Платье Селинды забрызгала кровь. Девочку вело; мысли у нее в голове метались. Она вцепилась в раму окошка. В дверь постучали, затем стали колотить что было силы. Селинда в ужасе обернулась. Защелка поддалась, и в каюту ворвался Джем. Он почуял неладное - почуял еще до того, как услышал крик девочки. Кристалл на его груди пылал ярким пламенем. С верхних палуб доносились крики и грохот.
Карлик бесновался, радостно хихикая. Ворон не прекращая визжал. Лицо Джема исказилось от страха.
- Сморчок! Но ты же...
- Мертв? - последовал безумный крик. От существа исходило мощное, потустороннее сияние. Из его разодранных глазниц текла слизь; его губы, нос и щеки обглодали рыбы; он открывал и закрывал свой огромный рот, но казалось, что голос, рождаясь в воздухе, отражался от стен.
- Глупый мальчишка! Разве мой хозяин позволил бы мне утонуть?
Радуга скулил, не осмеливаясь приблизиться к Сморчку.
Окровавленный и обнаженный, Алам шумно повалился на пол. И тут Джем понял, что зовут мужчину совсем не так.
- Морской Уабин...
- Разумеется, это он - мой источник жизни, моя опора и поддержка...
- Но ты... его убиваешь... - с трудом выдавил из себя Джем.
Все вокруг растягивалось, распадаясь на части. Тесная каюта превратилась в огромный гулкий зал, стены которого сходились под невообразимо косыми углами. Пол двигался, и Джем еле стоял на ногах. Ухмыляющийся Сморчок прыгал и скакал.
- Я его убиваю? Убиваю? Да я позволяю ему жизнь! Понимаешь ли, я дарую ему жизнь, полную горечи, полную мщения, в то время как любая другая жизнь для него потеряна. Я сделал его таким, какой он есть! Повстречавшись с Зензанцем, он начал чахнуть. Сопротивляйся он мне и дальше, его бы ждала погибель! Однако позволю ли я ему умереть? Умереть ради любви к маленькой дурочке? Сколько орбит я высасывал из него жизненные силы, впитывал его мощь? Когда-то давно он был любящим и добродетельным. Потом его предал лучший друг, это чудовище в человеческом обличии - султан Калед. Помнишь эти старинные унангские сказки? Мала - лорд Малагон - был обречен на смерть. Но я продлил ему жизнь! Меня послал к нему господин Тот, и я продлил ему жизнь! Он - то, чем я питаюсь, понимаешь? Разве позволю я ему умереть?
Еще более дикий визг пронзил воздух; смертоносное свечение мерцало и переливалось; между Сморчком и Джемом метались струйки света - искривляясь, они вплетались в лучи, идущие из кристалла. Джем упал на колени. Его тело изнывало от мук. Теперь он все понял. Кем еще был Сморчок - был с самого начала - как не посланцем более могущественной, более темной силы? И кто сейчас говорил его голосом, как не кукловод всех подобных Порождений Зла?
- Подойди, принц Джемэни. Кристалл, кристалл...
- Ни за что! Тебе никогда меня не победить, Тот...
- Глупец! Победа уже у меня в руках...
Лучи света связывали их друг с другом. Однако Сморчок - или Тот - был намного сильнее. Джем почувствовал, как кристалл оторвался от его груди. Кожу юноши жгло, кости ломило. Словно в безумном кошмаре, его с силой толкнули, и он полетел по каюте, врезаясь в бескрайний пол, в отдаленные стены, в пещерный свод потолка. Все дальше и дальше он летел. Вдали звучали отчаянный лай Радуги и карканье ворона.
И Алам - или Мала - тот, кто некогда был веселым приятелем султана, аристократ, который жил с уабином в пустыне и благоволил любой леди, какую бы ни выбрал себе правитель, поднялся, вобрав в себя все потерянные жизненные силы. Подпитанный потусторонней мощью, обнаженный мужчина поймал Селинду и прижал к стене. Она хотела убежать, он схватил ее; она вырвалась; она ударила его, но он не отступал, снова и снова хватал ее, и жуткое эхо его смеха гремело вокруг. Обезумев от страха, девочка лишь мотала головой; на ее губах читалось беззвучное "нет, нет". Она прижалась к широкому подоконнику. Сквозь оконную раму в спину ей бил необычайно, неестественно белый лунный свет.
Радуга - его ошейник мерцал - кубарем пролетел по воздуху. То камнем падая вниз, то взметаясь к потолку, по каюте неистово кружил ворон. На верхних палубах стоял безумный грохот. Повсюду орудовали призрачные каннибалы. Тут и там они вступали в схватку с корабельной командой капитана. Затем сам капитан - в ночном халате, с саблей в руках - ворвался в каюту. Ра Фанана вцепилась в него и кричала, но удержать его была не в силах. Капитал бросился к голому мужчине. Морской Уабин повернулся; из его рта и глаз били лучи смертоносного света. Он закричал, но голос его было не отличить от голоса Сморчка:
- Порло! В тот раз ты меня победил! Тебе не одержать победу дважды!
Сабля капитана со звоном упала на пол. Порло попятился. Его костыль выскользнул из-под подмышки, и капитан рухнул на пол.
Морской Уабин навис над ним.
- Нет! - Ра Фанане кинуться бы к ним, но пол под ногами ходил ходуном. Глыба потолка опускалась вниз, затем поднималась наверх; мебель парила в воздухе; спутанные шторы болтыхались, будто простыни на ветру, а искривленные стены выпирали вперед. Затем бьющий из окна белый свет вдруг взорвался тысячью осколков, которые разлетелись во всех направлениях.
ВСПЫШКА.
После мириад искр наступила темнота, и Джем подумал, что это конец. Затем зрение вернулось к нему, и он понял, что находится в зеленом, благоухающем саду.
Все вокруг заливал яркий солнечный свет.
***
Джем огляделся по сторонам.
- Капитан?.. Леди Селинда?..
Зашуршали листья, и синий ворон переметнулся с одной ветки на другую. Джем с подозрением посмотрел на птицу, на зная, добра или зла от нее ждать. Ворон вспорхнул и исчез. Джем приложил пальцы к вискам и ощутил слабую пульсацию, но сказать точно, внутри его головы она была или снаружи, он бы не смог. Юноша набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Шелестела листва. Цветы кивали бутонами. Затем на свет неуклюжей походкой вышел Радуга; он принюхивался к чему-то в траве. В этом странном солнечном саду его разноцветная шерсть ярко сверкала, почти ослепляя своей красотой. Пес увидел Джем и рванул навстречу. Опустившись на колено, юноша с чувством благодарности погладил лохматую голову.
- Привет, приятель. Ну хотя бы ты здесь.
- И я тоже, - раздался тихий голос.
Радуга зарычал; Джем вздрогнул. Однако Сморчок изменился: от разлагающейся плоти утопленника не осталось и следа; карлик вернул себе прежний облик. Ну или почти. Вместо потрепанной одежонки на нем был прекрасный шелковый костюм, удачно отделанный золотой тесьмой. К тому же, выражение его маленького морщинистого лица было на удивление теплым и приветливым.
Было ли что-то еще? Джем вновь прижал пальцы к вискам. Ему казалось, или лицо карлика менялось? Менялось ли его скрюченное тельце тоже?
Радуга весь извивался, будто пытаясь сорваться с невидимой привязи.
- Господин Джемми, - снова прозвучал голос, - сколько времени утекло.
Кристалл на груди Джема пульсировал. Юноша простонал:
- Нет! Эта уловка, Тот, ниже даже твоего...
- Тот? Господин Джемми, вы же знаете мое настоящее имя.
- Никакое оно не настоящее! Анти-бог, ты держишь меня за дурака?
Маленький человечек упал духом. Он протянул руки.
- Обнимите же меня, господин Джемми. Обнимите своего старого друга.
Радуга зарычал. Его ошейник сиял - сиял и кристалл на груди Джема.
Джем сделал шаг назад.
- Ты не можешь говорить, - вдруг вспомнил он. - Варнава не мог говорить.
- Верно, господин Джемми, а вы не могли ходить! - Карлик улыбнулся. - Помните свои искореженные, негнущиеся ноги? С тех давних времен мы оба многому научились, верно? Однако скажите-ка, что находится в мешочке, висящем у вас на шее? Один из трофеев ваших захватывающих приключений? Не покажите? Не покажите его своему старому другу Варнаве?
Карлик торопливо подбежал к Джему. Привстав на цыпочки, он протянул пухленькую ручку.
- Ты не Варнава. - Джем отвел руку карлика в сторону.
Радуга наворачивал круги вокруг них, скулил и рычал.
- Так ли уж вы в этом уверены, господин Джемми? О, не слезы ли это блестят у вас в глазах? Да, я знал, что вы вспомните старые деньки! Помните, как я учил вас кататься на кресле? Помните, как я раздобыл волшебные деревяшки? Без них вам ни за что бы не добраться до Диколесья и не подружиться с той прелестной девочкой Катаэйн! Тогда как бы вы смогли исполнить предначертанное вам судьбой? Ах, Джемми, я знаю, что вы меня любите - любите по-настоящему. В конце концов, вы обязаны мне всем. Ну пожалуйста, Джемми... Джемми?
Потрясенный и взволнованный, Джем пытался отвернуться от умоляющего лица, но почему-то не мог повернуть шею. Глаза карлика, на которые наворачивались слезы, намертво приковали Джема к себе, и сквозь стиснутые зубы юноша с трудом произнес:
- Варнава... Варнава был хорошим и добрым. Ты... ты же лживое Порожденье Зла. Ты... посланник Тота... Ты и есть Тот!
Варнава - а карлик был очень на него похож - лишь весело рассмеялся.
- Варнава, Тот - да какая разница? Я носил разные имена.
- Что? - резко спросил Джем.
Коротышка положил руку на плечо Джема. Круг за кругом продолжал описывать Радуга, из ошейника которого били лучи света. Раз за разом пес подпрыгивал, набрасываясь на врага своего хозяина, - и каждый раз сила карлика давала псу отпор.
- Проще некуда, правда, Джемми? - Карлик снова усмехнулся, обнажив розовые десны. - Когда-то ты знал меня как Варнаву. Неплохое имечко, да? Ты ведь был Ключом к Орокону. Кому-то нужно было отправить тебя на поиски кристаллов, и именно это я и сделал.
Джем содрогнулся от ужаса. Он вырвался из хватки карлика.
- Нет! Я тебе не верю!
- Ты должен поверить, Джемми... Ты веришь!
Джем отшатнулся в сторону, но надоедливый бесенок тут же подскочил к нему.
- Раньше я вам очень нравился, так ведь, Джемми? - Юноша закрыл уши, однако слова услышал. - Кем бы я ни являлся, я по-прежнему ваш старый друг Варнава. Я - ваш, а вы - мой! К чему лукавить, Джемми? Вы всегда были моим!
Джем разжал кулак. К его горлу подступила тошнота. Он рухнул на траву к ногам карлика, стал гладить его, цепляться за него.
- Варнава, прости меня...
- Джемми, милый Джемми...
Коротышка протянул пухлую руку и нащупал кристалл. Его глаза горели огнем. Радуга неистово лаял. Тогда-то, краем глаза, Джем заметил в саду еще одного человека: улыбаясь, тот наблюдал за происходящим.
Морской Уабин!
В этот подходящий момент Джем пришел в себя. И вот он уже в отвращении бил и пихал Варнаву... Тота... Сморчка, в то время как окружающая обстановка распадалась на кусочки. Затем Сморчок... Тот... Варнава... - все они исчезли, поглощенные другим, еще более грозным врагом. От болезней и ран ни осталось и следа - Морской Уабин, размахивая кулаками, бросился на Джема.
ВСПЫШКА. Пляж. Они извивались на песке.
ВСПЫШКА. Они боролись в роскошном зале.
ВСПЫШКА. ВСПЫШКА. Другие беспорядочные образы явились без приглашения: вот капитан Порло тоже вступает в схватку с Морским Уабином; вот Селинда отмахивается от нападающих, взвизгивает и всхлипывает на пляже, в саду, в роскошных залах, между скалами и высокими изгородями, в грязных закутках. Да, каждому из них был брошен вызов, и в каждой из сцен присутствовал Радуга: в пламенно ярком ошейнике он лаял, подпрыгивал, отчаянно сгреб когтями, не в состоянии вмешаться в драку.
Капитан Порло отразил атаку Морского Уабина; затем Морской Уабин набросился на противника вновь и вцепился тому в глотку. В какой-то момент у капитана были обе здоровые ноги; в какой-то момент он был молодым, в другой - старым; в какой-то момент обнаженный Морской Уабин испускал блеск, в другой - был облачен в просторные одежды пустынного странника. Они сражались на мечах или вступали в рукопашный бой; корабли - призрачные двойники Летучего Зензанца - мелькали в воздухе, направив сверкающие пушки в бушующее море. Это лишь казалось или сквозь дикий рев доносились обрывки старинной песни? Той самой песни о том самом дне, когда старина Фарис Порло свел счет с Уабином из морей? Эта песня звучала вновь в вихре миражей.
Капитан побеждал, капитан проигрывал. Побеждал - проигрывал.
Борьбу Селинды сопровождали другие мелодии. В одежде или без таковой, здоровый и бодрый или охваченный лихорадкой, существо по имени Морской Уабин (или Алам, или Мала) не выпускал Селинду из цепких лап; он то нежно обнимал ее, то отшвыривал от себя; то бил ее, то с силой притягивал ближе, то отступал, сыпля проклятиями; в меняющейся обстановке девочка то поддавалась натиску, то яростно сопротивлялась, переполненная то отвращением, то желанием. Время и пространство отступало назад, мчалось вперед, ускользало в сторону - металось во всех направлениях.
ВСПЫШКА. ВСПЫШКА. Посреди вереницы образов: залы дворцов, сад, пляж, - Джем разглядел и часть борта "Катаэйн" - уродливо искривленные палубы "Катаэйн", на которых в качке на мутных волнах еле удерживали равновесие Раджал, Ра Фа, Таган, Грязнуля, Буби, Эджард Рыжий, моряки из корабельной команды. Там были отравленные дротики, мушкеты, пушки, мечи; звучали крики, выстрелы и лязг стали; повсюду - каннибалы и матросы, матросы и каннибалы - они кувыркались, падали, истекали кровью.
ВСПЫШКА. ВСПЫШКА. Сверкать стало быстрее. Джем наносил удар за ударом; он бил с разворота, бил наотмашь. Раздиралась плоть. Хрустели кости. Из расколотого черепа сочился мозг. Однако плоть, кости и мозги вновь собрались воедино, и Джем, отшатнувшись, затрясся от невыносимых мук, ведь могущество Тота вновь накрыло его. Раз за разом злодей протягивал руку и отнимал кристалл; и каждый раз Джему удавалось вернуть камень; и плоть, кости и мозги раздирались, хрустели и сочились. Юноша видел себя со стороны: издалека, затем чуть ближе и снова издалека. Обезумев от ужаса, он убивал, убивал и убивал.
ВСПЫШКА. ВСПЫШКА. Ночь, день. Жуткая вонь, благоухающие ароматы. Сад, пляж, роскошный зал дворца. Затем все разом: Тот, Морской Уабин, Мала, Алам, Сморчок, Варнава - схлестнули мечи, образовав ослепительно яркую стальную арку, и Джем, капитан Порло и Селинда с криками полетели вниз; в тошнотворной спешке разрозненные сцены слились воедино, а затем, словно ужасов в этом мире было мало, на свет поднялся огромный силуэт триурга! Картинки образов сложились, будто карточный домик, и все их впитала в себя смрадная гниющая плоть... Нет, только не это!
Селинда вращалась в воздухе, размахивая руками и ногами. Еще мгновение - и триург поглотил бы ее, заключив, наконец, с ней Пожирающий Союз... Однако Джем, тоже совершая обороты, вдруг увидел рядом Радугу: он бил лапами, скреб когтями. Из его ошейника вырвались резкие лучи света и, смешавшись с сиянием Кристалла Терона, обволокли сиянием юношу и пса. Фигуры Варнавы, Сморчка и Тота, Морского Уабина, Малы и Алама двигались на их свет сквозь хаос... Нет, только не это!
Отчаянный вопль сопротивления сорвался с губ Джема, и что было сил он оттолкнул Морского Уабина. И Морской Уабин, не веря своим глазам, завизжал и полетел прямиком во всепоглощающую утробу триурга.
***
Тишина...
Кувыркаясь, Джем несся сквозь пространство, сквозь время. Почему не прогремел мощный взрыв? Поглотив Морского Уабина, триург должен был потерять внутреннюю стабильность и наконец-то погибнуть. Каким образом он уцелел? Где-то вдали, будто в обрывке сна, Джем увидел синего ворона: тот метался из стороны в сторону. Не превратилась ли птица, попав под удар магии, обратно в Майуса Энио?
Тишина... Тишина...
Лица - за ними тела - во всех своих обличьях мелькая проносились в окружающем воздухе. Среди них был Лемю, был Леки, был Саксис... Глонд, Малявка... Вскоре Джем увидел Селинду, капитана Порло, а также синего ворона - словно безвольные листья, все они вздымались на гребне пламени. Он закричал им, но они не услышали; дотянулся до них - ничего не заметили. Они стали отдаляться от него. Прошли эоны... или мгновенья? Все выше и выше, напоминая духов умерших, парили они, влекомые зловещим, богоподобным могуществом триурга.
Однако где же Радуга? Джем посмотрел вниз - или наверх, или, возможно, в сторону - и все же казалось, что пес где-то внизу. И прежде, чем Джем успел удивиться, ошейник Радуги, разогревшись до убийственно белого накала, засиял небывало ярко, и затем, в то время, как последние частички сада, бухты и дворцового зала исчезли во всеобъемлющем брюхе триурга, разноцветный пес подпрыгнул невероятно высоко и занырнул в самое сердце чудовища.
Этот прыжок отпечатается в памяти Джема как один из самых прекрасных поступков, которые он когда-либо видел, - и как один из самых печальных моментов в его жизни тоже, поскольку Радуга, сияя всеми цветами Орокона, принес себя в жертву ради спасения своих друзей.
И одного друга, в частности.
ВСПЫШКА. Снова стало белым-бело, и Джем падал.
Он несся к бухте, к скалам.
К саду, к изгородям.
К залу дворца, к пыльному полу.
И всякий раз то с мелодичным позвякиванием, то с неприятным лязганьем рядом вращался потухший, опустевший ошейник Радуги.
Юноша упал, наконец, на палубу "Катаэйн".
Наступило утро, предъявив глазам ужасное зрелище. Кровь была повсюду. Паруса разодраны, бизань-мачта сломана. Корабль сел на мель у илистого берега. Многие из моряков были мертвы; выжившие сидели с отсутствующим видом, едва ли еще до конца придя в сознание.
Но был тут и еще кое-кто. Маленькая ручонка схватила ошейник Радуги.
Джем ахнул.
Вжав голову в плечи, человечек обернулся и пересекся с юношей серьезным взглядом.
***
Тем утром произошла еще одна неожиданная встреча.
Прижимая к себе дрожащего Малявку, Джем, несмотря на затуманенное зрение, заметил на окровавленных палубах вялое шевеление. Неподалеку жалобно мяукал Эджард Рыжий, стонали Раджал и Таган. Селинда распласталась на полу, перекинув руку через спину какого-то незнакомца. Джем нахмурился. Ну разумеется, незнакомец - совсем еще юнец - был ему знаком. А вот синего ворона нигде не было видно.
Девочка подрагивала; юноша подрагивал; глубоко дыша, Джем смотрел на них, словно на мираж. Не замечая разрухи вокруг, вялая Селинда поднялась на ноги, стремясь побыстрее разглядеть лицо возлюбленного.
И тут она подпрыгнула. Попятилась. Снова осела, зажав рот рукой.
- Нет, - прошептала она. - Нет, этого не может быть.