Моисеева Ольга Юрьевна : другие произведения.

Второе дыхание

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Космоопера, опубликован в журнале "Если" 2, 2012

  Чёрт меня дёрнул увязаться за чужой посудиной! Хотя нет, вообще-то, чёрт дёрнул меня несколько раньше, когда я решил, что вылазки в аут - верный и нескучный способ подзаработать.
  В этот раз я погнался за информацией. Корабль пришельца вывалился из гипера почти мне на голову - грех упускать такой случай! Видеозапись инопланетного борта и результаты его сканирования - материал стоящий. Чужие редко появляются перед людьми и никогда не идут на контакт, игнорируя любые попытки установить связь. Их корабли быстрее наших и легко уходят от погони.
  Но на этот раз пришельцу не повезло.
  
  Пузырь возник, как всегда, внезапно. Никто не знает, откуда берётся это вредное, но, к великому счастью, редкое порождение космоса. Некоторые считают, что во всём виноваты наши гиперпространственные прыжки. Типа, сами натыкали дыр в пространстве, не изучив до конца природу вселенной, и теперь из них иногда вылезает такая вот дрянь и атакует корабли, а у пилота в голове возникает хлопок, похожий на звук лопающегося пузыря. Физику этого явления понять не удаётся: пузырь корёжит любую технику. Меня чуть задело самым краем, но этого хватило, чтобы экраны потемнели, приборы стали показывать какую-то белиберду и заглох маршевый двигатель. Хорошо хоть маневровые не отказали - на них и ушёл, пока чужой борт отдувался по полной.
  Когда приборы пришли в норму, я сел на подвернувшийся астероид. Сюда же ухнулся и Чужой, как только сумел вырваться из пузыря.
  О поломках мой киберпом докладывал как заправский психолог. Сперва хорошая новость: после небольшого ремонта "Олсо" сможет покинуть астероид и за восемь часов дойти до концевого маяка; и только потом, всё тем же бодрым голосом, новость плохая: "Система регенерации воздуха выведена из строя без возможности восстановления".
  Разумеется, он был прав: с первого взгляда на повреждённые блоки стало ясно, что их место на кладбище хлама. А на что, собственно, я надеялся, когда полез проверять? Эти блоки оказались ближе всего к пузырю, но, не желая верить в такой жестокий расклад, я распотрошил их и возился, наверное, целый час, пока не заставил себя признать очевидное: починить систему здесь, на астероиде, не удастся.
  Сочно обматерив пузырь, а заодно и Чужого за то, что у него тоже нет эффективной защиты от этой пакости, я вытер пот и без сил плюхнулся в кресло. Болела голова и подташнивало - чувствовалось отравление углекислым газом.
  По ушам резанул неприятный сигнал, означавший, что если я не хочу потерять сознание, то самое время перебраться в скафандр. Воздуха там после долгого скитания по астероидам и планетоидам осталось всего часа на четыре, только на полпути и хватит, а дальше идти и ловить позывные концевого маяка будет уже труп...
  Интересно, подумал я, надевая шлем, а как там у брата по разуму обстоят дела с воздухом? Что бы там ни случилось с кораблём, скафандр-то у астронавта должен быть!
  
  Пузырь потрудился на славу: на чужом борту не работало вообще ничего. Мне даже не понадобился лазерный резак, входной затвор открылся от удара ногой. С бластером на изготовку я осторожно заглянул внутрь и на всякий случай тут же отпрянул назад и в сторону. Ничего не произошло, видно, инопланетянин был без сознания или вообще умер. Прижавшись к наружной обшивке корабля, я подождал секунд тридцать, затем нырнул в тёмную дыру неизвестности. Воздух на борту отсутствовал, искусственная гравитация (если таковая здесь предусматривалась) тоже не действовала. Нашлемный фонарь выхватывал из мрака серебристые, неправильной формы выступы на стенах и серые толстые жгуты на потолке - местами они отвалились и свисали до самого пола. Я осторожно прыгал-плыл по коридору, гадая, где разыскать запасы воздуха и как понять, что это они и есть.
  
  Чужого я обнаружил в центральном отсеке. Он лежал под широким, резко скошенным выступом, покрытым замысловатыми знаками, - наверное, то была панель управления.
  Ростом метра полтора, затянутый во что-то прозрачное, формой тела пришелец напоминал луковицу. Нижний край её толстого цилиндрического донца обрамляла прямая светло-коричневая в чёрных разводах юбка с неровными длинными лоскутами. Вверху (а верх ли это?) зеленовато-розовая "луковица" заканчивалась образованием, похожим на туго скрученный моток лохматой белой верёвки. Прозрачный костюм Чужого пронизывали тонкие серебристые нити. Они сходились к тёмной, размером с половину бильярдного шара выпуклости, расположенной над центром тела пришельца. Ещё одна такая же полусфера лежала рядом на полу.
  Интересно, где у него голова?
  Я нагнулся, рассматривая белый моток, и вдруг заметил, что лохмушки "верёвки" слегка подрагивают. Дыхание?! Я пригляделся: белые волокна чуть вытягивались и сокращались в одном слаженном ритме. Живой! Значит, его прозрачное одеяние - это скафандр! Повернув бедолагу на бок, я осмотрел другую сторону "луковицы". Там оказалась всё та же прозрачная гладкая плёнка без каких-либо выпуклостей или утолщений.
  Я поднял лежавшую рядом с инопланетянином полусферу и стал быстро осматривать отсек в поисках таких же.
  
  Спасибо малой силе тяжести на астероиде, нести пришельца было легко. Он по-прежнему оставался без сознания, только пару раз шевельнулись лоскуты юбки, когда я аккуратно положил его на пол в рубке своего "Олсо".
  Взятая с чужого борта полусфера никак не хотела активироваться. Я поместил её в герметичную исследовательскую камеру, и, повинуясь моим командам, внутренние манипуляторы долго крутили загадочное устройство так и эдак, нажимая на разные места, но приборы камеры не зафиксировали выделение газа. Полусфера была всего одна, больше найти не удалось, оставалось лишь уповать на её долгосрочный ресурс, ведь Чужой в своём скафандре продолжал жить, а у меня в запасе было чуть больше двух часов.
  Время шло, киберштурман вёл "Олсо", точно повторяя в обратном направлении маршрут от концевого репера, инопланетянин мерно "посапывал" в своём прозрачном коконе, а я громко ругался, давя гадкую мыслишку, шустрым червячком пробравшуюся в голову. Вскрыть чужой скафандр, чтобы сунуть туда карманный анализатор - это было уже слишком, даже для меня, человека далеко не идеального! "Да и что мне это даст? - наступал я "червячку" на хвост. - Ну, узнаю я, что там кислород, а дальше? Как это поможет мне активировать вторую полусферу?" "Так ведь можно взять первую, - упрямо извивался "червячок", - ту, которая на чужом скафандре, она уже работает, и её ресурс неизвестен! Возможно, она способна производить воздух ещё очень долго..." - "Хватит! Убийство не мой профиль!" - "Убийство, это когда лишают жизни человека, а перед тобой луковица с мотком верёвки вместо головы". - "Разумная луковица, чёрт побери, и живая верёвка!"
  Пока голова моя была занята борьбой с "червячком", руки продолжали управлять манипуляторами. Я машинально тискал инопланетное устройство, едва ли следя за своими движениями, так что, когда гладкая сторона полусферы вдруг плеснула зелёным светом, моя челюсть не отвисла до пола только благодаря гермошлему. Я не знал, что, когда и как нажал, ковырнул или тряхнул, и поэтому замер, боясь шевельнуться. Дисплей встроенного в камеру анализатора мигнул и выдал сообщение.
  Сердце бухнуло, а потом в груди стал медленно расползаться смертельный холод. Я сидел, не в силах отвести взгляд от дисплея, где сухими казёнными словами и цифрами был написан мой приговор.
  Зелёный свет полусферы сменился на жёлтый, а через некоторое время и вовсе погас, но это уже не имело значения. Инопланетный прибор снова не работал, но и одного короткого выброса газа хватило, чтобы определить его состав. И этот состав не оставлял мне никаких шансов: помимо азотного балласта, незначительных примесей других газов и, что удивительно, водяного пара, в воздушной смеси было обнаружено всего семь процентов кислорода, зато углекислого газа - целых тринадцать.
  Я схватил выплюнутую камерой полусферу и вскочил, готовый разорвать прозрачный скафандр и со всей силы приложить Чужого чем-нибудь увесистым.
  Как глупо! Я устало опустился на пол рядом с инопланетянином. У меня осталось полтора часа жизни, а я трачу их на ярость из-за того, что этот юбочник дышит углекислым газом.
  Подумать бы о душе, но в голову вдруг полезла какая-то муть про Вальку Курта (теперь он может не отдавать мне пятьсот галактов), про Ленку (как долго она будет плакать, а будет ли вообще?) и что так я и не успел слетать на знаменитые пляжи Туроскана...
  Отмахнувшись от всей этой ерунды, я поднялся и прошёл к панели управления. "Олсо" на максимальной скорости шёл всё тем же правильным курсом, автоматика исправно посылала SOS, да что толку! Сигнал примут только через несколько часов, когда мой борт свяжется с концевым маяком.
  Вернувшись к Чужому, я сел подле него на пол и стал рассматривать переплетение верёвок. Не знаю зачем. Наверное, старался отвлечься от отчаяния, а может, просто хотелось последние двадцать минут провести рядом с живым существом, а не среди приборов.
  Интересно, ждёт ли тебя кто-нибудь дома? - подумал я, глядя на пришельца. Жена? Дети? Такие, знаешь, маленькие луковички в коротких юбочках... Или у вас нет понятия семьи? У нас-то вот есть... Я, правда, своей пока не завёл, хоть и перевалило за тридцать. Почему? Да хотел сперва встать на ноги, заработать на безбедную жизнь. Мама всё старалась меня женить... Теперь уж нет её, умерла год назад. Возможно, я скоро с ней встречусь. Ну, а что? Многие верят... Вот ты, Чужой, веришь в загробную жизнь?
  Белые ворсинки продолжали мерно пульсировать. Только сейчас я вдруг заметил, что сам моток слегка изменился. Вроде как растрепался немного, распух и округлился. Да и тело пришельца приобрело более яркую окраску. "Найди десять отличий". Толстое донце сильно порозовело...
  Внезапно луковицу озарил жёлтый свет - полыхнул и погас, а спустя секунду зажёгся снова. Полусфера на костюме чужого! Свет шёл от её гладкой стороны, и был мне знаком - я видел его в исследовательской камере. Правда, тогда он не мигал.
  Чужой вяло шевельнулся и снова замер, но теперь его поза показалась мне не расслабленной, как раньше, а напряжённой. Что значат эти вспышки? Предупреждение, что ресурс на исходе? Я схватил валявшуюся неподалёку вторую полусферу. Если она снова включится, можно будет заменить одно устройство другим. Минут пять я мял, тряс полусферу и даже стучал ею об пол, но она по-прежнему оставалась тёмной.
  Жёлтый свет от устройства на костюме пришельца перестал мигать и теперь горел ровно. Всё, сейчас выключится, понял я, и тут же, в подтверждение моих мыслей, свет погас. Чужой дёрнулся, верёвки прижались друг к другу, потом распушились и снова стянулись в узел. Юбка тоже заколыхалась.
  Он задыхается!
  Я вскочил, полусфера выпала из рук, всё такая же тёмная. Она пустая! - с интуитивной, но твёрдой уверенностью подумал я, её ресурс тоже иссяк, манипуляторы камеры выдавили последнюю сохранившуюся каплю воздуха... И тут вдруг меня осенило: здесь, на корабле, углекислого газа, конечно, гораздо меньше тринадцати процентов, но он есть! Азот тоже имеется, а кислородом он вряд ли отравится, раз в его смеси он присутствует в довольно большом количестве! Может, концентрация углекислого газа и не достаточна, но это шанс! Хуже-то уже всё равно не будет - ведь он умирает!
  Скафандр инопланетянина был прочным, но перед лазерным лучом, сфокусированном точно на одной из серебристых нитей, не устоял. К этому моменту Чужой уже почти перестал дёргаться, и мне нетрудно было, обхватив коленями, зафиксировать верхнюю часть тела, чтобы конвульсии не мешали работе.
  Прозрачный кокон распался прямо над лицом Чужого (почему-то я уже не сомневался, что белый моток - голова). Я замер, напряжённо глядя на ворсинки. Они неподвижно висели, прижатые к верёвкам, стянутым в тугой узел.
  Я толкнул моток вправо, потом влево, приподнял его, оторвав от пола, и сильно встряхнул, так что ворсинки подпрыгнули. Ну, давай же, давай! Несколько ворсинок всколыхнулись, чуть сократились и опали. Я снова сильно встряхнул моток, потом ещё раз и ещё. Не знаю, почему и откуда взялось у меня такое острое желание оживить Чужого, но оно овладело мной полностью, как идея фикс параноиком, и заставило кричать, с катастрофической скоростью тратя последний кислород: "Дыши! Да дыши же ты, чёрт тебя раздери!"
  Верёвки вдруг резко ослабли, раздаваясь в стороны, и я отпустил голову Чужого, испугавшись, что нечаянно навредил ему своей бешеной тряской.
  
  В шлеме раздался издевательски приятный переливчатый сигнал, и на внутренней стороне забрала появился красный кружок с восклицательным знаком, а рядом таймер обратного отсчёта. На секунду в ушах зашумело, уши опалил жар, а горло перехватило, словно воздух уже кончился, но этот всплеск паники быстро ушёл, и я вдруг почувствовал странное спокойствие, словно эти пять минут жизни остались не мне, а кому-то другому.
  Я посмотрел на Чужого. Ворсинки на растрёпанном белом мотке мерно колыхались - он дышал.
  Таймер и сообщение исчезли - я отключил их вывод на забрало, а заодно отменил и все звуковые сигналы скафандра.
  На панели управления бесстрастно и размеренно перемигивались индикаторы, обзорные экраны демонстрировали глубокую ночь космоса.
  Может, надо написать предсмертную записку? - подумал я, глядя в звёздную пустоту. А зачем? Ведь и так будет всё понятно... Да и кому адресовать записку? Ленке? Вальке? И чего писать-то: "Простите, друзья, я задохнулся"? Чепуха какая-то!
  Я отвернулся от экранов и оторопел.
  Чужой сидел!
  Видно, моя тряска привела его в чувство, и теперь белый моток склонился вниз, явно изучая разрез на скафандре! Луковица малость похудела, зато из самой толстой её части торчала пара длинных трубок с массой тонких отростков на концах. Что интересно, трубки и отростки тоже охватывала прозрачная плёнка: возможно, скафандр способен был вытягиваться в тех местах, где у пришельца из тела выдвигались руки. Точно руки, потому что одна из них держала в отростках ту полусферу, что я оставил на полу.
  Я шагнул к Чужому. Белый моток вскинулся, пришелец выронил полусферу, вскочил на юбку, но пошатнулся, упал и стал отползать к стене, толкаясь лоскутами подола и трубками.
  Привет, приятель! Я остановился, инопланетянин тоже замер.
  И что ж это вы всё время от нас бегаете? Смотри: я нестрашный совсем... жизнь тебе спас.
  Лоскуты юбки и тонкие отростки трубок Чужого чуть подрагивали, выдавая внутреннее напряжение. Белые ворсинки верёвок быстро сокращались, тут же распрямляясь вновь.
  Не бойся... Я медленно опустился на пол. Уже чувствовалась нехватка воздуха.
  Жаль, что ты так поздно очнулся... поболтать не получится.
  Я неспешно открыл затворы и снял гермошлем. Не хотел умирать закупоренным.
  
  Лицо щекотали лёгкие прикосновения, словно сверху сыпались тёплые пушинки. Они падали и, проникая сквозь кожу, сливались в тонкие ручейки, бегущие прямо по нервам. В голове возникали смазанные, наслаивавшиеся друг на друга картины и слышались неясные звуки - то ли голоса, то ли шум какого-то экзотического, незнакомого леса и ещё еле уловимо, но очень приятно пахло чем-то тёплым и огромным, похожим на живую, ласковую сеть, соединявшую всех разумных в единое целое...
  Неожиданно сквозь пелену странных образов проступили знакомые очертания рубки, я резко сел, голова на миг закружилась, и всё вокруг расплылось пятнами неправильной формы. В носу шевельнулось что-то мягкое, руки метнулись к лицу, но тут же вернулись назад, потому что хаос витавших в голове непонятных видений сменился упорядоченной информацией: я понял, что мягкий ворс в ноздрях делает воздух пригодным для моего дыхания.
  Информация не была ни прозвучавшим в голове голосом, ни возникшем в сознании текстом, это, скорее, походило на быстрое воспоминание того, что я уже знал когда-то раньше.
  Окружающее наконец обрёло чёткость, и я увидел сидевшего прямо передо мной инопланетянина. От его белого мотка к моим ноздрям тянулись две пушистые верёвки. Я знал, что они выделяют кислород, поэтому я жив, но, несмотря на это, с трудом подавлял желание немедленно выдернуть их из носа. Неприятен был не столько их вид (хотя, конечно, выглядело всё это жутковато), сколько чувство полной зависимости от этого странного существа в разрезанном лазером костюме.
  В руках существо держало полусферу, её гладкая сторона мигала синим.
  Я "вспомнил", что сейчас она запасает углекислый газ из воздуха и поглощает его гораздо быстрее, чем пришелец, поэтому, когда я дам знать, что атмосфера мне подходит, мой нос будет освобождён.
  Прикрыв глаза, я стал просто ждать. Думать ни о чём не хотелось - сказывалось дикое напряжение последних часов. Пузырь, воздух, инопланетный корабль, смерть, уже протянувшая ко мне свои бесплотные, но цепкие руки, и вполне осязаемый Чужой со своими верёвками - в голове крутилась каша обрывочных мыслей обо всём сразу и ни о чём конкретном... Кажется, я даже задремал на минутку, и мне вновь пригрезилась огромная ласковая сеть, соединявшая всех живущих...
  А потом я увидел поток чистой прозрачной воды и очнулся. Чужой просил у меня пить. Первым делом я взглянул на датчик скафандра: состав воздуха на борту уже пришёл в норму. Я показал пальцем на датчик, после чего выдернул верёвки из носа. Инопланетянин тут же закрутил их обратно в моток, потом вытянул руку и коснулся моего лица. Я почувствовал дикую жажду.
  - Понял, понял, сейчас. - Я вылез из скафандра и побрёл в грузовой отсек. Чужой вскочил, тоже сбросил свой прозрачный костюм и двинулся за мной.
  Он выпил три литра меньше, чем за пять минут. Себе я взял банку кваса и, прихлебывая его, смотрел, как вытянувшийся в длинную тонкую полосу лоскут юбки втягивает воду из канистры.
  
  - Как ты дышишь, если углекислого газа на борту меньше процента? - спросил я Чужого.
  Вообще-то я и не ждал, что он отреагирует на произнесённые вслух слова, так просто попробовал, на всякий случай. Ответа, разумеется, не последовало - возможно, у инопланетянина и слуха-то не было.
  Вытянув руку, я коснулся его гладких и немного прохладных пальцев-отростков и, закрыв глаза, постарался вспомнить, как полусфера выбросила воздух в исследовательской камере. Потом вообразил круг, поделённый на неравные сектора, каждый из которых соответствовал тому или иному газу в воздухе, и заставил пульсировать тот сектор, что отнимал у круга тринадцать процентов и обозначал углекислый газ.
  Уверенный, что совершенно его запутал, я ждал сумбурного ответа, но Чужой на удивление точно понял вопрос. Он кивнул белым мотком, совсем как человек, и у меня в голове возникла картинка: поле, плотно заставленное тарелками с едой - похоже, овсяной кашей. Эти тарелки символизировали углекислый газ. Сначала порций каши было столько, что ступить некуда, потом половина из них исчезла, затем пропала ещё часть и ещё. Оставшиеся тарелки теперь стояли метрах в пяти друг от друга, но, если их собрать, каши всё равно хватало для пропитания...
  Получалось, что Чужой не дышал углекислым газом, а ел его!
  И тут до меня наконец дошло то, что я должен был сообразить уже давно. Три литра воды, поглощение углекислого газа и выделение кислорода!
  - Растение?! - воскликнул я и неожиданно осознал, что наше общение перешло с образов и картинок на другой уровень. Мой мозг и его мыслительный аппарат наконец-то сумели преодолеть какой-то барьер и приспособились друг к другу, позволяя просто и быстро обмениваться мыслями.
  "Почему же ты задыхался, когда у полусферы кончился ресурс? Если ты не дышишь, а ешь углекислый газ, то разве не можешь какое-то время жить без еды?"
  "Вопрос, КАК жить... Я сильно пострадал во время аварии: много внутренних разрывов. Мы можем регенерировать, но для этого требуется большое количество постоянно поступающей энергии. Если процесс прервать, часть тканей навсегда отмирает. Труднее и дольше всего восстанавливаются самые сложные и тонко организованные, которые отвечают за мышление, за полноценное единение с другими... а способность двигаться - это вообще наше самое уязвимое место... Можно мне побольше света?"
  "Да ради Бога!"
  Я включил дополнительную лампу. Чужой встал под неё и снова коснулся моей руки. На этот раз ко мне потекли не мысли, а удовольствие. Это было очень приятно: будто только пришёл с мороза и греешься возле печки, поедая горячий наваристый борщ.
  "Почему вы никогда не пытались вступить с нами в контакт?"
  "Слишком разные принципы жизни. Вы - хищники, убивающие, чтобы питаться".
  "Не все, есть и вегетарианцы!" - я прикусил язык, словно это могло внезапно вылетевшую мысль затолкать обратно в извилины.
  "Вот-вот, - спокойно качнул головой инопланетянин. - Поэтому мы и держимся от вас подальше. Считается, что между нашими расами понимание невозможно".
  
  Имён у Чужих не было: их роль играла "манера" мыслить. Разум каждого имел свои неповторимые черты - такие же индивидуальные, как отпечатки пальцев у людей, но мне эта разница была недоступна, ведь я не имел возможности сравнивать! А если бы даже имел, то как использовать это отличие в качестве обращения? Поэтому я сам придумал ей имя - Лилия.
  Почему "ей"? А что, я разве не сказал?
  Чужой оказался девицей! Когда мы уже прибыли к освоенной зоне, выяснилось, что у них тоже есть мужские и женские особи.
  "Но ты же всё время говорила от мужского лица!" - поразился я.
  "Я не говорила, я просто передавала информацию, а в слова её переводил ты сам", - верх луковицы Лилии порозовел, и я понял, что это означает удивление.
  Она подошла к центральному обзорному экрану и неподвижно застыла, глядя на приближающийся катер санитарно-карантинной службы.
  Я вспомнил, как всего несколько часов назад так же стоял на этом месте. Вероятность того, что кто-то вдруг окажется там, вне освоенной зоны, безжалостно стремилась к нулю, но я всё равно до боли в глазах всматривался в экраны, словно мог одной только силой своего безумного взгляда отменить бесстрастные показания локаторов и вызвать из пустоты аута спасательный корабль... А потом я боролся за жизнь Лилии, ещё не зная, что этим продлеваю свою, и что мы оба словно второе дыхание получаем.
  Маленькая фигурка с мягким ореолом белых ворсинок на голове и тонкими, чуть разведенными в стороны, зеленоватыми руками... Одинокий росток иной жизни под пристальным взглядом занятого людьми пространства...
  Нескоро же теперь она попадёт домой, ох нескоро! Да и меня тоже вряд ли быстро отпустят. Ну ничего, будем утешаться тем, что навсегда войдём в историю!
  Я подошёл и взял её за тонкие пальцы, ожидая волны страха, но вместо этого почувствовал интерес и обращённую ко мне ярко-зелёную улыбку - в том, что Лилия не боялась, была и моя заслуга.
  - "Олсо", бортовой номер 1236-5с, приготовиться к стыковке.
  - К стыковке готов, - ответил я и подумал, что как бы ни сложились отношения между людьми и разумными растениями, одно уже известно наверняка.
  Понимание возможно!
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"