Глава 21. Горит!
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Диана Гэблдон
ДЫХАНИЕ СНЕГА И ПЕПЛА
(Diana Gabaldon - "A Breath of Snow and Ashes")
Перевод с английского: Vess
21
ГОРИТ!
К ужину миссис Баг приготовила цыплячье фрикасе, но этого было недостаточно, чтобы объяснить атмосферу едва сдерживаемого возбуждения, которую принесли в дом Брианна с Роджером. Оба они улыбались, щеки Бри горели, а его глаза сияли так же ярко, как у нее.
Поэтому, когда Роджер объявил, что у них есть прекрасная новость, миссис Баг вполне закономерно пришла к очевидному выводу.
- У вас снова будет ребеночек! - вскричала она, от волнения выронив ложку, захлопала в ладоши и надулась, как воздушный шар. - Радость-то какая! И давно пора, - добавила она, погрозив Роджеру пальцем. - Я уже подумывала добавить тебе в кашу имбиря и серы, молодой человек, чтобы привести кое-что в порядок! Но, вижу, ты справился и без меня. А ты, a bhalaich, что думаешь? Хочешь маленького братишку?
Джемми, к которому она обращалась, вытаращился на нее с распахнутым ртом.
- Эм... - сказал Роджер, заливаясь краской.
- Хотя, конечно, может быть и маленькая сестренка, - согласилась миссис Баг. - Но новость, новость-то все равно чудесная! Вот, a luaidh(1), держи конфетку, а мы все за это выпьем!
Совершенно сбитый с толку, но влекомый конфеткой, Джем взял протянутый ему леденец и незамедлительно затолкал себе в рот.
- Но ему не... - начала было Бри.
- Шпашыба, мышшыш Баг, - поспешно добавил Джем и накрыл рот рукой, дабы мать не успела завладеть строго запрещенным до обеда угощением, мотивируя это невежливостью.
- О, от одной конфетки вреда не будет, - заверила ее миссис Баг, подобрав упавшую ложку и вытерев ее о передник. - Позови-ка Арча, a mhùirneag (2), расскажем ему твою новость. Да хранит тебя святая Бригитта, милая: я уж думала, ты никогда не дойдешь до дела! И женщины судачили, мол, то ли ты к мужу охладела, то ли это ему не хватает жизненной силы, но если...
- Вот-вот, если, - сказал Роджер, повысив голос, чтобы его наконец услышали.
- Я не беременна! - громко сообщила Бри.
Тишина обрушилась на нас внезапно, как раскат грома.
- О, - сказал Джейми мягко. Затем сел, взял салфетку и заправил ее за ворот рубашки. - Тогда, может, поедим? - И протянул руку Джему, который карабкался на лавку рядом с ним, с жадностью доедая леденец.
Окаменевшая было миссис Баг ожила с громким "Хмф!". Глубоко оскорбленная, она повернулась к буфету и с грохотом швырнула на стол стопку оловянных тарелок.
Роджер, все еще красный, казалось, находил ситуацию забавной - судя по подрагивающим губам. Зато Брианна пылала от ярости и тяжело сопела.
- Присядь, дорогая, - сказала я осторожно, словно вместо Бри передо мной было огромное взрывное устройство. - У тебя... э-э-э... вроде бы была какая-то новость?
- Забудь! - Она встала, свирепо сверкая глазами. - Всем ведь наплевать, раз я не беременна. И вообще, разве я способна сделать что-нибудь другое, что хоть кому-то покажется стоящим?
Она с яростью запустила руку в волосы и, обнаружив стягивающую их ленту, сорвала ее и швырнула на пол.
- Ну, милая... - начал было Роджер. Мне следовало бы предупредить его, что это ошибка: в ярости Фрейзеры не обращают внимания на ласковые слова, напротив - они готовы в клочья разорвать любого, кто имел неосторожность с ними заговорить.
- Не милкай мне тут! - рявкнула она, повернувшись к нему. - Ты ведь с ними заодно! Ты тоже думаешь, что все, что я делаю - пустая трата времени, кроме стирки, готовки и починки твоих драных носков! И ты тоже винишь меня за то, что я не беременею, считаешь, что это из-за меня! Так вот, это неправда, и ты это знаешь!
- Нет! Я так не думаю, ничего подобного! Брианна, пожалуйста... - Он протянул к ней руку, затем передумал и отдернул обратно, чувствуя, что она способна оторвать ее по самое запястье.
- Давай кушать, мама! - пропищал Джемми, пытаясь нам помочь. Длинная струйка бурой от патоки слюны потекла из уголка его рта и капнула на рубашку. Завидев такое, его мать развернулась к миссис Баг с видом тигрицы.
- Видите, что вы наделали?! Старая назойливая сплетница! Это была его последняя чистая рубашка! И как вы смеете при всех обсуждать нашу личную жизнь? Какое, скажите на милость, вам до этого дело, вы, старая, мерзкая, болтливая...
Понимая, что возражать бесполезно, Роджер обхватил ее руками сзади, с усилием оторвал от пола и вынес через заднюю дверь. Их отбытие сопровождалось бессвязными протестами Бри и болезненными охами Роджера, когда она несколько раз лягнула его в голень с невероятной силой и точностью.
Я подошла к двери и тактично ее закрыла, оборвав звуки перебранки, продолжавшейся во дворе.
- А ведь это у нее от тебя, знаешь ли, - укоризненно сказала я, присаживаясь напротив Джейми. - Миссис Баг, запах просто чудесный! Давайте уже поедим!
В звенящей от обиды тишине миссис Баг разложила фрикасе по тарелкам, но присоединиться к нам за столом отказалась. Вместо этого она надела плащ и чеканным шагом вышла через переднюю дверь, оставив нас разбираться с ситуацией самостоятельно. Отличный выбор, скажу я вам.
Мы ели в блаженной тишине, нарушаемой лишь звоном ложек по олову да редкими вопросами Джемми о том, почему патока липнет, как молоко попадает в корову и когда он получит своего братишку.
- И что я скажу миссис Баг? - поинтересовалась я в короткой паузе между вопросами.
- А почему ты обязана что-то говорить, сассенах? Это же не ты ее обзывала.
- Не я, конечно. Но, бьюсь об заклад, Брианна извиняться не собирается...
- А разве должна? - он пожал плечами. - В конце концов, ее спровоцировали. К тому же не представляю, что за столь долгую жизнь миссис Баг ни разу не назвали назойливой сплетницей. Она выпустит пар, расскажет все Арчу, и завтра все снова будет в порядке.
- Ну, - сказала я неуверенно, - может, и так. Но Бри с Роджером...
Он улыбнулся мне, и его темно-синие прищуренные глаза стали почти треугольными.
- Не беспокойся из-за каждой проблемы так, будто она твоя, mo chridhe (3), - сказал он, протянул ладонь и погладил мою руку. - Роджер Мак с девочкой должны разобраться сами - и, похоже, парень в прямом смысле взял ситуацию в свои руки.
Он рассмеялся, и я невольно к нему присоединилась.
- Проблема станет моей, если Бри сломает ему ногу, - заметила я, вставая, чтобы принести сливок для кофе. - Тогда он, скорее всего, приползет ко мне на четвереньках, чтобы я ее починила.
В этот самый момент кто-то постучал в заднюю дверь. Недоумевая, с чего бы Роджеру стучать, я открыла ее и в изумлении уставилась на бледное лицо Томаса Кристи.
***
Том был не просто бледен: он вспотел, а одна его рука была обернута окровавленной тряпкой.
- Не хочу причинять вам беспокойство, мистрис, - сказал он, пытаясь держаться прямо. - Я просто... подожду, когда вам будет удобно.
- Глупости, - отрезала я. - Проходите в хирургию, пока еще есть хоть немного света.
Я постаралась не привлечь внимание Джейми и тайком взглянула на него, когда нагнулась задвинуть лавку. Он подался вперед, чтобы накрыть мой кофе блюдцем, не сводя с Тома Кристи задумчивого взгляда. В последний раз я видела такой взгляд у рыси, наблюдавшей за полетом уток по небу. Он не был нетерпелив, но определенно очень внимателен.
Кристи не замечал ничего, кроме собственной раненой руки - и неудивительно. Окна моей хирургии выходили на восток и на юг, чтобы в них попадало больше утреннего света, но даже перед закатом в комнате сохранялось мягкое сияние: заходящее солнце, мерцая, отражалось от листьев в каштановой роще. Всё в комнате заливал золотистый свет - за исключением лица Тома Кристи, которое было явственно зеленым.
- Присядьте, - сказала я и поспешно подставила ему табурет. Его колени подкосились, и посадка оказалась жестче, чем он ожидал: руку тряхнуло, отчего Том издал короткий болезненный вскрик.
Я прижала вену на его запястье, чтобы замедлить кровотечение, и размотала ткань. Учитывая его внешний вид, я ожидала найти отрубленный палец или два и была удивлена, обнаружив обыкновенный порез мягких тканей у основания большого пальца, загнутый вниз и доходящий до запястья. Он был достаточно глубок и все еще обильно кровоточил, но Кристи не перерезал себе ни одного крупного сосуда и, по счастливой случайности, всего лишь повредил сухожилие. Это можно было залатать стежком-двумя.
Я взглянула на Кристи, чтобы сообщить ему об этом, и обнаружила, что глаза его закатились.
- Помогите! - прокричала я, роняя руку и хватая Тома за плечи, прежде чем он успел рухнуть навзничь.
Звук падения опрокинутой лавки и топот бегущих ног были мне ответом, а мгновением позже в комнату ворвался Джейми. Увидев меня, сбитую с ног и придавленную весом Кристи, он схватил мужчину за шиворот и потянул вперед, как тряпичную куклу, наклонив ему голову между ног.
- Совсем плох? - спросил Джейми, покосившись на раненую руку Кристи, которая покоилась на полу, продолжая кровоточить. - Может, положить его на стол?
- Не стоит. - Я нащупала пульс у Кристи под подбородком. - Серьезной раны нет, это просто обморок. Вот видишь, он приходит в себя. Держите голову чуть ниже, сейчас все будет в порядке.
Последнее замечание предназначалось Кристи, который пыхтел как паровоз, но уже немного успокоился.
Джейми убрал руку с шеи Кристи и вытер ее о свой килт с выражением легкого отвращения. Кристи обильно покрылся холодным потом: я чувствовала скользкую влагу и на собственной руке, но подобрала упавшую тряпку и чуть более тактично вытерла ладонь ею.
- Не хотите ли прилечь? - спросила я, наклоняясь, чтобы заглянуть Кристи в лицо. Тот сохранял прежний мертвенный цвет, но покачал головой.
- Нет, мистрис. Я в полном порядке. Так, голова на миг закружилась.
Говорил он хрипло, но достаточно твердо, и я ограничилась тем, что крепко прижала ткань к ране, чтобы остановить капающую кровь.
В дверях замаячил Джемми. Глаза его были распахнуты, но особой тревоги не выражали: кровь была ему не в новинку.
- Налить тебе глоток виски, Том? - спросил Джейми, с опаской поглядывая на моего пациента. - Знаю, ты не одобряешь крепкие напитки, но сейчас-то не помешает, верно?
Кристи пошевелил было губами, но покачал головой.
- Я... нет. Быть может... немного вина?
- "Употребляй немного вина ради желудка твоего"(4), ага? Ну, чудно. Крепись, парень, сейчас принесу, - Джейми ободряюще хлопнул его по плечу и поспешил удалиться, таща Джемми за руку за собой вслед.
Губы Кристи сжались в болезненной гримасе. Я и раньше замечала, что Том был из тех протестантов, которые считают Библию документом, обращенным к ним лично и вверенным под их персональную ответственность, дабы они с умом несли его в массы. Потому он очень не любил слышать, как католики - то есть Джейми - походя ее цитируют. Я также замечала, что Джейми это знал и использовал любую возможность, чтобы ввернуть подобную цитату.
- Что случилось? - спросила я, не только чтобы отвлечь Кристи, но и потому, что хотела знать.
Кристи оторвал сердитый взгляд от опустевшего дверного проема, посмотрел на свою левую руку и поспешно отвернулся, бледнея вновь.
- Несчастный случай, - сказал он угрюмо. - Я резал тростник. Нож соскочил.
При этих словах его правая рука дернулась, и я перевела взгляд на нее.
- И вы, черт возьми, еще удивляетесь! - воскликнула я. - Вот, держите повыше.
Я подняла травмированную левую руку, хорошенько замотанную тканью, над его головой, отпустила ее и потянулась за второй.
Его правая рука была поражена недугом, который называется контрактура Дюпюитрена - или будет называться, когда барон Дюпюитрен опишет его лет через шестьдесят или семьдесят. Из-за утолщения и укорочения соединительной ткани, которая удерживает сухожилия руки в нужном положении при согнутых пальцах, в результате него безымянный палец оказывается притянут к ладони. В запущенных случаях процесс затрагивает мизинец, а иногда и средний палец тоже. Случай Тома Кристи как раз стал несколько более запущенным с тех пор, как мне в последний раз представился шанс хорошенько осмотреть его руку.
- Я вам что говорила? - риторически осведомилась я, легонько потянув за скрюченные пальцы. Средний еще можно было наполовину разогнуть, но безымянный с мизинцем едва приподнимались над ладонью. - Я говорила, что станет хуже. Неудивительно, что у вас выскользнул нож - странно, что вы вообще смогли его держать.
Легкий румянец проступил под его стриженой, с проседью, бородой, и он отвел взгляд.
- Я могла легко справиться с этим еще несколько месяцев назад, - сказала я, поворачивая руку и критически оценивая угол контрактуры. - Это было проще простого. Теперь будет гораздо сложнее, но, думаю, я все еще могу помочь.
Не будь Кристи столь бесстрастным, он бы на месте не усидел от смущения. Тем не менее, он лишь едва заметно дернулся, а краснота на его лице стала ярче.
- Я... я не желаю...
- Мне нет дела до того, чего вы желаете, - сообщила я, укладывая скрюченную руку обратно ему на колени. - Если вы не позволите мне оперировать вашу руку, месяцев через шесть она станет абсолютно бесполезной. Вы и сейчас едва можете ею писать, я права?
Его глаза, темно-серые и испуганные, встретились с моими.
- Писать я могу, - сказал он, но воинственность в его голосе явно скрывала глубокую тревогу. Том Кристи был человек образованный, ученый, и работал в Ридже школьным учителем. Именно к нему приходили многие местные жители, когда нуждались в помощи при составлении писем или юридических документов. Кристи ужасно этим гордился. Я знала, что угроза потери такой способности была лучшим стимулом, какой у меня имелся - и угроза эта пустой не была.
- Это ненадолго, - сказала я и распахнула глаза пошире, чтобы он ясно понял, что я имею в виду. Он беспокойно сглотнул, но прежде, чем успел ответить, в комнате вновь появился Джейми с кувшином вина в руке.
- Ты лучше ее послушай, - посоветовал он Кристи и поставил кувшин на стол. - Уж я-то знаю, каково это - пытаться писать, когда пальцы не гнутся.
Он вытянул правую руку и с удрученным видом ее сжал.
- Если бы она могла исправить своим маленьким ножичком вот это, я бы немедля положил руку ей на стол.
Проблема Джейми была почти полной противоположностью беде Кристи, хотя эффект практически совпадал. Его безымянный палец был размозжен так, что суставы срослись и не гнулись. В результате два пальца по обе стороны от него тоже имели ограниченную подвижность, хотя их суставные капсулы не пострадали.
- Разница в том, что состояние твоей руки не ухудшается, - сообщила я Джейми. - А его - да.
Кристи шевельнулся и просунул правую ладонь между бедер, словно пытаясь ее спрятать.
- Ну ладно, - сказал он с неловкостью. - Но это, конечно же, подождёт?
- Как минимум пока моя жена не разберется со второй рукой, - согласился Джейми, наливая вина в чашку. - Вот, держи... ты ведь удержишь её, Том, или мне...?
Он сделал вопросительный жест, держа чашку так, словно собирался поить из нее Кристи. Тот мгновенно вытащил руку из спасительных складок одежды.
- Я справлюсь, - огрызнулся он и принял вино, зажав чашку большим и указательным пальцами так неуклюже, что покраснел еще больше. Его левая рука все еще была задрана вверх над плечом. Он выглядел глупо - и, очевидно, это понимал.
Джейми наполнил еще одну чашку и протянул ее мне, не обращая внимания на Кристи. Я бы сочла произошедшее проявлением его природного такта, если бы не знала о непростом прошлом этих двоих. Любые отношения между ними всегда оставались натянутыми, хотя внешне им и удавалось сохранять доброжелательные лица.
Покажи Джейми свою изувеченную руку кому-нибудь другому, его мотивы не расходились бы с тем, чем они казались - желанием подбодрить и поддержать в общей беде. Но в случае с Томом Кристи все было иначе: если в душе он и желал его утешить, то на деле к этому добавлялась угроза - хотя, возможно, Джейми просто ничего не мог с этим поделать.
Так уж вышло, что люди обращались к Джейми за помощью чаще, чем к Кристи. Джейми пользовался всеобщим уважением и восхищением, несмотря на искалеченную руку. Кристи сам по себе был человеком не слишком популярным: если он потеряет способность писать, то вполне может лишиться и положения в обществе. К тому же, как я уже сказала, состояние руки Джейми ухудшиться не могло.
Кристи взглянул на нас поверх чашки, слегка сузив глаза. Угроза, намеренная или нет, от него не ускользнула. А как иначе: Том Кристи был подозрителен по натуре и имел обыкновение видеть угрозу даже там, где ее и в помине не было.
- Раз уж мы более-менее все уладили, позвольте мне заняться делом. - Я зваладела его левой рукой и осторожно размотала ткань. Кровотечение остановилось. Я опустила кисть в миску с кипяченой водой с чесноком, добавила в нее несколько капель чистого этилового спирта для лучшей дезинфекции и занялась подбором инструментов.
Начинало темнеть, и я зажгла спиртовую лампу, сделанную для меня Брианной. В ее ярком равномерном свете я заметила, что лицо Кристи утратило приобретенный в гневе румянец. Он был не так бледен, как раньше, но выглядел беспокойно, как полевка в компании барсуков: его глаза следили за моими руками, пока я доставала нити, иглы и ножницы, чистые и блестящие на остриях в свете лампы.
Джейми не уходил: опираясь о стол, он потягивал вино из своей чашки - видимо, на тот случай, если Кристи снова упадет в обморок.
По напряженной руке Кристи, лежащей на столе, пробежала мелкая дрожь. Он снова вспотел: я чувствовала запах, едкий и горький. И именно из-за него, полузабытого, но легко узнаваемого, меня вдруг осенило: все дело было в страхе. Кристи боялся - быть может, крови, но боли уж точно.
Я сосредоточилась на работе, склонив голову пониже, чтобы он не смог разглядеть выражение моего лица. Мне следовало понять это раньше - и я бы, наверное, поняла, не будь он мужчиной. Его бледность, этот обморок... Не из-за кровопотери, а от шока при виде крови.
Я регулярно штопала мужчин и мальчиков: земледелие в горах было занятием суровым, и редко выдавалась неделя, когда мне не предъявляли ран, нанесенных топором, мотыгой или киркой, укусов свиней, рассечений кожи головы, полученных при падении и ударе обо что-нибудь, и прочих незначительных увечий, требующих наложения швов. В общем и целом, все мои пациенты относились к делу объективно, стоически принимая мою помощь и сразу же возвращаясь к работе. Но почти все мужчины были шотландскими горцами, поняла я, а многие - не просто горцами, но бывшими солдатами.
Том Кристи был горожанином из Эдинбурга: в тюрьму Ардсмуир он попал как сторонник якобитов, но в боях не участвовал. Он был офицером снабжения. По сути, с удивлением осознала я, вряд ли он когда-нибудь вообще видел настоящую битву, не говоря уж о ежедневной борьбе с силами природы, без которой не обходилось фермерство в шотландских горах.
Я поняла, что Джейми по-прежнему стоит в тени, потягивая вино и наблюдая за нами со слегка ироничным бесстрастием. Я бросила на него быстрый взгляд: выражение его лица не изменилось, хотя он встретился со мной глазами и едва заметно кивнул.
Том Кристи прикусил губу, я слышала слабый свист его дыхания. Он не мог видеть Джейми, но знал о его присутствии: его выпрямленная спина говорила сама за себя. Должно быть, Кристи боялся, но храбрился перед Джейми.
Ему было бы не так больно, если бы он мог расслабить зажатые мышцы руки и кисти. Однако в данной ситуации я вряд ли могла на это рассчитывать. Можно было бы настоять, чтобы Джейми ушел, но я уже почти закончила. Со вздохом раздражения и недоумения я обрезала нить на последнем узле и отложила ножницы.
- Вот и все, - сказала я, намазав рану остатками мази из эхинацеи, и потянулась за чистой льняной повязкой. - Держите руку в чистоте. Я сделаю для вас немного свежей мази, отправьте за ней Мальву. Вернетесь через неделю, и я сниму вам швы.
Я колебалась, глядя на Джейми. Мне не слишком хотелось пользоваться его присутствием для шантажа, но это было для блага самого же Кристи.
- И тогда я займусь правой рукой, вы ведь не против? - с нажимом сказала я.
Том все еще потел, хотя краска начала возвращаться на его лицо. Он посмотрел на меня, затем - невольно - на Джейми.
Джейми слегка улыбнулся.
- Ну давай, Том, - сказал он. - Ничего страшного не будет. Всего лишь малюсенький надрез. У меня бывало и похуже.
Слова были произнесены будничным тоном, но с тем же успехом они могли быть написаны пылающими буквами в фут высотой. "У меня бывало и похуже".
Лицо Джейми по-прежнему скрывалось в тени, но глаза, насмешливо прищуренные, были видны отчетливо.
Том Кристи не расслабился ни на йоту. Он ответил Джейми таким же взглядом, прикрыв скрюченную правую руку забинтованной левой.
- Угу, - сказал он, натужно дыша. - Ладно. Я согласен. - Он резко поднялся, опрокинув табурет, и направился к двери слегка нетвердой поступью человека, который перебрал крепкого спиртного.
На пороге он остановился, нащупывая дверную ручку. Обнаружив ее, он выпрямился, обернулся и поискал взглядом Джейми.
- По крайней мере, - сказал он, тяжело дыша и спотыкаясь на каждом слове, - по крайней мере, это будет почетный шрам. Не так ли, Mac Dubh?
Джейми резко выпрямился, но Кристи уже был за дверью, громыхая по коридору такой тяжелой поступью, что на полке в кухне задребезжали оловянные тарелки.
- Да неужели, мелкий засранец! - воскликнул Джейми со смесью гнева и удивления. Его левая рука невольно сжалась в кулак, и я подумала, что Кристи очень удачно успел сбежать так быстро.
Я не совсем поняла, что именно произошло (или происходило), но была рада, что Кристи ушел. Я чувствовала себя горсткой крупы, попавшей в ловушку меж двух жерновов, каждый из которых пытался размолоть собрата, не обращая внимания на несчастное зерно посередине.
- Никогда не слышала, чтобы Том Кристи обращался к тебе Mac Dubh, - заметила я осторожно и отвернулась, чтобы убрать все, что осталось после операции. Конечно, Кристи не говорил по-гэльски, но я ни разу не слышала, чтобы он хотя бы использовал гэльское прозвище, которым Джейми по-прежнему называли остальные мужчины из Ардсмуира. Кристи всегда звал его "мистер Фрейзер" или просто "Фрейзер", когда проявлял нечто вроде дружеских чувств.
Джейми произвел ироничный шотландский звук, затем взял ополовиненную чашку Кристи и по-хозяйски ее осушил.
- Этот не станет... Да провались ты, сассенах! - Потом заметил выражение моего лица и кривобоко улыбнулся: - Я не тебя имел в виду, сассенах.
Я знала, что он имел в виду не меня: слово было сказано с совершенно иной, пугающей интонацией, и я с горечью вспомнила, что термин "сассенах" обыкновенно не предполагал никакого дружелюбия.
- Зачем ты его ругаешь? - с любопытством спросила я. - И что он подразумевал под этим своим саркастическим "почетным шрамом"?
Джейми опустил глаза и не отвечал, хотя негнущиеся пальцы правой руки беззвучно барабанили по бедру.
- Том Кристи - человек твердый, - сказал он наконец. - Но ей-Богу, он маленький упрямый сукин сын!
Он поднял на меня глаза и улыбнулся с легким сожалением.
- Восемь лет он прожил в клетке с сорока мужчинами, говорившими по-гэльски - и ни разу не опустился до того, чтобы проронить хоть слово на этом варварском языке! Боже упаси. Он говорил по-английски, неважно с кем, а если человек английского не знал - он стоял и молчал как камень, пока кто-нибудь не приходил, чтобы ему перевести.
- Кто-нибудь вроде тебя?
- Случалось.
Он выглянул в окно, словно пытаясь разглядеть там Кристи, но ночь уже опустилась на землю, и в оконных стеклах лишь тускло отражалась хирургия да наши фигуры, похожие на призраков.
- Роджер говорил, что Кенни Линдсей упоминал о каких-то... претензиях мистера Кристи, - деликатно сказала я.
Джейми одарил меня пронзительным взглядом.
- О, неужели? Так, значит, Роджер Мак засомневался в мудрости своего решения принять Кристи в арендаторы. Сам Кенни бы так не сказал, если бы у него не спросили.
Я более-менее привыкла к скорости, с которой Джейми делал выводы, и к точности его озарений, потому не стала задавать лишних вопросов.
- Ты никогда мне об этом не рассказывал, - сказала я, становясь перед ним. Я положила руки ему на грудь и заглянула в лицо.
Он накрыл мои ладони своими и вздохнул так глубоко, что я ощутила движение его груди. Затем он обнял меня, притянул поближе, и мое лицо уткнулось в теплую ткань его рубашки.
- Да ерунда. Не так уж это и важно.
- Может, тебе просто не хотелось думать об Ардсмуире?
- Не хотелось, - сказал он мягко. - Прошлым я сыт по горло.
Мои руки оказались у него на спине, и я вдруг поняла, что же, скорее всего, имел в виду Кристи. Кончиками пальцев я ощущала подо льном линии шрамов, словно поверх его кожи раскинули рыболовную сеть.
- Почетные шрамы! - поразилась я, подняв голову. - Вот же мелкий ублюдок! Он это имел в виду?
Джейми слегка улыбнулся в ответ на мое негодование.
-Да, именно, - сказал он сухо. - Потому и назвал меня Mac Dubh - чтобы напомнить об Ардсмуире и чтобы я понял, что именно он хотел сказать. Он видел, как меня высекли.
- Это... это же... - я разозлилась настолько, что едва могла говорить. - Надо было пришить его паршивую руку ему к яйцам!
- И ты - тот самый врач, который клялся не навредить? Я глубоко потрясен, сассенах.
Теперь он смеялся, но мне было не до смеху.
- Маленький грязный трус! А ты знал, что он боится крови?
- Ну, вообще-то да. Невозможно прожить с человеком бок о бок три года и не узнать о нем кучу вещей, которые ты и знать-то не хотел, не говоря уже о чем-то подобном. - Он слегка посерьезнел, хотя легкая ирония все еще пряталась в уголке его рта. - Когда меня принесли назад после порки, он побелел как снег и побежал блевать в углу, а потом лег лицом к стене. Я не слишком обращал на него внимание, но, помню, подумал, что это как-то странно: это ведь меня избили до кровавой каши, а он паникует, как обморочная девица.
Я раздраженно фыркнула:
- Не своди всё к шутке! Как он вообще посмел? Да что бы он там ни имел в виду: я в курсе, что произошло в Ардсмуире, и эти чёрто... то есть эти шрамы, безусловно, почетные, и все, кто там был, знают об этом!
- Да, может быть, - сказал он без намека на смех. - В тот раз. Но ведь все они видели, что меня секли и раньше. И никто не сказал мне ни слова о старых шрамах. До сих пор.
При этих его словах я осеклась.
Наказание плетью было не просто бесчеловечным - оно было позорным, предназначенным не только для того, чтобы причинить боль, но чтобы изуродовать навсегда, напоминая о криминальном прошлом человека так же, как клеймо на щеке или отрезанное ухо. И Джейми, несомненно, скорее позволил бы вырвать себе язык с корнем, нежели рассказал кому-нибудь, откуда взялись его шрамы, даже если из-за этого все могли подумать, что его высекли за какой-то бесчестный проступок.
Я настолько привыкла к тому, что при посторонних Джейми никогда не снимал рубашку, что мне и в голову не приходило, что его знакомые по Ардсмуиру, конечно же, знают о шрамах на его спине. И все же он прятал их, а все делали вид, что их не существует - кроме Тома Кристи.
- Хм, - сказала я. - Ну ладно. И все равно, черт бы его побрал! С чего ему такое говорить?
Джейми издал короткий смешок.
- Ему не понравилось, что я смотрю, как он потеет. И он захотел хоть немного мне отомстить, я полагаю.
- Хм, - сказала я снова и скрестила руки на груди. - Раз уж ты об этом упомянул... ты-то зачем это делал? Я имею в виду, если тебе известно, что он не выносит вида крови и всего такого, зачем ты остался и смотрел на него?
- Потому что я знал, что, если останусь, он не станет скулить и не упадет в обморок, - ответил он. - Он скорее позволит тебе проткнуть ему глаза раскаленными иглами, чем завизжит передо мной.
- О, так ты заметил?
- Конечно, заметил, сассенах. А для чего, ты думаешь, я там стоял? Не то чтобы я не ценил твое мастерство, но глядеть, как ты зашиваешь раны, не слишком полезно для пищеварения, - он поглядел на брошенную тряпку, заляпанную кровью, и скривился. - Как думаешь, кофе уже остыл?
- Я подогрею. - Я сунула чистые ножницы обратно в футляр, простерилизовала использованную иглу, втянула в нее новую шелковую нить, смотала и опустила в банку со спиртом, все еще пытаясь уяснить для себя некоторые вещи.
Сложив все в шкаф, я повернулась к Джейми
- Ты же не боишься Тома Кристи, нет? - требовательно спросила я.
Он удивленно моргнул и рассмеялся.
- О Боже, нет. Почему ты так решила, сассенах?
- Ну... вы двое иногда так себя ведете... Бодаетесь, как два барана, чтобы выяснить, кто сильнее.
- О, вот оно что, - отмахнулся он. - Моя голова намного крепче, чем у Тома, и он неплохо это знает. Но сдаваться и бежать за мной, как годовалый ягненок, тоже не собирается.
- Да? И что же ты тогда, по-твоему, делаешь? Разве ты не мучил его, просто чтобы доказать, что ты это можешь?
- Нет, - сказал он и слабо мне улыбнулся. - Человек, упрямый настолько, чтобы восемь лет общаться с горцами в тюрьме по-английски, достаточно упрям, чтобы следующие восемь лет сражаться рядом со мной - вот что я думаю. Хотя было бы неплохо, если бы он и сам это сознавал.
Я глубоко вздохнула и покачала головой.
- Я не понимаю мужчин.
Моя фраза заставила Джейми захихикать.
- Все ты понимаешь, сассенах. Просто хочешь не понимать.
Хирургия была вновь приведена в порядок, готовая к любым чрезвычайным происшествиям, которые мог принести завтрашний день. Джейми потянулся к лампе, но я положила ладонь ему на руку, останавливая его.
- Ты обещал быть честным со мной, - сказала я. - Но ты уверен, что честен сам с собой? Ты точно не подначивал Тома Кристи просто потому, что он бросает тебе вызов?
Он замер. Глаза его в нескольких дюймах от моих были ясны и смотрели прямо. Он протянул руку и обхватил мое лицо, прикоснувшись к коже теплой ладонью.
- В этом мире есть лишь два человека, которым я никогда не солгу, сассенах, - сказал он мягко. - Один из них - ты. А я - второй.
Он нежно поцеловал меня в лоб, наклонился и задул лампу за моей спиной.
- Знай, - произнес его голос из темноты, и я разглядела его высокий силуэт в тусклом свете из дверного проема. - Меня можно обмануть. Но намеренно дурачить сам себя я не стану.
***
Роджер пошевелился и застонал.
- Кажется, ты сломала мне ногу.
- Неправда, - сказала ему жена, уже спокойнее, но все еще не утратив охоты спорить. - Но могу ее поцеловать, если хочешь.
- Было бы недурно.
Под громовое шуршание матраса, набитого кукурузной шелухой, Брианна вскарабкалась наверх, чтобы осуществить указанную процедуру, и наконец, совершенно голая, оседлала его грудь. Роджеру открылся такой вид, что он тут же пожалел, что они не нашли времени зажечь свечу.
Тем временем она целовала его голени, причем очень щекотно. Учитывая обстоятельства, он был готов с этим мириться. Он протянул к ней обе руки. При нехватке света сойдет и метод Брайля.
- Когда мне было лет четырнадцать или около того, - мечтательно сказал он, - в одном из магазинов Инвернесса появилась одна нескромная витрина - нескромная по тем временам: там стоял женский манекен в одном нижнем белье.
- М-м?
- Угу, розовый корсетный пояс для чулок, подвязки - словом, весь комплект, с таким же лифчиком. Все были в ужасе. Комитеты подняли протест, позвали всех городских священников. На следующий день его убрали, но мимо той витрины успело прогуляться все мужское население Инвернесса, изображая случайных прохожих. Так вот, до нынешней минуты я думал, что это была самая эротическая вещь, какую мне доводилось видеть.
Брианна на мгновение приостановила свои действия, и по ее движению ему показалось, что она оглядывается на него через плечо.
- Роджер, - сказала она задумчиво. - По-моему, ты извращенец.
- Да, но извращенец с очень хорошим ночным зрением.
Она расхохоталась - чего он и добивался с тех самых пор, как ему наконец удалось убедить ее перестать ругаться с пеной у рта. Роджер приподнялся и легонько коснулся губами обеих сторон смутно виднеющегося объекта его восхищения, прежде чем удовлетворенно опуститься обратно на подушку.
Она поцеловала его колено, затем положила щеку ему на бедро, и копна ее волос рассыпалась по его ногам, прохладная и мягкая, как облако шелковых нитей.
- Прости меня, - тихо сказала она чуть погодя.
Он согласно хмыкнул и успокаивающе провел рукой по ее округлому бедру:
- Ох, неважно. Хотя ужасно жаль: я так хотел взглянуть на их лица, когда они увидели бы, что ты сделала.
Она коротко фыркнула, и его нога дрогнула под ее теплым дыханием.
- Их лица и без того стоило видеть, - с некоторой печалью в голосе сказала она. - К тому же, после такого это было бы настоящим разочарованием.
- Да, ты права, - признал он. - Покажешь им завтра, когда они будут в состоянии оценить твой груд по достоинству.
Она вздохнула и вновь поцеловала его колено.
- Я не то имела в виду, - сказала она, подождав, - когда говорила, что это твоя вина.
- То, - сказал он мягко, по-прежнему ее гладя. - Но все в порядке. Наверное, ты права.
Вероятно, так оно и было. Он не собирался делать вид, что ему не было больно это слышать, но не позволил бы себе разозлиться, ведь это никому из них не поможет.
- Ты не знаешь наверняка. - Она вдруг поднялась, и ее силуэт, как статуя, проступил на фоне бледного прямоугольника окна. Ловко перекинув ногу через его обмякшее тело, она соскользнула вниз и улеглась рядом. - Может, это из-за меня. Или ни из-за кого. Может, просто пока еще не время.
Он обнял ее одной рукой и прижал к себе в ответ:
- Какова бы ни была причина, мы не станем обвинять друг друга, м?
Она хмыкнула в знак согласия и прильнула к нему поближе. Тоже неплохо. Но как ему было не винить самого себя?
Факты были предельно ясны: она забеременела Джемом после одной ночи - то ли с ним, то ли со Стивеном Боннетом, никто не знал, - но одного раза ей хватило. Однако теперь, после нескольких месяцев попыток, им все больше и больше казалось, что Джем останется их единственным ребенком. Возможно, Роджеру действительно недоставало жизненной силы, как предполагала миссис Баг со своими подружками.
"Кто твой папочка?" - насмешливо повторял в глубине его сознания голос с ирландским акцентом.
Он громко закашлялся и откинулся назад, полный решимости не задерживаться на этой мелочи.
- Ты меня тоже извини, - сказал он, меняя тему. - Возможно, ты права насчет того, что я веду себя так, словно хочу, чтобы ты готовила и стирала, а не возилась в своей маленькой лаборатории.
- Потому, что ты на самом деле так себя ведешь, - сказала она беззлобно.
- Я возражаю не столько из-за готовки, сколько из-за того, что ты поджигаешь все подряд.
- Что ж, тогда ты будешь в восторге от моего нового проекта, - сказала она, зарываясь носом в его плечо. - В нем будет, в основном, вода.
- О... здорово, - сказал он, хотя и сам услышал нотку неуверенности в собственном голосе. - В основном?
- Ну, и немного грязи.
- И ничего горючего?
- Только дерево. Чуть-чуть. Ничего особенного.
Она медленно пробежалась пальцами вниз по его груди. Он словил ее руку и поцеловал кончики пальцев. Они были гладкими, но твердыми, огрубевшими оттого, что она все время пряла, чтобы им было что надеть.
- "Кто найдет добродетельную жену? - процитировал он. - Цена ее выше жемчугов. Она добывает шерсть и лен, и с охотою работает своими руками. Она делает себе ковры; виссон и пурпур - одежда ее" (5).
- Хотела бы я найти какое-нибудь растение, из которого можно добыть настоящий пурпур, - сказала она мечтательно. - Я скучаю по ярким цветам. Помнишь платье, которое я надевала на вечеринку, когда мы праздновали высадку на луну? Черное, с ярко-розовыми и салатовыми лентами?
- Да, оно было незабываемо. - Сам он полагал, что приглушенные тона домоткани подходят ей куда лучше: в рыжих и коричневых юбках, серых и зеленых жакетах она выглядела, словно какой-то экзотический, очаровательный лишайник.
Охваченный внезапным желанием на нее посмотреть, он проятнул руку, шаря по столу у кровати. Коробок был там, где она его бросила, когда они вернулись домой. Она смастерила его для удобного использования в темноте: поворот крышечки высвобождал одну из маленьких вощеных палочек, а сбоку была приклеена тоненькая полоска шероховатого металла, холодившая его руку.
Чирк! Его сердце подпрыгнуло от простого знакомого звука, и вместе с запахом серы появился крошечный огонек. Волшебство.
- Не трать понапрасну, - запротестовала она, но все равно улыбнулась. На лице у нее был такой же восторг, как и тогда, когда она впервые показала ему плоды своего труда.
Ее волосы, распущенные и свежевымытые, мерцали над бледными округлыми плечами, их облака мягко лежали на его груди - коричные и янтарные, белесые и золотые, осыпанные огненными искрами.
- "Не боится стужи для семьи своей, потому что вся семья ее одета в двойные одежды", - мягко сказал он, обнимая ее свободной рукой и закручивая тоненький локон у ее лица вокруг своего пальца так же, как делала она, когда пряла нить.
Она наполовину прикрыла свои продолговатые веки, будто гигантская кошка, но улыбка по-прежнему оставалась на широких мягких губах - губах, которые сперва причиняли боль, а после исцеляли. Свет сиял на ее коже, делая бронзовой маленькую коричневую родинку под правым ухом. Он мог смотреть на нее вечно, но спичка почти догорела. Прежде чем пламя коснулось его пальцев, она наклонилась и задула его.
И в дымной темноте прошептала ему на ухо:
- "Уверено в ней сердце мужа ее. Она воздает ему добром, а не злом, во все дни жизни своей". Вот так-то.
Прим. пер.:
(1)
(шотл. гэльск.) [э луай] - милый
(2)
(шотл. гэльск.) [э вурнях] - дорогая (переводчик все-таки взял на себя смелость, воспользовавшись словарями, исправить странное гэблдонское a muirninn, которое на этот раз даже по-ирландски пишется иначе; возможно, имелось в виду a mhùirnean, но переводчик не уверен, что его употребляют по отношению к женщинам)
(3)
(шотл. гэльск.) [мо хриэ] - мое сердце