Таманский Ю. : другие произведения.

"Бумеранг из глубины". часть6"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
   "БУМЕРАНГ ИЗ ГЛУБИНЫ".
   (виртуальная война)
   ГЛАВА VI.
  
  
   "Антонина".
   Ковалёв, после разговора по телефону с Катей, лежал на широкой кровати неподвижно и смотрел не моргающими глазами в потолок. Внутренне, он испытывал протест против уже состоявшейся разлуки с любимой женщиной. Настроение естественно испортилось и больше походило на отвратительное состояние. Накануне вечером он готовил себя для такого случая, но... Так и ни пришёл, ни к какому выводу.
  - Пусть всё будет, как кривая выведет, - махнул рукой Ковалёв. - Решение вопроса: "Что делать?", оставим на утро.
   Он не успел, за него всё решила Катя. Сейчас он лежал и казнил себя:
  - Ведь я же к этому подготовился и умом, и сердцем. Почему же тогда так сильно зацепило? Непонятно.
  Для подобных случаев у Ковалёва была заготовлена уловка. Он, как правило, переключался на иную тему, чтобы отвлечься и успокоиться. Выбранный в этот раз сюжет, был несколько отвлечённым, но чем-то, исподволь, перекликался с личной драмой.
  - Где-то я давно читал, - вспомнил он, - что древнегреческие песни и пляски в честь Бога Диониса сопровождались принесением ему в жертву козла. Во время празднеств исполнялось сказание о Дионисе - трагедия. Трагос - козёл, одэ - песнь, а трагедия - козлиная песнь или песнь в честь козла. - Непроизвольно он вернулся к своей маленькой трагедии. - Выходит, что в этой истории я выступил в роли жертвы, то есть - козла. Оригинально. А кто же тогда Дионис?
  Лицо его расплылось в улыбке. Встрепенувшись, он сразу же пришел в личных переживаниях к компромиссному решению.
  - Женщина сделала свой выбор, и заставить поступить её по-другому не в моих силах. Прощай, Катя! Она - теперь воспоминание, тень из прошлого. А я свободен как ветер, гуляю, как хочу.
  Он сел на кровати и стал обдумывать дальнейший план действий.
  - Первое что надо сделать, поменять номер на одноместный и менее просторный. Зачем мне теперь такие хоромы, для одного? Второе, останусь в городе ещё на пару дней. Уж очень хочется пройтись по памятным местам, навестить колодцы дворов Петербурга. Как это было когда-то давным-давно.
  Ковалёв пересел в удобное, мягкое кресло и стал вспоминать годы учебы в академии. Он просидел так около часа, а под конец припомнил свой ленинградский роман. Познакомился он тогда с интеллигентной молодой женщиной по имени Антонина.
   У Тони до него был неудачный брак, с коллегой из симфонического оркестра, в котором они оба играли в городской филармонии на скрипках. Служебный роман между молодыми людьми закончился браком. Прожили вместе они недолго. Тоня рассказывала, что с мужем рассталась, после трёх лет совместной жизни, только по одной причине. Всё у них было: и любовь, и хорошие отношения, и привязанность друг к другу, но не было детей. Врачи, после долгих исследований, вынесли Антонине жестокий приговор, что детей у неё никогда не будет. Между супругами после этого, словно пробежала чёрная кошка, и они вскоре разошлись.
  Ковалёв познакомился с Антониной случайно.
   К последнему году учёбы в академии, у него были два хороших товарища. Объединяло их то, что все они являлись выпускниками разных лет одного и того же военно-морского училища. Однажды, в выходной день, три друга поехали отдохнуть в центр города и, побродив немного по историческим и культурным местам, зашли в ресторан "Кавказский" на Невском проспекте, немного перекусить и выпить. В ресторане, в тот вечер, скромно справляли день рождения, одной из подруг, три молодые женщины.
  В процессе вечера, обе компании познакомились и в конечном итоге оказались за одним столиком. Вечер провели вместе и на выходе из ресторана пары разделились по принципу взаимных симпатий. Ковалёв провожал Антонину. Дом этой девушки, как, оказалось, находился недалеко от центра города и от того места, где они отдыхали. Медленно идя и разговаривая, Пётр и Тоня не заметили, как очутились возле её парадной. Они очень понравились друг другу, и в дальнейшем их знакомство растянулось на целый год, пока Ковалёв не закончил учёбу в академии. Встречи между Петром и Антониной происходили эпизодически, в основном, по выходным дням, когда оба были свободны от своих основных занятий. Молодых людей тянуло друг к другу, но проявить до конца искренние чувства Антонину всегда останавливал тот факт, что Пётр находился в браке, и у него была семья. Тоня осуждала в душе подобное влечение, но ничего поделать с собой не могла. Это особенно проявлялось, когда она по работе выезжала ненадолго на гастроли вместе с оркестром. Через несколько дней, после отъезда, становилось ясно, что ей очень не хватает рядом умного и отзывчивого Петра, да и не последнюю роль в этой привязанности играло природное предназначение мужчины и женщины друг для друга. Единственным утешением для её самооправдания, в сложившейся ситуации, было то, что она не собиралась разбивать его семью. О том, как пережить прощание с ним в дальнейшем, она старалась не думать. Пётр относился к их встречам без каких-либо угрызений совести. Он рассуждал, примерно, как и многие мужчины в таком положении.
  - Жена меня не любит, и брак наш держится, пока, только ради детей.
  Антонине рассказывать все перипетии своей жизни, он не собирался по одной простой причине, всё это, по мнению Петра, выглядело бы, как оправдание его поведения.
  - Нам обоим хорошо, а дальше, как судьба распорядится,- рассуждал он.
  Когда родители Антонины уезжали к маминой сестре в Петергоф, то они не упускали возможность проводить всё это время у неё дома. Квартира на ночь оставалась в распоряжении влюбленных. Подруга Ковалёва не обладала яркой, картинной красотой, но была недурна собой, а от человеческих качеств её он был и вовсе без ума. По своей природе такие женщины, если влюбляются, то отдают своё сердце и тепло полностью, без остатка. Вплоть до их знакомства, с женщиной такого воспитания, внутренней красотой, какие были у Тони, он никогда в жизни не встречал.
   Очень быстро пролетел год, и настало время расставания. Пётр не питал никаких иллюзий по поводу того, что Тоня поедет за ним на Крайний север или далекий Тихий океан. Она очень привязалась к нему, но уж никак не походила на жену - декабристку. Он хорошо понимал, что второй такой спутницы в жизни, как его ещё действующая жена, ему не надо. Жить в разных местах, растить детей, имея штамп в паспорте, в обычном понимании, это не семья. Стремление жить "как положено", не покидало Петра всё время. Поначалу, он даже строил планы на будущее, что разведётся и создаст новую семью, но в дальнейшем пришёл к выводу, как это ни горько, с Антониной им не быть вместе. Прощаясь, Тоня всплакнула и обещала ему писать. Он посмотрел в её глаза глубоким ясным взором, ничего не говоря. По приезду на прежнее место службы, Ковалёв получил от неё ровно три письма и ответил на них, после этого питерский роман закончился.
  - Интересно, как сложилась её жизнь. Сейчас, когда "поезд ушёл", - он даже пожалел о том, что тогда смирился с её потерей.
  Неожиданно зазвенел телефон. За всё время пребывания его в гостинице, это был второй звонок. Если первый, от Кати, он как-то ещё ожидал, то, что означает этот, второй? Ковалёв поднял трубку и ответил кратко: "Да".
  - Пётр Иванович, извините меня за назойливость, но нам необходимо встретиться.
  Голос Азиза, Ковалёв сразу узнал.
  - Что-то случилось? - поинтересовался он.
  - Абсолютно ничего, не переживайте. Мне необходимо, кое о чём Вас проинформировать. Cколько Вам надо времени, чтобы собраться?
  Ковалёв после короткой паузы, вызванной раздумьями над создавшейся ситуацией, ответил: "Через пять минут, я выйду".
  - Хорошо. Через пять минут у входа будет стоять черный шестисотый "Мерседес".
  Ковалёв медленно положил трубку на рычаг, весь в размышлениях.
  Собрав необходимые вещи первой необходимости в небольшую сумку, он вышел из номера. Пётр Иванович после встречи собирался побродить по городу. В холле, его остановил администратор.
  - Господин Ковалёв, извините меня, у вас завтра, в 11.00, заканчивается оплата за номер. Вы будете продлевать своё пребывание? - спросил он.
  Посетитель, немного подумав, ответил.
  - А у вас есть свободный, одноместный номер?
  - Есть.
  - Какова его стоимость?
  Администратор назвал цену, которая не намного превышала ту, которую он платил за двухместный.
  - Хорошо, я останусь ещё на сутки в прежнем номере. Сейчас мне некогда, а вернусь вечером, доплачу.
  Ковалёв вышел из гостиницы и сразу обратил внимание, что справа от выхода уже стоит указанный ему "Мерседес". Только он подошёл к машине, дверь перед ним открылась, и оттуда вышел мужчина всё того же, привычного для него восточного типа. Он держал дверь открытой, пока Ковалёв не сел в машину, и только после этого захлопнул её снаружи. Машина отъехала от гостиницы и помчалась, быстро набирая скорость. Ковалёв уже не мог видеть, что на её место подъехал микроавтобус вишнёвого цвета и в него сел араб, уступивший ему место в "Мерседесе". В салоне, на заднем сидении рядом с ним, сидел Азиз, а впереди только водитель. Ковалёв повернул голову в сторону Азиза, и они поздоровались. По тому, с каким тоном лёгкого раздражения поздоровался Ковалёв и все признаки неудовольствия на его лице, говорили о том, что он сердится. Азиз это почувствовал сразу. Он нажал на кнопку, между водителем и пассажирским салоном поднялось стекло.
  - Петр Иванович, я ещё раз должен перед Вами извиниться, но эта встреча необходима. Простите меня великодушно, - начал он разговор. - В прошлую встречу, я Вам не сказал о том, что наш руководитель, самый главный, поставил перед нами задачу, четверым присутствовавшим на совещании: "Если с головы командира подводной лодки упадёт хоть один волос, то вы потеряете свои". Пока мы не обеспечим Вашу безопасность, придётся терпеть нашу опеку. Жизнь тех людей, о которых я сказал, на некоторое время зависит от Вашего здравия и благополучия.
  У Ковалёва такое высокое внимание и забота, постепенно, растопило недовольство.
  - Я буду, краток,- продолжил Азиз. - Ваш бывший сослуживец, а наш, в некотором роде, компаньон, заболел нехорошей болезнью под названием - "алчность". Ему показалось, что за проделанную работу мы ему мало заплатили.
  - Не пойму, о ком речь? - удивился Ковалёв.
  - Тот, кто Вас рекомендовал, Пышков Сергей Степанович.
  - А-а-а! Который красиво жить любит.
  - Любил, но всё по порядку. Я Вам открою, тайну, Пышков получил 200 тысяч долларов лишь за то, что несколько раз поднял трубку телефона. Совсем недавно, он стал нас шантажировать и требовать уже пять миллионов долларов, в обмен на то, что не сдаст нас американцам.
  - Аппетит, а, следовательно, и ставки растут, - ухмыльнулся Ковалёв.
  - Может быть, но мы никогда не позволим на себе ездить. Этот господин думал, что если он представитель спецслужб мощного государства, то сможет под его прикрытием решать свои корыстные интересы. Ошибался.
  Азиз сделал паузу и что-то обдумывал.
  - Вы знаете, Пётр Иванович, это общеизвестная фраза, но "Бог всё видит". Пышков на днях, случайно, попал в автокатастрофу. Милиция официально заявила, что водитель заснул за рулём. Он был один и возвращался с недавно купленной подмосковной дачи. Мы имеем пару фотографий того несчастного случая.
  Азиз полез во внутренний карман пиджака и достал оттуда конверт. У Ковалёва изменилось выражение лица. Он сидел неподвижно и смотрел перед собой на белый мир через лобовое тонированное стекло.
  - Насчёт несчастного случая, будете другим сказки рассказывать. Теперь всё ясно. Вы приехали, чтобы предупредить меня на случай, если надумаю по пути Пышкова пойти - шантаж ради наживы.
  Азиз занервничал, такой реакции от Ковалёва он не ожидал. Железное спокойствие исчезло, он весь вспыхнул и эмоционально, сбивчиво стал утверждать обратное.
  - Что Вы такое говорите, Пётр Иванович? Мы считаем Вас честнейшим человеком. Вы отдали свои деньги нашим людям, чтобы они не умерли с голоду, не стали возмущаться и искать нас, когда Вас обманули с гонораром за выполненную работу, подсунув липовые счета.
  Выпалив это всё возбужденно, Азиз перевёл дух и после короткой паузы добавил: "Вы даже нищему пятьдесят долларов дали, не задумываясь".
  Ковалёв улыбнулся.
  - А вы в туалете за мной не следили, случайно?
  Азиз остыл от своей вспыльчивости также быстро, как и завёлся. К нему снова вернулось спокойствие. Он понял, что если подводник улыбается, то на него уже не серчает.
  - Нет, Пётр Иванович, мы следим там и тогда, когда это в ваших же и наших интересах. По необходимости.
  Он положил фотографии обратно в карман, не вытаскивая их из конверта.
  - Вы знаете, хотя с его стороны, по отношению ко мне, было предательство и подлость чистой воды, особой злости к нему я не испытываю. Наверное, простил, - произнёс он с задумчивым видом.
  - Пётр Иванович, я рассказал обо всём, чтобы упредить Ваш визит к Пышкову. Между тем, что я сказал и скажу сейчас, есть связь. В дальнейшем, Вы, очевидно, поедете в Москву, решать финансовые дела со счетами, и не исключено, что после этого захотите проживать в столице. Вполне вероятно, что купите квартиру, будете наслаждаться жизнью. И однажды, просматривая записную книжку, увидите номер телефона бывшего сослуживца. Возникнет желание позвонить ему. Согласитесь, такой вариант возможен?
  Ковалёв пожал плечами.
  После последней фразы, Азиз замолчал. В мыслях он прокрутил ещё раз всё, что собирался сказать, вспоминал, не упустил ли чего.
  - Может у Вас есть ко мне вопросы или просьбы? - прервал он короткое молчание. - Да, ещё вот что, Пётр Иванович, в том, что мы делаем, ничего лишнего нет. Поверьте.
  - Просьб и предложений у меня к вам не имеется. Единственное, на что хочу пожаловаться, в личной жизни вот никак не везёт, но вы мне в этом вряд ли поможете.
  Они оба улыбнулись.
  - Последний штрих, - Азиз полез в карман. - Вот Вам номер сотового телефона,- он протянул листок бумаги из записной книжки, на котором были написаны цифры. - Мои ребята побудут ещё у Вас в охране, на всякий случай. Прощайте, Пётр Иванович. Удачи Вам, здоровья и особенно счастья.
  Они простились, и Ковалёв попросил высадить его. Всё это время машина кружила по улицам центра города.
  Опытный разведчик Азиз ставил перед собой ещё одну цель, этим разговором он хотел выяснить, как далеко зашли личные отношения у Ковалёва с Дудкиной. Он предполагал, что мог быть и вариант, когда она раскаялась и выложила подводнику абсолютно всё, а он простил её. - Это вполне присуще его страдающей душе. После разговора с Ковалёвым, Азиз понял, что руки у него развязаны. Подводник почти пережил очередной, сердечный, неприятный момент в своей жизни.
  Подчинённые Азиза, по его приказу, возили Катерину в микроавтобусе, на почтительном расстоянии от машины шефа и ждали дальнейших указаний.
  - Теперь отправим её домой,- подумал Азиз,- с глаз долой и подальше в захолустье. Пусть живет никчемная самка и доставляет радость своему глупому мужу.
  В тот момент, когда арабы решали судьбу Дудкиной, Ковалёв уже гулял по Невскому проспекту, воочию любовался и восхищался величественными, неповторимыми чертами города. Погода выдалась редкостная. Это был один из немногочисленных, прекрасных солнечных дней, который осчастливил горожан в первом месяце лета, этого года. Купол Исаакиевского собора - бывшего кафедрального храма Российской Империи, от прикосновения солнечных лучей весело играл, переливаясь светло-желтым сиянием. Темный мрамор его стен и колонн слегка посветлел. Создавалось впечатление, будто хмурый собор подобрел, умиротворенно смотрит на окружающий мир и людей. Светло-голубое, безоблачное небо над городом уходило ввысь, в бесконечность. Ярко-желтый диск солнца магически заставлял сегодня, по-другому смотреть на всё вокруг и вызывал бурю эмоций, сказочные ассоциации, чувства восхищения и праздничной радости у горожан несравненно сильней, чем вчера, в пасмурную погоду. Это было редкое чудо летней погоды, которое переворачивает внутренний мир человека, делая его добрее в эти мгновения, часы и дни, встряхивает в нём всю гамму положительных эмоций, которая существует в каждом. В Питере, такие дни ждут все с нетерпением и очень им рады. Здания, улицы и деревья, в этот миг, перестают вдруг быть обыденными, как всегда. На первый план выступают их необычные и индивидуальные черты. Общий план улиц не кажется уже скоплением аккуратно расставленных, а порой и беспорядочно нагроможденных серых кубиков и прямоугольников, между которыми суетятся транспортные средства.
  В этот солнечный день, листья деревьев и аккуратно подстриженные декоративные кусты, обрели красивый ярко-зелёный цвет, а клумбы и газоны из обычной травы, на которые вчера прохожие не обращали никакого внимания, сегодня притягивали взгляд и не отпускали.
   - Даже у пессимиста и неудачника, больного и равнодушного, злого и раздражительного не может не появиться и не вырваться сегодня, хоть одна положительная эмоция, возглас или восхищение, - пришел к такому умозаключению Ковалёв.
  Люди, только они могли оценить по достоинству всё это и с жадностью ловили прекрасные летние мгновения. Кто мог и у кого сегодня был выходной, все высыпали на улицы, во дворы, заняли скамейки и заполонили парки. Горожане жадно аккумулировали в себе эмоциональный и физический заряд бодрости и энергии, шанс, получить который дал им такой желанный солнечный день. Время подходило к обеду и Ковалёв, намеренно, завернул в ресторан "Кавказский". Войдя в помещение, он сразу отметил про себя, что здесь все стало по-другому, но сразу и не поймёшь, лучше или хуже, так как прошло очень много лет с той памятной даты. Он присел за свободный столик и сделал заказ. Находясь в ожидании, Ковалёв мысленно вернулся в те далекие годы, в тот вечер, вокруг которого сегодня всё время крутятся его мысли. Тогда с друзьями он познакомился с тремя девушками, ленинградками. Одна из них, ту, которую он провожал в конце вечера, оставила след в его жизни. Мимолетное знакомство с ней, переросло в роман и близкие отношения, которые продолжались целый год. Звали её Антонина.
  - Если бы впереди был ещё один год учебы, абсолютно не сомневаюсь в том, что наша дружба с ней, переросла бы в большую и страстную любовь. К сожалению, почувствовал всё это я в себе, только после расставания с Тоней, - с грустью сделал вывод Ковалев. - Странно, сидеть вот так, по-прошествии многих лет, и проецировать в уме ту давнюю ситуацию, которая происходила в этом небольшом зале. Помню хорошо, как держали марку надменные девчонки и их поначалу сдержанно-снисходительные улыбки, как задорно смеялись парни и их острые шутки. Всё это действо, в начале, напоминало конкурсное выступление артистов на арене, за которыми следили три строгие зрительницы. Ведь столичные и питерские дамы особенный народ, их внимание надо суметь завоевать. Сколько в жизни моей было разных историй, а ту встречу забыть не могу. Молоды были и неопытны, смотрели с оптимизмом вперёд с мыслями, что главные события и даже любовь ещё впереди. Происходящее в данный момент, очередная страница длинной жизни, каких будет ещё очень много, целая книга. Кто знал из нас, где остановиться, где та любовь и то счастье, которое навсегда. Угадай, и это была бы совсем другая линия в жизни, другая книга.
  Размышления Ковалёва прервал подошедший к столику официант, который принёс заказ. Пётр Иванович поблагодарил его и приступил к еде. Обедая, он в мыслях вернулся к прежней, волновавшей его теме.
  - Интересно, сколько сейчас Антонине лет?
  Сопоставив даты, факты и всю информацию, которую он о ней знал, по его расчетам выходило, что около сорока.
  - Выскочила, наверное, замуж и нарожала детей. У дам старого, классического стиля воспитания цели в жизни, в нашем понимании, в общем-то, обычные - муж, дети и уютный дом, держащийся на любви и фанатичной преданности супругу. Сейчас это, к сожалению, редкость.
  Он закончил обедать, медленно пил чай, делая всё автоматически, не выходя из своих размышлений.
   - Правда насчет детей, у неё в ранней молодости, были проблемы, но, учитывая, как далеко шагнула вперёд медицина, это уже пол проблемы.
  Окончательно расправившись с обедом, Ковалёв расплатился, еще раз окинул взглядом комфортный и красочно оформленный зал ресторана, направился к выходу. В мыслях он прощался и благодарил судьбу, за когда-то состоявшуюся здесь интересную встречу, ставшую одной из вех в его жизни. С легким осадком горечи он вышел из здания на улицу. Солнце, перевалив через свой пик высоты, побежало вниз, в сторону горизонта. Ковалёв непроизвольно пошёл по тому пути, по которому когда-то, в памятный вечер, провожал Антонину. Он медленно брёл, рассеянно смотря по сторонам и думая о своём. Подойдя к знакомому, из далекого прошлого, переулку, поймал неожиданно себя на мысли, что это поворот в её двор. Ковалёв остановился в задумчивости, спонтанно принял решение и свернул в проход между домами, ведущий во двор Тони, ещё не понимая зачем.
   В обычном питерском дворе, не очень большом, но с элементами и чертами присущими только ему, гуляли, шумя, ватаги детей, создавая вокруг устойчивый гомон. На своём штатном месте, возле парадных, обосновались старушки и среди них даже один кавалер, одного с ними возраста. Пожилые люди сидели спиной к лучам солнца, которые проникал во двор, чтобы прогреть возрастной радикулит. Жизнь кипела. Ковалёв остановился и посмотрел в сторону знакомой парадной. У входа на скамеечке расположились две бабушки. Не спеша, подойдя к ним, он услышал обрывок из разговора.
  - Вчера по телевизору выступал один ученый, как его, из института по исследованию анализов, то ли Госдумы, то ли Северной Америки. Вот он сказал, что доллар опять будет нестабильный из-за событий в Аравийском море.
  Она на секунду задумалась и поправила: "Анализа исследований, кажется. Чёрт их не разберёт". Бабуля в сердцах сплюнула. Вторая, уже совсем древняя, в понимании историков - реликт, смотрела в одну точку перед собой и только кивала в ответ головой.
  - Смотри, бабки не простые, глобальные вопросы на скамейке решают, как орехи щёлкают. Одно грустно и у них поменялись жизненные ценности, - подумал, шутя, Ковалёв. - Долларом интересуются.
  Он остановился перед ними и поздоровался, вызвав тем самым жгучий интерес к своей особе и одновременно разогнав тоску в их глазах. Незнакомец поднял голову и посмотрел на окна квартиры, давней своей знакомой. Небольшая пауза, которую он выдержал, вызвала кульминацию любопытства. Бабули уже приготовились задать вопрос стандартного типа: "Кого Вы ищете?" или "А кто Вам нужен?", но мужчина опередил их и первый поинтересовался.
  - Вы не подскажете, на третьем этаже раньше проживала Антонина, она ещё на скрипке играла. Сейчас здесь живёт?
  Самая шустрая из двух, бойко выдала елейным голосом справку, с ответным вопросом.
  - Тонечка, да живет здесь, но сейчас она ещё на работе. А зачем она Вам?
  - Привет ей из Австралии привёз, от её бывшей сокурсницы по консерватории. Просила лично передать, - не моргнув, соврал Ковалёв.
  Бабуля понимающе закивала головой, приговаривая: "Да, да, да, конечно нужно. Она обычно в пять или пять тридцать вечера возвращается домой".
  - А каким путём она чаще ходит?
  - Вон тот выход со двора, - указала бабушка на проход между домами, по которому Ковалёв много лет назад приходил сюда неоднократно.
  - Спасибо вам. До свидания, - поблагодарил он и медленно пошёл к указанному проходу.
  Поворачивая в переулок, между домами, Ковалёв скосил глаза вправо и увидел, как бабки, что-то бурно обсуждают. Зайдя за угол дома, он посмотрел на часы, было уже пятнадцать сорок. Погуляв по окрестным улицам, до семнадцати часов, Ковалёв купил большую коробку дорогих шоколадных конфет, положил её в пакет и вернулся в тот же двор. Детского крика и зорких глаз бабушек резко поубавилось. Юные чада были отозваны домой на ужин, а пожилым людям не позволял сидеть во дворе ревматизм, потому что солнечные лучи в него уже не упирались. Примостившись под раскидистым деревом, на бортике опустевшей детской песочницы, он занял наблюдательный пост. Время медленно и томительно отсчитывало минуты. У него, сидя на низком бортике, уже онемела нижняя часть тела, как вдруг в поле зрения появилась она. Это была та женщина, которую он хотел увидеть и ждал с целым набором, противоречивых чувств и неопределенностей, внутри себя. Прогноз её соседок сбылся, часы показывали семнадцать тридцать пять. Она ничего, не подозревая и не смотря по сторонам, завернула за угол и направилась к своей парадной. Гордая осанка, её приметная черта, сразу бросилась в глаза.
  - Тоня!- окликнул Ковалёв.
  Женщина остановилась и посмотрела в его сторону. Он продолжал сидеть на краю деревянного квадрата. Тоня медленными шагами, всматриваясь внимательно в мужчину позвавшего её, приближалась к Ковалёву. Подойдя поближе и узнав его, она радостно улыбнулась и удивленно произнесла: "Боже мой, глазам своим не верю. Петя, ты откуда взялся?".
  - Да так, проездом. Решил вот посмотреть на тебя,- говорил он, смущаясь и немного стыдясь.
  Она подошла ближе и присела на корточки перед ним. Смотрела в глаза и улыбалась счастливой улыбкой.
  Они поздоровались.
  - Вот не ожидала, что мы когда-нибудь ещё встретимся.
  - Я тоже так думал.
  Они смотрели, некоторое время, друг, на друга изучая, кто из них насколько изменился за прошедшие годы.
  - Петька, а у тебя уже седина видна, - произнесла она, протянула руку и нежно погладила по виску.
  - А ты стала круглей, но не толстой, а, в общем, почти не изменилась.
  - Не ври,- игриво ответила она. - Мы оба изменились, никто над временем не властен.
  Ковалёв решил поддержать эту мысль и прекратить выяснение, кто, насколько из них постарел.
  - Согласен, что время скульптор. Сначала вылепило нас в определенную эпоху, под себя, а потом всю жизнь, творение своё, видоизменяет, внося постоянно коррективы.
  - Петя, ты говоришь о содержании или форме? - произнеся это, она снова улыбнулась.
  Ковалёв понял, что причина её улыбок заключается в том, что она очень рада его видеть и не может это чувство сдержать и спрятать в себе.
  - Обо всем в комплексе, - уже не вникая в суть разговора, ответил он.
  -Тогда твоё изречение спорно. Ладно, пойдем ко мне, будем пить чай со смородиновым вареньем. Помнится, ты любил его очень.
  - Да Тоня, с тех пор я такого вкусного никогда не ел.
  - Подлиза. Чего тогда сидишь?
  Она встала и смотрела на него сверху.
  - А кого мы встретим или точнее, кто нас встретит в твоей квартире? - неуверенно произнёс он.
  - Никого, я сейчас одна живу.
  Он вскочил, как молодой жеребец.
  - Тоня, ты меня извини за то, что цветы тебе не купил. При определенных обстоятельствах они могли оказаться, глупы и нелепы, ну не к месту. Прими, пожалуйста, скромный подарок, конфеты.
  Он протянул ей пакет.
  - Спасибо, Петя. Ну что теперь, пойдем?
  Он кивнул в ответ игриво головой. Она взяла его под руку, и они направились к парадной. На третьем этаже Антонина ключом открыла входную дверь. Пётр, вслед за хозяйкой, вошёл в большую, просторную квартиру, с общепризнанным названием в народе - "сталинка". Она блестела чистотой. Ковалёв получил комнатные тапочки и медленно ходил по большой гостиной, рассматривая семейные фотографии. На многочисленных, пожелтевших от времени снимках, были запечатлены в основном молодые, для своего времени, люди, многих из которых, наверное, уже не было в живых. - Миг, который когда-то поймал фотограф, для памяти ныне живущих, - мысленно продекламировал свою ассоциацию, которую у него вызвала эта фотогалерея. - А вот и здравствующие, - взгляд его задержался на фотографии хозяйки в молодости. Тоня, в это время, переодевалась в другой комнате. Она надела более просторное платье и вышла к нему. Услышав за своей спиной её мягкие шаги, он спросил не оборачиваясь: "Родители твои живы?".
  - Нет, умерли. Мама уже 7 лет, как прошло, а папа 5.
  - Извини, не знал.
  - А потрясающая фотография, где ты ещё с косой, школьная? - снова спросил после паузы он.
  - Нет, это на первом курсе консерватории.
  На фото молодая девушка с голубыми глазами смотрела на него.
  - Очень красивая благородная леди.
  Она подошла к нему, стала рядом и тоже увлечённо принялась рассматривать семейные фотографии и портреты.
  - Это твой первый муж? - продолжал любопытствовать Ковалев.
  - Нет, Петя, это второй мой муж и, наверное, последний.
  - Почему? - удивленно спросил он и повернул голову в её сторону.
  Тоня стояла рядом погрустневшая, сложив руки на груди.
  - Совместная жизнь у меня не заладилась ни с первым, ни со вторым мужем. Окружающий нас мир очень сильно изменился и люди в нём тоже. Я как-то не вписываюсь в современную обстановку, со своими старомодными принципами и идеалами. Создатель наш, который наверху и все видит, которого ты сравнил со временем, действительно сотворил нас под определенную эпоху. В нынешнем времени, мы всего лишь гости на короткий период, переделывать себя поздно. Я смирилась с этим.
  - Глубоко копаешь, просто живи и радуйся.
  - Не получается Петя. В мыслях и разуме своём, моё поколение по-прежнему продолжает жить в той, прежней, эпохе, Богом нам данной, но её уже нет.
  - Только не Богом, а советской властью. Что ж теперь нас на свалку?
  - Не перебивай. Отсюда и вывод, что жизнь моя протекает в нереальности и грёзах.
   Она сделала паузу.
  - Ты спросил: "Почему?".
  -Второй мой муж, быстро переделал себя под новое время. Всё его стремление сводилось к большим деньгам, дорогим вещам, престижной машине и ко всему такому, что мне неинтересно. Моя среда: музыка, театр, литература, музеи, выставки и т.д. Когда я с ним рассталась, постепенно начала жить как прежде. Самое интересное началось потом, с кем я ни знакомилась, почему-то попадались копии прежнего мужа. Люди меняются на глазах.
  - Их меняет новый, современный образ жизни. Поменялись жизненные ценности, меняются и люди. Не переживай, не ты одна с этим столкнулась.
  - А что в нём современного? Мы что неправильно воспитаны?
  - Сейчас так говорят. Извини, я тебя перебил.
  - Единомышленника найти мне очень сложно и остаётся только надеяться на то, что когда писали мою судьбу, наверху, то про это не забыли.
  - Конечно, не забыли, я же здесь, - Ковалёв хитро улыбался.- Не впадай в уныние и не загоняй сама себя в угол, - он, уже серьезно, постарался её подбодрить. - Вспомни Шекспира: "Любовь лежит вне сфер добра и зла".
  Антонина на несколько секунд задумалась.
  - С Шекспиром, конечно, не поспоришь, но не всегда красивые и правильные, на первый взгляд бесспорные, высказывания классиков можно применить в жизни. От теории до практики большое расстояние. С ними можно жить в придуманном мире, сказке, а не в повседневной жизни.
  - А мне казалось, что люди твоей профессии и воспитания живут в таком мире. Ты ведь подпитываешься постоянно от искусства: правильными и красивыми высказываниями классиков, придуманными ими мирами, поэзией, от которой вырастают крылья, идиллией в отношениях героев и всем тем, что делает интеллигента богаче духовно. А ещё мне казалось, что многое из этого вы пытаетесь перенести на свою жизнь. Я верю в то, что ты адаптируешься к нынешним временам, да и оно само изменится. Стремиться к этому надо.
  - Интересно было послушать о себе со стороны. Хорошо, допустим ты прав. Что мне по твоему делать? Что ты мне посоветуешь?
  Ковалёв задумался.
  - Ведь она права. Жизнь не рассказ, который можно написать наперёд и не план, который можно составить, а потом исполнять по пунктам. Счастье, оно либо есть, либо не везет, хоть трижды лучше всех знай, что это такое. Можно прочитать о счастье кучу умных книг, а оно почему-то не появляется. По себе знаю. Тоня нарушила молчание.
  - Два раза в жизни, мне уже пришлось переступить через свое "я", желания больше нет. На первом браке, настояли наши с ним родители. Они все просто мечтали, чтобы у нас была семья. Всем казалось, что музыка нас крепко связала на всю жизнь, попутав при этом любовь и привычку. По мнению моих родителей, у жениха было очень много хороших качеств и достоинств, а на поверку оказалось, что как стало трудно, и наступил момент эти качества проявить, только его и видели. О втором рыцаре и вспоминать не хочется. Давай Петя, об этом говорить больше не будем.
  - Тогда тебе необходима хоть какая-то цель в жизни, тогда и смысл появится, - с упорством произнёс он.
  Тоня с любовью взяла фотографию, которая стояла в аккуратной рамке на старинном шкафу и протянула её Петру со словами радости.
  - Ты посмотри лучше, какой у меня сын растёт. Это есть моя цель и счастье в жизни.
  Её глаза были наполнены особым светом и излучали неподдельную радость.
  - Вот дела! Ты же говорила тогда, очень давно, что детей у тебя не будет. Какой симпатичный юноша и форма ему идёт! Где он учится?
  Лицо Антонины озарилось улыбкой умиления при воспоминании о сыне. Ей было очень приятно услышать хорошие слова в адрес единственной своей надежды и опоры в жизни. Гордость за него, в этот момент читалась в её глазах.
  - Он учится в нашем Нахимовском училище. Тут Петя, целая история. Пойдём на кухню, я чай с бутербродами приготовлю и по ходу дела буду тебе рассказывать. Если хочешь, у меня ещё есть молочная рисовая каша.
  - Нет, нет спасибо. Я недавно был в ресторане. Кстати, в том самом, где мы познакомились с тобой.
  - Вот здорово! Я, после того вечера, в нём никогда больше не была, но жизнь, одним обстоятельством, связывает меня невидимой нитью с той встречей. Когда я расскажу тебе свою историю, то поймёшь, о чём идёт речь.
  Они вошли в просторную кухню. Тоня посадила его за овальный обеденный стол, а сама суетилась по приготовлению чая и закуски. Когда она открыла холодильник, чтобы взять продукты, Ковалёв обратил внимание, что в нём кроме масла, небольшого кусочка колбаски и нескольких банок варенья, ничего нет.
  Тоня прервала короткую паузу в разговоре.
  - Расскажу тебе Петя, коротко о своей горькой судьбе, но всё по порядку, - он заметил в её глазах безразличие и усталость. - Когда ты уехал, я вскоре, случайно познакомилась с парнем. Он приехал к нам из провинциального городка. У себя дома, окончил механический факультет института и в Ленинграде устроился на Балтийский завод. Родителям моим Александр понравился. В период ухаживания за мной, он был обходительный, вежливый и внимательный. Очень быстро мы с ним поженились, и он переехал из общежития в нашу квартиру.
  Тоня стояла к Ковалеву спиной и на кухонном столе возилась с продуктами. Пётр слушал и смотрел на её спину, талию, дальше, взгляд непроизвольно опустился вниз и остановился на оголенных стройных ногах.
  Он пересилил себя, и глаза снова поползли вверх, но это не надолго.
  - Петя, ты меня слушаешь?
  Антонина резко обернулась и посмотрела на него. Она поймала "оторвавшиеся" от её ног, в очередной раз, его лукавые глаза.
  - Э, да Вы господин, озабочены чем-то! - игриво пошутила она. - У тебя кажется, мысли не тем заняты.
  Попав в неловкое положение, Ковалёв взъерошил рукой макушку головы, как бы одергивая себя, привстал и пододвинул стульчик ближе к стенке. Он сел, оперевшись спиной на неё и начал оправдываться.
  - Глаз не оторвать. По-твоему, находясь рядом с такой яркой женщиной, я должен думать о чае и о хлебе с маслом?
  Антонина повернулась, завершила свои приготовления, поставила плетенную широкую тарелку с бутербродами на стол и присела рядом. На его реплику она не прореагировала.
  - Тоня продолжай, чего ты молчишь?
  - Так вот, когда мы поженились, через год родился сын. Врачи, в первый раз, ошиблись, мой первый муж был причиной бездетности, а не я. Назвали мы сына Сашей, и стал он Александром Александровичем. Опуская все подробности, продолжу говорить о главном. Муж мой, если честно, как-то выпадал из нашей семьи. Оказалось, что у нас с ним полярно противоположные характеры. Родители, как могли, тянули за уши зятя к культуре. Если помнишь, мама моя была искусствовед, а папа профессор философии. Оба преподавали в университете. Но, чего не дано, того не купишь. К культуре он проявлял полное безразличие. Как только появились первые кооперативы, супруг с завода ушёл в один из них. Любимый его афоризм того времени: "Везёт же некоторым, умеют жить!". В дальнейшем, организовал и открыл своё дело. Как сейчас говорят: "Раскрутился". Из него полезли непомерные амбиции: он самый умный, красивый и желанный, его ждут в лучших домах, а мы так. Дома мы стали слышать только одно - деньги, деньги, прибыль и ещё раз деньги. Потом стал покупать и нести в квартиру дорогие вещи, мебель, супермодную аппаратуру. Нас стал пугать его безумный фанатизм. Все это никак не могло гармонировать с нашей обстановкой и сложившимся, за десятилетия, жизненным укладом. Родители старались не говорить ему на этот счёт ничего, никогда не возражали и не перечили, а молча, закрывались у себя в комнате. Всё, что угодно, лишь бы мы были вместе. Между мной и Александром появились трения из-за того, что от него часто пахло спиртным. Он периодически пропадал на несколько дней, объясняя своё поведение тем, что уезжал по делам фирмы. Когда я начинала интересоваться работой мужа и куда он уезжает, то Александр просто выплёскивал свой гнев на меня. Постепенно он стал капризный и вечно недовольный. Наконец наступил момент, когда супруг объявил мне, что мы не подходим друг другу. Я оказалась не той женщиной, которая ему была нужна. Он заранее купил квартиру и всё, что было приобретено за годы нашей совместной жизни, увёз с собой. Для меня мир рухнул в один момент. Позже от наших общих знакомых я узнала, что он ведёт беспорядочный образ жизни. Ты, наверное, читал в прессе, что у этих людей, провозгласивших себя новыми хозяевами жизни, устраиваются пикники, бани, гулянки с девицами.
  На плите закипел чайник, Тоня отвлеклась и стала разливать чай по чашкам.
  - Короче, носил в себе массу недостатков. Наверное, вы его этикетами замордовали, - пошутил Пётр, смягчая её неприятные воспоминания.
  Она, ставя чашки на стол, улыбнулась.
  - Он действительно, Петя, не смог воспринять и влиться в круг нашей семьи, знакомых и родственников. Было видно, что эта атмосфера тяготит его, чувствовал себя не в своей тарелке. Поведение всегда скованное. Даже это можно было не замечать, но у него каменная душа.
  Она о чём-то задумалась.
  - Перед уходом начал мнить себя аристократом. Представляешь?! Со стороны это было так смешно, - Тоня улыбнулась.
  - Ну, в такой компании и я бы не потянул. Вокруг сплошь высший свет интеллигенции, - вмешался Ковалёв. - Чего стоят одни имена, употреблявшиеся в разговорах: Верди, Бах, Толстой, Достоевский, Пушкин, Ахматова, Матис, Ренуар, Ван-Гог, Манэ и много ещё чего. Это же всё услышать, прочитать, увидеть где-то надо, самое главное понять, а жизнь так коротка и заполнена, как правило, другим. Например: добыванием хлеба насущного или зарабатыванием денег на ботинки для сопливых детей. Кроме деятелей культуры есть ещё и те, кто строит дома, корабли, самолёты, и подводные лодки, кто водит их по морю и парит в голубом небе, варит сталь, сеет и убирает хлеб, охраняет сон и будни страны и много чего такого. - Одно другому не мешает. - Ты мне скажи, где провинциалу можно свободно сегодня купить билет на хороший концерт или спектакль, приехать запросто в столицу, остановиться в гостинице по карману и посетить музеи и выставки? Живёшь в мире грёз.
  - Ты зря так, Петя, мои родственники обычные люди, просто несколько старомодные.
  - Все мы старомодны для последующих поколений.
  - Я не сомневаюсь, что ты бы точно нашёл с ними общий язык. Сейчас их осталось очень мало и все уже старенькие.
  - Не думаю, это тоже не моя ипостась, - мелькнуло в мыслях у Ковалёва. - А насчет бывшего мужа, ты не прав, у него всё это было. Когда расскажу тебе об Александре всё до конца, то не сомневаюсь, что изменишь мнение о нём.
  Она открыла коробку с конфетами и ахнула.
  - Таких конфет, я не ела лет пять, точно. У меня, Петя, всё уже в прошедшем времени. Пей, пожалуйста, чай и кушай то, что видишь перед собой.
  - Не обращай на меня внимания, Тоня, я не голоден. К тебе в гости пришёл общаться, а не есть и пить.
  Антонина съела несколько конфет, постоянно восхищаясь их вкусом, и продолжила свой рассказ.
  - Когда я осталась одна с престарелыми родителями, у которых начались бесконечные болезни, и маленьким ребенком, то личная жизнь для меня закончилась. Бывший муж оформил алименты таким образом, чтобы я получала копейки. О сыне он не вспоминал и не вспоминает. Женился, как я потом узнала, на Маринке. Помнишь, в ресторане я была с Галей и её подругой Мариной. Так это и есть та нить, которая связывает меня с тем вечером. У этой особы очень влиятельные родители, ему это влияние и надо было заполучить, насколько я поняла. В конечном итоге так всё и вышло, продвинули они его очень высоко.
  - Взаимовыгодный брак,- вставил реплику Ковалёв.
  - С новой женой у него двое детей, обе девочки. Постепенно ушли из жизни мои родители, вырос сын. Когда он закончил восьмой класс, то решил стать морским офицером и поступил, для начала, в Нахимовское училище. Сейчас их отправили на месяц в Североморск, на практику.
  Она после короткой паузы, грустно, с безысходностью в голосе, но огоньком надежды в глазах, добавила: "Мой смысл жизни только в нём".
  Ковалёв решил подбодрить её.
  - Откуда такой пессимизм, Тоня, у тебя всё ещё впереди. В жизни случается по-разному, но я точно знаю, что за чёрной полосой всегда следует белая и это жизненная аксиома. Бывает, что люди обретают свое счастье методом проб и ошибок, а существует и лотерея, то есть может однажды выпасть случайная встреча - твоя судьба. Ещё есть шанс начать всё заново. Вот и я к тебе случайно забрёл, - сказал он с подтекстом и хитрецой во взгляде.
  Она улыбнулась в ответ.
  - Ты плут и я тебя хорошо знаю, который говорит серьёзные вещи, а у самого рука под юбку лезет. Что ты делаешь невинное лицо? Мне с тобой легко и просто, но дальше этого я почему-то наши с тобой отношения не представляю. Нужно какое-то время, чтобы разобраться.
  - Запомни, что идеальных людей на свете нет, - уже серьёзно продолжил Пётр, - только настоящая любовь творит чудеса во взаимоотношениях мужчины и женщины. Не симпатии, не влечение, а любовь, - тут его понесло, начался экспромт. - Любовь не должна и не может быть производной от твоего настроения, капризов, первого впечатления от нового друга, его образования и робкого поведения. Только время может расставить всё на свои места. Я понимаю так, планка требований к мужчине у тебя высока, но осмелюсь ещё раз заметить, что ради любимой женщины, мужчина способен горы свернуть. - Я разве против, - рассмеялась Антонина, - только в сказки давно не верю. - А ты с апломбом заявляешь, и не возражай, подайте мне маркиза в белых перчатках, на других не согласна. Запомни, эпохи просто так не растворяются, они плавно переходят из одной в другую, а потому, таких, как ты и я, миллионы. - Она заморгала, не понимая. - Если лежать на диване и мечтать, или слушать бабушек и дедушек, как они на светских балах в вальсе кружились с галантными кавалерами и воспитанными дамами. А ещё, как устраивали дуэли эти принцы из-за дам сердца, как они готовы были на безумие из-за романтической любви и принимать их счастье в прошлом за своё в будущем, то от неудач в жизни, которые нас постоянно преследуют, появится озлобленность на этот мир, а как следствие хандра, апатия и безысходность. Не попала ты в точку после первого и второго раза, попадешь в третий. В жизни никто не застрахован от того, что будет влюбляться не один раз.
  - Ты еще добавь, Петечка, к своей красивой увертюре, - она на распев стала произносить слова. - О любви много писали, пишут, будут писать, но формула её до сих пор не открыта и ответ на вопрос: "Существует ли она?", тоже не нашли. Её можно только воспевать и восхвалять, восхищаться и удивляться, чем занимаются писатели и поэты многие века. Не забудь отметить, что она лежит в основании пирамиды всех отношений между мужчиной и женщиной.
  - И в основании пирамиды семьи, - добавил он.
  Она закончила говорить, сидела и смотрела на него испытывающим взглядом.
  - В тебе хорошо сочетается созерцатель и идеалист, - нарушила она паузу, - а, скорее всего, истина где-то посредине. То, что ты говорил, в реальности - всё с точностью до наоборот. Камень на душе, действительно, тяжелее гири. Это ты правильно заметил.
  - Главное, Тонечка, чтобы при каждой новой встрече, у тебя возникало вновь чувство трепетности и волнения, такое, которое испытывала когда шла на первое свидание, когда первый раз целовалась с парнем. В противном случае, считай, что всё в прошлом.
  - Это ты, Петя, своим опытом делишься? - поддев его, она громко рассмеялась.
  - Да, вроде того, - смущаясь, ответил он, чувствуя, что перегнул. - Но есть смысл изменить свой взгляд на мир, на самих себя.
  Они, молча, пили чай. Тоня нарушила молчание.
  - Петя, расскажи о себе, - с живым интересом попросила она.
  - Что тебе Тоня рассказать? - медленно начал он. - Вернулся я тогда на север, в ту же базу, в ту же часть. До самой пенсии был командиром подводной лодки. Жизнь личная так и не сложилась. Уйдя в запас, уехал домой, в Крым. Выход на пенсию породил, поначалу, ощущение своей ненужности. Адаптировался, небольшая пенсия и прозябание. Труд, не приносящий радость, ради хлеба насущного. В общем, всё как у всех. Сегодняшний ритм жизни диктует свои правила. Потом выпала возможность поработать на приисках, в Сибири и немного подзаработать, - напустил он туману. - По пути домой, вот навестил тебя. Что ещё? - он задумался. - Дети выросли с другим папой, уже самостоятельные и в моей поддержке не нуждаются. Вот такие мои перекрёстки времени.
  Ковалёв не стал вдаваться в подробности и объяснять ей, что всю свою пенсию отдает детям для их нужд.
  - Петя, прости меня за то, что с тобой не поехала на север. Пойми, я не могла оставить тогда своих родителей, у которых была одна на этом белом свете. Они без меня не представляли свое существование. Это могло сильно подорвать здоровье стариков и отнять смысл в жизни. Меня и сейчас оторопь берёт, когда вспоминаю, что могла уехать, покинув их.
  - Какие могут быть обиды. Всё это мне было понятно ещё тогда, а потому тебя с собой сильно не звал, хотя был свободен.
  Ковалёв решил сменить тему разговора.
  - Ты по-прежнему работаешь в филармонии?
  - Нет, оттуда я давно уволилась. Поездки с концертами, не позволили бы мне растить сына и присматривать за родителями. Работала сначала преподавателем в музыкальном училище, а потом в консерватории. Петя! Вот незадача, - воскликнула она и смотрела на него, улыбаясь. - Что я забыла? Подать тебе варенье.
  - Тьфу ты, я уж испугался. Думаю, что случилось. Давай, Тоня, при следующем чаепитии ты меня и угостишь.
  Используя психологический прием, он решил проверить её и уточнить, насколько Антонина восприняла его появление.
  - Ты же меня ещё не выгоняешь? - он испытывающе посмотрел на неё.
  - Что ты, Петя, я так рада тебя видеть. В одиночестве тут скоро одичаю.
  Произнеся, она искренне и удивлённо смотрела ему в глаза.
  Выпив чай, они сидели и просто беседовали, вспоминая всё из того времени, что их объединяло.
  - Может, пойдем в комнату? - предложила Тоня. - Чего мы здесь сидим? Там удобные кресла.
  После Тониного признания, что она рада его видеть, у Ковалёва усилилось кровообращение с повышенным содержанием в нём тестостерона, и ожили ранее дремавшие мужские инстинкты. Он ощутил прилив сил.
  - Пойдём, возражений нет, - сказав это, он встал и ждал, пропуская её вперед.
  Антонина тоже встала со своего места и направилась в комнату. Она сделала шаг и поравнялась с Петром. Он преградил ей дорогу и обнял за талию.
  - Тоня, мы при встрече с тобой не поцеловались, - произнёс он, найдя предлог приблизиться к ней. - И не воспользоваться этим просто глупо, - добавил мысленно.
  Антонина положила руки, ему на плечи, и смущенно улыбаясь, робко прошептала: "Ну, давай". Ковалёв крепко прижал её к себе и начал целовать, стараясь изо всех сил. По телу Антонины пробежала лёгкая дрожь, которую он почувствовал даже через ткань платья. Это состояние можно было сравнить с тем трепетом первого поцелуя, о котором он так красиво говорил раньше. Что-то нежное и таинственное, овладевшее в этот миг их сердцами, толкало навстречу друг к другу. Через силу, оторвавшись от поцелуев её губ, лица и шеи, Ковалев прошептал на ухо желанной даме свою дежурную фразу: "Иди ко мне".
  - Что, прямо здесь? - пошутила она в ответ и рассмеялась. - Я от тебя это когда-то уже слышала, Петя. За столько лет не мог придумать что-нибудь новое.
  - Это мои ритуальные слова.
  Ковалёв стыдливо уткнулся ей лицом в шею и произнес: "Обижаешь?". Она погладила его ласково по голове.
  - Думаешь легко, сразу найти правильные слова для больших чувств.
  - Петя, у меня уже шесть лет этого не было, я боюсь.
  - Чего боишься?
  - Этого, Петенька.
  После сказанных слов, она судорожно перебирала в памяти давно забытые ощущения.
  - Я тебя заново научу, - ободрил её Пётр.
  - Научишь, а потом исчезнешь. Может, не будем бередить спящую плоть? - а глаза её говорили об обратном.
  Он посмотрел на неё внимательно, прочитал это, прикинулся серьезным и убедительно произнес: "Будем!".
  - А ты помнишь изречение о том, что мы всегда в ответе за тех, кого приручили.
  - Это про собаку было сказано.
  - Человек, Петя, ещё болезненней переживает разлуку, предательство или отречение.
  - Я думаю, что до этого ещё далеко, - отшутился он.
  Они снова слились в поцелуях. Через некоторое время, все признаки нетерпения, у Ковалёва, приняли видимые очертания. Сдерживать страсть и затягивать эпизод, уже не было сил. Пётр усилием воли оторвался от партнерши.
  - Тоня, я принимаю твоё предложение проследовать в комнату, а ещё лучше в спальню, - прошептал он.
  Антонина, опустив глаза, сказала только одно слово: "Пойдём". Она сама была заведена до предела.
  Лицо её горело от жарких поцелуев, а грудь учащенно вздымалась.
  Ковалёв засеменил за ней в апартаменты. Тоня быстро, с женской ловкостью застелила широкую кровать и задернула шторы. Она распустила свои красивые волосы и встряхнула головой. До этого собранные на голове в гребешок, они покрыли плечи. Пока она разбирала кровать, Пётр быстро, по-военному сбросил с себя всё, стоял за её спиной и нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
  Она мельком бросила взгляд в его сторону.
  - Петя, ты бы прикрылся чем-нибудь, - на её лице зарделся румянец легкой стыдливости.
  - У моего тела от тебя секретов нет, - шутя, но с серьезным удивлением на лице ответил он. - Тоня, я в ванну смотаюсь? - с придыханием спросил Пётр.
  - Хорошо, - ответила она и посмотрела загадочными глазами.
  Он стремглав понёсся к ванной комнате. Весь ритуал помывки, свёлся к единственной процедуре - тщательному надраиванию на своем теле одного места. Этот отрезок времени его мысли крутились вокруг одной. Он боялся потерять тот самый высший пик желания женщины, который достигли его чувства. Внутренний маховик стремления к этой близости набирал обороты. Думая о ней, он ещё больше себя заводил.
   В спальне Тони не оказалось. Пётр снял с себя полотенце, которым обернул тело, чтобы не смущать Антонину. Облачившись в костюм Адама, он нырнул под махровое покрывало. Пётр услышал, как хлопнула дверь в ванной. Потянулись бесконечно длительные минуты ожидания. На ум быстро пришла первая попавшаяся мысль из далёкого прошлого, тема которой была косвенно связана с сегодняшними событиями. Он вспомнил, как они в гарнизоне с офицерами ходили париться в баню. Когда собиралась их небольшая компания, то всегда в воздухе традиционно зависал вопрос, исходивший от кого-нибудь из участников: "Сегодня баня или помывка?". Под этим всегда подразумевалось одно, что в конце банного ритуала они будут пить водку с пивом или чай. Постепенно молодые офицеры обзавелись семьями, бани и помывки, в конечном итоге, а вместе с ними и повод для суровой мужской пьянки, прекратили своё существование.
   Тоня появилась неожиданно, Пётр даже не услышал, как она вошла. Он лежал, распластав на кровати руки, и смотрел в потолок. Мысли его уже переключились с банной аналогии на сексуальные фантазии, просто так лежать он не мог.
  - Эй, Ковалёв, подвинься.
  Он повернул голову, перед ним стояла, застенчиво улыбаясь, Антонина, завернувшись в цветную простынь.
  - До последней минуты стыдится интима, - отметил он.
  Сердце бешено заколотилось. Пётр отодвинулся от края кровати к середине и откинул покрывало.
  - Снимай простынь, дай я тобой полюбуюсь. Смотреть на такую красоту одно удовольствие, - её терзал влюблённый мальчишеский взгляд.
  - Развратник ты, Петька, и бесстыдник.
  - Это мы сейчас проверим, - ухмыляясь, пробубнил он.
  Она сбросила простынь, обнажив красивое тело, и спокойно легла рядом. Как только она оказалась очень близко, то никакой силой остановить его уже было невозможно. Он зарычал, как зверь у добычи, сгреб её в свои объятия и начал "терзать" ласками желанное женское тело. Тоня, внутренне переступив через свою стеснительность, тоже включилась в эту игру. Бастион был взят. Доведя друг друга до предела, они закончили прелюдию и погрузились в процесс для достижения высшего блаженства, которое существует между мужчиной и женщиной. Из уст любимой женщины периодически исходили приятные постанывания. Через некоторое время, молчаливая в интиме Тоня, застонала, а её партнер, достигнув этого же ощущения, молчал через силу, сдерживая себя. Пётр стал страстно целовать Тонины глаза, лоб, губы, продлив тем самым удовольствие своей партнёрше. Он благодарил её за те прекрасные, ни с чем не сравнимые мгновения, которые она подарила ему только что. Своими действиями и чувствами он, как бы, опровергал тот факт, что это случайная встреча и мимолетный постельный флирт. Антонина обвила его руками и сильно прижалась, в знак ответной благодарности. Они оба окончательно устали, Пётр медленно сполз и лёг сбоку. Тоня и Пётр лежали, молча, прижавшись, друг к другу. Счастье снова обрушилось на него так внезапно, что он долго не мог поверить в реальность происходящего.
  - Петя, ты спишь? - спросила она шепотом.
  - Нет.
  - Мне давно так не было хорошо, - ласково прошептала Тоня. - О чём ты сейчас думаешь?
  Он повернул к ней голову.
  - О том, что на мягком диване вообще приятно лежать, ничего не делая, а с женщиной вдвойне приятней.
  - Это правда, этим сейчас заняты твои мысли? - удивлённо произнесла она.
  - Шутка. Мне ещё лучше сейчас, чем тебе, - доверительным шепотом произнёс он. - У нас с тобой любовь в двух действиях, кажется. Вот это второе.
  - Я даже подумала о том, может, и правда это была моя ошибка, что с тобой тогда не поехала.
  - Не казни себя, Тоня. Жизнь так устроена, что разглядеть своё счастье, наперёд, никому не дано. Иначе все жители нашей планеты не ходили бы по ней, грешной, ногами, а летали на крыльях любви. Лев Толстой тогда не написал бы своих знаменитых слов: "Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему", им просто неоткуда было бы взяться. Не далее как вчера, ко мне пришла такая мысль: "Кто из нас в молодости знал, где остановиться, где та любовь и то счастье, которое на всю жизнь?".
  - Ты прямо прозой стелешь, но, в общем, наверное, прав, в отношении нас. Недаром говорят: "Все браки совершаются на небесах".
  - Тоня, мы пойдём сегодня куда-нибудь?
  - Что ты имеешь в виду?
  - В ресторан или театр.
  - Помнится мне, Ковалев, пятнадцать лет назад, ты больше в Михайловском саду, на скамейках, любил проводить со мной время. Похвальный прогресс за эти годы.
  Она повернулась к нему, простынь сползла, обнажив прелестную грудь, и вдруг спросила: "А где ты остановился?".
  - В гостинице "Прибалтийская", на Васильевском острове.
  Тоня очень удивилась.
  - Ведь сейчас гостиницы очень дорогие.
  - Ну, не буду же я на улице ночевать, - нехотя ответил он. - Можно было и дешевле найти гостиницу. Переселяйся ко мне, скрасишь жизнь одинокой женщине.
  - Если моё место будет в одной кровати, рядом с этой женщиной, то хоть сегодня, - с радостью в голосе принял он её предложение.
  - Ты нахал, уже в неё забрался, - сказав это, Антонина рассмеялась.
  Ковалёв посмотрел на часы, которые висели на стене.
  - Через час, моя дорогая, мы выходим. Поужинаем в гостиничном ресторане, там довольно уютно, после этого заберём мои вещи и к тебе. Нет возражений?
  - Нет.
  Она повернулась, обняла его и страстно поцеловала в губы.
  - Я и не предполагала, что мы будем снова когда-нибудь вместе.
  Он, лёжа на спине, взял её руку.
  - Какие у тебя руки красивые, руки аристократки.
  В ней всё ему казалось необыкновенным: и внешность, и характер, и даже имя.
  Повалявшись еще немного в кровати, они стали собираться. Антонина постоянно мелькала, плавно проходя мимо Ковалёва, который быстро оделся и уселся в кресло, перед телевизором, в большой комнате.
  - Тоня, а как ты оплачиваешь такую огромную квартиру. У вас так хорошо платят преподавателям? - задал он неожиданный для неё вопрос.
  Она проходила мимо него, остановилась и с безысходностью, в голосе, ответила.
  - В том то и дело Петя, это одна из самых больших моих проблем. Я хочу квартиру моих родителей сохранить для их внука.
  Она присела на край дивана.
  - Когда они были живы, то пользовались ветеранскими льготами, а теперь, за эти годы, я сильно задолжала. Платить нечем и сумма набежала нешуточная. Представляешь, тут ещё эта дрянь, бывший муж, узнал где-то о моих проблемах. Заявился как-то сюда, как он выразился: "С деловым предложением".
  Было видно, как Тоня переживает. Воспоминания вызвали у неё тревожные эмоции.
  - Он мне говорит: "Я покупаю у тебя квартиру. Из этой суммы, погасим твой долг по квартплате, а на остальные купишь себе квартиру в менее престижном районе". Мне показалось, что он старается изо всех сил унизить нашу семью.
  Тоня задумалась, в комнате наступила тишина.
  - Ну и что ты ему ответила? - поинтересовался Ковалев.
  - Я ответила, что сделаю все, чтобы сохранить квартиру для своего сына, а ему её никогда не видать. Самое удивительное, что после моих слов, у него на лице, да и внутри, наверное, тоже ничего не дрогнуло. Я увидела только откровенное к себе презрение. Неужели можно быть таким? Уходя, небрежно бросил, чтобы хорошо подумала над его предложением, пока не поздно. Когда он вышел из подъезда, у машины его ждала Маринка. Тогда мне всё стало ясно, откуда ветер дует. Потом начал меня допекать. Несколько раз звонил, а последний раз, даже пугал и угрожал. Всё интересовался, не созрела ли я. У меня надежда только одна, если подвернется концерт или турне за границу, администрация наша обещала взять меня. Заработаю денег и рассчитаюсь с долгами.
  - А потом?
  - Как-нибудь дотяну. Саша окончит училище, пойдёт служить, и тогда сам будет оплачивать. Здесь он вырос, здесь память о бабушке и дедушке, это его дом родной. Посмотри, какая у нас библиотека. Родители всю жизнь её собирали, и я хочу, чтобы всё это принадлежало сыну.
  Голос у неё задрожал, в нём появилась обида и разочарование от безысходности.
  - Не будем о грустном, Петя.
  - Тоня, я тебя понимаю и поддерживаю твою позицию. Какая сумма твоего долга?
  - По нынешним временам, много.
  - Конкретно.
  - Около 1200 долларов.
  - Ерунда сущая. Долг твой я погашу. Для меня это сейчас не проблема.
  - Ты что, Петя, это же такие деньги!
  - Для тебя деньги, а для меня возможность сделать тебя хоть чуть-чуть счастливей. Будем считать, что я снимаю у тебя комнату, и заплатил за постой.
  Она подошла к нему, обняла нежно и прижала его голову к своему животу. Он обнял её за талию.
  - Дурашка, тогда уж за пролёж. Ты же кровать, фактически, снимать будешь.
  Они оба рассмеялись.
  - Что-то ты долго собираешься? - решил он подстегнуть её затянувшиеся сборы.
  - Сейчас я буду готова.
  Тоня быстро исчезла в прихожей. Через некоторое время, она вошла в комнату нарядная и сияющая. Ковалёв сразу отметил про себя: "Косметика, однако, делает Антонину только краше, а у меня сразу усиливает тягу к ней. Удивительное дело".
  - Петя, ты чего задумался, или оробел?
  - Любуюсь и наслаждаюсь тобой, о, моя божественная и неземная "Дева Антонина"! - пафосно и напевно произнёс он.
  - Не смущай меня. Пойдем? - она утвердительно кивнула головой.
  Он кивнул в ответ и встал с кресла.
  - Идя к тебе, Тоня, не думал, что нас судьба снова закружит.
  Он подошел к ней и, в который раз, в этот вечер, обнял. Они постояли, немного прижавшись, и пошли к выходу.
   Выйдя из парадной, Тоня и Пётр пересекли опустевший двор и, пройдя между домами, вышли на большую улицу. Рядом с ним, у неё складывалось ощущение уверенности, гордости и счастья. На первом этаже ближнего дома, над магазином, ярко светилась вывеска - "ЭМАНУЭЛЬ", а ниже читалась надпись - "бельё для интима". Он понятия никогда не имел о том, сколько стоят фирменные шмотки, качественная косметика и бельё. Даже не смотрел в сторону подобных магазинов. Витрины были оформлены с современной броскостью и смелостью. На манекены, изображавшие обнаженных мужчин и женщин, было надето ажурное белье с пикантными вырезами на интимных местах и закрытых сеточкой, а также разрезами, подчеркивающими приближение к этим самым местам. Мужское нижнее бельё вовсе не походило на привычный устоявшийся стандарт, в понимании нашего народа и мало чем отличалось от женского. Ковалёв пол жизни носил семейные трусы, которые выдавали на службе, или покупал аналогичные в магазине. Он предпочитал свободные и удобные в быту, прежде всего. Авангардизм, представленный в магазине, коробил его. Представление о настоящем мужчине, никак не увязывалось с таким фасоном. Ковалёв сплюнул в сердцах.
  - Маразм, да и только, - не замедлил прокомментировать он увиденное. - Вот времена настали, раньше слово такое произнести стыдились, а от запретного "секс", вообще уши малиновым цветом горели.
  Подруга его ничего не ответила, думала о чём-то своем.
  Он продолжал злословить, когда они проходили мимо следующего магазина.
  - Посмотри, какая надпись интересная: "Белье хорошего вкуса - поможет вам обрести уверенность в себе". Прожив основную часть жизни, я до сих пор не знал самый быстрый способ обретения уверенности. Какое упущение, - с иронией закончил Пётр.
  Тоня снова промолчала.
  Они подошли к следующему, готического стиля, дому. Ковалёв обрадовался, это был продуктовый магазин.
  - Тоня, давай зайдем, закупим провизию. Твоей каши мне мало будет, - предложил он.
  - Ты что, это такой крутой магазин. Я в такие не хожу.
  - Пока ты со мной, будешь ходить. Вкусненьким побалуемся.
  Он взял её под руку и слегка упирающуюся повёл к входу.
  Через минут двадцать, они вышли из магазина. В обеих руках Ковалёв держал набитые доверху пятнадцатикилограммовые пакеты, в которых в изобилии лежали красиво упакованные продукты. Тоня тоже несла, обхватив руками и прижав к себе, несколько кульков и коробок. Кое-как добравшись до квартиры, они, обессилив, плюхнулись на стулья в кухне, чтобы отдышаться. Отдохнув и придя в себя, Тоня разложила всё купленное в холодильник и на полки, в различных кухонных шкафах. Пока она копошилась, Ковалёв, наблюдая со стороны, заметил, что у Антонины житейская практичность отсутствует, но его больше устраивает в ней женственная сила.
  - Вот так должно быть постоянно, пока я снимаю у тебя угол, - с деловым видом констатировал он.
  Тоня закончила суетиться.
  Они во второй раз привели себя быстро в порядок и направились в сторону гостиницы.
  - Тоня, давай немного прогуляемся по городу, вечер такой чудесный, - попросил Пётр, когда они вышли со двора.
  Влюбленные шли, не спеша, наслаждаясь вечером. Антонина держала его под руку и рассказывала о своей работе. Ковалев, словно Гай Юлий Цезарь, слушал подругу, анализировал в голове накопившиеся проблемы и периодически ещё отвечал на её редкие вопросы, задавал свои, чтобы поддержать разговор. Его беспокоил один момент.
  - В гостинице люди Азиза естественно меня увидят, потом проследят и узнают, где я теперь остановился. Что это меняет?
  - Петя, помнишь, много лет назад мы с тобой ездили к моей подруге Жанне в Сосновый Бор, отдыхать с ночёвкой?
  - Конечно, помню.
  - Она и муж десять лет назад, он тоже музыкант, выехали на заработки в Данию. Потом переехали в соседние Нидерланды, живут и работают в Амстердаме.
  - Надо же, поистине тесен мир, - мелькнуло у него в голове.
  - Она недавно прислала мне очередное письмо.
  Тоня, монотонно пересказывала содержание письма, а он переключился на свою прерванную мысль.
  - У меня такое предчувствие, что мне помощь Азиза понадобится и может быть даже в ближайшее время. Этот бывший муж Антонины, мне кажется, всё держит под контролем. Значит, невольно придётся вмешаться, так как защиту ей искать больше не у кого. Так за разговорами, они подошли к Невскому проспекту.
  Он посмотрел на Антонину, увлеченно рассказывавшую о счастье своей подруги.
  - Нам пора такси ловить, - перебил её Ковалев. - Мы с тобой выйдем раньше времени там, перед гостиницей, и еще немного пройдемся. Хорошо?
  - Хорошо, Петя.
  Они остановили такси и уехали в сторону Василеостровского района. Через некоторое время, солидная пара, в приподнятом настроении, появилась в ресторации. Ковалёв испытывал двойственное чувство, вспомнив предыдущее своё посещение этого места.
  Он мысленно себя осуждал, за то, что очень быстро переключился с одной женщины на другую, не сожалея уже о потере предыдущей, и о том, что могут подумать о нём те, кто видел его с Катериной. Но это продолжалось недолго, очень быстро он нашёл себе оправдание.
  - Желание снова пережить яркие ощущения, отодвинуло самоедство в сторону.
   Ковалеву здесь всё было уже знакомо, поэтому он чувствовал себя уверенно. Они расположились за столиком, который стоял в удобном месте, сделали заказ и смотрели друг на друга влюбленными глазами. В течение всего вечера, он непроизвольно наблюдал и сравнивал поведение, в обществе, Антонины и Кати. В конечном итоге, он пришел к выводу, что у этих дам воспитание совершенно разное, и очень удивился.
  - Не купила ли Дудкина, случайно, свой диплом об окончании "Института культуры"? - проскочила у него мысль. - А может я не прав, это просто другой уровень? Просто мне её не с кем было сравнивать?
  В поведении Антонины не было никакой зажатости, во всем чувствовалось достоинство, интеллигентная манера общения. Её движения соответствовали всем правилам этикета, которые предписано соблюдать людям в таких заведениях и ситуациях. Всё это происходило само собой, без каких-либо дополнительных усилий и судорожных воспоминаний: "А как правильно?".
  - Был бы моложе, то не обратил на это внимание, а так приходится тянуться за ней и учиться, - подумал Ковалев.
  Он расстарался сегодня во всю и заказал много вкусного, дорогого и экзотичного, но Тоня следила за своей фигурой и ела в меру. Среди деликатесов выделялось французское блюдо, приготовленное из грибов-трюфелей.
   Утолив голод, Пётр и Антонина сидели беседуя. Ковалев обратил внимание, что мимо их столика прошёл и сел невдалеке человек Азиза. Они ещё немного посидели и направились в его номер.
   Ковалёв открыл дверь, прошел и включил свет, после этого пригласил Антонину. Она вошла и ахнула.
  - Петя, в таких номерах останавливаются, наверное, Рокфеллеры или шейхи.
  - Или микророкфеллеры, - была его ответная реакция. - Наша жизнь, Тонечка, состоит не только из рабочих будней, но и из праздников тоже.- Ты присядь, а я пока соберу свой скарб.
  Она медленно обошла весь номер, пока он складывал вещи в чемодан, присела на кресло.
  - Ковалёв, а ты случайно женщин сюда не приводил? - шутя, спросила она.
  Он на мгновение замер, повернулся к ней и пристально посмотрел, увидев в ответ её хитроватую, ироничную улыбку.
  - С чего ты взяла? - с видом невинного агнеца ответил он и продолжал смотреть, стараясь глазами выразить свою невинность.
  - В ванной комнате Петенька, лежит женская помада и расчёска с длинными, крашеными волосами, оставшимися между зубцов, - сказав это, она уже пристально смотрела на него.
  - Тьфу, чёрт! Катерина оставила, хотел же выбросить, да забыл, - вспомнил он.
  Ковалёв сделал, как можно простодушнее лицо и убедительно соврал.
  - Да это с прошлого заезда, видно, осталось. Ты поищи внимательнее, может ещё, что-нибудь найдешь. Мои вещи все вот в этом чемодане и сумке. - Очень оригинально, но вряд ли верно, - не поверила она.
  Он подошел к креслу, стал перед Тоней на колени и обнял её ноги.
  - Тут одно из двух, или в гостинице такого класса плохо убирают номера, за выехавшими посетителями, или ты, Петенька, хороший артист. Учитываю то, что ты не признаёшься в содеянном и чтобы сохранить твоё лицо, будем считать, это тебе подбросили.
  - Мудрое решение. А ты что, меня ревнуешь?
  Она взяла его лицо в свои ладони и, наклонившись, поцеловала.
  - А как ты думал? Мне привалило такое счастье, с неба свалился на голову симпатичный, сильный и в меру упитанный мужчина. Свалившись, он тут же и осчастливил меня, но неожиданно выясняется, что его надо отдать другой. Не обидно ли?
  - Спешу заверить тебя Тоня, что отдавать меня никому не придется.
  В таком положении они просидели ещё немного, подшучивая друг над другом.
  - Петя, нам пора уходить, уже поздно, - спохватилась она. - Мне завтра на работу, - сказала с легкой тревогой и досадой в голосе Антонина.
  - Да, ты права.
  Он встал, подошёл к телефону и набрал номер администратора. Когда на другом конце ответили, попросил прислать человека, чтобы приняли номер, так как он сейчас съезжает. Долго ждать не пришлось, вскоре явилась дородная женщина, уже в годах, работница отеля и проверила сдаваемый им номер. После этого Ковалёв уладил все остальные вопросы с администрацией, и Пётр с Антониной покинули гостиницу.
  Наняв такси, стоявшее невдалеке, счастливая пара через некоторое время уже поднималась по лестнице её парадной в Графском переулке. Оказавшись в квартире, оба почувствовали усталость, и быстро сделав все свои дела перед сном, уснули, крепко обняв один другого.
  За прошедшие сутки Ковалёв так устал, что проснулся в десять часов утра. Сквозь глубокий сон, он слышал звон будильника, как встала и собиралась Антонина на работу, но сил и воли оторвать ватную голову от подушки и прервать безмятежный сон, у него не хватило. Проснувшись, он встал и почувствовал, что бодрость, а самое главное силы его, вернулись в родное тело. На середине стола лежала Тонина записка, в которой заботливая женщина сообщала: что ему поесть, что где лежит, когда она придет, и оставила второй экземпляр ключей от квартиры. Заканчивалось её послание словом "целую". Хорошее самочувствие Ковалёва обрело от этого слова еще и духовный подъем. Закончив умываться, он поставил чайник на плиту, приготовил себе завтрак и сидел, размышляя о том, как разнится между собой вокзальное настроение в гостинице и домашнее блаженство. Позавтракав, он решил, что до прихода Антонины, прогуляется по близлежащим к району улицам города. Неожиданно раздался телефонный звонок. Ковалев подошел к телефону, взвешивая все "за" и "против", нехотя снял трубку и ответил: "Да". В ответ, чей-то недружелюбный мужской баритон, с наглым напором спросил: - Ну, залётный, колись, кто ты такой?
  - Это, смотря, кто и как спрашивает. Для хорошего человека я Пётр Иванович, а для хама неважно кто, - спокойно ответил Ковалев.
  - Ты не борзей, а то рога недолго тебе обломать или гордость на место вправить. Ты ещё не знаешь, с кем разговариваешь, и не надейся, что я ошибся номером, - говоривший в выражениях не стеснялся.
  - Вы, наверное, действительно ошиблись номером, звонили в малину, а попали к приличным людям, - как можно спокойней ответил Ковалев.
  - Повторяю, я попал туда, куда надо. Я, Зимин.
  - Мне это ни о чём не говорит.
  - Я Тонькин бывший муж. Незнакомый мужик в трубке продолжал издеваться.
  - Тогда я ей сочувствую и одновременно рад за неё, что вы уже бывший.
  - Слушай, кто ты такой, что из себя возомнил? Да ты знаешь, что я депутат "Городского собрания" и глава крупной фирмы. А ты, насколько мне известно, из достоверных источников, тщедушный музыкант, с тонкими пальцами.
  Ковалёв вытянул вперед левую руку и посмотрел на свои пальцы. Нездоровой худобы он в них не нашёл.
  - Сочувствую я "Городскому собранию",- произнёс он слова с усмешкой. - А что у вас там, только братки заседают? Да, и достоверным источникам своим, по биноклю купите, а то очки им уже не помогают.
  - Ладно, я вижу по телефону ты храбрый, посмотрим, что ты за "Арлекин" при личной встрече. Мне даже интересно, что поют виртуозы, когда по почкам получают. Сейчас я не могу подъехать, а в 18.00 с Тонькой будь дома, разговор есть.
  - Ну, тогда уж базар, если быть точным, - усмехнувшись, добавил Пётр Иванович.
  На другом конце бросили трубку.
  Ковалёв начал нервно ходить из угла в угол по прихожей, к разговору он отнёсся настороженно.
  - Необходимо этот "гордиев узел" разрубить, иначе "бывший" не даст никому спокойно жить, если будет продолжать считать эту квартиру своей вотчиной.
  Он достал дорожную сумку из кладовки, нашёл в ней визитку с телефоном, которую ему в последнюю встречу дал Азиз. Ковалёв набрал номер. Пока шёл автоматический набор и вызов по каналу связи, он вспоминал, как надо правильно обращаться по этому номеру. Через некоторое время в трубке ответили: "Да".
  - Я ПИК, надо поговорить.
  - Через десять минут, за углом дома, где вы находитесь.
  Он положил трубку на место и начал собираться. Выйдя из парадной, Ковалёв встретился с сидящими на скамейке, уже знакомыми, старушками. Поравнявшись с ними, поздоровался.
  - Что-то Вы мил человек, долго Тонечке привет из Австрии передаёте? - с усмешкой произнесла та, которая была шустрей.
  - Я же не знал, что ваша Антонина добрейшая, красивая и отзывчивая женщина, милый ангел. Мне не у кого было остановиться, она в момент решила эту проблему.
  Ковалев поймал себя на мысли, что с этими бабками в разговор лучше не встревать, переврут все на корню. Австралия у них уже Австрия, а скажешь, приютила, понесут дальше, что в постель уложила. Он постарался быстрей миновать блокпост бабуль.
  - Всего хорошего, - резко закончил разговор Ковалёв, развернулся и пошёл своей дорогой.
  За углом дома стоял "шестисотый" Мерседес. Он подошел к машине, перед ним открылась дверь. В салоне сидели четыре человека. Ковалёв подсел к ним и поздоровался. В его взгляде можно было прочитать вопрос: "С кем мне из вас беседовать?".
  - Излагайте свою проблему, Петр Иванович, я буду с вами решать все вопросы, - словно прочитав его мысли, произнёс, на ломанном русском языке, рядом сидевший.
  - Смысл моей просьбы состоит в следующем. Женщина, у которой я сейчас остановился, в конфликте со своим бывшим мужем. Он пытается разными нечестными способами лишить её собственной квартиры. Сначала предложил продать, потом хотел отобрать, а когда ничего не вышло, стал оказывать давление. Отношения обострились до предела, после его периодических угроз по телефону. Сегодня он позвонил как обычно и в споре с ним, я очень рассердил этого дядю. В 18.00 обещал приехать для выяснения отношений, так сказать на разборку. Я полагаю, что в квартиру он поднимется один. Отпор ему я сам смогу оказать, но вот потом, скорее всего, явится повторно с группой поддержки, или вызовет их по телефону. По моим предположениям эта группа будет находиться во дворе, в машине. Если бы вы смогли перехватить его и припугнуть, когда он выкатится из квартиры, чтобы знал, что за мной тоже стоит сила. Я был бы вам очень признателен.
  - Все понятно, Пётр Иванович, не переживайте, мы с ним разберёмся. Какие-нибудь данные об этом господине есть?
  - Фамилия его Зимин, зовут Александр. Владелец крупной фирмы "Кондор", по продаже мебели, а также имеет своё охранное агентство при этой фирме. Является депутатом "Городского собрания". Больше о нём ничего не знаю, но даже, судя по этим сведениям, не простой фрукт.
  - Пётр Иванович, ждите его и не переживайте, мы обязательно поможем.
  - Спасибо вам заранее и до свидания.
  Ковалёв вышел из машины с большим облегчением на душе. Он был уверен, что эти тренированные, для таких дел, парни помогут ему.
  Вернувшись в квартиру, он морально подготовил себя к схватке и до прихода Тони больше никуда не выходил. В 17.30 она вернулась сияющая вся от счастья. Антонина обняла его у порога и не отпускала некоторое время, потом посмотрела в глаза.
   - Ковалёв, ты у меня весь день перед глазами маячил. Я работать не могла, всё из рук валилось. А ты вспоминал обо мне?
  Всё её состояние, внешнее и внутреннее, напоминало ему первую любовь, несмотря на возраст. Он взял себя в руки и попытался, как можно сильнее расслабиться, чтобы не выдать своё внутреннее напряжение перед надвигающимися событиями. Не хотелось расстраивать её раньше времени.
  - Да, Тоня, я о тебе тоже думал.
  Ей не понравилось то, что в его ответе нет ответной страсти, как у неё.
  - А мне показалось, что ты не очень скучал.
  Она притворилась обиженной.
  - Тоня, скучал очень, это тебе показалось. Давай руки мой, будем ужинать.
  Ковалёв окончательно решил не портить ей настроение, он не стал говорить, что через полчаса заявится её бывшее счастье.
  Они допивали чай, когда у входной двери раздался звонок. Он поймал её растерянный взгляд.
  - Кто это к нам пожаловал? - удивилась Тоня и пошла, открывать дверь.
  Ковалёв тоже вышел в прихожую. Антонина открыла дверь, у порога стоял её бывший муж Александр Зимин с недобрым выражением на лице. Не поздоровавшись и не спросив разрешение войти, он отодвинул её в сторону и со словами: "Где тут твой орёл?", очутился в прихожей.
  - Ничего серьезного из себя этот наглец не представляет, - сразу же отметил Ковалёв. - По его высокомерному тону можно было подумать, что на меня Геракл наезжает. Пожалуй, этот "монстр" ниже меня на пол головы, да и весовая категория легче, - рассуждал мысленно Пётр.
  Ковалёв был недалёк от истины, Зимин был обычным мужчиной средних лет. Самое примечательное было в нём, не по годам торчавший вперед большой живот, символ сытой жизни, а с другой стороны признак лишнего веса, отсутствия физической формы, не говоря уже о подвижности и выносливости.
  Ковалев, встретившись с нахальными глазами, решил сразу взять инициативу в разговоре с ним в свои руки.
  - А не кажется ли вам Сэр, что грубить даме последнее дело? Вам стоит вспомнить об элементарных правилах вежливости, - заговорил он, не спеша.
  - Я сюда, пень трухлявый, не реверансы отвешивать пришёл, а поучить тебя, быдло залётное, как надо правильно с властью разговаривать.
  Весь его внешний вид излучал высокомерие и самоуверенность.
  - Ты откуда к нам пожаловал? Из Австралии, кажется? Так вот, чтобы завтра я тебя здесь не видел. А то, не ровён час, женишься на Тоньке, и мне квартира её не достанется, - он нагло рассмеялся Ковалёву в лицо.
  Антонина стояла у двери, вся съёжившись, в её глазах застыл страх.
  - Ну что молчишь, отморозок? В штаны наделал? - вопросительно уставившись на Ковалёва, продолжал глумиться Зимин. - Извиниться передо мной не хочешь за грубый разговор по телефону.
  Он произнёс эти слова с наслаждением, так как посчитал, что враг повержен психологически, раздавлен морально и вот-вот наступит капитуляция. Зимин усмехнулся, лицо его выражало высокомерие.
  У Ковалёва закончилось терпение, ему надоело смотреть, как непрошенный гость наглеет и наглеет, да и, вдобавок, весь разговор пошёл не по его сценарию.
  - А ну, пошёл вон отсюда, - со злостью в голосе и гневом на лице произнёс он, решив, что отделаться от этого хама мирно не удастся.
  Реакцию Зимина в ответ Ковалёв не просчитал. Тот развернулся и сильно ударил его в лицо. Опытный кулачный боец Пётр устоял на ногах. Он резко сделал шаг вперёд правой ногой, с одновременным боковым ударом левой руки в голову противника. Ковалёв вложил в этот удар силу разворота своего тела. Зимин, как мячик, отлетел к стенке и сполз по ней мешком, потеряв на короткое время сознание.
  - Тоня, принеси, пожалуйста, стакан воды, - спокойным голосом попросил Пётр, вытирая рукой кровь, выступившую из разбитой губы.
  Она стремглав побежала на кухню. Когда Тоня поднесла воду, Зимин уже зашевелился. Ковалёв взял стакан у неё, набрал в рот воды и в виде мелких брызг выдул на поверженного противника. Тот потряс головой в разные стороны и медленно поднялся с пола.
  - Давай по-шустрому, на выход, - скомандовал Ковалёв.
   В ответ они с Тоней услышали тихо произнесённую угрозу: "Мы ещё встретимся".
  Зимин вышел на площадку, постоял, пришёл в себя и быстро стал спускаться вниз. Через минуту он уже звонил по сотовому телефону заместителю начальника охраны, которому приказал собрать всех работников в агентстве. Водитель, нажимая на педаль газа, изредка слышал сквозь шум двигателя скрип зубов своего шефа.
  - Видно, что-то крутое произошло, выскочил оттуда как ошпаренный. Я его раньше таким никогда не видел, - подумал он.
  Подъехав к агентству, которое находилось в том же здании, что и офис фирмы "Кондор", Зимин выскочил из машины и быстрым шагом направился к входу. Сзади его персональной машины подъехал и остановился поодаль черного цвета "Мерседес" с тонированными стёклами.
  В помещении охранного агентства собрались почти все его работников, отсутствовал только начальник, Адамцев Павел Викторович. Три дня назад он уехал в командировку. Бывший полковник КГБ был сильным профессионалом и окружающие уважали его, прежде всего за это и личные качества.
  Разгневанный Зимин, уже составил в голове жестокий план разборки.
  - Для начала, мои люди хорошо изобьют его, чтобы не бодался, а потом видно будет, что делать с ним дальше, - решил он. - Жаль только, что этот полковник только завтра появится. Он бы подсказал, что и как правильно сделать, - сожалел Зимин.
  Из здания вышла группа людей и молча, направилась к автомобильной стоянке.
  Их шеф подошел к своей машине. Зимин был заносчивым человеком, и никто в его автомобиле, кроме членов семьи и людей выше по положению, никогда не ездил. Все остальные сели во вторую машину, припаркованную тут же.
  - Ехать за мной, - крикнул он старшему группы.
  Тот в ответ кивнул головой и скрылся в салоне автомобиля.
  Караван тронулся в путь. Впереди ехал "Сааб" шефа, а сзади "Опель" с охраной. Соблюдая определённую дистанцию, к ним пристроился и шёл по пятам "Мерседес". Прошло немного времени, на пути машин обозначился резкий поворот направо. "Сааб" Зимина притормозил, прошёл поворот и резко набрал скорость. Машина охранников, притормозив, стала поворачивать.
  В это время у поворота, их почти догнал преследовавший "Мерседес". В боковое окно его высунулась рука, которая держала пистолет с глушителем. Человек сидевший в этой машине, стрелял как-будто от бедра. Две пули попали в заднее колесо "Опеля". "Мерседес" медленно объехал остановившуюся у обочины повреждённую машину и резко начал набирать скорость. "Опель" объехала еще одна машина, это был вишнёвого цвета микроавтобус, который, проехав 50 метров, остановился у тротуара. Из-за его заднего тонированного стекла, в бинокль наблюдали за группой людей, копошившихся вокруг повреждённой машины. От дома Антонины до этого места, было не очень далеко. Водитель Зимина сначала потерял из вида ехавший за ним чёрный "Опель", а затем принял за него появившийся, на почтительном расстоянии, чёрный "Мерседес".
  Из микроавтобуса вышел смуглый парень и направился к группе людей, которые копошились вокруг машины и ставили запасное колесо.
  - Ребята, может вам помочь? - спросил он.
  На его лице присутствовало выражение искренних намерений.
  - Сами справимся, - буркнул, бросив на него недобрый взгляд, старший группы.
  - Ну, как знаете.
  Парень медленно повернулся и, не спеша, пошёл обратно. Он услышал разговор за своей спиной.
  - Надо шефу срочно позвонить.
  - Зачем, мы сейчас быстро поставим запаску, а куда ехать я знаю.
  - Откуда?
  - Я у его водителя спрашивал, где шефа обидели. Это место я знаю.
  - Тогда, чтобы не было скандала, звонить не будем.
   Время было вечернее и во дворе уже никого не было. Зимин велел водителю подъехать к парадной.
  - Как появятся, пусть меня догоняют, - отдал он приказание, выходя из машины.
  В парадной, он достал из кармана пистолет, снял с предохранителя и передёрнул, загнав патрон в ствол. Зимин положил пистолет в карман брюк и стал подниматься по лестнице. Вперёд его толкала бурлившая внутри злость и посрамлённое самолюбие. Перед глазами была только одна картина, образ поверженного врага. Дальше шла сцена безжалостного унижения этого невежественного самозванца. Пока этого не произошло и честь не спасена, афоризм, который он неоднократно примерял на себе - "хозяин этой жизни", просто миф. Надо было, как можно быстрее, доказать, прежде всего, себе самому, а потом и окружающим, обратное. Ему навстречу сверху спускался мужчина. Зимин не обратил на него никакого внимания, так как, в связи со сложившимися обстоятельствами, разглядывать прохожих не было желания.
  Увлечённый своими мыслями, он услышал и ощутил внезапно появившийся шум и резкий запах газа, который ударил в лицо. В глазах потемнело, и всё окружающее медленно поплыло, а потом вдруг куда-то провалилось. Тело его покатилось по ступенькам вниз.
  Во двор вошли двое молодых мужчин. Один зашёл в парадную, а второй подошёл к стоявшей у парадной машине. Водитель сидел на своём месте и слушал громко включенную музыку. Мужчина, оказавшись у водителя за спиной, достал из кармана баллончик с газом и прыснул в его сторону. Парень дернулся, запрокинул голову на сиденье и потерял сознание. Из парадной, два рослых мужчины выволокли Зимина, в бессознательном состоянии. Они крепко держали его между собой, и со стороны могло показаться, что двое товарищей несут третьего, крепко выпившего. Пьяного быстро усадили в машину. Парни тоже сели в неё и "Сааб" резко развернувшись, покинул двор.
  Охранники, заменив колесо, бросились догонять босса. Побывав в Тонином дворе и не обнаружив Зимина, они очень удивились. Пометавшись по району, вернулись в агентство ни с чем, бурно обсуждая по пути свой прокол в прямом и переносном смысле. Сидя в агентстве, они нервничали и ждали от своего начальника хоть каких-нибудь известий. Через час им позвонили из Красногвардейского районного отделения милиции и предложили забрать водителя шефа. За ним отправился заместитель Адамцева, Степан Буков. Широкоплечий Бук, как его звали среди своих, был заместителем скорее по физической подготовке работников у мозгового центра конторы, Адамцева.
   Очень быстро, водитель сидел уже в агентстве и рассказывал о том, что с ним произошло.
  - Мужики, я находился в машине по приказанию шефа. Какой-то хмырь подошёл сзади и что-то прыснул мне в лицо, после чего я отрубился. Выбросили меня они на окраине, в глухом дворе или свалке, не помню. Пока я лежал без сознания, меня обчистили бомжи, а когда пришёл в норму, то сразу дёрнул в ближайшее отделение милиции. Оттуда вам и позвонили, ведь денег ни копейки, а на мне остались только майка и трусы.
  Все наперебой стали задавать своему товарищу вопросы, один умнее другого, а он твердил одно: "Не помню мужики, отрубился". Затем народ стал выдвигать версии: угон автомобиля, наезд на шефа, похищение его с целью получения выкупа и так далее. Молчал один человек. Бук сидел на столе и слушал всё, что говорят его люди. Когда все выдохлись, версии стали терять ценность и поступать на обсуждение вяло. Он выдержал небольшую паузу и нарушил молчание.
  - Так, всем тихо. Паша, принеси пробитую запаску и инструмент, чтобы можно было её разбортировать. Вася, ты в милиции излагал то, что с тобой произошло?
  - Я им сказал, что в том переулке меня оглушили, ударив по голове чем-то, и обчистили. Больше ничего.
  - Костя, звони Адамцеву в Москву и скажи, что мы просим вернуться его сегодня в связи с крайними обстоятельствами.
  - А если он спросит, что за крайние обстоятельства?
  - Скажи, что жизнь шефа под угрозой.
  Он секунд тридцать о чём-то думал.
  - В запаске мы найдём подтверждение моей версии, если она правильная, - нарушил он молчание. - У нас там что-то перекатывалось, когда спешно снимали и меняли колесо. В милицию пока заявлять не будем.
  Зимин очнулся и пошевелился. На его голову был надет какой-то тёмный полиэтиленовый мешок, руки и рот заклеены скотчем. Обстановка не предвещала ничего хорошего. Под мешок, кто-то запустил руку и отклеил с его рта современный кляп. Сбоку послышался голос с акцентом.
  - Слушай внимательно, боров. Там, где ты сегодня скандалил, чтобы больше не появлялся. Иначе, в следующий раз, будет контрольный выстрел в голову.
  Дверь сбоку открылась, ему перерезали скотч на руках, и раздался голос.
  - Давай на выход.
  Только он опустил ноги на землю, сильный толчок в спину придал телу поступательное движение вперёд. Несколько раз, перевернувшись в воздухе, он упал на асфальт и в этот момент, резкая боль обожгла правую ногу. Зимин начал кататься по земле и выть. До него долетел звук отъезжающей машины. Случайные прохожие, через пять минут, обнаружили его и позвонили в милицию. Милицейский наряд осмотрел Зимина, который периодически терял сознание. Ему наложили жгут на ногу, остановив кровотечение, произвели осмотр и в кармане нашли документы депутата. Они срочно отвезли его в ближайшую больницу. После перенесённой операции на ноге, Александр Зимин уснул. Всю ночь, возле его кровати, в отдельной палате, дежурила медсестра, а у входной двери охранник из агентства.
   Утром к нему прикатил Павел Викторович Адамцев, спокойный и грузный человек с внешностью философа. Надев белый халат, он зашёл в палату, поздоровался, справился о самочувствии и присел возле кровати. Положив пакет с апельсинами на тумбочку, Адамцев отправил из комнаты медсестру и после этого начал разговор.
  - Ну, Саша, рассказывай всё до запятой, - вкрадчиво произнёс он.
  Зимин, морщась от душевной и физической боли, выложил своему умному начальнику охраны всю историю. Внимательно выслушав его, Павел Викторович выдержал паузу.
  - Про моральный аспект того, что ты задумал Саша, мы поговорим позже, а сейчас я обрисую тебе ситуацию с точки зрения профи, - начал в свою очередь Адамцев. - Не знаю ещё, на кого ты нарвался, но этих парней нам не взять. Одно могу сказать, если бы ты представлял для них опасность, то твоё тело плавало бы сейчас в Финском заливе. Считай, ты отделался легко. На простреленной ноге рана пустяковая, пуля прошла навылет, через мягкие ткани. Через неделю, а может и раньше, будешь уже с палочкой ходить. Адамцев встал со стула и с задумчивым видом прошелся по палате. - Это ты получил предупреждение. Отсекли твою охрану очень тонко, двумя выстрелами из пистолета с глушителем, в заднее колесо. Если захочешь объявить им войну, то подумай сначала о своей семье. К ним по охранному агентству не приставишь. Какой, ты говоришь, у них акцент был, восточный или кавказский?
  -Да чёрт его знает. Я в тот момент думал только о том, чтобы остаться живым и ноги оттуда унести.
  - Если начнём какие-нибудь мероприятия по выявлению твоих врагов, то для них это будет сигнал к действию. Кого ловить, мы толком и не знаем, а нас они при выходе из конторы всех легко пересчитают, - продолжал монотонно внушать своему шефу курс на примирение, Адамцев.
  - Так что же делать? - в отчаянии завыл Зимин.
  Адамцев, не обращая на него внимания, продолжал гнуть свою линию.
  - Бодаться нам нет смысла, - задумчиво произнёс он. - Нет, ничего нельзя предпринимать, а чтобы себя обезопасить, тебе, Саша, придется позвонить этому господину и извиниться перед ним. Ты понял?
  Зимин молчал. Для него это был удар ниже пояса.
  - Тогда мы точно будем знать, что тебе ничего не угрожает и охота закрыта.
  Зимин отвернулся и смотрел в белую стену палаты. Этот вариант выхода из тупика коробил больше всего.
  Адамцев продолжал его добивать.
  - Саша, ты не морщись. Я тебе, сколько раз говорил, что пора жизнь менять, вести себя интеллигентно и отказаться от дурных манер. Необходимо перестать балансировать между братками, полукриминалом и нормальным бизнесом. Все вокруг уже давно отреклись от грязных привычек, лексикона и им соответствующих замашек, по крайней мере, на людях, а ты всё как пацан, упорно, с обречённостью идиота гнёшь свою линию. Да и зачем тебе эта квартира? Не могу взять в толк, чего ради?! Тебе что, негде жить, или денег мало? Ты можешь на Невском проспект любое жильё купить, я же знаю твои возможности. Мне всё это просто непонятно, - он развёл руками. - Чего молчишь? - спросил он, не повышая тона.
  Зимин повернулся к собеседнику.
  - Да эта дура, Маринка. Послушал стерву: "Хочу, мол, только эту квартиру".
  - Ну, ты же её у своего сына отнимаешь. Это вопреки всем нормам морали. Я тебя, Саша, не понимаю.
  - Я бы им другую квартиру купил, - после этих слов, он проглотил застрявший комок в горле. - Тебе хорошо, Павел Викторович, правильно рассуждать, а мне приходится хвостом вилять перед этой дрянью. Папа её, ещё выше меня сидит, и большой вес в структурах имеет. Как свалится этот папа на пенсию, тогда я и его дочку осажу.
  - Хорошо. Надеюсь, ты понял меня, что речь сейчас идет о твоей жизни. Даже тесть, с его влиянием, не защитит от выстрела из-за угла. А нового зятя они очень скоро найдут, я тебя уверяю.
  - Да, Павел Викторович, понял.
  - Вот тебе мобильник, набирай номер и извиняйся.
  После некоторого раздумья, Зимин позвонил. Все мышцы его лица напряглись.
  - Алло, Тоня здравствуй. Тоня извини меня за всё и дай, пожалуйста, трубку твоему другу.
  В телефонной трубке послышался настороженный мужской голос: "Слушаю".
  - Пётр Иванович, я звоню, чтобы извиниться перед вами и Тоней. Даю слово, что такое больше не повториться. Я прошу у вас мировую и по возможности забыть обиду.
  - Хорошо. Если это покаяние исходит от вашей совести, то значит вы не совсем потерянный человек. Советую, сходите как-нибудь, при случае, в церковь и подумайте в той атмосфере о вечном и временном пребывании нас, грешных, на этой земле. Всего хорошего, - в трубке послышались частые гудки.
  Зимин лежал и смотрел в потолок, а потом вдруг произнёс: "А ведь действительно, я раньше таким не был". Он продолжал молчать, а Адамцев не тревожил его. Он понимал, что сейчас происходит внутри у этого человека. Глаза ясно говорили, что он кается.
  - Стоило ли терять самоуважение для того, чтобы это понять. Можно было прийти к подобному решению, не роняя собственного достоинства, - презрительно подумал о себе Зимин.
  - Ну, вот и ладненько, - нарушил тишину Павел Викторович. - Поражение - это лучший учитель. Я сейчас смотаюсь в милицию и улажу вопрос с пистолетом, который был у тебя в кармане, с найденным нашим "Саабом", а потом дам дезу в газеты и на телевидение, по поводу твоего ранения. Эта хищная братия - журналисты, уже топчутся у ворот больницы с заточенными перьями. И откуда они, проныры, раньше всех обо всём узнают, акулы пера? Поправляйся, Саша.
  Он встал и вышел из палаты.
  
   "Поездка в Петергоф".
   Когда Зимин выходил из квартиры, Тоня стояла вся бледная, замерев от страха, в углу прихожей.
  Одновременно со стуком входной двери, которую со злостью толкнул её бывший муж, она выронила на пол стакан и заплакала навзрыд. Ковалёв подошёл, обнял и прижал к себе Антонину, стараясь успокоить словами. Он несколько раз поцеловал её красные от слёз глаза.
  - Ну что ты так расстроилась? Всё будет нормально. Пока я рядом, он никогда больше тебя не обидит.
  Кое-как успокоив Тоню, он отвел её в большую комнату и усадил в кресло. Собрав осколки и наведя порядок в прихожей, Ковалёв снова вернулся к ней. Антонина немного успокоилась и сидела подавленная, безучастно смотря перед собой.
  - Может, ты выпьешь таблетку успокоительного? - предложил Ковалёв.
  - Всё, Петя, я уже отошла от стресса, - она через силу улыбнулась своему верному другу. - Я не стала тебе всё раньше рассказывать, - голос её дрожал. - В последний год, когда он ещё условно проживал в этой квартире, нам от него житья не было никакого. Теперь ты, наверное, уже представляешь. Если приходил в нетрезвом виде, то устраивал скандалы из-за ничего, сгонял злость, а если был трезвым, то всё время молчал. Папа и мама очень переживали. Они думали, что он мог вести себя так из ненависти к ним, а отыгрывается на мне. Родители предложили снять для нас отдельную квартиру. Саша закатил им скандал. В гневе он кричал, что все хотят от него избавиться. В общем, всё было плохо, и он ненавидел нас всех.
  Тоня замолчала.
  - Наверное, ощущал свою ущербность рядом с вами, - высказал предположение Ковалёв.
  - Не знаю. Мама и папа всё делали, чтобы он чувствовал себя как в родной семье. Слова грубого никогда даже и не подумали, не то, чтобы сказать. А он, когда съехал отсюда, пришёл проститься в нетрезвом виде, и устроил последний скандал. Долго учил нас, что не так живём, не то делаем и вообще мы советские дворяне, для которых нужно устроить тридцать восьмой год.
  Уходя, всех обозвал: папу - плешивым Кантом, маму - старой задницей, а меня, их гибридом, похожим на мороженое со скрипкой. Это была последняя благодарность за всё хорошее, что он получил, чему научился в этой семье. Ведь Александр уходил от нас уже с полным набором знаний цивилизованного человека, правда так и не дотянув до интеллигента.
  Ковалёв почувствовал, что она вот-вот сорвётся на плач. - Верно, говорится: "Сердцу не прикажешь". Мама и папа долго после этого переживали и болели. Петя, неужели в жизни я так неприятна? Неужели во мне нет тех обычных качеств, которые присущи женщине?
  Она заплакала.
  Ковалёв подошёл и сел перед ней, на пол, положив свои руки на её колени. Ему было очень жалко эту милую женщину.
  - Смею тебя уверить, ты очень сильно заблуждаешься, Тонечка. Если из-за каждого негодяя будешь так переживать и убиваться, то разуверишься не только в себе, но и в самой жизни. Что самое странное, мы смотрим на этого человека одинаково и видим в нём одно и то же, но почему ты делаешь совсем иные выводы, чем я. Почему, не знаю. Это очевидный циник, совесть у которого осталась в анабиозе и он больше всего на свете любит себя, власть и деньги, а ты ищешь какие-то пороки и недостатки в себе самой. Тонечка, поверь мне, ты лучше всех на свете. Для меня, ты просто ангел, - он дотянулся и поцеловал её горячо в губы.
  Получив спасительную поддержку от Петра, она обняла его крепко за шею, но по инерции продолжала сомневаться и чтобы развеять неуверенность, крепко засевшую внутри, ей хотелось ещё раз услышать, то, что он сказал.
  - Правда, Петя, ты так думаешь?
  Она в этот момент, походила на маленькую девочку, которую сильно обидели, но вовремя пожалели. Он не обладал красноречием и не смог найти сразу убедительный аргумент и нужные слова, но то, что сказал и как сказал, шло от души, и она поверила.
  - Истинная, правда, Тоня, ты просто душка.
  Постепенно она успокоилась, они в разговоре перешли на другую тему и просидели, беседуя в таком положении целый час.
  Неожиданно раздался звонок телефона.
  - Тоня сиди, я подниму трубку.
  В её глазах снова появился страх. Ковалёв подошёл к телефону и взял трубку.
  - Да, - спокойно ответил он.
  - Всё нормально. Если у вас есть возможность, уехать куда-нибудь на выходные, то нужно это сделать, для окончательной проверки. Здесь, мы за всем присмотрим, - мужчина с акцентом закончил говорить и ждал ответ.
  - Спасибо. Я постараюсь сделать, как вы советуете, - ответил Ковалёв, с еле уловимой радостью в голосе.
  Они попрощались.
  Тоня встретила его с тревогой в глазах.
  - Ну что, кто нам звонил? - спросила она с надеждой в голосе на то, что звонок этот не связан с произошедшими недавно событиями.
  - Какая-то женщина ошиблась номером. Я не успел предупредить даму об этом, как получил выговор и выслушал целую нотацию за то, что не вовремя исполнил её заказ, - соврал Ковалёв во благо. - Такое бывает часто, женщина сначала много говорит, а потом думает над тем, что сказала.
  Антонина улыбнулась. Ковалёв остановился на середине комнаты и ударил ладонь об ладонь.
  - Тонечка, а неплохо было бы нам с тобой на выходные дни выехать на природу, в пригород, - загадочно произнёс он. - Требуется небольшой отдых от всего этого. Побродим по лесу и посидим у речки, подышим свежим, обогащенным кислородом, лесным воздухом и дополним картину отдыха на природе, печёной, душистой картошкой из костра. Как ты на это смотришь?
  - Конечно, положительно, - произнесла она обрадовано, с вспыхнувшим огоньком в глазах. - Поедем в Петергоф, заодно и мою тётю навестим.
  - Договорились. А ты завтра не работаешь? - поинтересовался Пётр.
  - У меня завтра свободная суббота, - продолжая радоваться хорошей идее, весело ответила Тоня. - Петя, давай только с утра выспимся, а к обеду поедем, - попросила Антонина с мольбой в голосе и встала с кресла.
  - Хорошо, нет проблем, - ответил он, подошёл и поднял её на руки.
  - Петька, ты чего? Надорвёшься, - смеясь, произнесла она и обняла его за шею.
  Поцеловав Тоню, он поставил её на пол и в этот миг был необыкновенно счастлив, а она сразу расцвела. Когда Ковалёв поднимал Антонину, то его рука случайно попала под её платье, и фактически свою подругу он держал за голое тело, а когда опускал, то "клиент" был уже готов.
  - А не пора ли нам спать? - предложил Ковалёв, лукаво смотря на объект своего обожания.
  Антонина всё поняла и игриво высказала ему.
  - Ненасытный ты Ковалёв какой-то, домогаешься постоянно. Где тебя всё это время держали?
  - На Севере, моя дорогая, люди всегда что-нибудь отмораживают или замораживают. Так я второе. Мужчину с такими достоинствами нужно беречь от дурного взгляда.
  - Серьёзный довод, - подметила она шутя.
  Они посмеялись и в предвкушении повторения встречи с быстро нарастающими чувствами разделись, нырнули в кровать и погасили бра. В ту ночь у них была страстная любовь ещё не единожды.
   Утром оба проснулись рано, как было задумано накануне, не получилось. Антонина не могла отгадать сегодняшний феномен, так как в выходные дни она спала очень долго, восполняя всё, что недобирала за трудовую неделю.
  - Ты чего так рано проснулась? Ведь собиралась поспать подольше, - спросил удивлённый Пётр. - Я привык с петухами пробуждаться. А ты?
  - Не знаю Петя, то ли нервное напряжение, перенесённое вчера, то ли предстоящая поездка держит меня в напряжении. Спать я уже не хочу.
  Они немного повалялись в кровати и по очереди встали, занимая ванну один за другим.
  После завтрака, Пётр и Антонина собирали походную сумку. Взять надо было только необходимое, а это задача из задач. Всё время кажется, что одна вещь нужнее предыдущей и к концу сборов, сумка раздулась до немыслимых размеров.
  - Тоня, а как твою тётушку зовут? - спросил Ковалёв.
  - Елизавета Сидоровна, - ответила она. - Очень хорошая женщина. Надеюсь, что ты поладишь с тётей.
  - А кто говорил плохая? Сначала пообщаться надо, а потом видно будет, - подумал он про себя.
  - Это обязательно, чтобы тётя одобрила твой выбор? - чтобы не обидеть подругу, он напустил больше наивности в интонацию слов.
  - О чём ты, я не понимаю? В пригороде очень красивая природа, мы, я думаю, хорошо отдохнём. У неё есть своя дача, это вообще райское место. Нам надо будет побывать там непременно, а то тётя обидится, - продолжала Антонина.
  - Ну да, конечно, в городской черте останется "суета сует". Я давно мечтал на несколько дней вырваться на природу. - Петя, только у Елизаветы Сидоровны есть одна странность, она фанатичная хиромантка. Придётся тебе терпеть этот её каприз.
  - А долго терпеть? - у него появилось чувство необъяснимой тревоги. - Может, поедем в какой-нибудь дом отдыха. Я всю эту хиромантию и астрологию, кроме астрономии и астронавигации, конечно, не уважаю. Это нормально до тех пор, пока не перерастёт в фанатизм. Очередной шаг у этих ребят, когда они очень увлекаются, или к дьявольщине, или к шизофрении, - слегка встревожено высказал он свои опасения.
  Антонине это не понравилось.
  - Не сгущай, Петечка, краски. Первый день она нас помучает, а потом всё будет нормально.
  - Затем ещё окажется, что эта старушка с явно "театральным" прошлым и опять надо будет делать умный вид и изнывать от скуки, - подумал он. - Замучает воспоминаниями.
  Он ещё немного сопротивлялся этой затее, потом сдался.
  - Ты давно у неё была?
  - Три месяца назад. Всё как-то не могла вырваться. - А сколько ей лет?
  - Шестьдесят восемь.
  - О! Почтенный возраст, - он сделал паузу. - Хорошо Тоня, только ради тебя еду туда. Да, возьми расчётную книжку. По пути на вокзал, зайдём и погасим долг за твою квартиру.
  Они уже собрались выходить, как вдруг раздался телефонный звонок. Антонина с тревогой посмотрела на Петра и медленно подошла к телефонному аппарату. Она остановилась и снова, вопросительно, посмотрела на него.
  - Чего ты, трусиха? Ответь.
  Она медленно подняла трубку и неуверенно ответила: "Да". Выслушав, молча, Антонина протянула трубку Ковалёву и прошептала: "Это Зимин, с тобой хочет поговорить".
  Пётр решительно подошёл и взял трубку из её рук.
  - Слушаю, - резко ответил он.
  Тоня стояла рядом и смотрела на него, пытаясь уловить тональность их разговора. После того, как её бывший муж извинился перед ней, тревога за новый скандал, отошла на второй план. Уловив слово - "покаяние", она окончательно расслабилась и поняла, беда их миновала. Ковалёв, окончив говорить, на мгновение задумался.
  - Доброта, да и только, - произнеся это, он снова сделал паузу. - Смотри, как быстро каяться начал. Хитрит или искренне? Свежо придание, да верится с трудом, - почему-то вспомнилась ему поговорка. - Я ему не судья, время всё расставит на свои места.
  Он поднял глаза на Антонину, улыбнулся и с энтузиазмом в голосе произнёс: "Ну что, поехали, к тёте?".
  - Поехали, - произнесла Антонина.
  У него с утра было хорошее настроение и определяло его не извинение Зимина, а то, что после скандала, на следующий день, Тоня была намного раскованней.
  - Пошла на поправку, - решил он.
  Судьба подарила им сегодня ещё и хорошую погоду.
  Через час счастливая пара уже ехала в пригородном поезде. Первое время каждый из них думал о своём, глядя в окно. Она ехала навестить тётю, а он на встречу со своим расставанием, но об этом ещё не знал.
   Елизавета Сидоровна, солидная дама в возрасте, встретила их очень хорошо. Она была сама любезность - приветлива, голос звучал ровно и доброжелательно, часто улыбалась и украдкой посматривала на друга Тони, оценивая его по своим критериям.
  - Бабушка прямо прелесть, - подумал поначалу Ковалёв, - бойкая не по годам.
  Был накрыт стол, по случаю приезда любимой племянницы. Хозяйка постаралась и ко всему съестному поставила графинчик смородиновой настойки. Пётр, не переставая вертел головой, рассматривая на стенах многочисленные семейные фотографии. - Всё архаично и старомодно. Интерьер комнаты до боли знаком, точь в точь как у моей бабушки в деревенском доме, - вспомнил он свою суеверную, набожную бабулю по линии матери.
  Ему в детстве казалось, что все люди на старых фотографиях, на которых уже потускнел глянец, смотрят на мир с тоской в глазах.
  - Остановившееся, пожелтевшее время. Целая экспозиция, на стенах, - закончив осматривать комнату, подумал он. - Когда-то молодые красавицы, наверняка сейчас толстые и старые. Тоня обратила внимание на его интерес к их родословной и вызвалась помочь. Она ходила от фотографии, к фотографии рассказывая, кто это и какая его принадлежность к семейному кругу. Потом к ней присоединилась тётя, и повествование вылилось в родственные воспоминания на полчаса.
  Ковалёв уже начал изнывать от этой многочисленной родни и путать бабушек и дедушек с тётями и дядями. Это равнодушие не ускользнуло от внимательного взгляда тёти. Когда у него в желудке глухо заурчало, Тоня, словно очнулась.
  - Петя, у тебя безразличие прямо изнутри кричит. Проголодался, мой маленький, - она улыбнулась, обняла его, как молодая девушка, и поцеловала. Он заметил, как тётю от этого вдруг передёрнуло.
  - Давайте, давайте к столу, а то картошка остынет, - запричитала Елизавета Сидоровна.
  Тоня ухаживала за ним, накладывая в тарелку еду. Пётр наполнил рюмки женщинам и себе. Он встал, держа перед собой рюмку с наливкой.
  - Если прекрасные дамы не возражают, то я произнесу тост в вашу честь.
  - Ну-ка, Ковалёв, что ты нам пожелаешь, - блестя глазами, кокетливо произнесла Антонина.
  Пётр с умным видом, сделал паузу. Два раза прокашлявшись для солидности, он прочитал четверостишье:
  "Ведь к лучшим ты годам
   ещё в пути
   И если вдруг не так,
   Себе сомненья запрети.
   Живи, люби горя,
   а остальное всё пустяк".
  Елизавета Сидоровна, крепкого Вам здоровья. Тебе Тоня, блаженства искренней любви. Я пью за вас, - он склонил перед ними голову, как знак почтения.
  - Браво, моряк! Честно говоря, я от тебя этого не ожидала.
  - Состояние души, которое можно назвать поэтическим, - отшутился он.
  Выпив из своих рюмок, все присутствующие за столом приступили к еде. Пётр и Антонина успевали кушать, шутить и разговаривать. Елизавета Сидоровна испытывала дискомфорт, так как в разговоре не участвовала и не являлась, как обычно, центром внимания. Она всегда считала, что всё должно крутиться вокруг неё. Утолив голод, Пётр и Антонина облокотились на спинку дивана, на котором сидели, и мирно вели беседу.
  - Тонечка, может чайник поставить, - прервала их разговор тётя. - Не пора ли к десерту переходить?
  - Нет, что Вы тётя, мы так наелись. Давайте позже.
  - Хорошо.
  Елизавета Сидоровна вышла на кухню, унося с собой пустые тарелки. Они продолжали разговаривать.
  Антонина отметила мысленно, что Пётр не торопится восторгаться тётей.
  - Петя, ты бы тётушку поблагодарил за накрытый стол, втянул в разговор, а то она сидит на нас сиротливо смотрит. Постарайся найти с ней общий язык. Он всегда одинаково вольготно чувствовал себя в любой бытовой обстановке, в которой обывателю необходимо было время, чтобы адаптироваться. Тоня об этом знала.
  - Идёт, только сдаётся мне, что она не из робкого десятка и сама скоро устроит нам допрос. Это я прочитал в её взгляде. Чувствую, тёте хочется обо мне больше узнать, а пока присутствует синдром знакомства.
  Антонина рассмеялась, так как он угадал на все сто.
  Появилась в дверях тётя, неся разрезанный на части торт, который с собой привезли Пётр и Тоня.
  - Пётр Иванович, а Вы женаты? - спросила она, пристраивая торт между тарелок с закусками.
  - Нет, беспечен и беззаботен, - улыбаясь, ответил он и посмотрел на Антонину.
  - Сдаётся мне, что он Тонечку обманывает, кобелина, - была её внутренняя реакция. - Вы такие с ней разные, - произнесла она с лёгким укором. - Тонечка натура чувствительная, нежная с одной стороны, а с другой - личность творческая.
  - Рядом с Антониной у меня будут прекрасные возможности для духовного роста, духовного совершенствования.
  Он обратил внимание, как она открыто, не скрывая к этому своё отношение, сморщилась.
  - Не получится, она у нас необычная.
  - Ну вот, начались придирки, - подумал Ковалёв. - Дальше, будет, наверное, больше.
  От неловкости, он заёрзал на своём месте.
  - Как говорится: "Дорогу осилит идущий". Действительно, будет трудновато, так как я не пытаюсь быть необычным или обычным. Живу так, как мне кажется, правильным.
  Тётка продолжила развёрнутый опрос претендента на руку и сердце племянницы.
  - А где Вы работаете? Какая у Вас профессия?
  - Бывший военный, сейчас в запасе.
  - Я так поняла, что материальное благополучие, мягко говоря, у Вас не очень.
  - Тут Вы правы. Так уж устроена наша жизнь, что человеку постоянно приходится бороться с миром материальным и духовным, и лишь от него одного зависит, что победит.
  - Можете не продолжать, мне всё ясно, что в Вас победило, - на её лице появилась вымученная улыбка.
  - Правильно, богатства не нажил, денег впрок не накопил. Судьба с самого рождения не была усыпана розами и папашу с привилегиями, тем более, она мне не подарила, но то, что нужно жить по библейским законам, и тогда жизнь приносит смысл, радость и благополучие, родители мне объяснили доходчиво. От жадности - безденежье лечит, - отпустив шутку, он улыбнулся. Каменное лицо тёти не дрогнуло. - Однако жизнь удалась, я осуществил всё, о чём мечтал. Несмотря на житейские невзгоды, ни о чём не жалею.
  Она резко изменила тему разговора.
  - А Вы верите в бога?
  - Нет. Наверное, потому что родился во времена воинствующего атеизма, - подчёркнуто сухо ответил Ковалёв.
  - А в гадание, Вы верите в гадание?
  Ковалёв на секунду замялся. Не дождавшись от него ответа, она тут же предложила погадать ему на картах. Ковалёв понял, что от неё можно ждать чего угодно и отказался. Он сопроводил свой отказ немного грубо.
  - Для меня карты - это символ алчности, страсти, умопомрачения, злобы и конца души.
  Елизавета Сидоровна сидела с открытым от изумления ртом.
  - Трактует, явно исходя из своей малограмотности, - отметила про себя, уже взвинченная тётя.
  - Это когда на деньги играют, а гадание совсем другое, - вступилась за неё Антонина, усмехнувшись. - Петя, уступил бы женщине. Гадание очень древнее занятие.
  Она уже с некоторым беспокойством наблюдала за отношениями между её другом и тётей.
  - Тоня, не уговаривай его, это, прежде всего, зависит от воспитания. Тут ничего не поделать, тяжёлый случай.
  - Вы совершенно правы. Родители хотели мне привить правила хорошего тона, воспитать эстетический вкус. Они очень старались, только я их подвёл, - уже намеренно продолжал дерзить Ковалёв. - Но и это дело наживное.
  После тётиной тирады он почувствовал себя неловко. Выходило уже так, словно он злодей, а она ангел.
  - Давайте выпьем ещё наливки, - перебила их Антонина, пытаясь разрядить обстановку.
  Её предложение было как нельзя, кстати, потому что его колкости уже целенаправленно были в адрес тёти.
  Они выпили, всем стало хорошо и спокойно, на некоторое время.
  - Пётр Иванович, Вы верите в "Жизнь после смерти"? - вернулась к прежнему разговору тётя, произнеся это несколько поэтично под воздействием наливки.
  - О Боже! - мелькнуло в его голове, и на лице появилась гримаса неопределённости.
  Он задумался.
  - Это выглядит просто смешно. У Вас такой возраст, уважаемая тётя, что об этом лучше и не думать. Такие мысли вызывают угнетение. Наивно полагать, что ты не в труху превратишься, как прекратившее своё существование сложное химическое соединение, а будешь летать под небесами, или вселяться в тело новорождённого младенца, - мысленно иронизировал он над её вопросом. - Это просто крайняя форма успокоить себя. Ещё не хватало, чтобы я ударился в мистику.
  - Петя, ты там не уснул случайно? - Тоня толкнула в бок, рассеянно смотрящего в одну точку и молчащего, Ковалёва. - Мы не получили вразумительного ответа на вопрос.
  - А как же, Елизавета Сидоровна! - словно очнувшись, произнёс он с серьёзным видом. В его голосе было неподдельное изумление. - Наши души, в отличие от тел, полетят осваивать другие планеты, тут им будет тесно. Если бы они оставались здесь, то мы непременно что-нибудь об этом слышали. А так улетают, видно жизнь там есть и лучше, - он сделал скорбное лицо.
  Она застыла в изумлении.
  У Ковалёва была привычка, когда он слышал какую-нибудь глупость от человека, то его ответ всегда сползал к иронии. Заданный вопрос показался ему диким и он не удержался от сарказма. Старая вдова смотрела на него растерянно, пытаясь угадать, шутит он, или так думает. Когда дружок Антонины отпустил очередную шутку о том, как на одной из древних раскопок нашли скелет, у которого душа застряла между рёбер и не успела улететь, то она поняла, что над ней просто издеваются. Вида тётя не подала и решила отомстить по-своему.
  - Эту тему средним умом понять трудно, - бросила она со злостью в голосе.
  Он ответил взглядом на взгляд.
  - Обмануть природу и факт бренности тела, никому ещё не удавалось, даже с фантастически развитым умом. История не знает таких примеров. Хотя, если верить в утопию, то она обязательно материализуется, - смягчившись, оправдывался он. - Всё как в жизни, кто раньше, тому и лучшее место, - представив кладбище, в своих мыслях, усмехнулся Ковалёв. - А если серьёзно, то чтобы избавиться от несчастий и бед, человек готов поверить в самое невероятное, - попытался он загладить своё грубоватое высказывание.
  Это было начало драмы.
  - Чопорная бабушка сморщилась, словно укусила лимон, а в душе затаила обиду.
  Все рассуждения Ковалёва противоречили её убеждениям и понятиям об уходе из этого мира. Она не устала ещё жить, а потому расставаться просто так с ней не собиралась. В её понятии этот ритуал должен быть непременно каким-то экзотическим, а не сводиться к банальной яме и нескольким совковым лопатам, в лучшем случае - предание огню, в крематории.
  - Что с бездарью говорить, одним словом, он Тонечке совсем не подходит, - сделала вывод Елизавета Сидоровна не в его пользу и надела маску безразличия.
  Она имела на Антонину сильное влияние и на это рассчитывала.
  В то время как Елизавета Сидоровна исходила жёлчью, Ковалёв вышел из комнаты, совсем не подозревая, что сейчас творится в душе у этой старушки. Она потрясла ему вслед первой попавшейся книгой, которые лежали на журнальном столике, а это оказался "Сонник", и с шипением произнесла: "Какое невежество!". А он, в свою очередь, подумал о ней: - Тётя оказалась "приятным сюрпризом". На милую старушку она никак не тянет. Прямо "чёрт в табакерке", а не тётя. Он уже сердцем чувствовал, что эта пожилая, не совсем вменяемая женщина хочет их разлучить.
  - Надо взять себя в руки. Кажется, я начал терять над собой контроль, есть сильное желание высказаться очень грубо в её адрес. С моей стороны просто нужно поддерживать иллюзию, что всё хорошо.
  Антонина, до этого молчавшая, тихо заплакала. Под слова проклятий, которые извергала тётя в адрес её друга, она вышла и заперлась в ванной комнате. Промыв глаза, и успокоившись, Тоня пошла, искать Петра. Ковалёв присел на скамеечку, уютно расположенную под развесистой берёзой, во дворе двухэтажного дома. Вокруг бегала ребятня всех возрастов, на которую, только глядя можно было радоваться жизни.
  Он посмотрел на угольно чёрного кота, лениво развалившегося, в лёгкой задумчивости, на крыше пристройки к парадной. - Счастливый ты "Васька", - кот повёл правым ухом, не меняя позы, уловив донёсшиеся до него какие-то звуки, исходившие от незнакомого гражданина, - все причуды бабушки, с непомерными самомнениями, тебе по барабану. Лежишь себе, нежишься на солнце. Жизнь играла периодически с Ковалёвым в "Русскую рулетку" и он не мог даже предположить, когда она в следующий раз нажмёт на курок револьвера. Каждый раз, внутренне возмущаясь, Ковалёв говорил себе:
  - Это противоестественно, так не должно быть. По всем канонам человек сам кузнец своего счастья и судьбы, а у меня всё наоборот.
  С позиции прагматика было всё верно, но исключение из правил ещё никто не отменял.
  - Не пытайся шутить с пожилыми женщинами - скорее всего, нарвёшься, - поучал он себя. - Чёрт с ней, с тётей. Я, кажется, Тоню теряю. Взаимное понимание постепенно начинает угасать. Правду говорят - сказка быстро кончается, - но в глубине души он надеялся, что это всё-таки не так.
  Он продолжал сидеть на скамейке, росло раздражение на себя, на жизнь. Мимо него прошёл сухой, крепенький старичок.
  - Такого бы она "сожрала" не моргнув или затюкала, - подумал Ковалёв, продолжая злиться на тётку.
  Внутри заныло, его охватило чувство острого одиночества, появилось желание оказаться дома. - На луну выть хочется. Он закрыл глаза и представил картину, как, сойдя с поезда и ступив на перрон вокзала родного города, выдохнет воздух с облегчением, весь, от счастья сияя, и тихо произнесёт: - Вот я и дома. Круг моего путешествия через половину земного шара замкнулся.
  После короткой паузы Ковалев, смотря себе под ноги, погрустнев, задумчиво добавил: - Круг ада и любви. Он немного посидел ни о чем, не думая, раскрепостившись, наслаждаясь чудным днём, но раздумья снова начали его донимать. - А всё-таки лихо меня судьба закрутила, теперь будет что вспомнить скучными вечерами, - он вздохнул. - Дома, между прочим, никаких забот.
  В это время проснулся кот. Он лишь приоткрыл один глаз и вызывающе зевнул.
   К вечеру у тёти разболелась голова. Она выглядела словно туча, из которой вот-вот хлынет дождь. Покряхтев прилюдно, чтобы вызвать всеобщее сочувствие, Елизавета Сидоровна удалилась в свою комнату. Антонина, оставшись наедине с Петром, забеспокоилась.
  - Наверное, тётя много суетилась к нашему приезду и оттого у неё голова болит. Смотри, сколько наготовила.
  Лицо Ковалёва изображало показное сочувствие.
  - В таком возрасте и у меня бы заболела голова, от такой прыти и фанатичной веры в потусторонние силы. Трудно сказать, кому сейчас хуже, - невозмутимо высказался на этот счёт Пётр.
  - Что ты имеешь в виду?
  - Твоя тётка не в меру суеверна и навязчиво несла всякую чепуху, - взорвался он. - Только слепой мог не видеть всего этого, - из него продолжали фонтанировать эмоции.
  - Тише, она может услышать, - Тоня умоляюще посмотрела на него.
  Ковалёв никак не мог смириться с грубым к себе отношением.
  - Я не могу понять мотивации её поступков, - уже тихо произнёс он.
  Елизавета Сидоровна и вправду стояла в своей комнате, приложив ухо к замочной скважине.
  - Ладно, разбирайся с ней сама, я сюда кажется, отдыхать приехал, - хотя ничего, кроме скуки, не испытываю. А самое главное, чувствую себя неловко. На подводной лодке, в замкнутом холодном пространстве, и то комфортней.
  - Пойду, навещу тётю, - тихо прошептала Антонина.
  В сложившейся обстановке, она была словно между двух огней. Подойдя к двери спальни Елизаветы Сидоровны, Тоня негромко постучала.
  - Да, - послышался слабый голос.
  Ковалёв посмотрел в ту сторону, когда за Антониной закрылась дверь.
  - Как говорится: "Бог всё-таки шельму метит", - не сдержав себя, подумал он обо всём этом. - Праздник явно не состоялся.
  Тоня вошла. На кровати лежала тётя, к её голове было приложено мокрое полотенце.
  - Присядь Тонечка, рядом, поговорим, - слабым голосом, вызывающим жалость к больному человеку, почти прошептала она и притворно закатила глаза.
  Антонина присела на край кровати.
  - Где ты нашла этого невоспитанного грубияна? - начала она психологическую атаку на племянницу. - Это у меня от него голова болит. У твоего друга, сильная отрицательная энергетика.
  - Ну что Вы, тётя! Он хороший человек, воспитанный и порядочный, бывший моряк, офицер. Я его давно знаю. У меня с первой встречи к нему сразу же возникло какое-то внутреннее доверие. Между нами давно установились тёплые отношения.
  - Ты живёшь чувствами, а не разумом, - перебила её Елизавета Сидоровна, - витаешь в облаках. Я абсолютно уверенна, да и карты думаю, покажут, что он на твою квартиру зариться.
  - Ну что вы тётя, он вполне достаточный человек.
  - Тонечка, трижды подумай, прежде чем тащить его под венец. Тебе надо успешного мужа, а не неудачника.
  - Я не тащу его тётя, - она растерянно смотрела на Елизавету Сидоровну.
  - Ну, идти с ним под венец, небольшая разница. Скажи мне честно, ты любишь его?
  - Пока ещё не знаю, не разобралась. Было очень мало времени. Мы встретились после долгой разлуки, но он мне приятен, очень благородная и высокая душа.
  - У вас нет любви, ты просто идёшь на поводу своих эмоций и страсти. Чем всё это заканчивается, я хорошо знаю. Здесь не пройдёт принцип: стерпится - слюбится. А во-вторых, он тебе не пара. Твой друг крайне не воздержан, высокомерен, в его голосе звучит довольство собой. Он старался произвести хорошее впечатление, был корректен и вежлив, но меня не обманешь, это трюк - "пыль" в глаза, кривляние.
  - С чего Вы взяли?
  - Нахально смотрит мне в глаза и улыбается.
  - А мне показалось, что у него добрые глаза, приятная улыбка, голос и смех. Он не высокомерен, а просто очень независим, - возразила Тоня, но доказывала свою правоту уже всё с меньшей убедительностью.
  По характеру она была человек мягкий, уступчивый.
  - Наглая улыбка, - произнесла тётя непреклонно, с холодной решительностью. - С годами иллюзии рассеиваются, но я, как опытный в жизни человек, хочу, чтобы у тебя до этого не дошло, а всё разрешилось сейчас.
   Ковалёв, тем временем, помаявшись, сел в кресло и флегматично смотрел в окно.
  - Плохо то, что с новым знакомством, вместе с новой женщиной приходит груз её забот и проблем из прошлого, и не всегда приятно их разгребать, или терпеть. Как в моём случае - малахольная тётка, бывший муж, пальцы веером. Хотя, Тоня не новое знакомство, но груз такой же, - вздохнул Ковалёв. - Сколько их было, сколько ещё будет? - рассуждал он общими фразами. - Обидно, только верну утраченный "аромат" жизни и тут же теряю, - от такой мысли резко защемило сердце.
  Через некоторое время он задремал, и впал в какое-то то ли полузабытье, то ли полусон.
   Тётя продолжала вдалбливать племяннице, что её отношения с Ковалёвым, по сути, обыкновенная гаденькая интрижка. Она не настолько в это верила, сколько разозлил её ухажёр Антонины. Эффект не заставил себя долго ждать. Тоня была очень подвержена влиянию тётки и постепенно перестала сопротивляться её нравоучениям.
   На следующий день, Пётр решил прояснить ситуацию.
  - Я так понял, мы с тобой снова расстаёмся? - спросил он прямо, смотря ей в глаза.
  Она пожала плечами.
  - Петя, она поставила условие: или она, или ты, - Антонина заплакала.
  - Не переживай, я уеду, - он прижал её к себе. - Чтобы там ни было, останемся друзьями, - сказал Ковалёв спокойным голосом. - Если будет нужна помощь - звони, я оставлю свои координаты.
  Она разревелась и замотала утвердительно головой.
  
   ( продолжение следует)
  
   Ю.Таманский
   г. Севастополь 2012г.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"