Аннотация: ...Вот бы вернуться на много-много лет назад, чтобы было лето, и чтобы я был не я, а кто-то более... человекообразный.
Мост над пропастью.
1. Мост.
-Пора наконец-то посмотреть правде в глаза. Мы...
"Ненавижу такую разновидность правды. Она не правда даже, а непоколебимая назойливая уверенность говорящего. И не поспоришь с ней, вот что самое плохое. Надо уходить от темы".
-Пора наконец-то посмотреть правде в глаза. Мы ничего не знаем о правде. И чего-чего, а глаз у нее нет.
-Максимум глазницы. Правда - в том, что она его убила... - смеется собеседник с Ежи Лецом на устах.
Умение обратить в шутку любой пустой и неприятный разговор о неразрешимом, - это ценно, пусть и приходится цепляться к словам. Поэтому приходится волей-неволей улыбнуться:
-Что да, то да. Кости - это твердо, непоколебимо и истинно. А остальное истлеет.
Если такой разговор его утомит, всегда можно без предупреждения попрощаться и уйти другим путем - через мост за реку. Удлиняет путь минут на пять, но позволяет кардинально обновить обстановку, окружение и, конечно же, настроение.
И вот - мост. Вчера с него был виден стремительно нарастающий лед, сегодня - снова только серо-бурая вода, грязь и утки. Межсезонье.
По ту сторону моста будет немного другой мир, свой - но чужой. Там почему-то гораздо тише, гораздо больше снега, меньше прохожих и машин. Наверное, виновата главная улица города, оставшаяся за спиной. Но хочется верить, что здесь все-таки другой мир, потому что тот, родной, уже начал Антону откровенно надоедать. Смущали только обитатели этого мира, надоесть вовек не способные. Большинство из них живет именно здесь - за рекой. Все сходится. А исключения - только подчеркивают правила.
В лицо начинает бить не то кусачий дождь, не то мокрый снег. Лето осталось позади, а когда оно вернется, уже неотвратимо надвинется другая жизнь. Антон не чувствовал себя вправе раньше времени вступать в весну, но тепла без этого не получишь. Есть, конечно, другие миры и мгновенные перемещения, но для этого нужно сидеть перед монитором за новой книгой, а книги передают все, что угодно, кроме погоды.
А хорошо бы вернуться в лето, на много-много лет назад... И чтобы он был не он, а кто-то более... человекообразный.
2. Пропасть.
Треск ломающихся пластов земли, гром, молния. "Хотел - получи! - говорят в голове. - Захочешь обратно - скажи. Только будет не менее страшно, так что десять раз подумай...".
Антон открывает глаза, прикрытые не то от снега, не то еще от вспышек. Он все еще на берегу реки, только вокруг стало темнее и ощутимо теплее. И воздух пахнет чем-то неземным. Все вместе похоже на благодатно-теплую июньскую-июльскую ночь, каких в последние годы и не выдавалось.
С реки, вроде как, должно задувать ветром и припахивать водой - или это только с озер пахнет тростником и рыбой? Вместо этого за спиной совершенно тихо.
Антон оборачивается: вместо привычной реки с добротным мостом перед его глазами уродливый разлом в неведомом умеренным широтам скалистом ландшафте. Дальше все ландшафты скрыты асфальтом, поэтому странности исчезают. Но именно здесь, похоже, как-то очутился кусок пейзажа Скандинавии.
"Что происходит?" - спрашивает себя Антон, глубоко задумавшись.
Когда успело так стемнеть? С температурой "за бортом", так и быть, разберемся потом, сначала надо попасть домой, пока родители не переволновались. А дом далеко - полчаса ходьбы по ту сторону реки. Вернее, это не "далеко", а скорее "вообще непонятно, как". Мост-то тоже куда-то исчез.
"А может, и не надо мне домой?" - интересуется внутренний голос Антона. Действительно, что-то более древнее, чем мобильные телефоны, зовет прочь от пропасти, в глубину его любимой части города.
3. Инстинкты.
Антон медленно идет сквозь атмосферу летней ночи, никак не желающую стать немножко более реалистичной, несовершенной, какой-нибудь еще - чтобы он наконец поверил в нее.
Вот знакомая девятиэтажка, мимо которой он не раз проходил, когда непомерно длинные ноги несли его в дали неизведанные. Здание довольно новое, не обрушившееся, кирпич не трескался, жители не сбегали. Вот только и подъезды, и окна, и даже просто стены поросли каким-то толстым и сухим растением навроде вьюна, что добавляет заброшенности любому куску мегаполиса.
Антон вывернул на дорогу и бездумно пошел по ней, повинуясь тем же инстинктам, что водили его здесь еще несколько лет назад. Впрочем, назад ли? Свое последнее желание, промелькнувшее аккурат перед тем, как мир оделся флером нереальности, Антон помнил хорошо.
На развилке Антон замешкался и решил повернуть направо: слева было слишком уж тихо и пусто, а по другую сторону виднелись силуэты высокой, явно выше Антона, женщины и девочки лет пяти.
На словах "явно выше" Антон запнулся. Последние два года с ним в росте равнялись только ровесники, да и то по большей части "молодые люди", а не "прекрасные дамы". А теперь - он остановился и посмотрел сверху вниз на землю - в нем было никак не больше полутора метров. Значит... значит, это не он и явно не сейчас. Надо догнать тех, кто от него удалялся, и спросить... о чем-нибудь.
4. Время.
-Здравствуйте! - произносит Антон, поравнявшись с матерью и дочкой. Это далось ему немного тяжелее, чем обычно: видать, сильно в росте уменьшился. Теперь он принимается разглядывать лицо женщины: оно кажется ему очень и очень знакомым, почти родным, только немного слишком молодым. Да, сомнений нет - он несколько лет смотрел в глаза именно этому человеку, только более уставшему от перемен погоды, неурядиц с часовыми поясами и воспитания детей. Именно этим человеком он восхищался. Осознав это, Антон уже с новой интонацией повторяет: - Здравствуйте!
-Здравствуй, Антон! - своим из тысячи узнаваемым голосом откликается женщина. - А что ты делаешь в наших краях в столь поздний час? Ты же вроде живешь совсем не тут?
-Марина Павловна, - решается произнести Антон, - я и сам не знаю, почему я сюда забрел. У меня вообще такое ощущение, что я сейчас сплю. Скажите, какой сейчас год, чтобы я не сомневался, - как можно шутливее произносит он.
И женщина без тени насмешки произносит:
-Две тысячи восьмой.
Антон прячет в закоулках мозга осознание, что привычный мир куда-то летит, и спрашивает:
-А вы-то сами откуда идете?
-Из поликлиники, - откликается Марина Павловна. - Знаешь, сколько разных справок нужно в наше время? Просто ужас.
Канцеляризм врывается в волшебную атмосферу и больно режет ее, но каким-то чудом не разрушает. Антона беспокоит другое:
-Поликлиника... она же... на другом берегу?
-Антон, ты и впрямь засыпаешь на ходу. Если уж на то пошло, по ту сторону ночью ходить безопаснее, чем здесь.
-Но... пропасть же! - выпаливает Антон. - Через нее же моста нет!
-Есть, - вздыхает женщина, участливо на него глядя. - Антон, что с тобой? Мост же всего в паре сотен шагов отсюда. Мы же с тобой столько раз на нем и встречались.
Что правда, то правда. Когда Антон ходил в школу, он частенько проходил по мостам и встречал там Марину Павловну. Но в том-то и фокус, что мостов в маршруте предполагалось два, одного из которых - он сам видел - на месте не было. И это совершенно точно начиналось году в двенадцатом-тринадцатом. И еще один момент:
-Марина Павловна! - почти канючит Антон. - А расскажите, как здесь появилась пропасть... Вы же местная, вы все знаете. А я несчастный петербуржец по рождению.
-Антон, - вздохнула дама, уже лет десять проработавшая учительницей и ничему не удивлявшаяся, - я приехала в этот город на стыке тысячелетий, и пропасть уже была здесь.
"Так нечестно! - мысленно возопил Антон. - Либо пусть она будет знать правду, либо пусть я ее забуду. Я не хочу никакой несправедливости по отношению к таким людям, как она!"
"Чего захотел! - долетело в ответ. - Именно такие люди больше всего несправедливости на себя и собирают".
-Нет, серьезно, почему ты не дома? Одиннадцатый час времени!
-А, ерунда... - беспечно начал врать Антон. - Родители на пару дней уехали, ну, я отправился погулять и маленько увлекся.
-Эх, бродяга ты! - вздохнула учительница. - Значит, так. Ночуешь ты сегодня у нас и никаких разговоров. А то будешь плохой пример Саше подавать.
Саша... Ах, да, Саша. Дочка ее. Антон помнил ее десятилетней. Интересно, когда они познакомились в этой версии реальности?..
5. Ночь.
Уставший от серьезной взрослой ходьбы маленький двенадцатилетний мальчик очень хотел спать, но сидящий в нем семнадцатилетний Антон выбивал его из дремоты раз за разом, чтобы поразмыслить о том, куда его занесло.
С одной стороны, все было понятно - он лежал на диване в квартире Марины Павловны. С другой стороны, он явно был не в своем привычном мире, где попасть сюда можно аж по целым четырем разным мостам, а не по какому-то одному. Но куда больше Антона интересовало то, где и как он проснется и что, во имя всех высших сил, происходит с его родителями. В две тысячи восьмом году они, конечно, много работали, но никогда не уезжали от него на целые сутки и не забывали о его существовании больше, чем на два часа.
Решив, что утро вечера точно мудренее, Антон перестал сдерживаться и смежил веки. Снилось ему то, что и должно сниться усталому мальчику летней ночью - что-то, отдававшее символистами, двоемирием и загробными потемками.
Разбудил его привычный сигнал будильника, уже много лет выдиравший его из сна без единой осечки. Антон выключил пронзительные трели и сел на кровати, осмысливая произошедшее. Он точно помнил, что вчера заснул совсем не дома... и все остальное, что случилось вчера, он помнил тоже. "Какое сегодня число?" - спросил он у себя.
На телефоне красовалась какая-то там пятница конца ноября тринадцатого года - то же число, что и прошлым утром. Значит, вчерашнее лето ему просто приснилось. Чтобы убедиться в этом, Антон поднялся с кровати и без особых усилий достал кончиками пальцев до потолка. "Ну, здравствуйте, мои шесть с половиной футов..." - подумал он на американский манер.
Выйдя наконец из дома и пройдя половину дороги до школы, он задумался, идти ли ему к реке, чтобы окончательно все разрушить. Задумался, впрочем, скорее для проформы, ибо внутренний голос орал: "Иди!".
Исчезнувший вчера мост сегодня снова вырос, а лед с новой силой принялся покрывать воду, лишая ее остатков блеска. А за мостом был тот же город, что и вчера, что и позавчера, что и пять лет назад. Город не менялся.
Дойдя до второго в своем маршруте моста, Антон привычно поглядел вдаль и безошибочно вычленил два силуэта: элегантно одетую женщину сантиметров на двадцать пониже него и девочку лет одиннадцати. Он быстрыми шагами поравнялся с ними:
-Здравствуйте! Привет, Саш.
-Здравствуй, Антон! - ответила женщина. - Опять ты здесь бродишь, неспокойная голова?
-Опять, - улыбнулся Антон. - А мне такой сон приснился...
6. Двоемирие.
Была суббота, и Антон привычно измерял циркулем ног свой маленький город. Проблема была в том, что у него было всего два места, где можно было как следует побродить, и оба они, перетекая одно в другое, находились за рекой. Он старался знать меру и не попадаться Марине Павловне на глаза два дня подряд, но не портить же себе прогулку из-за того, что она тоже там живет?
Шел не то мокрый снег, не то кусачий дождь. Рано темнело. Антон все углублялся в ту часть города, откуда так легко выйти туда, где его уже никто не найдет. Вот и девятиэтажка, захваченная каким-то растением. Антон проводил глазами особенно наглый побег, добравшийся аж до третьего этажа, и, не зная толком, зачем, уставился в небо, поглядывавшее сквозь зеленые кроны деревьев.
"Все ясно", - вздохнул Антон, окинул взглядом окружающие его летние сумерки и пошел искать Марину Павловну.