Пишу тебе в добром здравии и надеюсь, что тебя и твоих близких также ничто не беспокоит.
Мой сын возвратился в Англию, дабы продолжить там образование. Он с восторгом описывает свой новый опыт (прилагаю копию его последнего письма) и уверяет меня в своем благополучии. Что более важно, моя мать в письмах также убеждает меня в его процветании, хотя подозреваю - исходя скорее из того, о чем она умалчивает, нежели о чем говорит - что он привнес непривычный элемент беспорядка и перемен в ее домашнее хозяйство.
Вынужден признаться, я ощущаю нехватку этого элемента в моем собственном доме. Ты был бы удивлен, насколько организованной и упорядоченной жизнью я живу в эти дни. И все же покой угнетает меня, и хотя тело мое здорово, я нахожу свой дух несколько увядшим. Боюсь, я безумно скучаю по Уильяму.
Дабы отвлечься от одиночества, недавно я придумал себе новое занятие - изготовление вина. Признавая все недостатки своего продукта в сравнении с совершенством твоего, я тешу себя мыслью, что он вышел не совсем непригодным для питья, а если выдержать его год или два, может стать вполне приятным на вкус. Я отправлю тебе дюжину бутылок в течение месяца со своим новым слугой, мистером Хиггинсом, чья история может тебя заинтересовать.
Возможно, ты слышал что-нибудь о постыдном скандале, произошедшем в Бостоне тремя годами ранее, в марте. В газетах и на листовках мне часто встречается название "резня", которое я, будучи посвященным в дело, считаю совершенно безответственным и неточным.
Я не присутствовал при нем лично, но беседовал со многими офицерами и солдатами, которые там были. Если они говорят правду, а я в это верю, то взгляд на события, представленный в бостонской прессе, просто чудовищен.
Бостон по всем признакам - настоящий рассадник республиканских настроений, а так называемые "маршевые общества" (1), которые выходят на улицы огромными толпами при любой погоде, - не более чем предлог для сборищ бандитов, основная забава которых - досаждать расквартированным в нем войскам.
По словам Хиггинса, из страха перед этими бандитами солдаты не осмеливаются выходить на улицу в мундирах поодиночке. Даже когда они выходят в большем количестве, беспокойное поведение народа вскорости загоняет их обратно в казармы, если остаться их не вынуждает долг.
Патруль из пяти солдат однажды вечером оказался плотно окружен толпой, причем их не просто оскорбляли самым вульгарным образом, но забрасывали камнями, комьями земли и навоза и прочим подобным мусором. Напор толпы вокруг был так силен, что люди испугались за собственную безопасность и предъявили народу оружие, надеясь этим прекратить столь бурные проявления внимания к своим персонам. Однако вместо этого их действия спровоцировали еще большие оскорбления, и в какой-то момент раздался выстрел. Никто не может сказать, был ли этот выстрел произведен из толпы или из оружия солдат, не говоря уже о том, был он случайным или намеренным, но эффект его... Что ж, ты достаточно близко знаком с подобными вещами, чтобы вообразить себе неразбериху, которая за этим последовала.
В итоге пятеро из толпы оказались убиты, а солдаты, хотя и были основательно потрепаны, выбрались живыми - лишь затем, чтобы стать козлами отпущения в злонамеренных тирадах, опубликованных лидерами толпы в прессе. Написаны они в таком ключе, чтобы представить ситуацию как необоснованное и беспричинное избиение младенцев - вместо самообороны от толпы, распаленной алкоголем и лозунгами.
Признаюсь, мои симпатии лежат на стороне солдат - это, я уверен, тебе уже очевидно. Их привлекли к суду, где судья признал троих невиновными, но отпустить их всех было опасно для него самого, и он это, без сомнения, чувствовал.
Хиггинса и еще одного солдата обвинили в непредумышленном убийстве, но он испросил помилования по привилегии духовенства (2), и его отпустили, заклеймив. Из армии он, конечно же, был уволен, остался без средств к существованию и, будучи объектом всеобщих оскорблений, попал в печальное положение. Он рассказал мне, что его избили в таверне вскоре после освобождения; полученные увечья лишили его зрения на один глаз, и, в сущности, сама его жизнь не раз подвергалась опасности. В поисках убежища он нанялся матросом на шлюп под командованием моего друга, капитана Гилла, хотя я видел Хиггинса за этим занятием и уверяю тебя, что матрос из него никудышный.
Состояние дел вскорости стало очевидным моему другу, и он положил его службе конец в первом же порту. Я находился в городе по делам и повстречал капитана Гилла, который рассказал мне об отчаянном положении Хиггинса.
Я решил разыскать парня, проникнувшись сочувствием к солдату, который, на мой взгляд, благородно исполнял свой долг, и заставлять его страдать за это было слишком жестоко. Я нашел его человеком интеллигентным и, в общем, приятного характера и нанял на службу, которую он исполняет с величайшей преданностью.
Я отправил Хиггинса с вином в надежде, что твоя жена будет столь любезна и обследует его. Местный врач, некто доктор Поттс, видел его и признал травму глаза безнадежной, каковой она действительно может быть. Тем не менее, имея некоторый личный опыт с мастерством твоей жены, я хотел бы знать, сможет ли она предложить лечение для других его болезней; доктор Поттс не смог ему заметно помочь. Передай ей, пожалуйста, что я ее покорный слуга и бесконечно благодарен ей за доброту и умения.
Шлю самые теплые пожелания твоей дочери, которой я отправил небольшой подарок - он прибудет вместе с вином. Надеюсь, ее муж простит мне мою фамильярность в силу моего долгого знакомства с твоей семьей и позволит ей его принять.
По-прежнему остаюсь твоим покорным слугой,
Джон Грей
Прим. пер.:
(1)
Маршевые (марширующие) общества (англ. marching societies) - группы граждан в предреволюционной Америке, которые выходили маршем на улицы выражать недовольство политической обстановкой.
(2)
В Англии еще в средние века духовные лица, приговоренные к смертной казни, могли испросить помилование по "привилегии духовенства" (англ. benefit of clergy), поскольку считалось, что они не подчинены светским властям. Лазейка предоставляла возможность избежать казни, прочитав определенный псалом. Принадлежность к духовенству позднее стала проверяться лишь способностью его прочесть, что открыло двери к помилованию для грамотных мирян (а учитывая, что это обычно был 50-й псалом - и для неграмотных, знавших его наизусть). Казнь при этом заменялась менее тяжким наказанием (в этой части описание Бостонской резни, данное Джоном Греем, соответствует истории: осужденные солдаты действительно испросили этой привилегии и были заклеймены). С отменой клеймения преступников в 1779 году в Америке привилегия потеряла силу.