Патриос и Диотис
I
На италийских землях - много городов,
От полисов из Греции колоний.
Не только знатных, но и так себе родов,
Туда заехало устроиться по морю.
Колониальный полис чем-то промышлял:
Маслинами, зерном, сукном иль сыром...
А кто-то разную руду обогащал -
Свинец, иль медь, иль серебро торгуя с пылом.
Под стенами сих градов виноградники растут!
Сады приносят яблоки, гранат и грушу!
И розы дикие у рощ ореховых цветут!
В тени тех рощ - богиням там варкуют душу.
В прибрежной пристани, лазурною волной,
Гружённые добром скрипят триеры.
Там амфоры полны зерном, вином, смоквой,
И мерное разносится звучанье струн кифары.
На улицах тенистых торгуют пироги -
Медовые! - орехом чинены дроблённым.
Каштаны запечёные и ароматные сыры...
И утоляют зной вином, водою приглушённым
Вокруг твердыни - поместья разрослись.
Отстроены с умом, творческой рукою.
Поля же подле них богато разлились -
Волнуются под бризом золотистою волною.
В лугах - царит гуденье пчёл и пастораль,
И пастушок затейлево на дудочке играет.
Коров, овец и коз лишь усладит его пищаль,
Он вывел по туману их, по дымке возвращает.
Ротондами близ полисов прикрытые ключи,
С колоннами из мрамора или гранита.
От них, чрез рощицы богинь журчат ручьи.
Там девы преклоняют стан до чаши малахита.
Они с кувшином в бронзе - по воду пришли.
Ведь акведуковой вода там повкуснее.
С собой, Диане в дар, цветы с венками принесли -
За нагишом скупнуться, чтоб в её купели.
Под портиком - из мрамора - Красавица стоит!
Лишь чуть прикрытая вуалью в обноженьи.
И лук со стрелами у ног её лежит -
Златой! На скинутом из яшмы облаченьи.
Она прекрасна! И взор её над девами парит!
Своей рукой к мистерии благословляет!
Игривый визг красавиц ей в ответ звенит!
И брызги искрами от всплеска рук взмывают.
Сияет белый мрамор бассейна балюстрад,
Мозаика на дне дельфинами бликует,
И обрамленье вязов и дубов сокроет взгляд,
Того кто под серенью таинством себя чарует.
Эх молодость поэта... одна во все века!
Чем вдохновиться кроме как не этим?!
Всё остальное - тлен, печаль и суета!
Девичьей он красе лишь слогами ответит...
На поле подле стен - борьбою заняты мужи.
Оливы маслом все тела их блещут.
Все загорелые, и бороды нередко цвета спелой ржи.
И каждому борцу на выход спину рукоплещут.
По утренней росе, себя они размять,
После купанья в море, выбегли дружиной.
А более достойным чем ещё себя занять?
На них ответственность за целостность отчины!
Борьба, забег, а после на мечах...
Стрельба, метание копья и шара.
Задор горит в их пламенных очах!
Когда в седле им выдать состязанью жара.
Они сыны Отечества! - в том есть всегда почёт!
В любой момент горазды выйти на его защиту!
И их гражданских прав - лукавый не попрёт!
Не только тумаками, но и слогами ему быть биту.
Ведь каждый был из них по младости поэт,
И промышлял стихом у рощ Венеры иль Дианы.
Не только ловкостью даёт отечеству обет -
Муж каждый - знанием изжил в себе изъяны.
Кто ленность красноречью проявил,
Иль скуден стал до здравия и чести,
Иль к пьянству неумеренность явил,
Тому грозит изгнания бесчестье!
Тому кто лиходейством промышлял?!
Презрел права товарищей и дружий?!
Иль похотью и сладострастьем одичал?!
Иль у костра гораздый прятаться от стужи?!
Тому обреют бороду, власа!
Лишая тем достоинства мужского.
И изгнанному светит участь лишь раба.
Так было искони, и не бывает по иному.
Тогда ему бежать, как только вынут за врата.
Бежать в три дня, туда куда подальше.
Ведь только ощетинится блестящая глава -
У каждого изгою найдётся вдруг "пристальще"!
И коли изловят, не миновать ему ярма,
Ведь более нет полиса ему защиты!
Попрал он сам свои природные права!
Коль не хозяин был себе, скотом ему быть битым.
Кто ценность братства не ценил!
Кто мышью жил, жуком иль крысой!
Кто дух в себе свободы честью не взрастил!
По жизни быть главе и бороде той лысой.
Он более не муж и не жена.
Он впредь лишёный прав скотина.
Рабом быть польза от него одна.
Ведь не сумел быть гражданином...
II
Экклесия... Аппела иль Агора -
Народовластье веча, как не назови.
Здесь не бывает овец безумных ора,
Коль слово есть - то с честью говори.
Да, иерархия по старшинству вещает!
Почёт кому, за старость иль умом -
Тот первым свою мысль излагает.
Кто боле скромен в этом - те потом.
Так глупостей поменее родиться.
Ведь мудрость их рожденье упредит.
Риторика лишь образом и логикой творится!
На это есть обычай, на камне он блестит!
На мраморе сияет закон для всей общины!
До каждой буквы, цифры и до запятой,
Мужами он обдуман, лишённый извратины.
За то его и чтут всей полиса страной...
Вся площадь мрамором колонн, фасадами сияет!
Полуденное солнце слепи'т до слёз глаза!
На подиуме эфоры и архонты восседают.
И прочий люд, степенно так, внимает их гласа.
Нововведенья все уж обсудили,
Избрали новые коллегии, взамен былых.
Теперь мужи собранья - суд вершили,
Судьбу решая достоинством хилых.
На пятачке, между трибуной и народом,
На тумбе пьедестала порицанья и суда,
Торговец Диотис. Хмуро восседал он.
Пышна власами его пока что борода.
Его поймали на весах в обмане.
Свинцовы гирьки - корысти ради облегчил.
И тем он полиса - святую ценность ранил!
За недовес крупы, бедняк Сезей и уличил:
"Доколе нам его терпеть?
Чести гражданства недостоин!
Обрить, остричь, и за околицу переть!
Пущай сам по себе живёт изгоем.
Коль жаден был до нашего к нему добра!
Себя чужим достатком и нищетой преумножая!
То значит честь его давно уже хвора!
Уродством совести давно он умирает.
Он плод гниющий средь корзины сочных груш!
К себе он татей словно мошек привлекает.
И прочих, честных к совести, гнильцою заражает.
Так истребит он всю корзину чистых душ.
Он существом своим нам благодать порушит.
Пред Небом смрадом нас своим затмит.
И жадностью своей безумной нас иссушит.
Да и врагу заклятому остатки посулит...
Он нищ рассудком, коль не понимает,
Что пилит сук на коем сам сидит!
Пускай пока того не замечает,
Но вскоре в пасть лисе - сорока с жиру угодит.
И сам погибнет, и нас туда сверзает.
Безумие - удел всех жадных жаб!
Пока избытка он в чужом алкает -
Достоинством и честью становится лишь слаб!
Изгнать его! Ведь на столе нет места рыбе,
Что червем пожрана вся изнутри.
Такую выкинут собакам на отшибе!
Подобным сам питаться ты презри..."
Никто и против не ответил старому Сезею.
Ведь прав во всём. С поличным пойман Диотис.
Ведь рушил тот основу избранной стизёю
И меч Дамоклов над главой его давно завис...
III
После суда, лукавого остригли и обрили.
Лишили всех имений в пользу вдов.
И в ношеном до дыр тряпье выпроводили,
Как раз под ночи полнолуния покров.
И в сизом свете глава его сверкает!
Бельмом как будто видна на глазу!
И он как можно дальше удирает,
Прокляв предавшую его Луну.
Бежит оврагами, болотами, лесами.
Там волки где и прочее зверьё.
Их вой и рык ночными голосами -
Не даст догнать алкающим бесправия его.
Он знает, где его бесчестию спасенье!
Ведь с прочими изгоями тайно торговал.
Лишь на холмах ему имеется везенье!
Там где прибежище - всем тем кто сплоховал.
Там в тростнике, между семью холмами,
Таких же безбородых целый сонм!
Прижитые капитолийскими волками -
Изгои создают свой первый легион!
Там Ромул-атаман ватагу собирает.
Амнистию, лишённым права, объявил.
Он царь! Его изгой так каждый величает.
Он брата Рема родного за шуточку убил.
Потомок он Троянского, бежавшего Энея!
Нумитор дед его - божественных кровей!
И мать его весталка - поруганная Рея!
Родившая от Марса двух тому детей.
Утопнуть должный в Тибре,
Но смоквою спасённый.
Лишённый вдруг груди -
Волчицею вскормлённый.
У холма Палатин -
Фаустулом найдённый.
С женой что приютил,
Ларенцией он сыновлённый.
Сей дерзкий атаман, спасать явился Рема!
Когда Амулий царь казнить того поймал.
Но был казнён тиран, то целая поэма!
И Нумитор отчиной - снова править стал.
Туда ему бежать! К стенам деревни Рима!
Там будет прав опять - правами гражданина!
Бог с тем, что говорят: "Мол куртизанка Акка",
И дюжина её ребят - добыты все вне брака.
Теперь она богиня! Ведь урожайна в детях!
Достатка берегиня! И мать Арвальских братьев!
Кто с Ромулом ходил - на Альба-Лонга битву,
Он честью наградил - отцами быть для Риму.
"Глядишь и повезёт. Найти себе патрона" -
Диотис размышлял, в ночи бежа от дома -
"Клиентом станет он? Пускай его, так будет.
Умением своим - он право вновь добудет!"...
IV
Латинская земля - туманом вся покрыта,
Рассветная заря - росою всласть омыта.
Гогочут гусаки, гусынек собирая.
Уснули мотыльки от дня себя скрывая.
Проснулась уж давно вершина Палатина,
И завертелась вдруг обычная рутина -
Копают тут и там, срезая круто склоны,
В низинках супротив - руб стен для обороны.
И хижины коптят, очагом чуть остывшим,
Над ямками стоят, конусовидны крыши -
Все мазаны на глине, соломою креплёны.
Деревня на твердыне, но дух у ней калённый!
Из женщин лишь одна - кормилица Ларенца!
Теперь уже вдова, ткёт на своём коленце.
Ликторы все при ней - дюжиною братьев,
Впрягли своих коней - для боя обкатать их.
А Ромул думу трёт, давно уже хлопочет -
Ведь женщин увы нет, и то решить он хочет.
Но мысль его прервав, явился вдруг дозорный,
И с ним совсем устав, Диотис встал покорный:
"Вот, сам он к нам пришёл, торговец что от греков.
Изгнали как раба, вновь стать ждёт человеком.
Известен нам давно. Прохвост каких немало!
Да видно суждено, чтоб к нам его примчало."
"Прохвост знач говоришь? Ещё к тому ж торговец?
Садись, чего ж стоишь? Иль ждёшь себе червонец?"
И царь тут сел же сам, улыбка промелькнула,
Хорошая мысля, вдруг искрой проскользнула:
"А знаешь что? Скажи! Как нам невест сосватать?
Дилемму разреши - как с толком всё обстряпать.
Ведь мой разбойный люд, как есть весь безбородый!
В зятья их не берут, муж всякий благородный."
Диотис тут моргнул, зевнул слегка савёлый,
Экспромтом и сболтнул, на хитрость он мудрёный:
"Коль в гости не зовут, пущай тогда приходят сами!
Раз девок не дают, похитим их, облекшись пастухами.
Устроим праздник... к примеру накануне сбора урожая.
Хотя уж нет, не лучше ли когда овца отарою рожает?!
Всех созовём к себе соседей, ближних, дальних...
И игрища устроим, и в дар ягнят дадим увещевальных.
А как прельстятся сабиняне, ягнятами дарёными с вином,
Хватаем дочек незамужних, и скопом прячем их в свой дом.
Конечно же мужы те - до вражды вплоть возмутятся.
Но то уже при внуках их от нас - войной будет решаться."
"Гляди ж какой хитёр, оказывается грек!
Но тем не мене, вижу в сём вполне себе успех!
Так будет же по сим твоим советам!
И быть тебе Патриосу дозорному - клиентом!
Он верой с детства под моей рукою промышлял!
За то себе немалых почестей от щедрости снискал.
Так будь же ты отныне под его фамильей!
Глядишь, и вскоре станешь управлять флотильей..."
Клиент... по сути то же что обычный раб.
Однако ж нет! Ты младший чин семейных тяжб.
Патрон - Отец. Клиент увы не сын.
Фамилии ж одной. Домен у них един.
Клиентом став - отныне стал ты патриот.
Таков обычай - Патрицию ты впредь оплот.
В хозяйстве ты всю тяготу его несёшь.
Коль денег тому надо, то все и отдаёшь.
Кормиться будешь лишь с руки патрона.
Имение и честь его беречь впредь от урона.
Коль битва - то пред ним иди вперёд...
По сути - беглый стал патрицию холопий рот.
Великая ирония божественной судьбы!
Отечества лишь только что - был Сыном ты!
Но вот уже, призрев его к себе оплотом -
Стал чуждым совести и чести - патриотом...
Солмат Ёшиши
Стоит ли продолжать эту историю?