Пожалуй, об этом писать труднее всего. Трудно быть прямым и объективным, зная заранее, как многие тебя не поймут.
Или кто-то, где-нибудь в Патагонии, поймет, но не отзовется, и ты об этом не узнаешь.
Дело в том, что мое поколение с детства было отрезано от всего своего, национального. Можно сказать, что в национально-религиозном отношении мы на 99 процентов были круглыми невеждами и слегка приоткрывали свои обрусевшие ланиты, когда нас обзывали жидами. Само слово не заключает в себе ничего оскорбительного. Так по-польски и по-украински называются люди, которых русские называют евреями. Вообще, когда кто-нибудь, исчерпав аргументы и не полагаясь на кулаки, говорит "жид пархатый", я вспоминаю мальчика, который, чувствуя, что в споре с девочкой он проигрывает, прибегает к единственному, что ему остается: а я могу написать на забор!
Это не антисемитизм, а разлившаяся в мозгу желчь. Настоящий антисемитизм, так сказать юдофобия в действии, это когда премьер-министр Великобритании, несмотря на мольбы умирающих тысяч людей отказывается послать самолеты, чтобы разбомбить подъездные к Освенциму рельсы железной дороги, а самый воинствующий антисемитизм, это юдофобия еврея, становящегося на сторону террориста международного класса Арафата. Как-то так случилось, что я ни разу в жизни никого не ударил по лицу, а этому с радостью засветил бы. Между глаз. Хотя он еврей и антисемитом не считается.
Об антисемитизме лучше не говорить, чтобы не услышать обвинений в русофобии. Такие обвинения сегодня очень модны. Почему так?
Мои предки говорили на иврите, на арамейском, на ладино, на идыш. У нас была наша, национальная культура, и при этом я убежден в том, что культура не бывает ни великой, ни малой, ни лучшей, ни худшей, ни богатой, ни нищей. Каждая культура - это как цветок: гиацинт ли ты или просто василек, в городском парке или на лугу, у тебя должно быть место, и никому не дано право наступить и раздавить тебя. Можно не любить васильки и не дарить их любимой - тем лучше для васильков: пусть подмигивают прохожим.
Наша культура не только была, она никогда не прерывалась и продолжает здравствовать. Это мы выпали из нее.
Кто бы ни был виновен в том, что произошло, бесчеловечная власть или собственные, еврейские, конструкторы этой власти, но раздавлено было все. В нашем городе ресторанный оркестрик, осмелившийся по заказу компании подвыпивших евреев сыграть семь-сорок, был уволен. Я уже почти не вспоминаю о том, что в одном синагогальном здании разместилось общество "Спартак", а в другом аптекоуправление. Элементарное хамство.
Не стоит об этом говорить? Пожалуй, вы правы, но я по-прежнему чувствую себя ограбленным. На большой дороге Российской империи (Как бы ее ни называли) у меня отняли самое дорогое: тепло моей культуры, моих языков, моей религии, а мою синагогу не сохранили даже в качестве музейного экспоната моего прошлого.
И уже никого, оглядываясь назад, нет охоты винить, потому что была так называемая Евсекция (Вот уж во истину жиды пархатые, только парша у них была не в волосах, а внутри черепа), которая, навредив и напортив, сама отправилась, как тогда говорили, "к стенке". Потому что мои родители, едва вылупившись и вылетев из нормального, традиционно религиозного гнезда, сами отбросили все свое, родное и теплое, чтобы примкнуть к чуждому и враждебному, и это казалось полетом навстречу рассвету. Правда, рассвет никак не наступал и оказался раскрашенной под рассвет стеной с торчащими из нее гвоздями, и миллионы людей, не только евреев, раздробили о нее собственные лбы, но была уверенность, что от-от-о! А тут еще моего отца пригласили в ГПУ и не швырнули, как других, не менее чем он, порядочных и полуграмотных еврейских мальчишек, в теплушку, бегущую в Соловки, а предложили поработать и сделать посильный вклад в общее дело. Никто ж не знал, что его сыну потом неловко будет вспоминать о том, что у отца в этом учреждении был неограниченный рабочий день. Если бы он, как это было принято у евреев на протяжении последних трех тысячелетий, посоветовался с ребе (раввином), то тот, безусловно, объяснил бы ему значение слова "перлюстрация" и что подслушивать под дверью и читать чужие письма - большой грех. Он ничего страшного в ГПУ не делал, он только читал чужие письма в поисках контры в полной уверенности, что революция - это счастье человечества, а контрреволюция - его катастрофа. Может быть, его слегка оправдывает тот факт, что он не умел стрелять и так и не научился? В моих глазах - не очень. Он, к счастью, не долго занимался этим грязным делом, заболел, стал инвалидом, и его уволили. Других постреляли.
Спустя десятки лет я, его сын, буду долго размышлять о том, что в действительности рациональнее, основанный на твердых и неизменных во времени библейских стихах галахический свод законов в пыльных книгах старого ребе или гремучая ересь наркомвоенмора Лейбки Бронштейна, всемирно известного под именем Льва Троцкого, партийная кликуха которого была заимствована у охранника тюрьмы города Николаева, что само по себе уже было, мягко говоря, не ароматно и отдавало инфернальной мистикой. Под руководством Ягоды, имя которого ни к ягодам, ни к ягодицам никакого отношения не имеет, а происходит от "егуди", того самого слова, которое поляки, изрядно потрудившись, стали произносить, как "жид". И выходило так, что один жид усадил другого читать письма третьего, после чего четвертый, как сионист, отправлялся в Сибирь.
И это не шутка, потому что я этого четвертого однажды встретил в Иерусалиме, и он изложил мне всю цепочку событий.
Другие Хаимы-чекисты, отбившись от родного штетла и очагов национальной культуры и мудрости, одним своим участием в советской мерзости так испортили мою репутацию, что теперь не знаю, как отмыться. Они отбились от того, к чему я пытаюсь теперь прибиться.
Кто виноват? По-моему, тот, кто первый начал, кто устроил Черту оседлости, вырвал моего малолетнего прадеда из рук матери и швырнул его в кантонисты, а потом так плохо управлял страной, что она взорвалась Октябрем. Можете нарисовать другую схему, но что это докажет? Нынче стало очень модно в революции, ее геноцидах и гулагах винить евреев, но это уже где-то на стыке невропатии с психопатией. Российские люди, как те быки, что кидаются на красную тряпку торреро, принялись колошматить брат брата, а сын отца - и это устроил Лейбка Бронштейн? Увольте! Чтобы до этого додуматься, нужно быть Солженициными, Шафаревичами или сыновьями юриста. Хотя, за Лейбку мне стыдно.
Спустя много лет, когда отвоевав свое в отказе, я с семьей начал новую жизнь в стране наших предков, в одной израильской синагоге ребе собрал по случаю Пурима группу выходцев из Америки, а я случайно умел говорить по-английски, и поэтому был тоже приглашен. Все говорили умные и уместные вещи, а когда меня попросили высказаться, то я извинился, дескать, хоть я и Ицхак, но по существу Вася и на память помню только клятву юного пионера. Правда, когда мне было пять лет, а моей маме не намного больше и она работала воспитательницей в детском саду, то тогда, хоть за окном и была советская власть, садик был на идыш, и там я выучил стишок. Больше ничего еврейского я не знал. Мне разрешили прочесть стишок, и я пропел: "Дедушка Ленин умер и лежит в мавзолее, а детки с флажками шагают - раз-два-три". Примерно так. Но на идыш.
Кроме того, я помнил на идыш выражение "фар вус дарфс-ду?", что значит "На кой ляд это тебе нужно?" В смысле: только идыша тебе не хватало в нашей собачьей жизни! Так мне говорила не только советская власть, но родители, которые в детстве, у себя в семьях только на этом языке и говорили, но решили, что с этим делом мы покончили давно. В этом году им было бы сто лет. Да будет благословенна память о них, но мне их очень жаль.
От отца я усвоил, что Авраам родил Ицхака, причем его жена засмеялась, у Ицхака родился Яков, а между камнями Стены бывшего Храма отравленные предрассудками люди засовывают записки с просьбами к Богу, которого само собой не существует. Вплоть до Израиля я ни разу не видел синагоги и не встретил ни одного раввина. А по "научному атеизму" получал пятерки и, будучи офицером СА, вступил в КПСС.
Все это трагично, но упрекнуть некого, и никто не пожалеет. Такова, как говорится, сэ-ля-ви. Но на весь остаток жизни глубоко в душе застряла проблема самоидентификации или, проще говоря, вопрос: кто я, откуда и куда идти теперь? Этот вопрос не обязательно возникает у каждого, и многие прекрасно доживают жизнь, не мороча себе голову национально-религиозными бреднями, чем жизнь, как правило, только облегчается. Что касается Бога, то неужто Его и вправду интересует, верю я в его существование или нет? Если жучок-древоед точит ножку моего стола, то что меня больше беспокоит, его вера в мое существование, в то, что это мой стол или безопасность моей мебели?
Примерно так мой приятель-раввин объяснил мне одно из фундаментальных отличий иудаизма от других религий. Оказалось, что религия моих предков требует от меня не истошного пиетизма, а сотрудничества со Всевышним в сотворении мира, которое не закончилось изваянием человека из глины к моменту зажжения субботних свечей, а фактически только после выхода из Субботы вступило в стадию продолжения от уровня нулевого цикла. Это ли не причина для национальной гордости, причем более веская, чем захват чужих земель и превращение их в собственные?
С этого началось для меня запоздалое познание религии моих предков. Я понял, что, если существование Бога доказуемо, то лишь методом от противного. До меня это понял Альберт Эйнштейн, а до него - все наши с ним предки. Существование Всевышнего нужно принять в качестве стержня всей не столько теологической, сколько философско-этической системы, причем мой приятель рав объяснил мне, что теологии в общепринятом в христианском мире смысле у иудеев вообще нет, так как в ней нет никакой надобности. По каковой, он добавил, причине, у него, ортодоксального раввина, нет никаких проблем с наукой.
***
Еврей значит "мээвер", то есть "из-за", имеется в виду "из-за реки", каковым именем был назван Авраам, который со своими людьми и овцами пришел из района Междуречья, чтобы поселиться здесь. Почему и от чего нужно было уйти и почему именно сюда? Почему именно этот странный человек, презревший идолов своих предков, а не кто-нибудь из туземных хеттов? Почему он прав, а мои родители, тоже отвергшие Бога и традиции своих отцов, поступили опрометчиво? В Торе есть ответ на этот вопрос. "Ибо, сказал Всевышний, я знаю, что он велит детям и следующим за ними поколениям следовать путями Господа".
Вовсе не всякий, покидающий Россию, чтобы поселиться на этой Земле, задает себе эти вопросы, как не спрашивает он себя: по какому праву я здесь, если до меня страна была более ли менее мусульманской? Когда об этом спросили Бен-Гуриона, он не нашел другого ответа, кроме этого: по библейскому.
Что значит: по библейскому праву? Он имеет в виду "ветхую", как ее называют христиане, книжку? Или по Корану, который объявляет Библию хитрой еврейской подделкой истинного Слова Магомета.
Слова "егуди" я прежде не слышал и думал, что фамилия Ягода происходит от русского слова "ягода" (Или "ягодица"), но слова Иуда и Иудея конечно же отлично знал из истории и литературы, причем в "Иуде" было что-то постыдное. Иудушка Головлев, Иуда Троцкий (Вроде бы так его однажды назвал Ленин), вообще, Иуда - синоним предателя, способного за пару десятков монет продать кого угодно. Впрочем, отец как-то объяснил мне, что мы принадлежим к племени Иуды, единственному, сохранившемуся после исчезновения остальных, но и это самоуважения не прибавляло. Признаюсь в этом только вам и впервые. Тогда, двадцать лет назад, я делал вид, что очень горжусь тем, что я егуди, но где-то внутри меня это немножко коробило.
У людей в прошлом - Иван Тургенев или, в худшем случае, Иван Четвертый, после чего даже Иванушкой-дурачком быть не совестно, а каково в недружелюбном окружении принадлежать к иудиному племени и при этом самому быть егуди (Jew, Juif, Judio, Jude, zhid)?
Мне омерзительна советская власть, но было бы нечестно с моей стороны винить в этом только ее. Тем более, что я же сам когда-то ее любил, ее и товарища Сталина, и у меня был партийный билет. Нет, нужно понять, что к чему и по возможности исправить. Не в мире, а в себе самом, в своей жизни и в своем мировоззрении. Но, прежде всего, понять. Или наоборот - прежде всего, почувствовать. Или то и другое. Причем, это как раз и есть покаяние.
Трудно сказать, в какой момент началось понимание - может быть прозрение? - но мне кажется в Италии, при виде громадных скульптурных изображений юноши Давида и Моисея. Извините за кощунство по отношению к высокому искусству, но, если Моисею отпилить совершенно неуместные на его голове рога, то я назвал бы эту статую: "Стареющий Давид", а Давида "Прекрасным неаполитанцем с пращой". В моих глазах от такой перестановки эти шедевры великого мастера только выиграли бы.
Город Флоренция хотел подарить Давида Иерусалиму к его трех тысячелетию. Это был такой красивый и благородный жест, и как было объяснить славным флорентийцам, что Давид, конечно же, прекрасен, но это не Давид, а итальянский парень без штанов на иерусалимской улице так же неуместен, как Звезда Давида на Колизее или талес на президенте Шираке.
Я понял, что мне понадобится другая точка отсчета, и что нельзя пытаться понять иудаизм, отталкиваясь от знаний о религии, полученных на лекциях по диамату и всего моего литературно-этико-эстетического опыта прошлого. Мое чтение было беспорядочным. Невозможно самому себе устроить ешиву, и привычка каждую новую порцию знания пропускать через интеллектуальный опыт оказалась более чем непродуктивной. А на полочке стояла маленькая, неуклюжая копия рогатого Моисея, который, при всем моем восхищении гением Микельанжело, не был похож на Моше рабейну.
Существует много причин, по которым Заповедь запрещает нам изготавливать кумиров. Прежде всего, безусловно, потому что они разрушают идею единобожия, монотеизм превращается в скрытый политеизм, и все стройное монотеистическое построение работает в абсолютно ложном с точки зрения фундаментальной идеи направлении. Но, в частности, еще потому, что даже гений великого мастера не в состоянии создать - я уже не говорю: отражение - даже отдаленное сходство с тем идеалом, который заключен в оригинале. А изображение Бога (!), простите, это же форменное надругательство над Ним.
То есть, конечно же, не над Ним самим, так как над Ним невозможно надругаться, как над снятым с работы начальником, или пнуть копытом, как издохшего льва. Это надругательство над тем, кто и что внутри нас и служит опорой нашим мыслям, чувствам, надеждам, устремлениям и дает уверенность в том, что мы здесь - не случайный выброс игральных костей, которые не очень трезвый игрок швырнул на зеленый стол природы. Это было бы примитивно и отвратительно.
Отец моей матери, убитый погромщиками в 19 году, не оставил после себя фотографии, но его дети часто говорили мне, что я очень на него похож. Так сказать, создан по его образу и подобию. Мой зять компьютерным способом пририсовал мне бороду и усы, и я получил фотографию этого деда. Осталось только зажечь перед ним лампаду!
Если ребенок растет в религиозной семье, то у него нет выбора между Он есть и Его нет. Солнце, Луна, ветер, дождик, папа, мама и Бог существуют, потому что - вот они. Если ребенок растет в атеистической семье, да к тому же ходит в воинственно антирелигиозную школу, то у него тоже нет выбора, и по примерно той же причине: Бога, черта, предсказаний на кофейной гуще и прочих чудес не существует, так как их невозможно пощупать и прекрасное тому доказательство дается в книге Дени Дидро "Письмо о слепых в назидание зрячим". Если же из ребенка случайно вырастет Вольтер, то он кое-что поймет и скажет примерно так: Да не будь Его на самом деле, нам бы пришлось его выдумать. По крайней мере, звучит резонно.
Все люди более или менее колеблются относительно факта Его существования, и, я думаю, только один человек был на сто процентов уверен, что Его таки нет. Этим человеком был маркиз де Сад. Как показывает жизнь, утверждение: я точно знаю, что Его нет - это форменные садизм и мазохизм по двум причинам. Потому что это лишает человека опоры, и он повисает в пространстве, как... ну, вы сами знаете, как что. А, кроме того, это ложь, потому что никто этого точно не знает.
Придя к этому заключению, я накупил книг и первое, что понял, было отличие иудейского монотеизма от поли- и псевдо-монотеизма. Оказывается, только абсолютный монотеизм является монотеизмом этическим. Дело вовсе не в количественных различиях, тем более что пантеистические религии тоже в каком-то смысле и при определенных обстоятельствах приобретают монотеистическое обличье, а в различиях качественных. Единый Бог качественно отличается от множественного. Он один - источник всего того, что мне нравится или не нравится, включая то, что я считаю злом.
В высшей степени человеческий сын - бен-адам - уже немолодой царедворец, с бородой или без нее, но с посохом, женатый на черномазой гойке мидийского племени, косноязычный, неврастеничный (Достаточно вспомнить, как он убил надсмотрщика и как разбил порученные ему Всевышним скрижали, как лупил палкой по скале, требуя от нее воды, плюс многое другое, чего Фрейд, как раз и не заметил) - таков образ иудея Моше рабейну. Прочтите этот словесный портрет скульптору Микельанжело и посмотрим, что он изваяет. Однако Моше был таким, и так он описан в Торе, и с этого началось мое познание иудаизма.
Читатель уже заметил, что мое познание иудаизма начиналось много раз и всякий раз с самого начала. Этому тоже есть причина: я всякий раз заходил с другой, новой, стороны.
Мнение Моше рабейну об иудеях тоже не самое лучшее: они глупы и упрямы. Остается удивляться тому, что этот народ был избран, а этот человек назначен его величайшим в истории вождем и пророком.
Ответ на этот вопрос таков: этот человек и эта группа людей были облечены доверием принять предвосхищающий время Свод Законов и нести его, что называется, через века, и, значит, другие по разным причинам не могли этого сделать, и избраны не были. Это значит, что другие современники Моше рабейну, если бы им предложили правила типа "не убий", "не укради", не "пожелай жены и вола ближнего" и т. д., не только не согласились бы, они бы не поняли, как такое можно потребовать от нормального мужчины с бицепсами и мечом. Этого и в двадцать первом веке не понимает большая часть людей на земле.
Но кто-то же должен нести дальше этот Ковчег Завета. От горы Синай и дальше, дальше...
После Синайского откровения прошло целое тысячелетие, а великий греческий философ Платон все никак не мог понять, как это можно каждый седьмой день в законодательном порядке для целого народа объявить изъятым из трудового процесса. Не хотите же вы сказать, что Моше догадывался о существовании биоритмов, а в двадцать первом веке биология лишь пытается выяснить для себя их смысл, чтобы дать нам практические рекомендации. Хуже того, процентов 80 израильтян ведет неустанную борьбу против Субботы и за кусок свинины в каждый горшок молока. Ну, форменная евсекция!
Произошло ли на Синае все так, как описано в тексте? Кто знает? Рав косервативной синагоги вероятнее всего опишет ситуацию примерно так (Возможно, я немного утрирую): Посмотрел Моше на ватагу оборванцев, которую он вывел из Египта, понял с кем имеет дело и принял самое гениальное из решений, которое в этих обстоятельствах мог принять только он. Он сказал: вы тут постойте, а я влезу на гору. Там, за облаком, у меня встреча с Господом, да будет благословенно Его Имя. Он скажет мне, что делать дальше.
Принесенный им Свод Законов был спущен иудеям не от имени вождя народов и гения всех времен, но при этом сына человеческого (бен-адама), а от Имени бессмертного, всевидящего и всесильного Создателя Вселенной. Это коренным образом меняет дело. Это не закон Ома или Бойля-Мариотта, которые впоследствии могут оказаться нерелевантными, поскольку за окном новый век, и наука не стоит на месте, а перечень этических правил, регулирующих взаимоотношения в треугольнике: человек - Бог - люди. Его нельзя ни отменить, ни внести в него "первую поправку", как в американскую конституцию, ни заменить одну статью другой.
В Египте такой номер не прошел бы, так как там фараон сам претендовал на роль бога, а жрецы - на право формулировки и переформулировки законов. Иудейский вариант вечного и неизменного морального кодекса мог, видимо, принять только этот народ. Почему так? - Одному Богу известно, но намек сделан.
Итак: два варианта, из которых один мистический, а другой рациональный, но вывод может быть только один, и его каждое поколение делает для себя. Будучи народом "жестоковыйным", как нас охарактеризовал наш величайший вождь Моше. мы более всего подходили для избранности. И факт, что в руках других народов (Все другие народы у нас называются гоями или gentiles) тысячелетия спустя Законы были многими народами объявлены старыми и "ветхими", начали размываться, заменяться, отменяться, и все было бы не так страшно, если бы это не производилось под той же библейской крышей.
Но и это можно было бы стерпеть, как мы терпим плагиат или подражания в литературе, но все бедствия, которые были обрушены на наши головы, происходят оттого, что однажды нас, как самых жестоковыйных, избрали для этой миссии, и мы продолжаем, вопреки всем погромам и гонениям, нести то, что Он взвалил на наши плечи. Мы не "великий" народ и у нас нет империи, "над которой никогда не заходит Солнце". Нас избрали для совсем другой цели, и этому не стоит завидовать. Нам велено тащить на себе Ковчег Завета, а чтобы не заснули или, наоборот, чтобы не вообразили о себе ни весть что и не занялись созданием империи, как "великие", а гоям поручено хлестать нас по спинам.
Есть еще желающие быть избранным народом?
При этом нам изначально было дано высочайшее разрешение на свободное толкование любого слова в Торе при условии, что само слово останется на месте. Наши библиотеки сплошь состоят из "форумов" и коммов. В Талмуде вы найдете еще раввинические законы, и это другая песня, но там, где речь идет о мнениях и комментариях, вы увидите, что наши великие рабаним высказывали противоположные суждения, и это сыграло огромную, я уверен - положительную, роль в воспитании нашего народа.
Желающего познакомиться с тем, как это выглядит, рекомендую найти довольно толстую книгу "Talmud" рава Коэна или книгу Луиса Джекобса "What does Judaism say about...?"
Можно ли отступить от закона?
Хаим отдавал дочь замуж. Накупили и наготовили всякой снеди, как вдруг кто-то опрокинул молоко в мясо. Хаим со слезами к раввину: что делать?
Вопрос не что делать с мясом, а как быть раввину? Сорвать свадьбу? С ума сошли? Он начинает допрос с пристрастием. Все записывает, подсчитывает и якобы отталкивается от того, что такой-то процент молочного в мясном не делает мяса некошерным. Принимается во внимание даже то, что молоко покупалось у Эфраима, который, как известно в свое молоко добавляет 10% воды. Приговор: помыть мясо как следует и - в котел. Почему?
Иудаизм гораздо более ориентирован на земную жизнь, чем ислам, христианство или буддизм. Сохранив одну земную жизнь, ты спасаешь мир - это принцип. Поэтому законы о смертной казни существуют, но с такими ограничениями и оговорками, что, если бы Синедриону пришлось принимать это решение по поводу раввина по имени Ешу, то процесс длился бы не одну ночь, а месяцами, а в случае приятия смертного приговора данный состав Синедриона считался бы кровавым Синедрионом. Если бы к месту казни приговоренного вели не римские солдаты, и если бы по пути кто-нибудь крикнул, что знает кое-что, могущее пролить дополнительный свет и, может быть, оправдать приговоренного, то Ешу пришлось бы вернуть и начать весь процесс с самого начала.
Существует понятие "пикуах нефеш", т.е. угроза жизни. В этом случае может быть не принят во внимание любой закон, кроме первой Заповеди.
Меня умиляет запрет на занятие охотой. Есть барана можно, но убит он должен быть самым баранелюбивым образом, и этому обучают в особой школе. Есть оленя, которого раненым притащили из лесу нельзя. Это мясо вредно.
И так далее.
***
Я не первый раз повторяю, что пишу здесь о собственных впечатлениях от иудейских законов. Это вовсе не означает критики других законов, обычаев или верований.
Я убежден, что, помимо всего, евреям не стоит есть некошерное, потому что наши предки на протяжении стольких веков не ели того-то и того-то и не смешивали мясное с молочным, что это не могло не оставить след в наследственном коде. Кстати, эта диета наряду со средиземноморской диетой в Соединенных Штатах получает все большее распространение и - парадокс - в магазинах кошерных продуктов больше не еврейских, чем еврейских клиентов. Дожили! То же можно сказать об обрезании.
Но подумать только, если все эти правила и законы - а их много - нет смысла предлагать даже евреям третьего поколения тех, кто, вырвавшись из штетлов, задрав штаны, побежали за комсомолом, то как их могли принять язычники первого-второго веков нынешней эры? Не отстреливать фазанов? Не есть медвежатину с кровью? Что там еще?
А, отменив эти и другие ограничения и убедившись при этом, что небо не обрушилось на землю, Павел, Петр и их последователи создали прецедент, после которого Тору умудрились назвать "ветхим" Заветом.
***
Эти Законы и всю иудейскую систему в целом не зауважаешь с первого взгляда, как милую блондинку в дискотеке, а чтобы проникнуть в их глубокий, человечный, смысл, нужно прочесть не случайную статью в Интернете, а много толстых томов. Я часто думаю о своих родителях, передо мной постоянно их фотографии и фотографии их родителей (Фотография маминого отца - компьютерная реконструкция) и о том, что эмоционально они в своих теплых, штетловских семьях получили то, что мне сегодня так трудно вообразить и воспроизвести, но, конечно же, их знание иудаизма было поверхностным, а мир по ту сторону штетла был таким заманчивым.
Много раз начиналось, но ни разу не завершилось понимание собственного народа. Однажды я задумался вот над чем. Кто бы и когда бы ни написал текст Торы, сам Бог или его ангельское НИИ или, как говорят ученые историки, которые сами постоянно отрицают то, что до них говорили другие историки, этот текст сочинен людьми и через тысячу лет после Синайского откровения, но в нем, этом тексте о наших предках говорится так много нелестного, что не мешает на считать этот текст самым главным и святым. Покажите мне еще один народ, в Упанишадах которого о нем, избранном, говорится что-либо подобное.
Нам говорят: вот видите, какими были ваши предки! Стыдитесь! Я же горжусь не грехами предков, а тем, что мы не боимся положить на стол свое прошлое, от Каина, убившего брата, до моего папы, занимавшегося перлюстрацией в ГПУ. Таковы люди: грешат и каются, исправляются, совершают добрые поступки, а потом опять спотыкаются на чем-то. После всего, что я сказал о своих родителях, добавлю, что они были добрейшими в глазах всех, кто их знал, людьми. Да будет благословенна память о них.
А когда брожу по улочкам Меа Шеарим и на каждом шагу встречаю то своего зверски убитого в сорок первом дедушку, то самого Моше рабейну с умной книжкой на скамеечке возле ешивы, сердце мое радуется: кто-то на этом свете еще принимает нашу тяжкую избранность всерьез и несет наш Ковчег дальше.