Боб Маккинсли знал, что все они ненавидели его. Это точно.
Они ненавидели его.
Они говорили с ним приторными голосами, но в их глазах он всегда видел ненависть.
Ему казалось, он даже слышит их мысли. "Поскорей бы тебя вынести отсюда вперед ногами" - с садисткой мечтательностью думали они. Они все были такими злыми, такими болезненно злыми. И все они ненавидели его. Хотя...нет, нет. Все. Абсолютно все.
- Бобби? - этот отвратительно спокойный голос уже начал сниться "Бобби" в кошмарах, - Доброе утро.
Вместо ответа Боб бросил на него уставший, печальный взгляд. Он сидел в углу своей "комнаты", поджав колени и обхватив их руками. Увидев до боли надоевшее лицо мистера Филипса, обезображенное терпеливой улыбкой, он с отчаянием отвернулся. Уткнул голову в колени. Закрыл глаза.
Они ненавидят его. Ну почему они так ненавидят его?
Он почувствовал, как слезы побежали по щекам. Он тихо всхлипнул, но мистер Филипс все равно услышал.
- Бобби? Ты плачешь?
Он не услышал, нет, он почувствовал тяжелые шаги мистера Филипса. Потом он ощутил, как тот в брезгливой нерешительности остановился перед ним.
Слезы, не переставая, катились по щекам. Боб уже давно не обращал на них внимания. Тут ему показалось, что где-то в соседних "комнатах" кричит человек. Послышались угрозы и мольбы "не подходить". Боб почувствовал бесконечную боль и обиду за того человека, который сейчас кричал.
Он всегда кричал, когда ему кололи что-то, неизвестное Бобу, но это заставляло того человека лежать часами на своей кровати, не бодрствуя, но и не во сне. Этот человек рассказывал (они как то случайно столкнулись в коридоре и успели перекинуться парой слов), что он не помнит этих часов и очень боится снова колоть это странное лекарство. Но ему кололи. Кололи снова и снова. И он всегда кричал.
А мистер Филипс не хотел говорить об этом и ругался на Боба, что тот "болтает о всякой чепухе".
- Эй...Бобби...перестань, - мистер Филипс ткнул его в плечо. С его точки зрения, наверное, это был некий успокаивающий жест.
Наверное, мистер Филипс - хороший человек. Или когда то был хорошим человеком. Или, по крайней мере, хотел им стать.
- Бобби, мне сказали, что ты снова отказался поесть. И не хочешь говорить с медсестрой, - он сделал паузу, - Бобби, почему ты не ешь? Ты же должен есть, чтобы быть здоровым и сильным...
- А зачем? - не поднимая головы, произнес Боб.
- Что зачем? - удивление, наконец, Боб уловил хоть одну искреннюю нотку в голосе мистера Филипса. Вообще то, это был просто дежурный врач в этом крыле, но он предпочитал, чтобы его называли мистером Филлипсом и Боб не смел ему перечить.
- Зачем вы колите тому человеку эти лекарства?
Секундная пауза. И этого достаточно Бобу, чтобы понять, что врач злится. А если он злится, то Бобу тоже могли вколоть какое-нибудь лекарство. От него очень болела голова, а все окружающее становилось зыбким и размытым.
-эээ...это обычное успокоительное. Чтобы тому человеку стало легче. Бобби, он сам просит нас об этом.
- и поэтому кричит? - он посмотрел на врача, - а почему мне нельзя с ним говорить?
В прошлый раз, когда санитары увидели, что Боб и тот человек, его звали Райан, стояли и разговаривали в коридоре, то их бесцеремонно прервали и заперли по комнатам.
- Я же объяснял тебе... потому что он..эээ... немного неспокойный. И ему лучше не разговаривать с другими...- врач пытался подобрать нужное слово.
- пациентами, я понял вас - буркнул Боб и отвернулся.
Не будет он с ним говорить. И ни с кем не будет. Все равно они ненавидят его.
- нет, не...ладно, ладно, - он вздохнул, - пациентами. Об этом ты сегодня еще поговоришь с доктором Макгрегори. Слышишь? - он ждал ответа минуту, - Бобби?
- Хорошо, - раздражение врача нарастало, - отдохни, Бобби. Но ты должен поесть, - Боб услышал шаркающие шаги по гладкому полу палаты. Хлопнула дверь.
Он поднял голову. Палата была пуста. Наконец то.
Это "должен" значило, что если он не съест это кремообразное нечто, по вкусу напоминающее рагу из ботинок, то его заставят. Ему зальют это в рот и заставят проглотить. И вколят очередное лекарство. Чтобы Боб снова стал послушным.
Почему они его так ненавидят?
Боб не знал, сколько времени он просидел так, на полу, смотря на дверь серую дверь палаты. И какая разница. Ведь он никуда не спешил. Вот уже два месяца он живет в этой "комнате", практически не выходя из нее. Ему почти ни с кем не позволялось говорить. Ему не позволялось смотреть по телевизору те передачи, которые хотел смотреть он, ему не позволялось читать те книги, которые хотел читать он. У него в палате вообще не было ни телевизора, ни книг. У него в палате вообще почти ничего не было.
Ему было запрещено все, кроме базовых потребностей. Но если бы они могли, они и это запретили бы ему. Чтобы он совсем не досаждал им.
Они обращались к нему с неизменной вежливостью и приклеенной улыбкой. Казалось, они хотели уничтожить его при помощи этих лишающих разума терпеливых голосов и не меняющихся выражений лиц.
Они просто ненавидели его.
И человека в соседней палате.
И всех, кто жил в палатах.
Боб постарался вспомнить, как он попал сюда. С каждым разом это оказывалось все сложнее, память все чаще отказывалась ему повиноваться. Боб боялся, что пройдет еще пару месяцев и он станет похож на тех странных больных, которых он иногда видел в коридорах. Они бесцельно бродили от палате к палате, мычали что то неопределенное и по их подбородку всегда стекала слюна.
В тот день к нему пришел его брат - Роберт. Кажется, он был угрюмым и рассеянным. Боб встретил его радушно, не смотря на ссору, произошедшую между ними накануне. Но разве могут братья таить обиду друг на друга?
Оказалось, могут.
Они часто ругались последнее время. Роберту то нужны были огромные суммы денег, то ему приглянулась просторная квартира Боба и он предлагал меняться...его брату всегда что то нужно было от Боба. Разумеется, это всегда относилось к области материального.
В тот день Роберт принес с собой что то...кажется, несколько бутылок пива...они смотрели с ним какой то футбольный матч...потом опять начали спорить....Роберт кричал на него...но все это было так давно...а теперь Боб здесь и он уже два месяца, с тех пор, как находился в этой палате, не видел своего брата. Наверное, просто Роберт не знает, что Боб здесь...ну конечно же! Он просто не знает!
- Роберт! Роберт! - Боб принялся кричать. И хотя где то в глубине подсознания он понимал, что брат не услышит его, но отчаяние способно наделить человека потрясающей верой в чудеса.
- Роберт! Робееерт!
Он уже встал и метался от одной стены к другой, изредка ударяя по бетону кулаками. От боли он кричал еще сильнее.
И вдруг дверь палаты резко распахнулась. Боб остановился и уставился на двух санитаров, приближающихся к нему с явным намерение "успокоить". Вслед за ними появилась и та самая медсестра.
- Нет, нет! - закричал Боб, - вы не понимаете! Вы не понимаете!
- мы все понимаем, Бобби, - за медсестрой в палату вошел и мистер Филипс, - мы все понимаем, Бобби, - сейчас его голос был ледяной и резкий, как кусок железа, - колите, - обратился он к медсестре.
Санитары уже выворачивали ему руки.
- Нет! НЕТ! Пожалуйста!
- Сейчас, сейчас, милый мой...все будет хорошо, - медсестра, пожилая суровая женщина же мазала место укола спиртом.
Боб все еще пытался вырваться, но его сознание уже обволакивал приятный туман. Он дернулся раз...другой...и обмяк на руках санитаров. Уже сквозь забытье он ощутил, или ему показалось? - сильный удар в бок.
Боб очнулся в кабинете мистера Макгрегори с ноющей болью в боку и пульсирующей в голове.
Он резко огляделся и понял, что полулежит на стуле перед столом, за которым сидел сам мистер Макгрегори
Боб уже много раз бывал здесь...бежевые занавеси на окнах, не пускающие солнечный свет, полинявший темный ковер под ногами, темные обои на стена, несколько странных картин, светло-коричневый стол...и сам мистер Макгрегори, равнодушный ко всему, холодный, строгий. Боб думал, что ему около 40-50 лет, и что этот человек никогда ничего не чувствовал. По крайней мере, ему так казалось.
- итак, Боб, вижу, вы наконец очнулись, - мистер Макгрегори сказал это, поглядывая на него через очки поверх какого то листа бумаги.
Боб не ответил. Ему не хотелось говорить. Ему было одиноко и обидно.
- Зачем вы устроили погром? - спросил мистер Макгрегори, скомкав лист бумаги и бросив его в корзину.
- Я не устраивал погром...- Боб почувствовал себя очень растерянным. Ребенком, которого отчитывают за проступок товарища.
- а мистер Филипс придерживается другого мнения. Ммм...вы звали какого то Роберта. Кто этот Роберт?
- М-мой брат...
- но у вас нет братьев. Мы изучили ваши данные, Боб. У вас нет никаких близких родственников, за исключением тетки, но она живет в другом городе... у вас нет братьев, Боб, - мистер Макгрегори поправил очки и теперь в упор смотрел на Боба.
- Нет! Вы лжете! У меня есть брат! - он покрепче вжался в стул.
- Боб, у вас нет братьев, повторяю еще раз. Ни родных, ни двоюродных, ни каких либо вообще. Нет, - врач помолчал, - так кто же такой Роберт?
- У меня есть брат! Есть! - Боб вскочил со стула и всем телом пытался доказать, что говорит правду, - Есть! Есть! Не лгите мне!! Не лгите!! О как я устал... - он вдруг в изнеможении опустился снова на стул.
- От чего вы устали, Боб? - мистер Макгрегори был невозмутим.
- От вас... - тихо сказал Боб, по его лицу покатились вездесущие слезы, - от вас всех...от этих палат...от этих людей... от вашей постоянной ненависти...
- Простите, вы сказали, ненависти?
- да... вы все тут меня ненавидите...вы всех тут ненавидите...и хотите нас убить...да...- Боб всхлипывал и смотрел в пол.
- Ясно, - только и ответил мистер Макгрегори, скомкав и выбросив еще один лист бумаги.
В кабинете повисла мертвая, щемящая тишина, только невнятный полушепот Боба нарушал ее. Наконец врач нажал какую то кнопку на телефоне и сказал:
- Я закончил. Уведите его, пожалуйста. Добавьте ему номер четвертый, а 17 ноль Д вдвое увеличить.
- Хорошо, мистер Макгрегори, - протрещал аппарат, а сам мистер Макгрегори начал что то писать на каком то бланке.
Вошли два санитара, те самые, что держали Боба и, грубо взяв его подмышки, вывели из кабинета. На пороге Боб услышал, как щелкнула печать и опять зашуршала бумага.
Роберт Маккинсли равнодушно смотрел на несколько бланков и протоколов, что держал в руках.
- Параноидальная шизофрения, - небрежно прочел он и взглянул на мистера Макгрегори, - это серьезно? Что это такое вообще?
- Видит всякий бред. Придумывает несуществующие вещи, предметы...людей, - врач развел руками, - но попробуем помочь.
- Долгое лечение? - бросил Роберт.
- о да, лечение длительное...и дорогостоящее, - Макгрегори прищурил один глаз.
- Своему брату я последней рубашки не пожалею! Главное, чтобы все как надо, - Роберт аккуратно достал из кармана конверт и положил его между листами. Затем историю болезни брата от отдал Макгрегори.
- Ох, мы сделаем все, что в наших силах, мистер Маккинсли! - улыбнулся врач.