![[]](/img/m/minstrell_m_a/robertburns/robert-burns-2.jpg)
Узнал Сатана, что сэр Фрэнсис болеет,
И вот уже ног старый чёрт не жалеет,
Летит, как на крыльях, так молодо, живо,
Надеется он на большую поживу.
И вот прибегает... приблизился к телу...
И... слышит, как страшно кровать заскрипела!!!
Сконфужен, вскричал Сатана: "Мать-прамать!..
Да что я, дурак -- эту тяжесть таскать?!"
В укромном заведеньи --
Голубил, нежил и любил
Свою красотку Энни,
И ликовал, что иудей,
Небесный хлеб почуяв
В душистом золоте кудрей
И влаге поцелуев...
Пока бесстыдница-луна
Не смотрит с небосвода,
Покуда ночь ещё темна --
Есть и у нас свобода;
Ах, если б дали мне перо
Из херувимских крылий,
Я б описал -- смешно, остро --
Чтo' между нами было.
Готов весь Лондон променять
(Хоть я и не владел им!)
На то, чтоб вновь в объятьях сжать
Податливое тело.
А высший свет, блестящих дам,
Графинь-красавиц разом
За прелесть скромную отдам
Угасшего экстаза!
О, ты как чувствовал, Господь:
Ты дал нам вдохновенье --
Не остывала наша плоть
Хотя бы на мгновенье...
"Постскриптум"
Пускай соседи ахают,
Но я иду в публичный дом
(А вы подите .....!)
Всегда, до гробового дня
С подружкой-шлюшкой верной;
Будь три желанья у меня,
Её назвал бы первой.