Никто не знал, что там была хижина, пока Кенни Линдсей не увидел огонь, пробираясь вверх по ручью.
- Я бы ее вообще не заметил, - повторил он, наверное, раз в шестой, - если б не начало темнеть. Был бы день - я бы о ней никогда не узнал, никогда.
Трясущейся рукой он вытер лицо, не в силах отвести взгляд от тел, лежавших в ряд на опушке леса.
- Это были дикари, Mac Dubh (1)? Скальпы с них не сняли, но, может...
- Нет, - Джейми осторожно вернул испачканный сажей платок на синее лицо маленькой девочки. Глаза ее были широко распахнуты. - На них нет ран. Ты уверен, что видел все то же самое, когда выносил их?
Линдсей потряс головой, закрыв глаза, и конвульсивно вздрогнул. Прохладный весенний день клонился к вечеру, но всех нас бросало в пот.
- Я не смотрел, - просто сказал он.
Мои собственные руки были как ледышки - такие же онемевшие и бесчувственные, как резиновая плоть мертвой женщины, которую я осматривала. Они были мертвы уже более суток; трупное окоченение прошло, оставив их безвольными и холодными, но морозная погода горной весны пока оберегала тела от худших последствий унизительного гниения.
И все же я старалась дышать неглубоко: воздух горчил от запаха гари. Над обугленными руинами крошечной хижины время от времени поднимались струйки пара. Краем глаза я увидела, как Роджер пнул ближайшее бревно, затем наклонился и подобрал что-то с земли.
Кенни постучал в нашу дверь задолго до рассвета, вытряхнув нас из теплых постелей. Мы прибыли в спешке, хотя и знали, что предлагать помощь было слишком поздно. Некоторые арендаторы из усадеб Фрейзерс-Риджа приехали с нами; брат Кенни, Эван, вместе с Фергюсом и Ронни Синклером собрались в тесный кружок под деревьями и негромко разговаривали по-гэльски.
- Ты знаешь, что с ними случилось, сассенах? - Джейми с озабоченным лицом присел на корточки рядом со мной. - То есть с теми, под деревьями. Что убило эту бедную женщину, я вижу и так, - он кивнул на лежавшее передо мной тело.
Длинная юбка женщины колыхалась на ветру, вздуваясь и обнажая стройные ноги, обутые в кожаные башмаки. Руки, тоже длинные, покоились вдоль ее боков. Она была высокой - хотя не такой высокой, как Брианна, подумала я и невольно поискала взглядом яркие волосы дочери, которые маячили среди ветвей на дальней стороне поляны.
Я подняла фартук женщины, чтобы прикрыть ей голову и верхнюю часть тела. Руки её были красными, костяшки пальцев огрубели от работы, а ладони покрылись мозолями, но крепость ее бедер и стройность тела говорили мне, что ей было не более тридцати лет - вероятно, даже намного меньше. Была ли она красавицей, сказать было уже невозможно.
Я покачала головой в ответ на его замечание.
- Не думаю, что её убил огонь, - сказала я. - Погляди, ноги и стопы нетронуты. Похоже, она упала в очаг. Сначала загорелись волосы, с них пламя перекинулось на верх ее платья. Должно быть, она лежала достаточно близко к стене или к отверстию дымохода, чтобы огонь мог до нее добраться, и только потом вспыхнул весь этот чертов дом.
Джейми медленно кивнул, не сводя глаз с мертвой женщины.
- Да, звучит вполне разумно. Но что же тогда их убило, сассенах? Остальные тоже немного подпалены, но таких ожогов нет ни у кого. И при этом они, похоже, умерли до того, как загорелась хижина, ведь никто из них не выбежал наружу. Может, смертельная болезнь?
- Я так не думаю. Дай-ка мне еще раз взглянуть на других.
Я медленно обошла ряд неподвижных тел с покрытыми тканью лицами, останавливаясь у каждого, чтобы вновь заглянуть под импровизированные саваны. Болезней, которые в эти времена могли привести к быстрой смерти, было сколько угодно: без антибиотиков под рукой, без иных способов введения жидкостей, кроме как орально или ректально, простая диарея способна была убить за двадцать четыре часа.
Я встречалась с ними достаточно часто и узнавала их без труда: с этим справится любой врач, а я была врачом уже больше двадцати лет. Время от времени в этом веке я сталкивалась с вещами, которых никогда не встречала в своем собственном - в особенности, с ужасными паразитарными заболеваниями, завезенными из тропиков вместе с работорговлей. Но не было такого паразита, который мог сотворить то, что произошло с этими беднягами, и ни одна из известных мне болезней не оставляла на своих жертвах похожих следов.
Все тела - эта сгоревшая женщина, старушка и трое детей - были найдены внутри пылающего дома. Кенни вытащил их наружу как раз перед тем, как обвалилась крыша, и помчался за помощью. Все они умерли до начала пожара, и все - почти одновременно. А это значило, что огонь разгорелся вскоре после того, как женщина замертво упала в собственный очаг.
Жертвы мирно покоились под ветвями огромной красной ели, пока мужчины копали могилу неподалеку. Брианна, склонив голову, стояла рядом с младшей девочкой. Я подошла и опустилась на колени возле маленького тельца, и она присела напротив меня.
- Что это было? - тихо спросила она. - Яд?
Я с удивлением взглянула на нее.
- Думаю, да. Но что навело тебя на мысль?
Она кивнула на синеватое лицо. Похоже, малышка пыталась закрыть глаза, но они выпирали из-под век, придавая личику выражение панического ужаса. Маленькие резкие черты скривились в гримасе агонии, а в уголках рта остались следы рвоты.
- "Справочник девочки-скаута", - сказала Брианна. Она взглянула на мужчин, но никто из них не был достаточно близко, чтобы её расслышать. Её губы дернулись, и она отвернулась от тела, протягивая мне распахнутую ладонь. - "Никогда не ешьте незнакомые грибы", - процитировала она. - "Есть много ядовитых разновидностей, и отличить одну от другой - задача для специалиста". Вот что нашел Роджер. Они растут кольцом вон там, рядом с тем бревном.
Влажные мясистые шляпки, бледно-коричневые в белую бородавчатую крапинку, открытые пластинки и тонкие ножки - такие бледные, что в еловой тени они чуть ли не фосфоресцировали. Грибы имели приятный землистый вид, противоречащий их смертоносностью.
- Мухомор пантерный, - буркнула я себе под нос, с опаской взяв один гриб с ее ладони. - Agaricus pantherinus... То есть, так их назовут, когда кто-нибудь, наконец, решит дать им подобающее имя. Pantherinus - потому что убивают они так же быстро, как нападающая кошка.
Я заметила, что предплечье Брианны покрылось гусиной кожей, и на нем встопорщились мягкие рыже-золотые волоски. Она наклонила ладонь и высыпала остатки смертельно ядовитых грибов на землю.
- Кто в здравом уме станет есть мухоморы? - спросила она, с легким содроганием вытирая руку юбкой.
- Люди, которые в них не разбираются. Или голодные люди, пожалуй, - негромко ответила я, приподняв руку малышки и разглядывая тонкие кости предплечья. На маленьком животике остались следы вздутия - то ли от недоедания, то ли от посмертных изменений, сказать было трудно, - но ключицы торчали остро, как лезвия кос. Все тела выглядели худыми, однако не истощенными.
Я посмотрела вверх, на глубокие синие тени горного склона над хижиной. Делать запасы было еще слишком рано, но еда в лесу встречалась в изобилии... конечно, для тех, кто мог ее распознать.
Джейми подошел и опустился на колени рядом со мной, легко коснувшись моей спины своей большой рукой. Холодная струйка пота стекала по его шее, а густые золотисто-каштановые волосы потемнели на висках.
- Могила готова, - сказал он так тихо, как будто боялся разбудить ребенка. - Это они убили кроху? - он кивнул на рассыпанные грибы.
- Думаю, да, и остальных тоже. Вы всё вокруг осмотрели? Кто-нибудь знает, кем они были?
Он покачал головой.
- Не англичане, одежда не та. Немцы бы, конечно, отправились в Салем: они живут кланами и не склонны селиться сами по себе. Они могли бы быть голландцами, - он кивнул на резные деревянные башмаки на ногах старой женщины, потрескавшихся и пятнистых от долгой носки. - Не осталось ни книг, ни писем, если они вообще были. Ничего, что могло бы указать на их имя. Хотя...
- Они недолго здесь пробыли.
Низкий надтреснутый голос заставил меня поднять глаза. Это пришел Роджер. Он присел на корточки рядом с Брианной, указывая в сторону дымящихся руин. Маленький садик неподалеку был с трудом отвоеван у земли, но немногие взошедшие растения были не более чем ростками. Их нежные листики поникли и почернели от поздних заморозков. Не было никаких сараев, никаких признаков скота, ни мулов, ни свиней.
- Недавние эмигранты, - тихо сказал Роджер. - Но не рабочие по контракту, это была семья. К тому же не привыкшие к труду на земле - на руках у женщины волдыри и свежие шрамы.
Его собственная широкая рука бессознательно потерла домотканые брюки на колене; ладони его теперь стали такими же мозолистыми, как и у Джейми, но когда-то он был тонкокожим учёным и помнил боль преображения.
- Интересно, остался ли у них кто-нибудь в Европе, - пробормотала Брианна. Она пригладила светлые волосы на лбу девочки и вернула платок на ее лицо. Я увидела, как дернулось ее горло, когда она сглотнула. - Они никогда не узнают, что с ними случилось.
- Погодите, - Джейми внезапно встал. - Говорят, Бог хранит дураков, но, думается мне, даже Всемогущий время от времени теряет терпение.
Он повернулся, жестом подзывая Линдсея и Синклера.
- Ищите мужчину, - сказал он Линдсею.
Все подняли головы и уставились на него.
- Мужчину? - переспросил Роджер, а затем резко перевел взгляд на руины сгоревшей хижины, и его лицо озарилось пониманием. - Точно! Кто же построил для них хижину?
- Женщины могли сделать это сами, - сказала Бри, задрав подбородок.
- Ты бы могла, да, - сказал он, и его рот слегка дернулся, когда он искоса взглянул на жену. Брианна напоминала Джейми не только цветом волос: шести футов росту, она была стройной и сильной, как её отец.
- Может, и могли, вот только они этого не делали, - коротко сказал Джейми. Он кивнул на остатки хижины. Некоторые предметы мебели в ней еще сохраняли свои хрупкие очертания. Пока я смотрела, налетел вечерний ветер, довершая разрушения, и тень табурета бесшумно рассыпалась пеплом. Хлопья сажи и гари, как призраки, поплыли над землей.
- Что ты имеешь в виду? - я встала и подошла к нему, глядя на дом. Внутри практически ничего не осталось, хотя дымовая труба все еще стояла, как и зазубренные куски стен, вокруг которых, как бирюльки, рассыпались бревна.
- Там нет металла, - сказал он, кивая на почерневший очаг, в котором покоились останки котла, расколовшегося напополам от жара; содержимое его испарилось. - Даже горшков нет, кроме этого - но его слишком тяжело унести. Нет инструментов. Ни ножа, ни топора - а у строителя, кем бы он ни был, все это, как видишь, имелось.
Я видела. Бревна были неошкуренные, но их выемки и концы носили явные следы топора.
Нахмурившись, Роджер поднял длинную сосновую ветку и принялся рыться ею в грудах пепла и камней в поисках подтверждения. Кенни Линдсей и Синклер не суетились: Джейми велел им искать мужчину, и они сразу же отправились исполнять наказ, растворившись в лесу. Фергюс пошел с ними, а Эвану Линдсею с братом Мурдо и Макгиллавреями досталась скучная работа по сбору камней для пирамиды.
- Если здесь был мужчина, значит, он бросил их? - прошептала мне Брианна, переводя взгляд с отца на ряд тел. - Может быть, эта женщина решила, что они не выживут в одиночку?
И потому оборвала свою жизнь, и жизни своих детей, чтобы избежать медленной смерти от холода и голода?
- Бросил их и забрал все их инструменты... Боже, надеюсь, что нет, - я перекрестилась, прогоняя жуткую мысль, но она и без того казалась мне сомнительной. - Разве они не ушли бы в поисках помощи? Даже с детьми... Снег ведь уже почти сошел.
Только самые высокие горные перевалы все еще были укрыты снегом, и хотя по грязным тропам и склонам стремились потоки воды, они были проходимы уже, по меньшей мере, месяц.
- Я нашел мужчину, - произнес Роджер, прервав мои мысли. Он говорил очень спокойно, но остановился, чтобы прочистить горло. - Прямо... прямо здесь.
Дневной свет начинал тускнеть, однако я заметила, как он побледнел. И неудивительно: скрюченная фигура, которую он обнаружил под обугленными бревнами упавшей стены, выглядела достаточно ужасно, чтобы заставить остолбенеть кого угодно. Обгоревшая до черноты, с руками, поднятыми в боксерской позе, типичной для жертв пожара. Трудно было с уверенностью опознать в ней мужчину - хотя, исходя из того, что я видела, это должен был быть именно он.
Размышления об этом новом теле были прерваны криком с опушки.
- Мы нашли их, милорд!
Все подняли глаза от новоявленного трупа, чтобы поглядеть на Фергюса, машущего нам с краю леса.
И в самом деле - "их". На этот раз двоих мужчин. Растянувшихся на земле в тени деревьев, их обнаружили не вместе, но близко друг от друга и совсем недалеко от дома. И оба, насколько я могла судить, умерли от отравления грибами.
- Этот - не голландец, - повторил Синклер, кажется, в четвертый раз, покачав головой над одним из тел.
- Похоже, нет, - неуверенно произнес Фергюс и почесал нос кончиком крюка, заменявшего ему левую руку. - Из Вест-Индии, non(2)?
Одно из неопознанных тел действительно принадлежало чернокожему мужчине. Другое было белым, оба носили невзрачную, выношенную одежду из домотканого сукна - рубахи и бриджи, никаких курток, несмотря на холодную погоду. И оба были босыми.
- Нет, - Джейми покачал головой, машинально вытирая руку о собственные бриджи, как будто старался избавиться от прикосновения мертвеца. - Да, голландцы держали рабов на Барбуде, но эти мужчины питались лучше, чем люди из хижины. - Он указал подбородком на безмолвный ряд женщин и детей. - Они не жили здесь. И кроме того...
Я увидела, как его взгляд задержался на стопах мертвых мужчин.
Их ноги были испачканы возле лодыжек и покрыты мозолями, но в целом выглядели чистыми. Подошвы чернокожего мужчины имели желтовато-розовый цвет, без грязных пятен или листьев, случайно застрявших между пальцами. Они не ходили босиком по лесной грязи, в этом я была уверена.
- Так, может, здесь были и другие люди? И когда эти мужчины умерли, их спутники забрали себе обувь... и все, что было ценного, - практично добавил Фергюс, указав жестом на сгоревшую хижину и раздетые тела, - и сбежали.
- Да, может быть, - Джейми поджал губы, медленно обводя двор взглядом. Увы, земля представляла собой месиво следов и пучков вырванной травы, а весь двор был засыпан пеплом и кусками обугленной древесины. Дом выглядел так, будто его разорили бешеные гиппопотамы.
- Как бы я хотел, чтобы молодой Йен был здесь. Он превосходный следопыт. Может быть, он рассказал бы нам, что случилось там, - он кивнул в сторону леса, где мы нашли мужчин. - Хотя бы сколько их было или каким путем они ушли.
Джейми и сам был неплохим следопытом. Но свет дня быстро угасал, и даже на поляне, где стояла сгоревшая хижина, собиралась тьма, разливаясь под деревьями, расползаясь, как масло, по усыпанной обломками земле.
Он поднял глаза к горизонту, где узкие ленты облаков начинали полыхать золотым и розовым на фоне садящегося солнца, и покачал головой.
- Похороните их. И уходим.
Оставалось еще одно мрачное открытие. Единственный из мертвецов, сгоревший мужчина не умер от огня или яда. Когда они извлекли обугленный труп из пепла, чтобы перенести его в могилу, какой-то предмет свалился с тела, приземлившись с коротким, но тяжелым стуком. Брианна подняла его и протерла уголком своего фартука.
- Полагаю, они пропустили это, - сказала она безрадостно, протягивая предмет. Это был нож - или, скорее, лезвие от ножа. Деревянная рукоятка полностью сгорела, а сам клинок деформировался от жара.
Готовая к густому, едкому смраду сожженного жира и плоти, я наклонилась над трупом и осторожно коснулась его живота. Огонь уничтожает многое, но сохраняет самые неожиданные вещи. Треугольная опаленная рана во впадине под ребрами была видна очень хорошо.
- Они ударили его ножом, - сказала я и вытерла вспотевшие руки о свой фартук.
- Они убили его, - проговорила Бри, наблюдая за моим лицом. - А потом его жена... - она взглянула на молодую женщину на земле с фартуком, скрывающим ее лицо. - Она приготовила рагу с грибами, и все они его ели. Дети тоже.
На поляне воцарилась тишина, нарушаемая лишь далекими криками птиц на горе. Я могла слышать, как мое собственное сердце с болью ударялось о грудную клетку. Месть? Или просто отчаяние?
- Да, может быть, - тихо сказал Джейми. Он наклонился, чтобы поднять кончик полотна, на которое они сложили мертвых мужчин. - Назовем это несчастным случаем.
Голландца и его семью положили в одну могилу, двоих незнакомцев - в другую.
Холодный ветер поднялся, как только зашло солнце. Когда они подняли женщину, фартук слетел с её лица. Синклер сдавленно вскрикнул от потрясения и едва её не уронил.
У неё больше не было ни лица, ни волос, тонкая талия переходила прямо в обугленный остов. Плоть на голове полностью сгорела, обнажив до странности крошечный почерневший череп, зубы оскалились в пугающей легкомысленной усмешке.
Они поспешно опустили её в неглубокую могилу, положили детей и мать рядом с ней и, оставив нас с Брианной строить небольшую пирамидку по древнему шотландскому обычаю, чтобы отметить место и обеспечить защиту от диких зверей, ушли копать могилу попроще для двух босоногих мужчин.
Когда работа, наконец, была сделана, все собрались, бледные и молчаливые, вокруг свежих холмов. Я видела, как Роджер встал рядом с Брианной, защищающим жестом обняв её вокруг талии. Она слегка вздрогнула всем телом, но холод, подумала я, не был тому причиной. Их ребенок, Джемми, был примерно на год младше самой маленькой девочки.
- Ты скажешь что-нибудь, Mac Dubh? - Кенни Линдсей вопросительно взглянул на Джейми, натягивая вязаный боннет (3) поглубже на уши, чтобы защититься от растущего холода.
Уже почти стемнело, и никто не желал медлить. Нам нужно было разбить лагерь где-нибудь подальше от смрада и гари, а в темноте это было бы непросто. Но Кенни был прав: мы не могли уехать без маломальской церемонии, хоть как-нибудь не попрощавшись с незнакомцами.
Джейми покачал головой.
- Нет, пусть говорит Роджер Мак. Если это голландцы, они, вероятно, были протестантами.
В тусклом свете я заметила острый взгляд, брошенный Брианной на отца. Роджер действительно был пресвитерианином - но им же был и Том Кристи, мужчина намного старше его, чьё суровое лицо тут же отразило его мнение по делу. Вопрос религии был не более чем предлогом, и все знали это, включая Роджера.
Роджер прочистил горло со звуком рвущегося ситца. Этот звук всегда был полон боли, но на сей раз к ней прибавился гнев. Однако он не возразил и встретил взгляд Джейми прямо, занимая место у изголовья могилы.
Я решила, что он просто прочтет Молитву Господню или, может быть, один из псалмов. Но ему на ум пришли другие слова.
- "Вот, я кричу: обида! и никто не слушает; вопию, и нет суда. Он преградил мне дорогу, и не могу пройти, и на стези мои положил тьму" (4).
Его голос когда-то был могуч и красив. Теперь он задыхался и дребезжал, не более чем тень былой красоты - но в страсти, с которой он говорил, была такая мощь, что все, кто слышал его, склонили головы; лица их утонули в тени.
- "Совлек с меня славу мою и снял венец с головы моей. Кругом разорил меня, и я отхожу; и, как дерево, Он исторг надежду мою".
Его лицо было недвижимо, но мрачный взгляд на миг коснулся обугленного пня, который служил голландской семье колодой для колки дров.
- "Братьев моих Он удалил от меня, и знающие меня чуждаются меня. Покинули меня близкие мои, и знакомые мои забыли меня".
Я увидела, как трое братьев Линдсеев обменялись взглядами, и все подвинулись ближе друг к другу, защищаясь от усиливающегося ветра.
- "Помилуйте меня, помилуйте меня вы, друзья мои", - сказал он, голос его смягчился, и его стало едва слышно за шумом деревьев, - "ибо рука Божия коснулась меня".
Брианна легонько шелохнулась рядом с ним, и он откашлялся еще раз, с треском и вытягивая шею - так, что я заметила шрам от веревки, повредившей ее.
- "О, если бы записаны были слова мои! Если бы начертаны были они в книге резцом железным с оловом, - на вечное время на камне вырезаны были!"
Он обвел медленным взглядом все лица, его собственное ничего не выражало. Потом сделал глубокий вдох, чтобы продолжить; голос срывался на каждом слове.
- "А я знаю, Искупитель мой жив, в последний день встанет Он над прахом, и когда черви в моей коже разрушат это тело", - Брианна судорожно вздрогнула и отвернулась от свежего земляного холмика, - "я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза увидят Его"(5).
Он остановился; раздался всеобщий вздох - до этого все задерживали дыхание. Но он ещё не закончил. Его рука полубессознательно дотянулась до руки Бри и крепко сжала ее. Последние слова он говорил почти сам себе, мало задумываясь о своих слушателях.
- "Убойтесь меча, ибо меч есть отмститель неправды, и знайте, что есть суд".
Я вздрогнула, и рука Джейми обвилась вокруг моей, холодная, но сильная. Он посмотрел на меня, и наши взгляды встретились. Я знала, о чем он думал.
Он, как и я, размышлял не о настоящем, а о будущем. О маленькой заметке, которая через три года появится на страницах "Уилмингтонской Газеты", датированной 13 февраля 1776 года. "Мы получили прискорбное известие о гибели в огне Джеймса Маккензи Фрейзера и его жены, Клэр Фрейзер, во время большого пожара, уничтожившего их дом в поселении Фрейзерс-Ридж в ночь на 21 января. Мистер Фрейзер, племянник покойного Гектора Камерона с плантации Речная Излучина, родился в Брох Туарахе в Шотландии. Он был широко известен в колонии и пользовался глубоким уважением; после него не осталось выживших детей". Пока что мы с легкостью могли не слишком задумываться о ней. Всё это было в далеком - и, конечно же, не в неизбежном - будущем: в конце концов, предупрежден - значит, вооружен... не так ли?
Я взглянула на невысокую пирамидку, и меня пробрала куда более сильная дрожь. Я придвинулась поближе к Джейми и положила другую руку ему на предплечье. Он накрыл ее своей и крепко сжал, успокаивая. Нет, мысленно сказал он мне. Нет, я не позволю этому случиться.
Когда мы покидали опустевшую поляну, я никак не могла избавиться от яркого воспоминания. Не сожженная хижина, не тела несчастных, не жалкий мертвый сад представлялись мне. Образ, который меня преследовал, я видела несколько лет назад - могильный камень среди руин монастыря Бьюли в горах Шотландии.
Это была гробница знатной дамы, чье имя было увенчано резьбой с изображением усмехающегося черепа - очень похожего на тот, что был под передником голландки. Под черепом размещался ее девиз: "Hodie mihi cras tibi - sic transit gloria mundi".
Сегодня моя очередь, завтра твоя - так проходит мирская слава.
Прим. пер.:
(1)
(шотл. гэльск.) Mac Dubh [махк дух] прозвище Джейми - "Сын Черного"
(2)
(фр.) нет
(3)
боннет - традиционный шотландский берет
(4)
Здесь и далее: Иов 19:7-29.
(5)
Оригинальный текст содержит цитату из Библии короля Якова 1611 г., в связи с чем спорные стихи 25-26 даны не в синоидальном переводе, а приближены к указанному тексту.