Аннотация: Приключения Сергея Конова. Часть третья. Черновик-болванка.
Выйдя из парадных дверей на улицу, я, держа в руке новенькую шляпу-котелок и тонкую трость с набалдашником, этих обязательных спутников каждого уважающего себя господина, навязанных мне придворным портным, взглянул вверх на небо. Утро нового дня порадовало жарким солнышком, словно напоминая всем нам о последних днях Тайлета, об уходящем лете и дыхании наступающей осени. Да и на булыжной мостовой вдоль Никольской хватало опавших сухих листьев, которые, впрочем, усердно сгребали своими граблями в кучи троица местных, колоритно выглядящих в своем облачении, дворников.
Вспомнив вчерашнее, я улыбнулся. А чего не улыбаться, жизнь-то налаживается. Вот вчера, к примеру. Асессор, трижды весьма удивленный - нежданным возвращением из небытия старшего сына, безуспешно разыскиваемого охранкой опекаемого лица и уж тем более, воистину неожиданным в этих краях, чай не столица, визитом в квартеру ее высочества, на радостях велел Маланье быстренько накрывать праздничный стол в гостиной и срочно слать гонца в кондитерскую.
-На Биржевую пусть сразу скачут, в Филисеевский. Ан нет! Пускай возьмут паромотор! Шампань Луи Родрера и Боллянжэ, алиатико с мозелью. И зельцерской чуток.
-В "Донон" на Аглицкую. Стерлядку там в шампанском в судках, севрюжки наисвежайшей копченой пусть упакуют. И обязательно белужьей икорки захватят.
-Засим к Андрееву. Непременно торт. Самый лучший. И северных пирожных. И фруктов тропических. Пусть не скупится -говорил возбужденный асессор, передавая не менее удивленной и радостной горничной несколько крупных ассигнаций: - Радость-то у нас нынче какая!
Позже, сидя за большим столом рядом с Сашей, Павлом и его семьей, весь вечер на себе ощущал жгучие взгляды его, весь вечер молчащей, сестры Варвары, то и дело, украдкой туда-сюда переносившей взгляд с Павла на меня и обратно. Сравнивала, наверное. Перед началом разговора ее высочество начала с дел государственных, доверительно сообщив асессору последние новости. Поблагодарила главу семьи за оказанную помощь Империи, сознательно умолчав о прошедших во дворце событиях, вручив асессору жалованную грамоту с личной печатью его величества, наделяющую Петра Алексеевича званием почетного гражданина. На словах подтвердила вновь согласие Императора на создание особой надзорной комиссии. И что Павла незамедлительно восстановят в правах, и без проволочек выдадут необходимые бумаги. Сняты и вопросы контрразведки касаемо моего опекунства, заявив, что Империя ко мне и моей личности вопросов боле не имеет. А также по секрету шепнула, что мне нужно срочно явиться в столицу. И просила особо не волноваться, Имперская канцелярия, признавая заслуги геройски погибшего капитана, в кратчайшие сроки рассмотрит прошение о признании князем Сергея Конова, согласно завещания князя Василия Павловича Отяева. В подтверждение своих слов она сунула мне письмо на гербовой бумаге. Впрочем, от внезапной новости о моей будущей эмансипации опекун не сильно расстроился, между разговорами за столом шепнув поговорить об этом позже.
Уважаемый Сергей Конов.
Как воспитаннику Старо-Петерсборгского Императорского ольгинского приюта трудолюбия в связи с недавно открывшимися новыми обстоятельствами, настоятельной необходимостью их проверки и заверения статута Вамъ надлежит явиться в приемную Имперской Канцелярии для беседы. Вам назначена аудиенция у исполняющего обязанности Главного Попечителя обществ призрения вечером 35 Дня Тайлеть, в 7 часов пополудни, для исполнения чего вам определен временный сопровождающий.
Секретарь Третьего отделения Императорской Канцелярии по общим вопросам Миргородов Алексей Петрович
Вместе со мной из дома асессора вышел дюжий лейб-гвардеец, до особого распоряжения приданный мне охранником. Один. Вчера, после столь памятного вечера-возвращения в семью Павла, по времени затянувшегося почти до поздней ночи, я проводил Сашу с приданной ей охраной до нашего дирижабля и посадив на борт, вернулся заполночь обратно. Договорившись встретиться в столице на ближайшей премьере. Петр Алексеевич с семьей ожидаемо не спали. Любезно выделив мне гостевую комнату, прося уважить и вообще быть как дома. Ее высочество с охраной возвращалась обратно в столицу, к родным в загородную резиденцию под столицей, откуда она отпросилась ненадолго. Развеяться и погулять после ужаса последних событий. А мой путь вел в приют и в мастерскую. Надо бы мосты навести, документы свои какие забрать.
Визит в приют в новом статусе вызвал у меня двойственные чувства. Ведь возвращение в альма-матер, которой я отдал несколько, пускай самых необычных, но реальных месяцев своей жизни, согласитесь, это всегда событие. Немножко припоздал к началу урока, отвык чуток за время блужданий по Тартарии, и надо бы соответствовать. Как у нас говорят, начальники не опаздывают, они задерживаются.
Вначале Аркаша-сторож на дверях был несколько удивлен столь раннему утреннему визиту щегольски одетого, давно разыскиваемого полицией, потеряшки, на несколько месяцев пропавшего из приюта. Он, недовольно смерив взглядом, принялся было с хрипотцой в голосе отчитывать, но увидев сменившего позицию бравого гвардейца-охранника за моей спиной, сник. И только высказал, что ежли де возвернусь, то надлежит свести вначале к Акулине Валерьяновне. А увидев богатый перстень на руках, только всю дорогу до кабинета заведующей и бурчал:
- Нашёл, значит, своих-то. А как есть знал, де ты, Сергей человек-то не простой. Вот как давеча заприметил, так и решил.
Заметив такую внимательность сторожа, снял княжий перстень совсем. Хвастаться новым статусом всем подряд и рассказывать я был не намерен.
Следом на лестнице встретился спускающийся Евграф Матвеевич. Наш уважаемый физрук неспешно спускался по ступенькам вниз, насвистывая одному ему известный мотив. Он, завидев меня, пробасил:
-О! Конов, гляжу, ты?! Нашёлся?
-Да! Я, Евграф Матвеевич!
-К нам? Тебя ж вроде полиция...
-Да нет. Все вопросы сняты. Вот зайти решил.
-Нда. Ишь ты?! -рассматривал мужчина меня: -Прямо так и не узнать. Всего несколько месяцев не был и только посмотрите на него. Вырос еще, возмужал, да еще и в плечах раздался. Человеком стал! -одобрительно хлопнул он меня по плечам. Я скривился от пронзившей меня боли, лечение все же нужно было продолжать: -Ох, извини! Ты ранен?! Где это тебя угораздило?
-Ничего-ничего, все пройдет.
-Так где ж тя носило столько времени?
-На фронте был, Евграф Матвеич. Имперский флот. Карагаиси-Калмация.
-Вот как?! Самая передовая! Удивлен! Экий молодец! Так это там тебя? -довольный услышанным, мужчина, по выправке бывший военный, гладил свою бороду:
-Как-то так получилось, Евграф Матвеич.
-И лейб-гвардеец ...э-э-э Преображенского полка с тобой? Точно?
-Со мной.
-Во что серьёзное влип? -продолжал выпытывать физрук.
-Да нет, все уже позади. Просто беспокоются, как бы чего опять не вышло.
-Ну да-Ну да. Ты вроде у нас мастак известный. Не вышло -повторил мои слова, словно думая о чем-то, Евграф Матвеевич: -Да что это я. Ты, верно, вначале ...к Акулине Валерьяновне?
Я кивнул. Мы с физруком тепло попрощались, пожав друг другу руки, и разошлись довольные встречей, каждый по своим делам. Доведя нас до дверей Акулины Валерьяновны, Аркаша услужливо постучал в дверной косяк, после чего схватился за ручку двери, первым пропуская меня.
Секретарь в учительской, крикнув "войдите" на негромкий стук в дверь, повернув голову на скрип открываемой двери, стала похожей на снулую рыбу и медленно прошептала:
-Нашелся, ну заходи-зах...Здр...ась...те! ...А ...вы... верно к Акулине Валерьяновне?! Так она тут. Я сообщу только -девушка, выскочившая из-за своего стола, юркнула в соседнюю дверь к начальнице. Была она там недолго, после чего вновь выскочила и просила заходить. Акулина Валерьяновна была готова принять.
Разговор с заведующей за закрытыми дверями продлился где-то с час. Как раз до первой перемены.
-А, это ты. Входи! -когда я зашел, поприветствовала Акулина Валерьяновна. Она с первого раза относилась нормально, но тут женщину было прямо не узнать. С первых же слов она начала держать дистанцию, говоря подчеркнуто вежливо и словно отстраненно.
-Ты, верно, за своим делом? Так у нас его нет.
-Что?! Как это нет?
Женщина принялась обстоятельно объяснять:
-Вчера получен телеграф из полицейского департамента и одновременно Имперской канцелярии. Первые сообщали о снятии твоей личности с розыска, а вторые уведомляли о незамедлительной передаче им всех дел по твоей личности. В короткой записке немного сообщалось о твоем участии в военных действиях и наследственном деле. Фельдегерь с канцелярии заявился к вечеру. Так что примите мои поздравления. Я верила, что ты обязательно найдешь своих родных. Правда, за вас очень рада и хотела бы надеяться, что, покинув стены нашего приюта, будете иногда вспоминать нас.
Не став напрасно разочаровывать ее, я лишь заверил заведующую, что о приюте у меня остались только хорошие воспоминания, а её лично, за деятельное участие в моей судьбе, доброту и ласку, буду помнить всегда. Женщина, от ласковых и приятных слов расчувствовавшись, немного оттаяла и предложила мне чашечку ароматного чаю. Я согласился и вскоре девушка-секретарь принесла чайник с конфетами и пряниками. Явно оставшимися с утреннего завтрака. Пили как раз до конца первого урока. Распрощавшись с ней, я пошел к двери. Когда я открывал дверь, Акулина Валерьяновна вдруг окликнула меня:
-Сергей, знаете, не могу не спросить напоследок!
-Да, Акулина Валерьяновна?
-Признайся, печатки эти твоих рук дело? Дортуар твой никак не признается. Заразной ваша игра оказалась, по всем городским учебным заведеньям разошлась. Уж измучилась жалобы коллег выслушивать.
Лучезарно улыбаюсь:
-Не могу знать, Акулина Валерьяновна. Удачного дня!
И вышел.
-Вот ведь стервец! Явно его рук дело, а все туда же. Не признается. Ну да ладно. Я еще выведу их на чистую воду.
После визита к заведующей, вышел в пустой коридор. Аркаши-сторожа уже не было, ушел куда-то. Попросив гвардейца подождать еще в коридоре у кабинета учительской, не видя смысла в своей охране, что меня тут может напугать, направился в сторону нашего класса. Пока шел по пустынным коридорам, гулко шлепая по уложенной на полу плитке новенькими штиблетами, рассматривал по сторонам. Искал любые изменения, произошедшие вокруг в мое отсутствие. Когда громко прозвенел колокольчик приютского звонка, я уже был возле нашего класса. Открылась дверь и первым из класса вышел наш попик. Ну да, тот самый, Евлампий -любитель гладить абажуры. Не узнав меня, он со стоически довольным видом прошел мимо. Ребята в классе не спешили выходить следом., собирая свои вещи. Не став ждать, когда они потянутся к выходу, я решил войти сам. Первым взгляд обратил на Анфису, благосклонно принимающую ухаживание рядом сидящего соседа, из новеньких. Девушка зардевшись, метнув торжествующий взгляд соседкам, играя на публику, позволила себя обнять.
Понятно. Ну и черт с ней. И хорошо, что так сложилось. Объясняться не придется.
-Конов?! Ты?! Ч-черт! Жив, чертяка! Братцы, а ну качать его!
-Эй-эй, вы чего? Не надо! Парни, не надо!
Налетевшие на меня скопом первыми, совершенно по-детски улюлюкающие, Петька, Илья и Олежка, вместе с другими подскочившими парнями, несмотря на лёгкое мое словесное сопротивление и резкую боль в теле, под взглядом наблюдающих за таким бесплатным представлением и хихикающих девушек и остолбеневшей, увидевшей привет из прошлого, Анфисы, резво подхватили меня. И принялись энергично подбрасывать вверх. Сделав так раза три, они, все же, видя мою реакцию и прислушавшись к моим словам, осторожно спустили вниз, принявшись следом заваливать меня вопросами:
-Обратно к нам?
-Нет, Петька, я тут совсем ненадолго. За бумагами своими приехал. А вечером лечу дирижаблем в Новый Петерсборг.
Ребята одобрительно шушукались друг с другом:
-Серег, где, сам-то столько времени пропадал?
-Олежка, далеко отсюда. На фронте. Записался в Имперский флот на дирижабль. Немного повоевал. Сейчас как-бы в отпуске. Вот к вам и зашел.
-Парни, айда во флот записываться. Колись, где такие штиблеты выдают? -Петькин бас ни с чем не спутать.
О-о-о, ты только посмотри на него, экий он важный! А как костюмчик сидит! А щиблеты у него! Надолго к нам?
-И это, Илья, не костюм, а спецодежда. Выдали вот. Как отпускнику. По должности положена. -посмеялся я над ними. Парни на миг зависли, явно раздумывая над возможностью такого.
-Да ты врешь все, Серега! -справедливо не верили они мне: - Во флоте такого не бывает.
-Бывает-бывает, еще как бывает! -не сдавался я.
-Парни, хорош! -вновь влез Петька: -Серег, чем та история закончилась? Не поймали?
- Да, Петь! История та нормально разрешилась. Не поймали только, я сам туда пришел. Там, в полиции разобрались и все вопросы с меня сняли.
Я лишь только слегка отбивался, не сильно дотошно отвечая на вопросы друзей. Блин, вот еще бы постоять. Или сбежать с урока всей компанией в дортуар. Наговориться там, рассказать бы обо всем, но. Вот-вот урок начнётся. Другие парни стояли рядом, не мешая, внимательно разглядывая и вслушиваясь в наш разговор.
Когда зазвенел предупреждающий о скором начале нового урока звонок колокольчика, ребята недовольно ворчали:
-Не мог на большой перемене заявиться? Столько же времени тебя не было. У нас тут столько всего было. Да и тебя послушать ох как хотелось бы. А теперь ищи тебя-свищи.
-Парни! Вот честно. Как только управлюсь с делами и мигом к вам. А если надолго, устроюсь на новом месте, открытку пришлю с обратным адресом. Можете мне писать. Всем отвечу. Обещаю!
Зазвонил колокольчик звонка, возвещая учащихся о начале нового урока. Учителя чистописания пока не было, но надо бы выходить. Пожав всем нашим руки и тепло обнявшись с каждым, нехотя выхожу за дверь.
-Сережка, подожди! Постой! -слышу сзади знакомый девичий голос. Я оборачиваюсь. Анфиса. Девушка, моя когда-то соседка по парте, выскочившая за дверь класса, отвлеклась на своего недовольного соседа, пытавшего ее остановить: -Да погоди же ты. Ты все не так понял.
Фыркнув, девушка взором обратилась ко мне.
-А, это ты! Анфис, здравствуй.
-Сережа, живой. -затараторила она: - Надо же, ты так изменился. Прямо не узнать. Здоровый вымахал. И хорошо выглядишь, с иголочки. Как ты любишь говорить, классно. -начала она с комплиментов.
-Да уж, спасибо, и тебе не хворать.
-Я девчонкам нашим всегда говорила, что ты не пропадешь и вернешься обратно. Аглая, противная, не верила, что ты вернешься. А я с ними спорила, говорила, ждала, веришь. А потом нам церемониальный телеграф перед классом читали, ага.
-Анфиса, у тебя я вижу тоже все хорошо. Кавалера нашла, поздравляю. Ты что-то хотела?
Девушка, на миг проявив свое неудовольствие уголками губ, быстро вернула себе обладание и заявила:
-Сергей, прости меня. За недостойную обиду и недовольство. Ну...когда-пыталась объяснить она. Видя, что я молчу, она спросила вновь: - Ладушки ..мир?
Решив, от меня не убудет, отвечаю: -И ты тоже прости, Анфиса. Не стоило так шутить с тобой. Признаю, был неправ. И признаться, понял не сразу. Мир?!
- Да, в столицу. -честно ответил я: -Вечером лечу дирижаблем. В приюте я больше не числюсь, временно приютил мой опекун.
- Ах, здорово. Никогда не видала столицу. Возьми меня с собой?
-Извини, -отказал я ей: - Я не могу тебя взять с собой. Билеты только на меня и сопровождающего. К тому же, Анфиса, тебе не дадут разрешения на поездку. И даже твой кавалер явно против.
-Он-он...он не мой! - Анфиса сделала свой выбор:
-Потаскушка! - сосед грубо освистал ее: -Быстро же ты переметнулась. А ведь парни на твой счет предупреждали. Подарки мои принимала, беспутница. Ну и черт с тобой, раз так решила. Уедет твой бывший, не прощу.
-Да и забирай подарки свои. Больно надо.
С неприязнью смотрел я на некрасивую сцену. Но и щадить чувств своей соседки и вступаться в чужой конфликт я не желал. Кто она мне, именно соседка.
-Не слушай его, вот репей приставучий. - сменила тон соседка: -А ты? Ты же скоро вернешься?
-Вернусь скорее всего. Правда не знаю, когда.
-Как устроишься, забери меня отсюда. Я знаю, как делать нужно. Семейным дают согласие- огорошила она.
-Что? Куда забрать? Каким семейным -не сразу понял я.
- К себе! - заморгала глазами девушка.
-Анфис, я не совсем понимаю. Объяснись. -начал я догадываться, о чем она хочет мне сказать.
-Фу-у! Ну, Сережа, как можно не понимать. Куда ты, туда и я. Я товаркам нашим баила, что мы дружкой ходим. -покраснев, промямлила она: -Ты только мой, понимаешь? Покуда ты не сбежал, в приюте всегда про нас знали, кого хучь из девчонок спроси. И вот ты тут, теперь все как прежде. Забери меня отсюдова. Не бросай меня.
-Так вот оно как! Нет, Анфиса, извини. Когда у нас с тобой что-то было? Не было ничего. Я не готов принять за тебя ответственность. Отношения - ты их придумала и всем раззвонила.
-А... Как не было? - ала она: -Ты не можешь так поступить со мной!
-Мы дружили, ты моя соседка по парте и я благодарен за твою помощь. Я не прочь дружить дальше и при случае помочь.
-Сергей, не бросай меня! -заломила руки она
-Анфиса, у меня уже есть девушка.
-Кто она?
-Анфиса, ну зачем тебе это? -исподлобья смотрел я на соседку. Разочарование и крах будущих планов отразилась на ее скривившемся лице.
Недовольным взглядом, готовым метать молнии, Анфиса, прищурившись, зло рассматривала меня. Улыбки больше не было.
-Дурак ты! Всегда знала, охальник ты и...- девушка, в глазах которой появились первые слезы, развернувшись, побежала прочь: - бесстыдник!
Я же промолчал. Покачав ей головой, развернулся и пошел к заставшему эту сцену гвардейцу.
-Твоя? - участливо со смешком хохотнул гвардеец. Прохором его зовут.
-Соседка по парте! Ничего не было, только один раз поссорились - отвечаю: - Не могу понять, с чего она в голову взяла ? Вроде никаких ей намеков не делал и обязательств не давал?
-Женщины! - многозначительно ответил он: -Такие собственницы до нашего брата. Да брось ты, сколько их ещё будет. Дело молодое.
-И все равно не понимаю. Мы же поссорились и давно. Как она могла ждать и на что-то надеяться?
Гвардеец, чему-то усмехнувшись, отвечать не стал. Немного постояв, я успокоился, и мы двинули вниз, к выходу.
Проходя мимо информационной доски на стене, с наклеенными там магографическими картинками всех наших учителей, я остановился. Из всех картинок выделялось фото Евлампия, встреченного мною после окончания урока. Рядом на полу валялся обломок химического грифеля, коим тут же, на малой доске писались изменения и последние новости по приюту. Подняв его, я посмотрел предварительно по сторонам, убедившись в отсутствии могущих заметить мои художества людей. И напоследок быстренько пририсовал ненавистному мне попику лишних деталей на лице и бороде, превратившие того в карикатурного чертика, выделявшегося среди остальных магографий. Я покидал приют и мог себе позволить это мелкое хулиганство, не особо заботясь о возможных последствиях. Ну не перевариваю я его, еще с первого урока.
На выходе у дверей, попрощавшись с Аркашей, знакомый сторож долго тряс мою руку, словно на что-то еще надеялся, мы вышли из приюта. Показав рукой знак водителю паромотора двигаться в направлении мастерской Арбузова, к воротам следующего здания, я, с непривычки постукивая по камням мостовой тростью, пошел по краю тротуара. За мной медленно тронулся нанятый на весь день паровик. Идя по мостовой, мне вспоминался тот случай с рябым, так удачно попавшим под выстрел своего напарника. Поминал чертова Йозефа, из-за которого начался весь этот сыр-бор с бреарлевскими жезлами, продолжившийся моим побегом в столицу, службой во флоте и закончившийся лишь во дворце.
Впрочем, закончившийся ли? О судьбе родственника Императора ничего я не знал. Про солдат-катайцев же мне было известно. Некоторых солдатам удалось изловить и суметь заставить сдаться живыми. Правда часть из них, по вине лопухов-сторожей, впервые столкнувшимся с таким врагом, после успела зарезаться насмерть, не желая подвергаться ничьим допросам - о чем мне на заданный вопрос поведал Прохор, едва мы остались вдвоем. Террористов в городе нашли и вроде как всех постреляли, по невероятной случайности, не оставив никого в живых для допроса. Скорее, отомстили за своих, называется. Организаторы и вовсе были за кадром. Вот так вот. И что-то тяжелое скребло у меня на душе. Сдается мне, что это ещё совсем не конец.
Ворота в мастерскую 'Ремонт паровых омнибусов и телег Арбузова' были закрыты, но у ворот стоял незнакомый мне, явно недавно переехавший из деревни в большой город, молодой сторож.
-Чегой тебе, барин?
-Открой! Я к начальству.
-Так не велено нынче чужаков пускать. По приказу. Режим особый у нас, так. Токмо по письму, аль с сопрождением. -отбрил охранник.
-Какой режим? Какое письмо? Что ты мелешь? Свободный вход тут был, приютских на практическую всегда пускали.
-Так-то приютских, а ты, барин, не из таких. Костюмчик на тебе, барин, больно хорош. Не приютский. Эвон не портные без порток шьют, а небось в ателье хранцузском?!
-Так ты новенький? -пропустил я его предыдущее утверждение мимо ушей: -Что-то раньше тебя тут не видал?
-Ну-ка, хорош болтать, позови к воротам, -я задумался: -Да хоть кого! Андреича, Геннадия Николаевича...ну можно и Степана Николаевича. Все равно кого.
-Нет его! -буркнул парень.
-Кого нет? -не понял я сразу.
-Степана нет. Скончался он. Похоронили недавно. Сердце, люди грят, отказало.
Я стоял перед воротами, словно обухом прибитый только что сказанными сторожем словами.
-Николаич, да как же ты так-то? -с огорчением я думал о старом гонщике, стараясь ничем не выдать никому своих чувств. Появись я ну чуть раньше, уверен, мог бы влить ему совсем немного жизненных сил, воспользовавшись ближайшим старым деревом, думал я, позабыв о своем состоянии.
-Мог бы и повежливее сказать. Уважаемый человек был! -отвечаю я ему.
-А тебе что до него! Ежли нет письма, так проходи дальше, барин, не мешай людям работать! -совсем уж злобно ответил сторож.
Ну и дурак. Таких учить надо. Злые эмоции, в поисках выхода, накрыли меня с головой. Накидываю на сторожа капельку магического сгустка, все что удалось из себя выдавить. Врачи сказали, магией не пользоваться совсем до полного излечения, но я не хотел и не мог оставить слова грубияна-сторожа в отношении моего учителя без последствий. Да и черт с ним, с моим состоянием. Если что, Прохор тут не бросит. Мысленно приказываю поднять. Раздался резкий крик, очумелого от внезапного взлета сторожа.
-А-а-а! Разобьюсь! Попусти-и! Попусти вниз-то! Барин, я все поня-ял! -заорал он нам.
-Эй! Что тут происходит? А ну прекратить! -слышу голос мастера Андреича на пару вместе с Геннадием Николаевичем: -Андреич, смотри! Там Конов! Сергей, отпусти его! Он же разобьется!
А меня уже вело. И в ушах сильно звенело. Последнее, что помню, перед тем, как вырубиться и потерять сознание, так это подскочившего сзади Прохора, обхватившего меня своими лапищами.
-Ну вот, а вы беспокоились! - слышу я незнакомый голос. Открыл глаза. В нос ударил едкий противный запах нашатыря, исходивший из черного пузырька, кем-то сунутого мне под нос. Находился я на кушетке в кабинете директора Арбузова Емельян Емельяновича, в окружении оного владельца, гвардейца Прохора, Андреича, Геннадия Николаевича и неизвестного мне мужчины-доктора, подтвердивший принадлежность к врачебной профессии следующими словами.
-Все прямо, как я вам и пояснял. -доктор следом повернулся ко мне: -А вы, молодой человек -прямо загадка. Может расскажете всем нам, что же привело к такому сильному магическому истощению вашего организма. Уверен, что до недавнего времени вы пользовались своим источником в полном объеме. Сдается мне, вам было известно о последствиях магического истощения, чем предпочли пренебречь. И должен заметить, что сегодня вы еще легко отделались, молодой человек.
Я кивнул, соглашаясь со словами незнакомца. Говорить не хотелось, было дурно, голову мутило, во рту никак не желал рассасываться комок, который хотелось бы тотчас сплюнуть. Сам же владелец кабинета, Емельян Емельянович был рядом, вместе со своей миловидной секретаршей. Девица была с небольшим графином и граненым стаканом, держа искомое на серебряном подносе.
- Емельян Емельянович... а правду сказали, будто Степан Николаевич... -меня вновь повело.
-Увы, Сергей. Но давай позже. Доктор сказал, тебе нельзя волноваться. -он повернулся к секретарше: - Юленька, дай же немедля воды молодому человеку. Не видишь, дурно ему.
Через четверть часа мы все, за исключением, ушедшего на следующий вызов, доктора, Прохора, стоявшего за стеклянной ширмой, мастера Андреича и Юленьки, отосланной директором сготовить нам что-нибудь посущественнее, сидели за столом в кабинете директора, обмениваясь новостями, прошедшими с момента последней нашей встречи. Я же уже, справившись с дурнотой, заканчивал рассказывать присутствующим нехитрую, урезанную в деталях, историю. О том, как сбежал в столицу. О том, как попал в Имперский флот, как участвовал в воздушных боях, как погиб наш "Новик". Про то, как лечился в деревне, как вместе с деревенскими парнями захватили вражеский бронеход и освободили механика, по счастливой случайности, приходящимся сыном моему опекуну.
- Так ты про Бардина Петра Алексеевича нынче говоришь? Так был он у меня. Вот дела-а! - воскликнул Емельян Емельянович, увидев мой подтверждающий кивок.
-И вот я тут! -попытался я закончить рассказ, уводя внимание собеседников от боя во дворце. Авось не заметят. Куда там.
-Нет, погодь! - со всех сторон посыпались вопросы: -А как тут-то оказался? А бронеход куды дел? Токмо не заливай, что спрятал. Ни в жисть не поверю. Энта штука по- военному ведомству проходить должна, а они до новинок охочие. Не поверю, что там они не заинтересовались. Темнишь что-то тут.
-Мужики, ну что вы, аки волки какие, на парня накинулись. Сейчас все расскажут, уверен, в этом нам не откажут. Верно говорю?
-Обязательно- Директор хмыкнул: -Что до трофея. Понимаете, большего говорить мне не рекомендовали! -показал им клювик птички обломинго, пальцем наверх. Послышались разочарованные стоны. Кивнул головой на стоящего рядом, прямо за стеклянной перегородкой, бесстрастно взирающего на заводской цех, Прохора.
Мои собеседники промолчали, поняв более чем ясный намек, отчего дальнейшие расспросы на эту тему, как по команде, прекратились.
-А как у вас? Отчего какой-то режим появился? Сторож даже пускать не хотел, все письмо с меня требовал?
-Режим говоришь?! -Емельян Емельянович запыхтел, раскуривая трубку. Выпустив несколько дымных колец, он выпалил: -Так ведь война. Нельзя без режима-то. Ремонту омнибусов пришлось потесниться. Чиним ноне паромобили по Военному ведомству и Адмиралтейству. Государственный заказ. А в закрытом цехе идею твою воплотить решились. Помнишь, не забыл еще?
- Помню, Емельян Емельянович, как не помнить-то! И как успехи? -воззрился я
-Ни шатко, ни валко. Думается мне, будь ты здесь, дела бы спорей пошли! Верно говорю, Николаич? - тут директор прищурился, явно ожидая от меня ответа. Инженер поддакнул, подтвердив слова директора.
-В принципе, я не против, Емельян Емельянович и в общем-то готов. Но в данный момент себе не принадлежу. К примеру, этим вечером нужно быть в Новом Петерсборге по своему делу. Сколько это займет-неизвестно. Как только освобожусь, дам знать обязательно.
Директор задумался над моими словами, вновь запыхтев трубкой. Вдруг мужчина спохватился и вскинулся:
-Во! Совсем запамятовал, старый. Денег ж должен! И бумаги! - внезапно засуетился Арбузов. Подойдя к сейфу, мужчина надул щеки, вспоминая нужную комбинацию. Солидный сейф тихо щелкнул, открывая хозяину свои внутренности. Емельян Емельянович с полки вытащил кожаную папочку и толстый, прошитый бечевкой, гроссбух. Открыв в бухгалтерской книге нужную страницу, директор нашёл нужную цифру, замер, будто считая что-то в уме и кинул гроссбух обратно в сейф. После чего с верхней полки на стол вытащена пачка ассигнаций и немного мелочи. Закончив с отсчетом, деньги были положены на папку и придвинуты ко мне. Я же ожидал пояснений, смотря на собеседника вопросительным взглядом. Видя мой взгляд, Емельян Емельянович уточнил:
-За патенты. На полезные модели. - поведал тот.
-Патенты?! Мои?! -удивился Сергей.
-Да, молодой человек. Оформлены на ваше имя и мое предприятие. Равными долями, как и договаривались. Оговоренная плата за месяц и первые проценты за пользование ваших идей. Удачно выполнили несколько заказов. Решения ваши пришлись кой-кому весьма впору.
-И много тут денег?
-Ттысяча и три целковых. Берите-берите! Все ваше!
Тысяча! Вау! Легкие деньги!
От внезапно упавших денег не отказался, не то положение. В кармане сюртука лежали небольшие подъемные от Адмиралтейства за работу юнгой на "Новике", сунутые мне впопыхах каким-то офицером при отлете. Приличный новенький костюм и штиблеты, выполняя просьбу ее высочества, явно с чужого плеча, мне подогнал придворный портной, штанины которого на скорую руку ушивал его молодой подмастерье. Одет с иголочки, да с голой задницей. Так я до того момента себя характеризовал.
Решив просмотреть содержимое папки позже, сгреб наличные деньги и сунул их во внутренний карман. Живем! И с приятным настроем, вспомнил токийский зал игровых автоматов. Лёгкие деньги-мое любимое выражение, которое я говорил, выходя оттуда с выигрышем в кармане. Скрипнула открывшаяся дверь, в которую уже входила Юленька с дымящейся в руках супницей.
-Господа, не откажите, прошу к столу!
Юленька принесла поздний завтрак, оказавшийся почти обедом. По ее словам, яства сготовлены в близлежащем трактире, услугами которого она пользовалась явно не впервой. М-м-мням! Вкушая вкусный мясной суп-пюре-пашот, вспомнил напоминание Петра Алексеевича о том, что он с семьей будет непременно ждать на ранний обед. Ч-черт, в меня же столько не влезет.
Закончив с поздним завтраком, где нашлась минутка помянуть Степана Николаевича, мы все спустились вниз. Прошлись все вместе по заводским цехам, заодно пообщавшись со знакомыми мастерами. Ой, что тут было. Увидав появление старого знакомого, который за время отсутствия здорово прибавил ввысь и вширь, и с которым по делу приходилось бодаться и работать не один день, некоторые мастера впали в какое-то игривое настроение, принявшись с ним тетешкаться. Пересыпали ехидными, но добрыми смешками, вроде того, как один смышленый паренек всю заводскую ораву кормить умудрялся. Работой, а вы что подумали. Даже ввысь, опять, второй раз за день, разок умудрились подкинуть.
Словно ревизская комиссия, осмотрели фронт текущих работ, выполняемых мастерской: разбитые, находящиеся в ремонте армейские и флотские паромобили. А также очередное изделие закрытого цеха, от взгляда на которое у меня появилась глубокая тоска, что конечно же не укрылось от глаз внимательного Геннадия Николаевича. После чего, вместе с Прохором, пришлось прощаться со всеми, пообещав, завершив свои дела, непременно вскоре дать знать о себе и вернуться на работу. И тепло пожелав всем "до скорого", сел в ждущий у ворот с утра нанятый паромотор, покинув территорию мастерской.
По дороге в квартиру Бардина пришлось попросить шоффэра паровика, именно так согласно таблички в салоне звалась должность таксиста, ехать самой длинной дорогой, заявив, что желаю в деталях осмотреть Старый Петерсборг. На самом деле ехать было недалеко. Просто не хотелось показывать асессору, что совсем не голоден.
Проезжая, верите ли, совершенно случайно, мимо дома Аюми, попросил нашего водителя остановиться, что он немедленно и сделал. Прохор, по привычке первым открыв дверь со своей стороны, принялся было выходить.
Перехватываю руку мужчины:
-Прохор, погоди.
Вглядывался в окно соседнего дома несколько минут. В надежде, что знакомое лицо Аюми, которую не видел с момента спасения после памятного боя, вот-вот промелькнет в окне. Очень хотелось увидеть ее, хоть издали в окошке. Как она там? Выздоровела ли она после ранения? Как она среагирует, увидев мое возвращение из небытия? Про неравный бой с катайской эскадрой и гибель "Новика" писали во всех газетах. Пускай девушка она крепкая, но вчерашний вечер-возвращение Павла Бардина домой ясно показал мне, что такими вещами не шутят. Шутка ли, после радостного крика Петра Алексеевича на шум выскочили остальные члены семьи. В первые же секунды супруга асессора Александра, ровно, как и дочь асессора Варвара в первый визит, узнав сына и видя его почти копию рядом, бессильно осела без чувств на пол. Его дочь оказалась посильнее матери, а может новые ожидания и частые известия о гибели закалили ее. А когда асессор, вместе Маланьей и Павлом, привел жену обратно в чувство, Варвара уже не сдерживалась. С радостным визгом и слезами на лице, она в прелестном гипюровом платье, совершенно позабыв про воспитание, приличия и присутствие рядом ее высочества, позволила выказать чувства. Совершенно никого не смущаясь, повисла на шее давно потерянного и любимого братца, осыпая того сестринскими поцелуями. Из последующих объяснений я узнал, что они все считали и брата, и теперь уже и меня, со слов официальных сообщений и церемоний случившихся церемониальных воинских похорон в память павших, окончательно погибшими. Саша тотчас в назидание сказала, что надеяться на возвращение нужно всегда, тем более, что тел-то не было обнаружено. И все равно. Сидя в паровике перед домом Аюми, я, перестраховываясь, боялся причинить ей хоть какой-то, пускай самый малый вред, который бы сейчас не смог бы исправить. В нынешнем-то моем состоянии. Да ещё и Саше нужно это все как-то объяснить, совершенно не представляю ее реакцию. А хотя нет, очень даже представляю. И пока еще непонятный мой статус, и необходимость лечиться самому. И деньги нужны. Лучше, объяснюсь ей позже, когда все наладится. Найду верный способ, как объявиться. Надеюсь, с ней все хорошо -вздохнул , заканчивая разглядывать окна дома напротив.
-Трогай! -сказал я водителю паромотора: -На Никольскую, 25.
Паровик, испуская клубы пара, медленно тронулся и почихал дальше по улице, окатывая теплым паром случайных прохожих.
После повторной и не менее плотной за сегодняшний день трапезы, у асессора подавали достойный внимания суп консоме-прентаньер с нежнейшими котлетками по-боярски и тушеным мясом в красном соусе, вел с Петром Алексеевичем неспешный разговор, стоя у окна гостиной в квартире асессора:
-Знаете, что я вам скажу, Сергей! -говорил он по-дружески: -Я весьма благодарен судьбе, что столкнула меня с вами тем ранним утром, когда вы чуть не попали под паровик моего начальника. Вчера вы вернули мне старшего сына, которого я и не чаял боле увидеть. Поверьте мне, молодой человек, Бардины всегда отдавали свои долги.
-Да будет вам, Петр Алексеевич. Неужели Вы забыли? А как оценить вашу помощь в трудную минуту. Решение вопросов в полиции, и выбор лучшего, как потом оказалось, в городе приюта, оформление опекунства над совершенно незнакомым вам парнем. И даже первые деньги.
-Право, разве же то деньги? И напоминал ты мне тогда...
- Как по мне,хорошие деньги -прервав асессора, с самым серьезным видом ответил я: - И совершенно не важно, кого я тогда напоминал. Ну а мое участие в возвращении вашего сына, поверите ли вы, чистая случайность.
-Да неужели случайность? -усмехнулся мужчина: - Мне начинает казаться, там где появляешься ты, что-то обязательно должно произойти.
Оба собеседника рассмеялись удачной шутке:
-Полно вам. Нет, моя роль в его спасении невелика. Ну откуда, откуда мог я знать, что сын ваш в лесах Калмации? И потом, он же сам назвался. А сопоставить и сложить дважды два, было несложно. Как ни пафосно звучит, в первую очередь пришлось спасать деревню и людей, которым я был обязан своему спасению, от пришедшего в их дом врага. А после всего случившегося и нашего знакомства Павел сам принял решение присоединиться к команде и не менее нашего помогал себе вернуться домой.
-Я верю-верю. Охотно верю. Счастливый случай. Павел этой ночью весьма обстоятельно рассказывал перипетии его злоключений и обстоятельства своего освобождения....-замолчал он: - И возвращения в столицу. И ваш бой во дворце. Я знаю об этом почти все.
-Вот как? И что вы знаете? Об этом просили не распространяться.
-Буду нем, как рыба. Хотя по долгу службы меня, верно, наверняка известят.
-Ну ладно -буркнул я.
-А что, Сергей, планируете делать дальше?
Ответил я далеко не сразу. Задумавшись над ответом, присел на свободный дубовый стул в аглицком стиле в гостиной, всем своим видом и красивой резьбой ножек, демонстрировавший имевшийся достаток хозяев.
-Для начала, Петр Алексеевич, сегодня вечером возвращаюсь дирижаблем обратно в столицу. Как вы помните, мне назначено вечером быть по моему делу в Имперской канцелярии. Что там будет, зачем и что - совершенно не представляю. Большего мне не сообщили. Даже, где устроиться в столице, совершенно не представляю. В приюте, мне сообщили, боле не числюсь, а дело мое уже ушло наверх. Тут хотя бы в мастерской можно пожить. Так что, все так неопределенно.
-Мда-с! Ситуация-с! Послушайте, молодой человек, человека, умудренного жизненным опытом и прошу сразу не отказываться.
-Петр Алексеевич, я весь внимание.
-Вы, возможно, не знаете, что моя доченька Варвара закончила с отличием курсы благородных девиц в нонешнем году. -начал асессор издалека: - Желательно бы ей появиться в свете. С ее высочеством, к счастью, вчера дочь несколько сдружилась за столом. Принцесса шепнула ей не медлить с переездом в столицу и обещала помочь. И я намерен воспользоваться этим обстоятельством. Касаемо Павла, сегодня наш семейный доктор для профилактики, успокоения и излечения умственных расстройств весьма рекомендовал отправить сына отдохнуть на воды. Куда-нибудь в Баден-Баден или же в Байонну. Правда Павел от отдыха на водах сразу же наотрез отказался, вместо этого возжелав уехать в столицу. Чтобы продолжить прерванную, так некстати, учебу.
-Мое предложение таково. На первое время можете воспользоваться жильем нашей семьи в столице, поселившись в ней вместе с Павлом и Варварой. вы нисколечко не стесните нас первое время. Также я телеграфирую своему знакомому в столице. Думаю, он не откажется помочь старому другу и у него найдутся на примете несколько подходящих вариантов жилья. А до тех пор, можете жить у нас, сколько пожелаете.
Из сообщений телеграфных агентств.
Агентство Вулфа сообщает, что из источников, заслуживающих доверия, стало известно о неудавшейся попытке государственного переворота в Гранд-Тартарии. Из тех же источников стало известно, что заговорщики из числа лиц, приближенных к Императору Миколаю Второму, опираясь на силы из недовольных сложившимся состоянием некоторых иностранных держав и тайных магических обществ, предприняли попытку сменить власть кавалерийским наскоком. Большего пока не известно, но наше агентство не оставляет попыток узнать больше. Что предпримут иностранные державы? Как ответит на попытку переворота Император Тартарии? Это новая война?! Дамы и господа, об этом и других новостях читайте агентство Вулфа в следующем телеграфе.
Нихон, Эдо. Заговор туземцев Формозы против катайской тирании организован преимущественно мелкими служащими правительственных учреждений с участием оставшихся на острове нихонцев, преимущественно из Тайхоку, откуда доставлялось оружие. Заговорщики собирались перебить катайцев и объявить независимую Формозскую республику. Заговор раскрыт одним из участников и жестоко подавлен колониальными властями. Произведено более 500 арестов.
"Exchange Agency" сообщает об одновременной пропаже известного аглицкого мага-психоиллюзиониста Эдуарда Грексона и его друга, мага Вилли Сайкеса, отправившихся в поездку по заграничным странам. С прошлой недели вышеуказанные лица не выходят на связь. Агентство принимает любые сведения об их судьбе или возможном местонахождении за достойное вознаграждение.
Тепло попрощавшись с асессором и его семьей, мы с Павлом и гвардейцем вышли из дома, в котором жила чета Бардиных. В моем нагрудном кармане лежал дорожный банковский чек в Дворянском банке на пять тысяч рублей, выписанный Петром Алексеевичем на разные текущие расходы. Терзало смутное сомнение, что такой же чек был выписан и его сыну. Брать не хотелось, ведь деньги у меня были, но мой опекун был весьма настойчив, почти силой вручая мне вышеозначенную бумагу. С жаром уверяя в том, что деньги нам обоим еще понадобятся. И просил не стесняться и обращаться, будучи возникнет такая надобность еще.
Ага, щас. Как-нибудь обойдусь! Хватит с меня. Мне и так было немного стыдно и неловко за себя, в растерянности прямо на глазах Павла и прочих членов его семьи принимая из его рук финансовый документ. Хотел даже, улучив момент, тихонько и незаметно вернуть своей магией чек обратно на стол в его кабинете. Лишь поверил его непоколебимой уверенности, с которой он убеждал меня в том, что жизнь в столице очень дорогая. Ну не знаю. Могу сравнить лишь с Москвой и Токио, там она действительно дорогая. А во время моего побега в столицу поначалу как-то мне дела до столичной дороговизны не было. А потом так совсем, в буквальном смысле, почти на дне оказался. В общем так. Дал себе зарок. Тратить буду свои, а эти деньги - если не понадобятся, так разменивать не буду. Заработаю. При случае - верну.
На этой мажорной ноте, нанятый нами паромотор-такси домчал всех пассажиров до городского воздушного порта, где мы втроем, отметились у тамошнего начальника. Дабы получить места в дирижабле для военных и прочих лиц, наделенных жалованными привилегиями. Мой спутник показал начальнику какую-то бумагу с перечеркнутой полосой, после чего наш вопрос немедля решился. Павлу же пришлось покупать билет, что впрочем не вызвало никаких сложностей. Насладившись закатными видами старого города, поднялись по лестнице-трапу, обдуваемые со всех сторон воздушными потоками и сели на рейсовый дирижабль с красивым названием 'Лебедь', летевший прямиком в столицу. На этом наши дела в Старом Петерсборге временно завершились, оставляя нас в неведении относительно ближащего будущего. Мне сегодня предстоял визит в канцелярию, а на Пашке уже с завтрашнего дня - по совету отца -обустройство в столице, восстановление в правах и поход в высшие учебные заведения столицы. Он намеревался посетить приемные Практического Политехнического Института, Технического института и Инженерной Академии. А еще провести подготовку к приезду его родной сестры Варвары. Как мне кажется, асессор таким образом решил проверить своего 'блудного' сына на адекватность.
Мужчина-стюард из дирижабельной обслуги, весь в бело-синей, чем-то напоминающей морскую, униформе, сопроводил нашу троицу до каюты 2 класса, положенной нам по билетам. Дождавшись момента, когда мы в ней разместимся, сообщил о скором открытии на борту дирижабля ресторана, после чего рекомендовал прогуляться по его главной застекленной палубе.
Уделив нам время, стюард церемонно откланялся. Сев на мягкий, отделанный нежно выделанной кожей, диван у окна, откинулся на высокую спинку дивана. Глазами осматривая выделенную каюту, больше похожую на купе старого пульмановского вагона, по случаю виденного мною в музее. Высокие потолки были обтянуты белым бархатом, для пущего стиля украшенного декоративной накладкой. Обтяжка стен была не полной, а отделка - не сильно роскошной, вероятно сказывался класс билета. Но неведомому мастеру-отделочнику вполне удалось "поженить" металлические с заклепками панели корпуса с материалами тканевой отделки, по крайней мере отторжения материалы не вызывали. Люстра-бра, висевшая в центре каюты под потолком, давала приглушенный электрический свет. На небольшом столике у окна лежала свежая утренняя газета с новостями Нового Петерсборга. Перебрал рукой страницы, просто вдыхая запах свежей прессы. Читать не хотелось, и , сдвинув шторку на окне, я посмотрел в окно-иллюминатор с левой стороны. От увиденного за окном внезапно пронзила сердце резкая боль. Стало душно. Расстегнув верхнюю рубашку, чтобы было легче дышать, я поискал возможность открыть окно, давая в салон приток свежего воздуха. Но нет. Иллюминатор, сделанный из толстого стекла, был способен выдержать перепады давления и капризы воздушной стихии. И был куда больше такового в моей каюте на ударном дирижабле. И он не открывался и не был способен защитить от той боли, что была в моей памяти. Ведь вдали над городом, сторожа порт, висел военный дирижабль, полная копия нашего "Новика". Увидев который, услужливая память вновь подсунула мне же кадры из прошлого. За стеклом чернела простирающаяся вдаль гладь морского залива, по волнам которого плыли маленькие рыбацкие баркасы и, идущий в порт, большой пароход. Виднелись грязные и кое-где, поросшие травой и мелким кустарником, черепичные крыши разнокалиберных домов, башни церквей, трубы заводов и металлические конструкции технической направленности, назначение которых, к стыду своему, за все время моего пребывания тут я так и не узнал. Уткнувшись в окно, я смотрел на всю красоту вечернего города вполглаза, перебирая прошедшие памятные и не очень истории и события моей службы. Мне никто не мешал, спутники были предоставлены сами себе. Решив, что с меня хватит, захотел избавиться от нахлынувшей вдруг хандры и переключиться на более приятные мне воспоминания.
Вчерашний вечер.
Поздний вечер. Темно. Охрана ее высочества тактично бдит где-то поблизости. Мы с Сашей прощаемся, стоя на, едва подсвеченной калильными фонариками, площадке лестничного трапа у входа в дирижабль:
-Сережа, обними меня. - в голосе ее высочества мелькнули нежные, но начальственные нотки.
Немного подзавис, как-то немного не так представлял я расставание. Нет, я ее высочеству был очень и очень благодарен. Саша в последние дни уделила мне и моим столько внимания, немало удивляя военный и фельдшерский контингент своей заботой, что внезапно возникший в больничке страх за свое будущее потонул в море уверенности за меня принцессы. И вот, новая ступенька в отношениях. Не быстро ли? Имею ли я на это право? А была не была. После всего, что было, глупо бояться последствий.
-Что же ты боишься. Ну, смелее же. Помнится, ранее ты был более уверен в себе - голос ее срывался, но девушка терпеливо ждала.
Надвинулся и со всей нежностию обнял Александру за почему-то неприятно дрожащие плечи, ощутив приятный запах пармюма и нанесенной косметики. Все равно никто не видит.
-Ваше высо... Холодно?! - не дожидаясь ответа, спешно накинул свой нагретый сюртук на девичьи плечи и немного подождать, прежде чем Саша соберется с ответом: - Сашенька?
-Мне страшно! - словно ухнув в прорубь, девушка замерла в руках.
-Чего? Все уже закончилось, Саша. Наши победили. Виктория! Победа!
-Перестань дурачиться, глупый. - вздохнув, негромко произносит девушка, коснувшись теплым пальчиком моих губ и мягко прижимаясь к моему плечу, словно начав согревать теплом наши тела - Ни капельки не смешно.
- Эй! Ладно-ладно! Я серьезно! Чего ты так боишься? Расскажи мне, глупому.
-А не забоишься? Не выдашь ? - принцесса даже в таком положении оставалась верна себе.
- Не забоюсь. Честное приютское! Зуб даю, век воли не видать.-пытался ее развеселить, но не получилось.
- Фи! Прекрати, не выношу фразы простонародья. Тебе стоит поучиться манерам, а то этот твой приютский лексикон... У вас там все такие? И вообще, я пытаюсь нечто важное сообщить, а ты дурачишься - строго заявили мне. Пришлось исправляться:
-Ой-ой, какие мы вредные. Не будь букой. Поверь, Сашенька, таких везучих как я, еще поискать. Да еще с нужной профессией - принцесс спасать. Вот и сейчас, внимательно слушаю тебя, высочество. Рассказывай.
- Ершистый! Спаситель! -ее высочество словно в наказание шутливо взъерошила мне челку: - Учить и учить. Совсем экивоков не знаешь. Ан нет, не нужно тебе учиться этому. Хотя намек поняла, будет тебе награда. - властно притянула парня к себе: -везучий мой. Приютский.
Девушка нежно обняла Сергея за шею, одарив несколькими долгими поцелуями, и шепотом заговорила тому в ухо, словно желала, будто бы никто посторонний не услышал:
-Спасибо, милый... Как страшно ... услышать, что papan больше нет... Боюсь новой атаки, что застанет семью врасплох. Представляешь, сплю теперь с парочкой парострелов под подушкой. Вот такая я трусиха, веришь. Просыпаюсь от каждого шороха, все катайцы мерещатся - пожаловалась мне: - Боюсь за братьев и сестер. Они маленькие и еще ничего не понимают. Maman. Она сильно любит моего отца и императора и может не выдержать его потери.
Говоря это, Саша тихонько всхлипнула: -Настоящих подруг немного. Друзей - и тех почти не осталось. Перед кем я так виновата? Охранники, тенью носившиеся за мной и к которым только привыкла, сменились новыми. Комиссовали по ранению. - как могла объясняла она: - Помимо известных тебе случаев была еще парочка покушений, едва не увенчавшихся полным успехом. За которыми, как недавно выяснилось, тоже стоял мой дядя. Во дворце от рук этих чертовых катайцев не стало нянечки, маменькиных камер-фрейлин и статс-дам, знакомых мне с детства. А уж камер-дам и простых слуг не перечесть. Илька, князь Гагарин, ты должен помнить его, гонщик из моей команды, участвовавший вместе со мной в последней гонке - погиб. И ты тоже сам чуть не погиб. Один раз я уже слышала - Александра замолчала: -За что? Ради чего все это? Ради власти, Империи и короны. - девушка вздохнула, смахнув беленьким платочком невидимую в темноте слезу: -Сегодня я своими глазами видела светившуюся от счастья семью. Как ни кощунственно это звучит, но я...-дыхание девушки перехватило: - готова променять все блага Империи на счастье. Простое человеческое счастье. Свое и семьи. Не желаю видеть интриг, скрытую зависть князей и дворян, подозревать каждого в измене и предательстве. Боюсь за Империю, как полагают подчиненные отца, стоящую на пороге нового вторжения. Если не будет помощи, боюсь, войну на два фронта Империя не выдержит. И papan придется согласиться с отречением. Или боюсь, не выдержит этого. Тогда maman от горя откажется от власти. Как-то обсуждали, она отпишет эдикт мне. А я не хочу, Сережа. Боюсь, не справиться, хоть учителя были достойные.
-Не бойся, Саша! Рано или поздно все будет хорошо. Ты со всем справишься...-от таких новостей, ничего не оставалось, как обнять принцессу покрепче и смело чмокнуть в щеку.
-Смелый нахаленыш. Но знаешь, вот сказала и стало легче. И впрямь, мой спаситель. Даже жаль сейчас расставаться. Кто бы знал, как мне надоели каждодневные обязанности и ответственность. Сбежать бы ото всех... как ты, согласен на роман с герцогиней...вот я бы попробовала... боже, что я несу, это все теплое анжуйское ... в голову ударило... не слушай меня... желаю, чтобы только вдвоем... далеко-далеко...в небо, на бескрайние просторы, ты ведь помнишь мою крошку, мой любимый дирижабль, а за штурвалом только ты и я... будешь моим капитаном уверена, это будет незабываемо - она ворковала всякие глупости , не переставая волнующе дышать мне в ухо:
-Увы. Это несбыточный роман. Мечта наивной принцессы. Кажется, я немного перебрала. Не стоило мне...но ты же не выдашь, милый мой спаситель? - хихикнула
-Ты кто угодно, но только не наивная. И не наговаривай, не так сильно и пьяна. Просто тебе надо выговориться. Желание счастья - так естественно для девушки, даже если она герцогиня.
- Ах, я знала, ты поймешь меня, хороший мой. Веришь, даже оставить тебя тут ужасно боюсь. Желаю продолжить наш роман и боюсь. Представляешь?
Я удивился.
- Что не так, Сашунь? Кто нам помешает? И опекать меня не надо, я самостоятельный парень и сам о себе забочусь. Да и кому я нужен?
- Сашунь! Нахаленыш, мне нравится. Так меня еще не называли. Сегодря решительно день откровений --с придыханием выдала ее высочество: -Тебе стоит знать. Понимаешь, ты совсем не знаешь моей семьи. Maman - наш цербер, она точно будет против наших отношений, она не очень жалует простолюдинов. Вот бабушка Августа, в бытность ее императрицею, женщина свободных взглядов и всегда желала мне того же. Родные говорят, я даже характером пошла в нее. Но это так, к слову. Уверена, мне запретят видеться с тобой. По причине желания papan и особенно maman упрочить отношения Тартарии и Германии, заручившись ее поддержкой против наших врагов. Прочат за принца Брауншвейгского Фердинанда, сильного магистра магии иллюзий - поясняла она мне семейные тайны: - Династический брак. А я так не желаю. Да и не нравится он мне. Ты же - другое дело. Но вряд ли мой выбор примут. Сереженька, ты просто не представляешь, какие силы супротив нашего романа подействуют, едва станет о связи герцогини Шлезвиг-Голстинской с неизвестным простолюдином. Да и с papan станется, несмотря на оказанную тобой ему лично и Империи помощь, расстроить наши и иные любые отношения, кои он посчитает опасными.
Ответить мне тут ей было решительно нечего.
-Молчишь. Я тебя запужала. Да не волнуйся, нахаленыш, поберегусь я. Никто и не узнает о нашем романе. Ты нужен мне, живой и рядом, в столице. Да и не отпущу я тебя, после всего. Так и знай. И это...Узнаю, к юбкам другим лезешь, обижусь. Отпущу - гуляй! А до того - и помыслить не смей! Обещай мне.
- Обещаю! Легко! - заверил я поцелуем.
-Погоди! Как вернешься, мне доложат. Дождись весточки. Я все устрою. И обещай мне хотя бы тут не влипать в неприятности.
![[]](/img/m/moiseew_a/duhtrudoljubija3/salon2klassa.jpg)