Однажды в далеком детстве мы с дворовыми ребятами пошли обдирать вишню, растущую у нас за девятиэтажкой, недалеко от остановки.
Нас было человек пять, слаженный отряд собирателей дикорастущих овощей и фруктов.
Так как выбранное нами дерево уже подвергалось нападению других отрядов, то плоды остались на самой верхушке, там, где было высоко и были тоненькие ветки, недоступные для банд предыдущих мародеров и малолетних негодяев.
Основные тягости жизни собирателей были возложены на меня, как самого маленького и щуплого в племени.
Дело было привычное, потому я с энтузиазмом взялся за решение поставленной задачи, и спустя пару минут раскачивался на ветру на самой верхушке дерева, в окружении немногочисленных оставшихся плодов.
За мной сопя забралось еще пара ребят, чтобы организовать ручной конвейер по передаче сорванных плодов на нашу многострадальную землю.
Все шло по заранее утвержденному плану, пока к остановке не подъехал автобус. Из автобуса со скандалами вышла какая-то компания подвыпивших людей.
Потом что-то случилось. Оставшиеся на земле ребята закричали "Шухер!" и бросились на утек.
Висевшие на деревьях пара пацанов стали проворно спускаться, я было тоже, но было поздно.
Мои друзья попали в руки каких-то осатаневших от выпитого двух мужиков и одной тетки.
Видимо это были какие-то защитники живой природы, решившие преподать урок природоведения и гуманности.
Попавшим им в руки пацанам принялись крутить уши (на 360 градусов, против часовой стрелки, что очень обидно) и давать усердно пендалей. Ребята кричал и просил пощады или безболезненной смерти.
Благодаря заступничеству всех Святых, я не успел спуститься на столько чтобы быть замеченным, и потому поспешил забраться как можно выше, чтобы там, ближе к небесам, дождаться решения по своей судьбе.
Это продолжалось, кажется, целую вечность. Внизу шло избиение моих друзей, я раскачивался на макушке дерева, понимая всю опасность и безнадежность моего положения. Когда-нибудь они заметят и меня.
Даже страшно представить какая расплата, и ужасное чистосердечное признание, меня ожидают.
В этот момент экзекуция встала на паузу. Крики внизу стихли, я заметил убегающих от места происшествия моих наказанных друзей.
Внизу шел какой-то невнятный деловой разговор, в котором участвовали еще несколько ранее незамеченных граждан. Видимо это подошла еще какая-то компания от только что отъехавшего автобуса. Компания тоже была "навеселе" и главное превышала по своим боевым тактико-техническим характеристикам исходную.
И видимо у вновь подошедшей компании была какая-то своя, отличная от принятой на тот момент точка зрения на природу и ее сохранность.
А потому вдруг началось неожиданное, свирепое наказание наших обидчиков.
Враги моих врагов - мои друзья!
Внизу разгорелось настоящее побоище, вокруг которого стали собираться неравнодушные к дракам граждане. Пришла делегация и от нашего двора.
Обстановка накалялась. Мир во всем Мире был под угрозой.
Но спасение порядку пришло от неожиданных сил.
Внезапно к звукам битвы добавился еще один громкий звук. Его издавала милицейская машина, которая с включенной сереной прямо по траве подъезжала к месту происшествия.
Из машины выскочили два милиционера и побежали разнимать дерущихся.
Но враждующие стороны и не подумали встать на путь мира и прогресса, казалось, что присутствие третьей стороны только добавило азарта в их нелегком ратном деле.
Тут кто-то хорошенько двинул по кумполу визжащей тетке из отряда наших врагов, да так хорошо, что, она не группируясь рухнула на землю.
Тогда один из милиционеров, стоящий рядом со стволом вишни, достал (не может быть!) пистолет (настоящий!) и произвел контрольный выстрел в воздух.
Пуля прошла в сантиметре от моей головы, попала в вишенку и заляпала меня разлетевшимися брызгами сока.
Но, как ни странно, прозвучавший выстрел, призывающий к миру и согласию, произвел на дерущихся эффект выстрела из стартового пистолета.
Вот теперь началось по настоящему! Стали месить и ментов.
Дело приняло криминальных характер, драка разгоралась, вовлекая в бессмысленную бойню все новые страны и континенты.
Тогда второй милиционер достал свой пистолет и выстрелил в воздух.
Пули в этот день, явно искали меня.
Пуля сбила ветку рядом с моей головой. Я разжал руки и полетел вниз. Через мгновение я упал к ногам стрелка, как подбитый лебедь.
Как-то все отдалилось от моего сознания. Но не так далеко.
Кто-то закричал - "Менты ребенка застрелили!"
Я лежал с закрытыми глазами, не желая разрушать приятную иллюзию зрителей.
Кто-то пробился в первые ряды и спросил - "За что его?"
- Хотел вишенки поесть.
Потом я услышал странный звук - это плакал "подстреливший" меня милиционер.
Сквозь его рыдание выяснилось, что у него у самого двое сыновей. Кто-то посоветовал ему заиметь еще одного, чтобы скомпенсировать моральный урон в народонаселении, причиненный государству его кучной пальбой.
По этому поводу даже вышел небольшой спор, хватит ли одного, или уж с запасом двоих заводить, стрелок-то не промах, может еще в будущем кого-то укокошит.
И тут прозвучала самая страшная для меня фраза - "А где его родители? Позовите их!"
Только не это! Я представил свою маму, вызванную на место происшествия, и понял, что самое страшное еще впереди. Причем в опасности в основном эти, может немного и недотепистые, но в целом неплохие люди.
Надо заканчивать, сдаваться властям.
Я медленно поднялся, держась за дерево и обвел всех мутным, осуждающим, взглядом (как бы оставляя на всякий случай интригу, что может я и подстрелен немного).
Все закричали и забегали. Сняли с меня рубашку в поисках входных отверстий от пуль. Кроме нескольких синяков, кровоподтеков и подозрения на переломанные при падении ребра ничего не обнаружил. Тогда все заулыбались, и милиционеры стали поздравлять друг друга со счастливым исходом.
А народ даже немного разочаровался. Типа, все менты мазилы, только доверяй им спокойствие граждан, в пацана с двух метров попасть не смогли. Стыдоба!
Потом приехал еще какой-то милиционер, видимо начальник стрелков.
Решили все замять. Забрали только первых буянов. Чтобы народ успокоить отмудохали их публично. Удовлетворенный народ разошелся.
Я тоже потихонечку побрел домой, в окружении восторженных друзей, на ходу придумывая разные подробности для обстоятельного рассказа.