Аннотация: Сборник сатирических и иронических миниатюр, густо замешенных на черном юморе.
ЧЕРНО-БЕЛЫЕ СКАЗКИ
Тихон Мрачный
ВОВА И ЁЖИК (белая сказка)
Жил-был мальчик по имени Вова. И был у него настоящий, живой ёжик, совсем ещё маленький. Вот настала осень, за ней пришла зима, и Вовин ёжик залёг в спячку. А мальчик Вова не знал того, что ёжики на зиму, как и медведи, впадают в спячку. Вова решил, что ёжик умер. Взял он у папы большие черные плоскогубцы и повыдёргивал ёжику все иголки. А потом выбросил его в мусоропровод. А ёжик проснулся весной - лысый, как Колобок! И удивился: - Чё это? В армию меня, что ли, забирают?..
СКАЗКА О ТРЁХ МУДРЕЦАХ И ЧЕЛОВЕКЕ СО СТРЕЛОЙ
(белая сказка)
Три мудреца гуляли как-то раз погожим деньком по лесу, предавались глубокоумным рассуждениям о сущности бытия и случайно встретили человека со стрелой в глазу.
-Бедный малый! - воскликнул Первый Мудрец. - Что же с тобой стряслось? Впрочем, можешь не отвечать! Я и без того вижу, что тебя кто-то обидел... Скажи мне скорее, я угадал?
-Да, - ответил раненый, морщась от боли. - На меня и моих товарищей в полумили отсюда напали разбойники с целью присвоения наших материальных ценностей. Эта стрела в моей глазнице - прямой результат их неправомерных действий.
-Как это низко и возмутительно! - разгневался Второй Мудрец. - Причинять вред людям из корыстных ли побуждений, или просто по капризной прихоти! Смею обратить ваше внимание, друзья, на то, что эти разбойники - отпетые негодяи!
-О, да! - согласился раненый, неторопливо истекая кровью. - Видели бы вы, что они сотворили с моими товарищами! Это была настоящая бойня, я еле унёс оттуда обе ноги!
-Позвольте-ка взглянуть на вашу стрелу поближе. - произнёс Третий Мудрец, сделав шаг в его сторону.
-Э, нет! -запротестовал одноглазый. -Вынимать я её не дам!
-Да я и не собирался! -заверил его Мудрец.
-Вот и хорошо. -раненый немного успокоился. -Оно, конечно, ощущения не из приятных - попробовали бы вы походить часок-другой со стрелой в голове! Но, сдаётся мне, наконечник у этой стрелы устроен подобным образом, что если я попробую вынуть её, то выну только вместе с глазом. Видите ли, когда я слегка шевелю её за древко, то чувствую, как острая кромка наконечника цепляется и скребёт о мой череп изнутри.
Это открытие ещё больше огорчило трёх почтенных мудрецов.
-Как это подло и злоковарно! -возмутился Второй Мудрец. -Делать орудия насилия таковыми, чтобы они калечили плоть жертвы дважды: один раз, погружаясь в неё, и второй раз, выходя из неё наружу! Смею обратить ваше внимание на то, что эти разбойники ещё более низкие и ничтожные люди, чем я посчитал их с начала!
-В самом деле! -горячо согласился с ним Третий Мудрец. -Как я заметил, древко этой стрелы вырезано из обычной сосны, которая произрастает и в наших краях; но вот оперение... Посмотрите внимательно - оперение выполнено из перьев редкой птицы Ursus arctos isabellinus (Тяньшаньский подвид бурого медведя, к птицам не имеет никакого отношения - прим. автора), которая гнездится в далёких южных краях. Это указывает нам на то, что неизвестный оружейник, смастеривший эту богомерзкую стрелу, родом с юга. А у южных народов насилие в крови, так что нечего удивляться их коварности и жестокости.
-Однако же, очень жаль, что Вы не согласны извлечь стрелу. - грустно покачал головой Первый Мудрец.
-Не согласен, не согласен. - закивал одноглазый. -Знаете, сначала было трудно, а теперь уже как-то привык. И боли уже почти -ай! - не замечаю.
-Но не будет же он и дальше жить со стрелой в черепе? -обратился к своим друзьям Третий Мудрец. -Во-первых, ему больно и неудобно, а во-вторых, если вскорости не изъять стрелу и не обработать должным образом рану, у него может начаться нагноение и заражение крови. И тогда несчастный лишится жизни! Тогда как глаз он уже потерял... Быть может, нам стоит не обращая внимания на его протесты насильно избавить его от стрелы во имя его же благополучия?
-Да, но как после этого будем выглядеть со стороны мы сами? -подал голос Второй Мудрец. -Ведь действия наши будут противоречить его доброй воле! И чем же тогда мы будем лучше тех жестокосердных убийц-головорезов, ведь они против его желания напали на него и насильно поместили стрелу в его глазницу?
-Вы совершенно правы, друг мой. -согласился с ним Первый Мудрец. -Мы не имеем морального права так с ним поступать, ибо в таком случае действия наши будут носить явный насильственный характер.
-Если господам ученым мужам будет угодно выслушать меня, -вновь подал голос одноглазый человек со стрелой, - то я выскажусь. Лично я против изъятия стрелы из моего черепа. Конечно, со временем у меня, возможно, и возникнет необходимость избавиться от этого ненужного мне сувенира, но в данный момент такой необходимости попросту не наблюдается. И я не против некоторое время пожить со стрелой в голове. Если господа ученые мужи не возражают, позвольте откланяться. Мне ещё предстоит оповестить жен моих погибших товарищей о постигшей нас трагедии.
-О, да-да, конечно! -закивал Первый Мудрец.
-Всенепременно - да! -согласился Второй Мудрец.
-Всего Вам самого Хорошего, Доброго и Светлого! -попрощался с ним Третий Мудрец.
И они разошлись с миром. Три почтенных мудреца потом ещё долго говорили о странном человеке со стрелой в голове, который не пожелал её вытащить, а также о том, сколько он ещё протянет, пока гангрена и воспаление мозга не лишат его сперва рассудка, а затем и жизни.
КОЛОБЛОК
(черная сказка)
Жили-были старик со старухой. Жили себе, поживали, добро пропивали. И состряпали они как-то раз себе Колоблока - кругленького, тугодуменького, с врождённым плоскостопием и циррозом печени. Надоело Колоблоку дома на печи сидети, решил он погуляти, мир посмотрети, себя почесати. Собрался в путь-дороженьку, да и сбежал от старика со старухой. Долго ли, коротко ли, да только нашли его через шесть суток, двадцать три часа и шестьдесят минут. Во саду ли, в огороде болтался наш Колоблок за левую пяточку подвешенный, на Солнышке подрумяненный, горлышко бритвочкой перерезано, губки скотчем заклеены, глазки выколоты. Три дня горевали деда с бабой, на третий день просохли и схоронили Колоблока-Колоблочка. На девятый справили поминочки, на сороковой тоже неплохо посидели. Я там был, мёд-пиво пил, усы-бороду сбрил и всё в рот залил, скатерть замарал, стаканы побил, девкам глазки построил да мордой в салат упал.
Эх, Колоблок, Колоблок, Колоблокушка! Зачем же ты, дурья твоя головушка, сбежал от бабки, от еда, от вкусного обеда? Ничего ему на тех поминках не досталося. Поделом дураку-Колоблоку досталося!
МАСКА
(белая сказка)
Жил-был один человек. Обычный такой Homo полуSapiens, ни хороший, ни плохой, ни злой, ни добрый, ни низкий, ни высокий, ни худой, ни толстый, а так. Как многие из нас, сперва родился, потом стал расти, отходил своё в детский сад, отсидел от звонка до звонка в школе. Вышел в люди. И вот как-то раз обидели его. Крепко обидели. Уж и не помню, чего там было, не то на ногу ему наступили, не то места в троллейбусе не уступили, не то по лицу стукнули. А может, дело и не так вовсе было? Может, какая любовная история с ним приключилась - полюбил девушку, а она ему: пошёл вон, дурак; а он ей: да как же я могу, я же тебя люблю, я же без тебя жить не сумею, ты мне нужна, ляля-тополя... И тогда уже она ему на ногу наступила, места в троллейбусе не уступила, а потом и вовсе по лицу стукнула.
Черт его знает, как оно там у них было на самом деле, да только обиделся человек сильнее обыкновенного. Запала в душу какая-то грусть-тоска, поселилась печаль в сердце, руки враз отнялись, ноги подкосились, уши обвисли, плечи провисли, грыжа выпала, а нос стал сухим и горячим. Пришел человек домой, сел и заплакал. Да горько так, навзрыд. Потом взял картон, ножницы и цветные карандаши, сделал себе маску: вырезал дырки для глаз, нарисовал рот, нос, привязал резинку от трусов, надел, пошел к зеркалу смотреться.
Постоял, повертелся - жутковато как-то. Вроде бы нарисовано человеческое лицо, а выглядит как настоящее, бровьми шевелит, носом шмыгает, губы в улыбке растягивает, сказать что-то пытается. Глаза вот только на этом нарисованном лице - его, родные - из дырок моргают да вращаются. А так - совсем другой человек.
Пошел он к отцу-матери, показаться. А те и не заметили, что он в маске. Поздоровались, как дела спросили, не дожидаясь ответа, уткнулись обратно, кто в телевизор, кто в груду белья. Смотрит на них наш человек - и глазам своим не верит! И отец его, и мать - оба в таких же самодельных масках, что и у него! Как раньше не замечал этого - понять не может! Отцовская маска футбол смотрит, за сборную России болеет; материнская бельё гладит, на отца с утюгом ругается. И не отец это с матерью, а маски их с ним здоровались и о делах спрашивали!
Вышел он на улицу, смотрит - батюшки! Да все прохожие в масках расхаживают! Все, все поголовно! Даже некоторые дети! Вот идёт семья, мама, папа, дочь. На дочке сразу аж две маски: одной она к папе повёрнута, другой - к маме. Вот идут мимо него какие-то смешные лысые люди - все в желтых одеждах, что-то про окна распевают. А вместо лиц - маски безликие. А под масками - глаза. У кого обычные - человеческие, у кого - не понять чьи. Не то зверя, не то птицы. И решил человек, что раз все так ходят - и ему не зазорно. И стал он жить в маске.
По первости надевал перед тем, как из дома выйти, а после привык, и даже спать стал прямо в ней, не снимая. К тому времени маска его научилась выговаривать все буквы алфавита, увеличила свой словарный запас вдвое, и человек стал ей разрешать в своих разговорах участвовать - она вставит два-три слова, и снова умолкнет, опыта набирается; а он дальше беседует. Ну, а когда разговаривать приходилось с людьми неприятными, но нужными, человек и вовсе предоставлял её полную свободу. Так порой и бывало - сидят втроём, человек наш, да еще двое; сами выпивают, а маски их в это время о чем-то треплются. О своём, о бумажно-картонном. Со временем он и различать уже перестал, где говорит с маской, а где с живым человеком. Потом перестал понимать, где говорит он сам, а где - маска его.
Ну да хуже ему от этого пока не делалось - Маска уже повзрослела, возмужала, стала принимать самостоятельные решения, порой даже бралась за него кое-какие дела поделать. Хорошо ему зажилось под Маской: тепло, сухо, не лезет никто в душу, не мешает. А что до того, что жизнь у него пошла какая-то неглубокая, поверхностная - поверьте мне, не было ему до этого дела. Но как-то стал человек замечать, что люди к нему близко стараются не подходить. Не то чтобы сторонятся, но дистанцию всё же без напоминания соблюдают.
А еще возвращался он однажды в общественном транспорте домой, и увидал маленького мальчика без маски, зато с пронзительно синими глазами и леденцом на палочке. Мальчик долго рассматривал его Маску, потом сказал просто: - "Дурак", и вышел на первой же остановке. Вернулся человек домой, оглядел себя с ног до головы, посмотрелся в зеркало - а на Маске его шипы острые выросли! Для самообороны, наверное. Так, со стороны - вроде не видно, а людей близко не подпускают. Колются. Никак Маска решила его таким образом от окружающих оградить? Или сама захотела оградиться? Не многовато ли он ей свободы дал? Стал человек за собой как бы со стороны наблюдать, и от наблюдений этих пришел в тихий дикий ужас. Потому что жил-то уже не он, а жила Маска. Придумал себе защиту, нечего сказать! И решения за него принимает, и с людьми за него говорит, грубит некоторым, льстит другим, и вообще не жизнь, а кошмар.
Попробовал он снять Маску - само собой, ничего у него не получилось. Как приросла. Смотрел человек на себя в зеркало, и не мог понять, где кончается картон и начинается живая плоть. Дёргал он Маску, пытался оторвать. Пытался отрезать, даже просто загнать какой-нибудь острый предмет под край - да где там, когда и края-то уже никакого давно не было! Сел человек и горько заплакал. Второй раз в жизни.
А на следующий день, возвращаясь домой, он опять увидал того дрянного мальчишку с синими глазами и леденцом, протолкался поближе и со всей силы наступил ему на ногу. Чтобы не говорил людям правды о них самих. В следующий раз, когда человек снова его встретил, мальчуган гордо нёс на своём лице картонную маску. Из дырок сверкали пока еще такие же пронзительно-синие глазёнки, в руке он держал леденец на палочке.
Прошли годы. Человек наш состарился, стал больным и ворчливым стариком. Стал готовиться к смерти. Хотел было собрать всех знакомых и близких у своего смертного ложа, но вдруг обнаружил, что не осталось у него первых, а вторым без большого наследства он был не нужен. Пришли очень немногие, и увидел он, что были все они в масках, как на маскараде.
-Маски-то снимите. -погрозил он ничего не понимающим гостям и провалился куда-то в пустоту.
-Маску-то сними. -сказали ему там.
-А можно? -спросил он.
-Можно, -ответили ему из темноты. -Здесь всё можно.
Он неуверенно потянул с лица кожу, и та поддалась. И оказалась куском старого потрёпанного картона.
-Пошли. -сказали ему, и чья-то холодная и тонкая рука осторожно взяла его за запястье. Они ушли, а кусок разрисованного картона лежал на мраморном полу и беззвучно плакал.
ПЕТЯ И ЁЖИК
(черная сказка)
Жил-был другой мальчик, и звали его Петя. И был у него ёжик, такой же маленький, как у Вовы. Настала осень, за ней - зима, и Петин ёжик тоже залёг в спячку. А мальчик Петя, как и Вова, ничего не знал про зимнюю спячку ёжиков. Подумал Петя, что ёжик его умер. Взял он у папы справочник таксидермиста, разрезал спящего ёжика, набил его ватой и сделал из него чучело.
Петин ёжик весной не проснулся...
ОБОЗНАЛСЯ
(черно-белая сказка на ночь)
Некто по фамилии Лютых стоял в тёмной подворотне, уже битый час, ожидая подходящую жертву. Но в этот раз ему не везло. Он посмотрел на часы - без четверти двенадцать, и вряд ли уже сегодня по переулку пройдёт какая-нибудь девица. А жаль.
-"Сам виноват, - подумал Лютых. - Долго спал, поздно вышел. Кто пойдёт гулять в такую темень? Ладно, еще чуток - и домой".
И тут, словно по заказу, в переулке торопливо застучали чьи-то каблучки. Звук этот вызвал у Лютых самые неприятные воспоминания: на прошлой неделе очередная жертва с чудовищной силой и не менее чудовищным удовольствием ударила его таким вот каблучком по большому пальцу на ноге. Конечно, он её не выпустил, а только разозлился. Больно же, черт! Палец ныл до сих пор, хромота уже прошла, но наступать на эту ногу было болезненно. "Волка ноги кормят" - мрачно подумал Лютых, когда потенциальная жертва прошла мимо его засады и начала удаляться. За две секунды, в течении которых она находилась в поле видимости, Лютых успел заметить всё, что его интересовало.
Будущая жертва оказалось девушкой, стройной и, наверняка, нелишенной привлекательности. Одета небогато, без особого шика, но изыскано. В руке - маленькая кожаная сумочка. Вот сумочки следовало остерегаться больше всего - там могло быть всё, что угодно, и газовый баллончик, и настоящий неигрушечный пистолет.
Лютых вышел из укрытия и неслышным шагом последовал за девушкой. По всем правилом знакомства с лицами женской национальности ни в коем случае не следовало заговаривать со спины, но у Лютых имелись свои наработки и приёмы. Пройдя несколько шагов вслед за будущей жертвой, он как мог дружелюбнее окликнул её:
- Девушка, простите великодушно, не найдётся ли у Вас огоньку?
Девушка на ходу обернулась, внимательно посмотрела на него, потом остановилась и полезла в сумочку. Лютых напрягся, готовый в любой момент дать дёру. Тускло блеснул металл... но она вынула всего лишь зажигалку и протянула ему. Испытав огромное облегчение, Лютых подошел ближе, взял из её холодных рук холодную зажигалку и прикурил.
-Вот спасибо, выручили Вы меня. - поблагодарил он, лихорадочно соображая, что же ему делать дальше.
Девушка ввела его в замешательство, и он просто растерялся. Раньше никто не проявлял к нему доверия в такой поздний час. Лучше бы она просто пустилась бежать, как все. А он бы её догнал. Как всегда. Он всегда их догонял - первые места на школьных олимпиадах и всё такое.
-Какая у Вас интересная зажигалка. - ляпнул он от балды, лишь бы что-то сказать.
I Do What the Voices In My Head Tell Me To Do - светилось на зажигалке. Нет у меня никаких голосов, зло подумал он. И жаль, что нет - подсказали бы чего. Черт же её дёрнул быть такой доверчивой! И к его немалому удивлению девушка ответила:
-А Вы еще интереснее.
Лютых от неожиданности чуть не подавился сигаретой. Поднял глаза и столкнулся с её откровенно зазывающим взглядом. И тут же в голове его пронеслось: -"Неужели обознался?" Представительниц древнейшей профессии Лютых ненавидел в полном соответствии фамилии - люто. И различал их обычно за сто шагов. И в этот раз был уверен, что перед ним отнюдь не проститутка. Одета не вызывающе, прилично и со вкусом, это чувствовалось сразу. Так в чем подвох? Пай-девочка решила поразвлечься?
-Иди же ко мне. - прошептала девушка, делая шаг навстречу и беря его за руки.
Сигарета у Лютых выпала из широко открытого рта на асфальт. Какие они холодные, её руки!
-Я Вас что-то не совсем понимаю... - промямлил он, чувствуя, как прижалась она к нему всем телом.
Накотивший непонятно откуда ужас вдруг охватил всё его естество, и неизвестно каким образом прорезавшийся голос в его голове отчего-то заорал ему "Беги!!!", но как он не пытался, рук освободить у него не получалось. Тело вообще перестало его слушаться.
-А тебе и незачем меня понимать, маленький.
Девушка вдруг с неженской силой сжала его кисти и широко улыбнулась. Лютых с ужасом увидел у неё во рту два огромных кривых клыка. На фоне ярко-алых губ выглядели они просто чудовищно. Тем более на таком красивом лице...
-Иди ко мне, -настойчиво повторила несостоявшаяся жертва, потянувшись к нему. -Иди, ужинёк ты мой...