Роджер сбросил седельные сумки на землю у края ямы и заглянул внутрь.
- Где Джем? - спросил он.
Жена, по уши в грязи, посмотрела на него и смахнула спутанную от пота прядь волос с лица.
- И тебе здравствуй, - проговорила она. - Хорошо съездил?
- Нет, - сказал Роджер. - Где Джем?
Она приподняла брови, воткнула лопату в дно ямы и протянула руку, чтобы он помог ей выбраться.
- У Марсали. Они с Германом играют в др-р-р с машинками, которые ты им смастерил... то есть играли, когда я уходила.
Комок страха, сидевший у Роджера за ребрами в последние две недели, потихоньку начинал рассасываться. Он кивнул, не в силах сказать ни слова из-за внезапного спазма в горле, потянулся за ней, вытащил и крепко прижал к себе, несмотря на испуганный вскрик и грязную одежду.
Он стискивал ее изо всех сил, слыша, как оглушительно колотится его собственное сердце, и не желал - не мог - отпустить, пока Бри не вывернулась из его объятий. Не убирая рук с его плеч, она склонила голову набок и приподняла бровь.
- Да, я тоже по тебе скучала, - сказала она. - В чем дело? Что случилось?
- Ужасные вещи.
Пожар, смерть маленькой девочки - за время пути всё это превратилось в сон. Кошмар казался ненастоящим после монотонной скачки, ходьбы, постоянного воя ветра и хруста сапог по гравию, песку, сосновым иглам, грязи, после расплывчатой, всепоглощающей зелени и желтизны, среди которой они затерялись под бескрайним небом.
Но теперь он был дома, больше не плыл по течению в лесной глуши. И воспоминание о девочке, оставившей свое сердце в его ладони, вдруг стало таким же реальным, как в самый миг ее смерти.
- Иди-ка ты в дом. - Озабоченная Брианна пристально оглядела его. - Тебе нужно чего-нибудь горячего, Роджер.
- Я в порядке, - сказал он, но последовал за ней без возражений.
Пока она ставила чайник, он сел за стол и рассказал ей все, что случилось, обхватив голову руками и глядя на затертую столешницу в таких родных пятнах и подпалинах.
- Я думал, должно же быть хоть что-то... хоть какой-то выход. А его не было. Даже когда я... я накрыл рукой ее лицо... я был уверен, что это все неправда. Но в то же время... - Он выпрямился и посмотрел на свои ладони. В то же время ничто в своей жизни он не осознавал столь ясно. Даже думать об этом было невыносимо, разве что ненароком, но Роджер знал, что никогда не забудет ни мельчайшей детали. Его горло вдруг сжалось снова.
Брианна испытующе посмотрела ему в лицо, заметив, как он дотронулся рукой до неровного шрама от веревки на шее.
- Тебе не трудно дышать? - обеспокоенно спросила она. Роджер покачал головой, но это было неправдой: кое-как он дышал, но чувствовал, словно его горло сдавила чья-то огромная рука, превратив гортань и трахею в кровавое месиво.
Роджер махнул рукой, показывая, что все будет в порядке, хотя сам в этом сомневался. Брианна подошла к нему сзади, убрала его ладонь с шеи и легонько накрыла шрам собственными пальцами.
- Все будет хорошо, - сказала она тихо. - Просто дыши. Не думай. Только дыши.
Ее пальцы были холодными, а руки пахли грязью. В глазах Роджера стояли слезы. Он сморгнул, чтобы увидеть комнату, очаг, и свечу, и посуду, и ткацкий станок, чтобы убедиться, где он находится. Капля теплой влаги скатилась по его щеке.
Он попытался сказать ей, что все в порядке, что он не плачет, но она просто прижалась к нему еще сильнее, одной рукой обнимая его вокруг груди, а второй, все еще прохладной, касаясь болезненного рубца на горле. Ее груди мягко прижимались к его спине, и он скорее ощущал, чем слышал, тихое гудение - едва различимый немелодичный звук, который она издавала, будучи встревоженной или сосредоточенной до предела.
Наконец спазм начал ослабевать, и ощущение удушья покинуло Роджера. Грудь его расширилась с невероятным облегчением от возможности дышать свободно, и Бри разжала объятия.
- А что... ты такое... копаешь? - спросил он с легким усилием. Затем оглядел ее и улыбнулся, с усилием куда большим. - Яму для запе... кания гиппопо... тама?
Призрак усмешки коснулся ее лица, хотя глаза по-прежнему были хмурыми от тревоги.
- Нет, - сказала она, - это сурочья обжигальня. (1)
Роджер попытался придумать какое-нибудь остроумное замечание насчет необходимости копать такую огромную яму для сожжения кого-то столь мелкого, как сурок, но не смог.
- О, - произнес он вместо этого.
Он принял из ее рук кружку горячего чая из кошачьей мяты и поднес к лицу, позволяя ароматному пару согревать его нос и оседать на холодной коже щек.
Брианна налила кружку для себя и села напротив.
- Я рада, что ты дома, - мягко сказала она.
- Угу. Я тоже. - Он попробовал отхлебнуть чаю, все еще слишком горячего. - Обжигальня?
Надо было рассказать ей об О'Брайенах, просто необходимо, но ему не хотелось. Не сейчас. Она, казалось, чувствовала это и не давила на него.
- Ага. Это для воды.
Наверное, он выглядел сбитым с толку, поскольку улыбка её стала более искренней.
- Я же говорила тебе, что без грязи не обойдется, не так ли? К тому же, это была твоя идея.
- Моя?
Мало что могло бы теперь удивить Роджера, но он не припоминал никаких своих гениальных идей насчет воды.
Проблема ее доставки в дома заключалась в транспортировке. Воды, слава Богу, хватало, она текла в ручьях, падала водопадами, капала с уступов, била ключом, сочилась на заболоченных участках под утесами... Но чтобы заставить ее течь туда, куда нужно, необходимо было в чем-то ее удерживать.
- Мистер Вемисс рассказал фройляйн Берриш - это его девушка, их свела фрау Уте, - о том, чем я занимаюсь, и она сообщила ему, что мужской хор в Салеме работает над той же проблемой, так что...
- Хор? - он сделал еще один осторожный глоток и счел чай пригодным для питья. - Зачем хору...
- Просто название такое. Есть хор одиноких мужчин, хор незамужних женщин, хор женатых... Они не просто поют вместе, это скорее социальная группа, и каждый хор делает для общины какую-то работу. Неважно, - она хлопнула ладонью по столу. - Главное, они пытаются провести в город воду, и у них та же проблема: нет металла для труб. Но помнишь, ты как-то сказал мне о керамике, которую делают в Салеме? Они пытались делать трубы из бревен, но это очень трудно и отнимает много времени, потому что нужно высверливать сердцевину буром, и все равно требуются металлические кольца, чтобы скреплять бревна вместе. К тому же, через некоторое время те начинают гнить. Но потом у них появилась та же идея, что и у тебя: почему бы не сделать трубы из обожженной глины?
Говоря об этом, она вся оживилась. Нос ее больше не был красным от холода, зато раскраснелись щеки, а глаза сияли интересом. Рассказывая, она размахивала руками - привычка, доставшаяся ей от матери, радостно подумал Роджер.
- Так вот, мы с Марсали оставили детей на маму и миссис Баг и отправились в Салем...
- Марсали? Но она ведь не может ездить верхом! - Марсали была глубоко беременна, и даже просто находясь с ней рядом, он немного нервничал, опасаясь, что она родит в любой момент.
- Ей еще месяц носить. К тому же, мы не поехали на лошадях, а взяли повозку и повезли обменять мед, сидр и оленину на сыр, одеяла и... заметил мой новый чайник?
Она с гордостью указала на безыскусную приземистую посудину, покрытую красно-коричневой глазурью и желтыми изогнутыми фигурами по центру. Это была одна из самых уродливых вещей, когда-либо виденных Роджером, но при виде неё к его глазам подступили слезы - от простой радости находиться дома.
- Тебе не нравится? - спросила она, и между ее бровей пролегла морщинка.
- Нет, он замечательный, - хрипло сказал Роджер. Он нашарил носовой платок и высморкался, пряча эмоции. - Очень нравится. Так ты говорила про... Марсали?
- Я говорила про трубы. Но о Марсали тоже кое-что есть. - Она нахмурилась сильнее. - Боюсь, Фергюс не слишком хорошо себя ведет.
- Да? Что он натворил? Закрутил безумный роман с миссис Кромби?
Предположение было встречено испепеляющим взглядом - впрочем, недолгим.
- Во-первых, его часто нет дома, а бедная Марсали должна присматривать за детьми и делать всю работу.
- Абсолютно нормально для нынешнего времени, - заметил Роджер. - Так делает большинство мужчин. Твой отец так делает. Я так делаю, ты не замечала?
- Я заметила, - сказала она, смерив его немного злобным взглядом. - Но я имею в виду, что большинство мужчин занимаются тяжелой работу, пашут, сажают, а женщинам оставляют домашнее хозяйство - готовку, прядение, ткачество, стирку, консервирование и... ну, в общем, все в этом роде. Но Марсали делает все сразу, плюс дети, огород, да к тому же вся работа и пивоварня. А окажись Фергюс дома, он вечно сердится и слишком много пьет.
Похоже на нормальное поведение отца трех маленьких дикарей и мужа глубоко беременной жены, подумал Роджер, но вслух говорить не стал.
- Никогда бы не подумал, что Фергюс - бездельник, - мягко заметил он. Бри покачала головой, по-прежнему хмурясь, и подлила чаю в его кружку.
- Нет, он и впрямь не лентяй. Ему непросто с одной рукой, он на самом деле не может справиться с тяжелой хозяйственной работой - но он не помогает Марсали с детьми, готовкой и уборкой, когда она ею занимается. Па и Йен выручают ее, когда нужно вспахать поле, но... Еще он пропадает по нескольку дней - иногда берет мелкую работенку то тут, то там, переводит для путешественников, но, в основном просто исчезает. И... - она заколебалась, бросив на Роджера такой взгляд, словно сомневалась, стоит ли продолжать.
- И? - подсказал он услужливо. Чай делал свое дело, боль в горле почти отступила.
Она смотрела на стол, указательным пальцем рисуя на дубовой поверхности невидимые узоры.
- Она не говорила прямо, но... я думаю, он ее бьет.
Роджер ощутил на сердце внезапную тяжесть. Ему тут же захотелось отвергнуть самую мысль об этом - но слишком уж многое он повидал, живя с Преподобным. Слишком много семей, с виду дружных и порядочных, где жены посмеивались над собственной "неуклюжестью", отмахиваясь от обеспокоенных замечаний по поводу черных кругов вокруг глаз, сломанных носов и вывихнутых запястий. Слишком многих мужчин, которые боролись с напряжением, вызванным необходимостью обеспечивать семью, при помощи бутылки.
- Черт, - сказал Роджер, внезапно ощутив себя опустошенным, и потер лоб, где зарождалась головная боль. - С чего ты взяла? - прямо спросил он. - На ней остались следы?
Бри угрюмо кивнула, не поднимая головы, хотя ее палец замер.
- На руке. - Она обхватила ладонью предплечье, показывая. - Маленькие круглые синяки, вроде следов от пальцев. Я заметила, когда она потянулась за ведром с сотами в фургоне, и у нее задрался рукав.
Он кивнул, желая, чтобы в его кружке оказалось что-нибудь покрепче чая.
- Как думаешь, мне поговорить с ним?
Она наконец подняла на него глаза, и взгляд ее смягчился, хотя беспокойство никуда не пропало.
- Знаешь, большинство мужчин не предложили бы такого.
- Ну, меня эта идея тоже не слишком радует, - согласился он. - Но нельзя позволять такому продолжаться, надеясь, что все пройдет само собой. Кто-то же должен что-нибудь сказать.
Только вот что - Бог знает. И как. Он уже пожалел о своем предложении, пытаясь сообразить, что же, черт возьми, ему сказать. "Эй, Фергюс, старина! Слыхал, ты лупишь свою жену. Будь молодцом и завязывай, ладно?"
Он осушил кружку и поднялся поискать виски.
- Виски закончился, - сказала Брианна, распознав его намерение. - Мистер Вемисс был простужен.
Роджер со вздохом опустил пустую бутылку. Бри нежно коснулась его руки.
- Нас пригласили в Большой Дом на ужин. Можем пойти пораньше.
Предложение звучало весьма ободряюще. Где-то в доме у Джейми всегда была припрятана бутылка превосходного односолодового.
- Ну хорошо. - Он снял плащ с вешалки и накинул ей на плечи. - Эй. Как думаешь, может, мне стоит упомянуть про Фергюса при твоем Па? Или лучше все сделать самому? - Его посетила внезапная, постыдная надежда на то, что Джейми сочтет дело своим и все уладит.
Похоже, этого Брианна и боялась: она затрясла головой, попутно расправляя наполовину высохшие волосы.
- Нет! Пожалуй, Па свернет ему шею. Вряд ли мертвый Фергюс будет чем-то полезен Марсали.
- Ммфм. - Он смирился с неизбежным и распахнул перед нею дверь. Большой белый дом светился на холме над ними, тихий в послеполуденном свете, огромная красная ель неясной, но беззлобной тенью нависала над ним. Уже не в первый раз он почувствовал, что дерево будто бы охраняло дом - и в своем нынешнем хрупком душевном состоянии нашел это утешительным.
Они сделали небольшой крюк, чтобы он мог как следует полюбоваться новой ямой и узнать все об устройстве сурочьей обжигальни. Уследить за деталями он не смог, усвоив лишь, что смысл заключался в том, чтобы внутри было очень жарко, однако поток объяснений Брианны его успокаивал.
- ...кирпичи для дымохода, - говорила она, указывая на дальний конец восьмифутовой ямы, которая в настоящее время больше всего напоминала место упокоения для чрезвычайно большого гроба. Тем не менее, она проделала хорошую, аккуратную работу: углы прямые, как будто сделанные специальным инструментом, а стены тщательно сглажены. Он так ей и сказал, и она просияла, заправляя локон рыжих волос за ухо.
- Она должна быть намного глубже, - сказала она, - может, еще фута на три. Но грунт здесь действительно легко копать: он мягкий и не слишком сильно крошится. Надеюсь, я смогу закончить ее до снега, хотя не уверена.
Она потерла кулаком под носом, с сомнением щурясь на яму.
- Мне вообще-то надо начесать и напрясть побольше шерсти, чтобы соткать ткань на зимние рубашки для вас с Джемом, но придется выбирать, то есть подождать где-то до следующей недели, и...
- Я выкопаю ее за тебя.
Она встала на цыпочки и поцеловала его, прямо под ухом, и он рассмеялся, внезапно почувствовав себя лучше.
- Не этой зимой, - сказала она, довольная, и взяла его за руку, - но когда-нибудь я, быть может, смогу отвести часть тепла из печи под пол нашей хижины. Ты знаешь, что такое римский гипокауст?
- Знаю. - Он оглядел фундамент своего жилища, простое, пустое внутри основание из булыжников, на которое были уложены бревенчатые стены. От идеи провести центральное отопление в грубую лесную хижину ему захотелось рассмеяться, но ничего по-настоящему невозможного он в ней не усмотрел. - Что ты хочешь сделать? Проложить трубы с теплым воздухом сквозь каменный фундамент?
- Да. Конечно, если я на самом деле смогу сделать хорошие трубы, что еще предстоит выяснить. А ты что думаешь?
Он перевел взгляд с предполагаемого проекта на Большой Дом на холме. Даже с этого расстояния рядом с фундаментом виднелась гора грунта - свидетельство таланта белой свиноматки к рытью.
- Я думаю, есть большая опасность того, что толстая белая содомитка перенесет свое расположение на нас, если ты устроишь под нашим домом уютную теплую берлогу.
- Это метафизическое описание, - сообщил он. - Ты ведь видела, что она пыталась сделать с майором Макдональдом?
- Эта свинья и впрямь не любит майора, - сказала Бри задумчиво. - Интересно, почему?
- Спроси свою мать, она тоже от него не в восторге.
- О, ну... - Она вдруг замерла с приоткрытым ртом и задумчиво посмотрела на Большой Дом. В окне хирургической мелькнула тень, кто-то ходил внутри. - Знаешь, что я тебе скажу? Найди-ка Па и выпей с ним вместе, а я тем временем расскажу маме про Марсали и Фергюса. Может, она придумает что-нибудь толковое.
- Не уверен, что это медицинская проблема, - сказал Роджер. - Но опробовать анестезию на Германе было бы неплохо для начала.
Прим. пер.:
(1) Groundhog kiln (англ.) - дословно "сурочья печь для обжига", характерный для юга Америки тип обжигален для глиняных изделий, полуподземная прямоугольная конструкция, получившая свое название предположительно оттого, что работник, забиравшийся в нее, походил на сурка в норе.