай, что говоришь. Если мы их не кончим, то другие кончат и нас, и их. Здесь не церемонятся. Знаешь, какие перспективы были у Касатки с этим, с волосатой задницей? К тому же придется оправдываться перед его партнерами, а лучшим оправданием являются трупы тех, кто лишил его жизни.

- Я сказал, что убивать никого не буду.

- Тогда я звоню Касатке и докладываю о твоем особом мнении.

- Делай, что хочешь.

"Что делать? Как поступить? - метался в мыслях Николай. - Одно дело идти против врагов. Здесь действительно все методы хороши. Можно быть жестким, коварным, безжалостным. Но в этой ситуации он выступает против тех, кто является его соратниками. Что-то предпринять против них - рука не поднимется. А у них против него поднимется рука? Успеет ли он в этом случае что-нибудь предпринять?" Вот, что его беспокоило больше всего.

Приехал Касатка. По тому, как он прошел мимо него, словно мимо манекена, Николай понял, что надо быть готовым к самому худшему.

Николай направился в гостиную. Проходя по коридору, где его никто не видел, он дослал патрон в патронник своего ПСМ. В гостиной ничего не изменилось. Оксана так же сидела, словно окаменевшая.

Через какое-то время в гостиную вошел Касатка. Он внимательно осмотрел труп, Оксану, затем сказал, чтобы его оставили с ней вдвоем.

На кухне Ольга стала предлагать кофе, чай. Ее рот не закрывался ни на минуту, пока Муха не бросил ей: "Заткнись!" Между Николаем и Мухой не было сказано ни единого слова.

Услышав шаги в коридоре, Муха вышел первым, за ним выскочила Ольга, Николай был последним. Его вспотевшая рука сжимала в кармане рукоятку пистолета.

Касатка уже собирался выйти из квартиры, но вдруг развернулся и сделал несколько шагов в сторону Николая. Николай был немного ниже Касатки, и поэтому ему пришлось смотреть на него снизу вверх.

- По-моему, таскать тюки и баулы у тебя получается намного лучше, - сказал он. Затем, обращаясь уже к Мухе, произнес, - возьми у него ствол. Пусть уходит.

Николай достал пистолет и положил его в раскрытую ладонь, протянутую Мухой, который с удивлением смотрел на Касатку.

Из квартиры они вышли втроем: он, Касатка и Оксана. Николай не хотел больше находиться с Касаткой рядом и стал спускаться по лестнице пешком. На душе было тревожно. В его жизни наступил очередной перелом, но в то же время была какая-то радость, что этот день ни для него, ни для Оксаны, а может быть еще для кого-то, не стал последним.

* * *

Расставшись с Касаткой, Николай снова занялся челночным бизнесом. Кое-как наладил старые связи, стал возить всевозможные товары из разных стран, сдавая их на реализацию, хотя бизнес этот потихонечку уже стал умирать.

Однажды в самолете рейса Дубаи - Москва на соседнее с ним место сел мужчина, лицо которого Николаю показалось знакомым. Мужчина бросил на него несколько взглядов, а затем заговорил.

- Николай! Вот так встреча! Какими судьбами? С отдыха?

Николай тоже узнал мужчину. Это был Игорь Ильич, один из высокопоставленных чиновников МВД. Первый раз судьба столкнула его с ним еще в советское время. Несколько раз они вместе принимали участие в охоте. Затем случай свел их, когда Николай, будучи следователем прокуратуры, расследовал убийство сотрудника 6-го отдела МУРа.

- Добрый день, Игорь Ильич. Рад вас снова встретить. Вы все там же?

- Да ты что?! Я уже три года как в отставке. Теперь заведую юридической консультацией. Разве я мог бы позволить себе, будучи полковником главка, летать каждые два месяца к теплым морям и океанам брюхо греть. Хотя, что я такое говорю, нынешние могут и не такое себе позволить. Мы хотя иногда и злоупотребляли, но не в таких астрономических масштабах, как это делается сейчас.

Кстати, один из таких нынешних вскоре займет место рядом со мной. Он помог мне решить один вопрос, вот я и устроил ему небольшой отдых с подарками. Ты чем занимаешься?

- "Челночничаю".

- Это с твоей-то головой! Я помню, когда пацаны мента грохнули, почти все руководство к вам в район нагрянуло, а ты как раз с охоты приехал. Тебя прямо в камуфляже на совещание из дома вытянули, даже переодеться не дали. Куча полковников, генералов и ты за столом начальника отделения даешь указания и направления розыска. Очень тогда им обидно стало. Ты когда ушел, много издевок и насмешек в твой адрес прозвучало.

Однако преступники были задержаны именно по разработке твоей версии и с помощью твоих указаний, а те, кто над тобой насмехался, присвоили все лавры себе.

В проходе рядом с их креслами остановился высокий мужчина с большим животом и толстыми обвисшими щеками, по которым струился пот. В руках он держал неимоверное количество пакетов, забитых всевозможными коробками.

Николай понял, что это и есть попутчик Игоря Ильича. Минут двадцать, почти до самого вылета мужчина распихивал свои пакеты по всему самолету, затем влез на свое место, подперев животом впереди стоящее кресло. Сидевший возле окна Николай сделал вывод, что до конца полета о посещении туалета можно забыть.

Мужчина достал откуда-то из-под сидения литровую бутылку виски, жидкости в которой оставалось слегка на донышке, перелил остатки себе в глотку и вскоре захрапел.

После того, как самолет набрал высоту, Игорь Ильич обратился к Николаю.

- Ты адвокатом стать не хочешь? А то давай ко мне. Ты парень молодой, энергичный, юридически грамотный в отличие от многих, которые сейчас к нам приходят. Я таких не беру, хотя они тоже разные вопросы решают без юридических знаний, а с помощью денег. Просто им известно, кому и сколько, а главное - умеют распознавать того, кто берет.

- Спасибо за предложение. Я подумаю.

- Подумай.

Он дал Николаю свою визитку с кучей телефонов, несколько из которых были напечатаны на лицевой стороне, другие были написаны на обратной стороне от руки.

Где-то неделю размышлял Николай о предложении Игоря Ильича. Взвесив все за и против, он все же решил к нему обратиться.

Встреча состоялась в офисе Игоря Ильича, расположенном в непосредственной близости от Старой площади.

- Твое решение окончательное? - спросил Игорь Ильич.

- Да.

- А то, если хочешь, могу устроить тебя судьей. Будешь опять государственным человеком. Беготни меньше, а денег больше.

- У меня не получится. Я взятки брать не умею, да и не хочу.

- Ну-ну! Человек, при необходимости, всему может научиться. Хорошо. Могу предложить тебе два варианта. Первый: долгий путь оформления, собеседований, экзаменов. Второй - короткий, но в этом случае тебе сразу придется заняться одним делом, которое, как бы помягче выразиться, достаточно проблематичное.

После уточнения всех нюансов Николай выбрал второй вариант, и через несколько дней в его кармане лежало новенькое адвокатское удостоверение.

* * *

Звонок Касатки застал Николая врасплох. Почти полтора года они не общались. Сначала Николай даже не узнал его голос. Касатка был то ли пьян, то ли сильно взволнован, а может даже и напуган. Время уже было позднее, Николаю никуда не хотелось ехать, тем более что день выдался на редкость напряженным.

- Нельзя ли перенести нашу встречу на завтра? - спросил он.

- Я тебя очень прошу, приезжай сейчас. Назови адрес, через несколько минут, машина будет у тебя.

По приезде в офис Николая сразу же провели в кабинет Касатки. Тот был действительно пьян, но что странно у него была нарушена координация, язык заплетался, но голова при этом работала четко и ясно.

Он предложил Николаю выпить, указывая на сервировочный столик, заставленный закусками и бутылками со спиртным. Получив отказ, он налил в стакан виски, одним глотком выпил и спросил: "Ну, как ты? Чем сейчас занимаешься? Все шмотки на своем горбу таскаешь?"

- Нет, я работаю адвокатом.

- Адвокат?.. Здорово у тебя получается из одной крайности в другую. Адвокат это конечно хорошо, но мне сейчас хорошие снайперы больше нужны.

- Какой теперь из меня снайпер. Руки, ноги стынут, судороги случаются, долго в засаде не пролежу. Пальцы перебиты, а что самое страшное зрение стало сильно садиться, читаю теперь только в очках.

- С чего это ты вдруг на здоровье жаловаться стал. Ты же не пьешь, не куришь.

- Большая часть моего здоровья на твои дела ушла. А зрение? Наверно слишком часто на мир через оптический прицел смотрел

- Ладно. Снайперов мне пока что хватает, так же, как и адвокатов. Все есть, только довериться некому. Из старых остались только ты, да Муха. Но Муха сам знаешь, человек уж больно своеобразный, исполнитель лучше не бывает, а вот душа потемки. Сколько лет вместе, а так и не смог его раскусить.

- А Гильза?

- Гильзу чеченский снайпер насадил.

- Как это насадил?

- Война когда началась, он решил список побед увеличить, еще пару полочек гильзами заставить. Ну и отпросился повоевать. Лежал в засаде, так чеченский снайпер пулю ему в рот вогнал, она прошла через все его тело, а из задницы выскочила. Так что из особо доверенных у меня только ты и остался.

А дело вот в чем. Наехали тут на меня. В принципе люди они не очень серьезные, но зато отмороженные, голодные. Такие, как правило, самые опасные - им терять нечего, как пролетариату. Я тебя сейчас введу в курс дела и покажу видеозапись с одним из них, чтобы ты знал на всякий случай, каким ветром твоего приятеля завалило.

Он подошел к стоящему монитору, вставил кассету, взял пульт и на что-то нажал. Экран засветился.

- Звук и изображение могут немного не совпадать. Камера снимала издали, блики могли заметить, а микрофон был при мне.

Сначала на экране показалось изображение зала ресторана, затем камера остановилась на одной из кабинок, в которой сидел здоровый кавказец интеллигентного вида. Через какое-то время к столику подошел Касатка и занял место напротив кавказца. Появился звук.

- Это хороший ресторан, - произнес кавказец. - Я когда приезжаю в Москву, всегда прихожу сюда обедать.

Я привез с собой молодого ягненка, отдал его поварам. Думаю, минут через тридцать будем кушать шашлык. Выпивка и закуски на твое усмотрение, а я не пью спиртного, только воду и соки.

Он позвал официанта, и они вместе с Касаткой сделали заказ. После того как официант ушел, кавказец продолжил.

- Меня зовут Мусса, а тебя все почему-то называют Касаткой.

- Называй меня так и ты.

- Хорошо, Касатка так Касатка. Хотя странно, ты вроде бы не из блатных. У меня к тебе одно предложение. Давай о наших делах поговорим после еды. Не хочу, чтобы за время принятия такой вкусной благородной пищи желчь вырабатывалась.

- Я вообще не хотел бы, чтобы наша встреча была похожа на какую-то бандитскую стрелку или разборку, несмотря на то, что вопрос нам придется обсуждать серьезный.

Официант принес бутылку коньяка, графин, скорее всего, с соком и закуску, а в скором времени большое дымящееся блюдо с мясом.

Во время еды никакого разговора о делах действительно не было. Только тогда, когда официант убрал со стола всю посуду и принес большой чайник с чашками и сладости, началась тема, ради которой была назначена встреча.

- Послушай, Касатка, - начал Мусса, - ты правдами и неправдами перевел на себя несколько точек, с которых мы кормились. Нас такое положение вещей не устраивает и его надо как-то изменить. Я понимаю, что воевать с тобой дело очень серьезное, и к тому же опасное, но у нас сейчас нет другого выхода. Я также понимаю, что, если ты отдашь нам эти точки, то покажешь свою слабость другим, и поэтому сейчас мне нужно только твое принципиальное согласие, и если оно будет, тогда мы вместе подумаем, как нам получить свой кусок, а тебе не потерять свое лицо и деньги.

- А что, нельзя найти другие точки или создать новые?

- Мой тейп поверил России, воевал за нее, но Россия всех предает: своих союзников в Восточной Европе, Наджибулу - вашего афганского ставленника, как бешеную собаку повесили на кабульском базаре, а теперь предали нас, тех чеченцев, кто воевал за Россию. Пусть не всегда гладко складывались наши отношения с федералами, но все равно у нас был один враг, мы воевали бок о бок и умирали рядом друг с другом.

Вы всех предали в эту войну. Предали своих солдат, которые там погибли, мирных чеченцев и русских, погибших под вашими бомбами и снарядами.

Помню, еще ребенком, к нам приезжали вьетнамские дети. Тогда у них с американцами война шла. Так вот они нам показывали куски бомб, начиненных шариками, которые американцы на них сбрасывали. Это, конечно, варварство, но американцы сбрасывали бомбы на чужую страну, а наши "краснозвездные соколы" такие же бомбы сбрасывали на свою, на тех людей, кто своим трудом создавал это оружие для защиты своей Родины.

А что сейчас будут делать победители с оставшимся в Чечне русским населением, мне даже страшно подумать.

Да и вообще, эту войну войной назвать как-то язык не поворачивается. На войну пошли, как на прогулку, и очухались только тогда, когда половину Грозного трупами пацанов и сожженной бронетехникой усеяли. Вот тогда у некоторых полководческий дар открылся. Потом война перешла на коммерческую основу, только ленивый не делал деньги на этой войне, а кровь все лилась.

А рейды Басаева на Буденовск и Радуева на Кизляр? Где была армия, МВД, ФСБ? Их не только туда пустили, им дали оттуда уйти вместе с заложниками. А конец войны?

Какой-то чудак на букву М., стратег долбанный, решил всех боевиков в Грозном собрать. Что из этого вышло, сам знаешь. Две тысячи боевиков, вооруженных стрелковым оружием, да еще две тысячи колхозников с охотничьими ружьями да стреляющими трубами беспрепятственно вошли в город, заняли все ключевые места, а нас, чеченскую милицию, в полном составе заставили покинуть город для проверки паспортного режима в отдаленных районах.

Мы сами могли бы справиться со всем этим сбродом, но ведь не дали.

Мало того, федералы так все спланировали, что даже забыли в городе свои штабы и другие учреждения. Хорошо, что их десантура охраняла, эти ребята бились до последнего. Дав боевикам три дня, за которые те подготовились к обороне, федералы в третий раз за войну наступили на грабли, послав в город колонну бронетехники, которую почти всю боевики в очередной раз уничтожили, а потом позировали перед камерами, потрясая медальонами, снятыми с убитых русских солдат.

В результате четыре тысячи чеченцев заставили стотысячную группировку одной из сильнейших армий мира, вооруженную самолетами, вертолетами, ракетами, танками, артиллерией, установками залпового огня подписать позорную капитуляцию.

- Не капитуляцию, а мирный договор.

- Какой там договор, называй вещи своими именами. Все, что было завоевано с таким трудом, такой кровью, отдали за фук. Вообще, чтобы вам выиграть эту войну, надо было проводить специальные операции в Москве. И не в квартирах, которые снимали жители Чечни, а в Кремле и других правительственных и законодательных учреждениях.

Кто теперь во всем мире будет серьезно воспринимать российскую армию? Да и саму Россию.

Конечно, не исключаю, придет время, когда и у вас к власти придут серьезные, порядочные и честные люди. Тогда снова возникнет вопрос в отношении Чечни. Опять туда пойдут русские мужики поливать ее землю своей кровью, беря с боем то, что до них уже неоднократно делали другие, только веры вам уже не будет. Народ же видит, кто помогал боевикам, те в почете и у власти, а те, кто был с Россией, по всей Чечне как бешеных собак гоняют и отстреливают.

Вот и приходится таким, как я, покидать свою Родину и вместо того, чтобы ловить преступников и защищать людей, самому уходить в криминал, чтобы прокормить себя, свою семью и других своих земляков, вынужденных жить на чужбине.

Я же не какой-нибудь лаврушник, хачик или азер. Это они до исступления орали о своей независимости, а когда ее получили всей гурьбой в кормушку - в Россию, а денежки все туда - домой, как клопы-кровососы. А нам с вами жить, а возможно и повоевать совместно придется.

Так что давай, Касатка, решай. Я не у тебя кусок хочу отнять, я в твой бизнес войти хочу и сделать так, чтобы и тебе и мне было хорошо.

Ты же видишь, что перед тобой сидит не какой-нибудь бандюган. По-русски я говорю почти без акцента, а пишу, наверное, грамотней тебя. Русских классиков я не учил из-под палки в четырнадцать лет, зато прочитал "Войну и мир", "Преступление и наказание" уже в зрелом возрасте, но при этом поступаю со своими врагами довольно жестко, не церемонясь.

- Почему ты все время говоришь ваша Россия, если сам воевал за нас и готов, если придется, воевать снова.

- Потому что раньше я считал, что она моя, а я ее, но ошибся. Оказалось, что ей до меня никакого дела нет, впрочем, не только до чеченцев, но и до самих русских.

- Мне неприятно это слышать, все эти разговоры о том, что Россия плохая. Плохая не Россия, а прошлое и нынешнее ее руководство.

- Правильно, но ведь это ваше руководство. Вами избранное, причем повторно.

- А из чего избирать? В нормальных странах люди из хороших выбирают лучшее, а мы были поставлены перед дилеммой - из двух зол выбрать меньшее. Отсюда и "феномен Лебедя". Люди готовы были проголосовать хоть за черта, только не за основных кандидатов.

С одной стороны воровство, взяточничество, разграбление и развал страны. Обогащение одних за счет опускания в нищету других. С другой - жизнь под гнетом: "нельзя" и "запрещено". Да еще начало очередного великого передела, который вряд ли мог пройти без крови, к тому же немалой, а пролитая кровь делает людей врагами на десятки лет вперед. Да еще в такой стране, как наша, нашпигованной вооружением, способным уничтожить не только нас самих, но и весь мир.

Вот и поделилось наше население почти на три равные части: одни решили, что меньшее зло - жулики, другие - что маразматики, третьи просто на все забили.

При таком равенстве жулики все-таки смогли вырвать победу, потому что у них денег всегда больше, чем у других, целые коробки набиты деньгами. Они не покупали избирателей. Они купили людей, способных избирателей привлечь на их сторону. Не брезговали ничем.

В то время как тысячи матерей России оплакивали убитых на войне сынов, а сотни других искали по всей Чечне останки, надеясь, что их сыночек жив и мается где-нибудь в плену, обещали перед выборами создать к две тысячи четвертому году профессиональную армию. Естественно, что все матери, растящие детей, отдали им свои голоса. Даже потанцевать нашему кандидату от расхитителей пришлось! Это и правильно, лучше потанцевать, чем пропеть:

Мы едем, едем, едем В далекие края, "Семья" моя большая И все ее друзья.

- А теперь я, мои сородичи и боевые друзья должны терпеть еще четыре года, пока у вас не появится шанс заиметь достойного правителя, а этого отправить куда следует.

- Если чуда не случится, то да. Да и этого вряд ли отправят туда, куда ты думаешь. С их возможностями и деньгами они найдут решение, как себя обезопасить. Уедут в какую-нибудь безопасную страну или заплатят хорошие деньги каким-нибудь умникам, чтобы те придумали и организовали более выгодный и оригинальный вариант.

- Ты умный человек, Касатка, с тобой очень приятно вести беседу, но дело есть дело. Если до первого декабря ты не дашь мне ответа на мое предложение или ответ будет отрицательным, я буду считать, что между нами возникло недопонимание. Большое недопонимание.

Экран погас.

Какое-то время Николай и Касатка продолжали молча смотреть на него.

- А что, никак нельзя привлечь Муссу к твоим делам? - спросил Николай.

- Ты не разбираешься в этом. Мусса очень умный, смелый и ему действительно нечего терять. Такой, если войдет в дело, со временем все приберет под себя, а тебя самого в лучшем случае отправит на заслуженный отдых, в худшем - грохнет.

Я сейчас уезжаю из России, буду готовиться к войне. Надо все рассчитать, чтобы нанести удар по всем и сразу.

Воевать с такими очень сложно и опасно по целому ряду причин. Во-первых, они не боятся войны. Война их нормальное состояние, она у них через всю жизнь проходит. Во-вторых, самые опасные люди - это те, которым нечего терять, а они сейчас такие и есть. В-третьих, у них крепкий тыл. Ты же не поедешь искать их самих или их родственников по горным аулам, если что, а мы у них на виду и не только мы, но и все близкие нам люди: родители, жены, дети, друзья, любовницы - все те, через кого нас можно достать.

Поэтому, какими бы крутыми не были наши Солнцевские, Измайловские, Ореховские, Люберецкие, они никогда не смогут похвастаться тем, что "крышуют" Бакинский, Грозненский, Тбилисский рынки, а ихние при всей крутости нашей "братвы" держат в кулаке многие лакомые "куски" в России.

- И что? С этим ничего нельзя сделать?

- Конечно, можно. Прежде всего надо рубить экономические корни, то, что приносит им деньги. Их деятельность можно разделить на два основных вида криминала: теневой и ярко выраженный. Теневой - это "крышевание", наркотики, оружие, притоны. Ярко выраженный - разбои, грабежи, убийства, похищения людей, кражи.

Если в ярко выраженном криминале приходится бороться непосредственно с исполнителями, то в теневом - организовывать борьбу надо с теми, кто дает им возможность заниматься у нас преступным бизнесом, кто разрешает им кормиться у нас.

А это прежде всего чиновники всех мастей, начиная с органов власти, правоохранительных органов, исполнительных и законодательных. Те, которые на собрании, перед журналистами, на телевидении говорят о борьбе с преступностью и взяточничеством, а сами находятся на содержании разных этнических преступных группировок. Те, которые по фамилии Ивановы, Петровы, Сидоровы, а не Гасаевы, Дудаевы и Мамедовы.

Чтобы прекратить все эти безобразия, требуются две вещи: сильная власть и смелые, грамотные и идейные исполнители. Сейчас у нас нет ни того, ни другого.

"Все, что говорит Касатка, правильно и с этим не поспоришь, - подумал Николай, - но какая в принципе людям разница, кто у них отбирает нажитые ими деньги и какая у него фамилия - Мамедов или Степанов. Бандит - он и есть бандит.

Да и сама деятельность Касатки ничем не отличается от деятельности любой из преступных группировок, только что наколок нет и ходок за спиной. Получается, что и я один из них".

К тебе у меня два задания или просьбы, воспринимай это, как хочешь. Понимаю, что у тебя своя жизнь и нас с тобой ничего не связывает, но когда-то я тебе помог, сейчас мне требуется твоя помощь, тем более твои услуги будут очень хорошо оплачены.

Первая моя просьба, это в случае моей смерти оказать помощь Оксане, так как тогда ее жизнь будет в большой опасности. Как говорил наш основоположник: "Промедление смерти подобно".

Здесь в отдельном пакете документы, которые ты ей должен передать, паспорт и десять тысяч долларов на расходы.

Вторая моя просьба очень опасная. На Украине есть один бандитский авторитет, именно бандитский, потому что, по моим сведениям, с ворами-законниками он не дружит, да и они его не жалуют, но связываться с ним никто не хочет. Боятся. Решил я этого авторитета убрать. Я и сам никогда не пошел бы на это, если бы не кое-какие серьезные обстоятельства.

Твоя задача тщательно продумать и аккуратно разработать план по его устранению. Малейшая ошибка, малейшая утечка информации и всем нам крышка.

В этом пакете, - с этими словами он протянул Николаю второй пакет, - двадцать тысяч долларов и кое-какие сведения, которые мне удалось раздобыть. Деньги эти только на проведение операции. Остальные, сто тысяч долларов, лежат в одном из финских банков, они предназначены лично тебе за все. Сейчас ты подпишешь документ и сделаешь ксерокопию своего загранпаспорта. Как только эти два документа придут в банк, ты получишь возможность распоряжаться всеми этими деньгами, они твои. И последнее, вот конверт, как только выполнишь заказ, отправь.

Я понимаю, что ты не мальчик, к тому же имеешь проблемы со здоровьем, но никому другому я не могу поручить это дело. Если ты поймешь, что один не справишься, и привлечешь к этому делу кого-то еще, то знай, сразу после ликвидации или при каких-либо форс-мажорных обстоятельствах ты должен будешь их убрать.

Даю тебе пару дней, чтобы разобраться с текущими делами, после чего едешь в Киев и начинаешь работать над задачей. Со мной связь через Муху, он же тебя обеспечит всем необходимым, но даже он не должен знать, чем ты занимаешься.

Сам я в ближайшее время улетаю в Эмираты, прилечу в середине декабря, если, конечно, все будет нормально.

* * *

Прилетев в Киев, Николай первым делом приобрел по доверенности старенький "жигуленок".

В пакете, переданном Касаткой, была информация о местах, в которых мог бывать Стась, так звали авторитета, которого ему заказал Касатка.

Вооружившись картой Киева, он объездил все эти места и скрупулезно их изучил: подходы, время посещения, укрытия, откуда можно наблюдать за объектом и можно будет произвести выстрел, чтобы поразить объект наверняка, а также возможные пути отхода.

Перед Николаем также стояла задача, какое оружие использовать. Взрывчатые вещества, гранатомет и огнемет он отвел сразу. Это было громоздко и, кроме того, могли пострадать другие, совершенно случайные люди. Снайперская винтовка также представляла определенные неудобства, короткоствольный карабин с оптическим прицелом или даже хорошо пристреленное охотничье ружье с оптикой выглядело более оптимально, но самое лучшее, это найти такую позицию, с которой можно было бы вести прицельный огонь из пистолета.

В Киеве у Стася нашлось одно место, которое тот посещал каждый свой приезд по несколько раз. Это была небольшая банька на окраине города. В ней он не только парился и безобразничал с девчонками, но и проводил деловые встречи.

Николай изучил не только здание бани, но и всю прилегающую к ней территорию. Здесь его ждало разочарование. Места, откуда можно было произвести прицельный выстрел, а потом уйти, не рискуя, что тебя заметят, не оказалось.

Сначала Николай решил, что в тот момент, когда Стась будет выходить из машины, расстреляет его из автомата из окна своего "жигуленка", а затем попытается скрыться. Но Николай по своему опыту знал, что человек может получить в тело несколько пуль и все равно остаться живым, а уверенности, что из автомата он сможет попасть в голову или сердце, у него не было. Этот вариант имел еще один минус. По данным Касатки машина Стася была бронирована, и автоматный огонь для нее и тех, кто в ней находится, безопасен. Значит, за ним сразу начнется погоня, а с его навыками вождения уйти от профессионала он вряд ли сможет.

Привлекать кого-то еще он не собирался. Лишний грех брать на душу он не хотел.

Уже почти потеряв надежду, Николай решил осмотреть баню изнутри. Внутри бани находилось одно большое общее отделение и два отдельных. В большом помещении могли париться все желающие, естественно, кто мог себе это позволить, так как цена билета была раз в десять выше обычной. В другие две отдельные сауны случайные люди просто так попасть не могли. Сауны находились на втором этаже, их посещали только люди определенной категории: крупные бизнесмены, крутые бандиты, чиновники, иногда сотрудники правоохранительных органов. Последние приезжали не одни, а с кем-нибудь, кто за них расплачивался.

Эти две парные отличались лишь тем, что в одной из них был небольшой бассейн, а в другой не было. Стась посещал всегда только ту парную, которая с бассейном. Николай выяснил это, посещая баню в одно время со Стасем.

Выбрав момент, когда парную покинули очередные посетители, а другие еще не появились, Николай заглянул в нее. На недоуменный взгляд уборщика сказал, что забыл часы, и обошел все помещение, в том числе и парилку.

Помещение состояло из небольшого зала, который служил также и раздевалкой, маленького бассейна, душевой и собственно парной, под потолком которой имелась небольшая форточка-отдушина. Такие форточки в парной делают для лучшего проветривания.

Клиенты, посещающие парную, как правило, меняются каждые два часа. Вкусы у всех разные. Одни поливают раскаленные камни эвкалиптом, другие мятой, третьи пивом и даже коньяком.

Николай посмотрел, куда выходит форточка. Так как она была очень маленькой, то обзор из нее был небольшой. Выйдя на улицу, он разглядел эту форточку. Она располагалась под самой крышей здания на боковой стороне. Внизу под ней был небольшой дворик, с трех сторон окруженный домами, а со стороны улицы его закрывали большие решетчатые ворота. Внутри дворика стояли несколько мусорных баков и какой-то строительный хлам.

Николай вошел в подъезд соседнего с баней дома. Дом был жилой. Поднявшись на чердак, Николай через маленькое окно выбрался на крышу. Форточка сауны находилась от него метрах в десяти.

Первая мысль, которая пришла Николаю, была мысль о гранатомете, но он тут же ее отбросил. Как он узнает о том, что Стась находится именно в парной, а не в каком-нибудь другом помещении. Необходимо самому быть рядом с форточкой, чтобы точно знать, что Стась там.

Второй вариант, спустится с крыши, но в этом случае его могут заметить с улицы. Кроме того, парная находится почти под самой крышей, и малейший шум может насторожить Стася. Нет, здесь надо придумать что-нибудь другое.

Для начала Николай решил измерить высоту от земли до форточки. Для этого он съездил, купил леску и линейку. Привязав к концу лески груз, он опустил его с крыши вниз, пока тот не коснулся земли, а затем измерил длину лески. Получалось, что расстояние от земли до форточки около восьми метров.

Оставалось решить самый главный вопрос, каким образом он может оказаться рядом с форточкой? Лестница отпадала сразу, ее могли заметить, когда выносят мусор, да и сама транспортировка ее может привлечь внимание.

На выходе с чердака, взгляд Николая упал на сложенные в углу чердака водопроводные трубы. Авантюрная идея неожиданно осенила его. А что если с помощью труб сделать разборный восьмиметровый шест и по нему добраться до форточки.

Целый день Николай гулял по парку на Владимирской горке, тщательно продумывая все детали, и к вечеру план был готов.

На следующее утро он выехал в Москву, где его ждало страшное известие - Касатка мертв.

Случилось это именно первого декабря, и кто бы сейчас чего бы ни говорил, Николай знал, что стало причиной его смерти. О смерти Касатки ему сообщил Муха, он же предложил лететь с ним в Эмираты, чтобы попытаться что-нибудь выяснить на месте, а также организовать транспортировку тела в Москву.

Лететь в Эмираты Николаю предстояло и по другой причине, там находилась Оксана. В самих Эмиратах ей вряд ли что-нибудь угрожало, но в Москве, она подвергала себя смертельной опасности.

Николай взял собаку и ушел с ней в парк, чтобы спокойно продумать план дальнейших действий. Шальная мысль пришла ему в голову: "А зачем отдавать Оксане деньги и для чего теперь ему убивать Стася. Ведь в сложившейся ситуации он и так может присвоить себе все деньги. Но как потом он сможет жить со всем этим, неся на себе проклятье пусть уже и мертвого Касатки, а также гнойную язву на своей совести. Принесут ли такие деньги ему счастье?"

Вернувшись домой, он посмотрел и проверил все документы, оставленные Касаткой для Оксаны. Затем поехал к своей знакомой в авиа кассу и выкупил билеты на панамский паспорт Оксаны до Стамбула.

* * *

Прилетев в Дубаи, Николай сразу направился в гостиницу к Оксане, а Муха поехал в морг.

Самолет в Москве задержали с вылетом, и до отлета Оксаны в Стамбул времени почти не оставалось. Николай забрал ее из гостиницы и отвез в аэропорт.

Уже перед самым вылетом Оксана попыталась прижаться к нему, но он отстранился, и тогда ему пришлось выслушать такое, что в тот момент он даже пожалел, что протянул ей руку помощи. Правда, много позже, через какое-то время, вспоминая их с Оксаной расставание, простил ее, до конца осознав, что пришлось испытать этой красивой женщине.

* * *

В Москве вскрытие Касатки было произведено во втором морге, так как сотрудники именно этого морга обладали большим опытом по вскрытию криминальных трупов. Как они согласились на это и за сколько, Николай не знал, этими вопросами занимался Муха.

Именно он, Муха, становился приемником Касатки.

Никаких следов насильственной смерти найти так и не удалось.

Гроб с телом Касатки для прощания был выставлен на первом этаже его офиса. Было море цветов в венках, корзинах и просто россыпью, все цветы были живые.

Народу перебывало много. Некоторые приезжали, отдавали дань усопшему и сразу же уезжали, а их места тут же занимали другие.

Николай стоял рядом с Мухой. Многие из приезжающих подходили к Мухе и выражали свои соболезнования, но Николаю никто из них знаком не был.

- Не думал, что будет так много народу, - произнес Николай.

- На это есть две существенные причины, - ответил Муха. - Во-первых, труп признан не криминальным, а значит, у ментов нет оснований засвечивать всю эту публику. Сам по себе факт, конечно, исключительный. Авторитет умерший своей смертью, за последнее время я вообще не помню такого.

Даже если смерть насильственная братва всеми силами пытается это скрыть, иначе у ментов есть все законные основания перетрясти не только окружение усопшего, но и всех тех, кто был с ним как-то связан. Менты, конечно, и так беспредельничают - наружка, прослушка, подглядка. Но это им информацию дает, а доказательной базой являться не будет.

Порой до маразма доходит. Какому-нибудь бомжу с пробитой головой и заснувшему мертвым сном благодаря Дедушке Морозу всунут в карман документы по нефтяному контракту и, пожалуйста, есть повод для оперативно-розыскных мероприятий и отработке интересующих людей на законных основаниях. А на самом деле выполняется заказ конкурентов или какой-нибудь милицейский чин место себе после отставки готовит.

Во-вторых, похороны сами по себе процедура специфичная. Это на свадьбы, дни рождений и встречи люди ходят по приглашениям, а на похороны может прийти любой, кто знал покойного, и даже те, кто его не знал. Здесь могут встретиться самые злейшие враги, которые при иных обстоятельствах и близко друг к другу не подойдут, но плохой мир лучше хорошей войны. И те, и другие вроде приезжают, чтобы отдать свой долг усопшему, а на самом деле ищут возможности для налаживания отношений или хотя бы переговоров.

Взгляд, кивок головы, улыбка может послужить началом примирения. К тому же, глядя на гроб, многие горячие или отмороженные головы трезвеют. Никто не хочет стать героем следующей траурной тусовки. Так что большинству присутствующих здесь до самого Касатки нет никакого дела, поэтому я всю эту процедуру терпеть не могу - немного соплей, слез и огромная куча лицемерия.

Пойдем лучше в кабинет Касатки, выпьем, к тому же мне надо кое о чем с тобой переговорить.

Они поднялись на второй этаж и прошли в бывший кабинет Касатки.

- А ведь он хотел тебя убрать, - произнес Муха, опустившись в мягкое кресло.

- Не может быть. За что?

- За что? За то, что ты тогда на квартире девчонок мочить отказался. Но в последний момент передумал. Скорее всего, из-за Оксанки. Запал на нее сильно и сразу, поэтому и тебя чистоплюя пощадил.

Кстати, куда ты ее отправил?

- Тебя это не касается.

- Правильно, меня не касается, но если кое-кто денег, которые за Касаткой числятся, недосчитается, то обязательно коснется.

- Поимей совесть, Касатка тебе не подельщиком был, а другом считался.

- Совесть, дружба - понятия хорошие, но под крупным денежным потоком и они размываются. Ну, ладно, об этом после.

Есть очень серьезные люди, которые о тебе кое-что слышали, но ни разу не видели. Они желают с тобой познакомиться.

- То, что они желают со мной познакомиться может быть и хорошо, но дело в том, что я ни с кем знакомиться не собираюсь.

- Напрасно, а вдруг они тебе предложат занять место Касатки.

- Тебе еще не надоело моей "загрузкой" заниматься? Я прекрасно вижу, что место Касатки очень хочешь занять ты. Смею тебя заверить, что конкуренцию тебе я составлять не собираюсь. Мне от тебя надо только две вещи, вернее три.

- Ну, говори свои три сокровенные желания, а я, как добрый Джин, постараюсь их выполнить.

- Первое и самое главное. Ты должен оставить в покое Оксану и не искать ее.

- На сто процентов не гарантирую, но постараюсь. Давай следующее.

- Второе. Мне нужно, чтобы никаких данных, никаких упоминаний обо мне здесь не осталось.

- Эту твою просьбу уже выполнил Касатка перед смертью. Он убрал из всех компьютеров всю информацию, касающуюся тебя.

- Это, конечно, прекрасно, но есть человек, который меня хорошо знает.

- Гутман, что ли? Так он с Лариской уже неделя как укатил на свою родину.

- Неужели в Израиль?

- Какой там Израиль. В Штаты, на Брайтон Бич. Для таких, как он, Родина это не там, где корни, а там, где жить хорошо. Ну, ладно, давай свое последнее желание.

- Мне нужно оружие. Касатка говорил, обращаться к тебе по этому вопросу.

- Оружие? Пожалуйста. Тебе что нужно? Реактивная установка, танк, вертолет?

- Мне нужно два чистых пристреленных пистолета, вернее револьвер и пистолет с глушителями.

- Странный ты все-таки человек, Монах. От таких заманчивых перспектив отказываешься, а на себя берешь роль простого киллера.

- Это просьба Касатки.

- Раз просьба, то это дело святое. Из револьверов могу предложить пятизарядную "берету", "чистая", надежная, пристреленная и гильзы не разлетаются, глушитель тоже фирменный, заводской, не от какого-нибудь Васи Самоделкина, а из пистолетов наш добрый, старый друг ТТ.

- Первый раз слышу о револьвере "берета". Я всегда считал, что у них одни пистолеты.

- Я тоже считал, что у "кольта" одни револьверы, а у него и пистолеты классные имеются. Да, чем эта "берета" еще хороша, - к ней стандартный макаровский патрон подходит.

Весь лимит твоих желаний закончился. Когда и куда доставить стволы?

- Завтра на сотый километр Киевского шоссе.

- Без проблем.

- И последнее. Есть у меня к тебе один вопрос, но если не хочешь, можешь не отвечать.

- Задавай.

- Почему у тебя кличка "Муха", и почему ты все время там, на Кавказе, таскал с собой гранатомет?

- Рана для меня эта большая, но раз пошел у нас с тобой разговор по душам, отвечу, тем более что из всех живых, кто был ко мне близок, ты один остался.

В афганскую я разведротой командовал. Однажды получили мы приказ оседлать несколько вершин над дорогой, чтобы одна колонна без проблем опасный участок прошла. Собрал я своих ребят, поставил задачу, разбил на группы и вперед. Сам тоже отправился с одной из групп к самой скалистой высоте, поэтому и ребят взял наиболее крепких и натренированных.

Возле самой горы напоролись на засаду. Двоих потеряли сразу. Душманы сделали из камней что-то вроде дзота и оттуда стреляли по нам. Это сейчас у каждого третьего автомат с подствольником, тогда таких у нас не было, а гранатометов нам не дали. Связался с командованием по рации, чтобы "вертушки" прислали, а мне в ответ: "У "вертушек" приказ строго следовать над колонной, они задействованы для ее прикрытия и сопровождения. Обходитесь своими силами, но чтобы через час все высоты были под вашим контролем".

Приказ есть приказ. Послал я двоих ребят в обход на вершину, а с остальными попробовал подобраться к "духам" на бросок гранаты. Наша попытка закончилась тем, что мы потеряли еще одного пацана.

- И что всех насмерть?

- Насмерть?! Они уже в мертвых десятки пуль загнали.

Мы уже готовились к следующей атаке, когда в том месте, где укрывались "духи", взорвалось несколько гранат, затем с вершины короткими очередями стал бить автомат. Я понял, что мои пацаны смогли взобраться на вершину. Чтобы не рисковать всеми, я с одним сержантом бросился вперед. Огня по нам никто не открыл.

За грудой валунов лежали трое "духов". Все они были уже мертвы.

Колонна проследовала мимо нас только через два часа. С воздуха их прикрывали три "вертушки": два Ми-24 спереди и Ми-8 сзади.

Впоследствии я узнал, почему над этой колонной так тряслись начальники. В ней ехали два молодых лейтенанта, чьи отцы были большими шишками. Для таких организуют "домашнюю войну" без риска быть раненым или убитым. Таким и стрельбы показательные устраивались, куда-нибудь в сторону гор, а за это по звездочке на грудь, а то и на погоны. После чего эти герои-ветераны отправлялись в Союз, где их ждали новые назначения, в какую-нибудь группу войск в Германии или Чехословакии. Везде были в цене "опытные, обстрелянные войной офицеры".

А жизни четверых моих пацанов стали просто разменной монетой. Они же все мне как сыновья были, "батей" меня называли. Сильные, смелые, красивые - генофонд нации.

- Ты же говорил, что убили троих.

- Один из тех двух, кого я послал в обход на вершину, сорвался со скалы. С тех пор не было ни одного задания, на которое я не брал бы с собой гранатомет. От других требовал, чтобы и они в обязательном порядке имели гранатометы под рукой. Вот и прозвали меня за это "Мухой". Все, если что, обращайся.

- Не представляю, как ты сможешь занять место Касатки. Он ведь не только силой, но и хитростью действовал. А ты - человек прямолинейный, чуть что, ствол в рот или к яйцам.

- Ничего, потребуется, и хитрить научусь. А то давай вместе, у нас же здорово с тобой получается. Помнишь, как тогда, в бою? Шикарная жизнь при небольших нервных затратах.

- Шикарная жизнь, говоришь. А что потом? Шикарный гроб? Шикарные похороны? Нет, это не мое, да и тебе не советую.

Порви с этим, пока не поздно, заведи семью, детей. Поживи нормальной человеческой жизнью.

- Человек может жить нормальной человеческой жизнью, если рядом с ним живут такие же нормальные люди, как и он сам, но если вокруг тебя взяточники, воры, жулики, бандиты, ты должен быть приспособленным к жизни с ними, а здесь ты или волк или овца. "С волками жить - по-волчьи выть".

Можно, конечно, умотать в какую-нибудь правильную страну, но это не для меня.

- Тебе имя Мусся о чем-нибудь говорит?

- Да, это тот кто стоит за смертью Касатки.

- Откуда тебе это известно?

- Неважно. Тем более, что предъявить ему сейчас ничего нельзя. У нас нет доказательств, что смерть Касатки была насильственная.

* * *

Третий день Николай сидел в салоне своего "жигуленка" недалеко от входа в баню, которую посещал Стась. Сюда он подъезжал только с наступлением темноты. На всей улице была освещена лишь фасадная часть бани, да еще горело несколько окон в соседнем доме. На чердаке этого дома он спрятал шесть полуторадюймовых труб, пять переходников, два газовых ключа, оружие и монтажный пояс со страховочными цепями.

Неожиданно его ослепил свет сильных фар. "Мерседес" Стася и еще один автомобиль с охраной, развернувшись, остановились возле входа в баню. Из "Мерседеса" вышел Стась. Он был не один, а в сопровождении незнакомого Николаю мужчины.

Николай выбрался из машины и, сделав несколько наклонов и приседаний для разминки, поднялся на чердак соседнего с баней дома.

Около десяти минут ему потребовалось, чтобы собрать из труб девятиметровый шест и осторожно опустить его во внутренний дворик. Надев на себя монтажный пояс и подготовив оружие к стрельбе, он спустился вниз по шесту.

Во дворике он аккуратно переставил один из мусорных баков вплотную к воротам. Это было сделано для того, чтобы в крайнем случае, если его заметят, попытаться быстро перелезть через ворота и убежать.

Затем он переставил шест под конек крыши рядом с форточкой, выходящей из парной, и вскарабкался наверх.

Заглянув в форточку, он убедился, что в парной еще никого нет.

"А может они пошли в другое отделение", - подумал Николай.

С помощью прикрепленных к монтажному поясу цепей, на концах которых вместо карабинов были крюки, он повис под самой крышей в непосредственной близости от форточки. Только так можно было высвободить руки для стрельбы.

Минуты ожидания текли очень медленно.

О том, что в парную вошли, он почувствовал благодаря теплому дуновению из слегка приоткрытой им форточки. Николай достал из-за пояса револьвер и взвел курок, затем осторожно заглянул в форточку. Прямо перед собой он увидел лицо незнакомого ему человека. Секунду они молча смотрели друг на друга.

От испуга мужчина как бы отшатнулся в сторону, и в этот момент Николай увидел второго мужчину, стоящего на нижней полке. Это был Стась.

Левой рукой Николай резко открыл форточку и поднял руку, державшую револьвер. Стоящий рядом с форточкой мужчина, увидев направленный на него ствол, закрыл лицо ладонями.

Николай выстрелил. Пуля, отбив кусок мизинца, вошла ему в лоб. Стась, сориентировавшись, бросился к выходу из парной, но две выпущенные Николаем пули, в копчик и между лопаток, - заставили его упасть на кафельный пол возле двери.

В револьвере оставалось еще два патрона. Прицелившись, Николай выстрелил еще два раза Стасю в голову. Последнее, что он увидел перед тем, как спуститься вниз, это быстро увеличивающаяся в размерах темная лужа рядом с головой Стася.

Спустившись вниз, Николай переставил шест к стене противоположного дома, затем быстро поднялся по нему на крышу, с опаской поглядывая на открытую форточку в парной. Руки тряслись от напряжения, сил потрачено было много. Он даже не смог втянуть наверх тяжелый шест.

"Повезло ребятам, - подумал он о своих бывших коллегах. - Классный им вещ. док. достанется".

* * *

Оксана стояла на балконе своего особняка, устремив взгляд в океанскую даль. Рядом с ней на небольшом столике лежал надорванный конверт и лист бумаги, на котором была написана всего одна фраза:

"Я выполнил твою просьбу. Касатка"...

Конец первой книги