Пустота простиралась кругом на многие километры. С вышки казалось, что находишься в ее центре, хотя это всего лишь окраина великой степи. Человек смотрел вдаль. Смотрел пристально, не отрываясь. Он прирос глазами к горизонту. Кроме горизонта ничего не существовало. Внизу в сторожке спал другой. Как только солнце опустится ниже козырька вышки, воин быстро спустится, разбудит товарища, и тот займет место наверху. Ведро холодной воды из колодца на голову, еда ему и товарищу, тревожный сон, снова на вышку.
Их было несколько, на каждой пограничной заставе - обрученные со смертью. Они должны были следить за степью, в случае опасности, зажечь сигнальный огонь и отравить колодец. Они не успевали уйти. От конницы степняков на равнине невозможно уйти. Но все же, на каждой заставе было несколько человек, каждый раз добровольно вызывавшихся на вышки. Молодежь смотрела на них с сожалением и жалостью. Они не понимали, и не видели. Не видели разоренных деревень, которые степняки застали врасплох. Не видели обгоревшую печь - все, что осталось от родного дома. Не видели труп старика отца. Им не снились жены, угнанные в степь. А обрученным снились. Им снилось многое. Снилось так, что не давало спать и снова гнало на вышки. Они шли, шли и ждали, когда невеста потребует к себе женихов.