Общий смех. На это все и нацелено, даже в шесть лет. Люди нынче быстрее портятся.
Ей шесть, ему шестнадцать, они троюродные седьмая-вода-на-киселе. Раз в десять с лишним лет их родители друг друга навещают, раз в десять визитов - берут с собой чад. У родителей - свой мир, у детей - потребность чем-то себя занять.
Это все - уже воспоминания. Теперь ей самой шестнадцать, а ему, пожалуй, дело идет к тридцати. С воспоминаниями всегда приходит любопытство, но уже, пожалуй, слишком поздно и глупо что-нибудь выяснять. Остается осмысливать.
Он тогда просто не знал, что с ней делать. Он казался ей таким большим, взрослым... Когда он не был в чем-то уверен и спрашивал у нее или у родителей, ей казалось, что он проявляет соответственно снисхождение или уважение. Теперь она его понимает.
Видимо, его, как и ее, всю жизнь тащили на буксире старшие, младшие и ровесники из тех, кто был пошумнее, повеселее, посмелее, поточнее знал, чего хотел, и поувереннее захватывал власть. Иногда ему удавалось проявить инициативу самому, побыть главным, заводилой, запевалой, первым весельчаком. Такое бывало редко, оставляя за собой то ли непонятный и манящий привкус далекой взрослости, то ли вечное чувство собственной неспособности сделать все так, как надо.
Она, шестнадцатилетняя, слишком углубилась в анализ воспоминаний и, как обычно, перевоплотилась в своего героя и наделила его своими слабостями. Только герой-то был живой и настоящий...
"Рано?" - удивилась она, возвращаясь в размышления. Шестнадцать - это возраст, когда, в общем-то, не рано уже ничего, и надо заставлять себя к этому привыкать и осваивать любые горизонты. И когда кто-то сверху говорит, что что-то все же еще рано делать, это обнадеживает.
"Рано-рано, - подтвердил неведомый, но легко узнаваемый собеседник. - В свое время всему научу сам, и тогда не рано будет".
"В свое время я уже расхочу!" - отозвалась она.
"А кто тебя спросит?".
Из таких вот людей, позволяющих себя вести и имеющих слишком много чувства долга, чтобы вылезти из опасной и аморальной авантюры на середине, и лепят людей двух сортов: преемников Бога и преемников Дьявола. И лучше, чтобы две противоположные стороны были друг с другом хотя бы мельком знакомы. А сдружиться еще успеют. Правда, в последнее время стороны любят блюсти баланс и общаться исключительно по Сети.
"В последнее время"? То есть за последние десятилетия стороны менялись уже не раз? Конечно. Если вам надо следить за населением пусть даже одной страны, не упуская из виду второй, зеркальный управляющий фактор, вы проживаете полноценную жизнь и стареете за неделю. Потом вас отправляют на Землю, где вы дальше взрослеете циником и нигилистом. Численность населения растет, быстрее и быстрее устают боги и дьяволы, больше и больше вокруг таких переработанных человеческих отходов. Вопрос только один: что с ними случается, когда они умирают? Да и с другими?