Исчезая в начале весны, словно
снег, как растенье
уснувшее в вазе, с появлением
редких прохожих,
случайных прецессий, процессий,
альянсов;
С новостями, с лицом самозванца
похожим на то или это
с чёрно-белым цветком, чёрно-
белым цветком предысторий,
с Новейшим заветом.
Прилети, о, живая, чужая, невинная
птаха,
оживая для неба и крыш, оживая для
боли и страха;
в кучевых, в полевых облаках,
от течения северной Сены
открывающей свет -
с первым словом твоим
открывающей новую землю,
Сохрани, о, весна, то, что сердце не
спрячет,
не сможет иное - всё, что
вспомнишь, за новой эпохой,
за каменной кладкой стенною,
Всё - от песен своих; мимолетных,
поющих,
сверкающих перьев, от паденья
листвы,
от паденья листвы в сентябре - до
паденья империй.
Нет, не можешь. Во власти
дрожания век
от ненужных волнений, устремляясь
к закату,
где карты бессильны, где берег
далёкий синеет,
проходя по коротким волнам
и по лужам замёрзшим,
скольженьем,
удержавшийся за красоту, о закон
притяженья.
И в полоске сосновой, и в жёлтой
долине
за сопкой манчжурской породы,
чем уместнее вздох, чем надежда
слабей -
тем суровей, надёжней природа,
тем пронзительней крики синиц
оседлавших картонную паперть,
к отпечатку веков на щеке, на тепло,
на недолгую память.