Аннотация: Рассказ участвовал в конкурсе "Полет дракона". В финал не вышел.
Татьяна Минасян
Три жизни
Этого дня Фритьоф ждал сорок восемь лет. Он лежал на склоне крутого, заросшего густой высокой травой холма, раскинув в разные стороны ярко-лиловые с белыми краями перепончатые крылья и вытянув в струнку длинный чешуйчатый хвост, и подводил итоги своей драконьей жизни. Далеко впереди, за холмом, виднелись городские постройки, между которыми носились маленькие автомобили и медленно двигались совсем крошечные фигурки людей. Город жил своей обычной повседневной жизнью, которая, если не считать технических новшеств, почти не изменилась за последние полвека и вряд ли сильно изменится в следующие пятьдесят или даже сто лет...
Дракон неспешно перебирал все самые значимые события, которые случились с ним в эти годы. Он начал с самых свежих, недавних, хорошо сохранившихся в памяти и постепенно углублялся мыслями в прошлое, приближаясь к тому дню, когда все началось. Год назад он снялся в фильме-сказке с идиотским сюжетом про похищенную принцессу и спасшего ее рыцаря и до сих пор не мог отделаться от восторженных зрителей, требовавших у него автографы и совершенно не желающих понимать, что расписаться в их блокнотах он, как бы ему этого ни хотелось, все равно не может по причине отсутствия рук. А актриса, сыгравшая в фильме принцессу, не уставала подшучивать над ним, говоря, что ему еще повезло с поклонниками - а то ведь они могли попытаться оторвать у него от хвоста или от лап по чешуйке на память!
Три с половиной года назад был, наконец, принят закон, уравнивающий зооморфных людей с обычными в юридических правах, и поправка к нему, обязывающая зооморфных помогать спасательным службам во время любых чрезвычайных ситуаций. Кое-кто из "коллег" Фритьофа пытался протестовать против этой поправки, заявляя, что она-то как раз и нарушает их равные с обыкновенными людьми права, но таких было немного. Большинство соглашались с тем, что абсолютного равенства между существами, обладающими разной силой, разными возможностями и совершенно различной физиологией, не может быть в принципе. Да и чисто по-человечески, сильные обязаны помогать слабым, а слабые не должны по этому поводу комплексовать.
Пять лет назад Всемирный Институт Генной Инженерии получил разрешение на эксперименты по искусственному выращиванию человеческих тел. И хотя первые попытки создать организмы, полностью копирующие тела, но лишенные мозга, были неудачными, Фритьофу уже тогда стало ясно: рано или поздно результат будет положительным. И тогда у всех инвалидов, а также у всех тех, кто был вынужден существовать в телах драконов и прочих придуманных людьми существ, появится шанс снова стать человеком во всех смыслах этого слова и прожить нормальную человеческую жизнь. Он усиленно добивался того, чтобы, когда эксперименты на животных увенчаются успехом, первый опыт с пересадкой человеческого мозга в человеческое же тело поставили на нем. Однако ему отказали, и первым добровольцем стал другой человек - парализованный мужчина, для которого вырастили точно такой же, как у него, но здоровый организм, идеально подходящий для того, чтобы пересаженный в него мозг нормально "прижился". Впрочем, это произошло гораздо позже, а тогда, пять лет назад, в это мало кто верил, и Фритьофу приходилось постоянно спорить с другими зооморфными о том, есть ли у такого проекта будущее. Многие в этом сомневались: противники создания искусственных организмов были тогда еще очень сильны.
Двенадцать лет назад он попал в книгу Гиннеса, совершив перелет через Атлантический океан, сделав всего восемь остановок на попадавшихся на пути островах и плавучих городках. Правда, два года спустя его рекорд побила гигантская птица Памела, пересекшая Атлантику с шестью остановками на отдых. Фритьоф подумывал о повторении полета и о пяти остановках, но, поразмыслив над этим как следует, все же решил не рисковать - каким бы совершенным ни было его драконье тело, к тому времени оно уже порядком состарилось.
Четырнадцать лет назад зооморфные граждане Земли достроили свой город на выделенной им территории в Австралии, и Фритьофу предложили баллотироваться в губернаторы. Некоторые до сих пор были недовольны тем, что он отказался, хотя другой дракон, избранный на эту должность, не так уж плохо справлялся со своими обязанностями. Но Фритьоф ни о чем не жалел - меньше всего ему хотелось лезть еще и в политику.
Двадцать лет назад у него появились первые в его драконьей жизни друзья-люди. Не товарищи по работе, не приятели, которые любили летать у него на спине и восторженно визжать, когда он дышал огнем, не просто любопытные, для которых пообщаться с зооморфным было "круто" и "престижно", а именно друзья - те, с кем он мог откровенно разговаривать не только о приятном, а вообще обо всем на свете. Те, кому он рассказал, ничего не скрывая о самых первых годах своей второй жизни. Те, кто его понял и, в свою очередь, тоже поделился самым сокровенным. А ведь началась его дружба с этими двумя ребятами совершенно банально: Фритьоф отправился полетать над лесом недалеко от своего родного города, а они устроились на опушке с мангалом и шашлыком, но никак не могли поджечь отсыревшие дрова. Пришлось пикировать к ним и дуть на мангал самым слабым пламенем, от которого деревянные чурки мгновенно запылали. Молодые люди запрыгали от радости и тут же предложили дракону составить им компанию. И хотя выделенный ему шампур шашлыка Фритьофу был, что называется, "на один зуб", повеселился он со своими случайными знакомыми от души: они тоже катались у него на спине и рассказывали при этом всевозможные байки и анекдоты. Фритьофа душил смех, он плевался пламенем направо и налево и только чудом не уронил рассказчиков на землю. Все трое остались страшно довольны пикником. А при следующей встрече у них состоялся первый серьезный разговор.
Двадцать три года назад в жизни Фритьофа был довольно мерзкий период. Работа перевозчиком грузов стала приносить все меньше и меньше дохода: новые виды летающего транспорта передвигались быстрее, чем драконы, грифоны и птеродактили, и к услугам зооморфных прибегало все меньше людей. Воздушные экскурсии на драконьих спинах тоже стали пользоваться меньшей популярностью - если раньше такие полеты были модными, то теперь интерес к ним почти полностью сошел на нет. Тогда Фритьоф, переборов себя, согласился дать интервью нескольким телеканалам и даже поучаствовал в одном развлекательном шоу. Ему было противно описывать перед микрофоном "потрясающее ощущение полета" и прочие чувства, которых он на самом деле никогда не испытывал, но его реальные переживания телезрителей не интересовали, а обещанные гонорары надо было отрабатывать, и он сознательно пошел на такой компромисс с самим собой. Зато денег, полученных за участие в передачах, хватило и на несколько лет безбедной жизни, и на финансирование Института Генной Инженерии, в то время еще только пытавшегося получить право на выращивание не только вымышленных существ, но и обычных животных, а заодно и человеческих тел.
Двадцать девять лет назад Фритьоф впервые после своего "второго рождения" встретился с человеком, благодаря которому стал драконом. Академик Уоррен к тому времени был уже глубоким стариком, давно вышедшим на пенсию, и дракон с трудом нашел адрес его загородного дома в Канаде. Они долго смотрели друг на друга, не зная, как начать разговор, и, в конце концов, Фритьоф опустил глаза и еле слышно произнес: "Спасибо вам за все. И простите, что я не сделал этого раньше". Морщинистое лицо Уоррена тогда расплылось в улыбке, и он протянул к дракону руку, словно собираясь погладить его сверхпрочную чешую. "Дождался... - прошептал он еще тише. - Все-таки дождался... Все-таки я был прав".
Тридцать лет назад Фритьоф, летая над Средиземным морем, увидел горящий круизный лайнер. Что именно на нем случилось, он так и не узнал - расследование затянулось на несколько лет, и, в конце концов, дракон бросил следить за новостями по этой теме. Ну а в тот момент причина пожара и вовсе волновала его меньше всего. Он подлетел к верхней палубе корабля и принялся хватать мечущихся по ней людей зубами и усаживать себе на спину. Места там хватило для тесно прижавшихся друг к другу десяти человек, плюс еще четверых он унес оттуда в лапах, а одного - в зубах. Всего ему пришлось сделать не то двадцать полетов к ближайшему берегу и обратно, не то еще больше - он довольно быстро сбился со счета. Спасти удалось всех, кто сумел выбраться на палубу: люди, сидевшие у него на спине, держались за высокий белый гребень и за фиолетовую чешую, и, к удивлению Фритьофа, никто из них не свалился в воду, несмотря на то, что летел он с самой высокой скоростью, на какую только был способен.
Тридцать три года назад Фритьофу сообщили, что у него появился "товарищ по несчастью" - еще один человек, чей мозг был пересажен в тело искусственно выращенного сказочного монстра-грифона. Тот, правда, в отличие от самого Фритьофа, успел дать свое согласие на пересадку, однако после того, как мозг прижился и его выпустили из ВИГИ, все равно впал в серьезную депрессию. Так у Фритьофа появился первый, но далеко не последний младший товарищ, которому он в течение многих лет на собственному примере доказывал, что человек вполне может выглядеть "совсем не человеком" и быть при этом по-своему счастливым. С годами таких друзей у него стало гораздо больше: безнадежные больные, которым медицина помочь уже не могла, все чаще соглашались стать драконами или какими-нибудь другими существами, выращивать которых было уже не так сложно и хлопотно, как раньше. Большинство выбирали драконий облик, считая его "счастливым", потому что именно так выглядел Фритьоф, первый зооморфный человек. Община зооморфных росла, сталкиваясь то с ненавистью обычных людей, то с их же отвратительно-нездоровым любопытством, то еще с чем-нибудь неприятным, и почему-то именно Фритьоф, первый дракон, оказывался тем, к кому его "собратья" бежали за советом и поддержкой.
Сорок один год назад Фритьоф в очередной раз не находил себе места от тоски и от навязчивых мыслей о том, что гораздо лучше будет покончить с этим "получеловеческим" существованием: достаточно просто улететь куда-нибудь в горы, направить свой полет на каменную скалу и как следует разогнаться. Но если раньше его останавливала только невысокая надежность такого способа - он вполне мог не разбиться насмерть, а всего лишь покалечиться, после чего ему пришлось бы и дальше жить в драконьем теле, но теперь еще и без возможности летать или ходить - то в тот раз ему неожиданно пришла в голову другая мысль. Он вдруг со всей ясностью понял, что сможет убить себя в любой момент, в том числе и прямо сейчас, что несущаяся на него каменная стена его не испугает, а рассчитать нужную скорость будет не так уж и трудно. Однако вслед за этим пониманием к нему сразу же пришла другая мысль: "Раз я могу сделать это в любое время, значит, это можно отложить на любой другой день, отложить на то время, когда станет совсем невмоготу. А пока можно немного подождать - вдруг в этой дурацкой жизни все-таки что-то изменится к лучшему?" И потом, в последующие вечера, когда в нем снова просыпалась ненависть к своему огромному покрытому чешуей телу, такому громоздкому и неуклюжему, и он чувствовал, что готов прямо сейчас освободиться от него, расплющившись о скалу, Фритьоф напоминал себе: "Ты еще успеешь это сделать в другой раз". Правда, чем дальше, тем реже ему случалось об этом думать и тем легче было уговорить себя "отложить все на потом".
Сорок пять лет назад ученые создали специально для Фритьофа устройство, преобразующее нервные импульсы в звук и позволяющее дракону говорить. Ему потом было очень стыдно перед изобретателями, которые, несомненно, стремились ему помочь и сделать его жизнь проще - разумеется, они не заслужили того, чтобы первой фразой, услышанной ими из динамиков их устройства, был набор изысканных ругательств и подробное описание того, что дракон хотел бы сделать с академиком Уорреном, а также его матерью, отцом, бабушкой и другими родственниками. Но тогда он все еще не мог смириться с тем, что оставшуюся жизнь ему придется провести в теле дракона, для которого были недоступны почти никакие обычные человеческие радости, так что выразить свое отношение к происходящему цензурными словами Фритьоф не сумел. Впрочем, авторов изобретения, позволившего ему общаться с людьми, его слова не слишком шокировали - они отреагировали на них радостным воплем: "Ура, работает!!!"
Сорок шесть лет назад с Фритьофом перестал общаться последний из его старых друзей - бывший сокурсник, который уверял, что ему абсолютно все равно, как его товарищ теперь выглядит, и что он никогда и ни при каких обстоятельствах его не бросит. "Ты понимаешь... - бормотал он, старательно отводя глаза. - Я вовсе не отказываюсь с тобой встречаться... Просто давай я пореже буду приезжать, а то Светка меня совсем запилила... Ее подруги ругают за то, что муж с драконом дружит..." Фритьоф, помнится, тогда очень жалел, что такому, как он, существу не нужен настоящий дом - жил он в лесу, неподалеку от ВИГИ, соорудив себе что-то вроде навеса от дождя - и поэтому он не может указать бывшему другу на дверь. Пришлось ограничиться указанием на ведущую к опушке тропинку. Хотя этот его товарищ продержался гораздо дольше других: всех остальных своих близких, включая братьев и девушку, с которой они собирались пожениться, он с тех пор, как стал драконом, вообще ни разу не видел.
А сорок восемь лет назад Фритьоф очнулся в каком-то огромном белом помещении и долго не мог понять, что произошло, почему он не может пошевелиться и почему видит окружающие его стены и потолок с какого-то странного ракурса. Затем в комнату вошел его начальник Уоррен и начал ласковым голосом объяснять, что в пятнадцатой лаборатории произошел пожар и что Фритьофа не удалось спасти, так как он слишком сильно обгорел, однако его мозг еще функционировал, а институт, как ему известно, как раз начал работу над коммерческим заказом - выращиванием биоробота-дракона для какого-то магната, и тогда было решено заморозить мозг Фритьофа и адаптировать драконье тело для его пересадки, которая, как он теперь видит, прошла просто замечательно. Фритьофу хотелось ударить его, хотелось закричать, что лучше бы ему дали нормально, по-человечески умереть и что он совершенно не хочет быть никаким драконом, но в тот момент он не мог даже слегка пошевелиться. А академик все продолжал говорить - о том, что заказчик дракона не стал требовать с института возмещения убытков и даже наоборот, выделил достаточную сумму на содержание Фритьофа, и что теперь ему надо будет привыкнуть к своему новому состоянию и заново научиться ходить, а потом еще и летать, и что, конечно, сам Уоррен взял на себя просто гигантскую ответственность, но он ни минуты не сомневается, что Фритьоф его поймет и когда-нибудь скажет ему спасибо за то, что тот дал ему возможность жить дальше...
Фритьоф открыл глаза и увидел, что яркое летнее солнце уже довольно высоко поднялось над горизонтом. Было часов восемь утра, а операция назначена на девять. Интересно, если с ним все выйдет удачно, многие ли зооморфные последуют его примеру? Некоторые, это Фритьоф знал наверняка, выстроятся в очередь, чтобы снова стать людьми, но кто-нибудь, пожалуй, решит остаться в зверином облике. Смотря что перевесит - способность летать, железное здоровье и почти полная неуязвимость или возможность получать от жизни обычные человеческие удовольствия, есть вкусно приготовленную пищу, заниматься сексом, заводить семьи с любимыми людьми и рожать детей... Что ж, пусть его "коллеги" сами решают, что для них лучше - он, Фритьоф, свой выбор сделал уже давно, и со своей второй жизнью только что вполне достойно попрощался. Хотя нет, попрощался он еще не окончательно, надо сделать еще одно дело, последнее.
Дракон поднялся на лапы, расправил переливающиеся всеми оттенками лилового крылья с белой каймой, разбежался и легко взлетел в воздух - и, быстро набирая высоту, отправился в свой последний полет.