Бронзовая Чаша. 

        I. Лачуга рая. 

По морю пеною шипя волна несётся
И накатившись на берег о скалы бьётся
И пляж во мраморе собою накрывает
Прильнув всей грудью - нежно отступает

И волоча ту гальку вслед себя
Шурша её катает искренне любя
Игриво в море перекатом погружает
И вновь восстав - обратно возвращает...

Блистает солнце яркое во мраморе всём том
Слепя прибрежьем Аттики команду с короблём
Что на море галерою кладёт по ветру путь
Земель иных разведать иль за руном дерзнуть. 

Над скалами леса сосновые благоухают
И чайки с криками пред сенью их летают
Цикады мириадой знойных голосов
Владеют безраздельно хвоей тех лесов

И бриз полудня те душные красоты овевает
То накатив, то схлынув - тем хором управляет
И можжевеловый витает прянно там дурман 
В студёной щели ручей рождает дымкою туман

И ежевики сочной её склоны стебли оплетают
Что птиц певучих гнёзда во тени скрывают
И дикий виноград по скалам оголённым вьётся
И юрким ящеркам вольготно в лозах тех живётся. 

Чудна собой средьземноморская земля
Морями тёплыми Эллада вся окружена 
Ветра над нею облака перистые гоняют
Душистых трав там терпкостью витает

И птицы сказкою нектара льются до зари
И пеньем звонким благородят кущи, кушери
И дикая олива сочно млеет в тех ветвях
И кипарисов свечи в тех шуршат ветрах

Достойно бродят там олень в дубравах
Свирепый вепрь гроза лесов удалый
И реки пенно водоскатами шумя
Лебёдок приютили в затонах у себя

Меж горных склонов дивные орлы парят
Выслеживают горных ланей иль ягнят
В лесах каштановых мурлычат нежно рыси
И даже львы порой с долин взывают в выси

В лагунах под каскадом горных рек
Игривых нимф наивный ищет человек
И в вязах он как бы сатира наблюдает
Копьё метнёт чудак - химеру изловить мечтает

Философы в тех дебрях постигают бытия
Пытаясь умно отыскать в себе себя 
Поэты блаж чудную на досуге сочиняют
Атлеты состязаясь - что не попадя метают

Герои бродят друг за дружкой в приключеньях
От подвигов их дерзких миру нет спасенья
То Трою разорят, в Тартар вдруг снизойдут, 
С Олимпом то заспорят иль Ойкумену сотрясут. 

В священных рощах растут там древние дубы
Под сенью их цветут диковинные ягоды-кусты
Девицы на лужайках леса лирою прельстятся
И от избытка чувств - изящно танцами резвятся

Подле ключей - святилища с колоннами стоят
Ручьи в купелях дивных искряся там журчат
Над ними изваянья дев длани простирают
Их нежный мрамор светочем в тени дубрав сияет

Средь сизых елей ротонды купол вознесут
Поэты в них томясь - стихи гетерам чтут 
А те в ответ лишь снисходительно смеяся
Мечтают о героях - их дерзостью дивяся

И пастушок там с флейтою пасёт овец
Пот утерев - на поле песнь тоскует жнец
И вол его в тени платанов арбу подпирает
И пёс ленивый лёжа рядом мух гоняет... 

Там девы гибкий, чуть прикрытый стан
И сок граната плещется в её устах
Она спускается к ключу студёному под гору
Улыбкой радуя в росе ту утреннюю пору

Кувшин на плечике изящно медный так несёт
Стесняться некого - приобнажив чуть грудь идёт 
В пучёк подобраны иссиня-чёрные власа
Миндаль с маслинкою являют томные глаза

И взор от первых солнца лучиков щуряся
Заигрывает с морем, что под горой, смеяся
Дельфинам он, что в пене изумрудной - подмигнёт
И в даль вслед облакам мечтательно плывёт

У ног её петляет мрамором тропинка 
Её спустила вниз дубравная долинка
Вершин промеж - что вольно разлеглась
И звонким ручейком лениво в море излилась

Бежит ручей чуть сбоку от той девы
Журчит нескромные он ей напевы
В каскадах же игриво возмущаясь
Клянётся ей в любви, к подножию сверзаясь

И там прикинувшись вдруг заводью укромной
Прельщает деву с ним скупаться томно
И брызгами он водопада всю её омоет
И сердце девичье на время успокоит. 

И бронзовый загар её он нежно ототрёт
Песочком перламутровым к груди её прильнёт
И будет он шептать ей льстиво ласку
В тех грёзах нежных погружая в сказку

Но спину обнажёную вдруг солнце припечёт
И вдруг вскочив - та дива в море синее нырнёт
И там с волнами шипуче-пенными резвяся
Она забудет про ручей - в лазури веселяся

И буревестник лишь свидетель нежной наготе
И кедров сень цикадным хором вторит той мечте
Что дева в неге волн себе задумавшись творила
И чем себя она во снах своих причудливых томила

И вдруг уйдя во глубину тех бирюзовых вод
Большую раковину с волненья рифов достаёт
И выйдя с ней на пляж белёсый - ди'вяся ликует! 
И море каплями на бёдрах тех крутых бликует

И кружится та дива - у бриза страсти распаляет
Но вдруг ладонь к губам прижав - нечто вспоминает
И бросив на песок затейливу ракушку - 
Бежит быстрее ветра в скал укромную ловушку

И в водопаде - моря соль с себя смывает
Хитон свой невесомый с песочка подымает
Тунику закрепив на мокрое плечё
Она бежит туда где бьёт родник ключём

И опускается коленями на мрамор гладкий
Тех плит что обрамили ключ изящной кладкой
В тени под куполом с колоннами ротонды
Нашли стрекозы и шмели свой дом укромный. 

Кувшин свой медный дева споро наполняет
И в саламандру улыбаясь брызгами плескает
Смеясь подружке давней той своей
Вздымает на плечо сосуд травлёный сей

И возвращается в долину той тропинкой
Любуясь как ковыльные веются травинки
И всякая во травах жужа стрекочет суета
Цикадам в соснах что симфонией хвалит себя

И к хижине из камня дикого она подходит
И тот кувшин студёный к очагу низводит
И тут же в сад бежит к яблоням и грушам
Набрать плодов, со хлебом свежим их откушать

И козы вдруг завидевши хозяйку
Сигают с плоской крыши прямо на лужайку
А дикий кот под можжевельником в тени
Уверенно, всё также безмятежно спит... 

Там каждый бы мечтал близ девы той родиться 
В дубравах тех шуршащих чтоб с нею обручиться
И взявшись за руку сигать со скал в волну
И нежиться в тех волнах в закатном вечеру

И выйдя на песок скрипящий под ногами
Бежать всё так же за руку под месяца лучами
И звёзды с ней, смеясь за сбивчивость считать
И плечи ей с грудями нежно целовать

Прожить с ней жизнь долгую в лачуге
У моря... Нежно так заботяся о друге
Она растит тебе под окнами цветы
А ты от моря добываешь ей дары

Обнявшись вечерами сидя у костра
Вы понимаете - что жизнь ваша полна! 
Детишки нежно спят в кроватках под окном
И жизнь прекрасным чудится вам сном... 

А утром ароматны уж напечены хлебы
И вы, смеяся сада вашего вкушаете плоды
Из крынки разливая козье молоко
Вы пьёте досыта! И на душе у вас легко... 

На вечер рыба запечёная прям с моря
А может и яичница, иль сыр, иль репа с поля
Под сок граната с виноградовым вином
Грейпфруты, персики, черешня сорванные днём... 

И вот уж звёзды вы считаете по новой
И птиц ночных чаруетесь в хвое кедровой
Друг к другу вы прижавшись до зари - 
Одни глядите парой сны под свет луны. 

И жизнь прожив, в гармонии ликуя
С гречанкой той, о вечном помятуя, 
Вы в детях обретёте вдруг внучат
Которые вас в мир иной и спроводят. 

Но приобщившись таинств элевсинских
Вас не пугает восхождение к единству
Коль жизнь прожили в любви славно
В ином рождении соединит вас справно

И снова встретитесь под полною луною
Не помня предыдущего - узнаетесь душою
Прильнёте вновь друг к другу сердцем
Зардевшись, страстно обовьётесь танцем

И снова рай устроив в шалаше
Жизнь новую продолжите душой к душе... 
И находя друг друга так в перерожденьях
Нечайнно во дворце найдётесь вы в забвеньи

Пускай друг друга сразу не признав
Богиней к страннику взорами пристав
Иль дланью нежно к лику прикоснувшись
Полюбите друг друга, сердцем лишь очнувшись

И с нежностью нетронутым цветком любя
Пройдёте путь иной во чистоте храня себя
И приобщитесь новых жизни таинств
Последней чашей в вечность причащаясь

Познаете иной вы план и смысл бытия
Где ближнего любить гораздо слаще чем себя
Где светом лишь сияя - можно возродиться
И миру этому любящим ангелом лучиться

Свершившись осознаньем два в одном
Вы вознесётесь новым Неба престолом
И в вашем свете прочие будут молиться
Чтоб в высшем мире также возродиться... 

Наследьем с вас - им чаша в бронзе отлитая
Усердием всех жизней зеркально что блистает
Наполнена она хрусталью ключевой воды
И всё то плод мечты вашей любви... 

                       II. Теомах

Рассвет... Волнами море камни точит 
Уже сокрылись тайны звёздной ночи
И музы лунного сиянья укрылись до поры
И нимфы с игрищ искали в кущах тишины

Кентавры разбежались по степным полям
Сатиры все попрятались по буковым корням
Морфей уж притомился править дивной ночью
Его смущавшие сирены - наморе сомкнули очи

Растаяло всё волшебство и наваждений миражи
Туман все долы заволок, эфир озябнувши дрожит
И каплями росы осели в нежных травах грёзы
Зарю почуяв - в благоуханьи распускались розы

И Гелиос востав - мистерии иные пробуждает
Лучами дивноцветья прочь созвездья погоняет
И лишь Селена - томно-полная луна
Бледнея, дополняет в той лазури облака

И рощи оживают чудны'м разноголосьем
И злаков диких бризом веются колосья
Олень из леса на опушку изойдёт
Туда, соперник вызов где ему ревёт

И будет стук рогов там в скорости зачат
За то кто право обретёт творенья оленят
И только дятел вторить станет тому стуку
Гармонию лесную досужему являя слуху... 

А по другую сторону от прибрежной бухты
Там где брега не столь обрывисты и круты
Из хижин каменных возносятся дымы
В них обитают красоту ценящие умы

Бытуя скромно при морском просторе
Те эллины дороже жизни ценят волю
И не стихиям поклоняются - лишь красоте! 
Искать её самозабвенно готовы всюду и везде:

В речах, в поступках иль во внешнем виде
Во шторме гиблом прелесть им дано увитеть
Порывы бурь, величье гор их вдохновляют
И миру подвиг в удивление явить алкают... 

Но утро как обычно безмятежно занялось, 
А подвиг дерзкий явить покуда не далось, 
Все занялись таланта рук своих делами
Спеша усердия обогатить себя дарами

На скалы коз с овнами выгоняют пастушки
Смеясь кричат друг другу каверзно стишки
И каждый метит стать софистом иль поэтом
И Ойкумену обойти - геройствуя при этом. 

Как и везде - девицы по воду к ключу спешат
Друг дружку щипля приобножением смешат
И томно млеют от недосказанных фантазий
Сердечком вожделея брачных чувств и связей

Хозяйки накормив всех - чистоту блюдут
Та уж стирает, иные двор старательно метут
Кто ткачеством обыденно под смоквою занялся
Иль сок давить с подругами к вину принялся:

Хитон поддев за пояс поверх бёдер
Подвяжут грудь широкой лентой выше рёбер
И обручившись - водят с песней хороводы
Танцуя в винограде - с грацией меняют ходы...

Отшиб афинский имеет быт простой
И странник всякий сыщет здесь себе постой
Но раб - по средствам здесь не приживётся
Всё лишь рукой свободного куётся

Гончар вращает сам себе свой круг
За хворостом до леса ходит его друг
Живёт и хлеб тот ест своим трудом
Корзину спозаранку уж принёс с углём  

И рыбаки торопятся уж по морю ладьями
Чтоб изловить морскую невидаль сетями
Но лишь миног к ставриде по волнам найдут
На рынок их к обеду с осменогом и снесут. 

Отчалили от пристани груженные биремы
На приколе стоят воинственно триремы
И в даль уносятся в узорах паруса
И вот уж горизонта их скрывает полоса

Увозят они в амфорах вино и дар оливы
Окрашенные ткани цвета спелой сливы
Вернутся ли обратно - никто то несочтёт
Но всякого на бреге кто-нибудь да ждёт. 

От верфей гомона проснулся порт Пирей
Стяжатель благ от берегов иных морей
Стучат уж в наковальни дельно кузнецы
По улицам разносят ароматные хлебцы

И все спешат в купечьем том аншлаге
На мачтах колыхаются их заморья стяги
На пристани уж сложены готовые тюки
И полиспаста к ним уж тянутся крюки

Лебёдкою груза те на борта сгружают
И дар воздав богам, с надеждой проважают
И чайки им тоскливо песнь свою поют
И жрицы Афродиты гостей возврата ждут...

Но есть Пирея близ-подаль укромно место
Не всякому досужему оно известно
Живёт у брега дивного во роще над скалой
Аскет - по камню промышляющий рукой

Он богачам афинским - всем известен
В скульптурном деле им он интересен
За виноград с инжиром великое творит
За то великое ценитель всякий его чтит

Когда-то пастушком бытуя, сиротой, 
Поденно промышлял козлами и овной
По скалам их и долам с толком выпасая
Сидел над морем дух эфиром восторгая

Любил он лицезреть затейливость движенья
И впячатляться красотой величия мгновенья
И по ночам на сене звёзд падения считать
Душою средь созвездий воспарить мечтать. 

Запечатляя ароматы, образы и вкусы
Имел лишь к красоте божественной искус он
И между дел и перегонов - в глине то ваял
И тою блажью пальцы к форме обучал

И вот однажды, купаясь в море на досуге
Близ скал из мрамора где жил в лачуге
Ловя со дна моллюсков, крабов, всяку рыбу
Которыми питал свою отрочию утробу

Он вынырнул нечаянно в сокрытом гроте
Куда есть путь лишь в скальном извороте
Что под водой проходом ото всех сокрылся
И повелением стихий божественно творился:

Просторная, во мраморе сияющем каверна
Высокая, с трёх щелей лучилась откровенно
Заводью бассейна причудливо плескаясь
Лучами в изумрудных водах преломляясь

Она таила дивное сокровище своё, 
Во мраморной стене сокрытое её, 
Кристалл молочно-лунного хрусталя - 
Ключа с журчаньем воды омывали! 

Широкий, в два геракловых охвата
Он возвышался в достоинстве агата
На олимпийских два атлета роста, 
Коль счистить наслоения коросты. 

Таинственный оракул в нём светился! 
Иль бог небесный в камне воплотился? 
Гаданий много. Но ясно было лишь одно
Прекрасное в явленьи сём заключено... 

И Теомах от юных лет в том камне потерялся
Иссечь оковы скрытой тайны подвязался
И утреней порой во грот являясь - всё глядел
Искал он форму между прочих своих дел... 

От глины вскоре он дошёл до гипса
На статуи ходил по Греции дивиться
Не только до Олимпа - и до Рима он дошёл! 
В тех изваяньях пониманье таинств он обрёл. 

Гребцом он нанимался для странствий на галеры
И шёл от юных лет на дерзкие аферы
Чтоб побывать в Александрии иль Карфагене
Для постиженья таинств камня и умений

И в Риме он питался с лепки ларов и пенатов
И восковые в бюсты восстанавливал утраты
Тех предков что патриции как родовитость чтили
И с тщанием особым как доказательство хранили. 

Ему был ниспослан с рожденья секрет
На кончиках пальцев иметь память черт
Кого бы длани рук его едва ль коснутся
Во мраморе те будто всею сутью обернутся

То утешеньем Неба дано было сироте
Что мать взыскало при рожденьи на одре
Отца что с парусом в морские свергнуло пучины
И вскормленного милостью пирейской лишь общины. 

И тем секретом во странствиях он промышлял
И тайны изваянья тел на пальцах постигал
Смиряя прелести титановой в себе гордыни
И проявляя духа лишь Загреевой твердыни... 

Вернувшись же в свою приморскую лачугу
Всё время посвятя сакральному досугу
Во мраморе заказы дерзкие аскет ваял
Которые с успехом обретали пьедестал

Весь гонорар определял он сиротам 
Немало помощи оказывал вдовам
Себя же подчевал лишь фигой с виноградом
В гостях же - разговляясь лишь гранатом

До всякой блажи он беспечен был мирской
К вину и похоти имел в душе вершин покой
Богатство с властью с ним столкнувшись - увядали
И вор с разбойником завидев аскетизм его - бежали. 

Иная страсть им против всех обыденных владела 
И душу всю его в своих руках имела
Она приснилась в виде девы непорочной чистоты
С тех пор о ней лишь грезились его мечты

Она сияла словно в молоко калённое железо
Иль словно божества невиданного жезл
И форм своих во свете том скрывая
Она душой явилась в грёзе той нагая

Лишь лико её полное любви
Тот свет во сне мгновеньем проявил
Толь материнскою печалью он лучился
То ли сестры заботливой о братце он милился

Иль скромной непорочностью жены - 
Во лике том черты отражены? 
Вся женственность пылала там и материнство! 
С девичьей чистотой - в божественном единстве... 

И тайну ту преискренне храня
Он в воплощеньи не терял и дня
Добыв сверло, зубило, молот
Им первый скол в пещере был отколот

Расчищено пространство вкруг хрусталя
Протока в сторону отведена с ключа
И пол след за бассейном образовался
И чаша под ключём в стене, с которой упивался

Святилище за годы Теомах сточил во гроте
В коринфский облачился мрамор ордер
Колонны, балюстрады, купол свода 
Чудные барельефы и изящные обводы 

И стройные ряды колонн дюжины квадратом
Орнамент моря всюду применён витиевато
И три расщелены до окон в конус сточены
Чрез них знаменья солнца в центр явлены

По центру же квадрата на пьедестале пола
Стоит Она! - Богиня с лунным ореолом
Изящная как тысяча-одна прекрасных дев
Одной рукой постамета цилиндр подперев

Другой же длань призывно опускает
И некий дар с неё принять взывает
Иная прелесть явлена в той девы наготе
Она прекрасно непорочна! Как во сне!

Стройна и нежна, станом идеальна
Изящна пластика её и гибкость доскональна
При сокровенной наготе - вся целомудренна она
И грудь её - и утончённа, и вроде как полна

Везде проявлены строение и идеальный контур
Динамику движенья во статике скрыл автор
Эмоции и мысли члись в том лунном камне
И даже ход судьбы и жизни путь во взгляде явлен

Сей идеал был жив! - на зависть всей Элладе
Вся суть души проявлена в кристальном ладе
И Теомаха омрачало лишь одно - 
Той чистоты коснулся взгляд его! 

   "Как мог презренный червь земной? - 
   Опошлить взглядом непорочность Той! 
   Как мог он наготы Её свершеннейшей дивиться? 
   Как мог Душою дивной впечатлиться..." 

С тех пор гиматием прикрыта статуя была
В пурпуре - не смущала почитателя она
Лишь лик её с десницей себе он дозволял
И взгляд её смиренный о судьбах мира почитал. 

 - "Кто Ты, явлёная во сне?" - 
   Он задавался сам в себе - 
   "Ты точно не порок пороков Афродита! 
   Пускай прелестна, но нет души твоей у Артемиды! 

   И целомудренность Афины не чета твоей! 
   И Гера-мать - гневливых лишь полна страстей! 
   Деметра, Гестия неймут что во тебе сокрыто
   И Персефона лишь тень в тени Аида... 

   Ты воспаряешь в звёздах, они приземлены в Олимпе! 
   Царица ты небес! Они лишь - возгордившиеся нимфы. 
   Я был заносчив, ища тебя во внешней красоте 
   Но ты иная, твоя божественность - в Душе... "

И Теомах от речи той случился опечален
Искал сокрыть он наготу отчайно
И вот, проснувшись как-то рано по утру
Он осознал решение его терзающих потуг

И тут же закипела им нача'тая работа
За камнем нужным началась охота
И вот с Египта порфир ему свезли
Из лучшего что там найти смогли 

Во камне, с блоков Теомах ваял фрагменты
Покрова с пеплумом во складках элементы
И тайно их в пещеру ту чрез волны проносил
И к изваянью плоскость к плоскости лепил... 

И седина в браде уж проявилась Теомаха
Но юность глаз являли бровей взмахи
Когда у ног багрянородной он сидел
И в лико Матери Вселенной всей глядел! 

Из под багрянца взгляд её укромный
Взирал на сына с умилением, печально-скромно
Десницей - к миру лучшему он звал
И вечность - в дар душе лишь предлагал... 

23.01.2023, утро - 10.02.2023 03:25
 

         III. Афинский вечер. 

Литьё по бронзе - особое искусство 
Не то что ремесла чеканщика стезя
Отлить из бронзы благородной бюсты
То таинство коварней по меди бития

Покуда медь по сути мягка  
Умеючи - тянуть её легко
На вид особливо она приятна
Коль притравить до патины её 

Совсем иная сущность бронзы
Приблагороднейший металл! 
Прочна! Звенит! Тверда и востра
Все сплав изящества в себе стяжал! 

Составы разные той прелести бывают 
И олово вернейший ее друг
Но самой благородной издревле считают - 
Гепатизон! Вершина то творенья рук! 

Чёрная! Коринфа эллинского слава! 
Пурпуром царским отливает в той красе! 
В ней медь дружна со серебром и златом
И цену выше золота давали ей везде... 

Римская провинция - древние Афины
Уже потускла слава тех былых времён
Но всё ещё чудны её во мраморе седины
И всё ещё сияет непорочной девы Парфенон

Ещё стяжают мудрость философы на улах
Ещё о вечном ведутся споры во дворах
Ещё поэты прозябают в древних музах
Ещё во мраморе блистает всё! В цветах! 

Ещё не срублены священных рощ дубравы
И статуи героев покуда в них стоят
И по ночам мистерии в них правят баллы
Изяществом прекрасных в целомудрии девчат

Доныне здесь вино водою разбавляют
И глупость с пьянством не в чести
И соками оливы тело умасляют
Чтоб чистоту в достоинстве телёс блюсти

Ещё пока в амфитеатрах доблесть восхваляют
Комедией разносят алчность в пух и прах
В гимнасиях мужей достойных воспитают
Способных честь держать и словом, и в мечах

И всё же - то не те уж славные Афины
Давно отжила Перикловых высот пора
Местами уж проплешины в руинах
Гражданских Рима войн то властная стопа... 

На шумной улице, недале от Агоры, 
Литейщик жил по бронзе - Гамерон
Он в мастерской ваял из гипса формы
Известный с чудных форм своим литьём 

Характером на редкость добронравный
На внешность - чистый Аполлон и Геркулес! 
И праведно живёт, и честью твёрдой славный
И голосом своим имел немалый вес

Особо почитал красавицу Афину - 
Прельщала мастера той девы чистота. 
Не забывал хвалы воздать и Апполону
Гефесту благодарность особо вознося. 

Напротив - обитал философ Аристид 
Ближайший друг его от юности и детства
От малых лет всё что-то там мудрит
И медь чеканит на досуге в домоседстве

Не то чтоб это было греку ремеслом
Тянуть кувшин ему - сопутствием усердье
В миру же знания учительствовал он
И всякое оказывал миру милосердье

Частенько, угощая друг друга чашею вина
По вечерам друзья вели досужие беседы
И в этом дружба их спорами случалося полна
Но в спорах тех и тени не случалося обиды

Бывает дискутируют до полночи в свечах
Свидетели им в том лишь небеса и звёзды
Устанет притомившийся угольями очаг
Нетронуты мерцают винограда грозди

И смоква тенью красочно стоит
Посредь двора сгущая сумрак
Сверчёк им вторя откровения сверчит
И город мнится сверху словно призрак

Сидят они под смоквой у костра
За столиком резным из мраморного камня
И песнь девичья в рощах слышна до утра
Горячих юношей дев ради в подвиг маня

А где-то рядом у сквера в кипарисах
Кифара одинокая стомившися брынчит
Печальник юности в тех цветах ириса
Девичье сердце явиться под луну молит... 
 
 - Не понимаю вас я христиан
   В чём толк собравшись куралесить? 
   Нет в вас благого грекам жития! 
   В чём смысл тайно благовесить? 

   К чему вы попираете родных богов? 
   Скажи - что сделали они для вас плохого? 
   Иль не достаточно Афины вам даров? 
   Зачем из Сирии вы восхваляете Иного? - 

Пригладив бороду риторил Гамерон
Устал за день труда он славно! 
Отлил изящную для омовенья чашу он
До зеркала ж довесть - дел ещё изрядно

В плетёном кресле римском за столом
Он впечатлялся упоённо звёздным небом
Пред ним на блюде сыр овечий посечён
Кувшин с вином, лепёшка, чаша с виноградом

Хлеб, к слову - тут же на углях был испечён
Хозяйкой нежно-статной в очаге дворовом 
Медком помазан и орехом грецким придроблён. 
Сама она уж спит на ложе, дома под покровом

На свет свечей летают рядом мотыльки
К себе притягивая всех мышей летучих
И филин в смокве ухает устроившись в ночи
И гусь в подворье сонно изредка гогочет. 

 - Ну это ты от лености, мой брат, ума! 
   Стыдно', ей богу ж - не понять простого! 
   В сей "Кирие елейсен" истина проста - 
   Мы милости испрашиваем с Бога! 

   Чего ж тут грекам не имеется благого? 
   Все издревле так предки делали у нас! 
   То одного попросят, то кого другого
   А мы к Единому возносим лишь свой глас. 

   Не палестинцев то увы прискорбная вина
   Что мы умишком до простого не допёрли
   А ведь Агора то афинская мудростей полна! 
   А "Абсолют" не поняли - умы до дыр лишь стёрли. 

   Ну да - мы тайно Бога исповедуем себе
   Так что же в этом есть другим дурного? 
   Ведь сказано - бисер не мечите вы свинье, 
   Чтоб чистоте его попрания не сталося худого

   И между тем приход наш искренне открыт
   Для всех кто этику души и красоту приемлет
   Коль тягу к истине кто вдруг благоволит
   Средь нас тот ущемленья не потерпит. 

   Суди ты древо по плодам его! 
   Где виданы от нас плоды нечестья? 
   Благим примером мы исповедуем в миру Его
   Для нас страшнее смерти - творить бесчестья! 

Вино светлёное водой из чаши пригубя
Философ Аристид вприкус заел то сыром
И разломив лепёшку с жара коркою хрустя
Учтиво оделился другу, воздав с миром. 

 - И всё таки не ясна мне та дерзкая хула, 
   Что вы с презрением все божества попрали. 
   Ты погляди - в Афинах какие чудеса, 
   Ваятели столетьями на улицах создали! 

   Повсюду статуи прекрасные и дивны алтари! 
   Блистает солнцелико их белоснежный мрамор! 
   И лик богинь подобен нежной росами зари
   Величественны в колонадах строгих храмы

   И нимф игривых при купальнях причудливые позы
   Атлетами герои у фонтанов красоту всю ту хранят
   И в парках млеют ароматом чудным алы розы
   Пруды под ивой Вавилона пернатой братией пестрят

   Признай - Афины центр мирозданья! 
   Со всей империи здесь лучшие умы! 
   Нас призывают ради мудрости познанья
   Из Рима и Александрии - высшие чины! 

   Повсюду ипподромы и амфитеатры! 
   Святилища изящно в камне явлены
   И кущи рощ при них. От моря нежны ветры
   В дубравах древних их шепотки чудны

   А изваянья бронзовых коней?! 
   Какая мощь! Литьё как выполнено славно! 
   И много ведь по улицам из мрамора затей
   И хлеба дух по ним благоухает ароматно

   А женщины какие! Какие дев истомленные взгляды! 
   Прекрасны пластикой и гибкостью - достойные любви! 
   Повсюду белоснежные, багрянец, пурпурные наряды! 
   Каменья драгоценные во злате-серебре на их груди... 

Тут Гамерон немного замечтался
В углях умаслился притухших взгляд его
Вина отпил, за ухом крякнув почесался
Решив что хватит с демагогии того. 

 - Согласен брат. Всё то прелестно
   И прелесть та шикарно глаз манит! 
   Но глянуть стороной и радость неуместна
   То Диоген из пифоса нам сквозь века гласит! 

   Не мене ярче было и в его ведь время. 
   Пожалуй даже лучше - коли не сбрехнуть. 
   Однако же стяжал подвижник себе бремя
   Искал он человека - людей чтоб упрекнуть. 

   Средь бела дня, зажегши факел света, 
   Бродил по городу и спрашивал людей:
   "Не видел ли кто вдруг здесь человека?" 
   Но не нашёл в толчее тайны сей. 

   Ему в ответ с презреньем лишь смеялись - 
   "Что за чудак из бочки вылез вдруг?" 
   Кто поумней, с прискорбьем огорчались - 
   "И это был по мудрости когда-то друг?" 

   Представь себе какая мощь и сила? 
   Сабакой прозванный, не человек - могила! 
   Могила немощи духовной и страстям! 
   Он подвиг духа искренний явил всем нам

   Не даром царь великий Александр
   Сказал: "Не будь я ныне Александр - 
   То жизнь прожить я Диогеном бы хотел! 
   И дух его в достоинстве б имел!" 

   Он крайность противопоставил лицемерью
   И тем закисший словоблудьем ум потряс
   И даже царь не смог противиться его веленью - 
   Пред ликом солнца с бродяги слов угас

   Гетеры лучшие ему в ученье поступали
   Чтобы дивить примудростью иных своей
   Платон несчастный пребывал в печали - 
   Стыдясь при Диогене искренних речей

   Своим протестом достиг он пониманья
   Что всё что описал ты - лишь временный мираж
   И римская стопа - его не раз являла развенчанье
   Поправ до праха всю самости с гордыней блаж

   Вчера ты был земли всей господином
   Сейчас уже гляди - всего лишь чей-то раб. 
   Взываешь небу о милосердии к его сединам, 
   Но сам ни разу не призрел о милосердьи тяжб. 

   О-о-о, много ли порушено империй? 
   А Персеполис не знал ли как горел? 
   Сожжёно в нём изрядно творческих изделий! 
   И даже места не найдёшь развеялся где тлен

   Афины... Велика их за столетья слава! 
   Но помнить будут - не те фонтаны, алтари. 
   Иные варвары сожгут её все храмы! 
   Идея лишь дотянет до иной поры! 

   Закисла мысль, мудростью блистающей Афины 
   И стройный лад её статей жирком увы обвис
   Философы сничтожились до происков скотины
   В своих страстях и лизоблюдье постучали в низ. 

   И надо же такому счастью вдруг случиться
   Из Палестины! - к нам явился чудный слог
   Средь вакханалии сумел он приютиться
   И новый мудрости росток пустить он смог

   Некий Павел проповедовал своим евреям
   О том явился что их долгожданный Бог
   Его словам еврей афинский - не поверил! 
   Он к грекам обратился, решив исполнить долг

   На Ареопаг его все мудрецы призвали 
   Послушать - в толк ли то что тот вопит?
   Трибуну средь заседанья знати дали:
   "Язык ведь знает - пущай знач, говорит!"... 

Тут перебил товарищ Аристида
Решил своей учёностью блеснуть
Слыхал он кое-что про индивида
Сумел который Рим встряхнуть:

 - Ну эту то историю я знаю! 
   Без малого столетие с того прошло
   И к дерзости его я уважение питаю
   Немало возмущенья с тех речей пошло

   Эт надо ж было умудриться 
   Пустому алтарю чтоб поклониться! 
   Неведомому богу тот был посвящён 
   Что всякого обличия во камне был лишён. 

   Назвать ту пустоту вдруг "Абсолютом" - 
   То мудрецом быть надо крайне лютым! 
   И многих откровение повергло даже в шок
   Иных же разозлило желчью до кишок

   Любители к пирам и похоти "эпикурейцы" 
   Тогда метали молнии кривляя свои тельцы
   А стоикам чванливым стал в горле он что кость
   Совсем его ученье на зуб им не далось

   Хотя, иным вещанье то очень уж зашло
   И мысли новое движенье оно произвело! 
   Немало апологий философы сложили
   Кто с Эпикура Сада сорняками не дружили

   Но тут я что-то не очень-то пойму
   Сей эпизод преплёл ты здесь к чему
   Какое к нашим прениям имеет отношенье
   Гедеонисты с миром какие ладили сношенья? 

Гамерон порыв свой удовлетворил 
Вина отпил и сучьев в угли доложил
Прислушался как арфа в роще затихает
Себе кивнул и взглядом друга вопрошает...

 - Ну что же брат мой, это очень даже хорошо
   Хоть кто-то помнит тот переполох ещё 
   Ты прав, тогда то всё и началось
   Адептов до ученья немало вдруг нашлось

   Представь себе - мир вдруг в гармонию сложился
   И каждый элемент на своё место уложился
   Творец оказывается один лишь у всего
   Нет ни начала, ни скончания Его 
  
   И дивно - Он неподвластен времени, стихиям
   И не нуждается ни в жертвах, ни в мистери'ях
   И храм Ему достаточно иметь лишь в сердце
   Лишь милосердие в Его чертоги дверца

   Мы наконец-то отыскали вожделенный Абсолют
   Его сирийцы исконе оказывается чтут
   Увы, не все из них Богоявление приняли
   А тех кто принял - каменьями гоняли... 

То Аристид сказав - задумался немного
Взгляд помутнел, прикрывшись вдруг пологом
Как будто искры изучая налету
Что от костра у ног взвивалися в дыму

Он улетел в былых мгновений дали
Туда где львов невинными питали
Где вакханалии сенаторских страстей
Детей крещёных - терзали как зверей

Он вспомнил как впервые возмутился
Когда беспечный люд над сиротой глумился
За то что искренне уверовал в Христа - 
Был четвертован беззащитный сирота

И сердце кровью всё его тогда излилось
И дверца в душу вдруг в нём отворилась
И вдруг увидел он - что вся Афин та красота
От мерзости припудренной ужасно нечиста

И за изяществом во мраморе природы
Скрываются от похоти моральные уроды
Кои истинной эстетики и этики не знали
А чувство сострадания и вовсе презирали

"Так быть не может!!!" - он заявил себе тогда - 
"Неужто в этом божья заключается мечта? 
Для этого ль богам понадобились люди
Неужто вечность беззаконье сие будет?..." 

Тот отрок вдруг на дыбе очутился
Чтоб в Аристиде человек родился
Того что днём не сыщешь и с огнём 
И главное - душа отныне есть при нём... 

Ночная птица в кроне хохотнула
И филина с ветвей смоквы спугнула
Костёр вдруг замерший - снова затрещал
Очнувшись - Аристид мысль продолжал:

 - Представь себе мой брат простую истину
   Понять которую нам важно искренне
   Что содержащее - крепче содержимого
   И то что движет миром - сильнее им движимого! 

   Искали долго мы тот сакральный Абсолют
   А он оказывается в сердце нашем - прям вот тут! 
   Он - мера всех земных явлений и вещей
   Ведь Он создатель вселенной необъятной всей! 

   Все мы в его лишь милосердном попеченьи
   Ему чужды страстей ничтожных возмущенья
   И в каждом сердце искреннем частицею живёт
   На то и создал Он из глины человека род

   Представь себе - сосуд великолепнейший кувшина! 
   Его Воятель Словом лишь слепил из лучшей глины
   Обжёг со тщанием в неведомо каких углях
   Стихий единство трёх заложив в сих статях:

   Огонь, вода и белоснежнейшая глина
   Фарфора лучшего внезапно породила
   И он звенит вино коль благородно в нём 
   Замешано оно коль на воде рождёною ключём

   И тут нам остаётся только восторгаться! - 
   И нашей есть руке где постараться
   Изъять с сосуда всё грязное страстей нутро
   Чтоб душу содержать Небо в нём смогло

   Иной нам план теперь воянья
   Души нетленной проявить сиянья
   И волей этику в себе небесную творить
   И человека вне страстей с себя слепить

   Мы наконец-то поняли - что Бог непостижим! 
   Нетварен, внеконечен и несокрушим
   В нём нет нужды, и всё нуждается лишь в нём
   Он неподвластен ничему и есть всему закон! 

   И можно ли Его величие сравнить, 
   С тем что возможно вдруг убить
   Связать и выкинуть в Тартар
   Иль нанести мечём удар

   Развеять иль развоплотить
   Заставить по указке жить
   Лишить обоих глаз его
   Ты не поверишь - то смешно! 

   Мы наконец-то поняли вдруг Бога
   И как творён был мир от Слога
   И заблуждаться больше не хотим 
   На том стояли крепко и стоим! - 

И Аристид сей монолог свой завершил
Из чаши с упоением вина испил
Откинулся спиной натруженной во кресло
Ища ногам своим к огню пожарче место

А звёзды сыплются во тьме над головой
И рощи наконец-то обрели в себе покой
В мистериях гречанки себя уж исчерпали
И юноши у арфы струны теребить устали

Лишь птиц ночных из кущ доносятся гласа
А на столе уж влагой сырится роса
Сверчёк лишь ту беседу не предал
Всё так же мерно близ друзей сверчал

 - Смотри ж ка ты, а мысль то чудная! 
   Подобного чтот раньше не слыхал я
   У вас там целая выходит своя школа
   В лучах Афины мудрой ореола. 

Всю речь соседа Гамерон внемлял
И суть словес вполне себе понял
Иначе где ж с него тут афинянин
Коль философию умом не тянет

 - Прости, но здесь с тобой не соглашусь
   Языческим богам я больше не склонюсь! 
   Имеются в ученьях наших острые различья
   Не возыметь Афине впредь для нас величья

Не мешкая на реплику философ возразил
И сыр овечий отчужденьем к выводу вкусил
И этим он поставил как бы точку
Презрев в сопоставлении от Зевса дочку

 - Да что же так? Сама Афина! - тебе уж нечиста? 
   Додуматься же до такого - святая простота! 
   Та, кто хранит своё с рожденья девство! 
   Тебе уж ныне как поругана невеста?

Гамерон вдруг распалился, задетый за живое
До этого момента он был всегда покоен
Но Палладу же богиню он искренне любил
И коль обидит её кто - то запросто б убил

 - Ну-ну, мой брат! К словам ты не серчай! 
   Ведь дело не в Афине, ты гневаться кончай
   Как не крути, а всё ж меж нами диспут
   А в диспуте лишь аргументы гибнут

   По правде, из всех Афину лишь и уважаю
   И некую симпатию я к ней как к образу питаю
   Но оставаясь честен сам с собой
   Увы и ей учением своим дам бой

   Давай зайдём ка смело издалече
   Посмотрим мир свой как варвары калечат
   Так будет проще логику ученья проявить
   И тягу к истине и чистоте развить:

   Нас всех возможно на два фланга разделить
   Вольно иль невольно - некто в заблужденьи
   Иным же в страсть - познание и истину любить
   На той стезе ложь жгут они развоплощеньем

   Увы, лукавства к самому себе 
   Страшнее не отыщешь помраченья
   С того и есть борьба вся на земле
   И многие с того терзают нас мученья...

   Давай, поделим образ мысли всех людей, 
   Касательно о движимом для мирозданья, 
   На варваров и эллинов, христьян и иудей
   И для сравненья - египтян добавим знанья. 

   Самое простое снискали пониманье
   Варвары, стихии наделившие душой
   Солнце и луна с прочим в почитанье
   По сути же - лишь образ тварный их пустой

   Святилища они им тайные воздвигли
   И под охраной крепкой сии святыни берегут
   И даже сути сих стихий толком не постигли
   А всё одно - уж как только не чтут! 

   Скажи зачем их охраняют - 
   Коль те божественно сильны? 
   И скрыв святыню - от воров спасают! 
   Не это ль ложь всей суеты? 

   Всё охраняющее - более хранимого! 
   И делатель - сильнее своих дел! 
   Доселе не нашли они Творца Единого! 
   И ложью упиваться скорбный их удел. 

   Воистину! - весь солнца ход по принуждению
   Вода же в верх сама собой не потечёт
   Нет оснований подчинёному в почтении
   Глупец - лишь истины того неймёт! 

   Земля и всё с неё - ногами попираемы
   И в тлен всё обращается пустой
   Как Абсолют - они неприбываемы! 
   И это есть над лжой закон простой. 

   Огонь - полезная, но то стихия лишь
   В нужде зажги её, ненадобна - туши
   И даже предка поглотила время тишь
   Всё тленное найдёт забвение в глуши... 

Несколько прижатый в дискусе напором
Ладонь литейщик пред собой поднял
И на столе облокотясь второй упором
Позицию философа безоговорочно принял:

 - Ну ладно. Так и быть. Согласен. 
   От варвара благоразумия не ждут
   Их быт то по идее очень странен
   И как только они в своём невежестве живут? 

Но Аристид лишь сожалеючи вздохнул на это
Ведь основную мысль покуда другу не довёл
Что варвары начало лишь ложной эстафеты
А по сему - ход рассужденья далее повёл: 

 - Увы мой брат, а правда то куда печальней
   Мы эллины - недалеко от них ушли
   И если глянешь на божеств пристальней
   То лжой бесчинной поразишься ты. 

   Законы нам для жизни дали как бы боги
   Устроили весь бытия нам строй
   Но если присмотреться, чины то их убоги
   Совсем не божеский у них покрой

   И тут они законы правды либо дали, 
   А сами по бесчестью - скверною живут
   Иль то бесчинство как закон они приняли
   А мы же в беззаконьи прибываем тут... 

   Кого не тронь - сплошная вакханалия! 
   Садом с Гаморой в ужасе вопят
   Тот мужелов, сей вор, другой каналия
   Убийцы и лгуны, и похоть лишь творят

   Рабы страстей - как могут быть богами? 
   Любви богиня - падшая в грязи, 
   Ещё смешней коли хромы ногами
   "Асклепиад - ты хоть себя то излечи!" 

   Глупцы, завистники, растлители
   То в нищете, иль в заточеньи, иль в бегах
   Из них какие могут статься покровители? 
   Как стыдно лобызать стопы в тех идолах! 

   И если б люди вдохновлялись их примером
   Весь мир в крови утоп и в мерзости б давно
   Снеслись бы перед злом всей этики барьеры
   Ничто б от вседозволья бесовско'го не спасло

   Не божества они, а истинные бесы! 
   Лишь человека в камне мастерством
   Они нам видятся велико и чудесно
   А сутью же - лишь пакостный Садом! 

   Доверил бы из них кому ты дочь свою? 
   Не то что на день, а хотя б на час? 
   И сохранит она с них чистоту ли ту? 
   Останется душа ли с телом без проказ? 
 
   Прости меня мой брат, но не могу иначе
   За истину готов я на арене умереть
   Душа горит, а сердце скорбью плачет
   И боль его никак мне не стерпеть. 

У Гамерона покраснели очи. 
А на лице великая видна борьба. 
И Аристид умолк в покрове ночи. 
Потускла на столе огарочком свеча. 

Костёр давно уж в угли обратился
По горизонту засветлела полоса
Сверчёк в какой-то миг угомонился
И тишина земная достала небеса

 - Ты знаешь, друг, но ты наверно правый
   И вправду - фальшь сквозит во всём
   В Олимпе скверен даже самый малый! 
   И не доверюсь я им всем, своим дитём. 

   Но тут давай покудова поставим точку! 
   И про Элладу дискус острый пресечём
   Чтобы не лезть при споре в бочку - 
   Наверное следующий обзац зачнём. 

Соседу в спорах мысли доверяя
Философ всё ж был напряжён
И с этих слов он лё'гонько оттаял
И был монолог им возобновлён:

 - Да в общем-то к Олимпу нечего добавить
   Как раз к обзору египтян и подошли
   А там у них не всякий грек способен сладить
   В Египте всё ж особый бестиарий развели! 

   Чему там только дар земли не носят! 
   И овну, и козе, и крокодилу, и быку
   Чеснок и сельдирей об урожае просят! 
   И солнце в храмах там сваяли, и луну. 

   Но это так, и хлеще поклонения бывали
   Особо же там чтут целую семью
   Вначале все друг друга попереубивали
   А после поделили меж собою землю ту

   Осирису досталось подземелие Аида
   Тифону-Сету отрядилися пески
   Луна Изидою сестрою их прижита 
   Её сын Гор за мудрость взялся вдруг с тоски

   Но то не суть, как видишь они все смертны
   И запросто творят между собой вражду
   И в помышленьях мелочных усердны
   Порой принуждены испытывать нужду

   И тут находим всё те же большинства ошибки
   Нелепое нагроможденье всякой несусветной лжи
   Увы, но в заблужденьях мы одинаково все шибки
   И суеверия затмили острый взор нам и умы. 

   И знаешь - было настоящим откровеньем
   Чтобы какой-то палестинский иудей
   Имел из всех нас близко к истине ученье
   Логикою стройной суть поправ иных идей 

   "Единственый Творец всего что в сущем!" - 
   Ты уловил сейчас гармонию во фразе сей? 
   Лишь эта мысль останется в грядущем! 
   Не устоят все ложные сюжеты пред ней

   Евреи первыми познали сущность Бога
   И чрез столетия её с усердием несли
   Но искривилась вдруг в смущеньях их дорога
   И некие от истины моменты они пренебрегли. 

   Так появились христиане в их среде - 
   Пренибрежённым оказался и Мессия 
   И от гонений разбрелись адепты по земле
   Неся свидетельство о Явлении по силе. 

   Когда евреям этики был дан закон
   Они его как будто Бога почитали
   А при Пилате был новый низведён канон
   Увы, его лишь частью их народ приняли

   Ты не поверишь брат мой Гамерон! 
   Какой размах и глубина того ученья! 
   Лишь только им наш мир будет спасён
   Но волю надо проявить, и разуменье. 

 - Ну, тут закончить можешь проповедь сию
   В общих чертах я ознакомлен с вашей блажью
   Ты обоснуй примером теомонии позицию свою 
   И почему мораль и этика учения не ложны

Соседа перебив - Гамерон проголодался
И хлеба с сыром надкусив вина долил
Забыв о ссоре он тишью ночи наслаждался
И размешав вино водой, в довольствии испил. 
 
 - Представь себе мой брат огромный дом. 
   Взашед в него, ты зришь порядок в нём. 
   Гармония изящная царит повсюду
   Что медь, что золото - начищены все блюда

   И пол во мраморе дочи'ста подметён
   Кавёр сотканный возле ложь стелён
   И пиршество обильно на столах ломится
   И чаша с бронзы благородной чтоб омыться
  
   Скажи же брат - кто же хозяин в доме том? 
   Один ли человек, иль управляют всем двором? 
   Один солил ли повар блюда, мешал с водой вино? 
   Иль то творили скопом поворята? То согласись - чудно! 

   А вот ещё представь: На море буря! 
   И молний разносят небо в пух и прах! 
   Гремят громы над волнами угрюмо
   И ливень хлещет, и рёв стихий в ушах

   Триера по волнам убравши парус с вёслами - несётся
   То в бездну опрометь летя, то возносяся на гребне
   И войн с матросом и гребцом едино со стихией бьётся
   Едино-ладно противопоставили они себя судьбе... 

   Скажи мой брат - ведь капитан там? 
   Кормила держит что со знанием рычаг.
   Что парус снять велел, и закрепить канатом.
   Что дух крепит команды, чтоб в буре не зачах. 

   А здесь мы видим улей, и в нём пчёлы
   Сбирают что с лугов божественный нектар
   И гул в цветах стоит жужжащим ореолом
   И ладно носят в соты они от солнца дар
   
   Порядок там гармонии, не сутолока
   И каждый место ведает своё во всём
   Но кто ж личины там дарует в соты? 
   Кто кормит те личины молочком? 
 
   В сих притчах мистерия всего ученья
   Понять их суть не сложно, ты поверь
   Всего то и пройти - обряд, что очищенья
   И обретёшь в душе своей ты к Небу дверь. 

   А ложна ли мораль его - суди плодами
   На вкус попробуй, сочность, аромат и вес
   Хоть мерою своей займися нашими делами
   Найдёшь ли в том ученьи корысти интерес? 

   Коль грешник умирает - мы скорбим и плачем
   Как будто провожаем его на смертный суд
   Младенец же умрёт мы рады что он зачат, 
   Родился и без греха провёл он жизнь тут

   В распутстве трудно уличить христьян
   Нам помышление уже невероятное распутство
   И лжесвидетельство противно в корне нам
   Глаголить "да" где "нет" для нас безумство
  
   Чужого мы боимся как огня
   Зачем нам ад чужих терзаний
   Ни славы, ни именья, ни раба
   Не надобно нам за других и воздаяний

   На первом месте - мать почтить, отца
   Чрез это мы имеем почитанье бога
   Чего себе во вред - другим желать нельзя
   Но пожелай другим чего себе желаешь много

   Врагам с нас милость воздаяньем
   И месть мы в жертву богу пренисём
   И скромны к миру все наши желанья
   С собою в мир иной излишек не снесём

   Для жён у нас почёт - в душе остаться девой
   Мужи от безобразья похотей себя блюдут
   И дочерям за благо плод хранить свой зрелый
   И сыновьям за честь иметь достойный труд

   Имеющий раба или с детьми рабыню
   Увещеваньем наставляет их на тот же путь
   И коль приняв его - смирят в себе гордыню
   То братьями по духу освобождая их почтут
   
   Непритязательны, отзывчивы и кротки
   С любовью и терпением относимся ко всем
   Вдовиц не презираем, не оставим и сиротки
   Бедняк помрёт - его почтить нам нет дилемм

   Завидев незнакомца приветствуем как брата
   Гостеприимство - для нас священный долг
   И всякого пленённого мы выкупим собрата
   И ущемленье терпит кто - помочь велел сам бог

   Коль стеснены, а ближний рядом голоден
   Постимся два три дня, с того чтобы помочь
   Коль он нагой, без крова или холоден
   То без одёж и крова не оставим в эту ночь

   Мы ненавидим ложь - врага как рода человечьего
   Лукавство с осужденьем - есть нам скверный грех
   Дня завтрашнего не алкаем этому беспечно мы
   Но всё что должно дню сему отпустим без помех

   Не просим с бога неприличного
   Не только нам самим - но и ему
   Его закон известен всем отлично нам
   Он сам закон что неподсуден никому 

   Не в букве он, но в духе крепок
   Не только видит дело и слова
   Ему открыты мысли нас как деток
   В его владеньи сердце и душа

   Награду ищем для души лишь мы
   И коль нас славят - то в скорби упадём
   Но кто хулит нас - благодарны мы
   Душой с того не пропадём

   Язычники творя постыдный блуд
   В своём же беззаконьи упрекают нас
   Но в присыщении грехом простого не поймут
   Что всякое жестокосердье имеет скорбный час

   Но мы смиренно всех простим
   И поношенье примем как родное
   Ведь осуждённье коль бог нам попустил
   Твоё искупит тем чрез всё чужое. 

   Коль вор украл - то я его прощу
   Прощу как брата из состраданья
   Что он украл ему вдогонку подарю
   Чтоб на суде уменьшились его терзанья... 

Беседа-апология до утра почти велась
И Гамерон со многим был согласен
И разошлись они заря как только зачалась
Так к новому ученью воятель стал причастен


           Глава IV. Тавромаха

            Сюжет 1. Дочь Танаис. 

Тогда, в степи гуляла ветром осень
Раздольно волновались ковыльные моря! 
И лет ей было шесть, иль семь, иль восемь
И то была родная - скифской вольницы земля

Стада овец своих она пасла с братьями
Уже устойчиво держась за луку на коне
Чаруясь спором диких туров с табунами
С трудом владела лихо'го жеребца в узде... 

Великая Танаис несла себя угрюмо в Понт
И облака смурные в водах мутно отражала
Наездница спустила коня испить от зыби вод
И отдалившись от отар воров не ожидала...

Её похитили. Свои или чужие - 
Теперь уже не важно кто, за что - 
Семьёю в стойбище законно жили
Вождя кочевье было скифов то. 

Мешок, ладья и следом долгая погоня
Увы, не увенчалася успехами она
С ладьи в корабль - и в штормовое море
А через время - проявились острова

Её во храм жрецам Афины даром дали
За белокурость, духовитость и синие глаза. 
Те ж за строптивость - к Артемиде отослали
Расхваливая жрицам её белёсые власа

Увы - пленёная стихия и там не прижилась
Её хваля и приплатив - сосватали Деметре
Но вся богини сестрия тогда за волосы взялась
И возмолились к почитаемой, терзая их на ветре... 

Спасенье лишь нашли в потаеной красе
И принялись увещевать малую искушеньем:
Что мол - у Афродиты ей будут рады все! 
Лишь там она проявится сияющим цветеньем

Так очутилась девочка на Лесбосе в гетерах
Для приобщения искусствам муз и красоте
И долгое гранение в божественных мистерьях
Вершилось достиженьями в науках череде

Строптивая и своенравная степнячка
Наставницам далась как тот ещё брилльант
Всех извела до седины с морщинами, соплячка! 
Но таки отлила в себе блистающий талант

Принцесса скифская, дарённая богиням - 
Всех превзошла в софии, музах и стихах
Смиренье в сердце - в душе же автархия! 
И власть свою над волей точила на быках

До идеала закалила в состязаньях танец
И всякий дикий тур устав спадал у её ног
Причудливою пластикой чрез зверя кувыркаясь
Она как в троне оседала меж могучих его рог

Не прибедняясь, ей имя дали - Тавромаха
И не ушла она как прочие - не расцветя
Позволили и в брани амазонке взять размаха
В стрельбе, борьбе и прочем проявить себя

В семнадцать лет, считай что "старой девой", 
Ей дали денег и подруг чтоб выйти в свет
Чтоб гитерию "дев свободных" миру проповедать
И мудрости с искусством утверждать завет

Старинный, жриц прекрасного священный орден
Благословил её - самой идти своей стезёй
Лишь до Афин довёл, чтоб выбор был бы точен
Ну и устроил в Деметры храме временный постой

Строптивая гетера - однако наущениям не вняла
И на обзор толпе слюнявой себя не обрекла
Чуть осмотрелась и средства в дело отписала
А девичье достоинство пока Афине сберегла

Собрав фиас подруг своих прилежных
Устроила о состязаниях за честь свою призыв - 
"Коль хочет кто вкусить красавиц ласок нежных
Пускай же амазонку в многоборье победит!" 

Лукавая объявлена затея! С этаким подвохом:
Не важно в чём силён - ты жребью покорись
Коль выпало не то - утешся ты судьбы уроком
Достал своё и выиграл - тогда по царски насладись! 

И ставки на кон прописались знатно - 
Царевна вкупе дев герою всю себя явит
Но и героям выложить имение своё изрядно! 
Участвует лишь тот других кто больше удивит... 

Условия у спора просты во искушение при этом: 
"Коль денег много - кого угодно выставь за себя
Хоть олимпийца, хоть философа. Да хоть поэта! 
Но жребий из кувшина вынешь только ты со дна!" 

Неделю вся Агора с Керамикой гудела, 
Пыхтя, сопя, и воздыхая скрежеща:
"И ставка знатна! Однако - выгорит ли дело?" - 
Азартом воспалялись, свои достоинства теша. 

Но как бы ни было - нашлись однако же "герои"! 
И целый сонм умельцев притащили ведь с собой! 
И ставки на кон выклали - кто кого поболе! 
Иные за азарт поставили и дом свой родовой! 

Запала в душу афинянам "скифская царица"! 
Тончайший шёлк неявно прелесть всю являл
Мудра, честна, красавица... Богинь всех жрица! 
Диковинку небес сиянья - каждый лобызать мечтал! 

Пятёрка - с амазонкой спорить навострилась
За каждым свита в своём деле мастеров
И в каждом искренне надежда выиграть лучилась
И каждый вожделел вкусить обещанных даров... 

Однако - пятиборье к слову было непростое
Как оказалось - посложнее олимпийских лавр
И первым жребием - бежать до Марафона поля
Обратно же - скакать без сёдел как кентавр! 
           
        Сюжет 2. Архонт Сетей

И вот, на утро следующего дня
При всём Афин стечении народа
Забег в туниках сорвался до коня
И охов с ахами тому забегу было много! 

Прекрасные, той грации степной черты 
Являли взорам - девы смелые одежды
Оскоминой скосило женщин многих рты
И загрустили их мужья неймя надежды. 

Туника чуть не дотянув её колен
Была пошита тончайшей нитью шёлка
И формы девы проступая - взоры брали в плен
Вид стройных ног в сандалиях ворожил надолго

И юные её гетеры, томные подруги 
Что самоцветов разноцветных горсть
Одна другой в изяществе исполненные неги
Что райских кущ с них щебетанье разлилось

Кружили вкруг своей они богини
Совсем сводя собравшихся мужей с ума
И всех их жён своею красотой затмили
Эфебам юным сердца своею кротостью щемя... 

За лысого архонта - олимпиец нёсся чемпион
Тугой как лук! И жилист как верёвка! 
Увы, уже на старте выдохся весь он
Гетеры облачной туники не снесла его сноровка

Прельстившись прелестью всех форм
Он покорился её изящной пластике
И сердце в жилах порождало шторм
Не мог он думать об атлетике с гимнастикой. 

Бежал вслед ягодок-эвпигий до среднего пути
Чаруясь ритмом божественных движений
Но в повороте - вдруг не смог он их найти! 
Опомнился завидев лишь коня он в изумленьи. 

Она неслась! Всё колыхало на скаку! 
Напором ветра шёлк почти сдувало
В той грации места не было седлу! 
И сердце чемпиона бессильно встрепыхало

Увы, тому явленью был только миг
И в круп коню его глаза глядеть устали
Увидев сей мираж - наш чемпион поник
Его мечты растаяли в той пыльной дали... 

Несчастный архонт отдал колесницу
К ней по десятку коней, рабынь и рабов
И ласка гетер ему лишь приснится
Но утрат не жалел он хотя бы для снов... 

               Сюжет 3. Купец Прагор. 

Купец в кувшине долго лапой жирной ёрзал
Видать нащупать знак на камушках всё мнил
И вытащил "борьбу" себе сияя алой розой
И выставил борца - из Азии рабом что приютил

Задание простое - кто тура ко своим ногам уложит. 
Для этого весь стадиум на двое поделён
И выиграет тот - кто первый ту стихию сдюжит
На том вопрос о корабле со складом будет порешён. 

При всём стечении метеков, граждан и гостей
Трибуны и помостья - едва ли не трещали
Всех поражала и пугала буйность туровых зверей
И выходу героев плебеи громогласно верещали! 

Борец тот - даром что не древний Геркулес - 
Буграми мускулов достойно с туром спорил! 
Атлетам всем на зависть красота его телес
Той наготой умасленной во бронзе он исполнен! 

Но вышла на арену царевна Тавромаха 
И прикусив язык - народ весь обомлел! 
Плечё обнажено, туники все мечтают взмаха
И дружный выдох из уст собравшихся слетел

Прошествовав с плащём накинутым через руку
Гетера будто Артемидой на охоту дивно шла
Изяществом все чаровались испытывая муку
Вся грация красавицы сводила зрителей с ума

Борец чернявый, исполненный кудрями, 
Завитой шевелюры и дерзкой бороды, 
Вдыхая жар арены тонкокрылыми ноздрями
Играл на публику со знаньем торса красоты

На тура шёл - на вепря словно бы Геракл 
Иль будто рвать собрался бы немейца льва
И знай об этом тур, к пощаде б взыв - заплакал! 
Однако же в глазах степного зверя только тьма. 

Он ринулся чуть взрыв песок копытом
Понёсся словно вихрь выставив рога
И в рёве исходящем лишь гореч и обида
Втоптать в арену - бык вознамерился врага

Порвать рогами в клочья безумца-самодура
И растерзать его за всю ту режущую боль
Что гневом в жилах дикаря степей бурлила
Лишённого полей бескрайних воль

Борец однако ж тоже не из робких
В своих горах нередко брал в залом быков
Пускай домашних, но духом далеко не кротких
На жертвенник он вдосталь выкинул голов

Чуть уперевшись - на махе он в рога вцепился
И массой всей на них во взбрыке туровом повис
И так мотался, покуда бык совсем не встопорился
Прижав упёртого героя к земле рогами вниз

Возюкал долго зверь его в песке калёном
Испытывая прочность хвата, поднимая пыль
Но тот держался крепко, всем телом оголённым
Для прочности меж бёдер стиснув морды тыль... 

Меж тем - степнячка греков гибкостью дивила
Прям на ходу несущемуся туру меж рогов вскочив
Она по гриве и хребту кульбит играючи свершила
Свои стопы прям позади гиганта опустив

В другой и в следущий рывок всё было то же
Свирепый зверь метался вкруг неё - что пёс 
На цирк с комедией нелепость турова похожа
Иной же раз он словно жеребец её за гривой нёс

Брыкаясь и ревя - мотал могучими рогами
Поддеть пытаясь всё концами ягодицы седока
Однако - лишь ловил свои же острия боками
И ранил в кровь в отчаяньи болезненно себя

И вот момент улучшив Афродиты жрица
Свой плащь багряный раскинув на ветру
Накинула на морду тура, и прыгнув как тигрица
Воссела меж рогов на усмирённую стихию ту

Закинув ногу на ногу, в царственной тунике
Она упёрла руки в острия титановых рогов
А зверь, припав в коленях, замер в песке ликом
Как будто бы признав за ней величие богов

И Тавромаха словно в троне восседая
Лучилась на багрянце мрамором одежд
И вся толпа к её величью дружно воздыхая 
Пылала раболепием и тайною надежд... 

Борец - как будто одалел уставшего быка 
Но было то исполнено изрядно поздно
Сомнений не имелось - могучая в борце рука
Но выступление царевны - просто грандиозно!... 

           Сюжет 4. Басилевс Кронт.

Басилевс, к слову - молодой и не женатый, 
Поставил на кон разом - малый свой дворец  
Близ речки, меж холмами, с парком, палисадом - 
Расщедрился на славу влюблённый искренне юнец! 

На случай, выигрыша условье ставил - 
Сей куш как дар в приданное принять
И Тавромаху в жёны себе славил
Чтоб вечно мог её лишь он желать

По жребию на камне - с кувшина вынул "танец" 
И тут же вывел в круг из Индии наложницу свою
Та двигалась земли стопами чуть касаясь
Чрез шёлк являя пышность форм и гибкость всю... 

Погожий день - театр Диониса в мраморе сиял
И снова все трибуны безудержно кричали
И ставки каждый делал к той о ком мечтал
И зрелища архоты с демосом снова ожидали

Но вот, раздался гонг и зрители умолкли
И таинства жрецы завесы в стороны свели
Посредь терасы - в бассеинце камни мокли
И меж камней кувшинки нежные цвели

По центру же во кущах водоёма
Плита округлая! И на плите - она! 
Индийская диковина, музыкой влекома
Являла будто лотос на заре свои шелка

Под стройный ритм чарования ситара
Она руками - томно разводила лепестки 
Мелодия туманной дымкою вокруг неё витала
И колыхались сотрясением из серебра "цветки"

Любители все ахнули, ту пластику ценя
Не каждый может выстоять себя к лучам тяня
И бёдрами покачивать, монетками звеня
И чтобы всё в гармонии - к рожденью утра дня

Но вот ситара ритм усилился - 
Как будто к полдню солнцепёк
Изящно стан её умилился 
И с грацией по камушкам потёк

Смещается, изящно вертится, 
То вприсяд, то вдруг ногу вознесёт
То в палец став - колеблется
Тростинкою. Вот-вот глядь упадёт! 

Затейливый и на любителя
Тот танец многих чаровал
Особо тех кто рьяно мнителен
Волненьем бюста - колдовал. 

Но всё когда-нибудь кончается
И возбуждённая от прелестей толпа
Аплодисментами ликуя изгаляется
Тоскливо замолкает певучая струна. 

И занавесы сводятся, на сцене суета
Пейзажи все уносятся, и плоская плита. 
И снова декорации - картина заводи с ручьём
И нимфы там ласкаются - на валунах при нём

У каждой в арфе струн вибрация
Динамикой всё ярче набирает оборот
И в тех движеньях рук - изгибов грация
Вот-вот на сцену явится божественный Эрот. 

Но нет, к лагуне спрыгнула охотница
В тунике кроткой складками паря
И лук в её руках - из золота как водится
То Артемида - сияла как в росе заря! 

Игривая, ликует телом, извивается
То приклонится вод испить с ручья
То скинуть всё с себя намеревается
Но вдруг взмывает от взоров уберечь себя 

И Фаэтоном средь нимф она метается
Ищя свой верха скинутый хитон
Но в чём осталась - на Харона натыкается
И тот, смущённо сникнув, ей ложит поклон

Вздохнув - та улыбается, 
Рукою лишь по дружески всплеснув
И снова жизни полнотою восторгается
На нимф проказниц водою плесканув... 

Такого танца чудно-дикого - 
Давно не видывал народ
То - явно отголосок времени великого
Облагородило которое эллинов род. 

Диковинка заморская - безспорно чудная
И музыка её при танце - что дивный сон
Но сердцу ближе древность изумрудная
И мир мистерий - что царевной проявлён. 

Базилевс лишь вздохнул - воля то народная
Но сожалел отнюдь не об утраченом дворце
О том что не ему любить ту диву светородную
И не ему вкусить чудес сопрятаных в ларце... 

      Сюжет 5. Патриций Адриан. 

Патриций римский - Адриан, 
С героев благородной бородою, 
Имел в себе особенный изьян - 
К эллинскому всему горел любовью! 

Он обожал сам Греции священный дух! 
И поглощал её всю мудрость без остатка
Читал трагедии и эпосы ночами вслух
И сам писал стихами замечтавшись сладко

Любитель красоты и щедрый меценат
Он Зевсу храм достроить обещался
И все богатства даков изьятые рукой солдат
Вложить в Афины дивнострои подвязался

А женскую красу особенно любил
И почитал все жреческие культы
И за гетеру тоже об заклад вложил
Во ауреях - три таланта чистой пробы

Его богинями с детства в грёзах мечтаны
Сапфо, Таис, прекрасная гордячка Фрина
И коль все разом они в царевне явлены
Он выложил - с собою всё что было! 

По жребью вынул он из амфоры со дна
На камешке начертанную виртуозно арфу
И очень кстати - имел того в ком есть струна
Душою кто возлибил свою изящную кифару... 

Случилось состязанье в роще Персефоны
В туманной зорьке прям по утренней росе
Амфитеатр в склоне проявлял всю гамму тона
И сень дубравы над лощиной рделась во заре

На дне оврага - изящная во мраморе площадка
По верху - извояния химер с героями стоят
По склонам рядные скамьи, ракушечника кладка
И зрители во праздничных гиматиях сидят

Дубы своими кронами над тайником нависли
И пихты с можжевелой витает дерзкий аромат
Всё навевает о мистически-прекрасном мысли
Все в ожидании - когда настроят дуэлянты лад. 

Сидя на тумбах друг напротив дружки
Орфелиус и Тавромаха зрителей дивят
Багрянные на их седалищах подушки
Во дымке тканей прелесть тел они таят

У Тавромахи хитона складки нежно-голубые
И пояс серебром во жемчуге с сапфирами расшит
Шелка Орфелиуса смелы и невесомо-золотые
Рубином с аметистами поясок его кишит

У Тавромахи в брилльантах и топазах диадема
В главе героя - венок из золота дубовый возлежит. 
То не сюжет двоих - то целая страстей поэма! 
Загадка в том - другому кто победу одолжит. 

И смело взяв себе во длань инициативу
Орфелиус по струнам дивный сделал перебор
И с вызовом, орлиным взором подавляя диву
Затеял пробужденье леса щебеча струнами набор:

 - "Волшебно разлились в ночи причудою туманы
   Сокрыли сизой дымкой нежной зелени траву
   И тени леса на опушках в лунном свете тканны
   Меж крон могучих феерично разгоняли тьму

   То Месяц полный вышел на охоту в скуку
   Сиянием иного мира что покоряет красоту
   И жертве он одарит лишь вожделенья муку! 
   Проявит в своей страсти её сакральную мечту! 

   Всё спит ещё, но нечто тайно происходит
   И нежность страстью покоряется в ночи! 
   И вознеся её до звёзд - упоенно низводит
   И лишь сверчок ту тайну зная - умолчит. 

   Но вот забрезжил на востоке лучик света
   И филин смолк в призыве вторить соловью
   И ночь нагая дымкой скромною чуть приодета
   Торопится сокрыть ту беззастенчивость свою

   И Месяц потускневший уж больше не сияет
   Излился весь лучами в страсти неги той
   Подругу утомившись до заката провожает
   И в облаках яхонтовых он возлегает на покой

   Под поступью зари - росой туманы оседают
   И щебет наполняет акаций с липами дурман
   И сказка ночи во ручьях журчанья тенью тает
   И вся её поэзия лишь сна восторженный обман."

Лишь только струны венценосного умолкли
В трибунах дружный вдруг расплылся вздох
Все словно сами пережили страсти ночи томной
И словно сами той зарёй застигнуты врасплох... 

Но медлить нечего, и арфа тонко начинает
Как будто волн с песком шуршанья шепотком
И всех восторженных она во мрамор обращает
Горгоны то ли взглядом, сирены то ли голоском:

 - "Всё та же в лунном свете затейливая ночь, 
   Но чуть вдали за скалами - дубрав её туманы. 
   Прибоя волны устали скалы во песок толочь 
   И пеною на пляже засыпая - мерно увядали

   Ложился на воду мерцая звёздный путь
   Созвездий дивнолепье во ряби проявляя
   Но морю в том блаженстве тихом не уснуть
   О Месяце её смутившем бездна воздыхает

   А он возлёг средь звёзд, в земном непогрешим
   Задумался печально о судьбах воплощённых мира
   Лишь лунною дорожкой её по глади ворошит
   И дива нежится волнением под дланию кумира

   Главой лежа у скал белёсых на руках
   Истомой расплылась во плеске её сущность
   Улыбка спряталась в шуршащих тех песках
   И пеною истаяли благоразумие и мудрость

   Она хотела большего, не только взора ласк
   Желала слиться с тем задумчивым сиянием
   И в сторону небес изгибом грациозно поднялась
   Отлив от пляжа во страсти нежном воздыхании

   А он всё ярче и сильней её не думая палит
   Ласкает весь изгиб отлива не смущаясь дланью
   И содрогнуться от накала нежности велит
   И к брегу устремляется стихия вопреки желанью. 

   Опала, и уж без плеска на песке лежит
   Нет сил её терпеть дрожащего томленья
   Вся сжалась и губы закусив - стонаючи вопит
   И засыпает так размлев в изнеможеньи... 

   Но что случилось? С чего вокруг же так темно? 
   Очнувшись та богиня волнами возмутилась - 
   Где Месяц мой! Пропал ли он давно? 
   И к небу взором удивлённо обратилась. 

   А там - клубами туч весь свод заволокло! 
   Свинцом Эфир изнеженный прижало к морю
   Сокрыло друга нежного то мрака молоко
   И вихрь разгулялся по небес раздолью

   "Как смел - погонщик - ты затмить мою мечту? 
   Кто право дал тебе пасти здесь своё стадо?" 
   И ярость вмиг Мегерой - богиню обратила ту
   И грандиозными волнами она кипя восстала

   Но Эвр дикий и косматый словно зверь
   Не знал ответить как высоким слогом
   И разразился бранью будто дикий вепрь
   Визжа и воя раскатился в треске громом

   И молнии зарницами блистали в той борьбе
   Схватились две стихии - кто кого сильнее
   И валы воздымаясь цепляли Эвра в бороде
   Рвала Таласса тучи, силы бездны не жалея. 

   И градом во студёном ливне вихрь отвечал
   Побить её желая могуществом свирепым. 
   Совсем в просторах вольных погонщик одичал
   Тайфуном в её лоно вклинившись нелепым. 

   Таласса же как будто только этого ждала
   В соитии взяла Тайфун водоворотом
   И чрез него все тучи Эвра пожрала
   Призвав на помощь для помутнения Эрота

   И Эвр от подвоха разом отощал
   Развоплотились им со'бранные ста'да
   И тихим дуновеньем за горизонты уверстал
   Не смея впредь творить к Талассе блуда

   Увы, средь редких облаков, сиянья не нашла - 
   Умерившись богиня та - задумчивого друга
   Полудень уже был и закатилась за море луна
   Печаль лишь породили все её борьбы потуги. 

   Бродила долго во'лнами пенистыми она
   Ища то божество - её что взором лишь ласкало
   Навечно в то сияние Таласса стала влюблена
   О новом проявлении его во снах своих мечтала... "

Увы тебе, латинских прелестей Орфей. 
И в музыке с поэзией сарматку за свою приняли
И не вкусить патрицию амброзии её сластей
Твои таланты его надежд не оправдали... 

Все распалёные трибуны разом замолкли'
Мистерия в трагедии - их души покорила! 
Иного победителя чем Тавромаху - не нашли
Всех превзойдя и здесь - та чистоту схранила. 

             Сюжет 6. Софист Аполлодор.

Аполлодор! - философ был конечно так себе
Однако ж мнил достоинства свои куда как боле
И тем не мене - за "Мифологию" он угодил судьбе
Составив в трёх томах античных жития героев

За то он славу ещё при жизни приобрёл 
И как случается хребет задрав - взгордился! 
Ходил с учениками - словно тот ещё орёл! 
Ну и само собой - попрать гетеру тож явился. 

Поскольку был Афины града украшеньем
И на учение с оболтусов богато брал
То мог позволить себе спорить искушенье
Как раз науке образов черёд настал

Софистика - иль образами кто есть сильнее
Последним было камнем испытания на дне
Как раз его стихия, ведь в ней он всех умнее
Поставил свои земли и всё что было в кошеле

Любитель школ гетер распущенных Коринфа
Он презирал меж тем их всех самих
Все женщины ему - рабыни либо нимфы
Его свербило коль дух свободы затаился в них... 

Афинский Одеон - амфитеатр средь Агоры
Всё средоточье жизни города вмещается на ней! 
Аттала стоя, трибуны, галереи торга, храмы
Залы заседаний, обелиски, изваянья алтарей. 

Немало там фонтанов, героев древних статуй
Везде растут платаны и свечи тополей
Аллеи кипарисов зелёной колоннадой
Вдоль вымощенных улиц, собранья площадей. 

В тени их чтут поэты, гуляют там матроны
Колоссами колонны грандиозно гонят высь
И льётся прелесть лиры под сенью Одеона
Нескромные ваянья цветами оплелись. 

На торге балюстрады, просторы анфилады
И галереи сенью скрывают рынка суету
Изящные рельефы и верхние аркады
Являют эпохально антаблемента красоту... 

Гудел амфитеатр - со всех сторон случились
Философы послушать споры образных речей
Друг друга потеснивши - обильно разместились
И в ожиданьи толковали о бренности вещей. 

Раздался гонг и все сместились интересы
На сцене мраморной - слоновой кости стол
По обе стороны овала - два таких же кресла
На канделябрах с чашами - пыланья ореол

Какая же беседа без стольности и чашности? 
А по сему там чаши, кувшин с водой, с вином
И блюда с фруктами, и виноградом в частности
И сыр с хлебцами, коль вдруг взалкают за столом. 

На спинках кресел бархаты, наискось накинуты
Подушки для удобства пышно возлежат
Под ноги волчьи шкуры меховые кинуты
И в вазах свежие цветы с колосьями стоят.. 

Аполлодор в багрянце вышел своего гиматия
Приветствуя хозяином собравшихся гостей
Возлёг за стол уверенно, призвал к себе внимания
Вина с водой разбавив во чаше с емкостей. 

Но тут собранье замерло, остановив дыхание
Взирая на пурпур диплодия в покров
То героиня скромная - явилась на ристание
Сокрывши от философов красу своих даров. 

До кресла с грацией прошествовав
За стол возлечь она не соизволила
Но возложивши длани на спинку трона-топчана
Своё же ущемление - достоинством исполнила! 

Такою обстановкою, философ-украшение, 
Её намеревался принудить к срамоте!
Но просчитался он, каверзой сего решения
Теперь же возлежал взирая снизу к высоте!

Досадная оплошность! Но делать уже нечего.
Поэтому он с ходу её принизить восхотел
И принялся показывать умилившись доверчиво
Каков царевны статус за знанье своих дел:

 - "Ручей спускался с гор гремучий
   Пенясь-шипя во блеске хрусталя
   И в лес врывался он дремучий
   Всё благородство гор до моря притая

   Здесь он умерился, долиною разлился
   И дале тёк лишь искренне журча
   И между глыб он струйками резвился
   Со всех сторон их созидательно точа

   Гармония рождалась в том движеньи, 
   И сторонам отёсаным булыжников почёт
   Но грубой та была - ко дну что в положении
   Увы ей, под лежачий камень - вода не потечёт!

   Скажи ж красавица - великая гетера! 
   В чём суть сей басни? Не робей! 
   Не только ждут ответа ценители с партера! 
   Но даже гости с дальних галерей!" 

Увы тебе софистик - то детские забавы. 
Для скифов ребусы гадать - что колупать орех! 
На Лесбосе красавица не щёлкала их даром - 
В познаниях философов имела тот ещё успех! 

Накинув на себя смирение и ветреность
Гетера так покров с главы и не сняла
И спинка кресла под рукой давала ей уверенность
Второй рукой к сопернику с почтеньем повела:

 - "Изящен сей сюжет! Ты истинно сказитель! 
   Дано ли мне несчастной сей образ разгадать? 
   О если опрафанюсь! Как мог ты, о мыслитель! - 
   Мне на погибель! - сию загадку века дать?! 

   Но тут уж не поделать. Придётся попытаться. 
   Не повернёшь ведь время дуновеньем вспять. 
   Но дай лишь чуть подумать. Коли разобраться - 
   Возможно мне удастся сей образ разпознать. 

   Ну, с го'рами понятно - то мир идей Платона. 
   Ручей - сами идеи, что с высей нам несёт 
   Дремучий лес, то Демокрита - "всему своя причина" 
   И вроде бы там хаос, но кто ищет тот найдёт. 

   Море однозначно - Абсолют единства
   Всё им порождено и всё в него несёт 
   Движение - то Гераклита "всё течёт" таинство
   Разлив же по долине - философии полёт. 

   Струи - то идеи, учений разных школы
   Люди же - на перекатах в гранях глыбы явлены:
   Философы, чиновники, работники и войны. 
   Грань грубая - то женщина, на коей возлежат они. 

   Её ты презираешь - с того и принижаешь
   В твоих возреньях - от идей та далека
   И ум в ней исключаешь, и прочего лишаешь, 
   Ничтожна и беспутна, легкомысленна она. 

   Но чем тебе ответить? Косноречьем не пугая. 
   Той живости же слога так сразу не найдёшь! 
   А если прав ты? И женщина умом тугая! 
   Потом ведь своей чести во век не соберёшь! 

   Пожалуй, всё же..."Море! Томиться на раздолье. 
   И в нём на лодке утлой колеблется рыбак
   Удило запускает, не просто для безделья - 
   Поймать сирену хочет, затейливый чудак. 

   Но воды хоть лазурны и бликом изумрудны
   Кристалльностью своею всё дно глазам явят
   Однако, даже рыба там ходит очень скудно
   И никаких русалок глубины не таят

   Иллюзия, обман всё, и тот рыбак - бездельник
   Бессмысленно всё мутит равнодушный океан
   Скитается по морю живёт как рак отшельник
   А дело то - поправить у лесы с удочкой изьян."

   А перекат на камне - поток лишь приходящий
   Зависит от погоды и возмущенья вод. 
   Вот тучи налетели и громом загремели
   И молнии рассыпались стихии правя сход

   И облака тяжёлые, клубяся тучей мрачною
   Рванулись ливнем с градами на грешную землю
   И разом помутнели все - потоки те прозрачные
   Неистово сорвались с высей словно во хмелю

   Как буйные животные  несутся с гор кипучие, 
   Снося заторы в камне, препятствия круша
   И с ног вороча на главу, идей те токи злючие, 
   Меняя положения - формы новые вершат." 

Задела за живое, гетера та прозорливо
Философа за фобии терзаньем слов легко
С недавних пор к утехам - он увы боязливый
И именно от этого вскипает желчь его. 

Трибуны же притихшие сделались пунцовые
Умерив с похотью презрение в глазах
И устыдили их - те образы нескромные
И заскрипели длани в лысых их главах

Удар случился - таки ниже пояса! 
Такого - от сарматки никто не ожидал! 
Как будто Диогена - дух явился в её голосе! 
И как обыденно - высокое за низость обличал! 

Аполлодор оправился. Испил вина стоически
Как будто не причём, продолжил свою речь
И длань воздев скептически, взирая аскетически
Он принялся за главное жрицу ту распечь:

 - "Смоковница без фиг - стояла у дороги
   Где многих той тропой ступни' прошли
   При пышности же кроны - плоды её убоги
   За многие года зачатки лишь взросли

   И путник уставший, укрывшись под нею
   Ночною порой там костёр разжигал
   И чтоб ночь хладная прошла потеплее
   Он смоковницы ветви без фиг обдирал

   Ведь плодами не блещет фиго'вое древо
   Да и жалки те смоквы, что хило взросли
   Так пускай же хоть ветви будут на дело! 
   Так смоковницу всю без остатка сожгли!"

Намёк на падших женщин - всем был ясен. 
Невольницы - по определенью не несли детей
Их мир у проходной тропы поистине ужасен! 
И вся их суть лишь в упоении чужих страстей. 

Но не смутилась этим Тавромаха. Превзмогла! 
Спокойно вкруг стола до грека прогулялась
И словно мать родная или старшая сестра
Возложив на плечи длань ему - проявила жалость:

 - "Какая боль звучит в презрении к блудницам! 
   Я плачу о твоей трагической до них любви
   Но докажу, бесплодность смоквы - небылица! 
   Как же печально, что истины увы - не познал ты. 

   Привыкли вы как мухи падать в плоды зрелы
   Достаточно чтоб их на землю некто уронил
   И растоптал ногою грязной ту красоту и негу
   И сласть на обозренье мух для упоения явил. 

   И если нужен плод, но нету того плода
   Гудите вы вокруг свирепо воя и скуля
   И не достав того в промозглую погоду
   Осеннею порой в конец изводите себя. 

   Но перед тем, увы, весну вы проглядели
   Плоды созревшие - то лишь побочный элемент. 
   Но всяко древо боги для нектара лишь творили
   Лишь пчёлам тот дано ценить цветов момент. 

   И смоквица, что для костра заблудшие срубили
   Собою вся весной исполнена чудных цветов
   И с них - небес амброзию лишь пчёлы пили
   Кто понимал всю ценность истинных даров. 

   Медок мы вожделеем в любую пору
   И не присытимся мы им как смоквы фиг
   Сей вкус нас усладит всегда без спору
   Он тайну мироздания и бытия хранит. 

   Умерь свои терзанья и страсть свою уйми
   Не гибни вожделеньем, твори в душе покой
   Умеючи летать ты сердцем искренне пойми 
   Коль пропадаешь мухой - то обратись пчелой."

Царевне не было ещё чего добавить
Итак весь зал за образ сей загомонил
Испив из чаши, не забыв вино разбавить
Она ушла. Аполлодор же загрустил - 

Сразил его глумленья острый девы образ! 
Пронзил копьём и с пьедестала сверз во тьму
И он поверженно издал лишь тихий возглас:
"Не может быть! Её клеймя - я сам себя клейму..." 

               Сюжет 7.  Пирейский Пилигрим 

Исход той битвы был однозначностью решён 
Ещё неделю все Афины в спорах гомонили - 
"Какой же тайный смысл в той притче проявлён?" 
И версий боле нарождалось - чем больше говорили. 

В одном сошлись - то явно не защита жриц любви
Иная плоскость приоткрыта сути мирозданья
Не то они до крайности времён дошли
Иль может не туда совсем гребли в познаньи...

Но в тот момент, под ликование собравшейся толпы,
Взошла на кафедру агоровой трибуны Тавромаха 
И приспустив покров пурпурный со главы
Воскликнула, призвав вниманье руки взмахом:

  - "Афины! Видели ли вы? 
    Что состязанья я взяла беспорно! 
    Достоин ли ла'вровый венец моей главы? 
    Коль да - то я его приму покорно." 

Оспорить право чести сей - в народе не нашлось.
И всё собрание архонтов и экклесии его признали. 
И с почестями Тавромахе право символа далось - 
"Гражданкой Лучшею" с того момента царевну величали. 

И вот, в разгар всех празднеств и вручения венца
Она взойдя на кафедру вновь ко всем возвала
И чтобы образцовым быть примером до конца
Собравшихся царевна загадкой вопрошала:

 - "Вы помните, как в жребии означила подвох? 
   Но среди прочего - его я суть не раскрывала
   И всё же честь велит мне снять с него покров
   Чтоб знали все, что честь - лукавя не роняла. 

   Но прежде чем секрет весь разложу
   Хотела дать бы каждому возможность:
   Желанья исполненьем того вознагражу
   Кто разгадает всю секрета сложность."

Дивились все Афины - нежданный поворот! 
Подвох ещё тогда ей отписали в право
Ведь корысти с коварством никто найти не смог
Все состязанья честно жрица отыграла. 

Несостоятельность поймя - все руки развели
Мол - нет средь нас того кому гадать по силе. 
Однако, сил народа архонты не учли
И пилигрима с осликом из виду упустили. 

А тот, пройдя толпу, осла другим отдал
Сам весь в пыли, гиматий "измождённый" 
И встав пред девой с улыбкой ей сказал
Акцентом дав понять в Пирее что рождённый:

 - "Секрет подвоха твоего, о дива, очень прост
   В кувшинах с камнями ты его скрывала
   Давно той жеребьёвки изъеденный вопрос
   Ещё Сократа та подмена жребья осуждала: 

   Не важно кто в кувшин кладёт или берёт
   Важнее кто его готовит и считает! 
   Ты знала чем соперник си'лен наперёд 
   С расчёта твоего - без выбора он выбирает. 

   Корысть твоя достойна всяческих похвал! 
   Желала ты победы беспорно несомненной! 
   И чтоб никто обидой проиграв не горевал
   Ты каждому дала в чём был он самый первый! 

   Архонт Сетэй имел в товарищах лишь бегуна
   О том что лучший он в Элладе - знают все Афины
   И ты его молитвам тайным нароком подсобла
   И доказала всем - во скачках с бегом что необорима! 

   Купец Прагор вложился весь в панкратион
   Его боец Авсар уже пять лет на лаврах бдит
   На ставках всё именье сколотил "купечье" он
   И даже проиграв тебе - своё он быстро возродит. 

   Басилевс Кронт - своей наложницей давно дивил. 
   Беспорно - изобретательней танцорки не найти! 
   С того и выиграть самозабвенно себе льстил
   Но не учёл - уже приелись всем те прелести. 

   Другой вопрос - патриций славный Адриан 
   Он в философии познал немногим меньше
   Из кротости, однако же вложился в нотный стан
   Талантам родича Орфея веря куда больше. 

   Но в общем - он особо-то и не прогадал
   Случись ему на месте стать Аполлодора - 
   И на заклание за то даже ушей осла б не дал - 
   Не снесть бы и ему в том диспуте увы позора.

   Тому ж, последним быть - сам Аполлон велел
   И зная подтасовки - ему прикрыться даже нечем
   Ведь камешек на дне - лишь тот он вожделел! 
   Один лишь, к счастью, жребием там был помечен

   Расклад твой дева оправдан был во всём! 
   Ты лучшая! В расчётах даже это доказала! 
   И вряд-ли кто в обиде благородству в том - 
   Как благосклонно шанс другим ты выиграть давала. 

   Но думаю, разгадки с нас о том ты не ждала! 
   Иначе не давала опрометчиво бы обещаний
   Но знай, что в этот раз себя ты превзмогла.
   Хоть в этом состязании - на равных афиняне!"

Закончив речь пилигрим тот отступил
Покрытый с головой, он был не признан
И монологом прозорливым всех немало удивил!
Лишь взором Тавромахи - что молнией пронизан. 

Он оказался прав - затейница такого не ждала
При внешней стойкости - внутри вся бушевала
В руках у проходимца девичья честь её! Судьба! 
И в тот момент - как избежать того она решала:

 - "Ты поразил меня, о странник! 
   Действительно - такого не ждала. 
   Ну так скажи же нам судьбы избранник - 
   Что ждёшь в награду за свои вещие слова? 

   Возможно ты меня познать желаешь? 
   А может часть наград всех заберёшь? 
   Иль всё себе что есть в кону оставишь? 
   Иль лучшую подругу замуж вдруг возьмёшь?" 

От всех тех предложений всякий муж там охал
А некто, впечатлившись - даже в обморок упал
Так многим припекло - что стало сердцу плохо
Лишь пилигрим спокойно с посохом стоял:

 - "Мне от тебя богатств твоих не надо
   Спокойна будь за честь свою и за подруг
   Но сердцу моему в тебе одно лишь благо
   Ведь скульптор я, и есть во мне к тому недуг. 

   Дозволь с тебя мне изваять богиню
   Запечатлить всю прелесть твоих форм
   Создать как идеал - в веках твердыню
   Что не порушит вкусов извращённых шторм
   
   Дозволь сокрыть в ней своё сердце, душу 
   В изяществе пропорций - вечность проявить
   И нежность - ту что растопляет тьму и стужу... 
   Желаю я с тебя - саму Вселенную творить!"

То гром ли был средь ясного то неба? 
Иль вдруг вулканом море сотряслось? 
Иль пролились на мир амброзия и нега? 
Иль космосу на землю снизойти пришлось? 

Никто в услышанное не поверил
Глаза и уши свои тёрли так! 
Как будто не свои он вдруг примерил
Не слыша что бормочет сей простак. 

Взбредёт же на язык кому такое! 
Ему богиню! - шанс даётся лобызать. 
А он, несчастный! - корчит из себя героя,
Хотит убогий - её лишь извоять!!! 

По правде - Тавромахе тоже дурно стало
Проверив пилигрима на загадке той своей
Она подвох и каверзу в его словах искала
Не веря в искренность - возможных ли речей? 

В его руках - её на вечность взять себе рабыней!
И всех подруг прибрать с имением вприкуп.
А он гласит - что сотворит её своей богиней?
И это лишь - для странника такой недуг? 

Подвох! Такого быть увы в миру не может! 
Не бог ведь до несчастных тварей снизошёл?! 
Но и сокрытый - он на убогого умом не схожий!
Откуда он на праздник сей тщеславия забрёл? 

 - "Откуда ты, о странник интересный? - 
   так и спросила Тавромаха вдруг, - 
   Бывает ли наш мир такой чудесный, 
   Что первый встречный - бескорыстный друг?"

   "У каждого своя мошна корысти. - 
   ей отвечал на это нищий грек, - 
   И каждого душа свои алкает сласти
   Всему ведь мера - себе сам человек. 

   Всем окружающим - тебя вкусить как сливу - 
   Вершина всех в сей миг возможных благ! 
   Тебя саму - признание творит счастливой. 
   Но все те страсти - сути моей враг!

   Я сирота с рожденья, родом из Пирея
   От юности по миру искренность ищу
   Гребцом моря всей Ойкумены одолел я
   И лишь рукам своим и красоте служу."

Сии слова царевну - увы не убедили
Подвох во всём искала судрожно она
Её подруги хитоны нервно теребили
Все понимали - решается их общая судьба:
  
 - "Сказать красиво - не мешки ворочить с мелом! 
   Как можешь делом достоверность доказать? 
   В искусствах воплощения - я кое-что умею. 
   Попробуем друг друга состязаясь срисовать?" 

На это предложение тот странник чуть смутился. 
И вызвал в окружающих он беспокойство тем. 
Но с мыслями собравшись - к царевне обратился, 
Чуть плат свой отвернув, чтоб слышно было всем:

 - "Бесспорно, на состязание согласен. 
   Но лишь условья два в ответ я укажу
   Мой недуг в пальцах, но этим и прекрасен
   Закрыв глаза, на память их - я даже льва слеплю" 

 - "Закрыв глаза? Достойная интрига! 
   Неужто лик погладив лишь рукой? - 
   в ответ смутилась юная таврида, - 
   Возможно ли запечатлеть так образ мой?"

 - "Сама сказала - слова останутся словами. 
   Давай судить о том по завершенью дела рук! 
   В них сохраню я лик с твоими тонкими чертами. 
   Дозволишь прикоснуться ли? Не явишь ли испуг?"

 - "Тогда в ответ мои условия такие:
   Коль превзойдёшь меня закрыв глаза
   Быть по сему - ваяй с меня богиню! 
   Но коль уступишь - забудешь что дерзал!"

И порешив на том, к себе царевна подпустила
Скитальца пыльного  - погладить ей власа. 
Но оборванца нежность пальцев - восхитила! 
Когда коснулись их подушечки лица:

Как будто бриза дуновеньем с моря! 
Как будто бы сиянием полуночной луны! 
Или лебяжьим пухом бархатистого покроя! 
Иль нежной розы обомлевшей лепестки... 

Сама себя не помня - в негу погрузилась 
Волнами расходился блаженства океан... 
Но вдруг та грёза оборвавшись - прекратилась, 
И ароматов трав с цветами развеялся дурман... 

А перед ними уж холсты натянуты стояли, 
И краски возлежали на резных столах, 
Мелки в коробках деревянных с угольками, 
И лик её от наважденья чуть в слезах:

 - "Ну что ж скиталец, как и обещался
   Теперь завязывай свои глаза! 
   За то - ко мне что прикасался
   Придётся отвечать тебе сполна!"

И пилигрим в сторонку отстранился
Хламиду приспустил и отвернул он плат с лица 
И пред собранием не оборванец очутился
Лет двадцать - двадцать пять на вид у молодца

Атлет! И вправду плавал на галерах! 
Такой рельеф пропорций - только там! 
Изящная бородка, во взоре только мера
Все черты идеальны! Всё по своим местам. 

В глазах печаль о судьбах мира. 
И между тем - в их глубине горит искра!
Широкий взгляд и таинство сапфира! 
И в жилах бьётся сила прометеева костра! 

Свернув свой плат в довольный пояс
Ваятель спрятал в нём лицо
И затянул черна-каштана витой волос
В сокрывшее его глаза кольцо

И подойдя к холсту отянутому в раме
Он безошибочно мелок угольный взял
И лишь по пояс явленный всем в сраме
Тавриду - пальцев памятью лишь рисовал

И солнца ярь его рельеф лучила
Накладывая тени тут и там
И тем оно красавицу пунцом смутило
Мешая средоточиться рукам:

Вот лёгкое движение плеча чуть с отворотом
И он уже как будто - Аполлон! 
И некая мечтательность в устах при этом
И перед ней толь Дионисом, толь Орфеем он. 

Здесь он задумчиво к земле лицом воззрился
Над "Илиадой" словно замер как Гомер
Но неожиданно - бровями удивился
И Орионом воспарил средь звёздных атмосфер. 

Геракла как-то не случилось в нём - 
Но изнывал в сомнениях о мире Прометей! 
И некая таинственность лучилась в том, 
Как Ариадны будто нить разматывал Тесей. 

Рисуя - пилигрим характером менялся
Как в пляске мерной пламенный огонь
То бризом угасал, то штормом распалялся
Валами возмущаясь будто дикой степи конь

Героем виделся израненным в войне с богами
Или поэтом, что музами ревниво окружён... 
Иной же раз, он прикасался к ней в мечтах губами
И в грёзах тех - с творенья мира он в неё влюблён! 

Пропало сердце девичье Танаиса тигрицы
И в образ на холсте - души та мука излилась
Не быть царевне уже светской львицей - 
В мечтах своих ваятелю на веки отдалась! 

А пилигрим под взорами собравшихся трудился
И нечто невозможное по памяти являл
И весь ареопаг с агорою тому дивился
Уже готовя мысленно картине пьедестал... 

Афинские собранья разделились
Не меж собой - а каждый афинянин сам в себе
В богиню на холсте - все искренне влюбились! 
Доселе мистики подобной не являло на земле. 

Прекрасное! - проявлено углём и мелом
Возможно ли вслепую чертать так светотень? 
Богини лик на фоне колоннад и зданий белых
Низвёл немыслимо на землю кущей рая сень! 

Там было всё! Любовь и нежность
Кристальный лёд, и страсти пламенный огонь
Благочестивая во всём прилежность
И ласка вечности во взгляде, и её же бронь

Изящные глаза, наивно-трепетны ресницы
Нежнейший сок в чертах девичье-зрелых уст
И брови будто крылья разведённые орлицы
И локоны витиеватые - дополнил розы дикой куст...

Бесспорно все признали - не соврал! 
Тот пилигрим был в своём деле мастер
И "Лучшую из лучших" - истинной богиней срисовал
Необычайно проявив Афин весь дивный алебастр. 

Но и с него таврида словно бога создала
Во красках смелых с фоном в кипарисах
И прелесть форм та - искренне в мазках жила
Увенчанная лавровым листом в цветах ириса

То был бы Дионис - не кучерява коли борода
И спорить мог рельефом тонким он с Гераклом
Мечта во всём! И взгляд смиренный мудреца! 
В устах ответ на всё срывается ораклом... 

И споры долгие о паритете том велись 
И на трибунах громогласно, и шёпотом в народе
Но все сомненья виновницей той брани отмелись
Признание победы - неподдельно в её взгляде:

 - "Не спорьте афиняне! То видать судьба! 
   Ваятель лучший он из тех кого я знаю! 
   И срисовал божественно поистине меня
   Но я бы не смогла того закрытыми глазами! 

   И он получит всё что смело пожелал
   Его руками и умом ваяют сами боги! 
   По праву - он достоин всего на что дерзал
   И нет отныне к честности его во мне тревоги... "
 
           V. Элевсинский гранат. 

  ... по попущенью Зевса, в нарушении законов
   Коварно в жёны Аид похитил Персефону 
   И жутко он всем этим сестру Деметру огорчил
   И то, что виноват в пропаже - от богини скрыл

   Отчаянно Деметра дочь свою искала 
   Узнав же правду вне Олимпа долго горевала
   И как-то в скорби проходя близ Элевсина
   Её царевен доброта с учтивостью пленила

   Признав за скорбной нищенкой богиню
   Построили за тайны земледелья ей кумирню
   И стали элевсинцы там мистерьи проводить
   Чтоб урожай богаче им земля могла явить

   В иных же землях упадок лишь царил и голод
   То зной сожёт всё, то сгубит холод
   Олимпу почитанья от скудости мир не являл
   И Зевс за то на прихоти Аидовы восстал:

 - "Верни сейчас же ты Деметре Персифону
   Иначе не снести нам похоти твоей урону
   Её унынье нам убыток лишь творит
   И всё что созднано на веки разорит!" 

   И делать нечего - приходится Аиду
   Сокрытую вернуть Деметре Прозерпину
   Но так как та всё это время пост вела
   Граната дал ей в разговенье три зерна

   Чтоб та могла из мира мёртвых воскреситься
   Но вместе с тем ему женой навечно обручиться
   И возвращаться чтоб к нему на срок могла
   За возрожденье каждое свершив свои дела. 

   Граната зёрна - Загрея те суть капли крови
   За кои плоть его с титанами сожегши молнии
   И человечество в том прахе было создано
   И чрез него - единство плоти с духом явлено. 

   Аид же - страсть и плоти пресыщенье
   Что душу - Персефону - похител в услажденье
   И лишь постом его ей можно победить
   Себя гранатовым зерном чрез возрожденья проявить... 

Мистерия кипела на амфитеатра сцене
Там жрицы танцевали в иступленьи
И откровенной красотой изящесва дивя
Они по полной - страсти изливали из себя

Трагедия и драмма пред мистами игрались
И этим таинств важных кондидаты приобщались
И хоры - то вздымали ужаса волну
Ликуя то - сверзали ту волну во тьму

Инициация уже шла полным ходом
И посвящённые сокрыты капюшоном
Всего то их по пальцам сосчитать
Друг друга же им не положено пока что знать

Уже все пройдены таинств мелких переходы
И Илисса тела омыли посвящённых воды
И явлены свидетельства священые сосуды
И приложились к воскресенья таинствам их губы

И Адриан впервые из латинов посвящёный
В архонты перед этим лавром наделённый
Покинул тело всем сознаньем своё вдруг
И рядом с ним витал дух пилигрима, по обряду друг 

И неким дуновеньем подхватив их по туннелям понесло
И в залы храма некого прибило где упивалось торжество
Где шло всё это время иное в плясках посвященье
Пускай фальшивое, но тоже к тайнам приобщенье

Там девы наслаждались в крепости вином
Мужи с тельцов срезали ломти жаря над огнём 
И музыка веселья - вакханалией играла
И нагота там пошло средь огней тех танцевала

И вот стоя между колонн два отделённых духа
Взирали в это торжество великой похоти и брюха
И понимали - нечто тайное в том всём творится
И нечто колоссальное чрез то должно открыться

И дольше чем они во пляски взорами внемляли
Тем больше сущностей иных пирующих меж проявляли
Толь гарпии то были, толь сатиры, толь химеры
Как будто бы окутанных во испареньях жёлтой серы

Собою всех пирующих они как мухи облепили
И соки жизни с очарованной души их пили
И к похоти их подбодряя - в увеселениях ласкали
И вечные блаженства в пресыщеньях обещали

И распалялись ещё больше деви'цы-молодцы
И ещё жарче в бубен хлопали укрытые жрецы
И в разных вожделеньях тела их извивались
А бесы тем лишь ещё ярче сутью проявлялись

И вот уж слышен визг восторженных свиней
Что напитались похотью распаленых людей
И на руках своих - то мрака силы их носили
И всё то стадо обезумевших алчностью любили

И обожравшись светом испитым с их души
То там, то здесь бесёнок в сторону спешит
И погружается во тьму на пьедестале
Где руки человечии  - Гекату изваяли

На ложе уж старухой обратилась как бы дева
Уж точно во пьяну и страсти не этого хотела
Иссох в пороке весь её девичий смак
Во взгляде лишь боль искушенья и бардак

А тут от пресыщенья всё же задыхается как бы старик
В конвульсиях подёргавшись под ноги ведьмам сник
На тощую его душонку те бесы скопом налетали
И до конца развоплощая в ошмётки растерзали

И вот лишь самости личиной уж он один из них
И голод адский в очах погасших тех пустых
И мечется он жалким мерзким псом визгливым
Ища себе где присосаться до душ тех похотливых

Так пополнялась армия сил зла
Безмерностью что пресыщенья создана
Та что питает свою, мрака полную - богиню
Из лжи сплетёной лукавства берегиню. 

Но вдруг один сильнейший бес 
К колоннам с душами друзей полез
Желая к их сиянью подступить 
И души светлые от голода испить

И мордой свинскою визжа своей 
Химера козьих преисполнена статей
Рогами бычьими прочих в стороны свергает
Себе самой гостей незванных душ алкает

Но подступив к сиянью ореола
Та мерзость взвыла от укола
Что вдруг калёным лучиком её насквозь пронзил
Тот свет, сорокадневным что постом в себе ростил

Не зря те мисты пред таинств приобщеньем
Блюли себя от страстей строгим отреченьем
И мёд с запаром цвета липы лишь пили'
И соком лишь граната суть свою крепли' 

Терпеть то мрака силы поистине не могут
Не помогла той гарпии визжащая подмога
Все как один порушились на зала дно
И заскулили изнывая болью лютой заодно

И тьма на пьедестале - с того вдруг возмутилась
И мраком плотным по залу судрожно разлилась
И вытеснило те светочи с неистовством во вне
И вот друзья уж в кельях снова в тишине... 

Загадочный и страшный тот обряд
Тех проявлял - кто власть над душами творят
И открывал всю рабства сущность бытия
И как от сущностей от тех сокрыть себя 

И каждый от рожденья им во власть отдан
И коль сказать кому о том - то будешь осмеян
Иль даже камнями за "святотатствие" побьют
Иль на костре за тайну ведьм иерофанты их сожгут

И покушения на стадо тьмы герою не простят 
Не для того они овец своих в страстях растят
И коль допущен был до тайны сокровенной той
Молчи! Коль не втерпёж - то отсеки язык долой

И если хочешь от власти мрака ты освободиться
То жизнь целую тебе во строгости поститься
Лукавства и осуждения к другим не проявлять
Чтоб не подпасть под стопы демонов опять. 

И чтоб познать всю тайну посвященья до конца
Проверь себя хотя бы год не омрачив лица
И если искренне пути тому ты отреченью рад
То в дар тебе воздасться воскресения вкусить гранат

Увы, но гость лишь в этом мире человек
И либо раб страстей он, либо сохраняет свет
И кто до таин следующих стремится обратиться
Тому великого познанья даётся приобщиться...    

         VI. Обитель Эраты. 

Никак дюжина лет с того прошла
Дворец басилевса - ваятель перестроил
Во всяком камне была крепка его рука
Скитаясь по империи он многое освоил

Шесть лет он жил из них при ней
Руководя ремонтною работой
И те года ей были всех милей
В нетронутом цветке томящейся заботой... 

Во мраморе он "храм" ей в колоннадах воссоздал
В нём внешний в галереях периптер громадой
И выносные - спальню с термой стороной поднял
И атриума перистиль сокрыл с фонтаном и аркадой

Фронтон портала входа на столпах, что чрез ограду
И весь резной антаблементом в капителях архитрав
"Обвит"его рукой - плющём и диким виноградом
Во мраморе всю строгость форм классических поправ

Пред изгородью - аллеи стройных кипарисов 
В углах и в центре их вершит достоинством платан
По сторонам фасадовой стены - порталы парадиза
Чрез них проезд для колесниц. Периметром - каштан. 

За внешним входом - просторная в тропах лужайка
Мощённая в изгибах симметричных строгою плитой
И вдоль дорожек там - то тумба с девой, то скамейка
Иль чаша в камне со струящейся водой. 

За палисадом, в дюжине колон - веранда-пропилей
С неё ещё на шесть столпов к усадьбе галерея. 
По обе стороны двора  - сквозные залы для гостей
Портьеры меж колонн. С них по ночам внутри теплее. 

В углах дворца - столовая, читальня, кабинеты
Меж ними боковые спальни для гетер-подруг
В сквозных же залах велись симпосии, обеды
В них собирался мудрецов, поэтов, знати круг

А позади дворца, в окружении бассейна с парком
Под куполом - толос в колоннах Афродите посвящён 
В нём изваяние тавриды Теомаховым подарком
И целый сонм нимфеток свитой чудной размещён

К святилищу вела в колоннах витых галерея
Широкая, длиною в сорок два локтя
И меж порталов тех колонн - во бюстах эпопея
Героев, цезарей, философов с поэтами статя. 

По обе стороны дворца просторные писцины - 
Пруды для разведенья рыб, утей и лебедей
По берегам в гортензиях - фазаны и павлины
Меж сеней ив тягучих - лужайки для затей. 

Во тростнике с папирусом на мелководьи
Фламинго с цаплями гнёзда' свили
Изящны лотоса с кувшинками угодья
Для уток в них рогульник с ряской развили. 

Весь парк засажен розами, магнолией, спиреей
И средь акаций с пихтами ба'рхаты растут
Особый дух весной разносится сиренью
Дурман стоит, орех коль с липами и буками цветут. 

За парком сад из груш, с черешней и гранатом
В нем абрикос и персик, яблони с хурмой
Беседки в нём увиты сладким виноградом
И всякой ягоды рассадник там густой

Подворье по хозяйству - на задах вдоль речки
Инсула с атрием между конюшен для рабов
При них же огород, и пасека в утаенном местечке
Чрез реку мост до пастбищ, пашни и лугов. 

Усадьба стенами обнесена квадратом
Всего-то в пару милях от городских замков
Что шириной, что по длине - четыре акта
Что значит двести градусов, иначе же шагов. 

Особый шик - лаконик термы и личные покои, 
В дугообразных стоях галерей - в бока разведены
В тех термах гигиены и эстетики блюлись устои
Покои же хозяйки - уютом и изяществом полны. 

По планировке в целом они сходны
Прямоугольник - шесть на пять шеста
В шесте четыре градуса, градус же три локтя
По потолку - на шест и градус парой высота. 

Фасад строений - портиком по ширине терраса
По тылу же - толосы в купол, торцов средь сведены
У термы - жаро-паровый лаконик там алого окраса
По сторонам его кальдарий с салинарием ограждены

Нагревшись паром - принимали солевую ванну
Затем чрез тепидарий шли в горячей отмокать
И только лишь потом спускались в фригидарий
В бассеине прохладном - жара страсти усмирять

Бассейн имплювия по форме был овальный
Четыре схода ступнями в глубь его извне вели
Окно комплювия ж над ним - круг то идеальный
Его колонны подпирая - сюжеты на себе несли

По сторонам имплювия в углах две залы
В одной на ложах можно блюда там вкушать
Другую же венчала чаша в мраморе фонтана 
Её вся площадь - отведённа петь и танцевать. 

В отличие от термы, в покоях не было бассейна
Окно комплювия освещало круглый в креслах стол
В толосе меж колонн в портьерах скрыта тайна - 
Обители себе самой же жрицы сакральный ореол. 

По сторонам от спальни возвышаются площадки
Одна с фигурной ванной в углублении, к ней гардероб
Другая же таила на стеллажах с бумагами загадки
Там за столом хозяйка изучала донесенья на особ... 

Колонны моноптера разделяли залы те что ниже
По леву руку - устелен танцу и гимнастике в коврах
По праву - отдан изученью астрономии и мистике
И всем наукам о законах, что главенствуют в мирах. 

В народе сей дворец был прозван "Скорпионом" 
По планировке напоминал он формой именно его
Хранитель тайн, богинь и женщин испокон он
Кто ж посвящён в мистерии - те знали более того. 

Изрядно в то строительство Адриан вложился
Купив портрета оба за злата-серебра
Как раз после того как таинств приобщился, 
Богиня что Деметра в Элевсинии зачла

Тавриду он поставил в число распоряженья
Того что на строительство Афин воздал
Воятеля ж просил к себе об одолженьи
Чтоб тот ему в италику свои шедевры присылал

Так пригодился и купца торговый тот кораблик
Курсирующий с Пирей до Рима по морям
Всё вкупе - помогло создать уютный тот ансамблик
Бесед толковых хозяйка ладила где сбор гостям

Свои здесь Тавромаха проводила ассамблеи
Со всей Эллады знатные таланты привлекла
И вдохновляя их, и творчество с науками лелея
Она идеям лучших выставку создать смогла

Кто мастер в камне был - ей палисад украсил
Съезжались то смотреть со всех концов земли
Изрядно даже царь парфян здесь злата тратил
Не только изваянья - чаши с вазами ему везли

Все лучшие товары ремесленники выставляли
В тех галереях Тавромахи к обзору ассамблей
С комиссией изрядной то купцы далёкие скупали
Изящества новинки и воплощенья "каверзных" идей. 

Попасть к обеду случалось лишь по приглашенью
В элитный клуб эстетов и ценителей невест
Её подруги многим стали лютым искушеньем
К женитьбе с музой кто не имел протест

Не торопясь, во брачных узах персоналии опутав
Гетера власть над Аттикой к рукам своим взяла
И чрез сестёр своих духовных карты многим спутав
Все сферы жизни в круг интересов гетерии прибрала

И с Лесбоса, из ордена подруг-гетер ей слали
Готовых к исполненью роли честных жён
Те выйдя замуж, обояньем на мужей влияли
Стратегию внедряя чрез тех кто властью наделён. 

Так центром Ойкумены стал Афродиты "скорпион" 
Там лучшие товары и блестящие беседы
И многие друг к другу шли на искренний поклон
Чтобы приглашенья раздобыть на званые обеды. 

Одна беда - тавриды жизнь била ключом
Но тот кого любила всей душой - того не ведал
И лик её на ложе перед сном нередко огорчён 
С того - аскезу что Теомах Платона исповедал

Увы, но в камень лишь он был влюблён
Далекий от мирской и светской жизни
И хоть богами щедро на таланты одарён
О плотском же не допускал себе и мысли

Его недуг, ей стал и благом и волненьем
Прежде её на пьедестале чем сваять - 
Ему пришлось её подруг точить в каменьях
Кроя талант свой - её свиту в позах проявлять. 

Так руку набивая в сюжетных изваяньях
Пиреец форму вечности искал её статям
И волновали пальцев дев его касанья
Служа основой ревностным её слезам

Но что поделать, сама в том виновата
Лишь только он готов её казалось бы сваять
Она сошлёт всё то в "сомнениях" на завтра
Чтоб он и завтра мог её изгибы лаской осязать

Он проведёт ей по бедру что дуновеньем ветра
Она изменит тут же бюста с шеей изворот
Игриво пользуя что на глаза его повязочка надета
В "смущенье" требует касаний вновь его хлопот

Так растянулось обещанье данное на годы
И лёгким бризом все эти годы её он баловал. 
Как будто в пламень жаркий, иль в океана воды
Её натуру своим лишь приближеньем окунал. 

И если не соврать - была она счастлива
Всё это время оставаясь нетронутым цветком
Как будто божеством из грёз она любима
Не замечая как бы ласк, о них мечтала лишь тайком. 

А в целом - жизнь текла кипуче-скромно
И времени хватало меж политики на естество
От чтений и бесед картина мироздания обьёмна
Невинно и благородно досужих мигов баловство. 

С подругами от неги сна вставая рано поутру' 
Заезды колесницами таврида делала до моря
И окунулась с ними в пенной прелести волну
В ручье студёном от соли омываясь после

Русалками резвясь - плескались в утренних водах
И на песке сокрывшись в скалах загорали
И воспаряли к облакам в своих затейлевых мечтах
И по девичьи весело между собою танцевали

Бывало в лес священный забредут
И на ручье игривом творят мистерью
Как будто нимфами к струям его прильнут
Изящно утоляя жажду от досужего безделья... 

Особыми событьями для жён афинских были "вечера" 
Симпосии - тайнств женской гетерии приобщенья
В них Тавромаха целую плеяду "соучасниц" обрела
Своим идеям - "мира красотою очищенья". 

И в тех собраньях поэтесы лирику им чли
Симфонией арфистки услаждали возлежанья
В купальнях с термами беседы о эстетике вели
И поверяли меж собою тайные свои терзанья

Там украшенья расходились златокузнецов
Шелка скупались и атлас на одеянья
Заказы сыпались чрез Тавромаху на купцов
Те исполняли самые заветные желанья. 

Философы читали женскому собранию труды
Свои, Александрии, Рима, Индии, Китая... 
Смешно сказать - матроны навык обрели! 
Гимнастики и танца всю прелесть освояя. 

По совместительству жёны архонтов жрицами были
Афины, Геры, Персефоны, Артемиды и Деметры
Но главной над собой, согласьем - Тавромаху возвели
В признании её достоинств были искренни и щедры. 

На том и жизделся второй восход Афин 
На Адриана деньги что был пристстроен
И засияло благолепие его подновленых седин
Усердьем Тавромахи эстетикой град был напоен

Случалось на подрядах конечно воровство
Но Тавромахи счёты и весы не ошибались
И кто бы не стоял за лиходеем иль купцом
Двойным возвратом их делишки обращались

Коль кто доверие гетеры жуликовато презирал
Всплывало всё его исподнее бельишко
И на суде, другим в острастку всё тогда терял
Воздав своим имением сокрытое с излишком

На каждого имелся солидный компромат
Вот в этом то и проявлялись сути гетерии
И чтобы не иметь сверх меры своих трат
Остерегались многие творить дела лихие. 

Наука и искусство как заново родясь - цвели
В театрах новых жанров ставились шедевры
И музыка, и танец новое дыханье словно обрели
И в повседневности привились высокие манеры

Градоначальники порядок улиц соблюли
Обогатились свитками библиотеки
Купцы товаров дивных отовсюду навезли
В палестрах усердьем явлены успехи. 

Нередко таврида роль брала третейского судьи
Её решенье все купцы считали справедливым
За то - довере её к себе и берегли
Подарками не забывая сдабривать учтиво. 

Увы, однажды Теомах её таки своял
Исполнив наконец-то суть спора дерзновеньем
И той скульптурой Афродиты - хозяйку обаял
Богини истинной - во мраморе было явленье:

Она стояла в центре зала
Чуть изогнувшись яблоко держа
И наготу свою дарящему являла
Покров спустив до бёдер не спеша

Не мог Парис её красой не восхититься
И плод раздора в длань её вложил
Ему хватило и по бёдра изумиться! 
На том момент явленья идеала и застыл...

В святилище толоса никто не допускался
Лишь посвящёные в фиас туда войти могли
Мусических искусств кто Эраты приобщался
В наследницу Сапфо кто веру обрели. 

Мужам закрыта дверь в святыню Афродиты 
Лишь галереей прогуляться доступ им
И таин что в святилище были сокрыты
Знал лишь творец создавший их один. 

Ваянье девы с яблоком - было прекрасно! 
Собой оно являло путь последницам своим
Как выглядеть и нежно, и в то же время страстно
Невинно покорять и покорённой быть одним... 

Ваятель дело откровения богини завершив 
Обитель дев и жриц прекрасного покинул
И ни в словах, ни в помыслах не погрешив
Неявные все притязанья на себя отринул... 

   "Я бы мечтала быть твоей укромною женой
   Иль ласково и искренне любить тебя как сына
   Иль просто от всего беречь тебя сестрой
   Иль быть хотя бы дочерью твоей любимой

   Но ты далёкий в мыслях как звезда
   Паришь в неимоверных высях-далях
   И не волнует тебя мира суета
   Мой миг с того томим в печалях... " - 

Лишь в мыслях провожала она в след ему
На всё что так влекло его - благословляя
На талии покрепче затянула девию тесьму
С надеждой лишь его возврата ожидая. 

То Тавромахи страшная была утрата! 
Так и погибла бы она истаявши в слезах
Но возродила к жизни её знамение граната
Вручил ей накануне что пред уходом Теомах. 

Сакральный дар Аида Персефоне
Гарантия священная для брачных уз
С тех пор ждала она его с надеждою в истоме
Неся на сердце вожделение его возврата груз... 

Ещё шесть лет минуло камнем в Лету
Не покладая рук - таврида всё "ткала" 
Ведя задумку "возрождения" к успеху
А по ночам явления героя всё ждала. 

Он рядом был, и к счастью никуда не делся
Пирея близ у моря в уединеньи обретал
Бывало и в Афинах меж заказов появлялся
Однако музу тайную свою не навещал. 

И вот однажды чудо дивное свершилось! 
Он на ступнях её дворца восстал
И в бороде его се'дина проявилась
И взор сияя - всё ж как будто бы устал:

 - "Прости меня моя томления богиня... - 
   опершись на колонну он грудью воздыхал -
   Увы, тебя я по завету высшему покинул
   И тот завет всё это время исполнял. 

   Свершился подвиг мой всей жизни. 
   Ещё чуть-чуть и вновь свободен буду я
   Однако же покуда в сердце укоризна
   Не жди к себе меня душа моя. 

   Но помоги достать ты мне порфиру. 
   Тот камень что в Египте лишь нашли
   Порфиром тем сокрою наготу кумира
   Что руки дерзновенно создали мои. 

   И после этого я твой навечно
   Ничто меня не оторвёт впредь от тебя 
   Чтить верность сердца буду безупречно
   Тепло и искренность свои тебе явя."

Сказал, и разом развернувшись
Покинул он великолепие дворца
Лишь свиток жрица обнаружила очнувшись
Там где стоял он на ступнях крыльца. 

Не помня как его со мрамора подняла
В покои свои девичьи потерянно прошла
И на постель упав счастливо зарыдала - 
Как долго мига этого душою всей ждала... 

Без малого ещё чуть боле года, 
Лишь навещал её по делу Теомах
Уж очень долго доставлялась та дивная порода
И дивно впечатлял затеянный творцом размах

Бывало  посещал он очередной симпосий
И парился по долгу в термах в жар смотря
И пил лишь на меду настоянных амброзий
Внемлял беседам, в ответ же слов не говоря

Отмоется, гранат вкуси'т и в ночь уходит
Лишь лёгким дуновеньем взгляд его коснёт
И где в ночи он темной одиноко бродит? 
Не ведает таврида и где главою он прильнёт...

       VII. СИМПОСИЙ НЕЗАБУДОК

           Сюжет 1. Утренняя лилия. 

Рассвет разлился лёгкими тонами
По горизонту заалел как будто бы мечтами
Чуть выше - поле хризолита бахромы
Поближе к звёздам - ещё пока индиго-синевы

Тенями в соснах склоны близ реки сокрыты
И скалы оголённые розой будто бы омыты
И парк туманной дымкой волшебно осветлён
И филин тем ворчливо великолепьем возмущён 

Над пруда гладью разлита сиза пелена
И нежным утром, клубами правит тишина
Меж пихт и сосен папоротник густится
В нём изваяние Орфея с музами таится

И чаша перед ним с журчащей хрусталём водой
На мраморной площадке с роскошною скамьёй
И на скамье красавица в шелках грустится
То ль в грёзах, то ль в сомненьях ей не спится

Задумчиво на лире струны пробирает
И на подушки спинку гибку опирает
И перед ней на мрамора резном столе
Гранат на блюдце в нежно-сочной кожуре

В фиале лёгкое вино рубиновой искрой мерцает
И аромат фиалок луговых вокруг звеня витает
И лилий ласковый цветок пестрит в росе
Раскрыт и благоухает чудно' в своей красе. 

Округлая площадка ограждёна балюстрадой
И роз в кустах душисто-нежною осадой
И изваянья пред скамьёй те полукругом
И чаша та журчащая по центру круга

Чуть стороной беседка во мраморных колоннах
Сокрыта кипарисами вся вышина её укромно
Ириса с розой лепестки в бассейне, на ступенях, 
И на тропе, и даже на причудливых качелях. 

Под портиком беседки - подруги дивы прикорнули
На ложах, не стесняясь наготы кто как уснули
Лишь чуть прикрыты шёлком груди их литые
И чуть трепещут в снах ресницы их густые

И меж колонн по низу связанные шторы
Хранят тепло от бронзовых жаровен
И на столах початы блюда с грушей, виноградом
И персики горой, кувшин с медовым лимонадом

Павлин исхитрившись до блюд тех достаёт
И винограда градины бесхитростно клюёт
И призывая кур своих девиц - курлучит
Но не хватает шеи им, с того их аппетит и мучит

Средь дев в шелках забился чудно дикий кот
На шкодящих павлинов сервал не нападёт
И так изрядно африканцу в сытости живётся
От ласок дев он только к ним и льнётся

А главы тех - в цветочных всё венках
И ожерелья жемчуга на их тугих грудях
И перстни с самоцветами на пальцах их блистают
Браслеты золотом витым, чеканным иль мерцают

То накануне праздник был у них - девичник
И главным блюдом в нём черешни-вишни
Ещё одна гетера-дева замуж вскоре упорхает
И весь фиас сестёр - подругу этак провожает

И муж ей - знатный грек определён
Достоинств много и богатств за нём
Но главное - он в деву искренне влюбился
И ей - своею статью вроде примилился

В круг интересов он сестёр определён. 
Талантами начальника им очень он нужён! 
В нём Тавромаха разглядела перспективу
И разрешила замуж сватать свою диву

А та и рада того всю жизнь собой дивить
Наследников ему красавцев народить
От опрометчивости нежно ограждая
И лаской планы ордена в него вливая

Но не о том таврида думу свою мнёт
Ведь в её сердце иное божество живёт
Тот пилигрим! - дворец ей что устроил
То явится, то пропадёт, и нету в том покоя

И что её за тайны - перед его загадкой? 
Мечтой он искренне является ей сладкой! 
И даже если взглядом её он лишь каснёт
То душу тут же в плен как будто бы берёт

И держит как орёл взмывая ввысь когтями
Или сверзаясь обнимает трепетно крылами
В том до сих пор она себе самой не понялась
В моменты тишины - о нём лишь и пеклась... 

11.02.2023, вечер - 12.02.2023, 05:14


                    Сюжет 2. Эвритика. 

По мощённой дороге к славным вра'там Афин 
От портовой шумихи скрыт несут паланкин
Как бы скромен он внешне, внутри же богат
Разместилась в нём жрица от далёких пенат

Приплыла она морем в древний город богинь
Причаститься их таин, посетить их святынь
Из священного Лесбоса она прибыла
И к особе одной у неё есть дела

По тенистым изгибам кипариса аллей
Для уставшего путника в камне много затей:
То - святилище портиком в окружении роз;
То - запруда для стока ливнем схлынувших гроз;

То - беседка в колоннах, что плющи оплели;
То - журчащая чаша, хочешь пить - утоли;
То - под сенью платана изваянье стоит - 
Здесь героя, там нимфы мрамор блестит. 

На распутьях богинь грамоздят алтари
Подношения с путников ожидают они:
Иль в бассеин им кинь монетку одну, 
Иль корягу какую приложи ты к огню. 

Коль скупнуться захочешь - оглянись на ручей
В нём проточная в мраморе найдётся купель
Если голоден вдруг - то с дороги сойди
Средь плодовых дерев пропитанье найди. 

Магистраль оживлёная в целом вся та
Пилигримов, купцов в той тени суета
Но ночами по ней всё ж опасно ходить
Жрицы мрака Гекаты могут смутить

Притвориться несчастной молодою вдовой
Иль девицей до ласок мужских озорной
Отвести с перекрёстка до укромного грота
Одарить всею страстью своей идиота

Опоить его сонной травой на вине
И с подругами в жертву принести прям во сне
И достав ещё тёплое сердце его
Испрошать у кумира даров своего. 

И дурманной травой окурившись допьяна
Танцевать нагишом воззывая в ночь рьяно
И упавши в экстазе от конвульсий стонать
И друг друга во блеске огня лабызать... 

Эвритике противен весь этот культ
Не спасёт от него и римский патруль
Развелось ведьм изрядно по этой стране
И не мало сердец сожжено уж в огне

Колдовство сообща они всюду творят
Нагоняют в люд ужас, что на малых ягнят
И от них же за помощью к ним чтобы шли
И богиню Гекату в подношеньях чтоб чли

Чтоб со страхом детей от себя отпускали
И смирялись - коль те по ночам пропадали
Дочерей чтоб своих растили в распутстве
Допуская в колдовском развращаться искусстве. 

И творили всё то для власти они
В полнолунье для страха возжегали огни
И съедали свои же от оргий плоды
Порушая основы земной красоты. 

Между их орденами сотни лет уж война
С переменным успехом ведётся она
И пока гетерии о лучшем мечтали
Два фиаса противных за мир враждовали

Красота и блаженство против смерти и страха
За величье души против низости праха
За свет и любовь против тьмы и унынья
К возрождению вновь против царства забвенья. 

Там мужчины где видели власть лишь свою
Исполняли жриц волю! - находясь в их строю. 
Иль Гекате они подчинялись за похоть
Мнемозине ли верно держались за локоть

Все великие люди матерь муз всех блюли
В подношение ей честь и славу несли
И за то одаряла их она дочерями
Сладко волю её что им пели устами

Так Таис Александра за край царств увела
Тем богиню Астарту во прах попрала
Археанасса Платона неземным одарила
И любовь без падения плоти привила

Перикла Аспасия в мужи возвела
И во славе его от нуля создала
Герпилис Аристотеля посвятила Софии 
Сапфо создала красоте литургии... 

Но жрицы Гекаты их терпеть не могли
И мерзкие козни сплетали свои
Их глупость и страх в людях привлекали
Мудрецов и героев за то истребляли

Упёртый Сократ знал о кознях всех их
Пифагор за идеи пострадал лишь от них
Эпикура они братства сад развратили
И многих в борьбе той ко мраку смутили

И тяжёлые ныне времена увы настали
Ещё более люди от мракобесия стонали
Но были благосклонны к миру небеса
И ордену на помощь Тавромаха послана

Наставницей гетере стала Эвритика
Смешно и вспомнить какой была та дикой
Но с попущения небес строптивость превзмогла
И муз всех стати в своей натуре обрела

В своём фиасе всех учениц объединила
И веру в торжество идей в них зародила
И план составила грядущих битв войны
И ей душой и сердцем жрицы все подчинены

Наставниц в планы своих баталий посвятила
Всех до одной в сподвижниц обратила
И орден под свою ответственность она взяла
И лишь себе в делах их общих она подчинена

За дюжину тех лет что правила в Афинах 
Таврида уважение и страх привила во вражинах
И потеснила их со всех полей своей доски
Иерофанты ведьм все истощали от тоски

Но битва впереди ждала за главную фигуру
И ведьмы многое поставили добыть её натуру
И ближе чем тот ферзь к Афинам подъезжал
Тем больше сил противник на арену ту стяжал... 

Ну вот и городские вроде бы ворта
Однако паланкину путь до поворота
Чуть на восток носильщикам свернуть
И пару миль тенистых средь аллей вильнуть. 


12.02.2023, 15:07 - 12.02.2023, 18:49

     Сюжет 3. Рыночный моцион. 

Изрядный путь от места для собраний
Прошла Агора  до рыночных "стенаний"
Архитектурой пышною с тех пор обзавелась
И вширь и ввысь во мраморе сияя разрослась

Вся облепилась дивно храмами, стоями
Блистает золотом покрытых алтарями
И средоточие здесь иноземцев развилось
То ли купцов, то ли послов наречьями лилось

Чем ближе к торгу тем гомону чуднее
И все наряжены кого кто помудрее
И римских патрулей отряды ходят здесь 
И всякие паломники: "Откуда?" - "Бог их весть?!" 

Чего не купишь только, меж купечьими рядами
Торгуют всем! И даже лучшими рабами! 
Парфянских дев и иудеек пленных навезли
За то что их мужья смутьянами соблазнены

Последних - всё страются скупить их земляки
Чтоб не сквернились девы необрезанной руки
Крепка община у еврейских тех купцов
Способна переплюнуть цену прочих молодцов

Иной вольер - исполнен с Дуная гордецами
Отборными земель германских "дикарями"
И рядом с ними - африканцы ноги танцем мнут
Как смоль черны, губами бормоча уныние поют

А где-то дальше ряды исполнены шелками
А след за ними самоцветов с жемчугами
И коль захочешь - купить ты можешь и слона
Мартышку, кобру, папугая, львицу иль коня

И лавки с яствами заморскими ломятся
Орехи, фрукты, сласти - какие не приснятся. 
Есть закутки и ведьм для колдовства
Укромны, порушеньем полны естества. 

И целые ряды с вином или сырами
Иль лучшими кувшинов образцами
Кругом гуляют беспечные матроны
Вдовицы разодетые нескромно

Наставницы их водят меж рядами дочерей
Охочих присмотреть себе нарядистых затей
Эфебы похождений тех молодочек прильстятся
И подбородок приподняв взглядами резвятся

И средь досужих празностью прохожих
Два друга бродят, в изысканьях вроде тоже
Нарядные поверх туники у них тоги
На выход разодеты, не для пыли' дороги

Нещадно-ярким зноем небеса Агору жгут
Все от того к тенёчку галерей и льнут
К фонтану подойдут на лико чтоб плеснуться
Иль просто дланями в прохладе окунуться

Местами, встретивши кого знакомых
Они притулятся к стене какой укромной
И подперев колонны досуже говорят
Деляся новостями обо всём подряд

Так утро их до полполудни и доходит
Подобно - многие пусто-порожне бродят
Как будто поздороваться собою меж пришли
И тем гражданскую благочестивость соблюли... 

 - "Мой друг почтеный Аристид! 
   Поверь, тебе она благоволит! 
   Прослышав про твои ученья
   Просила разрешить её сомненья

   Не всё понятно ей в твоих идеях
   В чём смысл в ваших всех мистерьях
   И почему на многих христиан
   Досадовал Троян и ныне Адриан

   Да в общем много там ещё вопросов
   Хватает ей досужих на тебя доносов
   Так что со мной ты к ней спеши
   И все её сомненья разреши." 

Так Гамерон умаливал соседа
Явиться к званому во "Скорпион" обеду
Поскольку сам он тоже приглашён
Коль им философ будет приведён. 

И так, гуляя вдоль прилавков
Вертя в руках товары для порядка
Литейщик за плечо бывало теребил
Товарища, как будто понукая со всех сил

Вольготно то он хлопнув усмехнётся 
Иль на гречанку как бы обернётся
Что своей стройною под пеплумом красой
Его статям геракловым шлёт взгляд косой

Лукавил корысть он открыто
Ведь добродушием оно омыто
И ради дружеских с философом оков
Он не жалел горяче-смачных слов:

  - "Для нас там термы лучшие истопят
    И в ваннах солевых понежиться сподобят
    Отпаримся в горячих мы купелях
    В бассейне окунёмся в услажденьях

    И с видными мужами будем возлегать 
    Беседы с ними весть и яства разные вкушать
    И петь нам будут утончёны танцовщицы
    И музыку играть фривольные девицы

    Знакомства с лучшими умами заведём
    С купцов узнаем что и где почём
    Парфянские расскажут про восстанья
    Про иудейские козлов и овенов закланья

    Свои изделья вдруг на экспорт продадим
    Иль под заказ приданное кому снабдим
    Глядишь пристроят к делу нас эфоры 
    Или подряд какой предложат для Агоры..."

Как только друга он не вещевал
Лишь только б тот отказа не давал
И так и эдак изголяясь вкруг него крутился 
Лишь только б тот на приглашенье искусился

А Аристид всё меж торговцами ходил
Мотал на ус и глаз всё в сторону косил
Он сам давно желал попасть к тавриде
И некие резоны мыслил он в её эгиде

Известно афинянам всем о том давно
Что к императору сие лицо приближено
Она вела его к мистерьям элевсинским
И приобщала к древним тем таинствам

И вот спустя двенадцать как уж лет
Он едет следующий принять молчания обет
Проверить как отстроены его затеи
И воплотились улучшений многих как идеи

И Аристид хотел просить его за христиан
Что притеснения имели по градам и весям
И что за зря на них противники клевещут
Верны законам те, но перед богом лишь трепещут

Так что - к обеду приглашению учитель рад
И с удовольствием почтит он девы скифской сад
И коль уж вышло - то и в термах у неё омыться
И угощеньями с беседой насладиться. 

  - "Довольно друг сердечный Гамерон - 
   чуть отстранясь, кивнул согласно тому он - 
   Не скрою, самому попасть к тавриде интересно
   И что темнить - её внимание не может быть не лестно!

   Но надо бы подарок нам как гостю прикупить
   Вот только искренне не ведаю - чем её почтить? 
   На сколько знаю, до благ мирских та равнодушна,
   И к прелестям обыденным для дев - совсем не дружна."

   - "О чём  же речь родной мой Аристид! 
   Такая чепуха тебя пусть не смутит. - 
   махнул рукой беспечно искуситель - 
   За нас двоих лишь я один буду даритель! 

   Ты помнишь чашу ту литую в бронзе? 
   Затейливо девицы что де'ржат в чудной позе. 
   Её до блеска зеркала усердно я отшлифовал! 
   И барельефам злато-серебра её я вид придал. 

   Такой сосуд искусный ей завсегда приятен! 
   За нас двоих как дар - вполне изряден. 
   Пурпура тёмного облагорожен цвета он! 
   Зеркально безупречен и изящества полон! 

   Я выставлю его при ней на постамент
   Чтоб каждый из гостей тот оценил момент
   И несомненно всякий красоте той удивится
   И заказать подобное ко мне он обратится

   И в общем-то - тем даром нисколько не теряю! 
   Наоборот - лишь горизонты новые я обретаю
   Так что давай не будем попусту мы медлить
   Фортуну изнывать и расположение её колеблить!"
   
И больше не терзая время в спорах зря
Домой отправились за чашею друзья
Дорога до дворца пока ещё безлюдна
Успеть вполне возможно добраться до полудня... 
  

12.02.2023, 18:45 - 13.02.2023,15:55


        Сюжет 4. Знойный парадиз. 

Жара и зной! И ведь ещё не полдень даже
Цикады волнами в сосновой роще блажут
В полях пшеница и ячмень колосьями шуршат
И облака в утёсах редких небо чудно громоздят

И сквознячок под сенью ив лаванду навевает
Пионы разомлевшие и мальвы освежает
И замешав букет на розах и ирисовых цветах
Гуляет меж каштанов и в можжевеловых кустах

И напитавшись в пихтовой хвое смолою
Стремится гладь пруда смутить таёною волною
Иль рябью нежной её слегка лишь приласкать
И взликовав с ответной ласки - вновь в луга умчать. 

Кувшинки с лотосом от прикосновений тех милеют
Зардевшись юностью смущёной в лепестках алеют
И в тростниках с папирусом на дуновенья те шурша
Лебёдка лебедят выводит разгуляться неспеша

Утяток в ряске утка за собой петляет
Быть за одно всем скопом приучает
А тех беспечность в разноброд несёт
Но с неба клик орла их тут же соберёт

Карась от щуки с всплеском вылетает
Иль овода, а может и шмеля поймать желает
Стрекозы будто феи над гладью водною парят
Чуть замечтались и вот собою кормят уж стрежат

Рогоза меж стеблистых колыханий
Паук ловушку липкую усердно тянет
В него жужжа не только мушки попадут
И комара зудящего там как родного ждут

По островкам кубышек скачут трясогузки
Гоняют водомерок в тех прорехах узких
И ласточка лишь временами к глади льнёт
Увы, дождя она с небес - зной притушить не ждёт 

По берегу фазаний выводок жучков хлопочет
В тени дерев павлин хвостом раскрыться хочет
И лань прелестница по лугу водит оленят
И дятлы в кронах бука - усердно так стучат

Кукушка как всегда отсчитывает годы
А цапля за тритоном и лягушкой мерит воды
Во глубине прозрачной ерши снуют и окуньки
На изваянии сирены хрусталя бликуют огоньки

Во бронзе та из вод всплыла как будто бы литая
И грудь её смутит любого соком нежным налитая
И чешуя хвоста изящно вставками стекла блестит
И талией осиной до чуть прикрытых прелестей манит

Со дна колонна-пьедестал её на гладь возносит
К себе подплыть морская дива взглядом просит
И губы приоткрыв, глазами томно чуть щуря
Герою без остатка всю отдать сулит себя... 

А из пруда есть узости проход в бассейн 
Там дева юная струны касается рассейно
В ротонде что средь воды, мечтательно сидит
И арфы струны улыбаясь нежно теребит

Тот узости проход по донцу галькой выстлан
Прозрачных вод по голышам он бликами усыпан
Поверх белёсых мрамора окатанных камней
Моллюсков раковины с глубин рассыпаны морей

И блики вод в том мелководье под музыку танцуют
И стайки мелких рыбок мелодией чарует
И рак крадётся меж кристаллов редких хрусталей
Ища себе ракушку чтоб укрыться почудней

А чуть подале в обводном толос бассейне 
Звенит дев обнажённых игривое веселье
Купаясь с визгом они радугу творят
Плескаясь брызгами жар тел унять хотят

Бывает кто из них в сторонку занырнёт 
По дну проплыв иную за ногу встряхнёт
И опрокинув ту подругу навзничь нежно
Выныривает рядом улыбаясь безмятежно

Других же смех от шутки звонкий разбирает
В шалунью скопом всем резвясь плескают
И лишь от брызг сощурится она
Её схватив кунают головой до дна

А та хитра, юрка - из рук их извернётся
Меж тел нагих в сторонку протиснётся 
И оплывает вкруг их снова стороною
И бьёт по водам всплыв изящною ногою... 

Владычица Афин лежала на корме ладьи
Рукой в пруду водя как будто в забытьи
Под солнца зноем своим телом загорая
Прикрытая вуалью голубой, и всё ж нагая

На игрища подруг-гетер внимания не обращает
О важных для империи вопросах размышляет
И глядя в глубину прозрачных пруда вод
По лику безмятежна - напряжённо ищет ход

Решить ей надобно гармонией загадку
Как обвести ведьм кравожадных ей украдкой
Как Адриана из лап их колдовских спасти
И чрез ловушки орден Мнемозины провести

Он ферзь единственный на битвы поле
И к миротворчеству склонился этот воин
К мусическим искуствам душой расположён
И к тайнам Элевсина многим приобщён

Но и противник пакостный не дремлет
Такой расклад в войне он не приемлет
И несомненно будет он коварно вражевать
Чтоб главную фигуру Рима схомутать

И вроде бы ходы противника известны
И нового в них нет. Другое интересно! 
Как сделать чёрной королеве ход конём? 
И чтоб при этом ферзь стоял за нём?... 

Но тут раздумья Тавромахи прерывают 
И от причала её ключницы окликают - 
К ней прибыла давно невиданная гостья
Покинувшая лишь на зов её свои угодья

Не медля та вскочив с ладьи - ныряет
И погрузившись до мосточка проплывает
И на ходу накинув шёлка тонкого хитон
От благолепия пруда она несётся вон

И обегая стороной свои просторные палаты
Через ступени прыгая влетает на веранду
В обьятья с лёту падает наставнице своей
И утопает ликом меж фиалкой пахнущих грудей

А та в ответ свою сарматку слёзно обнимает
И что есть сил к себе ту деву прижимает
И разливается спокойствие по жилам их
Как будто двух сестёр биенье сердца на двоих... 

 - "Ну надо же! Ты здесь как будто бы Афина! 
   Но в окруженьи муз - наверно всё же Мнемозина. 
   Хотя... по наготе и яблоку в руке судя
   То явно Афродита вышла из тебя!" - 
   
Кружила Эвритика по толоса круглой зале
Куда лишь посвящённых дев и жён пускали
И шутками приемницу свою играючи дразня
Довольно веселилась глаза прекрасные щуря:

 - "Не скрою - ты само небес очарованье! 
   Кто тот кудесник явил что в мир сие ваянье? 
   Себя я всю на вечно бы ему за дар сей отдала! 
   Когда и где, и как - во тьме времён его нашла? 

На дифирамбы Тавромаха с грустью промолчала
Но чуть подумав со вздохом всё же отвечала
Наигранно прикрыв уста и поллица шелками
И вознесясь до купола святилища рукою и очами:

   (13.02.2023, 16:39 - 13.02.2023, 21:03)

 - "Увы, загадка он. То ли иной вселенной бог 
   Иль с местных звёздных он пришёл дорог
   И вроде как из моря он восстав родился
   В него же и уходит и где-то там таится
   
   Весь мой дворец отстройл дивно он
   И сад, и парк с прудами им же рассажён
   И изваянья муз и нимф точёны лишь его рукою
   И я томлюсь по нём всем сердцем - то не скрою

   Но он прохладен как рассветная волна
   И нежен вместе с тем же как вечерняя она
   Как знойный бриз полудня собою истомляет
   И в дрёму грёз ночных, коль рядом - погружает

   И сей аскет к любви и ласкам что колонна
   Вознёсся над соблазном, и воли в том он полон
   Но и надежды потерять совсем мне не даёт 
   В морских пучинах вероятно нечто создаёт

   Толь Посейдону он дворец иной ваяет
   Сирен морских ли музам посвещает
   Но вот уже шестой самоотверженно как год
   В морскую пену исчезает и камни с берега крадёт

   Изящно с них он выточит фрагменты
   Затейлевы резьбой сваяет элементы
   И погрузив на плотик - идёт волнами в брод
   И в рифах пенных затерявшись пропадёт

   Чрез день иль два внезапно возродится
   И ведь изюмом и смоквою лишь постится
   И  молот свой с зубилом поутру достаёт
   И следущий сигмент в порфире создаёт

   Чего бы пальцами он не прикоснулся
   Иль даже просто он тому вдруг улыбнулся - 
   То расцветает будто под росою розовый бутон
   И будь то мрамор или дева - всё вдохновляет он."

Мечтательно таврида речь свою свершила
Щекой прильнула к статуе, чуть загрустила
И Эвритика то очарованно внемляла
Букетов роз и лилий аромат вдыхала

И нежная симфония содовых извне птах
Звучала разливаясь в парке, во сводах
Лучи же солнца, стен белёсых отрожаясь, 
Рождали игру света, забавно преломляясь. 

 - "Какая чудная трагедия утаенной любви! 
   Сокрытые во мраморе грёзы, ласка и мечты! 
   Могло ли в этом мире что подобное случиться?! 
   Двум сердцам в камне чтоб в одно объединиться? 

   О как хотела бы, чтоб ты моя о кроткая сестра
   К груди прижать свою мечту томлёную смогла
   И страстью неземною всю до дна испиться
   И в нежных ласках поцелуев и объятий утомиться

   И чтоб накатами ты как прибрежная, кипучая волна
   Скалу ту, в вечность лишь глядящую - ожить смогла
   Разгладить всю грандиозность её тёплой лаской
   И стать одною на двоих чудеснейшею сказкой!"

Так, впечатлившись  - Эвритика благословляла
Ту, из степной диковинки в орлицу что вспитала
Кому сестрою старшею во всех делах её была
И неисполненное материнство до крохи отдала. 

Святилище на тонкой ноте этакой покинув
И невесомую вуаль поверх изящества накинув
Чрез бюстов галерею подруги под руки прошли
И весь дворец прекрасный с интересом обошли

И восхищаясь осмотрели просторные покои, термы
Полюбовались на живописцев пространные шедевры
Средь изваяний и фонтанов палисада погуляли
В прудах жар тел своих и знойность дня уняли

В тенистом парке уединились в итоге на беседу
На ложах что под портиком, где утро ловит негу
Где меж колонн тончайших тю'лей колыханье
Наполнено цветов растущих вкруг благоуханьем

Свидетели им соловьи лишь, сойки да удоды
Журчание фонтана, безмятежные бассейна воды
Ну и сервала кот как водится меж дев лежит
Мяуча то ль мурлыча - песнь африканскую блажит. 

О многом девы говорили, делились смело обо всём
И тайны их мы сохранили, но кое-что всё ж приведём
Насущные дилеммы обсуждали, кои веками стерегли
Как их уладить всё решали, чуть возлегая где могли. 

 - "И всё же задумка твоя получилась! - 
   лицо Эвритики умилёно лучилось - 
   С сомненьем ведь верила даже и я
   По силам ли тактика нам всем твоя. 

   Никто ведь не мог и подумать средь нас
   Возможно чтоб было обуздать мужей страсть   
   Принудить их всех красоте подчиниться
   И стойкостью духа к Софии стремиться

   Одна лишь власть над ними - во влеченьи
   С времён древнейших - природы повеленьем
   Но ты всё то иным достоинством превозмогла
   И чистотой лишь - уважения добиться их смогла

   Признаю - твоей идеи дерзость воплотилась
   И Аттика тобою вдохновившись возродилась
   Как будто вновь дарован золотой нам век
   И меж теней невзрачных проявился человек 

   Своих гетер ты чистотою в жёны обратила
   И через них политику с культурою творила
   И в прочих матронах ты взростила мастерство
   Впредь ведьмам не извратить мужей их естество

   Нашим талантам лишь срама мужеложество
   Гекаты жрицами спокон перечилось убожество
   Но ныне чистотою их изгнать мы всех смогли 
   И по всему выходит - что на верном мы пути! 

Сказавши гостья чуть вина с водой испила
И ломтик ароматно-сочной дыни надкусила
Хозяйка же задумавшись чуть подождала
И несколько с иного речь ей повела:

 - "Как жаль что нас покинула Помпеев дочь Плотина
   Все что смогла - исполнила заветы Мнемозины
   Траяна долго по пути от Вакха мракобесия вела
   И Адриану таки путь его в наследье дать смогла...

   Стоим мы ныне на эпох распутье. - 
   вещала Тавромаха воздымаясь лёжа грудью - 
   И было всё что раньше - мы в иное обернём, 
   И культ Гекаты мрачной наконец-то изживём

   Изгоним ведьм прислужников - иерофантов
   И прочих подчинёных их безумию сектантов
   Все добродетели мы глубже подкопнём
   Платона "мир идей" до пониманья низведём

   И тайны наши для откровенья мы откроем
   Лишь чуть основу всё же от попрания сокроем
   Но ищущие истину чтоб приложиться к ней могли
   Не только внешнюю - и духа красоту чтобы блюли." - 

Напротив Эвритики таврида светлокура возлегала
Чуть на боку, рукой главу в изящный локон подпирала
Второю - грудь освежала опохалом радужного пера
И грациозно под вуалью скрещена с ногой нога. 

И стол меж ложами их яствами исполнен
Кувшин с вином, иной граната соком полнен
На блюдах - фрукты, хлебцы' в орехах на меду
Сыры, закуски в баклажан упрятали икру 

Пирог с начинкой персика томлёного, слоями
Изыск отдельно - репа под солёными грибами
Нельзя сказать чтоб стол тот был награмождён
Скорее лёгок тот обед, с того - непринуждён. 

Особый спрос имел с заморскою водой кувшин
Тянулся к коему раскрывший оперение павлин
Радужность дивной птахи беседу как бы возносило
Вдобавок к ароматам с букетов что цветов милило. 

Сама же гостья - черноока, вся в соку и величава
В ней женственность созревшая формами кричала
Всего то лет на десять девицы старше той была
Вся неземною красотой и свежестью росы цвела

Густой, лоснящийся что шёлком воронёный волос
Грудной, проникновено разливающийся голос
И каждая черта изящно в ней природою подведена
Но похоти там нет, чиста и взором девствено скромна

Ей страсть свершенья обрести в мусических искусствах
Раскрыть в себе всю искреннюю красоту и чувства 
Её стремленья - лишь тягу в людях к духу возродить
Чтоб через то - прекрасное в мирах они могли вершить

И также на боку к своей "сестрице" дивно возлегая
Она умилившись творению своих талантов - воздыхает
Не зря все те её посвящены служению года
Не зря от прочих страстей собой ограждена она:

 - "И в чём же ты нашла скажи ответы? 
   Какие тайны мира тебе доверились секреты? 
   И что скрывается за формулой иной твоей? 
   Чем ты покроешь карту всех мирских страстей?" - 

Так Эвритика с интересом Тавромаху вопрошала
После того с фиала как граната соки испивала
Но та лишь улыбнувшись загадочно ей говорит
Рука ж её сервала по гриве нежно ворошит:

  - "Сегодня я устрою "Симпосий Незабудок" 
  И будут там помимо танцев, песен, шуток
  Философы за идеалы и свои учения радеть
  Посмотрим и послушаем о чём нам будут петь..." 

15.02.2023, 20:20 - 16.02.2023,19:01



       Сюжет 5. Флорида и Тритон. 

Некогда - беспечная нимфа Хлорида, 
В преддверьи живущая Тартара Аида, 
Элизий Елисейских полей что завётся, 
Героям! - лишь место в которых даётся, 

Смутила своей красотою Зефира
Что с запада дул во лугах не гневливо. 
И сие божество её женой возжелало. 
Так нимфа - Флоридой богинею стала! 

С тех пор засевает она всюду цветы
Елисейских полей дары вечной весны
И каждой травинке ею имя даётся
Одному лишь цветку - никак незачтётся. 

На сочных полянах цветёт полевая
Сиренью толь нежной, толь небес голубая 
Бархатистая видом, ясная взглядом
В солнечных глазках, опрятна нарядом

В каких бы краях походя не бывал
Её незабудкой лишь ты называл! 
От всякой печали - она есть лекарство
Царица без имени! - цветущего царства

Маленький, нежный, но яркий цветок
Ласково-тёплый, хранит холодок
Чистую вечность цветя проявляет
Верность и память собой прославляет
16.02.2023, 22:22  - 23:40

Многие богини кто целомудрие блюли
Венки себе из ясных тех цветов плели
Коль в праздности развеяться желали
Иль на пирах с гостями возлегали

Так повелось средь жриц весны и красоты
Носить в особых случаях цветочные венки
И более других те девы почитают
Которые из незабудок сами заплетают... 
17.02.2023, 02:10 - 02:23

Съезжались ко дворцу у реки меж холмов
Достойные граждане близ Афин городов
Поэты, художники, философы, купцы
Архонты, басилевсы, эфоры и жрецы

Особый почёт мастерам в ремесле
В ковке иль в лепке, в резьбе иль литье
С собою неизменно что дары приносили
С особым изяществом на показ что творили. 

Добирался ко дворцу кто и как только мог
Позволяла тому тех устроенность дорог
Мощённая по римски ровною плитою
Путейка имелась вполне проходною

Местами изгибаясь иль с холма нисходя
Вся в дивных аллеях затенила себя
Бордюр с тротуаром для пеших людей
Широкий проезд для телег и коней

Колесницам есть где меж собой разминутся
Паланкинам - площадки где извернуться
Запруды ручьёв и мосты через поток
Беседки, купели, родника закуток 

Местами, святилищ опрятные рощи
Таили в громаде орешников кущи
В их тайную древность тропы' отходили
Где ваятели в камне культы почтили...

Добравшихся до врат гостей привечали
И ноги от пыли им из чаш омывали
Под портиком веранды венок водрузят, 
Дубовый иль лавра, до терм пригласят

А там уж повсюду ведутся беседы
Кружками мужскими занявши все среды
Кто паром укрывшись на лавках сидит
Иной же в купеле солёной блажит

Прочие млеют в горячей котельне
А кто уж и вовсе дошёл до бассейна. 
Были и те кто отмывшись лежали, 
На ложах застолья яства вкушали. 

Танцорки с Коринфа близ них танцевали
Флейтистки с Афин их слух услаждали
Африканки им плечи особо толкли
В искусстве массажа - богини они! 

И оба товарища уже битый час
Восседали в лаконике жаром парясь
Чресла лишь скромно тканью прикрыли
Пылом от печи хворь в пот изводили

Рядом при каждом бронзовый таз
В том кипятке хвоя размлелась
Пихтовым мочалом они пот отирали
Иль можжевеловым грудь омывали

Бывало кто пар с камней подливал
Огнянный что в пекле имели накал
Досужих бесед здесь мужи не вели
Терпели ярость жара сколько могли

Но вот и они уж стомились совсем
И окунуться сбежали в бассейн
Чуть ли не обморочно отдышались 
И в солевую купелю поднялись

Стены из розовой резаны соли
Пол из янтаря под цвет канифоли
Купель же из мрамора - дивна сама
С прожилкою белой что уголь черна

Нагрета до тела морская вода
Была чуть с излишком присолена
На стенах волнений морских барельефы
Тритона, сирен и Нептуна рельефы...

Отмокнув в солёной той, нежной воде
Друзей горячее ждёт купель в череде
Большущая, в бронзе излитая ванна
Имела нагрев вод ароматных изрядно

В голубой будто лёд иль морена стене
Барельефы во мраморе ледников на горе
Снегами запорошена вся будто она
И шапками хвойные сокрыты леса

Сей пейзаж изгибаясь царил с трёх сторон
А с четвёртой имелся лишь выход колонн. 
Нежно-белого тона плиты пола'
Иллюзорно лежали как будто снега

Потолок по лазури в амальгамовых звездах
В нём созвездия дев в затейлевых позах. 
В той бронзе горячей лежа расслабляясь
Уносишься в космос, душой воспаряясь... 

В водах ванны котельной друзья не одни
Знаменитого скульптора освещали лучи
Он сторонкой от них притомившись сидел
И по виду - в своих грёзах о вечности млел. 

  - "Теомах! Как искренне рад я видеть тебя! 
    Давненько не сводила с тобой нас судьба!" - 
    распознавши ваятеля Гамерон восклицал, 
    и подплыв к нему ближе дале рецал: 
17.02.2023, 10:41 - 13:20

 - "Легенды уж ходят, про волн возмущенья
   Что ты поднимаешь при своих погруженьях
   Рыбаки наплели уж изрядно сказаний
   О в водах пучины твоих исчезаньях

   "Сойдёт со скалы - рекут - в пену вод! 
   И на плечах всё порфиру несёт! 
   Опустит на плотик и к рифам гребёт! 
   Под отвесной скалой что ва'лами бьёт

   Глядь! - уж торчит лишь одна голова
   Но тут накатила иной силы волна
   Вспе'нившись в рифе и ту погребла
   И нет боле мужа, как нет и плота."
   
   Бывало дня подва сетями там тралят
   И солнце их жжёт и ветрами их вялит
   Найти всё тебя желают на дне
   В рифовых скалах, в прибойной волне

   А ты вдруг выходишь кипуче из вод
   И плотик свой тянешь к берегу вброд
   И многие тебя с того стали бояться
   Иные ж как богу Тритону молятся. 

   То ль истину брешут, иль правду то лгут
   Но вот же я вижу! - ты вновь с нами, тут
   И коли и вправду ты равен с богами
   То рад я тому! - скажу между нами." 

На приветствие друга ваятель очнулся
И от мыслей своих отвлечась улыбнулся
Приложившись приветствием плечо о плечо
Со вниманием выслушал - что тот речёт

Хоть и жилист изрядно, но равен атлету
Литейщика статям был вкупе сюжетом
Будто в чане парящем сошлися титаны
Бородою пышны, волосами кудрявы. 

В своё время они в одной были гре'бле
Где весло на двоих им одно на галере 
Сколько раз они воды морские стегли?! 
И скольки'ми шторма'ми были биты они?! 

Что один, что другой себя рыбой питали
От того и катались их торсы буграми
Два атланта чернявых с проседью' в бороде
Грандиозно смотрелись в сей парящей среде. 

 - "Хоть и истину лгут, да и правду пусть брешут
   Чем гетайры морские себя только не тешут
   Сам ведь ведаешь всю подноготную их
   Охочих до баек, до сокровищ больных. 

   Не мало ль пиратов наши души желало?!
   Не монету взыскать -так ярмо нам латало
   Пусть боятся уж гнева Тритона они
   Чем расследуют в море тайны мои.

   И не скрою дружище - встреть тоже я рад
   Того с кем всё исплавал будучи млад
   Жемчуга доставал с кем к акулам ныряя
   И с корсарами бился спино'й спину' прикрывая!

   Но кто с тобой сей думный афинянин? 
   Лицо знакомо, увы же мною невспомянен. 
   Представь его, уж окажи нам милость
   Коль нас судьба свести смирилась!"

Философ Аристид к тому моменту уж подплыл
И не мешая двум приятелям - вблизи "парил" 
И на внимание ваятеля - к груди чуть приложился
И с уважением бровями чуть склонился. 

 - "О, а это познакомся - Аристид, мой сосед
   По детским шалостям как и я был непосед
   Разве что - крайне много наукам учился
   От того и философ с него получился."

За плечо Гамерон приблизил к ним друга
Создав контур мужей треугольного круга
И рукой указав - представил честно того
Завихреньями - пара возмутив "молоко". 

 - "Чего ж плохого - философ тоже знатная статья
   По взору видно искушёней в том меня он и тебя
   И рад конечно же я этому знакомству Аристид - 
   Успехов в мудрости и небо путь тебе благоволит!" 

Так воспаряясь в той прогретой до терпения купели
Приятели беседуя досужно - душой и телом млели
И вроде как в единый клуб образовавшись
В бассейне после охладились накупавшись

А в ложах уж во всю иные диспуты кипели
Уже окончились затеи, певицы уж не пели 
Отдельными кружками купцы беседуя стояли
Прибытие персоны важной тихо обсуждали

Как водится софисты уж покинули застолье - 
За спорами о вечном иные заняли покои, 
И вкупе с ними мужи творчества сбегли
Пред одарением хвалить творения свои. 

И троица приятелей слегка с застолия откушав
И речи выборных политиков чуток послушав
Испив свежённого с ключа водой вина
В иную залу к незабудкам отошла...

Вторая зала что в торце дворца - блистала! 
Гетеры там собрались вокруг хозяйки пьедестала
И с ними возлегая жёны званных веселились
И украшеньями на них каменья в жемчугах искрились

Не мало ведь из них - отсюда замуж уходили
Хотя и коренные афинянки тавриду чтили
На каждой голубой венец из незабудок
Он яркий, ароматный и нежно-хрупок

Танцорки дивно танцевали и при них
Но откровенней и изящней танцы их
Свирелями авлетки чуть нежней играли
Кифара с арфою обворожительней звучали

У танцорок и авлеток венцы из розовых цветов
Плетенье незабудок то особенных сортов
Девиц тех искушёных часто приглашали
И каждую по имени и предпочтеньям знали

И хоть они в фиасе как будто бы со стороны
Но неких таин тавриды тоже как посвящены
Поэтому достаточно вольготно их служенье
Они здесь все свои и нет им униженья. 

Между собою девы с жёнами секретами делились
Поэтому вторженью троицы слегка смутились
Покуда же - ту Теомах триаду возглавлял
То им помехи вторгнуться никто не создавал. 

А коль одних пустили - то долго ли там дело?! 
И прочих следом к незабудкам подоспело
Философы, затем искусники, поэты и купцы
Не мешкая опомнились политики, послед жрецы. 

И благо соф с лежанками на всех гостей хватало
И скивосов, и киликов с фиалами здесь достовало
И на столах - яств только что не ломилось! 
Так что - симпосия по новой вдохновилась! 

И Тавромаха что богиня - то застолье возглавляла
И рядом с нею Эвритика словно Флора возлежала
И перед ними будто бы титан иль сам Тритон - 
С достоинством отвесил уважительный поклон! 

Таврида, встретив взглядом Теомаха - улыбнулась
Ресницами кивнула, к Эвритике обернулась
И еле слышно, той нечто мимолётное сказала
И обратившись к архитектору - к себе его призвала:

  - "Как рада я что наконец вернулся ты, ваятель! 
    Иди же к нам - хочу тебя скорей обнять я! 
    И познакомлю со своею старшею сестрой. 
    И ты возляжешь ныне между ней и мной!"... 
18.02.2023, 11:31 - 20:39

Сюжет 6. Миры Сияющей Авроры. 

Симпосий - то уже не древние смущенья
Смешалось всё культурой Рима насыщеньем
И если ранее - м'ужи лишь чары воспивали
То ныне вместе с ними и жёны возлегали

Латинка коль имеет равенство в семье
Пришлось и афинянам то принять себе
Имперские устои местами очень строги
Чрез них матрон права не столь убоги

Отжилось то вековое женщин принужденье
Сидеть за прялкою укутавшись в забвенье
Её раскрепостились ювинальные права
Юриспруденция то Рима искренне блюла

Пускай гражданские покуда нерешённы
Семейный кодекс всё же послаблённый 
По нём - за мужем иметь пригляд должна
В вопросах неких - законом признана жена

Что до общественных и статусных собраний
И всяких праздных и юбилейных возлеганий
Сторонкой там присутствовать не возбранялось
А коль застолье - то и блеснуть чуть поощрялось

Конечно - в простолюдье всё патриархально
И в Антиохии, к примеру, всё также тривиально
Но высший свет Афин - жил смелее "по иному" 
Участье жён в симпосий? - Чего же тут чудного? 

На званный ужин - коль в иное место 
Быть при жене не столь и интересно
Но к Тавромахе коры'сть иная мужей влекла
На свой "обед" - лишь приобщённых та звала. 

И средь собравшихся не мало всем знакомых:
Аполлодор, Прогор, Сетэй и Кронт при жёнах
Добились таки у гетер руки их и любви
Пришлось жениться коль ими сражены!

И даже некогда борец и пленный раб Авсар
Своею молодой женой-гетерою блистал
По нынешним годам - большой Афин начальник! 
И почитающий тавриду верный ей соратник... 

Сей званный пир застольем был в разгаре
Все возлегли на ложах, со столов вкушали
И яств там было - вроде как обилием несчесть
Но лишь попробовать, при том - не переесть

К чему же словно в вакханальях проедаться, 
А после горлом по кувшинам испрожняться? 
Чтоб человеком оставаться - надо меру честь! 
И нет постыдного - коль меру с честью несть! 
___
В застолье - быстро охмурила Теомаха Эвритика
Талант у ней - проникнуть в душу шепча тихо
И сколько б тот сознанием всем не противлялся
Её грудному утомлению чаруясь всё ж поддался

Во власть же обояния как только он вошёл 
Иное восприятие вселенной тем обрёл! 
Насколько он божествен был руками - 
Настолько глас её - владел душою и сердцами!

Таврида красотою неземной своей сильна! 
Но Эвретика - её сокрытой сутью превзошла! 
В свои глаза иные взоры нежно погружала, 
И там обьяв душою душу - единенье создавала! 

К чему ей плотское совокупление телес? 
Коли в соитьи душ её возносит до небес! 
Иное в восторженном слиянии творится! 
В подобном всякий бы мечтал едино слиться! 

Одно в одном! Не разделёное ни в чём ничем! 
Слиянье сущностей сметает самость небытьем! 
Лишь свет в единстве том святостью лучится! 
Коли чисты сердца - то даже солнце им затмится! 

И только лишь гетера в суть его вошла
И в ней себя вся без остатка разлила
Как поглотил её иных вселенных образ
И океанов звездных нежный хлынул возглас

В нём безмятежность альбатросова крыла
Парила над волною  и вся покорна та волна
Как кошка дикая под властелином та ласнилась
В изгибах нежности своей к тени его вся льстилась

И воспаряла для слиянья с тем полётом в облака
И умилилась там лишь дымкою коснувшися крыла
И вот она уже росою трепетно осела 
На розе лепестками что в саду ночном алела

И будно пчёлка в нежной лилии цветок
Чуть опьянённо с вожделеньем тычет хоботок
И наслаждается нектаром тем чудесным
Что изливается амброзией небесной... 

Как будто вечность в тех океанах дива пребывала
Иных миров богатство образов - красой её вспитала
И вот с трудом - собравшись вдруг частичками души
Гетера сожаленьем вырвалась из той ликующей тиши

И по щеке её слеза горячая катилась
То правда было иль ей только мнилось? 
Не бог он! Знает точно - человек! 
Но что за мир внутри его открытых век?! 

Поистине - он искренний небес подарок! 
В нём пенье птиц! Он сердцем тихо жарок! 
В нём дуют полные спокойствия ветра
И нежностью - он как прибрежная волна

Но стоит только лишь волне той возмутиться
И всякая скала ей приклонившись покорится
И всякая порыву ветра встрепещи'т сосна
И опалится зноем - утра нежного роса. 

Впервые Эвритики довелось такое видеть
Не может души с душою соитье не умилить
Но здесь иное ликованье сути снизошло
Как будто не она - но некое в неё вошло! 

  - "Пиреец ты действительно загадка... - 
   со вздохом прошептала дева кратко - 
   И я впервые сожаленья искренне полна
   Что путь во мне иной. И что тебе я не жена. 

   Но рада вместе с тем, тому ты не дивись, 
   Что Таврии - с тобой дано было найтись! 
   Но почему ж от этого в душе печально? 
   Пытаюсь я понять - и не хочу того отчайно! 

   О небо! - зачем томишь собой мою сестру? 
    Ещё чуть-чуть и волком взвоет дева на луну! 
    К чему её ты взглядом столько лет ласкал? 
    За что ты от неё в морских пучинах пропадал? 

    Но вижу что деиствительно в том назначенье! 
    Иное вам дано от мироздания свершенье
    Ко благу ли оно в погибель вашу ли
    Но каждый миг ты с нею береги... "

Провидица, свой дар таившая - устала
И возлегая на боку так на спину и пала
Испил сей акт слияния с неё все соки
Взамен оставил же лишь грёзовые вздохи. 
19.02.2023, 17:01 - 21:05

Таврида той мистерии вольная свидетель. 
Известна ей наставницы изящна добродетель
Та даром этим, искусам вопреки - не ворожила
Но чем помочь могла - страждущим служила. 

По виду умилившийся сестры дева распознала
Что и её прикосновение с ваятелем проняло
И улыбнувшись - чуть игриво пальцем пожурила
Мол - "Ведаешь теперь о чём я говорила?!" 

И отвлечась от пиршественной взглядом залы
Сего отшельника она смущёно вопрошала
И как бы сокровенным о себе делясь
Она притулила свой взгляд стыдясь:

 - "А можешь ли, мой нежный архитектор
   Сваять сестру мою всё также томно-терпко
   Как некогда меня своей богинею сваял
   Одно в одно - её вознесть на пьедестал

   Как будто в танце друг напротив друга
   С моею мы кружим прекрасною подругой 
   Зеркально будто бы стоим, но наоборот
   И каждая сестрице яблоко с руки даёт 
20.02.2023, 10:21 - 17:43
  


   Признать за ней хочу я превосходство
   Но не ронять при этом своего господства
   Как будто равные мы с нею духом, волей и красой
   И чтобы веяло от нас и зноем лета, и нежною весной

   И чтобы стати нас равняя - все дивились
   И красотою нашей смелой вдохновились
   Превозмогли бы через это низость плоти
   И в творческом бы вознеслись полёте!"

Теомах же глядя в чашу - это молча всё внемлял
И о случившемся соитьи душ и прочем размышлял
Впервые ему сталось с иной душою слиться
И к образам её вселенной - собою преобщиться

И допустить при этом в потаённый мир себя
Иное восприятие - умильное как бы дитя
И там позволить всею сутию разлиться
И в дар - своей вселенной восхититься... 

Отныне, вкупе с Тавромахой неких таин посвящён - 
И осознавши это всё, он был нечайно восхищён
Как будто в некое товарищество влился
И к тайнам мирозданья приобщился

И разом все развеялись терзанья и сомненья
Развоплотились похотений скромных вожделенья
Всю суть его дополнил мир души иной
Обьеденёной с прочими в безвременья покой

И в этом мире, они подобно райским кущам
Плоды в себе растят в сиянье сущем
Что порождается единой их душой
И те плоды политы искреннею красотой... 

Желанью Тавромахи Теомах не противлялся
И на ваянье жрицы таки подвязался
Небес Царицу - в одеянья ныне он сокрыл
И творческий не истощил в душе покуда пыл. 
21.02.2023, 08:03 - 09:56