Жил да был один человек, на котором природа поставила большой физический эксперимент. У него не было мозга, чтобы его мысли могли носиться в полной свободе и без трения. Из него должен был вырасти гений.
Существуют такие инерциальные системы отсчета, в которых тело будет двигаться, двигаться и двигаться, если его ничем не трет, не давит и не ускоряет против шерсти. Поскольку в нашем мире все обо все трется, все благословляют дивный новый мир без трения и совсем забывают, что упомянутое тело надо сначала разогнать. О какую-то поверхность.
А у этого человека мозга не было. Были мысли, добросовестно всасываемые через глаза и уши и вкладываемые в черепушку целым сонмом заботливых родственников и добросовестных учителей. Был ум, которому неуютно было одному в пустом черепе. Были стенки черепа, чтобы от них отражаться. А мозга не было.
Человек вырос и на добрых полметра возвышался над всеми окружающими. Должно быть, сэкономленная на мозгах плоть пыталась все же реализовать себя. А может быть, виновато то, что этот человек всегда был строго перпендикулярен земле, по которой ходил, не раздаваясь особо вширь. А мозга у него все-таки не было.
За два с половиной десятилетия жизни несколько наиболее устойчивых групп мыслей построили из подручного материала, отрывая по крошке от знаний, от прекрасных стихов, от холестерина в сосудах, некие подобия туннелей, чтобы скользить привычной дорогой хотя бы с претензией на трение. Другие мысли в туннели не попали и потихоньку ушли, осели колониями на стенках черепа. Когда кто-то извне звал их, они пытались откликнуться, но не могли спуститься в голосовой аппарат, не соскользнув при этом.
Человек слыл необщительным, тормозным. Он не был глупым, неплохо знал технические науки, был в ладах с вычислениями. В его голове бились о стенки черепа мысли, которые еще только возникли и еще не понимали, что никогда не быть им высказанными, записанными, услышанными, понятыми. И никто, никто не знал, что этот человек вообще способен думать, никто не мог ему помочь.
И вакуума в его голове тоже не было, иначе бы образовавшийся вакуумный насос притянул бы к нему кого-нибудь, кто бы сделал невозможное, потому что мы, люди, очень любим это невозможное делать. Люди обходили его перпендикулярную фигуру, потому что никому не придет в голову разгуливать на пути у проекции точки на ось - раздавит, разрежет, рассечет. Этот человек не был способен на такие действия - не успел бы понять, что происходит. И всю, наверно, жизнь прожил проекцией, с определенным периодом обращаясь в касательную и снова отправляясь в свободное путешествие по координатам, никого и ничего не пересекая.
Однажды он пересечет ось абсцисс, уйдет в отрицательные значения. Это будет смерть.