Аннотация: Люди, возомнившие себя творческими личностями, захватили мир. Надо было что-то сделать. Теперь люди ограничены в использовании частей речи и органически не могут ничего сотворить. И это дивный новый мир.
Против творцов
Двести лет назад мир заполонили творцы. Они - каждый из них - возомнили себя способными создать нечто, что непременно оценит человечество, не производя ничего ему на благо. Особенно много было словоплетов, создававших словесные описания не только того, чего на Земле быть не должно, но и того даже, что уже оскомину набило своей вопиющей реальностью. Читать подавляющее большинство из них было невозможно, вдобавок, обилие их произведений не давало никакой возможности найти на информационных просторах что-либо стоящее.
Даже в правительстве завелись творцы - и протолкнули закон, разрешающий людям и в официальных документах именовать себя любыми словами и наборами звуков, которые им по нраву, как оригинальными, так и нет.
Что тут началось! И смена паспортов по три раза за год, и массовые ошибки в документах из-за невозможности произнести и прочитать какое-нибудь имя, и многочисленные конфликты из-за насмешек над чужими именами.
Так продолжалось около полувека - мир искал людей, способных предложить жестокое и справедливое решение, претворение которого в жизнь покончит с беспределом. И в конце концов такие люди нашлись.
И постановили они следующее.
Во-первых, во избежание какого-либо неравенства, и имена, и фамилии теперь будут содержать ровно по одной букве алфавита. Причем не английского, не китайского, а кириллицы - автор закона считал, что, если исключить невразумительные твердый и мягкий знаки, именно здесь будет нужное количество букв.
Во-вторых, людям определенного вида деятельности разрешается использовать только определенные части речи. Ремесленникам - глаголы и существительные, детям до двенадцати лет - местоимения и глаголы, дизайнерам предметов роскоши - глаголы, прилагательные и специализированные существительные, учителям - все то же самое и числительные, поставщикам новостей - существительные, глаголы и, не чаще чем раз в десять слов, любые другие части речи - для яркости... Междометия использовать разрешалось всем, причем их запас постоянно пополнялся - в их состав вошли даже усилительные частицы. Долго решали, что делать с предлогами. В итоге существительные обзавелись приставками.
Эм Пэ был милым мальчиком тринадцати лет, только-только получившим доступ к существительным. Он учился на журналиста. Это было сложнее, чем все остальные профессии: требовалось пройти курс истории и общей структуры языка, научиться подбирать слова нужным образом и уверенно держаться, выступая перед людьми.
Эм Пэ не боялся учебы. Он боялся того, что будет дальше. Непослушная часть его хотела оказаться в далеком прошлом, когда еще не нужно было тщиться выразить мысль, исходя из скудного словарного запаса, и когда можно было записывать свои мысли и вкладывать их в уста героев. Эм немного волновался, что ему будет сложно, зная все части речи, применять только две-три, но он уже выбрал профессию - отступать было поздно.
Сейчас Эм сидел у себя в комнате и писал обязательное еженедельное сочинение "Мои размышления о Творческой эре в тысяче слов и двадцати прилагательных". Он как раз ставил последний универсальный знак препинания, когда в комнату вошла мать:
-Съешь это! - сказала она, протягивая ему поднос с тарелкой супа.
-Мам! - обиженно сказал он. - Уговор!
-Извини, - отозвалась женщина, всю свою жизнь учившая детей физике. - Съешь одну тарелку супа, сынок.
-Благодарю, - отозвался Эм. - Так лучше. - "Глагол, местоимение, наречие. Хм-м, местоимений-наречий, строго говоря, не существует, и я только что сморозил два наречия. Плохо", - в упрощенном виде проскользнуло у него в голове.
-Переваривай! - пожелала ему мать, удаляясь: фраза "Приятного аппетита" содержала прилагательное, поэтому из этикета, писанного для всех слоев общества, ее убрали.
Вечером Эм отправился погулять по городу со своим другом Эс Эл. Эс тоже учился на журналиста и частенько намеренно нарушал законы речи. Себя он периодически называл Секансом - никому не нужной математической функцией, делящей с ним первую букву своего названия. Эм в начале знакомства пытался его приструнить, а теперь только констатировал вслух, когда не знал, что ответить на реплику друга:
-Да ладно тебе! - отзывался Эс не то одним большим междометием, не то очередной горсткой крамольных слов. После этого разговор стекал в прозаическую плоскость грамматики, а на эту тему строить сложные фразы не очень-то получалось.
Сегодня Эс и Эм обсуждали новое постановление Грамматической полиции - разрешение использовать пословицы и фразеологизмы в качестве единых частей речи. Оба мальчика достаточно читали в рамках школьной программы старинной литературы и поэтому решили посоревноваться, кто больше знает этих новых смысловых единиц:
-Без труда не выловишь и рыбку из пруда, - говорил Эм, а Эс поправлял:
-Не вытащишь. Ты работаешь, спустя рукава.
-А ты в чужом глазу соринку видишь, а в своем - бревна не замечаешь.
Заходило солнце, бросая на дома отсветы, которые половина жителей города не могла правильно описать. На западе пролетел вертолет. Никто не знал, откуда и зачем они здесь брались. Ходили даже слухи, что это власти контролируют, кто что произносит.
-Во взрывающемся вертолете атеистов нет, - выпалил Эс.
-Типун тебе на язык! - испуганной скороговоркой пробормотал Эм, а потом уже добавил: - В падающем самолете. Ты перепутал.
-А ты употребил причастие, - ухмыльнулся Эс, прежде чем спросить: - А кто такие атеисты?
-Ты, что ли, не читал?.. - начал Эм, но Эс перебил его:
-Да знаю я, что они не верят в какого-то Бога. Я просто хочу понять, что это за бог такой и почему в него верили.
-Не от хорошей жизни, - ответил Эм.
Мальчики вызвали в голове образ грозного христианского божества и порадовались, что живут в прогрессивном обществе, в котором категорически запрещено иметь сознание, чувствительное достаточно, чтобы видеть то, чего нет.