Злыдни

В ночь ножей предлинных,
Языков из глины,
Заперт лупанарий на замок.
Мерзнут в шкурах львиных
Падшие Мальвины,
Курят под луною, под шумок.
Режут там былинных
Ариев, и спины
Покрывает пот до самых ног.
В ночь ножей из глины,
Языков предлинных,
В лупанарий я попасть не мог.

       ***
Фигура - сгорбленный козацкий конь, -
Что ранее была известна как "Мазепа",
Стоит перед Историей, раздета,
И источает дух свободы, вонь...
А на груди, в противовес несчастной морде,
Приколотый на розовый сосок,
Пятикилограммовый сребряный кусок -
Нашедший своего Иуду орден.

       ***
Точу кинжал о складки тоги -
Сегодня все умрут.
Дрожа, спросили мои ноги:
"Мы тоже, Брут?"
Ох, перестаньте трепетать, колени,
Не вам греховный вес потом нести:
Мне суждено Ромерию спасти
От фамильярной лени!
Точу кинжал об острые сенатские ступени,
Я здесь первее солнца, спозаранку.
Меня запомнят как Второго Марка!
"И нас?" И вас, дрожащие колени...

       ***
Он что-то написал,
Но был обманут музой.
Стал самому себе фискал -
Пустой, но с тою же обузой.
Потом он что-то подписал,
Но люди оказались хуже!
Теперь вот спит в постели стужи.
Спокойной ночи, честный мой вассал...

       ***
Кто не в восторге от скопления людей,
Скопления сияющих светил, пустых галактик,
Тот не полюбит и вербальных профилактик,
Приумножающих фамилию идей.

       ***
Мы - поколение не помнящих стихов.
И умудрились не потратить даже ночки,
Чтоб выучить несложные те строчки,
В которые поэт вложил и кровь и кров.
Он зачастую не построил даже дома,
И сын его - не лучше худших строк:
Нам наплевать на сладкий их поток...
Знакома ли тебе, мой милый друг, истома?
Не пьяный ураган фальшивых чувств,
Не магия из чисел, бог машины,
А вот когда проколоты все шины!
И льда под слабыми ногами хруст...
Знакомо ли тебе унынье, друг?
Когда идешь такой уединенною тропой,
Что хоть кричи, хоть во всю глотку вой -
Их миллион вокруг, но всем им недосуг...
Да, не учили, но не мы плохие, а таков
Сам мир, он элегантно перехватит время,
И вот уже ты - вымершее племя
Из поколения не помнящих грехов...

       ***
Живут на свете дурачки
Полунемые.
У них большие кулачки
Небоевые.
Привыкли за копейки жить,
Им хватит.
Такого вздумаешь душить -
Приплатит!

       ***
Не журнальной красотой,
А неведомо-домашней...
Как будто сердце вывернуто наизнанку,
И из него же сшита твоя маска. Ласка,
Которую не скроет и холодный грим,
Внезапно станет мне столбом,
И устремлюсь к нему как пилигрим, но лишь один!
Не то что бы я посягал на твое лико,
Богиня из богинь, коринфский ордер на арест
Меня был выписан в больнице,
Где ты недавно по литературным меркам родилась,
И, может статься, что родишь еще кого-то...

       ***
"Они не ровня мне и не чета,
Не создали за век свой ни черта!" -
Так думал некий эфесеец в ночь,
Когда исторгнула утроба прочь
Того, кто разнесет чуму Александрий...
Но эфесарец, худший из парий,
Совсем другую думу нес,
С холма спускаясь под откос...
Он хищно шел, вонючий словно клоп:
Под кучерявым локоном его могучий лоб
Сейчас над взором истово довлел.
Эфесианец же почти преодолел
Свой путь с коптящим факелом в руке.
Громада показалась вдалеке...
Но сердцем Храму не желал растрат
Идейный поджигатель Герострат.
Он просто знал: потом на пепелище
Построят люди Чудо, и почище!

       ***
В кармане одиноко
Лежит Жан-Жак.
И скомкано-широко
Сидит пиджак.
Кто взглянет в мое око -
Конечно, враг!
Теперь здесь двоебоко:
Виват Ширак...

       ***
Куда свой путь несчастный держишь?
Да никуда.
Ты халамидник, голоштанник, дервиш?
Пожалуй, да.
Ох, бедолага, вот возьми, монета!
Зачем мне дар...?
Отказываться - нехорошая примета.
Пожалуй, да.
Мой дом к твоим ногам гулящим...
Я лишь орда.
Там помогают бедным и пропащим.
Вот это да!
Идем со мной в жемчужину ханак...
Живет ли там Нада?
То дочь Катрун...! Откуда ты и как...?!
Ведь я за ней, и я Беда...

Тише, дервиш, не кричи!
У меня из золота ключи...
Не сыскать такой беды на свете,
У которой бы не голодали дети,
И карман от пресыщения зашит.
Дай лишь цену, а кошель решит...

Цена - все золото, которое имеешь,
И каждый камень, что ступнею греешь.
Цена такая, что уйдешь в моей хламиде,
Беззубо сквернословя о планиде...

(О чем договорились дервиш и богач,
Катрун-Нада прольет однажды плач,
Но не заутреннюю капельку росы,
А реку слез - дорогу всех босых...)

       ***
Когда ты на меня влюбленно посмотрела,
Я по привычке, словно был прозрачен,
Обернулся.
Там пустота, как пламя черное, горела.
Я вмиг сознался, что тобою озадачен,
И обулся.
Шнурки, как только ты завязывать умела,
Сплела заботливо - я так же бел и мрачен.
Но разулся.
"Пусти пустого..." - мямлил я не дело,
Но ты подумала, что я не до конца потрачен...
Так проснулся.

       ***
Зачем стыдиться обезьян?
Ведь если есть у нас изъян,
Он в том, что нам милей обман,
Красивая легенда...
Когда-то жили на планете
Макаки, шимпанзе и йети,
У них рождались даже дети.
Поверьте, это правда!
Но вот пошел раскол в семье,
Подобно пагубной волне,
И он привел к большой войне,
Когда те написали книгу...
Так застеснялись черных лиц,
Длиннющих рук, больших яиц,
И в наказанье пали ниц
Пред Высшей Силой.
Сказал тогда им грозный глас:
"Совсем не зря я создал вас,
Дерьма истратил целый таз,
Теперь мои вы!"
И стал он тут же их топить,
Стравлять, насиловать, губить,
Невинных капуцинов бить,
Склонять к молитве...
Но взбунтовался вдруг гиббон.
Средь них был самый сильный он.
И, приподняв огромный стоун,
Вдруг вычислил науку.
С тех самых пор нагой творец,
В гробу суливший всем дворец,
Расценен был как Сверхподлец,
Обиделся и скрылся.
Творца покорные рабы,
Чтоб оправдать свои труды,
Сюды ходили и туды,
Но безуспешно.
Тогда, представь, гиббона-мать,
Они обет решили дать!
И чтоб - какой - не объяснять,
Все дружно замолчали.
Прошло с того немало лет,
Но до сих пор хранят обет,
Воруя через прутия обед,
Творенные те твари.

       ***
- Но вы же все фаши...! -
Воскликнул маршал Франции Петен.
- Пиши, Анри, пиши... -
Ответил черт, и на Петена дунул тлен,
- Хотел Виши, так попляши.
Тут маршал в первый раз почуял плен
Для тела и души...
- Вернется Голль, я стану голым как пютен! -
Пробормотал в тиши
Петен, сложивший полномочия и лен.
- Ну ты уж что-нибудь реши:
Ей богу, дело швах и армия тотен.

       ***
Катил с востока на закат
Скарабей свой клад.
И солнце видело с небес,
Как черный бес
В Египте весь навоз сожрал,
За что стяжал
Рассветной кухней право править
И бога самого возглавить.

       ***
Один арапчонок,
Забравшись в бочонок,
Придумал закон.
Смотрел он на пчелок,
Слонов и девчонок,
Писал как Катон.
Отточенных гранок,
Страниц-самозванок
Навел он понтон.
И так спозаранок
Повел партизанок
Сквозь море препон.

       ***
Тик-так,
Все не так!
В погоне за стрелой часов,
Я на минутах поскользнулся.
И, заклиная циферблат,
Над механизмами согнулся,
Чтоб попросить неспящий ряд
Часов, похожих тем на сов:
"Так-ти...
Пожалуйста,
Назад иди..."

(Ю.М.)

Другой сборник поэм